CC BY
512
УДК 327+94(4)
М. В. Жолудов
К ВОПРОСУ О ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЯХ МЕЖДУ РОССИЕЙ И ВЕЛИКОБРИТАНИЕЙ НАКАНУНЕ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ (1853 - 1856 гг.)
В статье рассматривается российско-британское соперничество за преобладание на Балканах и в ближневосточном регионе в первой половине девятнадцатого века. Подчёркивается роль британской дипломатии в формировании британского антирусского общественного мнения по поводу «восточного вопроса». Особое внимание уделено оценке личного вклада британского министра иностранных дел лорда Пальмерстона в раздувание русофобской кампании в Великобритании. Автор приходит к выводу, что усиление российско-британских геополитических противоречий привело к началу Крымской войны.
Ключевые слова: история России, история Великобритании, «восточный вопрос», XIX век, Крымская война, лорд Пальмерстон.
Одним из главных направлений российской внешней политики второй четверти XIX в. было решение так называемого «восточного вопроса». Это означало обеспечение безопасности южных границ, укрепление российского влияния на Ближнем Востоке и Балканах, а также установление контроля над черноморскими проливами Босфором и Дарданеллами, имевшими для государства огромное военно-стратегическое и экономическое значение.
Усилия английской дипломатии в первой половине XIX в. были направлены на выполнение одной из важнейших стратегических задач внешнеполитического курса Великобритании - обеспечение захвата колоний и их эксплуатации, а также создание опорных пунктов на пути из метрополии на Восток. Поэтому Ближний Восток и Балканы стали главной ареной столкновения геополитических интересов России и Великобритании.
Во второй четверти XIX в. система международных отношений (и, соответственно, место в ней России) существенно изменилась. Священный союз в ситуации, возникшей в связи с греческим восстанием, фактически распался. Хотя Россия продолжала ориентироваться на альянс с двумя абсолютистскими государствами Европы - Австрией и Пруссией, но этот союз уже не был столь прочен и постоянен, как ранее. Необходимость внешнеполитического сотрудничества этих держав определялась также наметившимся в 30 — 40-х гг. XIX в. сближением между Англией и Францией.
Англо-французское сближение началось в 1830 г., когда в результате Июльской революции во Франции резко осложнились российско-французские отношения. Франция перешла в разряд противников России. Охлаждением российско-французских отношений
поспешила воспользоваться Англия, направив свои дипломатические усилия на сближение с Францией. Этому способствовало сходное политическое устройство двух стран, и их общие интересы в Европе и на Ближнем Востоке. Таким образом, в начале 30-х гг. сложился союз так называемых «морских держав», Англии и Франции, вошедший в историю дипломатии также под названием первого «сердечного согласия», или Антанты. Объективно он противостоял в Европе блоку так называемых «северных дворов» - России, Австрии и Пруссии.
Однако эти блоки не являлись достаточно прочными, каждая из великих держав в первую очередь стремилась преследовать свои собственные цели. Наличие некоторых противоречий между Англией и Францией рождало у российской дипломатии иллюзию возможности соглашения с Англией. Но эти надежды были совершенно безосновательны, так как разногласия между Россией и Англией в «восточном вопросе» были непримиримы. Это было связано, с одной стороны, с явной активизацией проникновения британского капитала на Ближний Восток, а, с другой стороны, с беспокойством правительства Великобритании за судьбу своей богатейшей колонии Индии в связи с усилением русской экспансии в Средней Азии и на Кавказе. При непосредственной поддержке правительства в британской прессе началась мощная и хорошо срежиссированная русофобская кампания, направленная на разжигание ненависти к России и русским среди народа Великобритании. Простых англичан пугали пресловутой «русской угрозой» Индии. Главным архитектором антирусской внешней политики Великобритании и главным дирижёром русофобской кампании был лорд Пальмерстон, ставший в ноябре 1830 г. министром ино-
97
странных дел. На протяжении своей весьма продолжительной и деятельной политической карьеры (1830—1865), находясь на различных высших государственных должностях Британской империи или даже в оппозиции, он прямо определял или косвенно влиял на формирование внешнеполитического курса своей страны, отличительной чертой которого было всемерное противостояние русским интересам в Европе и на Ближнем Востоке. Во многом благодаря усилиям лорда внешнеполитический курс Великобритании в 30 — 40-х гг. XIX в. имел ярко выраженную антирусскую направленность.
5 февраля 1830 г., будучи ещё в оппозиции, Пальмерстон в своём выступлении в палате общин впервые высказал отношение к британской политике в восточном вопросе. Он резко критиковал пассивность торийского правительства герцога Веллингтона, отметив, что «русская война (имелась в виду русскотурецкая война 1828 — 1829 гг., окончившаяся выгодным для России Адрианопольским договором) завершилась неудовлетворительно для нашего правительства»1. Как считал Пальмерстон, торийское правительство должно было всеми средствами заставить Турцию не начинать войны с Россией, войны, которая неизбежно завершилась бы для турок поражением. В результате поражения, по мнению лорда, возникла опасность появления русских войск в Турции и «расширения русской границы в этом направлении»2. Очевидно, что уже тогда Пальмерстон рассматривал Россию как главного соперника Великобритании на Ближнем Востоке, выступая против усиления российского влияния в этом регионе.
И действительно, став министром иностранных дел, Пальмерстон показал себя активным противником русских интересов в Европе и на Ближнем Востоке. Уже в 1832 г. русский посол в Париже Поццо ди Борго, не скрывавший личной неприязни к Пальмерстону, утверждал: «Он [Пальмерстон. - М. Ж.] не останавливается ни перед какими средствами: пути кривые и извилистые, клевета, умолчание, запирательство — всё он считает пригодным. Россию считает он главным тормозом для осуществления своих разрушительных и безрассудных проектов»3. Опытный российский дипломат барон Бруннов в
1 Opinions and Policy о£ the Right Honourable Viscount Palmerston. L., 1852. P. 132.
2 Ibid. P. 131.
3 Мартенс Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россией с иностранными державами. Т. 11. Трактаты с Англией. 1801 — 1831. СПб., 1895. С. 444.
лекциях по внешний политике, прочитанных в 1838 г. молодому великому князю Александру Николаевичу (будущему царю Александру II), отметил одну из причин англороссийского соперничества: «Лондонский кабинет считает Россию наиболее грозным противником покровительствуемых Англией конституционных принципов. Особенно лорд Пальмерстон везде ищет следов нашего враждебного ему влияния»4.
А в конце XIX в. известный исследователь истории российской дипломатии С. С. Татищев, оценивая состояние русскоанглийских отношений 30-х гг., писал: «В десятилетнее управление внешними делами Великобритании лорда Пальмерстона (1830 — 1840) политика лондонского кабинета приняла решительно враждебный для нас оборот. Начала, ею руководившие, были прямо противоположны тем, что усвоил русский двор со времён Венского конгресса... Вступив в тесный союз с Францией Орлеанов, Англия явилась сверх того и непосредственной противницей России в Польше, на Босфоре, за Кавказом. Английское золото щедрою рукою расточалось врагам России всякого рода, польским революционным выходцам и мятежным кавказским горцам. Во всех политических вопросах на Востоке и на Западе Россия всегда встречала злобное и упорное сопротивление и противодействие англичан»5.
Англо-русское противостояние на Ближнем Востоке объяснялось также и торговыми противоречиями двух держав. На 30-е гг. XIX в. приходится начало проникновения России на рынки Османской империи. Хотя русские купцы ещё явно не могли на равных соперничать с британскими (например, английский экспорт хлопчатобумажных изделий в Турцию превышал русский в 43 раза), но между двумя странами началась напряжённая торговая война. Россия ещё не могла вытеснить Великобританию с турецких рынков, но пыталась как-то противостоять британской торговой монополии6.
Ухудшение англо-российских отношений сопровождалось соответствующими изменениями общественного мнения, которое в то время уже играло значительную роль в политической жизни Великобритании. Газеты и журналы раздували русофобские настроения
4 Зайончковский А. М. Восточная война 1853—1856 гг. в связи с современной ей политической обстановкой. Приложения. Т. 1. СПб., 1908. С. 98.
5 Татищев С. С. Император Николай и иностранные дворы. СПб., 1889. С. 4.
6 См.: Георгиев В. А. Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30 — начале 40-х годов XIX в. М., 1975. С. 14—15.
98
среди англичан, пропагандируя ставшую популярной концепцию «русской опасности» для Индии. Лорд Пальмерстон принимал активное участие в формировании британского общественного мнения, используя его в качестве идеологического прикрытия для своего внешнеполитического курса. По словам американского историка П. Хейза, «Пальмерстон, как и Каннинг до него, вовремя понял ценность общественной поддержки»7. Руководитель британской дипломатии имел тесные контакты с редакциями таких крупных изданий, как «Глоуб», «Курир», «Обсервер» и т.д., писал для них передовицы, иногда заказывал статьи нужного ему содержания, используя деньги из секретных фондов. В то время для него были характерны такие высказывания: «Великий враг Англии —Россия; это проистекает не из личных чувств, а потому, что её намерения и цели несовместимы с нашими интересами и безопасностью»8. Или: «Россия является единственной страной, с которой мы вероятнее всего рассоримся по-настоящему»9. Бруннов следующим образом описывал в своих лекциях состояние британского общественного мнения: «Английское общественное мнение обвиняет наше правительство в честолюбивых и завоевательных видах по отношению к Леванту. Оно подозревает существование у нас, с одной стороны, идеи о завоевании Константинополя, с другой - посягательства на безопасность британских владений в Индии. Этот двойственный страх чрезвычайно владеет всеми умами, даже наиболее просвещённых и умеренных людей Англии»10 11.
Пальмерстон был безусловным приверженцем проведения политики статус-кво в восточном вопросе, то есть сохранения целостности Османской империи, огромная территория которой привлекала английские торговые круги, как выгодный рынок сбыта товаров. Хотя он и не верил в жизнеспособность раздираемой внутренними конфликтами империи: «Факт заключается в том, что Турция стремительно разваливается на куски»11. Яркую оценку бесполезности британских попыток сохранить единство «лоскутной империи» дали К. Маркс и Ф. Энгельс в одной
7 Hayes P. The Nineteenth Century 1814 — 1880. N.-Y., 1975. P. 103.
8 Международные отношения на Балканах. 1830 — 1856. М., 1990. С. 14.
9 Bulwer H. L. The Life of Henry John Temple, viscount Palmerston. Vol. 1. Leipzig, 1871. P. 75; Seton-Watson R. W. Britain in Europe. L., 1937. P. 178.
10 Зайончковский A. М. Восточная война ... С. 98.
11 Webster Ch. The Foreign Policy of Palmerston 1830 —
1841. Britain, the Liberal Movement and Eastern Ques-
tion. Vol. 2. N.-Y., 1969. P. 842.
из своих статей: «Сохранить в Турции status quo! С подобным же успехом можно было бы попытаться приостановить на определённой стадии гниение трупа павшей лошади и предотвратить его полное разложение»12. Однако Пальмерстону Османская империя представлялась идеальным «сторожем» черноморских проливов и буфером против российского экспансионизма на Ближнем Востоке. «Мы поддерживаем Турцию для себя и наших интересов», - заявлял глава Форин Оффис13. Он был бескомпромиссным защитником интересов Англии: «Я не поколеблюсь сказать, сколь велико значение для интересов Англии и для поддержания мира в Европе сохранение в качестве независимого государства территорий и провинций, составляющих Оттоманскую империю. Если русское завоевание приведёт к христианизации и цивилизации обитателей этой страны, эти преимущества — а нет человека, способного оценить их выше, — перевешиваются последствиями, которые повлечёт за собой расчленение Турецкой империи»14. Пальмерстон рассматривал турок как «лучших хозяев пути в Индии». Поэтому, как писал он своему брату в марте 1833 г., «мы должны помочь султану в организации его армии, флота и финансов»15.
Серьёзная опасность британскому курсу статус-кво возникла в 1832 г. в связи с обострением турецко-египетского конфликта. Египетский паша Мухаммед Али, вассал турецкого султана, восстал против своего сюзерена и пошёл на него войной. Султан обратился за помощью к Великобритании, которую считал своим покровителем. В Лондон прибыли турецкие дипломаты с личным посланием султана к королю Вильгельму IV, в котором содержалась просьба прислать военно-морскую эскадру для борьбы с Мухаммедом Али. Однако либеральный кабинет лорда Грея проявил нерешительность. Он предпочитал заниматься европейскими делами, контролируя ситуацию в Бельгии и на Иберийском полуострове, и оказался не в состоянии оказать действенную помощь султану. Флот не был направлен в Средиземное море, а продолжал патрулировать бельгийские и португальские берега.
Пальмерстон прекрасно понимал, какую опасность мятеж египетского паши таил в
12 Маркс К., Энгельс Ф. Британская политика. — Турция / / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 9. С. 5.
13 Герцог Аргайльский. Ответственность Англии в Восточном вопросе. Факты и воспоминания за сорок лет. СПб., 1908. С. 29.
14 Opinions and Policy... P. 246; Seton-Watson R. W. Britain in Europe ... P. 175.
15 Seton-Watson R. W. Britain in Europe ... P. 178.
99
себе для британского курса статус-кво в восточном вопросе. Поэтому он без колебаний принял сторону Турции в этом конфликте. В письме английскому послу в Париже лорду Гранвиллу он высказал своё отношение к Мухаммеду Али: «Я ненавижу Мухаммеда Али, которого я считаю немногим лучше невежественного варвара, который ловкостью и природной сообразительностью добился успеха в мятеже... Я рассматриваю его хвалёную цивилизацию Египта как настоящий обман, и я уверен, что он величайший тиран и угнета-тель»16. Во время обсуждения вопроса о помощи в правительстве Пальмерстон выступил с предложением оказать султану немедленную поддержку, но не проявил достаточной настойчивости и не смог убедить министров в своей правоте.
Разногласия в кабинете министров привели к тому, что английская дипломатия медлила с прямым ответом султану, чего-то выжидала, ограничиваясь выражением соболезнования и утешения султану. Е. В. Тарле так оценивал сложившуюся ситуацию: «Английский статс-секретарь по иностранным делам Пальмерстон очень сочувствует султану, обещает, — впрочем, как-то неопределённо при этом выговаривая нужные слова в устных беседах по-английски и направляя Порте столь же неопределённые ноты, написанные по-французски, - и ровно никакой помощи турки от него не видят, и ни из его английских слов, ни из его французских нот не могут даже уловить, чего ему, в сущности, хочет-ся»17.
Однако турецкому султану, попавшему в критическую ситуацию, нужна была не моральная поддержка, а немедленная вооружённая помощь. Такая помощь была сразу же предложена Россией. 3 февраля 1833 г., убедившись в бесполезности обещаний западных держав, Махмуд II официально попросил царя оказать ему военную поддержку.
Россия, казалось, была готова к такому обращению. Русский флот под командованием контр-адмирала Лазарева в составе четырёх линейных кораблей и пяти фрегатов немедленно отбыл из Севастополя и уже в конце февраля вошёл в пролив Босфор, высадив на его берегу два пехотных полка, казачью конницу и несколько артиллерийских батарей. К началу апреля 1833 г. на Босфоре было сосредоточено 20 русских кораблей и около десяти
16 Chamberlain M. E. British Foreign Policy in the Age of Palmerston. L., 1980. P. 41.
17 Тарле E. В. Крымская война // Тарле Е. В. Соч.: В 12 т. Т. 8. Ч. 1. M., 1959. С. 84 — 85.
тысяч солдат пехоты18. Николай I давал понять Мухаммеду Али, что шутить не собирается.
Демонстрация российской военной силы произвела впечатляющий и немедленный эффект. Наступление египетских войск было остановлено. В мае 1833 г. между Египтом и Турцией было подписано перемирие, согласно которому султану пришлось пойти на значительные уступки Мухаммеду Али. Мятежный паша получал в наследственное владение Египет, Сирию и Адану, но был вынужден отвести свои войска с других захваченных территорий. Турецко-египетский конфликт был временно урегулирован.
Усиление русского влияния в ближневосточном регионе, вызванное появлением эскадры Лазарева в Босфоре, вызвало серьёзное беспокойство в Великобритании и Франции. Пальмерстон заявил австрийскому поверенному в делах в Лондоне Нейману: «Мы никогда не позволим, чтобы Россия осуществила свой протекторат над Турцией»19. Однако в письме на имя российского посла Х. А. Ливена он использовал более мягкие выражения, дипломатично засвидетельствовав, что его правительство «должным образом» оценило мотивы, которыми руководствовался Петербург, направляя войска в Турцию. Через некоторое время Пальмерстон получил ответ вице-канцлера К. В. Нессельроде, в котором говорилось: «По мере того, как могущество Оттоманской империи ослабевает в Азии, уменьшаются и возможности её сопротивления в Европе. Этот факт, бесспорно, играл бы на руку России, вынашивай она втайне замыслы завоеваний и приращений; сегодня он вызывает чувство искреннего сожаления у императорского правительства, проводящего миролюбивую и охранительную политику»20. Было ясно, что в Петербурге не желали доводить дело до открытого столкновения с европейскими державами, но одновременно хотели использовать выгоды создавшейся ситуации.
Российская дипломатия блестяще решила проблему. Накануне отбытия эскадры 8 июля 1833 г. между Россией и Турцией был подписан договор, вошедший в историю под названием Ункяр-Искелесийского. Ункяр-Искелесийский договор гарантировал султану русскую военную помощь в случае нового
18 Виноградов В. Н. Великобритания и Балканы: от Венского конгресса до Крымской войны. М., 1985. С. 151.
19 Киняпина Н. С. Внешняя политика России в первой половине XIX в. М., 1963. С. 179.
20 Виноградов В. Н. Великобритания и Балканы... С. 153 — 154; Международные отношения на Балканах... С. 23.
100
турецко-египетского конфликта, а Россия получала очень выгодный режим черноморских проливов. По мнению отечественных историков, этот договор был «высшей точкой дипломатических успехов России на Ближнем Востоке. Он предоставлял надёжные гарантии безопасности черноморского побережья, усиливал позиции России в Турции и повышал её престиж в Константинополе»21.
Ункяр-Искелесийский договор означал, с одной стороны, крупную дипломатическую победу России, а с другой стороны, серьёзное поражение британской внешней политики и её руководителя лорда Пальмерстона. Влияние британских дипломатов в Константинополе заметно упало.
28 октября 1833 г. совместный протест Великобритании и Франции по поводу Ункяр-Искелесийского договора был представлен в российский МИД. Нота протеста была выдержана в резких тонах и оговаривала право Великобритании и Франции в случае, если Россия введёт в Турцию вооружённые силы, «следовать образу действий, внушённому им обстоятельствами, так, как если бы упомянутого трактата не существовало»22.
Однако дипломатический демарш Великобритании и Франции завершился безрезультатно. Николай I повелел своим дипломатам составить ответ, в котором говорилось, что если Турция для своей защиты призовёт на основании Ункяр-Искелесийского договора русские войска, то «Россия будет действовать так, как если бы эта нота протеста не су-ществовала»23.
Таким образом, политика Великобритании в «восточном вопросе» в первой половине 30-х гг. XIX в. завершилась провалом. Пальмерстон, да и кабинет Грея в целом, проявили недостаточное внимание к проблемам ближневосточного региона, увлёкшись решением европейских дел. Они явно недооценили заинтересованность России в преобладании на Ближнем Востоке, её способность сопротивляться британскому диктату. Россия благодаря умелым военным и дипломатическим маневрам сумела на некоторое время получить контроль над черноморскими проливами, влияние в Константинополе. Однако «восточный вопрос» был ещё очень далёк от завершения. Промышленные круги Британии настойчиво требовали более полного подчинения Османской империи своему влиянию.
21 Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVII - начало XX в. М., 1978. С. 101.
22 См: Webster Ch. The Foreign Policy of Palmerston ... Vol. 2. P. 820.
23 Татищев С. С. Внешняя политика императора Николая I. СПб., 1887. С. 382.
Пальмерстон, будучи «лучшим метеорологическим снарядом в Англии, показывающим очень верно состояние температуры средних слоёв»24, чутко реагировал на их чаяния. Он приложил максимум старания, чтобы добиться реванша за своё поражение. Активно вмешавшись во второй турецко-египетский конфликт (1838-1841), он добился-таки отмены Ункяр-Искелесийского договора, восстановив авторитет Великобритании в Османской империи.
Таким образом, постоянно нараставшее углубление противоречий между двумя странами привело к крупнейшей военнополитической катастрофе в истории англорусских отношений — Крымской войне 1853 -1856 гг.
Источники и литература
Виноградов В. Н. Великобритания и Балканы: от Венского конгресса до Крымской войны. М., 1985.
Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVII —начало XX в. М., 1978. Георгиев В. А. Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30 - начале 40-х годов XIX в. М., 1975.
Герцен А. И. Былое и думы. Ч. 6 // Герцен А. И. Соч.: В 9 т. М., 1957. Т. 6.
Герцог Аргайльский Ответственность Англии в Восточном вопросе. Факты и воспоминания за сорок лет. СПб., 1908.
Жигалина О. И. Великобритания на Среднем Востоке (XIX —начало XX в.). Анализ внешнеполитических концепций. М., 1990.
Зайончковский А. М. Восточная война 1853 — 1856 гг. в связи с современной ей политической обстановкой. Приложения. СПб., 1908. Т. 1.
Киняпина Н. С. Внешняя политика России в первой половине XIX в. М. , 1963.
Маркс К., Энгельс Ф. Британская политика. — Турция / / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 9.
Мартенс Ф. Ф. (сост.) Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россией с иностранными державами. Т. 11. Трактаты с Англией. 1801 — 1831. СПб. , 1895. Международные отношения на Балканах. 1830—1856. М., 1990.
Тарле E. В. Крымская война // Тарле Е.В. Соч.: В 12 т. Т. 8. Ч. 1. M., 1959..
Татищев С. С. Внешняя политика императора Николая I. СПб., 1887.
24 Герцен А. И. Былое и думы. Ч. 6 // Герцен А.И. Соч.: В 9 т. Т. 6. М., 1957. С. 101.
101
Татищев С. С. Император Николай и иностранные дворы. СПб., 1889.
Bulwer H. L. The Life of Henry John Temple, viscount Palmerston. Vol. 1. Leipzig, 1871. Chamberlain M. E. British Foreign Policy in the Age of Palmerston. L., 1980.
Hayes P. The Nineteenth Century 1814-1880.
N.-Y., 1975.
Opinions and Policy оf the right honourable viscount Palmerston. L., 1852.
Seton-Watson R. W. Britain in Europe. L., 1937. Webster Ch. The Foreign Policy of Palmerston 1830-1841. Britain, the Liberal Movement and Eastern Question. Vol. 2. N.-Y., 1969.
Жолудов Михаил Валентинович, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений, кандидат исторических наук (Рязанский государственный университет имени С. А. Есенина, г. Рязань, Россия); e-mail: mikhailzhol@yandex. ru
Geopolitical Collisions between Russia and Great Britain on the Eve of the Crimean War
The article presents a view of the Russian-British competition for domination in the Balkan and Mideast regions in the first half of the nineteenth century. It maintains the role of British diplomacy in the formation of the russofobic British public opinion about Eastern Question. Special attention is paid to the personal impact of the British foreign minister Lord Palmerston to that event. The author argues in favour of the opinion that the intensification of the Russian-British geopolitical collisions led to the beginning of the Crimean War.
Key words: History of Russia, History of Great Britain, Eastern Question, 19 century, the Crimean War, lord Palmerston.
Mikhail V. Zholudov, Associate Professor of the Department of World History and International Relations, Candidate of Historical Sciences (Ryazan State University named for S. A. Yesenin, Ryazan, Russia); e-mail: [email protected]_
102
