CC BY
85DOI: 10.24412/2076-1503-2022-2-47-53 НАРУТТО С.В.
NIION: 2018-0076-2/22-433 профессор кафедры
MOSURED: 77/27-023-2022-2-632 конституционного и муниципального права
Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА),
г. Москва, Россия, e-mail: svetanarutto@yandex.ru
К ПРОБЛЕМЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СОБСТВЕННЫХ ПРЕДМЕТОВ ВЕДЕНИЯ СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (РАЗВИТИЕ ВЗГЛЯДОВ ПРОФЕССОРА В.В. НЕВИНСКОГО)
Аннотация. В статье анализируются научные воззрения профессора В.В. Невинского на проблемы федерализма, прежде всего, касающиеся разграничения компетенции между Федерацией и ее субъектами. Из анализа конституционной модели разграничения предметов ведения между Российской Федерацией и субъектами Российской Федерации, конкретизирующейся в конституциях республик, уставах иных субъектов РФ, а также в текущем законодательстве автор исследует проблемы определения предметы собственного ведения субъекта РФ, которые составляют один из центральных элементов его конституционно-правового статуса. Раскрываются особенности определения собственной компетенции сложносоставных (сложноустроенных) субъектов РФ.
Методологической основой исследования выступает диалектический материализм. Использованы общефилософские методы: анализа, синтеза, специально-научные методы: формально-юридический метод, сравнительно-правовой и структурно-функциональный методы.
Обосновывается вывод о том, что отсутствие перечня предметов ведения субъектов федерации приводит к неконституционному изъятию полномочий их органов государственной власти и препятствует становлению подлинного российского федерализма, превращая его в фикцию.
Ключевые слова: федерализм, предметы ведения субъекта федерации, разграничение компетенции, сложносоставные субъекты федерации.
NARUTTO S.V.
Professor of the Department of Constitutional and Municipal Law Kutafin Moscow State Law University (MSLA), Moscow, Russia
ON THE PROBLEM OF DETERMINING THE SUBJECTS OF JURISDICTION OF THE SUBJECTS OF THE RUSSIAN FEDERATION (DEVELOPMENT OF THE VIEWS OF PROFESSOR V.V. NEVINSKY)
Annotation. The article analyzes the scientific views of Professor V.V. Nevinsky on the problems of federalism, primarily related to the delimitation of competence between the Federation and its subjects. From the analysis of the constitutional model of delimitation of subjects of jurisdiction between the Russian Federation and the subjects of the Russian Federation, which is specified in the constitutions of the republics, charters of other subjects of the Russian Federation, as well as in the current legislation, the author explores the problems of determining the subjects of the subject's own jurisdiction, which constitute one of the central elements of its constitutional and legal status. The features of determining the own competence of complex (complex) subjects of the Russian Federation are revealed.
The methodological basis of the study is dialectical materialism. General philosophical methods are used: analysis, synthesis, special-scientific methods: formal-legal method, comparative-legal and structural-functional methods.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2022
The conclusion is substantiated that the absence of a list of subjects of jurisdiction of the subjects of the federation leads to an unconstitutional withdrawal of the powers of their state authorities and prevents the formation of genuine Russian federalism, turning it into a fiction.
Key words: federalism, subjects of jurisdiction of the subject of the federation, delimitation of competence, complex subjects of the federation.
Федерализм предполагает разграничение сфер ведения федерации и ее составных частей, обладающих государственно-правовым статусом субъекта федерации. В своей собственной сфере ведения субъекты должны иметь четкое понимание того, за решение каких вопросов они несут ответственность, какие обязанности на них возложены федеральным законодателем для осуществления за счет бюджета субъекта федерации. Проблема разграничения компетенции в федеративном государстве не может быть решена раз и навсегда для всех федераций в мире. Из этого утверждения исходит профессор В.В. Невинский и многие другие ученые. Федеративные отношения постоянно находятся в центростремительном или центробежном движении. На них влияют социально-экономическая ситуация, политическая обстановка в стране и на международной арене и многие другие факторы. Современные новеллы конституционного законодательства все больше отходят от принципа самостоятельности субъектов федерации, фактически закрепляя простор для федеральной власти в любом вопросе ведения, чем сводят на нет реальный федерализм.
Профессор В.В. Невинский в своих трудах часто обращался к анализу проблем российского и зарубежного федерализма. Вопросы определения предметов ведения субъектов федерации и полномочий их органов власти исследовались в конституционном судопроизводстве с участием В.В. Невинского в качестве представителя Главы Республики Алтай (Постановление Конституционного Суда РФ от 7 июня 2000 г. № 10-П), представителя Алтайского краевого Законодательного Собрания (Постановление Конституционного Суда РФ от 21 марта 1997 г. № 5-П), Администрации Алтайского края (Постановление Конституционного Суда РФ от 18 января 1996 г. № 2-П). Эти вопросы, безусловно, сложны, неоднозначны, динамичны и актуальны для современной России.
Как известно, конституционная модель разграничения компетенции в Российской Федерации исходит из трехчленного разграничения предметов ведения между Российской Федерацией и ее субъектами (ст. 71-73). Логика конституционной модели такого разграничения предполагает определение предметов собственного ведения субъектами РФ самостоятельно. В отличие от статей 71 и 72 Конституции РФ, содержащей перечень соответственно предметов ведения Российской Феде-
рации и предметов совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, в статье 73 отсутствует перечень предметов ведения субъектов РФ. Содержание данной статьи оставляет простор для предположений и выводов: «Вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации субъекты Российской Федерации обладают всей полнотой государственной власти». Предполагается, что полнота государственной власти субъекта РФ охватывает полномочия его органов власти по предметам совместного ведения, а также предметы собственного ведения. Именно в этих пределах субъекты осуществляют собственное правовое регулирование (ч. 4 ст. 76). «Осуществляемое в этой части нормотворчество составляет ядро правового статуса субъекта Федерации». При этом «в сфере совместного с Федерацией ведения ее субъекты принимают большинство законов (например, в республиках они составляют свыше 4/5 от общего массива принимаемых законов)» [7, с. 110-111]. Конечно, субъекты РФ могут осуществлять правовое регулирование и по вопросам федерального ведения в рамках «участия в федеральном нормотворчестве», однако оно ограничено Федерацией. Как справедливо отмечал В.В. Невинский, «применительно к исключительной компетенции Федерации компетенция ее субъектов играет абсолютно подчиненную роль» [8, с. 328].
Институт участия субъектов федерации в решении федеральных вопросов был легализован в 2005 году в виде дополнения Федерального закона от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» статьей 26.3-1 «Участие органов государственной власти субъектов Российской Федерации в осуществлении полномочий по предметам ведения Российской Федерации, а также полномочий по предметам совместного ведения». Хотя ранее закреплялся в конституциях советского периода.
Стоит обратить внимание на то, что многие ученые оперируют терминами «исключительная компетенция», «предметы исключительного ведения» [9, с. 28, 87]. Встречаются они и в решениях Конституционного Суда РФ, например, в постановлениях от 14 февраля 2013 г. № 4-П, от 3 ноя-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2022
бря 1997 г. № 15-П. На наш взгляд, термин «исключительная компетенция Федерации», равно как и термин «предметы исключительного ведения Федерации» все-таки не совсем корректен, поскольку региональное регулирование по предметам федерального ведения, обозначенных в ст. 71 Конституции РФ, по уполномочению Федерации не исключается.
К предметам ведения субъектов РФ могут быть отнесены те вопросы, которые не причислены к федеральному и совместному ведению. Анализ ряда статей Конституции РФ позволяет сделать вывод о том, что некоторые из предметов ведения субъектов федерации все же определены на конституционном уровне, например, принятие конституции (устава) и законодательства (ч. 2 ст. 5), образование органов государственной власти (ч. 2 ст. 11), установление своих государственных языков республиками (ч. 2 ст. 68). Другие предметы ведения субъектов можно определить посредством толкования ст. 71-72 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд РФ в ряде своих решений к предметам ведения субъекта РФ, в частности, отнес право управлять своей собственностью, иметь собственный бюджет и самостоятельно осуществлять бюджетный процесс (Определение от 6 декабря 2001 г. № 228-О), формировать доходы субъекта федерации (Определение Конституционного Суда РФ от 10 апреля 2002 г. № 107-0).
Предметы собственного ведения субъекта РФ составляют один из центральных элементов его конституционно-правового статуса, поэтому они должны отражаться в конституциях (уставах) субъектов. Вместе с тем субъекты РФ по-разному подходят к решению этого вопроса - от подробного перечисления предметов ведения до их полного отсутствия.
Предметы ведения субъектов РФ четко обозначены региональными основными законами -конституциями Бурятии (ст. 63), Кабардино-Балкарии (ст. 69), Хакасии (ст. 60); уставами Забайкальского края (п. 4 ст. 3); Ивановской (ст. 18), Иркутской (ч. 5 ст. 10), Тверской (ст. 17), Томской (ст. 13) областей и др. [6, с. 60]. Анализ текстов данных актов показывает, что к ведению субъектов отнесено: 1) принятие конституции (устава) и поправок к ним, контроль за их соблюдением; 2) законодательство субъекта РФ; 3) административно-территориальное устройство субъекта РФ; 4) установление системы органов государственной власти субъекта РФ, порядок их организации и деятельности; 5) государственная собственность субъекта РФ; 6) организация государственной гражданской службы субъекта РФ; 7) бюджет субъекта РФ, налоги и сборы, фонды экономического, соци-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2022
ального и культурного развития; 8) осуществление международных и внешнеэкономических связей с субъектами иностранных федеративных государств, административно-территориальными образованиями иностранных государств; 9) заключение договоров и соглашений с другими субъектами Российской Федерации; 10) государственные награды и почетные звания субъекта РФ; 11) определение статуса столицы (административного центра) субъекта РФ.
Как правило, предметы ведения субъектов Российской Федерации перечисляются не исчерпывающим способом. Например, согласно п. «р» ст. 63 Конституции Республики Бурятия в ведении Республики находятся «другие вопросы, отнесенные Конституцией Республики Бурятия к ведению государственных органов Республики Бурятия». Конституция Кабардино-Балкарской Республики перечень предметов ведения заканчивает следующей формулировкой: «иные предметы ведения, не отнесенные Конституцией Российской Федерации к ведению Российской Федерации и совместному ведению Российской Федерации и Кабардино-Балкарской Республики» (п. «с» ст. 69).
Иногда к ведению субъектов РФ отнесены предметы, которые, как представляется, не являются предметами собственного ведения субъектов, а скорее относятся к предметам совместного ведения. Например, среди этих предметов -защита статуса субъекта РФ; определение и проведение социально-экономической, демографической и экологической политики; защита исконной среды обитания и традиционного образа жизни коренных малочисленных народов; управление промышленностью, агропромышленным комплексом, жилищным и коммунальным хозяйством, торговлей и общественным питанием, бытовым обслуживанием населения, капитальным, жилищным строительством и благоустройством населенных пунктов, дорожным строительством и транспортом; управление системой здравоохранения, физической культурой и спортом, социальным обеспечением; охрана документального наследия, памятников истории и культуры (ст. 38 Конституции (Основного Закона Республики Саха (Якутия). Конституция Бурятии к ведению Республики относит принятие, обустройство соотечественников, в том числе репатриантов, прибывших из-за рубежа, в соответствии с законодательством Российской Федерации (ст. 69).
Относительно управления собственностью субъекта РФ также имеются некоторые сомнения.
Конституции и уставы субъектов РФ относят к собственному ведению государственную собственность соответствующего субъекта и управление ею. Региональное текущее законодательство, определяя, в частности, компетенцию своих
органов власти по использованию и распоряжению (управлению) объектами собственности субъектов, по мнению Е.А. Суханова, предопределяют случаи и характер участия этих органов (а в их лице - самих субъектов федерации) в гражданском обороте. В этой связи ученым делается вывод, что регламентация в этой сфере строится на сочетании актов Федерации и ее субъектов [10, с. 215]. Г.А. Гаджиев, анализируя формы управления объектами государственной собственности субъектов РФ, отмечает необходимость детального анализа природы складывающихся при этом отношений (конституционно-правовых, административно-правовых и гражданско-правовых) для правильного размежевания компетенции [3, с. 369-371]. Одновременно с этим он правильно акцентирует внимание на том, что детальное правовое регулирование форм управления объектами государственной собственности субъектов федерации должно основываться на федеральном гражданском законодательстве и не противоречить ему. Конституцию Российской Федерации нельзя понимать таким образом, что гражданско-правовые нормы не могут содержаться в законах субъектов РФ.
В перечне предметов собственного ведения, который содержится в уставах многих субъектов РФ, международные связи отсутствуют. Данное обстоятельство, на наш взгляд, объясняется тем, что субъекты федерации осуществляет эти связи не только по предметам своего собственного ведения, но и по предметам совместного с Российской Федерацией ведения (например, по охране окружающей среды и обеспечению экологической безопасности, по вопросам образования, науки, здравоохранения, культуры, физической культуры и спорта).
В предмет собственного правового регулирования республик входит установление своих государственных языков наряду с официальным государственным русским языком. Конституция РФ предоставляет такое право только республикам (ч. 2 ст. 68). Закрепление двуязычия содержится в Конституциях Адыгеи (ст. 5), Алтая (ст. 13), Ингушетии (ст. 14), Мордовии (ст. 13), Северной Осетии - Алании (п. 1 ст. 15), Татарстана (ст. 8), Хакасии (ст. 69) и др. В ряде республик государственными провозглашены несколько языков. Конституция Башкортостана (ст. 128) закрепляет статус государственного за русским и башкирским языками. Наряду с этим статус официального придается татарскому языку (ст. 129). В случае установления двуязычия (многоязычия) эти языки употребляются наряду с русским - официальным языком Российской Федерации - в органах государственной власти, местного самоуправления, государственных учреждениях, общественных и
религиозных объединениях. На этих языках публикуются законы и другие официальные документы, осуществляется на определенном канале теле- и радиовещание. По статистике представители 182 народов России говорят на 239 языках и наречиях [6, с. 64].
В остальных вопросах субъекты федерации имеют равные нормотворческие полномочия. Все они вправе принимать законы, иные нормативные акты, устанавливать их виды, соотношение по юридической силе. Это, конечно, не означает идентичности предмета правового регулирования, который в определенной мере шире у республик, юридических конструкций текстов нормативных актов субъектов федерации, что не в последнюю очередь обусловлено различным реальным потенциалом субъектов федерации, зависящим от многих факторов - географического положения, природных ресурсов, состава населения и других показателей.
Например, Республика Адыгея занимает площадь 7,6 тыс. кв. км., а Республика Саха (Якутия) - 3 млн.102 тыс. кв. км. Численность жителей 83 субъектов РФ различается в 376 раз, площадь
- в 338, объем валового регионального продукта
- в 4,2 раза, собственные доходы регионального бюджета на душу населения - в 109 раз [4, с. 22]. Существенно отличается и этнический состав. Например, из 21 республики только в 6 титульное население составляет более 50%: Чувашия (69%), Тыва (64%), Коми (60%), Чечня (58%), Северная Осетия (Алания) (53%), Татарстан (53%). Некоторые субъекты отличаются высоким коэффициентом многонациональности. Так, в Башкортостане, уступающем в этом отношении только Дагестану, проживает 57% тюркских народов (башкиры, татары, чуваши); около 38% - славянских (русские, украинцы, белорусы, поляки); чуть менее 4% -финно-угорских (марийцы, мордва, удмурты). Среди верующих в республике - мусульмане, православные, лютеране, иудеи и др.; всего распространено около 20 различных вероисповеданий [1, с. 87-88].
Существуют также особенности определения собственной компетенции сложносоставных (сложноустроенных) субъектов федерации, в частности, Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов, входящих в состав Тюменской области и Ненецкого автономного округа, входящего в состав Архангельской области, которые обусловлены наличием предусмотренных ч. 4 ст. 66 Конституции РФ договоров о разграничении полномочий между органами государственной власти этих субъектов РФ, свидетельствующих о перераспределении полномочий, в том числе и нормотворческих. Так, по Договору 2021 года между органами государственной вла-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2022
сти Тюменской области, Ханты-Мансийского автономного округа - Югры и Ямало-Ненецкого автономного округа, Избирательная комиссия Тюменской области на основании соглашения передает избирательным комиссиям Ханты-Мансийского автономного округа - Югры и Ямало-Ненецкого автономного округа полномочия, необходимые для организации и проведения выборов депутатов Тюменской областной Думы седьмого созыва на соответствующих территориях (ст. 2). Договором между органами государственной власти Тюменской области, Ханты-Мансийского автономного округа - Югры и Ямало-Ненецкого автономного округа 2004 года, с изменениями от 16 июля 2018 года, продлившими действие данного документа по 31 декабря 2025 года, органы государственной власти Тюменской области разрабатывают концепцию развития региона с учетом основных направлений стратегического развития автономных округов и реализуют областные программы в пределах целевого финансирования, в частности, по социальной поддержке отдельных категорий населения в рамках внутриобластных миграционных процессов, а также оказание услуг всему населению Тюменской области, в том числе населению автономных округов, в областных организациях социальной направленности (ст. 2). Согласно ст. 6 Договора в данных субъектах РФ осуществляется единое государственное регулирование тарифов на электрическую и тепловую энергию.
Договором от 5 июня 2014 года между органами государственной власти Архангельской области и Ненецкого автономного округа о взаимодействии при осуществлении полномочий органов государственной власти субъектов Российской Федерации определены нормативы зачисления в бюджет Архангельской области налоговых доходов от федеральных налогов и сборов, собираемых на территории Ненецкого автономного округа (ст. 3).
Конкретизирующей положение Конституции РФ статьей 26.6 Закона об органах субъектов РФ по сути расширяется пространственный предел властвования области за счет предметов совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, полномочия по которым «на всей территории области», включая территорию автономного округа, осуществляются органами государственной власти области, если иное не установлено федеральным законом (п. 2). Органам государственной власти автономных областей остаются лишь полномочия по предметам ведения субъекта РФ, и то если договором между ними и органами государственной власти области не будет установлено иное. Ряд полномочий по предметам совместного ведения все-таки может остаться у
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2022
органов власти автономных округов, но только если органы власти области выразят согласие на заключение об этом договора с органами округа (п. 3). Фактически объем полномочий органов государственной власти одного субъекта РФ ставится в зависимость от решений органов государственной власти другого субъекта. Область может уклоняться от заключения договора и тем самым «присвоить» себе полномочия автономного округа [11, с. 81].
Еще раз отметим, что при сопоставлении предмета собственного правового регулирования субъектов РФ неизбежен вывод о различиях в его объеме в различных субъектах федерации. Так, во многих субъектах РФ перечень предметов собственного ведения вообще не сформирован. В конституциях и уставах 55 субъектов РФ отсутствуют положения о региональном законотворчестве в сфере собственных предметов ведения и полномочий. Причины сложившейся ситуации ученые видят в «несбалансированности государственной политики и нестабильности федерального законодательства в сфере разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными и региональными органами государственной власти, частое их перераспределение и введение новых», в «отсутствии критериев (пределов) федерального регулирования по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, что не позволяет субъектам Федерации правильно идентифицировать предмет ведения или полномочие как совместное (делегированное) или собственное» [12, с. 47]. Кроме того, многие субъекты РФ ориентированы на исполнение федеральных законов, изданных в пределах совместных полномочий, а исключительные полномочия субъектов оказались не вполне востребованными [5, с. 127]. Практика Конституционного Суда РФ, по мнению ученых, подтверждает, что отсутствие четкого перечня предметов ведения и полномочий субъектов РФ приводит к неконституционному изъятию у них полномочий и препятствует становлению подлинного российского федерализма, превращая его в фикцию. В этой связи предлагается закрепить неисчерпывающим образом перечень предметов ведения и полномочий субъектов РФ в федеральном законе для преодоления сложившейся правовой неопределенности [13]. Очевидно, данное предложение не лишено смысла. Оно подтверждается словами Н.А. Михалевой: «В России решающая роль в определении конституционно-правового статуса субъектов принадлежит федеральному центру. Нормы региональных основных законов, определяющие конституционно-правовой статус субъектов, вторичны по отношению к нормам федеральной Конституции, вос-
производят их содержание и должны точно соответствовать Основному Закону России» [6, с. 49].
В.В. Невинский совершенно справедливо писал, что «в условиях отсутствия практики, неустойчивого социально-экономического и политического развития России игнорирование фиксированного перечня вопросов исключительного ведения субъектов Федерации оставляет большой простор федеральной власти для вторжения в компетенцию субъектов Федерации, лишая их устойчивого самостоятельного развития. Тем самым сводятся на нет возможные плюсы, которые может дать федерализм для развития государства» [8, с. 331].
Конституционная реформа 2020 года и последовавшее за ней принятие Федерального закона от 21 декабря 2021 г. № 414-ФЗ «Об общих принципах организации публичной власти в субъектах Российской Федерации» еще больше усилили зависимость субъектов РФ от центральной власти. Отнесение пунктом «г» ст. 71 Конституции РФ к федеральному ведению «организации публичной власти», в которую входят не только федеральные органы государственной власти, но и региональные, а также органы местного самоуправления, могут поставить в подчиненность Федерации всю деятельность органов государственной власти субъектов РФ.
Полномочия органов государственной власти субъектов РФ по предметам совместного с Федерацией ведения в новом законе № 414-ФЗ перечислены в 170 пунктах части 1 статьи 44, в то время как полномочия органов государственной власти субъекта Российской Федерации по предметам их ведения уместились в одно предложение о том, что эти полномочия органы государственной власти субъектов РФ осуществляют самостоятельно в соответствии с Конституцией. Такой подход законодателя, даже без упоминания о конституциях и уставах субъектов федерации, не добавил определенности в выявлении предметов их собственного ведения. «Исчезнувшие исключительные полномочия субъектов Российской Федерации» [2] не только не нашлись, но еще больше затерялись, растворившись в вопросах совместного ведения.
Список литературы:
[1] Азнагулов В. Оптимизация федеративных и региональных отношений. Опыт Башкортостана. - Уфа, 2005. - 142 с.
[2] Бланкенагель А. В поисках исчезнувших исключительных полномочий субъектов Российской Федерации // Сравнительное конституционное обозрение. - 2007. - № 1 (58). - С. 153 - 162.
[3] Гаджиев Г. А. Конституционное регулирование института собственности // В кн.: Конститу-
ционное законодательство России / Под общ. ред. Ю. А. Тихомирова; Ин-т законодательства и сравн. правоведения при Правительстве РФ. - М.: Горо-дец: Формула права, 1999. - С. 369-371.
[4] Марченко Г.В., Мачульская О.В. Сущность и цели выравнивания уровней социально-экономического развития регионов России //В кн.: Региональная социально-экономическая асимметрия и механизмы ее выравнивания. - М., 1998. - 160 с.
[5] Миронов Д.Н. Российский федерализм: сегодня и завтра // Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции «Национально-государственные образования в истории и политической практике российского федерализма». - Уфа, 2009. - 196 с.
[6] Михалева Н.А. Конституции и уставы субъектов Российской Федерации (сравнительно-правовое исследование). - М.: Юркомпани, 2010. - 447 с.
[7] Невинский В.В. Нормотворчество субъектов Российской Федерации / В кн.: Субъект Российской Федерации: Правовое положение и полномочия: науч.-практ. пособие. - М., 1998. - 236 с.
[8] Невинский В.В. Конституционная компетенция субъектов Российской Федерации: доктрина и практика / В кн.: Инновационное развитие юридической науки как фактор укрепления российской государственности: материалы III Межрегиональной научно-практической конференции, посвященной 20-летию Конституции Российской Федерации, г. Новосибирск, 1 - 2 ноября 2013 г. / науч. ред. Н.В. Омелехина. - Новосибирск, 2014. - 559 с.
[9] Миряшева Е.В., Павликов С.Г., Сафонов В.Е. Судебный конституционный контроль в России и зарубежных странах: история и современность: монография. - М.: Российский государственный университет правосудия, 2015. - 304 с.
[10] Суханов Е. А. Проблемы правового регулирования отношений публичной собственности и новый Гражданский кодекс // В кн.: Гражданский кодекс России: проблемы, теория, практика. - М., 1998. - 475 с.
[11] Территория в публичном праве / И.А. Алебастрова, И.А. Исаев, С.В. Нарутто и др. - М.: Норма, Инфра-М, 2013. - 319 с.
[12] Тухватуллин Т.А. Предметы ведения субъектов Российской Федерации: проблемы идентификации и правового регулирования (конституционно-правовое исследование) // Государственная власть и местное самоуправление. 2016. № 1. С. 43-49.
[13] Хлопушин С.Н. К вопросу о конституционно-правовом статусе субъектов Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2012. № 9. С. 42-47.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2022
Spisok literatury:
[1] Aznagulov V. Optimization of federal and regional relations. Experience of Bashkortostan. -Ufa, 2005. - 142 p.
[2] Blankenagel A. In search of the disappeared exclusive powers of the subjects of the Russian Federation // Comparative constitutional review. - 2007. -No. 1 (58). - S. 153 - 162.
[3] Gadzhiev G. A. Constitutional regulation of the institution of property // In the book: Constitutional legislation of Russia / Ed. ed. Yu. A. Tikhomirova; Institute of Legislation and Compar. jurisprudence under the Government of the Russian Federation. -M.: Gorodets: Formula of Law, 1999. - S. 369-371.
[4] Marchenko G.V., Machulskaya O.V. The essence and goals of leveling the levels of socio-economic development of Russian regions // In the book: Regional socio-economic asymmetry and mechanisms for its leveling. - M., 1998. - 160 p.
[5] Mironov D.N. Russian federalism: today and tomorrow // Collection of materials of the All-Russian scientific and practical conference "National-state formations in the history and political practice of Russian federalism". - Ufa, 2009. - 196 p.
[6] Mikhaleva N.A. Constitutions and statutes of the constituent entities of the Russian Federation (comparative legal research). - M.: YURKOMPANI, 2010. - 447 p.
[7] Nevinsky V.V. Rule-making of the subjects of the Russian Federation / In the book: Subject of the
Russian Federation: Legal status and powers: scientific and practical. allowance. - M., 1998. - 236 p.
[8] Nevinsky V.V. Constitutional competence of the subjects of the Russian Federation: doctrine and practice / In the book: Innovative development of legal science as a factor in strengthening Russian statehood: materials of the III Interregional scientific and practical conference dedicated to the 20th anniversary of the Constitution of the Russian Federation, Novosibirsk, November 1 - 2, 2013 . / scient. ed. N.V. Omelekhin. - Novosibirsk, 2014. - 559 p.
[9] Miryasheva E.V., Pavlikov S.G., Safonov V.E. Judicial constitutional control in Russia and foreign countries: history and modernity: monograph. - M.: Russian State University of Justice, 2015. -304 p.
[10] Sukhanov E. A. Problems of legal regulation of public property relations and the new Civil Code // In the book: Civil Code of Russia: problems, theory, practice. - M., 1998. - 475 p.
[11] Territory in public law / I.A. Alebastrova, I.A. Isaev, S.V. Narutto and others - M .: Norma, Infra-M, 2013. - 319 p.
[12] Tukhvatullin T.A. Subjects of jurisdiction of the subjects of the Russian Federation: problems of identification and legal regulation (constitutional and legal research) // State power and local self-government. 2016. № 1. P. 43-49.
[13] Khlopushin S.N. On the issue of the constitutional and legal status of the constituent entities of the Russian Federation // Constitutional and municipal law. 2012. № 9. S. 42-47.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2022
