CC BY
266■УДК 81 Е.С. Савина
К вопросу о многозначности французской юридической терминологии
В статье рассматривается проблема взаимоотношения между юридической терминологией и общеупотребительной лексикой с точки зрения полисемии. Анализируется взаимосвязь между юридическим и обиходным значением многозначных слов. Многозначность французской юридической терминологии оказывается одной из ее важнейших характеристик. Переосмысление специального значения юридических терминов прослеживается как на общеязыковом уровне, так и в художественных текстах.
Ключевые слова: многозначность, обиходный язык, переносное значение, специальная терминология, юридическая терминология.
E.S. Savina
Some Aspects of the Polysemy of the French Legal Terminology
In our article, we examine the problem of relations between legal vocabulary and common language from the point of view of the polysemy. We analyse in detail their special and common meaning. The polysemy of French legal terminology turns out to be one of its essential characteristics. It can be observed at the language level as well as in literature. Keywords: polysemy everyday language, figural meaning, special terminology, legal terminology.
Введение и постановка задачи
Специальная, в том числе юридическая терминология исследовалась в лингвистике с различных точек зрения. В отечественном языкознании теоретическими и методологическими проблемами терминологии занималась, в частности, О.С. Ахманова [7], терминологическую номинацию изучала М.Н. Володина [1]. Изучением семантики, логической структуры терминов и проблемами, связанными с их классификацией и определением, в настоящее время занимается С.Д. Шелов. Общие проблемы терминологии исследовал В.Г. Гак [2].
Для исследования языка права во Франции в XX в. использовался как логический подход (Ж. Рей) [16], так и метод сравнительноисторического анализа для изучения тех или иных концептов, связанных с правом (Э. Бенвенист) [8]. Юридическая семиотика представлена работами А.-Ж. Греймаса [14] и П. Дюбуше [13]. Вопросы языка права затрагиваются также в отечественных работах (Т. В. Губаева) [5].
Многие лингвисты при изучении юридических текстов противопоставляют специальную терминологию общеупотребительным словам. Например, А.-Ж. Греймас, анализируя текст закона о товариществах и объединениях товариществ, говорит о существовании юридического словаря, отличного от словаря обиходного языка [14, р. 8788]. Однако не все исследователи разделяют подобную точку зрения.
Так, Ж. Корню, автор наиболее полного, на наш взгляд, словаря юридических терминов [11]
и составитель наиболее подробной классификации французской юридической терминологии [10, p. 63-83], специально оговаривает тот факт, что французский юридический язык в общем случае является неотъемлемой частью французского языка в целом («le langage juridique est un usage particulier de la langue commune») [10, p. 16]. Первый, по мнению автора, существует постольку, поскольку право как особая сфера человеческой деятельности нуждается в особом способе выражения («il y a un langage de droit parce que le droit énonce d’une manière particulière ses propositions») [10, p. 14]. Юридический язык подвержен влиянию прежде всего тех, кто говорит о праве (законодатель, судья, адвокат и т. д.). Ж. Корню настаивает на том, что даже если мы и сталкиваемся с «исключительно» юридическими понятиями, часто неизвестными даже носителям того или иного языка, то они относятся скорее к периферии языка права, чем к его центру [10, p. 68].
В свою очередь В.Г. Гак, анализируя соотношение терминологического и обиходного значений слов во французском и русском языках, отмечает, что «в русском языке границы между специальными техническими словами более заметны, чем во французском. Очень часто одному и тому же французскому термину, употребляющемуся в обиходной речи и вместе с тем являющемуся техническим термином, в русском языке соответствует два слова» [3, c. 91]. Так, слово attache имеет общеупотребительное значение «привязь, связь» и специальные: медицинское «суставная связка» и техническое «крепление» [3, с. 91].
Многие термины во французском языке создаются посредством метафорического и метонимического переносов, в то время как в русском языке для специального понятия существует особое слово. Например, слово bain может переводиться как «плавень», «флюс», «чан», «котел с краской», a baleine - как «китовый ус», «спица зонтика» [3, с. 92].
Таким образом, для французского языка представляется целесообразным изучать связь между обиходным и юридическим значением чаще всего многозначного слова. Например, прилагательное prévenu имеет общеупотребительное значение «настроенный в пользу или против кого-либо» и юридическое «которому предъявлено обвинение» («être prévenu d’un délit»). Соответствующее данному прилагательному субстантивированное существительное также имеет юридическое значение «подсудимый, находящийся под следствием».
В связи с этим Ж. Корню определяет юридическую терминологию как совокупность слов, имеющих по крайней мере одно юридическое значение [10, p. 53], и предлагает следующую классификацию [10, p. 63-77]:
1. Слова, имеющие только юридическое значение (termes d’appartenance juridique exclusive).
2. Слова, имеющие юридическое значение и отличное от него значение в обиходном языке (termes de double appartenance).
В первую группу входят, прежде всего, некоторые понятия, относящиеся к области судопроизводства («langage de la procédure» / «langage judiciaire»: ampliatif, assertoire, audiencier и т. д.), имущества и обязательств («la théorie générale des biens et des obligations»: captatoire, cédant, cessibilité и т. д.), к наследственному праву («le droit successoral»: délibation, déshérence, dévolutif и т. д.), к кредитованию («le droit du crédit et des sûretés»: fidéjusseur, fiduciant, fiducie и т. д.), к договорному праву («le droit des contrats spéciaux, surtout les baux»: location, louage, loyer и т. д.), и некоторые другие, относящиеся к различным отраслям права, такие как multipropriété, obligatoriété, ombudsman и др. Слова данной группы не имеют других значений.
Ко второй группе Ж. Корню относит прежде всего ключевые слова, обозначающие основные понятия юридического языка («les mots-clés du vocabulaire de base»: droit, justice, loi и т. д.), судебного языка («les mots-clés du vocabulaire judiciaire»: juge, tribunal, avocat и т. д.), юридических сделок и актов общего характера («les mots-
clés désignant les opérations juridiques principales, les actes juridiques courants»: contrat, convention, promesse и т. д.) и некоторые другие юридические понятия (héritage,patrimoine, usufruit и т. д.). Рассматриваемые слова Ж. Корню относит к центру юридической терминологии. Несмотря на то, что они имеют специальное юридическое значение (например juge), они понятны носителям языка, т. к. связаны с повседневной жизнью общества в правовом государстве («L’assise sociale de cet ensemble de mots vient de l’usage populaire de leurs référents liés à la vie juridique quotidienne élémentaire») [10, p. 69].
Именно данным фактом, a также тем, что подобные слова являются короткими, зачастую односложными и приятными на слух («souvent brefs, parfois monosyllabiques, ces mots ont des sonorités qui touchent et qui plaisent») [10, p. 71], Ж. Корню и объясняет их способность приобретать производное, в частности, переносное значение. Тем не менее даже в переносном употреблении они остаются близки к своему специальному значению. Так, слово hypothéqué может использоваться в выражении une situation hypothéquée «сложная ситуация», когда имеется в виду финансовая или политическая ситуация, если речь идет об обязательствах, сходных с обязательствами владельца заложенного или обремененного ипотекой имущества (« une situation financière ou politique sera dite «hypothéquée » quand s’accumulent sur elle des menaces comparables à celles que font craindre pour la propriété les charges qui la grèvent») [10, p. 72]. Однако ситуация сравнивается с ипотекой только «с точки зрения обременения, относящегося к должнику», а не, например, «гарантий, которые предоставляются кредитору» («L’hypothèque est prise pour la charge qu’elle fait peser sur le débiteur, mais non pour la garantie qu’elle procure au créancier ») [10, p. 72]. Так же, согласно Ж. Корню, дело обстоит и с другими юридическими терминами данной группы, такими, например, как divorce, patrimoine, juridiction, tribunal, и другими, рассматриваемыми с точки зрения своего прямого терминологического значения и переносного, развившегося из него [10, p. 72]. Другие слова данной подгруппы приобрели нейтральный смысл в обиходном языке («juger») или перешли в него с сохранением своего терминологического значения («mettre en cause»).
Однако нам представляется возможным показать, что некоторые термины, отнесенные Ж. Корню к первой группе, также могут приобретать пе-
реносное значение и что в данном отношении они близки к словам второй группы. Данную работу мы берем за основу нашего исследования потому, что в ней представлена, на наш взгляд, наиболее полная и подробная классификация французской юридической терминологии. Для решения поставленной нами задачи мы проверили по словарям «Petit Robert», «Lexis», «Dictionnaire historique de la langue française» и «Trésor de la langue française » семантику терминов первой группы (всего 252 термина) [10, p. 63-65]. Проведенный анализ показывает, что переносное значение наблюдается приблизительно у одной девятой части терминов, имеющих, согласно классификации Ж. Корню, только юридическое значение (29 терминов). Далее определения юридических терминов и примеры их употребления приводятся на основании электронной версии словаря «Trésor de la langue française», a их перевод на русский язык - по словарю В.Г. Гака [4].
Анализ полисемии некоторых «исключительно» юридических терминов
Для анализа переносного значения юридических терминов мы обратимся к достаточно широко распространенной классификации фигур. В рамках стилистики и риторики некоторые авторы различают три типа стилистических фигур: авторские, стертые и лексикализованные. Так, например, М. Боном выделяет «les figures inventives», «les figures conventionnelles», «les figures lexicalisées» [9, p. 90-91]. Аналогичная тематика также рассматривается в «Общей риторике» [6], в « Dictionnaire des figures de style» [17] и
др.
Авторские фигуры [«les figures inventives»] М. Боном определяет как оригинальные выразительные фигуры, например, слово «voluptial» [9, p. 90]. Стертые фигуры - это фигуры, потерявшие свою выразительность за счет частого употребления. Они могут быть поняты всеми. К стертым фигурам относятся, например, сравнение «fort comme un Turc», метафора «feu vert pour l’embauche des jeunes» или пословица «Il y a anguille sous roche» [9, p. 90]. Наконец, лексикализованные фигуры - это фигуры, перешедшие в язык, такие как существительные «poubelle» и «aile» (в своем метафорическом использовании для обозначения крыла самолета [9, p. 91].
В нашем случае речь идет о метафорическом переносе с использованием юридических терминов, и анализ наших примеров позволяет выделить два случая. Это лексикализованные и
авторские метафоры. Четко их разграничить оказывается довольно сложно, т. к., например, в словаре «Trésor de la langue française» фиксируются случаи авторского употребления анализируемых нами терминов в переносном значении, которое отсутствует в других словарях. Далее все пометы («устаревшее», «литературное») будут приводиться на основании данных электронной версии словаря «Trésor de la langue française». Многие из указанных употреблений, в частности авторских метафор, взяты из текстов XIX в., однако мы тем не менее их анализируем как свидетельство того, что рассматриваемые нами термины могут употребляться в том числе и в переносном значении.
А. Лексикализованные метафоры.
Рассмотрим некоторые «исключительно»
юридические термины, которые, согласно классификации стилистических фигур, разделяемой некоторыми лингвистами, могут быть отнесены к языковым метафорам. В большинстве случаев речь идет о многозначных словах, обиходное значение которых развилось на основе расширения специального юридического. Так, например, отглагольное существительное acquit «расписка, квитанция» восходит к глаголу acquitter «уплачивать, оплачивать». Однако оно также имеет переносное значение в таких устаревших выражениях, как par acquit de conscience «для очистки совести», par acquit de politesse «из вежливости» и par manière d’acquit «небрежно, кое-как, только для вида».
Прилагательное ampliatif переводится как «дополнительный» и имеет значение «дополняющий ранее изданный акт». Оно используется, в частности, в выражениях bulle ampliative и acte ampliatif. Однако зафиксированы попытки использовать данное прилагательное в качестве грамматического термина со значением «усиливающий смысл» (un mot ampliatif, un adverbe ampliatif). Грамматист Бозе предлагал использовать субстантивированную форму un ampliatif для обозначения интенсификаторов и называл этим словом такие наречия, как «très», «fort», «extrêmement», «excessivement». Термин «degré ampliatif des adjectifs» для обозначения, например, такого словосочетания, как «très beau», использовали также И. Антуан и С. де Траси, французские лингвисты конца XVIII - начала XIX в. в книге «Principes de grammaire générale mis à portée des enfants et propres à servir d’introduction à l’étude de toutes les langues». В этом случае метафора лежит в основе образования другого значения, она лек-
сикализована, но несколько в ином смысле, чем в предыдущем примере.
Существительное cautéle, которое Ж. Корню также включает в число «исключительно» юридических терминов [10, p. 65], произошло от латинского слова «cautela» - «осторожность», «осмотрительность», «сдержанность» [18, p.
658]. Данное значение не было уничижительным [ibid.], о чем свидетельствует тот факт, что рассматриваемое существительное употреблялось в церковном праве, в частности, в словосочетании absolution à cautéle «отпущение грехов на определенных условиях». Однако позже это слово приобрело литературное значение «осторожность в сочетании с хитростью, недоверием», например, в выражении la cautéle paysanne. В данном значении его использовали О. де Бальзак и Г. Флобер [18, p. 658-659].
Случай сужения более общего значения до специального терминологического можно отметить при анализе существительного adminicule «дополнительное, побочное доказательство», которое Ж. Корню также включает в число терминов, имеющих только юридическое значение [10, p. 64]. В словарях зафиксировано его первое устаревшее значение «вспомогательное средство, подспорье» и нумизматическое «украшение фигуры на медали». В словаре «Trésor de la langue française» отмечено другое устаревшее значение - «небольшая финансовая помощь» и медицинское, также не использующееся в настоящее время, - «усиливающий действие лекарства». У рассматриваемого прилагательного юридическое значение развилось из обиходного.
Б. Авторские метафоры.
Далее мы рассмотрим некоторые случаи использования юридических терминов в переносном значении в составе авторских метафор. Например, существительное acquéreur переводится на русский язык как «приобретатель», «покупатель», «стяжатель» и употребляется в основном для обозначения покупателей недвижимости. Однако в словаре «Trésor de la langue française» приводятся два примера использования данного слова в переносном значении с пометой «редкое» и «литературное» в сочетании с абстрактными существительными. Это, в частности, пример из Р. Шатобриана «différents chefs, acquéreurs d’une certaine célébrité» и следующий отрывок из трактата Ж. де Сталь «О Германии», где речь идет о немецких философах, которые предаются умозрительным построениям и оставляют заботу о
действительности сильным мира сего: «Ce réel, si dédaigné par eux, trouve pourtant des acquéreurs qui portent ensuite le trouble et la gêne dans l’empire de l’imagination».
Прилагательное acquisitifимеет значение «подлежащий приобретению» и используется в выражении prescription acquisitive «приобретательная давность» и в психологии в словосочетании instincts acquisitifs «инстинкты, подталкивающие к приобретательству». Однако словарь «Trésor de la langue française» приводит цитату из П. Клоделя, где у этого слова появилось также переносное значение : «Les paroles et les enseignements du Christ ne sont pas seulement destinés à notre consommation immédiate. Ils ont une valeur fiduciaire, acquisitive. Ils nous permettent d’acheter, de faire naître tout ce qui autour de nous est susceptible d’un prix, tout ce qui dans le momentané peut être échangé contre de l’inépuisable, tout ce qui a cours, tout ce qu’on peut se procurer avec l’argent et l’or dans le moment de l’actualité». Далее мы дадим приблизительный перевод на русский язык и постараемся объяснить данную метафору: «Слова и учения Христа не предназначены лишь для сиюминутного потребления. Подобно тому, как на золотые и серебряные монеты мы покупаем блага материальные в посюстороннем мире, точно так же, следуя заповедям Христа, мы можем приобрести все то, что имеет какую-либо ценность, все то, что может быть выменяно на вечное, все то, что имеет обращение в вечности». В данном случае речь идет об экономической метафоре, посредством которой П. Клодель проводит параллель между деньгами и имуществом, которое на них можно приобрести, с одной стороны, и учением Христа, следуя которому, можно получить взамен определенные блага после смерти, с другой. Благодаря этому приему мир вещественный и духовный не противопоставляются, а, напротив, уподобляются друг другу.
Существительное acquit, о котором уже шла речь выше, может также использоваться и в составе авторской метафоры. Так, в словаре «Trésor de la langue française» отмечается, что с точки зрения семантики анализируемое слово близко к глаголам acquérir «приобретать» и acquitter в значении «оправдывать». Например, данное выражение в тексте Л.-Ф. Селина «...ne possédant pour tout atout dans mon jeu, que l’acquit des services rendus honnêtement... » значит как «положительный баланс», так и «нравственное оправдание оказанными услугами». («Acquit peut se rattacher
sémantiquement à acquérir ou à acquitter Ou bien, en effectuant le bilan, on s’aperçoit qu’il existe un solde positif (un acquis), ou bien on peut estimer que les services rendus libèrent moralement l’individu (l’acquittement); d’où l’hésitation entre "au crédit de" et "à la décharge de" ») [20].
Существительное arrérages имеет историческое значение «недоимки» и юридическое «задержанная заработная плата», «задержанная пенсия», «рентные или пенсионные платежи, подлежащие выплате». Однако словарь «Trésor de la langue française» фиксирует также переносные значения в следующей экономической метафоре из очерка Р. Бразийяка о П. Корнеле: («Il n’y a pas de rapports entre les arrérages normaux que paie la gloire, entre ses rentes solides, et la menue monnaie dont elle commence à régler ses acomptes aux jeunes gens»), выражение arrérages de correspondance «почта, которую должны были передать» в романе Е. Ла-биша и arrérages de romantisme et de bovarysme y К. Моклера (речь идет о психологическом романе, включившем в себя все отрицательные черты данных жанров).
Заключение
Таким образом, анализ приведенных выше примеров позволяет сделать следующие выводы:
2. Приблизительно одна девятая часть терминов, которые, согласно классификации Ж. Корню, имеют только юридическое значение, могут приобретать также и переносное значение. Многие семантические процессы и переходы (метафорический перенос, расширение или сужение значения, в синхронии и в диахронии), свойственные многозначным словам обиходного языка, наблюдаются также и в языке права. В процессе исторического развития общеупотребительные слова и юридические термины проникали в юридический и обиходный язык соответственно, изменяя свое значение и обогащая французский язык в целом. В связи с этим строгое противопоставление общеупотребительных слов и специальных юридических терминов представляется нецелесообразным.
3. Многие из подобных семантических переходов, чаще всего метафорических переносов, перешли во французском языке в разряд лексика-лизованных метафор. Отдельные случаи авторского употребления даже «исключительно» юридических терминов в переносном значении фиксируются в словаре «Trésor de la langue française», что свидетельствует о по крайней мере потенциальной их способности приобрести переносное
значение. Во французском языке юридическая метафора (созданная с использованием юридических терминов) встречается в художественных текстах довольно часто. Данный факт доказывает и наглядно подтверждает утверждение Ж. Корню о том, что французский юридический язык является неотъемлемой частью французского языка в целом.
4. Многозначность французской юридической лексики создает благоприятные условия для ее использования с различными стилистическими целями в художественной литературе. Авторское употребление тех или иных терминов в переносном значении позволяет сопоставить разнообразные правовые ситуации с внеправовыми, дать им личную, в частности, нравственную оценку, или, напротив, выразить авторскую иронию. Таким образом, стилистический анализ функционирования юридических терминов, с одной стороны, может способствовать более полному пониманию замысла автора, выявлению специфики его языка, а с другой - позволяет изучить механизм расширения специального терминологического значения до более общего и проследить за ходом развития полисемии.
Литература
1. Володина М. Н. Специфика терминологической номинации // Вестник МГУ Сер. 9. Филология.
- 1986. - №5. - С. 38-47.
2. Гак В. Г. Асимметрия лингвистического знака и некоторые общие проблемы терминологии // Научный симпозиум «Семиотические проблемы языков науки, терминологии и информатики»: в 2 ч. - М., 1971. Ч. 1. - С. 68-71.
3. Гак В. Г. Сопоставительная лексикология. -М., 1977.
4. Гак В. Г. Новый французско-русский словарь.
- М., 2002.
5. Губаева Т. В. Словесность в юриспруденции.
- Казань, 1995.
6. Дюбуа Ж., Мэнге Ф., Эделин Ф., Пир Ф., Клин-кенберг Ж.-М., Тринон А. Общая риторика. - М., 1986.
7. Akhmanova O., Agapova S. Terminology: theory and method. - М., 1977.
8. Benveniste E. Le vocabulaire des institutions indo-européennes. - P., 1969.
9. Bonhomme M. Les figures clés du discours. -Paris, 1998.
10. Cornu G. Linguistique juridique. - Paris, 2005.
11. Cornu G. Vocabulaire juridique. - Paris, 2007.
12. Dictionnaire de la langue française Lexis. - Paris, 1993.
13. Dubouchet P. Sémiotique juridique. Introduction à la science du droit. - Paris, 1990.
14. Greimas A.-J. Analyse sémiotique d’un discours
juridique (la loi commerciale sur les sociétés et les groupes de sociétés// Greimas A.-J. Sémiotique et sciences structurales. - Paris, 1976.
15. Le nouveau petit Robert. Dictionnaire de la langue française. - Paris, 1993.
16. Ray J. Essai sur la structure logique du Code civil français. - Paris, 1926.
17. Ricalens-Pourchot N. Dictionnaire des figures de style. - Paris, 2003
18. Le Robert. Dictionnaire historique de la langue française sous la direction d’Alain Rey. Tome 1. - Paris, 2000.
19. Le Robert. Dictionnaire historique de la langue française sous la direction d’Alain Rey. Tome 3. - Paris, 2000.
20. Le Trésor de la langue française (электронная версия) http://atilf.atilf.fr/tlf.html.
Савина Елена Сергеевна - аспирантка филологического факультета и преподаватель французского языка на юридическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова. Адрес: 119991, г. Москва, Ленинские горы, 1-й ГУМ, аудитория №726. Телефон: (495) 939-51-92. E-mail: savmaelena2006@yandex.ru.
Savina Elena Sergeevna - PhD student of the Philological Faculty and French-language teacher at the Faculty of Law of Moscow State Lomonosov University. Moscow State Lomonosov University, Faculty of Law, GSP-1, 1st GUM, room 726, Leninskie Gory, 119991, Moscow, Russia. Telephone: +7 (495) 939-51-92.
E-mail: savinaelena2006@yandex.ru.
■УДК 81'255.2 (811.111+811.512.31) Л.Ц. Санжеева
Лексические проблемы перевода эпического текста (на материале английского и бурятского языков)
В статье рассмотрены трудности и способы перевода эпического текста на лексическомуровне. Материалом исследования послужил опубликованный вариант эпоса «Абай Гэсэр хубууи», переведенный с бурятского языка на английский. Были выявлены лексико-семантические переводческие трансформации и дана их интерпретация с учетом этнокультурного содержания текста.
Ключевые слова: эпос, этнокультурный характер, переводческие приемы, транслитерация, смысловое уточнение, добавление, опущение, смысловое развитие.
L.Ts. Sanzheeva
The Lexical Problems of Translation of the Epic Text (on the Material of the English and Buryat Languages)
The article deals with difficulties and ways of translation of the epic text on the lexical level. The research is provided on the basis of the published variant of the Buryat epic «Abai Geser khubuun» translated into the English language. Various lexical-semantic transformations were pointed out and interpreted involving the ethnic cultural content of the text.
Keywords: epic, ethnic cultural character, translating methods, transliteration, semantic specification, addition, omission, semantic development.
Актуальность исследования определяется отмечаемой многими исследователями настоятельной потребностью более глубокого изучения механизма постижения и передачи смысла иноязычного и инокультурного текста при переводе.
Проблемам перевода фольклорных текстов посвящено не столь уж большое количество работ; диссертационные исследования Ш.А. Алекперовой (1982) и A.C. Мирбадалевой (1995), монографии Л.А. Писаревой (2002) и З.С. Казагачевой (2002) рассматривают целый ряд проблем перевода фольклорных памятников, но целью переводчика ставят, прежде всего, создание на русском языке художественного текста со всеми особенностями требований к нему (немно-
гочисленные или полностью отсутствующие комментарии к переводу, противоречие между требованиями поэтической формы и необходимостью как можно точнее передать содержание текста и Т.д.).
Безусловно, перевод фольклорных текстов в силу их отличий от текстов литературных (в аспектах композиции, поэтики, стилистики и функционального назначения) отличается от литературного перевода. Различные элементы поэтики эпоса представляют разную степень сложности при передаче на язык перевода. Особый интерес и трудности вызывает перевод текста, при котором происходит взаимодействие между неродственными языками. В этом случае наблюдаются существен-
