CC BY
40
А.Е. Митряков К ВОПРОСУ О КУЛЬТУРНОХРОНОЛОГИЧЕСКОЙ ПОЗИЦИИ СЛОЖНОШНУРОВОЙ ПОСУДЫ (По материалам Зуевоключевского I городища)
Удмуртский государственный университет, г. Ижевск
Одним из наиболее выразительных изменений, происходящих в материальной культуре населения Прикамья в начале раннего железного века, является появление посуды, в декоре которой присутствуют характерные сложные композиции из шнуровых оттисков. Проблемы ее культурно-хронологической атрибуции неоднократно рассматривались исследователями разных научных центров, однако, общепринятой точки зрения по этому вопросу до настоящего времени не существует.
На протяжении второй половины XX в. сложношнуровая посуда рассматривалась чаще всего как маркер ранней стадии ананьинской культуры, в первую очередь, благодаря работам А.В. Збруевой (Збруева 1952), хотя отдельные ее экземпляры в качестве переходных форм включались исследователями в комплексы эпохи финальной бронзы (например, поздняя стадия ерзовской культуры по Денисов 1967, табл. 2, ф.40).
Л.И. Ашихмина в 1970-80-х гг. на материале ряда стоянок Удмуртского Прикамья обосновала выделение быр-гындинской культуры эпохи финальной бронзы, а сложношнуровую посуду рассматривала как раннеананьинскую, указывая на преемственность традиций в ее изготовлении от местной позднебронзовой, и датировала VIII-VI вв. до н.э.
© Митряков А.Е., 2008
(Ашихмина 1985, с.10). С.Н. Коренюк, на основании аналогий в закрытых комплексах раннеананьинских могильников Пермского Прикамья, датирует такую посуду начиная с Х-!Х вв. до н.э.
В то же время, с конца 1980-х гг. формулируется иная точка зрения на взаимоотношения т.н. постмаклашеевской (быргындинской, позднеерзовской с высокой прямой или слабоотогнутой шейкой и резко раздутым туловом) и сложношнуровой посуды, впервые озвученная В.Н. Марковым, развитая им в ряде работ, в т.ч., в последней, посмертной монографии, и в настоящий момент разрабатываемая А.А. Чижевским и С.В. Кузьминых. Заключается она в том, что различия между описанными типами посуды являются не хронологическими, а географическими: «классическая ран-неананьинская» сложношнуровая посуда представляет собой ранний этап ана-ньино в Среднем Прикамье и, возможно, Нижней Белой, в то время как на Нижней Каме и в Приказанском Поволжье этот этап характеризуется самостоятельным развитием постмаклашеевс-ких традиций и их взаимодействием с т.н. «текстильной» традицией (Марков 1994, 2007 и др.).
В этой связи особый интерес представляют памятники, расположенные на границе двух указанных областей - в южной части Удмуртского Прикамья, в пределах Каракулинского и Сарапульс-кого районов Удмуртии. Объектом данного исследования стал керамический комплекс Зуевоключевского I городища в той его части, которая относится к эпохе финальной бронзы и началу раннего железного века. Коллекция сложношнуровой посуды с городища, хранящаяся в музее Удмуртского государственного университета, позволяет уверенно выделить порядка 80 сосудов, часть из которых реконструируется от венчика до се-
Рис.1. Керамика Зуевоключевского 1 городища из раскопа 1975г. 1-3 постмаклашеевская (быргындинская), 4-6 сложношнуровая
редины плечиков и ниже. Посуда эта достаточно однородна по технике изготовления: фрагменты коричневого и темно-серого цвета, толщиной 4-7 мм с постепенным утончением к тулову, в тесте визуально фиксируется примесь толченой раковины. Шейка высокая, слабоотогнутая, реже - прямая, после идет резкий переход к широкому округлому ту-лову. По линии перехода от шейки к тулову сосуды орнаментированы рядом ямок с «жемчужинами» на внутренней стороне, достаточно часто эти ямки также имеют дополнительные внешние де-
тали - «отворотики», «глазки» и т.д. Основу орнаментальной композиции сосудов составляют шнуровые оттиски, всегда покрывающие шейку, и примерно в половине случаев заходящие на верхнюю часть тулова. Наиболее характерные элементы орнамента - это, в первую очередь, косая сетка, наклонные отпечатки шнура, опоясывающие линии, которыми орнаментальные зоны отделяются друг от друга, нередки также зигзаг, заполненные треугольники, встречаются другие геометрические фигуры (рис.1).
Планиграфический и стратиграфический анализ находок сложношнуровой посуды на памятнике показывает, что значительная ее часть происходит из раскопа 1975 г. в северной части памятника, из слоя 6, атрибутированного Л.И. Ашихминой как наиболее ранний, ран-неананьинский (Ашихмина 1976, стр. 12). Одновременно, с тем же самым слоем, как в северной части памятника, так и на всех других участках его площадки, раскапывавшейся на протяжении 1996-2005 гг., связаны находки посуды, характеризуемой исследователями как быргындинская, позднеерзовская, или постмаклашеевская (рис. 1, 1-3), причем залегают они, в том числе, совместно в заполнении одного жилища (Ашихмина 1976, стр. 14-15, рис. 2, 28, 29). Такая ситуация для памятников Удмуртского Прикамья не уникальна, более того, здесь трудно указать памятник, на котором сложношнуровой и постмаклашеев-ский комплексы были бы стратиграфически или планиграфически разделены. Некоторым исключением можно считать Усть-Нечкинское поселение, расположенное выше по течению в правобережье Камы в 10 км к С от г. Сарапула, где остатки жилища эпохи поздней бронзы, судя по всему, были перестроены носителями сложношнуровой традиции, однако и там остатки постмаклашеевской и сложношнуровой традиций стратиграфически не разделяются.
В 2007 г. в рамках выпускной квалификационной работы автором были обобщены и статистически обработаны керамические материалы четырех памятников эпохи поздней бронзы в Удмуртском Прикамье - Дербешкинского, Зуево-Ключевского II, Партизанских II и IV поселений. Сложношнуровая посуда Зуево-Ключевского II поселения, статистически выделенная в исследовании в отдельный тип, при сопоставлении её с
другими типами посуды наибольшую связь обнаруживает с постмаклашеевс-кой посудой того же поселения, но в абсолютных цифрах сходство этих двух типов по сумме морфологических и орнаментальных признаков не превышает 0.45, чего явно недостаточно для признания между ними генетической связи (Митряков 2007).
Представленных оснований, возможно, недостаточно для того, чтобы говорить о синхронности бытования сложношнуровой и постмаклашеевской традиций изготовления керамики на Зу-ево-Ключевском I городище. Мешает этому, в первую очередь, очень немногочисленный постмаклашеевский комплекс (порядка 15 сосудов). Однако с достаточно большой долей уверенности можно предполагать, что традиция сложношнуровой орнаментации появляется на описываемой территории в сложившемся виде, так как на памятнике не выявлено материалов, которые можно было бы охарактеризовать как переходные или синкретичные. Учитывая различия в датировках такой керамики, можно также высказать предположение, что появляется она в Удмуртском Прикамье из более северных районов, Пермского Прикамья, где она фиксируется раньше, и решение проблемы возникновения и сложения такой традиции необходимо искать именно на этих территориях. На Нижней Каме, как отмечает В.Н. Марков, данная традиция хотя и фиксируется, однако не играет большой роли, и достаточно быстро растворяется (Марков 1994, с. 73). Доля сложношнуровой посуды на нижнекамских памятниках, датированных раннеананьинским временем, не превышает 10-12%, в то время, как в Удмуртском и Среднем Прикамье эта цифра может достигать 70-85% (См., например, приведенные выше данные по Зуевоключевскому городищу).
Здесь необходимо заметить, что еще в 1970-х гг. В.А. Ивановым был убедительно показано, что керамика стоянки Курмантау, включаемая обычно в круг культур эпохи финальной бронзы, на самом деле относится к раннему железному веку, датирована она была УП-У! в до н.э, (Иванов 1977), то есть тем временем, которым в Удмуртском Прикамье Л.И. Ашихминой датируется сложношнуровая посуда. Одновременно, датировка постмаклашеевской (быргындинской) посуды Х-К вв. до н.э. совпадает с датировкой С.Н. Коренюка для сложношнуровой посуды Пермского Прикамья (Коренюк 2000). Традиционно такая ситуация объясняется большой погрешностью хронологических привязок материала, как по аналогиям, так и радиоуглеродных, и постепенным изменением датировок эталонных материалов в процессе исследований. Для полноты картины можно отметить, что В.П. Денисов, также придерживавшийся взгляда на преемственность и более позднее бытование раннеананьинской посуды относительно позднеерзовской, датировал в 1960-х гг. позднюю стадию ерзов-ской культуры не ранее VIII в (Денисов
1967, рис. 2). Решение такой запутанной ситуации, на наш взгляд, видится в составлении относительных хронологических колонок эволюции материала, в первую очередь, керамического, для локальных участков бассейна Камы на протяжении всего периода поздней бронзы - РЖВ, и лишь затем поиск абсолютных дат для каждой из этих колонок. Не исключено, что в результате такого исследования откроется сложная картина движения населения в Прикамье, допускающая постепенное, на протяжении длительного времени, проникновение носителей маклашеевской, постмаклашеевс-кой, сложношнуровой традиций из очага их формирования на всё более отдалённые участки, и позволяющая датировать близкие типы посуды на разных участках бассейна Камы в достаточно широком диапазоне.
В настоящий момент, опираясь на стратиграфический анализ залегания сложношнуровой и постмаклашеевской (быргындинской) посуды на Зуевоклю-чевском I городище, на наш взгляд, имеется больше оснований утверждать для южного участка Удмуртского Прикамья синхронность эти типов, нежели преемственность и хронологические различия.
