CC BY
49
УДК 343.233 ББК 67.408
К ВОПРОСУ О ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ВОЗРАСТА УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ АКТ (АКТ ТЕРРОРИЗМА) ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
РОМАН СЕРГЕЕВИЧ КАЛИНИН,
адъюнкт кафедры уголовного права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
E-mail: [email protected] Научный руководитель: Борисов С.В., профессор кафедры уголовного права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, доцент Рецензент: Трейгер С.М., старший преподаватель кафедры уголовного права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматривается актуальный для современной юридической науки вопрос о необходимости дифференцированного подхода к участию несовершеннолетних в террористической деятельности. Дается анализ соответствующих разделов в уголовных законах России и Беларуси. Делаются выводы о целесообразности создания механизма уголовно-правовой защиты несовершеннолетних от вовлечения их в террористическую деятельность.
Ключевые слова: возраст наступления уголовной ответственности, субъект вовлечения, дифференцированный подход к участию в террористическом акте, законодательство России и Беларуси, субъект уголовной ответственности, механизм уголовно-правовой защиты, участие несовершеннолетних в террористической деятельности.
Annotation. The article deal with actual for modern jurisprudence question of the need differential approach to take part teenagers in terrorist activities. The analysis of the relevant sections in the legislation of the Russian Federation and Belarus.The conclusions of the feasibility of establishing a mechanism of criminal legal protection of minors from their involvement in terrorist activities.
Keywords: The ages of criminal responsibility, a differentiated approach to participation in a terrorist act, the legislation of Russia and Belarus, the subject of criminal responsibility, the mechanism of criminal law protection, participation of minors in terrorist activities.
Анализ субъективных признаков любого преступления в целом и террористического акта (акта терроризма) в частности уместно начать с характеристики субъекта рассматриваемого преступления. В юридической науке субъектом преступления признается лицо, его совершившее, обладающее совокупностью общих и специальных признаков, отражающих его деликтоспособ-
ность [5, с. 68—110], в связи с чем выделяются общий и специальный субъекты преступления [10, с. 99—102]. В Российской Федерации, как и в Республике Беларусь, одним из общих признаков субъекта преступления является возраст, с которого наступает уголовная ответственность (ст. 20 УК РФ, ст. 27 УК Республики Беларусь) [11].
По изученным материалам судебной практики о преступлениях террористической направленности возрастные особенности осужденных распределились следующим образом: 14—18 лет — 3%, 18— 25 лет — 26,5%, 25—30 лет — 42,3%, 30—40 лет — 19,9%, старше 40 лет — 8,3%. Небольшое количество несовершеннолетних в структуре осужденных в целом не свидетельствует о том, что действующая регламентация возраста уголовной ответственности является излишней, особенно с учетом того, что свыше 74% осужденных не достигли 30-летнего возраста. Это означает, что радикализация сознания и формирование в нем представлений о приемлемости террористической идеологии произошли у них в подростковом и юношеском возрасте. В уголовном законодательстве России и Беларуси установлен равный общий возраст уголовной ответственности — 16 лет (ч. 1 ст. 20 УК РФ, ч. 1 ст. 27 УК Беларуси). Нормы о понижении общего возраста до 14 лет, в том числе, за совершение наиболее опасных преступлений, в законодательстве обеих стран различаются (ч. 2 ст. 20 УК РФ, ч. 2 ст. 27 УК Беларуси). При этом подход, использованный белорусским законодателем в целях регулирования положений об уголовной ответственности лиц в возрасте от 14 до 16 лет, также отличен от российской законодательной практики. Так, в перечень преступлений, ответственность за которые наступает с 14 лет, в УК Республики Беларусь включен, как и в УК РФ, захват заложника, но не включен акт терроризма. В свою очередь, из положений ч. 2 ст. 20 УК РФ следует, что с 14 лет наступает ответственность и за террористический акт, и за захват заложника. Это обусловлено высокой степенью общественной опасности указанных преступлений, а также тем, что осознание лицом их общественной опасности и противоправности к возрасту 14 лет уже сформировалось. Именно это обстоятельство традиционно служит обоснованием понижения общего возраста уголовной ответственности в российской юридической науке [12, с. 55].
Применительно к совершению террористических актов, в том числе, путем приведения в действие самодельного взрывного устройства, закрепленного на теле человека, известны случаи использования в этих целях даже детей (например, в феврале 2015 г. на рынке в г. Потискум,
Нигерия, самоподрыв был совершен семилетней девочкой) [9], в странах Африки, Азии и Латинской Америки в период вооруженных конфликтов 11—14 летние подростки становились членами незаконных вооруженных формирований, участвовали в диверсиях и других преступлениях террористического характера [4, с. 111]. Использование для совершения взрыва или поджога подростков в возрасте от 14 до 16 лет имело место и в России (например, такие случаи неоднократно выявлялись в период проведения контртеррористической операции на территории Чеченской Республики в период 2002—2004 гг.), причем в разном качестве: и в качестве смертников, и для установки взрывных устройств [6].
В литературе пониженный возраст уголовной ответственности за совершение террористического акта не получил однозначной положительной оценки. С одной стороны, справедливо отмечается, что вовлечение в исполнение террористического акта подростков облегчает его совершение, поскольку они привлекают меньше внимания, чем взрослые (И.В. Коновалов), либо им легко прививаются радикальные идеи, рассматривающие террористическую деятельность как социальную норму или необходимость (И.Ю. Сундиев) [7, с. 30—34, 70]. С другой стороны, некоторые авторы обосновывают его повышение до 16 лет, основываясь на социальной незрелости подростков и копировании ими поведения авторитетных для них взрослых, (Г.Ф. Байрак), либо легкости манипулирования подростками со стороны взрослых соучастников (А.А. Григорьев) [3, с. 9, 11].
Следует согласиться с теми авторами, которые предлагают включить в положения об уголовной ответственности за террористический акт признак использования лиц, заведомо для виновного не достигших 16-летнего возраста (П.В. Агапов, С.И. Грачев, А.С. Грачева, Е.В. Спирина) [1, с. 50—52, 90—98]. В данный момент такие действия могут быть квалифицированы как совокупность преступлений, предусмотренных соответствующими частями ст. 205 и ст. 205.1 УК РФ (ст. 289 и ст. 290.2 УК Республики Беларусь). Однако, такая квалификация является более сложной, а также не полностью охватывает случаи гибели несовершеннолетнего (например, при использовании его для переноски взрывного
устройства, взрыв которого дистанционно инициируется взрослым соучастником). При таких обстоятельствах преступные действия уместно квалифицировать по п. «б» ч. 3 ст. 205 УК РФ (ч. 3 ст. 289 УК Республики Беларусь), а факт вовлечения в террористическую деятельность может утратить уголовно-правовое значение из-за невозможности его доказать. Более того, законодательство как России, так и Беларуси не предполагает установления разной ответственности за вербовку и иные формы вовлечения в террористическую деятельность взрослых и несовершеннолетних. Это следует признать пробелом в законодательном регулировании, поскольку в последнем случае субъект вовлечения посягает не только на общественную безопасность, но и на нормальное нравственное развитие несовершеннолетних. Квалификация этих действий как совокупности преступлений, предусмотренных ст. 150 и 205.1 УК РФ (ст. 172 и 290.2 УК Республики Беларусь), выглядит излишне громоздкой. В связи с изложенными обстоятельствами, можно сделать вывод о необходимости дифференцированного подхода к участию несовершеннолетних в возрасте от 14 до 16 лет в совершении террористических актов.
Во-первых, при непосредственном участии несовершеннолетних в возрасте от 14 до 16 лет в совершении взрыва, поджога или иных разновидностей террористического акта целесообразно привлечение данных лиц к уголовной ответственности по соответствующей части ст. 205 УК РФ (ст. 289 УК Беларуси). Иное означало бы фактическую безнаказанность лица, осознающего в связи с социальной незрелостью не в той степени, как взрослый человек, общественную опасность и противоправность совершенных действий. При наличии особых условий применения наказания к несовершеннолетним, закрепленных в разд. V УК РФ и УК Беларуси, уголовная ответственность за совершение террористического акта, наступающая по достижении возраста 14 лет, полностью справедлива.
Во-вторых, должна быть дифференцирована ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение тех преступлений террористического характера, ответственность за которые наступает с 14 лет. Для этого представляется возможным допол-
нить ч. 2 ст. 205.1 УК РФ (ч. 2 ст. 290.2 УК Беларуси) квалифицирующим признаком «совершение лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, в отношении несовершеннолетнего».
В-третьих, при фактическом использовании несовершеннолетнего в качестве террориста-смертника необходима особая уголовно-правовая оценка данного деяния. В связи с этим целесообразно рассмотреть возможность дополнения ст. 205 УК РФ (ст. 289 УК Беларуси) самостоятельной ч. 2.1 следующего содержания: «Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, сопряженные с использованием для их совершения несовершеннолетнего или лица, не осознающего фактический характер и общественную опасность своих действий, если его смерть или причинение тяжкого вреда его здоровью были неизбежны, наказываются ...», установив соизмеримую меру ответственности. Такая законодательная конструкция создаст механизм специальной уголовно-правовой защиты лиц, не достигших возраста 18 лет, как от вовлечения в осуществление террористической деятельности, так и от манипулирования ими в преступных целях. Взрослое лицо может участвовать в совершении террористического акта посредством самоподрыва, осознавая неизбежность своей гибели, и даже если оно подвергалось особой психологической обработке, совершеннолетний возраст и вменяемость позволяют ему самостоятельно принимать решения. Несовершеннолетние в такой ситуации оказываются, по сути, жертвами преступления.
Также отметим, что в 2014 г. в перечень преступлений с пониженным возрастом уголовной ответственности были включены незаконный оборот взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 222.1 УК РФ) и незаконное изготовление взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 223.1 УК РФ) [8]. В определенной степени это обусловлено тем, что незаконный оборот взрывчатых веществ и взрывных устройств, а тем более, их изготовление, имеют более высокую общественную опасность, нежели оборот огнестрельного оружия, его основных частей и боеприпасов.
Указанные изменения следует оценить положительно, поскольку незаконный оборот и изготовление взрывчатых веществ и взрывных устройств
имеют тесную связь с осуществлением террористической деятельности. Более того, современные информационные технологии позволяют получать знания о компонентах взрывных устройств и приемах их изготовления широкому кругу лиц (например, с использованием ресурсов сети Интернет). При рассмотрении Верховным Судом Республики Беларусь уголовного дела о взрыве в метро г. Минска было установлено, что один из подсудимых с подросткового возраста увлекался изготовлением взрывных устройств. При этом первые подрывы кустарно изготовленных самодельных взрывных устройств осуществлялись им лично, либо в соучастии со вторым подсудимым, из хулиганских побуждений, которые впоследствии обусловили возникновение умысла на совершение взрывов в местах нахождения большого числа граждан. До взрыва в метро оба соучастника произвели подрывы самодельных взрывных устройств во время городского праздника в г. Витебске, в парке культуры и отдыха, на остановках общественного транспорта и возле стационарных торговых точек указанного населенного пункта. При этом первые эпизоды преступной деятельности совершались ими еще до достижения 16 лет. Они были квалифицированы как хулиганство, осквернение сооружений, порча имущества (ст. 339, 341 УК Республики Беларусь), за совершение которых белорусский уголовный закон устанавливает ответственность с 14 лет. При этом из приговора по настоящему уголовному делу не усматривается существенных отличий в мотивации подсудимых [2]. В связи с изложенным можно сделать вывод, что участие в незаконном обороте взрывчатых веществ и взрывных устройств, а равно в их изготовлении носит потенциальную вероятность участия в будущем в совершении преступлений террористического характера. В части установления пониженного возраста уголовной ответственности следует признать российский уголовный закон более совершенным, нежели белорусский, в связи с чем, в целях обеспечения неотвратимости уголовной ответственности за совершение преступлений террористического характера, п. 14 ч. 2 ст. 27 УК Республики Беларусь необходимо дополнить, заменив слова «захват заложника (ст. 291)» словами «акт терроризма (ст. 289), захват заложника (ст. 291)».
Таким образом, анализ такого субъективного признака преступления, как возраст наступления уголовной ответственности за террористический акт (акт терроризма) по законодательству России и Беларуси позволяет сделать выводы об отсутствии необходимости его повышения, целесообразности создания механизма специальной уголовно-правовой защиты лиц, не достигших возраста 18 лет как от вовлечения в осуществление террористической деятельности, так и от манипулирования ими в преступных целях, а также о целесообразности дифференцированного подхода к участию несовершеннолетних в возрасте от 14 до 16 лет в совершении террористических актов (актов терроризма).
Литература
1. Агапов П.В. Уголовная ответственность за вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению // Уголовное право. 2003. № 2. С. 50—52; Грачев С.И., Грачева А.С., Спирина Е.В. Участие женщин-смертниц в террористической деятельности // KANT. 2012. № 2. С. 95—98.
2. Архив Верховного Суда Республики Беларусь. 2011. Уголовное дело по обвинению Коновалова Д.Г., Ковалева Д.Ю.
3. Байрак Г.Ф. Уголовно-правовые и криминологические проблемы борьбы с терроризмом: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. Краснодар, 2003. С. 9; Григорьев А.А. Уголовно-правовая ответственность за терроризм в современном праве Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. Челябинск, 2012. С. 11.
4. Бих Э. Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата. М.: Эксмо, 2014. С. 111.
5. Галахова А.В. Субъект преступления и его толкование в судебной практике // Российская юстиция. 2008. 2. С. 38—42; Лейкина Н.С. Личность преступника и уголовная ответственность. Л.: изд-во ЛГУ, 1968. С. 43—61; Павлов В.Г. Субъект преступления. СПб: Юридический центр пресс, 2001. С. 68—118.
6. Детский терроризм // Учительская газета. 2004. 23 ноября.
7. Коновалов И.В. Психология терроризма // Юридическая психология. 2007. № 4. С. 30—34; Сундиев И.Ю. Террористическое вторжение: кри-
минологические и социально-политические аспекты: монография. М.: ВНИИ МВД России, 2008. С. 70.
8. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации: Фе-дер. закон от 24 ноября 2014 г. № 370-ФЗ [принят Гос. Думой 11 ноября 2014 г.] // Рос. газ. 2014. 27 ноября.
9. Семилетняя террористка-смертница совершила теракт в Нигерии // Рос. газ. 2015. 22 февр.
10. Тарасова Ю.В. Специальный субъект и его значение в уголовном праве: монография. М.: ВНИИ МВД России, 2007. С. 67—85; Шемякин Л.Л. Проблемы теории специального субъекта преступления // Пробелы в российском законодательстве. 2009. № 3. С. 99—102.
11. Уголовный кодекс Российской Федерации: Федер. закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ [принят Государственной Думой 24 мая 1996 г.] (по сост. на 31 декабря 2014 г.) // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954. Далее — УК РФ. Уголовный кодекс Республики Беларусь: Закон РБ от 9 июля 1999 г. № 275-З {принят Палатой представителей РБ 2 июня 1999 г.] (по сост. на 1 сентября 2014 г.) // Национальный реестр правовых актов РБ. 1999. № 76. 2/50. Далее — УК Республики Беларусь.
12. Уголовное право. Общая часть / под ред. Чучаева А.И. М.: Проспект, 2013. С. 132; Уголовное право России. Практический курс / под ред. А.И. Ба-стрыкина, А.В. Наумова. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 55.
References
1. Agapov P.V. Ugolovnaja otvetstvennost' za vovlechenie v sovershenie prestuplenij terroristicheskogo haraktera ili inoe sodejstvie ih soversheniju // Ugolovnoe pravo. 2003. № 2. S. 50— 52; Grachev S.I., Gracheva A.S., Spirina E.V. Uchastie zhenshhin-smertnic v terroristicheskoj dejatel'nosti // KANT. 2012. № 2. S. 95—98.
2. Arhiv Verhovnogo Suda Respubliki Belarus'. 2011. Ugolovnoe delo po obvineniju Konovalova D.G., Kovaleva D.Ju.
3. Bajrak G.F. Ugolovno-pravovye i kriminologicheskie problemy bor'by s terrorizmom: dis. ...kand.jurid. nauk: 12.00.08. Krasnodar, 2003. S. 9;
Grigor'ev A.A. Ugolovno-pravovaja otvetstvennost' za terrorizm v sovremennom prave Rossijskoj Federacii: dis. ... kand. jurid. nauk: 12.00.08. Cheljabinsk, 2012. S. 11.
4. Bih Je. Zavtra ja idu ubivat'. Vospominanija mal'chika-soldata. M.: Jeksmo, 2014. S. 111.
5. Galahova A.V. Sub#ekt prestuplenija i ego tolkovanie v sudebnoj praktike // Rossijskaja ju-sticija. 2008. 2. S. 38—42; Lejkina N.S. Lichnost' prestupnika i ugolovnaja otvetstvennost'. L.: izd-vo LGU, 1968. S. 43—61; Pavlov V.G. Sub#ekt prestuplenija. SPb: Juridicheskij centr press, 2001. S. 68—118.
6. Detskij terrorizm // Uchitel'skaja gazeta. 2004. 23 nojabrja.
7. Konovalov I.V. Psihologija terrorizma // Ju-ridicheskaja psihologija. 2007. № 4. S. 30—34; Sundiev I.Ju. Terroristicheskoe vtorzhenie: kriminologicheskie i social'no-politicheskie aspekty: monografi-ja. M.: VNII MVD Rossii, 2008. S. 70.
8. O vnesenii izmenenij v Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii i otdel'nye zakonodatel'nye akty Rossijskoj Federacii: Feder. zakon ot 24.11.2014 № 370-FZ [prinjat Gos. Dumoj 11.11.2014] // Ros. gaz. 2014. 27 nojabrja.
9. Semiletnjaja terroristka-smertnica sovershila terakt v Nigerii // Ros. gaz. 2015. 22 fevr.
10. Tarasova Ju.V. Special'nyj sub#ekt i ego zna-chenie v ugolovnom prave: monografija. M.: VNII MVD Rossii, 2007. S. 67—85; Shemjakin L.L. Problemy teorii special'nogo sub#ekta prestuplenija // Probely v rossijskom zakonodatel'stve. 2009. № 3. S. 99—102.
11. Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii: Feder. zakon ot 13 ijunja 1996 g. № 63-FZ [prinjat Gos. Dumoj 24 maja 1996 g.] (po sost. na 31.12.2014) // SZ RF. 1996. № 25. St. 2954. Dalee — UK RF. Ugolovnyj kodeks Respubliki Belarus': Zakon RB ot 9 ijulja 1999 g. № 275-Z {prinjat Palatoj predstavitelej RB 2 ijunja 1999 g.] (po sost. na 01.09.2014) // Nacional'nyj reestr pravovyh aktov RB. 1999. № 76. 2/50. Dalee — UK Respubliki Belarus'.
12. Ugolovnoe pravo. Obshhaja chast' / pod red. Chuchaeva A.I. M.: Prospekt, 2013. S. 132; Ugolovnoe pravo Rossii. Prakticheskij kurs / pod red. A.I. Bas-trykina, A.V. Naumova. M.: Volters Kluver, 2007. S. 55.
