CC BY
179
В.Д ЛИ,
ассистент кафедры японской филологии Восточного института ДВГУ
К ПРОБЛЕМЕ ВЫРАЖЕНИЯ ЛИЧНЫХ ЗНАЧЕНИЙ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ
Японский язык относится к числу языков, в которых отсутствует грамматически выраженная категория лица. Следовательно, те значения, которые находят свое выражение в языках с более гибкой морфологической техникой в личных формах предикативов, в японском языке представлены иными способами.
Пр.: ватаси ва ику - я иду, аната ва ику - ты идешь, карэ ва ику - он идет. Как видно из примеров, формы сказуемого ику никак не влияют на выбор личных местоимений. Иными словами, морфологическая форма предикативов не изменяется по отношению к личным местоимениям, тогда как, например, в русском языке существует морфологическая категория лица, которая представлена как система противопоставленных друг другу рядов форм, выражающих отнесенность или неотнесенность действия к участникам речевого акта. Так, форма иду 1 л. глагола идти не только означает действие, но и указывает на то, что оно реально, протекает в настоящем времени и что его совершает сам говорящий. Окончание -у является материальным признаком, выражающим отношение действия к 1 л. В японском же языке сама форма глагола ику означает действие, указывает на то, что оно реально и совершается в настоящее время либо будет совершено в будущем, но не несет информации о деятеле (лице).
Тем не менее связь между формой сказуемого и заполняемостью позиции подлежащего в японском языке все же существует. Здесь срабатывает достаточно сложный комплекс факторов, в котором проявляются как семантика сказуемого (особенно глагольного), так и семантика конструкции, а также ряд других особенностей употребления той или иной формы сказуемого в его соотнесенности с понятием лица, обозначенным подлежащим. Так, в повелительных предложениях, как правило, суппрессируется подлежащее, обычно соотносимое с указанием на 2 л. (икэ - иди, ику на - не ходи); сочетание формы длительного вида глаголов речи (мысли) с пассивом {...то омоварэтэ иру - считается, что... ) выводит из центра сообщения информацию о конкретном субъекте данного действия и соотносит смысл всего высказывания с указанием на 3 л. множественного (имперсонального) субъекта кем-то (ими, людьми и т. п.) считается, что...
Таким образом, жесткая форма предикатива с употреблением того или иного личного местоимения в японском языке отсутствует, но косвенная, опосредованная зависимость между ними может быть обнаружена. Кроме того, косвенное указание на подразумеваемое в каждой конкретной речевой ситуации значение лица в таких формах сказуемого как, например, омоварэтэ иру, делает избыточным эксплицирование деятеля с помощью
личного местоимения. Эта особенность японского языка проявляется в менее частотном употреблении личных местоимений, чем, например, в английском, где обязательная их выраженность — условие сохранения грамматической целостности предложения.
Пр.: "Do you speak English?" Grace asked, and when the woman nodded, she said, "Does Miss Willa Bedford live here?"
"She does, but she is absent at present. Was she expecting you?"
"I am not sure. Do you know where is she?"'
Отсутствие морфологической категории лица в японском языке отчасти компенсируется грамматической категорией лично-вежливых отношений, располагающей развитой системой морфологических форм и ориентирующей соотношение участников коммуникативной ситуации с понятиями 1, 2 и 3 л. При этом важно подчеркнуть, что формы категории вежливости не подменяют категорию лица, а именно ориентируют информацию об участниках коммуникативного акта в координатах я/мы - ты/вы - он/она/они. Естественно, в предложениях, сказуемое в которых имеет одну из форм категории вежливости, личное местоимение также часто суппрессируется.Снижениечастотности употребления личныхместоимений можно объяснить высокими компенсаторными возможностями косвенного дейксиса, где указание на субъект либо объект коммуникативной ситуации уходит с поверхностного, лексического, уровня, на уровень морфологии. Если считать выражение лица с помощью личных местоимений прямым дейксисом, а иные способы указания на то или иное значение лица -косвенным дейксисом, то можно утверждать (по крайней мере, в отношении устной бытовой речи), что японский язык может быть охарактеризован как преимущественно язык косвенного дейксиса. Косвенный дейксис указывает на возможность идентификации коммуникативного актанта со значением 1, 2 или 3 л. Весь косвенный дейксис в японском языке построен на комбинации частных значений других категорий, каждая из которых располагает определенным набором языковых средств, ориентированных на выражение собственных значений, но в сочетании с другими языковыми средствами делает возможным указание на то или иное личное значение. Например, префикс о (о таку — ваш / его / ее дом, о купи — ваша / его / ее страна), косвенное предназначение которого - функционирование в качестве средства выражения межличностных отношений, вежливости тайгу хе:гэн, в то же время супплетивно указывает на 2 или 3 л. Еще один пример в рамках той же категории вежливости - форма гоноратива (пр.: о ёми ни пару - вы / он / она читает(е) (будет(е) читать)) о -... и ни нар-/нат-, которая также достаточно определенно соотносится с идеей 2 или 3 л.
Таким образом, существует определенная связь между указанием на лицо и категорией модальности. В частности, можно сказать, что в японском языке именно через категорию наклонения идентифицируется некая функциональная связь с семантическим полем выражения отношений к субъекту и объекту речевой ситуации. А поскольку наклонение - это грамматический способ выражения модальности, в дальнейшем представляется
актуальным исследовать различные способы выражения отношения того или иного лица к действительности именно через категорию модальности.
Одним из лингвистов, который наиболее подробно изучал проблему идентификации выражений личных значений именно через модальность, является Нитта Ёсио. Он попытался связать структурную и коммуникативную классификации предложений на основе учёта их формально-грамматических свойств, функции в общении, структурных особенностей. В своей работе "Нихонго но модарити то нинсё", анализируя японское предложение, он представляет его состоящим из двух основных компонентов: гэнпё дзитай и гэнпё тайдо, где гэнпё дзитай - часть высказывания, отражающая объективную информацию о действительной ситуации и являющаяся ядром предложения, влияющим на построение высказывания в целом, а именно на залог, выбор форм вида, времени. Время - водораздел между действительной ситуацией и гэнпё тайдо - коммуникативным поведением, которое формируется благодаря модальности и уровню вежливости. То есть гэнпё тайдо - не что иное, как отношение говорящего к действительности. Иначе говоря, модальность - это способ передачи действительной ситуации с позиции говорящего в реальном времени высказывания по отношению к действительности, указания на пространственную и временную локализацию сообщаемого факта (хронотопический дейксис).
Гэнпё: тайдо, в свою очередь, Нитта Ёсио дифференцирует на два вида: 1) гэнпё дзитай мэатэ но модарити - модальность, нацеленная на реальную ситуацию; 2) хацува - дэнтацу модарити - модальность передачи (высказывания). Модальность, нацеленная на реальную ситуацию, представлена предикативной единицей, выражающей владение фактической информацией о реальной ситуации говорящим в момент высказывания (диктум). Модальность передачи (высказывания) представлена предикативной единицей, выражающей способ передачи информации, индивидуальную оценку,
поведенческую структуру акта передачи информации говорящим в момент коммуникации (модус). При этом модальность передачи (высказывания) оформляет модальность, нацеленную на
коммуникативную ситуацию.
Пр.: Карэ мо куру даро: нэ (он тоже наверное придёт, не так ли).
В данном случае даро: - показатель модальности, нацеленной на реальную ситуацию, оформляется частицей нэ - показателем модальности передачи (высказывания). Существует прямая связь между данными видами модальности, а именно: модальность, нацеленная на реальную ситуацию, определяется модальностью передачи (высказывания). При этом в предложении допускается эллипсис языковых средств выражения того или иного вида модальности, полного же отсутствия и первого и второго видов быть не может.
Далее Нитта Ёсио классифицирует модальность передачи (высказывания) по четырем типам: побудительная (угокикакэ),
волеизъявительная (хё:сюцу), повествовательная (нобэтатэ) и вопросительная (тоикакэ). Здесь, по существу, мы имеем дело с четырьмя типами коммуникативных
предложений. История исследования коммуникативных типов предложений японского языка непосредственно связана с развитием самого языкознания, в частности, синтаксиса. Практически все японские лингвисты признают возможность классификации предложений по коммуникативным свойствам. Можно выделить три основные концепции по данному вопросу.
Для представителей европейской школы (О. Сэссай, А. Тайсэй)2 характерен механический перенос на японский язык классификации предложений, выработанной применительно к западным языкам. При этом абсолютизируется роль семантики и игнорируются формальные грамматические особенности японского языка.
Лингвисты, занимающие совершенно противоположную позицию (М. Киэда, А. Миками), подчеркивают специфичность японского языка, выдвигают на первый план языковую форму и недостаточно учитывают смысловую сторону предложения.
Группа лингвистов (Ё. Ямада, Я. Хага, Ю. Миядзи), объединивших коммуникативные и структурные факторы, попыталась создать комплексную систему типов предложений японского языка. Так, взгляды Миядзи на типы и модели предложения в японском языке связаны с послевоенным направлением, которое называется теория гэнго сэйкацу "языковое существование"3. Это своеобразное
социологическое исследование, где язык представлен как один из видов человеческого существования, как разновидность поведения человека. Нитта Ёсио, как нам кажется, в своей работе очень близок именно к данному направлению. Так, он вводит понятие гэнго кацудо: "языковая деятельность" - деятельность человека (говорящего) по передаче
(высказыванию) суждений, информации, чувств, волеизъявлений в соответствии со своим внутреним миром и внешними обстоятельствами собеседнику (включая даже те случаи, когда адресата речевой деятельности нет). Модальность же передачи (высказывания) в данном случае является наиважнейшей составляющей, т. к. она придает предложению именно ту форму, которая соответствует той или иной ситуации "языковой деятельности", т. е. подчеркивает роль ситуации и
4
контекста .
Выше мы упоминали четыре основных вида предложений, которые дает в своей работе Нитта Ёсио. Но они, в свою очередь, тоже дифференцируются :
1) побудительные предложения (угокикакэ): а) приказ (мэйрэй) (котира э кой - иди сюда); б) приглашение к действию (сасоикакэ) (иссё: ни табэ-масё: - давайте поедим вместе);
2) волеизъявительные предложения (хё:сюцу): а) волеизъявление / желание (иси / кибо:) (котоси косо гамбаро: - в этом году буду особо стараться / мидзу га номитай - хочу попить воды); б) пожелание (гамбо:) (асита тэнки ни наарэ - пусть завтра будет хорошая погода);
3) повествовательные предложения (нобэтатэ): а) изъяснительноописательные (гэнсё: хё:ся бун) (кодомо га ундо:дзё: де асондэ иру — дети
играют на спортивной площадке); б) предложения, передающие суждение (ханданбун) (карэ ва хё:гиин ни эрабарэта - его выбрали советником);
4) вопросительные предложения (тоикакэ): а) вопрос о получении суждения (хандан но тоикакэ) (карэ ва дайгакусэй дэс ка — он студент?); б) вопрос о намерении / желании (дзё:и / ико: но тоикакэ) (мидзу га номи-тай но - воды хочешь? / котира кара дэнва симасё: ка - может, позвоним отсюда?).
При этом по степени коррелляции между собой в плане коммуникативной функции побудительные и волеизъявительные предложения составляют одну группу, а повествовательные и вопросительные - другую. В рамках данного аспекта первая группа относится к числу предложений, подпадающих под категорию так называемой "волеизъявительной" {дзё: итэки) модальности, нацеленной на реальную ситуацию - мотинодзоми. Вторая группа объединяет предложения так называемой "сознательной" (нинсикитэки)
модальности, нацеленной на оценку реальной ситуации - хандан. Можно отметить определенное сходство типов предложений, выделенных Нитта Ёсио по их коммуникативной функции, с классификацией, данной в работах русских лингвистов. Так, в рамках аспекта коммуникативной функции И. В. Головнин также выделяет познавательные (интеллектуальные) и непознавательные предложения, различающиеся по своей функции в процессе познания5. К первым относятся повествовательные и вопросительные, в данном случае предложения типа - хандан, ко вторым - неинтеллектуальные и речеобслуживающие - мотинодзоми. И.Ф. Вардуль, к примеру, подчеркивает, что в языке существует не один синтаксический уровень, а два: потенциально-синтаксический (номинативный) и актуально-синтаксический (коммуникативный). В связи с этим он различает два коррелятивных элемента - предложение и сообщение, относя первый к потенциально-синтаксическому, а второй - к актуальносинтаксическому уровню. Говоря о типологии предложений японского языка, И.Ф. Вардуль выделяет так называемые бытийные и небытийные предложения, а также рассматривает ряд их структурных разновидностей6.
В свою очередь, по обобщенным характеристикам модуса Нитта Ёсио выделяет предложения двух типов: 1) не ориентированные на слушателя (волеизъявительные и повествовательные предложения) и
2) ориентированные на собеседника (побудительные и вопросительные предложения). Иными словами, волеизъявительные и повествовательные предложения характеризуются, прежде всего, модальностью, нацеленной на реальную ситуацию, со слабо выраженным компонентом передачи содержания высказывания, тогда как повелительные и вопросительные предложения прежде всего относятся к типу модальности передачи содержания высказывания, со скрытым компонентом, нацеленным на реальную ситуацию.
Таким образом, подход к проблеме выраженности личных значений в японском языке через соотнесенность модальных значений с указанием на
то или иное лицо оказывается достаточно продуктивным и целесообразным. При отсутствии в японском языке строгой системы противопоставленных временных и личных форм предикатива, выражающих отнесенность либо неотнесенность действия к говорящему (1 л.), к собеседнику (2 л.), или к лицу, которое не является ни говорящим, ни собеседником, а также неодушевленному предмету (3 л.), тем не менее идентификация речи того или иного персонажа так или иначе возможна. Во всяком случае, для носителя японского языка, по-видимому, не представляет большой трудности соотнести между собой две эти плоскости - схему личных значений с реально существующими в японском языке средствами на их указание.
Представляется актуальным изучение форм модальности, которые в рамках коммуникативной функции предложения позволяют персонифицировать коммуникативную ситуацию, даже если прямое указание на ее участников (например, с помощью личных местоимений) отсутствует, а в предложении представлены только заключительные (или незаключительные) формы предикативов.
Примечания
1 Dorothy Eden. Waiting for Willa. Coward-McCan, Inc. The Reader's Digest Assotiation. New York, 1970. P. 38.
2 Ко:го бумпо: ко:дза. Т. 6. Токио, 1965. С. 55-56.
3 Конрад Н. И. О "языковом существовании" // Японский лингвистический сборник. М., 1959. С. 5, 16; Неверов С. И. Об истоках теории "языкового существования" // Историкофилологические исследования. М., 1967. С. 120, 124.
4 Нитта Ёсио. Нихонго но модарити то нинсё:. Токио, 1997. С. 21.
5 Г оловнин И. В. Введение в синтаксис японского языка. М., 1979. С. 10.
6 Вардуль И. Ф. Очерки потенциального синтаксиса. М., 1964. С. 10, 13.
Vyacheslav D. Lee
Concerning expression of personal meanings in Japanese
This paper describes connection and correlation between forms of modality and meaning of 1, 2 or 3 person that is indicated by the form. Examples are given. Nitta Yoshio made this approach,
and his main theoretical points were taken in this paper as a base of studying the problem.
