CC BY
134
УДК 811.521
ББК 81.001.2 + 81.754.42-3
Н.Ю. Тразанова
К ПРОБЛЕМЕ УСТАНОВЛЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ЦЕННОСТНОГО КОДА ЛИНГВОКУЛЬТУРЫ (на материале японских идиоматических выражений)
в статье рассматривается возможность выявления ценностных фундаментальных параметров лингвокультуры посредством терминопонятия «код» как системы инвариантных знаков культуры и языка, дающих доступ к целостной лингвокультуре. обосновывается положение об инвариантных знаках в качестве логоэпистем на основе категориального анализа на материале японской идиоматики.
Ключевые слова: национальный ценностный код; инвариантные знаки; категориальный лингвистический анализ; логоэпистемы.
N. Yu. Trazanova
ON THE PROBLEM OF SETTING A NATIONAL AXIOLOGICAL CODE OF A LANGUAGE CULTURE (on the basis of Japanese idioms)
The goal of this article is considering a possibility of revealing axiological fundamental aspects of a language culture by the term “code”, which is regarded as a system of invariant symbols of both language and culture. such “code” provides an access to the whole language culture. the thesis about invariant symbols or so-called logoepistemas is established on the basis of categorical analysis of the Japanese idioms.
Key words: national axiological code; invariant symbols; categorical linguistic analysis; logoepistemas.
Соизучение языка и культуры ранее и особенно в настоящее время является одной из важнейших проблем науки о языке. Так, в работах В. фон Гумбольдта, Э. Сепира, Б. Уор-фа, Л. Вайсгербера ставится вопрос о способах национального мировидения, мировосприятия в его соотношении с языком. Язык понимается как дух народа, соединяющий в себе культурный и духовный опыт поколений: «Язык это не просто отпечаток идей народа, а объединённая духовная энергия народа» [Гумбольдт, 1985, с. 349]. В контексте гипотезы лингвистической относительности язык рассматривается в неразрывной связи с представлениями об окружающем мире конкретного лингвокультурного сообщества: «Миры, в которых живут различные общества, - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками... Мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе, главным образом благодаря тому, что
наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества» [Сепир, 1993, с. 259-265]. Л. Вайс-гербер выдвигает понятие «промежуточный мир», связывающий язык и культуру [Дани-ленко].
Высказанные положения получили развитие в философском, культурологическом, психологическом и лингвистическом планах в русле разработки интегрального понятия «картина мира», формирующего некоторую целостную эпистемологическую парадигму: концептуальная картина мира, языковая, наивная, научная, обыденная, национальная, философская, религиозная и т.д. Одним из ведущих направлений в этом русле исследований междисциплинарного характера следует считать лингвокультурологический подход, ключевым положением которого является онтологическая и феноменологическая взаимосвязь концептуальной и языковой наивной картин мира. При этом «концепт» как мен-
тальное образование, рефлексивно и деятельностно формирующееся в коммуникативнопознавательной, «культурогенной» деятельности человека, в общем смысле понимается как «сгусток культуры в сознании человека», «пучок» представлений, знаний, ассоциаций, переживаний, сопровождающих слово [Степанов, 1997, с. 40].
В этой связи возникает целый спектр проблем, касающихся интерпретации и попыток выделения некоторых «инвариантных» структурно-содержательных элементов системной по своей природе «картины мира» в ее лингво-культурном, концептуально-языковом способе существования и функционирования. Под «инвариантными» понимаются единицы, являющиеся результатом осмысления и объединения абстрактных, общих свойств классов, объектов, образуемых вариантами [ЛЭС, 1998, с. 80-81]. На основе понятия «инвариантов» обосновываются положения о «константах культуры» [Степанов, 1997], концептуальных культурных доминантах [Карасик, 2004, с. 142], ключевых словах языка [Шмелёв, 2005, с. 17], являющихся языковыми маркерами национального культурного сознания в контексте отдельной лингвокультуры. В этой связи были выведены не только отдельные ключевые слова или константы культуры, но их совокупности, образующие семиосфе-ру [Лотман, 2000, с. 250-256], концептосфе-ру [Лихачёв, 1993], аксиосферу, концептуарий культуры [Карасик, 2005, с. 79].
Установленные «константы» лингво-культуры имеют ценностный характер, обусловливающий их мировоззренческую и морально-нравственную функцию ориентиров для представителей данного этнокультурного сознания. Очевидно, что как целостная национальная «лингвокультура», так и ее отдельные составляющие имеют когнитивнокатегориальное и аксиологическое измерения, а путь определения искомых «инвариантов» как элементов системы лингвокультуры будет с необходимостью включать как когнитивный, так и регулятивный оценочный векторы анализа.
В этой связи следует уточнить определение ценностей, которые представляют собой «выраженные или скрытые понятия о том, что является желательным для индивидуума или группы людей, которые оказывают влияние
на выбор форм, средств и целей поведения» (Клакхон-Стротбек; цит. по: [Рот, Коптельце-ва, 2006, с. 64]). Так, в рамках одной культуры существует согласие по поводу того, что считать «хорошим» и «плохим» в жизни человека, люди редко формулируют для себя эти ценности конкретно, хотя при отступлении от этих норм обычно выражается неодобрение. Культуры различаются, прежде всего, иерархией ценностей, определяющей, в какой степени та или иная ценность влияет на жизнь людей каждой культуры. Система ценностей образует внутренний стержень культуры, духовную квинтэссенцию потребностей и интересов индивидов и социальных общностей [Серебренникова, 2008, с. 32].
Определим единицу структуры предполагаемого кода лингвокультуры. На наш взгляд, среди возможных вариантов, представленных культурными доминантами, ключевыми словами, константами культуры, лингвокультуре-мами [Воробьёв, 1997, с. 44], логоэпистема-ми [Костомаров, 2005, с. 56], которые включают в себя компоненты как языка, так и культуры, наиболее целесообразным в рамках нашего исследования следует считать понятие ло-гоэпистемы, указывающее на универсальное логическое («логос») инвариантное понятийное содержание в вариативных языковых способах представления. Логоэпистема является отражением «исторической памяти» народа [Костомаров, 2005, с. 57], т.е. аккумулирует вековой опыт категоризации («эпистема» -знание), в которой важная роль отведена оценочному компоненту.
Посредством данного типа смысловых единиц возможны процессы «кодирования», при которых данная система «инвариантного» типа категориально-оценочных доминант будет служить как репертуар, набор «конвертируемых» единиц для реализации иных, уже диверсифицированных и вариативных систем реального функционирования лингвокуль-туры, в реальных областях пересечения идеосфер представителей данной лингвокульту-ры. Исходя из критериев «прецедентности» [Караулов, 1987, с. 216] будем считать обоснованным положение о том, что данный репертуар кодовых единиц лингвокультуры зафиксирован определенным образом в идиоматическом фразеологическом фонде языка и может быть восстановлен в категориально-
аксиологическом анализе на основе интерпретации данного типа языковых структур.
Слово «код» употребляется как слово с общим значением и как специальный термин. Как слово с общим значением оно определяется в большом толковом словаре русского языка: «код» - (франц. code) система условных обозначений или сигналов для передачи (по каналу связи), обработки и хранения информации... Секретное условленное сочетание цифр или букв, дающее право доступа куда-либо или к чему-либо; шифр, пароль» [БТС, 1998, с. 436].
Как термин «код» применяется в следующих областях научного знания:
В семиотике код есть понятие, позволяющее раскрыть механизм порождения смысла сообщения. Код определяется: 1) как знаковая структура; 2) как правила сочетания, упорядочения символов, или как способ структурирования; 3) как окказионально взаимооднозначное соответствие каждого символа какому-то одному означаемому (УЭко, Р. Якобсон) [Постмодернизм, 2001, с. 364-365].
В информатике код понимается как правило (алгоритм) сопоставления каждому конкретному сообщению строго определённой комбинации символов (знаков или сигналов). Кодом также называется отдельная комбинация таких символов (знаков) - слово. Для различия этих терминов код в последнем значении ещё называется кодовым словом. В теории информации «код» определяется как совокупность (репертуар) сигналов (К. Шенон, У Уивер) [ru.wikipedia.org/wiki].
В лингвистике кодом принято называть целостные знаковые языковые образования: язык, территориальный или социальный диалект, городское койне и т.д. В самом общем смысле код - это средство коммуникации: естественный язык (русский, английский, сомали и т.п.), искусственный язык типа эсперанто или типа современных машинных языков, азбука Морзе, морская флажковая сигнализация и т.п. [www.krugosvet.ru/ articles/69/1006978/1006978a2.htm.].
В этнопсихолингвистике «код культуры» «понимается как “сетка”, которую культура “набрасывает” на окружающий мир, членит, категоризует, структурирует и оценивает его. Коды культуры соотносятся с древнейшими архетипическими представлениями чело-
века. Собственно говоря, коды культуры эти представления и кодируют» [Красных, 2002, с. 232].
Итак, исходя из приведённых выше определений, принимается рабочее определение «кода» как особой совокупности знаков языка и культуры, носителей категориального значения в данной культуре, связанных с процессами концептуализации и оценивания. Такая система единиц предоставляет доступ к ценностным параметрам лингвокультуры. Понятие «кода» в данном смысле сравнимо с понятиями концептосферы, аксиосферы, семи-осферы, однако данный термин предпочтителен, так как он позволяет выявить «инвариантные», сущностные элементы лингвокультуры.
Мы опираемся в определении слова «код» на следующие положения: 1) код есть устойчивая семиотическая система; 2) код обладает качествами конвенциональности, рекуррентности и воспроизводимости; 3) обладает структурой (в виде антиномий, кластеров, полей); 4) имеет прагматический нормативный (прескриптивный) характер и функционирует в качестве регулятива в данном лингвокультурном сообществе.
В этом плане норму следует рассматривать в двух аспектах, составляющих единое целое, объединяющее культурную норму и языковую норму. «Норма культурная - это правила, эталоны, предписания, образцы, инструкции, это рамки, выход за которые не позволен, потому что это будет нарушением правил данной культуры и вызовет отрицательную реакцию данного культурного сообщества» [Тер-Минасова, 2007, с. 25]. «Под языковой нормой обычно понимают совокупность наиболее устойчивых, освящённых традицией языковых средств и правил их употребления, принятых в данном обществе, в данную эпоху» (Вежбицка; цит. по: [Тер-Минасова, 2007, с. 30]). Регулятивы, сложившиеся в обществе, охватывают все уровни отношений «Я - Мир» (отношение «к ближнему»: в семье, группе, коллективе, Родине; «к чужому», т.е. к представителям других стран; к природе), а также отношение к своей собственной жизни (успех, взаимоотношения, труд).
Для выявления закономерностей в выявлении элементов системы ценностного кода считаем необходимым опору на положения и
принципы категориального анализа в логическом аспекте его реализации.
В логике в русле категориального анализа категория рассматривается как высшее родовое понятие, синтезирующее основные признаки, связанные между собой отношениями соподчинения (род - вид) в пределах категории. Отношения подчинения существуют только между понятиями одной и той же категории. В ряду понятий менее детерминированное (более абстрактное понятие), которое сомыслится в следующем, является подчиняющим, высшим или родовым; более детерминированное, более богатое по содержанию понятие - подчинённым, низшим, видовым понятием [Зигварт, 2008, с. 292-293].
Категориальное понятие фиксируется путём дефиниций, раскрывающих общепринятое устойчивое представление о сущем (вещи, свойствах, деятельности, отношениях). «Дефиниция - есть суждение, в котором значение слова, заменяющего понятие, приравнивается значению сложного выражения, которое указывает отдельные признаки понятия и способ их синтеза посредством отдельных, образующих выражение слов и при помощи характера их грамматического отношения» [Зигварт, 2008, с. 316-317]. Дефиниции подразделяются на аналитические и объяснительные. Паремии рассматриваются как объяснительные дефиниции, раскрывающие один или несколько признаков категории.
При лингвокультурологическом категориальном подходе выявляются логоэписте-мы в качестве имён - категориальных этно-специфических понятий высшего плана. Данные имена могут быть изучены в категориальном логическом анализе с целью раскрытия: 1) оснований их категоризации, 2) основных и дополнительных признаков (существенных и несущественных), 3) содержательного наполнения, связывающего их соподчинения.
Подход к установлению национального ценностного кода лингвокультуры в русле категориального анализа представляется оправданным, так как он позволяет выйти на обоснование положения о взаимосвязи с мышлением, формированием понятий в процессе смыслообразования.
Итак, нашей целью является выявление национального ценностного кода на материале японской лингвокультуры путём категори-
ального анализа идиоматических единиц как репрезентативных знаков языка и культуры [Телия, 1996, с. 215, 253].
Выбор японской лингвокультуры обусловлен следующими факторами: 1) японская культура отличается оригинальностью не только по отношению к западной, но и к другим восточным культурам; 2) именно в японской культуре уже существуют различные коды в виде кода вежливости, религиозно-спиритуального кода (сосуществование в японском обществе норм и принципов синтоизма, буддизма и конфуцианства), а также «самурайского кодекса» («бусидо»), который основан на ключевых идеях мудрости, мужественности, чести, верности, благородства; 3) в параметрах данной культуры создаются условия для ответа на вопрос, можно ли выделить ценностный код «привилегированного общества» по отно-шениюбщенародному ценностному коду.
В качестве объекта анализа выделяется общенародный ценностный код, фиксирующий народную наивную картину мира [Корнилов, 2003, с. 4-5], представленную, прежде всего, устойчивыми выражениями и паремиями. Основываясь на положениях логически ориентированного категориального анализа, рассмотрим, каким образом в японской языковой картине мира отражены категории времени и пространства. Категории пространства и времени принято считать фундаментальными, универсальными, поскольку человек существует во времени и пространстве, следовательно, данные категории находят выражение в любом языке, но у каждого народа восприятие этих категорий происходит по-разному, поэтому отношение к ним, соответственно, имеет специфический характер.
Прежде всего отметим, что именно восприятие времени в целом является дифференцированным на Западе и Востоке. Если для западной культуры характерно линейное восприятие времени, то для восточной - уподобление времени тихому водоёму с расходящимися кругами или безбрежному океану от сейчас до «вечности» [Леонтович, 2007, с. 126]. Западная модель культуры определяется как техногенная, с ускоренным темпом течения времени, которое сравнивается, к примеру с ходом часов; восточная модель «выступает как традиционная культура с замедленным темпом развития, канонизировано-
мифологизированным типом ментальности» (Грейдина; цит. по: [Леонтович, 2007, с. 127128]), в соответствии с которой время рассматривается как естественный биоритм, часть окружающего природного мира, с которым следует жить в гармонии («Течение лет и лун движению воды подобно» - японская пословица).
При рассмотрении культурной специфики категории времени выделяются «монохрон-ные» и «полихронные» культуры. В «моно-хронных» культурах человек чётко планирует своё время, придерживается составленных планов, обычно определённый отрезок времени посвящает только одному делу. В этих культурах не принято сильно опаздывать, делать дела одновременно, человек распоряжается временем по своему усмотрению. В «по-лихронных» культурах время не подвластно человеку, возможно одновременное выполнение нескольких действий, допустимы опоздания (Холл; цит. по: [ Рот, Коптельцева, 2006, с. 62]).
Япония относится к «монохронной» культуре. Японцы в целом пунктуальны и крайне скрупулёзны в составлении планов и графиков. Расписание деловых мероприятий обычно указывают с точностью до 5 минут, тогда как русские - обычно до 10 минут. Пример из японской газеты: «...состоялась приблизительно 25-минутная официальная беседа».
Грамматическая категория времени также обнаруживает различия: индоевропейская система глаголов имеет три временные формы (прошедшее, настоящее и будущее), в японской грамматике - только две (прошедшее и настоящее-будущее). В японских пословицах часто говорится о тесной связи настоящего с прошлым: «Прошлое - зеркало
настоящего», «Уважать прошлое -
знать настоящее», будущее же «вытекает» из настоящего, и чёткой грани между ними не существует.
По отношению к японской культуре исследователи отмечают различные аспекты реализации категории времени в японском языке, которые включают в себя особую систему летообозначения, культовое отношение к таким священным понятиям, как «вечность» С X ^куи:), «мгновение» ЩЩ ^ипкап), а также осторожность, строгую пунктуальность в планировании личного времени.
Рассмотрим категориальный концепт «время», который в японском языке реализуется в следующих лексемах: Щ (toki), (ko:in) -«время», Щ^ (jikan) - «время, промежуток времени», ^ (toshi) - «год», ^ (sai) - «год», (nenrei) - «возраст», ЖХ (eikyu:) - «вечность», (shunkan) - «миг, мгновение», ^ (mukasi) - «древность, старина», ф (ima) -«сейчас», (mirai) - «будущее».
В качестве логоэпистем (как единиц-маркеров культурного своеобразия) из приведённого ряда могут быть выделены наиболее важные, показательные с точки зрения культурного наполнения: Щ (toki), (ko:in)
- «время», Щ^ (jikan) - «время, промежуток времени», ^ (toshi) - «год», ЖХ (eikyu:)
- «вечность», (shunkan) - «миг, мгнове-
ние».
Наиболее общей, родовой логоэпистемой среди данного ряда является Щ. Если разобрать данный знак на элементы, он состоит из двух частей В «солнце» и ^ «храм». Это связано с тем, что в древности именно служители храмов следили за движением солнца и вели календарь [Уолш, 2002, с. 91]. Логоэпи-стема Щ (toki) реализуется в следующих дефинициях: Щ&Щ& «попасть вовремя»; Щ «аккуратно, вовремя» (букв. «не нарушая времени»); Щ%Щ,^ «тратить время»; «терять время» (букв.
«делать время бесполезным»); Щ£^^ + «убивать время»; Щ& f^O «несвоевременный», «не по сезону» (букв. «выпавший из времени»).
Слово ЩГв| (jikan) - «время, промежуток времени» является практически синонимичным Щ (toki). Данная логоэпистема находит выражение в следующих идиоматических выражениях (дефинициях): «быть
пунктуальным», ЩЩ%^& «отнимать время», «выигрывать время», Щ^
«уделять, выкраивать время». Дефиниция ЩЩ£^& «быть пунктуальным» дословно может быть переведена как «хранить время», что ещё раз подчёркивает бережное, почтительное отношение японцев ко времени.
Интересно рассмотреть также логоэпи-стему (ko:in) с аналогичным значением «время», но с иным смысловым содержанием. Слово состоит из двух иероглифов ^ со значениями: 1) «свет, луч», 2) «день, солнце» и Ш
со значениями 1) «тень, обратная сторона», 2) «месяц, луна». В результате данное сочетание иероглифов имеет два толкования:
1) «свет и тень», «хорошее и плохое», «белое и чёрное», 2) «дни и месяцы», т.е. «время». В повседневной жизни японцев практически не используется, но оно сохранилось в паремиях: «Время летит подобно
стреле», —«Не стоит упускать ни секунды времени».
Лексема ^ (toshi) - «год» имеет следующие значения: 1) «календарный год (365 дней)», 2) «время, годы», 3) «возраст», «годы». Все три значения данного иероглифа находят отражение в идиоматических выражениях японского языка. Чаще всего в устойчивых выражениях календарный год фигурирует в связи с наступлением нового года: «Наступает новый год»,
«Поздравляю с наступлением нового года!», «провожать
год», «встречать год». О важном
значении этого праздника для японского народа можно судить по пословице:
«Целый год измеряется первым днём нового года». Эквивалентом данного высказывания в русской культуре является «Как Новый год встретишь, так его и проведёшь». В Японии, так же как и в России, к наступлению нового года стараются завершить начатые дела, рассчитаться с долгами, привести в порядок дом и украсить его традиционным японским украшением «кадомацу», которое состоит из сосновых веток и бамбука, иногда с добавлением цветущей веточки сливы и символизирует долголетие и стойкость [Федоренко, 1974, с. 23-24].
Категории «мгновение» (shunkan) и «вечность» (eikyu:) являются традици-
онными и основополагающими в японском сознании. Японцы привыкли любоваться именно «мимолётными», «недолговечными» явлениями природы: цветение сакуры, опадающие листья клёна, трава после дождя. Идея «мимолётности» человеческой жизни в японской культуре запечатлена в японской поэзии: Как непрочен этот мир,
В нём надежды людям нет.
Так же, как плывут Годы, месяцы и дни,
Друг за другом вслед...
Пословицы японского народа сохраняют ту же идею о «быстротечности» времени: «Время и прилив не ждут человека», «Течение лет и лун движению воды подобно», «Всё, что цветёт, неизбежно увянет», «Вселенная есть временное пристанище всего сущего».
Проанализируем логоэпистемы категории времени, их отражение в дефинициях, аксиологический аспект их реализации в японской лингвокультуре, а также функционирование в качестве регулятивов, предписаний, сложившихся в данном сообществе (табл. 1).
Обратимся к категории пространства, которая находится в тесной взаимосвязи с категорией времени. Категория пространства (проксемика) может быть представлена в понятиях о расстоянии (единицы измерения расстояния относительны в каждом языке), ориентации в пространстве («вверху», «внизу»), понятиях о строении мироздания, межличностном общении (дистанция при общении).
Выявлено, что для каждой социальной роли характерна определённая пространственная фиксация (бывают отношения «близкие» и «отдалённые»). При этом проксеми-ка (дистанция общения, использование пространства) может сильно различаться в той или иной культуре. В культурных традициях Японии даже с близкими людьми не принята слишком тесная дистанция общения, позволяющая прикасаться друг к другу при разговоре. Японская культура относится к так называемым «культурам-недотрогам» («non-touching culture») [Рот, Коптельцева, 2006, с. 64]. Недаром японская пословица указывает: «И между своими есть правила этикета». Приветствуя друг друга, японцы кланяются, рукопожатия не приняты в их культуре.
На основе категории пространства в японском языке можно выделить логоэпистемы «внутри», Й (uchi), и «снаружи», ^ (soto), которые характеризуются как антиномии, выраженные данной оппозицией.
В соответствии с толковым словарём японского языка слово Й (uchi) имеет следующие значения: 1. нахождение внутри замкнутого пространства, установленных границ; 2. принадлежность к своей группе (стране, семье, фирме). Последнее значение данного понятия указывает на то, что слово Й (uchi), «внутри», может быть рассмотрено в качестве логоэпи-стемы, так как данное значение обладает опре-
Таблица 1
№ Логоэпистема Дефиниции Логико- аксиологическая инференция Регулятив
1. 0# (toki) «время» 1. «попасть вовремя» (букв. «приобретать, получать, достигать время»); 2. «в любое время» (букв. «не выбирая времени»); 3. «аккуратно, вовремя» (букв. «не нарушая времени»); 4. «дожидаться случая»; 5. «тратить время»; 6. «терять время» (букв. «делать время бесполезным»); 7. ^ «убивать время»; 8. «несвоевременный», «не по сезону» (букв. «выпавший из времени»). В японском обществе положительно оценивается пунктуальность, аккуратность по отношению ко времени. Особую ценность приобретает своевременность действий, связь с природой. Например, соответствие приготавливаемых блюд временам года. Несвоевременность действий представляется как «выпадение из времени». Отрицательно оценивается бесполезное времяпровождение, «пустая трата времени». Принято и следует поступать так, чтобы не нарушать естественного (природного) течения времени, сонастро-ить микрокосм человека с макрокосмом природы. Японское общество как коллективистское, групповое сообщество предписывает быть пунктуальным и аккуратным в отношении времени, не тратить время бесполезно, а посвящать своё время труду «на благо» группы. Поэтому в Японии так популярны сверхурочные часы работы.
2. 0#Рв1 (jikan) «время, промежуток времени» 1. «быть пунктуальным» (букв. «хранить время»); 2. «отнимать время»; 3. Й^Щ£^С «выигрывать время» (букв. «зарабатывать время»); 4. 0#Щ£ВД< «уделять, выкраивать время». Подчёркивается бережное, почтительное отношение японцев к времени. Нужно ценить своё время, «хранить» и почитать, тщательно и рационально планировать.
3. ^|É «время» 1. «Время летит подобно стреле». 2. «Не стоит упускать ни секунды времени». Быстротечность, а потому особая ценность времени. «Не стоит упускать ни секунды времени» является чистым регуля-тивом.
4. Щ (toshi) «год» 1. «Целый год измеряется одним днём нового года». 2. «невозможно победить время»; 3. «с годами не поспоришь»; 4. «мудрость, накопленная с годами». Человек не властен над временем. Оно берёт своё, и с годами люди стареют, но, вместе с тем, накапливается опыт, мудрость, которые имеют большую ценность у японцев. Не стоит бороться с наступающей старостью и жалеть об уходящем времени. Следует использовать время на приобретение ценностного опыта, мудрости.
Материал из словарей ^5Ф^, ^¿Ь^'^^фА, ^¿Ь^'^фА
делённой культурной коннотацией. Японцы употребляют в речи следующие словосочетания со знаком Й (uchi): Й®^^ (uchi no kaisha), (uchi no oyabun), которые
могут быть переведены на русский язык как «наша фирма», «мои родители» и означают принадлежность к своей фирме, семья, осознание себя как части одного целого. Следует заметить, что в вышеприведённых примерах наряду со словом Й (uchi) может использоваться слово Ж (uchi) - «дом», что также указывает на принадлежность к «своему», «родному» внутреннему пространству.
Понятие «снаружи» в толковом словаре японского языка в одном из основных значений трактуется как противоположное по отношению к понятию «внутри», т.е. как означающее нахождение вне ограниченного пространства, группы. Убедительным примером в этой связи является слово «иностранец» на японском языке - ^ИА (gaikokujin), (gaijin)
- включает в себя иероглиф ^ - «снаружи».
Таким образом, противопоставление Й -^F, «внутри» - «снаружи», можно считать эквивалентным «свой» - «чужой».
Логоэпистемы «внутри» и «снаружи» приложимы и к рассмотрению понятия «семья». В кругу своей семьи родственники именуются иначе, чем родственники другой семьи. Например, «мама» в первом случае - (Ь
- okka,okaa), а во втором - Ь#
- okaasan). Разница в том, что, называя своих близких или обращаясь к ним, используют более разговорный вариант, но по отношению к членам другой семьи требуется префикс вежливости Ь (o) и уважительное (san) - «господин», «госпожа». Изначально даже в кругу своей семьи младшие братья и сёстры обращались к старшим братьям, сёстрам и родителям уважительно, что отразилось в употреблении соответствующих грамматических форм. Японская народная мудрость гласит: «Из добродетелей са-
мая высокая - сыновний долг», «И со своими этикет соблюдай», «И голубь садится на три ветки ниже родителей», «Милость отца выше гор, милость матери глубже моря», «В трудную минуту помогут родители», «Не думай, что будут всегда с тобой - родители и деньги» (табл. 2).
Итак, рассмотрев основные логоэпистемы категорий времени и пространства в аксиоло-
гическом и нормативном аспектах, можно вывести код, дающий ключ к пониманию, какое место занимают данные категории в языковой картине мира японцев.
Безусловно, категория времени имеет важное ценностное значение в японской лингво-культуре. Время воспринимается: 1) как естественный биоритм природы, сосуществовать с которым следует в гармонии, 2) как «быстротечная»/«мимолётная» череда мгновений/дней/месяцев/лет, которые «текут», сменяя друг друга, о которых не стоит жалеть, но следует использовать для накопления мудрости, ценного опыта, 3) как важный организующий фактор корпоративной культуры, которое следует посвящать, прежде всего, делам группы, общества, и при этом соблюдать пунктуальность, чтобы «не потерять лицо», т.е. не подвести других людей, не поставить их в неловкое положение.
Пространственный фактор также занимает значительное место в японском обществе. Прежде всего потому, что, по мнению самих японцев, противопоставление «свой» - «чужой» (Й - являет собой «основное понятие, которое формирует японское общество» (Танака; цит. по: [Алпатов, 2008, с. 79]). Для японцев особенно важно осознание себя как части одного целого со страной, своей фирмой, семьёй. Это связано с давними традициями, сложившимися в соответствии с законами «бусидо», в которых главными ценностями считались верность императору, стране, своему господину, честь («Умри, но не потеряй свою честь»), мужество, благородство. Нормы «бусидо» действуют и сегодня, несмотря на то, что эпоха самураев уже закончилась. Для японского общества важна преемственность традиционных устоев.
Итак, в результате данной работы сформулировано теоретическое понятие национального ценностного кода лингвокультуры, представляющего собой доступ к пониманию целостной лингвокультуры. В качестве примера были представлены пространственный и временной фрагменты национального ценностного кода японской лингвокультуры на материале паремиологического корпуса, а также устойчивых выражений японского языка.
Таблица 2
№ Логоэпистема Дефиниции Логико- аксиологическая инференция Регулятив
1. Й (uchi) «внутри», а также «свой» 1. «наша фирма»; 2. Й®Ш^ «мои родители»; 3. Й^^^Ь «замыкаться в себе»; 4. Й'1^ «тайные замыслы, обстоятельства» (букв. «за пазухой»); 5. Й^££П°^^Ь «знать внутренние (закулисные) секреты»; 6. «изливать душу»; 7. ЙШЙ^ «внутренний мир»; 8. Й^М^ИА «На людях ангел, а дома чёрт». Для японцев чувство принадлежности к своей нации, семье, группе особо ценно и имеет глубокие корни, уходящие в глубь веков к «бусидо», кодексу чести. «Свой», «родной», «близкий» в японской культуре означает осознание себя единым целым с обществом. На индивидуальном уровне знак Й приобретает значение «внутреннего (духовного) мира» человека, души, сердца. Следует поступать в соответствии с правилами, нормами и традициями, установленными группой (государством, фирмой, семьёй).
2. (soto) «снаружи», а также «чужой» 1. ^ЬЯА «иностранец»; 2. ^АЖ^ «нелюбовь к иностранцам»; 3. «родственник по материнской линии»; 4. ^ЬМ «репутация, приличие»; 5. «отражаться на репутации»; 6. 5£'&^ЬИ&&< «ни стыда, ни совести»; 7. ?наЙ «Черти вон, счастье в дом». В японской культуре понятие «чужой» означает «не принадлежащий к моей (нашей) группе» (служащий другой фирмы, член семьи по соседству, иностранец, незнакомец). Судя по данным языка, родственники по материнской линии также относятся к категории «чужой». Этикет, формальные приличия следует соблюдать, прежде всего, по отношению к «чужим». К иностранцам нужно относиться с осторожностью.
Материал из словарей 5^Й#^П®ФФЖ, ^ФФ^, -¿Ь£"^ффД, -¿Ь£"^ффЖ
Библиографический список
1. Алпатов, в.м. Япония: язык и культура [Текст]: учеб. пособие / В.М. Алпатов - М. : Языки славянских культур, 2008. - С. 79.
2. Большой толковый словарь русского языка [Текст] / С. А. Кузнецов. - СПб. : «Норинт», 1998. - С. 436.
3. Большой энциклопедический словарь: языкознание [Текст] / гл. ред. В.Н. Ярцева. - М. : Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 80-81.
4. воробьев, в. в. Лингвокультурология (теория и методы) [Текст]. - М. : Изд-во РУДН, 1997. - С. 44.
5. гумбольдт, в. фон. Язык и философия культуры [Текст] / В. фон Гумбольдт. - М. : Прогресс, 1985.
- С. 321-349.
6. даниленко, в.П. Языковая картина мира в концепции Л. Вайсгербера [Электронный ресурс] / В.П. Даниленко. - Режим доступа : www.islu.ru/ damlenko/artides/vaiskart.htm.
7. зигварт, х. фон. Логика [Текст] / Х. фон Зигварт. -М. : Территория будущего, 2008. - Том 1. Учение о суждении, понятии, выводе. - С. 316-317.
8. карасик, в.И Языковой круг: личность, концепты, дискурс [Текст] / В.И. Карасик. - М. : Гнозис, 2004.
- С. 142.
9. карасик, в.И. Иная ментальность [Текст] / В.И. Карасик, О.Г. Прохвачёва, Я. В. Зубкова, Э.В. Гра-барова. - М. : Гнозис, 2005. - С. 79-83.
10. караулов, Ю.н. Русский язык и языковая личность [Текст] / Ю.Н. Караулов. - М. : Наука, 1987. - С. 216.
11. корнилов, о.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов [Текст] / О.А. Корнилов. - М. : ЧеРо, 2003.
12. костомаров, в.г. Наш язык в действии: очерки современной русской стилистики [Текст] / В.Г. Костомаров. - М. : Гардарики, 2005. - С. 56-57.
13. красных, в.в. Этнопсихолингвистика и лингво-культурология. Курс лекций [Текст] / В.В. Красных. - М. : ИТДГК «Гнозис», 2002. - С. 231-232.
14. кузнецов, с. а. Большой толковый словарь русского языка [Текст] / С. А. Кузнецов. - СПб. : «Но-ринт», 1998.
15. леонтович, о. А. Введение в межкультурную коммуникацию [Текст]: учебное пособие / О.А. Леонтович. - М. : Гнозис, 2007. - С. 126.
16. лихачёв, д.с. Концептосфера русского языка [Электронный ресурс] / Д.С. Лихачёв // Изв. ОРЯ. Сер. лит. и яз. - Т. 52. - №»1. - Режим доступа: http:// feb-web.ru/feb/izvest/1993/01/931-003.htm.
17. лотман, Ю.м. Семиосфера [Текст]. - СПб. : «Искусство-СПБ», 2000. - С. 250-256.
18. Постмодернизм: энциклопедия [Электронный ресурс]. - Минск : Интерпрессервис : Книжный дом, 2001. - С. 364-365. - Режим доступа : http://www. countries.ru/library/semiotic/code.htm.
19. Пронников в.А. Японцы (этнопсихологические очерки) [Текст] / В.А. Пронников, И.Д. Ладанов. -М. : Изд-во «ВиМ», 1996.
20. рот, Ю. Межкультурная коммуникация: теория и тренинг [Текст] : учебно-метод. пособие / Ю. Рот, Г. Коптельцева. - М. : Юнити-Дана, 2006. - С. 6165.
21. сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи [Электронный ресурс] / Э. Сепир. -М., 1993. - С. 259-265. - Режим доступа : www. philology.ru/linguistics1/sapir-93c.htm.
22. серебренникова, Е.ф. Этносемиометрия как способ лингвистического аксиологического анализа [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Этносемиометрия ценностных смыслов: кол. монография. - Иркутск : ИГЛУ, 2008.
23. Статья о коде в теории информации [Электронный ресурс]. - Режим доступа : ru.wikipedia.org/wiki.
24. степанов, Ю.с. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования [Текст] / Ю.С. Степанов.
- М. : Школа «Языки русской культуры», 1997.
25. Телия, в.н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты [Текст] / В.Н. Телия. - М. : Школа «Языки русской культуры», 1996. - С. 215, 253.
26. Тер-минасова, с. г. Война и мир языков и культур: вопросы теории и практики межъязыковой и меж-культурной коммуникации [Текст] : учебное пособие / С. Г. Тер-Минасова. - М. : АСТ : Астрель : Хранитель, 2007.
27. уолш, л. Самоучитель японского языка [Текст] / Л. Уолш. - СПб.: «Издательство «Пионер»; М. : АСТ: Астрель, 2002. - С. 91.
28. федоренко, н.Т. Японские записи [Текст] / Н.Т. Федоренко. - М. : Советский писатель, 1974.
29. шмелёв, А.д. Можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка? [Текст] / А.А. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелёв // Ключевые идеи русской языковой картины мира: сб. статей. - М. : Языки славянской культуры, 2005.
- С. 17.
30. [f**h] / - Ж
Ж, 2000.
31. йй [f i ^ F] / -ЖЖ :
0, 1998 -241, 1573^—^'.
32. ¿¿Ьё’ЙфА [f**h]/ WÄ
#Ш. -ЖЖ: АЙ1Ж№, 2002.
33. ¿¿Ъё’ШфА [f**h]/ —
- ЖЖ: ШШ, 2003.
34. ¿¿Ъё’ЙфА [f**h]/ ШШ
#. - ЖЖ: NHKÖfä, 2000.
35. Кругосвет. - Режим доступа : www.krugosvet.ru/ articles/69/1006978/1006978a2.htm.
