CC BY
204
Хужин A.M. О направлениях повышения эффективности деятельности правоохранительных органов при квалификации и доказывании невиновного поведения
Примечания
1. Указ Президента РФ от 12 мая 2009 года № 537 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» // СЗ РФ. — 2009. — № 20. — Ст. 2444.
2. См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений» / Науч. ред. и предисл.
В.Н. Кудрявцева. — М., 2007.
3. См.: Чурилов С.Н. Предмет доказывания в уголовном судопроизводстве и криминалистике: Научнопрактическое пособие. — М., 2010.
4. См.: Крюков В.Ф. Уголовное преследование в досудебном производстве: уголовно-процессуальные и надзорные аспекты деятельности прокурора. — М., 2010.
5. См.: Харебава Г. Д. Эффективность прокурорского надзора за органами предварительного следствия: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Ростов-на-Дону, 2012. — С. 7—8.
6. См.: Червоткин А.С. Как повысить эффективность судебного контроля за предварительным следствием // Уголовный процесс. — 2012. — № 4. — С. 22.
7. См.: Указ Президента РФ от 11 декабря 2010 года № 1535 «О дополнительных мерах по обеспечению правопорядка» // СЗ РФ. — 2010. — № 50. — Ст. 6656.
8. См.: Неретин Н.Н. Изучение личности обвиняемого при производстве предварительного следствия в
уголовном судопроизводстве // Уголовное судопроизводство. — 2009. — № 1.
9. См.: Склизков А.Н. Взаимодействие сторон уголовного судопроизводства на стадии предварительного расследования // Адвокатская практика. — 2007. — № 3.
10. См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 июня 2010 года № 17 «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве» // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2010. — № 9.
11. См.: Ковтун Н.Н. Обеспечение прав потерпевшего в уголовном процессе (комментарий к постановлению Пленума Верховного Суда РФ № 17 от 29 июня 2010 г.) // Российский судья. — 2010. — № 11. — С. 25—28.
12. См., например: Божьев В.П. Гражданский иск в уголовном деле как предмет уголовно-процессуальных отношений // Российский следователь. — 2011. — № 16.
13. См.: Нехай С.Б. Понятие и процессуальное положение гражданского истца в уголовном процессе // Общество и право. — 2010. — № 5.
14. См.: Федеральный закон от 27 июля 2010 года № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» // СЗ РФ. — 2010. — № 31. — Ст. 4162; Федеральный закон от 24 июля 2002 года № 102-ФЗ «Отре-тейских судах в Российской Федерации» // СЗ РФ. — 2002. — № 30. — Ст. 3019.
А.Ю. Чупрова, Т.Ю. Вавилычева
Чупрова Антонина Юрьевна — профессор кафедры уголовного права и криминологии Российской правовой академии Минюста России, кандидат юридических наук, доцент
E-mail: [email protected]
Вавилычева Татьяна Юрьевна — судья Нижегородского областного суда
E-mail: [email protected]
К вопросу о криминализации клеветы
В статье анализируется исторический опыт введения уголовной ответственности за клевету, а также рассматриваются вопросы необходимости криминализации клеветы, особенности субъекта указанного преступления, вида и размера наказания.
The historical experience of the introduction of the criminal responsibility of the slander are analyzed in the article as well as the questions of the necessity of the criminalization of the slander, subject’s features of this crime, type and amount of punishment.
За прошедшие полтора десятилетия с момента принятия УК РФ в него было внесено более 500 поправок, часть из которых вызвала возражения юридической общественности в силу несоответствия основным задачам уголовного законодательства, провозглашенным в законе целям, что позволило сделать вывод об утрате системности уголовного закона. Эта позиция имеет значительное число сторонников, предлагающих целый ряд мер
по устранению обозначенной проблемы: от радикального реформирования уголовного законодательства до принятия нового уголовного закона1. Однако вопрос о коренных преобразованиях УК РФ в практическую плоскость до сих пор не перенесен. В то же время процесс внесения изменений в УК РФ продолжается. В связи с этим совершенно справедливыми представляются слова профессора И.Я. Козаченко о том, что «многоплодие законов
не есть спасение от их некачественности и слабой эффективности»2. Более того, правоприменительная деятельность тем эффективнее, чем более стабильны нормы уголовного закона3.
Федеральным законом от 7 декабря 2011 года № 420 были внесены поправки в УК РФ, в соответствии с которыми утратили силу статьи 129 и 130 УК РФ, содержащие положения об уголовной ответственности за клевету и оскорбление.
Как нам видится, в данном случае позиция законодателя представляла собой очевидную ошибку, в обоснование которой вряд ли могли быть представлены серьезные аргументы. К таковым сложно отнести слова руководителя государства о том, что статья 129 УК РФ служила для расправы со своими политическими противниками. Подобная аргументация вызывает как минимум недоумение. Если в стране сложилась проблемная ситуация с применением закона, Президент как гарант Конституции должен и может найти иные пути выхода из тупика, не игнорируя при этом мнение граждан, что имело место в данном случае. Фактически же такое решение законодателем достаточно сложной проблемы защиты чести и достоинства оставило без судебной защиты десятки тысяч граждан страны.
Исторически сложилось так, что честь и достоинство граждан традиционно охранялись нормами уголовного закона как важнейшее благо. Эта традиция не была нарушена ни советским законодателем, ни законодателем зарубежным (за исключением Украины). В международных актах, в том числе таких основополагающих, как Хартия Европейского Союза «Об основных правах», достоинство человека названо базисом для соблюдения личных прав. Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что уголовно-правовые механизмы охраны чести и достоинства не исчерпали себя в глазах общества.
Исследование статистических данных, касающихся динамики клеветы, показывает, что рассматриваемое преступление не относилось к числу часто встречающихся посягательств на личность. По данным Главного информационного центра МВД России (ГИЦ МВД РФ), в 2001 году было выявлено 609 человек, допустивших клевету, в 2002 году — 608, в 2003 — 818, в 2004 — 819, в 2005 — 876, в
2006 — 826, в 2007 — 741, в 2008 — 634, то есть просматривается тенденция к снижению выявляе-мости (начиная с 2005 года на 32% субъектов клеветы). Данные о судимости за клевету являют несколько иную картину. В 2001 году за клевету как основное преступление был осужден 331 человек и 55 человек по дополнительной квалификации; в 2002 году эти цифры составили соответственно — 323 и 70 человек; в 2003 — 301 и 83; в 2004 — 360 и 16; в 2005 — 380 и 23; в 2006 — 333 и 22; в 2007 — 323 и 27; в 2008 — 293 и 37. За восемь лет число осужденных за основное преступление, предусмотренное статьей 129 УК РФ, возросло на 92%, однако, начиная с 2002 года, колебания составляли от 7 до 20% .
Вместе с тем, анализ статистики МВД и Судебного департамента Верховного Суда РФ позволил сделать вывод о проблемах правоприменительной практики, связанных с квалификацией посягательств на честь и достоинство. Так, в течение ряда лет за клевету был осужден лишь каждый второй виновный в этом преступлении.
Действительно, диспозиция нормы, содержащейся в статье 129 УК РФ, мало изменилась за прошедшие десятилетия, точно также остались без изменения недостатки их технико-юридического конструирования. Наличие нечетких формулировок, оценочность соответствующих законодательных установлений создавали значительные сложности в применении положений о клевете на практике. К сожалению, наше законодательное регулирование строится таким образом, что практически нельзя разграничить преступную клевету, наказываемую в уголовном порядке, и клевету, представляющую гражданско-правовой деликт. В результате правоприменители нередко совершают ошибки, связанные с квалификацией посягательств на честь и достоинство. Анализ статистики МВД и Судебного департамента Верховного Суда РФ показал, что правоохранительными органами усматривались признаки преступления в поведении лиц, подобные деяния не совершавших. По данным Судебного департамента, судами первой инстанции оправданы за отсутствием события или состава преступления в 2000 году 7% лиц, преданных суду за посягательство на честь и достоинство личности, в 2001 году — 10%, 2002 — 13%, 2003 — 21%, 2004 — 23%, 2005 — 20%, 2006 — 29%, 2007 — 31%, 2008 — 36%. В этом случае, с нашей точки зрения, есть смысл отдать предпочтение менее затратному и более эффективному способу защиты охраняемых законом интересов — гражданско-правовому. Как представляется, уголовную ответственность целесообразно применять лишь при наиболее опасных способах распространения клеветнических измышлений — в публичных выступлениях, средствах массовой информации и в сети «Интернет», поскольку именно при этом наносится наибольший ущерб чести и достоинству личности. Нельзя оставить без внимания и содержание информации: обвинение в тяжких и особо тяжких преступлениях следует признать уголовно наказуемым видом клеветы. В то же время криминализация «бытовой клеветы», опасность которой не очевидна для правоприменителей, создаст лишь трудности для применения закона в силу сложности разграничения преступления и гражданско-правового деликта. Рассматривая неквалифицированную клевету как преступление и одновременно как гражданско-правовой деликт, законодатель подчеркнул крайне незначительную опасность такого поведения, и с этим следует согласиться. В такой ситуации более целесообразно декриминализировать неквалифицированную клевету и защищать интересы пострадавших от клеветы гражданско-правовыми методами.
Чупрова А.Ю., Вавилычева Т.Ю. К вопросу о криминализации клеветы
Чупрова А.Ю., Вавилычева Т.Ю. К вопросу о криминализации клеветы
Новая редакция уголовно наказуемой клеветы (ст. 1281 УК РФ), положения об ответственности за которую были внесены в УК РФ Законом от 28 июля 2012 года № 141-ФЗ, в целом представляется достаточно выверенной, но некоторые вопросы, связанные с ее содержанием, остаются. Остановимся на некоторых из них.
1. В части 2 статьи 1281 УК РФ законодатель указал в качестве квалифицирующего признака распространение заведомо ложных сведений в публичном выступлении, публично распространяемом произведении, средствах массовой информации, однако не упомянул средства массовой коммуникации, такие как Интернет, который все чаще используется для посягательств на честь, достоинство и репутацию.
Следует отметить, что суды испытывают определенные трудности при решении споров относительно указанных правонарушений, связанных с Интернетом, а иногда и вовсе не готовы к рассмотрению дел данной категории. Анализ показал, что среди множества проблем практики по этим делам можно выделить несколько, непосредственно касающихся механизмов распространения информации: 1) сложность определения самого события преступления; 2) сложность установления круга лиц, привлекаемых к юридической ответственности и обязанных компенсировать моральный вред и материальный ущерб пострадавшему; 3) фиксация (собирание, представление) доказательств, их допустимость и достоверность; 4) отсутствие необходимого опыта у органов следствия по расследованию данных преступлений, недостаточность процедурных норм, сложность проведения следственных действий.
Одной из проблем является тот факт, что провайдеры как основные субъекты глобальной сети, обеспечивающие доступ к информации и предоставляющие соответствующие услуги, не в состоянии контролировать весь объем размещаемой в сети информации, так как физически она может находиться на WWW-сервере, расположенном в любой точке земного шара. Другая проблема заключается в том, что отсутствует учет пользователей (физических и юридических лиц), создающих, получающих и отправляющих информацию, что приводит к бесконтрольности их действий, а следовательно, и к возможности избежать ответственности в случаях посягательств на честь, достоинство и деловую репутацию лица.
Для эффективной защиты прав и свобод граждан в информационной сфере, в том числе вышеуказанных личностных ценностей, необходим соответствующий правовой механизм, в ходе создания которого следует в первую очередь учитывать следующие особенности глобальной Сети:
1) Интернет не является ни объектом, ни субъектом правового регулирования. Предметом регулирования являются правоотношения операторов и пользователей Интернета как между собой, так и во взаимоотношениях с иными лицами и го-
сударственными органами в связи с передачей информации и оказанием услуг через Интернет (принцип предметного регулирования);
2) информация, помещаемая в сети, не подвержена учету, а Интернет одновременно является средой и средством противоправной деятельности;
3) связанные с Интернетом правоотношения носят «экстранациональный» характер;
4) социальная значимость Интернета как средства практически неограниченного доступа к глобальным информационным ресурсам требует законодательного (юридического) закрепления норм и правил, регулирующих, прежде всего, аспекты функционирования Интернета.
Посягательства на честь и достоинство посредством сети «Интернет» способны причинить чрезвычайно значительный ущерб, что следует особо подчеркнуть в законодательстве, отнеся клевету в сети «Интернет» к особо квалифицированной ее разновидности. Это связано с тем, что с измышлениями порочащего лицо содержания, обращающимися в Сети, знакомится неопределенно большой круг лиц, эта информация остается доступной в течение длительного времени, может многократно тиражироваться и не может быть уничтожена без специального решения. Потерпевшему не удастся опровергнуть клевету, как это возможно в случае использования СМИ, а также получить возмещение морального вреда.
2. В новой норме уголовного закона о клевете существенно увеличены суммы штрафов за это деяние, что представляется вполне обоснованным. Однако в отсутствие рекомендаций Верховного Суда РФ проблема назначения наказаний за клевету остается весьма злободневной, особенно с учетом того обстоятельства, что судебная практика в течение долгих лет оперировала минимальными суммами компенсаций.
Интересной особенностью компенсационных выплат являются более высокие размеры сумм возмещения по искам о защите чести и достоинства, предъявляемым к средствам массовой информации. В течение нескольких лет средние объемы компенсации составили: в 2005 году — 2,3 тыс. рублей, в 2006 — 14,4 тыс. рублей, в 2007 — 4,4 тыс. рублей, в 2008 — 3,2 тыс. рублей; в том числе по искам к гражданам и юридическим лицам в 2005 году — 1,4 тыс. рублей, 2006 — 17,7 тыс. рублей, в 2007 — 2,9 тыс. рублей, в 2008 — 2,4 тыс. рублей; по искам к средствам массовой информации в 2005 году — 4,7 тыс. рублей, в 2006 — 5,6 тыс. рублей, в
2007 — 8,6 тыс. рублей, в 2008 — 5,7 тыс. рублей.
Такие величины компенсаций и длительность судебной процедуры по гражданским делам приводили к тому, что пострадавшие предпочитали решать вопросы возмещения вреда в порядке уголовного судопроизводства. Привлечение обидчика к уголовной ответственности само по себе приносит удовлетворение потерпевшим, поскольку в таком случае имидж правонарушителя оказывается основательно подпорченным. В России, несмот-
ря на информационные атаки СМИ, в которых используются материалы, дискредитирующие судебную систему и пропагандирующие уголовно-тюремную субкультуру, так и не сформировалось лояльное отношение к лицам, привлекавшимся к уголовной ответственности. Положительное восприятие от имевшего место применения норм уголовного права не формируется и в случае освобождения виновного от уголовной ответственности по нереабилитирующим обстоятельствам, что в 2005—2008 годах имело место в 78—92% случаев посягательства на честь и достоинство.
Следует подчеркнуть, что выбор способа защиты чести и достоинства личности зависит от усмотрения потерпевшего. В юридической литературе высказывается мнение, что потерпевшему легче добиться справедливости в гражданском, нежели в уголовном порядке4. В то же время гражданские дела, связанные с защитой чести, достоинства и деловой репутации, в судебной практике пока еще достаточно редки. Максимальной величины их число достигло в 2005 году и составило 9 709 исков, причем в 2 691 деле ответчиками выступали средства массовой информации, в 7 018 — граждане и организации. В последующие годы прослеживалось уменьшение числа дел данной категории. В 2006 году в суды поступило 7 688 дел (0,11% к сумме дел искового производства) о защите чести, достоинства и деловой репутации, из них 2 045 исков — к средствам массовой информации, 5 643 — к гражданам и юридическим лицам; в 2007 году — 7 680 (0,09%) аналогичных дел, иски к средствам массовой информации — 1 951, к гражданам и юридическим лицам — 5 729. В 2008 году эти цифры составили соответственно 7 397 (0,08% гражданских дел), 1 788 и 5 609, что лишь подтверждает тенденцию к снижению числа подобных исков. Такой тренд может быть вызван следующими причинами: а) длительные сроки рассмотрения дел данной категории; б) необходимость устанавливать ложность утверждений ответчика; б) незначительные суммы компенсаций за причинение морального вреда.
Материалы статистики свидетельствуют о том, что оклеветанные граждане чаще выбирали уголовно-правовые средства, хотя гражданское судопроизводство предполагает больше вариантов защиты указанных благ и не делает различий между гражданами, базирующихся на их социальном статусе. Судами первой инстанции было разрешено в
2005 году 128 тысяч дел частного обвинения, в
2006 — 138 тысяч таких дел, в 2007 — 128 тысяч, в
2008 — 126 тысяч. Клевета и оскорбление составляли среди них от 12 до 17%.
Поскольку в действующем УК РФ меры наказания, предусмотренные статьей 1281 УК РФ, значительно строже, чем в прежнем, это, безусловно, даст приоритет уголовно-правовым нормам перед гражданско-правовыми в глазах рядовых граждан.
В то же время обострится и проблема определения сумм штрафов с учетом произошедших из-
менений. По нашему мнению, определение размера штрафа в криминальной клевете зависит от ряда обстоятельств. Во-первых, это характер спорных правоотношений. В делах о защите чести, достоинства и деловой репутации судами учитываются: содержание не соответствующих действительности сведений; широта их распространения (какому кругу лиц они стали известны); степень опорочивания доброго имени истца; способ, используемый правонарушителем, для распространения негативной ложной или оскорбительной информации; отрицательные последствия для истца, наступившие в результате (ухудшение взаимоотношений с близкими людьми и другими лицами, проблемы в семье, утрата положительного имиджа, увольнение с работы или отказ в принятии на работу и т. п.). Во-вторых, способ и средства их нарушения. Если виновным избраны наиболее опасные средства для умаления чести и достоинства пострадавшего, то есть не соответствующие действительности порочащие сведения распространены в средствах массовой информации, суд, определяя размер штрафа, должен учесть характер и содержание публикации, а также степень распространения недостоверных сведений. Для этого имеет значение авторитет и тираж печатного издания, места его распространения, либо характер телепередачи и аудитория, которую она собирает или для которой предназначена, время выхода в эфир (в частности, в прайм-тайм) и т. п.
При этом подлежащая взысканию сумма штрафа должна быть соразмерна причиненному вреду. В случаях участия в деле средств массовой информации возложенная на них компенсация морального вреда не должна вести к ущемлению свободы средств массовой информации. Данная формулировка означает, что взысканная сумма компенсации морального вреда не должна вести к банкротству организации, выпускающей СМИ. Такой подход соответствует правовой позиции Европейского суда по правам человека, высказанной в его Постановлении от 13 июля 1995 года по делу «Тол-стой-Милославский против Соединенного Королевства». По этому диффамационному спору английский суд присяжных взыскал с ответчика в возмещение ущерба 1,5 млн фунтов стерлингов. Европейский суд решил, что размер присужденной компенсации за диффамацию нарушает статью 10 Европейской конвенции по правам человека, поскольку он несоразмерен ущербу, нанесенному репутации истца5.
В зарубежной судебной практике это обстоятельство принимается во внимание. Так, российский олигарх первой волны обратился в суд в Лондоне с иском о защите чести и достоинства и требованием возмещения морального вреда в размере 10 млн фунтов стерлингов, ответчиком по которому выступал канал НТВ. В одной из аналитических передач на этом канале эксперты высказали свое мнение о негативной роли Б. в чеченской войне и его причастности к ряду похищений воен-
Чупрова А.Ю., Вавилычева Т.Ю. К вопросу о криминализации клеветы
Чупрова А.Ю., Вавилычева Т.Ю. К вопросу о криминализации клеветы
нослужащих российской армии. Суд удовлетворил иск обиженного, но в то же время снизил сумму компенсации до 500 тыс. фунтов стерлингов, указав на немногочисленность аудитории телеканала в Великобритании (менее 50 тысяч человек) и подчеркнул, что такой охват британских зрителей не способен существенно повлиять на репутацию пострадавшего.
В то же время распространение материалов, умаляющих достоинство, в сети «Интернет» влечет существенно более значительный объем компенсационных выплат. Самый крупный размер возмещения морального вреда в США связан с распространением в Интернете видеоматериалов, содержащих снятые нелегально установленной в душе любительской видеокамерой кадры принимающих душ студенток университета. Сайт с этим роликом побил все рекорды посещаемости. Невольные участницы клипа обратились в суд за защитой своего доброго имени и возмещением морального вреда. В решении суда размер компенсации, которую был обязан выплатить провайдер, поскольку автор материалов не установлен, определен в 476 млн долларов. Такая величина компенсации связана с неопределенно большой аудиторией, имеющей доступ к видеоклипу, и в силу этого чрезвычайно широким уровнем распространения порочащих материалов. Существенное значение имел также тот факт, что двум из четырех пострадавших пришлось сменить место учебы и у всех девушек возникли семейные или иные личные проблемы.
При назначении наказания следует учитывать и особенности личности потерпевшего. Однако при этом следует иметь в виду, что к индивидуальным особенностям личности потерпевшего не относится его имущественное положение и социальный статус, вопрос об учете которых обсуждается в правовой доктрине. В литературе высказываются совершенно противоположные точки зрения по этой проблеме. По мнению В. Ускова, «при определении размера взыскиваемой в счет компенсации морального вреда денежной суммы судам необходимо руководствоваться не только индивидуальными психологическими особенностями потерпевшего, но и его материальным положением»6. Следует отметить, что большинство теоретиков имеют иное мнение. Так, А.М. Эрделевский на вопрос о влиянии имущественного положения потерпевшего на размер компенсации дает отрицательный ответ7. С этим можно только согласиться. Учет социального статуса и имущественного положения обиженного при вынесении судебных приговоров и решений нельзя оценить иначе как нарушение принципов равенства граждан перед законом и справедливости. Индивидуальные особенности, которые нельзя не принимать во внимание, — не материально-статусная характеристика потерпевшего, а индивидуальные эмоциональные и психологические особенности личности, влияющие на глубину его нравственных страданий. И именно они
должны приниматься во внимание при правовой оценке каждого конкретного случая.
3. Использование служебного положения расширяет сферу клеветнических измышлений, и это обстоятельство учел законодатель, отнеся клевету с использованием служебного положения к квалифицированному ее виду. В преступлении, предусмотренном частью 3 статьи 1281 УК РФ, признак использования служебного положения, как нам представляется, следует толковать достаточно широко, относя к субъектам этого преступления не только должностных лиц или лиц, выполняющих управленческие функции, но и иных сотрудников, не обладающих указанными правомочиями.
В то же время в доктрине имеется точка зрения, согласно которой совершение преступлений рядовыми служащими не свидетельствует о повышении общественной опасности содеянного, а потому не может квалифицироваться с вменением рассматриваемого признака. Более того, в противном случае будут уравниваться по своей уголовно-правовой оценке преступления, совершаемые субъектами, существенно различающимися по характеру предоставленных им по службе полномочий8.
Эта позиция является как минимум дискуссионной. Опыт судейской работы одного из авторов позволяет нам согласиться с мнением, согласно которому «служебные полномочия, более того, возможности, имеющиеся у лица благодаря его службе, служебному авторитету, не только способны, но и на самом деле повышают общественную опасность совершаемого преступления. Даже оставаясь рядовым служащим, последний, находясь в системе служебной иерархии, имеет, как правило, возможность оказать содействие, повлиять, принять решение, действуя в рамках своих служебных полномочий, которыми не обладают лица, не являющиеся служащими организации. Такие его особые возможности по службе, как потенциальные, так и реально реализуемые, повышают общественную опасность преступных деяний»9.
Клевета в значительной части совершается журналистами, государственными или муниципальными служащими, не являющимися должностными лицами; сотрудниками предприятий, коммерческих или некоммерческих организаций вне зависимости от характера их деятельности, а также теми, кто оказывает услуги частным лицам на условиях контракта или договора. Имеющаяся у подобных субъектов в силу особенностей профессии, занимаемой должности или выполняемой работы возможность применить для сведения счетов или выполнения заказа свою близость, например, к медийным ресурсам, государственным или муниципальным структурам облегчает совершение преступления, потенциально многократно усиливает опасность клеветнических действий в силу широкой распространенности негативной информации о потерпевшем и, зачастую, весьма ограниченных возможностей последнего эту информацию опровергнуть.
Резюмируя вышеизложенное, считаем целесообразным еще раз подчеркнуть, что уголовную ответственность необходимо применять лишь при наиболее опасных способах распространения клеветнических измышлений — в публичных выступлениях, средствах массовой информации и в сети «Интернет», поскольку именно при этом наносится наибольший ущерб чести и достоинству личности. Неквалифицированная клевета в связи с ее незначительной общественной опасностью может быть совершенно безболезненно декриминализирована. В то же время законодателю следовало бы учесть высокий уровень опасности клеветы в сети «Интернет» и отразить это непосредственно в норме, отнеся к особо квалифицированным видам клеветы, наряду с использованием служебного положения, распространение заведомо ложных сведений в сети «Интернет».
Примечания
1. См.: Побегайло Э.Ф. Кризис современной российской уголовной политики // Уголовное право. —
2004. — № 4. — С. 112—117; Алексеев А.И. Российская уголовная политика: преодоление кризиса / А.И. Алексеев, В.С. Овчинский, Э.Ф. Побегайло. — М., 2006; Кудрявцев В.Н. Стратегии борьбы с преступностью. — 2-е изд., испр. и доп. — М., 2005. — С. 49; Корецкий Д.А. Идеологические проблемы борьбы с преступностью // Законность. — 2004. — № 5. — С. 3—4.
2. Козаченко И.Я. Криминологическая обусловленность уголовно-правовых норм // Реагирование на пре-
ступность: концепции, закон, практика. — М., 2002. — С. 18.
3. См.: Тасаков С.В. Реформы в уголовном праве (нравственный аспект) // Российский следователь. — 2008. — № 20.
4. См.: Иванов В.Д. Соотношение гражданско-правовой и уголовно-правовой защиты чести и достоинства личности // Правоохранительные органы в условиях развития частноправовых институтов в России: Тезисы межвузовской научно-теоретической конференции. — Ростов-на-Дону, 1995. — С. 8.
5. См.: Потапенко С. Правовая позиция Верховного Суда РФ по диффамационным вопросам // Судья. —
2005. — № 6.
6. Усков В. Как компенсировать моральный вред богатому и бедному? // Российская юстиция. — 2000. — № 12. — С. 25.
7. См.: Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда: анализ и комментарий законодательства и судебной практики. — 3-е изд., испр. и доп. — М., 2004. —
С. 207.
8. См.: Шнитенков А.В. Использование служебного положения как квалифицирующий признак преступлений. Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовно-исполнительные аспекты: Материалы российского конгресса уголовного права (29—30 мая 2008 г.) / Отв. ред. В.С. Комиссаров. — М., 2008. — С. 333.
9. Иногамова-Хегай Л. Квалификация преступлений, совершенных с использованием служебного положения / Л. Иногамова-Хегай, С. Чередов // Уголовное право. — 2008. — № 4.
А.И. Якунин
Якунин Анатолий Иванович — начальник Главного управления МВД по г. Москве
E-mail: [email protected]
Спорные вопросы разграничения массовых беспорядков с экстремизмом
Статья посвящена рассмотрению проблем квалификации массовых беспорядков. Автором предложен алгоритм разграничения данного вида преступления и проявлений экстремизма, предусмотренных статьей 280 и статьей 282 УК РФ. Автор также акцентирует, что основное различие между преступлениями, предусмотренными частью 3 статьи 212 и статьи 282 УК РФ, заключается в субъективной стороне.
The article considers qualification riots problems. The author suggests algorithm of this type of crime distinguishing and extremism under Art. 280 and Art. 282. The author also stresses that the main difference between the crimes under Part 3 Art. 212 and Art. 282 is a subjective side.
Одной из весьма серьезных проблем правильной уголовно-правовой оценки массовых беспорядков является разграничение данного преступления и экстремизма. Юридически понятие «экстремизм» (его синоним — «экстремистская деятель-
ность») было определено Федеральным законом № 114-ФЗ от 25 июля 2002 года «О противодействии экстремистской деятельности»1. С тех пор эта дефиниция дважды изменялась: в 2006 и 2007 годах2, оставаясь предметом острой дискуссии3.
Якунин А.И. Спорные вопросы разграничения массовых беспорядков с экстремизмом
