CC BY
43К 85-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ ВЛАДИМИРА АЛЕКСАНДРОВИЧА ЯКУБСКОГО
В январе 2009 г. исполняется 85 лет известному отечественному слависту Владимиру Александровичу Якубскому. Профессор В. А. Якубский — один из старейших ныне здравствующих выпускников и сотрудников исторического факультета СПбГУ. На наш истфак он пришел шестьдесят с лишним лет тому назад.
^Ьііеиш
До того ему, уроженцу Украины (Владимир Александрович родился в Боярке под Киевом, где его родители учительствовали), довелось побывать в Западной Сибири, куда семья уехала от голодомора 1933 года. С 1937 г. он живет в Ленинграде. Среднюю школу Владимир Александрович закончить не успел — занятия в десятом классе оборвала блокада. Из блокадного города в феврале 1942 г. он был эвакуирован в Кировскую область, а через полгода, в августе того же, 1942, года, призван в армию. С весны 1943 г. Владимир Александрович Якубский — в действующей армии.
Вятскими новобранцами тогда пополнили сильно потрепанную 3-ю танковую армию, которая только что вырвалась из окружения под Харьковом (вскоре она станет 3-й гвардейской танковой). Владимира Александровича определили в инженерноминную роту 22-й мотострелковой бригады. Впереди был путь длиною в пол-Европы. Вместе со своей бригадой — сначала в составе Брянского, затем 1-го Украинского фронтов — Владимир Александрович отчасти проехал, отчасти прошел от Мценска до Берлина. Воевал на Курской дуге, форсировал Днепр, участвовал в боях на Сандо-мирском плацдарме, в Силезии. В дни штурма Берлина был тяжело ранен и вернулся домой только через год. Долечиваться пришлось и по возвращении — на что ушел еще год, в течение которого Владимир Александрович заканчивал десятилетку в вечерней школе.
За свои боевые годы Владимир Александрович заработал медаль «За отвагу» (едва ли не самую дорогую солдатскую награду) и три ордена — «Красную Звезду», орден Славы III степени и орден Ленина. Правда, сам солдат о наградах не думал, полагая, что просто исполняет свой долг... Понадобилось четыре десятилетия, прежде чем награда его нашла. Лишь в 1983 г. профессору Владимиру Александровичу Якубскому в Актовом зале Ленинградского университета торжественно вручили орден Славы III степени и орден Ленина.
Но в далеком 1947 г. до этого события было еще далеко. Вооруженный аттестатом о среднем образовании, Владимир Александрович поступил на исторический факультет ЛГУ. Тогдашний истфак славился такими именами, как Б. А. Романов, С. Н. Валк, В. В. Струве, В. В. Мавродин. Владимир Александрович Якубский избрал для себя специализацию по кафедре истории Средних веков, и там было у кого поучиться. На кафедре той поры трудились А. Д. Люблинская, О. Л. Вайнштейн, М. А. Гуковский... Сферой научных изысканий начинающего медиевиста стала социальная проблематика на материале средневекового Кракова. Работал он под руководством О. Е. Ивановой.
В конце 1940-х - начале 1950-х гг. нормальные занятия истфаковцев заслонила прокатившаяся по всей стране печально знаменитая антикосмополитская кампания. Как почти каждая кампания такого рода, она сопровождалась увольнениями и арестами. Из библиотек целыми пачками изымались неугодные книги, в науке все громче становились голоса конъюнктурщиков. Когда уже в наши дни Владимир Александрович вместе с Г. Е. Лебедевой работал над очерком истории послевоенной ленинградской медиевистики, он, что ценно, мог опереться не только на стенограммы заседаний, но и на собственные воспоминания. В этом очерке Владимир Александрович с благодарностью пишет о своих наставниках, которые в самые тяжелые годы сохраняли достоинство и выполняли свой долг.
Какие бы события ни омрачали годы учебы, они были наполнены благотворным общением с видными учеными и педагогами, готовили фундамент для будущего, но по мере приближения выпускного вечера все больше тревожил вопрос, что делать потом.
Особого выбора вообще-то не было. Либо приходилось отправляться по распределению, как выражаются, в глубинку, либо оставаться в Ленинграде без каких-либо шансов найти работу: многие из выпускников прошлых лет годами не могли никуда устроиться. Владимиру Александровичу, по его собственным словам, невероятно повезло: М. В. Левченко, возглавлявший тогда кафедру, предложил ему место лаборанта. Это не только избавляло от поисков работы, но и давало шанс в стенах родной кафедры продолжить занятия полонистикой.
Мало-помалу Владимир Александрович при поддержке кафедралов стал втягиваться в преподавание. Через год-два он уже вел семинары, рецензировал диссертации, начал читать лекции. Параллельно с этим работал над кандидатской диссертацией. Свою диссертацию на тему «Промышленное развитие Краковской земли с конца XV и до конца XVII в.» Владимир Александрович защитил в 1958 году1. Примечательно, что работа даже привлекла внимание прессы. Не где-нибудь, а в передовой статье газеты «Ленинградская правда» (ныне — «Санкт-Петербургские ведомости») были приведены — правда, без указания фамилий авторов — названия этой диссертации и защищенной примерно тогда же работы Л. С. Семенова из истории русской дипломатии первой половины XIX века. На основании приведенных наименований диссертационных исследований газета сделала уверенный вывод, что исторический факультет Университета погряз в мелочной тематике и оторвался от современности.
Больше к урбанистике Владимир Александрович не возвращался. Не то что бы на него подействовала газетная критика. Просто он пришел к выводу (верному или нет — вопрос другой), что исследования по истории средневекового города малоперспективны. Они получаются, как правило, однообразными и нудными. Из книги в книгу переходят стандартные пассажи о социальном расслоении под покровом цехового эгалитаризма, об обострении конфликта между бюргерством и патрициатом, и т. п.
Уже в ходе работы над своей кандидатской диссертацией Владимир Александрович обратил внимание на странную логику наших историков-полонистов. В число главных причин, какие мешали развитию средневекового польского города, они записывали существовавший в средневековой Польше запрет горожанам покупать шляхетские имения и вообще владеть ими. Что такая скупка земель богатыми плебеями раздражала, возмущала тогдашнюю шляхту — понять нетрудно. Но почему, каким образом такой запрет подрывал, как не раз писалось в солидных книгах, позиции города как центра ремесла и торговли?
Казалось бы, дело должно было обстоять наоборот. Вложение денег, полученных от занятия торговлей или ремеслом, в землевладение, означает, говоря языком политэкономии, отлив капитала из торгово-ремесленной сферы. А такой отлив, как известно, на пользу этой сфере никогда не идет.
Рассуждения подобного рода заставили Владимира Александровича детальнее присмотреться к проблеме. Обращение к источникам убедило в том, что общепринятое мнение не выдерживает критики. Начать хотя бы с того, что впервые изданный на исходе XV в. запрет еще не раз повторялся. А настойчивое повторение какой-либо законодательной нормы, как всем известно, равнозначно признанию того, что на деле закон попросту не соблюдается.
1 Якубский В. А. Промышленное развитие Краковской земли с конца XV и до середины XVII вв.: Авто-реф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1958.
^Ьііеиш
Свои соображения Владимир Александрович в 1959 г. доложил на московской сессии межреспубликанского симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Они были доброжелательно приняты. С этого времени началось многолетнее участие Владимира Александровича в работе ежегодно собиравшегося симпозиума, а аграрная проблематика заняла первое место в исследованиях юбиляра.
В те годы, конец 1950-х - начало 1960-х, сначала польскую, а затем и советскую историко-аграрную среду охватило увлечение математическими методами. В контексте исследуемой проблематики на них возлагались огромные, однако, как покажет время, чрезмерные, надежды. Измерение тесноты корреляционных связей и проч., панацеей, разумеется, не стало, хотя нельзя не признать, что значительные успехи в изучении социальной динамики деревни периода Раннего Нового времени были достигнуты.
Свои поиски в этом направлении Владимир Александрович начал с обсчета малопольских податных реестров, стремясь выяснить, какова была структура сельского населения и какие на протяжении XVI-XVII вв. наблюдались в ней перемены. Занятие это было достаточно кропотливым — калькуляторов еще не было и в помине, подручная техника исчерпывалась арифмометром. К слову сказать, следуя аналогичным путем, познанский профессор Ежи Т опольский развенчал миф о том, что каждый десятый поляк был шляхтичем (убедительно показав, что удельный вес шляхты в общей демографической структуре Польши вряд ли превышал 6 %).
Параллельно с работой над реестрами Владимир Александрович попытался приложить ту же методику к нарративному памятнику — так называемой «Книге Хамов». Ее автор, небогатый краковский шляхтич Валериан Неканда Трепка (ок. 1584 - 1640), уязвленный тем, что в ряды шляхты проникают плебеи, потратил не один год, чтобы собрать сведения о таких самозванцах и их покровителях. При всей предубежденности Трепки при использовании им сомнительной информации итоги обработки «Книги» подтвердили, что незаконная нобилитация богатых простолюдинов в Речи Посполи-той представляла собой значимое социальное явление.
Идя по стопам таких ученых, как Витольд Куля и Анджей Вычаньский, — и в ряде случаев вступая с ними в полемику — Владимир Александрович попробовал свои силы в построении моделей производства и потребления сельскохозяйственной продукции в Речи Посполитой. При этом, как вспоминает сейчас юбиляр, критическая часть получалась у него весомее, чем часть конструктивная. Так или иначе, но ему удалось достаточно убедительно доказать, что доля домениальной, барской запашки составляла примерно 15-20 % всей пахотной земли, тогда как в литературе она оценивалась раза в два-три выше.
По собственному признанию Владимира Александровича, много дало ему участие в работе авторского коллектива, который трудился над капитальным трехтомником «История крестьянства в Европе: Период феодализма». В академическом проекте участвовали такие знатоки предмета, как А. И. Неусыхин, А. Я. Гуревич, Ю. Л. Бессмертный. Подготовкой третьего тома, посвященного Раннему Новому времени, руководила А. Д. Люблинская. По ее поручению Владимир Александрович писал главы об основных проблемах истории крестьянства Ост-Эльбского региона и об аграрном развитии Польши XVI - первой половины XIX века. Позднее он принимал участие и в подготовке глав о западном славянстве для второго тома «Истории».
Судьба этого проекта сложится трудно. Давно готовый и неоднократно заново отредактированный, трехтомник увидел свет только во второй половине 1980-х гг. —
лет через тридцать после начала работы (когда не было уже в живых А. Д. Люблинской и некоторых других участников). Сдача в печать все откладывалась, и главным образом — из-за чисто внешних причин. Последний раз одной из помех стало введение в 1980 г. военного положения в Польше: издательство опасалось, что среди указанных в списках литературы польских авторов могут оказаться сторонники «Солидарности», чьи имена упоминать не следовало.
Забегая вперед, скажем, что Владимир Александрович еще не раз принимал участие в реализации академических исследовательских проектов, организуемых московскими славистами. В частности, в написании важнейших с точки зрения понимания специфики польской модели исторического развития глав «Краткой истории Польши: с древнейших времен до наших дней»2, высоко оцененных польскими коллегами. Эта книга вызвала в Горлите (то есть в цензуре) еще больше придирок, чем «История крестьянства», — в результате рукопись пролежала в издательстве до перестройки. Владимиром Александровичем также написаны фундаментальные разделы по истории Австрии, Чехии, Польши в многотомной «Истории Европы»3.
За то время, что эти коллективные труды — по тем или иным причинам — дожидались своей очереди выйти в свет, Владимир Александрович успел выпустить монографию «Проблемы аграрной истории позднесредневековой Польши». Ее расширенный вариант был защищен в 1975 г. в качестве докторской диссертации4.
Большое место в диссертационном исследовании отводилось давно дебатируемому в науке вопросу о том, что послужило причиной торжества в Польше барщинно-крепостнической системы хозяйства. Не ставя под сомнение роль заметно растущего внешнего спроса на польское зерно и ряда других факторов, исследователь выступил с парадоксальной, на первый взгляд, но, как представляется, заслуживающей внимания гипотезой. Согласно этой гипотезе, именно барщина была той формой земельной ренты, которая — по крайней мере, на первых порах — оказалась наименее обременительной для крестьянина и потому меньше всего наталкивалась на сопротивление деревни.
Одним из косвенных доводов в пользу догадки диссертанта явились — разумеется, крайне приблизительные, ориентировочные — подсчеты того, каков был бы эффект от замены барщины наемным трудом. Вопреки распространенной уверенности, что даровой труд барщинников давал помещику огромный доход, выяснилось, что в условиях деревни XVI в. переход на наемный труд экономически был бы даже выгоден помещику. Но понятно, что историк был обязан считаться с тем, что едва ли тогдашние землевладельцы занимались такого рода калькуляциями, и уж заведомо они психологически не были готовы к подобным экспериментам.
Во всех трех основных разделах диссертации («Утверждение барщинно-крепостнической системы хозяйства», «Проблема зернового баланса», «Структура феодальной земельной собственности») автор детально останавливался на состоянии изученности рассматриваемых проблем. Разбирались им как бытующие в науке концепции и сто-
2 Якубский В. А. Формирование и развитие феодального общества (До середины XV в.) // Краткая история Польши: С древнейших времен до наших дней. М., 1993. С. 5-39.
3 Якубский В. А. Австрия, Чехия, Польша // История Европы: В 8 т. М., 1993. Т. 3. С. 108-114.
4 Якубский В. А. Проблемы аграрной истории Польши XVI-XVII вв. Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Л.,
1975.
^Ьііеиш
ящая за ними аргументация, так и историографические аспекты проблем, которые зачастую выходили на первый план. В этом, очевидно, сказывалась школа, которую Владимир Александрович прошел у О. Л. Вайнштейна, всегда настойчиво подчеркивавшего важность историографических экскурсов. На его взгляд, чем бы историк ни занимался, он обязан соотносить свои выводы с тем, что уже до него было сказано предшественниками, выясняя, прежде всего, каков был их концептуальный подход к проблеме.
Под влиянием Осипа Львовича Вайнштейна еще в студенческие годы обратившись к историографии, Владимир Александрович и потом многократно будет заниматься исследованиями такого рода сам и, в свою очередь, будет привлекать к ним своих учеников.
Неразрывно связаны со всей научной и педагогической деятельностью Владимира Александровича Якубского и его старания — вместе с О. Е. Ивановой, В. Н. Бела-новским, С. М. Стецкевичем — открыть на нашем историческом факультете специализацию по истории южных и западных славян (она была создана в начале 1960-х годов). В то же время нельзя не сказать, что введению специализации предшествовала плодотворная работа межкафедрального сектора истории южных и западных славян, который был создан по решению Ученого совета факультета в конце 1950-х годов. На первых порах сектор возглавил В. Н. Белановский, а после его кончины — С. М. Стецкевич, всегда выступавший единомышленником и, зачастую, — соавтором Владимира Александровича.
К сфере научных интересов этих двух ведущих ленинградских славистов относились самые разные проблемы. Их специальное внимание привлекал, в частности, вопрос преподавания истории славян в высшей школе (не утративший своей злободневности и по сей день). Он был рассмотрен ими в ряде статей5. Приходилось им касаться в своих работах и сугубо методологических проблем6. Нельзя не подчеркнуть, что в поле зрения В. А. Якубского и С. М. Стецкевича попадали, как правило, дискуссионные проблемы, касающиеся различных аспектов формирования наций в Центральной и Юго-Восточной Европе, причин гибели Речи Посполитой и проч.
В последние годы Владимир Александрович все большее внимание сосредотачивает на историографических студиях. Та давняя (еще студенческих лет, как уже говорилось) «прививка», сделанная О. Л. Вайнштейном, дает себя знать. Владимиром Александровичем вместе с Г. Е. Лебедевой внесен большой вклад в изучение истории отечественной медиевистики конца XIX — первой половины XX века. Серия их статей была посвящена плеяде блестящих отечественных медиевистов, таких как А. Д. Люблинская, М. В. Левченко, О. Л. Вайнштейн и др., чьи судьбы рассматриваются в контексте судеб всей ленинградской медиевистики. Итоги этой многолетней работы были недавно подведены в монографии7.
5 Стецкевич С. М., Якубский В. А. К вопросу о преподавании истории славян в высшей школе // СС. 1969. № 6. С. 49-53; Легуров Э. И., Стецкевич С. М., Якубский В. А. Основные принципы построения курса истории социалистических славянских и балканских стран // Вестник ЛГУ. 1974. Вып. 3. № 14. С. 147-150.
6 Стецкевич С. М., Якубский В. А. О методологии советских исследований по истории славянских народов // Методологические проблемы истории славянства. М., 1978. С. 207-231.
7 Лебедева Г. Е., Якубский В. А. Cathedra medii aevi: Материалы к истории ленинградской медиевистики 1930-1950-х годов. СПб., 2008.
Специальная тема — Владимир Александрович как наставник. Не затронуть ее невозможно — причем, вне зависимости от того, юбилейные торжества на дворе или рядовые будни. Тот, кому посчастливилось учиться ли, работать под руководством Владимира Александровича, не может с этим не согласиться. Что греха таить, отношение к студентам и аспирантам (вообще ученикам) у преподавателей бывает разное — от непомерной требовательности, которая отбивает у ученика всякую веру в свои способности, до равнодушия к тому, что и как студентами усвоено, понято. Метода Владимира Александровича — это обязательное уважение, внимание к интересам, занятиям ученика, но отнюдь не бездумное одобрение всего, что тот напишет. Каждодневный труд и пытливость ума — пожалуй, основные требования, которые предъявляет Владимир Александрович к начинающему исследователю. И, учитывая, что Владимир Александрович готов отдавать ученикам максимум своих и знаний, и времени, у него есть все основания ожидать достойного результата. Самим ученикам, возможно, эти требования порой кажутся завышенными. Зато за результат, достигнутый совместными усилиями, когда он будет предъявлен на суд публики, можно быть спокойным.
Заканчивая краткий очерк, хочется от всей души поздравить дорогого Владимира Александровича с юбилеем, пожелать ему крепкого здоровья и дальнейших успехов на ниве отечественного славяноведения.
Л. М. Аржакова
^Ьііеиш
