CC BY
0активное разрешение текущих задач, и сопровождаются чувством скорби и безысходности (Nolen-Hoeksema S., 2000); по Л. Мартину и А. Тессеру руминации - это сводное обозначение разных способов неадаптивного мышления, класс осознанных мыслей, которые циркулируют вокруг определенной темы и поддерживаются внешней средой.
Кроме того, респонденты с признаками депрессии чаще, чем респонденты из контрольной группы тревожились по поводу забывчивости или недостаточной (на их взгляд) скорости мышления, которые были присущи большинству респондентов обеих групп. Это можно объяснить тем, что лица с признаками депрессии, помимо объективно регистрируемых сложностей в функциях третьего блока мозга, испытывают субъективно переживаемые когнитивные нарушения, которые преувеличенно воспринимаются ими в силу тревожности и повышенной самокритики [4]. Также отметим, что есть пробы, в которых экспериментальная группа показала лучшие результаты по сравнению с контрольной (Завершение фраз, Рассказ по серии картинок). Такие результаты могут быть объяснены тем, что норме, то есть условно здоровому человеку, присуще неравномерное развитие тех или иных психических процессов (Ахутина и др., 1990). Условно здоровые люди также могут различаться по преимущественным способам переработки информации: они могут использовать преимущественно аналитическую стратегию (подразумевающую разложение информации на элементы, строгую логическую обоснованность и последовательность временных этапов) или же преимущественно холистическую (такая стратегия заключается в оценке общих конфигураций информации, характеризуется быстротой протекания, интуитивным характером решения и минимальной осознанностью).
Выводы. Таким образом, лица с признаками депрессии сложнее переключаются с одной программы на другую, им тяжелее удерживать внимание, вместе с тем для них характерна некоторая ригидность. Подобные особенности функционирования, возможно, играют роль в формировании персевераторных явлений и, как следствие, приводят к руминациям - ригидным паттернам самореферентного мышления, которые являются патогенетическим фактором депрессивных расстройств и других психических заболеваний.
Нейропсихологическое исследование депрессий может служить целям дифференциальной диагностики депрессий и тактики терапии депрессивных расстройств.
Литература:
1. Kertesz, A. Behavior and cognition in corticobasal degeneration and progressive supranuclear palsy / A. Kertesz, P. McMonagle // J. Neurol. Sei. - 2009. - №289. - P. 138-143
2. Koolschijn, P.C. Brain volume abnormalities in major depressive disorder: a meta-analysis of magnetic resonance imaging studies. / P.C. Koolschijn // Hum. Brain Mapp. - 2009. - Vol. 30, N.ll.- P. 3719-3735
3. Snyder, H.R. Major Depressive Disorder is associated with broad impairments on neuropsychological measures of executive function: a metaanalysis and review / H.R. Snyder H Psychological Bulletin. - 2013. - Vol. 139, № 1.
4. Svendsen, A.M. Is there an association between subjective and objective measures of cognitive function in patients with affective disorders? / A.M. Svendsen,L.V. Kessing,K. Munkholm//Nord. J. Psychiatry.-2012. - Vol. 66. -№ 4. - P. 248-253
5. Ахутина, T.B. Нейропсихологическое тестирование: обзор современных тенденций. К 110-летию со дня рождения
A.Р. Лурия / Т.В. Ахутина, З.А. Меликян // Клиническая и специальная психология. - 2012. - № 2.
6. Ахутина, Т.В. Методы нейропсихологического обследования детей 6-9 лет / Под. ред. Т.В. Ахутиной. - 2-е изд. (эл.). - Москва: В. Секачев, 2021.-280 с.
7. Балашова, М.В. Особенности переработки эмоциональной информации у больных с депрессивными расстройствами / М.В. Балашова, И.В. Плужников, Г.Е. Рупчев // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. -2018.-№118(8).-С. 11-17
8. Вассерман, Л.И. Когнитивные расстройства при депрессиях: нейропсихологическое и МРТ-исследование / Л.И. Вассерман // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. - 2015. - №115(1). - С. 13-19
9. Вассерман, Л.И. Нейропсихологическая оценка когнитивных нарушений у пациентов с эндогенными депрессивными расстройствами / Л.И. Вассерман // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Психология. -2012. -№31. - С. 92-96
10. Краснов, В.Н. Взаимосвязи когнитивных и эмоциональных нарушений при депрессиях (обзор литературы) /
B.Н. Краснов // Доктор.Ру. -2013. - №5 (83). - С. 1-6
11. Лурия, А.Р. Мозг человека и психические процессы /А.Р. Лурия. - М., 1970. - С. 16-18
12. Холмогорова, А.Б. Основные этапы и направления изучения когнитивных дисфункций при депрессиях [Электронный ресурс] / А.Б. Холмогорова // Медицинская психология в России: электрон, науч. журн. - 2015. - № 6. -URL: http://mprj.ru
13. Хомская, Е.Д. Выдающиеся психологи Москвы / Е.Д. Хомская, А.Р. Лурия // Под ред. В.В. Рубцова, М.Г. Ярошевского. -М., 1997. - С. 217-231
14. Хомская, Е.Д. Нейропсихология эмоций: гипотезы и факты / Е.Д. Хомская // Вопр. психологии. - 2002. - № 4. -
C. 50-62
Психология
УДК 159.9.07
кандидат психологических наук, доцент Польшакова Ирина Николаевна
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Северо-Кавказский федеральный университет» (г. Ставрополь); магистрант Ревегук Ольга Анатольевна
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Северо-Кавказский федеральный университет» (г. Ставрополь)
К ВОПРОСУ ИССЛЕДОВАНИЯ НЕБЛАГОПРИЯТНОГО ДЕТСКОГО ОПЫТА И УРОВНЯ ДЕПРЕССИИ,
ТРЕВОЖНОСТИ У ВЗРОСЛЫХ
Аннотация. В статье представлены результаты исследования влияния неблагоприятного детского опыта и уровня депрессии и тревожности у взрослых. Международные и отечественные исследования позволяют предполагать существенное влияние неблагоприятного детского опыта на возникновении у взрослых целого спектра психологических нарушений, увеличение риска поведенческих и эмоциональных расстройств, соматизации, беспорядочной половой жизни и компульсивного переедания. Авторами исследуется наличие связи между неблагоприятным детским опытом и уровнем депрессии и тревожности у взрослых.
Ключевые слова: неблагоприятный детский опыт, тревожность, депрессия.
Annotation. The article presents the results of a study of the influence of adverse childhood experiences and the level of depression and anxiety in adults. International and domestic studies suggest a significant impact of adverse childhood experiences on the occurrence of a whole range of psychological disorders in adults, an increase in the risk of behavioral and emotional disorders, somatization, promiscuous sex life and compulsive overeating. The authors investigate the relationship between adverse childhood experience and the level of depression and anxiety in adults.
Key words: Adverse Childhood Experience (ACE), anxiety, depression.
Введение. Депрессия является основной причиной плохого состояния здоровья и инвалидности во всем мире. Согласно данных World Population Review по состоянию на 2023г. от депрессии во всем мире страдают 251-310 миллионов человек [1].
Высокая тревожность приводит к более острой реакции на стресс, что влечёт за собой не только психологические, но и соматические последствия. Оказывает негативное влияние на психическое здоровье, способствует развитию невротических состояний [5].
Выявление факторов, повышающих вероятность развития депрессии и формирования высокой личностной тревожности имеет важное значение.
Оценка характера влияния неблагоприятного детского опыта на депрессию и тревожность особенно важны из-за его распространённости [2].
Это позволит проводить профилактическую и своевременную реабилитационную работу с лицами, подвергшимися влиянию таких факторов. А также, эффективно выстраивать индивидуальную и групповую психологическую работу с соответствующими запросами.
Особенно остро такая задача встаёт в свете политических и экономических катаклизмов последних лет. В результате которых большое количество детей подвергается интенсивному воздействию стрессоров. В этом свете изучение влияния неблагоприятного детского опыта на уровень депрессии и тревожности приобретает дополнительную социальную значимость.
Изложение основного материала статьи. Целью нашей работы стало исследование влияния неблагоприятного детского опыта на уровень депрессии и тревожности у взрослых.
Методика исследования. В исследование были использованы следующие диагностические методики: шкала депрессии Центра эпидемиологических исследований(СЕ8-0), личностная шкала проявлений тревоги (Дж. Тейлор, адаптация Т.А. Немчина), adverse childhood experiences international questionnaire (АСЕ-IQ) неблагоприятный детский опыт (международный опросник). Для обработки результатов исследования были использованы первичные методы обработки данных: группировка, табулирование, графическое выражение и количественная оценка данных.
База исследования: подписчики профессионального аккаунта с психологической тематикой в одной из социальных
Выборка. В исследовании приняли участие 88 человек.
Возраст участников от 26 до 49 лет. Средний возраст составил 36 лет.
Основная часть респондентов - это женщины (90%). У большинства из них (84%) высшее образование, у остальных средне-специальное.
Структура занятости в исследуемой группе - 60% наёмные сотрудники в государственной сфере и частном бизнесе, 21% - домохозяйки, 7% - собственники бизнеса, 5% - трудоспособные безработные, 7% - иные формы занятости.
Подавляющее большинство опрошенных (79%) состоят в браке. В разводе 12% респондентов, и 9% определили своё семейное положение как одинок/одинока. 86% респондентов являются родителями.
Результаты исследования. Использованный для диагностики неблагоприятного детского опыта опросник является модификацией Оригинального опросника неблагоприятного детского опыта Adverse Childhood Experience (ACE), разработанного американским профилактическим центром Kaiser Permanent в 1995г. Помимо основных 10 факторов неблагоприятного детского опыта (далее по тексту НДО), в Международный опросник добавлены 3 группы факторов, определяющих насилие, исходящее от группы лиц: на микросоциальном уровне - издевательства со стороны сверстников (буллинг - Б), свидетельство насилия в микрогруппе (коллективное насилие - КН) и на общественном уровне, включающем войны, политические, этнические конфликты, насильственные действия организованных преступных формирований -общественное насилие (ОН) [3].
Факты неблагоприятного детского опыта разделены на 13 категорий и закодированы следующим образом: физическое насилие (A3, A4); эмоциональное насилие (Al, А2); сексуальное насилие (А5, А6, А7, А8); употребление ПАВ родителями и опекунами (Fl); криминальное поведение родителей и опекунов (F3); хронические психические заболевания, депрессии, суициды родителей, опекунов (F2); партнерское внутрисемейное/домашнее насилие (F6, F7, F8); развод, разлука, смерть родителей (F4, F5); эмоциональное пренебрежение (PI, Р2); физическое пренебрежение/ пренебрежение основными потребностями (РЗ, Р4, Р5); буллинг, издевательства со стороны сверстников (VI, V2, V3); коллективное насилие (V4, V5, V6); общественное насилие (V7, V8, V9, V10).
Так же использованная модификация опросника не только позволяет выявить сами факты НДО, но и зафиксировать их частоту. В значительной части категорий, респондентам предлагается оценить повторяемость эпизодов НДО - никогда, однажды, было несколько раз, много раз.
Длительность воздействия стрессора имеет существенное влияние на тяжесть последствий неблагоприятного детского опыта [9]. Возможность учёта такого фактора повышает диагностическую ценность опросника.
Поэтому для анализа данных была использована шкала, предполагающая для оценки частотности присваивать ответам никогда - 0 балов, иногда - 1 бал, было несколько раз - 2 раза, много раз - 3 бала.
Кроме того, было сделано предположение, что каждый из факторов НДО может в большей или меньшей степени оказывать влияние на усиление симптомов депрессии либо формирование большей тревожности.
В настоящее время отсутствует шкала, согласно которой можно чётко разделить какой уровень НДО является низким, средним либо высоким.
В связи с этим принято решение определить диапазон с наибольшей плотностью ответов по балам НДО и принять его за обычный для исследуемой группы. Диапазоны, расположенные выше и ниже рассчитанной границы, соответственно предлагаем определить, как высокий уровень и низкий уровень НДО соответственно.
В результате анализа результатов исследования, группа была разделена по балам НДО на три подгруппы: от 5 до 11 балов - низкий уровень; от 12 до 26 балов - средний уровень; от 26 до 54 балов - высокий уровень.
На основании полученных результатов была установлена частота встречаемости разной степени тяжести симптомов депрессии и выраженности личностной тревожности в исследуемой группе. 34,5% опрошенных имеют симптомы депрессии в пределах нормы. 55,2% респондентов имеют лёгкую степень проявленности симптомов депрессии, что соответствует
результатам приведённых ранее исследований, согласно которым лёгкие и субсиндромальные формы испытывают около половины из обследованных людей в общей популяции. Значительная часть опрошенных - 10,3% демонстрируют симптомы депрессии средней тяжести и тяжелые (3,4% и 6,9% соответственно). Если считать последние показатели достаточно вероятным указанием на наличие клинической депрессии, то такие данные коррелируются с результатами международных исследований, согласно которым риск заболеть депрессией для жителей стран с низким и средним уровнем дохода составляет 11,1% [10].
Результаты исследования показывают, что большей части респондентов (51,7%) характерен высокий уровень личностной тревожности. Только 3,4% участников демонстрируют низкий уровень тревожности. Показателям среднего низкого и среднего высокого уровня тревожности почти равны 20,7% и 24,1% соответственно.
Полученные результаты, с некоторой поправкой на разницу в используемых методиках, можно сопоставить с данными масштабного исследования, проведённого в 10 регионах России. В нём приняло участие 6244 мужчин и 10 623 женщин (всего 16 877 человек). Анализ данных опроса участников исследования с помощью шкалы HADS. Результаты показали, что средняя общая распространённость повышенного уровня тревоги составляет 46,3% респондентов. Из них одна треть демонстрирует клинический уровень тревоги [6].
Таким образом, можно сделать вывод, что полученные данные об уровне тревожности и депрессии личности в исследуемой группе соотносятся с данными более масштабных исследований.
Полученные результаты опроса по НДО показали, что в исследуемой группе все респонденты имели неблагоприятный детский опыт.
Такая статистика отличается от данных как американского исследования, так и данных приведённого ранее исследования распространенности неблагоприятных событий детства среди молодых людей в Российской Федерации. В первом случае число респондентов с НДО составило более 65% опрошенных, а во втором - 85%.
Такое различие может объясняться несколькими факторами:
- в использованной в данном исследовании модификации опросника дополнительно включены разделы о насилии в сообществе (буллинг) и коллективном насилии (войны, межнациональные конфликты и т.п.), что увеличивает фиксируемое количество НДО;
- подписчики аккаунта психолога, с достаточной долей вероятности имеют большую информированность о влиянии детского опыта на особенности личности и психологическое здоровье. Больше расположены к рефлексии и заинтересованы в исследовании личной истории. Что позволяет более объективно подходить к собственному детскому опыту и идентифицировать имевшие место в детстве факты насилия. Что не всегда возможно без предварительной информационной подготовки;
- подписка на аккаунт психолога, основной темой которого является работа с психологическими травмами, предполагает высокую вероятность наличия у подписчика травматичного опыта. Именно этим обусловлен интерес к такой тематике. Большая часть психологических травм мы получаем в детстве. Во взрослом возрасте острая реакция на стрессовые факторы часто обусловлена сенсибилизацией к стрессу [7].
Выбранная методика исследования обуславливает высокую долю респондентов, результаты которых соответствуют среднему уровню НДО (63,8%). Важно обратить внимание, что доля респондентов с высоким уровнем НДО (24,1%) в 2 раза превышает долю тех, кто демонстрирует низкий уровень НДО (12,1%). Что свидетельствует о преобладании отклонений от среднего в большую сторону, то есть о подверженности большей части испытуемых значительному воздействию НДО.
В исследуемой группе при низком уровне НДО у респондентов отсутствовали симптомы депрессии средней тяжести и тяжелой депрессии. Только треть испытуемых (37,5%) продемонстрировали симптомы лёгкой депрессии, остальные (62,5%) показали результаты, соответствующие норме по уровню депрессии.
Средний уровень НДО коррелируется с ростом частоты симптомов лёгкой депрессии почти в 2 раза (с 37,5% до 64,9%), что существенно превышает средние показатели приведённых в работе статистических исследований. Одновременно, появляются случаи тяжёлой депрессии и депрессии средней тяжести. Они составляют 5,4% и 2,7% соответственно. В пределах нормы по депрессии находятся только 27% респондентов со средним уровнем НДО. Высокий уровень НДО связан со значительным ростом вероятности тяжёлой депрессии (с 5,4% до 15,4%) и депрессии средней тяжести (с 2,7% до 7,7%) даже по сравнению со средним уровнем НДО. Рост почти в три раза по обоим показателям. По результатам данной выборки низкий показатель НДО коррелирует с отсутствием вероятности проявления симптомов тяжёлой депрессии и депрессии средней тяжести.
Таким образом, можно констатировать, что динамика роста вероятности проявления симптомов тяжёлой депрессии и депрессии средней тяжести прослеживается и в группе со средним уровнем НДО и в группе с высоким уровнем НДО.
В группе с высоким уровнем НДО, респонденты с показателями нормы по депрессии в данном исследовании не выявлены. При этом лёгкая депрессия в группах с высоким уровнем НДО и низким уровнем НДО проявлена примерно одинаково (38,5% и 37,5% соответственно).
В целом можно констатировать существенное влияние неблагоприятного детского опыта на частоту проявленности тяжёлых симптомов депрессии.
Анализ полученных данных по сопоставлению личностной тревожности и уровня НДО выявил две основные закономерности:
■S Рост уровня НДО приводит к снижению, а потом и к исключению вероятности формирования нормального уровня тревожности (12,5% при низком НДО, 2,7% при среднем, и отсутствие вероятности при высоком уровне НДО).
■S Вероятность формирования высокой личностной тревожности возрастает в полтора раза (с 37,5% до 54,1%) уже при среднем уровне НДО и сохраняется на том же уровне (53,8%) при высоком уровне НДО.
Следует отметить, что доля респондентов со средней тревожностью (высокой и низкой) в исследуемой группе практически не меняется в зависимости от уровня НДО. Стабильность данного показателя может представлять интерес для последующих исследований.
Можно предположить, что наличие неблагоприятного детского опыта, даже незначительной интенсивности, повышает вероятность проявления лёгких симптомов как депрессии, так и тревожности. Наибольшая корреляция с ростом уровня НДО наблюдается именно по крайним по степени тяжести проявлениям симптомов, как депрессии, так и тревожности.
В ходе исследования было так же выявлено преимущественное влияние отдельных факторов НДО на уровень депрессии и тревожности.
Группировка и расчёт среднего бала НДО в зависимости от уровня тревожности и депрессии (с разделением на три группы по интенсивности проявления) и последующее сравнение увеличения (в процентах) среднего бала по каждому из факторов НДО в группе с максимальной проявленностью симптомов депрессии/тревожности по сравнению с группой респондентов, где выявлен нормальный уровень депрессии/тревожности, показала, что имеются факторы, оказывающие превалирующее влияние на интенсивность проявления тревожности и депрессии.
Наибольшее влияние (рост более чем в полтора раза) на тяжесть депрессии оказывают следующие факторы (в порядке уменьшения) - физическое насилие (333,3%), сексуальное насилие (285,7%), буллинг (226,2%), пренебрежение потребностями (176,5%), коллективное насилие (166,7%) и семейное окружение (166,7%).
Наибольшее влияние на интенсивность личностной тревожности оказывают следующие факторы (в порядке уменьшения) - пренебрежение потребностями (350,0%), буллинг (210,0%), семейное окружение (165,5%), физическое насилие (155,6%).
Наиболее разрушительные формы насилия - физическое и сексуальное - являются преимущественными факторами риска для возникновения депрессии во взрослом возрасте. Что в полной мере соотносится с результатами исследования как зарубежных [4], так и отечественных авторов [8].
Выявление значимой роли буллинга в повышение рисков развития депрессии имеет большую практическую значимость и научный интерес для дальнейшего исследования.
Важно обратить внимание, что для депрессии сопоставимо высокое значение имеют сразу несколько факторов НДО. Можно предположить, что именно их сочетание с высокой вероятностью и приводит к тяжёлой депрессии. При этом пренебрежение потребностями и нездоровая среда в семье так же способствует её развитию.
То есть происходит воздействие интенсивных стрессоров (физическое, сексуальное насилие, буллинг) и при этом отсутствуют защитные факторы, снижающих вероятность развития посттравматического расстройства, такие как функциональная семья и родительское участие.
Модель формирования высокой личностной тревожности существенно отличается от депрессии. Здесь можно выделить один доминирующий фактор - это пренебрежение потребностями. Что в полной мере соотносится с обоснованием причин возникновения устойчивой тревожности в связи с неудовлетворённостью фундаментальных потребностей, в том числе и потребность в привычном, устойчивом и вместе с тем удовлетворяющем отношении к себе, устойчивой, привычной самооценке. Такой подход объясняет и достаточно большое влияние на формирование тревожности такого фактора НДО как буллинг, а также издевательства сверстников.
Нарушения функциональности семьи в которой рос ребёнок в случае с тревожностью так же является дополнительным фактором риска.
Выводы. Данные проведенного исследования свидетельствуют о существенном влиянии неблагоприятного детского опыта на частоту проявленности тяжёлых симптомов депрессии. Так же установлено, что интенсивность неблагоприятного детского опыта сопряжена с формированием высокого уровня тревожности.
При этом наблюдается превалирующее влияние таких факторов НДО как физическое насилие, сексуальное насилие, буллинг, пренебрежение потребностями, коллективное насилие и семейное окружение именно на тяжесть симптомов депрессии. В то время как личностная тревожность в большей степени связана с таким фактором как пренебрежение потребностями и только потом уже буллингом, семейным окружением и физическим насилием.
Выбор исследуемой группы делает результаты исследования в большей мере ценными для использования в профессиональной деятельности психологов.
Научный интерес представляет дальнейшее исследование влияния НДО на более широкой группе респондентов в целях выявления корреляций между факторами НДО и уровнем депрессии и тревожности, что позволит экстраполировать полученные данные не только на лиц интересующихся психологической тематикой или получающих психологическую помощь. Они могут быть использованы для проведения диагностических и профилактических мероприятий в молодежной
Литература:
1. Depression Rates by Country 2023 / [Электронный pecypcl II World Population Review: [сайт]. - URL: https://worldpopulationreview.com/country-rankings/depression-rates-by-country/ (дата обращения: 16.10.2023)
2. Исследование распространенности неблагоприятных событий детства среди молодых людей в Российской Федерации. Доклад. © Всемирная организация здравоохранения, 2014 г., 32 с.
3. Катан, Е.А. Использование международного опросника неблагоприятного детского опыта для выявления психотравмирующих факторов в детском и подростковом возрасте / Е.А. Катан // Медицинская психология в России. -2019.-Т. 11,№2.-С. 8.
4. Колк, Бессел ван дер. Тело помнит всё: какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают её преодолеть / Бессел ван дер Колк; Пер. с англ. И. Чорного. - Москва: Эксмо, 2020. - 464 с.
5. Прихожан, A.M. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика / A.M. Прихожан. - М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2000. - 304 с.
6. Распространенность тревоги и депрессии в различных регионах Российской Федерации и ее ассоциации с социально-демографическими факторами (по данным исследования ЭССЕ-РФ) / Шальнова С.А., Евстифеева С.Е, Деев А.Д. [и др.] // Терапевтический архив. -2014. -№ 86(12). - С. 53-60
7. Стал, Стивен М. Основы психофармакологии. Теория и практика / Стивен М. Стал; Пер. с англ. под ред. Д. Криницкого. - Москва: ГЭОТАР-Медиа, 2020. - 656 с.
8. Тарабрина, Н.В. Психология посттравматического стресса. Теория и практика» / Н.В. Тарабрина. - Москва: Институт психологии РАН, 2009. - 391 с.
9. Форд, Джулиан Д. Терапия комплексных посттравматических стрессовых расстройств у взрослых. Научные основы и терапевтические модели / Джулиан Д. Форд, Кристин А. Куртуа; Пер. с англ. - СПб: ООО «Диалектика», 2022. - 976 с.
10. Хаслер, Феликс. Нейромифология. Что мы действительно знаем о мозге и чего мы не знаем о нем / Феликс Хаслер; Пер. с немецкого Т. Граблевской. - Москва: Издательство ACT, 2022. - 320 с.
