CC BY
25
► СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ, ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ
УДК 159.9 DOI: 10.31862/2218-8711-2023-3-45-55
ББК 88.5
К ИССЛЕДОВАНИЮ ФЕНОМЕНА ПРОСОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ ЗА РУБЕЖОМ
ON STUDYING THE PHENOMENON OF PROSOCIAL BEHAVIOR ABROAD
Швецова Майя Николаевна
Профессор кафедры психологии образования, Московский педагогический государственный университет, кандидат психологических наук E-mail: [email protected]
Shvetsova Maya N.
Professor at the Department of Psychology of Education, Moscow Pedagogical State University, PhD in Psychology E-mail: [email protected]
Аннотация. В статье рассматриваются взгляды зарубежных ученых на феномен «просоциальное поведение». Прослеживаются подходы в историческом контексте от религиозно-философских, биологических, генетических к социально-психологическим. Анализируется природа просоциального поведения в дихотомии альтруизм - эгоизм, описываются мотивы с точки зрения психологии личности.
Abstract. The article discusses the views of foreign scientists on the phenomenon of "prosocial behavior". It traces approaches in the historical context from religious-philosophical, biological, and genetic to socio-psychological. The nature of prosocial behavior in the dichotomy of altruism-egoism is analyzed, motives are described from the point of view of personality psychology.
Ключевые слова: просоциальное поведение, эгоизм, альтруизм, мотивы поведения.
Keywords: prosocial behavior, egoism, altruism, behavioral motives.
Для цитирования: Швецова М. Н. К исследованию феномена просоциального поведения за рубежом // Проблемы современного образования. 2023. № 3. С. 45-55. DOI: 10.31862/2218-8711-2023-3-45-55.
Cite as: Shvetsova M. N. On studying the phenomenon of prosocial behavior abroad. Problemy sovremennogo obrazovaniya. 2023, No. 3, pp. 45-55. DOI: 10.31862/2218-87112023-3-45-55.
Ф 1 Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License
© Швецова М. Н., 2023
Впервые термин «просоциальное поведение» появился в зарубежной психологической литературе в середине ХХ в. Названная проблема, однако, волновала общество весь период человеческой истории, подтверждением этого служит тот факт, что во всех основных направлениях философской и философско-религиозной мысли существовали идеи, демонстрирующие важность такого типа поведения, и даже более того, большинство существующих религиозных течений характеризует нормы просоциального поведения как правила поведения верующего человека.
В частности, христианская заповедь «Возлюби ближнего, как самого себя», по сути является просоциальной, а на нее ориентируются как христиане, так и иудеи, поскольку она присутствует в канонических Евангелиях и в Ветхом Завете - источнике норм иудаизма [1].
В буддизме via pozitiva (правильная жизнь) предполагает наличие определенных добродетелей, таких как dana (отдавание), metta (доброта), mudita (сочувствующая радость), karuna (сострадание) [2]. Естественно, что религиозные предписания поведения носят аксиоматический характер, показывая целостный образ человека, выполняющего религиозные обряды, и этот человек в большинстве случаев просоциален.
Исключение составляют, пожалуй, только крайние формы религиозности, например, такой феномен, как «юродство» в русской традиции. Фактически, религиозные доктрины рисуют образ целостной личности (просоциальной), развитие или появление которой возможно только посредством выполнения внешних ограничений, соблюдения религиозных правил.
В процессе развития аксиоматический характер сменяется попытками поиска внутренних регуляторов просоциального поведения, особенно активно проявляющийся в эпоху Возрождения, когда начинают зарождаться идеи гуманизма. Впервые эта эпоха ставит человека на пьедестал, объявляя его венцом творения, именно тогда начинаются философские поиски, пытающиеся осмыслить жизнь человека как отдельного индивида, и, как указывает И. Г. Лаверычева, философские доктрины Макиавелли, Монтеня, Гоббса и Ларошфуко показывают ведущую роль эгоизма [3].
На другом полюсе, как бы в противовес идее эгоизма, возникают учения первых социалистов-утопистов Кампанеллы, Мора, Мелье, Толанда, пытающихся раскрыть социальную ориентированность человеческой природы. Если подытожить, можно утверждать, что понимание просоциального поведения раскрывает две крайние формы:
• попытка показать, что такой тип поведения не свойственен человеческой природе, и, если человек проявляет его, значит, он делает это из эгоистических мотивов, может быть, не всегда лежащих на поверхности (Бентам, Гоббс, Мандевилль, Рэнд);
• доказать, что человек склонен следовать сострадательному чувству и, опираясь на нравственные нормы и ценности, привитые ему, будет действовать в пользу другого, то есть, по сути, пыталось доказать наличие альтруистической мотивации (Конт, Паскаль, Смит).
И между двумя этими крайними взглядами действовали мыслители, верящие в разумный выбор человека, когда он может по своему усмотрению демонстрировать как эгоизм, так и альтруизм (Декарт, Руссо, Милль, Спенсер, Рассел) [3].
Далее проблему осмысления просоциального поведения у философов переняли биологи, открыв целое направление со своими течениями, иногда противоречащими, но чаще дополняющими друг друга. В основу анализа был положен принцип дихотомии «эгоизм - альтруизм», который упоминался в философских исканиях эпохи Возрождения и получил название эволюционного.
Первым исследователем данного направления был Ч. Дарвин. С точки зрения его теории, в жизни выживает наиболее приспособленный индивид, поэтому поведение, противоречащее собственным эгоистическим интересам, направленное на успех другого (жертвенное), должно быть наименее выигрышным. Тем не менее мы наблюдаем альтруистическое поведение даже среди животных, и Ч. Дарвин не смог объяснить этот феномен.
Только значительно позже У. Гамильтон в теории «Общей приспособленности» ввел термин «родовой отбор» в противовес «личному отбору», предложенному Ч. Дарвиным, тем самым демонстрируя, что не индивид, а ген является единицей эволюции [4]. Этот подход позволил объяснить, почему в природе существует жертвенное поведение в пользу биологических родственников. Исходя из вышеизложенного, можно утверждать, что более просоциально люди склонны вести себя по отношению к более близким родственникам.
Исследования, проведенные D. S. Judge [5], N. A. Berte, L. Betzig [6], P. Turke [7], доказывают этот факт, когда людям предлагалось разделить финансы или продукты между другими, почти всегда испытуемые выбирали близких родственников. В работах R. J. Fieldman, S. Plotkin, A. Dunbar, D. Robertson, F. S. McFarland также было показано, что испытуемые были готовы терпеть потери, неудобство и даже боль ради родственников [8]. Важно, однако, отметить, что склонность терпеть лишения и трудности ради близких оказалась не связанной со степенью привязанности или любви к последним, важным было только сходство (генетическое).
Дальнейшее развитие эволюционный подход получил в теории «взаимного альтруизма» (reciprocal altruism) R. Trivers [8, с. 110], где показано, что проявления альтруизма (действие во благо другого в ущерб себе) могут проявляться, когда и благо, и ущерб мы оцениваем с точки зрения приспособления группы. Автор утверждал, что люди, не состоящие в родственных отношениях, могут создавать группы или длительные отношения взаимной поддержки, что помогает им выжить.
R. Trivers попытался сформулировать условия, когда взаимный альтруизм оказывается более выгодным, а значит, может сохраняться длительное время. Среди этих условий он назвал:
• длительность жизни, поскольку чем жизнь длиннее, тем вероятнее получить опыт альтруистического поведения;
• широту жизненного пространства - чем больше контактов, тем больше возможностей встретить альтруиста и осознать важность этой ситуации;
• взаимозависимость и взаимовыручку - чем более люди близки и зависимы от умений и навыков другого, тем более они будут склонны проявлять альтруизм;
• качество детско-родительской заботы - ребенок получает опыт альтруистического поведения в отношениях с родителями;
• слабо доминантную социальную структуру, чем ниже доминантность, тем большее количество людей может пользоваться благами друг друга [9].
Теория R. Trivers подвергалась серьезной критике, поскольку описывала социальную структуру через диадное взаимодействие и принцип «ты - мне, я - тебе». R. Axelrod обнаружил, что такая стратегия действительно эффективна и усваивается индивидами в ситуациях, когда можно отследить прибыль и затраты каждого, то есть в паре. Когда подключается большее количество человек и прибыль и затраты каждого становятся не так очевидны, в дело вступают другие механизмы [10].
Исследуя кооперацию в первобытном племени, L. Hill [11] обнаружил, что племя ориентируется на принцип «нужды и потребности» отдельного индивида без учета степени генетической близости. R. Axelrod [10] и W. D. Hamilton [4] показали, что люди склонны к навязыванию норм группы всем ее членам, для сохранения общего климата, и они будут наказывать тех, кто эти нормы нарушил, даже в ущерб себе. Причиной такого процесса авторы называют хрупкость сотрудничества внутри группы, которое может существовать, только если большинство контролирует процессы, происходящие внутри.
Далее эволюционная модель стала двигаться в сторону сравнения групп и анализа группового отбора, представленного в работах S. Wilson и E. Sober [8]. Авторы предположили, что группы людей могут быть более и менее успешными, и репродуктивность связана с продуктивностью группы в течение длительного периода времени. Чтобы поддерживать успешность (продуктивность) длительное время, члены группы должны быть более просоциально настроены ко всем членам группы, в том числе и к неродственникам. Как отмечают S. Wilson и T. Sober, такому типу естественного отбора способствуют факторы окружающей среды: чем суровее среда, тем активнее взаимодействие внутри группы; готовность членов группы жертвовать собой ради блага или существования группы; и обладание группой ресурсами для противостояния другим, рядом проживающим общностям или группам.
Эта теория, однако, привлекла мало сторонников, поскольку критики вполне справедливо отмечали, что групповой отбор происходит очень медленно и в короткий промежуток времени эгоистически ориентированные члены группы будут более конкурентоспособны, а значит, альтруистически ориентированные члены группы вымрут раньше.
Эволюционный подход на сегодняшний день хотя и дает нам очень много материала для анализа, потерял свою значимость, поскольку, опираясь на биологические предпосылки, достаточно трудно объяснить склонность индивидов или групп к просо-циальному поведению. На данный момент исследователи начали пытаться рассматривать наравне с биологическими факторами так называемые «культурные» переменные, и на сцену современной науки вышла культурно-генетическая, коэволюционная теория, представителями которой можно назвать P. J. Richerson [12] и R. Boyd [13]. Именно они в 2005 г. предположили, что групповой отбор зависит от культурных переменных, поскольку у группы нет потребности в большой вариативности индивидуальных свойств с позиции генетики, а вот межгрупповое взаимодействие и межгрупповые свойства требуют изменчивости для обеспечения большей репродуктивной активности группы. Таким образом, различия в культурно обусловленных знаниях, навыках,
которые P. J. Richerson и R. Boyd и назвали культурными переменными, передаваясь через процесс социализации и обучения, могут усиливать жизненный и, как следствие, репродуктивный потенциал группы. Например, нормы конформизма будут понижать конфликтность внутри группы, одновременно повышая нетерпимость к другим группам. И если в группе есть правило самопожертвования во благо группы, то такая группа потенциально более жизнеспособна.
Подытоживая, можно утверждать, что авторы, описывая склонности людей, подчеркивают, что конформизм по отношению к значимым нормам приводит к четкому различению, где «свои», где «чужие», и требует санкций относительно членов группы, нарушающих значимые правила и нормы.
Что касается возникновения первых взглядов на просоциальное поведение, более близких к психологии, чуть позднее по времени возникает теория М. Вебера, активно изучавшего социальное поведение и практически основавшего социологический подход. В своем труде «Протестантская этика и дух капитализма» он утверждал, что в основе поведения лежит «устойчивое внутреннее своеобразие каждого вероисповедания» [14, с. 65].
Анализируя различные христианские течения внутри Европы, он убедительно показал склонность одних (протестантов) к более рациональному поведению и эгоистическим мотивам. И одновременно склонность других, в частности католиков, к поведению менее рациональному.
Причины этого М. Вебер видит, прежде всего, в среде семьи и сообщества, к которой принадлежит человек. Он не отрицает биологических предпосылок в поведении, но отдает явное первенство социальным мотивам: семье, малому социуму, образованию и, главное, - вероисповеданию.
Идеи М. Вебера, таким образом, подчеркивают значимость социальных или, как писали эволюционисты, «культурных переменных» в формировании и проявлении просоциального поведения. В понимании М. Вебера действие человека приобретает характер социального при наличии субъективной мотивации индивида и ориентации на другого человека.
Действие, иными словами, приобретает характер социального в том случае, если в его основе лежит цель, так или иначе затрагивающая других, при этом неважно, пользу или вред оно принесет, успешным или неуспешным оно является, знают или не знают о нем другие, важно, что в своем целеполагании индивид предполагает наличие других и их возможную реакцию.
То есть человек действует в заданных условиях, его действие по своей сути является проектом, планом по отношению к цели, а значит, могут носить свободный и вероятностный характер. Человек может переориентироваться, сама цель может претерпеть изменения, но он все равно остается зажат в рамки ситуации.
М. Вебер выделяет четыре типа социальных действий:
• целерациональное (когда человек надеется при достижении цели опереться на ожидаемое поведение других);
• целостно рациональное (здесь действие ценно само по себе);
• аффективное действие (эмоциональное, чувственное);
• традиционное (основанное на силе привычки, принятой норме).
М. Вебер утверждает, что аффективное и традиционное действие в строгом смысле не являются социальными, поскольку эти типы действий воспроизводятся без ориентации на реакцию других людей. Отдавая явное предпочтение рациональным типам поведения, он, тем не менее, не исключает того, что его просоциальные формы могут существовать и при аффективном и традиционном типах.
Т. Парсонс пошел дальше М. Вебера, включив в свой анализ социального действия действующее лицо, ситуацию и условия. Сам Т. Парсонс называл свою теорию волюнтаристской в том смысле, что она предполагает наличие у человека свободы воли в стратегии выбора поведения. Работы Т. Парсонса легли в основу теории социальных систем. Последователи М. Вебера, Т. Парсонса, Э. Дюркгейма стали еще активнее рассматривать психологические переменные, и большая часть современных подходов возникала именно на стыке социологии и психологии.
В контексте современных социально-психологических теорий просоциальное поведение рассматривается как следование социальным нормам (Л. Берковитц, Дж. Брем, Р. Гаринсон, Д. Майерс, Дж. Хоманс и Дж. А. Демс, П. Хоровиц) или как социальный обмен (Д. Бэтсон, Б. Латанс и Дж. Дарли, Ш. Тейлор, Д. Тиабут и Г. Келли, Дж. Хоманс).
В этом ряду исследователей выделяется позиция Б. Латане и Дж. Дарли с теорией выбора и позиция Д. Бэтсона, делающего акцент на мотивации просоциального поведения. Так, Б. Латане и П. Дарли отмечают, что до возникновения желания прийти на помощь наблюдатель должен пройти пять ступеней выбора, причем их прохождение происходит бессознательно:
1. Осознать чрезвычайность ситуации, то есть обратить на нее внимание.
2. Проинтерпретировать ситуацию как ту, где помощь необходима.
3. Ответственность за действия. Индивид может взять или не взять на себя ответственность за действия. Распределение (диффузия) ответственности приводит к тому, что человек никак не реагирует. То есть чем большее количество людей становится свидетелями события, тем в меньшей степени каждый считает себя ответственным за происходящее.
4. Человек должен понимать свой уровень компетентности - знает ли он, как оказать помощь в этой ситуации.
5. Принятие окончательного решения.
На каждом из этих этапов есть возможность принять альтернативное решение, наблюдателю может помешать страх последствий, когда потенциальная цена поступка оказывается слишком высокой. Однако есть факторы, которые могут способствовать тому, что человек окажет помощь другому, среди них можно назвать личные отношения с тем, кому нужна помощь, обладание навыками и знаниями с целью оказания помощи (например, профессия врача), а также сочувствие к тому, кто нуждается.
Еще дальше идет Д. Батсон и его последователи, обсуждая мотивацию просоциального поведения. Изначально им была выдвинута гипотеза о том, что «любое наше просоциальное действие, неважно, какое благо оно приносит другому, на самом деле
имеет цель принести пользу самому себе» [15, с. 8]. Но эгоцентрическая гипотеза была в результате опровергнута и Д. Батсон пришел к заключению, что человек гораздо более социален, чем предполагалось ранее и люди важны для него не только как источники благ или информации, а сами по себе. Так была потеряна вера в эгоизм как источник мотивации, по меткому замечанию Д. Батсона.
Таким образом, можно утверждать, что споры о природе и существовании просоци-ального поведения движутся от религиозно-философских оснований через эволюционные теории, пытающиеся объяснить этот тип поведения с точки зрения генетического отбора, к представлениям социологов и социальных психологов о сущности социального поведения людей. И далее - к теориям, показывающим всю глубину мотивов и механизмов появления подобного поведения у отдельного индивида. На обсуждении теорий, связанных с личностными мотивами и побуждениями, следует остановиться подробнее, начиная с психоанализа.
Если вспомнить З. Фрейда и его утверждение, что все дети рождаются с врожденными иррациональными, сексуальными и агрессивными инстинктами, направленными на получение удовольствия, то кажется, что эгоистические мотивы должны превалировать, однако он же пишет, что в возрасте от 4 до 6 лет начинают формироваться нравственные ориентиры. Главную роль в их формировании играет социум посредством родителей, которые и становятся для ребенка объектом идентификации. Тогда, если родитель поощряет просоциальное поведение или сам является образцом такого типа поведения, естественно, что ребенок будет следовать его примеру, формируя свое Супер-Эго.
Кроме того, просоциальное поведение может выступать как защитное, когда за ним скрывается чувство вины, травматические переживания, сексуальные влечения и даже саморазрушающее поведение [16].
В теории отношений, как отмечает П. Куттер, «центр тяжести сдвигается с инстинктов через Я в сторону отношений. Анализ отношений означает особый метод анализа, в центре которого лежит не монадно-ориентированная психика (как если бы субъективная психика была единственной реальностью, а все остальное исключительно ее представлением), а напротив - то, что происходит между мной и другими, а именно отношения» [17, с. 43]. В этой связи можно упомянуть работы Дж. Боулби, Мелани Кляйн, Рене Спица - без их значительного вклада теория отношений не была бы так востребована среди научного сообщества.
Также к числу современных психоаналитических теорий можно отнести теорию совладения со страхом (terror managment theory). В работах В. Р. Кейсельмана [2] основным фактором, объясняющим просоциальное поведение, является процесс совладения со страхом смерти. Согласно этим концепциям, человек всю жизнь пытается совладать с тревогой, которую вызывает у него страх перед концом (смертью). Для борьбы с этим страхом создаются специфические защитные механизмы, среди которых наиболее значимыми оказываются два: культурная валидизация и оптимизация самооценки. Культурная валидизация - это «система верований, наделяющих окружающий мир смыслом, который помогает человеку ответить на вечные экзистенциальные
вопросы: «зачем я живу?», «каков смысл моей жизни?», «что будет со мной после смерти?» [18, с. 215].
Через культурную валидизацию индивид как бы распространяет свою самооценку за пределы личного «Я», оптимизируя ее посредством соотнесения с культурными ценностями и идеалами.
Совместно эти защитные механизмы приводят к вере в символическое бессмертие, таким образом, помогая человеку справиться со страхом смерти. Согласно теории управления страхом смерти «просоциальное поведение — важный культурно обусловленный феномен, лежащий в основе сохранения социальной солидарности и социальной сплоченности» [18, с. 208].
Таким образом, психоаналитическое направление исследований, обсуждая основания человеческого поведения в результате многолетнего своего развития пришло к пониманию важности человеческих (межличностных) отношений, особенно первичных, и значимости культурных переменных, обуславливающих внутриличностный комфорт (поддержание самооценки) через соблюдение норм и правил.
G. Hirschberger не смог выявить прямой корреляции между просоциальным поведением и страхом смерти, автор объяснил это личностными особенностями, в частности, склонностью человека к эгоистической или альтруистической позиции. По его наблюдениям, люди, более склонные к самореализации, чем к помогающему поведению (эгоцентристы), больше боятся смерти, нежели люди с просоциальными установками.
Обобщая, можно утверждать, что осознание смертности может способствовать проявлению просоциального поведения, но когда люди реально сталкиваются с угрозой, то нет стопроцентной гарантии, что они не выберут эгоистическую форму поведения.
Рассматривая собственно психологические подходы к поведению в целом и к про-социальному поведению в частности, нельзя обойти бихевиоризм. Хотя, по большому счету, классические бихевиористы, например Скиннер, не признавали каких-либо вну-триличностных коррелятов социального поведения, опираясь в его анализе только на внешние, видимые проявления и подчеркивая, что именно внешнее подкрепление того или иного типа поведения приводит к его закреплению.
Подкрепление поведения в более социальном смысле рассматривал Дж. Болдуин, описывая его как вознаграждение, ценность которого определяется субъективными по -требностями. Соответственно, подкрепление разделяется на позитивное и негативное, где негативное подкрепление можно воспринимать как наказание. Таким образом, в этой концепции подчеркивается значение социального обусловливания поведения, и в этом проявляется ее смысловая близость с теорией социальных норм, описанной выше.
Итак, можно констатировать, что феномен просоциального поведения человека вызывает исследовательский интерес ученых и философов различных направлений. Просоциальное поведение рассматривается за рубежом с позиций эволюционных теорий, включающих на данный момент не только биологические переменные, но и «культурные»; с позиции социологических теорий, как социальный обмен, следование общественным нормам или социальный выбор, совершая который человек проходит
определенные стадии выбора; с позиции осмысления глубинных личностных механизмов и мотивации поведения. Можно увидеть, что взгляды отражают разносторонние позиции авторов, подчеркивающих необходимость изучения просоциального поведения, но не пришедших к какому-то единому мнению.
Список литературы
1. Логинова Е. В. Просоциальное поведение: философский подход // Контентус. 2015. № 8 (37). С. 71-75.
2. Кейсельман (Дорожкин) В. Р. Психоаналитическое исследование альтруистического поведения // Вкн. Харювского нащонального ун-ту iм. В. Н. Каразша. Сер.: Психоло -пя. 2010. Вип. 43, № 902. С. 98-104.
3. Лаверычева И. Г. Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизма // Изв. Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена. 2010. № 123. С. 74-81.
4. Hamilton W. D. The genetical evolution of social behavior I, II // Journal of Theoretical Biology. 1964. Vol. 7, Iss. 1. P. 1-16; 17-52. DOI: https://doi.org/10.1016/0022-5193(64)90038-4; https://doi.org/10.1016/0022-5193(64)90039-6.
5. Judge D. S. American legacies and the variable life histories of women and men // Human Nature. 1995. Vol. 6, Iss. 4. P. 291-324.
6. Berte N. A. K'ekchi' horticultural labor exchange: Productive and reproductive implications // Human reproductive behavior: A Darwinian perspective / eds. L. Betzig, M. Borgenhoff. Cambridge, England: Cambridge University Press, 1998. P. 83-96.
7. Castano E. In case of death, cling to the in group // European Journal of Social Psychology. 2004. Vol. 34, Iss. 4. P. 375-384.
8. Simpson J. A., Beckes L. Evolutionary Perspectives of Prosocial Behavior // Mikulincer M., Shaver Ph. R. (eds.) Prosocial Motives, Emotions, and Behavior: The Better Angels of Our Nature. American Psychological Association, 2010. P. 106-126.
9. Trivers R. The evolution of reciprocal altruism // Quarterly Review of Biology. 1971. Vol. 46, No. 1. P. 35-57.
10. Axelrod R. The evolution of cooperation. New York: Basic Books, 1984. 345 p.
11. HillK. Altruistic cooperation during foraging by the Ache, and evolved human predisposition to cooperate // Human Nature. 2002. Vol. 13, Iss. 1. P. 105-128.
12. Richerson P. J., Boyd R. The evolution of human ultrasociality // Eibl-Eibisfeldt I., Salter F. (eds.) Indoctrinability, Ideology and warfare. Evolutionary perspectives. New York, 1997. P. 71-95.
13. Richerson P. J., Boyd R. Not by genes alone: How culture transformed human Evolution. Chicago: University of Chicago Press, 2005. 265 p.
14. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения / пер. с нем. М.: Прогресс, 1990.
15. Batson C. D. Empathy-Induced Altruistic Motivation // Prosocial Motives, Emotions, and Behavior: The Better Angels of Our Nature. American Psychological Association, 2010. P. 7-38.
16. Фенихель О. Психоаналитическая теория неврозов. М.: Академ. проект, 2004. 848 с.
17. Куттер П. Современный психоанализ. Введение в психологию бессознательных процессов / пер. с нем. С. С. Панкова под общ. ред. В. В. Зеленского. СПб.: Б.С.К., 1997. 351 с.
18. Hirschberger G. Compassionate Callousness: A Terror Management Perspective on Prosocial Behavior // Prosocial Motives, Emotions and Behavior: The Better Angels of Our Nature. American Psychological Association, 2010. P. 209-237.
19. AxelrodR., Hamilton W. D. The evolution of cooperation // Science. New Series. 1981. Vol. 211, No. 4489. P. 1390-1396.
References
1. Loginova E. V. Prosotsialnoe povedenie: filosofskiy podkhod. Kontentus. 2015, No. 8 (37), pp. 71-75.
2. Keyselman (Dorozhkin) V. R. Psikhoanaliticheskoe issledovanie altruisticheskogo povedeniya. Visn. Kharkivskogo natsionalnogo un-tu im. V. N. Karazina. Ser.: Psikhologiya. 2010, Iss. 43, No. 902, pp. 98-104.
3. Laverycheva I. G. Filosofskiy vzglyad na istoricheskuyu dinamiku sotsialnykh proyavleniy egoizma i altruizma. Izv. Ros. gos. ped. un-ta im. A. I. Gertsena. 2010, No. 123, pp. 74-81.
4. Hamilton W. D. The genetical evolution of social behavior I, II. Journal of Theoretical Biology. 1964, Vol. 7, Iss. 1, pp. 1-16; 17-52. DOI: https://doi.org/10.1016/0022-5193(64)90038-4; https://doi.org/10.1016/0022-5193(64)90039-6.
5. Judge D. S. American legacies and the variable life histories of women and men. Human Nature. 1995, Vol. 6, Iss. 4, pp. 291-324.
6. Berte N. A. K'ekchi' horticultural labor exchange: Productive and reproductive implications. In: Betzig L., Borgenhoff M. (eds.) Human reproductive behavior: A Darwinian perspective. Cambridge, England: Cambridge University Press, 1998. Pp. 83-96.
7. Castano E. In case of death, cling to the in group. European Journal of Social Psychology. 2004, Vol. 34, Iss. 4, pp. 375-384.
8. Simpson J. A., Beckes L. Evolutionary Perspectives of Prosocial Behavior. In: Mikulincer M., Shaver Ph. R. (eds.) Prosocial Motives, Emotions, and Behavior: The Better Angels of Our Nature. American Psychological Association, 2010. P. 106-126.
9. Trivers R. The evolution of reciprocal altruism. Quarterly Review of Biology. 1971, Vol. 46, No. 1, pp. 35-57.
10. Axelrod R. The evolution of cooperation. New York: Basic Books, 1984. 345 p.
11. Hill K. Altruistic cooperation during foraging by the Ache, and evolved human predisposition to cooperate. Human Nature. 2002, Vol. 13, Iss. 1, pp. 105-128.
12. Richerson P. J., Boyd R. The evolution of human ultrasociality. In: Eibl-Eibisfeldt I., Salter F. (eds.) Indoctrinability, Ideology and warfare. Evolutionary perspectives. New York, 1997. Pp. 71-95.
13. Richerson P. J., Boyd R. Not by genes alone: How culture transformed human Evolution. Chicago: University of Chicago Press, 2005. 265 p.
14. Weber M. Protestantskaya etika i dukh kapitalizma. In: Weber M. Selected works. Transl. from German. Moscow: Progress, 1990. (In Russian)
15. Batson C. D. Empathy-Induced Altruistic Motivation. In: Mikulincer M., Shaver Ph. R. (eds.) Prosocial Motives, Emotions, and Behavior: The Better Angels of Our Nature. American Psychological Association, 2010. Pp. 7-38.
16. Fenichel O. Psikhoanaliticheskaya teoriya nevrozov. Moscow: Akadem. proekt, 2004. 848 p. (In Russian)
17. Kutter P. Sovremennyy psikhoanaliz. Vvedenie v psikhologiyu bessoznatelnykh protsessov. Transl. from German by S. S. Pankov, ed. by V. V. Zelensky. St. Petersburg: B.S.K., 1997. 351 p. (In Russian)
18. Hirschberger G. Compassionate Callousness: A Terror Management Perspective on Prosocial Behavior. In: Mikulincer M., Shaver Ph. R. (eds.) Prosocial Motives, Emotions, and Behavior: The Better Angels of Our Nature. American Psychological Association, 2010. Pp. 209-237.
19. Axelrod R., Hamilton W. D. The evolution of cooperation. Science. New Series. 1981, Vol. 211, No. 4489, pp. 1390-1396.
Интернет-журнал «Проблемы современного образования» 2023, № 3
Статья поступила в редакцию 17.01.2023 The article was received on 17.01.2023
