CC BY
42
ские способности. Сформировалась адекватная самооценка личностных достижений.
Наименьших результатов достигли будущие менеджеры КГ-4, формирование организаторской компетентности будущих менеджеров в этой группе осуществлялось фрагментарно, вне технологии реализации данного процесса. При этом следует отметить, что в этой группе произошло уменьшение количества будущих менеджеров с низким уровнем организаторской компетентности на 2 человека и даже появились результаты со средним и высоким уровнем.
Таким образом, на основании сравнительного анализа трех срезов по выявлению уровня сформиро-ванности организаторской компетентности будущих менеджеров можно сделать вывод о положительных результатах проводимого исследования. В результате внедрения технологии формирования организаторской компетентности будущих менеджеров в условиях студенческого самоуправления в экспериментальных группах произошел значительный рост уровня организаторской компетентности, причем наибольший рост произошел в ЭГ-3, в которой процесс формирования осуществлялся полностью согласно технологии.
Приведенные результаты позволяют констатировать, что разработанная технология формирования организаторской компетентности будущих менеджеров в условиях студенческого самоуправления является эффективной и обеспечивает результативность формирования исследуемых качеств.
Таким образом, если на констатирующем этапе экспериментальной работы будущие менеджеры были плохо мотивированы на достижение успеха (преобладала коллективистская мотивация), были не способны к самостоятельной организаторской деятельности, то на формирующем этапе они стали проявлять высокую социальную активность. За счет умения работать с активом и координировать его действия будущие менеджеры проявляли высокую степень самостоя-
тельности в выборе и осуществлении деятельности.
Учет принципов кластерного и модульного подходов [1] в спроектированной нами технологии привел наше исследование к положительным результатам процесса формирования организаторской компетентности будущих менеджеров в условиях студенческого самоуправления. Будущие менеджеры подтвердили это активным участием в разработке бизнес-проектов, в профессиональных конкурсах, работах в творческих студиях, что позволило им приобрести еще во время учебы практические навыки, организаторскую и управленческую подготовку для того, чтобы владеть не только организаторскими знаниями, но и опытом применения их в конкретном проекте.
Практикоориентированность образования в ЧГИ проходит через весь образовательный процесс. Все теоретические вопросы преломляются в плоскость решения конкретных задач и ситуаций, возникающих в профессиональной деятельности. Возможность участия будущих менеджеров в творческих профессиональных конкурсах - также практическая школа, а их победы стали лучшим показателем нашей работы. В целом, преподаватели, администрация, проректоры, а также представители экспертной группы отмечали после многочисленных успешно проведенных мероприятий, что будущие менеджеры, задействованные в экспериментальной работе, значительно отличаются от других высокой инициативностью, самостоятельностью, целеустремленностью, настойчивостью в достижении желаемых результатов, наличием организаторской компетентности высокого уровня.
Таким образом, увлеченное участие будущих менеджеров в жизни института и самоуправленческой деятельности свидетельствует о результативности нашей работы по формированию их организаторской компетентности в условиях студенческого самоуправления.
Библиографический список
1. Марков М. Технология и эффективность социального управления М., 1982. 136 с.
2. Обозов Н.Н. Эффективность групповой деятельности в связи с некоторыми социально-психологическими характеристиками членов малой группы // Человек и общество. Проблемы социализации индивида. Л.: Изд-во Ленингр. гос. ун-та, 1971. С. 179-183.
3. Основные тенденции совершенствования образовательного процесса в высшей школе: науч. изд. / С.А. Под-лесный [и др.]. Красноярск: ИПЦ КГПУ, 2006. 396 с.
4. Решетников П.Е. Нетрадиционная технологическая система подготовки учителей: Рождение мастера: кн. для преподават. высш. и средн. пед. учеб. Заведений. М.: ВЛА-ДОС, 2000. 304 с.
УДК 327(571.5)(091).
К ИСТОРИИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ КОНСУЛЬСКИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ В ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА
А
И.А.Воронов1
Иркутский государственный университет, 664025, г. Иркутск, ул. Чкалова, 2.
На основе архивных документов подробно освещен исторический процесс открытия консульских представительств иностранных государств в Восточной Сибири. Проблема рассмотрена в контексте общих положений внутренней и внешней политики Российской Империи в хронологический период с 1896 по 1914 год.
1 Воронов Илья Александрович, аспирант, тел.: 89149364867, e-mail: drag_ilvor@rambler.ru Voronov Ilya, Postgraduate, tel.: 89149364867, e-mail: drag_ilvor@rambler.ru
Библиогр. 1 назв.
Ключевые слова: история; международные отношения; Сибирь; иностранные представительства.
ON THE HISTORY OF BEGINNINGS OF CONSULAR REPRESENTATIVE OFFICES OF FOREIGN STATES IN EASTERN SIBERIA IN THE BEGINNING OF XX CENTURY
1.A. Voronov
Irkutsk State University,
2, Chkalov St., Irkutsk, 664025.
On the basis of archival documents the article discusses in detail a historical process of opening of consular representative offices of foreign states in Eastern Siberia. The problem is examined in the view of the general provisions of the domestic and foreign policy of the Russian Empire in the chronological period from 1896 to 1914. 1 source.
Key words: history; international relations; Siberia; foreign representative offices.
Для обеспечения экономического проникновения иностранных государств в тот или иной регион необходимо официальное представительство интересов иностранных государств в регионе. Его присутствие облегчает участие иностранных инвесторов и производителей в экономике региона и обеспечивает оперативность разрешения возникающих проблем.
В настоящей статье сделана попытка рассмотреть исторический опыт создания представительств иностранных государств в Восточной Сибири в последние годы власти царского правительства. Этот опыт тем более актуален, что в те времена Россия испытывала ещё большие трудности с развитием регионов, нежели теперь, и проблема эта в силу объективных обстоятельств решена не была.
Тема иностранных консульских представительств в Восточной Сибири практически не исследована в отечественной историографии. Немногочисленные публикации по теме носят скорее публицистический, нежели научный, характер.
В настоящее время широко обсуждаются возможности сотрудничества с иностранными государствами для развития как России в целом, так и её отдельных регионов. Для защиты интересов иностранных граждан на территории России желательным является учреждение консульских представительств. В связи с этим важно рассмотреть исторический опыт возникновения подобных учреждений.
В основном речь идёт об учреждении консульских представительств в Иркутской губернии. Резиденция генерал-губернатора Восточной Сибири, имевшего широчайшие полномочия в плане местного самоуправления, располагалась в Иркутске. Поэтому, если дело касалось учреждений иностранных консульских представительств, для улучшения взаимодействия с местной властью они должны были располагаться именно в Иркутской губернии.
Первые документальные свидетельства попыток иностранных государств учредить консульские представительства в Восточной Сибири относятся к 1896— 1898 годам. Ходатайства на открытие консульских представительств подавали Великобритания и Австро-Венгрия. Это подтверждается документами из архива канцелярии Иркутского военного генерал-губернатора - более ранних свидетельств обнаружено не было.
Британский посол в Петербурге Ласселс подавал
ходатайство в российский МИД об открытии консульских представительств в Иркутске и Красноярске в 1896 году. Через Департамент полиции уведомление об этом ходатайстве было передано иркутскому военному генерал-губернатору А.Д.Горемыкину. В своём ходатайстве посол обосновал необходимость открытия консульств строительством железной дороги через Сибирь и развитием морского сообщения с устьями сибирских рек, что влекло за собой развитие иностранной торговли в Сибири.
Уведомление из Департамента полиции попало в канцелярию генерал-губернатора 23 октября 1896 года. При нём прилагались указания МИД о том, что данное ходатайство предполагается отклонить на высшем уровне ввиду того, что МИД полагает «неудобным и нежелательным допущение иностранных Консулов и Консульских агентов на территорию Сибири. Ответ генерал-губернатора был готов через 2 месяца, где он выразил согласие с решением верхов» [1, Оп. 2, Д.81 (к. 152). Л.2-3].
Австро-венгерский посол в Петербурге Лихтенштейн подал ходатайство об открытии в Иркутске консульства в российский МИД в 1898 году. Генерал-губернатор в ответ на отношение из Петербурга сообщил, что каких-либо торговых предприятий, учреждённых австро-венгерскими гражданами, в его генерал-губернаторстве нет, а потому учреждение консульства в Иркутске необоснованно [1, Оп.2. Д. 212. Л. 2].
Вся переписка по данным вопросам находилась под грифом «секретно». Следует заметить также, что в отношении Департамента полиции по поводу открытия Австро-Венгерского консульства, относящемся к более поздней дате, нет ссылки на указания МИД по поводу иностранных консульств в Сибири, а основание для отказа, сообщённое генерал-губернатором в Департамент полиции, уже совершенно другое.
Изменение отношения верхов к наличию представительств иностранных государств в Восточной Сибири наметилось в 1902 году. Ключевой документ этого времени - отношение министра внутренних дел В.К. Плеве к генерал-губернатору Восточной Сибири А.И. Пантелееву за №1359 от 30 ноября 1902 года.
Автор считает нужным процитировать этот документ полностью.
Отношение гласит следующее:
«В последнее время некоторые иностранные пра-
вительства обращаются с ходатайствами о разрешении назначать консульских агентов в города Сибири, преимущественно во Владивосток, Иркутск и Омск. Согласно установленному порядку до недавнего времени МИД таковые ходатайства отклоняло, сообщая лишь о согласии нашего правительства назначать в города Сибири иностранных коммерческих агентов.
Между тем сохранение такого порядка едва ли отвечает интересам Империи и положению дел в этой части Империи. Проведение Сибирской ж/д через такие центры, как Иркутск, и предназначенной служить международным путём сообщения, изменило и призвано изменить ещё более в будущем прежние условия, способствуя широкому наплыву в этот край иностранцев всех национальностей. Казалось бы, поэтому прежние ограничительные правила относительно крупных сибирских центров являются уже ныне бесцельными. К тому же в Сибири и в Приамурском крае ввиду существующего запрещения о назначении консулов проживает немало негласных иностранных агентов, и для нас было бы полезнее, если бы их заменили официальные лица, которые более подконтрольны правительственному надзору. Принципиальное разрешение этого вопроса тем более важно, что с установлением правильного прямого сообщения по всей Сибири и с развитием ближайших к ней городов ходатайства ещё более участятся.
Сообщая о вышеизложенном, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство почтить меня заключением по сему предмету.
Подпись: Министр Внутренних Дел, Статс-Секретарь В.К. Плеве» [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 1-1об].
В своем ответе от 17 февраля 1903 года генерал-губернатор написал следующее:
«С проведением Сибирской ж/д отмечается широкий наплыв в Сибирь иностранцев в качестве путешественников, учёных и коммерсантов, как-то - золотопромышленников, фабрикантов и т. п.
В настоящее время за отсутствием в Сибирских городах особых иностранных агентов прибывающие иностранцы обращаются за содействием к местной губернской администрации, при наличности же вышеназванных агентов последние содействовали бы к удовлетворению всех потребностей и требований иностранцев.
Ввиду этого я со своей стороны полагал бы желательным назначение в Иркутск иностранных консульских агентов» [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 5].
Из этих документов видно, что как на высшем, так и на местном уровне существовало понимание перспектив расширения иностранного участия в развитии Сибири. В последнем российские власти были заинтересованы и ради этого были готовы пойти на изменение внутренней политики, сняв с Сибири статус территории, закрытой для иностранных консульских представительств.
Далее в переписке следует большой временной перерыв до 23 марта 1907 года. Совершенно очевидно, что этот перерыв связан с нарастанием напряжённости на Дальнем Востоке, русско-японской войной и первой русской революцией, которая не обошла и
города Сибири. Во время войны города Восточной Сибири превратились в крупнейшие центры снабжения и сосредоточения войск, и было очевидно, что ни о каких консульских представительствах не могло быть и речи. Из более поздней переписки между МИД, МВД и генерал-губернатором можно увидеть, что этот аргумент будет использоваться и позднее, уже в мирное время.
Возобновление дипломатической деятельности в целях учреждения иностранных представительств произошло 23 марта 1907 года, когда на имя генерал-губернатора А.Н. Селиванова пришла телеграмма из Департамента Полиции.
Французский посол в Петербурге Бомпар уведомлял, что на пост французского коммерческого агента в Иркутске назначался Поль Вильмонт, преподаватель французского языка. Прежний агент, г-н Рафаст, выбыл из Иркутска во Владивосток, причём теперь Вильмонт мог состоять в Иркутске на правах консула [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 9]. Генерал-губернатор уведомил, что препятствий к сему не встречается.
16 декабря 1907 года в адрес генерал-губернатора пришло ходатайство бельгийского посла в столице, уже прошедшее через российский МИД и Департамент Полиции. В ходатайстве было сказано, что бельгийское правительство предполагает учредить в Иркутске нештатное вице-консульство. Лицо, которое предполагалось назначить вице-консулом, не называлось. Генерал-губернатора просили сообщить, не встречается ли с его стороны препятствий к учреждению консульства. Он сообщил, что препятствий к учреждению консульства не встречается [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 7-8]. На этом дело с учреждением нештатного бельгийского вице-консульства застопорилось: на месте не могли найти подходящего человека, который мог бы исполнять обязанности вице-консула, а назначать кого-либо из профессиональных дипломатов на эту должность бельгийское правительство не стало ввиду нештатного характера представительства.
В том же 1907 году ситуация с учреждением консульских представительств в очередной раз изменилась. На сей раз дело было в позиции, которую заняли местные власти.
Ключевым документом, повлиявшим на позицию властей, было отношение Забайкальского военного губернатора М.И. Эбелова от 15 октября 1907 на имя Иркутского генерал-губернатора Селиванова.
Оно гласит следующее:
«В начале сентября меня посетил проездом японский консул во Владивостоке Номура.
Из разговора с ним стало ясно, что японцы, пользуясь условиями торгового трактата от 18 июля 1907, скоро начнут устраиваться в Забайкальской области.
Один японец, считающийся доверенным лицом консула, недавно просил меня о разрешении на открытие в Чите справочного бюро для своих соотечественников. Я ответил отказом, так как открытие таких учреждений торговым трактатом не предусмотрено.
С целью возможного ослабления наплыва японцев в Забайкалье было бы настоятельно необходимо, согласно статье XV упомянутого договора о торговле и
мореплавании, признать допущение японских консульских чинов во вверенной мне области неподходящим, наряду с другими иностранными державами.
Вышеизложенное представляю на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства и прошу соответствующих указаний» [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 19].
Генерал-губернатор согласился с доводами Забайкальского Военного Губернатора: «...наплыв японцев в Забайкальскую область, как пограничную с Китаем и имеющую стратегическое значение, крайне нежелателен» [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 21]. Отношение по этому поводу было переслано министру внутренних дел.
Заметим, что пока речь идёт только о Забайкальской области, но не обо всём Иркутском генерал-губернаторстве. В дальнейшем эта позиция местных властей претерпит серьёзные изменения.
20 марта 1908 года на имя генерал-губернатора пришло отношение из Департамента полиции с уведомлением, что испанское правительство предполагает учредить в Иркутске должность нештатного консульского агента.
Испанский посол обратился с ходатайством сообщить ему имя и должность лица, которое может и желает занять означенную должность.
Департамент полиции просил генерал-губернатора сообщить требуемые послом сведения как можно скорее [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 23].
Сведения не поступали довольно долго. После 3 месяцев ожидания из Департамента полиции пришло повторное отношение с просьбой ускорить ответ по запросу испанского посла. Однако сведения от Иркутского губернатора, которому и был поручен поиск подходящего на должность нештатного консульского агента лица, не поступали по-прежнему ещё до 21 августа 1908 года. Лишь тогда он сообщил генерал-губернатору, что вполне подходящего на вышеуказанную должность лица нет. Задержка с ответом произошла потому, что местный агент французского правительства Поль Вильмонт, с согласия своего правительства, хотел взять на себя должность испанского консульского агента, но до сих пор по этому вопросу не сообщили сведений. Далее в документации следовало соответствующее ходатайство Вильмонта [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 34]. Что странно - это ходатайство было датировано 10 сентября 1910 года. Сведения в Департамент полиции о том, что Вильмонт желает занять пост испанского консульского агента, поступили в декабре 1909 года. На этом переписка об испанском консульском представительстве заканчивается.
Куда более основательно подошли к открытию консульских представительств шведы. В отношении из Департамента Полиции генерал-губернатору от 26 марта 1909 года сообщалось о масштабных планах шведского правительства по расширению консульских представительств в России. Среди прочих планов шведы планировали учредить нештатное консульство в Омске, причём в округ этого консульства предполагалось включить Томск, Тобольск, Енисейск и Иркутск, а также Акмолинскую, Тургайскую и Уральскую области. Вместе с тем посол Брэндстрём сообщал, что на
должность нештатного консула предполагалось назначить шведского торгового агента фон Ланге [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 40]. В своём ответе от 11 апреля 1909 года генерал-губернатор сообщал, что со своей стороны препятствий к сему не встречает, хотя и не знает Ланге лично.
С течением времени постепенно упрощалось делопроизводство по учреждению иностранных консульских представительств. Отношение на имя генерал-губернатора об открытии нештатного вице-консульства Великобритании в Красноярске от 3 ноября 1910 г. уже не проходило через Департамент полиции, а отправлялось напрямую из 1-го департамента МИД.
Однако, в отличие от предыдущих ходатайств, это ходатайство не было удовлетворено.
Генерал-губернатор Л.М. Князев наложил на ходатайство следующую резолюцию:
«1. Приказано опросить Енисейского губернатора о количестве проживающих в его губернии подданных Великобритании и роде их занятий, а также сообщить сведения о личности Горация Иосифовича Стосарда-Сайкса, которого предполагалось назначить нештатным вице-консулом.
2. По получении сведений уведомить МИД, что учреждение каких бы то ни было консульств в Красноярске нежелательно, так как такой прецедент может послужить основанием для японцев о возбуждении ходатайства об учреждении японского консульства, чего так усиленно добиваются японцы и что нежелательно.
3. Поэтому в Красноярске может быть лишь должность коммерческого агента» [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 42].
Следует заметить, что Енисейский губернатор не встречал препятствий к учреждению в Красноярске должности нештатного вице-консула, а равно и к назначению на эту должность Стосарда-Сайкса. Последний проживал в Красноярске 14 лет, владел промышленным складом и являлся фигурой вполне благонадёжной. В Енисейской губернии проживало 9 английских подданных, кроме склада Сайкса, они владели 2 золотопромышленными предприятиями и 1 медным рудником. Кроме того, по отзыву самого Сайкса, в текущем году планировалось возобновить сообщение между Енисейской губернией и Англией через Карское море, и это обстоятельство должно было привлечь сюда немало английских торговцев и промышленников. В самой Англии планировалось открыть 2 новых общества по разработке полезных ископаемых. Число проезжающих в губернию англичан в течение года 100-150 чел. [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 44].
Таким образом, если более ранние ходатайства просто удовлетворялись местными властями без сбора каких-либо дополнительных данных, то позднее стали собираться данные о подданных государства, консульство которого предполагалось учредить, а также о личности, которая должна была получить назначение на пост консула. Кроме того, из МИД сообщали, что для усовершенствования процедурных мероприятий предполагалось учредить при генерал-губернаторе должность чиновника по дипломатиче-
ской части. Соответствующий законопроект обсуждался в бюджетной комиссии Государственной Думы.
Вместе с тем, местные власти стали относиться к идее учреждения консульств с подозрением, усмотрев в этом возможности для нежелательного усиления конкуренции со стороны иностранных держав, в особенности Японии, которая лишь недавно пробилась в «клуб великих держав», выиграв войну у России, и на достигнутом останавливаться явно не собиралась. В частности, местные власти боялись усиления японского шпионажа, который при учреждении консульства мог бы получить официальное прикрытие [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 53-54об.]. Иркутск и Красноярск по-прежнему оставались крупными центрами сосредоточения войск и военных управлений, а Чита была ещё и приграничным городом, поэтому по вопросу о допущении иностранных консульств в Иркутское генерал-губернаторство местная власть заняла принципиальную позицию: не допускать их здесь совсем.
Однако центральная власть имела по этому вопросу диаметрально противоположную точку зрения. В своём отношении от 26 апреля 1911 года МИД указало генерал-губернатору, что по вопросу допущения иностранных консульских представителей в Сибирь Императорское правительство ещё в 1908 году признало возможным отказаться от существовавшего до того времени порядка принципиального недопущения иностранных консульских представительств в Сибирь, а потому не допускать великобританского консульского представителя в Красноярск оснований нет. Разрешение же вопроса путём компромисса (должность коммерческого агента) едва ли основательно, так как послужит лишь поводом к недоразумениям, как это имело место во Владивостоке, ибо на практике коммерческие агенты часто присваивают себе консульские функции, пользуясь неопределённостью компетенции этих двух установлений [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 55]. Также министерство сообщило, что «дало законный ход ходатайству по сему делу Великобританского правительства».
Равным образом было удовлетворено на высшем уровне и ходатайство греческого правительства об учреждении в Иркутске нештатного греческого вице-консульства. Назначение получил Эммануил Марина-кис, греческий подданный, проживавший в Иркутске с 1900 года и состоявший директором Иркутского общества взаимного кредита, а также членом некоторых местных частных обществ.
Хотя генерал-губернатор и имел очень широкие полномочия, но давлению сверху он сопротивляться не мог. «Если в настоящее время МИД считает возможным допустить в Сибирь иностранные консульства, то я со своей стороны препятствий к тому не встречаю», - писал он в отношении на имя министра иностранных дел от 24 мая 1911 года [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 54].
«Должен при том оговориться, - добавлял он, -что данный вопрос может вызвать некоторые трения с военным ведомством, так как возможны проблемы с шпионством... Допущение в Иркутское генерал-губернаторство консульских представительств ино-
странных государств, имеющих доминирующие интересы на Дальнем Востоке, как-то: Японии, может осложнить работу военного ведомства по борьбе с шпионством».
Таким образом, разногласия по вопросу учреждения консульств между центральной и местной властью были урегулированы.
В конце 1911 года было открыто нештатное нидерландское вице-консульство в Томске (вице-консул - коммерсант Р.Е. Станг, округ консульства простирался на Томскую, Тобольскую, Иркутскую и Енисейскую губернии), причём в начале 1912 года господин Станг получил назначение германского нештатного вице-консула в том же округе. В начале 1913 года сменился нештатный шведский консул в Омске. Прежний нештатный консул, Христиан Фердинанд де Ланге, был уволен согласно прошению, и на его место был назначен Эмиль Штиглиц, директор центральной сибирской конторы фирмы "Альфа-Нобель". 28 октября 1913 года генерал-губернатор дал согласие на назначение нештатным норвежским вице-консулом в Красноярске господина Йонаса Мариуса Лида, директора торгового товарищества "The Siberian Steamship Manu-facturing&Trading Co." [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 75]. А 15 марта 1914 года, наконец, разрешился вопрос с бельгийским нештатным вице-консульством в Иркутске - нештатным вице-консулом был признан Г. Стравинский, русский подданный.
Итак, согласно имеющимся данным, к началу первой мировой войны на территории Иркутского генерал-губернаторства существовали следующие консульства и консульские представительства:
1. Нештатное бельгийское вице-консульство в Иркутске, нештатный консул - Г. Стравинский, русский подданный.
2. Нештатное греческое вице-консульство в Иркутске, нештатный консул - Э. Маринакис, греческий подданный.
3. Нештатное норвежское вице-консульство в Красноярске, нештатный консул - Й. Лид, норвежский подданный [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 82].
4. На правах нештатного французского консула в Иркутске состоял французский коммерческий агент П. Вильмонт [1, Оп. 11. Д. 2. Л. 13].
Сведения о консульских представительствах собирал чиновник по дипломатической части при генерал-губернаторе Николай Кузьмич Эльтеков. Таким образом, при генерал-губернаторе к тому времени действительно, согласно распоряжению из центра, была учреждена особая должность для общения с иностранными подданными и их консульскими представительствами. Кроме того, этот же чиновник отвечал за сообщение местных властей и российских консульств в Монголии и Китае. После Февральской революции эта должность сохранилась вплоть до большевистского переворота.
Каких-либо документальных свидетельств деятельности вышеуказанных нештатных консулов до революции обнаружено не было. Причиной тому был нештатный характер этих консульств. Все нештатные консулы были давно включены в сибирское общество
и имели свои обязанности, исполнением которых они и занимались. О Вильмонте, Маринакисе и Лиде сказано выше, Стравинский же имел чин присяжного поверенного и заседал в Иркутской городской думе на правах гласного. Кроме того, следует заметить, что европейцев в Сибири было исключительно мало и, даже если бы консульства были штатными, работы для них было бы немного.
Регион Восточной Сибири обладал гигантским потенциалом - гигантским, но неосвоенным. В дореволюционные времена даже потребительское отношение к богатствам Восточной Сибири было весьма ограниченным из-за неразвитой инфраструктуры и транспорта, малонаселённости и, как следствие, недостатка рабочих рук. Со строительством Транссибирской магистрали и проведением новой переселенческой политики ситуация стала меняться, однако выгоды были достигнуты лишь в краткосрочной перспективе - после 1908 года поток переселенцев стал неуклонно падать, а предел пропускной способности Транссиба оказался невысок.
Иностранные державы выказывали желание участвовать в освоении ресурсов Восточной Сибири, и даже без консульств это участие всё равно имело место. И российские власти, от местного до высшего уровня, понимали, что с течением времени и развитием коммуникаций это участие будет только углубляться и для совершенствования взаимодействия с иностранцами необходимо открывать на территории Восточной Сибири официальные дипломатические представительства. Неофициальные агенты иностранных государств всё равно существовали в сибирских городах, и для власти было бы удобнее, если бы они заменились официальными представительствами иностранных государств, поскольку их деятельность было бы намного легче контролировать. Для появления таких представительств было необходимо отказаться от существующего порядка принципиального недопущения на территорию Сибири иностранных консульств.
Такой порядок существовал, потому что существовали опасения по поводу того, что консульства вместо прямых своих обязанностей будут заниматься осведомительской и подрывной деятельностью -только теперь такая деятельность получит официальное прикрытие. И дело не только в иностранных аген-
тах, прибывающих из-за рубежа - в Сибирь ссылался неблагонадёжный элемент, который иностранцы также могли использовать в своих целях. К тому времени Сибирь для царского правительства имела очень большое стратегическое значение, поэтому допускать здесь какую-либо неблаговидную деятельность в интересах держав, имеющих сильные интересы на Дальнем Востоке (особенно Японии), было нежелательно. А поскольку допущение работы хотя бы одного иностранного консульского представительства создавало прецедент, ввиду которого японцам, если бы они пожелали учредить своё консульство, отказать было бы невозможно, то на местном уровне было вновь принято решение вернуться к старому порядку о недопущении иностранных консульских представительств в крупные города Сибири.
На высшем уровне власти доводы развития перевесили доводы безопасности. Внутренних ресурсов для полноценного освоения Сибири по-прежнему не хватало, а медлить было нельзя: по ключевым показателям Россия и так сильно отставала от большинства великих держав. Нужно было активнее привлекать иностранные ресурсы для освоения Сибири, а для налаживания взаимодействия на местах - учреждать иностранные консульские представительства. Преодолеть же сопротивление местных властей было делом времени.
Практика показала, что сами иностранные державы не были вполне готовы к такому развитию событий. Это выражалось в том, что все консульские представительства, которые были учреждены в Сибири до начала первой мировой войны, имели нештатный характер и для исполнения обязанностей консулов были назначены не профессиональные дипломаты, командированные самими иностранными державами, а люди, уже пребывавшие на местах и иногда даже не являвшиеся гражданами государства, обязанности консулов которого они исполняли (см. бельгийское нештатное вице-консульство в Иркутске - нештатным консулом был русский подданный).
Перспективы развития, безусловно, существовали, но мировая война и последовавшая за ней революция в России, окончившаяся победой большевиков, спутали все карты и, в конечном счёте, поставили крест на идее полноценного иностранного участия в развитии Сибири на очень долгие годы.
Библиографический список
1. Государственный архив Иркутской области, Ф. 25.
