Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга. Секретные дипломатические документы Российской империи в британской печати (1835–1837 гг.) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Арутюн Акопович УЛУНЯН

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга. Секретные дипломатические документы Российской империи в британской печати (1835-1837 гг.)

Одним из важных и обусловленных особенностями политической культуры Великобритании феноменов является высокая степень влияния прессы на ее общественно-политическую жизнь. В исторической традиции этого государства политическая журналистика не только привлекала внимание представителей средних и высших слоев общества, но и способствовала формированию общественного мнения, а также общенационального дискурса по конкретным вопросам внутриполитической жизни и внешней политики империи, «в которой никогда не заходит солнце». Британская общественно-политическая публицистика XIX в., как на самих островах, так и в колониях, продолжает сохранять до сих пор свою значимость как важный исторический источник. Дискуссии по внешней политике, проходившие в периодической печати Великобритании, отличались широким спектром затрагиваемых тем, одной из которых, и нередко доминировавших, являлись взаимоотношения, а точнее — соперничество, Британской и Российской империй в контексте так наз. Восточного вопроса. Последний, в британской историографической традиции, несмотря на общий «восточный» вектор, имел различную географическую локализацию: от Центральной Азии, Ближнего (в соответствии с современной русскоязычной практикой)

Востока, крымско-черноморского (периода Крымской войны) театра военных действий и, наконец, до Балкан и Малой Азии, т. е. регионов, входивших в состав Османской империи или связанных с ней и имевших прямое отношение к судьбам европейской политики. В сложившейся зарубежной и отечественной историографии международных или двусторонних британо-российских отношений, несмотря на общие черты и различия, тема обнародования конфиденциальных дипломатических документов в периодических изданиях и степени влияния подобных публикаций на формирование внешнеполитического курса, борьбу по вопросам внешней политики в высших эшелонах власти и воздействие на политический класс пока не стала особым направлением исторических исследований. Тем не менее, обращение к этим сюжетам представляет определенный исторический интерес. Об этом свидетельствуют соответствующие исследования, посвященные изданию дипломатических документов (как подлинных, так и искусственно «сконструированных», т. е. фальсифицированных) и внутриполитической борьбе в Британии, ряде балканских стран, а также России1. Особый интерес представляют как сами источники получения подобных документальных материалов, передававшихся впоследствии в прессу, так и их публикаторы.

Одной из фигур, продолжающих сохранять свою значимость для исследователей данной тематики, является личность известного в русскоязычной традиции Дэвида Уркварта (1.07.1805—16.05.1877), а в британско-шотландской — Дэвида Аркарта. На протяжении своей более полувековой общественно-политической деятельности с конца 20-х годов и вплоть до конца 50-х годов XIX в. этот представитель древнего шотландского клана Аркарт был дипломатом, публицистом и первым в истории европейских государств создателем сети общественных организаций, являвших собой прообраз структур «народной дипломатии», независимых от правительства, и политических партий, стремившихся оказывать влияние по вопросам внешней политики как на правительство, так и общественно-политические круги2. Знакомство Д. Уркварта с Джереми

60 Ар. А. Улунян

Бентемом — известным философом, юристом, общественным деятелем, а также основателем британской секретной службы, сыграло важную роль в его жизни. Именно по рекомендации Бентема он стал интересоваться Востоком.

Начало политической биографии Уркварта было ознаменовано его участием с зимы 1827 г. до поздней осени 1828 г. в освободительной войне греков против Османской империи. В ней проявил себя и его старший брат — Чарльз Гордон Уркварт, получивший звание полковника и погибший в марте 1828 г. После тяжелого ранения, полученного во время боевой операции при осаде о. Хиос, Дэвид продолжал оставаться в Греции вплоть до окончания основных сражений и покинул ее лишь в ноябре 1829 г. В марте 1830 г. он возвратился в страну, которой после окончания войны предстояло в соответствии с международными договорами определить границу с Османской империей. Д. Уркварт практически по собственной инициативе занимался изучением этого вопроса и через свою мать, знакомую с заместителем государственного секретаря по обороне (министра) генерал-лейтенантом Гербертом Тейлором — личным секретарем короля Вильгельма IV, передал составленный им доклад британскому монарху. Способности молодого человека были замечены, и его официально назначили членом разграничительной комиссии. С 1831 по 1832 гг. он сопровождал Чарльза Стратфорд-Каннинга в Османскую империю, где последний выполнял обязанности посла. После возвращения в Лондон Уркварт уже вскоре вновь был направлен в Стамбул с тайной миссией выяснить возможности расширения британской торговли на Востоке3. Именно в это время он все больше начинает интересоваться Востоком, его культурой и обычаями, устанавливает связи с высокопоставленными чиновниками Османской империи4. Война османского вассала — египетского правителя Мухаммеда Али-паши против своего сюзерена султана Махмуда II заставила последнего искать себе союзников из числа великих держав. Британия и Франция воздерживались от вовлечения в этот конфликт и соблюдали в сложившейся ситуации нейтралитет, поэтому султан обратился к России — в обмен на серьезные уступки, среди которых

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 61

было фактическое закрытие Проливов для иностранных судов в случае войны, что нашло свое отражение в Ункяр-Искелес-сийском договоре, заключенном 26 июня (8 июля) 1833 г. О подготовке к нему было сообщено османскими чиновниками находившемуся в Стамбуле Д. Уркварту. Являвшийся в то время государственным секретарем по иностранным делам Паль-мерстон проявил обеспокоенность его столь тесными контактами с османскими властями. По мнению главы британского МИД, это могло нанести ущерб взаимоотношениям Британии с Россией и ослабить британские позиции как в Европе, так и на Востоке, а при определенных обстоятельствах даже привести к военному конфликту уже европейского масштаба. Возвращение Уркварта в британское посольство в Стамбуле ознаменовалось появлением нового направления его деятельности — черноморского побережья Кавказа, где проживали адыгские народы. Во время тайного посещения Черкесии Уркварт не только собрал военно-политические сведения, но и выступил в роли координатора в деле объединения черкесских народов (адыгов, убыхов и др.), став известен как автор идеи их флага. Фактически его деятельность была направлена на создание условий, способных ограничить продвижение Российской империи в этот регион5. Примечательно, что британский посол лорд Понсонби отмечал в одной из депеш, направленных в Лондон, что именно расширение владений Российской империи на Кавказе, имея в виду ее планы взятия Проливов под контроль, а не укрепление ее контроля над Польшей после подавления восстания, способно усилить влияние Санкт-Петербурга на международной арене6. Однако Пальмерстон в резкой форме потребовал отказаться от планов поддержки независимости Черкесии, так как считал, что это нанесет непоправимый урон британо-российским отношениям, а само движение черкесов против продвижения царской России обречено и продлится недолго7. Поэтому он срочно обратился к лорду Понсонби с требованием немедленно удалить Уркварта из Стамбула. По возвращении в Лондон опальный дипломат издал политический памфлет под названием «Англия, Франция, Россия и Турция». В нем он жестко обвинял Российскую

62 Ар. А. Улунян

империю за проводимую ею политику постоянных захватов. Последующая недолгая дипломатическая карьера шотландца, продолжавшаяся до 1838 г., была связана с Османской империей, Северным Кавказом (где он рассчитывал на объединение местных народов в борьбе против продвижения Российской империи) и внешней политикой царской России.

Постепенно, но неуклонно нараставший конфликт Д. Ур-кварта и лорда Пальмерстона способствовал усилению политической активности и артикуляции «общественного призыва» Уркварта, ставшего известным в политических и общественных кругах как непримиримый противник политики Пальмер-стона. Публичная деятельность бывшего дипломата состояла из двух взаимосвязанных направлений. Первым из них было участие в политике на институциональном уровне, что нашло свое выражение в его избрании в британский парламент, членом которого он являлся на протяжении 1847—1852 гг., а также организация по всей стране в 1857—1858 гг. так наз. общественных «Комитетов внешней политики» («Foreign affairs committees»)8. Они были призваны оказывать давление на правительство в вопросах внешней политики и имели своих сторонников за рубежом, включая даже Османскую империю9.

Второй частью активности Дэвида Уркварта, вероятно, не менее, но еще более важной, была его публицистическая деятельность, достаточно противоречивая и принесшая ему известность не только в Британии, но и за рубежом. Ее первым опытом являлось начавшееся издание на английском и французском языках осенью 1835 г. журнала, носившего достаточно длинное название — «Портфолио или собрание государственных документов и т. д., и т. д., иллюстрирующих историю нашего времени» («The Portfolio or a Collection of State Papers etc. etc. illustrative of the History of our Times»; «Le Portfolio ou Collection de documens politiques relatifs à l'histoire contemporaine»). Франкоязычное издание осуществлялось Аугустом Кампе (1773— 1836 гг.), выходцем из семьи брауншвейгских книгоиздателей и книготорговцев, создавшим в Гамбурге в начале 1800-х годов издательство, ставшее известным благодаря одной из первых публикаций — переводу на немецкий язык «египетских днев-

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 63

ников» Наполеона. После переименований и смены партнеров по бизнесу, получив название «Hoffmann & Campe», издательство было передано Аугустом его брату Джулиусу10. В то же время, ряд изданий, выходивших в нем под патронажем лично А. Кампе, носили название «August Campe». Общественно-политическая деятельность А. Кампе была связана с 1805 г. с гамбургской масонской ложей «Loge Ferdinand zum Felsen»11.

Популярность журнала «The Portfolio» в британских и европейских политических кругах, несмотря на самые различные оценки публиковавшихся в нем материалов, не минимизировали и тем более не ликвидировали враждебность между Урк-вартом и Пальмерстоном, который, в соответствии с логикой происходившего, должен был бы быть доволен результатами реализуемого проекта. В действительности, взаимоотношения между неформальным редактором издания и главой Форин оф-фиса продолжали ухудшаться. Уркварт все жестче прибегал уже к публичной адресной критике Пальмерстона за непоследовательность в отношении внешней политики Российской империи, особенно на северо-кавказском, турецком и центрально-азиатском направлениях, рассматривая действия британского министра иностранных дел как поощряющие экспансионистские планы Санкт-Петербурга. Не исключено, что Пальмерс-тон, не желая все глубже вовлекаться в дело «The Portfolio» как министр иностранных дел, уже на официальном уровне, отказался оплатить из средств британского МИД долги журнала, достигшие к июню 1836 г. 900 фунтов стерлингов, на что надеялся Уркварт, обратившийся за помощью к заместителю главы Форин оффиса Уильяму Фокс-Стрэнджвейсу. В 1838 г. Д. Урк-варт был вынужден лично погасить задолженность.

Как появление «The Portfolio», так и его дальнейшая судьба оказались тесно связаны с британской внешней и внутренней политикой, с «российским фактором». Существование журнала являлось одной из первых практик в сложившейся традиции британской печати, прибегавшей и ранее к публикации отечественных дипломатических документов. Однако на этот раз обнародовавшиеся материалы были уже иностранного, в частности, российского происхождения и носили секрет-

64 Ар. А. Улунян

ный характер. Их появление в руках британской стороны было во многом случайным, но последствия обнародования могли серьезно повлиять на британо-российские отношения.

В первой половине 30-х годов XIX в. польские эмигранты — участники и руководители национально-освободительного восстания 29 ноября 1830 г. — 21 октября 1831 г., которые прибыли сначала во Францию, а затем в Британию, привезли с собой архивы, захваченные в 1830 г. в резиденции наместника Царства Польского великого князя Константина Павловича. Большой объем среди этих документов составляла секретная переписка российских послов за рубежом с российским МИД по широкому кругу вопросов за период с начала XIX в. и до конца 1820-х годов. Дипломатические депеши оказались у Владислава Замойского, племянника и советника князя Адама Ежи Чарторыйского, который был в период восстания сначала членом Административного совета, а затем, последовательно, председателем Временного и Национального правительств. Замойский передал документы лорду Пальмерстону, что подтверждалось и соответствующим письмом самого Замойско-го12. На протяжении двух лет Пальмерстон хранил документы и не обращался к ним. Появление этих материалов в печати могло серьезно ухудшить взаимоотношения Великобритании с Россией, а также повлиять в целом на европейскую дипломатию, так как содержавшаяся в них информация касалась большого количества стран и политических деятелей. Однако значение публикаций депеш в уже существующих британских газетах и журналах было бы несопоставимо малым в сравнении со специальным средством массовой информации, которое могло обнародовать секретные документы в виде отдельного издания. Таковым предстояло стать журналу «The Portfolio».

Обстоятельства его появления были достаточно детально, более чем на 40 страницах, описаны в 1844 г. в редакционной статье (автором которой, вероятно, был сам Д. Уркварт) шестого номера второго тома «The Portfolio», получившего в 1843 г., после возобновления его публикации, название «Портфолио. Дипломатическое обозрение. Новая серия» («The Portfolio: Diplomatic Review. New Series»). Фактически в статье призна-

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 65

валось, что публикация русских дипломатических документов была во многом санкционирована, при активной роли покойного короля Вильгельма, главой Форин оффиса Пальмерсто-ном, а также высокопоставленными чиновниками британского МИД. В то же время, сам британский министр иностранных дел пытался минимизировать для себя лично последствия обнародования дипломатических документов, полученных от Чарторыйского13.

Публикация секретной переписки российских дипломатов стала сенсацией и серьезно повлияла на ситуацию в политических кругах Британской империи, так как затрагивала принципиальный вопрос, постоянно дискутировавшийся как на уровне правительства, так и в парламенте страны. В его основе был спор между сторонниками и противниками жесткой реакции на действия Российской империи на Востоке и в Азии. По поводу самого Д. Уркварта, после появления первого номера «The Portfolio», премьер-министр лорд Мельбурн в письме от 7 января 1836 г. лорду Пальмерстону писал: «Полагаю, было бы хорошо направить его на его место службы. Такие активные личности более всего нужны в Леванте»14. Оценка опубликованной в «The Portfolio» русской секретной дипломатической переписки была достаточно однозначной в британских дипломатических кругах. Английский посланник в Османской империи лорд Понсонби писал 23 марта 1836 г. Уркварту о получении двенадцатого номера журнала и о знакомстве с его отдельными более ранними номерами. Несмотря на различия во мнениях с Урквартом по отдельным вопросам, Понсонби отмечал: «Депеши от Поццо ди Борго* ценны. Я больше всех должен ценить их, так как они подтверждают все, что я говорил в предыдущие годы, и [они] оправдывают всю политику, которую я рекомендовал проводить и, насколько это для меня возможно, действовать также в этом направлении. Я рад, что князь Меттерних узнает о том, как его оценивают русские. Я являюсь большим поклонником Меттерниха и преданным

* Карл Осипович (Шарль-Андре) Поццо ди Борго (8 марта 1764 — 15 февраля 1842) - дипломат и военный корсиканского происхождения, находившийся на русской службе с осени 1805 г. Был в разные годы послом в Вене и Лондоне.

66 Ар. А. Улунян

другом Австрии, полагая, что Англия и Австрия должны быть близкими союзниками в общих интересах. Я не боюсь России ни на йоту, я также не боюсь ее будущей силы, имея в виду, что у нас есть как умные головы, так и решительные сердца в Великобритании, с тем, чтобы определять и использовать самые общие способы для нашей собственной безопасности и интересов. Я знаю, что Россия относится к породе Титанов, но ее конечности не сформированы и неуклюжи как у ребенка-переростка. Если бы кровь Титана была исчерпана в детстве, Юпитеру бы не пришлось бороться за Олимп, но Юпитер был успешным, так же как и будем и мы, пусть Россия делает то, что всегда, даже если она захватит Константинополь. Верю, что Вы не собираетесь покинуть Лондон. Вы бесценны там, и в Вас нет необходимости [здесь]»15. Примечательно, что сам Меттерних считал, что в политических кругах Британии получила распространение русофобия16, в основе которой лежали опасения по так наз. Восточному вопросу. Д. Уркварт был вынужден написать письмо в конце августа 1835 г. Меттерниху (на которое последний не ответил из-за нежелания поддерживать с ним какие-либо отношения), с извинениями по поводу содержавшегося в его популярной брошюре «Англия, Франция, Россия и Турция» пассажа о Меттернихе, как о «единственном человеке, который понимал Европу, и единственном, кого Россия была вынуждена бояться»17.

Со своей стороны британский посланник предупреждал Уркварта о том, что по его, Понсонби, мнению, председатель Торговой палаты Пулетт Томсон «относится к Вам и к "The Portfolio" с одинаковым неуважением. Я полагал, что он достаточно умный человек, чтобы так вести себя. Но я слишком мало или вообще не знаю его, за исключением того, что он был российским предпринимателем, и он мог естественно испытывать чувства в отношении страны, где получает прибыль. Есть еще несколько из тех, кто поддерживает или поддерживал подобные связи с Россией и кто может иметь предубеждения в ее пользу»18. Взаимоотношения между Британией и Россией в конце 30-х — начале 40-х годов XIX в. испытывали на себе серьезное влияние широкого круга противоречий

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 67

между двумя империями как на европейских, так и азиатских направлениях международной политики, поэтому любой небольшой конфликт мог сыграть свою негативную роль19.

Повторно и в более расширенном варианте детали механизма подготовки выпуска нового журнала стали достоянием широкой общественности в феврале 1848 г., когда в палате общин британского парламента выступил Томас Энсти — известный британский юрист, будущий генеральный прокурор Гонконга и судья Верховного суда в Бомбее. Фактически это был парламентский запрос о деятельности Пальмерстона с целью его импичмента20, и во многом он был инициирован не только самим Энсти, но и убедившим его в необходимости подобного шага Урквартом21. В определенной степени появление «The Portfolio» стало сочетанием ряда факторов, к числу которых относились события осени 1835 г., которые способствовали активизации британской дипломатии на русском направлении. Особую роль в этом сыграло выступление Николая I перед депутацией г. Варшавы 10 октября 1835 г. Не дав в демонстративно грубой форме выступить никому из присутствовавших поляков, российский император, во-первых, пригрозил разрушить Варшаву, если поляки вновь восстанут против царской России, и, во-вторых, предупредил о том, что Польша никогда не будет независимой. Речь императора, произнесенная на французском языке и носившая неофициальное название «Принадлежать России есть истинное счастье», вызвала серьезный резонанс в Европе, включая Британию. Король Вильгельм IV и часть правительственных кругов рассматривали сказанное российским императором как отказ от соблюдения договоренностей, конвенций и соглашений, заключенных во время Венского конгресса, частью которых являлось сохранение Царства Польского, хотя и под управлением российского императора. Разделение его территории и включение его на правах отдельных губерний в состав Российской империи, а также заявление о том, что поляки «принадлежат императору» не оставляли сомнений относительно дальнейшей политики Николая. После его варшавской речи король Вильгельм затребовал у Пальмерстона имевшиеся в его

68 Ар. А. Улунян

распоряжении русские секретные дипломатические документы, переданные ему польскими эмигрантами. Они были изучены и рекомендованы для публичного оглашения. Личный королевский секретарь Герберт Тейлор обратился к Пальмер-стону по поводу способа их публикации. Последний сообщил Тейлору о полученных от графа Замойского документах, а также о том, что он сам знаком с содержанием лишь некоторых из них. Однако вскоре стало ясно, что Пальмерстон знал о содержании всей переписки. Уже на этой стадии реализации операции глава Форин оффиса хотел дистанцироваться от прямого участия в ней, чтобы лишить в дальнейшем своих оппонентов возможности заявить о его причастности к явно скандальному предприятию и не допустить своей компрометации в ущерб государственной карьере главы МИД. Последующие события лишь подтвердили это.

Как отмечал в 1848 г. в своем выступлении в парламенте Томас Энсти, редактор (его имя, однако, не было им упомянуто, хотя многие к тому времени уже знали, что это был Ур-кварт), занятый их подготовкой к печати, «не опубликовал ни одного документа без того, чтобы он не был заверен инициалами или подписью достопочтимого лорда [Пальмерстона]». Энсти заявил также о том, что обращается к этому факту, так как сам видел доказательства, подтверждавшие сказанное, в то время как Пальмерстон отвергал данный факт. По словам Энсти, Пальмерстон был вынужден, вероятно, под давлением Вильгельма, передать документы Уркварту для публикации. Последний был назначен за два месяца до появления журнала, в сентябре 1835 г., секретарем британского посольства в Константинополе, указ о чем был подписан королем 3 октября 1835 г. Миссия Уркварта была связана с заключением британо-турецкого торгового соглашения, однако, задерживалась из-за настойчивого требования самого Уркварта, желавшего получить на составленный им текст документа окончательное согласие Торговой палаты и Форин оффиса. В результате он смог отправиться в Турцию лишь в июле 1836 г. При этом Пальмерстон не мог заставить Уркварта уехать без согласованного текста договора, так как последний пользовался, по призна-

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 69

нию Энсти, благосклонностью Короны. Многие из вопросов, относившихся к конфликту между Урквартом и Пальмерсто-ном, как заявил Энсти, содержались в бумагах покойного Герберта Тейлора, который незадолго до своей кончины приказал уничтожить большую их часть, «за одним значимым исключением» — документов, касавшихся сокрытия Пальмерстоном фактической блокады Российской империей черноморского побережья Черкесии, о чем сообщал непосредственно Тейлору после своей поездки туда Уркварт.

По словам Энсти, Пальмерстон фактически санкционировал появление первого номера «The Portfolio» в ноябре 1835 г. Один из первых исследователей политической деятельности Д. Уркварта британский историк Дж. Глизон отмечал, что «документы Уркварта доказывают, что он пользовался с самого начала постоянными советами Фокса Стрэнгвейса, помощника политического секретаря Пальмерстона, и сэра Герберта Тэйлора. Первый из них был настолько энергичен, что Уркварт верил: его газета (так автор называл журнал «The Portfolio». — Ар. У.) получила поддержку Пальмерстона, а также думал, что его расходы будут возмещены Форин оффисом»22. Более того, и само название журнала было подсказано Стрэнг-вейсом. Одним из косвенных подтверждений активного участия главы Форин оффиса в создании журнала «The Portfolio» может считаться его письмо премьер-министру лорду Мельбурну от 31 октября 1835 г. о необходимости проведения пропагандистской кампании против действий Российской империи: «Раскройте ее планы, и Вы наполовину победите ее. Возбудите общественное мнение против нее, и Вы удвоите ей трудности. Я полностью за то, чтобы поднять шумиху в ее отношении»23.

В своем выступлении Энсти заявил о том, что считалось желательным избежать огласки участия как самого Уркварта, так и скрыть информацию о его связях с британским МИД в предпринятой операции. Такой образ действий был рекомендован британским королем Вильгельмом и активно реализо-вывался через его личного секретаря Г. Тейлора — ближайшего советника монарха. На должность номинального редактора издания был найден Сеймур Уэстмэккот, что сначала вызва-

70 Ар. А. Улунян

ло негативную реакцию Пальмерстона, так как он полагал, что это — Чарльз Уэстмэккот, редактор скандально известной воскресной газеты «The Age», но затем согласился, после полученных объяснений: редактор «The Portfolio» — всего лишь однофамилец. Настоящим редактором фактически являлся Д. Уркварт. Вскоре Сеймур Уэстмэккот был заменен на более известную фигуру — бывшего секретаря британского посольства в Афинах Генри Хидли Пэриша (Henry Headley Parish), который был отозван со своего поста из-за нарушения субординации: он лично начал активно вовлекаться в греческие внутриполитические дела, не ставя даже в известность посла Эдварда Джеймса Доукинса (Edward James Dawkins), так как считал его слишком пророссийски настроенным24. В опубликованной им позже, в 1838 г., книге «Дипломатическая история греческой монархии: начиная с 1830 г., и демонстрирующая передачу России закладных от их держателей — британских предпринимателей, в отношении греческой собственности и доходов»25 резко критиковалась политика британского кабинета, приведшая, как считал Пэриш, к усилению позиций России в Греции. Спустя некоторое время судьба Д. Уркварта стала, в определенной степени, повторением судьбы Пэриша, занявшего в 1836 г. пост «титульного», по сути, редактора.

Уже первый номер «The Portfolio», вышедший в ноябре 1835 г., когда его основатель и главный редактор Д. Уркварт еще находился на дипломатической службе, стал известен в общественно-политических и дипломатических кругах Великобритании, повлияв на их настроения, а также был достаточно серьезно воспринят за рубежом и, в первую очередь, в России. Как свидетельствовал Энсти, который, вероятнее всего, узнал подробности происходившего от Уркварта, включение варшавской речи Николая I в первый номер журнала было сделано по личному предложению Пальмерстона. Приведенные факты, как считал Энсти, давали основания считать, что на протяжении всего своего существования с ноября 1835 г. по июнь 1837 г. «The Portfolio» являлся «выразителем взглядов и исполнителем желаний» правительства покойного короля Вильгельма. Издание прекратилось накануне его смерти. Сам

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 71

монарх придавал ему особое значение как важному средству ознакомления британской и европейской общественности с подлинными замыслами российской дипломатии и угрозами, исходящими в адрес ряда государств Европы. Фактически оно выражало его взгляды, а также мнение Форин оффиса. Становилось ясно, что не было оснований считать, что «The Portfolio» не отражал взглядов Пальмерстона, ставившего в вину Д. Урк-варту его причастность к публикациям в этом издании. Одним из подтверждений этому стало обнародование упоминавшейся выше варшавской речи Николая I. Ее появление на страницах «The Portfolio» не было случайным и не могло произойти без согласования с Пальмерстоном, который, по признанию Энсти, фактически визировал текст русских секретных депеш, публиковавшихся в этих номерах журнала. Официально опубликованный в российской прессе текст, как оказалось, существенно отличался от текстов, опубликованных в зарубежной прессе, прежде всего немецкой, французской и британской. Пассаж выступления российского самодержца, не появившийся в печати, о том, что «в целом я [Николай I] удовлетворен фактом того, как события развились до степени, когда только я являюсь Императором России и именно в этой связи вы [поляки] принадлежите мне», появился во втором номере «The Portfolio»26. При этом были приведены различные версии выступления, опубликованные в немецкой и французской прессе. В аналитической статье журнала «The Portfolio», опубликованной в его третьем номере, открыто утверждалось, что «варшавская речь [Николая I] относится к Дарданеллам»27. Со своей стороны, царские власти начали проводить собственное расследование с целью выяснить, кто сделал запись речи Николая I и передал ее газетам.

Основная часть документов, опубликованных в «The Portfolio» в его так наз. старой серии (1835—1837 гг.), и в меньшем количестве в новой (1843—1845 гг.), представляла собой копии депеш послов царской России в Париже (К.О. Поц-цо ди Борго), Вене (Д.П. Татищев) и Лондоне (Х.А. Ливен), полномочного министра там же А.Ф. Матушевича, министра иностранных дел Российской империи К.В. Нессельроде рус-

72 Ар. А. Улунян

ским послам за рубежом. Фактически они демонстрировали явное противоречие между официально декларируемыми российской дипломатией целями Российской империи и ее подлинными действиями в Европе и на Востоке. Опубликованные материалы свидетельствовали о далеко идущих планах Российской империи в отношении Константинополя и Проливов, ее стремлении расширить военное и политическое присутствие на Востоке, особенно в приграничных с британскими владениями в Азии территориях и странах. Откровенные рассуждения дипломатов, содержавшиеся в опубликованной переписке, способствовали появлению подозрений относительно дальнейших планов Санкт-Петербурга на чувствительных для Британии персидском и индийском направлениях. Среди аналитических и документальных материалов важное место занимали статьи, посвященные внешней политике Российской империи на Кавказе и в Дунайских княжествах. Особое значение при освещении последнего направления уделялось русским планам взятия под контроль этих территорий и судоходства на Дунае28.

Доказательствами подлинных намерений России на международной арене были призваны стать опубликованные в 1835 г. журналом «The Portfolio» депеши князя Ливена и графа Матусевича, направленные Нессельроде и относящиеся к 1 (13) июня 1829 г. В них детально описывалось как двум дипломатам удалось ввести в заблуждение министра иностранных дел графа Абердина и главу правительства Веллингтона, что привело к расширению российского военного присутствия в важных для Британии регионах Средиземноморья, Балкан и Черноморья и достижению контроля над Дарданеллами29. Была опубликована также депеша Ливена от 4 (16) января 1829 г., в которой ее автор сообщал в Санкт-Петербург: «Что же касается нашей войны на Востоке, каковыми бы не были предубеждения общественности в целом, то она не лишена защитников среди наиболее влиятельных членов обеих палат [парламента]. Благоприятная позиция, которую заняло наше правительство в отношении Англии, потребовало бы от них, если бы возникла такая необходимость, мощного оружия с

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 73

тем, чтобы воевать с правительством, и для них было бы проще доказать неразумность политики поощрения печати, вводящей в заблуждение народ о том, как будто бы о подлинной и соответствующей действительности позиции двух [Османской и Российской империй] находящихся в состоянии войны государств»30. Одновременно в послании содержалась крайне нелицеприятная характеристика Веллингтона, когда Ливен писал о том, что «не будучи в состоянии скрыть от самого себя недостаток своих талантов как государственного деятеля и оратора и привлечь на свою сторону большинство обеих палат парламента, он [Веллингтон] стремился обеспечить хотя бы некоторое количество голосов более простыми способами и которые не менее действенны в этой стране, чем в других»31.

Реакция со стороны Матушевича и Ливена на появление этих материалов в «The Portfolio» свидетельствовала о явном замешательстве обоих дипломатов. Первый из них опроверг свое участие в «обмане Веллингтона», а жена второго — княгиня Д.Х. Ливен, которая сама была вовлечена во многие европейские дипломатические дела32, — заявила о том, что Мату-шевич заставил подписать ее мужа данную депешу, в которой содержалась информация о том, как британские политики были сознательно введены в заблуждение, а также приводилась их крайне нелестная характеристика33.

Не меньшее значение имела публикация в «The Portfolio» ряда документов, касавшихся взаимоотношений России и Австрии — ближайшего союзника Санкт-Петербурга. Они свидетельствовали о явном стремлении российской стороны действовать вопреки этому союзу. Еще 22 сентября 1835 г., то есть за месяц до выхода в свет первого номера «The Portfolio», королевский секретарь Герберт Тейлор сообщал лорду Паль-мерстону, что в ближайшее время появится материал о подлинном отношении «санкт-петербургского кабинета» к Австрии и о возможной реакции на публикацию этих материалов34. В то же время, несмотря на известный и доказуемый факт передачи представителями польской эмиграции русских секретных дипломатических документов британской стороне, существовали свидетельства и о том, что отдельные из материалов мог-

74 Ар. А. Улунян

ли иметь иное происхождение. Вскоре издатели «The Portfolio» прибегли к обнародованию секретного документа, полученного явно не от польских эмигрантов, а добытого британскими дипломатами неофициально. Он представлял собой секретную записку министра иностранных дел Пруссии графа Христиана фон Бернсторффа королю Пруссии Фридриху Вильгельму III о противодействии «подрывным элементам». В нем затрагивались взаимоотношения Пруссии, Австрии и России, хотя упоминания о последней в документе отсутствовали. Однако из текста становилось ясно, что Пруссия рассчитывала на то, что ее политику на германском направлении, где она соперничала с Австрией, поддержит Россия, хотя и являвшаяся союзницей последней35. По признанию самого Герберта Тейлора, материал был передан Дэвиду Уркварту для перевода на английский язык с целью дальнейшей публикации. «Австрийское направление» было продолжено редакцией «The Portfolio», и она обнародовала депешу российского посла в Вене Д.П. Татищева от 29 июня 1827 г. В ней он достаточно нелицеприятно описывал политику Австрии в Галиции и вероятные перспективы развития ситуации36. Публикация была довольно болезненно воспринята и австрийской, и российской стороной, так как становилось ясно, что русско-австрийское союзничество уже во второй половине 20-х годов не было столь искренним, как стремились это показать в Вене и Санкт-Петербурге.

В январе 1836 г. Г. Тейлор писал Пальмерстону о выгодной для Британии публикации депеши Поццо ди Борго, которая вызовет подозрения у Меттерниха в отношении подлинных интересов России. О происхождении ряда посланий русского дипломата в ряде британских газет того времени сообщалось (уже без ссылок на польских эмигрантов), что копии депеш были сделаны секретарем русского посла и попали в руки Урк-варта (The Times, 16.1.1836; The Morning Herald, 13.2.1836)37.

Особый интерес представляли обнародованные в журнале заключения российского посла во Франции Поццо ди Борго о ситуации в стране пребывания в сентябре 1826 г., когда он отмечал в депеше, направленной Нессельроде, что «закон о свободе прессы станет, как я опасаюсь, другим признаком разлада

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 75

(политического кризиса. — Ар. У.). Ваше Превосходительство знает, сколь сильно я всегда считал, что возможности безграничного ее [прессы] использования несовместимы с режимом во Франции. Герцог Ришелье38 и его коллеги, хотя и обвинялись в умеренности, всегда поддерживали эту теорию [свободы прессы], и их настойчивость в этом вопросе была одним из видов оружия, которым прекрасно воспользовались так наз. роялисты, объединившись вместе с либералами и революционерами, обеспечив их [Ришелье и его соратников] падение»39.

Из широкого спектра вопросов мировой дипломатии особый интерес для многих европейских государств представляла политика Российской империи на турецком направлении, так как касалась стратегически важного черноморско-средизем-номорского региона. Именно это обстоятельство повлияло на выбор, сделанный «The Portfolio» в пользу публикации секретной депеши Поццо ди Борго от 28 ноября 1828 г., в которой затрагивалась эта тема и демонстрировался образ мыслей официальных представителей России. В послании, в частности, описывались побудительные мотивы действий Санкт-Петербурга в войне с Османской империей и их цели. Посол писал, что «при решении добиться справедливости силой оружия, император прибег к использованию количества и дислокации своих сил в духе сдержанности и гуманности, которые неотделимы от мотивов и целей, принудивших Его Величество прибегнуть к оружию в надежде, с одной стороны, что противник менее всего проявит упрямство, подвергнув себя риску быть разбитым, постарался бы предохранить себя мирными средствами, а, с другой, что кабинеты [правительства], заинтересованные в подобном результате, и особенно венский кабинет, сочли бы для себя искренне обеспокоенными в деле рекомендации Оттоманской Порте принять столь благоразумное и необходимое поведение. Это ожидание, хотя и основывалось на внушающих доверие данных, было расстроено, мы были вынуждены принять этот факт по причине необдуманного упорства султана, а также враждебной и предательской политики австрийского кабинета»40. Достаточно симптоматичным было примечание, сделанное редакцией «The Portfolio», вероятнее

J6 Др. А. УлуНЯН

всего лично Д. Урквартом, к той части депеши Поццо ди Борго, которая содержала слова «сдержанность и гуманность». В этой связи отмечалось, что «генерал Валентини41 в своем анализе кампании не отказывается от возможности и не пренебрегает тем, чтобы отказаться от предлогов оправдания неудачи России в первой кампании, но он полностью игнорирует подобное соображение как сдержанность и гуманность императора. Россия потерпела неудачу из-за того, что все ее средства на тот момент были недостаточны. Эта ложь (речь идет о словах Поццо ди Борго. — Ар. У.), предназначенная автором [депеши] для его собственного правительства, демонстрирует степень скрытности и искажения, используемые даже в "совершенно секретных" посланиях в России, вероятно, в практических целях. Этот пример должен быть распространен на остальные взгляды и аргументы [содержавшиеся в послании]»42.

На фоне сенсационных раскрытий русской тайной дипломатии, предпринятых «The Portfolio», примечательной стала публикация в 1836 г. тем же издательством, которое издавало этот журнал — «James Ridgway and Sons», сборника статей «Мнения европейской прессы о Восточном вопросе» под редакцией Дэвида Росса Блейденсбургского43 — ученика и последователя Д. Уркварта. Симптоматичным было использование самого добавления к имени автора «Блейденсбургский», что являлось коннотацией событий 1812 г., когда в сражении под городом Блейденсбург колониальные британские войска нанесли сокрушительное поражение американцам и разбили их. Сам сборник включал статьи и отдельные отрывки из книг европейских и преимущественно британских авторов, в числе которых был Д. Уркварт44.

Окончание издания «The Portfolio», публиковавшего секретные дипломатические документы, а также аналитические статьи по вопросам международной политики, не сняло с повестки дня общенационального дискурса, а также парламентских дискуссий проблему использования материалов дипломатического происхождения в политических целях. Для Пальмерстона эта тема к весне 1838 г. начала приобретать совершенно неожиданное звучание. Его деятельность как

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 77

министра иностранных дел подвергалась все более жесткой критике в связи с афганскими делами. Он был обвинен как со страниц британских газет, так и с парламентской трибуны в подделке дипломатической переписки по афганскому вопросу, когда в специально изданных для парламентских чтений материалах с помощью селективного цитирования документов оказались полностью искажены рекомендации и выводы одной из ключевых фигур британской внешней политики на афганском направлении — А. Бернса, что, в конечном счете, способствовало введению в заблуждение членов парламента о происходивших в Афганистане событиях и служило для оправдания действий узкого круга лиц, преследовавших собственные интересы в «афганских делах»45. Несмотря на получившее широкое распространение в историографии мнение о том, что взгляды Д. Уркварта не имели широкой поддержки в британском обществе, тем не менее, они были достаточно популярны и, прежде всего, не столько из-за жесткой критики политики Российской империи, сколько из-за разоблачений действий лорда Пальмерстона по вопросам внешней политики, особенно на афганском направлении, делавшихся Урквар-том. В этой борьбе особую роль играли два популярных издания — «The Edinburgh Review», который поддерживал вигов и либеральные реформы, и «The Quarterly Review», выступавший с позиций тори46.

Активность, которую развил Уркварт в связи с «черкесским вопросом», и его стремление во что бы то ни стало добиться от Пальмерстона проведения более жесткой политики в отношении Российской империи, усиливали недовольство главы британского МИД. Рассматривая действия Уркварта как способные обострить британо-российские отношения, Пальмерстон решил удалить его из британского посольства в Османской империи. В этом деле предстояло сыграть ведущую роль британскому послу в Османской империи лорду Понсонби, который, по словам Энсти, использовался Паль-мерстоном как инструмент для того, чтобы избавиться от Ур-кварта47. Отзыв последнего из Константинополя ознаменовал фактический срыв выгодного для Британии торгового догово-

Ар. А. Улунян

ра с Османской империей. Как было озвучено спустя десять лет после этих событий в тех же парламентских стенах, глава МИД вообще достаточно вольно поступал с официальными документами и имел склонность к их «редактированию» в соответствии с собственным видением ситуации. Так, в частности, текст соглашения, разработанный Урквартом, оказался подвергнут серьезным изменениям, а по выражению Энсти, был сфальсифицирован Пальмерстоном. Из него были удалены положения о явно выгодных для Британии условиях торговли с Османской империей, когда британская сторона получала статус наибольшего благоприятствования, в паль-мерстоновском варианте текста они отсутствовали48. Одним из наиболее серьезных, наряду с обвинениями в фальсификациях документов, было обвинение Урквартом главы Форин оффиса в получении денежных средств от России, в связи с чем делался и соответственный вывод о тайных связях Паль-мерстона с Санкт-Петербургом. Впервые и уже на официальном уровне об этом заявил 6 августа 1839 г., при обсуждении вопроса торгового соглашения Великобритании и Османской империи, а также необходимости английского признания независимости Черкесии, в своем выступлении в палате общин британского парламента депутат от Бирмингема Томас Эт-твуд — банкир, один из ярких представителей Бирмингемской экономической школы, теоретиков концепции недопотребления, в соответствии с которой причинами экономического спада и стагнации является недостаточный потребительский спрос в отношении произведенной продукции49. Имея в виду, что первоначально британо-османский торговый договор был сформулирован Д. Урквартом в выгодном для британской стороны виде, а затем изменен Пальмерстоном, а также отказ последнего от признания независимости Черкесии от Российской империи, которая, как считали в британских политических кругах, собирается поставить под контроль Проливы, Эт-твуд заявил: «Считалось и заявлялось о том, что русское золото нашло дорогу в эту палату. Я не имею в виду обвинять благородного лорда в получении русского золота, но идея пришла извне, что русское золото нашло дорогу в эту палату. Благо-

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 79

родный лорд не может не знать, что обвинения, касающиеся преступления серьезного характера, были выдвинуты против него также и в печати, не только в ежедневной и еженедельной прессе, но и в брошюрах и работах, некоторые из которых я держу сейчас в своих руках, и являются не порождением темных и неизвестных лиц, а уважаемых господ; занимавшие свои высокие посты — секретари посольств — сотрудники и протеже благородного лорда — господа Уркварт и Пэриш, выдвинули эти обвинения и подтвердили их документальными свидетельствами. Не дай Бог, я должен сказать, если они верны, но они не опровергнуты и разошлись по стране, и почему достопочтенный лорд не возбудил судебного дела против этих господ? Полагаю, было бы правильно заявить достопочтенному лорду, что страна ожидала, чтобы он предпринял подобные действия как средство самооправдания»50. Несмотря на столь жесткие заявления Эттвуда, Пальмерстон счел возможным промолчать. Обвинения были повторены уже с указанием отдельных деталей Джорджем Ричардсоном Портером в середине 40-х годов. Но в целом картина, как она была обнародована в прессе, стала известна благодаря усилиям Уркварта в 1855 г. Портер, являвшийся известным британским статистиком и главой департамента Торговой палаты, обвинил лорда Паль-мерстона в получении денег от российского правительства в форме игрального долга. Посредником в этой операции выступал некто Якоб Джеймс Харт — владелец игорного дома, расположенного в привилегированном районе Сейнт Джемс (где находились основные аристократические клубы) и являвшегося частью Вестминстера и Вест-энда в центре Лондона. Харт, якобы, был нанят княгиней Д.Х. Ливен — супругой чрезвычайного и полномочного посла Российской империи в Великобритании на протяжении 1812—1834 гг. князя Х.А. Ли-вена — именно для передачи денег. Полученная Пальмерсто-ном сумма (вероятнее всего в 1825 г., когда он испытывал серьезные финансовые затруднения) в виде двух «траншей» по 10 тыс. фунтов стерлингов являлась для того времени огромной даже с учетом биржевого кризиса 1825 г.51 Существовала версия и о том, что княгиня поручила некому иностранцу

80 Ар. А. Улунян

проиграть 30 тыс. фунтов52. Подозрение вызывали как объем денежных средств выигрыша в неназванную игру, так и сам способ передачи денег. Примечательным было последующее назначение Харта с 1837 г. по 1841 г. по указанию Пальмер-стона британским консулом в Лейпциг, где его деятельность приобрела одиозный характер, что стало предметом расследования британским правительством.

Я. Дж. Харт происходил из семьи известных в Британии торговцев, которые поставляли ямайский ром военно-морским силам страны. По одной из версий, именно поставки рома семейством Хартов и в лондонские клубы, включая основанный в 1836 г. «The Reform Club», посещавшийся лордом Паль-мерстоном, способствовали их знакомству53. Однако данная версия находится в явном противоречии со ссылками на более ранние события 1825—1826 гг., о которых шла речь в расследовании Уркварта.

Первые попытки правительства Р. Пиля сместить Харта с его поста, по свидетельству очевидцев, «встретились со столь яростной и резкой реакцией со стороны лорда Пальмерстона, что пришлось отказаться от этого»54. Однако дело закончилось последующим аннулированием назначения. Более того, существовали подозрения уже и в том, что глава британского МИД был должен деньги еще лично Харту55. Следует отметить, что Пальмерстон был завсегдатаем известного в Лондоне «Эл-мекс клаб» (известного как Almack's Assembly Rooms), единственного, куда допускались женщины и покровительницами которого в разные годы были представительницы британской аристократии, а также и упоминавшаяся выше княгиня Ли-вен, с которой у него был роман. Здесь же лорд встретился и с будущей своей супругой Эмилией Купер. Тема загадочного «российского следа» в жизни и политической карьере Паль-мерстона была развита позже, в серии статей, печатавшихся на протяжении мая-ноября 1865 г. в издававшемся Д. Урквартом журнале «The Free Press». Они были переизданы в 1866 г. в виде отдельной брошюры под названием «Материалы о подлинной истории лорда Пальмерстона»56, включавшей достаточно много доказуемых нелицеприятных фактов из биографии бри-

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 81

танского политика, что давало основания для определенных выводов. Однако в немалой степени на восприятие британской общественностью обвинений, выдвинутых против Паль-мерстона, влиял факт вовлеченности в это дело Д. Уркварта, фигура которого воспринималась неоднозначно, что понижало значимость проведенного Урквартом расследования. Что же касалось большей части представителей политического класса Великобритании, то, вероятнее всего, исходя из стремления не компрометировать возможными открытиями в целом политическую систему и самих себя, они отказывались от публичного обращения к теме сомнительного поведения Пальмерстона и так наз. «русского следа». К тому же сам Дэвид Уркварт все больше воспринимался различными политиками и общественными деятелями с определенной долей скептицизма. Примером тому могут служить слова К. Маркса, который знал его лично и отказался вскоре после первых же публикаций во «The Free Press» сотрудничать с ним именно по этой причине. В специальной заметке, озаглавленной «Дэвид Уркварт», Маркс отмечал, что «Уркварт систематически эксплуатирует идею фикс. На протяжении 20 лет он неуспешно обличает Пальмерстона, а также русские трюки и уловки, и поэтому, естественно, считается полусумасшедшим, как если кто-либо имел некую идею, которая была верна, но в которой он не мог убедить мир»57. Деятельность Уркварта получила весьма своеобразную оценку русского политического эмигранта в Англии Александра Герцена, который, находясь во многом под влиянием общественно-политической атмосферы того времени, писал о нем: «В Англии, в этом стародавнем отечестве поврежденных — одно из самых оригинальных мест между ними занимает Давид Уркуард, человек с талантом и энергией. Эксцентрический радикал из консерватизма, он помешался на двух идеях: во-первых, что Турция превосходная страна, имеющая большую будущность, — в силу чего он завел себе турецкую кухню, турецкую баню, турецкие диваны... во-вторых — что русская дипломация, самая хитрая и ловкая во всей Европе, подкупает и надувает всех государственных людей, во всех государствах мира сего и преимущественно в

82 Ар. А. Улунян

Англии. Уркуард работал годы, чтоб отыскать доказательства того, что Палмерстон — на откупу петербургского кабинета. Он об этом печатал статьи и брошюры, делал предложения в парламенте, проповедовал на митингах. Сначала на него сердились, отвечали ему, бранили его, потом привыкли, обвиняемые и слушавшие стали улыбаться, не обращали внимания... наконец разразились общим хохотом»58.

Все эти характеристики относятся к более позднему времени, а тогда, в конце 30-х годов XIX в., Уркварт играл достаточно серьезную общественно-политическую роль. В 1839 г. публичные обвинения в адрес правительства со стороны известных политических деятелей, заявлявших о преднамеренной фальсификации документов, относившихся к афганскому направлению британской политики и повлиявших на принятие неправомерных решений, приобрели довольно жесткую тональность. Первым, кто определил «повестку дня» в общественном дискурсе по данному вопросу, был именно Дэвид Ур-кварт, сделавший тщательный структурный и текстовой анализ изданных для парламента сборников материалов. На протяжении нескольких месяцев (декабрь 1839 г. — апрель 1840 г.) в газете «Glasgow Herald» публиковалась серия статей, содержавших подробный разбор материалов. Критика Д. Урквартом принимавшихся правительством решений о начале войны, помимо обвинений лорда Пальмерстона и премьер-министра У. Мельбурна, включала достаточно важный элемент, а именно: обвинения в том, что посылка экспедиционных сил была рекомендована Форин оффисом и по решению Контрольного Совета Ист-Индской компании, направленному генерал-губернатору в обход Совета директоров компании и в нарушение парламентского акта о полномочиях Контрольного Совета59.

Тема Центральной Азии, Британской Индии и Афганистана постоянно присутствовала в британо-российских отношениях, и, как отмечал в октябре 1838 г. назначенный за три года до этого послом в Великобритании Поццо ди Борго, ссылаясь на существовавшие в британских политических кругах опасения относительно возможного нападения Российской империи на индийские владения Британии, «этот проект

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 83

засел здесь во всех головах, невзирая на свою естественную невероятность и положительную фальшь»60. В свою очередь, практически отвечая на депешу Поццо ди Борго, Нессельроде, явно рассчитывавший на передачу своих слов британской стороне, усматривавшей в действиях Российской империи в Центральной Азии стремление ее захватить с тем, чтобы приблизиться к Индии, постарался скрыть эти планы, ссылался на желание императорского правительства «укреплять тишину в этих странах; не натравлять их одну против другой посредством потворства их взаимной ненависти; ограничиваться соревнованием на поприще промышленности, но не вступать в борьбу из-за политического влияния, и, наконец, — что важнее всего остального — уважать независимость промежуточных, нас разделяющих стран, — такова, по нашему мнению, система, которой оба правительства должны неизменно следовать в виду общей их пользы и с целью предупреждения возможности столкновения между двумя великими державами, которые, чтобы оставаться друзьями, обязаны не иметь в Центральной Азии ни соприкосновения, ни столкновения»61. В определенной степени такие заявления, будучи озвучены российским послом британской стороне, были призваны успокоить политические и общественные круги в Лондоне, имевшие доказательства совершенно обратных намерений российской стороны.

Помимо публикации дипломатической переписки российского МИД, содержание которой не оставляло сомнений относительно подлинных планов Санкт-Петербурга на стратегических направлениях мировой политики и которая касалась взаимоотношений с европейскими державами по широкому кругу вопросов, редакция «The Portfolio» и, судя по всему, лично Д. Уркварт, ставший к 1837 г. главной фигурой, определявшей издательскую политику журнала, прибегли к обнародованию не менее чувствительных для царских властей документов по вопросам внутренней политики Российской империи. В сороковом номере «The Portfolio» был опубликован в переводе на английский язык текст «Государственной уставной грамоты Российской империи» (название франкоязычного подлинни-

84 Ар. А. Улунян

ка — «Charte constitutionnelle de l'Empire de Russie»). Документ попал в руки польских повстанцев в 1830 г. из архива советника наместника Царства Польского и автора Конституционной Хартии Царства Польского 1815 г. Н.И. Новосильцева в виде двух копий — на французском и русском языке. Этот проект конституции Российской империи, относящийся к 1820 г., стал результатом работы не только самого Новосильцева, но и французского юриста П.И. Пешар-Дешана, состоявшего при нем секретарем. Перевод на русский зык и редакция были сделаны в свое время князем П.А. Вяземским. Обе копии, после их обнаружения, были обнародованы в виде отдельной брошюры министром иностранных дел правительства повстанцев А. Гродынским в августе 1831 г. и уже перестали быть секретными. Однако судьба этой публикации была печальна, так как после подавления восстания «печатные экземпляры были реквизированы И.Ф. Паскевичем, так же как и рукописные писарские копии русского и французского текстов Хартии, которые одновременно с публикацией Гродынского были доставлены в Москву. Печатные экземпляры были сожжены, а писарские копии переданы в Секретный Государственный Архив... Часть печатных экземпляров, проданных до штурма Варшавы (1831), получила распространение в России и Европе. Однако, поскольку стараниями правительства печатный экземпляр книги представлял собой библиографическую редкость, публикация Гродынского распространялась среди образованной части русского общества, в первую очередь, в рукописных списках»62. Таким образом, обращение «The Portfolio» к проекту конституции Российской империи, инициатором чего был, вероятно, лично Д. Уркварт, являлось не случайным. С одной стороны, ставилась задача сделать документ доступным не только для западноевропейской аудитории, но и для российской, имея в виду распространение журнала и в России, куда он попадал фактически нелегально, хотя и в ограниченном количестве. С другой стороны, поддерживая тесные отношения с польской эмиграцией и являясь сторонником выдвигавшихся ею идей, Уркварт еще раз пытался доказать ее близость европейским идеалам просвещенности и демократизма, а также существо-

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 85

вание в Российской империи сил, ставивших цель проведения общественно-политических реформ. Публикация, осуществленная «The Portfolio», являлась дословным переводом брошюры, изданной в Варшаве по инициативе А. Гродынского, предпославшего основному тексту собственное предисловие. В нем автор отмечал в 1831 г. позитивный характер предлагавшихся в проекте конституции мер по ограничению самодержавия и писал: «В гуще кровавых сражений, которые ведет польский народ за независимость против армии императора России, который желает лишить нас ее, самого ценного из всех преимуществ, поляки ни на мгновенье не забывали благородные и гуманные чувства, которые призваны объединять все другие народы. Они не прекращали ни на один миг возносить свои молитвы о том, чтобы русский народ смог однажды получить национальные гарантии и наслаждаться более счастливыми условиями. Нынешнее правительство Польши, разделяя по этому поводу чувства всей польской нации, испытывает искреннее удовлетворение, обнаружив, что наступил счастливый момент, когда голос правды, проникнув через порог дворца, в котором пребывает абсолютный монарх, приказал ему даровать конституционную хартию, и что даже Россия начала заниматься этой работой, столь важной и без сомнения столь нетерпеливо ожидаемой всеми жителями этой огромной империи»63. В то же время, как в 1831 г. для польского повстанческого правительства, так и для опубликовавшего документ британского журнала и его редакции, продолжали оставаться неизвестными многие детали, связанные с появлением проекта конституции, а именно: авторство и реакция на него российского императора64.

Возобновление издания «The Portfolio», предпринятое Д. Урквартом в 1843 г., несмотря на свою схожесть с прототипом 1835—1837 гг., отличалось от него практически отсутствием документальных публикаций из числа секретных дипломатических документов (за исключением нескольких, оставшихся, вероятно, от первого издания). Целью новой серии было создать издание, оказывающее влияние как на британские, так и европейские общественно-политические круги и в целом

86 Ар. А. Улунян

активную часть общества. Однако этот проект оказался менее успешным, чем предыдущий, что, однако, не остановило Д. Уркварта. Примечательным фактом его политической биографии стало настойчивое стремление иметь в своем распоряжении периодическое печатное издание, специализирующееся в области международной политики и фактически служащее для актуализации его взглядов по наиболее дискуссионным проблемам в национальном дискурсе. В 1856 г. уже при поддержке известного металлопромышленника Джорджа Кроушея65 Уркварт купил, став его владельцем, журнал «The Free Press», который в 1866 г. был переименован в «Diplomatic Review» и пользовался сначала высокой репутацией в европейских социалистических кругах, свидетельством чему было кратковременное сотрудничество с этим изданием К. Маркса. Опыт «The Portfolio» пытался повторить, хотя и безуспешно, в 1859— 1860 гг. в германских условиях под названием «Новый Портфо-лио. Коллекция важных документов и избранных мест современной истории» («Das neue Portfolio. Eine Sammlung wichtiger Dokumente und Actenstücke zur Zeitgeschichte») известный германский публицист Эдуард Фишель, прославившийся своими многочисленными политическими памфлетами и полемикой с лордом Пальмерстоном, которого он обвинял в предвзятом отношении к Пруссии и ее миссии в общегерманских делах66.

Таким образом, существовавший на протяжении 1835— 1837 гг. «The Portfolio» оказался одним из первых, применивших практику обнародования секретных дипломатических документов иностранных государств в политических целях и с использованием технологии непрямого участия государственных институтов в операциях подобного рода. Наступало время активного вовлечения общественно-политических кругов в международную политику, что свидетельствовало о явном сокращении могущества методов «тайной дипломатии». Одновременно выявилась и главная проблема, с существованием которой оказались вынуждены считаться прибегающие к такой практике правительства, а именно: несмотря на попытки сохранить в тайне свое участие в реализации столь публичных проектов, оно все равно становилось известным.

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 87

Примечания

1 По теме данной статьи в 1961 г. была опубликована статья Жана Маршана под названием «"Портфолио" Дэвида Уркварта: английская кампания раскрытия российских секретных документов. 1835-1845» - Marchand J. «The Portfolio» de David Urquhart: une entreprise anglaise de divulgation de documents secrets russes, 18351845// Revue d'histoire diplomatique. 1961. N 2. См. также исследования по аналогичным и близким проблемам: Alder G. J. The «Grabled» Blue Books of 1839 - Myth or Reality // The Historical Journal. 1972. V. XV. N2; AnsariS. The Sind Blue Books of 1843 and 1844: The Political «Laundering» of Historical Evidence // English Historical Review. 2005. V. CXX. N 485; Newcastle Foreign Affairs Association, Newcastle-upon-Tyne. Falsification of diplomatic documents: The Affghan papers. Report and petition of the Newcastle Foreign Affairs Association. Newcastle-upon-Tyne. 1860; Urquhart D. Diplomatic transactions in Central Asia, from 1834 to 1839. London, 1841; Улунян Ар. А. «Афганский буфер» Александра Бёрнса для Центральной Азии. От стратегических планов до подложных писем // Историческое пространство. Проблемы истории стран СНГ. М., 2012; он же. Дипломатические документы в политическом измерении исторических эпох. (Случай «1893 года» и «1935 года») // Славяноведение. 2014. N3.

2 Подробнее об активности Д. Уркварта в контексте общественно-политических условий Британии см: Robinson G. David Urquhart: Some Chapters in the Life of a Victorian Knight-Errant of Justice and Liberty. Oxford, 1920; idem. Some Account of David Urquhart. Oxford, 1921; Taylor M. The old radicalism and the new: David Urquhart and the politics of opposition, 1832-1867 // Currents of Radicalism: Popular Radicalism, Organised Labour and Party Politics in Britain, 1850-1914. Edited by Biagini E. F., Reid A. J. New York, 1991.

3 Nash G. From Empire to Orient: Travellers to the Middle East, 1830-1926. London, 2005.

4 Bolsover G. H. David Urquhart and the Eastern Question, 1833-37: A Study in Publicity and Diplomacy // The Journal of Modern History. 1936. V. 8. N. 4.

5 Подробнее: King Ch. Imagining Circassia: David Urquhart and the Making of North Caucasus Nationalism // Russian Review. 2007. V. LXVI. N. 2.

6 Luxembourg N. Ruslarin Kafkasya'yi ijgalinde ingiliz Politikasi ve imam Jamil. istanbul, 1998. S. 100.

7 Ibid. S. 101.

8 По уточненным данным из архивных материалов как самого Д. Уркварта, так и на основании публикаций протоколов их заседаний и сведений, почерпнутых из докладов Специального комитета по обращениям Палаты общин британского парламента, начало деятельности комитетов относится не к 1854-1855 гг., как часто утверждается в существующей историографии, а к 1857-1858 гг. - Currents of Radicalism: Popular Radicalism. P. 24. См. также: Briggs A. David Urquhart and the West Riding foreign affairs committees // Bradford Historical and Antiquarian Society. 1958. N 39; Salt J. Local Manifestations of the Urquhartite Movement // International Review of Social History. 1968. V. XIII. N 3; Shannon R. David Urquhart and the Foreign Affairs Committees // Pressure from Without in early Victorian England Ed by Hollis P. London, 1974.

9 £elik H. Osmanli yanlisi ingiliz dij ijler komiteleri. istanbul, 1994.

10 О Джулиусе Кампе и его издательской деятельности: Schmidt R. Deutsche Buchhändler. Deutsche Buchdrucker. Berlin/Eberswalde. 1902. Band 1. S. 129-134.

11 Подробнее о нем в: Voigt B. F. Neuer Nekrolog der Deutschen. 1836. Weimar, 1838. V. 2. S. 628-635.

12 О связях Д. Уркварта с польской эмиграцией не только в Британии, но и Стамбуле см: Temizkan A. Lehistanlilarin istanbul'da Lobi Faaliyetleri ve Katasya'ya Lejyon Gönder-me Girijimleri // Türklük Bilimi Arajtirmalari. 2010. Cilt XXVIII.

13 The Connection of Lord Palmerston with the Portfolio // The Portfolio. Diplomatic Review. New Series. London, 1844. V. 2. N 6. P. 147-180.

88 Ар. А. Улунян

14 Norris J. A. First Afghan War: 1838-42. New York, 1967. P. 81, 82.

15 Hansard. House of Commons (HC) Debates (Deb .) 23 February 1848. V. 96. C. 1174.

16 Подробнее об этом см.: Lamb M. The Making of a Russophobe: David Urquhart: The Formative Years, 1825-1835 // The International History Review. 1981. V. III. No. 3; MacFie A. L. Opinions of the European Press on the Eastern Question, 1836 // Middle Eastern Stu-dies. 1991.V. XXVII, N. 1; Miliori M. Ambiguous partisanships. Philhellenism, turkophilia and balkanology in XIXth century Britain // Balkanologie. 2002. V. VI. N 1-2.

17 Sedivy M. Metternich, the Great Powers and the Eastern Question. Pilsen, 2013. Р. 571.

18 Hansard. House of Commons (HC) Debates (Deb .) 23 February 1848. V. 96. C.1174.

19 Подробнее см.: Ingle H. Nesselrode and the Russian Rapprochement with Britain, 1836-1844. Berkeley, Los Angeles, 1976.

20 The Debates on motion for papers, with a view to the impeachment of the right hon. Henry J. Temple Viscount Palmerston: House of commons, Feb. 8th, 23rd, March 1st, 17th 1848. London, 1860.

21 Brown D. Palmerston and the Politics of Foreign Policy, 1846-55. New York, 2002. P. 81.

22 Gleason J. The Genesis of Russophobia in Great Britain: A Study of the Interaction of Pol-icy and Opinion. Cambridge, 1950. P. 177.

23 Bourne K. Palmerston: The Early Years, 1784-1841. London, 1982. P. 561.

24 Подробнее об этом: Webster Ch. K. The foreign policy of Palmerston, 1830-1841: Britain, the liberal movement, and the Eastern question. London, 1969. V. 1. P. 497.

25 Parish H. H. The Diplomatic History of the Monarchy of Greece: From the Year 1830, Showing the Transfer to Russia of the Mortgage Held by British Capitalists Over Its Property and Revenues. London, 1838. Р. 417-421.

26 Здесь и далее сноски на номера «Portfolio» даются по изданию in folio, объединившее отдельные номера в виде отдельных книг, в данном случае, напечатанной в 1836 г. - Suppressed Passage of the Speech of the Emperor Nicolas at Warsaw; with Observations on the Practical results of that Speech // The Portfolio; or a collection of state papers, etc., illustrative of the history of our own times. London, 1836. V.1. N 2. P. 39.

27 Remarks on the Speech of the Emperor Nicolas to the Polish Deputation // The Portfolio. 1836. V.1. N 3. P. 97.

28 Подробнее эта тема рассмотрена в: Ardeleanu C. Gurile Dunarii - o problema europeana. Comert ji navigatie la Dunarea de Jos ?n surse contemporane (1829-1853). Braila, 2012. Р. 133-142; idem. Evolutia intereselor economice ji politice britanice la gurile Dunarii (1829-1914). Braila, 2008; Ardeleanu C. The Lower Danube, Circassia and the Commercial Dimen-sions of the British-Russian Diplomatic Rivalry in the Black Sea Basin (1836-37) // The Balkans and Caucasus: Parallel Processes on the Opposite Sides of the Black Sea, Ed. by BiliarskyI, Cristea O., Oroveanu A. Newcastle upon Tyne, 2012.

29 Copy of a Dispatch from Prince Lieven, and Count Matuszevich, addressed to Count Nesselrode, dated London, 1st (13th) June, 1829 // The Portfolio. 1836. V. I. N 4. P. 171-186.

30 Copy of a Despatch from Prince Lieven. Dated London, 4th (16th) January, 1829 // The Port-folio. 1836. V. I. N 5. P. 208, 209.

31 Ibid. P. 206.

32 Подробнее о ней в: Cromwell J. L. Dorothea Lieven: A Russian Princess in London and Paris, 1785-1857. London, 2007

33 Подробнее об этом: Jenks M. H. The activities and influence of David Urquhart, 18331856, with special reference to the affairs of the Near East, PhD diss., University of London. London,1964. Р. 100, 101.

34 Ibid. Р. 113.

35 Mamoir on the means of maintaining Tranquillity in the Interior of Germany in the event of War with the Exterior, drawn up at the desire of the King of Prussia, by Count Bernstorff,

Дэвид Уркварт, «The Portfolio» и начало конца тайной дипломатии Санкт-Петербурга... 89

Jan. 20, 1831 // The Portfolio. V. I. N 1. P. 3-39, N 2 . P. 57-92, N 3. P. 115-157. Подробнее об этом в: Robert D. Billinger, Jr. The War Scare of 1831 and Prussian-South German Plans for the End of Austrian Dominance in Germany // Central European History. 1976. V. IX. N. 3; Billinger Robert D. Metternich and the German Question: States' Rights and Federal Duties, 1820-1834. Delaware, 1991.

36 Copy of a Despatch from M. De Tatistcheff. Dated Vienna, the 29th June, 1827 // The Port-folio. 1836. Vol. II. N 11. Р. 69-76.

37 Jenks M. H. Op. cit. Р. 102.

38 Арман Эммануэль София-Септимани де Виньеро дю Плесси, граф де Шинон, 5-й герцог Ришельё, в русской традиции - Эммануил Осипович де Ришелье (1766-1822), во время своего последнего премьерства (12 февраля - 21 декабря 1821 г.) был вынужден уйти в отставку из-за яростного противодействия фактически объединившихся против него радикалов как слева, так и справа.

39 Copy of a Dispatch from Count Pozzo Di Borgo, Addressed to Count Nesselrode. Dated paris, 10th (22nd) December, 1826 // The Portfolio. 1936. V. I. N 5. P. 219, 220.

40 Copy of a very secret dispatch from Count Pozzo Di Borgo, Dated Paris, the 28th November, 1828 // The Portfolio. V. I. N 7. P. 342, 343.

41 Георг Вильгельм фон Валентини - генерал-лейтенант прусской армии. На протяжении 1810-1811 гг. был на русской службе, принимал активное участие в русско-турецкой войне 1806-1812 гг. на ее заключительном этапе (Батинская битва, 26 августа 1810 г. около болгарского села Батин, и взятие Рущука, 22 июня 1811 г.). За проявленное мужество был произведен в подполковники. После возвращения на прусскую службу в 1811 г. и до своей смерти в 1834 г. занимал различные командные и военно-административные посты. В европейской военной науке Валентини широко был известен как один из выдающихся теоретиков, автор четырехтомного труда под общим названием «Учение о войнах», включавшего тома «Учение о малых войнах», «Учение о больших войнах», «Война против турок», «История походов 1828 и 1829 гг.» и «Доктрина крепостной войны». На русском языке его работа по русско-турецкой войне была опубликована в 1836 г.: Валентини Георг Вильгельм, фон. Обозрение главней-шихъ действШ генералъ-фельдмаршала князя Варшавскаго, графа Паскевича-Эри-ванскаго, противъ турокъ въ АзЫ. Тип. Николая Греча. Спб, 1836.

42 Copy of a very secret dispatch from Count Pozzo Di Borgo, Dated Paris, the 28th November, 1828. P. 342, 343. Эта депеша, ввиду ее большого объема, так как помимо английского перевода воспроизводился и французский оригинал текста, публиковалась «The Portfolio» в двух выпусках. - Copy of a very secret dispatch from Count Pozzo Di Borgo, Dated Paris, the 28th November, 1828 // The Portfolio. 1836. V. I. N 7. P. 341-367. Copy of a very secret dispatch from Count Pozzo Di Borgo, Dated Paris, the 28th November, 1828 // The Portfolio. 1836. V. I. N 8. P. 407-477.

43 Opinions of the European press on the Eastern question. Tr. and extracted from Turkish, German, French and English papers and reviews. Edited by David Ross of Bladensburg. James Ridgway and Sons. London, 1836.

44 Подробнее: MacFie A. L. Opinions of the European Press on the Eastern Question, 1836// Middle Eastern Studies, 1991. V. XXVII, N 1.

45 Улунян Ар. А. «Афганский буфер».

46 В 1835 г. первый из них распространялся в количестве 6 тыс. 250 экз., а второй -10 тыс., что было для того времени значительным по своему объему тиражом для газет.- Jenks M. H. Op. cit. Р. 97.

47 Hansard. House of Commons (HC) Debates (Deb .) 23 February 1848. V. 96. C. 1175. О взаимоотношениях Пальмерстона, Понсонби и Уркварта см.: Webster Ch. Urquhart, Ponsonby, and Palmerston // The English Historical Review. 1974. V. LXII. No. 244.

48 Hansard. House of Commons (HC) Debates (Deb.) 23 February 1848. V. 96. C. 1175.

49 Подробнее о нем в: Moss D. J. Thomas Attwood, the biography of a radical. Montreal, 1990.

50 Hansard. House of Commons. Debates. 06 August 1839. V. 49. C. 1397.

51 Materials for a True History of Lord Palmerston. London, 1866. Р. 7. В 2013 г. эта сумма была эквивалентна 1 млн 940 тыс. ф. стерлингов.

52 Materials for a True History. Р. 8.

53 См.: Cowan R. Relish: The Extraordinary Life of Alexis Soyer, Victorian Celebrity Chef. London, 2006.

54 Materials for a True History. Р. 8.

55 Ibid. Р. 7.

56 Ibidem.

57 Marx K. David Urquhart // Marx/Engels Collected Works. Progress Publishers Lawrence & Wishart (London) and International Publishers (New York). 1979. V. 12. P. 477.

58 Герцен А. И. Былое и думы. Ч. 4-8. М., 2001. С. 127.

59 Urquhart D. Diplomatic transactions in Central Asia, from 1834 to 1839. London, 1841. P. xii; Falsification of Diplomatic Documents; The Affghan Papers. Report and Petition of the Newcastle Foreign Affairs Association. London, 1860.

60 Нессельроде, (11)23 X 1838 г/ // Мартене Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. СПб, 1898. Т. XII (трактаты с Англией 1832-1895 гг.). С. 74.

61 Нессельроде - Поццо-ди-Борго, 20. X 1838 // Там же. С. 77.

62 Чернов К. С. «Государственная Уставная Грамота Российской Империи» (к вопросу о российском конституционализме). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 2007. С. 13. Подробнее о самом документе в: Вернадский Г. В. Государственная уставная грамота Российской империи 1820 года. Прага, 1925; Доннерт Э. Либеральный конституционализм и конституционные проекты времени Александра I для Финляндии, Польши и России // Славянские народы: общность истории и культуры. М., 2000; Конституционные проекты в России. XVIII -начало XX в. М., 2000; Цимбаев Н. И. Идеи федерализма и федеративного устройства России в общественной мысли» // Очерки русской культуры XIX века. Общественная мысль. Т. 4. М., 2003.

63 The Portfolio. London, 1837. V. 5. N 40. Р. 513.

64 Ibidem.

65 Джордж Кроушей, выпускник Тринити колледжа Кембриджского университета, помимо того, что являлся крупным представителем сталелитейного бизнеса, вошел в историю как активный общественный и политический деятель, участник Чартистского движения, а также член организаций, связанных с лоббированием внешнеполитических вопросов. Хранящиеся в Национальной библиотеке Уэллса 5 томов документов фонда Кроушей являются ценным источником: National Library of Wales, Crawshay MSS, GB 0210 MSCRAWSHAY.

66 Э. Фишель стал известен в Британии своим анонимным памфлетом, авторство которого впоследствии им не отрицалось, под названием «Деспоты как революционеры. К немецкому народу», написанным, якобы, герцогом Кобургским. - [Eduard Fischel] Die Despoten als Revolutionäre. An das Deutsche Volk. Berlin, 1859. В 1860 г. он был переведен под названием «Памфлет Герцога Кобургского о России. Деспоты как революционеры» - Fischel E. The Duke of Coburg's Pamphlet on Russia. Despots As Revolutionists. London, 1860. Именно по поводу этого произведения возникла полемика между Фишелем и Пальмерстоном.