Научная статья на тему 'К биографии литератора и мецената Г. А. Кушелева-безбородко'

К биографии литератора и мецената Г. А. Кушелева-безбородко Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
1181
166
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
Г.А. КУШЕЛЕВ-БЕЗБОРОДКО / Д.И. ПИСАРЕВ / Г.Е. БЛАГОСВЕТЛОВ / Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ / ЖУРНАЛ "РУССКОЕ СЛОВО" / ШАХМАТНОЕ ДВИЖЕНИЕ В РОССИИ / ШЕСТИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ XIX ВЕКА / РАСШИРЕНИЕ ЛИЧНОГО ПРОСТРАНСТВА / G.A. KUSHELEV-BEZBORODKO / D.I. PISAREV / G.E. BLAGOSVETLOV / F.M. DOSTOEVSKII / MAGAZINE "RUSSKOE SLOVO" / THE CHESS MOVEMENT IN RUSSIA / THE SIXTIES OF THE XIX CENTURY / AN EXTENSION OF THE PRIVATE SPHERE

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Корнацкий Н.Н.

Эта статья посвящена личности мецената и литератора графа Г.А. Кушелева-Безбородко, который прежде всего известен как первый издатель журнала «Русское слово» и вероятный прототип князя Мышкина из романа «Идиот» Ф.М. Достоевского. Автор постарался дать подробный биографический очерк Кушелева-Безбородко и впервые в историографии изложить историю его неудачного брака на авантюристке Л.И. Голубцовой (Кроль), ставшего поворотным моментом в его жизни. Значительное внимание уделено вкладу Г.А. Кушелева-Безбородко в литературу, музыку и шахматное движение.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

TO THE BIOGRAPHY OF THE WRITER AND PATRON G. A. KUSHELEVA-BEZBORODKO

This article focuses on the personality of writer and philanthropist Count Grigory Kushelev-Bezborodko, which is primarily known as the first publisher of famous democratic magazine "Russkoe slovo" and the likely prototype of Prince Myshkin from Fyodor Dostoyevsky’s novel "The Idiot". The author tried to give a detailed biographical sketch of Kushelev-Bezborodko and for the first time in historiography to present the story of his failed marriage to the adventuress L.I. Golubtsova (Kroll), which became a turning point in Count’s life. Much attention is given to Kushelev’s contribution to literature, music and the chess movement in Russia.

Текст научной работы на тему «К биографии литератора и мецената Г. А. Кушелева-безбородко»

вполне ожидаемым, противодействующие меры были приняты с солидным «запасом прочности», что и помогло экономике вернуть высокие темпы роста Валового социального продукта (7,1 % в 1968 г. и 8,2% в 1969г.). [3, с.215]

В общей сложности экономика Западной Германии в период правления ХДС/ХСС в 60-х г. имела неплохие результаты, несмотря на те проблемы, которые складывались внутри государства, но в разные периоды правления правительство всё же находило пути решения.

Так, рост ВВП с 1960 г. по 1970 г. поднялся с 302,2 млрд. марок до 682,8 млрд. марок, относительно индексу от 308 до 696 пунктов. [2, с.474] Рабочая неделя в часах сократилась с 46,2 до 44,9 (1961-1969). Социальные расходы, в процентном соотношении на долю ВВП, увеличились с 15,5% до 17,9% (1960-1970). [2, с.475]

Экономическая и социальная политика правительства подняла и восстановила Западную Германию вопреки сопровождающейся критике, страхов, что людей ввергнут в нищету, разрушат остатки хозяйства и т.п. Но результаты деятельности ХДС/ХСС служили надёжной защитой и гарантией в процветании экономики страны. Об этом свидетельствовали факты и результаты достигнутого уровня жизни населения 50-60 г. и то, какую экономическую политику проводила ХДС/ХСС. Но самое главное в проводимой политике были социальные гарантии людям, которые хотели быть уверенными в завтрашнем дне.

The article observes economicaland social aspects of German history 1950s- 1960s.Political forces had to solve the most important problem is forming the foundations of a future Germany. This issue saw the setting stages of future German. The conclusion is the formation of new economical model which works today. Keywords: CDU, CSU, Marshall Plan, budget, Finance, reform, form

Список литературы

1. Ватлин,А. Германия в XX веке. М.: РОССПЭН 2002. 336 с.

2. Германская история в новое и новейшее время, в 2 т. М.: Наука 1970. Т.2. 606 с.

3. Ежов В. Д. Конрад Аденауэр - немец четырёх эпох. - М.: Молодая гвардия, 2003, (Жизнь замечательных людей, вып. 828). 311 с.

4. История Германии, в 3 т. / От создания Германской империи до начала XXI века. Под ред. Бонвеча Б. Галактионова Ю.В., М.: КДУ 2008. Т.2. 672 с.

5. История Германии, в 3 т. / Документы и материалы. Под ред. Бонвеча Б. Г алактионова Ю.В., М.: КДУ 2008. Т.3. 592 с.

6. Патрушев А.И. Германская история: через тернии двух тысячелетий. М.: Издательский дом Международного университета в Москве 2007. 708 с.

7. Язьков Е.Ф. История новейшего времени стран Европы и Америки: 1945-2000. М.: Простор, 2003. 479 с.

Об авторе

Колесников Павел Александрович - магистр 1 курса факультета истории и международных отношений Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, pashal994god@yandex.ru

УДК 929 Кушелев-Безбородко(47)

К БИОГРАФИИ ЛИТЕРАТОРА И МЕЦЕНАТА Г.А. КУШЕЛЕВА-БЕЗБОРОДКО

Корнацкий Н.Н.

Эта статья посвящена личности мецената и литератора графа Г.А. Кушелева-Безбородко, который прежде всего известен как первый издатель журнала «Русское слово» и вероятный прототип князя Мышкина из романа «Идиот» Ф.М. Достоевского. Автор постарался дать подробный биографический очерк Кушелева-Безбородко и впервые в историографии изложить историю его неудачного брака на авантюристке Л.И. Голубцовой (Кроль), ставшего поворотным моментом в его жизни. Значительное внимание уделено вкладу Г.А. Кушелева-Безбородко в литературу, музыку и шахматное движение. Ключевые слова: Г.А. Кушелев-Безбородко, Д.И. Писарев, Г.Е. Благосветлов, Ф.М. Достоевский, журнал «Русское слово», шахматное движение в России, шестидесятые годы XIX века, расширение личного пространства.

Граф Григорий Александрович Кушелев-Безбородко (1832-1870) известен, прежде всего, как первый издатель и редактор журнала «Русское слово», где опубликовал свои главные статьи один из «властителей дум» 1860-х годов Дмитрий Писарев. Особой заслуги Кушелева в этом нет - в полной мере критик раскрылся уже при следующем редакторе Григории Благосветлове. Неудивительно, что исследователи предпочитают обходить фигуру графа стороной, хотя это и не совсем справедливо. Григорий Александрович и вне контекста журнала был на редкость колоритной фигурой.

Выпускник Александровского лицея (1850), чиновник канцелярии Комитета министров и наследник сразу двух знатных русских фамилий, он был одним из богатейших людей России, однако выбрал себе судьбу писателя. Не имея ровным счетом никаких талантов, он, тем не менее, преуспел в литературе как меценат, спонсировал множество благотворительных организаций, дал импульс развитию шахматного движения в России. На рубеже 1850-1860-х годов его, как и многих, подхватила волна общественного подъема - он становится одним из

инициаторов создания демократического Шахматного клуба и даже вкладывается в герценовский «Общий фонд» помощи политическим эмигрантам.

Но не меньше общественной деятельности Кушелева-Безбородко интересна и его частная жизнь - прежде всего, неудачный брак с авантюристкой Любовью Голубцовой, который стал достоянием общественности и даже отразился в ряде художественных произведений. В 1970 году литературовед Р.Г. Назиров обосновал гипотезу, что именно Кушелев был прототипом князя Льва Николаевича Мышкина из романа «Идиот» (1868) Ф.М. Достоевского. Исследователь полагал, что писатель на начальном этапе собирался использовать гораздо больше биографических деталей графа, однако впоследствии решил ослабить сходство - оригинал оказался «слишком мелок» по сравнению с образом «положительно прекрасного» человека, что рождался в воображении автора [1].

Сравнительно недавно из опубликованной переписки А.А. Фета и Я.П. Полонского стало известно [2, с.746,690], что последний вывел чету Кушелевых в своей повести «Дорогая елка» [3] под фамилией Ижор-ские. Там по сюжету авантюристка женит на себе слабовольного наследника громадного состояния, но не меняет своего образа жизни и едва не доводит мужа до банкротства. Прообразы узнаются моментально - Фет в письме автору писал, что «Дорогая елка» «прелестно воспроизводит нелепых Кушелевых» [2, с.690]. Надо сказать, развязка повести отдает дешевой мелодрамой: во время рождественского приема, где царил грех и разврат, граф прозревает истинную сущность жены и умирает от нервного удара. Судьба реального Кушелева была иной, хотя оказалась еще в больше степени похожа на пошлейший роман.

Меценат, литератор, композитор, шахматист

Когда умер отец - видный чиновник и блистательный царедворец Александр Григорьевич Кушелев-Без-бородко (1800-1855) - его невзрачный отпрыск Григорий в одночасье стал одним из самых состоятельных людей империи, а впоследствии еще больше увеличил состояние со смертью в 1862 году младшего брата Николая. Но обретенное богатство не пошло ему на пользу. Граф был человеком скромным по натуре, не имел ни особых дарований, ни карьерных амбиций, а ко всему прочему еще и страдал хореей. Из-за этой болезни (ее еще называют «пляской святого Витта») он четыре года вплоть до смерти Кушелева-старшего безвылазно просидел в семейном особняке рядом с Гагаринской набережной.

Затворничество его закончилось вместе с наследством и нагрянувшей любовью. Как бы странно это не звучало, именно куртизанка Любовь Голубцова вывела Кушелева в люди. Став графиней, она привнесла в его жизнь бесконечный праздник. О ее расточительности и любви к роскоши с удовольствием судачил весь Петербург. Как и отец, но с куда большим размахом Григорий Александрович начал устраивать в своем доме и в Полюстровском парке (здесь находилась дача) открытые концерты классической музыки и танцевальные вечера. Музыкальный критик Маврикий Раппопорт не жалел похвал: «Музыкальные вечера у графа Кушелева-Безбородко, по своему разнообразию и интересу, можно по справедливости сравнить с концертами Парижской Консерватории» [4].

(В скобках стоит отметить, что это только одна из версий этого периода жизни графа. Другая точка зрения о роли графини в социальном «пробуждении» Кушелева изложена в повести Я.П. Полонского [3] и воспоминаниях романистки А.И. Соколовой, известной под псевдонимом Синее Домино [5] - оба одно время входили в самое близкое графское окружение. Они утверждают, что «кутить» и вращаться в весьма специфических кругах тот начал еще при жизни отца к его явному неудовольствию. Более того, сама болезнь и «ранняя старость» Кушелева, считала Соколова, - прямой результат бесконечных попоек [5, с.482]. Графские «приживальщики» не только сбили Кушелева с пути истинного, писал Полонский, но и прямо поспособствовали его сближению с Голубцовой, справедливо опасаясь за свое вольготное существование - если бы тот взялся за ум и нашел порядочную жену, всему этому немедленно пришел конец [3, с.120]).

В окружении графа появилось много литераторов, видимо, благодаря шурину - мелкий чиновник и малоуспешный поэт Николай Кроль был одной из типичнейших фигур русской богемы. Современница утверждает, будто именно Кроль «втянул» Кушелева в литературу и подбросил мысль издавать журнал «Русское слово» [6, с.354] - других подтверждений этой версии нет, однако нам известно, что писать граф начал еще до знакомства с ним - по крайней мере, самая ранняя датированная рукопись относится к 1851 году [7]. Несмотря на публикации в журналах «Пантеон», «Отечественные записки» и газете «Молва» (собранные позднее в книгу «Очерки и рассказы Грицко Григоренко»), в целом его малосодержательная, тусклая проза не имела успеха в литературных кругах. Чернышевский в письме к Некрасову с удовольствием пересказывал сплетню, будто граф доплачивал за публикацию своих сочинений [8, с.329].

Исследователи прямо связывают инициативу издавать собственный журнал c неудачей Кушелева как литератора - и, скорее всего, правы, однако одним желанием напечатать свои опусы его мотивы не исчерпываются. С одной стороны, граф намеревался произвести переворот в отечественной словесности и примирить на страницах своего издания все фракции (напомним, на дворе шел конец 1850-х годов, и общество бурлило в ожидании реформ). Кроме того, к созданию журнала Кушелева подталкивали его многочисленные «литературные приживальщики», которые хотели обрести посредством «Русского слова» постоянный заработок.

Идея «благотворительного» журнала, который помогал бы всем несчастным, отторгнутым литературной модой, была вполне в духе графа. Меценатство стало семейной традицией Кушелевых-Безбородко. Отец по наследству передал Григорию Александровичу опеку над Нежинским лицеем. Уже по собственной инициативе граф основал и стал попечителем женской богадельни на Малой Охте при Императорском человеколюбивом обществе. Он принимал то или иное участие во множестве других благотворительных организаций - например,

был членом Общества поощрения художников и помогал пансионеркам Воспитательного общества благородных девиц. Если скандальная женитьба оттолкнула высшее общество от графа, то благотворительность хотя бы отчасти помогла ему восстановить позиции - за активную меценатскую деятельность Кушелев был удостоен благодарности императора. И в литературе деньги помогли открыть ему двери, которые не смог открыть талант.

За считанные годы на деньги Кушелева был изданы (часть - в качестве приложений к «Русскому слову»): трехтомное собрание сочинений Л.А. Мея (1862— 1863), стихотворения А. Н. Майкова в двух книгах (1858), рассказы Я. П. Полонского (1859), собрание сочинений А.Н. Островского в двух томах (1859), а также рисунки к ним П.М. Боклевского в шести выпусках (1859—1860), повести и рассказы М.Л. Михайлова («В провинции») в двух томах (1860), сочинения И.И. Панаева в четырех томах (1860), «Памятники старинной русской литературы» под редакцией Н.И. Костомарова и А.Н. Пыпина в четырех выпусках (1861-1862). Кроме того, для отдельного издания Писемский хотел продать графу свой роман «Тысяча душ» [9, с.120-123], Фет - трехтомник сочинений [10, с.140], Толстой вел переговоры с графом через Дружинина и Полонского об издании отдельной книгой своих рассказов [11, с.280-283], но эти прожекты не увенчались успехом.

Помимо литературы граф питал страсть к музыке, писал романсы и песни (под сильным влиянием Даргомыжского [12, с.136]) на стихи русских и зарубежных поэтов, и как композитор сильно превзошел свои успехи как литератора. Нотные записи сочинений Кушелева активно издавали при его жизни М. Бернард, И. Пазовский, после смерти - П. Юргенсон и А. Гутхейль, многие из них исполняются до сих пор. На устраиваемых Кушеле-вым музыкальных вечерах собирались главные представители русской сцены того времени - от певицы Дарьи Леоновой до виолончелиста Ивана Зейферта, а один раз даже гостил и выступал французский пианист Анри Герц [5, с.487-490]. Пытался играть и сам граф (ср.: Тургенев: «Кушелев мне кажется дурачком - я его все вижу играющим у себя на вечере - на цитре - дуэт с каким-то итальянским голодным холуем» [13, с.150]).

Последнее по счету, но не по значению увлечение Кушелева - шахматы. Граф был одним из первых действительных членов Общества любителей шахматной игры, который был создан в 1853 году по инициативе старшего Кушелева-Безбородко - первые годы заседания общества даже проходили в графском особняке на Га-гаринской. По причине болезни Григорий Александрович вряд ли часто посещал Шахматный клуб (который позднее съехал из его дома на другой адрес), однако продолжал принимать у себя первейших игроков, например, Илью Шумова и князя Сергея Урусова. Спустя пару лет клуб захирел, и осенью 1856 года был явочным порядком «захвачен» литераторами, а потом и вовсе закрылся.

Также Кушелев стал издавать «Шахматный листок», первое профильное издание на русском языке (сначала выходил в качестве приложения к «Русскому слову», а после его приостановления в 1862 году отделился и год просуществовал самостоятельно). Кроме того, граф обеспечивал призовые фонды шахматных турниров, а в 1862 году даже привез в Петербург известного австро-венгерского шахматиста Игнаца фон Колиша - это был первый приезд в Россию зарубежного мастера такого уровня (обстоятельства их знакомства позднее сам игрок описал в заметке для „Neue Berliner Schachzeitung" - см. перевод [14]).

По всей видимости, и в шахматы граф играл лучше, чем писал прозу. В путевых заметках он рассказывает о своих встречах за границей с признанными шахматистами того времени - австрийцем Рудольфом Вильмерсом (он ввел Кушелева в Венский клуб, где графа признали «постоянным почетным членом») [15, с.15-20] и итальянцем Серафино Дюбуа, с которым Кушелев провел несколько партий и, судя по всему, часть даже выиграл [15, с.154].

Вскоре шахматы, музыка и благотворительность отошли на второй план, уступив место литературе. Ку-шелеву нравилось ощущать себя частью «литературного сословия». Несколько месяцев в его доме регулярно собирались ведущие литераторы Петербурга. Именно на обеде у графа критик А.В. Дружинин впервые озвучит идею о Литературном фонде. По примеру других издателей и редакторов, Кушелев включается в обсуждение грядущей цензурной реформы и пишет записку о своих соображениях по этому поводу. Когда в 1862 году по делу о распространении революционных прокламаций арестовали сотрудника «Современника» М.Л. Михайлова, Кушелев в составе делегации с Краевским и Громеко отправился к министру народного просвещения ходатайствовать об освобождении коллеги.

В начале 1860-х годов богач и аристократ все больше втягивается в общественное движение наряду со своими «разночинными» приятелями - не без влияния нового редактора «Русского слова» Г.Е. Благосветлова, который за считанные месяцы превратил бесцветно-аполитичный журнал в одно из ярких демократических изданий.

Сложно сказать, насколько близко аристократ Кушелев воспринял это новое для себя направление. Еще пару лет назад он вполне поддерживал линию правительства. Будучи крупным помещиком, Григорий Александрович, тем не менее, был убежденным сторонником отмены крепостного права, причем (если судить по его записке 1858 года) примерно по той же схеме, что и была воплощена в жизнь: государство выкупает у помещиков наделы для крестьян, а те 27 лет платят ему выкупные платежи с процентами, поступая в наем к тем же помещикам.

Тогда, в 1858 году, Кушелев считал, что это единственно возможный выход - иначе крестьянин, получив надел и приусадебный участок, «из свойственной ему лени» по крайней мере на первые годы забросит прочую работу. «От этого все земли помещичьи останутся невозделанными, фабрики, заводы должны будут прекратить свои действия от недостатка рук и невозможности даже за чрезмерную плату нанять их (т.е. крестьян - Н.К.), от этого воспоследует общий голод, возвышения цен всем продуктам, а потому общая бедность и разорение» -рисовал он апокалиптические картины [16, л.9 об-10].

Конечно, с годами легко внушаемый Кушелев мог изменить свое мнение под влиянием общественно-политической ситуации и новых друзей, решительно не принявших реформу. По крайней мере, в июне 1861 года Г.Е. Благосветлов писал своему другу и единомышленнику Д.Л. Мордовцеву, что «граф любит свое дело (журнал - Н.К.) и разделяет наши убеждения» [17, с.236]. В 1861 году во время заграничного путешествия Кушелев даже лично встретился с Герценом (в РГАЛИ сохранилось фотография графа с дарственной надписью лондонскому изгнаннику, датированная мартом 1861 года [18]), а два года спустя не побоялся пожертвовать 850 фунтов стерлингов в герценовский «Общий фонд» [19, с.775].

В 1862 году в Петербурге воссоздается Шахматный клуб, где основную движущую силу составили демократически настроенные литераторы. Кушелева избирают одним из трех директоров клуба - сделано это было скорее для прикрытия, но тем не менее.

Однако скоро все заканчивается - в том же году граф порывает как с литературой, так и с общественным движением. Исследователи полагают, что Кушелева напугало приостановление «Русского слова» на 8 месяцев, после которого он поспешил передать Благосветлову издательские права на журнал. Может быть и так, хотя, вопреки расхожему мнению, Кушелев не успел ощутить особых последствий своих «демократических» увлечений как тогда, так и в будущем. Во многих биографических справках пишут со ссылкой на монографию М.К. Лемке, что за подачу петиции в защиту Михайлова Кушелева лишили придворного звания камер-юнкера, хотя на той же странице указано о решении императора отменить наложенные санкции [20, с.108]. И после этой истории Кушелев остался состоять при управляющем делами Комитета министров, а в конце 1863 года даже был пожалован в действительные статские советники [21, л.1].

Возможно, властным кругам, наконец, удалось втолковать графу, что человеку в его положении и с его состоянием не к лицу играть в революционера. Но не стоит сбрасывать со счетов и личные обстоятельства, надломившие графа как раз в 1862-1863 года. Женщина, на которую он возлагал большие надежды и ради которой многим пожертвовал, не только отвернулась от него, но и объявила ему войну. И в этой войне граф не видел иных союзников, кроме адвокатов, высших правительственных лиц и лично императора.

Куртизанка

Любовь Ивановна (в девичестве - Кроль) была дочерью инженер-генерал-майора, вице-директора одного из департаментов Министерства путей сообщения. К моменту встречи с Кушелевым-Безбородко у нее за плечами уже было два неудачных союза. Первый муж, гвардейский офицер М.А. Пенхержевский, вскоре после женитьбы скончался, оставив девушку одну на руках с ребенком. Второй брак с штабс-капитаном И.П. Голубцовым, как пишет в воспоминаниях А.И. Соколова, был основан на расчете - супруг был сильно старше и нелюбим, но «предложил ей свое имя и с ним вместе и безбедное существование для нее и обожаемого сына». Как часто бывает в таких случаях, семейной идиллии не получилось, Голубцова бежит из Киева, где они жили, обратно в Петербург, «без всякой определенной цели, желая только избавиться от домашнего ада» [5, с.482]. Здесь в столице никто ее с распростертыми объятиями не ждал. Без надежной опоры, неспособная ни к чему, но поразительно красивая (в этом сходятся все мемуаристы), Голубцова не находит иного выхода, как стать содержанкой состоятельных господ.

Историю ее знакомства с графом мы узнаем из той же повести Я.П. Полонского «Дорогая елка» [3, с. 119-122]. Художественные произведения - ненадежный исторический источник, однако, как писал сам автор А.А. Фету, завязку отношений графа и будущей графини он передал довольно точно, изменив лишь степень родства между соперниками: если Илья Матвеевич Ижорский увел «метрессу» своего кузена, то Григорий Александрович Кушелев-Без-бородко - родного брата [2, с.746].

Впервые Голубцову граф встретил где-то в 1855-1856 гг., когда пришел к младшему брату Николаю на завтрак. Одной встречи было достаточно - Кушелев немедленно влюбился и всеми правдами и неправдами постарался «переманить» эту особу к себе. Осыпал подарками, перевез в отдельные апартаменты, потом к себе в особняк и, наконец, вовсе предложил выйти за него, несмотря на все протесты родни. Голубцова убедительно играла воплощенную невинность, и граф как честный человек не мог поступить иначе.

Влюбленным оставалось уладить небольшую формальность - официально Голубцова продолжала считаться чужой женой. За внушительную сумму (по свидетельству приставленного к графу агента III отделения - 60 тыс. рублей [22, л.5]) штабс-капитан согласился признаться в нарушении супружеской верности, но одного этого было недостаточно. По «Уставу духовных консисторий» было необходимо предоставить либо показания двух или трех «очевидных свидетелей» измены, либо подтвердить наличие внебрачных детей. Остальные доказательства, будь то изобличающие письма или показания свидетелей-«неочевидцев», имели силу только при «соединении» с одним из главных доказательств, или же если они «в своей совокупности обнаруживают преступление» (ст.ст. 252, 253).

Каким именно способом граф вышел из этой ситуации - неизвестно. По всей видимости - как обычно с помощью денег. Тот же агент III отделения докладывал, что, помимо выкупа мужу, «развод стоил Кушелеву 80 т<ыс>. р<ублей>. с<еребром>» [22, л.5]. Так или иначе, 16 октября 1856 года Голубцова отнесла в Санкт-Петербургскую духовную консисторию прошение о расторжении брака, а уже 28 марта следующего года снова стала свободной женщиной [22, л.3].

Граф решил как можно скорее обвенчаться с любимой в своем подмосковном имении Кораллово, и где-то в начале апреля попросил у начальства, управляющего делами Комитета министров А.П. Суковкина, отпуск на два месяца и паспорт, чтобы отправиться в Московскую губернию в связи с «домашними обстоятельствами»

[23]. Эта спешка едва не погубила все дело. Во властных кабинетах, где давно следили за непотребным поведением одного из самых знатных людей империи, предположили самое худшее - что Кушелев-Безбородко собрался венчаться, не дожидаясь официального развода невесты (о котором они еще не знали).

Шеф жандармов доложил царю о готовящемся богохульстве, Александр II приказал немедленно принять меры. 17 апреля обер-прокурор Синода потребовал от митрополита Московского и Коломенского Филарета срочно помешать браку - письмо немедленно отправляется в Первопрестольную почтовым поездом. Уже 18 апреля Филарет пишет обратно в столицу о поисках села, к которому принадлежит имение графа, начатых «со всевозможной поспешностью», а «на случай нетерпения совершить сей брак в другом селе» и прочим священникам было разослано соответствующее предписание [22, л.6-10].

Спецоперация увенчалась успехом - в тот раз влюбленные не смогли связать себя узами брака. Недоразумение ни как не могло разрешиться и спустя полтора месяца - видимо, священники отказывались венчать без разрешительного циркуляра, а в Петербурге медлили с ответом. Граф, подозревая (и не без оснований) общее неудовольствие его матримониальным выбором, 1 июня пишет из Кораллово прочувствованное письмо императору с просьбой не препятствовать их союзу.

Прежде всего, он опровергает все наветы на свою избранницу - что будто бы коварно воспользовалась, тянет из него деньги, поссорила с семьей и прочее. Напротив, не она, а он - истинный инициатор брака, пишет граф. У девушки действительно дурное прошлое, но для него она стала посланцем небес. Кушелев рассказывает о своей болезни, из-за которой он вынужден был стать затворником. Теперь после медицинского вмешательства он может надеяться на выздоровление. «Но для этого, - поясняет он. - мне была необходима спокойная семейная жизнь, постоянное заботливое внимание лица преданного мне и сердцем и всей душою. Все это мне предложила эта женщина. Она решилась пожертвовать всею своею личностью для меня. Такое самопожертвование требует более чем простой благодарности от меня - я чувствую, что я остаюсь пред нею в долгу почти неоплатном» [22, л.11-13].

В ответ - лишь молчание. Граф явно нервничает и даже просит справиться о своей «скатерти» писателя и актера И.Ф. Горбунова, никак не смущаясь малым с ним знакомством. Тот великодушно соглашается, но ничего выяснить не может [24, с.536-537].

Кушелев нервничал не зря. Его брат Николай, перепуганный перспективой породниться со своей бывшей любовницей, тоже написал императору, не постеснявшись признаться во всех грязных подробностях этой истории. «Я не решился бы утруждать Ваше Величество, если бы не знал вполне Госпожи Голубцовой, - говорилось в письме. - Женщина эта некогда и меня опутала своими сетями, и я имел несчастье находиться с нею в слишком близких связях и, что всего ужаснее, как я узнал впоследствии, в одно и то же время, как и брат мой. Все это хорошо известно теперь моему брату, но ни позорная жизнь Госпожи Голубцовой, ни мои мольбы, ни слезы сестер, ни увещания престарелых родственников не могли заставить его отказаться от своего намерения» [22, л.16-17 об.].

Николай Кушелев-Безбородко приводил резонные аргументы (если эта женщина вернется на скользкую дорожку, его впечатлительный брат не переживет позора), апеллировал к славным предкам, которые верой и правдой служили короне и тоже не заслужили такого позора - однако, так и не смог перетянуть императора на свою сторону. Когда развод Голубцовой подтвердился, государь предпочел оставить ситуацию без своего вмешательства, рассудив, что если законных препятствий нет, пусть женятся [22, л. 14]. И в том же 1857 году Голуб-цова, наконец, становится графиней Кушелевой-Безбородко.

У благосклонности Александра II есть и иное объяснение, которое активно тиражировала сама Любовь Ивановна - будто бы ей удалось добиться личной встречи с царем и убедить его в искренности своих помыслов. В качестве обоснования якобы был использован тот факт, что когда-то в юности еще до первого замужества она стала любовницей Николая I, и поэтому, «государь, всегда благоговейно относившийся к памяти отца и действительно знавший о его отношениях к девице Кроль» согласился ее принять, пишет А.И. Соколова и даже приводит записанную со слов Кушеле-вой запись их разговора (точнее, его подстрочный перевод, так как говорили они на французском языке) [5, с.483-484].

Поверить в реальность этой истории трудно. Если факт близости генеральской дочки и государя еще мог иметь место - многочисленные увлечения Николая I давно известны (см. например: [25]), то сам разговор Александра II и Голубцовой напоминает эпизод из любовно-исторического романа. Типажи воспроизведены с поразительной точностью: опустившаяся на самое дно, но гордая куртизанка смело и искренне бросает правду в лицо предубежденного государя; тот проникается уважением, даже симпатией, великодушно благословляет ее на брак; на прощание он «со свойственным ему рыцарством» целует ей руку, а куртизанка возвращается к любимому графу, «полная благоговейной благодарности к своему державному покровителю». В подобном тоне выдержаны все воспоминания Соколовой, что резко снижает степень доверия к ним. Однако, как показали дальнейшие события, Голубцова действительно ощущала себя героиней авантюрного романа, и, не стесняясь своего положения, пыталась напрямую общаться с императором.

Фиктивный развод

Сразу после женитьбы в 1857 году супруги Кушелевы в сопровождении свиты из 10 человек (а также любимой болонки графини) отправились в свадебное путешествие за границу. В этом турне они жили как в последний раз - швырялись деньгами налево и направо, останавливались в самых дорогих гостиницах, не спали ночами, собирая за своим столом первых встречных. И если супруга только развлекалась, граф в перерывах между увеселениями готовился к изданию журнала, делал заметки к будущим путевым запискам и подыскивал

сотрудников. В Риме в январе 1858 года к их кочующему табору прибился поэт Я.П. Полонский, которого Ку-шелев взял в соредакторы «Русского слова».

В марте к ним добавился известный магнетизер и медиум Даниэль Юм, который приехал в столицу Италии отдохнуть, но не смог отказать русской паре и присоединился к их путешествию [26, р. 178-179]. Позднее он даже изъявил желание взять в жены младшую сестру графини Александру Кроль - граф немедленно обеспечил невесту внушительным приданым. В мае уже в Париже Кушелевы взяли в оборот Александра Дюма-отца. Граф сделал ему великолепное предложение - пообещал оплатить путешествие по России. Такой шанс писатель не мог не упустить. Написанные им спустя несколько лет «Путевые впечатления в России» начинаются как раз с описания безумного путешествия Кушелевых [27, с.51-118].

Оставив Полонского в Париже устраивать личную жизнь - тот приедет в Россию позднее и с невестой, дочерью старосты местной русской церкви - остальные путешественники в июне вернулись в Петербург. Гости графа немедленно произвели фурор.

«Весь Петербург в течение июня месяца только и занимался г. Дюма, - писал в своем ежемесячном фельетоне «Современника» И.И. Панаев. - О нем ходили различные толки и анекдоты во всех слоях петербургского общества; ни один разговор не обходился без его имени, его отыскивали на всех гуляньях, на всех публичных сборищах, за него принимали бог знает каких господ. Стоило шутя крикнуть: Вон Дюма - и толпа начинала волноваться и бросилась в ту сторону, на которую вы указывали. Словом, г. Дюма - был львом настоящей минуты» [29].

Что касается Юма, его приезд широкие слои Петербурга, может быть, и не заметили, но в высшем обществе он был принят с распростертыми объятиями. Медиум с большим успехом провел множество спиритических сеансов, в том числе, в присутствии императора и императрицы. Вызванные им духи убедительно поднимали в воздух столы, щекотали и дергали за ноги видных государственных мужей, так что недоверчивые остались в явном меньшинстве. На несколько месяцев весь двор охватила мода на спиритизм, а Юм стал частым и желанным гостем в лучших домах Петербурга [29, с.268-269, 292, 294, 295, 297, 303-305]. Как передает Григорович, на свадьбу медиума с Александрой Кроль император даже отправил в качестве шаферов двух своих флигель-адъютантов - графа А.П. Бобринского и А.К. Толстого [30, с.143].

Кажется, в то лето Кушелев-Безбородко обеспечил развлечением всех жителей Петербурга, но, естественно, не забыл и о своем кружке. Пока обе заезжие знаменитости развлекали столичное общество, граф позвал к себе в Полюстровский парк знаменитую мексиканскую «женщину-обезьяну» Юлию Пастрану, которая в это время была в Петербурге со своим мужем-антрепренером. По свидетельству Федора Тютчева, за 200 рублей девушку пригласили на обед и «заставили вечером гулять под руку с господами из этого элегантного общества» [31, с.133].

Надо сказать, что безусловная популярность гостей не распространилась на самого графа. Напротив, чем дальше, тем больше он вызывал в обществе чувство раздражения, если не брезгливости - во многом, из-за разгульного образа жизни его «кружка». Эта разношерстная публика фактически проживала в доме или на даче Кушелева, пила и ела за его счет, но относилась к благодетелю без особого уважения. Тот же Тютчев назвал их собрания в Полюстровском парке «подобием зверинца» [31, с.133]. Об их эскападах оставили колоритные воспоминания Григорович [30, с.142-143], Фет [10, с.130-133], Боборыкин [32, с.232-233, 280] и Лейкин [33, с.132-134]. Дурная слава сделала свое дело - лучшие писатели с радостью издавали за счет Кушелева свои книги, но уклонялись от чести публиковаться в его журнале. Даже Полонский с его связями с трудом смог собрать качественный материал для первых книжек «Русского слова», которые начали выходить с января 1859 года.

Люди порядочно зубоскалили и о его скандальной женитьбе. В набросках и планах Достоевского 1859— 1860 гг. есть запись, выражающая общее для петербургского круга мнение: «Ведь женился же прошлого года граф К. на Бог знает ком» [34, с.540]. Благосветлов (тогда еще - просто один из авторов журнала) в феврале 1859 года писал своему другу Попову: «О сиятельной бездарности нечего иначе думать. Это мальчишка, накрытый юбкой пройдохи женского рода» [20, с.618].

Граф знал об этих разговорах, даже прилагал усилия перебороть стереотипы в отношении себя и, прежде всего, в отношении супруги, но все безуспешно. Впоследствии (и когда уже будет слишком поздно) Кушелев придет к горьким для себя выводам: он поймет, что жена не только не может содействовать в деле собственной реабилитации, но напротив - «сама будет первым препятствием» [35, л.1 об.].

Весной 1859 года Кушелевы во второй раз отправились в Европу, но прежнего веселья как не бывало. За прошедший год супруги, очевидно, охладели друг к другу - любовная утопия графа разбилась о меркантильность избранницы. Еще перед отъездом Кушелев заплатил в Петербурге долгов на 100 тыс. рублей серебром. За границей графиня не умерила свои аппетиты. Более того, когда Кушелеву пришло время возвращаться, она выпросила разрешение остаться во Франции одной. Муж, не осознавая последствий, согласился. Купил ей имение в Перигоре за 300 тыс. франков (еще порядка 200 тыс. рублей потратил на перестройку и строительство нового дома), условился высылать ей по 3 тыс. рублей ежемесячно, и отбыл в Петербург [35, л.1 об.-2]. Больше Кушелевы никогда не будут жить вместе.

Пока граф в России хлопотал за «литературное сословие», графиня во Франции наслаждалась жизнью, тратила его состояние в компании сомнительных личностей, плодила новые долги, проигрывала в карты огромные суммы, по нескольку раз перезакладывала наследственные бриллианты и другие драгоценные вещи, которые потом мужу приходилось неоднократно выкупать. А самое главное - ни в какую не хотела возвращаться.

Кушелев терпел, пока в начале 1861 года, наконец, лично не выехал за границу - чтобы встретиться с Герценом и приструнить разошедшуюся жену. В тот раз проявить характер у него не получилось. Графиня, используя свое обаяние, смогла свести на нет назревший конфликт - Кушелев лишь взял с нее обещание, что она изменит образ жизни, а взамен выдал ей на погашение долгов частное обязательство на 250 тыс. рублей серебром. Позднее оказалось, что этих денег недостаточно - графиня успела назанимать более чем в два раза больше. Граф был вынужден перевести все долги на себя - часть он заплатил сразу в Париже, часть - перенаправил в петербургскую контору и платил до 1864 года включительно. Выданное обязательство он благоразумно забрал [35, л.2 об.].

Любовь Ивановна обещания, конечно, не сдержала и вскоре снова перезаложила драгоценности, картины и даже само имение в Перигоре, хотя супруг продолжал стабильно платить ей 3 тыс. рублей каждый месяц. После этого обычно мягкий Кушелев выходит из себя окончательно и в конце 1862 года приступает к решительным действиям: резко сокращает выплаты до 12 тыс. на весь год, публикует в четырех парижских газетах объявление, что новых обязательств своей жены не принимает, и по доверенности, не дрогнув, пускает на продажу все заложенные ею вещи, в том числе имение в Перигоре. [35, л.2 об.-3].

Супруга не осталась в долгу и сделала ответный ход. Летом 1864 года, когда император Александр II был за границей (или возможно осенью, когда он приехал во Францию для тайных переговоров с Наполеоном III), она передает государю письменную жалобу на своего мужа. По ее версии, с 1863 года Кушелев стал пренебрегать своим супружеским долгом, просто бросил бедную женщину за границей без средств к существованию, сам наделал кучу долгов, на уплату которых отобрал у нее бриллианты, перестал платить обещанные 12 тыс. в год, продал подаренные ей два имения в Финляндии, и вообще должен ей еще 250 тыс. рублей с процентами по тому злосчастному обязательству, что тремя годами ранее коварно «выманил» у нее. Графиня попросила российское правительство сделать внушение мужу, «чтобы он поступал с своею женою прилично Русскому Магнату и знатному имени» [35, л.5-6].

Вряд ли государь всерьез воспринял эту историю, но Кушелеву, тем не менее, пришлось оправдываться как нашкодившему мальчишке. Этим она окончательно оттолкнула графа от себя - настолько, что он даже решил ходатайствовать о расторжении брака. Как писал Григорий Александрович шефу жандармов В.А. Долгорукову, больше всего его возмутил даже не сам факт жалобы, а то, что супруга решила подать ее через своего сына от первого брака, Александра Пенхержевского, который всегда относился к отчиму как к родному отцу [35, л.3 об.].

Кушелев посвятил Долгорукова и в другие свои личные переживания. Безнравственное поведение графини, прекрасно известное и в русском посольстве, и в местной администрации, все больше бросало тень на благородную фамилию мужа. «Если самый мой брак с Графинею, излишняя слабость и снисхождение к ее проступкам, постоянное желание избегать огласки и оскорбительных толкований для моего доброго имени могут быть поставлены мне в вину, то мне все еще остается надеяться, что один опрометчивый шаг, за который я уже поплатился так дорого, не испортит всей остальной моей жизни», - писал доведенный до крайности граф [35, л.4-4 об.].

Даже III отделению целый год не удавалось найти решение. Никто не хотел доводить до развода, чтобы не поднимать лишнюю шумиху, но Кушелев серьезно был настроен полностью порвать все связи с женой. Больше всего он опасался, что графиня, едва только наскучит ей цыганский образ жизни, преспокойно вернется к нему, ссылаясь на свои законные права супруги [35, л.87 об.-88]. Пока же она наотрез отказывалась возвращаться или отступать от своих финансовых требований. Любовь Ивановна не стеснялась слать письма лично императору [35, л.107], и даже угрожала придать всю историю огласке - конечно, в своей интерпретации [35, л.102 об.].

Лишь в январе 1866 года удалось найти компромисс, который устроил все стороны и позволил избежать скандального бракоразводного процесса. Граф согласился частично удовлетворить требования жены: взять на себя обязательства по долгам на 300 тыс. рублей, платить по 6 тыс. ежегодно на ее нужды и 2 тыс. - на воспитание и содержание пасынка, а затем ему же единовременно спустя 10 лет - 100 тыс. рублей капитала. Взамен -под гарантию правительства - Любовь Ивановна должна была признать личные, имущественные и прочие отношения с мужем прекращенными.

Единственная проблема этого варианта заключалась в том, что он прямо противоречил законам того времени, которые недвусмысленно запрещали любые соглашения между супругами, «заключающие в себе условие жить им в разлучении». («Свод законов Российской империи», т. X, ст. 46, ч. I). После долгой переписки сторон, включая юристов, главу III отделения В.А. Долгорукова и военного генерал-губернатора Петербурга А.А. Суворова, была найдена остроумная лазейка.

Добрую службу сослужило, если можно так сказать, слабое здоровье пасынка Кушелева. Ему был вреден петербургский климат и потому было рекомендовано проживание в более теплых краях. Так как графу как человеку состоятельному и занятому нужно постоянно находиться в столице - значит с ребенком должна уехать мать. В обмен на выполнение всех финансовых условий графиня письменно обязалась безотлучно находиться рядом с сыном, ни оставлять его у третьих лиц и никогда не привозить - ни в Петербург, «ни в другие места, вредные для его здоровья» [35, л.105-106].

Кушелев очень хотел, чтобы гарантом соглашения выступил лично император. Его просьба была доведена до Александра II, однако 24 января Долгоруков написал Суворову: Его Императорскому Величеству «угодно, чтобы дело сие было окончено без Высочайшего участия Его Величества» [35. л.92]. 12 марта 1865 года соглашение было подписано сторонами. Контроль за его исполнением взяло на себя III отделение.

Все понимали фиктивность этой бумаги с юридической точки зрения. Как пояснял поверенный Кушелева,

граф даже ни в коей мере не возражал, чтобы повзрослевший пасынок мог в одиночку, без матери, бывать в России [35, л.103]. Тем не менее, судя по всему, заключенное соглашение сработало. Супруги Кушелевы перестали портить друг другу жизнь, каждый пошел своей дорогой.

Пережитые потрясения подкосили графа, и в середине 1860-х годов он отходит от какой-либо общественной активности, отдаляется и от литературы, и от шахмат, и от музыки. Единственным исключением стал Славянский съезд 1867 года - для его иностранных гостей граф организовал у себя во дворце концерт классической музыки. Там вместе с произведениями Даргомыжского, Глинки, Варламова прозвучал и его романс «Не горюй, не тоскуй» на стихи Алексея Кольцова в исполнении Дарьи Леоновой [36, л.2].

Последним аккордом его карьеры как писателя станет издание в 1868 году двухтомника собственных сочинений «Очерки, рассказы и путевые заметки» - уже под собственным именем, без псевдонима «Грицко Григоренко». Григорий Александрович скончается от удара 1 марта 1870 года и будет похоронен в Александро-Невской лавре.

Его жена, видимо, так и не вернется на родину. В «Дневнике писателя» за 1876 г. Достоевский вспоминает некую русскую графиню К., которая жила в Дрездене и однажды «по-простонародному» обматерила немцев, вздумавших ругать Россию [37, с.60-61]. Жена писателя А.Г. Достоевская сделала примечание: «Графиня Любовь Кушелева-Безбо-родко, сама явившаяся знакомиться с Федором Михайловичем в 1870 году, когда мы жили в Дрездене» [37, с.382]. Это означает, что, по крайней мере обостренное чувство патриотизма продолжало объединять двух супругов. Графиня переживет мужа на 30 лет - она уйдет из жизни 13 апреля 1900 года и будет похоронена в Канне (Франция) [38, с.33].

***

Этот несчастливый роман Кушелева красноречиво говорит о тех изменениях, что произошли с Россией к середине века. Конечно, родовитые наследники, не оправдавшие славы предков, и хитрые авантюристки были и будут всегда. Показательно в истории другое - насколько автономным становится частное пространство даже самых знатных людей государства. Легко представить, как русский монарх XVIII века (и даже первой половины XIX) берется навести порядок в личной жизни видного аристократа, особенно по его просьбе. Теперь все меняется. С одной стороны, границы между частным и общественным становятся четче. С другой - даже люди с такой фамилией, как у Кушелева-Безбородко, с трудом могут претендовать на особое к себе отношение.

Чуть позднее Александр II личным примером покажет, насколько далеко новая Россия убежала от старой, когда при живой супруге-императрице поселит в апартаменты Зимнего дворца свою любовницу княгиню Екатерину Долгорукову, а затем, овдовев, не побоится вступить с ней в морганатический союз, чтобы узаконить внебрачных детей. По иронии судьбы, император поселит свою даму сердца в Малый мраморный дворец - бывший особняк семьи Кушелевых-Безбородко, где до своей смерти жил Николай, а его брат Григорий - прямо по соседству.

This article focuses on the personality of writer and philanthropist Count Grigory Kushelev-Bezborodko, which is primarily known as the first publisher of famous democratic magazine "Russkoe slovo" and the likely prototype of Prince Myshkin from Fyodor Dostoyevsky's novel "The Idiot". The author tried to give a detailed biographical sketch of Kushelev-Bezborodko and for the first time in historiography to present the story of his failed marriage to the adventuress L.I. Golubtsova (Kroll), which became a turning point in Count's life. Much attention is given to Kushelev's contribution to literature, music and the chess movement in Russia. Keywords: G.A. Kushelev-Bezborodko, D.I. Pisarev, G.E. Blagosvetlov, F.M. Dostoevskii, magazine "Russkoe slovo", the chess movement in Russia, the sixties of the XIX century, an extension of the private sphere

Список литературы

1. Назиров Р. Г. Герои романа «Идиот» и их прототипы // Русская литература. 1970. № 2. С. 115-120.

2. Лит. наследство. Т. 103. А.А. Фет и его литературное окружение: в 2 кн. Кн. 1. М.: ИМЛИ им. А.М. Горького РАН, 2008. 992 с.

3. Полонский Я.П. Дорогая елка // На высотах спиритизма. Прибавл. к полн. собр. соч. СПб.: тип. И.Н. Скороходова, 1889. С. 111-177.

4. Музыкальный и театральный вестник. 1857. №6. 10 февраля. С. 86-87.

5. Соколова А.И. Встречи и знакомства // Исторический вестник. 1911. №5. май. С. 481-490.

6. Полянская А.Г. К биографии Л.А. Мея // Русская старина. 1911. Т. 146. май. С. 346-358.

7. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 1713. Оп. 1. Ед. Хр. 1.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

8. Чернышевский Н.Г. Письмо Н.А. Некрасову от 5 ноября 1856 // Полн. собр. соч. в 15 тт. Т. 14. Письма 1838-1876 годов. М.: Худож. лит., 1949. С. 321-329.

9. Писемский А.Ф. Письма.- М.-Л.: изд-во АН СССР, 1936. 927 с.

10. Фет А.А. Воспоминания: в 3 тт. Т. I. - Пушкино: Культура, 1992. 464 с.

11. Толстой Л.Н. Переписка с русскими писателями: в 2 тт. Т 1. - М.: Худож. лит, 1978. 495 с.

12.Пекелис М.С. Александр Сергеевич Даргомыжский и его окружение: Исследование: в 3 тт. Т. 3.- М.: Музыка, 1983. 317 с.

13.Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 30 тт. Письма. Т. 3. (1855-1858). - М.: Наука, 1987. 704 с.

14.Колиш И. Миллиард за полгульдена // Шахматы в СССР. 1988. №2. С. 26-27.

15.Кушелев-Безбородко Г.А. Очерки, рассказы и путевые заметки: в 2 тт. Т. 2. - СПб.: тип. тов-ва Общественная польза, 1868. 433 с.

16. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 411. Ед. хр. 35. Кушелев-Безбо-родко Г.А. Средство осуществить выкуп крестьянам причитающейся им пахотной и усадебной земли (автограф).

17. Д.И. Писарев в воспоминаниях и свидетельствах современников. М.: ИМЛИ им. А.М. Горького РАН, 2005. 448 с.

18. РГАЛИ. Ф. 2197. Оп. 1. Ед. хр. 922.

19. Белявская И.М. Польское национально-освободительное движение и Герцен // Лит. наследство. Т. 64. Герцен в заграничных коллекциях. М.: изд-во АН СССР., 1959. С. 751-778.

20. Лемке М.К. Политические процессы в России 1860-х гг. - М.-П.: Гос. изд-во, 1923. 684 с.

21. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 733. Оп. 120. Д. 101.

22. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 109. Оп. 3а. Д. 2746.

23. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1377. Оп. 1. Ед. хр. 884.

24. Горбунов И.Ф. Соч.: в 4 тт. Т. III. Ч. 1-4. / И.Ф. Горбунов -СПб.: т-во Р. Голике и А. Вильорга, 1907. 593 с.

25.Цявловский М. А. Записи в дневнике Пушкина об истории Безобразовых // Статьи о Пушкине. М.: изд-во АН СССР, 1962. С. 240-251.

26.Home D.D. Incidents in my life. NY: A.A. Butts and Co, 1874. 320 p.

27. Дюма А. Путевые впечатления в России: в 3 тт. Т. 1. - М.: Ладомир, 1993. 448 с.

28.Панаев И.И. Петербургская жизнь // Современник. 1858. т. 70. №7. отд. II. С. 78-89.

29. Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания, дневник. 1853-1882. - Тула: Приокское кн. изд-во, 1990. 398 с.

30. Григорович Д.В. Литературные воспоминания. - М.: Худож. лит., 1987. 335 с.

31.Письма Ф.И. Тютчева к его второй жене, урожд. бар. Пфеффель: в 3 тт. Т. 3. (1854-1858). П.; тип. Гл. управления уделов, 1915. 154 с.

32. Боборыкин П.Д. За полвека. Мои воспоминания: в 2 тт. Т. 1. - М.: Худож лит., 1965. 568 с.

33.Николай Александрович Лейкин в его воспоминаниях и переписке. СПб.: т-во Р. Голике и А. Вильорга, 1907. 388 с.

34. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. в 30 тт. Т. 3. Л.: Наука, 1972. 544 с.

35. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 94. 2-я экспедиция. 1864 г. Д. 757.

36. ОР РНБ. Ф. 568. Оп. 1. Ед. хр. 274.

37. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. в 30 тт. Т. 23. Л.: Наука, 1981. 424 с.

38.Чернопятов В.И. Русский некрополь за границей. Вып. 1. - М.: тип. Моск. ун-та, 1908. 66 с.

Об авторе

Корнацкий Николай Николаевич - аспирант кафедры истории России XIX - начала XX веков, исторического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, kornatskiy@gmail.com

УДК 355.6:94(476)

МОБИЛИЗАЦИОННЫЕ ЗАПАСЫ ГОРЮЧЕ-СМАЗОЧНЫХ МАТЕРИАЛОВ ДЛЯ НУЖД КРАСНОЙ АРМИИ НА ТЕРРИТОРИИ БССР В СЕРЕДИНЕ 1930-х гг.

Кривчиков В.М.

Рассмотрена проблематика состояния мобилизационных запасов горючего и смазочных материалов для нужд воинских частей и соединений, дислоцировавшихся на территории Беларуси в середине 1930-х годов. Показан порядок накопления положенных запасов горюче-смазочных материалов на складах Союзнефтесбыта в виде специальной брони неснижаемых оборотных запасов топлива, а также порядок организации взаимодействия между представителями Белорусского военного округа и представителями Союзнефтесбыта. На широком статистическом материале проанализированы количественные показатели подлежащих к содержанию материальных средств службы горючего, раскрыта сеть коммерческих нефтехранилищ Союзнефтесбыта, которые подлежали передаче на военное время автобронетанковым и воздушным силам округа. Ключевые слова: Белорусский военный округ, мобилизационные запасы, горюче-смазочные материалы.

Механизация частей и соединений Красной Армии в 1930-е годы постепенно набирала обороты. Продукция, созданная в начале тридцатых годов автомобильной, авиационной, тракторной, танковой промышленности и поставленная в войска, нуждалась в значительном количестве горючего и смазочных материалов различных номенклатур. Уже к началу 1933 года в Красной Армии насчитывалось 4905 танков, 244 бронемашины и около 2350 тракторов. Уровень энерговооруженности армии по сравнению с 1929 годом увеличился почти в 3 раза и составлял 7,5 механических лошадиных силы на одного человека. С ростом технической оснащенности Красной Армии, в том числе и сухопутных войск, быстро увеличивалась потребность в горючем. При этом удельный вес горючего в общем объеме материального обеспечения войск неуклонно возрастал [1, с.281].

Началом формирования системы управления службы горючего считается Приказ РВС СССР № 03 от 11 января 1933 г., согласно которому было образовано Управление по топливу Красной Армии. Приказом РВСР от

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.