CC BY
8
Научная статья УДК 34
https://doi.org/10.24412/2073-0454-2023-6-131-138 EDN: https://elibrary.ru/pfhieq NIION: 2003-0059-6/23-849 MOSURED: 77/27-003-2023-06-048
Изменения конституционной регламентации судебной власти
в Российской Федерации
Владимир Николаевич Калинин
Московский областной филиал Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, Старотеряево, Россия, vladimirnk@yandex.ru
Аннотация. Рассматриваются проблемные вопросы изменения конституционного регулирования судебной власти в Российской Федерации, проведенные в 2014 и 2020 годах. При этом отмечается далеко не бесспорный характер многих внесенных в Конституцию Российской Федерации и федеральное законодательство изменений.
Ключевые слова: судебная власть, изменения в Конституцию Российской Федерации, арбитражное судопроизводство, конституционные (уставные) суды субъектов РФ
Для цитирования: Калинин В. Н. Изменения конституционной регламентации судебной власти в Российской Федерации // Вестник Московского университета МВД России. 2023. № 6. С. 131-138. https://doi. org/10.24412/2073-0454-2023-6-131-138. EDN: PFHIEQ.
Original article
Changes in the constitutional regulation of the judiciary in the Russian Federation
Vladimir N. Kalinin
Moscow Regional Branch of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Staroteryaevo, Russia, vladimirnk@yandex.ru
Abstract. The problematic issues of changing the constitutional regulation of thejudiciary in the Russian Federation, carried out in 2014 and 2020, are considered. At the same time, it is noted that many of the amendments made to the Constitution ofthe Russian Federation and federal legislation are far from indisputable.
Keywords: judicial power, amendments to the Constitution of the Russian Federation, arbitration proceedings, constitutional (statutory) courts ofthe subjects ofthe Russian Federation
For citation: Kalinin V. N. Changes in the constitutional regulation of the judiciary in the Russian Federation. Bulletin ofthe Moscow University ofthe Ministry of Internal Affairs of Russia. 2023;(6):131-138. (In Russ.). https://doi. org/10.24412/2073-0454-2023-6-131-138. EDN: PFHIEQ.
Внесение значительных изменений в Конституцию Российской Федерации в 2020 году, реализованное посредством принятия Закона Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти» [1], имеет свои предпосылки. С момента принятия Конституции 12 декабря 1993 года, за более чем четверть вековой период действия Конституции общественное развитие ушло далеко вперед. Российская Федерация стала дру-
гой, а конституционные поправки стали закономерной необходимостью для ее дальнейшего демократического развития [11, с. 14].
Последнее требует адекватного отражения в конституционно-правовом регулировании. Сакрализация конституции, придание ей искусственной стабильности неизбежно в итоге приводят к ее окостенению, затрудняя процесс конституционной модернизации. Учитывая исторические условия принятия действующей Конституции Российской Федерации, можно также отметить, что при удачной формулировке и работо-
© Калинин В. Н., 2023
способности многих норм Конституции, некоторые ее нормы не выдержали проверки временем, а ряд норм изначально носил дискуссионный характер. Назревший характер конституционной реформы отмечался многими учеными-конституционалистами [8; 10; 16].
Можно также отметить, что в связи с отсутствием революционного характера вносимых изменений, невозможности изменения основ конституционного строя парламентским путем, в данном случае речь должна идти, по всей видимости, именно о конституционных изменениях, а не о конституционной модернизации или тем более о конституционной реформе [9, с. 5].
Конституционной модернизацией охватываются конституционные изменения, которые предопределены революционным развитием науки конституционного права, выработкой принципиально новых моделей взаимоотношения власти и общества, различных ветвей власти между собой, механизмов защиты прав человека и т. д. Конституционная реформа включает дальнейшее совершенствование конституционного законодательства в целом и появление принципиального нового регулирования общественных отношений [7, с. 112-116].
Существование наряду с законодательной и исполнительной властью самостоятельной судебной власти представляет собой один из необходимых и важных признаков демократического правового государства, в котором независимая судебная власть становится его сердцевиной государства, главной гарантией конституционализма и свободы народа. Утверждение судебной самостоятельной судебной власти - это результат движения страны по пути правовой государственности [21].
В то же время судебная власть, в силу более обособленной и консервативной природы, поддается конституционному реформированию с большим трудом, нежели власть исполнительная или законодательная (представительная). Так, изменения в форме правления в основном сказываются на взаимозависимости законодательной и исполнительной властей, практически не сказываясь на положении судебной власти.
В вопросе реформирования судебной власти, остро возникшем в постсоветский период, связанный с принятием Конституции Российской Федерации от 12 декабря 1993 г., когда возникла необходимость скорейшей выработки и теоретического обоснования новой конструкции государственной власти, сложились две основные концепции судебной реформы.
Первая, возникшая на волне демократических перемен постсоветского периода (1992-1993 гг.), опиралась на классические западные модели и опыт либеральных судебных реформ Александра II. Ее положения нашли отражение в Концепции судебной реформы от 3 октября 1992 года.
Данная концепция, созданная в основном учеными либерального направления, предполагала реформирования уголовного процесса в направлении максимальной замены инквизиционной системы состязательной
моделью судопроизводства и возрождении с этой целью двух важных институтов судебной реформы 1864 г. - судов присяжных и мировых судей.
Реформа преимущественное внимание уделяла институциональным аспектам реализации права на судебную защиту, которые усматривалась:
• в общем усилении независимости судебной власти в рамках системы разделения властей (новая система судебных назначений и должностей, пожизненный срок полномочий, передача применения дисциплинарных мер и отстранения от должности в ведение других судей);
• в расширении функций судов в области административной юстиции (путем закрепления за ними права на рассмотрение различных жалоб на неправомерные действия должностных лиц);
• в лишении прокуратуры функции общего надзора (надзора за соблюдением Конституции РФ и исполнении законов);
• в лишении судов, а затем и прокуроров права возбуждать уголовные дела;
• в передаче судам (от прокуратуры) права ареста (санкционирования ходатайства следователя на избрание меры пресечения в виде заключения под стражу), а также санкционирование ряда следственных действий, ограничивающих конституционные права граждан (проведение обысков, выемок в жилище, установление прослушивания телефонных и иных переговоров и др.);
• создания единого вневедомственного следственного органа и т. д.
Другая, более консервативная концепция, возобладавшая с 1994 г., отличается большим реализмом. Сформированная представителями Верховного Суда, Министерства юстиции и Совета судей, она не носила столь четко сформулированного характера и скорее представляла собой прагматическую критику радикальной либеральной концепции по всем основным направлениям. Сюда относятся: скептическое отношение к рецепции западных моделей состязательного процесса и суда присяжных (как не соответствующих российским традициям); стремление к восстановлению традиционной системы обеспечения и обслуживания судов (путем передачи этих функций от Министерства юстиции Судебному департаменту при Верховном Суде РФ); сохранение за прокуратурой выполняемых ею функций общего надзора; допущение упрощенных производств, касающихся представительного расследования и судебного разбирательства в условиях недостаточного финансирования и перегрузки судов [25, с. 482].
Устойчивую основу сложившейся в нашей стране судебной системы составляет система судов общей юрисдикции. Объективно возникающая необходимость внесения в судебные структуры тех или иных изменений не затрагивает исторически оправдавшую
себя модель построения судебной системы, даже при всей серьезности вносимых изменений.
Из трех важнейших составляющих судебной власти (судоустройство, судопроизводство, статус судей) конституционным изменениям в большей мере подверглись судоустройственные основы судебной власти и лишь в некоторой мере основы статуса судей. Судопроизводственные основы судебной власти в Конституции Российской Федерации представлены основополагающими процессуальными принципами, стабильность которых не вызывает сомнений. Детальное же закрепление процессуальной формы в отдельных видах су-допроизводств, и ее последующее совершенствование, является задачей соответствующих процессуальных кодексов (УПК РФ, ГПК РФ, АПК РФ, КАС РФ). Кроме того, следует иметь в виду, что ряд норм, так или иначе касающихся судебной власти, содержатся в разных главах Конституции РФ, в том числе во второй главе в виде процессуальных гарантий прав граждан. Примером может служить право обвиняемого быть судимым судом присяжных (ч. 2. ст. 47 Конституции), которое одновременно придает конституционный статус суду с участием присяжных заседателей.
Первые конституционные изменения, касающиеся регламентации судебной власти были внесены в 2014 году. Принятие в целях совершенствования судебной системы и обеспечения ее единства Федерального закона о поправке к Конституции Российской Федерации от 22 ноября 2013 г. № СФ-6 о «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации» [2], предусматривало объединение Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ в единый судебный орган.
Вышеуказанный закон был направлен на изменение статей Конституции Российской Федерации, посвященных Конституционному Суду РФ (ст. 125) и Верховному Суду РФ (ст. 126), порядка назначения судей высших судов (ч. 1 и 3 ст. 128), а также порядка назначения на должность заместителей Генерального прокурора РФ и иных прокуроров (ст. 129).
Прежде всего, конституционные изменения затронули, прежде всего, само наименование главы 7 Конституции Российской Федерации. Если до внесения изменений она называлась «Судебная власть», то после стала называться «Судебная власть и прокуратура». Последнее, не умаляя авторитет судебной власти, более точно характеризует независимое положение прокуратуры, которая в нашей стране, не входя ни в судебную власть, ни в какую другую, традиционно занимала организационно обособленное положение в системе органов государственной власти.
Из статей Конституции Российской Федерации были последовательно исключены указания на Высший Арбитражный Суд РФ (п. «о» ст. 71, п. «е» ст. 83, п. «ж» ч. 1 ст. 102, ч. 1 ст. 104). Исключение статьи 127, посвященной Высшему Арбитражному Суду РФ, из текста Конституции поставило на повестку дня вопрос о дальнейшей реформе всей системы арбитражных судов и арбитражного судопроизводства.
Конституционное объединение Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, было реализовано достаточно быстро. В развитие конституционных предписаний был принят Федеральный конституционный закон от 5 февраля 2014 года № З-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации», соответствии с которым в августе 2014 г. в Российской Федерации был образован и начал действовать объединенный Верховный Суд РФ.
Следует отметить, что реформа системы арбитражных судов в итоге пошла по взвешенному пути, поскольку предлагалось не только упразднение Высшего Арбитражного Суда, но и полная ликвидация всей системы арбитражных судов с передачей их компетенции судам общей юрисдикции.
Внесение в 2020 году Законом РФ о поправке к Конституции РФ от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования судебной власти» дополнения в часть 2 ст. 118 Конституции РФ, добавившего арбитражное судопроизводство в качестве пятого самостоятельного вида судопроизводства наряду с конституционным, гражданским, уголовным и административным в теоретическом плане связано с дискуссионным вопросом об отраслевой дифференциации гражданского и арбитражного процессуального права. Нормативное решение данного вопроса, назревшего к началу 90-х годов прошлого века, в теоретическом плане зависит от определения степени самостоятельности арбитражного права и его месте в системе отраслей процессуального права и правовой системы в целом.
В российской юридической науке по этому поводу сложились две противоположные точки зрения.
Согласно первому подходу, нормы арбитражного процессуального права образуют самостоятельную отраслью процессуального права (такую точку зрения разделяют А. А. Добровольский, М. К. Треушников, В. В. Ярков и др.). При этом самостоятельность арбитражного процессуального права как самостоятельной отрасли основывается на обосновании особого предмета этой отрасли, связанного с необходимостью рассмотрения разрешения арбитражными судами споров, возникающих в экономической и предпринимательской деятельности между юридическими лицами. Последнее обуславливает специфику процессуальных отношений в арбитражном судопроизводстве.
Данная специфика арбитражного процессуального права, отражающая его юридическое своеобразие (особый состав субъектов, особая компетенция судов, особенности предмета доказывания, структура процесса, специфика содержания видов арбитражного судопроизводства и его отдельных институтов и т. д.) дает основания для вывода об отраслевой самостоятельности арбитражного процессуального права [24, с. 24].
Представители другой точки зрения признают нормы арбитражного процессуального права в качестве составной части, подотрасли гражданского процессуального права (Н. Б. Зейдер, Р. Ф. Каллиострова,
В. Н. Щеглов, М. С. Шакарян и др.), полагая, что арбитражное законодательство представляет собой органическую часть гражданского процессуального права. Соответственно, оно должно быть включено в его состав, поскольку общим является не только предмет защиты (споры, возникающие из гражданских правоотношений), но и правовая природа органа защиты, принципы его организации и деятельности [17, с. 12].
Так, по мнению В. М. Жуйкова, суды общей юрисдикции и арбитражные суды рассматривают в принципиальном плане одинаковые дела: при рассмотрении дел применяют одинаковые нормы материального права; суды и той и другой юрисдикции выполняют одну и ту же задачу по защите прав заинтересованных лиц, разрешают аналогичные вопросы процессуального характера, связанные с движением дела, за небольшими исключениями используют одинаковые способы защиты гражданских прав, предусмотренные ГК РФ. Отличия в субъектном составе лиц, участвующих в деле, а равно разграничение подведомственности дел между судами общей юрисдикции и арбитражными судами, по мнению В. М. Жуйкова, не настолько существенные, чтобы можно было говорить о необходимости создания для осуществления арбитражными судами судебной власти особой процессуальной формы» [19, с. 194-195].
По мнению А. Т. Боннер, «арбитражное процессуальное право является однородной, дублирующей отраслью права. Она воплощает в себе «двойной стандарт», «не имеющий, с точки зрения системной организации, прав на существование. ...Гражданское процессуальное право и арбитражное процессуальное право, ГПК и АПК представляют собой не что иное, как дублирующие друг друга системы, во многом повторяющие друг друга» [13, с. 90].
Можно отметить, что, конституционная легализация в 2020 году арбитражного судопроизводства в качестве отдельного вида судопроизводства свидетельствует о признании законодателем самостоятельности арбитражного процессуального права на конституционном уровне. Последнее косвенно указывает как на целесообразность дальнейшего сохранения подсистемы арбитражных судов, так и на сохранение раздельного законодательного регулирования гражданского и арбитражного процесса, снимая тем самым с повестки дня предложения о необходимости принятия Единого процессуального кодекса РФ (ЕПК РФ) [20].
По мнению Н. М. Добрынина, поправки, внесенные в главу 7 Конституции Российской Федерации в 2020 году, будучи направленными на совершенствование организации и функционирования публичной власти, практически не затронули вопросы совершенствования правосудия в нашей стране, усиления гарантий независимости, профессионализма, объективности и беспристрастности судов. В основном они ограничились лишь установлением ряда запретов судьям, а также и организационными вопросами назначения Председателей, заместителей Председателей и судей Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, других федеральных судов [18, с. 24].
Внесение в ст. 119 Конституции изменений в части запрета судьям иметь гражданство иностранного государства либо вида на жительство или иного документа, подтверждающего право на постоянное проживание на территории иностранного государства, а также запрета открывать и иметь счета (вклады), хранить наличные денежные средства и ценности в иностранных банках, расположенных за пределами территории Российской Федерации, представляется избыточным. Установление подобных запретов, равно как и установление требований к судьям (кандидатам на должность судей) должно являться предметом не конституционного, а законодательного регулирования. Указанные запреты ранее были внесены в Закон о статусе судей от 26 июня 1992 г. № 3132-1 Федеральными законами № 274-ФЗ от 25 декабря 2008 г. и № 505-ФЗ 28 декабря 2016 г. [6]. В данном случае не законодательство развивает конституционные положения, а, наоборот, на конституционный уровень подняты уже присутствовавшие в законодательстве положения организационно-кадрового характера.
С другой стороны, не следует недооценивать важность конституционных изменений, затронувших судебную власть, имея в виду:
• дополнение видов судопроизводства (ч. 2 ст. 118 Конституции РФ);
• изменение судебной системы (ч. 3 ст. 118 Конституции) путем отказа от конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации;
• существенные изменения, затронувшие положение Конституционного Суда РФ.
Упразднение конституционных (уставных) субъектов Российской Федерации - далеко не бесспорная новелла поправок 2020 года. Исключения указания на них в ч. 3 ст. 118 Конституции потребовало внесения соответствующих изменений в федеральное законодательство. В соответствии со ст. 5 Федерального конституционного закона от 8 декабря 2020 г. № 7-ФКЗ «О внесении изменений в отдельные федеральные конституционные законы» [5] конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации подлежат повсеместному упразднению до 1 января 2023 года. Статья 27 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», касающаяся конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации, утратила силу с января 2023 года.
Вместо упраздняемых конституционных (уставных) судов субъектов РФ, органы власти последних получили право создавать конституционные (уставные) советы, действующие при региональных законодательных (представительных) органах государственной власти.
Одной из возможных причин упразднения конституционных (уставных) судов субъектов РФ является то, что законодательство субъектов федерации за два десятилетия приведено в соответствии с Конституцией Российской Федерацией и федеральным законода-
тельством. Последнее не оставляет много работы конституционным судам субъектов РФ.
С другой стороны, ранее конституционные (уставные) суды субъектов РФ рассматривались в качестве гаранта и высшего органа судебной власти по защите конституционного законодательства субъектов РФ, неотъемлемого и необходимого элемента организации государственной власти в каждом субъекте РФ, независимо от его вида и особенной форм правления и устройства [26, с. 19].
Указывалось, что региональные конституционные суды, способствуя совершенствованию правовой системы субъектов РФ, тем самым опосредованно способствовали совершенствованию всей правовой системы Российской Федерации. Значим и федеративный аспект, касающийся организации органов власти в субъектах федерации: практически в каждом федеративном государстве, где субъекты федерации наделены правом принятия своих учредительных актов - основных законов, создана и действует система судов, осуществляющая их государственную защиту [30, с. 16].
В литературе отмечалось, что конституционные (уставные) суды субъектов Федерации предназначены для выполнения такой важной функции, как предупреждение «повреждений» в правовой системе, поскольку юридическая активность регионов, формирующаяся юридическая система регионов не должны разрывать единое поле конституционного права России [27, с. 344]. Организация в субъектах РФ органов конституционного (уставного) правосудия обеспечивает двойной уровень конституционной защиты - региональный и федеральный, тогда как в регионах, где отсутствуют органы конституционного правосудия, граждане вынуждены напрямую обращаться в Конституционный Суд РФ по предметам совместно ведения, в частности, по защите прав и свобод человека и гражданина.
По мнению В. А. Кряжкова, «сложившаяся федеративная система органов государственной власти России, основанная на принципе разделения властей, не оставляет сомнений в необходимости конституционной юстиции не только в лице Конституционного Суда РФ, но и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации [22, с. 126].
Отказ от конституционных (уставных) судов субъектов может соответствовать интересам органов власти субъектов Российской Федерации, не желающим вводить неудобный и для себя и дорогостоящий орган судебного конституционного контроля.
Нежелание большинства субъектов РФ вводить собственные конституционные (уставные) суды (в 2021 году такие суды были созданы и действовали лишь в 15 субъектах Российской Федерации), тенденцию к их сокращению можно расценить как провал идеи развития региональной конституционной юстиции. Однако их ликвидация снижает роль конституционного правосудия в России в целом, негативно сказывается на федеративной организации судебной системы субъ-
ектов РФ, сводя ее к мировым судьям. Деятельность же последних практически ничем не отличается от деятельности федеральных судей, поскольку основу их деятельности составляют федеральные кодексы и законы; они представляют собой первичное звено судов общей юрисдикции, финансируются из федерального бюджета, осуществляют правосудие именем Российской Федерации и т. д. Все это свидетельствует о формальном, не работающем на практике принципе судебного федерализма и несформированности полноценной судебной власти в регионах [29, с. 39].
Конституционные изменения, затронувшие статус Конституционного Суда Российской Федерации, заслуживают отдельного более глубокого исследования.
Отметим лишь, что сокращение количества судей Конституционного Суда РФ с 19 до 11 вряд ли имеет какое-то серьезное обоснование, помимо желания экономии бюджетных средств. Предыдущее изменение количества судей первого состава Конституционного Суда с 15 до 19 [3] объяснялось требованиями текущей политической ситуации и желанием Президента РФ иметь поддержку большинства судей Конституционного Суда.
Особенно спорным выглядит расширение компетенции Конституционного Суда Российской Федерации за счет установления предварительного конституционного контроля (ст. 5-1 Конституции Российской Федерации) и расширение его сферы действия с контроля не вступивших в силу международных договоров Российской Федерации на обширную сферу внутригосударственных нормативных актов. Указанные изменения, внесенные помимо Конституции Российской Федерации, в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 9 ноября 2020 г. [4] позволяют Конституционному Суду РФ по запросу Президента РФ проверять не только принятые нормативные акты, но и проекты федеральных конституционных законов, федеральных законов, проекты законов Российской Федерации о поправке к Конституции РФ, а также проекты законы субъектов РФ. При этом данный контроль является не обязательным, а факультативным.
И последующий и предварительный конституционный контроль имеют свои достоинства и недостатки, однако в мировой практике конституционной юстиции конституционные суды наделяются только одним видом конституционного контроля. В противном случае возникают неизбежные проблемы, связанные с вынесением двух решений (и двух правовых позиций) по одному предмету рассмотрения.
Отсутствие в Законе о Конституционном Суде норм о соотношении предварительного и последующего контроля порождает неясность в вопросе о том, можно ли обращаться с жалобой в Конституционный Суд РФ на нарушение конституционных прав и свобод законом, который уже был проверен до вступления в силу. Пока Закон прямо не ограничивает возможность подачи жалобы, однако в будущем может остро встать вопрос о соотношении абстрактного предварительно-
го и последующего конкретного контроля норм, которые были признаны конституционными в процедуре предварительного контроля [28, с. 20; 23].
Как вытекает из анализа рассматриваемых норм Конституции признание законопроекта неконституционным в порядке ст. 5-1 Конституции, не лишает Конституционный Суд РФ возможности в дальнейшем проверять конституционность его положений после вступления его в силу по запросам граждан и судов в порядке ч. 4 ст. 125 Конституции. Однако при этом предыдущее признание законопроекта конституционным может влиять на возможность Конституционного Суда РФ в дальнейшем изменить свое решение при рассмотрении конституционности норм данного нормативно-правового акта, приобретшего статус закона уже применительно к конкретному делу.
Также указывается, что рассматриваемые изменения потенциально включают Конституционный Суд РФ в законодательный процесс, что, с одной стороны, означает его неизбежную политизацию, а с другой, наделение законодательными по сути полномочиями, умаляющими полномочия парламента [15].
Так, В. А. Кряжков в этой связи отмечает, что «вводимый конституционный нормоконтроль - избыточная и ущербная мера, не согласующаяся с принципом сбалансированного разграничения властей, поскольку еще более усиливает за счет Конституционного Суда позиции Президента РФ во взаимоотношении с Федеральным Собранием, способствует втягиванию Конституционный Суд в законотворческий, по сути, политический процесс» [23].
После внесения изменений в ч. 3 ст. 103 Конституции Российской Федерации Конституционный Суд РФ утратил возможность принесения посланий палатам Федерального Собрания. Институт посланий, несмотря на то, что Конституционный Суд до сих пор ни разу им не воспользовался, фактически от него отказавшись [14, с. 4], тем не менее, обоснованно расценивается как важнейшее полномочие, представляющее собой не только право, но и обязанность Конституционного Суда [12, с. 6].
Подводя итог, хотелось бы отметить, что проблемы, связанные с организацией и функционированием судебной власти, как представляется, в настоящее время лежат не столько в сфере правотворчества и позитивного регулирования, возможности совершенствования которой не так велики, сколько в сфере правоприменения уже существующих правовых нормативных предписаний.
Список источников
1. Закон Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти» // СЗ РФ. 2020. № 11. Ст. 1416.
2. Федеральный закон РФ о поправке к Консти-
туции Российской Федерации «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации». Принят Государственной Думой 22 ноября 2013 г., одобрен Советом Федерации 27 ноября 2013 г. Подписан Президентом РФ 4 декабря 2013 г. // Российская газета. 2013. 4 декабря (№ 6249).
3. Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (в ред. от 09.11.2020 г. № 5-ФКЗ) // СЗ РФ. 1994. № 13. Ст. 1447; 2020. № 46. Ст. 7196.
4. Федеральный конституционный закон от 9 ноября 2020 г. № 5-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 2020. № 46. Ст. 7196.
5. Федеральный конституционный закон от 8 декабря 2020 г. № 7-ФКЗ «О внесении изменений в отдельные федеральные конституционные законы» // СЗ РФ. 2020. № 50 (часть 1). Ст. 8029.
6. Закон РФ № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» от 26.06.1992 № 3132-1 (ред. от 05.04.2021) ФЗ № 274-ФЗ от 25.12.2008; ФЗ № 505-ФЗ 28.12.2016. // СПС «Консультант-Плюс».
7. Авакьян С. А. Практика конституционных реформ : некоторые проблемы // Конституционное право России : избранные статьи. 2010-2016. М. : Проспект, 2016.
8. Авакьян С. А. Нужна ли конституционная реформа в России? // Конституционное и муниципальное право. 2012. № 9. С. 2-9.
9. Баринов Э. Э. Конституционная реформа -2020: особенности процедуры и юридической техники // Конституционное и муниципальное право. 2020. № 8.
10. Боброва Н. А. 20 лет и 20 недостатков Конституции России // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 3. С. 33-38.
11. Боброва Н. А. Конституционная реформа -2020 как решение проблемы «транзита власти» - 2024 // Конституционное и муниципальное право. 2020. № 2.
12. Боброва Н. А. Конституционная реформа 2020 как решение проблемы «транзита власти» -2024 // Конституционное и муниципальное право. 2021. № 2.
13. Боннер А. Т. Некоторые проблемы доступности правосудия в арбитражном и гражданском судопроизводстве // Проблемы доступности и эффективности правосудия в арбитражном и гражданском судопроизводстве : материалы Всероссийской научно-практической конференции. М., 31 января - 1 февраля 2001 г. М. : Лиджист, 2001.
14. Брежнев О. В. Конституционная реформа
JURISPRUDENCE
2020 г. и развитие конституционного правосудия в России // Конституционное и муниципальное право. 2020. № 7.
15. Брежнев О. В. Предварительный конституционный контроль и его реализация в России: проблемы теории и практики // Актуальные проблемы российского права. 2020. Т. 15. № 10. С. 36-43.
16. Воронин Ю. М. Двадцать лет нелегитимной Конституции России // Конституционный вестник. 2013. № 3 (21). С. 62-66.
17. Гражданское процессуальное право России : учебник / Под ред. М. С. Шакарян. М., 1996.
18. Добрынин Н. М. Конституционные поправки 2020 года : к вопросу о действительном авторитете и независимости судебной власти как ключевых гарантиях этико-правового обеспечения достоинства личности в России // Конституционное и муниципальное право. 2021. № 5.
19. Жуйков В. М. Судебная защита прав граждан и юридических лиц. М., 1997.
20. Калинин В. Н. Реформирование системы арбитражных судов в Российской Федерации и принятие единого Гражданско-процессуального кодекса РФ : проблемные вопросы // Образование. Наука. Научные кадры. 2020. № 4. С. 55-63.
21. Конституционное право зарубежных стран. Учебник для вузов / Под общ. ред. М. В. Ба-глая, Ю. И. Лейбо, Л. М. Энтина. М. : Изд-во НОРМА, 2000.
22. Кряжков В. А. Органы конституционного контроля субъектов Российской Федерации : проблемы организации и деятельности // Государство и право. 1995. № 9.
23. Кряжков В. А. Как конституционная реформа 2020 года изменила Конституционный Суд Российской Федерации // Государство и право. 2020. № 9. С. 18-32.
24. Лукьянова Е. Дифференциация правового регулирования в процессуальном законодательстве // Российская юстиция. 2003. № 1.
25. Медушевский А. Н. Сравнительное конституционное право и политические институты : курс лекций. М. : ГУ ВШЭ, 2002.
26. Митюков М. А. Современные тенденции развития региональной конституционной юстиции (опыт социологического исследования) // Конституционное и муниципальное право. 2007. № 14.
27. Правосудие в современном мире / Под ред. В. М. Лебедева, Т. Я. Хабриевой. М., 2012.
28. Стародубцева И. А. Новые полномочия Конституционного Суда РФ в сфере предварительного конституционного контроля: анализ поправок к Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2021. № 2.
29. Терехин В. А. Модернизация судоустройства и судебных инстанций как приоритетное направление судебно-правовой политики // Российская юстиция. 2010. № 5.
30. Цалиев А. М. Образование конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации : состояние и перспективы // Журнал российского права. 2013. № 10.
References
1. The Law of the Russian Federation on the Amendment to the Constitution of the Russian Federation of March 14, 2020 № 1-FKZ «On improving the regulation of certain issues of the organization and functioning of public power» // SZ CL RF. 2020. № 11. Art. 1416.
2. The Federal Law of the Russian Federation on the Amendment to the Constitution of the Russian Federation «On the Supreme Court of the Russian Federation and the Prosecutor's Office of the Russian Federation». Adopted by the State Duma on November 22,2013, approved by the Federation Council on November 27, 2013. Signed by the President of the Russian Federation on December 4, 2013 // Rossiyskaya Gazeta. 2013. December 4 (№ 6249).
3. Federal Constitutional Law № 1-FKZ of July 21, 1994 «On the Constitutional Court of the Russian Federation» (as amended, dated 09.11.2020, № 5-FKZ) // Federal Law of the Russian Federation. 1994. № 13. Art. 1447; 2020. № 46. Art. 7196.
4. Federal Constitutional Law of November 9, 2020 № 5-FKZ «On Amendments to the Federal Constitutional Law «On the Constitutional Court of the Russian Federation» // Federal Law of the Russian Federation. 2020. № 46. Art. 7196.
5. Federal Constitutional Law of December 8, 2020 № 7-FKZ «On Amendments to Certain Federal Constitutional Laws» // Federal Law of the Russian Federation. 2020. № 50 (Part 1). Art. 8029.
6. Law of the Russian Federation № 3132-1 «On the Status of Judges in the Russian Federation» dated 26.06.1992 № 3132-1 (ed. dated 05.04.2021) FZ № 274-FZ dated 25.12.2008; FZ № 505-FZ 28.12.2016 //LRS «ConsultantPlus».
7. Avakian S. A. The practice of constitutional reforms: some problems // Constitutional Law Russia: selected articles. 2010-2016. Moscow : Prospect, 2016.
8. Avakian S. A. Is constitutional reform necessary in Russia? // Constitutional and Municipal Law. 2012. № 9. P. 2-9.
9. Barinov E. E. Constitutional reform - 2020: features of procedure and legal technique // Constitutional and municipal law. 2020. № 8.
10. Bobrova N. A. 20 years and 20 shortcomings of the Constitution of Russia // Constitutional and municipal law. 2013. № 3. P. 33-38.
11. Bobrova N. A. Constitutional reform - 2020 as a solution to the problem of «transit of power» -2024 // Constitutional and municipal law. 2020. №2.
12. Bobrova N. A. Constitutional reform 2020 as a solution to the problem of «transit of power» -2024 // Constitutional and municipal law. 2021. №2.
13. Bonner A. T. Some problems of accessibility of justice in arbitration and civil proceedings // Problems of accessibility and effectiveness of justice in arbitration and civil proceedings : materials of the All-Russian Scientific and practical conference. Moscow, January 31 -February 1, 2001. Moscow : Ligist, 2001.
14. Brezhnev O. V. Constitutional reform 2020 and development Constitutional justice in Russia // Constitutional and municipal law. 2020. № 7.
15. Brezhnev O. V. Preliminary constitutional control and its implementation in Russia: problems of theory and practice // Actual problems of theory and practice // Actual problems of Russian law. 2020. Vol. 15. № 10. P. 36-43.
16. Voronin Yu. M. Twenty years of the illegitimate Constitution of Russia // Constitutional Bulletin. 2013. № 3 (21). P. 62-66.
17. Civil Procedural law of Russia : textbook / Edited by M. S. Shakaryan. M., 1996.
18. Dobrynin N. M. Constitutional amendments of 2020: on the question of the real authority and independence of the judiciary as key guarantees of ethical and legal protection of the dignity of the individual in Russia // Constitutional and municipal law. 2021. № 5.
19. Zhuikov V. M. Judicial protection of the rights of citizens and legal entities M., 1997.
20. Kalinin V. N. Reforming the system of arbitration courts in the Russian Federation and the adoption of the Unified Code of Civil Procedure of the Russian
Federation : problematic issues // Education. The science. Scientific personnel. 2020. № 4. P. 55-63.
21. Constitutional law of foreign countries. Textbook for universities / Under the general editorship of M. V. Baglaya, Yu. I. Leibo, L. M. Entina. M. : Publishing house NORM, 2000.
22. Kryazhkov V. A. Bodies of constitutional control of subjects of the Russian Federation : problems of organization and activity // State and law. 1995. №9.
23. Kryazhkov V. A. How the constitutional reform of 2020 changed the Constitutional Court of the Russian Federation // State and Law. 2020. № 9. P. 18-32.
24. Lukyanova E. Differentiation of legal regulation in procedural legislation //Russian Justice. 2003. № 1.
25. Medushevsky A. N. Comparative constitutional law and political institutions: a course of lectures. Moscow : Higher School ofEconomics, 2002.
26. Mityukov M. A. Modern trends in the development of regional constitutional justice (experience of sociological research) // Constitutional and municipal law. 2007. № 14.
27. Justice in the modern world / Edited by V. M. Lebedev, T. Ya. Khabrieva. M., 2012.
28. Starodubtseva I. A. New powers of the Constitutional Court of the Russian Federation in the field of preliminary constitutional control: analysis of amendments to the Constitution of the Russian Federation // Constitutional and municipal law. 2021. № 2.
29. Terekhin V. A. Modernization of the judicial system and judicial instances as a priority direction of judicial and legal policy // Russian justice. 2010. № 5.
30. Tsaliev A. M. Formation of constitutional (statutory) courts of the subjects of the Russian Federation: state and prospects // Journal of Russian Law. 2013. № 10.
Информация об авторе
В. H. Калинин - старший преподаватель кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент.
Information about the author
V. N. Kalinin - Senior Lecturer of the Department of State and Civil Law Disciplines of the Moscow Regional Branch of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Candidate of Legal Sciences, Associate Professor.
Статья поступила в редакцию 18.05.2023; одобрена после рецензирования 14.07.2023; принята к публикации 15.09.2023.
The article was submitted 18.05.2023; approvedafterreviewing 14.07.2023; acceptedforpublication 15.09.2023.
