CC BY
71
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2009, Том 18, Экспресс-выпуск 531: 2135-2154
Изменение фауны человеком
А. Н. Формозов
Третье издание. Первая публикация в 1937*
Значение в жизни фауны так называемых «антропокультурных факторов» (В.В.Станчинский) у нас никогда ещё не служило предметом специального исследования, хотя оно представляет большой теоретический и практический интерес. Имеются лишь немногочисленные и разрозненные указания на влияние отдельных сторон хозяйственной деятельности человека, отражающихся в жизни некоторых видов или ценозов. У огромного большинства зоологов существовала (и до сих пор существует) бессознательная, а иногда и сознательная неприязнь к работе на хозяйственных угодьях, сильнейшая тяга к «нетронутой», «девственной» природе, наименее «искажённой» влиянием человека. Стоит ли говорить, что уголков девственной природы в точном смысле этого слова не существует.
За многие тысячелетия с тех пор, как человек стал человеком, он уже успел внести заметные изменения в жизнь любых участков Земли. Но бегство из мест, где изменения природы человеком оказались особенно сильны, вредно тем, что мешает науке ближе подойти к изучению характера этих изменений, зачастую очень сложных и дающих многочисленные отголоски, казалось бы, совершенно неожиданные. Крайне вредно и глубоко ошибочно также широко распространённое обывательское представление о том, что культура вообще враждебна природе, что последняя всегда отступает и гибнет под её натиском. Культура, направляемая сознательно, может и должна развиваться, не уничтожая важнейших природных ценностей, а содействуя их расцвету и умножению.
Очень часто проникшими и в науку обывательскими представлениями, что «природа отступает перед культурой» или «это животное погибает под натиском культуры», прикрывают явление обратного порядка, гибель ценных животных от бескультурья и хищнического истребления. Опыт показывает, что многие «исчезающие» животные отлично уживаются в ближайшем соседстве с большими городами, фабриками, железными дорогами, если там есть элементарный надзор за охотой и охраной природы. Так, в Лосином острове, у самой Москвы сейчас много лисиц Vulpes vulpes, есть куницы Martes martes, рябчики
* Формозов А. Н. 1937. Об освоении фауны наземных позвоночных и вопросах её реконструкции. Ч. 1. Изменение фауны человеком // Зоол. журн. 16, 3: 407-422.
ТвЬтавЬев Ьоиав1а, тетерева Ьугигив ЬвЬт1х, косули Саргео1ив саргео1ив, которые сильно пострадали в некоторых других районах, гораздо менее населённых и более «диких». Мне случалось под Москвой (в Куди-нове) подманивать рябчиков в 100 м от железной дороги, где непрерывно мчались дачные поезда и шёл ремонт пути, в то время как из соседней деревни ясно слышались песни, звуки гармоники, а рядом работали машины на торфяном карьере. Тетерева местами спокойно кормятся на берёзах или ольхах у самой выемки железнодорожного полотна и не слетают при проходе поезда ( я видел такие кормящиеся стайки из окна вагона на линии Москва—Ленинград). Даже лисица, в сезон охоты очень пугливая и осторожная, сейчас в ряде мест Горьков-ской и Западной областей ходит весной за тракторными плугами, вылавливая полёвок из разрушенных нор и собирая крупных личинок. Она совсем не боится тракториста и его машины, а следует за ними в нескольких метрах, так как это даёт ей возможность хватать полёвок, пока они не успели забиться под пласты земли (сообщение И.В.Жаркова). Олени отлично уживаются в городских парках, белки и летяги селятся в скворечниках, медведи в заповедниках Северной Америки ходят к ресторанам и автомобильным дорогам за вкусными подачками. Огульное утверждение, что фауна отступает перед культурой, дезориентирует, лишает воли к сохранению и развитию фаунистических богатств на культурных площадях, которые растут у нас с каждым годом и должны быть населёнными полезными дикими животными.
Деятельность человека, изменяющая природные условия, как будет видно из дальнейшего, не всегда и не для всех видов животных оказывается неблагоприятной, наоборот, очень часто для ряда полезных видов она бывает выгодной и ведёт к увеличению их численности, росту ареалов и т.п.
При всей сложности и многообразии путей, по которым идёт воздействие человека на отдельные виды животных, на целые фауны и на условия природной среды, мы не можем поставить себе задачей дать сейчас исчерпывающее решение всей проблемы.
В настоящей работе дан только беглый очерк изменений, которые хозяйственная деятельность человека вносит в облик фаун. Не следует забывать, что на разных этапах исторического развития человеческого общества влияние его на природу не было одинаковым, оно значительно изменялось и продолжает изменяться. В некоторых случаях глубокие следы, оставленные в фауне и растительности нашей страны бесплановой хищнической эксплуатацией её природных ресурсов, свойственной капиталистическому обществу, болезненно чувствуются до сих пор и могут быть ликвидированы только длинными годами созидательной работы. Таково, например, положение с лесами в средней и южной полосе, где хищнические рубки, производившиеся в частно-
владельческих дачах, привели к резкому сокращению площадей насаждений ценных пород, к замене их малоценными или к полному уничтожению лесных массивов. Это в свою очередь повело к исчезновению в некоторых местах ряда лесных животных, изменению режима речного стока и к появлению постоянных затруднений для судоходства в летнее меженное время. У нас предусмотрено сохранение лесов в полосе, прилегающей к рекам, и начаты большие работы по облесению. Потребуется немало лет, прежде чем вредные последствия хищнического отношения к лесу будут ликвидированы. Таким же наследием прошлого является сильная обеднённость фауны многих районов СССР, отсутствие в них ряда ценных животных, уничтоженных за десятки и сотни лет хищнической охоты.
Не менее важным препятствием для работы по планомерному освоению фауны являются и пережитки прошлого, оставшиеся в сознании людей. Некультурное отношение к природным богатствам страны, в том числе и к её фаунистическим богатствам, проявляющееся в бесконтрольном массовом разорении птичьих гнёзд, в нарушении сроков и правил охоты, в легкомысленном обращении с огнём, следствием чего бывают большие лесные и степные пожары, в загрязнении вод нефтью и фабричными сточными водами, в применении запрещённых способов лова рыбы, в допускании собак летом на угодья, заселённые дичью, где они истребляют много молодняка, и разнообразные другие проявления бескультурья — к сожалению, всё ещё нередкое явление.
Нужно тщательно разобраться в характере бессознательных, непланомерных изменений, внесённых в природу человеком в прошлом, выработать продуманный план, обеспечивающий расцвет наших фау-нистических богатств и их полное освоение.
Непосредственное истребление животных
Прямое преследование некоторых животных человеком началось в глубоком доисторическом прошлом. Добывая охотой необходимые для жизни продукты, защищая себя и свои стада от хищников, а посевы от вредителей, человек уничтожал и продолжает уничтожать огромное количество особей некоторых видов. Длительное преследование в одних случаях привело к уничтожению всего поголовья и полному исчезновению некоторых видов с лица земли, в других — к резкому сокращению численности и уменьшению ареалов. Это широко распространённое явление нередко определяют как «вымирание» или «отступление перед культурой».
Картины вымирания отдельных видов и целых ветвей животного царства без какого-либо вмешательства человека хорошо известны из палеонтологии. Там, где замешано прямое преследование человеком, правильнее говорить об истреблении, уничтожении вида, а не о вы-
мирании. Верно, однако, что виды, находящиеся на пути к вымиранию естественным путём, легче поддаются истреблению охотниками, чем их более приспособленные соседи, находящиеся в периоде, благоприятном для жизни группы. Для вымирающих видов характерна малая величина ареала, низкая плодовитость, узкая специализация и недостаточная экологическая валентность.
Овцебык Ovibos moschatus, вся послеледниковая история которого -непрерывный процесс вымирания на большей части циркумполярного ареала, в историческое время оказался свойственным только восточному побережью Гренландии и узкому участку на крайнем севере Американского континента. По-видимому, он хорошо сопротивлялся истреблению со стороны эскимосов и северных племён индейцев до появления европейцев с их огнестрельным оружием. Через несколько десятков лет после появления белых наметилась угроза полного «вымирания» овцебыка.
Исключительно быстро (за 27 лет) уничтожена морская, или стел-лерова корова Hydrodamalis gigas, ареал которой был крайне узок уже при первом знакомстве с ней европейцев. Вот как говорит об истории её уничтожения А.Миддендорф: «Что животное это, которое при Стел-лере существовало на берегах Берингова острова в бесчисленном множестве, могло быть истреблено в такое короткое время, в этом нет ничего удивительного: сам Стеллер был причиной того, что корабли, которые после него ежегодно во множестве отправлялись ко вновь открытым североамериканским островам и берегам, запасались провизией туда и обратно как раз на Беринговом острове. С 1747 по 1791 год отправлено было до 70 кораблей, из которых некоторые совершили по нескольку рейсов. По словам же самого Стеллера, морские коровы были не только совершенно беззащитны, но даже до того доверчивы, что позволяли дотрагиваться до себя; кроме того, они отличались чрезвычайной прожорливостью и с наступлением морского прилива гнались до самого берега за водорослями, наносимыми туда волнением. Потом самец дня два не отходил от убитой самки своей, а когда одно из этих животных попадалось под гарпун, то целая толпа являлась на его выручку... Наконец, у них рождалось зараз не больше одного детёныша. При выгодной добыче, которую представляло животное, достигавшее 6-7 саженей длины и около 500 центнеров веса, при хорошем вкусе его мяса. преследования, конечно, производились с большим рвением и не могли не окончиться совершенным истреблением этого животного. Необыкновенно странно одно обстоятельство: когда открыта была морская корова, то она хотя и оказалась в чрезвычайно большом количестве, но встретилась только на небольшом протяжении, т.е. на берегах Берингова острова. Невольно приходится предположить, что тут находился только остаток этой породы животных, тогда как
прежде она была распространена гораздо дальше... При всём том мы не должны упустить из виду, что морская корова не была истреблена уже до прибытия европейцев только потому, что Берингов остров больше других отдалён от материка и решительно никем не населён. Не улучшенные европейские способы ловли сделались пагубой морской коровы, а одно только мореплавание, которое привело европейцев на столько дальний остров. Остров этот в то время, очевидно, в первый раз был посещён людьми, как это ясно показывали наглость песцов и доверчивость морских коров. Если предположить, что в древности морская корова водилась также у берегов Камчатки и Курильских островов, на Алеутах и у северо-западного берега Америки, то, по известному нам характеру её, животное вскоре истребили бы даже самые первобытные народы.» (Миддендорф 1869, с. 59). Стеллерова морская корова, которая впервые упоминалась в документах 1741 года, просуществовала при непрерывной хищнической охоте только 27 лет. «Последнее животное этой породы убито было в 1765 году, когда два флотских офицера, посланных русским правительством для съёмки Берингова острова, находились на этом острове (Там же, с. 57). «.с морскою коровою погибло такое животное, которое без всяких почти усилий со стороны человека было как-то необыкновенно способно сделаться превосходным домашним животным.» (с. 67).
Помимо величины ареала, особенностей биологии, большое значение в истории истребления имел рост животных. Крупные млекопитающие и птицы более выгодны для охотника, так как дают большое количество мяса, много кожи и т.п., поэтому они подвергались более энергичному преследованию. Вместе с тем для крупных форм характерно позднее достижение половозрелости и относительно малая плодовитость, при которых восстановление потерь, наносимых охотой, идёт особенно медленно. Формы стадные, колониальные во многих случаях подвергаются более быстрому истреблению, чем одиночные, так как первых легче отыскивать. Кроме того, стадные животные, разогнанные и рассеянные охотниками, после разгрома табунов или колоний попадают, живя одиночками, в худшие условия существования, быстрее делаются жертвой хищников, неблагоприятной погоды и т.д. Это сыграло свою роль в истории уничтожения бобра Castor fiber, который, будучи колониальной формой, строит сложные плотины и создаёт своеобразный гидрологический режим «бобровых прудов», и в истреблении сурков Marmota bobak, мало приспособленных к жизни в изолированных одиночных норах. Условия ландшафта также имеют некоторое значение. В горных странах, в трудно проходимых для человека болотистых лесах дольше выживают виды, популяции которых подвергаются быстрому истреблению в открытых равнинных областях. Вероятно, поэтому зубр Bos bonasus дольше всего существовал в гор-
ных лесах Кавказа и обширной Беловежской пуще, а бобр лучше сохранился в Белорусском Полесье.
Фауна легко проходимого равнинного юга европейской части СССР носит следы особенно сильного истребления крупных животных. В историческое время здесь уничтожен тур Bos primigenius, зубр, сайга Saiga tatarica, олень Cervus elaphus, дикая лошадь тарпан Equus gmelini, корсак Vulpes corsac; почти истреблены косуля, кабан Sus scrofa, дикая кошка Felis sylvestris, перевязка Vormela peregusna, сурок и др. Ещё во время путешествия П.Палласа (1769-1770) в степи и лесостепи современного западного и северного Казахстана во множестве водились сайгаки, куланы Equus hemionus, какие-то дикие лошади (по-видимому, уже смешавшиеся частично с одичавшими домашними), по тростниковым озёрам — кабаны, а по лесным колкам — лоси Alces alces, маралы Cervus elaphus maral и косули. Из них к началу ХХ века на этой территории сохранилась в ничтожном количестве только косуля, остальные были или совсем истреблены, или встречались только в сотнях километров южнее или севернее.
А.Миддендорф (1869, с. 122) для своего времени был совершенно прав, утверждая следующее: «Нетрудно заметить, что рассматривая любую страну Европы, особенно же Западной, в отношении изменений, которые произошли в её фауне, мы вскоре увидим, что часть самых рослых и наиболее поразительных форм высших отделов животных исчезла в историческое время. Всё это такие животные, в которых образованный человек не усомнится признать лучшие и как бы более важные формы фауны. В Западной Европе исчезли не только хищные животные, вредные человеку, как то: львы, тигры, рыси, дикие кошки, медведи, волки, лесные куницы и т.д., но и зубры, дикие овцы, лоси, обыкновенные и северные олени, козули, кабаны, бобры, дрохфы, лебеди и т.д. С течением времени фауны страшно обеднели и стали однообразнее». Хищническое уничтожение этих животных, длившееся веками, начиная с дославянских, затем княжеских и великокняжеских времён, кончая последними годами царизма, не могло отразиться и на нашей фауне.
Длительная эксплуатация фауны без знания законов, управляющих этой фауной, вопреки этим законам, оставила нам печальное наследство. Глубокие следы векового хищничества могут быть стёрты только десятилетиями напряжённой работы. Угроза полного уничтожения некоторых видов, которая была совершенно реальной несколько лет назад, сейчас предотвращена организацией значительной сети заповедников. Но задача заключается не только в том, чтобы сохранить угасающие виды от полного истребления, а в наиболее полном восстановлении их численности на всём былом их ареале и в широком расселении за пределы ареала, если это не принесёт ущерба другим
отраслям народного хозяйства и обогатит сырьевые ресурсы. Нет смысла восстанавливать сайгу и зубра на территории Украины, занятой огромными массивами пшеницы, где эти звери могли бы приносить только вред, но есть все основания охранять сайгу и кулана в полупустынях Средней Азии, где они не соприкасаются с земледелием и едва ли могут повредить чем-либо скотоводству.
Численность видов, быстро истребляемых до организации заповедников (европейский олень, кабан, кавказские туры Capra caucasica, бобр, северный олень Rangifer tarandus Кольского полуострова, амурский горал Nemorhaedus caudatus, пятнистый олень Cervus nippon и т.д.), сейчас в заповедниках начинает восстанавливаться нарастающими темпами, что даёт возможность использовать избыток племенного материала для расселения на площадях былых ареалов. Так, из Воронежского заповедника бобры уже вывезены в Лапландский, Мордовский и Центрально-Лесной заповедники, где поселение их дало успешные результаты.
Истребление некоторых видов сделало свободными ранее занятые ниши, в связи с чем возникает задача занять эти ниши введением в нашу фауну некоторых новых ценных видов.
Помимо быстрого истребления, вызываемого бессистемной охотой, которое не входило в планы человека, необходимо остановиться на уничтожении человеком животных, чем-либо вредных и поэтому заслуживающих настойчивого преследования. В большинстве случаев человек имеет сейчас дело с вредителями мелкого размера, размножающимися относительно быстро, борьба с которыми далеко не легка. Даже волк Canis lupus, довольно крупное животное, приносит ежегодно от 5 до 15 щенят и в силу ряда особенностей своей биологии у нас упорно сопротивляется объявленной ему войне на протяжении многих десятилетий. Крым и южная часть Украины — единственные места в СССР, где удалось избавиться от этого крайне вредного хищника. Огромный урон, который он наносит скотоводству и ценным промысловым животным, распространение волком бешенства и глистных инвазий делают максимальное сокращение его численности и ареала распространения совершенно необходимым. При современных механизированных методах истребления грызунов с помощью ядов, вводимых в норы или разбрасываемых вместе с приманкой и т.д., также не удаётся оградить от гибели ряд видов, живущих рядом с вредителем, но не подлежащих уничтожению. Например, при затравливании сероуглеродом или хлорпикрином нор малого суслика Citellus pygmaeus в них погибают степные хорьки Mustela eversmanni — важнейшие враги сусликов, помогающие в борьбе с ними.
В интересной статье Линсдела (Linsdale 1931) собраны сведения о косвенных результатах борьбы с сусликами, проводившейся на пло-
щади в несколько миллионов акров. Применялось зерно, отравленное соединениями таллия, которое в большом количестве было разбросано на заражённых сусликами местах среди культурных земель и выгонов. Оказалось, что эта отравленная приманка была причиной гибели не менее 60 видов млекопитающих и птиц как диких, так и домашних. На местах борьбы с сусликами в 1930 году было найдено 3300 погибших голубей Zenaidura macroura, более 700 калифорнийских перепелов Lophortyx californica, более 500 зайцев двух видов, причём из них преобладал Sylvilagus floridanus, еноты, скунсы, барсуки, олени, ястребы, орлы, жаворонки и многие другие. Некоторые виды ценных промысловых птиц, например, калифорнийские перепела, совершенно исчезли в части мест, где их до проведения борьбы было множество. Некоторые хищники, пернатые и четвероногие, лишившись в связи с уничтожением сусликов своего основного корма, сосредоточили внимание на домашних птицах и стали вредить заметно больше, чем прежде. Одна истребительная кампания повлекла за собой необходимость другой. Эти неудачные мероприятия вызвали много протестов со стороны научных кругов и требования максимальной осторожности при работах по борьбе с грызунами. Высокая плодовитость большинства грызунов-вредителей вместе с трудностями организации такой борьбы, которая в минимальной степени затрагивала бы полезные виды позвоночных, делает задачу полного уничтожения вредителей очень сложной. В большинстве стран сейчас ставят себе целью не полное истребление, требующее огромных затрат, а «контроль», т.е. систематическое сокращение численности вредных видов до некоторого низкого и терпимого уровня. Успешное изменение фауны в этом направлении зависит от изученности экологии вредителей, появления новых технических средств и методов снижения численности, на помощь которым приходит система агрокультурных мероприятий. В ближайшем будущем можно ожидать значительного усиления эффективности работ, направленных против массовых вредителей.
Рыболовство, точнее некоторые способы лова рыбы, вызывают случайное частичное истребление млекопитающих и птиц, связанных с водной средой. В пресных водоёмах нередкой добычей ставных сетяных и прутяных орудий лова делаются выхухоль Desmana moschata, выдра Lutra lutra, норка Mustela lutreola и многие водяные птицы (утки речные и нырковые, крохали, поганки, гагары). Особенно часто гибнет выхухоль, которая в некоторых озёрах истреблена, по-видимому, не охотниками, а рыбаками. В настоящее время выработано несколько усовершенствованных типов ловушек, которые, хорошо удерживая рыбу, имеют специальные лазейки для выхода случайно попадающихся выхухолей. Этими ловушками можно добывать рыбу без вреда для сохранения ценного зверька.
При тесных связях, которые существуют между животными, населяющими один биотоп, истребление одного вида, какими бы причинами оно не вызывалось, или покровительство одному виду оказывает некоторое влияние на связанные с ним формы. Несомненно, например, что сокращение ареала сайги вызвало соответствующее сокращение ареала паразитирующего на ней кожного овода. Уничтожение кролика Oryctolagus cuniculus в некоторых частях Англии повело к тому, что там перестала гнездиться пеганка Tadorna tadorna - утка, откладывающая яйца в глубоких норах. Уничтожение сурков и уменьшение числа их нор оказали такое же действие на эту птицу и в наших степях.
Неоднократно указывали, что истребление охотниками степных хорей и лисиц приводило к необычайному размножению сусликов и мышевидных грызунов. Уничтожение кобылок приводит к резкому ухудшению кормовых условий для ряда степных насекомоядных птиц и млекопитающих. Ритчи (Ritchie 1920) описывает случай, имевший место в Шотландии при охране колониального гнездовья чаек. Болото, удобренное извержениями этих птиц, начало зарастать травой, что привело к уменьшению количества шотландских куропаток, или грау-сов Lagopus lagopus scoticus. Когда охрана чаек была прекращена, болото постепенно приняло свой прежний вид и граусы снова стали обычными. Короче говоря, размножение и истребление или сокращение численности одного вида часто оказывается кок бы своего рода толчком, который передаётся, постепенно угасая, по всей цепи взаимно связанных форм. Полное истребление некоторых сухопутных млекопитающих, о которых мы уже говорили, резкое уменьшение числа особей таких морских форм, как крупные киты, морж Odobenus rosma-rus, белый медведь Ursus maritimus (в Баренцевом море), свидетельствуют о том, что все современные ценозы высших позвоночных в большей или меньшей степени изменены человеком. При наличии сложнейших биотических связей, при посредстве которых может получиться в ценозе нежелательная реакция на уничтожение заведомо вредного вида, говорит о необходимости внимательного изучения Итогов проведённых истребительных работ и осмотрительного их планирования.
Влияние на фауну лесных и степных пожаров
С тех пор, как человек научился добывать огонь, в его руки попало могучее средство воздействия на растительность и фауну. Однако во многих случаях люди не умели им пользоваться и зачастую действовали во вред себе. Количество лесных и степных пожаров, которые от естественных причин (удар молнии, самовозгорание воспламеняющихся веществ) случаются очень редко, начало быстро возрастать параллельно с увеличением человеческого населения. Этот процесс про-
должается и до сих пор, хотя теперь его сдерживает организованная борьба с пожарами, в которой используются мощные технические средства включительно до самолётов и т.п.
С незапамятных времён и до недавнего времени (хотя это уже более столетия запрещается законами) огонь применяется на охоте для выпугивания животных из недоступных мест. В Средней Азии выжигали тростники, чтобы выжить из них кабанов, на озёрах Западной Сибири и Казахстана весной выжигали сухую траву, чтобы легче искать гнёзда уток и т.д. Несколько сот лет назад поджигание степи применялось на войне для того, чтобы остановить преследование конницей или предотвратить её наступление. При этом выжигали траву на пространстве целых сотен километров. Теперь степные и лесные пожары происходят главным образом от небрежного обращения с огнём; от весенних палов, пускаемых для расчистки сенокосов (обычай, распространённый по всей Сибири), от ружейных пыжей, оставшихся после выстрелов, и паровозных искр. Пожары до сих пор очень широко распространены и повторяются довольно часто. В жизни фауны они играют очень большую роль и вызывают существенные её изменения. Экологическая роль пожаров имеет значительные различия в зависимости от того, где они происходят: в тундре, лесах, степи или тростниках; она меняется также в зависимости от узко местных условий, особенностей сезона и других обстоятельств. Этот сложный вопрос, имеющий огромное значение в лесных и степных областях страны, здесь может быть рассмотрен только в самых общих чертах.
Лесные пожары
Насколько можно судить по наличию угольков и обгорелых пней, находимых иногда в толще торфяников, лесные пожары случались уже много тысяч лет назад. В русских летописях имеются многочисленные упоминания об особенно больших пожарах, которые случались в засушливые годы и причиняли населению много бед. Приведу несколько из этих указаний. 1092 год. «В лето 6600. бяше ведряно вел-ми, яко и земля изгораша и мнози боры и болота возгорахуся... (Воскресенская летопись, с. 6). «Того же лета ведро бяше, яко изгораше земля и мнози боры возгарахуся сами и болота» (Никоновская летопись, с. 119). «.в се лето ведро бяше яко изгораше земла и мнози борове возгорахуся сами и болота» (Лаврентьевская летопись, с. 216). «Того же лета ведро бе велми, мнози бо борове и болота загорахуся и дымове силнии бяху, яко не далече бе видети человеком; бе бо яко мгла к земле прилегла, яко и птицам по аеру не бе лзе летати, но па-даще на землю умираху» (Воскресенская летопись, с. 132). В 1533 году «.не бысть дождя до сентября месяца, но засуха и мгла велиа, акы дым горка, лесы выгореша и болота водные высохша, и солнце в 3 час
дни явльшеся красно, и лучь сиаше, от него красен через весь день и зрети на него не мочно, а захождаше за два часа не видимо бяше; мгла толь бе велика, якоже и птиц не видети по въздуху парящих, а человек человека в близи не узрит, а птицы на землю падаху» (Воскресенская летопись, с. 283).
Интересно указание летописи на перекочёвку зверей, которые убегали в города, уходя из мест, охваченных пожаром. Уже в наше время при лесных пожарах неоднократно отмечались случаи появления в разных городах лосей, косуль, медведей Ursus arctos, рысей Lynx lynx, белок Sciurus vulgaris и других зверей.
Какое распространение получают пожары в хвойных лесах при обстоятельствах, облегчающих передвижение огня (длительная засуха, ветры, обилие давно не горевшего сухого материала), видно из интересного исследования В.Б.Шостаковича (1924). По его данным, в 1915 году в Восточной Сибири пожары, начавшиеся весной, с необычайной силой продолжались всё лето и охватили огромную площадь в 1.6 миллионов квадратных километров от 70° до 52° северной широты и от 69° до 112° восточной долготы в пределах бывших Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской губерний и в юго-западной половине Якутии. Пожары возникли отдельными очагами, разделёнными между собой горами, реками и другими препятствиями, поэтому площадь сгоревшего леса была значительно меньше площади, охваченной пожарами, но всё же достигала более 125 тыс. км2, или одной трети поверхности Западной Европы. Дым этих пожаров покрыл пространство в 6 млн. км2, мешал судоходству и повлиял на сроки созревания хлебов.
Интересны данные А.А.Строгого (1923), изучавшего прирост стволов сосны и лиственницы в Приамурье, причём выяснилось наличие в годовых кольцах деревьев депрессий — следов многочисленных пожаров. На деревьях 250-летнего возраста следы первых пожаров имеются на кольцах древесины, соответствующих 1721-1730 годам. По полустолетиям число пожаров росло следующим образом: 1701-1750 гг. — 2 пожара, 1751-1800 - 30 пожаров, 1801-1850 - 79 пожаров, 1851-1900 -154 пожара, за десятилетний период с 1901 по 1910 год - зарегистрировано 10 пожаров. Сопоставляя эти цифры с историческими датами, автор установил несомненную связь между увеличением количества пришлого населения и ростом числа пожаров тайги. По лесоустроительным отчётам выяснилось, что за 70 лет с момента появления в Приамурье земледельческого населения около 45% лесной площади оказалось резко изменёнными пожарами. На европейском севере, а в Сибири вдоль Оби, Енисея, Лены и Амура трудно найти участок тайги, совершенно не изменённой пожарами, следы их находишь повсюду и в виде обгоревшей коры на спелых деревьях, и в виде обширных зарослей лиственных пород - осины, берёзы, ивы, обычно приходящих
на смену погибшего хвойного леса. Лесные пожары особенно часты в сухих континентальных частях Сибири (Якутия, Забайкалье), но и в других областях с хвойными лесами они также сравнительно нередки. Лиственные леса районов с достаточным или избыточным увлажнением менее страдают от палов.
В Соединённых штатах Америки, сходных с СССР по обширности континентальных хвойных лесов, пожары — обычное явление, хотя с ними и ведётся систематическая борьба. Ежегодный убыток от уничтожения древесины достигает там 25 млн. долларов, не считая стоимости погибающих построек, сена, дичи, скота. В среднем в год лесные пожары уносят 70 человеческих жизней (Wolcott 1926). Охватывая обширные пространства, лесной пожар уничтожает на своём пути много животных, особенно молодых птиц и зверей, яйца, находящиеся в гнёздах, и т.п.
Спасаясь от огня, животные массами бросаются в реки и гибнут, не имея возможности переплыть их. Так, во время пожаров 1915 года наблюдали множество трупов белок, утонувших в Енисее (Шостакович 1924). Однако большинство авторов, согласно сводке Леопольда (Leopold 1933), считает, что непосредственная гибель животных от огня (прямое действие пожаров) имеет гораздо меньшее значение, чем изменения, вызываемые в местообитаниях (косвенное влияние на фауну) (Stoddard, Leopold 1923; Austin 1930; Clepper 1931 - цит. по: Leopold 1933). В разных типах леса, в насаждениях одного типа, но разного возраста и сомкнутости, эти изменения проходят неодинаково. Так, и в тундре, и в тайге при пожарах выгорает лишайниковый покров из кладин — приальпийской, лесной, оленьей, цетрарий и других видов, которыми зимой кормятся северные олени. При медленном росте ягеля хорошее пастбище восстанавливается после пожара не ранее как через 30 и более лет. В лесах моховой покров нередко сменяется на время травянистым, на месте хвойных насаждений появляются сначала лиственные породы, под пологом которых затем селятся ель, кедр, пихта и постепенно сменяют своих предшественников. Особенно сильно страдают от пожаров теневыносливые породы — ели (обыкновенная, сибирская и др.), пихта сибирская, кедровая сосна, кедровый сланец, дающие корм белке и другим ценным лесным видам.
На месте гари новая кедровая поросль достигает зрелости и начинает давать урожаи не ранее чем через 80-100 лет. Весь этот период горелое место является малопригодным для жизни белки, кедровки Nucifraga caryocatactes и ряда других видов. В то же время брусника, хорошо восстанавливающаяся на гарях и дающая после обильного зольного удобрения отличные урожаи, привлекает сюда многих потребителей ягод. Богатый травяной покров, обилие ветровала создают на гарях благоприятные условия для полёвок (экономки Microtus
oeconomus, тёмной M. agrestis и др.), следом за которыми появляется много горностая Mustela erminea, колонка M. sibirica и других хищников. Вместо рябчика, обитавшего в тёмнохвойном лесу до пожара, на зарастающей гари селятся белая куропатка Lagopus lagopus и тетерев. Последний на палах находит настолько благоприятные условия существования, что заметно сейчас распространяется к северу, сменяя глухаря Tetrao urogallus и рябчика. Недаром местами его называют «пальник» (от слова паль, т.е. гарь). О благоприятном влиянии деятельности человека в лесу на распространение тетерева см. работы Л.П.Сабанеева (1876), А.Н.Дубровского (1930) и др.
С момента появления на гари обильной поросли ивы, осины, рябины, берёзы она делается привлекательной для зайца-беляка Lepus ti-midus и лося, которые старые гари заселяют с большей плотностью, чем не изменённые пожаром стации. Иван-чай — обычное на гарях крупное травянистое растение — служит отличным кормом оленю-маралу и косуле. Они предпочитают пастись здесь, а не в тайге. У марала стремление к пастьбе на гарях настолько резко выражено, что эвенки специально устраивают небольшие участки палей с целью привадить оленя-пантача и тем облегчить себе охоту. Стремление многих растительноядных видов к пастьбе на гарях, по-видимому, объясняется тем, что растения, выросшие на удобренных золой участках, обладают лучшими кормовыми качествами. Подтверждение этому можно найти в данных Сторера (Storer 1932). Оказывается, что в Калифорнии многочисленные олени и домашние стада тоже предпочитают пастись на свежей зелени палей. При этом некоторые виды растений, не поедаемые рогатым скотом в обычных условиях, охотно поедаются на гарях. Имеются данные, что при пастьбе на выжигавшихся местах у овец повышается плодовитость. Всё это заставляет отнестись к вопросу о пожарах и о зольном удобрении, которые они оставляют, с особенным вниманием.
Лесной пожар, на долгие годы превращающий некоторые местообитания в совершенно непригодные для ряда видов, делает эти же местообитания благоприятными для других групп, которые до того были здесь угнетены. Часто местность через некоторое время после пожара оказывается более густо заселённой и богатой позвоночными, чем она была ранее. Миддендорф (1869, с. 5) описал это так: «Необозримые, равномерно раскинутые леса, в особенности хвойные, вытесняющие всякое подлесье, кустарники, травы и злаки и покровительствующие только мхам, по-видимому, отталкивают от себя и животных. Одни лишь дятлы тешатся там под гибнущими свидетелями минувших веков. Мы знаем, как губительно действуют пожары в первобытных лесах, превращая целую местность в пустыню на долгие годы. Но зато на таких пепелищах в свой черёд появляется невиданная веками
растительность, а вследствие её местность оживляется такими животными, которых вы тщетно станете искать в прилегающих лесах, уцелевших от пожара. Я немало удивился, когда увидел, что в южной Сибири не только обилие ягод на прежних пепелищах собирало огромное множество зверей и птиц и что вслед за ними явились хищные животные, но что и между последними большая часть (медведь, волк, лисица, соболь) питалась ягодами».
В то время как лесоводственное значение палов хорошо изучено, у нас совершенно отсутствуют специальные работы по экологии фауны гарей и по вопросам сукцессий, вызываемых пожарами. Поэтому всё изложенное выше носит очень поверхностный характер. Но ясно и сейчас, что лесные пожары — фактор исключительной мощности, многократно переделывавший биотопы и их фауну в течение ряда веков; фактор, который в наше время играет исключительно большую роль и заслуживает детального изучения. Трудно преувеличить тот вред, который приносят нашей фауне лесные пожары уничтожением и длительным изменениями ценнейших охотничьих угодий. Однако огонь, правильно используемый человеком, а не действующий как враждебная стихия, может иногда играть положительную роль как средство для частичной мелиорации лесных стаций. Очень узкие полосы гарей, несомненно, повышают в лесу ценные кормовые запасы и, создавая разнообразие условий, делают фауну более насыщенной и богатой. В некоторых случаях, вероятно, можно будет использовать устройство таких полосок (на вырубках, ветровальных местах и т.д.) как фактор, влияющий на фауну в желательном направлении.
Пожары травянистой растительности
Выгорание сухой травянистой растительности в степи и на болотах, тростников по озёрам распространено так же широко и издавна, как лесные пожары.
«Ныне вся степь от Оренбурга почти до Илецкой крепости не токмо посохла, но и киргисцы выжгли дотла»,— записывает в дневнике путешествия за 1769 год П.С.Паллас. На следующий год, перевалив через Урал и двигаясь равниной Западной Сибири, он то и дело говорит о пожарах. Описывая «Исетскую провинцию», он отмечает «вредное выжигание степей, которое казаки и крестьяне, несмотря на строжайшее запрещение, без всякой нужды с башкирцами взапуски делают». «Ночью перед моим отъездом видно было по всему горизонту на северной стороне от р. Миасса от продолжавшегося уже три дня в степи пожара зарево.» «Таковые степные пожары часто видны бывают в сих странах во всю последнюю половину апреля» (ч. 2, с. 19).
Э.Эверсманн в «Естественной истории Оренбургского края» уделял описанию степных пожаров большое место, так как считал их очень
характерным явлением для всего степного Заволжья. «И в средней Азии, и в наших русских степях, пока не развилось хлебопашество, существовала одна причина безлесия степи — это палы, которые пускает кочевник весной, чтобы очистить степь от прошлогодней ветоши и вызвать быстрое развитие новой растительности. Пуская пал, кочевник достигает ещё одной, существенно выгодной для него цели — огонь прогоняет с пастбищ злейшего врага его стад — волка. Палы повторялись из года в год, может быть, в течение тысячелетий»,— говорит М.Н.Богданов (1871, с. 221). Он прав, указывая на широкое распространение палов, но ошибается, придавая им значение в вопросе о безлесии степей. Развитие хлебопашества не совсем прекратило степные пожары. Они нередко повторяются и сейчас, хотя не распространяются на такие огромные пространства, как прежде, так как население всюду энергично преграждает им путь к посевам, пастбищам и стогам сена. Однако летом засушливых 1935 и 1936 годов в Северном Казахстане степные пожары свирепствовали на огромных пространствах и принесли большие убытки животноводству. При высыхании травы и сильных ветрах борьба с этими пожарами очень трудна, особенно в местах с редким населением, где трудно мобилизовать необходимую рабочую силу.
«Мрачную картину представляет степь после палов. Всюду видна чёрная, выжженная поверхность, лишённая всякой жизни. Но не пройдёт и недели (при хорошей погоде), как она сделается неузнаваемой: ветренки, стародубки и другие ранние растения сначала зеленеют островками, а затем и повсюду покроют степь. Между тем невыж-женные места до самого лета не могут побороть прошлогоднего покрова и стоят пустынные, лишённые зелёной растительности». Так говорят о значении весенних палов в Казахской степи А.Н. Седельников и Н.А. Бородин (1903, с. 103-104). Важно отметить, что пускание весенних палов, несомненно полезное для сенокосов и пастбищного хозяйства, часто из-за небрежности населения приносит большой вред тем, что вызывает пожары лесов, и без того малочисленных на юге, выгорание обширных пространств тростников у озёр. При этом погибает много зайцев, иногда даже косуль и гнёзд степных, лесных и водяных птиц. Условия обитания для ценных растительноядных видов (сурок, заяц, гуси) временно ухудшаются, но после появления зелени местные серые гуси Anser anser и пролётные гуси-гуменники А. fabalis, по моим наблюдениям в Казахстане (1935/36), охотнее кормятся на палах, чем на негорелых местах.
Мелкие животные — полёвки, хомячки, ящерицы, змеи — на чёрном фоне гарей делаются легко заметными, пернатые хищники быстро вылавливают тех из них, которые не успели переселиться на негорелые места с обильной старой травой. Если пожар был поздно осенью
или рано весной, многие птицы теряют возможность гнездиться на выгоревших местах, так как последние не представляют необходимых защитных условий. Вот как говорит об этом С.Т.Аксаков (1852, с. 249250): «Беда для кроншнепов ранняя тёплая и сухая весна. Они скоро забьют гнёзда и сядут на яйца и в это время застигают их степные пожары или палы. Я имел уже случай говорить об этом губительном обычае. Степная дичь терпит от него ужасное разорение. Если весна поздняя и мокрая, то огонь не может распространяться везде, не уходит далеко в глубь степей и птица бывает спасена, но в раннюю, сухую весну поток пламени охватывает огромное пространство степей и губит не только все гнёзда и яйца, не редко и самих птиц. Когда земля остынет и перестанет дымиться, уцелевшие кроншнепы. возвращаются к своим гнёздам и, если найдут их сгоревшими, то немедленно завивают новые, как можно ближе к старым и непременно в местах, уцелевших от огня. Несомненная истина, что на горелом месте никакая птица гнезда не вьёт. Если палы случатся поздно и у степных куликов пропадут яйца, уже насиженные, или они сами обожгутся. во время пожара, то кулики других гнёзд не заводят и остаются на этот год холостыми.» Указание Аксакова на то, что никакая птица не делает гнёзд на горелых местах, позднее подтвердил А.Карамзин (1901) и могу подтвердить я по моим личным наблюдениям в Западной Сибири и Казахстане.
Интересны наблюдения, сделанные Н.М.Пржевальским (1947, с. 163) на озере Ханка во время его путешествия в Уссурийском крае в 1867-1869 годах. «Великим препятствием к успешному высиживанию яиц для всех вообще птиц, гнездящихся на земле по сухим местам, и в особенности для уток служат здесь травяные пожары, которые начинаются осенью в октябре, продолжаются иногда зимой, но с полной силой появляются вновь около половины апреля, когда спадут весенние разливы и прошлогодняя трава высохнет. Затем эти палы появляются местами в течение всего мая и даже до конца июня, когда молодая трава сгорает вместе со старой, лежащей на земле и уцелевшей от осенних и весенних пожаров. На несколько вёрст в длину растягивается весной по Сунгачинским равнинам огненная линия, которая, будучи гонима ветром, движется весьма быстро и по ночам представляет великолепный вид. Вслед за линией огня летят обыкновенно стада ворон и коршунов, чтобы поживиться какой-нибудь обгорелой мышью или гнездом. Гнёзда истребляются в страшном количестве, так что наши казаки, живущие на постах, ходят на обгорелые места собирать яйца, которые часто испекаются от жары или, лопнув, образуют в гнезде готовую яичницу. Особенно страдают утки, которые часто теряют первые гнёзда и, положив вторую кладку, сильно запаздывают с выведением молодых. Гнёзда других высиживающих на земле птиц,
например журавлей, куликов, гусей, чибисов, также подвергаются истреблению от весенних палов, но в несравненно меньшей степени, чем утиные. Они устраивают их на кочках болот, куда огню, конечно, трудно проникнуть, между тем как глупая утка кладёт свои яйца на сухом месте и непременно в прошлогоднюю траву.»
Насколько были ещё недавно распространены палы тростников по озёрам лесостепи Западной Сибири и Северного Казахстана, видно из следующих цифр охотоведа С.В.Ждановича (1931а). По данным обследований за 1928-1930 годы, по одной только системе Чанских озёр ежегодно выгорало до 252 тыс. га тростников, на Исилькуле и в Тюка-линской степи — 124 тыс. га и т.д. (в последние годы охотничьи организации ведут с палами энергичную борьбу и величина выгорающих площадей резко сократилась).
П.П.Сушкин (1908), детально исследовавший огромное пространство казахских степей, придавал систематическому выжиганию (и выкашиванию) тростников большее значение, чем непосредственному влиянию человека на фауну. По его мнению, именно по этой причине перестали гнездиться на некоторых озёрах колпицы Platalea leucoro-dia. «Истребление камышей в значительной мере сократило и распространение кабанов»,— пишет он. В.А.Селевин (1930, с. 18), работавший на юге Казахстана, установил, что кабан на Балхаше местами вытесняется систематическим выжиганием старых, девственных зарослей тростников. Это влияет и на другие виды, живущие в чащах тростника. Там, где держится много фазанов Phasianus colchicus, выжигание тростников и кустарников особенно опасно для этой ценной птицы, нуждающейся в хороших защитных зарослях.
Перечисленные факты свидетельствуют о том, что выгорание древесной и травянистой растительности, вызываемое обычно неумелым или небрежным обращением населения с огнём, оказывается причиной очень глубоких, длительных (иногда, может быть, необратимых) изменений в жизни позвоночных. Сокращение количества пожаров даст возможность сохранить многие очень ценные местообитания зверей и птиц, сберегать животных, сейчас непроизводительно погибающих в огне, и использовать последние в некоторых случаях как средство для мелиорации угодий. Одно перенесение степных палов на осень может дать значительные результаты по охране гнездовий птиц.
Животноводство и дикая фауна
С момента приручения домашних животных выпас стад начинает играть большую роль в жизни природы скотоводческих областей. Длительная пастьба скота оставила местами очень заметные следы в облике целых ландшафтов, вызвала значительные изменения в структуре биоценозов. Эти изменения происходят и на наших глазах.
В зоне тундр оленеводство, долгое время хищнически использовавшее пастбища, привело местами к сильному изменению растительного покрова. Вместе с тем домашние стада и охраняющие их собаки оттеснили стада диких северных оленей в менее удобные места. Сезонные перекочёвки оленеводов вместе со своими стадами вызывают соответственные перекочёвки тундровых волков, подобно тому, как на горных пастбищах Кавказа волки перемещаются следом за овцами.
В лесной полосе выпас стад вызывает задержку лесовозобновления и уничтожение гнёзд птиц, откладывающих яйца на земле, но особенно заметные изменения вызывает пастьба в степи. Ботаниками давно описано явление так называемой «пасторальной дегрессии» (Высоцкий 1915), являющейся следствием неумеренной пастьбы скота, особенно овец. В разных типах степей под влиянием перевыпаса изменения растительного покрова идут неодинаково, но везде приводят к качественному и количественному обеднению травостоя, к вторичной ксерофизации или опустыниванию. Вместе с этим опустыниванием заметно изменяется и фауна выгонов и степных «сбоев». Вместо саранчовых, живущих в высоком травостое, начинают преобладать формы геофильные, живущие на земле, и среди них нередко итальянский прус CaШptamus italicus, являющийся опасным вредителем. Малый суслик — форма полынных полупустынь Казахстана, в европейской части Союза - на Дону, Северном Кавказе и Украине - с наибольшей плотностью заселяет выгоны и сбои — стации вторичного происхождения. Здесь же в большом числе держатся большой тушканчик Allac-taga jaculus и общественная полёвка Microtus socialis — виды южных сухих степей.
Наблюдавшееся в течение нескольких десятилетий конца XIX и начала ХХ столетия расширение ареала малого суслика на равнинах Предкавказья было вызвано хищнической эксплуатацией пастбищ со стороны крупных овцеводов (Формозов 1929), открывших вредному грызуну дорогу на новые выбитые скотом места. Мосты, построенные человеком на речках, также облегчили суслику, неохотно пускающемуся вплавь, переход через водные рубежи, обычно задерживающие его расселение.
Общеизвестно значение коз в уничтожении кустарников и подроста в горах с недостаточным количеством осадков. У нас в Крыму это влияние оказалось особенно вредным. «Правильное лесное хозяйство станет возможно в Крыму лишь тогда, когда население горных районов усвоит культурные формы скотоводства. Полудикий крестьянский скот свободно целыми стадами бродит по лесам, с особенной охотой задерживаясь на лесных вырубках, поедая молодую поросль и в корне разрушая все лесоустроительные планы»,— пишет И.И.Пузанов (1932, с. 31).
Пастьба как фактор, вызывающий гибель гнёзд птиц, может быть охарактеризована следующими примерами: по данным А.Миддлтона (Middlton 1935) в Англии из 1232 погибших гнёзд серой куропатки Perdix perdix 46 (3.7%) были уничтожены при выпасе овец, крупного рогатого скота и свиней. Этот процент здесь относительно низок, так как много куропаток гнездится в посевах, где они страдают при уборке, но куда не проникает скот. В бывшей Смоленской губернии, по Стан-чинскому (1927), «более всего от выпаса страдают паровые клины». На этих клинах пастьба скота продолжается 2-2.5 месяца. «За это время травы по межам, облогам и прилегающим лугам выедаются и вытаптываются до основания, кусты общипываются, нижние ветки уцелевших кое-где деревьев и рощ объедаются и отламываются крупным скотом. Птичьи гнёзда разорены ребятишками и уничтожены собаками» (с. 118).
Резкое сокращение количества стрепетов Otis tetrax, а затем почти полное их уничтожение на юге Украины (за последнее 40-50 лет), по мнению А.А.Браунера (1923), старейшего из натуралистов юга, вызвано неумеренным выпасом овец на целинных землях, где ранее стрепеты гнездились в массе. Для левобережья Куйбышевской области эти же явления отмечал А.Карамзин (1901).
Ряд заболеваний, свойственных домашним животным, легко передаётся диким млекопитающим и птицам. Эпизоотии, возникающие среди домашних стад, нередко перебрасываются на дикие стада. Это установлено в отношении оленей, кабана, серны Rupicapra rupicapra, бобра, серой куропатки, фазана и других видов. Насекомые, паразитирующие на домашних животных, жуки-копрофаги, геофильные виды насекомых, появляющиеся на выбитых стадами участках, привлекают многих птиц и некоторых млекопитающих, являющихся обычными спутниками стад. Грачи Corvus frugilegus, галки C. monedula, скворцы Sturnus vulgaris, удоды Upupa epops, деревенские ласточки Hirundo rustica, местами трясогузки Motacilla, а из ночных видов — сычи, козодои Caprimulgus europaeus часто охотятся около стад. К последним иногда присоединяются летучие мыши. Некоторые виды птиц искусно пользуются домашними животными как своего рода загонщиками, выпугивающими насекомых из травы. Особенно часто саранчовых, мух и бабочек ловят около пасущихся коров и лошадей деревенские ласточки и стрижи Apus apus в холодную ветреную погоду, когда насекомые менее активны и не летают. По данным Карамзина (1901), стая скворцов перед движущимся фронтом овец в огромном количестве истребляет кобылок.
В зимнее время при содержании домашних стад на подножном корму (широко практикуется в южных степных, горностепных и пустынных районах) пасущиеся животные, раскапывая снег, создают
удобные условия для кормёжки многих оседлых зерноядных птиц. Около казахских косяков лошадей зимуют чёрные жаворонки Melano-corypha yeltoniensis, около стад овец на Кавказе — снежные вьюрки Montifringilla nivalis и рогатые жаворонки Eremophila alpestris, а у монгольских стойбищ — многие воробьиные и даже куропатки.
Павшие домашние животные служат добычей четвероногих и пернатых некрофагов, среди которых иные в своём распространении теперь тесно связаны с областями табунного скотоводства. Интересно, что такие виды пожирателей падали, как бурый гриф Aegypius mona-chus, белоголовый сип Gyps fulvus, по данным П.П.Сушкина (1908), в пределах среднего и северного Казахстана появлялись и гнездились не ежегодно, а только в годы «куяна» — тяжёлых для скота условий зимовки и весеннего выпаса, вызывавших массовый падёж овец, коров и лошадей. В годы, когда падали было мало, мало держалось и этих птиц. При улучшении ветеринарной работы в степях Заволжья, сократившей эпизоотии и распространившей обязательное закапывание или сжигание трупов павших животных, резко сократилось и число грифов, о чём говорят многолетние наблюдения Карамзина (1901). Так быстро реагируют отдельные элементы фауны на улучшение приёмов животноводства.
В свою очередь и домашние животные зависят от дикой фауны. Общеизвестна роль волка в оленеводстве, овцеводстве и даже птицеводстве (волк уничтожает не только скот, но и домашних гусей). Дикая фауна является хранителем и передатчиком многих инфекционных заболеваний и источником глистных инвазий для домашних животных. Пернатые некрофаги широко разносят бациллы сибирской язвы с трупов павших животных; воробьи, по данным американских наблюдателей, разносят заразные болезни из одной птицефермы в другую и т. д.
Перечисленными примерами доказывается наличие многочисленных и сложных взаимозависимостей диких и домашних животных. Без учёта этих отношений планирование освоения фауны в областях с развитым животноводством, конечно, не может быть успешным.
Окончание в следующем номере
