CC BY
31
8. Подольный, Р. Человечество — это народы [Текст] / Р. Подольный, Ю. Бромлей. — М.: Мысль, 1990. - 391 с.
9. Ачкасов, В.А. Легитимация власти в постсоциалистическом российском обществе [Текст] / В.А. Ачкасов, С.М. Елисеев, С.А. Ланцов. — М.: Аспект пресс, 1996. — 125 с.
10. Ливанов, И. В Крыму столкнулись сторонники и противники меджлиса [Электронный ресурс] / И. Ливанов // Коммерсант Украины. — № 193. —
2011. — Режим доступа: http://www.kommersant.ua/ doc-rss/1821569 (дата обращения: 23.12.2011).
11. Крым: место, где глобальная безопасность пересекается с локальным миром [Электронный ресурс] // Большая Ялта. — Режим доступа: ЫХр:// www.bigyalta.com.ua/story/30619 (дата обращения: 25.12.2011).
12. Лейпхарт, А. Демократия в многосоставных обществах: сравнительное исследование [Текст] / А. Лейпхарт. — М.: Аспект пресс, 1997. — 287 с.
УДК 001.894:623.369(09)
ЭЛ. Коршунов, А.А. Михайлов, Р.А. Панов
ИЗОБРЕТАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ УЧЕНОГО-ПОЛИТЕХНИКА С.Е. ЗАХАРЕНКО В НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Неудачи и трудности начального этапа Великой Отечественной войны послужили для советских ученых и конструкторов импульсом к развертыванию активного научного поиска в области совершенствования существующих средств вооружения и создания принципиально новых видов оружия, боевой техники, боеприпасов. Напряженная исследовательская и изобретательская работа развернулась в блокированном Ленинграде — крупнейшем научном и промышленном центре страны.
В июле 1941 года при городском комитете ВКП(б) была организована комиссия по рассмотрению и реализации оборонных предложений под председательством выдающегося физика академика Николая Николаевича Семенова (1896—1986). В состав комиссии вошли видные ученые, представлявшие ведущие ленинградские вузы (в том числе Политехнический институт) и научно-исследовательские центры: академики А.Ф. Иоффе, Б.Г. Галер-кин, профессора Я.Б. Зельдович, Д.В. Тищен-ко, Ю.Б. Харитон, М.А. Шателен, А.А. Петров, Н.Н. Миролюбов. В течение первых месяцев войны комиссия рассмотрела 847 оборонных изобретений, поступивших от ученых, инженеров, конструкторов и военных. В специальном решении бюро горкома от 14 июля 1944 года отмечалось, что комиссия оказала «значительную помощь ленинградской промышленности при
освоении производства и вооружения. При ее содействии в Ленинграде было создано много новых приборов и различных образцов новой техники» [7, с. 131—132, 562].
Нельзя сказать, что каждое изобретение или рационализаторское предложение отвечало требованиям времени или представляло собой разработку, превосходившую по своим качествам уже имевшиеся средства борьбы. Далеко не все проекты были реализованы. Нередко непреодолимой преградой на пути претворения научного замысла в жизнь становились нехватка материалов, сложность технологических решений или долговременность производства. Однако сама интенсивность поиска и разнообразие предлагаемых решений свидетельствуют об огромном творческом потенциале ленинградских ученых. Многие из нереализованных проектов отличались новаторским и смелым авторским замыслом и потому интересны как для истории определенной отрасли науки, так и для истории становления исследовательского или конструкторского метода определенного ученого.
Сказанное в полной мере относится к военно-техническому проекту, предложенному в 1941 году доцентом (позже профессором) Ленинградского политехнического института С.Е. Захаренко. Материалы об этом проекте были обнаружены одним из авторов в Цент-
ральном архиве Министерства обороны РФ [1, л. 136-137; 3, л. 6-16].
Перед тем как перейти к рассмотрению этого проекта, необходимо остановиться на двух факторах, которые в значительной мере определили направленность творческого поиска ленинградских ученых в первое военное полугодие. Прежде всего это то обстоятельство, что главной ударной силой вермахта являлись танковые и моторизованные соединения, следовательно, одной из важнейших задач для РККА было уничтожение танков, что и диктовало приоритет разработки средств противотанковой борьбы. Вторым обстоятельством стал неизбежный в блокированном городе жесточайший лимит на сырье и материалы.
В сложившейся ситуации важнейшим средством противотанковой борьбы, по мнению военных и конструкторов, становились различные зажигательные вещества и горючие жидкости боевого назначения. Ленинградские ученые приняли очень активное участие и в совершенствовании самих смесей, и в разработке оружия с их использованием. При этом обращает на себя внимание оперативность, с которой командованию стали поступать рационализаторские и конструкторские проекты от самого широкого круга лиц: от видных изобретателей и маститых ученых до рядовых инженеров, бойцов и командиров РККА.
7 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны принял специальное постановление «О противотанковых зажигательных гранатах (бутылках)», а уже 12 июля того же года инженер завода «СОМС»1 А.Н. Заславский предложил специальное устройство для забрасывания зажигательных бутылок на бронетехнику противника [1, л. 16-18]. Предложение это, однако, было отклонено из-за сложности конструкции (рис. 1).
Не был претворен в жизнь также проект инженеров Завода № 7 А.П. Елисеева и Н.М. Виленкина. 5 августа 1941 года они предложили для борьбы с танками и другой техникой противника зажигательную гранату-колбу емкостью 1 л, наполненную бензином [Там же. Л. 38-42].
1 Завод «СОМС» (Сетевая опытно-машинная станция) находился в Ленинграде по адресу ул. Ро-менская, д. 16.
Военные специалисты сочли, что гораздо рациональнее применять имеющиеся на вооружении бутылки с зажигательной смесью. Стандартные бутылки были массовым изделием, и их применение не требовало дополнительных технологических издержек.
Наряду с работами по совершенствованию «стеклянной артиллерии» ленинградские ученые активно занимались проблемами развития огнеметов, обоснованно считавшихся весьма эффективным вооружением, обладавшим, помимо собственно боевых свойств, значительным психологическим воздействием на противника.
Большую заинтересованность командования вызвало предложение, поступившее 17 августа 1941 года из Научно-исследовательского химического института ВМФ, об использовании основных узлов огнеметного танка ОТ-1332 для изготовления стационарного огнемета СО-13. Уже в сентябре из имевшегося на Заводе № 174 им. К.Е. Ворошилова оборудования для огнеметных танков было собрано 30 стационарных огнеметов. Их распределили по 8 огневым точкам на укрепленном рубеже под Ленинградом4.
Встречались среди проектов ленинградских ученых и такие, которые явно опережали свое время. 25 ноября 1941 года заведующий лабораторией коллоидной химии Ленинградского
2 Основные тактико-технические данные ОТ-133: дальность огнеметания - 50 м, емкость резервуаров с огнесмесью полная - 393 л, рабочая - 360 л, секундный расход огнесмеси - 9 л, что позволяло произвести 40 огнеметаний. Огнеметный танк ОТ-133 был разработан КБ-2 Завода № 174 в 1938 году.
3 Стационарные огнеметы предназначались для вооружения укрепленных рубежей с целью борьбы с танками и пехотой противника на дистанциях до 100 м [4, с. 1-8].
4 Дислокация огневых точек отдельной роты траншейных огнеметов: 1) Автово (у развилки дорог Урицк - Средняя Рогатка) - 3 огнемета; 2) Каменка (у развилки дорог Пулково - Пески) - 4; 3) Средняя Рогатка (у развилки дорог Пулково - Шушары) - 4;
4) Московское шоссе, д. 10/11 (у баррикад) - 2, у железнодорожного моста - 2; 5) Шушары, северо-
западная окраина - 2, юго-восточная окраина - 2;
6) Рыбацкое, пр-т Рыбацкого, д. 62 - 2, проспект 1 Мая - 2, Караваевская ул., д. 8 - 1 огнемет;
7) дер. Петрославянка - 4; 8) дер. Московская Славянка - 2 огнемета [2, л. 1].
отделения Всесоюзного института удобрений, агропочвоведения и агротехники Г.И. Фукс5 обратился к командованию Ленинградского фронта с предложением по использованию в
5 Фукс Григорий Исаакович (1911—1983), впоследствии доктор химических наук, основоположник нового научного направления в коллоидной химии — физикохимии контактных взаимодействий. После Великой Отечественной войны работал в Научно-исследовательском институте часовой промышленности (1950—1969), Институте физической химии АН СССР (1969—1972), Всесоюзном научно-исследовательском институте по переработке нефти (1973—1983). Автор свыше 350 научных работ, среди наиболее известных: «Вязкость и пластичность нефтепродуктов» (1951), «Коллоидная химия нефти и нефтепродуктов» (1984). Фукс разработал много приборных масел, смазок и состав для регулирования смачивания металлов и минералов жидкостями.
борьбе с танками диспергированных6 горючих или взрывчатых веществ. «Коротко говоря, — писал автор проекта, — предложение сводится к созданию аэрозолей взрывчатых веществ или сильно горючих веществ в расчете на поражение мотора или воспламенение танка» [1, л. 75]. Далее шло разъяснение: «Действие взрывчатого вещества, диспергированного в воздухе, заключается в следующем. Во время работы мотор втягивает окружающий воздух для сжигания горючего. В атмосфере аэрозоля вместе с воздухом в мотор попадает взрывчатое
6 Диспергирование (от лат. dispergo — рассеиваю, рассыпаю) — тонкое измельчение твердого тела или жидкости, в результате которого образуются дисперсные системы: порошки, суспензии, эмульсии, аэрозоли (См.: Химическая энциклопедия. В 5 т. Т. 2. М., 1990. С. 77).
Рис. 1. Схема устройства для забрасывания бутылок с зажигательной смесью, предложенного А.Н. Заславским
вещество. Здесь в камере сгорания, подожженное искрой, оно взорвет и выведет мотор из строя или, в крайнем случае, вызовет значительные перебои» [1, л. 75].
Проект Г.И. Фукса ввиду его значимости сразу же был направлен в Главное военно-химическое управление Красной армии (ГВХУ КА). 26 декабря последовал ответ: «Предложение не может дать эффекта в полевых условиях, так как для получения взрывных концентраций аэрозоля в воздухе нужен огромный расход вещества» [Там же].
Несмотря на отказ, сама идея Фукса, безусловно, была смелой, новаторской и имела перспективу реализации в будущем [6, с. 128, 136, 148].
Встречались проекты просто фантастические, отчасти наивные. Так, старший сержант 36-й запасной стрелковой бригады Ж.Ф. Марат в сентябре 1941 года рекомендовал устанавливать огнеметы на самолетах, истребителях и бомбардировщиках, для борьбы с вражеской авиацией [1, л. 47-49].
Разумеется, приведенные примеры далеко не исчерпывают богатство разработок и изобретений ленинградских ученых, направленных на создание эффективных средств борьбы с танками. Однако при всем многообразии творческих замыслов предложенная С.Е. Захаренко «огнеметная мина» все же выделяется новаторским характером проекта и ясностью, можно сказать, изяществом технических решений.
Семен Ефремович Захаренко (1906-1966) родился в крестьянской семье [8, с. 286; 10, с. 460]. С 14 лет работал на заводах Сибири, а в 1925 году был командирован на рабфак, по окончании которого (1928) поступил в Ленинградский индустриальный институт (так в то время именовался Политехнический университет). В 1932 году по окончании института был оставлен в аспирантуре. После успешной защиты кандидатской диссертации в 1936 году получил ученую степень кандидата технических наук и занял должность заместителя заведующего кафедрой химического машиностроения ЛИИ, в 1937-м возглавил эту кафедру. Одновременно Захаренко плодотворно работал в проектном бюро «Союзхимпластмасса», Гипроазотмаше и на предприятиях химической промышленности. В предвоенный период он опубликовал целый ряд научных работ, в том
числе статьи «Исследование прочноплотных соединений с мягкими прокладками» и «Соединения, работающие на принципе некомпенсированных площадей» (обе 1939). С началом войны, как и многие ученые-политехники, начал энергичный научный поиск в области совершенствования вооружений и технического обеспечения армии.
Осенью 1941 года С.Е. Захаренко предложил командованию Ленинградского фронта проект «огнеметной мины», отличавшийся смелостью и новизной замысла [3, л. 6-16]. «Огнеметная мина, - говорилось в описании проекта, - предназначена для поджигания автомобилей, бронемашин, танков и прочего транспорта противника, пересекающего определенный отрезок местности или дороги. Горючее, содержащееся в мине, автоматически, т. е. без непосредственного воздействия человека, выбрасывается на проходящий мимо объект огненной струей и поджигает его» [Там же. Л. 6].
Мина представляла собой цилиндрический резервуар с соплом, наполненный горючей смесью и снабженный деревянным или
С.Е. Захаренко
пластмассовым поршнем. В днище резервуара располагалась зарядная камера, изолированная от наполненной горючей смесью полости стеклянной диафрагмой. Внутрь зарядной камеры помещались пороховая петарда, тротиловая шашка и сухой электрический элемент. На сопло крепился колпачок зажигания, внутри которого находилась ампула с серной кислотой, окруженная смесью бертолетовой соли и сахарной пудры (рис. 2 и 3).
Чрезвычайно интересным представляется предполагаемый проектом способ приведения мины в действие. Служащий этой цели пневматический включатель состоял из длинной резиновой трубки, один конец которой был открыт («сообщен с атмосферой»), а другой соединялся с тонкостенным резиновым баллончиком, обернутым тонкими медными полосками -«контактной вилкой». Этот баллончик помещался внутри медного цилиндра («контактной обоймы») так, чтобы в положении «цепь разомкнута» между «лепестками» меди и стенкой обоймы имелся зазор. Цилиндр находился в стеклянном корпусе, закрытом пробкой, и проводами соединялся с контактами сухого электрического элемента мины.
Резиновая трубка укладывалась так, чтобы пересечь возможный путь движения неприятельского транспорта, и маскировалась тонким слоем земли или песка. Собственно мину (резервуар) следовало устанавливать поблизости, например на обочине дороги. Мина зарывалась в землю с углом возвышения примерно в 12-15°
Рис. 2. Схема огнеметной мины С.Е. Захаренко
Рис. 3. Резервуар мины С.Е. Захаренко
так, чтобы сопло было направлено в сторону потенциальной цели (рис. 4).
Так как один конец резиновой трубки был открыт, ее заполнял атмосферный воздух. «Как только проходящий объект, — говорилось в обосновании проекта, — нажмет своей тяжестью на резиновую трубку на любом участке ее, один конец ее оказывается зажатым, воздух, находящийся в трубке, приобретает некоторое избыточное давление, баллончик <...> раздувается, раздвигает лепестки контактной вилки, и они касаются контактной обоймы» [3, л. 7].
Раздувшийся баллончик замыкал цепь сухого элемента, электрический ток проходил через электрозапал мины и зажигал его, запал воспламенял пороховую петарду. Пороховые газы должны были выдавить стеклянную диафрагму и послать вперед поршень, чтобы он выдавил горючую жидкость. На выходе из сопла горючая жидкость разрушала ампулу с серной кислотой, которая вступала в реакцию с порошком бертолетовой соли и сахаром, воспламеняя его, а затем выталкиваемую из сопла горючую смесь.
На неприятельскую технику должна была обрушиться струя жидкого пламени.
Интересно, что проект Захаренко предусматривал также самоуничтожение разряженной мины (для этого и нужна была включенная в конструкцию тротиловая шашка), «чтобы противник не мог воспользоваться ею и узнать ее конструкцию» [Там же. Л. 8] .
Указывая на достоинства своего проекта, Захаренко подчеркивал, что мина будет изготавливаться из «недефицитных, дешевых материалов: фарфор, стекло, дерево или пластмасса» [Там же]. Подобное качество являлось немаловажным в блокированном городе, ощущающим постоянную нехватку многих видов сырья. Кроме того, мина не имела электромагнитных частей. Металлических деталей в ней было немного, а те, что были, изготавливались из немагнитных сплавов (латунь, медь или алюминий). «Вследствие этого, — подчеркивалось в обосновании, — обнаружить мину, установленную на местности, электромагнитными искателями невозможно» [Там же].
Рис. 4. Схема применения мины С.Е. Захаренко
Имелось у «огнеметной мины» Захаренко еще одно немаловажное достоинство. Обычная «взрывная» мина поражала объект лишь при его прохождении через одну определенную точку, а предлагаемая - «при прохождении объекта на любом участке расположения резиновой трубки включения» [3, л. 8]. Проведенные исследования показали, что ширина поражаемой зоны достаточно велика - до 20 м, а дальность полета огненной струи до 30 м. Наконец, мина Захаренко была проста в изготовлении и относительно дешева (по расчетам автора проекта, 70-80 руб. за штуку).
13 и 24 октября 1941 года состоялось испытание мины Захаренко, проведенное специальной комиссией. В ее состав вошли представители инженерного и химического управлений Ленинградского фронта (военинженер 2-го ранга С.И. Головенкин и майор В.С. Березкин соответственно), автор проекта и два представителя лаборатории химического машиностроения Политехнического института - инженер Федор Абрамович Простак и научный сотрудник Аркадий Адамович Дзятко7.
В ходе испытаний мину заряжали сначала водой, затем горючей смесью (рис. 5). Кроме того, отдельным испытаниям подвергся пнев-
7 См. о нем: Книга Памяти Санкт-Петербургского политехнического университета. URL: http:// comtext.net.ru/museum/mdex.php?title.
Рис. 5. Действие мины. Фотография, сделанная в ходе испытаний
матический включатель: через уложенную поперек дороги трубку проезжали танк и автомобиль, причем движение осуществлялось с разной скоростью и на разных участках трубки. Скорость движения варьировалась от 5 до 30 км/ч. Длина участков трубки, которые отсе-
А.А. Дзятко
кались движущимся транспортом от электрического контакта, составляла 5, 10, 15 и 20 м.
Как свидетельствовали члены комиссии, во всех случаях «пневматический включатель работал безотказно» [3, л. 11]. При испытании мины, наполненной вместо горючей смеси водой, ее установили в 7 м от дороги, по которой двигалась грузовая машина. В тот момент, когда колесо автомобиля наехало на резиновую трубку, последовал «мгновенный выброс воды, которая и облила машину» [Там же].
Получив этот, вполне успешный, результат, члены комиссии произвели испытание уже со смесью. Была использована горючая смесь № 1 (ею обычно наполняли бутылки, которыми бойцы забрасывали танки) в количестве 4,7 л. Мину зарыли под углом 10° и на расстоянии 9 м от нее установили металлический щит. После замыкания электрической цепи из сопла вылетела «компактная струя жидкости», которая ударила в щит, «облила его и сгорела на щите». При втором опыте мину разместили в 18 м от кирпичной стены, увеличив угол возвышения до 15°. После замыкания контакта «струя загоревшейся жидкости ударилась в кирпичную стену на высоте 3 м от земли, облила ее и горела на стене в течение 2 мин» [Там же]. Правда, в одном случае зажигание струи произошло с опозданием и воспламенилась не вся выброшенная жидкость. «Подвел» колпачок зажигания, в котором стеклянную диафрагму заменили бумажной.
Суммируя итог испытаний, комиссия сделала следующий вывод: «Опыты показали возможность эффективного применения вышеуказанной мины для поджигания автомобилей, бронемашин, танков и прочего транспорта противника» [Там же]. В заключении комиссии также отмечалось: «Все проделанные исследования огнеметной мины производились по собственной инициативе автора без финансирования этой работы какой-либо организацией» [Там же].
По мнению членов комиссии, мина Заха-ренко нуждалась в небольшой доработке, справиться с которой вполне могла лаборатория химического машиностроения Политехнического института, руководимая автором проекта.
Несмотря на положительное заключение комиссии, на вооружение мину Захаренко все же не приняли. 19 декабря 1941 года началь-
ник отдела химической защиты Ленинградского фронта полковник А.Г. Власов направил инспектору по изобретательству штаба фронта Н.М. Рейнову (выдающемуся ученому-физику) и военному комиссару штаба Д.И. Холостову доклад, где был указан ряд недостатков проекта.
Во-первых, по мнению составителя доклада, эффективность мины заметно снижалась в случае снегопада, так как «снег, выпавший на мину, естественно, поглотит большую часть смеси в момент вылета» [Там же. Л. 5].
Во-вторых, при образовании слоя снега на резиновой трубке пневматического включателя он мог потерять эластичность, а также «деформироваться раньше времени», следствием чего была «возможность частых отказов или преждевременного срабатывания мины» [Там же].
В-третьих, в мине имелось много «нежных деталей» и сухой электрический элемент, что, как говорилось в докладе, «при долгом хранении на боевом положении, при резко колеблющейся температуре не исключает возможности большого количества случаев отказа мин» [Там же].
Наконец, прозвучали в докладе еще два довода (весьма весомых в условиях блокированного города): «Корпуса предполагаемой мины по своей форме до сего времени в Ленинграде не изготавливались, и организовать их производство в массовом масштабе почти что невозможно» [Там же]. Кроме того, цена мин (70—80 руб. за штуку), которая авторам проекта представлялась умеренной, по мнению составителей доклада, была слишком высока.
Разумеется, все названные недостатки не носили непреодолимого характера. Тем не менее А.Г. Власов определил свою позицию абсолютно безапелляционно: «Предложение кандидата технических наук, доцента Ленинградского политехнического института тов. Захаренко С.Е. на тему „огнеметная мина", несмотря на наличие некоторых положительных моментов, зафиксированных актом комиссии от 12 и 24 октября 1941 г., в настоящее время ценности не представляет.» [Там же].
Доклад Власова и все документы по проекту были направлены в Главное военно-химическое управление Красной армии. В начале января 1942 года его специалисты вынесли вердикт, который совпал с суждением началь-
ника фронтового отдела химзащиты8. Заместитель начальника 3-го отдела ГВХУ КА воен-инженер 2-го ранга Сидорский отметил, что «предполагаемая мина значительно уступает по эффективности действия, простоте устройства и эксплуатации существующей на вооружении противотанковой мине» [3, л. 2].
Таким образом, сложилась весьма типичная ситуация: командование отказывалось от новой разработки, отдав предпочтение более простой и привычной старой модели. Передать решение изобретателю и его коллегам было поручено инспектору по вооружению отдела химзащи-ты Ленинградского фронта майору Н.М. Ефимову, что тот и сделал в самом начале февраля 1942 года. Вскоре после этого началась эвакуация сотрудников и студентов института в Пятигорск, и интереснейшее изобретение Захаренко было забыто.
По окончании Великой Отечественной войны С.Е. Захаренко плодотворно трудился в Политехническом институте и достиг значительных научных результатов, но уже в сферах, далеких от создания средств вооружения и связанных преимущественно с конструированием и совершенствованием компрессоров. В 1945 году он стал доцентом кафедры гидромашиностроения, с 1947-го руководил начатыми на кафедре экспериментальными исследованиями поршневых, ротационных и центробежных компрессоров [10, с. 461].
В 1951 году, когда в Политехническом институте была восстановлена кафедра компрес-соростроения, С.Е. Захаренко возглавил ее.
Семен Ефремович читал лекции по основным профилирующим дисциплинам: «Теория и расчет поршневых компрессоров», «Детали специальных химических машин», «Регулирование поршневых компрессоров» и др. [9, с. 4]. В качестве соавтора и редактора он принял участие в подготовке учебного пособия «Поршневые компрессоры» (1961) [5], которое заслужило вы-
8 На сопроводительном к документам проекта письме начальника отдела химической защиты Ленинградского фронта полковника А.Г. Власова имеется выполненная красным карандашом резолюция начальника Главного военно-химического управления РККА генерал-майора технических войск П.Г. Мельникова: В[оен]и[нженеру] Сидорскому. Срочно проверить и дать заключение. Автограф. 2.1.42.
сокую оценку специалистов. В 1954-1958 годах С.Е. Захаренко занимал также должность декана энергомашиностроительного факультета.
Преподавательской и административной деятельности сопутствовала научная работа. Заха-ренко была защищена докторская диссертация «Теоретические основы расчета и исследования коловратных компрессоров»9, подготовлено и опубликовано большое количество научных статей, и прежде всего по проблемам конструирования и функционирования компрессоров10.
Другим значимым направлением деятельности ученого стало научное руководство диссертантами. Под руководством С.Е. Захаренко подготовили диссертации П.Н. Соловьев («Исследование потерь энергии на преодоление механического трения в поршневом компрессоре»), П.Е. Амосов («Исследование торцового уплотнения вантового компрессора»), Ю.В. Королев («Резонансный наддув свободно-поршневых машин»), Л.Г. Богатков («Исследование возможности применения полимерных материалов для деталей и узлов поршневых компрессоров») и др.
Научная и преподавательская деятельность С.Е. Захаренко стала существенным вкладом в развитие научной школы Политехнического института, но даже на фоне масштабных исследований послевоенного периода интересным фактом творческой биографии ученого является военная разработка 1941 года.
9 Захаренко С.Е. Теоретические основы расчета и исследования коловратных компрессоров: дис. ... д-ра техн. наук. Л.: Ленингр. политехн. ин-т им. М.И. Калинина, 1950. 234 с.
10 Захаренко С.Е. Исследование герметичности разъемных прочноплотных соединений // Тр. ЛПИ им. М.И. Калинина. № 1. Энергомашиностроение: сб. статей. Л., 1951. С. 120-138; Его же. К вопросу о протечках газа через щели // Там же. № 2. Энергомашиностроение. 1953. С. 144-160; Его же. Расчет коловратных компрессоров // Там же. 1954. С. 90-104; Его же. Расчет зазоров в коловратных компрессорах // Там же. С. 105-108; Захаренко С.Е., Карпов Г.В. О работе самодействующих клапанов поршневых компрессоров // Там же. № 177. Энергомашиностроение. 1955. С. 145-147; Захаренко С.Е., Гринпресс Б.Л., Амосов П.Е. Об особенностях уплотнения винтовых компрессоров // Там же. № 221. Энергомашиностроение. 1962. С. 139-147 и др.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. ЦАМО РФ. Ф. 217. Оп. 1238. Д. 16.
2. Там же. Д. 35.
3. Там же. Д. 72.
4. Бубнов, А.Ф. Применение огнеметов при обороне населенного пункта [Текст] / А.Ф. Бубнов // Воен.-хим. дело. - 1926. - № 15-16. - С. 1-8.
5. Захаренко, С.Е. Поршневые компрессоры [Текст]: учеб. пособие для втузов / С.Е. Захаренко, С.А. Анисимов, В.А. Дмитриевский. - М.; Л.: Машгиз, 1961.
6. Коршунов, Э.Л. Новые виды оружия. Год 1941-й [Текст] / Э.Л. Коршунов // Тр. науч.-исслед. отд. Ин-та воен. истории. - Т. 1. Воен.-хим. дело (спец. вып.). - СПб.: Политехника-сервис, 2011.
7. Очерки истории Ленинграда. Период Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945 [Текст]. Т. 5. /отв. ред. В.М. Коваль-чук. - Л.: Наука, 1967.
8. Санкт-Петербургский государственный политехнический университет. Биографии: гос. служащие, деятели науки, техники и культуры, организаторы производства [Текст]: энцикл. / науч. ред. группа: Ю.С. Васильев (рук. группы) и др. - СПб.: Гуманистика, 2006.
9. С.Е. Захаренко [Текст]: некролог // Политехник. - 1966. - 24 ноября.
10. Труды научной школы компрессоростроения СПбГПУ [Текст] / под ред. Ю.Б. Галеркина. - СПб.: Изд-во Политехн. ун-та, 2005.
УДК 94(100)+94(470)
Л.А. Леонова
ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЧЛЕНОВ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА ЛИГИ НАРОДОВ
Октябрьская революция 1917 года в России превратила в эмигрантов почти 2 млн человек разных национальностей, представлявших различные идейно-политические течения и культурные слои. Они оказались рассеянными по всем странам мира. «По данным, опубликованным Лигой Наций в сентябре 1926 года, из России выехало 1 160 000 человек» [1, с. 13]. Среди русских эмигрантов было много людей с высшим и средним образованием. Состав эмиграции в сословном отношении был представлен всеми классами населения, но большинство принадлежало к среднему интеллигентному классу и к свободным профессиям. В политическом отношении были представлены все партии, от правых до социалистов-революционеров и меньшевиков. У себя на родине они были объявлены вне закона и лишены всех прав [2, с. 9; 3, с. 2-3].
В начале XX века Первая мировая война подтолкнула мировое сообщество к поддержке идеи об организации всех наций. Созданная в 1919 году Лига Наций была призвана предотвращать возможные конфликты. В российской историографии участие представителей России в процессе ее создания и становления изучено
недостаточно. В научных публикациях на эту тему, вышедших в свет в СССР и РФ, полно раскрыта история отношений СССР и Лиги Наций, но не уделено внимание проблеме отношений Лиги Наций и белой эмиграции. Деятельность же ее представителей в Западной Европе в процессе образования и в начале работы этой организации представляет исторический интерес.
В конце 1919 года стало ясно, что белое движение гибнет. Крах его похоронил надежды либералов на быстрое освобождение России от власти большевиков, даже с помощью союзников. В среде эмиграции зрела мысль о новом объединении на основе новой, совершенно уникальной идеи приложения сил в процессе становления Лиги Наций.
К моменту утверждения Устава Лиги Наций в апреле 1919 года в европейских странах активно действовали многочисленные официальные представительства и общественно-политические организации русской эмиграции. Некоторые представители общественных организаций либерально-демократического направления видели в этой новой международной организации важный инструмент борьбы
