CC BY
129
УДК 811.111
К ПРОБЛЕМЕ ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ЗНАЧЕНИЯ, ПОНЯТИЯ, КОНЦЕПТА
© И. В. Варуха
Башкирский государственный университет (факультет романо-германской филологии)
Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Коммунистическая, 19.
Тел.: +7 (347) 273 28 42.
E-maiL^frgf. dekanat@mmЫer. ru
В статье рассматриваются основные подходы к определению содержания терминов «значение», «понятие» и «концепт». Автор предпринимает попытку установить
отличительные черты данных ментальных структур с целью объяснения причин параллельного существования рассматриваемых терминов, а также определения их роли в процессах усвоения, осмысления и выражения знания об окружающей действительности. Постулируется эквивалентность концептуального содержания и лексической семантики в ее широком понимании.
Ключевые слова: концепт, значение, наивное понятие, гештальт, когнитивная структура, денотат, синтагматический, парадигматический и прагматический компоненты
лексической семантики.
Термины значение и понятие существуют в лингвистике, вероятно, столько же времени, сколько существует сама лингвистика, и имеют весьма долгую традицию употребления. Большие сомнения и разногласия касаются термина «концепт», предложенного относительно недавно когнитивной лингвистикой в новом для него значении (в прошлом это был абсолютный эквивалент понятия). Не успел концепт приобрести устоявшееся, общепринятое определение, как в лингвистике наметилось нечто вроде пресыщения данным понятием: отчасти в силу непрекращающихся терминологических разногласий, отчасти по причине нескончаемого потока исследующих данную тему и в известной степени сходных по содержанию диссертационных работ; но главная причина видится нам в том, что когнитивная лингвистика, породившая данный термин, пользуется понятийным аппаратом когнитивной психологии (например, термин нейронные сети мозга), ввергающим в смущение лингвистов, далеко не уверенных, что им подвластно понимание процессов взаимодействия нейробиологиче-ских механизмов при формировании ментальных образов и состояний) [1, с. 4].
Кроме того, между исследователями возникают разногласия по поводу толкования одного и того же концепта, причиной чему является спонтанность в выборе привлекаемого материала, отсутствие критериев его отбора - все это составляет слабое звено в концептуальном моделировании, тем более если учесть, что на основании выявленного концептуального содержания делают далеко идущие выводы о национальном характере народа [2, с. 18]. Примером может служить сравнение содержания концепта «авось» у А. Вежбицкой с данными, полученными Т. В. Булыгиной и А. Д. Шмелевым [3].
Хотя выделение концепта как ментального образования, отмеченного лингвокультурной спецификой, - это закономерный шаг в становлении антропоцентрической парадигмы гуманитарного, в частности, лингвистического знания, исследовате-
лей тревожит наметившаяся тенденция пренебрегать достижениями лингвистической структурной семантики (с ее теориями семантических полей и методом компонентного анализа значения), которые, по существу, образуют базис наших знаний о значении слова и предложения (Л. О. Чернейко, А. А. Сусов, И. П. Сусов).
Не склоняясь к ортодоксальным утверждениям, попытаемся сопоставить предлагаемое современной наукой содержание интересующих нас терминов.
В лингвистике сложилось несколько чрезвычайно разнящихся представлений о том, что несет в себе концепт и как он взаимодействует с понятием и значением в сознании говорящего. Концепт определяют и как единицу универсального предметного кода - психолингвистический аспект (И. Н. Горелов, А. А. Залевс-кая, Б. Ю. Норман и др.), и как основную ячейку культуры в ментальном мире человека, сгусток культуры в сознании человека - лингвокультурологический аспект (Ю. С. Степанов, А. Вежбицка, В. В. Воробьев и др.), и как глобальную единицу структурированного знания, одной из форм проявления которой является язык -лингвокогнитивный аспект (А. П. Бабушкин, Н. Н. Болдырев, В. В. Красных, Е. С. Кубрякова, Д. С. Лихачев, З. М. Попова, И. А. Стернин, Л. О. Чернейко и др.), и как именованные информационные сгущения разного объема и содержания, выполняющие функцию дискредитации информационного континуума (В. В. Морковкин, А. В. Морковкина).
Условно можно обозначить три основных подхода к пониманию концепта: тождественное (концепт=понятие), узкое (концепт-1) и широкое (концепт-2) понимание. Итак, одни исследователи отождествляют концепт и понятие (см. работы Н. Ю. Шведовой, М. В. Никитина, А. П. Бабушкина, А. А. Худякова и др.), и это не случайно: термин концепт происходит от латинского сопарю «собирать, представлять себе, зачать»; сопсерШ8 «накопление; зачатие», адекватным переводом которого всегда считалось русское понятие. Следует отметить, что в большинстве работ
англоязычных авторов (У. Л. Чейфа, Р. Шенка, М. Бирвиша, У. Кинча, Г. Скрэгга, Л. Флориди и др.) также не говорится о различиях между понятиями и концептами, и третьим синонимом к ним выступает термин notion «понятие, представление».
Противоположная точка зрения предполагает дифференциацию терминов понятие и концепт и разбивается на две основные позиции. Так, ряд авторов (И. А. Стернин, В. И. Карасик, Г. Г. Слыш-кин, Л. О. Чернейко, В. А. Маслова, Н. Ф. Алефиренко и др.) рассматривают понятие в качестве одного из структурных компонентов концепта [4, с. 75], т.е. понятие и концепт состоят в отношениях включения (концепт-1, по Н. Ф. Алефиренко [5, с. 185]). Речь идет не о научном, а о так называемом наивном понятии, входящем в структуру значения слова под именем сигнификата [6, с. 287]. Содержание концепта включает в себя наивное понятие, но не исчерпывается им. Исследователи полагают, что концепт... охватывает языковое преломление всех видов знания о явлении, стоящем за словом, в том числе энциклопедические знания о предмете или явлении, а также чувственноволевые и образно-эмпирические характеристики, названные Ю. С. Степановым дополнительными, «пассивными» признаками содержания [7, с. 66].
Подобная трактовка термина «концепт» реализована в работах, изучающих так называемые культурообразующие лексемы (по Д. С. Лихачеву, культурные концепты), значимые для данной этноязыковой общности, напр. судьба, дорога, свет, авось, правда, истина, душа, труд в работах А. Вежбицка, Ю. С. Степанова, Т. В. Булыгиной, А. Д. Шмелева, В. И. Убийко и других исследователей русской языковой личности.
Некоторые авторы также полагают, что концепт можно видеть отнюдь не за каждой лексемой, а только лишь за словами, которые концентрируют в себе духовное богатство нации (А. М. Кузнецов, Т. В. Григорьева). Мы, вслед за С. Г. Тер-Минасовой, полагаем, что изучение концептов может осуществляться на базе любых слов, ибо каждое знаменательное слово отражает в себе элемент сознания этноязыковой общности, и нет «некультурно» значимых слов.
В качестве плана выражения концепта нередко рассматривается совокупность языковых средств (лексических, фразеологических и др.), которые могут быть представлены и упорядочены в виде поля (ономасиологический подход). В этом случае концепт действительно может нести в себе комплексную энциклопедическую информацию об отражаемом предмете или явлении, об интерпретации данной информации общественным сознанием и отношении общественного сознания к данному явлению или предмету.
В связи с узким пониманием концепта (концепт-2) представляется необходимым упомянуть о гештальте и других видах ментальных структур,
рассматриваемых в когнитологии. Здесь содержание концепта составляют конкретно образные характеристики, которые представляют собой результат чувственного восприятия мира, его обыденного познания. В зависимости от характера содержания исследователями выстраивается некий видовой ряд концептов: фрейм (статический мыслительный образ стереотипной ситуации) и его динамический вариант - сценарий (скрипт), а также гештальт (образно-целостная структура, фокусирующая в себе все многообразие чувственных и рациональных элементов отражаемой денотативной ситуации) и др. (А. П. Бабушкин, Н. Н. Болдырев, З. Д. Попова, И. А. Стернин).
Н. Ф. Алефиренко полагает, что когнитивные сущности концепт-1 и концепт-2 представляют собой две фазы когнитивной деятельности: а) начальную, когда происходит формирование словесного знака в различных модификациях его означающего и означаемого, и б) конечную, на которой слово, включенное в определенное этнокультурное пространство, превращается в средство понимания и интерпретации самой культуры [5].
В русле обоих названных подходов концепт трактуется как понятие наивное, обыденное, повседневное (И. М. Кобозева, Н. Ф. Алефиренко, А. П. Сусов, И. П. Сусов), заключающее в себе основанное на языковом и внеязыковом опыте эмоционально-образное представление об обозначаемом предмете, действии или ситуации. От формальнологического понятия когнитология как бы отказывается в пользу психологического концепта [1]. При таком понимании концепта мы полагаем более обоснованным соотнесение концепта не столько с понятием, сколько с денотативным компонентом значения, который трактуется как связанный с данным словом в сознании носителя языка целостный образ типичного, эталонного представителя соответствующего данному классу сущностей
Что касается внутренней организации концепта, одни исследователи говорят о нежестко детерминированной структуре концепта (И. П. Сусов, А. А. Сусов), другие же считают, что концепт обладает относительно упорядоченной внутренней структурой (И. А. Стернин, З. Д. Попова). Разделяя точку зрения И. П. и А. А Сусовых, мы склонны отмечать даже некоторую стихийность периферийных составляющих концепта, так как, в конечном счете, все зависит от индивидуального носителя языка, который, опираясь на собственный опыт, вполне может дополнить коллективное знание «экзотическим» содержанием.
Как же соотносятся концепт, значение и понятие в сознании говорящего? Существует традиция находить ответ на вопрос о соотношении терминов концепт, понятие и значение в разведении их по разным наукам: понятие употребляется, главным образом, в формальной логике и философии, концепт - в математической логике и культурологии, значение - в лингвистике; к тому же ряд авторов
разграничивают языковое и концептуальное сознание (И. А. Стернин, М. Я. Розенфильд, А. В. Кравченко). Подобное жесткое разграничение нам представляется неоправданным, поскольку осуществляемое через язык познание действительности есть в значительной мере процесс концептуализации и категоризации. На наш взгляд, вернее было бы говорить об опосредованной объективации концепта в языке, когда значение выступает своеобразной формой «семиотического посредничества» [8]. Таким образом, названные термины находят точку соприкосновения в лингвистике, при этом концепт очерчивает свою связь с конкретным языковым знаком (или с совокупностью знаков), а понятие приобретает специальный лингвистический синоним сигнификат, подразумевающий совокупность наиболее существенных признаков обозначаемого.
В основе терминологического размежевания концепта и понятия, как отмечает Л. О. Чернейко, лежит деление на логическое и сублогическое: основа понятия - логическая, рациональная и в том случае, если оно научное, и в том случае, если оно наивное, .. .основа концепта - сублогическая [6] (в данном случае рассматривается концепт в узком понимании). Содержание наивного понятия
(языкового) может быть определено как сумма лингвистически релевантных признаков, способных дифференцировать имена и соответственно классы явлений, стоящих за именами. Отличительной чертой классического понятия является его принципиальная безобразность, «чистая рациональность» [9, с. 67].
Долгое время было принято считать, что понятия одинаковы для всех народов. Однако Е. М. Верещагин, В. Г. Костомаров, С. Г. Тер-Минасова и другие представители лингвокультурологического направления в науке пишут о «кажущейся понятийной эквивалентности» слов в разных языках: сопоставление. языков с учетом социокультурного компонента вскрывает глубины различий между культурными представлениями (культурными понятиями) о реальных предметах и явлениях действительности и между самими предметами и явлениями [10, с. 55]. Причем, как показывает предложенный в работах указанных авторов материал, различаются не только интенсионал подразумеваемого под словом понятия (т.е. совокупность существенных признаков обозначаемого), но и экстенсионал (класс обозначаемых явлений, объединенных под данным языковым знаком), что в корне подрывает сложившуюся традицию рассматривать понятия как межъязыковые тождества (см. сравнение русских понятий утро, день, вечер, ночь с английскими a morning, an afternoon, an evening, a night, a day в работе С. Г. Тер-Минасовой «Язык и межкультурная коммуникация».
Концепт также обусловлен факторами определенной этнокультуры [11, с. 48], однако исследова-
тели полагают, по сравнению с понятием более привязан к актуальным, конкретным условиям жизни людей. В структурировании его содержания могут участвовать такие факторы, как возраст, пол, национальность, психологический темперамент, состояние здоровья, климатические условия, факты из личной и семейной жизненной истории и т.д. В то же время, если обратиться к исследованиям лин-гвокультурологов (Ю. А. Воробьева, Е. М. Верещагина, В. Г. Костомарова, С. Г. Тер-Минасовой), значение характеризуется той же степенью как этнической, так и субъективной обусловленности содержания.
Как же трактовать значение в сравнении с сублогической сущностью, представляемой концептом?
Как признано большинством исследователей, значение включает в себя не только признаки соответствующего «наивного» понятия (сигнификат), но и другие типы информации (денотативную, прагматическую и синтаксическую) [11, с. 83]. Сигнификат слова представляет собой ядро лексического значения, денотативный компонент либо приравнивается к экстенсионалу, введенному Р. Карнапом, либо признается ментальным (виртуальным) отражением действительности. Во втором случае денотат противостоит сигнификату как нерасчлененное, целостное, неотрефлектированное представление об объекте его рациональному, аналитическому представлению в виде определенной комбинации признаков.
В связи с рассматриваемым терминологии-ческим вопросом особенную важность приобретает известный нам «денотат», определяемый либо как идеальная сущность (его синоним - денотативное представление), либо как класс предметов, объединяемых по совокупности сходных существенных признаков.
Некоторые авторы различают денотативное значение и денотативное представление: в отличие от денотативного значения, представляющего семантику на уровне этнического языка, денотативное представление трактуется как семантическая информация на уровне индивидуальной версии этнического языка. Объем и содержание денотативного представления у разных людей неодинаковы: они находятся в прямой зависимости от количества и качества реальных или опосредованных (через описания, картины и т.п.) восприятий денотата тем или иным носителем языка.
С точки зрения В. В. Морковкина и
А. В. Морковкиной, любые сведения, ассоциируемые у носителя языка с денотатом, сколь бы особенными или даже экзотическими они не были, выступают в виде сем, т.е. вполне лингвистических единиц, и в качестве таковых непременно включаются в состав денотативного представления
[12]. На наш взгляд, концепт во всех своих
терминологических вариантах может быть включен в состав столь широко понимаемого денотата.
Итак, значение, как и вся лексика в целом, всегда национально специфично, т.к. формируется в условиях конкретных связей и взаимоотношений слов данного языка. Известно, что и концепт включает в себя так называемый культурноэтнический компонент, отражающий «языковую картину мира» его носителей, наслаивает на себя добавочные представления и разного рода смысловые ассоциации. Таким образом, намечается вывод о соотносимости содержания лексического значения (в широком понимании) и концепта (также в широком понимании).
По мнению Ю. С. Степанова, к структуре концепта, с одной стороны, относится все, что принадлежит строению понятия; с другой - входит все то, что и делает его фактом культуры -исходная форма (этимология); сжатая до основных признаков содержания история; современные ассоциации; оценки и т.д. [7, с. 45]. Сопоставим перечисленное с тем, что предлагает традиционный компонентный анализ значения слова (в широкой семантике): понятие как составляющая концепта соотносится с основным компонентом лексической семантики - сигнификатом; названная Ю. С. Степановым этимология выражена во внутренней форме слова, о которой писал А. А. Потебня в работе «Мысль и язык»; упомянутые в определении ассоциации (вербальные и невербальные), а также неявно выраженная в языке объективная оценка обозначаемого явления составляют известный нам коннотативный компонент лексического содержания (коннотации); явно выраженная субъективная оценка обозначаемого говорящим (эмоционально-оценочный или эмоциональностилистический компонент) наряду с оценкой адресата речи включены в прагматику.
Таким образом, концепт в своем языковом выражении включает в себя все то, что принято считать содержанием слова в так называемой широкой семантике. Отличает его, как мы полагаем, направленность изучения от обозначаемого явления к имени (ономасиологический, идеографический подход), с чем связана представленность концепта в совокупности дериватов и синонимов широкого спектра.
Концепт перекликается также с культурным понятием (лингвокультурологическим компонентом слова), упоминаемым С. Г. Тер-Минасовой, которое не только сообщает сведения о культуре носителей языка, но, что особенно важно, определяется ею. В нем (речь идет, скорее, о значении) заключено эмоционально-оценочное отношение говорящего социума, ассоциативные связи, коннотации слова [10, с. 55].
Нельзя не заметить пересечения содержания концепта и с тем, что включает в себя «смысл», рассматриваемый некоторыми авторами как
особый тип информации, реализуемый именно на уровне дискурса (А. П. Журавлев, Н. Ф. Але-фиренко). Смысл включает в себя языковое значение плюс всевозможные виды внеязыкового содержания: невербальные образы сознания,
энциклопедические и ситуативные знания о предметах, речевые коннотации и т.п. [5].
В связи с рассматриваемым в статье вопросом требуют особого внимания синтагматика и парадигматика слова, составляющие его значимость, а также прагматический компонент значения слова (а именно, коннотации). Согласно широкому толкованию концепта, не только понятие, но и значение является общеизвестной и коммуникативно-релевантной частью концепта
[13]. Следует ли из этого, что концепт включает в себя всю коммуникативно значимую информацию соответствующего ему языкового знака, в том числе парадигматические, синтагматические и словообразовательные связи лексемы, т.е. ее значимость?
А. Вежбицка в одной из своих работ определяет концептуальный анализ как анализ сочетаемостных свойств лексемы, в которых проявляется закрепленный в ее значении коллективный опыт носителей языка [14, с. 45]. Данные компоненты семантики тесно взаимосвязаны, о чем пишет Л. О. Чернейко: основой объективного описания парадигматики становится его синтагматика в полном объеме: свободная и несвободная узуальная сочетаемость, отражающая как семантические, так и прагматические особенности имени, последние же, в свою очередь, обусловлены ассоциативным и аксиологическим потенциалом слова [6]. Коннотации, включенные в прагматический компонент слова, некоторыми исследователями также приравниваются к семантическим ассоциациям [11, с. 92]. В то же время известно, что концепт рассматривается как одно из средств формализации ассоциативного поля слова. В очередной раз можно сделать вывод о выводимости содержания концепта из традиционной лексической семантики.
Определенный интерес представляет также рассматриваемое З. Д. Поповой и И. А. Стерниным психолингвистическое значение [13] - информема, представленная в сознании носителя языка. Значение в таком понимании гораздо шире и объемней, чем его лексикографический вариант. Каково же содержание психолингвистического значения слова и в коей мере оно приближено к концепту по своему интенсионалу - это вопрос, который еще предстоит решить.
Итак, отношения концепта, понятия и значения рассматриваются в большинстве лингвистических работ следующим образом: концепт и понятие представляют собой ментальные и психофизиологические субстраты значения, именно они служат формированию информативной стороны языкового
знака, воплощаясь в нем, входя в его структуру как означаемое знака [1]. В то же время либо понятие является рациональной содержательной частью концепта, чувственный образ представляет собой его функциональное ядро, а значение являет собой представленность концепта в системе языка (концепт-2), либо концепт-образ ориентирован на понятие как свой инвариант (концепт-1), при этом пределы содержательного варьирования концепта столь же огромны, как беспредельно многообразие самой жизни.
Как видно из лингвистических работ, принято сравнивать понятие и концепт, но, как мы уже отметили, вернее было бы говорить о терминологической соотносимости значения и концепта. Если согласиться с утверждением представителей широкой семантики о неисчерпаемости значения слова (имеется в виду его «дальнейшее значение»), если термином «значение» договоримся обозначать любое содержание, информацию, передаваемую посредством языка, если в нем будут учтены мельчайшие оттенки коннотативного содержания, весь набор ассоциативных связей слова, эмоционально-экспрессивное содержание (прагматический компонент), все допустимые языком случаи употребления данной лексической единицы в тексте, то нельзя будет не согласиться с точкой зрения Н. Д. Арутюновой, Т.
В. Булыгиной, А. Д. Шмелева о том, что единственным способом формирования концепта является семантика, и информационный блок концепта окажется весьма близким к тому, что мы называем значением слова. Разницу между ними А. П. и И. П. Сусовы видят в том, что концепт, как и понятие, принадлежит ментальной сфере, фактами языка являются не концепты и понятия, а значения языковых знаков [1].
Абстрактные термины в науке имеют в большой степени договорной характер, в связи с этим едва ли уместно говорить об абсолютной истинности того или иного определения интересующих нас понятий, поэтому параллельного существования разных толкований не избежать. В любом случае обращение к терминам концепт и концептосфера подчеркивает когнитивную функцию языка и заостряет внимание исследователей на его способности фиксировать, сохранять и передавать знания человека о мире и о самом себе.
В заключение приведем справедливое замечание Н. Ф. Алефиренко о том, что семантика языкового знака - главный источник знаний о содержании репрезентируемого концепта. Поэтому исследовательский путь от семантики языкового знака к содержанию соответствующего концепта следует считать истинным [5, с. 183]. В то же время из работ А. Вежбицкой (1987), Н. Д. Арутюновой (1988), И. М. Кобозевой (2000), С. Г. Тер-Минасовой (2000), Е. М. Верещагина и В. Г. Костомарова (1990) мы видим, как с помощью концептуального анализа, т.е. благодаря обращению к знаниям говорящего о мире, могут уточняться лексические значения, что, в конечном счете, способствует достижению одной из важнейших задач человеческого сообщества - успешной межкультурной коммуникации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Сусов И. П., Сусов А. А. Понятие У8 концепт // Тверской лингвистический меридиан. Вып. 4. Тверь, 2003. С. 3-10.
2. Кузнецов А. М. Когнитология, «антропоцентризм»,
«языковая картина мира», и проблемы исследования лексической семантики // Этнокультурная специфика речевой деятельности. М., 2000. С. 8-22.
3. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997. 495 с.
4. Карасик В. И., Слышкин Г. Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования // Карасик В. И., Слышкин Г. Г. Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И. А. Стернина. Воронеж: ВорГУ, 2001. С. 75-79.
5. Алефиренко Н. Ф. Современные проблемы науки о языке: учебное пособие. М.: Флинта, 2005. 412 с.
6. Чернейко Л. О. Лингвофилософский анализ абстрактного имени. М., изд-во МГУ, 1997. 320 с.
7. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры.
Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской
культуры», 1997. С. 40-76.
8. Кравченко А. В. Когнитивный горизонт языкознания. Иркутск: ИГЛУ, 2008. 206 с.
9. Войшвилло Е. К. Понятие как форма мышления: логикогносеологический анализ. М.: изд-во МГУ, 1989. 239 с.
10. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово, 2000. 624 с.
11. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М.:УРСС Эдиториал, 2000. 352 с.
12. Морковкин В. В., Морковкина А. В. Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем). М., 2000. С. 93-97.
13. Попова З. Д., Стернин И. А. К проблеме унификации лингвокогнитивной терминологии // Введение в когнитивную лингвистику. Кемерово, 2004. С. 53-54.
14. Вежбицка А. Лексикография и концептуальный анализ. М., 1985. 145 с.
Поступила в редакцию 05.12.2011 г.
