CC BY
64
К вопросу формирования гражданской идентичности в России
Д.Ш. Халидов
Политику нациестроительства в современной России можно определить в терминах идеологии «национал-корпоративизма», хотя об этом открыто никто и не заявляет. Первый термин в этой идеологеме означает «чисто» этническое содержание национальной политики, реализуемое скорее в виртуальной сфере, дабы успокоить общественное мнение. Такой «национализм» в исполнении части правящей элиты не затрагивает коренных интересов русского и других народов страны, не поднимает вопросы культурно-цивилизационного строительства и сохранения идентичности.
Термин «корпоративизм» обозначает тот факт, что государства — это всего лишь «инструмент» крупных корпораций, большей частью аффилированных с ТНК Запада. Поскольку по факту реализуется установка на освоение, а не на развитие территории России, то, соответственно, управлять и бесконтрольно хозяйничать на ее территории можно только через провоцирование конфликтов. А конфликты очень легко провоцируются на этнокультурной основе. Соответственно, социальная энергия и протест канализируются во вполне определенное русло — антимигрантское и антикавказское, и через такие механизмы формируется суррогат нации. Нет высоких смыслов и больших проектов и задач — консолидирующих, возрождающих и вдохновляющих.
Когда премьер-министр встречается с болельщиками «Спартака», это должно послужить для нас очень важным сигналом идеологического бесплодия и тупика, в которое загнала себя правящая элита. А дело в том, что спонсоры и менеджмент «Спартака», судя по множеству косвенных фактов, целенаправленно формируют расистские установки у фанатов. И эта «армия» болельщиков вполне может быть использована в час «Х» как альтернатива ультралибералам. Но разве адекватен такой национализм судьбе и миссии России? Это очень ограниченный и деструктивный национализм для России.
Особенность ли это только России или же явление характерно и для других государств? Попытаемся разобраться, ибо без рассмотрения глобальных тенденций нам трудно будет расшифровать тайну национальной политики в родной стране. А они, эти тенденции, в целом определяются Западом и влиянием мондиалистского проекта (проекта мирового государства и соответствующего правительства). Вот эти тенденции.
1. В политическом плане — постепенный демонтаж наций-государств и их регионализация, передача части функций государств в наднациональные структуры.
2. В социокультурном плане — этнографизация национальных культур, с одной стороны, и их коммерциолизация и унификация — с другой.
3. В этнополитическом плане — перевод социального конфликта в культурно-цивилизационный посредством определенной иммиграционной и информационной политики.
4. В цивилизационном плане — американизация (голливудизация) национальных культур, формирование общей космополитической культуры и новых универсальных разрушительных и разлагающих культов и ценностей.
5. В геополитическом плане — блокирование создания эффективных региональных союзов по типу ЕС и НАФТА (в Северной Америке). Поскольку весь мир — это объект геополитики Запада, то, соответственно, ни один из региональных блоков государств не должен (или не имеет права) ставить перед собой амбициозные задачи по формированию нового геополитического центра.
Но что интересного и поучительного может вынести для себя Россия из опыта Европы и ряда других государств Азии и Америки в плане решения этно-национальных проблем? То, что в этих государствах признаются коллективные права этнонаций, и они (государства) строятся на принципах многосоставной демократии (Швейцария, Бельгия, Испания, Канада, Малайзия и др.), не нарушая основного принципа гражданской демократии. Политическая система при этом строится не на основе англосаксонского, «чисто» гражданского принципа («один человек — один голос»), а на основе распределения власти между основными этнолингвистическими сегментами общества (т.е. этнонациями), организованными в партии; пусть они даже формулируют свои цели и принципы в терминах политической идеологии. Субъектами политического права (в конечном счете) выступают этнонации. Соответственно, власть распределяется относительно пропорционально между основными этнонациональными общностями государства. Правда, такой метод решения этнонациональных проблем применяется там, где отсутствуют большие различия по численности между этническими общностями; где страны имеют относительно небольшие размеры и существуют развитые традиции компромисса и согласия.
Какой же вывод следует отсюда? И можно ли применить этот опыт в условиях России, где около 80% населения составляют этнические русские? Применить этот опыт в российских условиях без критического осмысления нельзя. Но из всего этого видно, что там вполне законно существуют «этнические» политические партии, которые в России запрещены законом. Вот почему не утихают дискуссии вокруг «русской республики» как альтернативы безнациональной, космополитической России. Но это тоже не выход из положения. Такое решение проблемы явилось бы вторым изданием «русского сепаратизма» — теперь уже внутри Российской Федерации.
Проблема на самом деле заключается в том, чтобы: 1) восстановить подлинное народовластие, что невозможно без ликвидации (или хотя бы нейтрализации) фарисейского принципа формирования власти, когда крупный капитал определяет «лицо» государства; 2) создать серьезные барьеры для проникновения во власть «агентуры глобализации» (термин А. Панарина), мечтающей
превратить Россию в часть Европы и вассала Запада, вопреки законам геополитики и евразийской (континентальной) природе России; 3) задать такие смыслы и стратегию развития страны, которые консолидировали бы народы России, соответствовали бы «имперской» (в хорошем смысле этого слова) природе страны и способствовали бы созданию эффективного Евразийского союза. Только в этом случае и только таким образом мы получим русскую власть в России, и утихнут споры о «русской республике», ужатой до пределов слегка расширенного варианта Московии.
Теперь о сложностях реализации такого подхода. Поскольку Россия является евразийской державой, ее геополитическая «судьба» формулируется в терминах континентальной цивилизации (суши). Для нее характерны идеалы самоценности национальных культур и содружество народов; интеграция различных этносов, через включение в элиту государства представителей этих этносов и закрепление автономного статуса в социальной и культурной жизни (со времен Российской империи); консолидация народов на базе общего дела (большого советского проекта), формирование надэтнической системы ценностей и культурных образцов на базе русской культуры и взаимодействия культур.
Но либералы-западники во власти в России всегда пытались проводить реформы «ломая через колено» без учета геополитической судьбы и культуры народов России; а народ воспринимался как нечто, что можно «формовать» и конструировать по западным (европейским) рецептам. Поэтому для либералов русский и другие коренные народы и их культура всегда представляли собой нечто косное, что надо устранить. Либералы по определению не ставят задачу синтеза культуры и традиций с модерном, как это сделано, и весьма успешно, в странах Дальнего Востока и в Юго-Восточной Азии.
«Партия» государственников в коридорах власти нынче вынуждена действовать с оглядкой на вашингтонское «цэка» и своих коллег из неолибералов. Но в том, что касается внутренней геополитики, с 2000-х г. Кремль предпринял энергичные попытки собрать страну, восстановив «вертикаль власти»; и покончил с региональной фрондой и элементами конфедерализации. В этом заключался позитив в этнонациональной политике «молодого» Владимира Путина. Целостность страны ни в коем случае не должна была оказаться под сомнением.
С другой стороны, не смея противостоять «общедемократическим» тенденциям, наша правящая элита некритически восприняла англосаксонскую модель решения этнонационального вопроса. Вообще, надо заметить, что все «реформаторские» начинания во многом повторяют «зады» этой чуждой для России политправовой системы. Эта система в целом носит антисоциальный и антинациональный (в этнополитическом смысле этого слова) характер и противоречит коллективистской природе российской цивилизации.
Какой же логикой руководствовались здесь наши государственные мужи? Очевидно такой, что «нет ни эллина и ни иудея, ни русского и ни татарина, а есть общая РОССИЙСКАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ. Если даже и есть такая коллективная общность, как народ (этнос), то его права пусть регулируются на уровне регионов или законом о федеральной национально-культурной автономии и законом о малочисленных народах Севера, и не более» (?!) Тихой сапой устранили запись о национальности в паспортах и таким образом
решили («законно») упразднить этнонациональную идентичность как юридический признак народа как коллективного субъекта права и политики. При том, что в национальных республиках статус-кво особо не изменился, и там «титульные» этносы-народы не собираются менять свою идентичность — такое решение больнее всего затронуло русских. Была очевидна попытка, в лучшем случае, сформировать общероссийскую гражданскую идентичность как альтернативу этнонациональной идентичности. А в худшем случае — попросту постепенно вытравливать из сознания людей чувство принадлежности к своему народу; формировать космополитическое сознание и легитимизировать право на власть для определенных групп, вне зависимости от этнонациональной принадлежности.
Каковы же последствия для России? В социокультурном и цивилизационном плане это вытеснение подлинной культуры русского и других народов на периферию общественной жизни; выбор в пользу чуждой (западной) культуры и образцов и отказ от собственного культурного проекта интеграции народов России, межнационального и наднационального — как в бывшем Союзе.
Другой важный аспект: в социально-политическом и экономическом отношении иммиграционная политика весьма «успешно» способствовала переводу социального конфликта в культурно-цивилизационную плоскость. Таким образом, социальное недовольство и антиолигархический настрой большинства российского общества «плавно» переводится в межэтническую и межконфес-сиональную плоскость. Здесь также очевиден заказ крупного капитала (преимущественно компрадорского), нуждающегося в дешевой рабочей силе.
В плане межэтнических и межконфессиональных отношений очевидны признаки раздвоения и противоречий. Власть устами высших чиновников говорит правильные слова относительно межэтнических и межконфессиональных проблем в стране, а на внешнеполитическом уровне демонстрирует относительно адекватный подход в том, что касается мусульманского «вектора» в своей политике. Это и отношения с Организацией Исламская Конференция и рядом ключевых стран этого мира, и политика в отношении Палестинской автономии и вопроса о статусе Иерусалима — ключевого для мусульман мира, да и христиан тоже. По факту же власть зачастую действует (неявно, через разные структуры) в совершенно противоположном духе: и через массмедиа, и через судебные и правоохранительные органы, и, наконец, на Северном Кавказе — через силовые структуры. Российский (русский) патриотизм наши режиссеры и журналисты стали воспитывать на ненависти к части российского общества (имеются в виду народы российского Кавказа). Тому есть много примеров — не буду даже перечислять.
Горькая статистика набралась и в отношении того, что касается запрета на издание и распространение исламской литературы — на основе судебных решений где-нибудь в Магадане или на Чукотке. Тогда как советами муфтиев и исламскими учеными в России эта литература оценивается как абсолютно нейтральная и неэкстремистская. Аналогично дело обстоит и с вопросом о получении разрешений на строительство мечетей в крупных городах страны. Это очень больная тема для мусульманского сообщества — второго по численности в России (около 12-15% населения). Полагаю, что конфликт здесь сознательно нагнетается отнюдь не государственниками.
Каков же промежуточный вывод? На среднем (бюрократическом) уровне, в том числе и на федеральном, действует антисистемная «партия», которую скорее можно идентифицировать с прозападниками, нежели с евразийцами-го-сударственниками. Последние традиционно благоволили сожительству и сотрудничеству православия и ислама.
Какие же актуальные выводы следуют из нашего анализа?
Существуют три способа нейтрализации противоречий в формуле «национал-корпоративизма» и формирования адекватных природе России гражданской идентичности или гражданского национализма. Во-первых, навязать обществу и власти идею большого проекта и соответствующих смыслов и стратегии развития России; подключить к этому процессу соседей по Евразийскому экономическому союзу. Ибо без смыслов нет стратегии, а без стратегии (адекватной геополитической судьбе России) адепты формулы национал-корпоративизма потеряют все: и страну, и свои состояния. Во-вторых, переход в рамках новой стратегии от формулы «прагматичных связей с соседями по Евразии» (эти связи рассчитаны, как правило, на недалекую перспективу) к долгосрочному сотрудничеству и реализации больших проектов, сообщающих ЕвАЭС новое качество. В рамках такого подхода можно и нужно решать проблему управления иммиграцией в Россию, но уже не в интересах местных бюрократий и корпораций, а в интересах и России, и наших соседей. В-третьих, решительно трансформировать второй член в формуле «национал-корпоративизм», заложив в нее идею социальной и стратегической ответственности. Соответственно, меняются и налоговая политика, и геополитическая функция крупного капитала.
Драма России заключается в глубоком расхождении ожиданий и настроений русского и других коренных народов страны, с одной стороны, с идеологией и практикой неолиберализма, реализуемыми де-факто в стране, — с другой. Такой раскол приобрел традиционный для нашей страны характер отчуждения Центра и провинции как носителей «перпендикулярных» идеологий: Центра как носителя неолиберальных ценностей и провинции, ценности и ожидания которой укладываются в модель национальной и цивилизационной самобытности России. Провинция в этом смысле — это социальный и нравственный фундамент восстановления геополитического статуса и аутентичного развития. Но соблазн решить этот судьбоносный вопрос, опираясь исключительно на русский этнонационализм, как показывает история, может завершиться крахом, если в новой модели российской цивилизации не будет достойного места для коренных народов и традиционных конфессий России (прежде всего ислама). Определение правильного баланса в соотношении общероссийского гражданского самосознания и этнического самосознания — одна из главных задач. В рамках такого подхода серьезной ревизии должны быть подвергнуты образовательная и информационно-культурная политики — как на федеральном, так и региональном уровнях. Лозунг «Россия для (этнических) русских!» провокационен и может играть только на руку врагам России.
Политика денационализации Российского государства, реализуемая либералами во власти, с одной стороны, и ограниченная политика национал-корпоративизма, проводимая силовиками во власти, с другой, должна быть демонтирована. Это путь в тупик, в небытие для России. Нейтрализовать разрушительное
влияние либералов во власти (в контексте нациестроительства) можно, только опираясь на главного заказчика здорового НАЦИОНАЛИЗМА «снизу» — широкую коалицию патриотических движений и центров, НКО и партий. В этом главная проблема на сегодняшний день в России.
Мы сейчас находимся на совершенно новом этапе глобализации, в которой огромное значение имеют информационные технологии как «инструменты» манипуляции, самоорганизации и гражданского протеста. В условиях глобальных вызовов и политики, направленной на демонтаж национальных государств, опираться только на старые принципы «сборки» наций, на старые принципы нациестроительства невозможно. Эти старые принципы (основанные на этно-национальной и конфессиональной солидарности) должны быть дополнены новыми. Новые принципы и новые цели должны быть производными от глобальных вызовов. Вопрос стоит уже не просто «выживет Россия или нет?». Вопрос стоит так: выживет ли человечество в новых условиях? И в каком качестве оно выживет? Или в качестве 80% зомбированных «рабов» и новых кочевников с вживленными чипами, или же в качестве субъектов истории? Соответственно, у России много сторонников, и именно поэтому на нее смотрят как на потенциальный «генератор» смыслов и стратегии, альтернативной западной модели глобализации. В свое время Советская Россия выступила в качестве субъекта и генератора смыслов и стратегии альтернативной глобализации, сохраняя при этом свою идентичность. Сможет ли Россия вновь подняться с колен и быть достойной своей судьбы? Это зависит и от нас.
