CC BY
163
УДК 903.25
К ВОПРОСУ АТРИБУЦИИ ЗОЛОТООРДЫНСКИХ НАКЛАДОК ИЗ КУРГАННОГО МОГИЛЬНИКА МАЛЯЕВКА-У
© 2014 г. Р.В. Исаков, Н.Н. Афоньков, М.С. Архангельский, Ю.А. Павленко, А.Г. Шереметьев
В статье рассматриваются джучидские воинские пояса ХШ-Х1У вв. Их изучение показало, что традиция их ношения была заимствована монголами из Китая вместе с соответствующей имперской символикой, к которой относятся и изображения драконов. Образы этих мифологических существ использовались, по мнению авторов, не только элитой Улуса Джучи, но и привилегированными сословьями. Эту точку зрения подтверждают как многочисленные находки поясных блях с оговариваемой символикой с территории Поволжья, так и юаньские письменные источники.
Ключевые слова: джучидские ранговые пояса, Юань, элита, сословья.
Большинство исследователей сходятся во мнении, что наиболее популярными на территории Улуса Джучи были привозные вещи из Китая, и это наглядно подтверждается массовым тиражированием их копий (Федоров-Давыдов, 1994). Среди предметов с дальневосточной символикой, выделяются артефакты с изображениями драконов. Их отдельную группу формируют поясные накладки, география находок которых весьма широка - от Поволжья до Приладожья. Рядом авторов высказывалось предположение, что эти изделия использовались лишь представителями золотоордынской политической элиты (например, Кра-маровский, 2000, 346 с., 2001, с. 4381; Юрченко, 2013, 432 с., кат. 101). Однако их многочисленность, нередко дешевизна материала (бронза, рог или кость), из которого они изготовлены, а также низкое качество, позволяют усомниться в справедливости вышеприведенной точки зрения.
На наш взгляд, предметы с имперской символикой широко использовались привилегированными слоями общества, включенными в военно-административный аппарат Золотой Орды, но при этом не относились к высшей элите. Представляется, что идентификация артефактов с атрибутикой различных социальных страт требует учитывать не только морфологию предметов, но и стоимость материалов, из которых они были изготовлены. Косвенно это подтверждается юаньскими письменными источниками, которые будут рассмотрены ниже.
В соответствии с вышесказанным весьма показательны накладки из курганного могильника Маляевка-У (курган № 8) у Царевского городища, раскопанного в Волгоградской области. Согласно автору исследований И.В.Сергацкову и др. (Сергацков и др., 2001, с. 13-63), погребение с упомянутыми артефактами располагалось в центральной части кургана. На дне могилы, сильно поврежденной нора-
ми землероев, находилось деревянное гробовище прямоугольной формы, в котором был расчищен скелет ребенка возрастом около двух лет, погребенного вытянуто на спине, головой на юго-запад. Верхняя часть скелета (голова и грудная клетка) были покрыты парчой, с растительным орнаментом, вышитым золотыми нитями, что, по мнению В.П. Попова, является признаком буддийской погребальной обрядности (Попов, 2011, с. 119-132). За черепом погребенного были обнаружены две бляхи с изображением извивающихся драконов, вырезанные, по мнению И.В. Сергацкова, из слоновой кости. Накладки оправлены в серебро с позолотой. Еще один аналогичный предмет располагался у колен. Автор датировал погребение ХШ-Х1У вв. и предположил, что бляхи являлись украшением головного убора (Сергацков и др., 2001, с. 13-63), но, к сожалению, никак не обосновал свое предположение. В более поздних публикациях эта атрибуция оставалась неизменной (Крамаровский, 2005, с. 101, кат. 77-79; Хабарова, 2001, с. 17, кат. 41; Юрченко, 2013, 432 с., кат. 117).
Между тем в работах, посвященных традиционному костюму населения Великого монгольского государства ХШ-Х1У вв., прямых или косвенных подтверждений использования подобных накладок в убранстве головных уборов нами не встречено. Известные изобразительные и письменные источники также не дают никаких оснований для такого суждения. Осмотр блях, хранящихся в Волгоградском областном краеведческом музее, показал, что они изготовлены не из слонового бивня. Хорошо известно, что дентин бивня слона имеет мелкую пористую микроструктуру в виде тонких
линий, пересекающихся друг с другом под тупым углом. В биологии такая структура получила название «линий Шрегера» или «углов Рециуса». Она обеспечивает высокую механическую прочность конструкции бивня (MacGregor, 1985.). В то же время, для артефактов, изготовленных из кости, характерно наличие участков с ячеистой тканью (substantia spongiosa). Материал, из которого изготовлены накладки, не имеет вышеперечисленных признаков, а его характерные структурные особенности позволяют заключить, что накладки были изготовлены из рога копытных.
Кроме того, на наш взгляд, описываемые накладки являются поясными. К обоснованию предлагаемой нами версии, приведем их краткое описание. Накладки имеют форму четырехлепестковой розетки с вытянутым верхним сегментом (рис. 1). Каждая из них состоит из трех частей: тыльной, основной и скрепляющего элемента. На каждой из них имеются по четыре сквозных отверстия, служащих для фиксации предположительно на поясе.
Тыльная часть представляет собой серебряную изогнутую пластину с напаянным бортиком из рубчатой проволоки. Весь элемент позолочен.
Основная часть исполнена из рога высоким рельефом. Несет ажурное изображение свернувшегося трехпалого дракона со сквозным отверстием в центре композиции.
Скрепляющий элемент - крупная серебряная заклепка с широкой круглой шляпкой, декорированной по борту рубчатой проволокой и круглой стеклянной вставкой в центральной части. Шляпка позолочена. Ножка полая, свернута из полосы металла и, вероятно, припаяна к шляпке.
1 2 3
Рис. 1. Поясные бляхи из курганного могильника Маляевка V (курган № 8). 1 - ВОКМ № 31512/27, 2 - ВОКМ № 31512/26, 3 - ВОКМ № 31512/28.
Масштаб - 1 см
Накладка (ВОКМ № 31512/27) (рис. 1: 1) Размеры: ширина 34,2 мм, высота 36,8 мм.
Накладка (ВОКМ № 31512/26) (рис. 1: 2) утрачен скрепляющий элемент. Размеры: ширина 32,6 мм, высота 36,8 мм.
Накладка (ВОКМ № 31512/28) (рис. 1: 3) утрачена тыльная часть. В процессе реставрации была заменена гладкой пластиной белого металла. Размеры (ширина 31 мм, высота 34,2 мм.
Основная часть оправлена таким образом, что рубчатая проволока обрамляет изображение дракона, а серебряная пластина повторяет ее внутреннюю форму. Заклепка проходит сквозь основную и тыльную части, удерживая их вместе.
Вышеизложенное позволяет выделить, по меньшей мере, два признака, роднящих накладки из кургана №8 с
парадными поясными гарнитурами раннеджучидского времени: 1) все бляхи конструктивно и внешне схожи между собой. Их тройное дублирование и повторение крупных накладных элементов с изображением дракона характерно для парадных поясов и не встречено на иных предметах материальной культуры; 2) традиционный художественный прием, применявшийся мастерами при изготовлении крупных накладок-обоймиц парадных поясов, а именно совмещение высокого просечного рельефа и наличие подпирающей его тыльной пластины, создающей фон.
Прямых аналогий подобного рода элементам в составе поясных гарнитур ХШ-Х^ вв. с территории Улуса Джучи в процессе работы не выявлено, но нельзя не отметить их сходство с накладками условно-ромбической формы, хорошо известными в различ-
ных вариациях среди средневековых древностей Дальнего Востока (Исаков и др., 2013 б, с. 248-255, рис. 2а).
Неполноту поясного набора и разброс его частей по погребению, можно объяснить различными факторами, один из очевидных - жизнедеятельность роющих животных (материал, видимо, мог быть частично вынесен из могильной ямы). Кроме того, для золотоордынского периода на территории Поволжья отмечена традиция помещения в могилы неполных наборов, содержащих только крупные накладки-обоймицы (Ляхов, 1999, с. 94-96). В контексте рассматриваемого вопроса наглядным примером может служить погребение 60 Аткар-ского древнемордовского могильника (Ляхов, 1999, с. 94-96). Интересно, что это захоронение также являлось детским, а входившие в состав инвентаря поясные накладки-обоймицы были изготовлены из кости.
Ввиду отсутствия в кургане №8 Маляевского могильника фрагментов кожаного ремня, можно предположить, что накладки нашивались на ленту из ткани (подобные примеры известны в Китае).
Накладки из могильника Маля-евка-У, сочетают в себе простоту формы, использование комбинации материалов и высокое качество их обработки. Изготовление таких предметов требует высоких ремесленных навыков и возможно только в мастерской с многолетними традициями производства ювелирных изделий. Такие мастера обслуживали, как правило, знатных и зажиточных людей. Поэтому факт наличия в данном комплексе ременной фурнитуры с «драконьей» символикой и богатого парчового покрывала указывает на привилегиро-
ванное положение родственников погребенного.
И.В. Сергацковым и др. (2001, с. 13-63) пол ребенка был определен как женский, но нам представляется, что по скелетному материалу установить половую принадлежность infantilis столь малого возраста вряд ли возможно. К тому же, в составе сопутствующего погребального инвентаря отсутствуют какие-либо вещи, типичные для средневековых женских погребений территории Улуса Джу-чи. С другой стороны, если версия о принадлежности накладок к парадной поясной гарнитуре верна, то уместнее предположить, что в кургане №8 был захоронен мальчик, наследовавший социальный статус своего отца, подтверждаемый соответствующей атрибутикой.
Историко-культурный аспект исследования. Известно, что символика дракона в эмблематику гвардии Чингис-хана была импортирована из политического репертуара чжурч-жэньской династии Цзинь, испытавшей сильнейшее китайское влияние, когда в состав государства чжурчжэ-ней вошли отторгнутые у Сун территории, где проживало коренное китайское население.
До монгольского завоевания «цзиньский» дракон имел на каждой лапе три когтя (Чэнь Цзун-юэ, 1986, 56 с.). Все обилие его изображений на вещах, датируемых периодом государств Ляо и Цзинь (X-XIII вв.), подтверждает этот постулат. Сунский дракон также был трехпалым (Чэнь Цзун-юэ, 1986). В период X-XIII вв. дракон становится символом императорской власти, что предполагало известную табуальность образа, но абсолютный запрет на внединастиче-
ское использование его изображений оказался невозможен.
Поскольку оспаривать китайское влияние на монгольскую политическую культуру периода становления Империи вряд ли уместно, то вполне закономерным будет предположение о том, что изображения трехпалых драконов на территории Улуса Джучи - не что иное, как элементы дальневосточной культуры, привнесенные в кипчакские степи монголами, вероятно, уже в ходе западного похода Бату (1236-1242 гг.). Позже на Востоке, в период династии Юань (1260-1368 гг.) собственно у монголов появился вариант четырехпалого дракона, а затем и с пятью пальцами (Чэнь Цзун-юэ, 1986). Причем, лапы четырехпалого дракона были похожи на задние конечности хищных (ястребиных?) птиц, что, очевидно, подчеркивало ее семантическую связь с небесной сферой.
Придворный историк хулагуидов Рашид ад-Дин писал: «У монголов же считается, что молния исходит от некоего животного, подобного дракону, и в их областях жители [будто бы] видят, своими глазами, как оно падает с неба на землю, бьет по земле хвостом и извивается, а из его пасти извергается пламя» (Рашид-ад-Дин, 1952, с. 156). Более подробных сведений о восприятии образа дракона средневековыми монголами нет, но отчасти, вероятно, картина может быть восполнена поздними этнографическими данными. Так, в монгольском эпосе XIX в. дракон (луу) - владыка водной стихии и громовержец (Михайлов, 1963, с. 75-79). Согласно поздним данным Луу причисляется к небесным богам - тенгри (Луу-тенгри). Он может выступать также локальным и хто-
ническим духом, но чаще в этой роли фигурирует лус (лусууд, лусад, лусын, лусан, лосон). Четкое разграничение между этими двумя персонажами отсутствует. Лусы, как правило, - духи-хозяева водоемов. Монголы верили, что гром - это рык и скрежет зубов луу, а молния возникает тогда, когда он быстро свивает и распрямляет свой хвост (Михайлов, 1963, с. 75-79).
Неоспорим тот факт, что дракон занял определенную нишу в идеологии Великой империи (Юрченко, 2012). Он стал инструментом выражения иерархической соподчиненности. В целом семантика его образа укладывается в понятие «благоволение Неба» и «Власть», которую оно дарует (Исаков и др., 2013б, с. 248-255). В традиции всех народов, близко контактировавших с Китаем, дракон идентифицировался с небесными силами и их земными представителями. Условно говоря, он и есть Небесная Сила, несущая благо не только императору, но его подданным.
Использование образа дракона в качестве статусного геральдического символа хорошо известно по китайским источникам, например «Юань ши». При внимательном знакомстве с текстом этой династийной истории обнаруживается противоречие. С одной стороны, геральдическая эмблематика в монгольском Китае была строго регламентирована: определенным рангам военнослужащих предписывалось ношение поясов и одежд с изображением драконов. При этом существенную роль играли: видовой вариант дракона, его поза, цвет, размер и местоположение на одежде. С другой стороны, периодически издавались законы, запрещающие использование тех или иных символов (в т.ч. драко-
нов) каким-либо сословным группам, что, вероятно, свидетельствует о пренебрежении ими существовавшим регламентом. Приведем несколько примеров. В 1314 г. Аюрбарибадара - император Юань - повелел «всем чиновникам исключить ношение дракона и феникса» на одеждах. Этот же запрет касался «монголов, состоящих в императорской гвардии (кешик), при исполнении ими служебных обязанностей» (Юань Ши. Цз. 78) Запрет на использование данного статусного символа выразился в 1336 г. при императоре Тогон-Тэмуре в постановлении, более известном как «Закон пяти когтей». Он гласил: «простым людям запрещается носить любое платье с изображениями цилиня, луаня и феникса, белого кролика, линчжи, дракона с пятью когтями и двумя рогами, восемь драконов, девять драконов, иероглифы Т5Ш («десятитысячного долголетия (вечности)») и ШШ (« ниспосланное небесами благоволение и долголетие (вечность)»), а также золотисто-желтый цвет» (Юань Ши. Цз. 39; Шунь-Ди, ч. 2).
Однако достоверно не известно, существовал ли в Улусе Джучи запрет на ношение изображений драконов некоторыми слоями общества. Прямые подтверждения этому отсутствуют. Нет ни одного хроникального свода, указывающего на это. Кроме того, следует отметить, что, юаньский двор не испытывал нужды в том, чтобы навязывать джучидам какую-либо систему иерархического этикета. В самой Золотой Орде ориентация на Ханбалык, имевшая место при Ногае и Токте, в результате которой могли быть внедрены некоторые элементы юаньской политической культуры, в XIV в. была очень условной. Здесь,
во владениях потомков Джучи, иерархический этикет и соответствующая эмблематика получили развитие в несколько ином русле, хотя и берущем начало в китайской и раннемонголь-ской традициях.
По нашему мнению, связывать «драконовую» эмблематику лишь с элитарными слоями золотоордынско-го общества, видимо, не вполне верно. Само собой разумеется, что «символ Власти» не могли носить низшие социальные группы. Однако образы этих фантастических существ часто встречаются на бытовых предметах, к примеру, посуде, тканях, бронзовых поясных гарнитурах и зеркалах, датируемых концом XIII - XIV вв. Счет последних идет на многие сотни (Полякова, 1996, с. 253-255). Широкое тиражирование изделий с изображением драконов наталкивает на мысль о том, что не только высшая элита могла использовать символику этого образа, но и определенные привилегированные сословия.
Согласно известным современным определениям, «политическая элита - это группа лиц, осуществляющая власть в обществе» (БСЭ, 1978, т. 30, с. 141); «сословие - это социальная группа общества, обладающая закрепленными в обычае или законе... правами (привилегиями) и обязанностями» (БСЭ, 1976, т. 24, ч. 1, с. 585). Согласно системе социальных отношений, заложенных в основу дальневосточного феодального общества, существовали пять основных сословий: государственные чиновники (для Китая - шэньши (Щ^) - «ученые мужи, носящие широкий пояс [Власти]»), воины, земледельцы, ремесленники и торговцы (Померанц, 1974, с. 362385). Ни одно из них, естественно, не
входило в состав политической элиты. Однако, согласно «Истории дома Юань», представители воинского сословия могли носить на поясах только изображения четвероногих (Юань ши. Цз. 78, Выезды и наряды). К ним относились хищники и драконы (геральдическая группа «2» («Животные»)) (по: Бинь Яньхун, 2008, с. 86-87; Исаков и др., 2013б, с. 248-255). Образ дракона соответствовал понятию «Власть». При этом существенную роль играл материал, из которого были произведены накладки. Чем он был дешевле, тем соответственно ниже ранг обладателя пояса. Мы склонны допускать возможность существования в Улусе Джучи аналогичной ситуации, в силу не столько номинального подчинения этих территорий юаньскому двору, сколько тождественного понимания социальной иерархии и средств ее маркирования.
П.О. Рыкин убедительно показал, что монгольская имперская верхушка в ХШ-ХГУ вв. была представлена двумя широкими категориями: царевичи (ср.-монг. ко'Ш) - непосредственно чингизиды и князья (ср.-монг. поуа() - лица не царских кровей, но обладающие высоким статусом в силу проявленных способностей. Кроме того, выделялась прослойка царевен (ср.-монг. окИ) - жен чингизидов и зятьев (ср.-монг. guriget/gureget) - мужей чингизидок (Рыкин, 2011, с. 196217). Когда исследователи пишут о монгольской (золотоордынской) элите, подразумеваются, по-видимому, именно эти перечисленные группы (Крамаровский, 2001, с. 43-81; Юр-ченко, 2013). Однако, на наш взгляд, следует разграничивать понятия «элита» и «привилегированная прослойка», под которой следует понимать,
например, и выходцев из покоренного населения, занимавших посты в военно-государственном аппарате.
Безусловно, сословия Китая и дальневосточных государств вряд ли были идентичны по социальной структуре золотоордынским. Тем не менее предположение о том, что представители военного аппарата Улуса Джучи носили изображения драконов на статусных поясах не вызывает сомнений (Крамаровский, 2001, с. 43-81; Исаков и др., 2013б, с. 248-255). Хорошо известно, что выходцы из подконтрольных Золотой Орде территорий состояли на службе у юаньских правителей. Русский полк в пекинской гвардии упоминается впервые в 1330 г., когда на ханский престол взошел Туг-Темур. Он учредил специальное командование гвардейским русским корпусом, во главе которого стоял темник 3-й степени. Корпус получил наименование «Сеан-Джу-улосы-хувэй-цинь-цзюнь», т.е. охранный полк из русских, прославляющих преданность. В начале 1330 г. было собрано до 10 000 русских, которым было выделено около 600 га (по другим данным 1800 га) земли для самообеспечения. Уже в 1331 г. «отменено темничество русского полка и учреждено командир-ство с пожалованием серебряной печати». По мнению П.И. Кафарова (2008, с. 62-65), эти изменения в управлении свидетельствуют о приближении ранга русского корпуса к статусу ханской гвардии, точнее о включения его в ее состав. Теоретически русские гвардейцы, как и прочие военнослужащие, должны были нести на своих поясах воинскую эмблематику - драконов и хищников (Исаков и др., 2013 а, с. 212226; они же, 2013б, с. 248-255). Возможно, схожая практика существовала и в Улусе Джучи.
Вернемся к «Юань ши». В этой хронике не единожды упоминаются роговые (костяные) ременные гарнитуры. Согласно источнику, с самого начала основания династии они украшали пояса чиновников с пятого по девятый ранг без более дробной детализации (Юань Ши. Цз. 78, Выезды и наряды, ч. 1). Однако согласно императорскому указу от 1314 г. «пояса чиновников пятого ранга и ниже дозволяется украшать серебром, вплоть до железа» (там же). В этом случае есть основания предполагать, что на практике имелись более обстоятельные представления современников о престижности материалов на ременной гарнитуре, нежели это было отражено в первоисточнике. Так, уже в «Истории династии Мин» ( ((ВДЙ)) ) в установлении от 1370 года декларируется, что в повседневности гражданские и военные чины пятого, шестого и седьмого ранга имеют серебряные пояса, и только чины восьмого и девятого рангов могут использовать роговые пояса (Мин ши. Цз. 67). Анализ названий должностей, занимаемых чиновниками восьмого и девятого рангов, позволяет судить, что под их началом находилось менее сотни подчиненных, или, иными словами, их должности соответствовали «десятникам» и «пятидесятникам». Очевидно, схожий иерархический уровень занимали и юаньские официальные лица с соответствующей поясной атрибутикой.
Мы полагаем, что, несмотря на наличие изображения дракона («символа Власти») на бляхах из Маляевского могильника, недорогой материал, из которого они сделаны, может указывать на не слишком высокий ранг их обладателя. Так же, как и многочисленные бронзовые и медные поясные
гарнитуры с изображениями трех- и четырехпалых драконов, часто встречаемые в Поволжье, в основном на мордовских и русских поселениях конца XIII - начала XIV вв. (рис. 2). Нам представляется вполне вероятным, что эта группа артефактов могла принадлежать корпусу «младших офицеров», использующих «драконью» символику по праву причастности к военно-административному механизму управления Улуса Джучи, наряду с элитными слоями общества.
Необходимо отметить, что изображения на маляевских бляхах стилистически не соответствуют китайским, однако, судя по позе животного и ряду характерных художественных особенностей, копировались именно с дальневосточных аналогов. Другие роговые и костяные накладки золото-ордынского времени (как и бронзовые аналоги), происходящие с территории Европейской России также, видимо, в своей основе имеют образ «китайского» дракона, зачастую адаптированного под местные художественные традиции. Например, некоторые варианты изображений драконов приобретают недвусмысленные черты псовых и кошачьих хищников, более привычных для местной ментальности (Го -релик, 2008, с. 117; Валиулина, 2000, с. 280-281). Кроме того, приведенные изображения драконов (рис. 2: 2, 5), вероятно, исполнены в соответствии с православной иконографической традицией, хорошо известной русским мастерам, как поволжских городских центров, так и русских княжеств, и вряд ли заимствованы из стран Западной Европы (Крамаровский, 2008, с. 104-105, рис. 80). В Поволжье весьма широко распространены подражания и другим геральдическим изобра-
Рис. 2. Бронзовые поясные гарнитуры с изображением безногого, двух-, трехи четырехпалых драконов, происходящие из Поволжья, кон. XIII - нач. XIV вв. (период правления ханов Токты и Узбека). 1, 3-5 - Саратовская область, 2 - Волгоградская область. Коллекция Естественноисторического музея Саратовского гос. технического ун-та, экспозиция «Археология и этнография». Масштаб - 1 см
Рис. 3. Православные иконографические изображения змиев. А - Киевская Русь, XII в., Национальный историко-культурный заповедник «София Киевская»,
Б - Новгород, пер. четв. XIV в., Русский музей, В - Россия, XV в., Гос. Третьяковская галерея
жениям, характерным для китайской поясной гарнитуры (например, из уже упомянутого Аткарского могильника) (Шереметьев, 2012, с. 11-19, рис. 2: 19). Суще ствующие геральдиче ские (и соответствующие им семантические) линии оговаривались нами ранее (Исаков и др., 2013а, с. 212-226; 2013б, с. 248-255).
Дальнейшее многоуровневое изучение статусных поясных блях с
территории Улуса Джучи, по мере поступления новых материалов, а также широкого привлечения данных локальных нарративов, использования семантико-семиотического подхода и авторитетных определений представителей естественных наук, позволят существенно подкорректировать устоявшиеся взгляды на социально-политическую структуру золотоор-дынского общества ХШ-Х^ вв.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бинь Яньхун Ванхоу чжунци (Элитарные регалии государственной власти) // Ишу шичан (Арт-рынок). - 2008. - № 3. - С. 86-87 (на кит. яз.).
2. Валиулина С.И. Исследования золотоордынского Биляра // Научное наследие А.П. Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья. - М.: Исторический музей, 2000. - С. 280-281.
3. Горелик М.В. Золотоордынские предметы и их местные подражания в материалах древнерусских городов // КСИА. - Вып. 222. - М.: Наука, 2008. - С. 117.
4. Исаков Р.В., АфоньковН.Н., Шереметьев А.Г., АрхангельскийМ.С. Парадный золотой пояс раннеджучидского времени из Мариенталя: историко-культурный и семантический аспекты исследования // Этнические взаимодействия на Южном Урале. - Челябинск, 2013 а. - С. 212-226.
5. Исаков Р.В., Афоньков Н.Н., Шереметьев А.Г., Архангельский М.С. Парадные золотые пояса раннеджучидского времени из Олень-Колодезя и Гашун Уста: историко-культурный и семантический аспекты исследования // Археологическое наследие Саратовского края. - Вып. 11. - Саратов, 2013б. - С. 248-255.
6. Кафаров П.И. (о. Палладий) Русское поселение в Китае в первой половине XIV века // Китай у русских писателей. - М., 2008. - С. 62-65.
7. Крамаровский М.Г. Золото Чингисидов: джучидская сокровищница // Сокровища Золотой Орды. - СПб., 2000. - С. 346 с.
8. Крамаровский М.Г. Новые материалы по истории культуры ранних Джучи-дов: воинские пояса конца XIII - первой половины XIV вв. (источниковедческие аспекты) // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды) от Калки до Астрахани 1223-1556. - Казань, 2001. - С. 43-48.
9. Ляхов С.В. Охранные раскопки в Саратовском Правобережье // Археологическое наследие Саратовского края. - Вып. 3. Охрана и исследования в 1997 году. - Саратов, 1999. - С. 94-96.
10. Мин ши. Цз. 67, Выезды и наряды, ч. 3 // Электронная версия: http://www. sidneyluo.net/a/a24/067.htm.
11. Михайлов Г.И. Луу и лус в произведениях героического эпоса монгольских народов // Краткие сообщения Института народов Азии АН СССР. Литературоведение, фольклористика и изучение памятников. - Т. 63. - М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1963. - С. 75-79.
12. ПоляковаГ.Ф. Изделия из цветных и драгоценных металлов // Город Болгар. Ремесло металлургов, кузнецов и литейщиков. - Казань, 1996. - С. 253-255.
13. Померанц Г. С. Шэньши как тип средневекового книжника // История и культура Китая. - М., 1974. - С. 362-385.
14. Попов П.В. К вопросу о распространении буддизма в Золотой Орде (по данным археологических источников) // Вопросы истории и археологии средневековых кочевников и Золотой Орды. Сборник научных статей, посвященный памяти В.П. Костюкова. - Астрахань, 2011. - С. 119-132.
15. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1. Кн. 1. / Пер. О.И. Смирновой. - М.; Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1952. - 220 с.
16. Рыкин П.О. О двух категориях правящей элиты Монгольской империи // Сибирский сборник - 3. Народы Евразии в составе двух империй: Монгольской и Российской. - СПб., 2011. - С. 196-217.
17. Сергацков И.В., Дворниченко В.В., Демкин В.А. Курганный могильник Ма-ляевка V // Материалы по археологии Волго-Донских степей. - Волгоград: ВолГУ. - 2001. - № 1. - С. 13-63.
18. Сословие // Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия, 1976. - Т. 24.1. - С. 585.
19. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. - М.: Изд-во МГУ, 1994. - 228 с.
20. Чэнь Цзун-юэ. Лун (Дракон) // Чжунчжен лин сюэшу луньвэнь цзи (Беспристрастные горы. Сборник научных статей). 1986. - 56 с. (на кит. яз.).
21. Шереметьев А.Г. Личные статусные подвески с джучидскими тамгами: вопросы хронологии, интерпретации и использования // Родная старина. - 2012. -№ 2. - С. 11-19.
22. Элита // Большая советская энциклопедия. - Т. 30. - М.: Советская энциклопедия, 1978. - С. 141.
23. Юань Ши. Цз. 78, Выезды и наряды, ч. 1 // Электронная версия: http://www. guoxue.com/shibu/24shi/yuanshi/yuas_078.htm.
24. Юань Ши. Цз. 39, Шунь-Ди, ч.2 // Электронная версия: http://www.guoxue. com/shibu/24shi/yuanshi/yuas_039.htm.
25. Юрченко А.Г. Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта. -СПб.: Евразия, 2012. - 268 с.
26. Юрченко А.Г. Элита Монгольской империи. Время праздников. Время казней. - СПб.: Евразия, 2013. - 432 с.
27. MacGregor A. Bone, Antler, Ivory & Horn: The Technology of Skeletal Materials Since the Roman Period. - GBR: Croom Helm: 1985. - 245 pp.
Информация об авторах:
Архангельский Максим Саввич, кандидат геолого-минералогических наук, доцент, Саратовский государственный технический университет (г. Саратов, Российская Федерация); [email protected]
Афоньков Николай Николаевич, общественная организация «Вечное Небо» (г. Саратов, Российская Федерация); [email protected]
Исаков Рудольф Викторович, общественная организация «Вечное Небо» (г. Бийск, Российская Федерация); [email protected]
Павленко Юрий Алексеевич, кандидат исторических наук, автономная некоммерческая организация «Научно-исследовательский центр по сохранению культурного наследия» (г. Саратов, Российская Федерация); [email protected]
Шереметьев Александр Григорьевич, аспирант, Саратовский государственный университет, научный сотрудник, автономная некоммерческая организация «Научно-исследовательский центр по сохранению культурного наследия» (г. Саратов, Российская Федерация); [email protected]
CONCERNING THE ISSUE ON ATTRIBUTION OF THE GOLDEN HORDE PLACUES FROM THE MOUND GROUND THE MALYAEVKA-V
R.V. Isakov, N.N. Afon'kov, M.S. Arkhangelsky, Ju.A. Pavlenko, A.G. Sheremet'ev
The article deals with the Jochids military belts of XIII-XIV centuries. Study of these belts shows that tradition of its wearing was borrowed by the Mongols from China together with the corresponding imperial symbols, which include images of dragons. The images of these mythological creatures used, according to the authors, not only by the elite of Jochi's Ulus, but by the privileged classes. This view has been confirmed by numerous finds of belt plaques with dragon symbols from the Volga River region as well as according to Yuan literary sources.
Keywords: Jochid range belts, Yuan, elite, estates.
REFERENCES
1. Bin' Yan'khun Vankhou chzhuntsi (Elitarnye regalii gosudarstvennoy vlasti) [Elite regalia of state power]. In: Ishu shichan (Art-rynok) [Art market], 2008, no 3, pp. 86-87 (In Chinese).
2. Valiulina S.I. Issledovaniya zolotoordynskogo Bilyara [Investigation of the Golden Horde Bilyar]. In: Nauchnoe nasledieA.P. Smirnova i sovremennyeproblemy arkheologii Volgo-Kam'ya [Scientific heritage of A.P. Smirnov and recent issues on Archaeology of the Volga-Kama region]. Moscow, 2000, pp. 280-281.
3. Gorelik M.V. Zolotoordynskie predmety i ikh mestnye podrazhaniya v materialakh drevnerusskikh gorodov [The Golden Horde objects and their local imitations in the materials of Russian medieval cities]. In: Kratkie soobshcheniya Instituta arkheologii [Brief Communications of the Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences]. Moscow, 2008, issue 222, pp. 117.
4. Isakov R.V., Afon'kov N.N., Sheremet'ev A.G., Arkhangel'skiy M.S. Paradnyy zolotoy poyas rannedzhuchidskogo vremeni iz Marientalya: istoriko-kul'turnyy i semanticheskiy aspekty issledovaniya [Ceremonial golden belt of the Early Jochid time from the Mariental: historical, cultural and semantic aspects of the study]. In: Etnicheskie vzaimodeystviya na Yuzhnom Urale [Ethnic interaction in the Southern Urals]. Cheliabinsk, 2013a, pp. 212-226.
5. Isakov R.V., Afon'kov N.N., Sheremet'ev A.G., Arkhangel'skiy M.S. Paradnye zolotye poyasa rannedzhuchidskogo vremeni iz Olen'-Kolodezya i Gashun Usta: istoriko-kul'turnyy i semanticheskiy aspekty issledovaniya [Ceremonial golden belts of the Early Jochid time from the Olen-Kolodez and Gashun Usta: historical, cultural and semantic aspects of the study]. In: Arkheologicheskoe nasledie Saratovskogo kraya [Archaeological heritage of Saratov region]. Saratov, 2013b, issue 11, pp. 248-255.
6. Kafarov P.I. (o. Palladiy) Russkoe poselenie v Kitae v pervoy polovine XIV veka [Russian settlement in China in the first half of the XIV century]. In: Kitay u russkikh pisateley [China according to the Russian writers]. Moscow. 2008, pp. 62-65.
7. Kramarovskiy M.G. Zoloto Chingisidov: dzhuchidskaya sokrovishchnitsa [Gold of the Chingisids: Jochid's treasure trove]. In: Sokrovishcha Zolotoy Ordy [Treasures of the Golden Horde]. St. Petersburg, 2000, 246 p.
8. Kramarovskiy M.G. Novye materialy po istorii kul'tury rannikh Dzhuchidov: voinskie poyasa kontsa XIII - pervoy poloviny XIV vv. (istochnikovedcheskie aspekty) [New materials on the cultural history of the Early Jochids: military belts of the end of XIII - the first half of the XIV centuries (chronology sources aspects)]. In: Istochnikovedenie istorii Ulusa Dzhuchi (Zolotoy Ordy) ot Kalki do Astrakhani 1223-1556 [Chronology sources on the history of Jochi Ulus (Golden Horde) from Kalka to Astrakhan 12231556]. Kazan, 2001, pp. 43-48.
9. Lyakhov S.V. Okhrannye raskopki v Saratovskom Pravoberezh'e [Resque excavations in Saratov Right Bank region]. In: Arkheologicheskoe nasledie Saratovskogo kraya. Okhrana i issledovaniya v 1997 godu [Archaeological heritage of the Saratov region. Conservation and research in 1997]. Saratov, 1999, issue 3, pp. 94-96.
10. Min shi. Tsz. 67, Vyezdy i naryady, ch. 3 [Ming Shi, 67, Trips and outfits, part 3]. Elektronnaya versiya [Electronic version]: http://www.sidneyluo.net/a7a24/067.htm.
11. Mikhaylov G.I. Luu i lus v proizvedeniyakh geroicheskogo eposa mongol'skikh narodov [Luu and Lus in the heroic epos of the Mongolian peoples]. In: Kratkie soobshcheniya Instituta narodov Azii AN SSSR. Literaturovedenie, fol'kloristika i izuchenie pamyatnikov [Brief Communications of Institute of Peoples of Asia, USSR Academy of Sciences. Literature, folklore studies and study sites]. Moscow, 1963, vol. 63, pp. 75-79.
12. Polyakova G.F. Izdeliya iz tsvetnykh i dragotsennykh metallov [Articles of base and precious metals]. In: GorodBolgar. Remeslo metallurgov, kuznetsov i liteyshchikov [The town of Bolgar. Crafts of metallurgists, blacksmiths and foundry]. Kazan. 1996, pp. 253-255.
13. Pomerants G.S. Shen'shi kak tip srednevekovogo knizhnika [Shenshi as a type of medieval scribe]. In: Istoriya i kul'tura Kitaya [The history and culture of China]. Moscow, 1974, pp. 362-385.
14. Popov P.V. K voprosu o rasprostranenii buddizma v Zolotoy Orde (po dannym arkheologicheskikh istochnikov) [Concerning the issue on the spread of Buddhism in the Golden Horde (according to archaeological sources)]. In: Voprosy istorii i arkheologii srednevekovykh kochevnikov i Zolotoy Ordy. Sbornik nauchnykh statey, posvyashchennyy pamyati V.P. Kostyukova [Issues on history and archaeology of medieval nomads and the Golden Horde. Collection of articles dedicated to the memory of V.P. Kostyukov]. Astrakhan, 2011, pp. 119-132.
15. Rashid-ad-Din Sbornik letopisey. Per. O.I. Smirnovoy [Collection of Chronicles. Transl. O.I. Smirnova]. Moscow; Leningrad, 1952, vol. 1, book 1, 220 p.
16. Rykin P.O. O dvukh kategoriyakh pravyashchey elity Mongol'skoy imperii [On two categories of the ruling elite of the Mongol Empire]. In: Sibirskiy sbornik - 3. Narody Evrazii v sostave dvukh imperiy: Mongol 'skoy i Rossiyskoy [Siberian digest - 3. Peoples of Eurasia, consisting of two empires: Mongolian and Russian]. St. Petersburg. 2011, pp. 196-217.
17. Sergatskov I.V., Dvornichenko V.V., Demkin V.A. Kurgannyy mogil'nik Malyaevka V [Mound ground of the Malyaevka V]. In : Materialy po arkheologii Volgo-Donskikh stepey [Materials on archaeology of the Volga-Don steppes]. Volgograd, 2001, no 1, pp. 13-63.
18. Soslovie [Estate]. In: Bol'shaya sovetskaya entsiklopediya. [Great Soviet Encyclopedia]. Moscow, 1976, vol. 24.1, pp. 585.
19. Fedorov-Davydov G.A. Zolotoordynskie goroda Povolzh'ya [The Golden Horde towns in the Volga region]. Moscow, 1994, 228 p.
20. Chen' Tszun-yue Lun (Drakon) [Lun (Dragon)]. In: Chzhunchzhen lin syueshu lun'ven' tszi (Bespristrastnye gory. Sbornik nauchnykh statey) [Unbiased mountains. Collected papers]. 1986, 56 p. (In Chinese).
21. Sheremet'ev A.G. Lichnye statusnye podveski s dzhuchidskimi tamgami: voprosy khronologii, interpretatsii i ispol'zovaniya [Personal status pendants with Jochid tamgas: issues on chronology, interpretation and using]. In: Rodnaya starina [Dear old times]. Moscow, 2012, no 2, pp. 11-19.
22. Elita [Elite]. In: Bol 'shaya sovetskaya entsiklopediya [ Great Soviet Encyclopedia]. Moscow, 1978, vol. 30, pp. 141.
23. Yuan' Shi. Tsz. 78, Vyezdy i naryady, ch. 1 [Yuan Shi, 78, Trips and outfits, part 1]. Elektronnaya versiya [Electronic version]: http://www.guoxue.com/shibu/24shi/ yuanshi/yuas_078.htm.
24. Yuan' Shi. Tsz. 39, Shun'-Di, ch. 2 [Yuan Shi, 39, Shun-Di, part 2]. Elektronnaya versiya [Electronic version]: http://www.guoxue.com/shibu/24shi/yuanshi/yuas_039. htm.
25. Yurchenko A.G. Zolotaya Orda. Mezhdu Yasoy i Koranom. Nachalo konflikta [The Golden Horde. Between Yassa and the Quran. Beginning of the conflict]. St. Petersburg. 2012, 268 p.
26. Yurchenko A.G. Elita Mongol'skoy imperii. Vremya prazdnikov. Vremya kazney [Elite of Mongol Empire. Time of holidays. Time of executions]. St. Petersburg: Evraziya, 2013, 432 p.
27. MacGregor A. Bone, Antler, Ivory & Horn: The Technology of Skeletal Materials Since the Roman Period. - GBR: Croom Helm: 1985, 245 p. (In English).
Information about the authors:
Arkhangelsky Maxim S., D.Sc. (Geologo-Mineralogical), docent, Saratov State Technical University (Saratov, Russian Federation); [email protected]
Afon'kov Nikolay N., public organization "Eternal Sky" (Saratov, Russian Federation); [email protected]
Isakov Rudolf V., public organization "Eternal Sky" (Byisk, Russian Federation); [email protected]
Pavlenko Yuri A., Ph.D. (History), deputy director, Autonomous Nonprofit Organization "Research Center for Preservation of Cultural Heritage" (Saratov, Russian Federation); [email protected]
Sheremet'ev Alexandr G., р.-graduate student, Saratov State University, research scientist, Autonomous Nonprofit Organization "Research Center for Preservation of Cultural Heritage" (Saratov, Russian Federation); [email protected]
