CC BY
47
УДК 75.5
М. И. Надеева, Д. Б. Надеева, Р. Х. Шакуров К ВОПРОСУ О ФОРМИРОВАНИИ ЦЕЛОСТНОГО РАЦИОНАЛЬНО ОБРАЗНОГО МИРОПОНИМАНИЯ У СТУДЕНТОВ ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Ключевые слова: миропонимание, рациональное знание, образное мышление, нравственность, техногенная цивилизация.
Сегодня, как никогда, важны вопросы, связанные с мировоззрением современного человека, с осмыслением его отношений с другими людьми, обществом, природой. Можно выделить два типа постижения мира: рациональный и интуитивный. Современные угрозы диктуют необходимость гармоничного сочетания научного и образного миропонимания.
Keywords: world outlook, knowledge management, creative thinking, morality, a technological civilization.
Today, as never before, the most important issues are those related with person’s outlook, comprehension of his attitude to others, to society, to nature. There are two types of world’s outlook: rational and figurative. Modern threats require the necessity of harmonic combination of scientific and imaginative outlook.
Сегодня, как никогда, важны вопросы, связанные с мировоззрением современного человека, осмыслением его места в Космосе, во Вселенной, так и отношениях с другими людьми, с обществом, с природой. От того, насколько нам удастся разобраться в этих проблемах, найти правильные пути их решения, зависит, без преувеличения, грядущее цивилизации в целом. И хотя человек с древнейших времен погружен в размышления по поводу этих вопросов, быстро меняющиеся жизнь и окружающий мир наполняют их все новым содержанием, побуждают нас снова и снова к ним обращаться [1].
Можно выделить два типа постижения мира: одним пользуется логика рационального научного знания, другим - логика образного мышления.
Для более полного объяснения этого феномена следует обратиться к факту функциональной ассиметрии головного мозга. Левое полушарие обеспечивает главным образом процедуры рационального мышления, а правое - образное восприятие мира. Принадлежность того или иного человека к «физикам» или «прагматикам» зависит, по-видимому, и от того, какое полушарие у него доминирует.
Два различных пути восприятия и познания мира заметили уже давно. В «Илиаде» Гомера Гектор говорит об ожидающей его трагической судьбе:
Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью и сердцем,
Будет некогда день, и погибнет священная Троя...
Для нас важно, что Гектор ведает и мыслью (основываясь на рациональном мышлении), и «сердцем» (опираясь на образные предчувствия). Для дальнейшей античной традиции характерно разделение «мнения», то есть того, что получено посредством чувств, и «знания», имеющего своим источником разум. Только оба эти пути ведут к целостному восприятию мира, оба одинаково
существенны, и пренебрежение одним из них пагубно как для личности, так и для общества.
Мы живем в эпоху, богатую впечатляющими научными открытиями, постепенно охватывающими все области знания. Зачем нам в таком случае какое-то внерациональное постижение мира, базирующееся на чувствах, а не на рассуждениях, следовательно, носящее неопределенный и расплывчатый характер? Дело в том, что оно не заменяет рационального, научного, а дополняет его принципиально новыми элементами.
Рассмотрим, например, проблему нравственного поведения человека. Результаты научных исследований, полученные с помощью рациональных приемов мышления, истины или ложны независимо от соображений морали. Искусство составления компьютерных программ может успешно применять как очень хороший человек для полезных и добрых дел, так и последний негодяй в своих преступных целях. Выводы рациональной науки не содержат в себе нравственного начала. Но для людей нравственность имеет жизненное значение. Представления же о нравственности возникли задолго до науки - из образного, иррационального постижения мира, а также в процессе обобщения коллективного опыта людей. Лишь впоследствии в связи со становлением мировых религий и параллельно с ними появились рациональные, этические обоснования нравственных учений (Сократ, Платон, Аристотель, Спиноза, Кант).
Какой смысл мы вкладываем в понятие иррационального? Поведение человека в окружающем мире опирается на знание о нем. Это знание формируется как бы в двух взаимосвязанных сферах - одной, где решающее слово имеет логика, и другой, где господствуют чувства: сострадание,
милосердие, любовь к ближнему, религиозное чувство, любовь к прекрасному и т.п. Формируют ли эти чувства знание? Да, формируют. Следовательно, образное, внерациональное восприятие мира - это
тоже необходимый источник нашего знания. Более того, подобное знание оказывается точнее рационально-логического в сфере самой
рациональной науки.
В этом отношении интересно буддийское миропонимание, одним из важнейших принципов которого является проблема соотношения зримого и незримого миров. Каждое из философских учений можно отнести к тем направлениям мысли, в которых истинным и реальным считается либо зримый, либо незримый мир. В применении к человеку эта проблемы выглядит таким образом, что предпочтение отдается внешнему или внутреннему миру человека. Для буддизма характерно стремление к поиску равновесия между зримым и незримым в человеке.
Другим важным принципом буддийского миропонимания является отношение к Небытию как к потенции жизни. Если, например, в христианстве или исламе границы между Бытием и Небытием абсолютны, то здесь они относительны: Небытие есть суть то, откуда все появляется и куда все возвращается для нового возникновения. Здесь ничто не «существует» в «западном» понимании этого слова: все движется, все дхармы находятся в пути, в процессе перехода из небытия в бытие и обратно и поэтому воспринимаются как существующие и несуществующие в одно и то же время. Ничто не вечно, жизнь есть изменения, но вечны законы этих изменений; они реальны, ибо не подвержены воздействию времени.
Наконец, нужно отметить и такую особенность, как требование сопровождать постижение новых знаний соответствующим
поведением. На Западе принято полагать, что могут быть знания, которые не имеют прямого отношения к поведению человека, что знания можно обретать без внутреннего изменения, без соответствующих
поступков. В буддийской традиции считается, что
таких знаний быть не должно, что всякое освоение требует от человека изменений в его жизни, в поведении, в настроении.
С одной стороны, человек абсолютно несвободен, он предопределен «космическим
законом»; с другой стороны, он свободен открыть свой ум и чувства для познания «мирового закона» и таким образом обратить свою несвободу в абсолютную свободу, сделать свою зависимость от всевозможных причин и факторов средством своего духовного освобождения. В результате человек получает возможность воздействовать на жизнь во всех ее проявлениях, а это и есть буддийское понимание свободы.
Основой, главным принципом буддийского менталитета принято считать принцип недвойственности мышления, то есть целостный взгляд на мир. Этот принцип наиболее труден для восприятия «западной» культурой: место привычного «одно и другое» здесь занимает принципиально иной вид связи - «одно в другом», точнее «одно во всем и все в одном». Природа всего сущего и несущего принципиально неделима: каждая дхарма есть
одновременно и микрокосм (единичное проявление
мира, его индивидуальное выражение), и макрокосм (вместилище мира). В каждом мгновении заключена вечность, как в каждой капле морской воды сконцентрирован океан.
По этой причине в буддийской духовной традиции не могла возникнуть философия человека, ведь для того, чтобы человек мог стать предметом рассмотрения, его надо отторгнуть от окружающего мира. Буддийский же менталитет воспринимает всякую отторгнутую дхарму как ложную,
потерявшую свою природу. С другой стороны, если человек - микрокосм, если он вмещает в себя весь мир, то, следовательно, познать себя, свое истинное «Я» - значит познать «мировой закон». Ведь «дхарма» означает и любой единичный элемент бытия, и «космический закон».
Ученые считают, что даже сама иероглифическая письменность сопряжена с
дискретным мышлением, с обратным восприятием мира, в отличие от письменности алфавитной, располагающей к линейному, «одномерному»
видению. Одного этого обстоятельства было достаточно, чтобы возникло своеобразное буддийское мировосприятие.
На буддийском Востоке наука очень долго не выделялась в самостоятельную форму знания,
научные открытия не приводили там к «расцвету науки». Этот необъяснимый для «западного» ума парадокс объясняется тем, что в буддизме различают три уровня знания: 1) неведение (авидья); 2)
понятийное, «научное» знание (виджняна); 3)
всезнание (праджня). Говоря «западным» языком, первому уровню соответствует дологическое мышление, второму - логическое, третьему -надлогическое. Путей приближения к истине, как здесь считают, может быть столько же, сколько людей на Земле, да и сама эта абсолютная Истина может каждым пониматься по-своему. Но в любом случае, ее познание предполагает «выход» на третий уровень знания: слияние с абсолютом, с «космическим
законом», переживание (а не только осмысление) своего единства с миром, «вхождение» в ритм Вселенной, «пропускание мира через себя».
Научное знание (виджняна) никогда не было здесь самоцелью. Оно было лишь средством духовного опыта, лишь ступенькой на пути к духовному просветлению, к слиянию с абсолютом. Виджняна, которая была высшим уровнем знания для древних греков, для восточного мудреца была лишь приближением к праджне. Овладение же последней предполагало избавление от всякого формального знания во имя переживания своего единства с миром. А если конечная цель - достижение уровня «всезнания», то это предполагает и соответствующий метод познания - не логический, а «надлогический», интуитивный. Если для европейца метод познания -анализ и синтез, то для восточных мыслителей -метод нерасчлененного, целостного подхода к миру, восприятия мира непосредственно, «как он есть». Абсолют, Ничто, Вечность не поддаются ни описанию, ни воображению; бесконечность
бесформенна, на нее можно лишь намекнуть, постичь интуицией.
Задача буддийской науки всегда состояла не в том, чтобы познать мир, но в том, чтобы понять, как можно прожить в мире, не нарушая «мирового закона», не отклоняясь от «Пути». Если человек ощущает мир в себе и себя в мире, то ему очень трудно сделать мир предметом рассмотрения, анализа. Любой анализ граничит с разрушением, а если «это есть ты», станешь ли ты «это» разрушать? Ведь разрушая что-то вовне, ты разрушаешь самого себя.
Буддийская наука - наука иного типа, построенная на иных принципах познания и ином отношении к полученному знанию. Наука буддийского региона отнюдь не опровергает «западную»: естественные и технические науки
возникли на Востоке очень рано и сегодня развиваются не менее плодотворно. Однако если «западная» наука отдавала предпочтение миру физическому, оставляя духовность на долю религии, то наука «восточная» занималась, прежде всего, миром духовного и душевного (психического), пытаясь максимально скоординировать поведение человека с законами природы, Космоса.
Проблемы «наука и религия», «знание и вера» - явление чисто «западное, их постановка в контексте буддийской культурной традиции не имеет никакого смысла. На Востоке противостояние науки и религии невозможно: этому препятствует основная
мировоззренческая установка восточной культурной парадигмы - принцип неразделения единого. У науки и религии здесь единая цель - изменение человеческого сознания, освобождение его от иллюзий, неведения (авидьи), духовной слепоты.
Буддийская наука исходит из идеи равновесия единого и единичного, идеи относительности граней между ними, а потому истину здесь ищут «посередине». Познание истины означает в контексте «восточного» миропонимания познание всеобщности мироздания. Наука буддийского Востока - это не столько теория, дедукция, сколько «практическое знание»,
неотделимое от личного опыта человека. Лишь много веков спустя пришла европейская наука к признанию зависимости всякого физического явления от точки зрения наблюдателя. Последние научные открытия удивительным образом совпадают с идеями буддистских ученых о «мировом законе» жизни Вселенной - идеями постоянного воспроизведения традиционной формы в новом цикле. Открытый Н.Бором принцип дополнительности, в соответствии с которым пространственная непрерывность распространения света и атомистичность световых эффектов суть взаимодополняющие состояния одного и того же явления - света. Открытие дискретного характера движения электрона по орбитам (электрон «пульсирует», скачками приближается к ядру). Открытие Л. Де Бройлем корпускулярно-волнового дуализма. Открытие В.Паули «уникальности» электронов (в том смысле, что несколько электронов не могут иметь одновременно одинаковые
параметры). Наконец, открытие свойств физического вакуума (рождение вещества из ничего, из пустоты и полное преобразование вещества в излучение, в энергию). Все эти и многие другие открытия подтверждают буддийские концепции всеединства, Небытия, Пульсирующей Вселенной, связи законов человеческой психики с законами мироздания. И в этом причина огромного интереса к традиционным буддистским учениям, который характерен для научной элиты Запада сегодня.
Научное знание ведет к расширению
созданной человеком искусственной, техногенной среды, которая живет по иным законам и в ином ритме, нежели мир естественный. Ритмическое несоответствие этих миров чревато состоянием аритмии, что в свою очередь может привести к катастрофе глобального масштаба. Таким образом, «восточная» проблема обретения истинного знания о мире и человеке, духовного просветления приобрела в глазах «западных» философов уже не столько умозрительный, сколько практический характер.
Процесс дальнейшего накопления научного знания возможен, с их точки зрения, лишь при условии нового типа мышления, суть которого - в подключении чувств к разуму, интуиции к логике, искусства к науке, образного восприятия мира к рациональной рефлексии. Безусловно, такой целостный способ постижения действительности всегда существовал и в «западной» культуре, но он никогда не был здесь преобладающим. Через открытия своей науки Запад только сегодня
приблизился к тому, что на Востоке было открыто еще в глубокой древности и воспроизводилось из века в век.
Тем не менее, в современном западном обществе объем и значение рационального, логического знания непрерывно растут. Люди сегодня все чаще ищут оптимальные решения стоящих перед ними задач, причем понятия оптимальности имеет, как правило, строго рациональный смысл.
В эпоху Просвещения завершилось формирование мировоззренческих установок,
определивших последующее развитие техногенной цивилизации. В системе этих установок фиксировалась особая ценность прогресса науки и техники, а также убеждение в принципиальной возможности рациональной организации социальных отношений.
Под знаком этих идей техногенная цивилизация прошла стадию индустриального развития и социальных революций Х1Х-ХХ столетий. Возникшие в ходе этого процесса различные социальные системы, несмотря на полярность многих мировоззренческих установок, сохраняли в шкале своих фундаментальных ориентаций веру в ценность научно-технического прогресса и в ценность науки как основы управления социальными процессами.
Эти ценности не подвергались сомнению вплоть до последней трети ХХ столетия, пока техногенная цивилизация не столкнулась с глобальными проблемами, порожденными ее предшествующим научно-техническим развитием.
Во-первых, эта проблема выживания в ядерный век и сохранения человечества как рода. Сегодня стало очевидностью, что предотвращение ядерного самоубийства стало исходной ценностной установкой, с которой должны соизмеряться любые программы организации и переустройства общественной жизни.
Во-вторых, это глобальные экологические проблемы и вызванная ими необходимость радикального изменения нашего отношения к природной среде. Для современного философского сознания стало почти очевидным, что существование человека как части природы и как деятельностного существа, преобразующего природу, находится в диалектически противоречивой зависимости. Причем в наше время это противоречие приобрело конфликтный характер, поскольку современное техногенное давление на природу создает опасность вырождения биосферы, а значит, угрожает самому человеческому существованию.
В-третьих, ускорение социального развития человечества в XXI столетии чрезвычайно остро поставило проблему человеческих коммуникаций, преодоления отчуждения человека от им же порожденных социальных структур. Усложнение человеческого мира и расширение поля человеческих коммуникаций, которое несет современный научнотехнический прогресс, часто оборачивается усилением стрессовых нагрузок на человека, манипуляций человеческим сознанием,
дегуманизацией социальных связей людей.
Все эти сугубо жизненные проблемы
современности носят мировоззренческий характер и на первый взгляд ставят под сомнение традиционные для техногенной цивилизации ценности науки и научно-технического прогресса. Выход состоит не в отказе от них, а в придании им гуманистического измерения. В качестве одного из аспектов этого положения формулируется проблема нового облика науки, включающего в себя в явном виде
гуманистические ориентиры и ценности.
Говоря о необходимости и возможности создания целостной картины мира, нельзя обойти молчанием вопрос о религии, поскольку религиозное чувство входит во внелогическую, иррациональную деятельность человеческого мозга.
Длительный период человечество
воспитывалось в духе языческого миропонимания, основывалось на культе природной гармонии, почитания многообразных явлений видимого мира, олицетворявших многобожие. Личность языческого типа умела ценить «здесь-и-теперь», безгранично доверяла значимости настоящего момента. С развитием общества, накоплением новых элементов материального и духовного опыта человеку становится тесно в рамках языческого
мировосприятия. Нарастает острое противоречие между миром реальным и образом идеального мира. Как реакция на эту новую культурно-историческую ситуацию рождается новый тип миропонимания. Во-первых, человек начинает прозревать, что за такими грандиозными природными явлениями, как солнце,
звезды, молния, вулканы, землетрясения, ураганы, скрывается нечто великое, неизменное, вечное. Во-вторых, с углублением внутреннего мира личности заметно возрастает уровень притязаний социума к гармонии окружающей реальности, к самому себе. Усиливается потребность в переустройстве бытия, переделке самого человека.
Так рождается универсальная культура, в которой высшей ценностью становится Бог как надмирная абсолютная духовность, как источник вечной красоты. Этот новый поворот в культуре можно рассматривать как грандиозный эксперимент, нацеленный на бесконечное совершенствование человека, как неординарную попытку внести максимальный смысл в неопределенность языческой картины мира.
В западноевропейской антропологии широкое хождение получило различение двух типов человеческих культур - «культуры стыда» (shame culture) и «культуры вины» (gilt culture), которое определяется противоположностью фундаментальных критериев оценки поведения индивида. В «культуре стыда» эти оценки имеют внешний характер -одобрение или порицание членов данного сообщества. В качестве основных мотивов здесь выступают подражание лучшим (тем, кто считается лучшим) и соперничество. В «культуре вины» на первый план выступает внутренняя система ценностей - «суд совести», не зависящий от «суда толпы». Ярким примером этой последней культуры может служить библейская.
Так, длительный период развития русской культуры определялся христианско-православной религией. Вся древнерусская культура может быть названа «культурой совести», что и составило содержание ее миропонимания. На Руси всегда особый интерес проявлялся к внутренней жизни человека, его душе, совестливости, состраданию. Слова русского митрополита Иллариона: «Родися благодать и истина, а не закон; сын, а не раб» - не только косвенно, но и прямо направляют нас к этому. Не забудем, что Кант только в XVIII веке сформулировал категорический императив как требование по зову доброй воли следовать моральным заповедям. А Илларион сказал об этом в XI веке. Источник у них общий - Новый Завет. Вся древнерусская культура насквозь проникнута идеей сострадательно-любовного отношения к жизни, ее постижения через любовь.
Современная жизнь с ее
гипертрофированным стремлением опираться, прежде всего, на рациональное знание и, как следствие, с пренебрежительным отношением к тому, что можно назвать знанием иррациональным, интуитивным, эмоциональным, порождает опасные деформации поведения человеческого общества.
Русский философ Даниил Андреев в своем романе «Странники ночи» развил теорию чередования в истории синих и красных эпох. Наступлению синей эпохи соответствует высокий уровень духовности общества. Тогда расцветают искусства, меняется отношение человека к миру, а
философы размышляют о нравственности и этике государственной власти. Но приходят иные времена, и наступает красная эпоха, вызывающая к жизни «трезвый, реальный взгляд на вещи». Утилитарный, узкопрагматический подход приводит к вспышке эгоцентризма, к опасному во всех отношениях ускорению технического прогресса, к
противостоянию человека и природы. Этому способствует череда подмен, касающихся в первую очередь этики и нравственности. На этом фоне вызревают тоталитарные режимы, обостряются межгосударственные, межрелигиозные,
межэтнические противоречия, политизируются искусство и наука.
Конечно, это лишь схема. Жизнь намного сложнее, и все-таки в истории цивилизаций чередование таких эпох видится довольно явственно. Античная Греция, сделавшая шаг к гармонии жизни -и пришедший ей на смену Древний Рим, жестокий и эгоистичный. Ранее средневековье в Европе и «великая сушь» века энциклопедистов,
поклоняющихся рациональному знанию с вершиной Французской революции. «Золотой» и «серебряный» периоды России XIX - начала XX веков - и смерч революционных преобразований, воздвигший алтарь экономике.
Что же различает синюю и красную эпохи? Преобладающий тип сознания, мироощущения -мифологизированного или трезвого реалистического.
Глобальные процессы, потрясающие человечество в ХХ-ХХ1 веках, до сих пор не были никем осмыслены в своей целостности, а ведь суть их феноменальна. Феноменально стремление восстания одного вида живых существ на планете против всех остальных и против самого себя. Стремление
человека к убийству биосферы (и причинение тяжелейшего урона ноосфере) достигает в наши дни критических пределов. Это - результат «трезвого, материалистического» взгляда на мир. Но во все времена были и есть люди с мифологизированным сознанием, которое дает возможность видеть мир ввысь и вглубь и воспринимать весь ход исторического процесса, а не одну горизонтальную плоскость с колеей, оставленной колесом истории, как это свойственно сознанию «трезвому и рациональному».
Обдумывая проблемы оптимального сочетания рационального и иного знания в качестве направляющих импульсов нашей деятельности, приходишь к следующему заключению. Иррациональная составляющая непременно должна учитываться при определении цели, к которой следует двигаться. Рациональная же - предлагать наиболее разумные способы решения поставленной задачи. Иными словами, цель должна быть
нравственной, а пути ее достижения надежными. Очевидно, что не только конечная цель, но и каждый шаг к ней должен отвечать критериям
нравственности. Нужно новое мышление, и одной из характерных его примет должно стать гармоничное сочетание работы мысли и «сердца», рационального и эмоционального, рассудочного и интуитивного
знания и миропонимания.
Литература
1 Надеева М.И. Образовательные ценности и формирование общекультурной компетенции студентов технологического университета // Вестник Казан. технол. ун-та. - 2011. - Т. 14, №22. - С. 333.
© М. И. Надеева - д-р пед. наук, проф. каф. социальной работы, педагогики и психологии КНИТУ, marina_nadeeva@bk.ru; Д. Б. Надеева - студ. КНИТУ, d-a-n-a_93@mail.ru; Р. Х. Шакуров - д-р психол. наук, проф. каф. социальной работы, педагогики и психологии КНИТУ.
