CC BY
68
дом в теплое время года для заготовки на долгую зиму.
Анализ теоретических и эмпирических данных позволяет выделить основные направления трансформаций ментальности в современных условиях изменяющейся действительности (табл.).
Обобщая данные анализа можно отметить существенные трансформации ментальности негативного характера. Трансформациям подвергаются основополагающие ментальные составляющие, характеризующие нравственные устои. Переходный период к рыночной экономике протекает в большей мере в форме социальной энтропии, рушатся старые мифы и символы, разрушается фундамент положительного социального воздействия общества на личность.
Неразвитый менталитет делает поведение человека импульсивным. Люди с неразвитым менталитетом легко усваивают чужие мировоззренческие установки. Несомненно, не все традиции нуждаются в сохранении, но забвение особенностей менталитета открывает возможности для манипулирования людьми.
Не поняв психологию народа, трудно разобраться в том, как обустроить свой национальный дом Россию, определить адекватные своему пси-хосоциотипу формы общественного устройства и национальные приоритеты.
Библиографический список
1. Заславская Т. И. Социальные трансформации российского общества // Социологические исследования. - 2002. - №28.
2. Брюшинкин В.В. Феноменология российской души // Вопросы философии. - 2005. - N°1.
3. Красавин Л.П. Восток, Запад и русская идея // Русская идея. - М., 1992.
4. Ключевский В.О. Сочинения. Т.1. - М., 1984.
5. Мяготин А.В. Противоречия развития профессиональной этики государственного служащего России // Социально-гуманитарное знание. - 2005. - №№3.
6. Петровский А.В. Психология в России: XX век. - М., 2000.
7. НовиковА.М. Национальная идея России. -М., 2000.
8. Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. -М., 1983. - 340 с.
9. СадохинА.П. Этнология: Учебник для студ. высш. учеб. заведений / А.П. Садохин, Т.Г. Гру-шевицкая. - М.: Издательский центр «Академия»: Высшая школа, 2000. - 304 с.
10. Тощенко Ж. Парадоксальный человек. -М.: Издательский центр «Гардарики», 2001.
11. Федотов В.Г. Факторы ценностных изменений на западе и в России // Вопросы философии. - 2005. - №№4.
Н.В. Ермакова
К ВОПРОСУ ИЗУЧЕНИЯ КУРСКОЙ СВАДЬБЫ: ТРАДИЦИИ И НОВАЦИИ
Во всякой культуре существует динамическое соотношение традиционности, поддерживающей стабильность, и инноваций, благодаря которым общество продвигается вперед. Это вполне отчетливо можно проследить на примере исторического развития свадебного обряда.
Изучение его изменений на разных исторических этапах дает зримое представление о динамике развития свадебного обряда, о соотношении преемственности и разрывов в представлениях о семье и браке, основных принципах их устойчивости. Изучение соотношений традиций и новаций в свадебном обряде в историческом аспекте представляется актуальной научной и практической задачей.
Многие ученые обращались и обращаются к истории великорусского свадебного обряда. Сре-
ди работ, созданных в XIX - начале XX вв., которые составляют не только часть историографии темы, но и служат важным источником ее изучения, следует выделить книгу Н.Ф. Сумцова «О свадебных обрядах преимущественно русских» [32], где проведен широкий сравнительный анализ свадебной обрядности. Восточнославянский свадебный обряд в курсе русской этнографии в общем виде охарактеризовал Д.К. Зеленин [10]. Основное внимание в этот период многие авторы обращали на характеристику составных элементов обрядности, точнее установление их региональных особенностей [34].
Среди работ, в которых свадебный обряд рассматривался в историческом плане, нужно отметить труды Е.Г. Кагарова «Состав и происхождение свадебной обрядности» [13, с. 152-193] о со-
© Н.В. Ермакова, 2006
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 11, 2006
89
ставе свадебной обрядности и мифологическом значении некоторых восточнославянских свадебных обрядов и церемоний, а также работу Н.И. Остроумова «Свадебные обычаи в Древней Руси. Историко-этнографический очерк» [25]. В плане исторической эволюции свадебной песни нужно отметить работы Н. Соколова [30, с. 183— 186], Н.М. Элиаш [39, с. 281-315; 40, с. 267-302; 41].
Вторая половина XX века и первые десятилетия XXI века дала наибольшее количество исторических исследований свадебного ритуала. Среди многочисленных трудов следует выделить исследования А.И. Козаченко [15, с. 57-71], Н.М. Никольского [24], И.И. Земцовского [11, с. 156-161; 12, с. 4-20], А.К. Байбурина [1; 2, с. 35-48].
Среди немногих работ, имеющих методологическое значение для исследований избранной темы, следует выделить исследования Б.Н. Путилова [26; 27, с. 56-81], что способствует появлению новых исследований, связанных с изучением исторических изменений свадебного обряда в локальных разновидностях: работы А.А. Калининой [14, с. 217-226], В.И. Жекулиной [9, с. 237253], О.И. Чариной [36, с. 61-63], Н.П. Лобачевой [21, с. 55-64].
Проблему истории и современности затрагивают такие авторы как ГА. Комарова [18, с. 65-76], Т.С. Макашина [22, с. 154-173], В.А. Лапин [19].
В целом анализ имеющейся литературы по избранной теме показывает насыщенность исследований свадебного обряда в историко-этногра-фическом плане, но изучение исторического развития свадебного обряда Курской области, соотношения традиций и новаций, его трансформации и адаптации проводится впервые.
Для выявления соотношения традиций и новаций обратимся к историко-этнографическому экскурсу.
Сведения о нравах и обычаях славянских племен, существовавших еще в языческие времена, можно найти в летописи Нестора (XII в.). Древляне, например, по его описанию «жили по-скотски, убивали друг друга, ели все не чистое, и брака у них не было, но существовала «умычка» девиц из воды. Радимичи, Вятичи, Северяне имели одинаковый обычай: они жили в лесу подобно зверям, ели все не чистое, срамословили перед отцами и снохами, браков у них не было, но только игрища между селами, где каждый похищал себе жену, с какой кто сговорился, имели они по две и по три жены» [25, с. 6-7], - пишет Н.И. Остро-
умов. Мы остановимся на Северянах, предках заселявших интересующую нас территорию.
Брак посредством похищения, говорит В. Шульгин, был «естественным переходным шагом от общения жен, совершавшегося в виде вакханалий на религиозных языческих празднествах, к несколько определенному браку» [38, с. 15]. «Умычка» невест - первая известная форма брака.
Н.Ф. Сумцов в своем исследовании [33, с. 22], выявил свадебные обряды, указывающие на похищение девушки и являющиеся самыми древними в свадебном комплексе, сохраняющиеся и по сей день в свадебной обрядности Курской области: обыкновение сватов жениха являться в дом отца в виде путешественников, и поздно вечером; обычай заводить речь иносказательно; традицию прятать невесту; устройство перед воротами дома невесты искусственных преград (пока не пропоют песню «Воин, воин», двери сватам не откроют).
Избегая брать себе девушек своего рода, молодые люди отправлялись за невестой, как за добычей, в соседний род и приобретали свою будущую жену воровством или разбоем. Похищение или как выражается наша древняя летопись «умыкание» невесты чаще всего происходило у воды, куда девушки приходили с кувшинами и ведрами, так как на них лежала обязанность снабжать дом водой. «Песни периода «умыкания», самые древние, по языку и складу, полны горьких жалоб на свою судьбу, на горькую участь в «чужой» семье» [30, с. 183]. Очевидно молодую «сживали со света», обременяя самыми тяжелыми домашними работами. Потому, от такого «счастья» невеста отбивается всеми силами.
Татьяна да гуляла, да думала гадала:
Ой, горя мне горя. Куда с горя деться?
Куда и с горя деться? Куда схорониться?
Куда и схорониться? У солому зарыться.
У солому зарыться, сянсом притруситься1.
За периодом «умыкания» следовала эпоха «купли-продажи», когда отношения между соседними родами установилось и вылилось преимущественно в форму торговых отношений. Жених не похищал невесту, а покупал ее у родителей без ее согласия. Рассмотрим теперь свадебные обычаи Курской области, связанные с куплей невесты, таковы: пропой невесты; продажа косы; выкуп сундука; сватовская формула:
- У вас, кажуть, есть продажная телка хорошая?
- Есть у нас телка, есть!
В своем исследовании Н.Ф. Сумцов [33, с. 27] указывает еще на одну форму брака - договорной брак и выделяет два вида: по договору родителей и по согласию молодых. Н.Ф. Сумцов считает, что договорная форма брака жила бок о бок с умыканием и куплей. На самом деле купля и есть первый вид договорного брака, так как решение о купле-продаже принимали родители, а значит договаривались. Следы же второго вида договорного брака в курской свадьбе остались в обрядовом спрашивание жениха и невесты о согласии на вступление в брак, которое является гораздо поздним явлением в свадебной культуре. По словам информантов, такие браки начали заключать в середине XIX века. Только бракосочетание по взаимному согласию могло отразиться в народной поэзии песней со следующими словами:
Ой кинусь я кинусь к свякрухя в коленя.
А в лютого свекра хлеба-соли нету.
Хлеба-соли нету, а привету много.
И привету-совету и ласкового слова.
И ласкового слова и милого друга2.
Таким образом, предположение о том, что договорной брак существовал бок о бок с умыканием и куплей можно считать не верным.
Изучение юридических, исторических и литературных памятников древней Руси подчеркивает сложность вопроса о формах заключения брака и семейно-бытовых отношениях восточных славян. Отдельные формы брачных отношений бытовали не изолированно, не в обязательной преемственной связи. Формы брака возникшие в доисторическую эпоху общественного развития, могли бытовать и одновременно, переплетаясь друг с другом.
Исследование древнейших составных элементов курской свадьбы показывает, что они относятся к брачной обрядности эпохи материнских родов и выделяются в форме прочно сохранившейся традиции, согласно которой, например, родной отец принимает весьма слабое участие в совершении брачных церемоний, и на первом месте фигурируют матери, родная и крестная, сестры. Это может свидетельствовать о том, что в своей первоначальной основе свадебный ритуал Курской области восходит к эпохе матриархата.
«Постепенно, по мере роста и укрепления феодального строя, старые основы, устои семейного быта должны были подвергнуться коренному изменению: пережитки - отзвуки традиций матриархата, былой свободы и независимости женщины были несовместимы с тенденцией к ук-
реплению патриархальной семьи. Большую роль в этом процессе сыграла церковь» [39, с. 305], -пишет Н.М. Элиаш.
На примере сращивания церковных традиций с народными, можно ясно проследить взаимоотношение традиций и новаций. Церковь была призвана искоренить языческие свадебные игрища. На деле же произошло сращивание языческой и христианской традиции. С приходом христианства связано появление в свадебном ритуале обрядов благословения и венчания.
Венчание один из первых церковных обрядов, введенных христианством в народный свадебный обряд. По отношению к появлению венчания и его значению в свадебной обрядности пишут многие ученые. Исследователь происхождения белорусской свадебной обрядности Н.М. Никольский, считает, что «церковное венчание с самого его введения и до начала XX в. рассматривалось как чисто формальная, вынужденная и создающая лишние расходы церемония» [24, с. 41].
А.В. Гура, детально проанализировав структуру севернорусского свадебного обряда приходит к выводу, что «включение в обряд венчания не перестроило древнюю систему ритуала, подчинив себе лишь некоторые обрядовые элементы» [6, с. 86].
Необходимо заметить, что церковные новации вводились в свадебный обряд очень осторожно и, как правило, строились на основе уже существующих традиций. Например, венчанию в народном свадебном обряде соответствует обведение молодых вокруг стола, то есть церковный обряд венчания, в сущности, дублировал существующий издревле обычай, закрепив за собой определяющую роль.
Подобным образом просматривается и преемственность сватовства и церковного обручения. «Признаком "родства" церковного обручения и сватовства является отождествление последнего с благословением священника на обручение, которое в ряде русских богослужебных пособий XIX в. называлось "просватанье"» [3, с. 139]. О том же говорит и уважение, с которым Церковь относилась к народному сватовству, считая благословение родителей «древним и благочестивым обычаем» [23, с. 147].
Важным компонентом церковной обрядности стали свадебные чины «дружко» или «поезжане», которые институализировала Церковь: под народными названиями они вошли в богослужеб-
ные руководства как свидетели со стороны жениха и невесты.
В свою очередь, следует обратить внимание на то новое, что привнесло христианство в традиционный свадебный обряд, «хоть фольклорная традиция и всеобъемлюща, но не тоталитарна» [19, с. 179]. Это касается метафизики таинства любви, которая основывается на 4 брачных заповедях: девственность вступающих в брак, их соединение в «единую плоть» (в единство тела, души и духа), жертвенность (целомудрие) и исключительность (неповторимость) брака.
Жертвенная = «мучиническая символика» брака сыграла, не последнюю роль в формировании того феномена, который Т. А. Бернштам назвала «свадебный плач» [5, с. 93]. Страдательное поведение невесты и ее ближайшего окружения, начиналось со сватовства и достигало «смертной» кульминации перед самым отъездом к венцу [4, с. 4366]. Максимальное развитие символика «страдательности» получила в севернорусской зоне (свадебная причитность). В курской свадьбе свадебный плач не достигал высот трагизма, что Т.А. Бер-нштам объясняет не только большей сохранностью в нем древнерусского (языческого) типа ритуала, но и слабым влиянием православно-мучини-ческой символики [3, с. 149].
Целомудренность венчания повлияла также на «околоцерковное» поведение поезжан в день венца. По Стоглаву, предписывалось «к венчанию ко святым церквам скоморохам и глумцом пред свадьбою не ходити» и не участвовали в ней «глу-мотворцам и арганникам» (музыкантам) [31, с. 37-38]. Этот и подобные ему запреты не искоренили языческих свадебных игрищ в Курской области, но способствовали регламентации порядка поведения поезжан во время венчания: без «поезжан», в молчании.
На традиционную свадьбу сильнее всего повлияла символика заповедей девственности и отчасти - жертвенности = целомудрие брака, прямо или опосредовано сказавшаяся на его структуре, эмоциональном строе, обрядности и поведении главных участников. «К прямому воздействию девственности относится местоположение венчания во главе второго этапа ритуала - свадьбы, которая начиналась с "законного брака"» [3, с. 145], - свидетельствует Т. А. Бернштам.
По местоположению венчания в восточнославянском свадебном ритуале К.В. Чистов в своем исследовании различает два структурных про-
тотипа, отражающих, по мнению ученого, различные стадии, общественных отношений [37, с. 233-230]: это севернорусский подтип, соответствующий так называемому «вирилокальному браку» характерному для развитых патриархальных обществ (после венца молодая ехала с мужем в его дом, где и совершались главные санкционирующие обряды - «повивание», пиршество) и украинско-южнорусский ритуал, который К.В. Чистов определил как «уксорилокальный» подтип с пережитками (или формами) матрилокального брака (после венца «молодая» возвращается как бы в «в материнский род» в дом родителей).
На территории Курской области встречаются оба подтипа, так исследуя Обоянский район, А.П. Ефремов свидетельствует о том, что венчаться ехали после того как выкупали косу, приданое [8, с. 26-27] - (вирилокальный брак). Такую же информацию содержит статья Л.И. Соловьевой (Соловьева Л.И. Свадьба (Быт) // Курский сборник. - Вып. VI. - Курск, 1907. - С. 31-42), где исследуется свадебный обряд села Шелковка Обо-янского уезда. Но в тоже время в селе Плехово Суджанского района существовал второй подтип, уксорилокальный. В Плехово после венчания все расходились по домам, и только потом начинался народный обряд. Таким образом, можно констатировать, что на юге Курской области отмечались оба варианта свадебных действий.
Касаясь историко-социальных причин сложения этнических и этнокультурных различий (типов) свадебного ритуала, следует отметить, что, очевидно, процесс сращивания церковного бра-ковенчания с народными свадебными обрядами шел наиболее органично в пределах будущей Московской Руси, где унификация общерусского Требника происходила в русле централизации Церкви и государства - церковный и народный обряды представляли единый комплекс одного дня, порядок которого - переезд в тот же день молодой к мужу и свадебное торжество - соответствовал состоявшемуся на венчании образованию «единой плоти». Менее монолитной оказалась венчально-свадебная ситуация в Курской области, так как эта зона являлась южной границей Московской Руси, то венчально-свадебная ситуация была подвержена различным влияниям и оказалась не устойчивой.
Вместе с тем, на порядок обрядовых церемоний могли повлиять и внутренние перестановки, связанные с суточным временем венчания:
вспомним соображение М. Забылина [3, с. 146147], что немедленный переезд молодой в дом мужа следовал после дневного венчания, а в случае утреннего венца «молодая» временно возвращалась в свой родной дом. Препятствием к утреннему переезду новобрачной являлась литургия, святость которой не должны были осквернить подготовительные к брачной ночи обряды. Позднее подключение к православному таинству свадебных ритуалов юго-западных земель, формировавшихся в иных конфессиональных условиях, обусловило в этих этнических традициях значительную религиозно-локальную вариативность соотношения свадьбы с венчанием.
С распространением христианства социальная санкция брака приобрела дуалистический характер. Наряду с бытовой, в традиции заняла свое место внеобрядовая (сверхбытовая) церковная санкция. Церковный обряд не смог вытеснить бытовой обряд, и они продолжали сосуществовать параллельно. В разных социальных слоях и в различные исторические периоды соотношение их было различным. Для нас важно, что две формы санкции были включены в одну систему ритуала, и это создавало дополнительные возможности варьирования, таким образом, произошло сращивание традиций и новаций. Тесное переплетение в свадьбе языческих и христианских элементов показывает всю сложность процесса превращения новаций в традиции. Церковные обряды, как было показано, чаще всего дублировали уже существующие народные, тем самым, усложняя свадебную церемонию, но, не разрушая ее цельности и антропоморфной основы поэтической образности.
Путь ритуала от его зачатков в материнскую эпоху к общинному быту исторической эпохи сформировал обряд окончательно. Курский свадебный обряд за века своего существования прошел долгий и сложный путь исторического развития. Вслед за предположением А.И. Козаченко [15, с. 57-71] можно утверждать, что время до X[П-X[V вв. было эпохой, когда складывался древний свадебный обряд, а вместе с ним и песнопения, от которых ведет свое начало свадебная поэзия, известная нам по поздним записям.
В результате исследования мы установили, что некоторые составные основные элементы Курской свадьбы, как религиозно-обрядовые, так и социально-бытовые, восходят к эпохе материнских родов и сохраняют пережитки и отзвуки тотеми-
ческих верований и культов, а также указали, что аналогичные составные элементы бытуют и по сей день в свадебной обрядности Курской области, что свидетельствует постоянному проникновению новаций в традиции.
Свадебный обряд благодаря присущей ему консервации донес вплоть до начала XXI века древнейшие представления и верования крестьян, отразил языческое и христианское мировоззрение, то есть наиболее крупные исторически сложившиеся пласты свадебной обрядности. Записи наших дней свидетельствуют, что свадебный обряд упорно хранил созданную веками форму, допуская сосуществование элементов разных эпох. Мы разделяем убеждение В.Е. Гусева, что «в каждую историческую эпоху в зависимости от структуры общества, от положения производителей в обществе меняется содержание, форма, общественная функция фольклора, а также его удельный вес в культуре народности, нации, человечества в целом» [7, с. 16].
Сегодня пристально вглядываясь в обрядность, веками создававшуюся по законам житейской мудрости разумом людей, можно обнаружить, что процесс сращивания традиций и новаций не остановился, старинная свадьба «осовременилась», элементы традиционной обрядности изменились в соответствии с сознанием людей, их духовными запросами.
Современная свадьба претерпела существенные изменения, связанные с переустройством всей общественной жизни в нашей стране. Приведем пример качественных изменений происшедших в свадебном обряде села Плехово Суд-жанского района Курской области.
В описании рукописей ученого архива императорского русского географического общества, содержится статистическое упоминание о количестве свадебных песен, записанных А. Дмитрю-ковым в Суджанском районе. Им было зафиксировано 76 песен, в числе которых 19 песен, исполняемых на сватовстве; 7 кратких песен, которые пели во время катанья, и 50 застольных.
На рубеже XX и XXI веков, в фольклорной экспедиции в селе Плехово того же Суджанского района, удалось собрать только 31 свадебную песню. Это без малого половина от записанных А. Дмитрюковым. Много это или мало? Очевидно, немало. Хотя судить о сохранности конкретных песен не приходится: упоминание XIX века остается только констатацией количества песен.
Условия современной жизни внесли свои коррективы, изменилось не только количество песен.
Во-первых, ослабление бытовой функции обряда отражается на упрощении основной обрядовой схемы: выпадением обрядовых эпизодов (двороглядье, одаривание на пропое, послесва-дебный период); перестановкой внутри обряда (приданое забирали в день свадьбы, а сегодня приданое увозят заранее) и их объединением, (сватовство и пропой).
Во-вторых, начинает меняться и связь свадебного действа с песнями. При реконструкции свадебного обряда некоторые песни не имели строго определенного места в свадебном комплексе. Рассыпаясь и мельчая, в связи с общим расшатыванием, обряд становится беднее по эмоциональному содержанию.
В-третьих, анализируя музыкально-поэтический компонент свадьбы, можно заметить изменения в протяженности песен, регламентированной логикой и конкретными условиями исполнения, то есть песни укорачиваются при исполнении.
В современной свадьбе песенный фольклор подвергается значительно большему разрушению, чем обряд. Из поэтических текстов песен, записанных с интервалом в 50-70 лет, выпадают украшающие детали: описания, сказочные метафоры, тем самым, утрачивается былая нарядность.
«Песня уходит от стройно развивающихся параллелизмов - новые варианты начинают основную тему уже не с них, а заостряют основные тематические моменты, не задерживаясь на подробностях и сравнениях» [17, с. 264], - констатирует Н.П. Колпакова, и с ней нельзя не согласиться.
На первый взгляд может показаться, что пропускаются и изменяются сравнительно мелкие детали, но эти изменения упрощают поэтику и создают значительные отклонения от стиля прежней песни.
Хорошо сохранились песни и обряды свадебного дня, связанные с контактами двух родов (встреча и проводы свадебного поезда, выкупы, встреча молодых хлебом-солью, свадебное застолье). Некоторые из них модифицированы по форме, но их суть осталась прежней. Как показало исследование, семантически значимые составляющие ритуала все же сохраняются. К этому же выводу приходит Т.В. Тищенкова, исследуя традиционную свадьбу Смоленщины [35, с. 24], таким образом, эта тенденция прослеживается и в других областях.
К утраченным в наши дни песням можно отнести припевки выкупа, песни, исполняемые на пропое, сиротские (эти песни «молодое» поколение исполнителей не помнит), а также короткие повествовательные песни, отнесенные И.М. Колесницкой [16, с. 106-121] к древнему пласту свадебных песен. Например:
Прилятела сера гусынькя к нам на двор. Ды под(ы)сыптя серой гусыньке овсиса. Ды подпуститя к серой гусыньке гусощка.
Утрачивается и мастерство исполнения песен, заключающееся в непрерывном варьировании мелодии в непревзойденном искусстве украшать напев из пяти-шести звуков замечательным орнаментом художественно-оправданных изящных вариаций (называемых исполнителями «коленами»), льющихся непрерывным искрящимся потоком. Исполнительский уровень теряется на глазах, экспедиции последних 5 лет тому подтверждение.
В целом, нотации экспедиционных записей по стилевым показателям (мелодике, ритмике) вполне сопоставимы с записями предшественников (к примеру, А.В. Рудневой [28, с. 3-27]).
Сравнительный анализ качественных изменений обрядовой и музыкально-поэтической сторон свадьбы показывает, что трансформация в свадебном обряде имеет место и в последние годы она происходит более динамично: свадебный ритуал сохраняется, но схематизируется, это происходит как за счет утраты отдельных обрядов и составляющих действий, так и за счет их временного сжатия, объединения; праздничная сторона свадьбы становится доминирующей
Одни свадебные песни продолжают жить, другие существуют в качестве художественного наследия в профессиональном искусстве и в художественной самодеятельности. Третьи, оторвавшись от своей исчезнувшей основы - традиционного обряда, исполняются в других обрядах (например, на Троицу).
В результате исследования современного бытования обряда в селе Плехово, Суджанского района Курской области, можно сделать вывод о том, что свадьба адаптировалась к новым условиям, и ее традиционность осталась неизменной, а все выше перечисленные изменения в свадьбе свидетельствуют лишь о подвижности фольклора в зависимости от реальных условий.
В силу связи с интимными сторонами жизни семьи и психологией человека семейная обрядность долго сохраняет и передает свои элементы
последующим поколениям, то есть является тем фактором, который обеспечивает постоянное воспроизводство этнических характеристик народа, каналом передачи культурного наследия, что дает возможность «прочтения» исторического пути традиции, ее реконструкции и исторической динамики.
Разрушение традиционных ценностей и моральных норм, рост преступности, в том числе на бытовой почве, разрушение семьи, беспризорность детей - все эти тяжелые проявления радикальных преобразований в нашей стране в конце XX века вызвали рост интереса и внимания общества к возрождению ранее забытых или отвергнутых символов, обрядов и обычаев. Например, огромной популярностью в наше время пользуется, в частности, таинство бракосочетания.
«Весь ход изучения русского фольклора, часто заводивший и до сих пор заводящий подчас это изучение в логические тупики, а с другой стороны, все новые и новые открытия фольклористов-практиков в последние годы убеждают в том, что русский песенный фольклор в музыкальном отношении - система не логическая, а, можно сказать, феноменологическая», - пишет В.А. Лапин [20, с. 39]. Тоже можно сказать не только о песенном фольклоре, но и о традиционной культуре в целом, ведь здесь не происходит эволюции в ее привычном понимании. Становится все очевиднее, что эволюция как последовательно прогрессирующий, логический процесс развития на всех участках истории от простого к сложному, от менее совершенного к более совершенному по отношению к традиционной культуре в целом недоказуема и не выдерживает проверки конкретным материалом. Все новые и новые полевые материалы и исследования фольклористов многократно и объемно подтверждают этот вывод.
Рассматривая свадебный обряд как результат длительного исторического развития, можно отметить, что самые древние его традиции восходят к эпохе существования родового строя у славян, а новейшие - осложнены воздействием близких нам исторических эпох. За столь длительное время в жизни народа не могли не происходить существенные изменения. И на протяжении всего этого периода свадебный обряд видоизменялся и адаптировался к новым условиям, как и традиционная культура в целом.
Нельзя сказать об этом лучше, чем Г. В. Свиридов: «.. .традиция есть не нечто застывшее, око-
стеневшее, отсталое, исчерпавшее себя, как пытаются иной раз представить. Напротив, традиция - есть живой, бесконечно меняющийся организм. Одна лишь сердцевина его - цельна. Она подобна цельному ядру, излучающему грандиозную энергию. Это ядро - суть, нравственная идея жизни нации, смысл ее существования. Оно и порождает художественную традицию, желание нации запечатлеть себя в вечности посредством искусства, ибо оно единое бессмертно в делах человеческих. Однако традиция есть то же, что и жизнь, меняющаяся ежесекундно, она должна постоянно обновляться, обогащаться, двигаться вместе с жизнью, постоянно на нее откликаясь... Музыкальная традиция России и есть, собственно, русский язык. Этот музыкальный язык в чем-то менялся, обогащался, что-то из него уходило на время, а потом возвращалось, а что-то ветшало и умирало, уходило навсегда (совсем). Но основа русского музыкального языка остается незыблемой, как бы он не менялся. И ныне музыкальный язык русских сохранил всю силу своего воздействия и своеобразие» [29, с. 187-188].
Примечания
1 Фрагмент песни «Эй, лен ды вы поле белай», записанной в селе Плехово Суджанского района Курской области от Ламановой Марии Антоновны 1931 года рождения.
2 Фрагмент песни «Да тащенная да кованая ды колясо», записанной в селе Плехово Суджанс-кого района Курской области от Королевой Марии Петровны 1930 года рождения и Моторыки-ной Екатерины Ларионовны 1930 года рождения.
Библиографический список
1. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. - СПб.: Наука, 1993. - 237 с.
2. Байбурин А.К. Ритуал: старое и новое // Историко-этнографические исследования по фольклору - М., 1994. - С. 35-48.
3. Бернштам Т.А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт церкви в народном христианстве / Рос. Акад. наук, Музей антроп. и этнографии им. Петра Великого. - СПб.: Востоковедение, 2000.
4. Бернштам ТА. Обряд «расставания с косой». (К семантике некоторых элементов материальной культуры в восточнославянском свадебном обряде) // Памятники культуры народов Европы и Ев-
ропейской части СССР. - Л., 1982. - С. 43-66.
5. Бернштам Т.А. Свадебный плач в обрядовой культуре восточных славян (XIX - нач. XX в.) // Русский Север. - Л., 1986. - С. 82-100.
6. Гура А.В. Опыт выявления структуры севернорусского свадебного обряда (По материалам Вологодской губ.) // Русский народный свадебный обряд. Исследования и материалы / Под. ред. К.В. Чистова, Т.А. Бернштам. - Л.: Наука, 1978. - С. 72-87.
7. ГусевВ.Е. Эстетика фольклора. - Л., 1967.
8. ЕфремовА.П. Свадьба крестьян хутора Танеева (Обоянск. вол. Курского у.) // Известия Курского губернского об-ва краеведения. - 1937. -№1-2. - С. 24-27.
9. Жекулина В.И. Исторические изменения в свадебном обряде и поэзии (по материалам Новгородской обл.) // Обряды и обрядовый фольклор. - М., 1982. - С. 237-253.
10. ЗеленинД.К. Восточнославянская этнография / Пер. с нем. К.Д. Цивиной, прим. Т.А. Бернштам, Т.В. Станюкович, К.В. Чистова. - М.: Наука, 1991. - 511 с.
11. Земцовский И.И. Музыка устной традиции как исторический источник // Фольклор и этнографическая действительность. - СПб., 1992. - С. 156-161.
12. Земцовский И.И. Песня как исторический феномен // Народная песня: Проблемы изучения / Сборник Лен. гос. ин-т театра музыки и кинематографии. - Л., 1983. - Вып. 6. - С. 4-20.
13. КагаровЕ.Г. Состав и происхождение свадебной обрядности // Сборник музея антропологии и этнографии. - Л., 1929. - Т. VIII. - С. 152-193.
14. Калинина А.А. К вопросу об историческом развитии свадебного обряда (на матер. Во-лог. обл.) // Русский фольклор: Полевые исследования. - Л., 1985. - Т. 23. - С. 217-226.
15. КозаченкоА.И. К истории великорусского обряда // Советская этнография. - 1957. - №1. -С. 57-71.
16. Колесницкая И.М. Простейшие типы русских народных свадебных песен // Русский народный свадебный обряд. Исследования и материалы / Под. ред. К.В. Чистова, Т.А. Бернштам. - Л.: Наука, 1978. - С. 106-121.
17. Колпакова Н.П. Лирика русской свадьбы. - Л.: Наука. - 1973. - 323 с.
18. Комарова Г.А. Трансформация свадебного обряда Кокшеньги (Волог. обл.) в современное время // Этнокультурные процессы в современных и традиционных обществах / АН СССР,
Ин-т. истории СССР, Ин-т. этнографии. - М., 1979. -С. 65-76.
19. Лапин В.А. Русский музыкальный фольклор и история: К феноменологии локальной традиции: Очерки и этюды. - М.: Мос. гос. фольк. центр «Русская песня», 1995. - С. 200.
20. Лапин В.А. Об историзме в изучении русского музыкально-песенного фольклора // Методы изучения фольклора: сборник научных трудов / Отв. ред. В.Е. Гусев. - Л., 1983. - С. 39.
21. Лобачева Н.П. Что такое свадебный обряд? (опыт изучения содержания брачно-свадебной обрядности) // Этнографическое обозрение. -1995. - №4. - С. 55-64.
22. Макашина Т.С. Русская свадьба: создание современного обряда и традиция // Русские народные традиции и современность. - М.: Наука, 1995. - С. 154-173.
23. Нефедов Геннадий. Прот. Таинства и Обряды. - С. 147.
24. Никольский Н.М. Происхождение и история белорусской свадебной обрядности. - Минск, 1956. - С. 273.
25. ОстроумовН.И. Свадебные обычаи в Древней Руси. Историко-этнографический очерк. -Тула: Типография И.Д. Фортунатова, 1905. - С. 68; Он же. Свадебные обычаи в Древней Руси. Исто-рико-этнографический очерк. - Тула: Типография И.Д. Фортунатова, 1905. - 68 с.
26. Путилов Б.Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. - Л., 1976. - С. 244.
27. Путилов Б.Н. Об историческом изучении русского фольклора // Русский фольклор: Материалы и исследования. - Вып. V. - М.; Л., 1960. -С. 56-81.
28. Руднева А., Щуров В., Пушкина С. Русские народные песни в многомикрофонной записи. -М.: Советский композитор, 1979. - 340 с.
29. СвиридовГ.В. Музыка как судьба / Сост., авт. предисл. и коммент. А.С. Белоненко. - М.: Молодая гвардия, 2002. - 799 с.
30. Соколов Н. Эволюция русской свадебной песни // Живописная Россия, - 1903. - №120. -Т. 3. - С. 183-186.
31. Стоглав. Гл. 85. Сл. РЯ. - Вып. 4. - М., 1977. -С. 37-38.
32. Сумцов Н.Ф. О свадебных обрядах преимущественно русских. - Харьков: Типография П.В. Попова, 1881. - 207 с.
33. Сумцов Н.Ф. Символика славянских обрядов: Изб. тр. / Сост. А.К. Байбурин. - М.: Изд.
Политическая активность молодежи в постсоветский период: постановка проблемы
Фирма «Вост. Лит.», 1996. - 295 с.
34. Терещенко А. Быт русского народа. Ч. 2. Свадьбы. - М: Русская книга, 1999. - 336 с. (переиздана по изданию 1848 г.).
35. Тищенкова Т.В. Традиционная свадьба Смоленщины: адаптация в современности: Ав-тореф. дис. ... канд. искусствоведения. - Ростов-на-Дону, 2005. - С. 24.
36. Чарина О.И. Изменения традиционных свадебных ритуальных песен // Русский фольклор: проблемы изучения и преподавания / Материалы межрегиональн. научн. практ. конф. 24-27 сен. 1991. - Тамбов, 1991. - Ч. 3. -С. 61-63.
37. Чистов К.В. Типологические проблемы изучения восточнославянского свадебного ритуала // Проблемы типологии и этнографии. - М., 1979. - С. 223-230.
38. Шульгин В. О состоянии женщин в России до Петра Великого. - Киев, 1850. - С. 15.
39. Элиаш Н.М. Истоки обряда и песен русской народной свадьбы // Вопросы истории литературы и фольклора / Учен. зап. Орлов. гос. пед. ин-та. - 1966. - Т. 30. - С. 281-315.
40. Элиаш Н.М. Историко-этнографические истоки тематики и образования русских свадебных песен / Учен. записки. Белгород. гос. пед. инст., 1959. - Т. 2. - С. 267-302.
Э.В. Чекмарев
ПОЛИТИЧЕСКАЯ АКТИВНОСТЬ МОЛОДЕЖИ В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Современное российское общество переживает период глубоких реформ во всех сферах жизни, пытается встать на путь цивилизованного развития, создать устои рыночной экономики, сформировать подлинно гражданское общество и подлинно правовое государство. В реализации названных задач исключительная роль принадлежит молодежи1, что обусловлено целым рядом факторов. Во-первых, тем, что молодежь представляет собой самый подвижный, самый динамичный социальный слой общества. Во-вторых, молодежь занимает достаточно высокий удельный вес в совокупном населении страны. На 1 января 2006 года в России проживало 36 миллионов молодых граждан, или каждый четвертый ее житель.
В третьих, молодежь - это та социальная группа, которая, вступая в дееспособный возраст, сильнее ощущает на себе несоответствие между декларативностью провозглашаемых в обществе прав и реальными возможностями их осуществления. Обладая недостаточным жизненным опытом, она чувствует себя уязвимой в политических баталиях общества, нередко вступает в конфликт с законом, вовлекается в асоциальные и криминогенные группы. Специалисты говорят уже о 80-процентной наркотизации молодежи десятков крупных провинциальных городов2. Среди молодых людей велика доля преступности.
Рыночные и демократические преобразования открывают более широкие возможности перед населением страны, а молодежь, естественно, особенно восприимчива к новым идеям и новым условиям. Однако молодые люди также выступают и в роли первопроходцев в этом рождающемся заново обществе, и в данной роли, особенно с учетом их незрелого возраста, они подвергаются таким рискам, которых практически не знали в своей жизни их родители, воспитатели и остальные наставники. Другими словами, сегодня молодые люди России оказываются как бы на линии огня: переходный период не только открывает перед ними возможности, но и несет с собой определенные опасности, что, безусловно, актуализирует избранную для исследования проблему.
Политическое участие молодежи приобретет новую актуальность в связи с формированием сознания молодежи в условиях деидеологизации, отхода от патерналистских устремлений государства, ростом бунтарских и анархических настроений, низким жизненным уровнем молодежи. Стартовые возможности различны, растет дифференциация молодых по уровню социально-экономического обеспечения.
Значительным влияние на политическое участие молодых россиян международного фактора, в силу распространения приоритетов западного образа жизни, устремления к потребительству, индивидуализму, «утечке мозгов» и т.д. Опыт
© Э.В. Чекмарев, 2006
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 11, 2006
97
