CC BY
63DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_10
ЭВОЛЮЦИЯ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПРЕДРИНИМАТЕЛЬСТВА В РОССИИ Evolution of legal regulation of social entrepreneurship in Russia
БАТТАХОВ Петр Петрович,
кандидат юридических наук, старший научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук (ИГП РАН). 119019, Россия, г. Москва, ул. Знаменка, 10. E-mail: battakhov@mail.ru;
Battakhov Petr Petrovich,
candidate of of jurisprudence, senior researcher of Institute of the state and right of the Russian Academy of Sciences. 10 Znamenka str., 119019 Moscow, Russia. E-mail: battakhov@mail.ru
Краткая аннотация: В работе проанализированы такие понятия, как социальное предпринимательство и социальное предприятие, изучены особенности их правового регулирования по российскому законодательству. Предложено внести в законодательство России доктринальные определения: «социальное предпринимательство» и «социальное предприятие». Сделан вывод о том, что необходимо принять федеральный закон «О социальном предпринимательстве России».
Abstract: The work analyzed such concepts as social entrepreneurship and social enterprise, studied the features of their legal regulation under Russian law. It was proposed to introduce doctrinal definitions into Russian legislation: "social entrepreneurship" and "social enterprise." It was concluded that it is necessary to adopt a federal law "On Social Entrepreneurship of Russia. "
Ключевые слова: социальное государство, эволюция, гражданское законодательство, прибыль, малый бизнес, предприятие, статус, индивидуальный предприниматель.
Keywords: social state, evolution, civil legislation, profit, small business, enterprise, status, individual entrepreneur.
Статья поступила в редакцию: 11.06.2022
В настоящее время становление современного российского социума и экономики зависит от развития человеческого ресурса. Интеллектуальный труд, являющийся источником знаний, ценится всё выше. В связи с этим на сегодняшний день становится очевидно, что экономическое развитие страны и её конкурентоспособность на мировой арене, зависят напрямую от человеческого фактора. Сегодня исследователи-социологи и экономисты в своих работах подробно разбирают вопрос социального предпринимательства. Из самого термина следует, что данная разновидность бизнеса ориентирована в первую очередь не на финансовую выгоду для предпринимателя, а на улаживание имеющихся проблем социума или сглаживание наиболее выраженных негативных последствий как таковых. На первый план выходят благоприятность, измеримость и однозначность результатов такой деятельности для жизни общества. Социальный бизнес выстроен на тех же канонах ведения бизнеса, что и любой другой. Восприятие социальной предпринимательской деятельности исследователями не перестаёт видоизменяться и варьироваться в ряде аспектов, а первыми уделили внимание данному вопросу Томас Гоббс, Адам Смит и др [1].
Россия является социальным государством: она по-прежнему ответственна за процветание различных слоёв населения страны. Наряду с этим развитие социального бизнеса в последние годы заметно набирает обороты. Государство заинтересовано в привлечении к решению общественных проблем и закрытию открытых потребностей общества представителей малого и среднего предпринимательства, при этом оставляет за собой право выбирать и назначать те или иные предприятия, легитимировать их полномочия и выдавать специальные льготы для осуществления такой деятельности. А также государство контролирует результаты деятельности социальных бизнесменов и оценивает оправданность конкретных выбранных методов [2].
В стране потенциал развития социального предпринимательства очень высок вследствие менталитета нашего народа. Для российских граждан характерны такие качества характера, как милосердие и взаимопомощь. Мы умеем объединяться в трудной ситуации и помогать нуждающимся. Социальная предпринимательская деятельность в последнее время активно развивается как семейный бизнес, и как отдельный институт имеет огромные шансы для дальнейшего улучшения общества. Продвижение нового направления позволит улучшить качество жизни граждан и экономические характеристики. В скором времени наблюдается снижение уровня безработицы и уровня недовольства населения существующим положением дел. Для этого следует как можно скорее сформировать стратегию развития социального бизнеса в Российской Федерации, реализовать современный подход совершенствования этой сферы и применить ценный опыт предшествующих поколений.
Гражданское право определяет предпринимательство как совокупность действий, ориентированных на регулярное извлечение прибыли. Данный критерий, сформулированный в ст. 2 ГК РФ, первостепенно важен уже по той причине, что предписывает гражданам, начинающим заниматься бизнесом, регистрироваться в установленном порядке. Следовательно, лицо, не получающее и не стремящееся получить непосредственно для себя материальную выгоду, но совершающее действия, аналогичные действиям предпринимателя, не может относиться к последним. Социальный предприниматель стремится к получению выгоды и получает её, в противном случае он не назывался бы предпринимателем. При этом он может защитить уязвимые слои общества посредством системы льгот, развернуть свою деятельность, в том числе, в сферах влияния государства, решая актуальные проблемы общества, по тем или иным причинам обделенные вниманием властей. В такой ситуации вполне закономерно, что социальный предприниматель претендует на некоторое материальное подспорье со стороны властей: льготы, особые условия, закреплённые на законодательном уровне. С точки зрения реальной пользы, приносимой обществу, личная мотивация социального предприни-
мателя не имеет значения, будь это бескорыстные идеологические побуждения или погоня за льготами [3].
После долгих лет обсуждений общественных и научных деятелей о вопросах социального предпринимательства, нюансах законодательства и методах осуществления контроля такой предпринимательской системы со стороны государства, 26 июля 2019 г. был сформулирован и принят ФЗ № 245 «О внесении изменений в Федеральный закон «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации». Были официально закреплены термины «социальное предприятие» и «социальное предпринимательство». Ввиду узаконивания данных явлений начали появляться соответствующие разъясняющие правовые акты в сфере социального бизнеса [4].
Социальное предпринимательство - это совместная деятельность субъектов хозяйствования и государства на взаимовыгодных условиях для устранения социальных проблемных ситуаций. Этот проект финансируется субъектом хозяйствования и государством. Социальное предпринимательство обладает следующими характерными особенностями: получение прибыли; повышение качества жизни населения и устранение проблем общественного характера.
Кроме приведённой выше научной трактовки термина существует более узкая, предложенная, к примеру, в работе И. В. Воробьева и А.Е. Степановой, согласно которой социальное предпринимательство является новаторской деятельностью, ориентированной на принесение пользы обществу, прилагающей усилия для улаживания животрепещущих проблем социума либо уменьшения негативных последствий как таковых, а также заинтересованная в окупаемости материальных затрат и укреплении своих позиций на рынке, изобретающая и применяющая на практике определенные стратегии и ведущая свою деятельность в соответствии с частью 1 статьи 24.1 действующего федерального закона [5].
Согласно Федеральному закону РФ «О развитии малого и среднего бизнеса» (статья 3, пункт 8), «социальное предприятие» - это организация, которая считается субъектом малого или среднего бизнеса, занимающаяся деятельностью в области социального предпринимательства.
В данный момент предприятие официально приобретает статус социального, пройдя государственный фильтр. Этот статус позволяет организациям обрести денежную, имущественную и информационную поддержку со стороны государства для развития своего бизнеса. В дальнейшем необходимо подтверждать соответствующий статус каждый год. Впервые предприятие вступило в реестр социального предпринимательства 1 апреля 2020 года.
Согласно законодательству России, физические лица, стремящиеся стать социальными предпринимателями, должны пройти двух-этапную регистрацию. Физические лица предварительно обязаны на законном основании стать индивидуальными предпринимателями либо хозяйствующими субъектами, и лишь после этого можно рассчитывать на присвоение статуса социального предприятия.
Законодательство РФ усложнило порядок присвоения статуса социального предприятия. Помимо вышеперечисленных процедур, субъект обязан определиться со своей сферой деятельности. На основании Федерального закона «О развитии малого и среднего предпринимательства в РФ», перечень субъектов хозяйствования и форм деятельности ограничен. В дальнейшем необходимо увеличить перечень видов деятельности общественного предпринимательства с целью устранения ограничений деятельности предприятий. Россия - самое большое по площади государство в мире, обладающее большим количеством регионов. Поскольку каждый регион характеризуется своими аспектами, на местах социальным предпринимателям легче решить определенную общественную проблему. Государство же, в первую очередь, стремится унифицировать проблемы и решить их масштабно. Именно поэтому необходимо модернизировать законодательство РФ на общегосударственном и региональном уровнях. На данный момент в субъектах РФ работа по этому направлению осуществляется в недостаточном объеме, профильные министерства не в полной мере информируют хозяйствующие субъекты и население о работе социальных предприятий.
Как показывает практика, двухуровневая процедура присвоения статуса обладает существенными недостатками. В России имеется много обанкротившихся субъектов хозяйствования, которые с помощью изменения статуса стремятся получить финансовую помощь от государства. Согласно приказу Министерства экономического развития России №773 от 29 ноября 2019 года «Об утверждении порядка признания субъекта малого или среднего бизнеса социальным предприятием» [6], лишь исполнительные органы государственной власти имеют право признавать субъект социальным предприятием.
Для того чтобы получить правовой статус социального предприятия, индивидуальные предприниматели или субъекты хозяйствования должны собрать соответствующий перечень документов и подать его в региональный департамент Минэкономразвития РФ. После этого в реестре субъектов малого и среднего бизнеса обновляется информация, в результате чего субъект обретает статус социального предприятия. Сразу после присвоения нового статуса предприятие может воспользоваться материальной и информационной поддержкой государства. Контролировать деятельность социального предпринимательства обязана Федеральная налоговая служба России.
Существует 3 критерия для присвоения статуса социального предприятия. Соответствие хотя бы одному из критериев позволяет предпринимателю рассчитывать на новый статус.
1. Минимум половина работников организации должна входить в категорию льготников (люди предпенсионного и пенсионного возраста, граждане с инвалидностью, выпускники детских домов, многодетные родители, матери-одиночки, отцы-одиночки, малоимущие граждане, беженцы), к тому же доля расходов на заработную плату этих работников должна составлять не менее 25% от общего фонда оплаты труда.
2. Часть доходов от продукции и услуг, которые изготавливают и оказывают сотрудники, относящиеся к льготной категории населения, должна составлять минимум 50% от совокупного дохода. При этом половина всей полученной чистой прибыли должна быть проинве-стирована в эту деятельность.
3. Конечный итог предпринимательской деятельности должен решать проблемы общественного характера. Например, улучшать семейные отношения, способствовать культурному просвещению, обучать сотрудников, укреплять иммунитет детей и прочее. Половина
совокупного дохода должна быть получена в результате именно этой работы, а половину чистой прибыли также необходимо проинвестировать в предприятие.
Помимо внесенных в нормативный акт определения понятия социального предприятия, автор сформировал доктринальное определение, в котором излагается, что социальное предприятие - это современно преобразованный субъект хозяйствования, ежедневно осуществляющий предпринимательскую деятельность и на законном основании реализующий социально значимые проекты с целью улучшения качества жизни некоторых категорий лиц.
Итак, в российском законодательстве существует несколько понятий социального предприятия и социального предпринимательства. Последнее, хоть и признано законодательно, однако до сих пор дает повод для разногласий и разночтений: не утихают споры о порядке выявления отличий данного явления от смежных явлений, назначения и практического распределения льгот. На сегодняшний день в руководящем аппарате страны и регионов сформированы органы, разрабатывающие правовую базу для социального бизнеса и регулирующие сопутствующие процессы: Экспертный совет по развитию социального предпринимательства при Комитете Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству; Рабочая группа по развитию социального предпринимательства, созданная Министерством экономического развития Российской Федерации; Институт социальных инноваций и проектирования Общественной палаты Российской Федерации; Комиссия по социальному предпринимательству Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства ОПОРА РОССИИ; Рабочая группа по социальному предпринимательству при Уполномоченном по защите прав предпринимателей по городу Москва и другие. Также, в числе активных исследователей социального предпринимательства работники таких организаций как Центр социального предпринимательства и социальных инноваций (подразделение НИУ «Высшая школа экономики»), выделяющий ресурсы на изучение социального предпринимательства, корпоративной социальной ответственности, социальных инноваций и др., МГУ им. Ломоносова, Институт государства и права РАН и др [4].
На практике, когда реализуются проекты, часто встречаются вопросы. На данный момент социальная предпринимательская деятельность характеризуется наличием ряда проблем. Это объясняется тем, что в текущем законе не сформировалась практика применения вследствие малого количества правил для эффективного контроля отношений. Для улучшения социальной предпринимательской деятельности необходимо осуществить ряд задач:
Во-первых, предусмотреть льготное кредитование для социальных предпринимателей под 1% годовых.
Во-вторых, облегчить механизм получения поддержки государства на федеральном уровне;
В-третьих, осуществить процедуру институционализации социального предпринимателя, то есть сделать его на законодательном уровне отдельным хозяйствующим субъектом;
В-четвертых, принять отдельный Федеральный закон «О социальном предпринимательстве».
Несмотря на пробелы законодательства, взгляды исследователей разделились. Приведём здесь точку зрения профессора С. С. Зан-ковского, утверждающего, что недостаточное регулирование социального бизнеса на правовом уровне в России ни в коей мере не отражается на реальном положении первого в обществе. Учёный обосновывает свою позицию тем, что организационно-правовой формат касается внутренней структуры юридического лица и упорядочивает его взаимодействие с учредителями. Но фундаментальные правовые критерии, на которых основываются общественные организации, и формируется их фактическое значение для общества, касаются кадровой политики таких организаций, специфики деятельности и распределения извлекаемой прибыли; организационно-правовой формат с данными признаками де-факто не пересекается [3].
Бизнесу получить поддержку от государства весьма затруднительно. Актуальность этой проблемы также несомненна. Безусловно, де-юре действуют различные системы поддержки, как-то, налоговые каникулы, льготное финансирование, субсидии; на стадии активного формирования находится консультационная поддержка по юридическим и координационным вопросам, а также механизмы помощи предпринимателю в получении временного помещения для ведения бизнеса. Но из числа лиц, претендующих на подобные льготы, на деле получают их далеко не все, особенно это касается отдаленных от Москвы и менее развитых населённых пунктов. Следующим препятствием на деловом поприще социального бизнесмена выступает мощное конкурентное противодействие других, не социальных бизнесменов в выбранной нише. Немало российских организаций, продающих товары или услуги, давно зарекомендовали себя в бизнесе и крепко стоят на ногах, поэтому начинающий социальный бизнесмен такой конкуренции не выдерживает. Ещё одна проблема заключается в том, что правовой статус социального предпринимателя на данный момент отражён лишь в поправке к закону, касающемуся традиционного бизнеса, малого и среднего. Как подчёркивалось выше, социальный бизнес отличен от традиционного по своему направлению, стало быть, не сможет успешно функционировать без принятия закона, соответствующего такой специфике, понятного рядовому гражданину [3].
Наряду с этим нельзя воспринимать государственные организации и органы муниципалитета как представителей социального бизнеса. Отличительной чертой социального бизнеса, согласно узаконенному определению, является право на получение льгот и иной поддержки от государства или муниципальной власти [7].
В Российской Федерации, помимо этого проекта, индивидуальными предпринимателями также являются другие субъекты, которые не отвечают требованиям Федерального закона РФ «О развитии малого и среднего предпринимательства в России». Государство должно оказывать поддержку социально уязвимым гражданам, которые занимаются предпринимательством, на федеральном уровне. В настоящее время государство предоставляет льготы инвалидам первой и второй групп, а другие категории практически не обладают какими-либо привилегиями. В период
пандемии даже обычным гражданам трудно устроиться на работу, а лицам с инвалидностью найти работу еще сложнее. В нашей стране предпринимательской деятельностью зачастую занимаются инвалиды третьей группы, которые, в свою очередь, вынуждены конкурировать на общих основаниях с полноценными индивидуальными предпринимателями и хозяйствующими субъектами. Ежедневно граждане с инвалидностью, занимающиеся предпринимательством, невзирая на сложности, выполняют хозяйственную деятельность, оплачивают налоги, пенсионные и страховые взносы. Таким субъектам для осуществления качественной предпринимательской деятельности не хватает государственной помощи. Государство может обеспечить поддержку материальным образом, к примеру, в течение первых нескольких лет освободить от выплаты налогов, выдавать беспроцентные кредиты, предоставлять бесплатные арендные помещения и земельные участки. В последующие годы можно ввести налоговые льготы на электрическую энергию, газ и т.д.
Таким образом, в этой работе был изучен процесс развития социального предпринимательства в России. Проанализировав путь развития в стране, нам необходимо укрепить и приспособить институт социальной предпринимательской деятельности к своей стране. В ближайшем будущем важно укрепить правовую базу и разработать отдельный Федеральный закон «О социальном предпринимательстве». Для того чтобы стать развитой социальной страной, мы должны усовершенствовать социальные институты и начать выполнять обязанности перед российскими гражданами: заботиться об их благосостоянии и социальной защите. Государство и социальные предприниматели должны совместно устранять проблемы и нести ответственность за стабильное развитие общества и экономики государства.
Библиогра фия:
1. Шурдумова Э.Г., Виндижева А.Х. Социальное предпринимательство как инструмент решения социальных проблем //Вектор экономики. 2019. № 12 (42). С. 154.
2. Казакова Е.Б. Социальное предпринимательство и его развитие в современных условиях // Право и государство: теория и практика. 2022. № 6 (210). С. 70-73.
3. Занковский С.С. Понятие и правовое регулирование социального предпринимательства //Предпринимательское право. 2020. № 4. С. 51 -56.
4. Нетесова М.С. К вопросу об оценке социального воздействия социального предпринимательства // Пробелы в российском законодательстве. 2021. Т. 14. № 6. С. 157-161.
5. Воробьева И.В., Степанова А.Е. Правовая природа социального предпринимательства как способ осуществления трансформационных изменений в обществе//В сборнике: Наука и образование: будущее и цели устойчивого развития. Материалы XVI международной научной конференции, в 4 частях. Москва, 2020. С. 76-87.
6. Приказ Минэкономразвития России от 29.11.2019 N 773 "Об утверждении Порядка признания субъекта малого или среднего предпринимательства социальным предприятием и Порядка формирования перечня субъектов малого и среднего предпринимательства, имеющих статус социального предприятия" (Зарегистрировано в Минюсте России 27.12.2019 N 57022)
7. Шумал В.И., Васильев А.В. Социальное предпринимательство в России: основные проблемы и пути решения/ZModem Science. 2020. № 3-1. С.
258-261.
References:
1. E.G. Shurdumova, A.H. Vindizheva. Social entrepreneurship as tool of the solution of social problems//economy Vector. 2019. No. 12 (42). Page 154.
2. E.B. Kazakova. Social entrepreneurship and its development in modern conditions//the Right and the state: theory and practice. 2022. No. 6 (210). Page 70-73.
3. S.S. Zankovsky. Concept and legal regulation of social entrepreneurship//Enterprise right. 2020. No. 4. Page 51 -56.
4. M.S. Netesova. To a question of assessment of social impact of social entrepreneurship//Gaps in the Russian legislation. 2021. T. 14. No. 6. Page 157-161.
5. I.V. Vorobyova, A.E. Stepanova. The legal nature of social entrepreneurship as a way of implementation of transformational changes in society//In the collection: Science and education: future and sustainable development goals. Materials XVI of the international scientific conference, in 4 parts. Moscow, 2020. Page 76-87.
6. Order of the Ministry of Economic Development of Russia dated 29.11.2019 N 773 "On Approval of the Procedure for Recognizing a Small or Medium-Sized Business Entity as a Social Enterprise and the Procedure for Forming a List of Small and Medium-Sized Businesses with the Status of a Social Enterprise" (Registered with the Ministry of Justice of Russia 27.12.2019 N 57022)
7. Shumal V.I., Vasiliev A.V. Social entrepreneurship in Russia: the main problems and solutions//Modern Science. 2020. № 3-1. S. 258-261.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_14 УДК 321.01
«ИМПЕРСКИЙ» ФЕДЕРАЛИЗМ В РОССИЙСКОЙ СИСТЕМЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ "IMPERIAL" FEDERALISM IN THE RUSSIAN SYSTEM OF STATE ADMINISTRATION
БРЕДИХИН Алексей Леонидович,
кандидат юридических наук, доцент кафедры истории государства и права Санкт-Петербургского университета МВД России. 198206, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1. E-mail: axel_b@mail.ru;
ПАРФЕНОВ Николай Петрович,
кандидат технических наук, доцент, доцент кафедры математики и информатики Санкт-Петербургского университета МВД России. 198206, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1. E-mail: parfenov-nikolai@mail.ru;
BREDIKHIN Alexey Leonidovich,
Candidate of Law, Associate Professor of the Department of History of State and Law St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 198206, Russia, St. Petersburg, Pilyutov Pilot str., 1. E-mail: axel_b@mail.ru;
PARFENOV Nikolay Petrovich,
Candidate of Technical Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Mathematics and Computer Science St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 198206, Russia, St. Petersburg, Pilyutov Pilot str., 1. E-mail: parfenov-nikolai@mail.ru
Краткая аннотация: В настоящей статье автор рассматривает федеративную форму политико-территориального устройства современной России как проекцию имперской модели территориального устройства, существовавшей в период Российской Империи. Автор приходит к выводу, что федерализм в его классическом понимании в России не показал свою жизнеспособность. Федеративная идея, заложенная в Конституции РФ, не может быть реализована в полной мере в текущих условиях территориального устройства, поэтому с помощью политических, административных и законодательных инструментов на текущий момент сложилась система территориальной организации схожая с системой имперского управления.
Abstract: In this article, the author examines the federal form of the political-territorial structure of modern Russia as a projection of the imperial model of the territorial structure that existed during the period of the Russian Empire. The author comes to the conclusion that federalism in its classical understanding has not shown its viability in Russia. The federal idea, laid down in the Constitution of the Russian Federation, ca nnot be fully implemented in the current conditions of the territorial structure, therefore, with the help of political, administrative and legislative instruments, a system of territorial organization similar to the system of imperial government has developed at the moment.
Ключевые слова: Империя, федерализм, федерация, унитарное государство, субъекты РФ, политико-территориальное устройство.
Keywords: Empire, federalism, federation, unitary state, subjects of the Russian Federation, political-territorial structure.
Статья поступила в редакцию: 14.06.2022
В современном государствоведении выделяют несколько форм политико-территориального устройства.
Под унитарным государством понимают, например, «единое, централизованное государство, состоящее из различных административно-территориальных единиц (округов, дистриктов, областей, краев, и т.п.) и не имеющее в своем составе других государств или государственных образований» [3, С. 96].
В целом, унитаризм свойственен государству в классическом его понимании и характеризуется наличием единой иерархически выстроенной системы органов государственной власти, при которой административно-территориальные единицы не наделены признаками государственности. Унитарная форма политико-территориального устройства характерна в основном для небольших по площади и моноэтнических государств (например, Белоруссия, Польша, Венгрия). Между тем, в ряде унитарных государств (Италия, Испания) имеются административно -территориальные единицы с особым статусом, которые имеют большую национально-культурной автонимию в сравнении с другими, что не меняет в целом характера унитарного государства.
Федеративным называется «сложное государство, состоящее из нескольких субъектов, обладающих признаками государственности» [6, С. 105]. Федерация представляет собой децентрализованное государство, в котором субъекты федерации наделены значительной степенью государственности и собственными полномочиями. Федерациями являются в основном большие по площади государства с многонациональным составом населения (Россия, США, Канада и пр.).
Иногда, в качестве условной формы государственного устройства выделяется еще и конфедерация. Конфедерация (от лат. confoederatio — союз, объединение) — это временный юридический союз суверенных государств, созданный для обеспечения их общих интересов [5, С. 169]. При этом многие авторы не считают конфедерацию формой государственного устройства в чистом виде.
Таким образом, общепринято в качестве форм государственного устройства выделять унитарное государство, федерацию и, условно, конфедерацию. Следовательно, все существующие государства традиционно распределены по своей форме правления именно на эти виды.
Безусловно, система управления любого государства уникальна, но концептуально все формы территориального управления базируются на одной из форм.
Современные конституции государств воспринимают сложившуюся доктрину, поэтому указывают обычно свою форму правления (республика или монархия) и форму государственного устройства. В качестве конституционного положения или в названии страны отдельно обозначается как правило федерализм, т.к. унитаризм подразумевается.
На первый взгляд, все является логичным и бесспорным, что все государства так или иначе можно распределить по этим формам.
Между тем, некоторые ученые (Например, Н.И. Грачев) выделяют дополнительно еще такие формы территориального устройства как протекторат и империю. Протекторат, по его мнению, представляет собой «отношение покровительства между сильным и слабым государством на основе международного договора, который устанавливает неравенство сторон» [4, С. 260].
Ни протекторат, ни империя в современной конституционно-правовой практике не получили распространение в качестве форм территориального устройства, а имеют больше политический смысл, поэтому правовая наука, основанная на формальной определенности социальных явлений, воспринимает только юридически обоснованные формы государственно-правового устройства: унитаризм и федерацию.
Российская Федерация, исходя из своего названия и содержания Конституции Российской Федерации, представляет собой именно федеративную организационную модель политико-территориального устройства.
Однако, говоря об особенностях российского федерализма, нужно рассмотреть путь становления федерации, а это и обуславливает его специфику. В отличие от некоторых стран, Российская Федерация была создана не как объединение субъектов, обладающих государственностью или потенциально обладающих предпосылками государственности, а из частей имперской территории - Российской Империи. В связи с чем, российский федерализм унаследовал особенности системы территориального управления в Российской Империи и обусловил существующие проблемы его развития на современном этапе.
На имперский характер территориального устройства современной России указывалось и ранее, но в основном в политической и гуманитарной литературе1. Современная юридическая наука и международная правовая практика не признают существования империй, тем более как юридической формы существования государства. Таким образом, для анализа сущности империи нужно с аккуратностью использовать политологическую и иную гуманитарную научную литературу.
Одно из определений империи понимает ее как «государственно-территориальную форму цивилизации, преодолевающую как крайность государственно-правового универсализма, уничтожения национальных организмов с их самобытностью и неповторимостью, так и крайность обособления, самоизоляции нации в своих этнических стандартах и границах» [3, С. 120]. Другое определение: «Империя - высшее состояние государства, вырастающее из иерархии человеческих союзов (семьи, рода, этноса, сословий, нации) и перерастающее свои национальные границы как проект государственного и культурного объединения различных этносов и народов государствообразующей имперской нацией [7, С. 8]».
В целом можно предложить множество определений империи, но в политико-правовом аспекте важны следующие особенности:
1. У истоков становления любой империи стоит национальное моноэтническое государство с развитой системой государственного управления и вооруженными силами. Т.е. империя возникает вокруг какого-либо государства, к которому присоединяются (насильственно, добровольно или без сопротивления) территории земли. Империя не возникает сама по себе изначально.
2. Имперские территории, выходящие за пределы компактного проживания титульной нации, как правило, не имели своей государственности либо утратили ее после присоединения к империи. Необитаемые территории априори не могли претендовать на государственность как таковую, поэтому присоединялись к империи по факту объявления этой территории частью этой империи.
3. Имперское законодательство чаще всего содержит особые нормы, регулирующие отношения с имперскими территориями, особые взаимоотношения титульной нации с иными народностями.
4. Государственные структуры организованы и располагаются в пределах проживания титульной нации, а на имперских территориях действуют представители империи либо местные лояльные верховной власти лица [9, С. 70].
Такие же черты были свойственны Российской Империи накануне Октябрьской Революции 1917 г. После прихода к власти большевиков и провозглашения республики как формы правления, имперская организация власти не могла вписаться в новый политико-правовой порядок. Поэтому территориальная организация должна была быть организована только в рамках республиканской модели управления как унитарное государство или федерация.
Если говорить о федерации, то она возникла в США как объединение равных субъектов, поэтому там централизованная классическая модель государства и не подходила для создания новой страны. В связи с чем, в США федерация приобретала суверенные права, а автономным образованиям-штатам были оставлены достаточно широкие полномочия.
По иному обстояли дела с преобразованием Российской Империи в Советскую республику. Создать централизованное управление территориями и народами бывшей Российской Империи в форме унитаризма было неосуществимым, т.к. могло встретить сопротивление местного населения и нарушило бы устоявшийся порядок в обособленных национально-культурных автономиях. Следовательно, логичным было создание именно федеративной модели устройства - Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР). Состоявшийся советский федерализм имел большие отличия от американского ввиду его имперских корней, но в рамках советской административной системы
1 См: Рогов И.И. Империя как политическая система. Структура имперской организации //Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2011. №
1. С. 197-206; Каганский В.Л. Ландшафт. Империя. Россия //Международный журнал исследований культуры. 2013. №2. - С. 8-11.;
федеративные привилегии отдельных частей страны были нивелированы.
Современная Россия после распада СССР унаследовала федеративную модель политико-территориального устройства, но уже на основе демократической конституционной основе. Концепция нового демократического правопорядка предполагала признание большего объема прав за субъектами федерации, но если для моноэтнического государства это вполне естественно и логично, то для многонациональной и поликультурной страны стала огромной проблемой. Национальные республики взяли курс на суверенизацию, в своих конституциях обозначили полномочия и символы, которые свойственны государствам, а не субъектам федерации.
За время советского периода эталонный федерализм так и не состоялся. На современном этапе развития Российская Федерация осталась империей по факту, но в федеративной юридической «оболочке». Об этом свидетельствует специфика субъектного состава России, сложившаяся исторически в рамках развития российской цивилизации - империи. Статья 5 Конституции Российской Федерации указывает, что Российская Федерация состоит из республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов - равноправных субъектов Российской Федерации.
Республики в составе Российской Федерации представляют собой государственные образования, которые образованы компактно проживающими национальностями, которые в период существования империи не имели своей государственности. Т.е. переход к федеративному устройству позволил обеспечить право наций на собственную государственность.
Краем в России исторически назывались периферийные территории государства, имевшие обширную территорию и занимавшие «окраинное» положение. В федерации округа стали субъектами по большей части ввиду исторически сложившихся границ, а не национально-культурной автономии.
Области, как правило, расположены в местах исторического проживания титульной нации (центральная часть России), либо в удаленных от центра местностях, где титульная нация составляет подавляющее большинство населения. Исключение - Еврейская автономная область, которая была создана искусственно для обеспечения права на компактное проживание еврейского населения.
Города федерального значения - это особые субъекты, которые были отнесены к числу субъектов федерации в силу исторического и политического статуса, города - символы. Москва - столица России, Санкт-Петербург - бывшая столица Российской Империи, Севастополь -военно-морской оплот на южных рубежах России.
Автономные округа в Российской империи - это огромные, малопригодные для проживания и ведения хозяйственной деятельности территории, рассматривавшиеся прежде всего в качестве ресурсной базы для центральной власти, заселенные немногочисленными малыми народностями, которые не имели своей государственности и не претендовали на ее становление. Именно присутствие коренных народностей, обладающих уникальной культурой, которые исторически обитали на данной территории, обусловили наименование округов как «автономных».
Таким образом, признаками реальной субъектности федеративных отношений в России могут обладать только национальные единицы - республики в составе РФ и остальная Россия в целом (как территория проживания титульной нации). Следовательно, основываясь на природе феномена федерализма, общее число субъектов федерации может составить немногим более двадцати. Здесь на лицо также коренное отличие от американской (базовой) модели федерализма, не носившей ярко выраженный национальный характер. Нужно констатировать, также, что в системе российского федерализма невозможно обеспечить фактическое равенство субъектов федерации ввиду того, что некоторые из них (в частности автономные округа) не могут претендовать на какую-либо государственность.
За постсоветское время практическая реализация конституционной модели российского федерализма обнаружила существенные проблемы такой системы. Некоторые национальные республики стали охотно проводить политику суверенизации, что не соответствовало интересам Российской Федерации и угрожало территориальной целостности. Некоторые субъекты в условиях предоставления им широких прав не могли по определению выполнять государственные функции ввиду отсутствия политического опыта, ресурсов, воли и тому подобных факторов. Т.е. статус субъекта федерации им и не требовался.
Начавшееся с начала 2000-х годов укрепление вертикали власти привело к значительному ослаблению центробежных федеративных процессов. Конституционные федеративные принципы нивелировались на уровне законов и подзаконных актов, в результате чего федеральный центр получил возможность определять политику и прямо управлять федеративными единицами. Во - первых, главы республик стали фактически назначаться Президентом РФ с соблюдением формальных конституционных процедур. Во-вторых, в Федеральный закон от 06.10.1999 № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» [2] введена глава IV. 1, которая устанавливала общие принципы разграничения полномочий между федеральными и региональными органами власти, тем самым более четким стало разделение конкурирующих полномочий установленных в ст. 72 Конституции РФ.
Свою роль в укреплении федерации сыграл Конституционный суд РФ, часто признававший несоответствующими Конституции РФ положения региональных Конституций (уставов).
По итогам проведенной работы, провозглашаемые суверенные права в региональном законодательстве, были упразднены. Конкретные полномочия субъектов РФ были установлены в названном федеральном законе, а собственная исключительная компетенция субъектов по остаточному принципу оказалась минимальной. Фактически осталось право принимать свое законодательство и контролировать его исполнение.
Более того, далеко не все субъекты федерации являются самодостаточными, поэтому даже в рамках предоставленных полномочий не всегда имеется финансовая возможность в должной мере обеспечивать данные полномочия без внешних заимствований.
Современное состояние федеративных отношений с помощью политических, административных и законодательных инструментов в
большей степени тяготеет к унитарной форме государства. Фактически воспроизведена имперская модель управления территорией России (, которая учитывает особенности отдельных местностей и соответствует исторически сложившимся традициям властвования.
Говоря о перспективах развития федеративных отношений в России, нужно констатировать, что альтернативы имперской модели государственного управления (в форме федеративного государства) в ближайшем будущем не предвидится.
Библиогра фия:
1. Конституция РФ. - М., 2022.
2. Федеральный закон от 06.10.1999 № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // Справочная правовая система «Консультант плюс» (дата обращения - 04.05.2022).
3. Бабурин С.Н. Мир империй: территория государства и мировой порядок. М., 2010.
4. Грачев Н.И. Государственный суверенитет и формы территориальной организации современного государства: основные закономерности и тенденции развития: Монография. - М.: ООО «Книгодел», 2009.
5. Мелехин А. В. Теория государства и права: учеб. / А. В. Мелехин. — М. : Маркет ДС, 2007.
6. Рассказов Л.П. Теория государства и права: Учебник для вузов. - 2-е изд. - М, РИОР, 2009.
7. Смолин М. Апология русского империализма. - М., 2004.
8. Теория государства и права: учебник. Под ред. В.К. Бабаева. - М., 2001.
9. Бредихин А.Л. Россия как «федеративная империя»//В сборнике: Государство и право: эволюция, современное состояние, перспективы развития (к 300-летию Российской империи). Материалы XVIII международной научной конференции, в 2-х частях. Санкт-Петербург, 2021. С. 68-72.
References:
1. The Constitution of the Russian Federation. - M., 2022.
2. Federal Law No. 184-FZ dated 06.10.1999 "On general principles of organization of legislative (representative) and executive bodies of state power of the subjects of the Russian Federation" // Reference legal system "Consultant plus" (accessed 04.05.2022).
3. Baburin S.N. The World of Empires: the territory of the state and the World order. M., 2010.
4. Grachev N.I. State sovereignty and forms of territorial organization of the modern state: basic patterns and trends of development: Monograph. - M.: LLC "Knigodel",
2009.
5. Melekhin A.V. Theory of state and law: textbook / A.V. Melekhin. — M. : Market DS, 2007.
6. Narratives L.P. Theory of state and law: Textbook for universities. - 2nd ed. - M, RIOR, 2009.
7. Smolin M. The Apology of Russian Imperialism. - M., 2004.
8. Theory of state and Law: textbook. Edited by V.K. Babaev. - M., 2001.
9. Bredikhin A.L. Russia as a "federal empire"//In the collection: State and Law: evolution, current state, development prospects (to the 300th anniversary of the Russian Empire). Materials of the XVIII International Scientific Conference, in 2 parts. St. Petersburg, 2021. pp. 68-72.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_18
ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ И ПРИЗНАКИ ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКТА The concept, essence and signs of a legal fact
БУДНИК Юлия Ивановна,
студент, Дальневосточный федеральный университет.
690091, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Мордовцева, 12, стр. 2.
E-mail: budnik.yi@students.dvfu.ru;
АБДУЛЛАЕВА Эсмира Новрузовна,
студент, Дальневосточный федеральный университет.
690091, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Мордовцева, 12, стр. 2.
E-mail: abdullaeva.en@students.dvfu.ru;
МАХОНИН Данила Дмитриевич,
студент, Дальневосточный федеральный университет.
690091, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Мордовцева, 12, стр. 2.
E-mail: makhonin.dd@students.dvfu.ru;
Budnik Julia Ivanovna,
Student Far Eastern Federal University.
690091, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, 12 Mordovtseva str., p. 2. E-mail: budnik.yi@students.dvfu.ru;
Abdullaeva Esmira Novruzovna,
Student Far Eastern Federal University.
690091, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, 12 Mordovtseva str., p. 2. E-mail: abdullaeva.en@students.dvfu.ru;
Makhonin Danila Dmitrievich,
Student Far Eastern Federal University.
690091, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, 12 Mordovtseva str., p. 2. E-mail: makhonin.dd@students.dvfu.ru
Краткая аннотация: Актуальность исследования заключается в том, что в настоящее время законотворчество является интенсивным, формируются новые правовые институты, меняется специфика правоотношения, а его динамика непосредственно связана с конкретными жизненными обстоятельствами, имеющими определенные правовые последствия, т. е. юридическими фактами. В правовых отношениях юридические факты играют правообразующую роль, на основании правовых факторов делаются выводы о возникновении, изменении или прекращении субъективных прав граждан. Целью статьи является анализ позиций ученых на понятие юридического факта, а также его сущности и признаков.
Abstract: The relevance of the study is determined by the fact that at present lawmaking is intensive, new legal institutions are emerging, the features of legal relations are changing, and its significance is manifested in manifestations of life circumstances, revealed legal consequences, i.e. legal facts. In legal relations, legal facts play the role of a law-forming role; on the basis of the initial legal factors, the consequences of the emergence, use or use of the observable rights of citizens take place. The purpose of the article is to analyze the positions of scientists on the advanced legal fact, as well as its essence and features.
Ключевые слова: юридический факт, конкретные жизненные обстоятельства, правоотношения, случаи, действия, события.
Keywords: legal fact of occurrence, life turns, legal relations, cases, actions, events.
Статья поступила в редакцию: 02.06.2022
Термин «юридический факт» длительное время означал «предусмотренные в законе обстоятельства, при которых возникают (изменяются, прекращаются) конкретные правоотношения» [1, с. 168].
Большинство авторов имеют схожую точку зрения, но есть ученые, которые определяют «юридический факт», как правовое основание для возникновения, изменения и прекращения правоотношений.
Одним из таких ученных является М.Н. Марченко, он отмечает, что эти жизненные обстоятельства следует формулировать в гипотезах правовых норм [5, с. 602], С.А. Комаров также считает, что именно в гипотезах правовых норм предусмотрены правовые основания возникновения, изменения и прекращения правоотношений [3, с. 51]. Но, следует отметить, позицию В.К. Бабаева, который вместо определения «конкретное жизненное обстоятельство» использует выражение «социальное обстоятельство» (событие, действие)» [2, с. 429], что не совсем верно, поскольку конкретные жизненные обстоятельства не всегда являются социальными обстоятельствами.
Кроме того Т.Н. Радько и А.В. Загорный, наряду с конкретными жизненными обстоятельствами, отмечают и состояния, признанные правовыми [6, с. 163].
Таким образом, любые правовые состояния можно рассматривать в качестве юридического факта, например, прохождение воинской службы, обучение в университете и т.п.
Необходимо заметить, что существует формулировка, которая является противоречивой, а именно, юридический факт-это конкретно-определенные обстоятельства (действия, события, ситуации), т.е. проявления действительности, реальности, в результате которых возникают, изменяются и прекращаются правоотношения. Такая формулировка не соответствует тому, что эти обстоятельства обязательно должны быть закреплены в нормах права. Ряд авторов выделяют и «наступление правовых последствий» в связи с совершением юридического факта [5, с. 601]. Примечательно, что большинство перечисленных авторов не выделяют признаки юридических фактов.
Таким образом, под юридическим фактом понимается конкретные жизненные обстоятельства (случаи), с которыми нормы права свя-
зывают наступление определенных юридических последствий, возникновение, изменение или прекращение субъективных прав и юридических обязанностей субъектов [4, с. 274]. Например, чтобы реализовать свое право на образование в университете, необходимо наличие определенных юридических фактов - окончание образовательного учреждения со среднем общем образованием, сдача экзаменов и прохождение по конкурсу, а также зачисление в вуз.
Не все жизненные обстоятельства становятся юридическими фактами, а только те, которым законодатель придал юридическое значение. Например, факт регистрации рождения ребенка в ЗАГСе является юридическим фактом, а его крещение в церкви - нет.
Далее рассмотрим признаки юридических фактов. Юридический факт:
-отражает состояние общественных отношений, входящих в предмет правового регулирования;
-имеет объективное выражение в гипотезе правовой нормы;
-вызывает правовые последствия [4, с. 274].
Итак, исходя и первого признака, юридические факты отражают состояние общественных отношений, входящих в предмет правового регулирования, т.е. юридическими фактами выступают лишь те обстоятельства, которые прямо или косвенно затрагивают права и интересы общества, личности, государства, общественных объединений. Бессодержательные события и действия с социальной точки зрения не имеют и юридического значения.
По второму признаку, мы видим, что юридические факты имеют объективное выражение в гипотезе правовой нормы, т.е. юридическими фактами не могут быть абстрактные понятия или события внутренней духовной жизни человека. Конструктивно юридический факт закрепляется в гипотезе правовой нормы. Гипотеза — это составная часть правовой нормы или условия, при которых могут начать действовать диспозиция и санкция. Гипотеза есть правовая форма жизненного факта, которая формулируется и закрепляется законодателем. В гипотезе мы видим модель юридического факта, зафиксированную субъектами законотворчества, и модель, которую должен непосредственно использовать правоприменитель. Она может быть неполной и неистинной, но эта закрепленная форма будет иметь значение, как юридический факт.
Что касается третьего признака, то юридические факты вызывают правовые последствия, предусмотренные законом, такими последствиями выступает, прежде всего, возникновение, изменение либо прекращение правового отношения.
Из всего вышесказанного можно подвести итог, что юридический факт - это конкретные жизненные обстоятельства (случаи), с которыми нормы права связывают наступление определенных юридических последствий, возникновение, изменение или прекращение субъективных прав и юридических обязанностей субъектов [4, с. 274]. Признаками данного явления, является то, что юридический факт отражает состояние общественных отношений, имеет объективное выражение в гипотезе правовой нормы и также юридический факт вызывает правовые последствия.
Библиогра фия:
1. Алексеев, А.И., Большой юридический словарь/ А.И. Алексеев, Л.П. Ануфриева, В.В. Бойцова и др.// М: Норма, 2000, С. 1235.
2. Бабаев, В.К. Теория государства и права: учебник/ В. К. Бабаев. - Москва: Юрист. 2014. - С. 582.
3. Комаров, С.А. Теория государства и права: учебник/ С. А. Комаров, А. В. Малько. - Москва: Норма, 1999. - С. 448.
4. Кузьмин, В.П. Вопросы теории государства и права: учеб. пособие/ В. П. Кузьмин. - Владивосток: ДВФУ. 2020. - С. 329.
5. Марченко, М.Н. Теория государства и права: учеб. пособие/ М. Н. Марченко. - Москва: Юрайт. 2004. - С. 637.
6. Радько, Т.Н. Базовая (основная) юридическая терминология: учебник/ Т.Н. Радько, А.В. Загорный. - Москва: Академия права и управления, 2007. - С. 432.
References:
1. Alekseev, A.I., Big legal dictionary / A.I. Alekseev, L.P. Anufrieva, V.V. Boytsova and others // M: Norma, 2000, S. 1235.
2. Babaev, V.K. Theory of state and law: textbook / V. K. Babaev. - Moscow: Lawyer. 2014. - S. 582.
3. Komarov, S.A. Theory of state and law: textbook / S. A. Komarov, A. V. Malko. - Moscow: Norma, 1999. - S. 448.
4. Kuzmin, V.P. Questions of the theory of state and law: textbook. allowance / V. P. Kuzmin. - Vladivostok: FEFU. 2020. - S. 329.
5. Marchenko, M.N. Theory of state and law: textbook. allowance / M. N. Marchenko. - Moscow: Yurait. 2004. - S. 637.
6. Radko, T.N. Basic (basic) legal terminology: textbook / T.N. Radko, A.V. Zagorny. - Moscow: Academy of Law and Management, 2007. - P. 432.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_20
ДОРМАНТСКИЕ ЗАКОНОПРОЕКТЫ. ЛЕТАРГИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ ИНИЦИАТИВ Dormant bills. Lethargy of legislative initiatives
ЗАХАРЦЕВ Сергей Иванович,
доктор юридических наук, академик РАЕН. 119002, Россия, г. Москва, пер. Сивцев Вражек, 29/16. E-mail: Zаkhartsev2306@mail.ru;
ВИНОГРАДОВА Елена Валерьевна,
доктор юридических наук, профессор,
главный научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук (ИГП РАН). 119019, Россия, г. Москва, ул. Знаменка, 10. E-mail: evigpran@igpran.ru;
САЛЬНИКОВ Виктор Петрович,
доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки Российской Федерации,
Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации, академик РАЕН. Россия, г. Санкт-Петербург. E-mail: Fonduniver@bk.ru;
ZAKHARTSEV Sergey Ivanovich,
Doctor of Law, Academician of the Russian Academy of Sciences. 119002, Russia, Moscow, lane. Sivtsev Vrazhek, 29/16. E-mail: Zаkhartsev2306@maM.ш;
VINOGRADOVA Elena Valeryevna,
Doctor of Law, Professor,
Chief Researcher of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences (IGP RAS). 119019, Russia, Moscow, Znamenka str., 10. E-mail: evigpran@igpran.ru ;
SALNIKOV Viktor Petrovich,
Doctor of Law, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation,
Honorary Worker of Higher Professional Education of the Russian Federation, Academician of the Russian Academy of Sciences. Russia, St. Petersburg. E-mail: Fonduniver@bk.ru
Краткая аннотация: Законодательный процесс, явление сложное, одновременно зависящее от политико-правовой реальности и формирующее ее. В статье анализируется один из элементов пути от законопроекта к закону - стадия, когда принятый проект нормативно-правового акта не отклоняется и не принимается. Отсутствие в отечественном правовом пространстве процедурных границ возможности игнорирования рассмотрения законодательных инициатив, предопределяет их «летаргию». В работе предлагается внесенные в парламент, но не принятые в течение многих лет законопроекты назвать дормантскими. Учитывая, что в российском законодательстве не закреплены положения о предельном сроке «жизни» законопроекта, исследование представляет не только теоретический, но и практический интерес.
Abstract: The legislative process is a complex phenomenon, at the same time depending on the political and legal reality and shaping it. The article analyzes one of the elements of the way from the draft law to the law - the stage when the adopted draft normative legal act is neither rejected nor adopted. The absence in the domestic legal space of procedural boundaries of the possibility of ignoring the consideration of legislative initiatives predetermines their "lethargy". The paper proposes to call bills submitted to Parliament, but not adopted for many years, Dormant. Given that Russian legislation does not contain provisions on the deadline for the "life" of the bill, the study is of not only theoretical, but also practical interest.
Ключевые слова: Законодательный процесс, законопроект, дормантские законопроекты, летаргия, законодательная инициатива.
Keywords: Legislative process, bill, Dormant bills, lethargy, legislative initiatives.
Статья поступила в редакцию: 26.06.2022
Определяя название для статьи, мы полагали, что очень важно правильно, с максимальной точностью определить явление, которое в Российской правовой науке и законодательной практике очень широко распространено. Справедливости ради следует отметить, что такой подход к принятию законопроектов, который стал предметом нашего теоретического исследования, нельзя считать прерогативой исключительно отечественного процедуры принятия законов, он присутствует практически во всех парламентах мира.
Вместе с тем, для российского законодательного процесса эта проблема усугубляется тем, что на протяжении многих лет не принят такой важный для его регулирования закон как «О законах»1. В итоге, каков предельный срок жизни законопроекта не определено ни в регламентах палат Федерального Собрания Российской Федерации, ни в нормативно-правовых актах более высокого уровня. В отечественной правовой науке не сформированы подходы к определению процедурных границ возможности игнорирования рассмотрения законодательных инициатив. В нашей работе мы остановимся на законопроектах, которые внесены в Государственную Думу Российской Федерации, но, в силу определенных обстоятельств, не принимаются в течение многих лет. Мы предлагаем назвать их дормантские законопроекты (выделено нами С.З., Е.В, В.С.). В основу взяли классическую французскую литературу, где часто встречается слово «dormant» и переводится как «спящий». А также учли классический для всей юриспруденции латинский язык, в котором «dormientes» переводится как «спящие».
1 Проекты законов, устанавливающие основы правового регулирования в этой сфере, неоднократно обсуждались и в палатах Российского парламента, и в теоретических исследованиях.
Мы полагаем, что это слово очень точно определяет суть вопроса. Не понятно почему внесенный законопроект, вроде бы обоснованный и согласованный, «впал» в состояние летаргии. Как долго продлиться это состояние? На какой стадии и кем принято решение «подождать».
Кроме того, выбирая понятие нам хотелось очень точно отразить природу стоящего за ним явления - своего рода «летаргию» законопроектов, но в то же время проявить должную степень корректности. Увы встречаются случаи, когда в юридическую лексику и законодательство подпадают бытовые термины. И негатив, содержащийся в смысловом значении термина, оставляет некоторый фоновый оттенок пренебрежительного отношения к явлению. В качестве такого, на наш взгляд не очень удачного определения, можно назвать прочно закрепившуюся дефиницию - «суррогатное материнство», фиксирующую в российском нормативно-правовом регулировании процедуру в системе вспомогательных репродуктивных технологий. Изначально «суррогат» (от нем. Surrogat - заменитель), обозначающий ненатуральность или даже фальсификацию, вряд ли можно связывать с материнством. Рожающая ребенка женщина, даже если по законодательству России и некоторых других стран не является генетической матерью, вовсе не фальсифицирует материнство. Наверное, для такого деликатного явления можно было бы предложить более точное и разумное слово. Вместе с тем, увы, понятие «суррогатное материнство» прочно вошло в законодательство и отказаться от него уже вряд ли возможно.
Полагаем, что предлагаемый нами термин «дормантские законопроекты», с точки зрения семантики позволяют подчеркнуть некоторую неопределенность возникновения импульса, который законодательную инициативу, внесенную и зафиксированную в качестве законопроекта Советом Государственной Думы, задерживает на неотчетливый срок на стадии какого-либо чтения, принятие закона.
Приводить примеры дормантских законопроектов, вероятно, нужно начать со всеми очевидных: нератифицированных международных договоров. Одним из таких является решение об отказе от применения смертной казни на территории России1, произошедшее в апреле 1997 г. Оно было обусловлено вступлением Российской Федерации в Совет Европы, подписанием Протокола № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод2, (далее - Протокол № 6). Президентом России был издан Указ3, подписание которого определило отказ от смертной казни в контексте сложившихся правовых реалий, установив в качестве существенного элемента российского правового регулирования гарантии недопустимости посягательства государства на жизнь. Дальнейшее формирование правового пространства, исключающего вынесение приговоров о наказании в виде смертной казни, происходило в России довольно сложно. Предполагалось, что в феврале 1999 г. после ратификации Протокола № 6, временный мораторий на применение смертной казни трансформируется в постоянно действующую норму, для чего будут внесены необходимые изменения в Уголовный кодекс. Законопроект был подготовлен. Однако прошло 25 лет, Протокол № 6 до сих пор не ратифицирован и не может рассматриваться в качестве акта, непосредственно отменяющего в Российской Федерации смертную казнь. Безусловно, связанность России положениями статьи 18 Венской конвенции о праве международных договоров предполагает обязательства не допускать действий, противоречащих положениям подписанного, но не ратифицированного национальным парламентом акта, во всяком случае до официального отзыва подписи. В рамках нашего исследования следует напомнить, что Российским Президентом 6 августа 1999 г. в парламент был внесен Проект федерального закона о ратификации Протокола № 64. В сопроводительных документах указывалось,5 что ратификация подтвердит приверженность России принципам гуманизма, демократии и права, а также будет способствовать осуществлению конституционных положений, гарантирующих защиту главного естественного права человека - права на жизнь. Статус этого законопроекта, до сих пор предполагает возможность его рассмотрения, так как он не отклонен. При этом в феврале 2002 г. Государственная Дума приняла обращение к Президенту о преждевременности ратификации Протокола № 6.
Не вдаваясь в дискуссию о своевременности, важности и справедливости отмены в современной России смертной казни (на этот счет имеются противоречивые мнения), необходимо отметить, что законодательная процедура, мягко говоря, затянулась. Благодаря решению Конституционного Суда РФ, в 1999 г.6 был найден некий правовой компромисс между необходимостью реализовать положения подписанного Россией Протокола № 6 и неочевидностью для российских граждан согласия на исключения смертной казни из правового пространства России. Это решение послужило основанием для легитимации в национальной юрисдикции моратория на вынесение приговоров, устанавливающих в качестве наказания смертную казнь, на определенный срок. При разъяснении дальнейшей применимости положений этого Постановления КС РФ указал,7 что правовые основания недопустимости применения смертной казни в России содержится в ряде его решений,8 которые не предполагают возможности назначения ее российскими судами. Было отмечено, что российская конституционно-правовая идентичность, согласованная с международно-правовыми обязательствами, определяется внутригосударственными правовыми актами и легитимировано сложившейся правоприменительной практикой.
Вместе с тем, легитимация правоприменительной практики не бесспорна, поэтому такую аргументацию в решении КС РФ можно определять как рекомендации при дальнейшем совершенствовании законодательства. Обращение к законодателю достаточно часто используется
1 Подробнее, см.: Виноградова Е.В. Российская конституционная идентичность. Смертная казнь, против и...против // Вестник Пермского Университета Юридические науки. 2022-1 Вып.55. с. 22-46.
2 Протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни. URL: http://www.threefold.ru/ru/ (дата обращения: 26.07.2021).
3 Указ Президента России от 16 мая 1996 г. № 724 «О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы». URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/ (дата обращения: 26.07.2021).
4 одновременно вносились изменения в уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство Российской Федерации.
5 письмо Президента Российской Федерации от 6 августа 1999 года N Пр-1025.
6 См. Постановление КС РФ от 2 февраля 1999 года № 3-П.
7 Определение КС Российской Федерации 1344-О-Р 2009 г.
8 В частности в определениях КС РФ № 434-О 2006 г., № 380-О-О, № 682-О-О, 684-О-О, 686-О-О - 689-О-О, 692-О-О и 712-О-О 2007 г. № 935-О-О и № 943-О-О 2008 г. и
др.
органом конституционного контроля в своих решениях. Однако формат некоего послания Федеральному Собранию, который ранее был конституционным полномочием Конституционного Суда, ни разу в течение 17 лет не был реализован, поэтому при внесении в 2020 г. поправок в Конституцию был исключен из конституционного текста, Однако, вопреки жестко закрепленным в законодательстве Российской Федерации положениям об обязательности решений Конституционного Суда, существуют решения, которые на протяжении многих лет не исполняются. Эта проблема стала настолько острой, что Советом Федерации и Минюстом России была создана рабочая группа по реализации этих неисполненных решений. Необходимость поиска решений этой проблемы обусловлена возникновением последствий в случае признания Конституционным Судом оспариваемого положения нормативного акта не соответствующим Конституции Российской Федерации. При этом отсутствие правового регулирования отношений, возникшее в результате такого решения, создает пробел в правовом регулировании.
Законодательный пробел можно исследовать с различных точек зрения: обсуждать наличие связанных с ним, в том числе, отрицательных последствий, выявлять необходимость совершенствования действия правовых конструкций, предлагать варианты и формы его восполнения. Можно говорить о пробеле в праве как дефекте государственной воли, не отражающий или отражающий неполно волю народа, когда отсутствуют отдельные нормы и целые их совокупности, призванные в соответствии с объективными потребностями общественного развития закрепить и обеспечить интересы народа. Не менее интересен тезис о так называемом «молчании права», которое может оказаться кажущимся, устранимым в результате толкования, или свидетельствовать о том, что законодатель не считает целесообразным урегулировать соответствующее отношение правовыми средствами, либо отвергает признание за данными обстоятельствами наступления (ненаступления) определенных юридических последствий1.
Весьма любопытным, на наш взгляд, видится объективизация юридической силы как своеобразной энергетики в характеристике бытия права,2 поэтому отсутствие правового регулирования для нуждающихся в нем отношений можно рассматривать как отсутствие потенциала для развития. Исследование таких дормантских законопроектов предполагает необходимость формирования подходов для анализа причин этого явления, создания механизмов преодоления, возникающих системных пробелов в нормативном регулировании. Эта проблема отнюдь не теоретическая, дормантские законопроекты влияют на правоприменительную практику, создавая препятствия реализации прав и свобод граждан.
Приведем несложный пример из нашего опыта, понятный всему юридическому сообществу и не только. В России всегда, в силу понятных причин, полномочия специальных служб вызывали много вопросов, боязней, размышлений. Принятый Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» стал заметным шагом вперед в сторону укрепления законности их действий, но разумеется всех вопросов даже в первом приближении не снял. При этом работа спецслужб и других субъектов оперативно-розыскной деятельности так или иначе упирается в легализацию накопленной ими информации. Легализация такой информации и порядок ее представления подразделениям следствия и в суд регламентирована всего лишь межведомственной инструкцией, причем изданной этими же органами. В ходе диссертационного исследования мы с различных аспектов, в первую очередь с точки зрения соблюдения прав человека, законности, справедливости и нескольких отраслей права рассмотрели данную ситуацию. Наш вывод был очевиден и несложен: порядок представления результатов оперативно-розыскных мероприятий в следствие, прокуратуру и суд должен быть четко регламентирован на законодательном уровне. Докторская диссертация, содержащая в том числе и названное предложение, защищена в 2005 году. При этом мы повторяли указанное предложение в нескольких монографиях и множестве статей,3 подготовили законопроект по дополнению УПК и Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности». Наш вывод был поддержан практически всеми специалистами по различным отраслям права и различных политических убеждений. Однако изменений в федеральные законы так и нет. При этом дискуссии о полномочиях спецслужб и законности их действий по-прежнему активно продолжаются.
Приведем еще два колоритных примера.
События 1990-х годов показали необходимость реформирования правоохранительных органов России. За этот процесс активно взялись, в 2004 году подготовили тщательно выверенный законопроект, который вроде бы всех устроил. Согласно законопроекту, в России с 2006 года из особо значимого должны быть:
- созданы войска Национальной гвардии (фактически были созданы спустя 10 лет, в 2016 г.);
- создан единый Следственный комитет (фактически был создан в 2011 г.);
- милиция преобразована и переименована в полицию (переименование произошло в 2011 г.).
Как видим, этот законопроект превратился в дормантский, был разбит на несколько разных законопроектов, которые постепенно принимались спустя пять лет и более.
Другой пример. В России после принятия Конституции в 1993 г. стали активно обсуждать необходимость введения уголовной ответственности для юридических лиц. За указанный период подготовлено несколько законопроектов. Один из последних внесен депутатом Государственной Думы в 2015 году. Законопроект по названной проблеме даже размещен на официальном сайте Следственного комитета Российской Федерации. Однако уголовная ответственность для юридических лиц в России так и не введена и когда будет введена неизвестно.
Здесь очень важно уточнить, что мы в данном исследовании абстрагируемся от оценок законодательных предложений. Наше отноше-
1 Лазарев В.В. Пробелы в праве и пути их устранения. М., 1974. С.34-36.
2 Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999. С. 611.
3 См., напр.: Захарцев С.И. Оперативно-розыскные мероприятия: Теория и практика / Под ред. В.П. Сальникова. СПб., 2004; Захарцев С.И., Игнащенков Ю.Ю., Сальников В.П. Оперативно-розыскные мероприятия в XXI веке. СПб., 2006; Захарцев С.И. Наука оперативно-розыскной деятельности: философский, теоретико-правовой и прикладной аспекты. СПб., 2011; Захарцев С.И., Вихров В.А., Игнащенков Ю.Ю., Сальников В.П. Оперативно-розыскная деятельность и военная безопасность / Под ред. С.И. Захарцева. М., 2017; Гвай А.М., Захарцев С.И. Уголовная ответственность за убийство в контексте оперативно-розыскной деятельности и доказывания / под ред. С.И. Захарцева. М., 2021 и др.
ние к законопроектам, которыми мы иллюстрировали их «летаргию», остается за рамками данной статьи. Мы отмечаем лишь непоследовательность, нелогичность и неопределенность законодателя, что приводит к появлению дормантских законопроектов.
Примеров, когда законопроекты попадают в раздел «спящих», к сожалению, привести можно много. Наверное, каждый из специалистов в конкретной отрасли права вспомнит десяток таких же или схожих случаев. Причем даже тогда, когда необходимость отклонения принятия законопроекта не вызвана какой-либо политико-правовой необходимостью и не связана с непрофессионализмом парламентариев.
Следует отметить, что говоря о законопроектах мы имеем ввиду не только проекты федеральных законов. Явление, названное нами как дормантские законопроекты, существует и в региональных парламентах субъектов Российской Федерации.
Оно имеется и в зарубежных парламентах. Как делились с нами иностранные коллеги, например, в консервативной Англии законы подчас принимаются тогда, когда необходимость их принятия то что называется «перезрела».
Мы призываем поднятый нами вопрос активно исследовать в рамках юридической науки и не только.
Отправной точкой для исследований станет введенное нами понятие дормантских законопроектов. По нашему мнению, дормантские законопроекты - это официально внесенные в парламент проекты законов, процедура принятия которых приостановлена на длительный или неопределенный срок.
Библиогра фия:
1. Виноградова Е.В. Российская конституционная идентичность. Смертная казнь, против и...против // Вестник Пермского Университета Юридические науки. 2022-1 Вып.55. с. 22-46.
2. Гвай А.М., Захарцев С.И. Уголовная ответственность за убийство в контексте оперативно-розыскной деятельности и доказывания / под ред. С.И. Захарцева. М., 2021.
3. Захарцев С.И. Наука оперативно-розыскной деятельности: философский, теоретико-правовой и прикладной аспекты. СПб., 2011.
4. Лазарев В.В. Пробелы в праве и пути их устранения. М., 1974. С.34-36.
5. Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999. С. 611.
References:
1. Vinogradova E.V. Russian constitutional identity. Capital punishment, against and...against // Bulletin of the Perm University of Legal Sciences. 2022-1 Issue 55. pp.
22-46.
2. Gway A.M., Zakhartsev S.I. Criminal responsibility for murder in the context of operational investigative activity and proof / ed. S.I. Zakhartsev. M., 2021.
3. Zakhartsev S.I. Science of operational investigative activity: philosophical, theoretical, legal and applied Aspects. St. Petersburg, 2011.
4. Lazarev V.V. Gaps in law and ways to eliminate them. M., 1974. pp.34-36.
5. Maltsev G.V. Understanding of law. Approaches and problems. M., 1999. p. 611.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_24 УДК 340.1*342.56
СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ СУДЕБНОГО ПРЕЦЕДЕНТА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И В НЕКОТОРЫХ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАНАХ (НА ПРИМЕРЕ ОТДЕЛЬНЫХ СТРАН ЕВРОПЫ) COMPARATIVE LEGAL ANALYSIS OF JUDICIAL PRECEDENT IN THE RUSSIAN FEDERATION AND IN SOME FOREIGN COUNTRIES (USING THE EXAMPLE OF INDIVIDUAL EUROPEAN COUNTRIES)
ВЛАСОВ Валерий Александрович,
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права юридического института Красноярского государственного аграрного университета, доцент кафедры гражданского права и процесса Сибирского юридического института МВД России, доцент кафедры государственного и муниципального управления Сибирской пожарно-спасательной академии ГПС МЧС России,
действительный член РАЕН, член РАЮН, член Общественной палаты г. Красноярска,
член Совета Красноярского регионального отделения общероссийской общественной организации «Ассоциация юристов России». 660049, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, пр. Мира, 90. E-mail: vav.70@mail.ru;
КРЮЧКОВА Галина Алексеевна,
магистрант кафедры теории и истории государства и права юридического института Красноярского государственного аграрного университета. 660049, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, пр. Мира, 90. E-mail: galinakryuchkova07@mail.ru;
VLASOV Valery Aleksandrovich,
Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Theory and History of State and Law of the Law Institute Krasnoyarsk State Agrarian University, Associate Professor of the Department of Civil Law and Procedure
Siberian Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Associate Professor of the Department of State and Municipal Administration Siberian Fire and Rescue Academy of the Ministry of Emergency Situations of Russia,
full member of the Russian Academy of Emergency Situations, member of the Russian Academy of Emergency Situations, member of the Public Chamber of Krasnoyarsk,
Member of the Council of the Krasnoyarsk regional branch of the All-Russian public organization "Association of Lawyers of Russia". 660049, Russia, Krasnoyarsk Krai, Krasnoyarsk, Mira Ave., 90. E-mail: vav.70@mail.ru;
KRYUCHKOVA Galina Alekseevna,
Master's student of the Department of Theory and History of State and Law of the Law Institute Krasnoyarsk State Agrarian University.
90 Mira Ave., Krasnoyarsk, Krasnoyarsk Territory, 660049, Russia. E-mail: galinakryuchkova07@mail.ru
Краткая аннотация: В современном российском праве особое значение приобретает роль судебного прецедента, который получил свое широкое развитие в англосаксонской правовой системе. Авторы настоящего исследования указывают на необходимость рассмотрения представленного института в контексте трансформации правовой жизни, укрепления правопорядка и законности, развития судебной системы. Рассматривается понятие и подходы к судебному прецеденту на основе национального и европейского опыта.
Abstract: In modern Russian law, the role of judicial precedent, which has been widely developed in the Anglo-Saxon legal system, is of particular importance. The authors of this study point out the need to consider the presented institution in the context of the transformation of legal life, the strengthening of law and order and the rule of law, and the development of the judicial system. The concept and approaches to judicial precedent are considered on the basis of national and European experience.
Ключевые слова: судебный прецедент, прецедентное право, судебные органы, решения судов, судебная власть, судопроизводство, права человека, источник права, правовая система, правоприменение, коллизии, правотворчество.
Keywords: judicial precedent, case law, judiciary, court decisions, judiciary, legal proceedings, human rights, source of law, legal system, law enforcement, conflicts, lawmaking.
Статья поступила в редакцию: 01.05.2022
Продолжающаяся дискуссия в юридической науке о том, можно ли считать судебный прецедент источником права с формально-юридической точки зрения, является одной из наиболее актуальных в современный период времени. Большая часть представителей юридической науки, убеждена, что судебный прецедент не является источником права в российском законодательстве. Вместе с тем, многие ученые и практики все чаще высказываются о необходимости закрепления прецедентного права в российской правовой системе. В ряде стран Европы основополагающую роль занимает прецедентное право, законодательство этих стран достаточно развито и гибко. Более восьмисот лет заняло развитие судебного прецедента в Англии. На сегодняшний день, судебный прецедент не является единственным источником права Англии, как это могло казаться на первый взгляд. К источникам права в этой стране также относят и парламентские статуты. Сам прецедент вправе устанавливать лишь: Высокий суд правосудия, Высший суд и Палата Лордов, в этой связи и решения судов имеют иерархию [1, с. 487]. Обращает на себя внимание тот факт, что английский исследователь Руперт Кросс писал о следующих свойствах судебного прецедента:
1. Прецедент формируется не всеми судами, а только высшими.
2. Каждый суд обязан следовать решению более высокого по положению суда, а апелляционные суды (кроме палаты лордов) связаны
своими прежними решениями. Прецедент носит сугубо принудительный характер, поскольку английские суды обязаны следовать ранее принятому решению даже в тех случаях, когда имеются достаточно убедительные доводы, которые в иных обстоятельствах позволили бы не делать этого.
3. При отправлении правосудия следует исходить из того, что сходные дела должны рассматриваться сходным образом.
4. Прецедент - это суть решения, а остальное - «попутно сказанное» [14, с. 151-154].
В условиях постоянного роста правовых установлений и стремительной трансформации общественных отношений предполагается, что иностранное законодательство может послужить подспорьем к развитию прецедентного права в России. Как справедливо отмечает П.В. Тепляшин: «современное государство находится в состоянии перманентной нормотворческой и правоприменительной «турбулентности»» [2, с. 101].
Актуальность выбранной темы научной статьи не вызывает сомнений, поскольку учеными выделяются недостатки и коллизии в действующем нормативно-правовом регулировании, неточности в толковании норм и правоприменении в наиболее актуальных сферах развития российской государственности [3, с. 147-150; 4, с. 47-53], а также на уровне отдельных отраслей права [5, с. 77-82], что обеспечивает формирование соответствующего стиля правового мышления начинающих и практикующих юристов [6, с. 468-472]. Дискуссии о возможности применения прецедентного права в отечественном законодательстве не прекращены, в связи с этим необходимо обратиться к опыту зарубежных стран в решении данных вопросов. Обращение к законодательству стран Европы обусловлено тем, что в ряде этих государств судебный прецедент является основным источником права, он зародился именно там. В связи с чем, стабильность и единообразие правоприменительной практики, оперативное реагирование суда на общественные изменения и т.д. является характерными чертами прецедентного права Европейских стран и всем тем, что в российской действительности отсутствует. Используя контрастирующий метод сравнения, автор научной статьи исследовал и проанализировал роль судебного прецедента в РФ и зарубежных странах.
К судебному прецеденту принято относить лишь официально опубликованное судебное решение по конкретному делу, в рамках которого оценивалась правовая норма или правовая ситуация и содержащее правовую позицию, обязательную для последующего ее применения [7, с. 3]. В законодательстве Англии сегодня признается необходимость следовать прецеденту, которое было вынесено ранее вышестоящим судом, вместе с тем для судов применение прецедента не является строго обязательным, а в большинстве случаев, суд обращается к нему для обоснования своего решения по делу [8, с. 87; 9, с. 26]. Ученые также отмечают, что суды Англии довольно часто следуют ранее принятому решению суда, иногда и когда можно было прийти суду к иным выводам. Система источников права Великобритании имеет такие отличительные черты как различие источников права в Англии, Уэльсе и Шотландии, а также «доминирование актов делегированного законодательства, сложность юридической техники, и значительное увеличение объема нормативных актов, значение которых умаляется техникой регламентирования и обязанностью судей толковать закон» [10, с. 105]. Как отмечается авторами, только лишь поэтому источником регулирования отношений в основной массе является прецедент, а его главной задачей признается толкование правовых норм, но не принятие новых.
Так, Л.В. Головко справедливо указывает, что в англосаксонском праве под прецедентом следует понимать не само решение суда, а лишь только мнение судьи, изложение мотивов дела. Это объясняется тем, что, как уже указывалось, обязанности знать все ранее вынесенные решения и следовать прецеденту при принятии решения по делу у судьи нет, это его право, поэтому и называть прецедент правовой нормой невозможно. Задача судьи англосаксонской правовой семьи не осуществлять законотворческие функции, а заниматься деятельностью ученого-юриста [11].
Вместе с тем, производя сравнительный анализ судебного прецедента в Англии и российского прецедента, отмечается, что в российском законодательстве судам также предоставляется возможность осуществлять толкование закона, и нормотворческая деятельность суда не разрешена.
Переходя к вопросу судебного прецедента в иных странах Европы, отмечается, что в законодательстве этих стран главенствует рома-но-германская правовая семья, при которой судебный прецедент как источник права не является основным. Одновременно с этим, по мнению некоторых ученых, в Греции де-факто прецедент функционирует как источник права, поскольку Верховный Суд Греции принимает достаточно важные решения, которые могут быть приравнены к прецеденту и нижестоящие суды при принятии решения по делу, опираются на решения вышестоящих судов [12, с. 45]. Обязательный характер придается прецеденту и в Швейцарии, где при определенных условия решения Федерального суда могут выступить источником права, так в ст. 1 ГК Швейцарии закреплено, что если в законе имеются пробелы, то судьи имеют право «замещать» законодателя. Во Франции, органы государственной власти имеют право осуществлять нормотворческую деятельность, а также источником права признаются решения Конституционного суда [13, с. 81]. В Венгрии, решения Верховного суда, в особенности резонансные, обязательны для любых судов.
В настоящее время не существует в «чистом виде» романо-германской или англосаксонской правовой системы права, все они носят в определенной степени смешанный характер, и это обстоятельство уже повлекло за собой изменение представления о системе источников права в государствах указанных правовых семей.
Если спроецировать в историческом аспекте эволюцию точек зрения по исследуемой проблематике, то в СССР судебный прецедент не признавали в качестве источника права. Данный вывод вытекал из буржуазного его характера, противопоставления закона и судебной практики. И.Б. Новицкий полагал, что: «В советском государстве не может быть места для судебного прецедента. Советский суд является проводником и стражем законности, он должен строго следить за тем, чтобы общие нормы закона (и подзаконных актов) неукоснительно соблюдались всеми гражданами, должностными лицами, учреждениями и прежде всего - самим судом» [15, с. 125].
Несмотря на то, что в Российском государстве судебный прецедент официально не признается источником права, он играет важную
роль на практике, являясь способом преодоления пробелов в законодательстве. Высшие судебные органы фактически издают нормы, вносящие изменения и дополнения в систему нормативного регулирования общественных отношений. Судебный прецедент можно рассматривать в двух плоскостях: 1) он создает правоположение, отсутствующее в нормативном акте, перекрывая пробелы в законодательстве; 2) дает разъяснение и толкование нормативного правового акта [16, с. 19-22].
На основании всего вышеизложенного следует сделать вывод, что в англосаксонском праве под прецедентом следует понимать мнение судьи, изложение мотивов дела, а сам прецедент нормативного характера не имеет и источником права не является. Роль прецедента сводится к толкованию норма права, что аналогично романо-германской системе права и, в частности, законодательству России. В итоге необходимость внедрения прецедентного права в российскую правовую систему недостаточно высокая, поскольку это может привести к вынесению несправедливых судебных решений, деформации устоявшейся системы российского права, нарушении механизма гарантирования прав и свобод человека и гражданина.
Библиогра фия:
1. Сухова М.И. Сравнительный анализ роли судебного прецедента в романо-германской и англо-саксонской правовых семьях // Междунар. науч.-практ. конф. «Современные тенденции развития права в условиях глобализации: сравнительно-правовой аспект». - Симферополь, 2018. С. 487-492.
2. Тепляшин П.В. Социально-правовая обусловленность реализации компенсаторного подхода в современной законотворческой и правоприменительной деятельности государства // Обеспечение прав участников уголовного судопроизводства с ограниченными возможностями: компенсаторный подход: материалы Международной научно-практической конференции (18-19 июня 2021 года, г. Красноярск). Часть 1. Красноярск: Национальный исследовательский университет «Московский институт электронной техники»; Сибирский юридический институт МВД России; Красноярский государственный аграрный университет, 2021. С. 100-106.
3. Власов В.А., Шитова Т.В. Зарождение, генезис развития, некоторые тенденции и перспективы развития международного экологического права // Аграрное и земельное право. 2020. № 3 (183). С. 147-150.
4. Богатова Е.В., Ткаченко А.В. Защита материнства и детства, семьи как элемент государственной семейной политики // Социально-экономический и гуманитарный журнал Красноярского ГАУ. 2021. № 2 (20). С. 47-53.
5. Тепляшин П.В., Тепляшин И.В. Общественный контроль в пенитенциарной системе: современная организационно-правовая модель // Вестник Самарского юридического института. 2020. № 3 (39). С. 77-82.
6. Воропаева К.Е. Правовое мышление как основа формирования будущих специалистов в юридической сфере // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2020. Т. 25. № 4 (83). С. 468-473.
7. Рарог А.И. Судебный прецедент - источник уголовного права? // Вестник Академии Генеральной прокуратуры РФ. 2012. №4 (30). С. 3-8.
8. Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право: учебное пособие. - М.: Проспект, 2017. С. 448.
9. Тепляшин И.В. Правовые системы современности: понятие, содержание, классификация: лекция для студентов очно-заочной и заочной формы обучения по специальности 030501.65 - Юриспруденция (квалификация - «юрист») и направлению подготовки 030900 - Юриспруденция (квалификация (степень) -«бакалавр»). - Красноярск, 2012. - 52 с.
10. Нурбалаева А.М., Абдулаева Х.М. Судебная практика как источник гражданского процессуального права зарубежных стран: сравнительно-правовой анализ // Закон и право. 2021. № 12. С. 103-107.
11. Головко Л.В. Судебный прецедент как ненормативный способ легитимации судебных решений // Вестник гражданского права. 2010. № 6. URL: https://center-bereg.ru/l1581.html.
12. Саидов А.Х. Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности): учебник / под ред. В.А. Туманова. - М.: Юрист, 2003.
С. 448.
13. Кощеева Д.А. Сравнительный анализ судебного правотворчества в России и Англии // Право и общество. 2021. № 1 (2). С. 78-83.
14. Кросс Р. Прецедент в английском праве. М., 1985. С. 151-154.
15. Новицкий И.Б. Источники советского гражданского права. М., 1959. С. 125.
16. Миронов В.О., Зин Н.В. Судебный прецедент как источник права // Право и государство: теория и практика. 2018. № 1 (157). С. 19-22.
1. Sukhova M.I. Comparative analysis of the role of judicial precedent in Romano-Germanic and Anglo-Saxon legal families // International Scientific and Practical conf. "Modern trends in the development of law in the context of globalization: a comparative legal aspect". - Simferopol, 2018. pp. 487-492.
2. Teplyashin P.V. Socio-legal conditionality of the implementation of the compensatory approach in modern legislative and law enforcement activities of the state // Ensuring the rights of participants in criminal proceedings with disabilities: compensatory approach: materials of the International scientific and Practical Conference (June 18-19, 2021, Krasnoyarsk). Part 1. Krasnoyarsk: National Research University "Moscow Institute of Electronic Technology"; Siberian Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia; Krasnoyarsk State Agrarian University, 2021. pp. 100-106.
3. Vlasov V.A., Shitova T.V. Origin, genesis of development, some trends and prospects of development of international environmental law // Agrarian and land law. 2020. No. 3 (183). pp. 147-150.
4. Bogatova E.V., Tkachenko A.V. Protection of motherhood and childhood, family as an element of state family policy // Socio-economic and Humanitarian Journal of the Krasnoyarsk State Agrarian University. 2021. No. 2 (20). pp. 47-53.
5. Teplyashin P.V., Teplyashin I.V. Public control in the penitentiary system: a modern organizational and legal model // Bulletin of the Samara Law Institute. 2020. No. 3 (39). pp. 77-82.
6. Voropaeva K.E. Legal thinking as a basis for the formation of future specialists in the legal field // Psychopedagogy in law enforcement agencies. 2020. Vol. 25. No. 4 (83). pp. 468-473.
7. Rarog A.I. Judicial precedent - a source of criminal law? // Bulletin of the Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation. 2012. No. 4 (30).
pp. 3-8.
8. Marchenko M.N. Judicial law-making and judicial law: textbook. - M.: Prospect, 2017. p. 448.
9. Teplyashin I.V. Legal systems of modernity: concept, content, classification: lecture for full-time and part-time students in the specialty 030501.65 - Jurisprudence (qualification - "lawyer") and the direction of training 030900 - Law (qualification (degree) - "bachelor"). - Krasnoyarsk, 2012. - 52 p.
10. Nurbalayeva A.M., Abdulayeva H.M. Judicial practice as a source of civil procedural law of foreign countries: comparative legal analysis // Law and Law. 2021. No. 12. pp. 103-107.
11. Golovko L.V. Judicial precedent as a non-normative way of legitimizing judicial decisions // Bulletin of Civil Law. 2010. № 6. URL: https://center-bereg.ru/l1581.html.
12. Saidov A.H. Comparative jurisprudence (the main legal systems of modernity): textbook / edited by V.A. Tumanov. - M.: Lawyer, 2003. p. 448.
13. Kosheeva D.A. Comparative analysis of judicial lawmaking in Russia and England // Law and society. 2021. No. 1 (2). pp. 78-83.
14. Cross R. Precedent in English law. M., 1985. pp. 151-154.
15. Novitsky I.B. Sources of Soviet civil law. M., 1959. pp. 125.
16. Mironov V.O., Zin N.V. Judicial precedent as a source of law // Law and the State: theory and practice. 2018. No. 1 (157). pp. 19-22.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_27
ПЛИНИЙ МЛАДШИЙ И МАЛОАЗИЙСКИЕ ГРЕКИ: ОПЫТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ PLINY THE YOUNGER AND THE GREEKS OF ASIA MINOR: INTERACTION EXPERIENCE
ГВОЗДЕВА Инна Андреевна,
кандидат исторических наук, доцент кафедры «История древнего мира» ФГОБУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова» (МГУ). 119991, Россия, г. Москва, Ленинские горы, 1. E-mail: innagvozdeva@mail.ru;
НИКИШИН Владимир Олегович,
кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры «История древнего мира» ФГОБУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова» (МГУ). E-mail: cicero74@mail.ru;
GVOZDEVA Inna Andreevna,
PhD in Historical Sciences, Associate Professor of the Department "History of the Ancient World" Moscow State University named after M. V. Lomonosov (MSU). 1. Leninskie Gory, Moscow, 119991, Russia. E-mail: innagvozdeva@mail.ru;
NIKISHIN Vladimir Olegovich,
PhD in Historical Sciences, Senior lecturer of the Department "History of the Ancient World" Moscow State University named after M. V. Lomonosov (MSU). 1. Leninskie Gory, Moscow, 119991, Russia. E-mail: cicero74@mail.ru
Краткая аннотация: Переписка Плиния Младшего с Траяном является уникальным источником, позволяющим понять, как управлялись римские провинции в эпоху Антонинов. Современные историки считают, что этот процесс можно охарактеризовать как практику «регулярного взаимодействия» между римскими властями и местными элитами. Авторы статьи подчеркивают, что в идеале римский наместник играл роль посредника между императором и «лучшими людьми» греческих общин. По мере надобности он в любой момент мог вмешаться и решить возникшую проблему. Авторы приходят к выводу, что такая система управления была выгодна всем: и римским властям, и местным элитам, и простым гражданам.
Abstract. The correspondence of Pliny the Younger with Trajan is a unique source that allows us to understand how the Roman provinces were governed in the Antonine era. Modern historians believe that this process can be characterized as the practice of "regular interaction" between the Roman authorities and local elites. The authors of the article emphasize that, ideally, the Roman governor played the role of mediator between the emperor and the "best people" of the Greek communities. As needed, he could intervene at any time and solve the problem. The authors come to the conclusion that such a management system was beneficial to everyone: the Roman authorities, local elites, and ordinary citizens.
Ключевые слова: Плиний Младший, Траян, Вифиния и Понт, Плутарх, Никомедия, Никея.
Keywords: Pliny the Younger, Trajan, Bithynia and Pontus, Plutarch, Nicomedia, Nicaea.
Статья поступила в редакцию: 02.05.2022
Переписка Плиния Младшего с Траяном (70 писем Плиния и 51 письмо Траяна) является уникальным источником, проливающим свет на римское провинциальное управление в период принципата. Корреспонденты - «наилучший принцепс», опытный администратор, талантливый полководец Траян и его друг, литератор и адвокат Гай Плиний Цецилий Секунд. Траян чаще всего называет своего адресата «мой дорогой Секунд» (Secunde carissime) (Plin. Ep. X.16; 18; 20; 36; 44; 50; 53; 55; 60; 80; 82; 89; 95; 99; 101; 115; 121), Плиний же обращается к нему не иначе как domine - «государь», «владыка» (в прежние времена так раб обращался к господину или вольноотпущенник - к своему патрону). Обращение "domine" фигурирует в X книге «Писем» 82 раза (!). Это косвенным образом свидетельствует о том, что к началу II в. представители римской элиты в целом свыклись со своей ролью подданных, а Римская империя, официально остававшаяся res publica, на деле окончательно превратилась в абсолютную монархию эллинистического типа [1].
Плиний, несмотря на свою дружбу с Траяном, не собирался молчать о «множестве недостатков в государстве» ("de pluribus vitiis civita-tis") (Ep. VI.2.9). О том, какого рода были эти «недостатки», свидетельствует одно место из «Эпитомы» Псевдо-Аврелия Виктора, где речь идет о злоупотреблениях прокураторов Траяна в провинциях: «...Как говорили, имея дело с зажиточными людьми, один начинал с вопроса: "На каком основании это у тебя?", другой с вопроса: "Откуда ты это взял?", третий со слов: "Выкладывай, что у тебя есть!"» (Ps.-Aurel. Vict. Epit. 42.21. Пер. В.С. Соколова). Зная об этом, Плиний не мог и не желал делать вид, что все в государстве обстоит хорошо и ему нечего критиковать. Такова была его гражданская позиция. Траян, безусловно, был прекрасно об этом осведомлен, когда принимал решение направить Плиния в провинцию Вифиния и Понт в качестве императорского легата.
Плинию Младшему пришлось иметь дело с малоазийскими греками, чьи общины в свое время получили от римлян «свободу», т.е. право не содержать римских гарнизонов, не платить дани и управляться по собственным законам (Polyb. XVIII.46.15). Многие греческие города веками сохраняли свои старинные привилегии, полученные еще от эллинистических царей, что позволяло им находиться вне юрисдикции римского наместника [2]. Важно отметить следующее: никакой целенаправленной политики управления провинциями в императорском Риме не было, а конкретные проблемы решались в рабочем порядке [3].
Взаимодействуя с греческими общинами, римские власти традиционно делали ставку на «лучших граждан», т.е. состоятельных собственников (см.: Liv. XXXV.34.3) [4]. Гарантировав местным элитам «свободу», политическую стабильность и возможность устойчивого развития на перспективу (при условии полной лояльности эллинов по отношению к Риму), римляне были заинтересованы в сохранении установленного ими порядка; поэтому, как правило, они не препятствовали грекам жить «по своим законам», вмешиваясь непосредственно во внутренние дела
греческих общин только в том случае, если последние были не в состоянии решить возникшие проблемы своими силами или нарушали лояльность, например, оказывая поддержку мятежникам и узурпаторам - такие эпизоды обычно влекли за собой довольно жесткие меры репрессивного характера [5]. И наместники, и сами принцепсы, как показывает пример Плиния Младшего и Траяна, без сомнения, ощущали определенную моральную ответственность за благополучие греческих общин - видимо, сказывалась вековая традиция римского филэллинизма; соответственно, римские администраторы в греческих городах старались действовать не принуждением, а дипломатией, не столько администрируя, сколько корректируя управленческие решения, принимаемые представителями местных элит. На деле это означало, что в период принципата римская власть либо «встраивалась», либо «пристраивалась» к греческому самоуправлению [6].
Установив во II в. до н.э. над греками свой «протекторат», римляне были вынуждены взять на себя роль арбитра в перманентных греческих склоках [7]. Как писал в III в. Геродиан, «это - старинная болезнь эллинов, которые, постоянно находясь в раздорах и стремясь истребить тех, кто казался выделяющимся из других, погубили Элладу... Эта болезнь ревности и зависти перешла и к процветающим в наше время городам» (III.8.2. Пер. Н.М. Ботвинника под ред. А.И. Доватура) (ср.: Dio Cass. LII.37.10). Справедливости ради следует отметить, что «хорошие» императоры II в. сумели обеспечить провинциям прочный мир и экономическое благополучие, так что поводов для недовольства властью у тех же греков по большому счету не было. Как пишет Плутарх, «ведь нынче всюду прочный мир и спокойствие, нет больше ни войн, ни переселений, ни мятежей, не существует тирании, нет прочих бед и болезней Эллады, как будто они исцелены действием необыкновенных лекарств» (De Pythiae oraculis. 28. Пер. Л.А. Фрейберг. О том же см.: Plut. De tranquillitate animi. 9; Praecepta. 32). В ответ римляне получили практически полную лояльность со стороны греческих элит, в чьих руках находилось местное самоуправление.
В 110 г. Плиний был направлен в качестве императорского легата в провинцию Вифиния и Понт с задачей проконтролировать расходование финансовых средств на местах (ср.: Ep. X.18.3)1. В провинции процветали коррупция и соперничество в среде городских элит, неэффективность управления и неисполнение законов [8]. Миссия Плиния носила экстраординарный характер: он должен был выполнять функции наместника и куратора, т.е. инспектора по финансовой части. Как писал Плинию Траян, «я поэтому выбрал тебя, человека благоразумного, чтобы ты сам упорядочил обычаи этой провинции и установил порядки, которые навсегда обеспечат этой провинции мирное житье» (117. Здесь и далее цит. в пер. М.Е. Сергеенко).
Переписка Плиния с Траяном свидетельствует о том, что в сфере городских финансов в Малой Азии царил «хронический хаос» [9]. Перед читателем возникает картина вопиющей бесхозяйственности и явных злоупотреблений подрядчиков и должностных лиц: недостроенный театр в Никее поглотил больше 10 миллионов сестерциев и разваливается прямо на глазах; сгоревший гимнасий начали было восстанавливать, но, как пишет Плиний, «без толку: в здании нет стройности и единства»; далее, «клавдиополиты в низине, под самой горою, не столько строят, сколько выкапывают огромную баню», причем на строительство ассигнованы те самые средства, которые булевты должны были внести в городскую казну за свое вступление в должность (т.н. summa honoraria). Плиний опасается, что общественные деньги не будут использованы надлежащим образом (39.1-6). В ответ Траян деликатно, но твердо вразумляет своего друга, рекомендуя ему смелее принимать самостоятельные решения, призвав на помощь всю свою житейскую смекалку и здравый смысл (40.1-3).
Приезжая в тот или иной провинциальный город, Плиний добросовестно вникал в местные проблемы самого разнообразного свойства, после чего обращался за санкцией к императору2. Так, на рассмотрение принцепса он последовательно вынес вопросы о ликвидации клоаки в Амастриде (98.1-2) и строительстве бани в Прусе (23.1) и водопроводов в Никомедии (37.1-3) и Синопе (90.1-2), о переносе нескольких захоронений (68) и выплате вознаграждения победителям в атлетических состязаниях (118.1-3; 119). Этими и им подобными деталями административной рутины заполнена переписка Плиния с Траяном, который вникал во все эти мелочи и выносил окончательное решение, терпеливо и обстоятельно разъясняя свою позицию адресату.
В чем же причина такого положения дел? Во-первых, Плиний - императорский легат и отвечает за свои действия непосредственно перед императором. По его словам, Траян сам дал ему право обращаться к принцепсу «в сомнительных случаях» (31.1). Во-вторых, в одном из своих писем Траяну Плиний пишет: «Все, что установлено другими, хотя бы оно было разумно и милостиво, кратковременно и не имеет силы, не будучи утверждено тобой» (108. 2). Если к этому добавить присущую Плинию «болезненную неуверенность в себе» [10], отчасти станет ясна причина известной «перестраховки» с его стороны. Кроме того, в одном из писем императору Плиний признается, что толком не знает пределов своих полномочий (47.3). Идет ли речь о представительских расходах византийского посла или о просроченных подорожных, Плиний в обязательном порядке запрашивает мнение Траяна: «Прошу тебя, владыка, отпиши мне, что ты думаешь, и удостой или подтвердить мое решение, или исправить мою ошибку» (43.4. Ср.: 45). Вместе с тем некоторые вопросы Траян предоставляет Плинию решать самостоятельно (40.1-3; 55; 60; 62; 69; 76; 84; 117).
Безусловно, малоазийским грекам несказанно повезло с наместником: Плиний Младший - это сама деликатность. Опасаясь нарушить вековые привилегии граждан Апамеи, он не решается начать аудит их финансовой отчетности, поскольку ни один римский наместник никогда прежде этого не делал (40.1). Когда никейцы пожелали обратиться с прошением непосредственно к императору, Плиний отправил это прошение вместе со своей почтой в Рим (83). Боясь оскорбить религиозные чувства никомедийцев, наместник и на этот раз обращается за советом к императору (49.1-2). Последний не уступает в деликатности и умеренности «дорогому Секунду», а порой даже превосходит его в этом. Характерный пример: озабоченный проблемой сохранения городских средств, в то время как брать взаймы у гражданского коллектива под 12% годовых желающих не находилось, Плиний предложил Траяну вариант: в добровольно-принудительном порядке передать деньги декурионам «под хорошее с
1 Далее номер книги мы опускаем, указывая лишь номера писем и глав.
2 О том, какими виделись самому Плинию его задачи как наместника провинции, см.: Ep. И.12.5; ^.5.3.
их стороны обеспечение» (54.1-2). Понимая, что «они этого не захотят и будут отказываться», Плиний одновременно попросил императора несколько снизить ссудный процент (ibid. 2). Однако Траян решительно отказался оказывать какое бы то ни было давление на представителей местных элит, заявив: «Принуждать к займам людей... не соответствует нашему времени с его духом справедливости» (55). Перед императором стояла непростая задача: привести в порядок городские финансы, оградив их от посягательств со стороны коррупционеров «местного разлива», с одной стороны, и соблюсти интересы влиятельных и богатых граждан, т.е. в конечном счете тех же самых коррупционеров (109; 111). Как бы то ни было, помимо пряника, в арсенале административных средств «наилучшего принцепса» имелся еще и кнут: «Те же, кто будет нарушать установленный мною порядок, должны быть немедленно наказаны» (78.3).
В одном из писем Плиний сообщает Траяну о том, что в греческих городах Вифинии и Понта в соответствии с законом Помпея булев-ты не платили положенного взноса за свое избрание (summa honoraria), как было принято на Западе, поскольку на Востоке «лучшие люди», как повелось издревле, несли на своих плечах бремя литургий [11]; между тем предшественник Плиния, проконсул Аниций Максим, в нарушение упомянутого закона заставил некоторых из этих лиц в отдельных городах дополнительно раскошелиться (112.1-2). Плиний предлагает Траяну внести ясность в этот вопрос, приняв решение, впредь обязательное для всех (ibid. 3). Ответ Траяна в высшей степени примечателен: «Я не могу издать общего распоряжения о том, должны или нет определенную сумму вносить за декурионат все, кто становятся декурионами в любом вифинском городе. Я считаю наиболее верным следовать местным городским законам, но я действительно думаю, что те, кого приглашают в декурионы, будут стараться выделиться своими взносами» (113).
Вот уж поистине соломоново решение! Дальше - больше. Плиний объясняет Траяну, что давний закон Помпея некоторыми своими положениями входит в противоречие с местной практикой; оно, конечно, dura lex, sed lex, но вот Плинию местные граждане приватно втолковали, что «применение этого закона, уже давно, как бы по согласию забытого, расстроит жизнь и многих людей, и многих городов» (114.3). Что же ответил император? «Я решил выбрать средний путь: не будем ничего изменять в прошлом. Пусть остаются в сенате граждане любого города, хотя и принятые вопреки закону; на будущее же закон Помпея надлежит соблюдать, если бы мы пожелали сохранить за ним обратную силу, это неизбежно вызвало бы много беспорядка» (115). Мудро, ничего не скажешь. Как ни странно, но подобный стиль руководства оказался на редкость эффективен: подтверждением тому является завидная социально-политическая стабильность в восточных провинциях Римской империи во II в.
Таким образом, благодаря переписке Плиния Младшего с Траяном выясняются многие любопытные детали провинциального управления во времена «хороших императоров» из династии Антонинов. Римский наместник контролировал деятельность муниципальных властей, по необходимости вмешиваясь в процесс управления или судопроизводства. В эпоху Антонинов наместники в провинциях и местные магистраты действовали параллельно, в чем-то дублируя, в чем-то дополняя друг друга. Это была практика «регулярного взаимодействия» [12], или сотрудничества [13]. Наместникам приходилось ладить с влиятельными людьми на местах; в противном случае возникали конфликтные ситуации (Plin. Ep. IV.9; IX.5). Идеальный римский администратор играл роль посредника между императором и местными элитами, или «стороннего наблюдателя», который, тем не менее, был готов по мере надобности в любой момент вмешаться и, что называется, «разрулить» ситуацию [14]. В силу ряда обстоятельств, о которых было сказано выше, эта роль была, по выражению В. Эка, не «превентивной», а «реагирующей» [15].
Библиография:
1. Кнабе Г.С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. М., 1981. С. 15.
2. Dmitriev S. City Government in Hellenistic and Roman Asia Minor. Oxford, 2005. P. 303.
3. Bowman A.K. Provincial administration and taxation // The Cambridge Ancient History. 2nd ed. Vol. X. The Augustan Empire, 43 B.C.-A.D. 69 / Eds. A.K. Bowman, E. Champlin, A. Lintott. Cambridge, 1996. P. 368 ff.
4. См. также: Bowersock G.W. Augustus and the Greek World. Oxford, 1965. P. 7, 101.
5. Dmitriev S. City Government in Hellenistic and Roman Asia Minor. Oxford, 2005. P. 308-310.
6. Woolf G.D. Becoming Roman, Staying Greek: Culture, Identity and the Civilizing Process in the Roman East // Proceedings of the Cambridge Philological Society. 40. 1994. P. 122-123.
7. Gleason M.W. Greek Cities under Roman Rule // Companion to the Roman Empire / Ed. D.S. Potter. Malden (MA); Oxford, 2006. P. 246.
8. Levick B.M. Pliny in Bithynia - and what followed // Greece & Rome. 2 Ser. 26. 1979. P. 119 ff.
9. Norena C.F. The Social Economy of Pliny's Correspondence with Trajan // The American Journal of Philology. 128. 2007. P. 244.
10. Сергеенко М.Е. О Плинии Младшем // Письма Плиния Младшего. М., 1982. С. 281.
11. Galsterner H. Local and provincial institutions and government // The Cambridge Ancient History. 2 nd ed. Vol. XI. The High Empire, A.D. 70-192 / Eds. A.K. Bowman, P. Garnsey, D. Rathbone. Cambridge, 2000. P. 353-354.
12. Burton G.P. Government and the Provinces // The Roman World / Ed. J. Wacher. Vol. I. L.; N.Y., 1987. P. 426.
13. Смышляев А.Л. Civilis dominatio: римский наместник в провинциальном городе // Вестник древней истории. 1997. №3. С. 32.
14. Woolf G.D. Becoming Roman, Staying Greek: Culture, Identity and the Civilizing Process in the Roman East // Proceedings of the Cambridge Philological Society. 40. 1994. P. 124.
15. Eck W. Government and Civil Administration // The Cambridge Ancient History. 2nd ed. Vol. XI. Cambridge, 2000. P. 275.
References:
1. Knabe G.S. Kornelij Tacit. Vremja. Zhizn'. Knigi. M., 1981. S. 15.
2. Dmitriev S. City Government in Hellenistic and Roman Asia Minor. Oxford, 2005. P. 303.
3. Bowman A.K. Provincial administration and taxation // The Cambridge Ancient History. 2nd ed. Vol. X. The Augustan Empire, 43 B.C.-A.D. 69 / Eds. A.K. Bowman, E. Champlin, A. Lintott. Cambridge, 1996. P. 368 ff.
4. See also: Bowersock G.W. Augustus and the Greek World. Oxford, 1965. P. 7, 101.
5. Dmitriev S. City Government in Hellenistic and Roman Asia Minor. Oxford, 2005. P. 308-310.
6. Woolf G.D. Becoming Roman, Staying Greek: Culture, Identity and the Civilizing Process in the Roman East // Proceedings of the Cambridge Philological Society. 40. 1994. P. 122-123.
7. Gleason M.W. Greek Cities under Roman Rule // Companion to the Roman Empire / Ed. D.S. Potter. Malden (MA); Oxford, 2006. P. 246.
8. Levick B.M. Pliny in Bithynia - and what followed // Greece & Rome. 2 Ser. 26. 1979. P. 119 ff.
9. Norena C.F. The Social Economy of Pliny's Correspondence with Trajan // The American Journal of Philology. 128. 2007. P. 244.
10. Sergeenko M.E. O Plinii Mladshem // Pis'ma Plinija Mladshego. M., 1982. S. 281.
11. Galsterner H. Local and provincial institutions and government // The Cambridge Ancient History. 2 nd ed. Vol. XI. The High Empire, A.D. 70-192 / Eds. A.K. Bowman, P. Garnsey, D. Rathbone. Cambridge, 2000. P. 353-354.
12. Burton G.P. Government and the Provinces // The Roman World / Ed. J. Wacher. Vol. I. L.; N.Y., 1987. P. 426.
13. Smyshljaev A.L. Civilis dominatio: rimskij namestnik v provincial'nom gorode // Vestnik drevnej istorii. 1997. №3. S. 32.
14. Woolf G.D. Becoming Roman, Staying Greek: Culture, Identity and the Civilizing Process in the Roman East // Proceedings of the Cambridge Philological Society.40. 1994. P.124.
15. Eck W. Government and Civil Administration // The Cambridge Ancient History. 2nd ed. Vol. XI. Cambridge, 2000. P. 275.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_30
ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ И ПРОФЕССИОНАЛИЗМ: ДИАЛЕКТИКА ЕДИНСТВА И ПРОТИВОРЕЧИЯ PROFESSIONAL EDUCATION AND PROFESSIONALISM: THE DIALECTIC OF UNITY AND CONTRADICTION ГОРЕЛОВ Илья Павлович,
доктор военных наук, кандидат исторических наук, профессор, генерал-майор в отставке, профессор кафедры организации работы полиции Санкт-Петербургского университета МВД России. 198206, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1. E-mail: denpasar83@mail.ru;
КАШТАНОВА Елена Александровна,
кандидат юридических наук, полковник внутренней службы, начальник кафедры государственно-правовых дисциплин юридического факультета ФКОУ ВО «Санкт-Петербургский университет Федеральной службы исполнения наказаний». 196602, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Саперная, 34. E-mail: denpasar83@mail.ru;
GORELOV Ilya Pavlovich,
Doctor of Military Sciences, Candidate of Historical Sciences, Professor, Retired Major General,
Professor of the Department of Police Organization at the St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 198206, Russia, St. Petersburg, Pilyutov Pilot str., 1. E-mail: denpasar83@mail.ru ;
KASHTANOVA Elena Aleksandrovna,
Candidate of Law, Colonel of the Internal Service, Head of the Department of State and Legal Disciplines of the Faculty of Law of the St. Petersburg University of the Federal Penitentiary Service. 196602, Russia, St. Petersburg, Sapernaya str., 34. E-mail: denpasar83@mail.ru
Краткая аннотация: в статье рассматриваются особенности функционирования системы профессионального образования, а также организационно-правовые особенности, диалектика единства и противоречия профессионального образования и профессионализма.
Abstract: the article discusses the features of the functioning of the vocational education system, as well as organizational and legal features, the dialectic of unity and contradiction of vocational education and professionalism.
Ключевые слова: образование, конституционные ценности, конституционное право на образование, содержание права на образование, права человека.
Keywords: education, constitutional values, constitutional right to education, content of the right to education, human rights.
Статья поступила в редакцию: 05.06.2022
Коренные изменения, происходящие на современном этапе в российском обществе, выдвигают на первый план проблему приоритета общечеловеческих ценностей - признание неотъемлемых прав и свобод человека. Всестороннее развитие человека становится не только высшей целью, но и основным источником формирования нового порядка в российском обществе. Возможность получения качественного образования продолжает оставаться одной из наиболее важных жизненных ценностей граждан. Функционирование системы профессионального образования, разворачивается в той области социальной реальности, которая может быть обозначена как триада «практика - образование - наука», охватывающая, соответственно, три относительно самостоятельных сферы человеческой деятельности.
Практика - это сфера профессиональной деятельности. Вторая сфера - образование, которое применительно к высшему профессиональному образованию может быть определено как осуществляемая на основе федеральных государственных образовательных стандартов имеющими лицензии высшими учебными заведениями деятельность, обеспечивающая процесс воспитания и обучения в интересах человека, общества, государства и сопровождающаяся констатацией достижения обучающимся установленных государством образовательных уровней, подтвержденных присвоением лицу, успешно прошедшему итоговую аттестацию, квалификации «бакалавр», «специалист» или «магистр».
И, наконец, наука - сфера человеческой деятельности, функцией которой является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности; система обобщенных представлений об объективном мире, явлениях природы и общества, закономерностях их возникновения и развития. С организационно-правовой точки зрения наука представляет собой разделение и кооперацию научного труда, осуществляемого в рамках учебных, научных, научно-исследовательских, проектных, клинических и т.д. учреждений и организаций.
В представленных дефинициях мы сознательно объединили два компонента, образования и науки: являясь социальными и организационно-правовыми институтами, представляющими государство и гражданского общество [1, с. 21-28], [2, с. 15], они выполняют в обществе определенные, исторически сформировавшиеся, доктринально и нормативно закрепленные функции.
При всей своей институционально-функциональной самостоятельности практика, образование, наука тесно взаимосвязаны, детерминируют друг друга, «поскольку их замкнутость "на себя" и "в себе" делают сам факт их существования абсурдным» [3, с. 141].
Преодоление же абсурда в целом возможно тогда, когда каждый элемент, или, по словам Р. А. Ромашова, «сегмент» [4, с. 141] триады «практика - образование - наука» из абстрактной модели превращается в системную функциональность, т.е. тогда, когда они взаимосвязаны общими целями, способными, связать вопросы совершенствования, с одной стороны, содержания научных исследований, образовательного процесса, управления учебным заведением, с другой стороны, предметную деятельность, ту социальную практику, которая, как правообеспечи-тельная юридическая деятельность в трактовке К. И. Амирбекова [5, с. 89], или как правообеспечительное управление в трактовке С. А. Капитонова, ориентирована на «создание и воспроизводство в обществе состояния верховенства прав человека» [6 с. 19].
Иными словами, системная функциональность обеспечивается тогда, когда реализуемые институтом профессионального образования функции, а это, в первую очередь, формирование, воспроизводство общих и профессиональных знаний, навыков, умений, способствуют выпол-
нению своих функций в рамках функционирования системы профессионального образования. Специфика такого профессионализма предполагает особую модель образовательной подготовки, в том числе с учетом конституционных характеристик Российской Федерации как демократического правового и социального государства, обязанного признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина.
Как известно, истоки любой профессии следует искать в трудовой деятельности людей. Исторически деятельность - это то, что явилось единственным способом для человека выжить во враждебной ему среде, преодолевать инертность, стихийность природы, относясь к ней активно-преобразующе [7 с. 104]. Деятельность - это сугубо человеческий способ отношения к миру, сущностью которого является преобразование и подчинение материального мира человеческим целям, побуждениям и воле, т.е. всему тому, что составляет духовную сторону человеческого бытия и служит истинно творческим отношением к окружающей среде, созданием нового, неповторимого, того, что не произведено природой [8 с. 96]. Этот процесс по своей сущности социален, включает в себя следующие составляющие: сам процесс деятельности, цели, средства и результат деятельности [9 с. 64]. На первых шагах человеческого общества труд представлял собой нерасчлененный, синкретичный процесс, но постепенно по мере развития общества он становится все более разнообразным, сложным, многосторонним, совершенным. Происходит так называемое разделение труда, под которым понимается дифференциация и сосуществование различных и вместе с тем связанных между собой видов и форм трудовой деятельности, разделение занятий. Профессиональное разделение труда является показателем того, что в обществе существуют разные виды труда, которые вызвали деление людей на многочисленные профессиональные группы, каждая из которых занята тем или иным видом деятельности. Разделение труда по профессиям, по роду занятий образует устойчивые, прочные общности людей, которые цементируются в профессиональные группы рядом факторов, среди которых можно выделить трудовой опыт, навыки, определенный круг знаний, использование сходных методов и целый ряд других параметров. Профессия (лат. professio - официально указанное занятие, специальность, от profiteer - объявляю своим делом), род трудовой деятельности (занятий) человека, владеющего комплексом специальных теоретических знаний и практических навыков, приобретённых в результате специальной подготовки, опыта работы [10 с. 109, с. 123]. О профессиональной деятельности можно говорить в узком и широком смысле слова. В широком смысле профессиональная деятельность - это относительно самостоятельный род деятельности, занятий, который обусловлен общественным разделением труда. В более узком значении профессиональная деятельность понимается как определенная профессия, т.е. определенная форма трудовой деятельности, чаще всего пожизненное занятие человека, за которое он получает плату, т.е. профессия - это оплачиваемая деятельность человека, основное средство к жизни, способ получения человеком материальных и духовных благ, способ оплачивать свою жизнь и жизнь своих близких.
Профессия выступает как общее, родовое понятие по отношению к понятию «специальность», которое есть более конкретное выражение, характеризующее различные частные подразделения внутри профессии. Специальность - это следствие дифференциации профессиональной деятельности; специальность определяет, устанавливает специфическую сторону знаний и навыков, их особенность по отношению к более общему, устойчивому виду общественного и профессионального разделения труда. Люди одной и той же профессии могут обладать разными специальностями. Так, человек может быть преподавателем по профессии, биологом по специальности. Специальность - это совокупность определенных знаний и навыков, приобретаемых человеком в процессе обучения.
Качественная сторона осуществления деятельности характеризуется понятиями «профессионализм», «профессионал». Понятно, что сотрудник исправительного учреждения может быть по профессии юристом, экономистом или инженером, но при этом быть профессионалом в своей работе. Поэтому профессионализм - это не некий законченный, завершенный этап человеческой жизни, а процесс овладения неким набором необходимых знаний, умений, навыков, получаемых как на этапе профессионального образования, обучения, так и на этапе практического овладения профессией, следующего за этапом образования (если это очное образование) или сопутствующего ему (если это заочное образование).
В этой связи сохраняет свою актуальность утверждение о том, что кадровое наполнение системы исполнения наказаний пока не подчинено каким бы то ни было концептуальным представлениям о том, какой тип сотрудников с точки зрения их ценностных ориентаций и установок, профессионального мастерства потребуется уже в ближайшей перспективе.
Библиогра фия:
1. Грудцына Л.Ю. Содержание и классификация институтов гражданского общества в России // Современное право. 2007. № 12. С. 21 -28;
2. Гриб В.В. Взаимодействие органов государственной власти и институтов гражданского общества в Российской Федерации: Автореф. дисс....д.юрид наук. М., 2011. С. 15;
3. Ромашов Р.А. Современная российская юриспруденция: проблема перехода от самодостаточных сегментов к системе-конвейеру // Юриспруденция XXI века:
горизонты развития: Очерки // Под ред. Р. А. Ромашова, Н. С. Нижник. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России. 2006. С. 141.
4. Ромашов Р.А. Современная российская юриспруденция. С.141.
5. Амирбеков К. И. Правообеспечительная юридическая деятельность: теоретический подход // Государство и право. 2006. № 1. С. 89.
6. Капитонов С. А. Основы теории правообеспечительного управления. Томск, 2008. С. 19.
7. Момджян К.Х. Введение в социальную философию. М.: Высш. шк., КД «Университет»,1997. С. 104.
8. Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. Ереван, 1969; Он же. Очерки системного исследования общества. М., 1972. С. 96.
9. Каган М.С. Человеческая деятельность. М., 1974. С. 64.
10. Roddenbury, E. W. Achieving professionalism. Journal of Criminal Law, Criminology and Police Science, 44, (Mat 1953-1954). P. 109; Довба А. С. Профессия.
Большая советская энциклопедия: В 30 т. М.: «Советская энциклопедия», 1969-1978. Т. 24. С. 123.
References:
1. Grudtsyna L.Yu. The content and classification of civil society institutions in Russia // Modern law. 2007. No. 12. pp. 21 -28;
2. Grib V.V. Interaction of state authorities and civil society institutions in the Russian Federation: Abstract. diss. ...Doctor of Legal Sciences. M., 2011. p. 15;
3. Romashov R.A. Modern Russian jurisprudence: the problem of transition from self-sufficient segments to a conveyor system // Jurisprudence of the XXI century: horizons of development: Essays // Edited by R. A. Romashov, N. S. Nizhnik. St. Petersburg: St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2006. p. 141.
4. Romashov R.A. Modern Russian jurisprudence ... p.141.
5. Amirbekov K. I. Law-based legal activity: a theoretical approach // State and Law. 2006. No. 1. p. 89.
6. Kapitonov S. A. Fundamentals of the theory of law enforcement management. Tomsk, 2008. p. 19.
7. Momdjian K.H. Introduction to social philosophy. M.: Higher School, CD "University", 1997. p. 104.
8. Markaryan E.S. Essays on the theory of culture. Yerevan, 1969; The same. Essays on a systematic study of society. M., 1972. p. 96.
9. Kagan M.S. Human activity. M., 1974. P. 64.
10. Roddenbury, E. W. Achieving professionalism. Journal of Criminal Law, Criminology and Police Science, 44, (Mat 1953-1954). P. 109; Dovba A. S. Profession. The Great Soviet Encyclopedia: In 30 volumes. M.: "Soviet Encyclopedia", 1969-1978. Vol. 24. p. 123.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_32 УДК 340.12
ОСОБЕННОСТИ ПОВЫШЕНИЯ ПРАВОВОЙ ГРАМОТНОСТИ ОБУЧАЮЩИХСЯ ЧЕРЕЗ КУРС «НОРМАТИВНО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ»1 FEATURES OF IMPROVING THE LEGAL LITERACY OF STUDENTS
THROUGH THE COURSE "REGULATORY FRAMEWORK PROFESSIONAL ACTIVITY"
ИВАХИНА Надежда Григорьевна,
студентка, факультет истории и права
ФГБОУ ВО «Мордовский государственный педагогический университет имени М. Е. Евсевьева». 430007, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, 11А. E-mail: nadya.ivahina@gmail.com;
ДАВЫДОВ Денис Геннадьевич,
кандидат философских наук, доцент кафедры права и философии
ФГБОУ ВО «Мордовский государственный педагогический университет имени М. Е. Евсевьева». 430007, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, 11А. E-mail: davden81@mail.ru;
КАПАЕВ Максим Александрович,
кандидат исторических наук, доцент кафедры права и философии
ФГБОУ ВО «Мордовский государственный педагогический университет имени М. Е. Евсевьева». 430007, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, 11А. Е-mail: kapaev11@inbox.ru;
КУПРИЯНОВ Андрей Юрьевич,
кандидат философских наук, доцент кафедры права и философии
ФГБОУ ВО «Мордовский государственный педагогический университет имени М. Е. Евсевьева». 430007, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, 11А. Е-mail: kupriandr@yandex.ru;
ПАУЛОВА Юлия Евгеньевна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры права и философии
ФГБОУ ВО «Мордовский государственный педагогический университет имени М. Е. Евсевьева». 430007, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, 11А. Е-mail: paulova79@yandex.ru;
IVAKHINA Nadezhda Grigorievna,
student, Faculty of History and Law
FGBOU HE "Mordovian State Pedagogical University named after M. E. Evsevyev". 430007, Republic of Mordovia, Saransk, Studentskaya str., 11A. E-mail: nadya.ivahina@gmail.com;
DAVYDOV Denis Gennadievich,
Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor of the Department of Law and Philosophy FGBOU HE "Mordovian State Pedagogical University named after M. E. Evsevyev". 430007, Republic of Mordovia, Saransk, Studentskaya str., 11A. E-mail: davden81@mail.ru ;
KAPAEV Maxim Alexandrovich,
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Department of Law and Philosophy FSBEI HE "Mordovian State Pedagogical University named after M. E. Evsevyev". 430007, Republic of Mordovia, Saransk, Studentskaya str., 11A. E-mail: kapaev11@inbox.ru;
KUPRIYANOV Andrey Yuryevich,
Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor of the Department of Law and Philosophy FSBEI HE "Mordovian State Pedagogical University named after M. E. Evsevyev". 430007, Republic of Mordovia, Saransk, Studentskaya str., 11A. E-mail: kupriandr@yandex.ru;
PAULOVA Yulia Evgenievna,
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department of Law and Philosophy FGBOU HE "Mordovian State Pedagogical University named after M. E. Evsevyev". 430007, Republic of Mordovia, Saransk, Studentskaya str., 11A. E-mail: paulova79@yandex.ru
Краткая аннотация: В данной статье рассматривается проблема формирования правовой грамотности в молодежной среде. Раскрывается актуальность введения учебного курса, направленного на формирование нормативно-правовой составляющей профессиональной компетенции студентов педагогических ВУЗов, закладывание основ антикоррупционной деятельности.
Abstract: This article deals with the problem of the formation of legal literacy among the youth. The relevance of the introduction of a training course aimed at the formation of the regulatory and legal component of the professional competence of students of pedagogical universities, laying the
1 Статья написана в рамках сетевого гранта «Разработка курса «Нормативно-правовые основы профессиональной деятельности» с целью повышения правовой грамотности обучающихся»» с Федеральным государственным бюджетным образовательным учреждением высшего образования «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева» (руководитель - М. А. Капаев).
foundations for anti-corruption activities is revealed.
Ключевые слова: правовая грамотность, нормы права, педагогическое образование, студенчество, профессиональная подготовка.
Keywords: legal literacy, norms of law, pedagogical education, students, professional training.
Статья поступила в редакцию: 17.06.2022
Российская Федерация - современное правовое государство. В течении многих столетий оно, как плод мировой цивилизации, продолжало расти и крепнуть, развиваться во многих направлениях вопреки препятствиям. Однако на этапе современности Россия вновь столкнулась с рядом проблем, среди которых особое место занимает правовой нигилизм.
Неестественная, намеренно-пренебрежительная рецепция права, выражающаяся в продвижении идей незначительности, вторичности правовых явлений как части мировоззренческих установок, несет в себе опасность для благополучия и процветания цивилизованного государства. Правовой нигилизм не только нарушает правовые основы общества, но и является препятствием для прогрессивного правового развития [1].
Способы преодоления этой проблемы самые разные. Среди них - совершенствование права посредством корригирования законодательства, интеграция юридических норм и интересов населения вне зависимости от пола, национальности и социального статуса, повышение качества правоприменительной практики.
Однако наиболее эффективным и практически реализуемым решением представляется повышение правовой грамотности населения, под которой следует понимать комплексную составляющую, ориентированную на интеграцию личности в правовое общество [8].
Правовая грамотность включает в себя: знание прав и обязанностей личности как человека, гражданина, работника; сформирован-ность знаниевого аппарата о содержании законов и иных нормативно-правовых актов, выступающих в качестве регулятора общественных отношений, а также совокупность представлений о практической реализации правовых знаний.
В 2020 году Национальным агентством финансовых исследований были опубликованы материалы по исследованию правовой грамотности россиян.
Впервые практический интерес к индексу правовой грамотности - показателю уровня правовой грамотности населения, который основывается на трех компонентах: знаниях, навыках и отношении в области защиты [5], возник в 2018 году, когда и было проведено первое исследование. Его участниками стали 1600 человек - представителей 46 регионов Российской Федерации. Участие в личных формализованных интервью приняли люди разных полов, национальностей, профессий. Возрастной охват аудитории составил - 18 лет и старше.
Сбор данных осуществлялся в течение месяца, а в ноябре того же года состоялась пресс-конференция с участием генерального директора Аналитического центра НАФИ Гузелии Имаевой, где и были презентованы данные исследования. Индекс правовой грамотности населения на 2018 год составил 54 пункта из 100 возможных [7].
В 2019 году проект исследования правовой грамотности был реализован во второй раз. Число респондентов осталось прежним, однако расширилась география исследования - участие в нем приняли уже 50 субъектов РФ.
Индекс правовой грамотности на этот раз составил 47 пунктов из 100 возможных [5], что говорит о снижении уровня грамотности населения в правовой сфере.
Снижение правовой грамотности, пусть и в незначительной степени по сравнению с 2018 годом, нельзя оставить без внимания. Данная тенденция демонстрирует необходимость принятия мер, направленных на улучшение показателей правовой грамотности, на государственном уровне.
Ответственность за действия, направленные на формирование грамотности и компетенций, была возложена на систему образования Российской Федерации, которая заложила фундаментальную основу для борьбы с правовой безграмотностью.
Особенно хотелось бы подчеркнуть роль основного вузовского образования, которое формирует базовые знания о нормах общественного взаимодействия и системе права в целом [4]. Исследователями неоднократно подчеркивалось острое реагирование молодого поколения на явления социальной действительности, обусловленное несформированностью ценностно-нормативной ориентации, складывание и развитие которой особенно активно происходит в период студенчества и идет параллельно с психосоциальным развитием. Именно на этом этапе и создаются предпосылки правового нигилизма, зарождение которого связано с искажением восприятия права, как основного регулятора отношений в обществе.
Формирование правовой грамотности студентов учреждений высшего профессионального образования можно определить как базисную ступень реализации системы правового образования будущих студентов [10].
Под правовым образованием следует понимать целенаправленный процесс обучения и воспитания, базирующийся на приобщении учащегося к правовым ценностям, а также создания модели юридически грамотного поведения в ситуациях, являющихся частью общественной жизни, который направлен на формирование профессиональной компетенции личности, отличающейся активностью гражданской позиции и критичностью подхода к явлениям окружающей действительности.
Все это выдвигает на передний план педагога, как созидателя «новых личностей» гражданского общества, поскольку от уровня профессиональной компетентности преподавателя будет зависеть не только эффективность правовой воспитательной и профилактической деятельности, но и подготовка обучающихся к осознанному выполнению гражданских обязанностей [9].
Ввиду приведенных выше обстоятельств государство выдвинуло ряд требований к организации учебного процесса будущих педагогов.
В частности, Министерством просвещения Российской Федерации были разработаны методические рекомендации по подготовке пе-
дагогических кадров по программе бакалавриата на основе единых подходов к их структуре и содержанию - так называемое «ядро высшего педагогического образования» [6], содержащее блоки компетенций, которые должны быть сформированы у студентов педагогических вузов.
Среди них особое место занимают выработка у учащихся определенной гражданской позиции, направленной на неприятие коррупционного поведения, а также формирование правовых и этических основ профессиональной деятельности [3].
Для претворения в жизнь плана повышения правовой грамотности студентов педагогических ВУЗов Министерство просвещения предлагает разработать в рамках социально-гуманитарного модуля и включить в учебный план дисциплину «Нормативно-правовые основы профессиональной деятельности и антикоррупционное поведение», которая будет преподаваться на 2 курсе обучения в высших учебных заведениях, готовящих педагогические кадры.
Для обозначения значимости данного нововведения среди студентов Мордовского государственного педагогического университета имени М. Е. Евсевьева был проведен опрос, направленный на выявления уровня правовой грамотности. В результате исследования было установлено, что правовая грамотность студентов педагогического вуза находится на среднем уровне и составляет 51% от общего числа опрошенных. Однако следует отметить, что сбор данных проводился среди студентов факультета истории и права, где образовательная программа имеет правовой уклон. Исходя из этого, можно предположить, что процент правовой грамотности среди студентов неправовых специальностей будет ниже.
Таким образом, правовая грамотность студентов МГПУ имени М. Е. Евсевьева, в целом, соответствует общероссийскому уровню, который был установлен Аналитическим центром НАФИ. Но вместе с тем, это свидетельствует и о том, что нормативно-правовые основы профессиональной деятельности и противодействие коррупционному поведению, на чем делался акцент в опросе, имеют большой диапазон разбросанности по разным дисциплинам, где данным направлениям не уделяется должного внимания.
Следовательно, можно считать целесообразным создание отдельного курса, состоящего из двух разделов, первый из которых будет включать материалы, раскрывающие сущность: направлений развития образовательной системы РФ, имеющих приоритетное значение, а также законов и других нормативных актов, упорядочивающих деятельность образовательных организаций на территории РФ; документов нормативно-правового характера, имеющих ключевое значение для регламентации обучения, воспитания детей и молодежи; федеральных образовательных стандартов дошкольного, начального общего, основного общего, среднего общего, среднего профессионального образования, профессионального обучения, а также нормативно-правовых актов содержащих права ребенка и законодательства, регулирующего трудовую деятельность. Сюда же будет включен блок применения законодательства в сфере образования и принципов профессиональной этики, а также формирования навыков защиты конфиденциальных сведений, полученных в процессе профессиональной деятельности от субъектов образовательных отношений, на практике.
Второй раздел будет содержать положения, направленные на формирование противокоррупционной составляющей, основанной на понимание социально-экономических причин коррупции, принципов, форм и целей борьбы с ней, а также базирующейся на прогнозировании коррупционных рисков, предотвращающих возможность коррупционного поведения.
Дисциплина «Нормативно-правовые основы профессиональной деятельности и антикоррупционное поведение» предполагает комбинирование различных видов учебной работы, что означает объединение контактной и самостоятельной работы, которые будут включать в себя лекции и практические занятия. Таким образом, обеспечивается более качественное усвоение материала, что в свою очередь, непременно, окажет положительное воздействие на уровень правовой грамотности будущих педагогов в сторону его повышения.
Подводя итог вышеприведенному, следует сделать акцент на ключевых моментах данной работы. Так, отрицание права и законов препятствует развитию России как современному правовому цивилизованному государству, что безусловно подчеркивает значимость данной проблемы [2].
Отсюда возникает задача по преодолению правового нигилизма, эффективным способом решения которой, представляется повышение правовой грамотности населения. Поскольку наиболее подверженной нигилистическим веяниям социальной группой остается молодежь и самые яркие ее представители - студенчество, следует развивать работу по повышению правовой грамотности именно в этом направлении.
Ключевая роль, в просветительской деятельности правового характера отводится педагогу, как «творцу умов» молодого поколения. В качестве орудия воплощения идей правовой грамотности предлагается введение в образовательный процесс учебного курса «Нормативно-правовые основы профессиональной деятельности и антикоррупционное поведение», с помощью которого преподаватель направит в нужное русло «светлые головы» студентов, обеспечив тем самым действенную защиту от тенденций правового нигилизма, разъедающего устои правового государства.
Библиография:
1. Аксенова, Г. Н. Правовой нигилизм: причины возникновения и пути преодоления / Г. Н. Аксенова. - Текст : непосредственный // Правоприменение в публичном и частном праве : сборник научных статей по материалам Международной научной конференции, 27 марта 2020 г. / ответственный редактор : Г. Н. Обухова ; Омский государственный университет. - Омск, 2020. - С. 7-12. - ISBN 978-5-7779-2496-4.
2. Балакин, А. В. Правовой нигилизм в современной России / А. В. Балакин. - Текст : непосредственный // Молодой ученый. - 2018. - № 6 (192). - С. 122-123.
3. Жусупов, А. Р. К вопросу о формировании правовой грамотности будущих педагогов в процессе их профессиональной подготовки в вузе / А. Р. Жусупов, А. А. Хасанова - Текст : непосредственный // Современное педагогическое образование. - 2018. - № 2. - С. 195-197.
4. Куршев, А. Х. Формирование правовой культуры студентов / А. Х Куршев - Текст : непосредственный // Мир науки, культуры, образования. - 2020. - №3 (82). - С. 157-159.
5. Макарова, Н. С. Правовая грамотность россиян / Н. С. Макарова, Е. В. Никишова, Д. С. Рассадина. - Москва : Издательство НАФИ, 2020. - 60 с. - ISBN 978-5-9909956-3-5. - Текст : непосредственный.
6. Методические рекомендации по подготовке кадров по программам педагогического бакалавриата на основе единых подходов к их структуре и содержанию. - Текст : электронный // Судебные и нормативные акты Российской Федерации : официальный сайт. - URL: https://sudact.ru/law/pismo-minprosveshcheniia-rossN-ot-14122021 -n-az-110008/ (дата обращения 05.05.2022)
7. Правовая грамотность россиян: на пути к гражданскому обществу. - Текст : электронный // НАФИ Аналитический центр : официальный сайт. - URL: https://nafi.ru/projects/sotsialnoe-razvitie/pravovaya-gramotnost-rossiyan-na-puti-k-grazhdanskomu-obshchestvu/ (дата обращения 05.05.2022)
8. Сайфулина, Н. А. Формирование правовой грамотности студентов / Н. А. Сайфулина, О. О. Балабанова. - Текст : электронный // StudNet. - 2021.- №2. - С. 1-9. - URL: https://stud.net.ru/formirovanie-pravovoj-gramotnosti-studentov/. - Дата публикации : 02.02.2021.
9. Формирование правового сознания обучающихся в образовательном пространстве педагогического вуза / Н. С. Бикмурзина, Д. С. Ванина, Д. Г. Давыдов, М. А. Капаев, А. Ю. Куприянов. - Текст : непосредственный // Аграрное и земельное право. - 2021. - № 9 (201). - С. 101-105.
10. Цомаева, З. Т. Проблемы формирования правовой грамотности студентов - будущих учителей /З. Т. Цомаева. - Текст : непосредственный // Мир науки, культуры, образования. - 2019. - №6 (79). - С. 360-362.
References:
1. Aksenova, G. N. Legal nihilism: causes and ways of overcoming / G. N. Aksenova. - Text : direct // Law enforcement in public and private law : collection of scientific articles based on the materials of the International Scientific Conference, March 27, 2020 / Executive Editor : G. N. Obukhova ; Omsk State University. - Omsk, 2020. - pp. 7-12. -ISBN 978-5-7779-2496-4.
2. Balakin, A.V. Legal nihilism in modern Russia / A.V. Balakin. - Text : direct // Young scientist. - 2018. - № 6 (192). - Pp. 122-123.
3. Zhusupov, A. R. On the question of the formation of legal literacy of future teachers in the process of their professional training at the university / A. R. Zhusupov, A. A. Khasanova - Text: direct // Modern pedagogical education. - 2018. - No. 2. - pp. 195-197.
4. Kurshev, A. H. Formation of legal culture of students / A. H. Kurshev - Text : direct // The world of science, culture, education. - 2020. - №3 (82). - Pp. 157-159.
5. Makarova, N. S. Legal literacy of Russians / N. S. Makarova, E. V. Nikishova, D. S. Rassadina. - Moscow : NAFI Publishing House, 2020. - 60 p. - ISBN 978-59909956-3-5. - Text : direct.
6. Methodological recommendations for training personnel for pedagogical bachelor's degree programs based on unified approaches to their structure and content. -Text : electronic // Judicial and regulatory acts of the Russian Federation : official website. - URL: https://sudact.ru/law/pismo-minprosveshcheniia-rossii-ot-14122021-n-az-110008 / (accessed 05.05.2022)
7. Legal literacy of Russians: on the way to civil society. - Text : electronic // NAFI Analytical Center : official website. - URL: https://nafi.ru/projects/sotsialnoe-razvitie/pravovaya-gramotnost-rossiyan-na-puti-k-grazhdanskomu-obshchestvu / (accessed 05.05.2022)
8. Sayfulina, N. A. Formation of legal literacy of students / N. A. Sayfulina, O. O. Balabanova. - Text : electronic // StudNet. - 2021.- No. 2. - pp. 1-9. - URL: https://stud.net.ru/formirovanie-pravovoj-gramotnosti-studentov /. - Date of publication : 02.02.2021.
9. Formation of legal consciousness of students in the educational space of a pedagogical university / N. S. Bikmurzina, D. S. Vanina, D. G. Davydov, M. A. Kapaev, A. Yu. Kupriyanov. - Text : direct // Agrarian and land law. - 2021. - № 9 (201). - Pp. 101-105.
10. Tsomaeva, Z. T. Problems of formation of legal literacy of students - future teachers /Z. T. Tsomaeva. - Text : direct // The world of science, culture, education. -2019. - №6 (79). - Pp. 360-362.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_36 УДК 340.1
РЕЛИГИОЗНЫЕ КНИГИ КАК ИСТОЧНИКИ ПРАВА RELIGIOUS BOOKS AS SOURCES OF LAW
КАРЕВ Дмитрий Александрович,
доцент кафедры теории права и философии, Самарский государственный экономический университет. 443090, Россия, Самарская обл., г. Самара, ул. Советской Армии, 141. E-mail: kdmitry07@mail.ru;
Karev D.A.,
Samara state University of Economics, Senior lecturer of the Department of theory of law and philosophy. 141 Sovetskaya Armiya str., Samara, Samara region, 443090, Russia. E-mail: kdmitry07@mail.ru
Краткая аннотация: В статье раскрывается сущность источника права как централизованного способа выражения и закрепления норм права, придание правилам поведения общеобязательного, юридического характера. В этом смысле источники права имеют видовое деление на правовой обычай, нормативно-правовой акт, судебный (юридический) прецедент, международный и юридический договор, а также на религиозные книги. Религиозные книги выступают сводом религиозных канонов, постановлений и предписаний, изложенных в священных книгах. Доказано, что деление правовых систем на романо-германскую, англо-саксонскую и социалистическую, а также на системы религиозного и традиционного права обуславливают появление и применение религиозных книг как автономного источника права. Выделены причины актуализации религиозных книг в качестве форм права: это систематизация культовых текстов и информации об истории развитии народа, трансляция становления государства и его первых директив, аккумулирование доминантных норм и правил как высшей ступени развития общности людей. Обосновано, что современное уголовное и гражданское законодательство аккумулируют в себя некоторые предписания и каноны, изложенные в книгах Библии, а правовые запреты, существовавшие на протяжении времени Ветхого Завета, находят отражение в современных нормах права. Речь идет о санкциях за такие виды противоправных деяний, изложенных в пятой книге Библии - Второзаконии, как экологические преступления, преступления против личной свободы человека, жизни, правосудия, здоровья населения и т.д.
Abstract: The article reveals the essence of the source of law as a centralized way of expressing and consolidating the norms of law, giving the rules of conduct a generally binding, legal character. In this sense, sources of law have a specific division into legal custom, normative legal act, judicial (legal) precedent, international and legal agreement, as well as religious books. Religious books are a set of religious canons, regulations, and prescriptions set forth in the Holy books. It is proved that the division of legal systems into Romano-Germanic, Anglo-Saxon and socialist, as well as the systems of religious and traditional law, determines the appearance and use of religious books as an Autonomous source of law. The reasons for the actualization of religious books as forms of law are highlighted: the systematization of religious texts and information about the history of the development of the people, the translation of the formation of the state and its first directives, the accumulation of dominant norms and rules as
Ключевые слова: источники права, религиозные книги, противоправное деяние, членовредительство, имущественный вред, убийство, Талмуд, Ветхий Завет.
Keywords: sources of law, religious books, illegal act, self-harm, property damage, murder, Talmud, old Testament.
Статья поступила в редакцию: 13.06.2022
Религиозные или, как их называет ряд представителей научной общественности, священные книги представляют собой источник права, систематизирующий обязательные для исполнения нормы права, принятые органами управления религиозных организаций [1, с. 167]. Религиозные книги существуют наравне с иными источниками права, такими как: правовой обычай; судебный (юридический) прецедент; нормативно-правовой акт; международный договор; юридический договор.
Изначально можно отметить, что деление государств на соответствующие правовые системы, классификацию которых предложил французский ученый Рене Давид, обусловили изучение религиозных книг как автономного источника права. Так, Р. Давид предлагал следующую дифференциацию правовых систем: романо-германскую (континентальную); англо-саксонскую (систему общего права); социалистическую [2, с. 45].
В свою очередь в качестве производных выступают системы религиозного и традиционного права, находящие выражение в мусульманском, каноническом, африканском, иудейском, индусском праве.
Реалии современного времени диктуют необходимость изучения правовых систем государств религиозного и традиционного типа с тем, чтобы более предметно понять механизмы функционирования соответствующих государств, в связи с чем исследование сущности религиозных книг как формы права представляет особый интерес.
Возникновение и существование религиозной книги как источника права связано с тем, что практически в каждой культуре, вне зависимости от границ образования и факторов ее обуславливающих, существует книга или образ, если речь идет об эпохе дописьменной культуре, которые аккумулируют основные ценности, менталитет и традиции и является, тем самым, смыслопорождающим институтом для данной общности. Существование указанных источников детерминируется рядом следующих причин:
1. такие книги систематизируют и транслируют культовые тексты, материалы об основах истории государства и права данного
народа;
2. изложенные тексты передают специфику образования народа в контексте его ретроспективного развития, историю становления государства и первых императивные директивы в симбиозе с моральными нормами, продуцируемых законами Бога;
3. эволюция и поступательное совершенствование мироздания в целом и конкретного народа в частности приводит к появлению систематизированного свода норм и правил, которые олицетворяют высшую ступень развития общности людей [3, с. 93].
Вера в Бога на первоначальных стадиях развития общества выступала движущей силой формирования самосознания; слово Всевышнего идентифицировалось как непреложная истина и авторитет, не подлежащий сомнению. В связи с этим божественные заповеди не только олицетворяли каноны человеческого общежития в совокупности с моральными и религиозными концепциями, но и выступали в качестве эталона, непреклонных правил, которые не только должны быть всесторонними, но и легитимными, а наказание за совершенное противоправное деяние -
абсолютным. В этом смысле образ Бога, существующего в духовных материях и в физическом воплощении на земле в лице конкретного священнослужителя, выступает в качестве эталона, его слова - истина, а поступки являются образцом для подражания [4, с. 185].
Библия, Коран, Талмуд и иные религиозные книги, выступающие прототипом источника права, продуцируют не только ряд религиозных канонов, но и общечеловеческие нормы, регламентирующие должное, общепринятое и легальное поведение в обществе. Так, Закон Моисеев как совокупность предписаний, сообщённых Иисусом Моисею для регулирования религиозной и общественной жизни израильтян, декларировал нижеследующие аспекты:
— важность шестидневного труда и отдыха в день крайний - воскресенье;
— почитание родителей со стороны своих детей;
— запрет на убийство;
— противоестественность таких деяний как воровство, лжесвидетельство, а также прелюбодеяния и зависти [5, с. 21].
Священные книги независимо от той религии, которую они воплощают, комбинируют правила поведения, идентифицируемые как современные юридические нормы, обусловленные конкретной отраслью права (материальных: гражданских, уголовных, трудовых и т.д., и процессуальных). По образцу и подобию исполнение религиозных норм также обеспечивалось силой государственного принуждения, а нарушение - централизованно каралось посредством установления соответствующих санкций (смертная казнь, телесные наказания, членовредительство, имущественные лишения в качестве меры имущественной ответственности [6, с. 224]). Можно сказать, что в таком исполнении - это были признаки норм религиозного права, которые отличались как от общей совокупности действующих в обществе социальных норм, так и от религиозной системы в частности.
С другой стороны, не стоит противопоставлять нормы религиозного права и религиозные каноны в чистом виде, поскольку они взаимосвязаны и взаимообуславливают друг друга. Религиозные нормы как источник права выражают юридическое содержание устанавливаемых правил поведения и, тем самым, они относятся в большей части к правовой, а не к сугубо религиозной сфере. Безусловно, существует ряд критериев, по которым можно различать религиозные и правовые нормы, как, к примеру, особенности внутреннего или внешнего принуждения. Но данный параметр обусловлен в первую очередь формой реализации, а не имманентным содержанием законов. Священные книги не только систематизируют правила поведения, обязательные для членов общества, но и выступают первоначальным базисом, способствующим передачи первичных данных об истории становления и развития конкретного народа.
Современным примером религиозной книги, выступающей в форме права, может служить, как было отмечено выше, Талмуд как источник еврейского права, появление которого датируется промежутком времени IV в. до Рождества Христова и V в. после Рождества Христова, отражает не только священные предписания, но и тексты раввинских выступлений. Также можно выделить религиозную книгу мусульманских стран - Коран, в Индии - Шастры, Веды [7, с. 1087].
Библия, идентифицируемая в качестве еще одной религиозной книги, транслирующая ряд непреложных истин, систематизирует свод священных книг христианства. В данном случае Ветхий Завет аккумулирует книги, написанные до прихода Христа в то время, как Новый Завет включает в себя книги, написанные после его прихода [8, с. 98]. Библия по своему содержанию примечательна тем, что, несмотря на то, что, по общему мнению, именно Ветхий Завет в книге Исход служил первым прототипом слова Всевышнего касательного уголовного права, тем не менее, именно в книге Бытия - начале Библии, в райском саду были заложен генезис противоправных деяний, воплощающийся в нарушении запретов Бога, адресуемых Адаму и Еве. Бог в этом смысле воплощал в себе законодательные и судебные силы, карая за нарушение заповеди, представлявшей прототип закона. И наказав «не есть от дерева познания добра и зла, ибо за это последует смерть» [9, с. 2446], тем самым, словами Бога была сформулирована первая санкция за нарушение централизованно наложенных запретов. Именно в Библии нашло отражение первое убийство в роде человеческом, совершенном Каином, старшим сыном Адама и Евы, в отношении младшего - Авеля. И современное изложение дефиниции убийства как умышленного причинения смерти другому человеку, зафиксированной в ст. 105 УК РФ [10], синонимично данному противоправному деянию Каина.
В последующем в Библии нашли отражения иные преступления, как, к примеру, убийство со стороны Симеона и Левия, нарушение автономии Бога, выраженное в гордости строителей Вавилонской башни, вознамерившихся «построить город и башню до небес, сделав себе имя» [11, с. 231]. Во всех случаях, как можно отметить, не было четкой систематизации в виде совершенных наказаний и санкций, следующих в качестве меры ответственности. Однако, как можно убедиться, современная система права и, в частности, уголовная отрасль права, базирующаяся на древних ветхозаветных источниках, находит много параллелей с видами религиозных преступлений и наказаний, зафиксированных Библией.
С другой стороны, по мнению Харабета К.В., именно вторая книга Библии - Исход, продуцирует генезис права в его современном исполнении. К примеру, данный источник отражал факт передачи Бога Моисею на горе Синай Декалог, аккумулирующий десять заповедей , почитаемых верующими по сей день. Можно сказать, что данные заповеди идентифицировались как базовые принципы ветхозаветного общества. В итоге, несмотря на тысячелетний период, отделяющий современное общество от эпохи тех дней, можно отметить, что данные принципы, систематизированные в Декалоге, по-прежнему обуславливают как социальные, так и правовые нормы. В этом смысле Декалог воплощает законы общества, имеющие изначально отношение только к одному народу - еврейскому, однако в ретроспективе он затронул сферы жизни общества всех государств, религия которых соприкасается с канонами Ветхого Завета, поскольку религия и право неотделимы, если речь идет о духовных составляющих общества. И нельзя не отметить, что именно Декалог заложил основы для формирования Синайского уголовного права, которое, как признают представители научной общественности [12, с. 66], является формой уголовного законодательства, отражающего самые высокие нравственные принципы и идеалы и в этом смысле выступающего эталоном уголовной отрасли права.
Отдельно стоит сказать про некоторые аспекты третьей книги Библии - Левит, впервые осветившей принцип «око за око зуб за зуб», а
также указавшей о наказаниях, полагавшихся за умышленное причинение телесного вреда [13, с. 15]. Упоминание о заключении под стражу как меры, действовавшей по отношению к виновному лицу, также нашло отражение именно в данной книге: «...привели его к Моисею в ожидании волеизъявления Бога.» [14, с. 13]. Более того, книга Левит примечательна тем, что она транслирует информацию об амнистии, объявляемой для народа в юбилейные годы его развития, что также находит отражение в современных мировых правовых системах.
Пятую книгу Библии - Второзаконие, Тер-Акопов А.А. охарактеризовал как систематизированный свод законов, данных Богом, в сфере права [15, с. 104]. Здесь находят отражение следующие противоправные деяния:
1) религиозные, выражаемые, к примеру, в пренебрежении священных дат, установленных церковным календарем, или в даче ложных пророчеств;
2) против общественной безопасности (нарушение правил о чистоте пищи и правил гигиены, об отношениях к мертвым и т.д.);
3) против государственной власти, а именно против правосудия, военные преступления и т.д.;
4) против человека, как, например, преднамеренное причинение вреда человеку, его жизни и здоровью;
5) против собственности (незаконное ростовщичество, хищения, нарушение основ земельного законодательства) [16, с. 14].
Резюмируя вышесказанное, отметим, что наличие связи между предписаниями, изложенными в Библии, и содержаниями норм, отраженных действующим уголовным, гражданским законодательством, безусловно. В этом смысле Библия как и иные религиозные книги, выступающие в форме источников права, являлись платформой, на которой зарождались, развивались и распространялись далее религиозно-нравственные начала. Они, в свою очередь, положили основу для формирования правосознания членов общества, их правовой культуры, что неотделимо от соблюдения законодательно установленных требований. Ретроспективный анализ доказывает, что даже на примере современного уголовного законодательства РФ, трансплантирующего нормы права Уголовного кодекса РСФСР, можно отметить систему действующих запретов, изначально декларированных в структуре ветхозаветное законодательств. Таким образом, специфика всех религиозных книг заключаются в том, что они не только вбирают ценности времени, в котором действуют в пространстве конкретного народа, формируя систему права, но и отражают принципы справедливости, нравственности и гуманизма, что соответствует религиозным канонам.
Библиогра фия:
1. Шикина К.В. Источники права и их система в современном российском праве // Инновационные подходы в современной науке. Сборник статей по материалам XI международной научно-практической конференции. 2017. С. 166-171.
2. Гинзбург М.М., Глебов И.Н., Котляр В.С., Толмачев П.И., Ярышев С.Н. Особенности источников современной правовой системы государства Израиль // Международный правовой курьер. - 2018. - № 1 (25). - С. 44-47.
3. Гараева Г.Ф. Русская религиозно-нравственная философия права как источник нравственной идеи права в условиях глобализации // Актуальные проблемы информационно-правового пространства. Сборник статей по материалам ежегодных Всероссийских научно-практических конференций / Отв. ред. М.Е. Бегла-рян, Н.В. Землякова. Краснодар, 2017. С. 92-96.
4. Хачатуров Р.Л. Юридическая ответственность в соционормативной системе стран Древнего Востока // Юридическая наука: история и современность. 2018. № 2. С. 183-186.
5. Гарашко А.Ю. Системность источников права в контексте юридической теории и философии права // Права человека и механизмы их защиты и охраны. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 2017. С. 17-22.
6. Козел А.А. Религиозные истоки римского права в контексте современной юриспруденции // Вестник Академии МВД Республики Беларусь. 2018. № 2 (36). С. 222-227.
7. Султанова А.Б., Тимонин А.Н. Источники мусульманского права // Форум молодых ученых. 2019. № 6 (34). С. 1085-1088.
8. Козьякова Н.С. Система религиозных преступлений и виды уголовных наказаний в Ветхом Завете // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Юриспруденция. - 2016. - № 1. - С. 92-100.
9. Болтенкова Л.Ф. Библия как источник права (часть первая) // Вопросы национальных и федеративных отношений. - 2020. Т.10. №10(67). С.2438-2456.
10. Уголовный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 27.10.2020) // СПС «Консультант Плюс». URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/ (дата обращения 28.11.2020)
11. Фоминская М.Д. Библейская правовая мысль и история современного права // Российский журнал правовых исследований. - 2017. - Т. 3. - № 1 (10). - С. 229-236.
12. Скурлатов В.С. Особенности закрепления институтов уголовного и гражданского права в книге исход Ветхого Завета // Юридический факт. -2018. - № 37. - С. 65-66.
13. Иванов Д.В. Книга Левит Ветхого Завета как источник современного административного права // Пробелы в российском законодательстве.2018. N°4. С.13-18.
14. Иванов Д.В. Система правовых норм административного законодательства книги Второзаконие Ветхого Завета // Пробелы в российском законодательстве. 2018. № 6. С. 11-15.
15. Фетисов П.Т. Правовые ценности библейского права: теоцентрическое измерение // Вестник Южно-Российского государственного технического университета (Новочеркасского политехнического института). Серия: Социально-экономические науки. - 2017. - № 1. - С. 102-108.
16. Иванов Д.В. Правовые начала административных норм книги Исход Моисеева законодательства // Социально-политические науки. 2018. №2. С.21-17.
References:
1. Shikina K.V. Sources of law and their system in modern Russian law // Innovative approaches in modern science. Collection of articles based on the materials of the XI International Scientific and practical conference. 2017. pp. 166-171.
2. Ginzburg M.M., Glebov I.N., Kotlyar V.S., Tolmachev P.I., Yaryshev S.N. Features of the sources of the modern legal system of the State of Israel // International Legal Courier. - 2018. - № 1 (25). - Pp. 44-47.
3. Garaeva G.F. Russian religious and moral philosophy of law as a source of the moral idea of law in the context of globalization // Actual problems of the information and legal space. Collection of articles based on the materials of the annual All-Russian scientific and practical conferences. Resp. ed. M.E. Beglaryan, N.V. Zemlyakova. Krasnodar, 2017. p.92-96.
4. Khachaturov R.L. Legal responsibility in the socionormative system of the countries of the Ancient East // Legal science: history and modernity. 2018. No. 2. pp. 183-186.
5. Garashko A.Y. Systemicity of sources of law in the context of legal theory and philosophy of law // Human rights and mechanisms of their protection and protection. Materials of the All-Russian Scientific and practical conference. 2017. pp. 17-22.
6. Kozel A.A. Religious origins of Roman law in the context of modern jurisprudence // Bulletin of the Academy of the Ministry of Internal Affairs of the Republic of Belarus. 2018. No. 2 (36). pp. 222-227.
7. Sultanova A.B., Timonin A.N. Sources of Muslim law // Forum of Young Scientists. 2019. No. 6 (34). pp. 1085-1088.
8. Kozyakova N.S. The system of religious crimes and types of criminal penalties in the Old Testament // Bulletin of the Moscow State Regional University. Series: Jurisprudence. - 2016. - No. 1. - pp. 92-100.
9. Boltenkova L.F. The Bible as a source of law (part one) // Issues of national and federal relations. - 2020. - Vol. 10. - № 10 (67). - Pp. 2438-2456.
10. Criminal Code of the Russian Federation: Federal Law of 13.06.1996 N 63-FZ (ed. from 27.10.2020) // SPS "Consultant Plus". URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699 / (accessed 11/28/2020)
11. Fominskaya M.D. Biblical legal thought and the history of modern law // Russian Journal of Legal Studies. - 2017. - T. 3. - № 1 (10). - Pp. 229-236.
12. Skurlatov V.S. Features of fixing the institutions of criminal and civil law in the book Exodus of the Old Testament // Legal fact. - 2018. - No. 37. - pp. 65-66.
13. Ivanov D.V. The Book of Leviticus of the Old Testament as a source of modern administrative law // Gaps in Russian legislation. 2018. No. 4. From .13-18.
14. Ivanov D.V. System of legal norms of administrative legislation of the Book of Deuteronomy of the Old Testament // Gaps in Russian legislation. 2018. No. 6. pp. 11-15.
15. Fetisov P.T. Legal values of Biblical law: theocentric dimension // Bulletin of the South Russian State Technical University (Novocherkassk Polytechnic Institute). Series: Socio-economic Sciences. - 2017. - No. 1. - pp. 102-108.
16. Ivanov D.V. Legal principles of administrative norms of the book Exodus of Moiseyev legislation // Socio-political sciences. 2018. No. 2. pp. 21 -17.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_39 УДК-001.8
ДИСКУССИОННЫЙ МЕТОД И ПРОЕКТНАЯ ТЕХНОЛОГИЯ В ПРАВОВОМ ОБУЧЕНИИ ШКОЛЬНИКОВ1 DISCUSSION METHOD AND PROJECT TECHNOLOGY IN LEGAL EDUCATION OF SCHOOLCHILDREN
ДАВЫДОВ Денис Геннадьевич,
кандидат философских наук, доцент кафедры права и философии
ФГБОУ ВО «Мордовский государственный педагогический университет имени М. Е. Евсевьева». 430007, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, 11А. E-mail: davden81@mail.ru;
КАПАЕВ Максим Александрович,
кандидат исторических наук, доцент кафедры права и философии
ФГБОУ ВО «Мордовский государственный педагогический университет имени М. Е. Евсевьева». 430007, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, 11А. Е-mail: kapaev11@inbox.ru;
КУПРИЯНОВ Андрей Юрьевич,
кандидат философских наук, доцент кафедры права и философии
ФГБОУ ВО «Мордовский государственный педагогический университет имени М. Е. Евсевьева». 430007, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, 11А. Е-mail: kupriandr@yandex.ru;
DAVYDOV Denis Gennadievich,
Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor of the Department of Law and Philosophy FGBOU HE "Mordovian State Pedagogical University named after M. E. Evsevyev". 430007, Republic of Mordovia, Saransk, Studentskaya str., 11A. E-mail: davden81@mail.ru ;
KAPAEV Maxim Alexandrovich,
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Department of Law and Philosophy FSBEI HE "Mordovian State Pedagogical University named after M. E. Evsevyev". 430007, Republic of Mordovia, Saransk, Studentskaya str., 11A. E-mail: kapaev11@inbox.ru;
KUPRIYANOV Andrey Yuryevich,
Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor of the Department of Law and Philosophy FSBEI HE "Mordovian State Pedagogical University named after M. E. Evsevyev". 430007, Republic of Mordovia, Saransk, Studentskaya str., 11A. E-mail: kupriandr@yandex.ru
Краткая аннотация: В данной статье рассмотрены основные особенности реализации дискуссионных методов в проектной деятельности по праву. Представлены основные виды дискуссий. Показана организационная роль учителей школ в организации дискуссионной работы. Перечислены основные требования к организации проектной работы. Проанализированы основные особенности реализации дискуссионных методов в проектной деятельности. Раскрыты содержательные аспекты проектной деятельности.
Abstract: This article discusses the main features of the implementation of discussion methods in project activities in law. The main types of discussions are presented. The organizational role of school teachers in the organization of discussion work is shown. The main requirements for the organization of project work are listed. The main features of the implementation of discussion methods in project activities are analyzed. The substantive aspects of the project activity are disclosed.
Ключевые слова: дискуссия, рефлексия, метод, ученик, оценивание, конференция, проектная деятельность, интерактивность.
Keywords: discussion, reflection, method, student, assessment, conference, project activity, interactivity.
Статья поступила в редакцию: 12.06.2022
Федеральные государственные образовательные стандарты (ФГОС) требуют перехода к деятельностному способу обучения. При дея-тельностном подходе весь образовательный процесс построен таким образом, что ученики активно участвуют в образовательном процессе, и здесь в полной мере проявляются интерактивные методы обучения.
Важнейшими для современного педагога являются дискуссионные методы и проектная деятельность обучения помогающие реализовать именно интерактивность обучения.
Что же такое дискуссия? Дискуссия является одним из методов всестороннего и глубокого изучение какой-либо учебной темы предмета, в основе которой стоит проблема, мнение на которое в обществе в основном крайне неоднозначное, и как минимум существует две противоборствующих точки. В праве такой проблемой может быть «Смертная казнь: за и против». Таким образом дискуссионный метод обучения является проблемным, и способным формировать инициативность, критическое мышление.
Можно предложить различные темы для дискуссии по праву: «Нужно ли законодательно закрепить право на эвтаназию в РФ?» «Является ли армия необходимым атрибутом государства?» и тд.
1Статья написана в рамках сетевого гранта «Особенности использования дискуссионных методов и дебатов в правовом образовании» с Федеральным государственным бюджетным образовательным учреждением высшего образования «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева» (руководитель -А. Ю. Куприянов).
Г.К. Селевко, отмечает что «Цели проведения дискуссии могут быть очень разнообразными: обучение, тренинг, диагностика, преобразование, стимулирование творчества» [3, с. 107].
Необходимо отметить что в педагогической практике при проведении учебного занятия дискуссия используется фрагментарно, получили распространения свернутые формы дискуссионного обмена мнений. К их числу относятся: индивидуальные дискуссии, конференции, дискуссия в СМИ, прогрессивная дискуссия, дискуссия соревнование, семинар-дискуссия, «круглый стол», брифинг и др.
Важно отметить, что дискуссия может стать частью выполнения проекта по праву.
В настоящее время мы видим особое внимание к реализации проектного подхода в современной образовательной системе России. Одной из достоинств, проектной деятельности является развитию с одной стороны самостоятельности, а с другой овладению умения работать в группах, поиск совместных решений. Важно отметить практическую сущность проектов, переход от теоретического образования к достижению конкретных результатов образовательной деятельности.
Среди проектов чаще используемых в методике преподавания права а это практико-ориентированные,информационные, игровые, получили особое распространение исследовательские проекты по праву. Во многом исследовательские проекты схожи с научными работами, и включают в себя его компоненты, актуальность, предмет и объект, цели и задачи, чёткую методологию, источники.
Среди проблем работы над исследовательским проектом можем выделить 1) Реальность проблематики темы проекта 2) Возможность внедрения результатов исследования.
«Использование игрового проекта основано на моделировании игровой ситуации и проектировании цели ожидаемого результата, имеющего в основе решение проблемы» [1, с. 58]. Например, проекты имитирующие заседание реальных государственных органов власти. Это могут быть имитации работы, например органов судебной и исполнительной власти. Здесь мы видим определённое соприкосновение таких методов обучения, как учебная игра и проекты. Здесь возможны варианты дискуссий.
Главное назначение информационного проекта по праву - этонаучить учащихся искать необходимую информацию. Данный проект имеет четкую связь с исследовательским проектом и часто его предваряет, по сути это его важнейшая часть. Здесь школьники участвуют в различных методах научного поиска информации, опрос, анкетирование, эксперимент, метод наблюдения и др.
Особенностью практико-ориентированного проекта является на достижения определённого итога, который может быть связан с участниками проекта, или это решение острых социально-правовых проблем. Важно отметить чёткая формулировка цели и пути достижения этой цели, путём выполнения задач. Здесь необходима дорожная карта проекта, в составлении которой важна роль руководителя проекта, который формулирует реальные задачи и их выполнение. Разумеется, данный проект может продолжаться длительное время, и рассчитан не на один урок.
Тематика проектов должны иметь в своей основе проблемное зерно, актуальными, требующими межкурсовых и межпредметных связей, умениями искать нестандартные решения поставленных задач.
В качестве вариантов мы можем предложить следующие правовые темы, для осуществления проектной деятельности учащихся
- проект «Учебный фильм по правовой тематике»;
- проект «Ток-шоу» (примерная тематика:«Свобода слова», «Глас народа» и др.).
Площадкой для организации проектной деятельности школьников по праву может стать образовательное пространство школы за счет обеспечения взаимодействия общеобразовательной организации и профессионального юридического сообщества. В данном случае тематика проектов должна быть глобальной, охватывать многосторонние виды деятельности школьника. Например, «Знакомьтесь: судебная система России». Одной из главных задач этого проекта является повышение осведомленности учащихся о российской судебной системе. Для осуществления данного проекта необходимо скоординировать участие представителей судебной системы Республики Мордовия.
Необходимо отметить, что данное деление проектов весьма условное. По сути, все проекты должны носить научно-исследовательский характер, и необходимо достижение практико-ориентированного результата. Нам представляется, что каждый вид проекта может стать этапом единого проекта по праву. Например, первым этапом может стать информационный, именно тут происходит формулировка темы и определение методологии исследования. Активную роль здесь играет руководитель проекта, в задачи которого входит организационный компонент, и который обеспечивает координацию участников. Представляется важным обучению участников азам методологии научно-исследовательской деятельности. Игровой проект может стать следующим этапом проекта, и стать вариантом промежуточной апробации результатов исследования. Последний этап может заключаться в итоговой защите и апробации результатов проекта. Среди самых распространённых проблем осуществления проектов гуманитарного плана следует признать проблематичность внедрения результатов работы.
В ходе осуществления проекта должна сформулирована цель проекта.
Возможна ли связь ли проекта с темой занятия? Нам представляется это вполне реальным и осуществимым. Хотя чаще всего эта тема бывает гораздо шире темы урока, хотя возможно более узкое поле деятельности. Например, учебная тема: «Исполнительная и судебная власть в Российской Федерации». Тема проекта может быть следующей: «Исполнительная и судебная власть в Республики Мордовия».
Среди методистов не существует единого мнения о преимуществах группового или индивидуального проекта. Индивидуальный проект имеет преимущество в оценки достижений конкретного ученика, здесь виден его вклад, ученик несёт личную ответственность за итоговые результаты своей работы Главное преимущество группового проекта заключается в формировании коммуникативных умений школьников, возможности расширить варианты решений задач проекта, многообразия вариантов решения главной проблемы. Безусловным минусом группового проекта является организационный так как, часто сложно найти тему, которая будет вызывать интерес у всех участников. Но с другой стороны позволяет выстроить
систему определённых ролей, позволяющую каждому участнику выполнять определённую роль в проекте согласно личным качествам и склонностям.
К сложным вопросам следует отнести итоговую защиту результатов работы над проектом. В рамках урочной деятельности это представляется весьма сложным, особенно если этот проект достаточно объёмен и охватывает широкие сферы исследования социально-правовой действительности общества. В данном контексте проект выносится во внеурочную сферу деятельности. Среди вариантов представления проекта возможны самые разнообразные варианта от защиты доклада до представления видеофильма, одной из проблем которого может быть правовая грамотность населения. В случае достижения отрицательных показателей, школьники представляют варианты решения проблемы. Необходимо в ходе итоговой защиты активное использование дискуссий.
Необходимым условием проектной деятельности является чёткая система критерий оценивания. Важными пунктами правового проекта должны стать «1) Проблемность вопроса исследования; 2) Оригинальность; 3) Использование исследовательских методов; 4) Использование правовых источников; 5) Практическая значимость полученных результатов; 6) Презентация работы» [5, с. 48].
Проектная деятельность представляет собой объемную и многоаспектную работу, которую должны самостоятельно выполнить ученики. Школьники выбирают интересующую их тему, перечень которых предлагается учителем. При этом важно учитывать следующие обстоятельства:
- задачи изучения курса, раздела, учебной темы;
- характер правового материала (возможность формулирования проблемных задач, развертывания и более детального рассмотрения изложенных в учебнике сюжетов, выстраивания собственных объяснений и оценочных суждений и др.);
- наличие доступных для школьников документов;
- доступность (посильность проекта для школьников данного возраста и возможность их поступательного движения «в зоне ближайшего развития»);
- ресурс учебного времени.
На уроках права проектная деятельность реализуется в рамках выполнения проектов.
Главная цель проектного урока - формирование у учащихся компетентности, умения формулировать проблему, находить способы ее
решения.
Преподавателю необходимо чётко сформулировать требования к результатам работы. Разработать критерии оценивания проекта.
Считаем необходимым использования проектной работы в конце изучения не одного параграфа, а целого раздела. Например, изучение главы «Право и государство» может предполагать выполнение проектов по одному из параграфов или дополнительным темам предложенным учителем. Итоговая защита проекта должна включать в себя проектную дискуссию, включающая в себя определённую группу оппонентов (эту роль можно предложить приглашённым юристам или другим ученикам). Представляется важным в дискуссии научить автора отстаивать свой проект, приводить доказательства озвученных положений.
В процессе работы над проектом в профильных классах «учащиеся интегрируют информацию из различных источников, ищут наиболее эффективные способы решения проблемных задач, работают с ИКТ, общаются друг с другом» [4, с. 167].
Эффективной формой работы может стать разработка и реализация социального проекта.
Предварительная работа над социальным проектом предполагает актуализацию поставленной проблемы. С этой целью предлагают учащимся ознакомиться с документом и ответить на вопросы к ним, чтобы затем выйти на обсуждение.
Таким образом, мы можем отметить, что практическая реализация на уроках права дискуссионных и проектных методов является важным показателем интерактивного обучения и деятельностного подхода. Следует также отметить, что дискуссионные методы, несмотря на их самостоятельность и самодостаточность, являются необходимой частью заключительного этапа проектной технологии.
Следует отметить, что данные методы имеют в своей основе и недостатки. Например, проектная технология не универсальна в своей основе, и необходима чёткая градация их практической реализуемости в различных классах, акцентированное внимание на использование дискуссий может способствовать снижение теоретических знаний по предмету. Также важна подготовка преподавателя по предмету «Праву», здесь желательно иметь кроме педагогического образования ещё специальную юридическую подготовку, или помощь юристов-практиков.
Однако, как показала практика, плюсов гораздо больше. Дискуссионные методы и проектные технологии способствуют расширение кругозора учащихся, формирование устойчивого интереса к предмету «Право».
Библиогра фия:
1. Ильченко, В. Н. Использование метода проектов в целях повышения качества правового образования в школе / В. Н. Ильченко, А. А. Носко // Педагогическое образование в России. - 2017. - № 4. - С. 56-62.
2. Иоффе, А. Н. Школьное самоуправление: организуем проектную деятельность учащихся / А. Н. Иоффе // Право в школе. - 2011. - № 1. - С. 44-50.
3. Селевко, Г. К. Дискуссия как эффективный метод познания / Г. К. Селевко // Вестник Новосибирского университета. - 1998. - №2. - С. 106-114.
4. Матяш, Н. В. Проектная деятельность как средство развития исследовательской компетентности старшеклассников / Л. В. Верес, Н. В. Матяш // Вестник Брянского государственного университета. - 2013. - № 1-1. - С. 165-169.
5. Морозова, Н. Н. Дискуссионные методы в правовом образовании учащихся / Н. Н. Морозова // Право в школе. - 2010. - № 1. - С. 47-51.
6. Мачехина О.Н. Технология образовательного процесса - ресурс развития школы / О. Н. Мачехина // Преподавание истории в школе. - 2013. - № 1. - С. 5-7.
References:
1. Ilchenko, V. N. Using the project method to improve the quality of legal education at school / V. N. Ilchenko, A. A. Nosko // Pedagogical education in Russia. - 2017. -No. 4. - pp. 56-62.
2. loffe, A. N. School self-government: organizing project activities of students / A. N. loffe // Law at school. - 2011. - No. 1. - pp. 44-50.
3. Selevko, G. K. Discussion as an effective method of cognition / G. K. Selevko // Bulletin of Novosibirsk University. - 1998. - No. 2. - pp. 106-114.
4. Matyash, N. V. Project activity as a means of developing the research competence of high school students / L. V. Veres, N. V. Matyash // Bulletin of the Bryansk State University. - 2013. - No. 1-1. - pp. 165-169.
5. Morozova, N. N. Discussion methods in legal education of students / N. N. Morozova // Law at school. - 2010. - No. 1. - pp. 47-51.
6. Machekhina O.N. Technology of the educational process - a resource for school development / O.N. Machekhina // Teaching history at school. - 2013. - No.1. - p. 5-7.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_42 УДК 34:374.7(470+571)
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ «ПРАВОВОЕ ВОСПИТАНИЕ» ON THE QUESTION OF THE CONCEPT OF LEGAL EDUCATION
МАМОНЬКО Михаил Михайлович,
преподаватель кафедры государственно-правовых дисциплин юридического факультета Санкт-Петербургского университета ФСИН России. 196602, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Саперная, 34. E-mail: mamonko.mi@yandex.ru;
MAMONKO Mikhail Mikhailovich,
Lecturer of the Department of State and Legal Disciplines of the Faculty of Law of St. Petersburg University of the Federal Penitentiary Service of Russia. 196602, Russia, St. Petersburg, Sapernaya str., 34. E-mail: mamonko.mi@yandex.ru
Краткая аннотация: в статье рассматриваются основные подходы к определению понятия правового воспитания, анализируются его значимые признаки. Предпринимается попытка проанализировать дефиниции анализируемой категории, с целью выработки в дальнейшем методики его организации, и целевых установок.
Abstract: The article discusses the main approaches to the definition of the concept of legal education, analyzes its significant features. An attempt is made to analyze the definitions of the analyzed category, in order to develop further methods of its organization, and target settings.
Ключевые слова: правовое воспитание, процесс, деятельность, сущность, дефиниция.
Keywords: legal education, process, activity, essence, definition.
Статья поступила в редакцию: 05.05.2022
В наше время важность правовой культуры в условиях становления демократического правового государства возрастает. На современном этапе развития общества первоочередное значение имеет процесс формирования социально активных, ответственных и юридически грамотных граждан, выступающих ядром законопослушного общества. Указанная деятельность в науке именуется как «правовое воспитание».
Правовое воспитание - составная часть государственной политики любого государства. Правовое воспитание формирует систему правовых ценностей, которые становятся личными убеждениями человека и ориентиром правомерного поведения в его жизни.
Определение понятия правового воспитания в самом широком смысле представляет собой логическую операцию, в процессе которой раскрывается содержание и сущность указанного определения. Содержание понятия правовое воспитание содержит в себе совокупность отличительных признаков данного явления, в дальнейшем выступающих ядром рассматриваемого определения.
На сегодня, исходя из объемного количества исследований посвящённых теоретическому анализу правового воспитания, правосознания и правовой культуры граждан, различными исследователями дается обширное количество определений правового воспитания. Как отмечают В.Е. Лапшин и В.В. Шаханов, правовое воспитание, являющееся одним из условий формирования правосознания и правовой культуры в обществе, представляет собой одно из базовых понятий теории права. Дефиниции данного понятия в целом схожи, но имеют и некоторую вариативность [2, С 14].
Так, С. С. Алексеев под правовым воспитанием понимает процесс организационно-идеологического воздействия на сознание людей, развивающего правовое сознание, обеспечивающего высокую правовую культуру, утверждающего в жизни общества и людей все то, что характеризует право, как высоко значимую социальную ценность [1, С 216]. По мнению М.В. Саакяна, правовое воспитание представляет собой целеустремленное и систематическое воздействие на сознание и культуру поведения индивида, которое реализуется с целью выработки у него чувства уважения к праву и привычки соблюдения права на основе личного убеждения [4, C 107]. Как мы видим, в основе указанных определений авторы сравнивают правовое воспитание прежде всего с целенаправленным воздействием, как действием (влиянием) оказываемым на что-либо. Объектом, по мнению авторов, выступают сознание, культура и поведение.
По мнению А.Ч. Чупановой, правовое воспитание - это целенаправленная, последовательная, систематическая деятельность государства и органов власти, а также общественных объединений и организаций, которые формируют определенную систему правовых знаний, умений, навыков, правового мышления, правовых чувств (чувство права, законности, чувства уважения к праву и закону, до тех социальных ценностей, которые регулируются и охраняются правом и законодательством) [8, С 8]. В данном случае, при формировании понятия правовое воспитание, автор отталкивается от исходного определения «деятельность», как активной формы поведения человека. Похожей точки зрения придерживается и В.Д. Перевалов, который утверждает что «правовое воспитание - это целенаправленная деятельность по трансляции (передаче) правовой культуры, правового опыта, правовых идеалов и механизмов разрешения конфликтов в обществе от одного поколения к другому» [3, C 253].
Как средство достижения поставленной цели предлагают определение правового воспитания Н.Я. Соколов и Е.К. Матевосова, по мнению которых правовое воспитание - это основное средство в борьбе с правовым нигилизмом [6, С 77].
Как строго управляемый процесс, понимает правовое воспитание Т.В. Худойкина, по мнению которой правовое воспитание следует понимать как организованный, управляемый, целенаправленный педагогический процесс, в рамках которого осуществляется воздействие на сознание индивидов с целью формирования у них высокого уровня правового сознания и правовой культуры [7, С 206].
По мнению Н.Я. Соколова, «правовое воспитание - процесс целенаправленного воздействия на сознание личности, социальных групп
и общества в целом в целях превращения правовых идей и требований в личные убеждения граждан, в норму их поведения, формирование их правовой культуры и социально-правовой активности» [4, С 388].
Как эффективная профилактическая мера, воспринимает правовое воспитание М.А. Яковлева, по мнению которой правовое воспитание - это значимая, целенаправленная деятельность, сегмент в системе профилактики мер по борьбе с преступностью, который должен эффективно осуществляться не только в семье и образовательных, воспитательных учреждениях, но и силами органов внутренних дел России, иных правоохранительных органов, общественных организаций, отдельных индивидов по трансляции юридического опыта, знаний, действий по предупреждению преступности [9, С 258].
Как итог, в приведенных определениях в качестве ключевых используются как правило термины «процесс» и «деятельность», которые замыкаются на формировании правовой культуры и правового сознания. Ряд авторов, под правовым воспитанием понимают как профилактическую меру, так и средство борьбы с правовым нигилизмом.
Сама по себе выработка адекватного и объективного определения чрезвычайна важна. От того, как будет пониматься правовое воспитание, во многом зависит и методика его организации, и целевые установки, и конечный результат.
Библиогра фия:
1 .Алексеев С. С. Общая теория права. М., 1981. Т. 2. 360 с.
2.Лапшин В. Е. Правовое воспитание осужденных: поиск новых подходов / В. Е. Лапшин, В. В. Шаханов // Вестник института: преступление, наказание, исправление. - 2018. - № 1(41). - С. 13-18.
3.Перевалов В.Д. Теория государства и права. 3-е изд., испр. и доп. М., 2013. 415 с.
4. Саакян М.В. Правовое воспитание и обучение как средство формирования правовой культуры Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология. 2009. № 3. С. 107-110.
5. Соколов Н. Я. Правовое воспитание // Теория государства и права : учебник для вузов / кол. авт.; под ред. О. Ю. Рыбакова. М., 2016. С. 388-390.
6.Соколов Н.Я., Матевосова Е.К. Правовое воспитание в современном российском обществе. М., 2015. 128 с.
7. Худойкина Т.В. Правовое воспитание как основной фактор предупреждения юридических конфликтов // Глобальный научный потенциал. № 11 (56).2015. С
206-208.
8. Чупанова А.Ч. Правовое воспитание как средство формирования правовой культуры // Вопросы российского и международного права. 2018 Том 8 № 11А.
С. 5-12.
9.Яковлева, М. А. Правовое воспитание как стратегическая мера профилактики преступности в молодежной среде / М. А. Яковлева // Гуманистические ориентиры профессионального и нравственно-правового воспитания будущих юристов : Сборник статей по материалам Всероссийского круглого стола, Санкт-Петербург, 22 ноября 2018 года / Составитель В.Г. Бондарев. - Санкт-Петербург: Общество с ограниченной ответственностью Издательский дом "Петрополис", 2019. - С. 256-260.
References:
1. Alekseev S. S. General theory of law. M., 1981. Vol. 2. 360 p.
2. Lapshin V. E. Legal education of convicts: search for new approaches / V. E. Lapshin, V. V. Shakhanov // Bulletin of the Institute: crime, punishment, correction. -2018. - № 1(41). - Pp. 13-18.
3.Perevalov V.D. Theory of state and law. 3rd ed., ispr. and add. M., 2013. 415 p.
4. Sahakyan M.V. Legal education and training as a means of forming legal culture Bulletin of the Adygea State University. Series 1: Regional Studies: philosophy, history, Sociology, law, political science, cultural studies. 2009. No. 3. pp. 107-110.
5. Sokolov N. Ya. Legal education // Theory of state and law : textbook for universities / Col. author; edited by O. Yu. Rybakov. M., 2016. pp. 388-390.
6.Sokolov N.Ya., Matevosova E.K. Legal education in modern Russian society. M., 2015. 128 p.
7. Khudoikina T.V. Legal education as the main factor in preventing legal conflicts // Global scientific potential. № 11 (56).2015. P. 206-208.
8. Chupanova A.Ch. Legal education as a means of forming legal culture // Issues of Russian and international law. 2018 Volume 8 No. 11A. pp. 5-12.
9. Yakovleva, M. A. Legal education as a strategic measure of crime prevention among young people / M. A. Yakovleva // Humanistic orientations of professional and moral and legal education of future lawyers : A collection of articles based on the materials of the All-Russian round table, St. Petersburg, November 22, 2018 / Compiled by V.G. Bondarev. - St. Petersburg: Limited Liability Company Publishing House "Petropolis", 2019. - pp. 256-260.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_44 УДК 342.9
КЕЛЬТСКИЙ КРЕСТ В КОНТЕКСТЕ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРОПАГАНДУ ИЛИ ПУБЛИЧНОЕ ДЕМОНСТРИРОВАНИЕ НАЦИСТСКОЙ АТРИБУТИКИ ИЛИ СИМВОЛИКИ Celtic cross in the context of administrative responsibility for propaganda or public display of Nazi paraphernalia or symbols МУРСАЛИМОВ Константин Александрович,
кандидат исторических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин юридического факультета Санкт-Петербургского университета Федеральной службы исполнения наказаний. 196602, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Саперная, 34. E-mail: constant_mur@mail.ru;
ГОРЕЛОВ Илья Павлович,
доктор военных наук, кандидат исторических наук, профессор кафедры организации работы полиции
Санкт-Петербургского университета МВД России.
198206, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1.
E-mail: grey-2@yandex.ru;
Mursalimov Konstantin Alexandrovich,
Candidate of Sciences in History, Associate Professor of the Department of State Law Disciplines of the Faculty of Law of Saint Petersburg University of The Federal Penitentiary Service of Russia. 196602, Russia, St. Petersburg, Sapernaya str., 34. E-mail: constant_mur@mail.ru;
Gorelov Ilya Pavlovich,
Doctor of Military Sciences, Candidate of Sciences in History, Professor of the Department of Organization of Police Work, St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 198206, Russia, St. Petersburg, Pilyutov Pilot str., 1. E-mail: grey-2@yandex.ru
Краткая аннотация: В статье рассматриваются проблемные вопросы отождествления кельтского креста с нацистской символикой, за пропаганду или публичное демонстрирование которой российским законодательством установлена административная ответственность.
Abstract: The article deals with the problematic issues of identifying the Celtic cross with Nazi symbols, for the propaganda or public demonstration of which administrative responsibility is established by Russian law.
Ключевые слова: кельтский крест, нацистская символика, нацистская атрибутика, пропаганда, публичное демонстрирование, административная ответственность.
Keywords: Celtic cross, Nazi symbols, Nazi paraphernalia, propaganda, public display, administrative responsibility.
Статья поступила в редакцию: 02.06.2022
Проблемные вопросы привлечения к административной ответственности за пропаганду или публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики по ч. 1 ст. 20.3 КоАП РФ достаточно часто становились предметом научного рассмотрения. Как правило, авторы неоднократно справедливо указывали на противоречивость и неопределенность формулировок в законодательстве об административных правонарушениях, приводившие к возможности объективного вменения за публичное демонстрирование соответствующей символики или атрибутики без целей пропаганды, а также на субъективность оценочных категорий применительно к идентификации нацистской атрибутики или символики [1 ; 2; 3; 6].
Как отмечают Тарасов О.А. и Казак И.Б., в последнее время возникает множество спорных моментов относительно того, что считать «нацистской атрибутикой и символикой» и «сходными с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения». Поэтому, для квалификации административного правонарушения по рассматриваемой статье необходимы глубокие познания в области религии, истории и политологии, которые не заложены в требования, предъявляемые к сотрудникам правоохранительных органов при поступлении на службу [7, 5].
В соответствии с ч. 1 ст. 20.3 КоАП РФ пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики, либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения, либо атрибутики или символики экстремистских организаций, либо иных атрибутики или символики, пропаганда либо публичное демонстрирование которых запрещены федеральными законами, влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от одной тысячи до двух тысяч рублей с конфискацией предмета административного правонарушения либо административный арест на срок до пятнадцати суток с конфискацией предмета административного правонарушения; на должностных лиц - от одной тысячи до четырех тысяч рублей с конфискацией предмета административного правонарушения; на юридических лиц - от десяти тысяч до пятидесяти тысяч рублей с конфискацией предмета административного правонарушения.
Объективную сторону состава рассматриваемого административного правонарушения составляют публичное выставление, показ, вывешивание, изображение нацистских атрибутики и символики, атрибутики и символики, сходных с ними до степени смешения, воспроизведение нацистских или сходных с нацистскими до степени смешения приветствий и приветственных жестов, а также любые другие действия, делающие рассматриваемые атрибутику и символику доступными для восприятия других лиц, в том числе путем публикации в средствах массовой информации.
В соответствии со ст. 6 Федерального закона от 19 мая 1995 года № 80-ФЗ «Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», в Российской Федерации запрещается использование, в том числе публичное демонстрирование, нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных до степени смешения с нацистской атрибутикой или символикой, а также являющихся экстремистскими материалами изображений руководителей групп, организаций или движений, признанных преступными в соответствии с приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси
(Нюрнбергского трибунала), как оскорбляющих многонациональный народ и память о понесенных в Великой Отечественной войне жертвах.
Кроме того, запрещается пропаганда либо публичное демонстрирование атрибутики или символики, а также являющихся экстремистскими материалами изображений руководителей организаций, сотрудничавших с группами, организациями, движениями или лицами, признанными преступными либо виновными в совершении преступлений в соответствии с приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (Нюрнбергского трибунала) либо приговорами национальных, военных или оккупационных трибуналов, основанными на приговоре Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (Нюрнбергского трибунала) либо вынесенными в период Великой Отечественной войны, Второй мировой войны.
Под нацистской символикой понимается символика, которая использовалась организациями, признанными в 1946 году Нюрнбергским международным военным трибуналом преступными. К таковым относятся, в частности, знамена, значки, атрибуты униформы, приветственные жесты, пароли, свастика, а также их воспроизведение в любой форме.
Ряд символов, в последнее время ассоциирующихся с ультраправыми движениями, отечественные суды в ряде случаев приравнивали к нацистской символике, к их числу следует отнести кельтский крест, имеющий давние исторические корни, но ныне все чаще использующийся сторонниками превосходства белой расы и футбольными болельщиками. Кельтский крест, как его обычно изображают, является традиционным христианским символом, используемым в религиозных целях, а также для выражения ирландской, шотландской и в целом кельтской национальной идентичности. Форма кельтского креста существовала задолго до принятия христианства и использовалась в качестве символа природных сил солнца и луны. В древних кельтских представлениях крест и круг ассоциировались с процветанием и плодородием [9].
По словам М. О'Шонесси, в Ирландии насчитывается не менее 60 каменных кельтских крестов. Кресты, сохранившиеся до наших дней в Ирландии и Великобритании, известные как «высокие кресты», обычно украшены серией панелей, на которых изображены важные библейские сцены (фигурная иконография) или традиционные кельтские узоры. Традиционный кельтский узор представляет собой типичное переплетение орнаментов, спиралей и узоров, построенных с помощью циркуля, линейки и сеток [9].
Кельтский крест играет важную роль в истории Ирландии, он напоминает о кельтском наследии и, наряду с кладдахом и арфой, является одним из самых известных ирландских символов. Кельтские кресты, которые можно увидеть сегодня, в основном изготавливались и устанавливались с VII века до середины XII века. После конца XII века строительство этих крестов практически прекратилось [9].
Большинство изображений традиционного кельтского креста имеют удлиненную вертикальную ось (часто сопровождаемую кельтским узлом), которая напоминает другие христианские кресты. Хотя сторонники превосходства белой расы иногда заимствуют эту версию «длинного» кельтского креста, подавляющее большинство случаев использования данной формы кельтского креста не связано с идеями расового превосходства.
В традиционном кельтском кресте круг накладывается на латинский христианский крест, вертикальная ось которого длиннее горизонтальной. Кресты этого дизайна затем часто украшают сложной веревочной или узловой вязкой. Они являются одними из самых известных символов раннесредневекового христианства в Ирландии и повсеместным атрибутом ирландских сувенирных магазинов.
Другая, «короткая» версия кельтского креста, распространенная среди сторонников превосходства белой расы и неонацистов, состоящая из квадратного креста, переплетенного с кругом или окруженного им, является одним из наиболее важных и часто используемых в данной среде символов. Хотя расисты обычно называют его кельтским крестом, его происхождение восходит к дохристианскому «солнечному кресту» или «колесному кресту» у древних народов Европы. Подобные изображения кельтского креста представляют собой наглядный пример того, как праворадикальные экстремисты перенимают религиозную иконографию [8, 14].
В кельтском кресте белого превосходства вертикальную ось уменьшается до той же длины, что и горизонтальная, создавая символ, который можно поворачивать на 90 или 180 градусов и который при этом остается неизменным. Таким образом, указанная версия кельтского креста напоминает нацистскую свастику [8, 14].
Использование данного «кельтского креста» сторонниками превосходства белой расы началось с Ку-клукс-клана в 1920-х годах. Норвежская коллаборационистская ультраправая партия «Национальное единение» использовала версию «солнечного креста» в 1930-х и 1940-х годах. «Закругленная» свастика, напоминающая разорванный кельтский крест, была принята в качестве символа нацистского Немецкого движения за веру (Deutsche Glaubensbewegung, 1933-45), небольшой организации, которая пыталась синтезировать христианство, язычество и гитлеризм [8, 14]. Данная свастика также использовалась нацистским оккультным «Обществом Туле» [7, 7]. Во время Второй мировой войны несколько дивизий Ваффен-СС также использовали этот символ в своих знаках отличия, в том числе 11 -я добровольческая танково-гренадерская дивизия СС «Нордланд» [7, 27] и 5-я танковая дивизия СС «Викинг», совершившие военные преступления против евреев во Львовском гетто и в Австрии во время «маршей смерти» в конце войны. В результате в Германии кельтский и солнечный кресты запрещены как символы антиконституционных организаций в соответствии с разделом §86a Уголовного кодекса Германии [8, 14-15].
После Второй мировой войны этот символ переняли различные группы и движения сторонников превосходства белой расы. Сегодня указанная версия кельтского креста используется неонацистами, скинхедами, расистами, членами Ку-клукс-клана и практически всеми остальными сторонниками превосходства белой расы. Он также получил известность как часть логотипа Stormfront, старейшего и крупнейшего вебсайта сторонников превосходства белой расы в мире [7, 15].
Сложность в непосредственной идентификации кельтского креста с нацизмом заключается в том, что данная символика не относится к символике организаций или движений, признанных преступными в соответствии с приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (Нюрнбергского трибунала), то есть не подпадает под действие статьи 6 Феде-
рального закона от 19 мая 1995 года № 80-ФЗ. «Закругленная» свастика, использовавшаяся немецкими нацистами, лишь отчасти напоминает кельтский крест. И если «солнечный крест» норвежских коллаборационистов из партии «Национальное единение» можно считать символикой организаций, сотрудничавших с группами, организациями, движениями или лицами, признанными преступными либо виновными в совершении преступлений в соответствии с приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (Нюрнбергского трибунала), то с кельтским крестом дело обстоит сложнее. В частности, кельтский крест не является и официально признанной символикой экстремистских организаций. Федеральный закон от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» предусматривает административную ответственность за пропаганду и публичное демонстрирование символики экстремистских организаций. Таковой признается «официально зарегистрированная символика организации, в отношении которой принято вступившее в законную силу судебное решение о ее ликвидации либо запрете в связи с осуществлением экстремистской деятельности» [7, 38].
В тоже время, в некоторых случаях отечественные суды выносили решения, в соответствии с которыми кельтский крест фактически отождествлялся с нацистской символикой. Так, в Федеральный список экстремистских материалов под номером 947 на основании решения Красноармейского районного суда г. Волгограда от 2 ноября 2010 года было внесено «изображение фигуры человека, правая рука которого вытянута в традиционном нацистском приветствии, с наличием изображения, сходного с нацистской символикой до степени смешения (коловрат), и кельтского креста». Указанное решение было также упомянуто в постановлении Верховного Суда РФ от 11 декабря 2018 года № 24-АД18-6 [4], где говорится о том, что символика родноверов, которая сходна до степени смешения с исследуемым объектом, опубликована в изданиях, внесенных в Федеральный список экстремистских материалов. В то же время, в данном случае кельтский крест отделяется от символа родноверов (коловрат), сходного с нацистской символикой до степени смешения, а потому формально не признается «сходным до степени смешения» с символами нацизма.
Интересно заметить, что Верхнекамский районный суд Кировской области в постановлении от 8 июня 2018 года по делу № 5-36/2018 согласился с доводами экспертного заключения, в котором указывается, что «имеющийся здесь же знак кельтского креста получил свое название по форме погребальных крестов на Британских островах, на севере Франции и Бельгии, то есть на территории, считающейся местом расселения древних кельтов. Упрощенный графический рисунок этого креста, вписанного в круг, с равными по длине перекладинами и без орнамента, с середины 50-х годов XX века стал, наряду с нацистской свастикой, наиболее распространенным международным символом неонацистов и разнообразных праворадикальных движений и группировок, символизирующим идею превосходства белой расы, и, учитывая общий контекст изображений, имеет несомненное экстремистское содержание» [5]. В то же время, далее отмечается, что «указанное изображение кельтского креста не использовалось ни в нацистской Германии, ни в официальной символике организаций, внесенных в Единый Федеральный список организаций, признанных Верховным судом Российской Федерации террористическими, деятельность которых запрещена на территории России, либо в Список организаций, признанных российскими судами экстремистскими» [5], т.е. отсутствуют формальные признаки для признания данного символа нацистским или экстремистским.
На примере использования одного конкретного символа (кельтского креста) можно прийти к выводу, что правоприменитель при идентификации той или символики в качестве нацистской или экстремистской должен руководствоваться в первую очередь требованиями законодательства, а также контекстом, в котором данная символика была публично продемонстрирована. Нередки случаи, когда кельтский крест, особенно в качестве татуировки, сопутствует нацистской символике, публичная демонстрация которой с целью пропаганды и образует состав административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 20.3 КоАП РФ. Используемая среди футбольных фанатов так называемая «короткая» версия кельтского креста может говорить о приверженности своего обладателя идеологии расового превосходства, но не обязательн о относится к неонацизму. Что касается традиционного «высокого» кельтского креста как символа исторического кельтского христианства, то очевидно, что его демонстрация не может влечь за собой административную ответственность.
Библиогра фия:
1. Макаров В.И. Пропаганда нацизма: лингвистическая оценка // Ученые записки Новгородского гос. университета им. Ярослава Мудрого. № 7 (25). 2019. С. 1-3.
2. Нагорный Н.Н. Эволюция административно-правового регулирования в сфере ответственности за пропаганду нацистской и экстремистской символики // Актуальные проблемы борьбы с преступностью: вопросы теории и практики: материалы XXV международной научно-практической конференции. Ч. 1. Красноярск, 2022. С. 54-56.
3. Паканич С.И. Привлечение к административной ответственности лиц, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, за пропаганду либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики: постановка проблемы // Вопросы современной науки и практики. 2020. № 2 (3). С. 40-42.
4. Постановление Верховного суда Российской Федерации от 11 декабря 2018 года № 24-АД18-6 // Электронный ресурс. Режим доступа: https://legalacts.ru/sud/postanovlenie-verkhovnogo-suda-rf-ot-11122018-n-24-ad18-6 [30.05.2022].
5. Постановление Верхнекамского районного суда Кировской области от 8 июня 2018 года № 5-36/2018 // Электронный ресурс. Режим доступа: https://sudact.ru/regular/doc/IgOqWZriP8lv [30.05.2022].
6. Ростокинский А.В. О прогнозах и результатах юридических «побед» над фашизмом // Вестник Российской нации. 2021. № 5. С. 90-97.
7. Тарасов О.А., Казак И.Б. Выявление в учреждениях УИС изображений, использовавшихся в государственной символике нацистской Германии, и символики экстремистского толкования : учеб.-практ. пособие. - Рязань : Академия ФСИН России, 2017. - 90 с.
8. A Guide to Online Radical-Right Symbols, Slogans and Slurs / Produced by Centre for Analysis of the Radical Right; Report Author: Dr John E Richardson; Glossary Author: Dr Matthias Wasser. Edited by Professor Matthew Feldman & Dr David Tucker. Oxford: Academic Consulting Services Ltd, 2020. pp. 87.
9. O'Shaughnessy M. Celtic Crosses // Celtic By Design. n.d. 30 Jun. 2012 / http://www.celticbydesign.com/index.cfm?fuseaction=feature.display&feature_ID=29.
References:
1. Makarov V.I. Propaganda of Nazism: linguistic assessment // Scientific notes of Yaroslav the Wise Novgorod State University. No. 7 (25). 2019. pp. 1 -3.
2. Nagorny N. N. Evolution of administrative and legal regulation in the sphere of responsibility for propaganda of Nazi and extremist symbols // Actual problems of the fight against crime: questions of theory and practice: materials of the xV International scientific and practical conference. Part 1. Krasnoyarsk, 2022. pp. 54-56.
3. Pakanich S.I. Bringing to administrative responsibility persons held in institutions of the penal system for propaganda or public demonstration of Nazi paraphernalia or symbols: statement of the problem // Questions of modern science and practice. 2020. No. 2 (3). pp. 40-42.
4. Resolution of the Supreme Court of the Russian Federation of December 11, 2018 No. 24-AD18-6 // Electronic resource. Access mode: https://legalacts.ru/sud/postanovlenie-verkhovnogo-suda-rf-ot-11122018-n-24-ad18-6 [30.05.2022].
5. Resolution of the Verkhnekamsky District Court of the Kirov region dated June 8, 2018 No. 5-36/2018 // Electronic resource. Access mode: https://sudact.ru/regular/doc/IgOqWZriP8lv [30.05.2022].
6. Rostokinsky A.V. On forecasts and results of legal "victories" over fascism // Bulletin of the Russian Nation. 2021. No. 5. pp. 90-97.
7. Tarasov O.A., Kazak I.B. Identification of images used in the state symbols of Nazi Germany and symbols of extremist interpretation in the institutions of the UIS : textbook-practice. stipend. - Ryazan : Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia, 2017. - 90 p.
8. A Guide to Online Radical-Right Symbols, Slogans and Slurs / Produced by Centre for Analysis of the Radical Right; Report Author: Dr John E Richardson; Glossary Author: Dr Matthias Wasser. Edited by Professor Matthew Feldman & Dr David Tucker. Oxford: Academic Consulting Services Ltd, 2020. pp. 87.
9. O'Shaughnessy M. Celtic Crosses // Celtic By Design. n.d. 30 Jun. 2012 / http://www.celticbydesign.com/index.cfm?fuseaction=feature.display&feature_ID=29.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_47 УДК 340
ПРИНЦИПЫ И МЕХАНИЗМЫ КАДРОВОГО ОТБОРА СОТРУДНИКОВ ГУБЕРНСКИХ ЖАНДАРМСКИХ УПРАВЛЕНИЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ. (НА ПРИМЕРЕ УФИМСКОГО ГУБЕРНСКОГО ЖАНДАРМСКОГО УПРАВЛЕНИЯ) PRINCIPLES AND MECHANISMS OF PERSONNEL SELECTION OF EMPLOYEES OF THE PROVINCIAL GENDARME OFFICES IN THE SECOND HALF OF THE XIX - EARLY XX CENTURIES (ON THE EXAMPLE OF UFIMA PROVINCE GENDARME DEPARTMENT)
МУХАМЕТОВ Павел Алексеевич,
кандидат исторических наук, заместитель начальника кафедры истории и теории государства и права
Уфимского юридического института МВД России.
450091, Республика Башкортостан, г. Уфа, ул. Муксинова, 2.
E-mail: pavlik309@rambler.ru;
MUKHAMETOV Pavel Alekseevich,
Candidate of Historical Sciences, Deputy Head of the Department history and theory of state and law Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 450091, Republic of Bashkortostan, Ufa, Muksinova str., 2. E-mail: pavlik309@rambler.ru
Краткая аннотация: анализ региональной историко-правовой литературы показал, что вопросы функционирования и организации деятельности Уфимского губернского жандармского управления в 1867-1917 гг. остаются не достаточно исследованными. На региональном уровне не исследованы вопросы кадровой политики и комплектования жандармских подразделений. Автор, на основе архивных материалов и научной литературы выявил основные принципы и механизмы кадрового отбора сотрудников Отдельного корпуса жандармов. Проведена преемственная связь между царской жандармерией и советскими органами государственной безопасности в первые годы их существования.
Abstract: analysis of regional historical and legal literature showed that the issues of functioning and organization of the activities of the Ufa provincial gendarme department in 1867-1917. remain underexplored. At the regional level, the issues of personnel policy and staffing of gendarmerie units have not been studied. The author, on the basis of archival materials and scientific literature, revealed the basic principles and mechanisms for the personnel selection of employees of the Separate Corps of Gendarmes. A successive connection was made between the tsarist gendarmerie and the Soviet state security agencies in the first years of their existence.
Ключевые слова: Уфимская губерния, губернское жандармское управление, политический сыск, политический терроризм, революционеры.
Key words: Ufa province, provincial gendarme administration, political investigation, political terrorism, revolutionaries.
Статья поступила в редакцию: 11.05.2022
История отечественных спецслужб в последние годы все чаще привлекает внимание исследователей. Это объясняется тем, что фундаментальных научных работ освещающих деятельность царской жандармерии в советской историографии практически нет. В воспоминаниях участников революционного подполья второй половины XIX в. - начала XX в. деятельность органов политического сыска рассматривалась исключительно негативно, а сами жандармы позиционировались как главные враги «прогрессивного пролетариата». В конце 1980-х - начале 1990-х гг. в условиях политики гласности, отмены цензуры и борьбы с «белыми» пятнами отечественной истории в научный оборот были введены новые документы, приоткрывающие занавес на ретроспективу событий второй половины XIX - начала XX вв. Первой попыткой систематизации архивных документов, раскрывающих с разных сторон деятельность Уфимского губернского жандармского управления (далее - УГЖУ) стал сборник документов, подготовленный в Институте истории, языка и литературы Уфимского научного центра Российской академии наук (ныне Уфимский федеральный исследовательский центр Российской академии наук) в 2002 г.[7]. Сборник составлен по материалам УГЖУ из фондов Национального архива Республики Башкортостан. В последующие годы в научный оборот был введен еще ряд документов, раскрывающих деятельность интересующих нас государственных органов [1; 8; 14; 15].
Эволюция социального базиса отечественного революционного движения от дворянско-офицерского в первой половине XIX в. к про-летарско-разночинскому во второй половине XIX в., обнажило необходимость в перестройке административно-территориального устройства подразделений политической полиции. Согласно «Положения о корпусе жандармов», утвержденного 9 сентября 1867 г. вместо прежних округов на основной части страны создавались новые территориальные подразделения - губернские жандармские управления (далее - ГЖУ), в том числе и интересующее нас Уфимское.
Основными источниками для анализа принципов и механизмов кадровой политики в Отдельном корпусе жандармов (далее - ОКЖ) стали послужные списки офицеров, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации, которые содержат информацию о продвижении по службе, полученных орденах и знаках отличия, дате и месте рождения, социальном происхождении, вероисповедании, уровне полученного образования, размере получаемого на службе содержания (жалования). Кроме того, важную информацию содержат такие справочно-статистические сборники, как Общий состав чинов и управлений Отдельного корпуса жандармов (1884-1916), Список полковникам по старшинству, Список генералам по старшинству. Сборники издавались с периодичностью несколько раз в год, что позволило с достаточно высокой точностью реконструировать служебный путь интересующих нас офицеров.
В штат ГЖУ, по общему правилу, входили начальник (в звании от полковника и выше), его помощники (в звании от ротмистра и выше), адъютант (обычно в звании поручика, но в Уфимской губернии имелся прецедент, когда эту должность занимал даже корнет - Г.М. Адамович).
Уфимское губернское жандармское управление за полувековой период своего существования (1867-1917 гг.) возглавлялось, по установленным нами архивным данным, как минимум, десятью штаб-офицерами Отдельного корпуса жандармов. Для того, чтобы накануне и в годы
Первой мировой войны получить должность начальника ГЖУ, требовалось в среднем от 17 до 19 лет службы в жандармском ведомстве и, естественно, штаб-офицерский чин не ниже подполковника, в свете чего средний возраст начальника УГЖУ составлял 48-50 лет.
К тому же был четко обозначен возрастной ценз: для производства из подполковников в полковники (что равнялось должности начальника ГЖУ) штаб-офицер не должен был быть старше 55 лет. Учитывая, что выслуга от подполковника до полковника составляла 5 лет, офицер, получивший чин подполковника, после наступления им 50-летнего возраста терял всякие надежды и законное право когда-либо в будущем возглавить жандармское управление [13, с. 218].
Нами установлены фамилии шести помощников начальника УГЖУ по г. Уфе рассматриваемый период: капитан Ф.К. Маляревский (в должности с 1873 по 1878 гг.); ротмистры Д.А. Кременецкий (1899-1903 гг.), И.А. Леонтьев (1907-1908 гг.), Г.В. Плотто (1908-1910 гг.), И.Г. Игнатьев (1910-1915 гг.) и подполковник В.М. Щегловский (1915-1917 гг.). Судьбы многих из них, после революции 1917 г. остаются неизвестными до сих пор.
По свидетельству некоторых исследователей, непременными условиями поступления на службу в ОКЖ являлись: дворянское происхождение (потомственное), среднее образование - окончание военного или юнкерского училища (по первому разряду), стаж строевой военной службы не менее шести лет, православное вероисповедание [6, с. 281-282]. Не допускались к переводу в жандармерию офицеры «бывшие в штрафах по суду и следствию и имевшие денежные долги» [4, с. 145]. На практике же, как показывают архивные источники, эти требования не всегда соблюдались. Так, офицерами УГЖУ являлись выходцы также из купеческих и чиновничьих семей, а стаж службы в царской армии иногда составлял всего 4 года (например, уже упомянутый ранее Г.М. Адамович - адъютант УГЖУ с 5 мая 1911 г. по 5 января 1912 г. и ротмистр Л.А. Трофимов - в 1912 г. помощник начальника УГЖУ).
При изучении послужных списков офицеров УГЖУ видно, что срок действительной армейской службы до перевода в ОКЖ колебался в среднем от 4 до 24 лет. Таким образом, в политическую полицию отбирались люди в возрасте от 22 до 42 лет со средним специальным военным образованием, в большей своей части обладавшие уже необходимым опытом и готовые послужить еще как минимум с десяток лет на благо российского государства. В разное время офицерами УГЖУ становились уроженцы различных регионов Европейской России: Ставропольской, Новгородской, Харьковской, Санкт-Петербургской, Черниговской губерний. Выходцев из Сибири или национальных окраин империи не было, также как и сами «европейские» офицеры не служили за чертой Уральских гор или казахских степей. Как мы видим, в офицерском составе ГЖУ не только не было выходцев из Уфимской губернии, но и в принципе отсутствовали представители местных национальностей.
По специализации (роду оружия) жандармы представляли собой выходцев из самых разных сфер военного искусства: здесь были представители гвардии, артиллеристы, кавалеристы, в большинстве пехотинцы. Среди офицеров УГЖУ были не просто бывшие штабные армейские офицеры, а нередко и непосредственные участники крупных войн. Например, начальник УГЖУ генерал-майор В.С. Устинов воевал в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., а адъютант УГЖУ поручик А.М. Баланчивадзе, помощник начальника УГЖУ по г. Уфе ротмистр И.Г. Игнатьев и помощник начальника УГЖУ по Златоустовскому уезду ротмистр Р.Р. Хлебородов принимали участие в русско-японской войне 1904-1905 гг.
Дополнительный штат ГЖУ (нижние чины) комплектовались исключительно из вахмистров, унтер-офицеров и писарей. В их задачу входил сбор информации об умонастроениях населения [4, с. 145]. Так в 1897-1899 гг. нижние чины УГЖУ были укомплектованы из трех вахмистров, в возрасте от 37 до 42 лет, из запаса армии (служивших в гвардии, кавалерии и пехоте). Обязательным условием поступления их на службу, аналогично офицерам, было православное вероисповедание. Необходимо обратить внимание, что к этому моменту у всех нижних чинов был значительный стаж жандармской службы - от 9 до 12 лет [3, л. 342-347]. В это же время на службе состояло 19 унтер-офицеров (из них только 6 уроженцев Уфимской губернии, остальные из других регионов), раздислоцированных по жандармским пунктам губернии. Их средний возраст составлял 32 года, стаж действительной службы от 4 до 20 лет, а стаж жандармской службы от 14 лет до 1 года. Это позволяет сделать вывод, что на практике 5 летнего минимального срока выслуги на действительной военной службе нижним чинам ГЖУ не требовалось. Писари укомплектовывались из числа православных писарских учеников Управления уфимского уездного воинского начальника. В Уфе на рубеже XIX -XX вв. это были юноши в возрасте 24-25 лет [3, л. 342об - 348 об.].
Важным принципом деятельности всех ГЖУ Российской империи являлась регулярная ротация кадров, что просматривается на примере всех должностей. Анализ послужных список позволил сделать вывод, что начальники и адъютанты УГЖУ сменялись в среднем через каждые 2-3 года (за исключением начальника УГЖУ генерала-майора В.С. Устинова, находившегося на своей должности с 1913 г. до революционных событий февраля 1917 г.). Соблюдение данного принципа, возможно, преследовало своей целью профилактику «обрастания» офицеров ОКЖ связями с местной элитой, и как следствие притупление бдительности, снижение контроля и надзора за политически неблагонадежными жителями провинции. Перевод в другой регион сопровождался как горизонтальным, так и вертикальным перемещением по службе. Так, например, адъютант УГЖУ ротмистр С.Ф. Шебанов в январе 1902 г. был переведен сначала помощником начальника Ковенского ГЖУ, а уже в марте 1906 г. был назначен начальником Старосельского отделения Варшавского жандармского полицейского управления железных дорог[11, с. 427]. Следует отметить, что после революции 1917 г., несмотря на отрицание всего дореволюционного, царского и буржуазного, положительный опыт ротации кадров офицеров-жандармов получил дальнейшее развитие в деятельности первых советских органов государственной безопасности. Так, в 1920 г. подводя итог трехлетней деятельности ВЧК, в качестве одного из условий, обеспечивающих успех работы чрезвычайных комиссий, была названа «смена работников, перевод их после определенного срока на другую должность и в другую область труда» [5, с. 11-12]. Это объяснялось тем, что «как бы честен не был человек и каким бы кристально-чистым сердцем он не обладал, работа Чрезвычайных Комиссий, производящаяся при почти неограниченных правах и протекающая в условиях, исключительно действующих на нервную систему, дает себя знать. Только редкие из сотрудников остаются вне влияния этих условий работы» [5, с. 11-12]. Так, завуалировано обеспечивалась профилактика коррупци-
онных правонарушений сотрудниками советских органов государственной безопасности.
Еще одним принципом, прочно вошедшим в кадровую работу царских жандармов, стало регулярное поощрение личного состава. В качестве поощрения за усердие к службе, «расторопность и бескорыстные поступки» начальникам губернских жандармских управлений рекомендовалось зачитывать именные списки отличившихся из числа нижних чинов на собраниях вверенных ими команд с объявлением благодарности Шефа жандармов «за похвальное их служение» [10, с. 105]. Офицерский состав ГЖУ, в свою очередь, регулярно представлялся к орденам. Так, 26 мая 1915 г., на основании циркуляра Штаба ОКЖ № 42 начальником УГЖУ генерал-майором В.С. Устиновым был подготовлен список штаб- и обер-офицеров УГЖУ, представляемых к наградам по норме 1:2. В списке-представлении подробно указывалось, когда и какую награду получил сотрудник в последний раз. Например, помощник начальника УГЖУ по г. Уфе ротмистр И.Г. Игнатьев, награжденный в 1910 г. орденом Светой Анны 2-й степени, в мае 1915 г. «испрашивался» уже к награде орденом Святого Владимира 4 степени [2, л. 379].
Привлекательность жандармской службы состояла в сравнительной правовой и процессуальной независимости от представителей царской администрации в губернии. Достичь подобных карьерных высот за относительно короткий срок, например в армии, было невозможно. Кроме того, привлекательной службу в ОКЖ делало солидное денежное содержание. Если средний годовой заработок рабочих в Уфимской губернии в 1913 г. составлял от 115 руб. (в химическом производстве) до 340 руб. (обработка металлов и машиностроение) [12, с. 119], то денежный оклад начальника УГЖУ генерала-майора В.С. Устинова составлял в это время 4688 руб. Эта сумма складывалась из 1500 руб. жалования за звание, 2100 руб. столовых, 288 руб. на содержание прислуги, 500 руб. на секретные расходы и 300 руб. канцелярских. Существенным минусом и важным критерием, все же не позволяющим считать жандармерию по кадровому составу элитарным подразделением, следует признать их бедность по уходу в отставку. Не случайно, в Российской империи было создано «Общество взаимопомощи офицеров Отдельного корпуса жандармов», состоящее из обязательных (действующие офицеры ОКЖ) и добровольных (отставные офицеры ОКЖ или члены их семей) членов. Так на 1 января 1915 г. в обществе состояло 1317 членов (обязательных - 1031 и добровольных - 286). Единовременные вступительные и регулярные членские взносы шли на формирование денежного фонда, основную строчку расходов которого составляла выплата «похоронного» пособия в размере 2000 руб. в случае смерти членов общества [9, с. 174].
Таким образом, отдельный корпус жандармов, курируемый по линии политического сыска Департаментом полиции МВД Российской империи во второй половине XIX - начале XX вв. - единственная государственная структура, отвечавшая за безопасность самодержавного строя российской монархии. Особый статус служащих офицеров корпуса поддерживался с помощью относительно высокого денежного содержания, строгих требований при отборе кандидатов (как возрастных, так и интеллектуальных), а также многочисленных социальных гарантий в виде льгот, пенсий, санаторного обеспечения. Однако негативная реакция представителей прогрессивного общества (не говоря уже о революционерах) к государственным институтам в целом и к жандармерии в частности делала из жандармских служащих в общественном сознании изгоев, уподобляя службу в этом ведомстве с предательством, доносительством, провокаторством. Впоследствии, ряд принципов и механизмов отбора и расстановки кадрового состава корпуса жандармов, в сочетании с дополнительными требованиями к кандидатам, был взят на вооружение большевиками и успешно использовался еще не одно десятилетие.
Библиогра фия:
1. Башкирия в 1917 году. Сборник документов и материалов / сост. Р.Н. Рахимов и др. : Электронный ресурс. Уфа, 2017. - 664 с.
2. Государственный архив Российской Федерации (далее ГАРФ). Ф. 110. Оп. 3. Д. 3734.
3. ГАРФ. Ф. 110. Оп. 17. Д. 447.
4. История Башкортостана во второй половине XIX - начале XX века. В 2 т.: Т. 1. - Уфа: Гилем, 2006. - 240 с.
5. Лацис, М.И. Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией / Лацис [Судрабс]. - М. : Гос. изд-во, 1921. - 62 с.
6. Повседневная жизнь российских жандармов. - М. : Молодая гвардия, 2007. - 852 с.
7. После революции (документы по истории антиправительственного движения и деятельности правоохранительных органов в Уфимской губернии в конце 1907 - первой половине 1914 годов). Сборник документов / Сост. М.И. Роднов. - Уфа: ООО «Дизайн-ПолиграфСервис, 2002. - 84 с.
8. Правоохранительные органы Уфимской губернии в переломные годы истории (1894-1922): сборник документов и материалов. В трех частях / Г.В. Морд-винцев (руков.) и др. Уфа, 2016. - 648 с.
9. Приказ по корпусу жандармов N°41 от 10 февраля 1915 г. // Россия. Отдельный корпус жандармов. Приказы по корпусу жандармов за 1915 год. СПб.,1830-1915. 1378с.
10. Приказ по корпусу жандармов № 41 от 20 апреля 1869 г. // Россия. Отдельный корпус жандармов. Приказы по корпусу жандармов за 1869 гсд. СПб.,1830-1915. 508с.
11. Список общего состава чинов Отдельного корпуса жандармов, исправлен по 1 июля 1915 г. 1 и 2 части / [Отд. корпус жандармов Деп. полиции]. Петроград, 1915. 807с.
12. Статистический сборник за 1913-1917 гг. Выпуск первый. - М., 1921. - 277 с.
13. Страхов Л.В. Воронежские жандармы в эпоху модерна : монография / Л.В. Страхов, А.В. Перегудов; Воронежский государственный университет. - Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2019. - 280 с.
14. Уфимское губернское жандармское управление 1873-1917. Документы и материалы. Авт.-сост. Т.В. Исмагилов и др. Уфа, 2012. - 548 с.
15. Хакимов С.Х. История органов внутренних дел России и Башкортостана в дореволюционный период (1718-1917 гг.) : хрестоматия / С.Х. Хакимов, Р.Р. Каримов, И.А. Асеев. - Уфа : Уфимский ЮИ МВД России, 2020. - 184 с.
References:
1. Bashkiria in 1917. Collection of documents and materials / comp. R.N. Rakhimov et al. : Electronic resource. Ufa, 2017. - 664 p.
2. The State Archive of the Russian Federation (hereinafter GARF). F. 110. Op. 3. D. 3734.
3. GARF. F. 110. Op. 17. D. 447.
4. History of Bashkortostan in the second half of the XIX - early XX century. In 2 vols.: Vol. 1. - Ufa: Gilem, 2006. - 240 p.
5. Latsis, M.I. Extraordinary commissions to combat counter-revolution / Latsis [Sudrabs]. - M. : State Publishing House, 1921. - 62 p.
6. Everyday life of Russian gendarmes. - M. : Molodaya gvardiya, 2007. - 852 p.
7. After the Revolution (documents on the history of the anti-government movement and the activities of law enforcement agencies in the Ufa province at the end of 1907 - the first half of 1914). Collection of documents / Comp. M.I. Rodnov. - Ufa: LLC "Design-Polygraphservice, 2002. - 84 p.
8. Law enforcement agencies of the Ufa province in the crucial years of history (1894-1922): a collection of documents and materials. In three parts / G.V. Mord-vintsev (rukov.) and others. Ufa, 2016. - 648 p.
9. Order on the gendarmes corps No.41 of February 10, 1915 // Russia. A separate corps of gendarmes. Orders on the corps of gendarmes for 1915. St.Petersburg, 1830-1915. 1378p.
10. Order on the gendarmes corps No. 41 of April 20, 1869 // Russia. A separate corps of gendarmes. Orders on the corps of gendarmes for 1869. St. Petersburg, 1830-1915. 508 p.
11. The list of the general ranks of the Separate Corps of Gendarmes, corrected on July 1, 1915. 1 and 2 parts / [Otd. corps of gendarmes Dep. police]. Petrograd, 1915. 807p.
12. Statistical collection for 1913-1917. The first issue. - M., 1921. - 277 p.
13. Strakhcv L.V. Voronezh gendarmes in the Modern era: monograph / L.V. Strakhov, A.V. Peregudov; Voronezh State University. Voronezh: VSU Publishing House, 2019. 280p.
14. Ufa provincial gendarmerie department 1873-1917. Documents and materials. Author-comp. T.V. Ismagilov et al. Ufa, 2012. - 548 p.
15. Khakimov S.H. The history of the internal affairs bodies of Russia and Bashkortostan in the pre-revolutionary period (1718-1917) : a textbook / S.H. Khakimov, R.R. Karimov, I.A. Aseev. - Ufa : Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2020. - 184 p.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_50 УДК 340
К ВОПРОСУ О ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ («КВАЗИАКЦЕССОРНЫХ») ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ On the issue of additional ("quasi-accessory") obligations in international law
ТРУХАН Роман Петрович,
заместитель начальника судебно-договорного отдела правового управления ООО «НОВАТЭК-ТАРКОСАЛЕНЕФТЕГАЗ». 629850, Россия, Ямало-Ненецкий автономный округ, Пуровский район, г. Тарко-Сале, ул. Тарасова, 28. E-mail: sunnu-land@mail.ru;
НАДТОЧИЙ Светлана Олеговна,
кандидат педагогических наук, доцент АНОО ВО «Воронежский институт высоких технологий». 394043, Россия, Воронежская обл., г. Воронеж, ул. Ленина, 73А. E-mail: borserk@rambler.ru;
Trukhan Roman Petrovich,
Deputy Head of the Judicial and Contractual Department of the Legal Department of NOVATEK-TARKOSALENEFTEGAZ LLC. 629850, Russia, Yamalo-Nenets Autonomous Okrug, Purovsky District, Tarko-Sale, Tarasova str., 28. E-mail: sunnu-land@mail.ru;
Nadtochiy Svetlana Olegovna,
Candidate of Pedagogical Sciences, Associate Professor of the Voronezh Institute of High Technologies. 394043, Russia, Voronezh region, Voronezh, Lenin str., 73A. E-mail: borserk@rambler.ru
Краткая аннотация: Предметом исследования являются дополнительные обязательства в международном праве. Важно отметить, что в настоящее время российское законодательство не содержит определения акцессорных (дополнительных) обязательств. Прослеживая развитие правовой мысли в понимании природы акцессорных обязательств в статье раскрывается значение способов обеспечения исполнения обязательств для нормального функционирования правовой системы. На основания различных подходов к понимаю акцессорных обязательств в статье рассмотрены основные вопросы обеспечительных отношений. Отмечается значение акцессорных обязательств как дополнительных обязательств, чья юридическая судьба связана с основным обязательством. В результате выделен комплекс признаков акцессорных обязательств, подчеркивающих вспомогательный, второстепенный характер данного обязательства. Основными выводами исследования являются следующие: дополнительным (акцессорным) обязательствам в рамках международного права присущи следующие признаки: 1) направленность на дополнительное обеспечение основного обязательства через реализацию гарантирующей функции; 2) односторонний вспомогательный характер по отношению к основному; 3) обеспечительный эффект достигается с помощью создания условий, позволяющих осуществить реализацию «защитного» правоотношения. 4) Важнейшая характеристика - второстепенный и вспомогательный характер. Впервые в отечественной науке предпринимается попытка расширения спектра исследования акцессорных обязательств. С целью последующего законодательного закрепления понятия "акцессорность", авторы придерживаются позиции о необходимости всестороннего его исследования методами теоретико-правовой науки.
Abstract: The subject of the research is additional obligations in international law. It is important to note that currently Russian legislation does not contain definitions of accessory (additional) obligations. Tracing the development of legal thought in understanding the nature of accessory obligations, the article reveals the importance of ways to ensure the fulfillment of obligations for the normal functioning of the legal system. On the basis of different approaches to the understanding of accessory obligations, the article discusses the main issues of security relations. The significance of accessory obligations as additional obligations, whose legal fate is connected with the main obligation, is noted. As a result, a set of signs of accessory obligations was singled out, emphasizing the auxiliary, secondary nature of this obligation. The main conclusions of the study are as follows: Additional (accessory) obligations under international law have the following characteristics: 1) focus on additional security of the main obligation through the implementation of the guaranteeing function; 2) one-sided auxiliary character in relation to the main one; 3) the security effect is achieved by creating conditions that allow the implementation of the "protective" legal relationship. 4) The most important characteristic is a secondary and auxiliary character. For the first time in domestic science, an attempt is being made to expand the range of research on accessory obligations. For the purpose of subsequent legislative consolidation of the concept of "accessory", the authors adhere to the position of the need for a comprehensive study of its methods of theoretical and legal science.
Ключевые слова: Право, отношения, обязательство, теория, история, закон, норма, практика, государство, регулирование.
Keywords: Law, relations, obligation, theory, history, law, norm, practice, state, regulation.
Статья поступила в редакцию: 14.06.2022
Теория акцессорных обязательств, восходящая в своей истории еще к высокоразвитой для своего времени древнеримской правовой традиции[5], до настоящего момента в РФ является предметом исключительно доктринальных исследований. Действующее законодательство России не оперирует термином «акцессорность».
Данная причина, на наш взгляд, актуализирует необходимость исследования теоретико-правовой природы феномена «акцессорность», который, со своей стороны, не является частью только лишь цивилистической научной традиции. Так, например, мы находим отдельные составные элементы доктрины акцессорности в международном праве, что по определению придает акцессорности мультиотраслевой и «муль-тисистемый» характер, далеко не исчерпывающийся частным правом. С другой стороны, очевидно, что исследуемый нами феномен, имея свое начало в теоретико-правовой традиции, более всего проявляется именно в частном праве.
Таким образом, целью настоящей статьи является выявление факта наличия дополнительных (акцессорных) обязательств в международном праве. Первоочередными задачами исследования являются:
- исследование положений Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.;
- анализ доктринальных подходов к характеристике феномена акцессорности в российской науке.
Предметом статьи являются дополнительные (акцессорные) обязательства в праве. Объект исследования - формы выражение акцес-
сорности в источниках международного права (в частности, в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.).
Отметим, что мы впервые в отечественной юридической науке обращаем внимание на факт наличия акцессорных обязательств не только в рамках гражданского и смежных отраслей права, но и в международном праве. Соответственно, по данному, достаточно узкому вопросу - проблеме акцессорных обязательств в международном праве, отсутствуют исследования как в российской, так и в зарубежной правовой науке.
Однако сам факт присутствия некой квазиакцессорности в международном праве позволяет говорить и об определенной универсальности данного феномена, который находит свое отражение в рамках как частного, так и публичного права. Таким образом, акцессорность выражается, в частности, в международном праве в виде широкого спектра правовых обеспечительных средств, представляя собой «многоэтажную» правовую конструкцию.
Говоря об устоявшемся в российской науке определении акцессорности, отметим, что этимологически данный термин восходит к латинскому «accessio», означающему «присоединение» или «прибавление». Это предопределило на многие столетия вперед понимание акцессорного обязательства как прикладного, чья «юридическая судьба» связана с основным обязательством.
В российской юридической доктрине сохраняется двойственная трактовка акцессорных обязательств. Их сводят либо к обеспечительным обязательствам, либо трактуют как некие дополнительные обязательства, зависимые от основного обязательства.
В широком смысле правовые обеспечительные средства направлены на оптимизацию деятельности субъектов правоотношений. Очевидно, что баланс интересов сторон правоотношений может быть достигнут не только с помощью правовых механизмов, но и посредством создания правовых рамок, границы которых и очерчивают акцессорные обязательства.
Само их существование является следствием основного свойства обязательства вообще - автономии воли участников правоотношений. Тем в большей степени данный фактор важен для международного права. Развитие акцессорных обязательств в международном праве связано с иерархией различных видов обеспечительных механизмов, поскольку эффект «стимулирования» субъекта международного права к исполнению принятых на себя обязательств исторически достигался экономическими, военно-политическими, а также дипломатическими средствами.
В настоящее время в российской доктрине международного права также не существует разработанной концепции дополнительных обязательств, что, тем не менее, не только не исключает необходимость широкого теоретико-правового осмысления феномена акцессорности, но и делает ее в особенности необходимой, позволяя реконструировать акцессорность исходя из юридической практики и доктрины.
Аналогичным образом, как известно, в гражданском праве РФ, также нет общепризнанного сформированного представления о понятии и системе акцессорных обязательств. Законодательство не содержат юридического понятия обеспечения обязательства, между тем, как в повседневной жизни, так и в профессиональной юридической сфере этот термин активно используется.
Акцессорность выражается в пяти элементах: возникновение, объем требования, следование за основным требованием, прекращение, возможность принудительного осуществления [8, с. 204]. Отметим, что С.Я. Сорокина рассматривает средства обеспечения как меры ответственности, и эта позиция также была в некотором смысле поддержана в других работах [7, с. 32]. Среди широкого перечня традиционных признаков акцессорных обязательств можно отметить, что они имеют дополнительный характер и общее функциональное назначение.
К.А. Новиков в своей диссертации выделяет ряд признаков обеспечения обязательства^, с. 43]. В целом, в частном праве средства обеспечения исполнения обязательств образуют институт, для которого характерно общеправовое регулирование, что предопределено причиной возникновения соответствующего правоотношения, а также взаимосвязью основного и обеспечительного правоотношений.
Формулировка Главы 23 ГК РФ подразумевает, что рассматриваемый институт именуется «средством обеспечения исполнения обязательств», а не «средством обеспечения обязательств». Так, с технико-юридической точки зрения употребление термина «способы» по отношению к обеспечительным правоотношениям выглядит не вполне удачным. Данная терминология отличается избыточно широким подходом к оценке средств обеспечения, размыванию дефинитивных границ акцессорных обязательств путем расширения непоименованных способов обеспечения. Вполне продуктивным представляется легальное закрепление дефиниции «обеспечительные обязательства», которая могла бы содержать четкое указание на вспомогательный характер данного правоотношения по отношению к базовому обязательству.
По сути, смысл акцессорных обязательств не может сводиться к надлежащему исполнению основного обязательства. Доктринальные позиции на этот счет расходятся: одни авторы пытаются приравнять те или иные средства правовой защиты к обеспечительным обязательствам, другие, наоборот, пытаются сузить соответствующий перечень, исключив из него даже названные средства обеспечения [6, с. 32].
Если рассматривать исследуемый вопрос в аспекте экономической значимости акцессорных обязательств, то перечень правовых средств, обеспечивающих обязательство, может включать в себя множество соответствующих институтов. Принимая во внимание принцип свободы соглашения «в качестве обеспечения обязательства», можно создавать другие обязательства, которые, на первый взгляд, могут не иметь безусловной связи друг с другом. Так, например, поскольку новация прекращает первоначальное обязательство, в силу комментируемого пункта одновременно прекращаются и все дополнительные обязательства.
Сосредоточение внимания только на функциональной характеристике акцессорных обязательств (функции обеспечения) позволяет расширить их перечень не только за счет мер ответственности, но и мер поощрения. Однако последнее вряд ли будет разумным. Соответственно, помимо признания функциональной направленности акцессорных обязательств, необходимо в рамках теоретико-правовой науки установить другие конституирующие признаки, которые позволяют отнести широкие средства правовой защиты к средствам обеспечения обязательств.
Меры, которые служат интересам сторон правоотношений, а также других лиц, не могут быть признаны акцессорными обязательства-
ми. Средства обеспечения должны быть вспомогательными по отношению к основному правоотношению, и они должны гарантировать только интересы кредитора в обеспеченном обязательстве. Такие проявления функции акцессорности как доступность с точки зрения реализации и доступность объема требований, являются составляющими данных обязательств.
На современном этапе развития российского права вполне понятна цель применения дополнительного (акцессорного) обеспечения -это защита интересов субъекта права в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения контрагентом своего обязательства. Недопустимо здесь игнорировать также цель создания сторонами данных правоотношений [2, с. 30]. Характеристика средств обеспечения исполнения обязательств как защитных средств также позволяет сделать вывод о дате возникновения этого правоотношения (так называемая дата «созревания» требования) - это дата нарушения обязательства, поскольку такое правоотношение является ретроспективным, другими словами, оно возникает после нарушения права.
Подчеркнем, что, выделяя доступность как системную характеристику средств обеспечения обязательств, авторы не настаивают на равном отображении характеристик доступности. Между тем, взаимозависимость основных и дополнительных обязательств с точки зрения создания, объема требований и прекращения, должны сосуществовать с любыми средствами обеспечения обязательств. Российское законодательство, во-первых, прокладывает путь для формулирования многоэлементных и гибких рамок доступности и, во-вторых, служит основой для манипуляций с некоторыми проявлениями принципа доступности.
В международном праве ярким примером фиксации дополнительных обязательств является Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г.
Так, ст. 6 Конвенции определяет право государств в самом общем виде: «Каждое государство обладает правоспособностью заключать договоры». При этом многие из последующих статей данного акта мы можем назвать обладающими признаком акцессорности, или «дополнительности» [1].
Это, например, такие положения как:
- Принятие текста (ст. 9):
1. Текст договора принимается по согласию всех государств, участвующих в его составлении, за исключением случаев, предусмотренных в пункте 2.
2. Текст договора принимается на международной конференции путем голосования за него двух третей государств, присутствующих и участвующих в голосовании, если тем же большинством голосов они не решили применить иное правило[1];
- Статья 10 - Установление аутентичности текста:
Текст договора становится аутентичным и окончательным:
a) в результате применения такой процедуры, какая может быть предусмотрена в этом тексте или согласована между государствами, участвующими в его составлении; или
b) при отсутствии такой процедуры — путем подписания, подписания ad referendum или парафирования представителями этих государств текста договора или заключительного акта конференции, содержащего этот текст[1].
В качестве примера дополнительного обязательства может трактоваться, на наш взгляд, и следующее положение документа: «Статья 11 - Способы выражения согласия на обязательность договора: «Согласие государства на обязательность для него договора может быть выражено подписанием договора, обменом документами, образующими договор, ратификацией договора, его принятием, утверждением, присоединением к нему или любым другим способом, о котором условились»[1].
Аналогичное мы можем констатировать и в отношении выражения согласия государств на обязательность договора (ст.ст. 12-13 Конвенции). Дополнительным обязательством в данном случае становится подписание и обмен документами, а также ратификация (ст. 14), присоединение (ст. 15) и обмен ратификационными грамотами (ст. 16 Конвенции)[1].
С другой стороны, акцессорность мы можем рассматривать и в более широком виде, чем применительно к обязательствам государств (см.: выше). Так, например, это касается ст. 29 - Территориальная сфера действия договоров: «Если иное намерение не явствует из договора или не установлено иным образом, то договор обязателен для каждого участника в отношении всей его территории»[1].
Таким образом, нельзя не отметить, что не только во внутригосударственном частном, но и в международном праве мы встречаемся с обязательствами субъектов права, которые не можем охарактеризовать иначе как акцессорные. И упомянутые выше положения Конвенции -яркое тому подтверждение. Вместе с тем отметим, что сам термин акцессорность, в отношении иных «правовых реалий», помимо частноправовых, мы можем применять с лишь известной долей допущения.
Вопрос его окончательного закрепления в рамках международного и внутригосударственного публичного права является дискуссионным, что, тем не менее, не отменяет существования феномена «дополнительности» применительно к ряду как публично-правовых обязательств, так и обязательств субъектов международного права.
Со своей стороны, исследование факта наличия дополнительных обязательств в рамках разных правовых систем является важной задачей теоретико-правовой науки, которая способна интегрировать, с одной стороны, сложившуюся частно-правовую юридическую практику, а с другой - нуждающуюся в четкой артикуляции, публично-правовую доктрину, применительно к задаче исследования феномена акцессорности в широком смысле.
Таким образом, на основании изложенного, отметим следующее:
- дополнительные (акцессорные, или «квазиакцессорные») обязательства присутствуют в международном праве, и в частности, в праве международных договоров. На данном основании можно утверждать то, что свойством акцессорности (в широком его понимании) могут обладать и ряд правоотношений в рамках отраслей публичного права;
- в международном праве дополнительные (акцессорные) обязательства имеют следующие признаки: 1) исключительная целевая направленность на усиление основного обязательства посредством выполнения обеспечительной гарантирующей функций или только гарантирующей функции; 2) являются односторонними вспомогательными обязательствами по отношению к основному; 3) гарантирующий эффект обеспечения достигается за счет создания условий осуществления дополнительного - в сущности, «защитного» правоотношения. 4) Ключевое значение для характеристики акцессорного обязательства в международном праве является его вспомогательный, второстепенный характер.
Библиогра фия:
1. Венская конвенция о праве международных договоров (принята 23 мая 1969 года) // URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/law_treaties.shtml (дата обращения: 25.05.2022).
2. Бевзенко Р.С. Акцессорность обеспечительных обязательств. М.: Статут, 2013. 96с.
3. Бевзенко Р.С. Очерк теории титульного обеспечения // Вестник гражданского права. 2021. Т. 21. № 2. С. 9-87.
4. Новиков К.А. Понятие способа обеспечения исполнения обязательств в гражданском праве : диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук : 12.00.03. М., 2012. 223с.
5. Новиков О.А. Византийская концепция взаимоотношений церкви и государства : диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Владимирский институт Федеральной службы исполнения наказаний. Воронеж, 2008.
6. Полонецкая Е.В. Понятие акцессорных обязательств // Законодательство. 2015. №7 - С. 29-39.
7. Сорокина С.Я. Способы обеспечения исполнения гражданско-правовых обязательств между социалистическими организациями и их эффективность: диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Томск, 1980. 269.
8. Трухан Р.П. Теория акцессорных обязательств: ключевые вопросы // Евразийский юридический журнал. 2019. № 6 (133). С. 203-205.
References:
1. Vienna Convention on the Law of Treaties (adopted on May 23, 1969) // URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/law_treaties.shtml (date of access: 05/25/2022).
2. Bevzenko R.S. Accessory of security obligations. M.: Statut, 2013. 96s.
3. Bevzenko R.S. Essay on the theory of title provision // Bulletin of Civil Law. 2021. V. 21. No. 2. S. 9-87.
4. Novikov K.A. The concept of a way to ensure the fulfillment of obligations in civil law: a dissertation for the degree of candidate of legal sciences: 12.00.03. M., 2012.
223s.
5. Novikov O.A. Byzantine concept of the relationship between church and state: dissertation for the degree of candidate of legal sciences / Vladimir Institute of the Federal Penitentiary Service. Voronezh, 2008.
6. Polonetskaya E.V. The concept of accessory obligations // Legislation. 2015. No. 7 - S. 29-39.
7. Sorokina S.Ya. Ways to ensure the fulfillment of civil obligations between socialist organizations and their effectiveness: dissertation for the degree of candidate of legal sciences. Tomsk, 1980. 269.
8. Trukhan R.P. The theory of accessory obligations: key issues // Eurasian Law Journal. 2019. No. 6 (133). pp. 203-205.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_54
О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ КВАЛИФИКАЦИИ НАРУШЕНИЙ В СФЕРЕ НЕЗАКОННОГО ОБОРОТА АЛКОГОЛЬНОЙ И СПИРТОСОДЕРЖАЩЕЙ ПРОДУКЦИИ ON SOME ISSUES OF QUALIFICATION OF VIOLATIONS IN THE FIELD OF ILLEGAL TRAFFICKING OF ALCOHOLIC AND ALCOHOL-CONTAINING PRODUCTS
ГАЛЯСТОВ Михаил Олегович,
сотрудник, Управление охраны общественного порядка Главного управления МВД России по Нижегородской области. 603011, Россия, г. Нижний Новгород, ул. Июльских дней, 1. E-mail: mig.88@inbox.ru;
НИКИТИН Александр Всеволодович,
кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой философии, истории и теории социальной коммуникации Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова,
доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Российского государственного университета правосудия (Приволжский филиал, г. Нижний Новгород). 603950, Россия, г. Нижний Новгород, ул. Минина, 31 А. E-mail: kirill-lena@mail.ru;
Galyastov Mikhail Olegovich
employee of the Department of Public Order Protection of the Main Directorate of the Ministry of Internal Affairs of Russia for the Nizhny Novgorod region.
603011, Russia, Nizhny Novgorod, July Days Street, building 1. E-mail: mig.88@inbox.ru;
Nikitin Alexander Vsevolodovich
Candidate of Law, Associate Professor, Head of the Department of Philosophy, History and Theory of Social Communication
of the Nizhny Novgorod State Linguistic University named after N.A. Dobrolyubov; Associate Professor
of the Department of State and Legal Disciplines of the Russian State University of Justice (Volga Branch, Nizhny Novgorod).
603950, Russia, Nizhny Novgorod, Minina str., 31 A.
E-mail: kirill-lena@mail.ru
Краткая аннотация: Статья посвящена проблемам квалификации правонарушений в сфере незаконного оборота алкогольной и спиртосодержащей продукции в рамках современного административного и уголовного законодательства. Исследование включает в себя анализ статистических данных, как эмпирическую основу данного исследования, а также практическую составляющую в виде анализа материалов судебной практики. Рассматриваются варианты по реформированию законодательной базы для выработки единого подхода к документированию, рассмотрению и принятию решений по правонарушениям указанной категории.
Abstract. The article is devoted to the problems of qualification of offenses in the sphere of illegal circulation of alcoholic and alcohol-containing products within the framework of modern administrative and criminal legislation. The study includes the analysis of statistical data as an empirical basis for this study, as well as a practical component in the form of an analysis of judicial practice materials. Options are being considered for reforming the legislative framework to develop a unified approach to documenting, reviewing and making decisions on offenses of this category.
Ключевые слова: алкогольная продукция, административное правонарушение, квалификация правонарушения, административная ответственность.
Keywords: alcoholic beverages, administrative offense, qualification of violation, administrative responsibility.
Статья поступила в редакцию: 12.06.2022
Актуальность проблемы смертности от чрезмерного употребления алкоголя и суррогатов из спиртосодержащих продуктов очевидна. Она приобрела уже всемирный масштаб. Так согласно данным, Всемирной организации здравоохранения, в результате чрезмерного употребления алкоголя во всем мире ежегодно уходит из жизни три миллиона человек, что составляет 5,3% от общей смертности1.
В России смертность от алкоголя составляет 1,85% от общего количества смертей. От алкоголя россияне умирают в два раза чаще, чем в ДТП2. Так в 2018 году алкоголь стал причиной смерти 48 786 человек, в 2019 - 47 427 человек, а в 2020 году этот показатель возрос на 6,4% по отношению к значению предыдущего периода3.
Не единичны случаи массового отравления суррогатным алкоголем. Так в октябре 2021 года в нескольких населенных пунктах Оренбургской области зафиксирован факт отравления некачественной спиртосодержащей жидкостью с примесью метилового спирта. В результате скончалось 35 человек4. В ноябре 2021 года в Казани 13 человек отравились метанолом после употребления алкогольного напитка и были госпи-
5
тализированы .
Согласно данным Единой межведомственной информационно-статистической системы6 (см. гистограмму 1) за 2017 год в Нижегородской области от отравления алкоголем скончался 161 человек (11.4% от всех отравлений в Приволжском федеральном округе), за 2018 год -188(13.5%), за 2019 год - 145(10,1%), за 3 месяца 2020 года - 42 человека (11,3%).
1 Алкоголь [Электронный ресурс] / Всемирная ассоциация здравоохранения: [сайт].-Режим доступа: https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/alcohol
2 Статистика смертности по данным Росстат [Электронный ресурс] / Статистика и показатели. Региональные и федеральные: [сайт]. - Режим доступа: https://rosinfostat.rU/smertnost/#i-8
3 Число умерших по причинам смерти в 2020 году [Электронный ресурс]/Федеральная служба государственной статистики: [сайт]. - Режим доступа: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/lA0wo9Xm/demo24-2.xlsx (дата обращения 02.02.2022)
4 Число жертв отравления метанолом в Оренбуржье выросло до 35[Электронный ресурс] /Интерфакс[сайт]. - Режим доступа: https://www.interfax.ru/russia/797087 (дата обращения 12.01.2022)
5 Минздрав рассказал о состоянии 13 человек, отравившихся метанолом в Казани[Электронный ресурс] /Новости дня в России и мире - РБК [сайт]. - Режим доступа: https://rbc.rU/society/16/112021/6193Ь49 (дата обращения 20.01.2022)
6 Число зарегистрированных умерших по основным классам и отдельным причинам смерти (оперативные данные) [Электронный ресурс]/ЕМИСС. Государственная стати-стика[сайт]. - Режим доступа: https://www.fedstat.ru/indicator/33559 (дата обращения 29.01.2022))
количество лиц отравившехся алкоголем
I .1 .1 .
2017 год 2018 год 2019 год 3 мес. 2020 года
■ Нижегородская область ■ Приволжский федеральный округ
Гистограмма 1. Данные о количестве лиц отравившихся алкоголем за период с 2017 по 2020 годы на территории Нижегородской области и Приволжского федерального округа
Как видим статистика неутешительная и даже пугающая.
Указом Президента Российской Федерации от 02.07.2021 № 400 «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации» снижение смертности определено в качестве одной из центральных задач для достижения целей государственной политики в сфере сбережения народа России.
Одной из эффективных мер снижения масштабов данного вида смертности, в т.ч. вследствие потребления низкокачественного и фальсифицированного алкоголя, является предупреждение и пресечение административных правонарушений в сфере незаконного оборота алкогольной и спиртосодержащей продукции.
В рамках борьбы с фальсифицированной продукцией сотрудниками Нижегородской полиции за 2021 год составлено 500 протоколов об административных правонарушениях по ст.14.17.1 КоАП РФ1. Если рассматривать работу в этом направлении в динамике, то можно отметить, что с каждым годом указанный состав применяется все активнее. Так по итогам 2020 года было составлено 329 протоколов об административных правонарушениях, а общий прирост по сравнению с 2017 годом составил 43%, что в свою очередь выступает профилактической мерой «пьяной преступности» в целом2.
Положительное влияние на данное направление деятельности со стороны применения нормы ст.14.17.1 КоАП РФ отмечается рядом авторов. Так, А.А. Лихолетов в своей работе «Уголовная ответственность за незаконную розничную продажу алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции»3 приводит критический анализ применения ст.171.4 УК РФ, основанием возбуждения которой выступает ст.14.17.1 КоАП РФ, что в рамках реализаций положений Федерального закона от 22.11.1995 №171-ФЗ «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции» позволяет добиться привлечения к более строгой ответственности недобросовестных индивидуальных предпринимателей, которые в свою очередь наносят урон здоровью населения.
При этом одним из обязательных признаков объективной стороны состава правонарушения, предусмотренного ст. 14.17.1 КоАП РФ является реализация пищевой продукции. Наличие и необходимость ее обоснования создаёт ряд проблем при рассмотрении дел об административных правонарушениях судебными органами.
Так в ряде районов Нижегородского региона судами производится переквалификация заявленного специального состава (при реализации алкоголя кустарного производства), предусмотренного ст.14.17.1 КоАП РФ на общую норму ст.14.2 КоАП РФ «Незаконная продажа товаров (иных вещей), свободная реализация которых запрещена или ограничена». За текущий период переквалификация применялась по материалам об административных правонарушениях, составленных Нижегородскими полицейскими, в 23 случаях4.
Так, например, мировым судьей Воротынского судебного района Нижегородской области 03.06.2021 вынесено постановление по делу об административном правонарушении №5-265/2021, где указано, что из заключения эксперта не следует, что представленная на исследование спиртосодержащая жидкость является пищевой. При этом факт реализации физическим лицом алкогольной продукции доказан. В связи с этим суд приходит к выводу что: «Так как родовой объект административных правонарушений, предусмотренных ч.1 ст. 14.17.1 КоАП РФ и ст.14.2 КоАП РФ единый, а санкция, установленная ст. 14.2 КоАП РФ устанавливает более мягкое взыскание - штраф, дела по указанным правонарушениях подведомственны мировому судье, суд приходит к выводу о возможности переквалификации правонарушения с ч.1 ст.14.17.1 КоАП РФ на
1 По данным информационного источника МВД России.
2 По сведениям ведомственных источников МВД России в 2021 году на территории Нижегородской области было зарегистрировано 6312 преступлений, совершенных лицами в состоянии алкогольного опьянения, что на 7,5% меньше чем в 2020 году (6824 преступления).
3 Лихолетов А.А. Уголовная ответственность за незаконную розничную продажу алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции /Лихолетов А.А.// Российский следователь - 2020. - №3. - [Электронный ресурс] URL: http://www.consultant.ru/.
4 По данным информационного источника МВД России.
ст.14.2 КоАП РФ»1.
С субъективной точки зрения данная ситуация в целом не однозначна, по причине не достижения в полной мере цели административного наказания в части предупреждения совершения новых правонарушений. Финансовая нагрузка на физических лиц при привлечении к административной ответственности по ст.14.2 КоАП РФ - до двух тысяч рублей, а по ст.14.17.1 КоАП РФ штраф в отношении правонарушителя достигает уже пятидесяти тысяч рублей (в 25 раз больше). Таким образом, привлечение по ст.14.2 КоАП РФ в данной ситуации не является эффективным финансовым рычагом для прекращения противоправной деятельности2.
Неэффективное налоговое бремя и заработок, полученный в результате незаконной торговли, еще раз подтверждает факт того, что правонарушитель не заинтересован регистрироваться в качестве юридического лица и получать лицензию на реализацию алкогольной и спиртосодержащей продукции, а произведенный зачастую в домашних условиях суррогат повышает спрос среди населения ввиду низкой цены.
Доступная алкогольная продукция приводит к расширению круга лиц, ее употребляющих, и, в конечном счете, к росту контингента, пораженного алкоголизмом, что помимо детерминирующего фактора совершения преступлений корыстной и корыстно-насильственной направленности негативно сказывается и на общественной нравственности3, а также на состоянии здоровья населения в целом.
Кроме того, действия, квалифицируемые ст. 14.17.1 КоАП РФ неблагоприятно сказываются на благополучии населения, а санкция предусматривает наложение административного штрафа в разы ниже, чем по составам схожим по родовому объекту, что говорит о недостаточной эффективности состава как финансового рычага.
При сравнении санкций ч. 3 ст.14.17 КоАП РФ и ч. 2 ст. 14.17.1 КоАП РФ нетрудно заметить, что за хранение алкогольной продукции законодателем предусмотрено более строгое наказание, чем за розничную продажу алкогольной продукции потребителям, хотя последнее нарушение, несомненно, представляет гораздо большую общественную опасность4.
Стоит отметить, что хранение алкогольной продукции доказывается проще, чем реализация - необходимо только зафиксировать в помещении торгового объекта (например, на складе) ее наличие.
Вместе с тем, наличие признака продажи пищевой продукции не отрицает сам факт нарушения ст. 16 Федерального закона № 171-ФЗ от 22.11.1995 «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции» - незаконной реализации алкогольной и спиртосодержащей продукции и лишь еще раз доказывает необходимость применения в отношении правонарушителя специальной нормы.
Помимо проблемы с привлечением правонарушителей к административной ответственности по ст. 14.17.1 КоАП РФ, становится невозможным привлечение к уголовной ответственности по ст. 171.4 УК РФ «Незаконная розничная продажа алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции» лиц, повторно совершивших административное правонарушение по ст.14.17.1 КоАП РФ.
Так на территории одного из районов Нижегородской области имеется объект, в котором деятельность по продаже алкогольной и спиртосодержащей продукции, в том числе в розлив, осуществляется физическим лицом. В течение 2021 года в отношении правонарушителя было составлено 8 протоколов об административных правонарушениях, из незаконного оборота изъято 280 литров алкогольной и спиртосодержащей жидкости. Несмотря на то, что лицо неоднократно было подвергнуто административному наказанию по ст.14.17.1 КоАП РФ, сложилась негативная ситуация по вопросу привлечения его к уголовной ответственности по ст. 171.4 УК РФ, ввиду требования о наличии заключения о проведённой физико-химической экспертизы, где было бы указано, что представленная на экспертизу жидкость была изготовлена из пищевого сырья. По результатам рассмотрения материалов проверки было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ст.171.4 УК РФ. При этом незаконная деятельность так и не была не пресечена, а ситуация зашла в тупик.
Таким образом говорить о полноценном использовании перечисленных норм, как эффективного инструмента по предупреждению правонарушения не приходится. А причиной тому - отсутствие заключения экспертизы, предоставление которого не входит в компетенцию бюджетных организаций, осуществляющих проведение различных исследований. В сторонних же специализированных учреждениях стоимость необходимой процедуры варьируется от 20 тыс. рублей и выше.
Решение вопроса о квалификации описываемого деяния не находит своего разрешения и в новом проекте Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, опубликованном на сайте Минюста, в котором формулировка ст. 14.17.1 КоАП РФ (в проекте - ст. 25.3 КоАП РФ) осталась без изменений, что является предпосылкой для уклонения лиц, осуществляющих незаконную реализацию алкогольной и спиртосодержащей продукции, от установленной законом ответственности.
Кроме того, из данной ситуации вытекает еще одна проблема - в вышеуказанном торговом объекте осуществляется розлив спиртосодержащей продукции неустановленного происхождения в достаточно крупных объемах5, при этом закупка и реализация такого количества
1 Постановление по делу об административном правонарушении №5-265/2021 [Электронный ресурс] /ГАС «Правосудие» [сайт]. - Режим доступа: https://sudrf. ru/index. php?id=300&act=go_sp_search&searchtype=sp&mvnkod=52MS0097&var=true&num_d=5-265%2F2021&court_subj=52&suds_subj=52MS0097&numdf=5-265%2F2021 (дата обращения 12.01.2022).
2 При проведенном анализе материалов об административных правонарушениях за 2021 год показал, что средняя стоимость одной единицы (бутылки 0,5 л.) суррогатного алкоголя домашней выработки от 150 до 300 рублей. Таким образом штраф в размере 2000 рублей. покрывает продажа семи бутылок некачественной продукции, что в среднем сопоставимо с объемом реализации за двое суток.
3 Лихолетов А.А. Уголовная ответственность за незаконную розничную продажу алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции /Лихолетов А.А.// Российский следователь - 2020. - №3. - [Электронный ресурс] URL: http://www.consultant.ru/.
4Ячменев Г.Г. Новеллы законодательства в области государственного регулирования розничной продажи алкогольной продукции и ответственности за его наруше-ние/Ячменев Г.Г.// «Арбитражные споры» - 2018.- №1/ [Электронный ресурс] URL: http://www.consultant.ru/.
5 В ходе проверочных мероприятий изымается до 75 литров спиртосодержащей жидкости, разлитой в пластиковую тару без этикеток объемом 5 литров, 1.5 литра, 0.5 литра. По материалам административной практики ОМВД России «Балахнинский».
суррогата, на наш взгляд, должна подпадать под понятие «оптовая торговля»1. Сам факт оптовой продажи некачественной спиртосодержащей жидкости, при ее реализации в дальнейшем в торговые точки (подобных питейных заведениях), наносит ущерб не только состоянию здоровья употребляющих ее граждан, но и создает дополнительные экономические потери для бюджета государства, в том числе в виде недополученных акцизов на спиртосодержащую продукцию.
При этом законодатель выделяет в диспозиции статьи понятие именно «розничной» продажи, таким образом незаконная оптовая реализация алкогольной продукции не будет образовывать состав административного правонарушения, что безусловно является пробелом в административном законодательстве.
Вместе с тем данная проблема присутствует и в уголовном законодательстве - в ст. 171.4 УК РФ понятие оптовой торговли также не рассматривается, а делается упор на соблюдение режима розничной продажи алкогольной продукции, без прямых указаний и уточнений на какие-либо экономические признаки (доход, ущерб и т. д). То есть при оптовой продаже алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции в действиях субъекта будет отсутствовать состав уголовного деяния.
В заключении следует отметить, что при формулировании перечисленных вопросов в практическом применении указанной нормы, проблемы не разрешены и устранение этих недостатков на мой взгляд возможно лишь при корректировке диспозиции ст.14.17.1 КоАП РФ в части исключения слова «пищевая», рассмотрения вопроса о целесообразности акцентировании внимания на «розничной» продаже алкогольной продукции и соответствия санкций с ущербом, причиняемым от действий нарушителей обществу и государства.
Библиогра фия:
1. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ (действующая редакция) // [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/.
2. Лихолетов А.А. Уголовная ответственность за незаконную розничную продажу алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции /Лихолетов А.А.// Российский следователь - 2020. - №3. - [Электронный ресурс] URL: http://www.consultant.ru/.
3. Постановление Воротынского мирового суда по делу об административном правонарушении от 03.06.2021 №5-265/2021 [Электронный ресурс] /ГАС «Правосудие» [сайт].
4. Федеральный закон от 28 декабря 2009 г. №381 -ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» (действующая редакция) // [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/.
5. Ячменев Г.Г. Новеллы законодательства в области государственного регулирования розничной продажи алкогольной продукции и ответственности за его нарушение/Ячменев Г.Г.// «Арбитражные споры» - 2018.- №1/ [Электронный ресурс] URL: http://www.consultant.ru/.
References:
1. The Code of the Russian Federation on Administrative Offenses of December 30, 2001 No. 195-FZ (current edition) // [Electronic resource]. URL: http://www.consultant.ru /.
2. Likholetov A.A. Criminal liability for illegal retail sale of alcoholic and alcohol-containing food products / Likholetov A.A.// Russian investigator - 2020. - No. 3. - [Electronic resource] URL: http://www.consultant.ru /.
3. The decision of the Vorotynsky World Court in the case of an administrative offense dated 03.06.2021 No.5-265/2021 [Electronic resource] /GAS "Justice" [website].
4. Federal Law No. 381 -FZ of December 28, 2009 "On the fundamentals of state regulation of trade activity in the Russian Federation" (current edition) // [Electronic resource]. URL: http://www.consultant.ru /.
5. Yachmenev G.G. Novelties of legislation in the field of state regulation of retail sale of alcoholic beverages and liability for its violation/Yachmenev G.G.// "Arbitration disputes" - 2018.- No.1/ [Electronic resource] URL: http://www.consultant.ru /.
1 В соответствии с Федеральным законом от 28.12.2009 №381-ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» оптовая торговля - вид торговой деятельности, связанный с приобретением и продажей товаров для использования их в предпринимательской деятельности (в том числе для перепродажи) или в иных целях, не связанных с личным, семейным, домашним и иным подобным использованием.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_58 УДК 343
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ЧАСТНОЙ ДЕТЕКТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ FEATURES OF THE LEGAL REGULATION OF PRIVATE DETECTIVE ACTIVITY
IN THE UNITED STATES OF AMERICA
ОСИПОВ Данила Денисович,
старший преподаватель
ФГАОУ ВО «Самарский государственный экономический университет». 443090, Россия, Самарская обл., г. Самара, ул. Советской Армии, 141. E-mail: proff-mast@mail.ru;
Osipov Danila Denisovich,
Samara State University of Economics.
141 Sovetskaya Armiya str., Samara, Samara region, 443090, Russia. E-mail: proff-mast@mail.ru
Краткая аннотация: В статье приводится анализ особенностей нормативно-правового обеспечения частной детективной деятельности в Соединенных Штатах Америки (далее - США) на современном этапе. Изучаются положения юридической доктрины и нормативно-правовой базы. Определяются ключевые особенности правового регулирования вышеназванной деятельности.
Abstract: The article provides an analysis of the features of the regulatory and legal support of private detective activity in the United States of America (hereinafter referred to as the USA) at the present stage. The provisions of the legal doctrine and the regulatory framework are being studied. The features of the legal regulation of the above-mentioned activities are determined.
Ключевые слова: частные детективные агентства, частные детективы, частные следователи, лицензирование частной детективной деятельности, детективная тайна, частная детективная деятельность в Северной Америке.
Keywords: private detective agencies, private detectives, private investigators, licensing of private detective activity, detective mystery, private detective activity in North America.
Статья поступила в редакцию: 10.05.2022
Для большинства современных государств, где коммерческая деятельность получила широкое распространение, практика частного сыска давно стала привычной и обыденной.
История частных детективных агентств берет свое начало во Франции, а её прародителем для всего мира стал Эжен Франсу Видок. После своего криминального прошлого Видок отдал порядка двадцати лет службе в полиции, а уйдя в отставку, основал детективную контору -«Бюро расследований в интересах торговли» [1, 640 с]. В основном, данное агентство занималось защитой предпринимателей от всякого рода «коммерческих» преступлений, кроме того, за скромную плату работники брались поставлять сведения предпринимателям о кредитоспособности тех или иных поставщиков.
Бюро быстро получило широкое распространение по всей Франции, особенно потому что в данный период вслед происходившему в эти годы промышленному подъему аналогично начало расцветать и «коммерческое» мошенничество.
Успех вышеназванной деятельности в Европе стал следствием ее распространения и в Новом Cвете. Именно CШA стала страной, где частная детективная деятельность получила особое распространение. Это произошло по большей части в связи с тем, что полицейская система ещё не была сформирована в полной мере, в частности, отсутствовали полицейские службы городов и федеральная полиция.
Первое американское агентство открылось в Чикаго в 1850 году, а спустя сто лет их число уже стремилось к десяти тысячам. Одной из самых влиятельных фигур частного сыска в CШA можно считать Aллана Нату Пинкертона, именно под его руководством было открыто детективное агентство, которое в середине XIX в. завоевало популярность во всем мире. «Национальное сыскное агентство Пинкертона» (сейчас англ. «Pinkerton Government Services») процветает и ныне, сегодня оно имеет филиалы в 48 городах CШA и Канады, а дело Aллана Нату Пинкертона было продолжено его наследниками.
Однако настоящий «бум» для частных детективных агентств наступил несколько позже, во время разгула организованной преступности и «гангстерских войн», которые обрушились на CШA в 20-30-х годах XX века. Второй важный этап в истории развития частных детективных агентств можно считать период после Второй Мировой войны. Всплеск популярности частного сыска был обусловлен, по большей части, ростом «промышленного» шпионажа в условиях широкого промышленного подъема, что привело к росту преступности, с выявлением и раскрытием которой не справлялась национальная полиция. Именно в данный период произошло фактическое закрепление частных детективных агентств в качестве охранных организаций, так как произошло разграничение полномочий между государственными и частными правоохранительными организациями. Оэгласно данному разделению, в круг полномочий частного сыска вошла охрана частной собственности [2, с.73].
Одним из важнейших факторов, который обуславливает широкое развитие подобного рода агентств за рубежом, является нежелание предпринимателей обращаться в государственные правоохранительные органы. Именно частный сыск дает гарантии в сохранении «деловой репутации», так как одной из задач является предотвращение «утечки» коммерческой информации. На сегодняшний день отчетливо наблюдается рост численности частных детективных агентств, что подтверждают данные статистики.
По данным бюро трудовой статистики CШA (англ. Bureau of Labor Statistics) в период с 2018 по 2028 год количество рабочих мест для
частных детективов увеличится на 8%. А если мы обратим внимание на статистические данные Министерства труда США (англ. Unite States Department of Labor), то заметим, что в сфере занятия частной сыскной деятельностью по состоянию на май 2020 года было задействовано более 26 тысяч человек (при этом цифры не содержат информацию по самозанятым работникам) [3].
Имея представления об истории формирования и развития данного института, о его роли в обеспечении раскрытия преступлений, представляется необходимым проанализировать понятийный аппарат. Для рассмотрения темы частной детективной деятельности имеет особое значение разграничение таких понятий, как «private detective» (частный детектив) и «private investigaton> (частный сыщик, следователь). В большинстве случаев, данные понятия используются как взаимозаменяемые и между ними не проводится четких разграничений в их смысловом значении, однако для дальнейшего рассмотрения нормативно-правовой базы, мы считаем необходимым выделить специфические аспекты данных определений. Согласно закону «О частной детективной деятельности» штата Нью-Джерси, под частным детективом (private detective) понимается человек, который обладает лицензией на осуществление деятельности по частному сыску. Следует проводить грань между данным понятием и такими терминами, как частные сыщики или частные следователи (private investigator) [4]. Это своего рода помощники, которые нанимаются владельцем лицензированного детективного агентства. Согласно вышеназванному закону, детективный бизнес определяется как осуществляемый детективами бизнес по расследованию и сбору информации за вознаграждение.
Ознакомившись с историко-правовой базой и имея представления о понятийном аппарате, мы можем перейти к рассмотрению нормативно-правового регулирования частной детективной деятельности в Соединенных Штатах. Следует отметить, что для анализа нормативной базы нами было выбрано законодательство штатов Нью-Джерси, Луизианы и Невады, поскольку именно в данных регионах наблюдается наивысший уровень развития частной детективной деятельности.
Регулирование деятельности частных детективных агентств относится к ведению штатов, поэтому в каждом отдельном штате наблюдаются явные различия не только в порядке осуществления данной деятельности, но и в требованиях к лицам, которые осуществляют ее. Несмотря на многочисленные различия в нормативной базе каждого отдельного штата в вопросе регулирования деятельности частных детективных агентств, мы можем четко сказать, что все штаты единодушны в вопросе об обязательном лицензировании данной деятельности.
Мы уже обращали свое внимание на законодательство штата Нью-Джерси в вопросе регулирования частной детективной деятельности. В 1939 году там был принят закон о частных детективах (Private Detective Act). Согласно ст.45:19-9 под частной детективной деятельностью следует понимать деятельность с целью расследования совершенных преступлений или же угрозы их совершения, поиска свидетелей, наблюдения за лицом в целях установления необходимых фактов, сбора доказательств, которые будут использоваться правоохранительными органами в судебном разбирательстве по гражданскому или же уголовному делу [5]. Для законодательства данного штата лицензирование также является одним из обязательных условий осуществления частной детективной деятельности, что подтверждает ст.45:19-11 вышеприведенного документа. Чтобы получить лицензию, необходимо оплатить лицензионный сбор, который для физического лица составляет 250 долларов США, а для ассоциаций и корпораций - 300 долларов. Среди иных требований выделяют: достижение лицом возраста 25 лет, гражданство США и постоянное проживание на территории страны. Если мы говорим о деятельности ассоциаций и корпораций, то еще одним требованием для сотрудников таких учреждений является пятилетний стаж работы в качестве следователя или сотрудника полиции в полицейском департаменте.
Частная детективная деятельность в штате Невада регулируется непосредственно его уставом, ей посвящена 648 глава. В нем отмечены положения о частных следователях, частных патрульных, экспертах или прочих лицах, которые занимаются правоохранительной деятельностью. Стоит отметить важную деталь, которая отличает правовое регулирование частной детективной деятельности в Нью-Джерси и Неваде. Если в первом штате происходит четкое разграничение между такими понятиями как частный детектив (private detective) и частный следователь (private investigator), то во втором данные понятия используются как взаимозаменяемые. Подразделом 648.012 устанавливается, что частным следователем может выступать лицо, которое осуществляет расследование по установлению необходимых для заказчика фактов. Несмотря на это, позиция об обязательном лицензировании частной детективной деятельности остается неизменной. Лицензирование в штате Невада осуществляется лицензионным Советом, который назначается губернатором. Среди требований для получения лицензии выделяют: достижение 18-летнего возраста, гражданство США, наличие устойчивых моральных принципов, необходимых для работы частным следователем. В свою очередь лицензионный Совет оставляет за собой право отказа в выдаче лицензии по некоторым основаниям, среди которых: совершение соискателем мошенничества или если им были сфальсифицированы необходимые для лицензирования документы; указание недостоверных данный о себе при подаче заявления на получении лицензии; сотрудничество лица с фирмой или организацией, которой было отказано в выдаче лицензии или же она была отозвана [6]. Лицензионный Совет также имеет право устанавливать требования к сдаче теоретического экзамена, в котором большое значение отводится правилам обращения с огнестрельным оружием.
Частная детективная деятельность в штате Луизиана регулируются законом о частных следователях (Private Investigators Law). В вопросе о разграничении понятий данный штат солидарен Невадой, поскольку четких разграничений на законодательном уровне не устанавливается, термины используются как синонимы. Согласно п.8 ст.3503 частный следователь - это лицо, которое имеет право проводить расследования для получения информации о совершенных преступлениях на основании полученной лицензии, о финансовом рейтинге и кредитоспособности фирмы или организации, с которыми предстоит совершать сделку, о месте нахождения лица или его имущества и т.д. [7]. Обязательное лицензирование осуществляется Государственным советом частных следователей и экспертов. Данный совет так же как и в штате Невада оставляет за собой право отказа в выдаче лицензии в случаях, если:
- лицо не достигло возраста 18 лет;
- лицо не является гражданином США;
- лицом было совершено преступление или иные аморальные поступки;
- лицо страдает психическими заболеваниями.
Более того согласно ст.3507.2 в штате Луизина выделяют несколько типов лицензий.
Лицензия «private investigation agency license», которая выдается частному детективному агентству для расследования в целях получения информации, предусмотренной п.8 ст.3503 закона о частных следователях (Private Investigators Law).
Лицензия «private investigator license», которая выдается частному детективу для осуществления частной детективной деятельности.
Лицензия «apprentice license» или ученическая лицензия, содержание которой сводится к совершению лицом отдельных действий, предусмотренных вышеназванным законом.
Проанализировав законодательство штатов Нью-Джерси, Невада и Луизина, мы можем выделить наиболее ключевые особенности частной детективной деятельности в США.
Во-первых, данный вид деятельности является строго лицензируемым несмотря на то, что каждый из регионов страны оставляет за собой право изменения требований, предъявляемых к лицу, претендующему на получение лицензии.
Во-вторых, во многих штатах имеет место быть различия в типах выдаваемых лицензиях, которые подразумевают ограниченный спектр полномочий частных детективов.
В-третьих, в большинстве штатов существуют строгое ограничение на разглашение сведений, которые были получены частным детективом в процессе выполнения своих обязанностей. Существует понятие детективной тайны, которое не позволяет частному детективу разглашать полученные сведения клиенту или своему работодателю.
В заключении необходимо ответить, что частная детективная деятельность в США получила такое широкое распространение, поскольку развивалась в условиях еще только зарождающейся правоохранительной системы. Именно данный фактор способствовал более активному развитию института частных детективов в США, нежели в странах Европы. На сегодняшний день каждый из штатов имеет собственное законодательство в области регулирования частной детективной деятельности, которое порой имеет существенные различия по целому ряду положений. Тем не менее, некоторые аспекты остаются неизменными для большинства штатов, которые позволяют проанализировать институт частных детективов в их собирательном образе. Опыт Западных стран, в частности США, может стать полезным для развития данного института и в России.
Библиогра фия:
1. Следователи и частные детективы: Защитники прав, имущества и жизни / Сост. М.Г. Мусиенко. — Мн. Литература, 1996.
2. Степнов С. Некоторые особенности детективного бизнеса в США // Мир безопасности М 5/174 май 2008.
3. U.S. Bureau of Labor Statistics. Occupational Employment and Wages, Мау 2013 // https://www.bls.gov/spotlight/2014/occupations/ (дата обращения:
10.04.2022 г)
4. The Private Detective Act of 1939 // http://www.njsp.org/about/pdet_act. html (дата обращения: 03.04.2022 г)
5. Private Detective Act of 1939 // https://www.njsp.org/private-detective/index.shtml (дата обращения: 02.04.2022 г)
6. Официальный сайт штата Невада (США) // https://law.justia.com/codes/nevada/2010/title54/chapter648/nrs648012.html (дата обращения: 01.04.2022
г)
7. Закон о частных следователях в штате Луизиана (Private Investigators Law) // http://lsbpie.com/lawpi.aspx#definitions_(дата обращения: 03.04.2022 г)
References:
1. Investigators and private detectives: Defenders of rights, property and life / Comp. M.G. Musienko. — Mn. Literature, 1996.
2. Stepnov S. Some features of the detective business in the USA // The World of Security M 5/174 May 2008.
3. U.S. Bureau of Labor Statistics. Occupational Employment and Wages, Uia 2013 // https://www.bls.gov/spotlight/2014/occupations / (accessed: 04/10/2022)
4. The Private Detective Act of 1939 // http://www.njsp.org/about/pdet_act. html (accessed: 04/03/2022)
5. Private Detective Act of 1939 // https://www.njsp.org/private-detective/index.shtml (date of application: 02.04.2022)
6. Official website of the State of Nevada (USA) // https://law.justia.com/codes/nevada/2010/title54/chapter648/nrs648012.html (date of application: 01.04.2022)
7. The Law on Honest Investigators in the state of Louisiana (Private Investigators Law) // http://lsbpie.com/lawpi.aspx#definitions (date of application: 03.04.2022)
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_61
К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИИ СТАНОВЛЕНИЯ ФЕДЕРАЛИЗМА В РОССИИ ON THE QUESTION OF THE HISTORY OF THE FORMATION OF FEDERALISM IN RUSSIA
ОЧИР-ГАРЯЕВА Ирина Калиновна,
кандидат юридических наук, доцент ФГБОУ ВО «Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова». 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11. E-mail: kalinovna7@yandex.ru;
БАДГЕВА Владилена Баатровна,
студентка ФГБОУ ВО «Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова». 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11. E-mail:.vlada.badgaeva@bk.ru;
КАТНАНОВА Буйнта Владимировна,
студентка ФГБОУ ВО «Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова». 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11. E-mail: buinta1208@gmail.com;
КЮНКРИКОВА Оюна Басанговна,
студентка ФГБОУ ВО «Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова». 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11. E-mail: kyunkrikova.68@mail.ru;
OCHIR-GARYAEVA Irina Kalinovna,
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov. 358000, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11. E-mail: kalinovna7@yandex.ru;
BADGEVA Vladilena Baatrovna,
student of the Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov. 358000, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11. E-mail:.vlada.badgaeva@bk.ru ;
KATNANOVA Buynta Vladimirovna,
a student of the Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov. 11 Pushkin str., Elista, Republic of Kalmykia, 358000. E-mail: buinta1208@gmail.com;
KUNKRIKOVA Oyuna Basangovna,
student of the Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov. 358000, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11. E-mail: kyunkrikova.68@mail.ru
Краткая аннотация: в статье рассматриваются основные этапы и элементы развития теории федерализма. Протофедера-тивные начала территориально-политического устройства наблюдались в России с самых истоков зарождения государственности, обращение к элементам федерализма восходит к общественному устройству Киевской Руси. В основе древнерусского федерализма лежал этнографический принцип, сохранивший свое значение и в современной России.
Abstract: the article discusses the main stages and elements of the development of the theory of federalism. The proto-federal beginnings of the territorial-political structure were observed in Russia from the very beginnings of the birth of statehood, the appeal to the elements of federalism goes back to the social structure of Kievan Rus. Ancient Russian federalism was based on an ethnographic principle, which has retained its significance in modern Russia.
Ключевые слова: теория «народного суверенитета», федерализм, «автономная область», «автономная республика», «национальный округ», принцип «демократического» централизма.
Keywords: theory of "people's sovereignty", federalism, "autonomous region", "autonomous republic", "national district", the principle of "democratic" centralism.
Статья поступила в редакцию: 19.06.2022
Родоначальником учения о федерации считается Иоханнес Альтузиус (1561-1638), разработавший теорию «народного суверенитета» на основе принципа союза. Согласно этой теории, федерация учреждалась в результате иерархического возвышения новообразованного союза над меньшими по размеру союзами - начиная с семьи вплоть до государства[1]. Первой федерацией традиционно считаются Соединенные Штаты Америки. Время образования - конец XVIII в. Тогда же появился и сам термин «федерализм».
Эволюция федерализма имеет свою многовековую историю, элементы федерации появились в древнем и средневековом обществе. Еще Аристотель, Платон и другие мыслители того времени высказывали идею о построении объединенных государств.
Протофедеративные начала территориально-политического устройства наблюдались в России с самых истоков зарождения государственности, обращение к элементам федерализма восходит к общественному устройству Киевской Руси[2]. В основе древнерусского федерализма лежал этнографический принцип, сохранивший свое значение и в современной России. Федерализм прошлого покоился на народно-вечевом строе, который в своем развитии приобретал черты анархической вольницы и вел народоправство к упадку и гибели.
Многие традиции протофедерализма в несколько видоизмененном виде дошли до наших дней и до сих пор определяют лицо современного российского федерализма. Среди них фиксация союзного характера государства в верховном договорном акте (ряде), значительная степень самостоятельности территорий, наличие в договоре положений об их исключительном ведении, установление центром (князем) общих
основ организации власти в землях, финансовый и налоговый протофедерализм, наличие органа, представляющего территории, его участие в принятии общегосударственных решений, международная правосубъектность государства в сочетании с гарантией участия его составных частей во внешнеэкономической деятельности, обязательное рассмотрение органом, представляющим территории, вопросов войны и мира.
Тем не менее, федерализм в современном понимании возник значительно позже. Так, Баглай М.В. выделял 3 исторические этапа развития федерализма:
1) создание основ социалистического федерализма (1918-1936);
2) утверждение фактического унитаризма в государственном устройстве России (1937-1985);
3) реформы государственного устройства перед принятием Конституции 1993 года[3].
Федерализм в России возник и развивался по идеологической схеме большевизма, в основе которой лежал не реальный принцип демократической государственной власти, а классовый революционный подход, преследующий укрепление власти большевиков любой ценой.
Российская Федерация была провозглашена на III Всероссийском съезде Советов 25 (12) января 1918 г. в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, которая закрепила: «Советская Российская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация советских национальных республик». Затем данное положение перенесли в первую Конституцию РСФСР 1918 г., где к нему было добавлено: «Советы областей, отличающихся особым бытом и национальным составом, могут объединяться в автономные областные союзы, во главе которых, как и во главе всяких могущих быть образованными областных объединений вообще, стоят областные Советов и их исполнительные органы»[4].
Большевики, будучи последователями учения К. Маркса о диктатуре пролетариата, видели Россию, прежде всего, унитарным государством. Однако революционные события 1917 года и последовавший за этим распад страны вынудили большевиков несколько сменить ориентиры. Федерализм стал рассматриваться ими как временная мера разрешения национального вопроса. Поэтому федеративный характер Российской республики был установлен в принятой в январе 1918 года Третьим Всероссийским съездом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Декларации прав трудящихся и эксплуатируемого народа, которая затем вошла в Конституцию РСФСР[5], и постановление «О федеративных учреждениях Российской Республики». Съезд провозгласил Россию Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой (РСФСР). РСФСР учреждалась на основе свободы союза народов как федерация советских национальных республик. Первый съезд Советов СССР 30 декабря 1922 года провозгласил объединение советских республик в единое союзное государство - Союз Советских Социалистических Республик[6].
24 декабря 1917 г. была образована Украинская Советская Социалистическая Республика. 31 декабря того же года получает независимость Финляндия, отторгается Польша. Далее процесс образования автономий становится непрерывным. Так, в 1920 г. возникают Дальневосточная республика (6 апреля), Хорезмская Народная Советская Республика (26 апреля), Азербайджанская Советская Социалистическая Республика (28 апреля), Карельская трудовая коммуна (8 июня), Чувашская автономная область (24 июня), Киргизская Автономная Советская Социалистическая Республика (28 августа), Бухарская Народная Советская Республика (14 сентября), Вотская автономная область (4 ноября), Марийская автономная область (4 ноября), Калмыцкая автономная область (4 ноября), Армянская Советская Социалистическая Республика (29 ноября)[7].
Дальневосточная республика тут единственное исключение: она формировалась не по национальному признаку. В середине XX в. большевики применили метод, придуманный еще Петром I: для управления армиями на удаленном от центра расстоянии был создан территориальный штаб.
В 1921 г. образуются Дагестанская АССР (20 января), Горская АССР (20 января), Грузинская ССР (25 февраля), Абхазская АССП марта). Аджарская АССР (16 марта), Калмыцкая АО (22 августа), кабардинская АО (1 сентября), Крымская АССР (18 октября).
Помимо советской вертикали существовала вертикаль партии (ВКП(б) была «руководящей и направляющей», а раз так, то Советы автономий должны были подчиняться партийным органам автономий которые создавались отнюдь не по принципу национального представительства. Существующая здесь схема была сродни тому приему, благодаря которому Александр II усмирил Грузию. Ленин интегрировал национальные кадры партийных руководителей в общую политическую элиту советской федерации. При этом первые лица партийной власти автономии подбирались так, чтобы по возможности ими не оказывались только национальные кадры. При первом секретаре - русском второй подбирался из местной титульной нации, при первом - местном вторым ставился русский. Понятно, что место русского мог занимать и представитель другой нации, далекой от местной, а иногда и прямо враждебной ей. Бывали случаи, когда среди всего высшего партийного руководства автономии не было ни одного представителя титульной нации[8]. Эти автономные областные союзы входят на началах федерации в Российскую Социалистическую Федеративную Республику. Данным конституционным закреплением учреждалось новое государственное устройство не только собственно России, но и всей бывшей Российской империи, на территории которой впоследствии был создан СССР.
«Автономная область», «автономная республика», «национальный округ» («автономный округ») - все эти статусные характеристики подразумевали разную степень автономии, четко регламентированную законами. Но эти права распространялись только на Советы. Советы, по Конституции, должны были подчиняться соответствующим партийным органам, а на партийные органы права автономности не распространялись, партия строилась в соответствии с принципом печально известного «демократического» централизма[9]. Таким образом, Совет автономии мог отклонить то или иное решение Совета Союза, но он обязан был выполнить это же решение, если оно приходило к нему из ЦК через соответствующий комитет. А так как и сам Совет Союза подчинялся ЦК, то вся централизованная вертикаль партийных органов и была реальной системой власти, в то время как автономии играли роль декорации, тешащей национальное самолюбие местного населения.
Ленинское решение поражает своей «прозорливостью». Он предоставляет малочисленным народам ту или иную степень национальной независимости, натравливает их на старый порядок и одновременно с этим формирует параллельную, скрытую систему власти, которая, в конечном счете, закабалит эти народы гораздо сильнее, чем это было в Российской империи. Потом будут и произвольные перекройки границ, и депортация
народов, чего доленинская Россия не знала. Этот прием обеспечил большевикам благополучный приход к власти, но то, что хорошо при захвате контроля над страной, может быть плохо в перспективе. Ленинская схема была абсолютно неэффективна экономически, а ее стабильность (политическая) зиждилась на стабильности положения КПСС в обществе, а, в конечном счете - на мощи и эффективности репрессивных органов.
Итак, опираясь на инфраструктуру, заложенную прежней властью, большевики в то же время пошли на ее кардинальное преобразование. Унитарное государство было провозглашено федеративным, однако федерация получилась явно «нетрадиционной»[10]. Во-первых, субъекты не образовывали ее, а выделялись на ее территории. Во-вторых, субъектами именовались только национально-территориальные автономии имевшие, к тому же, разный статус. В-третьих, автономии эти охватывали лишь часть страны. На остальной территории федеральный центр фактически действовал как обычное унитарное государство, оставаясь федеральным центром лишь номинально. В-четвертых, на федеральном уровне отсутствовал двухпалатный парламент, характерный для федеративных государств. Федерация строилась, следовательно, сверху и была квалифицирована в советском государствоведении как федерация, построенная на автономии[11].
Нетипичность российского федерализма советского типа дала повод многим авторам оценивать его как фиктивный. О Юрченко указывал, что РСФСР есть унитарное государственное тело, отдельные части которого имеют автономный статус, по существу без достаточных признаков государственности. Можно согласиться с такой оценкой, и отнести подобную модель к фантомному федерализму. Подобная система была устойчива только при наличии мощных карательных органов, своей постоянной деятельностью удерживающих государство от сползания в хаос. Крах коммунистической системы привел к крушению союзной федерации и усилению сепаратизма, как национального, так и территориального.
Перед большевиками стояла генеральная задача установит власть не только в столице, но и по всей стране. Для ее решения пошли на разрушение государственности, в том числе путем поощрения на территории империи национально-государственного строительства малых российских народов. Именно в русле этой политики страна была провозглашена федерацией. Стремясь заручиться поддержкой малых народов, нейтрализовать с их помощью часть населения, лояльную прежней власти, большевики инициировали образование национально-территориальных автономий и не препятствовали отделению от государства его окраинных территорий. Таким образом, ставка была сделана на политику, показавшую свою пагубность в прежней российской истории.
Ко времени принятия Конституций СССР 1936 года государство стало уже, по существу, унитарным. Что касается краев и областей, в которых проживало подавляющее большинство населения страны, то они субъектами Федерации по-прежнему не признавались. Автономные республики стали рассматриваться как не суверенные государства, их конституции, например, подлежали утверждению Верховным Советом РСФСР. Весьма неопределенным оставалось положение автономных областей[12].
Таким образом, советский федерализм оказался разновидностью унитаризма, поскольку страной руководила КПСС - партия, основанная на жестком подчинении нижестоящих уровней вышестоящим. Ключевыми для всего государственного строительства были принципы руководящей роли КПСС и демократического централизма, плохо совместимые с федерализмом в его современном понимании.
Демократическая волна, вызванная перестройкой и последующими реформами, обострила процессы государственно-правового развития страны в целом и России в частности[13]. Неумение властей найти адекватные политические ответы на этот вызов времени в соединении с нараставшими объективными потребностями в демократизации государственного устройства привели к распаду СССР и «параду суверенитетов» автономных образований РСФСР. В 1990-1991 гг. большинство автономных республик и многие автономные области России провозгласили себя суверенными государствами в составе РСФСР. В ряде республик (Чечня, Татарстан и др.) сепаратистские силы стали требовать выхода из состава Федерации. На IV Съезде народных депутатов РСФСР было принято решение об исключении из названия республик термина «автономная», они приобрели конституционный статус «республика в составе Российской Федерации». Библиогра фия:
1. Федерализм. Энциклопедический словарь. - М.: Инфра-М., 2007. - С. 258.
2. Добрынин Н.М. Российский федерализм: Становление, современное состояние и перспективы. - Новосибирск: Наука, 2005. - С. 39.
3. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: учеб. для вузов - 7-е изд., изм. и доп. - М.: Проспект, 2009. - С. 341.
4. Теория и практика государственного управления: учебник для ВУЗов/ Добрынин. Н.М. Новосибирск: Наука, 2006. - С.217.
5. Конституция (Основной закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (принята V Всероссийским съездом Советов 10.07.1918) //СУ РСФСР, 1918. - № 51. - ст. 582.
6. Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик (Принят в г. Москве 30.12.1922 на I съезде Советов СССР) // Съезды Советов в документах. 1917-1936. Т. III.- М., 1960. - С. 18-22.
7. Теория и практика государственного управления: учебник для ВУЗов. - С.259.
8. Косолапов Д. Модели Федерализма в современном мире // Право Политика. 2008. № 11. - С. 29-31.
9. Инченко. Н. Циклы Российского Федерализма // Свободная мысль. 2007. № 6. - С. 31-32.
10. Косолапов Д. Модели Федерализма в современном мире // Право Политика. 2008. № 11. - С. 19-21.
11. Косолапов Д. Модели Федерализма в современном мире // Право Политика. 2008. № 11. - С. 19-21.
12. Инченко. Н. Циклы Российского Федерализма // Свободная мысль. 2007. № 6. - С. 33.
13. Добрынин Н.М. Российский федерализм: Становление, современное состояние и перспективы. - Новосибирск: Наука, 2005. С. 76.
References:
1. Federalism. Encyclopedic Dictionary. - M.: Infra-M., 2007. - p. 258.
2. Dobrynin N.M. Russian federalism: Formation, current state and prospects. - Novosibirsk: Nauka, 2005. - p. 39.
3. Baglay M.V. Constitutional Law of the Russian Federation: textbook. for universities - 7th ed., ed. and add. - M.: Prospect, 2009. - p. 341.
4. Theory and practice of public administration: textbook for universities/ Dobrynin. N.M. Novosibirsk: Nauka, 2006. - p.217.
5. The Constitution (Basic Law) of the Russian Socialist Federative Soviet Republic (adopted by the V All-Russian Congress of Soviets on 10.07.1918) // SU RSFSR, 1918. - No. 51. - Article 582.
6. Treaty on the Formation of the Union of Soviet Socialist Republics (Adopted in Moscow on 30.12.1922 at the I Congress of Soviets of the USSR) // Congresses of Soviets in documents. 1917-1936. Vol. III.- M., 1960. - pp. 18-22.
7. Theory and practice of public administration: textbook for universities. - P.259.
8. Kosolapov D. Models of Federalism in the modern world // Pravo Politika. 2008. No. 11. - pp. 29-31.
9. Inchenko N. N. Cycles of Russian Federalism // Free Thought. 2007. No. 6. - pp. 31-32.
10. Kosolapov D. Models of Federalism in the modern world // Pravo Politika. 2008. No. 11. - pp. 19-21.
11. Kosolapov D. Models of Federalism in the modern world // Pravo Politika. 2008. No. 11. - pp. 19-21.
12. Inchenko N. N. Cycles of Russian Federalism // Free Thought. 2007. No. 6. - p. 33.
13. Dobrynin N.M. Russian federalism: Formation, current state and prospects. - Novosibirsk: Nauka, 2005. p. 76.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_64
ПРАВО КАК ЯДРО МЕХАНИЗМА ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ LAW AS THE CORE OF THE MECHANISM OF LEGAL IMPACT
ПАЛЕХА Роман Робертович,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории права и государства Центрального филиала ФГБОУ ВО «Российский государственный университет правосудия» (г. Воронеж). 394006, Россия, Воронежская обл., г. Воронеж, ул. 20-летия Октября, 95. E-mail: paleharr@mail.ru;
БОКОВА Алёна Олеговна,
студентка факультета непрерывного образования подготовки специалистов для судебной системы Центрального филиала ФГБОУ ВО «Российский государственный университет правосудия» (г. Воронеж). 394006, Россия, Воронежская обл., г. Воронеж, ул. 20-летия Октября, 95. E-mail: a.o.bokova@gmail.com;
Palekha Roman Robertovich,
candidate of Law, assistant professor, assistant professor of chair of theory and history of law and state The Central Branch of the Russian State University of Justice (Voronezh). 95, 20th Anniversary of October str., Voronezh, Voronezh Region, 394006, Russia. E-mail: paleharr@mail.ru;
Bokova Alena Olegovna,
student of the Faculty of Continuing Education Training of Specialists for the Judicial System of The Central Branch of the Russian State University of Justice (Voronezh). 95, 20th Anniversary of October str., Voronezh, Voronezh Region, 394006, Russia. E-mail: a.o.bokova@gmail.com
Краткая аннотация: В статье рассматривается право в качестве ядра механизма правового воздействия. Авторы приходят к выводу, что механизм правового воздействия представляет собой органическое единство таких образующих его элементов, как субъекты, объекты, содержание, цели и результаты правового воздействия. В качестве «силовой станции», связующим элементом механизма правового воздействия, его ядром выступает право, которое придает этой системе совершенно особое качество, делая ее правовой в полном смысле этого слова.
Abstract: The article considers law as the core of the mechanism of legal influence. The authors come to the conclusion that the mechanism of legal influence is an organic unity of such elements forming it as subjects, objects, content, goals and results of legal influence. As a "power station", a connecting element of the mechanism of legal influence, its core is the law, which gives this system a very special quality, making it legal in the full sense of the word.
Ключевые слова: право, правовое воздействие, механизм правового воздействия, ядро механизма правового воздействия, инте-гративное правопонимание, интегративный подход.
Keywords: law, legal influence, mechanism of legal influence, core of the mechanism of legal influence, integrative legal understanding, inte-grative approach.
Статья поступила в редакцию: 13.06.2022
Механизм (от греч. Mechane - машина) - система тел, предназначенная для преобразования движения одного или нескольких тел в требуемые движения других тел [8]. С.И. Ожегов и Н.Ю. Шведова трактуют слово «механизм» как «устройство, определяющее порядок какой-либо деятельности», а также «последовательность состояний, процессов, определяющих собой какое-либо действие или явление» [5]. Исходя из предложенной этимологии рассматриваемого понятия, механизм всегда предполагает наличие определенных элементов, находящихся в определенной взаимосвязи и взаимозависимости, способных к совместному действию и выступающих как единое целое.
При самом первом приближении к рассмотрению понятия «механизм правового воздействия» представляется обоснованным солидаризироваться с И.В. Бухаровой, которая пишет: «Обращает на себя внимание существенная разница между юридическим явлением правового регулирования, подразумевающим воздействие на общественные отношения посредством правовых норм и явлением правового воздействия, подразумевающим воздействие на общественные отношения не только посредством правовых норм, но и посредством элементов правосознания, правовой культуры, психологических установок и др. В этом смысле правовой механизм может рассматриваться в качестве компонента правового воздействия, входя в него - как частный случай правового воздействия» [1].
Данное наблюдение видится обоснованным и своевременным, поскольку позволяет четко разграничить смежные, но далеко не тождественные правовые явления - правовое воздействие и правовое регулирование, обоснованно обратив внимание, что механизм последнего является значительной, но все же составной частью механизма правового воздействия, который более разнообразен и динамичен, прежде всего, за счет таких компонентов как правосознание [6] и правовая культура [7].
Осуществление полноформатного социального управления не представляется возможным без задействования механизма правового воздействия, а реализация правовых норм находится с правовым воздействие в органической взаимосвязи, обеспечивая перевод интеллектуально-ресурсного компонента права (юридической нормы) в область действительного права (систему правопорядка).
Следует обратить внимание, что правовое воздействие осуществляется посредствам своего механизма, который представляет собой органическое единство и взаимодействие элементов его образующих. В качестве первого элемента механизма правового воздействия выступают его субъекты, то есть активные (транслирующие) участники правового воздействия, обладающие определенным специальным статусом, способные формулировать общеобязательные правила поведения (право) и располагающие правовыми средствами требовать соблюдения этих правил поведения. Второй элемент механизма правового воздействия - это объекты, представленные пассивной (воспринимающей) стороной
правового воздействия, преимущественно добровольно усваивающие адресованные им правила поведения, либо под юридическим принуждением, вызванным игнорированием правил поведения установленных субъектами правового воздействия. В качестве третьего элемента в механизме правового воздействия необходимо выделять его содержание, под которым предлагается понимать информационно-интеллектуальный ресурс правового воздействия, представленный системой аксиологических установок (ценностей), легитимируемых в данном обществе и обусловленных социально-историческим контекстом его пространственно-временного развития. Четвертый элемент механизма правового воздействия -это его цели, то есть идеальные модели правовой интеграции и правовой социализации личности, способные обеспечить предсказуемое поступательное и устойчивое развитие общества, направленные на обеспечение безопасности личности, общества и государства. Пятый (итоговый) элемент механизма правового воздействия - это его результаты, то есть фактические модели правовой интеграции и правовой социализации личности, выражающиеся в реально достигнутом и обеспеченном предсказуемом поступательном и устойчивом развитии общества, в условиях надежно обеспеченной безопасности личности, общества и государства.
В качестве «силовой станции», связующим элементом механизма правового воздействия, его ядром выступает право, которое придает этой системе совершенно особое качество, делая ее правовой в полном смысле этого слова.
А вот каким будет это ядро, из какого право оно будет состоять, это на прямую зависит от типа правопонимания, который будет определять текущее и тенденции последующего понимания права. Состояние современного отечественного правопонимания позволяет констатировать, что в нём присутствуют различные традиционные направления правопонимания (позитивизм, естественно-правовая школа, социологическая и психологическая школы права), которые характеризуются однонаправленным пониманием права. При таком ограниченном правопонима-нии не может быть адекватного механизма правового воздействия, который неизбежно будет повторять основные черты права и, конечно же, не может не отличаться ограниченными регуляторными возможностями. Поэтому, обращение современной юридической науки к идеям интегратив-ного правопонимания - это естественный результат поиска выхода ее из методологического кризиса.
Характеризуя интегративный подход к пониманию права, М.В. Немытина отмечает, что: «Приверженцы различных научных концепций постепенно приходят к общей идее о необходимости некоего интегрального правопонимания, в рамках которого «право рассматривается как системная ценность». Их взгляды сходятся в том, что не стоит противопоставлять типы правопонимания, а следует искать точки их соприкосновения. Концепции, родившиеся в рамках одного типа понимания права, должны воспринять идеи, разработанные в рамках других и, в свою очередь, обогатить своими идеями иные типы правопонимания... Именно интегральное (или интегративное) правопонимание позволяет сформировать целостное представление о праве, рассматривать право во множестве проявлений и одновременно в его единстве» [4].
Основываясь на прикладном, практико-ориентированном подходе, представляется продуктивным обращение к интегративному право-пониманию выступающему прогрессивным типом правового мышления [3]. В соответствии с предложенным подходом, как обоснованно обращает внимание В.В. Ершов, под правом, реализуемом в Российской Федерации, необходимо понимать единую, развивающуюся и многоуровневую систему форм национального и (или) международного права, в которую объективно интегрируются основополагающие (общие) принципы российского права, национальные правовые акты, правовые договоры, обычаи российского права, основополагающие (общие) принципы международного права, международные договоры и обычаи международного права [2].
Именно такое право, основанное на интегративном подходе к его пониманию, должно выступать ядром механизма правового воздействия, поскольку в нем заложен максимальный регулятивный потенциал, способность наиболее эффективным образом и с высокой степенью оперативности реагировать на социальную потребность в правовом регулировании, защищать правовые интересы различных субъектов правоотношений максимально полно и всесторонне. Важным является то обстоятельство, что такое право интегрирует в себе право и только право, как национальное, так и международное. В нем нет регуляторов общесоциального характера, таких, например, как мораль и религия. Именно только такое право и способно находиться в центре механизма правового воздействия, выступать его ядром, органично объединяя, нормативно выражая и гармонично дополняя такие его элементы, как субъекты, объекты, содержание, цели и результаты правового воздействия, которые вне права существовать не способны и приобретают свою жизнь только в связи с правом, на основании права, совместно действуя с правом.
Библиография:
1. Бухарова И.В. Механизм правового воздействия в контексте теории права Л.И. Петражицкого // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2014. № 1. С. 116, 117.
2. Ершов В.В. Регулирование правоотношений: Монография / В.В. Ершов; - М.: РГУП, 2020. С. 25.
3. Канищев В.П., Палеха Р.Р. Интегративный подход к пониманию права как прогрессивный тип правового мышления // Вестник Воронежского института МВД России. 2018. № 2. С. 165-170.
4. Немытина М.В. Проблемы совершенствования правопонимания // Современные методы исследования в правоведении / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. Саратов. 2007. - С. 115, 116.
5. Ожегов С.И., Ш ведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., дополненное. - М.: ООО «ИТИ Технологии», 2003. С. 354.
6. Палеха Р.Р. Правосознание как элемент содержания правового воздействия // Право и государство: теория и практика. 2020. № 4 (184). С. 82-84.
7. Палеха Р.Р. Правовая культура как элемент содержания правового воздействия // Право и государство: теория и практика. 2020. № 5 (185). С. 68-69.
8. Словарь иностранных слов. - 18-е изд., стереотип. М.: Русский язык, 1981. С. 63.
References:
1. Bukharova I.V. The mechanism of legal influence in the context of L.I. Petrazhitsky's theory of law // Humanities and socio-economic sciences. 2014. No. 1. pp. 116, 117.
2. Ershov V.V. Regulation of legal relations: Monograph / V.V. Ershov; - Moscow: RSUP, 2020. p. 25.
3. Kanishchev V.P., Palekh R.R. Integrative approach to understanding law as a progressive type of legal thinking // Bulletin of the Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2018. No. 2. pp. 165-170.
4. Nemytina M.V. Problems of improving legal understanding // Modern research methods in jurisprudence / Ed. by N.I. Matuzov and A.V. Malko. Saratov. 2007. p. 115, 116.
5. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Explanatory dictionary of the Russian language: 80,000 words and phraseological expressions. Russian Academy of Sciences. V.V. Vinogradov Institute of the Russian Language. 4th ed., supplemented. - M.: LLC "ITI Technologies", 2003. p. 354.
6. Palekh R.R. Legal awareness as an element of the content of legal impact // Law and the State: theory and practice. 2020. No. 4 (184). pp. 82-84.
7. Palekh R.R. Legal culture as an element of the content of legal impact // Law and the State: theory and practice. 2020. No. 5 (185). pp. 68-69.
8. Dictionary of Foreign words. - 18th ed., stereotype. M.: Russian language, 1981. p. 63.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_66 УДК 343.43
ПРАВОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ПРОФИЛАКТИКИ РАДИКАЛИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ Legal technologies of prevention of radicalization of modern youth
СЕЛЕЗНЕВА Ирина Геннадьевна,
кандидат соц. наук, доцент, кафедра «Философия и право», Волгоградский государственный технический университет. 400005, Россия, Волгоградская обл., г. Волгоград, пр. имени В.И. Ленина, 28. E-mail: irinaselezneva@bk.ru;
ВОРОБЬЕВА Галина Васильевна,
кандидат филологических наук, доцент, кафедра «Русского языка», Волгоградский государственный технический университет. 400005, Россия, Волгоградская обл., г. Волгоград, пр. имени В.И. Ленина, 28. E-mail: 89093882130@yandex.ru;
СУХОВА Анна Сергеевна,
кандидат соц. наук, доцент, кафедра «Философия и право», Волгоградский государственный технический университет. 400005, Россия, Волгоградская обл., г. Волгоград, пр. имени В.И. Ленина, 28. E-mail: belousov34@yandex.ru;
НАУМОВ Игорь Николаевич,
кандидат исторических наук, доцент кафедры «История, культурология, социология», Волгоградский государственный технический университет.
400005, Россия, Волгоградская обл., г. Волгоград, пр. имени В.И. Ленина, 28. E-mail: naumov1510@yandex.ru;
ОВСЯННИКОВА Ирина Геннадьевна,
кандидат п. наук, доцент, кафедры социально-гуманитарных дисциплин, Волгоградская консерватория им. П.А. Серебрякова.
400006, Россия, Волгоградская обл., г. Волгоград, ул. Мира, 5А. E-mail: ovir70@rambler.ru;
Selezneva Irina Gennadyevna,
Volgograd state technical University, Department of Philosophy and law. 28 V.I. Lenin Ave., Volgograd, Volgograd region, Russia, 400005. E-mail: irinaselezneva@bk.ru;
Vorobyeva Galina Vasilyevna,
Volgograd state technical University Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of the Russian Language. 28 V.I. Lenin Ave., Volgograd, Volgograd region, Russia, 400005. E-mail: 89093882130@yandex.ru;
Suhova Anna Sergeevna,
Volgograd state technical University, Department of Philosophy and law. 28 V.I. Lenin Ave., Volgograd, Volgograd region, Russia, 400005. E-mail: belousov34@yandex.ru;
Naumov Igor Nikolaevich,
Volgograd State Technical University, PhD, Associate Professor of the Department of History, Cultural Studies, Sociology. 28 V.I. Lenin Ave., Volgograd, Volgograd region, Russia, 400005. E-mail: naumov1510@yandex.ru;
Ovsyannikova Irina Gennadievna,
Volgograd Conservatory named after P.A. Serebryakov, PhD, Associate Professor of the Department of Social and Humanitarian Disciplines. 5A Mira str., Volgograd, Volgograd region, Russia, 400006. E-mail: ovir_70@rambler
Краткая аннотация. В представленной статье проанализирована природа и внутренняя структура различных видов радикализма, в которых принимали участие молодежь. Описаны основные социальные факторы, способствующие развитию данной аномалии в рассматриваемый период развития общества. Исследована мотивация, система и виды радикальных молодежных объединений, представлены основные тенденции развития данного явления. Также в исследовании рассматриваются теоретические основы проблемы активизации радикализма среди молодежи. В настоящее время ценностное восприятие молодежи ориентировано на материальные блага в условиях расширения экономических форм взаимодействия. В этих условиях социальные процессы становятся все более отстраненными от гуманных и духовных ориентаций. Эффективное функционирование общества в его взаимодействии, основанном на сотрудничестве и понимании, имеет большое значение для стимулирования положительных тенденций в социальной сфере современной России. Не менее важно, что, учет социально-экономических факторов при анализе человеческой агрессивности имеет большую ценность не только для теоретического анализа в рамках системного подхода, но и для дальнейшего совершенствования профилактической, коррекционной работы с молодежью. В целом статья дает определенный прирост знаний в обозначенной научной области, вносит определенный вклад в развитие науки и практики изучения противоправного поведения современной молодежи и способствует осмыслению проблем, связанных с социальными процессами, происходящими в современном обществе.
Abstract. The presented article analyzes the nature and internal structure of various types of radicalism in which young people took part. The main social factors contributing to the development of this anomaly in the considered period of society development are described. The motivation, system and types of radical youth associations are investigated, the main trends in the development of this phenomenon are presented. The study also examines the theoretical foundations of the problem of the activation of radicalism among young people. Currently, the value perception of young people is focused on material benefits in the context of expanding economic forms of interaction. In these conditions, social processes are becoming increasingly detached
from humane and spiritual orientations. The effective functioning of society in its interaction based on cooperation and understanding is of great importance for stimulating positive trends in the social sphere of modern Russia. It is equally important that taking into account socio-economic factors in the analysis of human aggressiveness is of great value not only for theoretical analysis within the framework of a systematic approach, but also for further improvement of preventive, correctional work with young people. In general, the article gives a certain increase in knowledge in the designated scientific field, makes a certain contribution to the development of science and practice of studying the illegal behavior of modern youth and contributes to understanding the problems associated with social processes taking place in modern society.
Ключевые слова: радикализм, радикализация, девиация, социальная трансформация, субкультура, молодежная культура, психика, антисоциальное поведение, экономическая стабильность.
Keywords: radicalism, radicalization, deviation, social transformation, subculture, youth culture, psyche, antisocial behavior, economic stability.
Статья поступила в редакцию: 11.06.2022
В сложном, постоянно изменяющемся обществе, где не может быть существование единой и неизменной системы норм, многие нормы и культурные ценности разных субкультур противоречат друг другу, неизбежно вступают в конфликт и способствуют возникновению феномена отклоняющегося поведения.
Отклонения могут происходить в сфере индивидуального поведения, они представляют собой поступки конкретных людей, запрещаемые общественными нормами. Вместе с тем в каждом обществе много отклоняющихся субкультур, нормы которых осуждаются общепринятой, доминирующей моралью общества.
Как пишет профессор социологии Калифорнийского университета в Беркли (США) Нейл Джозеф Смелзер, девиация с трудом поддается определению, что связано с неопределенностью и многообразием поведенческих ожиданий. Девиация ведет за собой изоляцию, лечение, исправление или другое наказание. Смелзер выделяет три основных компонента девиации:
а) человека, которому свойственно определенное поведение;
б) норму или ожидание, являющееся критерием оценки поведения как девиантного;
в) другую группу или организацию, реагирующую на данное поведение [1].
При регулировании напряженности, Смелзер возлагает особые надежды на информационную и психологическую подготовку населения, на разработку специальных программ, которые предотвращали бы негативное воздействие ситуации неопределенности и содействовали бы упорядочению психологических реакций, основанных на более глубоком понимании происходящего, на повышении авторитета компетентного знания и искусства управления в противоположность вспышкам насилия.
Американский социолог А. Коэн отклоняющимся поведением называет такое, которое «идет вразрез с институционализированными ожиданиями» [2], а англичанин Д. Уолш, представитель феноменологической социологии, утверждает, что «социальное отклонение - это в значительной степени приписываемый статус», то есть только субъективное обозначение, «ярлык», а не объективное явление. По его мнению, отклонение - это не внутреннее, присущее определенному действию качество, а результат социальной оценки и применения санкций. Очевидно, что подобные характеристики отклоняющегося поведения полностью не раскрывают его природу и объективные антинормативные свойства.
Более широкую трактовку определения девиации дает Г.А. Аванесов: «Под отклоняющимся поведением следует понимать действия, не соответствующие заданным обществом нормам и типам» [3], то есть речь идет о нарушении любых социальных норм.
Девиантное поведение людей, во-первых, существует потому, что новая социальная система - это всегда результат разрушенной системы - идет ли речь о людях или об элементах производительных сил, духовной или материальной культуры. Во-вторых, процесс развития новой социальной системы обычно неравномерен, а это порождает диспропорцию в соотношении ее элементов и приводит к отставанию некоторых из них и тем или иным дефектам функционирования. В-третьих, может наблюдаться неполная адаптация развивающейся системы к внешним и внутренним условиям ее существования. Говоря иными словами, социальное, культурное или техническое развитие может подчас не поспевать за вновь возникающими общественными, духовными или экономическими потребностями. В-четвертых, нельзя сбрасывать со счетов случайные события. Все это в совокупности и служит конкретным источником различных негативных явлений.
Рассматривая проблемы стабилизации современного общества, довольно большая роль отводится девиантному повелению современной молодежи, одним из видов которого является радикализм.
Радикально настроенную молодежь все чаще используют для достижения своих политических целей группы лиц и организации, что приводит к дестабилизации общественных отношений, ослаблению государств, угрозе их безопасности.
Формирование современной государственности в мире, политико-экономические условия развития и революционная трансформация политических систем стран мира сопряжены с процессом радикализации молодежи, что актуализирует поиск подходов к решению этой задачи в политическом процессе современной России.
Необходимо отметить, что уже длительное время в России существуют достаточно многочисленные группы радикально настроенной молодежи, обладающие значительной активностью и строящие свою деятельность на различных идеологических основаниях.
Существует большое количество различных подходов к исследованию проблем радикализма в отечественной и зарубежной политической науке. К данной проблематики в свое время обращались М.Бакунин, П. Кропоткин, В. Леонтович, Н. Чернышевский и другие. Политический радикализм как форма протестной активности стал объектом анализа представителей марксизма (К.Маркс, Ф.Энгельс, В.Ленин).
Интерес для изучаемой проблемы представляют работы зарубежных исследователей, рассматривающих радикализм в контексте конфликтологии: М. Вебера, А Гидденса, Р. Дарендорфа, М. Уолцера. Изучением проблематикой радикализма занимались Д. Белл, С. Липсет.
Анализу эволюции форм политического радикализма, причин его возникновения в современном обществе посвящены труды Э.Я. Ба-
талова, В.В. Витюка, К.В. Гусева, Ю.Н. Давыдова, Ю.А. Замошкина, Г.С. Филатова и др. В публикациях таких ученых, как А.В. Логиновой и Г.В. Водолазовой [4], фрагментарно затрагиваются отличительные аспекты политического радикализма.
Методологическую основу изучения политического радикализма в цивилизационном и социокультурном контекстах расширяют работы В.В. Ильина, А.С. Панарина и др. Интересными являются также труды ученых психологического и социально-психологического направления Г. Тарда, А.А. Бодалева, Д.В. Ольшанско и др.
Социально-экономические преобразования последних двух десятилетий как факторы активизации развития в молодежной среде радикальных настроений и практик, анализируются такими авторами как Т. Заславской, И. Кон и др.
В настоящее время радикализм как форма протеста выступает объектом исследования различных социально-гуманитарных наук - философии, социологии, политологии, педагогики, что значительно расширяет ранее существовавшее представление об этом явлении. В частности, свое осмысление аспекты радикализма получили в работах А. Верховского, В. Прибыловского, B.C. Собкина, А.Ф. Федотова и др. Причины возникновения радикальных молодежных движений в нашей стране, а также их социальная база представлены в исследовании В.Чупрова и Ю. Зубок.
Но, несмотря на большое количество работ, посвященных протестной активности молодежи и радикализму, проблема распространения и активизации политической радикализации молодого поколения остается актуальной. Примером этому могут послужить процессы, протекающие в современной Украине, и имеются в российском обществе. Обобщающих исследований процессов радикализации в молодежной среде в контексте происходящих в настоящее время социально-политических изменений в России крайне мало.
Как черта, характеризующая мировоззрение личности или группы лиц, радикализм может иметь отношение к различным сферам жизни, выражаясь в идеях и действиях. Социальную базу радикализма составляют маргинальные слои, представители националистических, религиозных движений, недовольные существующей политической реальностью.
Отечественный политолог, исследователь молодежного радикализма Круглов А.Е. определяет его как «отклоняющееся от принятых в данном обществе, социальной среде, ближайшем окружении, группе социально-нравственных норм и ценностей, нарушение процесса усвоения и воспроизводства этих норм и ценностей, а также саморазвитие и самореализации человека в том обществе, к которому он принадлежит» [5].
Таким образом, рассматривая его как форму девиантного поведения, которое может выступать факторам дестабилизации социально-политической системы государства, на основании различных критериев типологизации Кругловым было выделено несколько форм радикализма, в зависимости: от сферы проявления - экономический; политико-идеологический; правовой. В зависимости от политической основы - правый радикализм; левый радикализм. В зависимости от идеологической основы - религиозный; этнический; региональный.
В свою очередь, как форму девиантного поведения радикализм изучается и в социологии, в частности И.А. Новиков определяет радикализм как: «приверженность крайним взглядам и методам действий по достижению групповых целей различных молодежных организаций, при этом этнический, религиозный и другие компоненты выступают в неразрывной связи друг с другом» [6].
Для радикализма характерны насилие или его угроза, одномерность восприятия общественных проблем, фанатизм, неспособность к толерантности. Однако необходимо отметить, что радикализм не всегда носит исключительно деструктивный, дестабилизирующий характер, в редких случаях он может играть и положительную роль - «сигнализировать о степени неблагополучия общественно-политической среды, оказывать давление на институты государства с целью подготовки, принятия и проведение политических решений, нужных этому обществу для развития или решения проблемы. Для снижения рисков радикальных идей необходимо существование сбалансированного присутствия консервативных, либеральных и радикальных компонентов в развитом обществе» [7].
Рост радикальных настроений в стране сильно зависит от способности государственной власти развиваться, изменятся и адекватно реагировать на динамично меняющиеся экономические, социально-политические и духовные процессы общественной жизни страны. Неспособность же принимать прогресс социальных отношений и других важных факторов - рождает конфликт государства с обществом, который под влиянием вышеописанных факторов развивается в радикальные настроения разных слоев населения.
В настоящее время радикалы возвращают себе былое влияние. Причем главной особенностью наших дней стало даже не то, что, вопреки многочисленным декларациям о всеобщей приверженности идеалам гуманизма, общечеловеческих ценностям, радикализм вновь стал определять лицо эпохи. Главное в том, что современный радикализм довольно тесно увязывается в общественном сознании с мировоззрением.
Молодые люди выбирают для себя приемлемыми такие способы политической активности как участие в радикальных группировках, зачастую, как отмечают исследователи, столкнувшись на практике с социальной неустроенностью, неудовлетворенностью в различных проявлениях. В итоге, в нашей стране складывается ситуация, когда молодежи, которая не смогла найти поддержку в решении своих проблем у государства, находит ее в рядах радикальных движений. В таких организациях молодым людям на доступном языке «объясняют, кто виноват» в их материальном неблагополучии и социальной неустроенности, и как с этими «виноватыми» бороться. Именно такие упрощенные ответы на интересующие молодежь вопросы делают радикальные организации особенно привлекательными. Спад активности националистов, включая насилие по мотиву ненависти произошел по причине возросшего давления правоохранительных органов на оппозиционную часть националистов. Но существует системная проблема низкого качества противодействия радикальной ксенофобии, особенно в Интернете.
Нельзя не обратить внимание на лояльные политическому режиму радикальные организации. Они избегают острых вопросов, продвигая в своей митинговой активности в первую очередь те темы, которые согласуются с официальной политической повесткой: поддержка политического курса президента, выражение ненависти к «внешним врагам» России (будь то Украина, Турция или США) борьба с «пятой колонной» и т.д. Последнее, помимо прочего, выражается в нападениях на публичные акции либеральной оппозиции или других групп, выходящих под оппозиционными
лозунгами. В некоторых случаях, например, в Санкт-Петербурге, лояльные националисты фактически вытеснили оппозиционных с улицы.
Как отмечает Васильчук О. В. «современные политические радикальные движения проходят сложный процесс субкультурной идентификации. Вынужденно маргинальное существование побуждает их к конструированию собственных коммуникативных систем, включающих особое мировоззрение, специфическую ментальность, идеологию и символику, которые являются средствами трансляции субкультурной традиции и передачи информации. Социальной базой существования таких сообществ выступают определенные слои молодежи (школьники, учащиеся колледжей), что объясняется отсутствием у них серьезного жизненного опыта, желанием утвердиться в обществе, приобрести возможности для реализации своего творческого потенциала и возможностей» [8].
Сегодня мы живём в стране, где постепенно в обществе укореняются такие ценности, как плюрализм мнений, свобода выбора, признание прав человека, развивается многообразие форм гражданской, политической и экономической активности, свидетельствующее о постепенном переходе России к демократическому обществу. Для каждого гражданина появилось значительно больше возможностей легитимно заявить и реализовать свой частный или общественный интерес, но в то же время остаются нерешёнными тяжелейшие социальные проблемы, являющиеся главной причиной низкого уровня жизни большой части населения России, что влечёт за собой агрессию со стороны граждан и порождают недоверие к власти и процессу реформ не только со стороны социально незащищённых слоёв общества, но и со стороны граждан, готовых к активному сотрудничеству. В обществе формируются новые социальные группы, в связи с чем, меняется система групповых интересов, способов поведения, социальных взаимодействий. Возникают несогласованность и расхождения в понимании конкретных вопросов, интересы Центра нередко расходятся с интересами региональных элит, местных общностей, отдельных организация и граждан.
Несмотря на достаточно низкий уровень протестной активности современной российской молодежи, потенциал ее очень велик. Реалии российского общества, вынуждающие их к маргинальному существованию, побуждает их участников и лидеров к конструированию собственных коммуникативных систем и новых радикальных практик. Данные системы и практики включают особое мировоззрение, специфическую ментальность, идеологию, символику (язык, жесты, атрибутика), которые являются средствами трансляции групповой традиции и способом передачи информации. Социальной базой существования таких сообществ выступают определенные слои молодежи с отсутствием серьезного жизненного опыта и желанием утвердиться в обществе. Мотивами участия молодежи в деятельности данных организаций являются - мотивы достижения властного статуса, личностный рост, а также улучшения материального положения через деятельность в данных структурах. Поэтому, для обеспечения стабильного развития общественных отношений, необходима выработка адекватных методов профилактики радикализации молодежной среды.
Наиболее эффективными методами профилактики радикализации молодежных общественно-политических движений в настоящее время в России можно считать:
- на уровне районного городского и субъектов РФ создание молодежных парламентов;
- активное включение студентов вузов в социально значимые проекты страны (Универсиада, Олимпиада; волонтерские проекты);
- развитие профсоюзных молодежных организаций;
- финансирование отдельных студенческих социальных инициатив через специально создаваемые государственные / муниципальные социальные службы для молодежи;
- расширение политической пропаганды через социальные сети;
- направленная политическая социализация на занятиях в школах и вузах по истории, социологии, политологии, экономике и т.п.
- разработка эффективной социальной политики в области образования, здравоохранения и социального обеспечения;
- использование правоприменительной практики к участию в акциях политического протеста в вузах.
Для сохранения целостности российского государства и обеспечения устойчивого его развития современной политической властью РФ должны учитываться самые разнообразные факторы, проявляться гибкость в оценке содержания и специфики отношений к действительности. Это позволяет говорить о необходимости разработки эффективной политики общественных и государственных институтов по преодолению и противодействию радикализма, тенденций радикализации молодежной среды.
Библиогра фия:
1. Смелзер Н. Социология. / Н. Смелзер - М.: Феникс, 1994. -С. 688.
2. Коэн А. Исследование проблем социальной дезорганизации и отклоняющегосяповедения/ А. Коэн // Социология сегодня. - М., 1965.- С. 520.
3. Аванесов Г. А. Криминология и социальная профилактика. / Г. А. Аванесов - М.,1980. - С. 257.
4. Водолазов, Г.В. Идеалы и идолы. Мораль и политика. История, теория, личные судьбы / Г.В. Водолазов. - М.: Культурная революция, 2006.
5. Круглов, А.Е. Молодежный радикализм : формирование угрозы безопасности в период трансформации российского общества: автореф. дис. ... д-ра полит. наук : 23.00.02 / А.Е. Круглов. - Саратов, 2006. - С 19-20.
6. Новиков И.А. Молодежный радикализм как фактор девиантного поведения: автореф. дис. ... канд. социол. наук / И.А. Новиков. Майкоп, 2010. С. 11
7. Шаожева, Н.А. Риск радикализации политической жизни северо-кавказского региона. [Электронный ресурс] / Н.А. Шаожева. - Режим доступа: http://wwwdncran.ru/vestnik/32/Shaojeva_NA.pdf
8. Васильчук,. Е.О. Радикальные политические движения современности: особенности субкультурного стиля / Е. О. Васильчук, И. Л. Морозов, Е. А.
Матвиенко// [Электронный ресурс] - http://www.vags.ru/files/faces/morozov_il/3%20morozov.pdf References:
1. Smelzer N. Sociology. / N. Smelzer - M.: Phoenix, 1994. - p. 688.
2. Cohen A. Research of problems of social disorganization and deviant behavior/ A. Cohen // Sociology today. - M., 1965.- p. 520.
3. Avanesov G. A. Criminology and social prevention. / G. A. Avanesov - M., 1980. - p. 257.
4. Vodolazov, G.V. Ideals and Idols. Morality and politics. History, theory, personal destinies / G.V. Vodolazov. - M.: Cultural Revolution, 2006.
5. Kruglov, A.E. Youth radicalism: the formation of a security threat during the transformation of Russian society: abstract. dis. ...Dr. Polit. Sciences : 23.00.02 / A.E. Kruglov. - Saratov, 2006. - From 19-20.
6. Novikov, I. A. Youth radicalism as a factor of deviant behavior: abstract. dis. ... cand. Social sciences / I.A. Novikov. Maykop, 2010. p. 11
7. Shaozheva, N.A. The risk of radicalization of the political life of the North Caucasus region. [Electronic resource] / N.A. Shaozheva. - Access mode: http://www.dncran.ru/vestnik/32/Shaojeva_N.A..pdf
8. Vasilchuk,. E.O. Radical political movements of modernity: features of subcultural style / E. O. Vasilchuk, I. L. Morozov, E. A. Matvienko// [Electronic resource] -http://www.vags.ru/files/faces/morozov_il/3%20morozov.pdf
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_70 УДК 351.756.078(470)(092)
ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ КОНТРОЛЬНО-НАДЗОРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
HISTORICAL AND LEGAL ASPECT OF CONTROL AND SUPERVISORY ACTIVITIES OF THE INTERNAL AFFAIR
СТЕПАНОВА Айгуль Ахметзямилевна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного права Уфимского юридического института МВД России. 450091, Республика Башкортостан, г. Уфа, ул. Муксинова, 2. E-mail: Eigul80@mail.ru;
STEPANOVA Aigul Akhmetzyamilevna,
PhD in Law, Associate Professor of the Department of Constitutional Law of the Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 450091, Republic of Bashkortostan, Ufa, Muksinova str., 2. E-mail: Eigul80@mail.ru
Краткая аннотация. В данной статье дается ретроспективный анализ деятельности органов внутренних дел в сфере миграции, который позволяет исследовать факторы объективной действительности, влияющие на формирование контрольно-надзорных функций в данной сфере. Изучение нормативных правовых актов, традиций, исторических ошибок и накопленного опыта позволяет наиболее эффективно реформировать систему законодательства в сфере миграции, учитывая имеющиеся коллизии и пробелы.
Abstract. This article provides a retrospective analysis of the activities of internal affairs bodies in the field of migration, which allows us to investigate the factors of objective reality that affect the formation of control and supervisory functions in this area. The study of normative legal acts, traditions, historical mistakes and accumulated experience makes it possible to most effectively reform the system of legislation in the field of migration, taking into account the existing conflicts and gaps.
Ключевые слова: Миграция, эмиграция, иммиграция, перенаселение, миграционные потоки. Keywords: Migration, emigration, immigration, overpopulation, migration flows.
Статья поступила в редакцию: 20.05.2022
Всемирная история человечества в значительной степени является историей миграций, потому что именно под влиянием миграционных процессов формировались государства и страны, складывалась социальная, экономическая, политическая и культурная жизнь людей. Являясь неотъемлемой частью общества, миграция населения претерпевает определенные изменения на каждом этапе его развития. Связано это с тем, что по мере развития общества, миграция тоже подстраивается под определенные рамки и требования, которые необходимо людям в определенный период времени. Миграция как целостное социально-культурное явление имеет в себе как деструктивные, так и конструктивные черты. С одной стороны, она отличается своей полезностью, а с другой, ее причисляют к одной из самых острых, актуальных и трудно решаемых проблем современности.
Человечество в условиях глобализации уже привыкло к постоянному международному обмену денег, опыта, информации, методов производства и другими «двигателями» международных отношений. Но одним из важнейших и наиболее значимых видов обмена все равно остается обмен трудовыми ресурсами.
Периодизация становления правовой основы в сфере миграции в России является достаточно сложным вопросом, исследуемым учеными.
В основном, учеными проводится анализ феномена «переселения», нежели возникновения и формирования органов власти, осуществляющих контрольно-надзорные функции в данной сфере.
В имеющихся юридических источниках формирование нормативной базы и системы органов власти в сфере миграции берет свое начало в период правления императрицы Екатерины II. Однако, истоки миграционных процессов связаны с более ранним периодом истории России. Например, установление торгово-экономических связей с Византией в Х веке привело к необходимости правового урегулирования возникших отношений. Торгово-экономические отношения обусловили возникновение экономической миграции.
Миграционная политика подверглась изменению в период правления Петра I. Тенденция активного переселения европейского населения была связана с масштабной трудовой миграцией. Дефицит специалистов высокого уровня стал основным фактором, мотивирующим привлечение европейцев в Россию. 5 июня 1718 года Петр I учредил должность генерал-полицмейстера, определив роль полиции в российском государстве. 11 сентября 1719 года был подписан Указ «О явке иноземцам, приезжающим в Санкт-Петербург для записки в Канцелярию Полицмейстерских дел» [1], что явилось одной из предпосылок возникновения учетно-регистрационной деятельности органов власти в сфере миграции, а также формированию контрольно-надзорных функций органов полиции.
Кроме того, устанавливалась система контроля за прибывшими в армию иностранными гражданами. Манифестом от 1702 г. «О вызове иностранцев в Россию, с обещанием им свободы вероисповедания» [1] утверждалась Тайная коллегия военного совета, от которой зависели все дела, касающиеся «иностранцев военного штата.
В данный период учетная-регистрационная деятельность коснулась и внутренней миграции населения. Формировались паспортная и
налоговые системы, контроль и надзор в отношении которых осуществлялись отдельными подразделениями органов государства.
Дальнейшее развитие миграционной политики способствовало активному освоению малозаселенных территорий империи. Манифестом Екатерины II от 1763 года «О дозволении всем иностранцам, въезжающим в Россию, селиться в разных губерниях по их выбору, их права и льготы» [1] была утверждена Канцелярия опекунства иностранных, в задачи которой также входило «составление планов, удобных к поселению свободных земель и учет товаров, привезенных мигрантами». Обширная колонизация территорий требовала значительного прироста населения неосвоенных территорий в целях повышения обороноспособности границ империи. Безусловно, заселение новых территорий было бы невозможно осуществить без принудительной силы государства, вследствие чего сформировалась система подразделений, по контролю освоения малозаселенных территорий, в число которых входили Приказ тайных дел, Поместный приказ и др.
В 19 веке в России была сформирована система министерств. В системе Министерства внутренних дел была создана Экспедиция государственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского домоводства, в состав которой также входило Управление колоний на местах. Одной из основных функций данного органа являлось материальное обеспечение лиц, переселяющихся в малозаселенные территории.
Кроме того, созданное в дальнейшем Министерство полиции осуществляло функции по выдаче паспортов и регистрации иностранных граждан. Структурно Особенная канцелярия Министерства полиции Российской империи состояла из трех подразделений-«столов» и секретной части. Первый стол осуществлял функции паспортно-визовой службы и вел наблюдение за находящимися на территории России иностранцами (в том числе и принятыми в русское подданство), вел наружное наблюдение и агентурную разработку населения пограничных губерний. Второй стол исполнял «цензурные функции» в типографиях, книжных магазинах и лавках; изучал процесс «ввоза и вывоза из России литературы и произведений искусства». Третий стол надзирал за лицами без определенного места жительства и религиозными сектами. В ноябре 1819 года, после упразднения Министерства полиции, Особенная канцелярия была передана в Министерство внутренних дел Российской империи, а 3 июля 1826 г. сокращена и ее функции были переданы III отделению «Собственной его императорского величества канцелярии».
Приведенные выше факты свидетельствуют о формировании учетно- регистрационной деятельности органов государства, в ходе которой осуществлялось фиксирование и обобщение информации о местах жительства и пребывания как иностранных, так и российских гражданах.
Правовыми актами государственной власти по регулированию миграционных процессов в Российской империи были следующие нормативные правовые акты: Манифест 1702 г. «О вызове иностранцев в Россию, с обещанием им свободы вероисповедания» [2], Манифест 1763 года «О дозволении всем иностранцам, въезжающим в Россию, селиться в разных губерниях по их выбору, их права и льготы» [2], Устав 1833 года «О паспортах, о предупреждении преступлений, о цензуре, о содержащихся под стражей, и о ссыльных»[2], Положение Совета министров от 10 марта 1906 года «О порядке применения Закона 1904 г. «О переселении» [2].
Стоит сказать, что основными функциями миграционных органов указанных периодов являлись регулирование миграционных потоков, заселение освоенных в ходе колонизации территорий, учет и регистрация сведений об иностранных гражданах, российских подданных.
Деятельность государственных органов в советский период характеризовалась относительной зависимостью от внешнеполитической ситуации. Частично была запрещена эмиграция из союзного государства, ввиду ведения политики «железного занавеса». Данная политика обеспечивалась контрольно-распорядительными полномочиями в сфере миграции. При этом сохранялась активная внутренняя миграция как добровольная, так и вынужденная.
Кроме того, в 1932 году была сформирована единая паспортная система, а также институт прописки путем создания миграционных карт сначала в городах, а потом и в сельской местности.
В 1959 году Центральным комитетом коммунистической партии СССР (ЦК КПСС) и Советом министров СССР было принято Постановление «Об участии трудящихся в охране общественного порядка в стране». Помощь паспортным отделам оказывали «домовые, уличные и квартальные комитеты и объединяемый ими актив, в состав которого, как правило, входили работники домоуправлений конкретных территорий» [1].
В СССР основополагающими правовыми актами, на основе которых осуществлялось «миграционных» органов, были: Конституции СССР, Декрет СНК РСФСР от 22 августа 1921 г. «О принятии иностранцев в российское гражданство» [1], Декрет СНК РСФСР от 28 октября 1921 г. «О лишении прав гражданства некоторых категорий лиц, находящихся заграницей» [1], Закон СССР от 1 декабря 1978 г. «О гражданстве СССР» [1], Закон СССР от 24 июня 1981 г. «О правовом положении иностранных граждан в СССР» [1] и др.
Необходимо отметить, что в отличие от дореволюционного, в советский период сформировалась система органов управления в сфере миграции, обеспечивающая управление миграционными потоками в командно-административных целях. Эмиграция, иммиграция и расселение носили политически зависимый характер.
Истоки современного миграционного законодательства начали формироваться в Российской Федерации в период распада СССР, когда в Россию начали прибывать мигранты из бывших союзных республик СССР. К настоящему времени принятые нормативные акты в сфере миграции вобрали в себя положительный мировой опыт по вопросам регулирования миграционных процессов.
Становление нового государственного устройства в начале 90-ых годов прошлого века обеспечивалось принципиально новой системой сдержек и противовесов. Деятельность по регулированию вопросов миграции осуществлялась ветвью исполнительной власти.
В 1992 году Указом Президента Российской Федерации создана Федеральная миграционная служба России, которая в 1999 году была преобразована в Министерство национальной и миграционной политики Российской Федерации.
В 1999 году Министерство национальной и миграционной политики Российской Федерации было ликвидировано и его функции распределены между Министерством внутренних дел Российской Федерации и Министерством иностранных дел Российской Федерации.
В 2004 году Федеральная миграционная служба стала самостоятельным федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим правоприменительные функции по контролю, надзору и оказанию государственных услуг в сфере миграции.
В законодательстве России отсутствует понятие «федеральные органы исполнительной власти в сфере миграции», которое предусматривало бы всю совокупность уполномоченных органов. Нормы федеральных законов определяют название государственных органов по конкретным полномочиям и интерпретируют их в зависимости от функциональной принадлежности.
Например, статья 8 Федерального закона от 15 августа 1996 г. № 114-ФЗ [2] не унифицирует компетентные органы, а проводит градацию между ними, где Федеральную миграционную службу определяет как «федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции».
Наряду с ФМС России вопросами миграции занимались и продолжают занимаются такие органы, как Комиссия по вопросам гражданства при Президенте Российской Федерации, Управление Президента Российской Федерации по обеспечению конституционных прав граждан, МВД России, ФСБ России, МИД России, Минобороны России, Минюст России, иные органы государственной власти, учреждения и организации.
Подводя итог рассмотрению историко-правового аспекта контрольно -надзорной деятельности ОВД в сфере миграции, выделим основные тенденции развития данного вида общественных отношений:
1) необходимость совершенствования действующего миграционного законодательства, заключающаяся в реформировании политики внутренней миграции с учетом экономических потребностей;
2) повышение уровня эффективности стимулирующей политики государства в сфере миграции в отношении неосвоенных или малозаселенных территорий, путем совершенствования региональной инфраструктуры;
3) создание устойчивой системы учетно-регистрационной деятельности органов внутренних дел в сфере миграции в целях регулирования движения миграционных потоков путем делегирования властных полномочий по осуществлению контрольно-надзорных функций должностным лицам в установленной сфере.
Библиография:
1. Чернышев К. И. Институт миграции в России: история и развитие. - Текст : электронный // URL: cyberleninka.ru/ article/n/institute-migratsii-v-rossii-istoriya-i-razvitie. - 2014.
2. О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию: Федеральный закон от 15 августа 1996 г. № 114-ФЗ - Текст: электронный // Официальный интернет-портал правовой информации: [сайт]. - URL: http://www.pravo.gov.ru (дата обращения: 07.04.2022).
References:
1. Chernyshev K. I. Institute of Migration in Russia: history and development. - Text : electronic // URL: cyberleninka.ru / article/n/institute-migratsii-v-rossii-istoriya-i-razvitie. - 2014.
2. On the procedure for leaving the Russian Federation and entering the Russian Federation: Federal Law No. 114-FZ of August 15, 1996 - Text: electronic // Official Internet Portal of Legal Information: [website]. - URL: http://www.pravo.gov.ru (accessed: 07.04.2022).
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_73
ПРАВОСОЗНАНИЕ И ОБЯЗАННОСТИ ЛИЧНОСТИ ОСУЖДЕННОГО, СОВЕРШИВШЕГО ПРЕСТУПНОЕ ДЕЯНИЕ В ИСПРАВИТЕЛЬНОМ УЧРЕЖДЕНИИ LEGAL AWARENESS AND DUTIES OF THE CONVICTED PERSON, WHO COMMITTED A CRIMINAL ACT IN A CORRECTIONAL INSTITUTION
ЮНУСОВ Абдулжабар Агабалаевич,
доктор юридических наук, профессор,
профессор кафедры теории государства и права, международного и европейского права Академии ФСИН России. 390000, Россия, Рязанская обл., г. Рязань, ул. Сенная, 1. E-mail: abdulzhabar@mail.ru;
АХВЕРДЯН Арутюн Гайкович,
преподаватель, кафедра гражданского права и процесса Института Академии ФСИН России. 390000, Россия, Рязанская обл., г. Рязань, ул. Сенная, 1. E-mail: arutyun92@mail.ru;
ЖЕРЕБЦОВА Елена Николаевна,
научный сотрудник отдела изучения отечественного и зарубежного опыта истории уголовно-исполнительной системы, сравнительного анализа пенитенциарного законодательства ФКУ НИИ ФСИН России. 125130, Россия, г. Москва, ул. Нарвская, 15А, стр. 1. E-mail: zherebtsova.1994@bk.ru;
YUNUSOV Abdulzhabar Agabalayevich,
Professor of the Department of Theory of State and Law, International and European Law of the Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia, Doctor of Law, Professor. 390000, Russia, Ryazan region, Ryazan, Sennaya str., 1. E-mail: abdulzhabar@mail.ru;
AHVERDYAN Аrutyun Gaikovich,
Lecturer at the Institute of the Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia at the Department of Civil Law and Procedure. 390000, Russia, Ryazan region, Ryazan, Sennaya str., 1. E-mail: arutyun92@mail.ru;
ZHEREBTSOVA Е^г^ Nikolaevna,
Researcher of the Department for the Study of Domestic and Foreign Experience of the History of the Penal Enforce. 125130, Russia, Moscow, Narvskaya str., 15A, p. 1. E-mail: zherebtsova.1994@bk.ru
Краткая аннотация: В данной статье рассматривается правосознание личности осужденного, совершившего преступное деяние в исправительном учреждении. Автором раскрывается личность осужденного, его свойства и черты в условиях среды места лишения свободы, анализируется портрет осужденного, роль исполнения обязанностей личности в процессе исправления.
Abstract: This article examines the legal awareness of the personality of a convicted person who committed a criminal act in a correctional institution. The author reveals the personality of the convicted person, his properties and traits in the environment of the place of deprivation of liberty, analyzes the portrait of the convicted person, the role of fulfilling the duties of the individual in the process of correction.
Ключевые слова: правосознание, личность преступника, воспитание, самовоспитание, обязанность, портрет осужденного, преступность в исправительном учреждении.
Keywords: legal awareness, criminal personality, upbringing, self-education, duty, portrait of a convict, crime in a correctional institution.
Статья поступила в редакцию: 07.06.2022
Правосознание - важнейший атрибут права, который связан с ментальностью. Дело в том, что российская ментальность неоднозначный продукт, и она изначально отличалась нечетко сформулированным отношением к праву, которое усугубляло периодическое радикальное переустройство страны [1].
При анализе преступлений в исправительном учреждении, необходимо изучить личность преступника, которая отличается рядом свойств, присущих только лицам, нарушающим закон.
В.Н. Кудрявцев отмечает, что путем изучения самого преступника можно выделить причину и следствие его криминальной жизнедеятельности [2, с. 10].
Характер, уровень правосознания, духовный мир человека, его воспитание определяют поведение осужденного в исправительном учреждении, а именно определяют исполнение или неисполнение им, возложенных на него обязанностей. Данное лицо специфично, исходя из восприятия социальных и психологических условий во время отбывания наказания. Среда исправительного учреждения представляет собой закрытое пространство с различным социальным окружением, с которым необходимо общаться, поддерживать связь, обустраивать быт и подобное. Оказывает психологическое воздействие на поведение преступника, наличие в исправительном учреждении неформальных уровней иерархий осужденных, нестандартный набор сленговой речи.
Н.Г. Шурухнов, исследуя личность пенитенциарного преступника, отмечает, что среда, в которой отбывают наказание осужденные, напрямую способна влиять на упрочнение их негативных черт. Влияет на личность осужденного и коллектив, в котором постоянно находится осужденный. Зачастую коллектив представляет собой лиц с низким правосознанием и правовой культурой, и осужденному приходится налаживать взаимоотношения с данными лицами, приобщаясь к неформальным нормам поведения. Так происходит переформирование человека, когда он способен приобретать неспецифические качества, ранее ему чуждые [3].
Так, на наш взгляд обязанности являются тем самым двигателем, который способствует исправлению осужденного. Например, если мы говорим о том, что криминальная среда влияет на личность осужденного в негативном плане, то администрация исправительного учреждения, принудительно заставляя осужденного исполнять возложенные на него обязанности, способствует определенному перелому вышеуказанного влияния.
Известно, что в исправительных колониях строгого режима отбывают наказание осужденные, имеющие значительный криминальный опыт, как правило, такие люди не стремились к созданию семьи, социально-полезных связей [4].
Также на наш взгляд, такой фактор, как наличие семьи, поддержки близких людей способен привить человеку уважительное отношение к обществу, к труду, к правилам человеческого общежития. Семья в данном случае выступает мотивацией к стремлению к лучшей жизни, законопослушной, раскрывает духовные и моральные качества человека, его культуру, в том числе правовую. Пробел воспитания в семье несет собой пробелы в восприятии вековых и неизменных понятий, которыми в последующем человек руководствуется всю свою жизнь - морали, нравственности, добра, порядка.
Получается, что человек, не имея прочных семейных связей, должного воспитания, зачастую не обладая достойным уровнем правосознания и правового воспитания, может быть склонен к совершению им проступков в будущем.
Итак, личность преступника включает в себя социально-демографическое положение, навыки, знания, увлечения, потребности, характер, волю, уголовно-правовую характеристику.
Совокупность вышеуказанных свойств личности влияет на поведенческую его структуру, которая видоизменяется в условиях исправительного учреждения в негативную или положительную сторону в зависимости от самовоспитания личности [5, с. 48].
Самовоспитание, исходя из своей сущности, нацелено на совершенствование личности, непосредственно зависящее от окружающей среды, интересов, взаимоотношений. Оно направлено на гармоничное развитие и совершенствование человека, путем самовоспитания развиваются такие ценные качества, как мужество, упорство, терпение, уверенность в себе. Воспитание и самовоспитание в своем единстве выступают сторонами цельного процесса формирования личности. Путь к самосовершенствованию - это путь к пониманию обстоятельств жизни, принятию себя, своего жизненного пути, устранения отрицательных качеств [6]. Помимо прочего, самовоспитание является двигателем продуктивной активной деятельности.
Портрет осужденного, совершившего преступления в исправительном учреждении, включает в себя возраст 18-24 лет с еще формирующейся психикой, шаткими моральными принципами. Большинство из них трудоспособные лица, треть из которых уже имели судимость и допускали нарушения режима в процессе отбывания наказания.
Уровень правосознания осужденных совершивших преступные деяния в исправительных учреждениях необходимо улучшать путем целенаправленной воспитательной работы с ним, обучения и т.д. Имея адекватный уровень правосознания, осужденные будут соизмерять свое поведение с законным поведением, что положительно влияет на восприятие ими права.
Говоря об правосознании, следует также отметить, что в контексте обязанностей, оно позволяет осужденному понимать значимость и причины важности исполнения обязанностей. Это обусловлено прежде всего тем, что обязанности осужденного обеспечивают реализацию прав других граждан, в том числе и лиц пострадавших в ходе совершения преступления.
Если человек обладает знаниями и способен ими пользоваться - хорошо, но иногда он не способен осознать важность норм права. В этом случае нужно помнить о том, что правосознание одного человека может отличаться от правосознания другого. Важно учитывать различия в уровне правосознания отдельных лиц при организации работы по правовому воспитанию.
Обучение законам правовой жизни невозможно и без связи с действительностью, поэтому следует сказать о важном, на наш взгляд, принципе правового воспитания - связь с жизнью, с настоящим и насущным.
Сформировать основы правового воспитания можно у любого человека с учетом его возраста, потенциала, дав ему право на свободу выбора собственных ориентиров, которые заложены в его сознании и формируют его общую правовую культуру. А вот закрепить правильные нормы в сознании способна воспитательная функция права, что подтверждает ее уникальность в системе правоотношений [7], а также воспитательная работа с осужденными.
Формирование должного правосознания тесно взаимодействует с политическими, моральными, религиозными, национальными и другими формами, которые способны к отражению явлений правовой действительности и охватывает процесс создания правовых норм. Правосознание, как известно, содержит в себе идеи, концепции, теории и чувства, которые регулируют поведение людей в ситуациях, имеющих юридическое значение. Оно служит ключом права и регулятором правильного поведения [8, с. 263-264]. Правильное правосознание способно отторгнуть черты группового субкультурного поведения в среде осужденных.
Нельзя отрицать, что в основе совершения преступного деяния в исправительном учреждении лежат традиции и обычаи, культивируемые в «пенитенциарной общине», они могут быть основными ориентирами в жизни личности преступника. Поэтому администрации ИУ необходимо учитывать данный факт при работе с осужденными с сильно выраженными искаженными ценностными ориентациями.
В итоге необходимо отметить, что правосознание личности осужденного, совершившего преступное деяние в исправительном учреждении, состоит из совокупности качеств личности, его свойств, приобретенных уже непосредственно в местах лишения свободы, в том числе и привычек, выработанных в ходе исполнения осужденными своих обязанностей. Борьба с низким правосознанием должна начинаться с воспитательной работы с данной категории лиц, привития уважительного отношения к праву.
Библиогра фия:
1. Талыкова А.А. Правосознание российского общества и ментальность // Правовая культура, правотворчество и правосознание как факторы развития гражданского общества и правового государства: история, современность и перспективы : сб. науч. ст. по итогам Междунар. науч.-практ. конф., посв. 50-летию СевероЗападного ин-та (филиала) Ун-та имени О.Е. Кутафина (МГЮА) / отв. ред. Я.В. Васильева. Вологда: Фонд развития филиала МГЮА им. О.Е. Кутафина, 2018. С. 90.
2. Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии. - М., 1968. 175 с.
3. Шурухнов Н.Г. Личность пенитенциарного преступника //Социологические исследования. 1993. №3. С.74, Каретников И.В. Характеристика преступлений, совершенных осужденными и исправительно-трудовых колониях: Учебное пособие. - М., 1986. С. 46.
4. Алферов Ю.А. Особенности личности осужденных, отбывающих наказание в лесных ИТУ, и пути совершенствования их исправления и перевоспитания //Реализация гуманистических начал решений 27 съезда КПСС и 19 Всесоюзной партийной конференции по совершенствованию правовой системы в сфере исполнения уголовно-правовых мер воздействия и исправления осужденных // Материалы Всесоюзной научно-практической конференции. - Рязань, 1989. С.286-287.
5. Сердюк Л.В. Общие вопросы криминологии: Курс лекций. - Уфа, 1994. 101 с.
6. Самовоспитание - естественный процесс адаптации личности / М.Ш.Яхшиева, Э.С. Эшонкулов [и др.] // Образование и воспитание. 2015. № 1 (1). С. 6264.
7. Паламарчук И.Е. Роль правового воспитания в процессе формирования правового государства // Личность, семья и общество: вопросы педагогики и психологии : сб. ст. по материалам IXX Междунар. науч.-практ. конф. № 11 (68). Новосибирск : СибАК, 2016. С. 42-47.
8. Смоленский М.Б. Теория государства и права: учебник. М.: Дашков и К, Академцентр, 2010. 318 с.
References:
1. Talikova A.A. Legal consciousness of Russian society and mentality // Legal culture, law-making and legal consciousness as factors of development of civil society and the rule of law: history, modernity and prospects : collection of scientific articles on the results of the International Scientific and Practical Conference, dedicated to the 50th anniversary of the North-Western Institute-ta (branch) of the O.E. Kutafin University (MGUA) / ed. by Ya.V. Vasiliev. Vologda: The Fund for the Development of the branch of the Kutafin Moscow State Medical University, 2018. p. 90.
2. Kudryavtsev V.N. Causality in Criminology. - M., 1968. 175 p.
3. Shurukhnov N.G. Personality of the penitentiary criminal //Sociological research. 1993. No. 3. p.74, Karetnikov I.V. Characteristics of crimes committed by convicts and correctional labor colonies: Textbook. - M., 1986. p. 46.
4. Alferov Yu.A. Personality features of convicts serving sentences in forest ITU, and ways to improve their correction and re-education //Implementation of the humanistic principles of the decisions of the 27th Congress of the CPSU and the 19th All-Union Party Conference on improving the legal system in the field of execution of criminal legal measures of influence and correction of convicts // Materials of the All-Union Scientific and Practical Conference. - Ryazan, 1989. pp.286-287.
5. Serdyuk L.V. General issues of criminology: A course of lectures. - Ufa, 1994. 101 p.
6. Self-education is a natural process of personality adaptation / M.Sh.Yakhshieva, E.S. Eshonkulov [et al.] // Education and upbringing. 2015. No. 1 (1). pp. 62-64.
7. Palamarchuk I.E. The role of legal education in the formation of the rule of law // Personality, family and society: questions of pedagogy and psychology: collection of articles based on the materials of the IXX International Scientific and Practical Conference No. 11(68). Novosibirsk : SibAK, 2016. pp. 42-47.
8. Smolensky M.B. Theory of state and law: textbook. M.: Dashkov and K, Akademtsentr, 2010. 318 p.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_76 УДК 364.2:347.79
РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА НА ЗДОРОВЬЕ В REALIZATION OF THE RIGHT TO HEALTH IN
АБРАВИТОВА Юлия Игоревна,
кандидат юридических наук,
Государственный университет морского и речного флота имени адмирала С.О 198035, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Двинская, 5/7. E-mail: abravitova@yandex.ru;
КАЛИНОВИЧ Александр Эдуардович,
кандидат юридических наук, доцент,
Государственный университет морского и речного флота имени адмирала С.О 198035, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Двинская, 5/7. E-mail: kae.spb@yandex.ru;
ABRAVITOVA Iuliia Igorevna,
Candidate of Law, State University of Marine and River Fleet. 198035, Russia, St. Petersburg, Dvinskaya str., 5/7. E-mail: abravitova@yandex.ru;
KALINOVICH Alexander Eduardovich,
Candidate of Law, Associate Professor, State University of Marine and River Fleet. 198035, Russia, St. Petersburg, Dvinskaya str., 5/7. E-mail: kae.spb@yandex.ru
Краткая аннотация: В статье кратко рассмотрены общеправовые аспекты права на здоровье. Проанализированы некоторые проблемы в обеспечении реализации права на здоровье плавсостава торгового флота в Российской Федерации. Отмечена необходимость модернизации правового инструментария российской морской медицины, развитие телемедицины и преодоление формального подхода к исполнению нормативных установлений.
Abstract: The article briefly discusses the general legal aspects of the right to health. Some problems in ensuring the realization of the right to health of merchant marine personnel in the Russian Federation state. The necessity of modernizing the legal instruments of Russian marine medicine, the development of telemedicine and overcoming the formal approach to the implementation of regulatory regulations is noted.
Ключевые слова: здоровье, право на здоровье, моряки, торговый флот, морская медицина, медицинское обслуживание, телемедицина.
Keywords: health, the right to health, seafarers, merchant navy, marine medicine, medical care, telemedicine.
Статья поступила в редакцию: 27.04.2022
В настоящее время здоровье является в высшей степени политической темой, рассматриваемой на самом высоком уровне национальных, европейских и международных органов и организаций. Соответственно, право на здоровье, традиционно относимое к блоку социально-экономических прав, в современном дискурсе и политике общественного развития начинает рассматриваться в новом ракурсе.
Первоначально здоровье рассматривалось как частное, а не общественное достояние. Под здоровьем понималось отсутствие болезней. Эволюция, позволившая определить здоровье как социальную проблему, привела к основанию Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в 1946 году, в уставе которой здоровье больше не определяется отрицательно как отсутствие болезни, напротив, в преамбуле документа декларируется, что обладание наилучшим достижимым состоянием физического, психического и социального благополучия, т.е. права на здоровье, является одним из основных прав каждого человека без какой-либо дискриминации [1].
Закрепление право на здоровье в юридической системе породило императивную обязанность государств в обеспечении реализации данного права. Элементами обязательств государства по обеспечению права на здоровье являются:
(1) гарантии обеспечения права на основе принципа недискриминации;
(2) доступность медицинских услуг для всех, включающая в себя финансовый, географический и культурный аспект (охрана здоровья представляет общий интерес и основана на требованиях распределительной справедливости);
(3) обеспечение участия граждан государства в планировании, организации и контроле системы здравоохранения на федеральном, региональном и муниципальном уровнях.
(4) формирование системы медицинской профилактики;
(5) организация просвещения и информирования людей о жизненно важных медицинских данных;
(6) обеспечение благоприятных для здоровья условий жизни - т.н. «социальных детерминант здоровья» (улучшение экологической обстановки; мониторинг и улучшение условий труда в отраслях экономики и т.п.).
Объем реализации вышеуказанных элементов в значительной степени зависит от политических решений. Решающим фактором является то, насколько активно государство и общество вовлечены в социальную политику и могут предоставить соответствующие ресурсы для того, чтобы качественное медицинское обслуживание было реально доступно для всех, а социальный градиент здоровья - высоким. Глобальная тенденция к приватизации и коммерциализации здравоохранения должна быть ограничена четкой социальной ответственностью за обеспечение права на здоровье.
Прогрессивный характер права на здоровье требует изучения правовых механизмов, эффективность и методология которых будут за-
ТОРГОВОМ ФЛОТЕ THE MERCHANT FLEET
. Макарова.
. Макарова.
висеть от конкретных особенностей внутреннего порядка каждого государства. В мировой практике регулирование права на здоровье распадается на два блока: общегражданский и индивидуальный. В первом случае национальный законодатель определяет минимальный объем обязательств государства без какой-либо дискриминации, во втором - проводится четкая индивидуализация по субъектному признаку, правовые нормы содержат отличные от «базовых» процедуры реализации своего права на здоровье представителями отдельных социальных и профессиональных групп [2].
Пандемия О^Ю-19 спровоцировала введение режима изоляции для предотвращения распространения болезни и выявила слабые стороны глобальной и национальной политики в области здравоохранения, ее фрагментацию и неравенство. Различия в доступе к системам здравоохранения весьма четко отразились в профессиональной сфере. Так, по данным Международной морской организации (ИМО), плавсостав торгового флота, чья работ носит международный характер, в ситуации начала мирового карантина оказался в изоляции без надлежащей медицинской помощи, возможности вернуться домой после окончания контракта или сойти на берег [3]. Социально-экономические права моряков, в частности право на здоровье, были существенно ограничены, а оправданием этому послужило обеспечение глобальных общественных благ.
Условия труда в современном судоходстве характеризуются высокими физическими, умственными и психосоциальными нагрузками, что повышает риск развития профессиональных заболеваний и травматизма. В официальных источниках сообщается что уровень смертности и травматизма среди моряков во время рейса в 7-12 раз превышает сравнительные средние значения, что делает их профессиональной группой с высоким уровнем риска [4], [5].
Анализ научной литературы и нормативных-правовых актов позволяет выделить следующие проблемы в обеспечении реализации права на здоровье плавсостава торгового флота в российском государстве.
1. Социальное право моряков, начиная с XVII века, строилось в рамках автономного национального права, с учетом международных положений.
В настоящее время стандарты медицинского обслуживания в море определяются множеством международных правила и соглашений в морской сфере. Наиболее значимыми международными документами, содержащими положения о медицинском обслуживании моряков, являются Конвенция МОТ о труде в морском судоходстве 2006 г., содержащая минимальные требования к условиям труда и быта, медицинскому обслуживанию плавсостава в порту и в открытом море, обязательства судовладельца в отношении медицинского обслуживания; Международная конвенция о подготовке и дипломировании моряков и несении вахты 1978 г., регулирующая требования к здоровью, проведению предрейсовых и регулярных медицинских проверок, требования к обучению моряков по оказанию неотложной медицинской помощи на море и уровням их квалификации для получения медицинского сертификата; Конвенция о международной организации морской спутниковой связи 1976 г. регулирующая требования к системе экстренной связи, особенно для морской телемедицины; Конвенция № 164 о здравоохранении и медицинском обслуживании моряков, закрепляющая право моряка на доступ к надлежащему медицинскому обслуживанию как в порту, так и на борту корабля и рамочно определяющая инструменты для реализации права на оперативный доступ к необходимой медицинской помощи.
В России с 2012 года наблюдается правовая неопределенность в сфере регулирования системы медико-санитарного обслуживания плавсостава. Фактически регулирование данной сферы осуществляется фрагментарно либо нормативными правовыми и методическими документами, утратившими практическую актуальность, либо общеправовыми актами, без учета специфики и потребностей морской отрасти, что приводит к тому, что «судовая медицина оказалась вне правового поля», а в ряде случаев и вступила в противоречие с требованиями ратифицированный РФ международных актов [6]. Концепция развития морской медицины в РФ на период до 2030 справедливо указывает на отсутствие в российском правовом поле документов стратегического планирования в области морской медицины, а также единого пакета нормативных правовых актов, которые в системном единстве регулировали бы требования:
- к организации прохождения моряками медицинских осмотров и медицинского освидетельствования;
- к организации работы национальной системы медицинского обеспечения плавсостава на море, в порту, и после рейса, включая разграничение сферы действия и роли организаций, входящих в систему и координацию их деятельности, телемедицины, комплектации судна лекарственными средствами и медицинским оборудованием;
- к федеральным государственным образовательным стандартам (ФГОС) по оказанию помощи больным во время рейса членами экипажа, не имеющим медицинского образования.
2. С точки зрения доступности, государства должны обеспечить наличие функционирующей инфраструктуры здравоохранения. Ее конкретный характер зависит от многих аспектов, а в контексте морской медицины осложнен фактором удаленности, который контрастирует с классической земной близостью медицинских и фармацевтических учреждений и отсутствием, в большинстве случаев, на борту торгового судна, лиц с профильным медицинским образованием. Стандарт А4.1 Конвенции МОТ 2006 года требует, чтобы государство и судовладелец обеспечивали для экипажа на борту судна охрану здоровья и медицинскую помощь, эквивалентную тем, которые обычно предоставляются на берегу. Однако в настоящее время медицинское обслуживание плавсостава доверено неспециалистам - международное право допускает отсутствие на борту судового медика при численности экипажа менее 100 моряков, а такие суда составляет подавляющее большинство в торговом флоте. Хотя национальный законодатель вправе установить иные условия присутствия на борту судового врача, Россия не ввела особых требований на этот счет.
При отсутствии на борту врача уход за больными и/или пострадавшими осуществляется членами экипажа. Предполагается, что медицинская подготовка ответственных членов экипажа должна быть такова, чтобы обеспечить выживание пострадавшего или заболевшего до тех пор, пока не пациент не окажется под опекой медицинского органа. Исходя из этого Конвенция МОТ 2006 года вводит три медицинских стандар-
та: основы первой помощи, санитарно-медицинский уход и первая помощь с навыками медицинских манипуляций, которые должны быть внедрены в национальные программы подготовки плавсостава.
В России централизованная структура медицинской подготовки плавсостава отсутствует - нет ни специализированных учебно-методических центров, ни ФГОС; подготовка осуществляется хаотично, срок подготовки не более 4-5 дней (примерно 30 учебных часов) [6], [7]. Такая ситуация порождает формальный подход, при этом государство не выполняет свои регулирующие и контрольные обязательства, что может привести к предотвратимым летальным исходам.
Специфика медицинской помощи на море обусловлена интервалами, зачастую длительными, между оказанием первой помощи, лечением и транспортировкой в клинику в чрезвычайных ситуациях. Для нивелирования проблем, вызванных отсутствием на борту квалифицированного медперсонала и сложной логистикой (эвакуация моряка на борт судна, где есть врач либо на берег, репатриация моряка), системы медицинской помощи на море предполагают использование телемедицины, т.е. медицинские действия осуществляются дистанционно, посредством использования информационно-коммуникационных технологий связи (по радио или спутниковой связи). Применительно к морской медицине, телемедицина чаще всего используется для консультации и мониторинга: врач дистанционно интерпретирует данные, необходимые для медицинского наблюдения за пациентом, и при необходимости принимает решения, касающиеся его лечения.
Тем не менее, есть и второе, не менее важное, чем неотложная медицинская помощь, применение телемедицины на борту корабля, которое в настоящее время недооценивается. В то время как у круизной индустрии есть физические и финансовые возможности для содержания на борту сложного медицинского оборудования, плавсостав на обычном танкере или контейнеровозе не получает такого преимущества. Однако посредством телемедицины, судовой врач или сам моряк может снимать показатели жизнедеятельности и передавать показания вместе с субъективной оценкой здоровья врачу для ознакомления, и получать рекомендации по профилактике заболеваний на борту, поддержания стойкой ремиссии хронических заболеваний, от которых страдают многие моряки (высокое кровяное давление, диабет, сердечно-сосудистые проблемы, заболевания органов пищеварения и опорно-двигательного аппарата, и т.п.). Это также будет способствовать выявлению незначительных недомоганий, которые, будучи оставленные без лечения, часто могут привести к серьезным заболеваниям. Кроме того, телемедицина может использоваться для оказания психологической помощи морякам, которые из-за «смазанности» времени работы и отдыха, больших нагрузок, пространственного ограничения, личностных конфликтов испытывают значительные психологические нагрузки.
Следует отметить, что развитие информационных технологий привело к созданию медицинских 1Т-приложения, которые, будучи используемыми на борту судна, позволяют судовладельцам и экипажам судов решать задачи, связанные с медицинским обслуживанием на борту (включая советы по физическим упражнениям, техникам релаксации, гигиене труда, вакцинации, сбалансированному питанию с учетом особенностей пищевых традиций в мультикультурных экипажах и т.п.) и управлять медицинскими отчетами членов экипажа.
3. В комплекс вопросов по обеспечению права на здоровье входят и меры, которые можно охарактеризовать как контрольно-принудительные. Государство формирует механизмы для устанвления пригодности работников для определённых видов трудовой деятельности, устанавливая административные барьеры для «отсеивания» лиц, чье состояние здоровья ниже требуемого минимума, даже вопреки воле самого лица. Систематические медицинские осмотры, задачей которых является, с одной стороны, исключение моряков, состояние которых не соответствует установленным нормам медицинской пригодности, а с другой - обеспечение приемлемых рабочих и жизненных условий, в зависимости от судовой роли, типа плавания и типа корабля, являются формой контроля и в целом преследуют тройную цель: обеспечить безопасность самого матроса, других членов экипажа и безопасность судна. Размещение экипажа должно соответствовать положениям, касающимся охраны здоровья, безопасности и предотвращения несчастных случаев, в отношении риска воздействия вредных уровней шума, вибрации и других факторов окружающей среды, а также химических веществ.
В ходе работы над статьей нами проводился опрос среди плавсостава и юристов судовладельцев и профсоюза моряков. Интересен тот факт, что эти две группы оценивают состояние реализации права на здоровье в морской сфере кардинально различно: моряки, отмечая что реализацией сложной логистики лечения на суше заболевшего в рейсе члена экипажа занимается менеджмент судовладельца, полагают имеющийся в государстве механизм обеспечения права на здоровье достаточным; юристы, напротив, отмечают возросшее количество смертей на борту судов, связывая его отсутствием надлежащей системы морского медико-санитарного обеспечения, существовавшей в советский период. Однако обе эти группы отмечают, во-первых, формальной подход при прохождении обучения плавсостава по медицинским программам и медицинских осмотров моряков на предмет пригодности к плаванию, во-вторых, сокрытие моряками проблем со здоровьем как на берегу, так и на борту судна, обусловленное нежеланием потерять хорошо оплачиваемую работу. Полагаем, что для минимизации ущерба требуется жесткий контроль со стороны государства за качеством обучения плавсостава по программам морской медицины с акцентом на доведение необходимых навыков до автоматизма по чёткому алгоритму, расширение перечня медицинских манипуляций, которые проводятся плавсоставом (установка капельниц, наложение швов, и т.д.), а также независимость лица, оказывающего медицинскую помощь, от судовладельца и капитана судна (что представляется несколько утопичным при отсутствии на борту судна квалифицированного медика).
В заключение отметим, что по экспертным оценкам 90 % мировой торговли приходится на водный транспорт. Это делает моряка значимым субъектом международной торговли. Таким образом, улучшение здоровья моряков становится не только целью реализации права на здоровье, но и средством, способствующим экономическому прогрессу. Модернизация правового инструментария российской морской медицины необходима, однако даже идеальная нормативная правовая база не поможет в случае формального исполнения нормативных установлений.
Библиогра фия:
1. Устав (Конституция) Всемирной Организации Здравоохранения (принят в г. Нью-Йорке 22 июля 1946 года) // Электронный ресурс: https://www.who.int/ru/about/governance/constitution (дата обращения: 12.04.2022).
2. Право социального обеспечения России: учебник для бакалавров / отв. ред. Э. Г. Тучкова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2017. 480 с
3. Международная морская организация (ИМО) // Электронный ресурс: https://www.imo.org/fr/MediaCentre/HotTopics/Pages/Support-for-seafarers-during-COVID-19.aspx (дата обращения: 14.04.2022).
4. Сведения о травматизме на производстве и профессиональных заболеваниях 2010-2019 гг. // Федеральная служба государственной статистики (Рос-стат) // Электронный ресурс: https://rosstat.gov.ru/workmg_conditions7pnn1M (дата обращения 11.04.2022)
5. Ежегодный обзор морских травм и происшествий 2019 // European Maritime Safety Authority (EMSA) // Электронный ресурс: http://www.emsa.europa.eu (дата обращения 11.04.2022).
6. Бумай О.К., Иванченко А.В., Абакумов А.А., Константинов Р.В., Сосюкин А.Е., Верведа А.В. Подготовка нормативно-правовой базы системы медико-санитарного обслуживания плавсостава морских и речных судов: анализ проблемы, предложения и перспективы // Медицина экстремальных ситуаций. 2017. №1 (59). С. 65-77.
7. Мосягин И.Г., Горбатова Л.Н., Бойко И.М., Казакевич Е.В. Центры морской медицины, системы подготовки и аккредитации специалистов в сфере морской медицины // Морская медицина. 2019. Т. 5. № 2. С. 7-17.
References:
1. Ustav (Konstituciya) Vsemirnoj Organizacii Zdravooxraneniya (prinyat v g. N'yu-Jorke 22 iyulya 1946 goda) // E'lektronny'j resurs: https://www.who.int/ru/about/governance/constitution (data obrashheniya: 12.04.2022).
2. 6. Pravo social'nogo obespecheniya Rossii: uchebnik dlya bakalavrov / otv. red. E". G. Tuchkova. 2-e izd., pererab. i dop. M.: Prospekt, 2017.
480 s
3. Mezhdunarodnaya morskaya organizaciya (IMO) // E"lektronny"j resurs: https://www.imo.org/fr/MediaCentre/HotTopics/Pages/Support-for-seafarers-during-COVID-19.aspx (data obrashheniya: 14.04.2022).
4. Svedeniya o travmatizme na proizvodstve i professional"ny"x zabolevaniyax 2010-2019 gg. // Federal"naya sluzhba gosudarstvennoj statistiki (Rosstat) // E"lektronny"j resurs: https://rosstat.gov.ru/working_conditions?print=1 (data obrashheniya 11.04.2022)
5. Ezhegodny"j obzor morskix travm i proisshestvij 2019 // European Maritime Safety Authority (EMSA) // E"lektronny"j resurs: http://www.emsa.europa.eu (data obrashheniya 11.04.2022).
6. Bumaj O.K., Ivanchenko A.V., Abakumov A.A., Konstantinov R.V., Sosyukin A.E., Verveda A.V. Podgotovka normativno-pravovoj bazy" sistemy" mediko-sanitarnogo obsluzhivaniya plavsostava morskix i rechny'x sudov: analiz problemy", predlozheniya i perspektivy' // Medicina e'kstremal'ny'x situacij. 2017. №1 (59). S. 65-77.
7. Mosyagin I.G., Gorbatova L.N., Bojko I.M., Kazakevich E.V. Centry" morskoj mediciny", sistemy" podgotovki i akkreditacii specialistov v sfere morskoj mediciny" // Morskaya medicina. 2019. T. 5. № 2. S. 7-17.
Конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_80 УДК: 351.741.078:342.72-053.6(470)
ЗАЩИТА ПРАВ, СВОБОД И ЗАКОННЫХ ИНТЕРЕСОВ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ PROTECTION OF THE RIGHTS, FREEDOMS AND LEGITIMATE INTERESTS OF MINORS IN THE ACTIVITIES OF THE INTERNAL AFFAIRS BODIES OF THE RUSSIAN FEDERATION
ХАБИБОВА Луиза Дантесовна,
заместитель начальника кафедры административно-правовых дисциплин Уфимского юридического института МВД России. 450091, Республика Башкортостан, г. Уфа, ул. Муксинова, 2. E-mail: niluda77@inbox.ru;
KHABIBOVA Luiza Dantesovna,
Deputy Head of the Department of Administrative and Legal Disciplines Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 450091, Republic of Bashkortostan, Ufa, Muksinova str., 2. E-mail: niluda77@inbox.ru
Краткая аннотация: Актуальность исследования заключается в том, что вопросы защиты прав несовершеннолетних являются одним из приоритетных направлений деятельности для нашего государства. В статье проанализированы нормативно-правовые акты регламентирующие вопросы защиты прав и свобод и интересов несовершеннолетних. Рассмотрено участие органов внутренних дел в обеспечении защиты конституционных прав и свобод несовершеннолетних лиц на территории Российской Федерации. Дана краткая характеристика деятельности подразделений по делам несовершеннолетних.
Abstract: The relevance of the study lies in the fact that the protection of the rights of minors is one of the priority areas of activity for our state. The article analyzes the normative legal acts regulating the protection of the rights, freedoms and interests of minors. The participation of internal affairs bodies in ensuring the protection of the constitutional rights and freedoms of minors in the territory of the Russian Federation is considered. A brief description of the activities of the juvenile affairs units is given.
Ключевые слова: право, свобода, защита, гарантия, профилактика. Keywords: law, freedom, protection, guarantee, prevention.
Статья поступила в редакцию: 05.06.2022
Защита прав, свобод и интересов несовершеннолетних в России всегда относилась к числу актуальных проблем. Одним из первым и основным международно-правовым документом и основным документов обязательного характера, посвящённым широкому спектру прав ребёнка является Конвенция о правах ребёнка, принятый в 1989 году и состоит из 54 статей, детализирующих индивидуальные права каждого человека до достижения им 18 лет на полное развитие своих возможностей в условиях, свободных от голода и нужды, жестокости, эксплуатации и других форм злоупотреблений. 16 августа 1990 года Российская Федерация ратифицировала Конвенцию о правах ребенка, взяв на себя обязанность привести, согласно документу, национальное законодательство. Для осуществления поставленной задачи государство создало Комиссию по координации работы, касательно исполнения Конвенции, сформированы и утверждены Национальный план в интересах детей.
Об актуальности темы исследования говорят и статистические данные. Так, за 2021 году в России несовершеннолетними или при их участии было совершено более 35 тысяч преступлений, а также более 200 тысяч административных правонарушений. Необходимо также отметить, что в 2021 году индивидуальная профилактическая работа осуществлялась в отношении более чем 400 тысяч несовершеннолетних в Российской Федерации [1].
Наше государство в области защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних сейчас нацеливается на решение задач, которые касаются профилактики детской безнадзорности и беспризорности, алкоголизма и наркомании, профилактики преступности детей, предотвращения опасности.
Нормативное регулирование по обеспечению и защите права несовершеннолетних основывается на конституционных положениях. Так, в статье 38 Конституции РФ закрепляется, что материнство, детство и семья находятся под защитой государства, кроме того в статье 67.1 Конституции РФ отмечается, что дети являются важнейшим приоритетом государственной политики России [2]. Поскольку несовершеннолетние представляют особенную категорию граждан, к ним применяются свои правила и нормы, правовые положения как в административном, так и в трудовом и уголовном праве.
В мире есть несколько моделей ювенальной юстиции, они достаточно оптимальны и полезны в ходе защиты прав и законных интересов несовершеннолетних. Вообще проблема создания ювенальной юстиции в нашей стране возникла в 1991 году. Тогда же с указом Президента России, который установил главные цели государственной социальной политики по совершенствованию положения несовершеннолетних. В способы по совершенствованию правовой защиты детей были вовлечены мероприятия по образованию ювенальной юстиции, а также специализированных систем судов согласно несовершеннолетним и их семьям.
Проблемами дел несовершеннолетних также занимается Пленум Верховного Суда Российской Федерации. Примером выступает Положение Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности
и наказания несовершеннолетних» [3]. В таком положении Пленум дает объяснения касательно специальной подготовки судейского корпуса.
В настоящее время наша политика активно занимается делами несовершеннолетних и потому был создан документ, содержащий Стратегию развития воспитания в РФ до 2025 года [4]. Он представляет собой полноценный правовой нормативный документ, выдвигающий определённые задачи и цели. Так, наиболее важной целью является обеспечение защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних, а также гарантия доступности всех ресурсов системы образования, культуры и спорта. В правовую основу представленной системы входят комплексы судебной и правовой защиты не только детей, но и их семей. Итогом работы данной Стратегии становятся различные постановления, которые, согласно нашему мнению, помогут усовершенствовать работу по воспитанию и обучению несовершеннолетних. Так, задачами Стратегии развития воспитания в Российской Федерации до 2025 года становятся: образование благоприятного климата в семье; уменьшение степени неблагоприятных социальных ситуаций; увеличение общественного авторитета и статуса педагогов; уменьшение степени антиобщественных явлений касательно несовершеннолетних.
Одним из органов государственной власти, призванным обеспечивать и защищать права несовершеннолетних, является МВД России. Значение внутренних органов в защите прав, свобод и законных интересов изучается различными политологами, социологами и исследователями. Например, в работе Н. С. Шемаховой исследована роль внутренних органов в решении следующих проблем: обеспечение прав несовершеннолетних правонарушителей; нахождение и предупреждение явлений жестокого обращения с детьми; борьба с беспризорностью и безнадзорностью; подростковая наркомания и алкоголизм.
Среди системы федеральных законов, которые регламентируют деятельность подразделений полиции, важное место отводится федеральному закону «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» [5]. Нельзя забывать и о базовом нормативном правовом акте, который регламентирует непосредственную деятельность органов внутренних дел - федеральный закон «О полиции» [6].
Одним из важнейших направлений деятельности органов внутренних дел является предупреждение преступности и безнадзорности детей, пресечение их преступлений и правонарушений. Также в функции внутренних органов входит наблюдение и пресечение детей, занимающихся бродяжничеством. Основным подразделением органов внутренних дел, который занимается данными вопросами является подразделение по делам несовершеннолетних органов внутренних дел.
Подразделение по делам несовершеннолетних играет ключевую роль в системе законодательства. Так, данное подразделение занимается проблемами предупреждения и профилактики правонарушений, а также гарантирует защиту прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних. Представители данного подразделения организуют различные мероприятия по профилактике правонарушений несовершеннолетних, проводят индивидуальные профилактические мероприятия не только с несовершеннолетними, но с близким их окружением: родителями, законными представителями. Это происходит при условии, что близкое окружение не выполняет своих законных обязанностей или негативно воздействует на поведение и состояние ребенка, применяют к нему насилие. Однако, не только данные органы компетентны в таких вопросах, зачастую они сотрудничают с комиссиями по делам несовершеннолетних.
Функции деятельности органов внутренних дел носят огромное значение в механизме соблюдения прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних. Так, в них входят: нахождение родителей или законных представителей несовершеннолетних, какие не выполняют необходимым образом свои обязанности по обучению, воспитанию и развитию несовершеннолетних; нахождение граждан, какие завлекают несовершеннолетних для совершения преступления или иных действий, противоречащих закону.
Роль представителей органов внутренних дел в настоящее время достаточно велика. Они вносят свои предложения и взгляды в структуру нашего законодательства касательно использования мер к несовершеннолетним. Такие меры безусловно предусмотрены законодательством нашего государства, а также законодательством субъектов России. В работу представителей внутренних дел входит рассмотрение любого сообщения или заявления о неисполнении или о неблагоприятном исполнении родителями или иными законными представителями несовершеннолетних или должностных лиц обязанностей по обучению, воспитанию и содержанию детей.
Цели задачи представителей органов внутренних дел велики и сложны. Так, их главная задача - это нахождение и исключение причин и обстоятельств, какие способствуют возникновению несовершеннолетними антиобщественных деяний и административных нарушений. Помимо этого, представители органов внутренних дел вносят предложения в специальные органы и организации об исключении таковых причин. Существенным находится в деятельности представителей подразделений по работе с несовершеннолетними касательно защиты их прав, свобод и интересов, решение проблемы о нацеленности их в особые воспитательные организации, куда согласно с Федеральным законом от 29.12.2012 № 273-Ф3 «Об образовании в Российской Федерации» могут попасть несовершеннолетние, требующие особенных условий обучения, воспитания и содержания, а также особого педагогического подхода [7]. В категорию входят несовершеннолетние от 11 до 18 лет.
В современное время решение проблемы защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних стоит непосредственно перед законодательством нашей страны. Чем больше наше государство проявляет заботу о защите представленных прав, образуют эффективные условия развития личности детей, тем наиболее благоприятно проходят процессы образования и воспитания молодого поколения.
В России правовое положение несовершеннолетних сложное и не всегда понятное. Родители или законные представители часто нарушают права детей. Это можно объяснить тем, что в нашей стране нет единого федерального законодательства по правам несовершеннолетних, какие были бы призваны заменить те законы, акты и нормативы в существенной степени, а также способствовали бы облегчению контроля за соблюдением прав, свобод и интересов несовершеннолетних.
Потому существенную роль в механизме защиты прав, свобод и законных интересов играют внутренние органов власти. Так, любой ребёнок может обратиться с сообщением или заявлением о нарушении своих прав и интересов. Сотрудники полиции обязаны взять во внимание заявление в каком-либо оно виде не было, так как права и интересы несовершеннолетних должны защищаться органами внутренних дел, их значение и роль заключается в помощи еще только развевающемуся молодому поколению. На них возложена огромная ответственность за защиту детей.
Библиогра фия:
1. Состояние преступности в России за январь-декабрь 20221 года. Генеральная прокуратура Российской Федерации. Главное Управление правовой статистики и информационных технологий. [Электронный ресурс]. URL://http://crimestat.ru/analytics
2. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. с учетом поправок, внесенных Законом РФ о поправке к Конституции РФ от 14 марта 2020г.№1-ФКЗ [Электронный ресурс]. URL://http://www.pravo.gov.ru.
3. Постановление Пленума Верховного Суда от 01.02.2011 г. №1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» (ред. от 02.04.2013 г.) // Российская газета. - 2011.
4. Распоряжение Правительства РФ от 29.05.2015 № 996-р «Об утверждении Стратегии развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года» // Российская газета. - 2015.
5. Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних: Федер. Закон Рос. Федерации от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ: принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 21 мая 1999 г.: одобр. Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 9 июня 1999 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. - 1999. - №26,ст.3177.
6. О полиции: Федер. закон Рос. Федерации от 07 февраля 2011 г. № З-ФЗ: принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 28 января 2011 г.: одобр. Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 02 февраля 2011 г. / Собр. законодательства Рос. Федерации. - 2011. - №7,ст.900.
7. Об образовании в Российской Федерации: Федер. Закон Рос. Федерации от 29.12.2012 № 273-Ф3: принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 21 декабря 2012 г.: одобр. Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 26 декабря 2012 г. / Собр. законодательства Рос. Федерации. - 2012. - №53,ст.7598.
References:
1. The state of crime in Russia in January-December 20221. The Prosecutor General's Office of the Russian Federation. The Main Department of Legal Statistics and Information Technologies. [electronic resource]. URL://http://crimestat.ru/analytics
2. The Constitution of the Russian Federation: adopted by popular vote on December 12, 1993, taking into account the amendments made by the Law of the Russian Federation on the Amendment to the Constitution of the Russian Federation dated March 14, 2020 No. 1 -FKZ [Electronic resource]. URL://http://www.pravo.gov.ru.
3. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of 01.02.2011 No. 1 "On judicial practice of the application of legislation regulating the specifics of criminal responsibility and punishment of minors" (ed. of 02.04.2013) // Rossiyskaya Gazeta. - 2011.
4. Decree of the Government of the Russian Federation dated 29.05.2015 No. 996-r "On approval of the Strategy for the Development of education in the Russian Federation for the period up to 2025" // Rossiyskaya Gazeta. - 2015.
5. On the basics of the system of prevention of neglect and juvenile delinquency: Feder. The Law Grew. Federation of June 24, 1999 No. 120-FZ: adopted by the State Duma Feder. Sobr. Grew. Federation May 21, 1999: approved. Federation Council Feder. Sobr. Grew. Federation on June 9, 1999 // Sobr. zakonodatelstva Ros. Federation. - 1999. - No. 26, article 3177.
6. About the police: Feder. the law grew. Federation dated February 07, 2011 No. 3-FZ: adopted by the State Duma Feder. Sobr. Grew. Federation January 28, 2011: approved. Federation Council Feder. Sobr. Grew. Federation 02 February 2011 / Sobr. legislation of the Russian Federation. Federation. - 2011. - No. 7, art.900.
7. On education in the Russian Federation: Feder. The Law Grew. Federation of 29.12.2012 No. 273-FZ: adopted by the State Duma Feder. Sobr. Grew. Federation December 21, 2012: approved. Federation Council Feder. Sobr. Grew. Federation on December 26, 2012 / Sobr. legislation of the Russian Federation. Federation. - 2012. - No. 53, article 7598.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_83
КОНСТИТУЦИОННЫЙ КОНТРОЛЬ В СФЕРЕ ЗАЩИТЫ ПРАВ И СВОБОД ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ CONSTITUTIONAL CONTROL IN THE SPHERE OF PROTECTION OF THE RIGHTS AND FREEDOMS OF AN ENTREPRENEUR
КАШАПОВА Ильвира Азатовна,
аспирант, ФГАОУ ВО «Казанский (Приволжский) федеральный университет», юрист, ООО «Торговый Дом «КЕДР».
420008, Республика Татарстан, г. Казань, ул. Кремлевская, 18. E-mail: ilvirakashapova@yandex.ru;
KASHAPOVA Ilvira Azatovna,
postgraduate student, Kazan (Volga Region) Federal University, lawyer, LLC "Trading House "KEDR". 18, Kremlevskaya str., Kazan, Republic of Tatarstan, 420008. E-mail: ilvirakashapova@yandex.ru
Краткая аннотация: базовые конституционно-правовые принципы, связанные со свободой предпринимательства, неприкосновенностью имущества, иными правами и интересами субъектов предпринимательской деятельности в России во взаимосвязи с эффективной системой защиты этих прав и свобод - это важный ресурсный компонент для современной системы построения экономики страны, развитие которого и его совершенствование в ближайшие годы потребует от законодателя и субъектов предпринимательства больших усилий. Безусловно, это тесно связано с современной текущей кризисной ситуацией, когда в виду введенных ограничений для многих сфер бизнеса из-за пандемии, предприниматели оказались в очень затрудненном финансовом положении, в результате бизнес утратил доверие к государственной власти, которое и до этого было довольно шатко. Поэтому полагаем, что в перспективе на ближайшие годы институт защиты прав предпринимателей в России в новых условиях развития нашего государства будет претерпевать определенные видоизменения. Актуализируется необходимость эффективного конституционного контроля в сфере защиты прав и свобод предпринимателей, а также наиболее актуальным станет реализации полномочий на равную защиту и справедливое правосудие в рамках данной тематики. В статье раскрыты основы конституционного контроля в сфере механизма защиты прав и свобод предпринимателей.
Abstract: the basic constitutional and legal principles related to the freedom of entrepreneurship, inviolability of property, and other rights and interests of business entities in Russia in conjunction with an effective system of protection of these rights and freedoms are an important resource component for the modern system of building the country's economy, the development of which and its improvement in the coming years will require large effort. Of course, this is closely related to the current current crisis situation, when, due to the restrictions imposed on many business areas due to the pandemic, entrepreneurs found themselves in a very difficult financial situation, as a result, business lost confidence in the state authorities, which had been quite shaky before. Therefore, we believe that in the future, in the coming years, the institute for the protection of the rights of entrepreneurs in Russia in the new conditions of development of our state will undergo certain modifications. The need for effective constitutional control in the field of protection of the rights and freedoms of entrepreneurs is being actualized, and the most urgent will be the implementation of the powers for equal protection and fair justice within this topic. The article reveals the basics of constitutional control in the sphere of the mechanism for protecting the rights and freedoms of entrepreneurs.
Ключевые слова: свобода предпринимательства, права и свободы предпринимателей, защита прав предпринимателей, принципы защиты прав предпринимателей, равенство субъектов предпринимательской деятельности, государственный контроль за деятельностью предпринимателей.
Keywords: freedom of entrepreneurship, rights and freedoms of entrepreneurs, protection of the rights of entrepreneurs, principles of protection of the rights of entrepreneurs, equality of business entities, state control over the activities of entrepreneurs.
Статья поступила в редакцию: 25.05.2022
Правовое измерение общественных отношений характеризуется режимом правомерности правового регулирования и реализации конституционных правомочий различных субъектов. В правовом государстве баланс прав и обязанностей должен быть выстроен таким образом, чтобы обеспечить равновесие общественной системы. Достижение равновесного состояния предполагает приведение к общему конституционному знаменателю воздействующих на интаэросистему «бизнес - общество - государство» сходящихся сил с целью обеспечения устойчивого ее развития с использованием средств конституционного регулирования.
Предпринимательская деятельность в Российской Федерации основана на таких конституционных неотчуждаемых, признаваемых за человеком и гражданином от рождения правах как свобода, равенство и независимость. Конституция Российской Федерации[1] закрепляет и иные, сопряженные с предпринимательством, права граждан: право на частную собственность (статья 35), в том числе право на частную собственность на землю и право распоряжения другими ресурсами (статья 36). Необходимость реального осуществления конституционно закрепленных прав и свобод граждан, создания благоприятных условий, механизмов и гарантий реализации указанных прав и свобод, обуславливает актуальность выявления и изучения существующих проблем и реализации, а также выработки путей их решения. Проблемы, возникающие при реализации отдельных прав и свобод, являются достаточно разнообразными, что обуславливается различием интересов и потребностей, удовлетворяемых при их реализации[2]. Так, предпринимательская деятельность является многосторонним явлением, которое имеет связь с большинством сфер общественной жизни. Это обуславливает зависимость свободного осуществления предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности от условий, складывающихся в обществе.
Сам вопрос определения понятий «предприниматель» и «предпринимательская деятельность» является предметом дискуссии. Указанные понятия используются в различных отраслях законодательства. Не касаясь вопроса отграничения данных понятий от дефиниции «экономическая деятельность», которая в законе не закреплена, следует отметить, что легальное определение предпринимательской деятельности дается законодателем в ст. 2 Гражданского кодекса Российской Федерации[3] (далее - ГК РФ).
Понятие предпринимательской деятельности в законе раскрыто путем перечисления ее признаков, дана характеристика данной дея-
тельности как самостоятельной, осуществляемой на свой риск, направленной на систематическое получение прибыли лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке.
В рамках настоящей статьи в качестве предпринимателей рассматриваются как граждане, осуществляющие предпринимательскую деятельность в правовом статусе индивидуального предпринимателя, так и организации, в том числе некоммерческие, с условием выполнения соответствующих требований по государственной регистрации. Любой предприниматель в своей деятельности обязан руководствоваться нормативными документами, которые определяют его права и обязанности, правила отношений с другими субъектами. Адекватное разрешение конфликтов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности имеет особое социальное значение, поскольку оказывает влияние на развитие экономики и предпринимательства. Государство, являясь носителем власти, должно располагать механизмом обеспечения гарантий прав предпринимателей.
Ученые-правоведы рассматривают механизм реализации закрепленного на конституционном уровне права на предпринимательскую и иную не запрещенную законом экономическую деятельность как совокупность правовых и организационных средств, позволяющих создавать условия реализации и защиты такого права, а также форм и методов такой реализации, применяемых на разных его этапах. При этом С.А. Егоров определяет реализацию данного права как «сложный многоступенчатый процесс, результат реального воплощения в жизнь конкретных возможностей, обусловленных нормативным содержанием данного права»[4].
Интересы предпринимателей охраняются правовыми нормами, относящимися к различным отраслям права. Конкретные правовые способы защиты приводят к восстановлению нарушенных прав и интересов, что создает условия для продолжения предпринимательской дея-тельности[5]. По мнению Волковой В.В. в зависимости от юридической силы гарантии прав предпринимателей можно разделить на конституционные, на содержащиеся в Гражданском кодексе Российской Федерации и гарантии, содержащиеся в других федеральных законах, регламентирующих предпринимательскую деятельность, и подзаконных актах[6]. При этом сфера взаимодействия частных интересов урегулирована нормами ГК РФ, тогда как публично-правовые аспекты содержатся во многих нормативно-правовых актах. Перечислить все гарантии прав предпринимателей достаточно сложно ввиду большого количества норм, регулирующих данные отношения.
Отметим, что защита законных прав предпринимателей и их законных интересов в нашей стране всегда зависит от деятельности органов власти по защите нарушенных прав или по защите оспариваемых интересов предпринимателей уполномоченными на данные действиями органами государства, реализуясь через обращение за защитой к государственным либо другим компетентным органам, уполномоченным принимать необходимые меры для восстановления нарушенных прав, либо принимать необходимые действия для пресечения правонарушения.
Государство гарантирует реализацию конституционного права на защиту. В целях практического применения предоставленного и гарантированного конституционного права государство обеспечивает своевременное развитие механизма правовой защиты и создает соответствующие условия для его функционирования.
Неоднозначный аспект исследуемой проблемы касается постановки вопроса о существовании права на свободу предпринимательской деятельности, его закреплении в российском законодательстве. Интересными представляются ряд высказываний, представленных в правовой литературе, по этой проблематике. Полагаем возможным согласиться с ранее приведенной позицией Е.Б. Абакумовой о том, что «ст. 34 не устанавливает непосредственно право предпринимательской деятельности»[7]. Не закрепляя этого права, указанная норма не устанавливает, соответственно, и право на свободу предпринимательской деятельности. В других нормативных актах Российской Федерации, как видится, также отсутствует закрепление права физического лица именно в такой формулировке.
В статье 8 Конституции РФ свобода экономической деятельности закрепляется в качестве конституционного принципа правового регулирования экономической сферы, перечень же прав и свобод аккумулирован в другой главе Основного закона, что свидетельствует о разной правовой природе этих конституционных ценностей. По мнению А.А. Малинина, «право на свободу предпринимательской деятельности входит во второе поколение прав и свобод человека и гражданина и опосредованно зафиксировано через право собственности и право на свободу труда в основополагающих международных правовых документах, закрепляющих права и свободы человека и гражданина»[8].
Приведенные рассуждения, как представляется, подрывают сложившееся на основе соответствующих положений статей 8, 34 и 55 Конституции РФ понимание права на свободу предпринимательской деятельности как конституционного права, допустимого к ограничению по правилам ч. 3 ст. 55 Конституции. Однако, несмотря на отсутствие в Основном законе правила о возможности или невозможности ограничения основ конституционного строя, полагаю, свобода предпринимательской деятельности может быть ограничена по правилам ограничения прав и свобод человека и гражданина в силу аналогии закона. Теоретическое обоснование этой позиции выглядит следующим образом: если права и свободы человека и гражданина, являясь элементом основ конституционного строя и одновременно высшей ценностью, возможны к ограничению, то и иные основы конституционного строя в целом должны признаваться способными к такому ограничению.
Вопрос о возможности ограничения права на свободу предпринимательской и иной экономической деятельности тесно связан еще с одним признаком обязательных требований - установление требований нормативными актами разных уровней. В этом аспекте усматривается противоречие между приведенным механизмом ограничения прав и положением закона о допустимости установления обязательных требований (как требований, которые связаны с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, и одновременно выступающих ограничениями свободы этой деятельности) нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации, муниципальными нормативными правовыми актами. В правовой литературе положительно было воспринято правило об установлении обязательного требования федеральными законами. Вместе с тем отмечалось, что это правило нивелируется закрепленной возможностью установления в некоторых случаях обяза-
тельных требований подзаконными нормативными правовыми актами, что может вновь привести к появлению №-го количества подзаконных актов с обязательными требованиями, бессистемности, неуправляемым объемам информации, правовой неопределенности.
Полагаем, что обязательные требования как акты ограничения свободы предпринимательства, должны закрепляться исключительно в федеральных законах. Эта позиция соответствует выводам Конституционного Суда Российской Федерации, систематизированным в информа-ции[9]:
- какие-либо ограничения прав и свобод предпринимателей возможны лишь в конституционно признанных целях (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ);
- исходя из целей политики Российской Федерации как социального государства федеральный законодатель вправе предусмотреть и ограничения свободы экономической деятельности, которые, однако, должны соответствовать критериям, закрепленным Конституцией РФ, а именно вводиться федеральным законом и носить строго соразмерный характер (принцип пропорциональности) (ст. 7, ч. 1; ст. 55, ч. 3 Конституции РФ);
- ограничение свободы предпринимательской деятельности (как и любого конституционного права, которое может быть ограничено) не должно приводить к его умалению. Соблюдение этого непреложного требования гарантируют ясность и разумную устойчивость правового регулирования; строгую обусловленность ограничительных мер конституционно одобряемым целям, а также их точное, то есть не допускающее расширительного толкования вводимых ограничений и, следовательно, произвольное их применение.
Одним из средств защиты прав и свобод предпринимателей является конституционный контроль. Н.В. Витрук указывал, что конституционный контроль - это специфический вид охраны и защиты конституции, который заключается в проверке на соответствие основному закону других нормативных правовых актов, решений и действий субъектов права
Выделяют разные виды конституционного контроля. В зависимости от того, вступил ли проверяемый на соответствие конституции нормативный правовой акт в законную силу, выделяют предварительный (превентивный) и последующий конституционный контроль. Важное значение для системы правовых норм по защите интересов субъектов права, в том числе, предпринимателей, особую играет роль степень эффективности правового регулирования и непротиворечивость правовых норм. И в этом смысле, ключевое значение отводится предварительному конституционному контролю, под которым понимается особый вид правоохранительной деятельности, основная задача которого состоит в проверке соответствия различных законодательных актов тексту действующей Конституции. По словам Председателя Конституционного суда РФ В.Д. Зорькина[10] «с позиции широкой трактовки термина «политика» конституционная юстиция обладает гигантским политическим потенциалом. Юридическая сила итоговых решений конституционных судов превозмогает любой закон, кроме самой Конституции.
Эффективность правового регулирования предпринимательской деятельности во многом зависит от того, насколько верно и полно оно отражает экономические потребности социума. Не стоит забывать о том, что рыночные отношения должны существовать только в непротиворечивом правовом пространстве[11]. Под «непротиворечивостью правовых норм» следует понимать их структуризацию, соответствие друг другу и отсутствие избыточности. Только при таком подходе правовое регулирование гражданского оборота способно гармонизировать государственное развитие и снизить вероятность конституционных угроз и рисков в РФ. Так, в Постановлении от 18.07.2008 № 10-П «По делу о проверке конституционности положений абзаца четырнадцатогостатьи 3 и пункта 3 статьи 10 Федерального закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)» в связи с жалобой гражданина В.В. Михайлова» Конституционный Суд РФ отметил следующее: «... в Российской Федерации должны создаваться максимально благоприятные условия для функционирования экономической системы в целом, что предполагает необходимость стимулирования свободной, основанной на принципах самоорганизации хозяйственной деятельности предпринимателей как основных субъектов рыночной экономики и принятия специальных мер, направленных на защиту их прав и законных интересов при осуществлении государственного регулирования экономики и тем самым - на достижение конституционной цели оптимизации вмешательства государства в регулирование экономических отношений. Вместе с тем, в силу конституционного принципа справедливости свобода, признаваемая за лицами, осуществляющими предпринимательскую и иную не запрещенную законом экономическую деятельность, и гарантируемая им защита должны быть уравновешены обращенным к этим лицам требованием ответственного отношения к правам и свободам тех, кого затрагивает их хозяйственная деятельность».
Действительно, необходимо признать, что сегодня основную роль в защите прав предпринимателей в РФ играет только судебная система. При этом все большее значение в повседневной правовой практике приобретают правовые акты Конституционного Суда РФ, который высказывается по наиболее важным проблемам прав предпринимателей и их защиты, в том числе по вопросу обеспечения свободы экономической деятельности в нашей стране[12]. Это с одной стороны. С другой стороны, отмечая, что основой обеспечения прав всех хозяйствующих субъектов, индивидуальных предпринимателей и юридических лиц является в нашей стране Федеральный закон «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля», Конституционный Суд подчеркивает гарантирующий характер его положений, связывающий государственные органы, осуществляющие контрольно-проверочные мероприятия, которые направлены на предотвращение возможных произвольных действий либо бездействия[13].
Действительно, в условиях увеличивающегося объема нормативного регулирования, особое значение приобретает контроль за их соответствием требованиям закона по защите прав граждан. В этой связи эффективность правового регулирования во многом зависит от результативности и уровня такого непосредственного контроля[14].
В связи с расширением компетенции Конституционного Суда РФ в 2020 г. путем внесения поправок в текст Конституцию РФ[15] и из-
менений в Федеральный конституционный закон от 9 ноября 2020 г. «О Конституционном Суде Российской Федерации»[16], представляется необходимым отдельно остановиться именно на вопросе предварительного конституционного контроля. Так, согласно ст. 125 Конституции РФ именно Конституционный Суд РФ является высшим судебным органом конституционного контроля в нашей стране и уполномочен по запросу Президента, проверять конституционность проектов всех законов о поправках к Конституции РФ, проектов федеральных конституционных законов и федеральных законов до их подписания Президентом РФ.
Необходимо подчеркнуть, что внесенные изменения практически восстановили прежнее определение Конституционного Суда РФ в качестве высшего судебного органа конституционного контроля, которое ранее было дано в тексте Конституции РСФСР 1978 г. Представляется, что подобный подход точнее раскрывает правовую природу Конституционного суда в рамках судебной системы в нашей стране[17]. При этом, в юридической литературе, весьма часто отмечается, что предварительный конституционный контроль присущ как правило деятельности квазисудебных органов - подобный контроль существует в Казахстане, Польше, Франции и, напротив, редко применяется в практике конституционных судов в Венгрии, на Кипре и в Португалии[18]. Так, согласно статье 61 Конституции Французской Республики, органические законы, регламенты палат парламента, а также законодательные предложения, выносимые на референдум, подвергаются обязательному контролю Конституционного совета страны. Именно поэтому предварительный конституционный контроль является важным элементов государственного контроля, позволяющим обеспечивать стабильность правопорядка и баланс интересов участников всех правоотношений.
Главная задача и основное преимущество предварительного конституционного контроля - предупреждение нарушений Конституции РФ и отмены других актов, с целью минимизации возникновения потенциальных конфликтов между правовыми нормами и в обеспечении стабильности национальной правовой системы нашей страны. Предварительный контроль может обеспечить устранение различных конституционных нарушений в превентивном порядке, предотвращая возможное негативное влияние нормативного акта на систему общественных отношений и препятствую избыточному регулированию, в том числе, предпринимательской деятельности[19]. Кроме того, данный вид контроля способствует обеспечению стабильности действующего правового регулирования, нивелирую необходимость последующей проверки конституционности той или иной действующей нормы.
И, наконец, предварительный конституционный контроль призван не допустить возможность принятия недоработанных и противоречивых актов, которые в последующем потребуют внесения в них поправок или будут ущемлять интересы предпринимателей и иных лиц, участвующих в гражданском обороте. Так, например, юрист Г.Х. Нуриев характеризует его как вид контроля, который в целом присущ европейской модели конституционного контроля[20]. Вместе с тем, любая предварительная проверка каждого законодательного акта имеет и ряд определенных недостатков, на что часто указывается в юридической литературе. Так, например, не всегда возможным представляется предсказать модель будущего применения того или иного закона, даже если проанализировать весь нормативный объем регламентаций на предмет возможного конфликта регулирования. Это связано с ограниченными сроками осуществления такого контроля и многочисленным массивом нормативных актов. Это, во-первых. Во-вторых, Конституционный суд в нашей стране традиционно осуществляет проверку законов на соответствии тексту Конституции РФ но, избыток нормативных актов и содержащихся к них норм часто приводит к конфликту именно между ними. Это в свою очередь конкретизируется в злоупотреблении правом, манипулированием правовыми нормами, что в результате приводит к нарушению прав добросовестных участников гражданского оборота.
Своевременное введение предварительного конституционного контроля в РФ сможет оказать значимую помощь в становлении стабильного правового регулирования, в том числе, по защите прав предпринимательской деятельности. С целью реализации подобных полномочий, возможно даже создание специальных структур, строго подконтрольных Конституционному суду РФ и др., которые могли заниматься осуществлением предварительного контроля в качестве пилотного проекта. Действуя в рамках своей компетенции Конституционный суд РФ может устранять многие пробелы правового регулирования. Современная судебная власть в России, главным образом в лице Конституционного суда РФ, фактически уже давно осуществляет правотворческие функции. В частности, в Постановлении КС РФ от 17.02.2015 № 2-П[21] обозначены основы государственного контроля (надзора) за деятельностью общественных объединений, в Постановлении КС РФ от 21.02.2014 № 3-П[22] указано на возможность уменьшения доли участника в уставном капитале при увеличении уставного капитала, если это вызвано целями достижения общего интереса, в Постановление КС РФ от 26.10.2017 № 25-П[23] подчеркнута обязанность законодателя обеспечить баланс интересов при регулировании вопросов информационной безопасности. Данный вопрос сегодня активно рассматривается в правовых практиках ряда зарубежных стран, в том числе, даже является предметом особого рассмотрения.
В заключение обратим внимание на то, что право на занятие предпринимательской деятельностью закрепляется в Конституции Российской Федерации, а затем и в Гражданском кодексе Российской Федерации без упоминания о каких-либо обременениях, однако основная часть нормативного материала посвящена именно обязанностям предпринимателя по выполнению многочисленных требований к предпринимательской деятельности. Представляется, что имеются все основания называть существующий сегодня режим ограничений экономических свобод бременем предпринимателя по аналогии с бременем права собственности, установленной ст. 210 ГК РФ.
Библиогра фия:
1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изм., одобр. в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Российская газета. - 1993. - №237; 2020. - №144.
2. Волчкова Н.Н. Механизм обеспечения конституционных прав человека и гражданина в Российской Федерации / Н.Н. Волчкова // Евразийский Союз Ученых. - 2018. - №11-3 (56). - С.4.
3. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: федеральный закон от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (с изм. от 21 декабря 2021 г.) // Собрание законодательства РФ. - 1994. - №32. - Ст. 3301; Российская газета. - 2021. - № 294 (8645).
4. Егоров С.А. Конституционно-правовые основы права граждан на свободное использование своих способностей для занятия предпринимательской деятельностью: дисс. ... канд. юрид. наук / С.А. Егоров. - М., 2005. - С.29.
5. Павлов Е.А. Гарантии реализации конституционного права гражданина на предпринимательскую деятельность в Российской Федерации / Е.А. Павлов // Новый юридический журнал. - 2014. - № 2. - С. 108.
6. Волкова В.В. Государственные гарантии предпринимательской деятельности: дисс.... канд. юрид. наук / В.В. Волкова. - М., 2009. - С.48.
7. Абакумова Е.Б. Ограничения конституционной свободы предпринимательской деятельности в Российской Федерации / Е.Б. Абакумова // Право и экономика. - 2019. - № 10. - С. 7.
8. Малинин А.А. Право на свободу предпринимательской деятельности: понятие, содержание и проблемы реализации / А.А. Малинин // Конституционное и муниципальное право. - 2019. - № 9. - С. 61.
9. Информация «Конституционно-правовая защита предпринимательства: актуальные аспекты (на основе решений Конституционного Суда Российской Федерации 2018-2020 годов)» (одобрена решением Конституционного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2020 года) [электронный ресурс]. - Доступ: https://www.consultant.ru.
10. Выступление председателя КС на конференции Конституционная юстиция на переходном этапе исторического развития России от 17 мая 2016 года [Электронный ресурс]. - Доступ: www.ksrf.ru>ru/Info/Conferences ...Conference2016.aspx (дата обращения: 10.04.2022).
11. Лисицын-Светланов А.Г. Роль права в модернизации экономики России / А.Г. Лисицын-Светланов. - М.: Юрайт, 2011. - С. 5.
12. Предпринимательское право России: итоги, тенденции и пути развития: монография / отв. ред. Е.П. Губин. - М.: Юстицинформ, 2019. - С.664.
13. Определение Конституционного Суда РФ от 28.02.2019 № 323-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Лукашина Александра Владимировича на нарушение его конституционных прав Федеральным законом «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» [электронный ресурс]. - Доступ: https://www.consultant.ru.
14. Токарев О.В. Административные акты: юридическое значение в системе публичного управления и обеспечение их законности / О.В. Токарев // Государственная власть и местное самоуправление. - 2020. - № 5. - С. 29.
15. О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти: закон Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ // Собрание законодательства РФ. - 2020. - № 11. - Ст. 1416.
16. О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации: федеральный конституционный закон от 9 ноября 2020 г. № 5-ФКЗ // Собрание законодательства РФ. - 2020. - № 46. - Ст. 7196.
17. Татаринов С.А. О конституционных новеллах регулирования статуса Конституционного Суда Российской Федерации / С.А. Татаринов // Государственная власть и местное самоуправление. - 2021. - № 1. - С. 39.
18. Витрук Н.В. Конституционное правосудие. Судебно-конституционное право и процесс: Учебное пособие. 4-е изд. / Н.В. Витрук. - М.: Инфра-М, 2012. - С. 171.
19. Ярускин Р.С. Конституционное судопроизводство в системе гарантий конституционализма: перспективы предварительного конституционного контроля в России / Р.С. Ярускин // «Черные дыры» в российском законодательстве. - 2003. - № 4. - С. 45.
20. Нуриев Г.Х. Европейская модель конституционного судопроизводства / Г.Х. Нуриев. - М.: Инфра-М, 2012. - С. 46.
21. Постановление Конституционного Суда РФ от 17 февраля 2015 г. № 2-П [электронный ресурс]. - Доступ: https://www.consultant.ru.
22. Постановление Конституционного Суда РФ от 21.02.2014 № 3-П [электронный ресурс]. - Доступ: https://www.consultant.ru.
23. Постановление Конституционного Суда РФ от 26.10.2017 № 25-П [электронный ресурс]. - Доступ: https://www.consultant.ru.
References:
1. The Constitution of the Russian Federation (adopted by popular vote on 12.12.1993 with amendments, approval. during the all-Russian vote on 01.07.2020) // Ros-siyskaya Gazeta. - 1993. - №237; 2020. - №144.
2. Volchkova N.N. The mechanism of ensuring constitutional human and civil rights in the Russian Federation / N.N. Volchkova // Eurasian Union of Scientists. - 2018. -№11-3 (56). - C.4.
3. The Civil Code of the Russian Federation. Part One: Federal Law No. 51-FZ of November 30, 1994 (with amendments dated December 21, 2021) // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 1994. - No. 32. - St. 3301; Rossiyskaya Gazeta. - 2021. - № 294 (8645).
4. Egorov S.A. Constitutional and legal foundations of the right of citizens to freely use their abilities to engage in entrepreneurial activity: diss. ... cand. jurid. Sciences / S.A. Egorov. - M., 2005. - p.29.
5. Pavlov E.A. Guarantees of realization of the constitutional right of a citizen to entrepreneurial activity in the Russian Federation / E.A. Pavlov // Novy yuridicheskiy zhurnal. - 2014. - No. 2. - p. 108.
6. Volkova V.V. State guarantees of entrepreneurial activity: diss.... cand. jurid. Sciences / V.V. Volkova. - M., 2009. - p.48.
7. Abakumova E.B. Restrictions of constitutional freedom of entrepreneurial activity in the Russian Federation / E.B. Abakumova // Law and economics. - 2019. - No. 10.
- p. 7.
8. Malinin A.A. The right to freedom of entrepreneurial activity: the concept, content and problems of implementation / A.A. Malinin // Constitutional and municipal law. -2019. - No. 9. - p. 61.
9. Information "Constitutional and legal protection of entrepreneurship: current aspects (based on the decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation 2018-2020)" (approved by the decision of the Constitutional Court of the Russian Federation of December 17, 2020) [electronic resource]. - Access: https://www.consultant.ru.
10. Speech of the Chairman of the Constitutional Court at the conference Constitutional Justice at the transitional stage of the historical development of Russia on May 17, 2016 [Electronic resource]. - Access: www.ksrf.ru "ru/Info/Conferences ...Conference2016.aspx (accessed: 04/10/2022).
11. Lisitsyn-Svetlanov A.G. The role of law in the modernization of the Russian economy / A.G. Lisitsyn-Svetlanov. - Moscow: Yurayt, 2011. - p. 5.
12. Business Law of Russia: results, trends and ways of development: monograph / ed. by E.P. Gubin. - M.: Justicinform, 2019. - p.664.
13. Ruling of the Constitutional Court of the Russian Federation dated 28.02.2019 No. 323-O "On refusal to accept for consideration the complaint of citizen Alexander Vladimirovich Lukashin on violation of His Constitutional Rights by the Federal Law "On Protection of the Rights of Legal Entities and Individual Entrepreneurs in the Exercise of State Control (Supervision) and Municipal Control" [electronic resource]. - Access: https://www.consultant.ru.
14. Tokarev O.V. Administrative acts: legal significance in the system of public administration and ensuring their legality / O.V. Tokarev // State power and local self-government. - 2020. - No. 5. - p. 29.
15. On improving the regulation of certain issues of the organization and functioning of public power: the Law of the Russian Federation on the amendment to the Constitution of the Russian Federation of March 14, 2020 No. 1-FKZ // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2020. - No. 11. - Article 1416.
16. On Amendments to the Federal Constitutional Law "On the Constitutional Court of the Russian Federation: Federal Constitutional Law No. 5-FKZ dated November 9, 2020 // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2020. - No. 46. - St. 7196.
17. Tatarinov S.A. On constitutional novelties regulating the status of the Constitutional Court of the Russian Federation / S.A. Tatarinov // State power and local self-government. - 2021. - No. 1. - p. 39.
18. Vitruk N.V. Constitutional justice. Judicial and Constitutional Law and Process: A textbook. 4th ed. / N.V. Vitruk. - M.: Infra-M, 2012. - p. 171.
19. Yaruskin R.S. Constitutional legal proceedings in the system of guarantees of constitutionalism: prospects of preliminary constitutional control in Russia / R.S. Yaruskin // "Black holes" in Russian legislation. - 2003. - No. 4. - p. 45.
20. Nuriev G.H. The European model of constitutional court proceedings / G.H. Nuriev. - M.: Infra-M, 2012. - p. 46.
21. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation of February 17, 2015 No. 2-P [electronic resource]. - Access: https://www.consultant.ru.
22. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation No. 3-P of 21.02.2014 [electronic resource]. - Access: https://www.consultant.ru .
23. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation No. 25-P dated 26.10.2017 [electronic resource]. - Access: https://www.consultant.ru.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_88 УДК 342
ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ «DEEPFAKE» ТЕХНОЛОГИИ В РОССИИ Legal aspects of the regulation of "Deepfake" technology in Russia
ДАНИЛОВА Валерия Александровна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры «Государственно-правовые дисциплины»
Пензенского государственного университета.
440026, Россия, Пензенская обл., г. Пензха, ул. Красная, 40.
E-mail: v_danilova@list.ru;
ЛЕВКИН Дмитрий Михайлович,
студент Юридического института Пензенского государственного университета. 440026, Россия, Пензенская обл., г. Пензха, ул. Красная, 40. E-mail: v_danilova@list.ru;
Danilova V.,
associate professor, candidate of jurisprudence
The Department of state and legal disciplines of the Penza state university. 40 Krasnaya str., Penza, Penza region, 440026, Russia. E-mail: v_danilova@list.ru;
Levkin D.,
student of the law institute Penza State University. 40 Krasnaya str., Penza, Penza region, 440026, Russia. E-mail: v_danilova@list.ru
Краткая аннотация: В статье дается характеристика потенциала применения технологий deepfake. Сделан акцент на том, что уже в ближайшем будущем deepfakes может затронуть различные уровни общественной и политической жизни и способствовать распространению широкого спектра угроз, начиная репутационными рисками публичных личностей, заканчивая проблемами национальной безопасности целых государств.
Abstract: The article describes the potential application of deepfake technologies. The emphasis is placed on the fact that in the near future deepfakes may affect various levels of public and political life and contribute to the spread of a wide range of threats, starting with reputational risks for celebrities, ending with the national security problems of entire states.
Ключевые слова: deepfake, технологии искусственного интеллекта, сквозные технологии, цифровизация, национальная безопасность.
Keywords: deepfake, artificial intelligence technologies, end-to-end technologies, digitization, national security.
Статья поступила в редакцию: 25.05.2022
«Математика - царица всех наук...» Эта фраза принадлежит Карлу Гауссу, известному немецкому ученому. Но можно было бы тогда, в 18 веке представить как стандартные математические формулы смогут упростить нашу жизнь сейчас? В 21 веке?
Идея математического равенства, технологической сингулярности и искусственного интеллекта. Что это? Красивые и броские названия для первых заголовков бумажной прессы или наша жизнь, наша действительность, наша реальность? Кеми бы мы могли стать без интернета вещей? Без тех технологий, которыми мы обладаем здесь и сейчас?
Не нужно ходить вокруг да около, чтобы сказать, что человечество за прошедшие 20 лет сделало невероятный скачок в сфере изобретений, в сфере науки. Мало кто будет задумываться о том, что скрывается за приложением «Погода» на нашем смартфоне. Хотя если так разобраться, то метеорология давно и прочно срослась с таким понятием как Искусственный Интеллект и Нейросети. То на, что раньше требовался штат сотрудников, которые часами сидели в расчетах и прогнозах, теперь требует лишь компьютера, который будет анализировать и составлять график не хуже целого отряда специалистов, посвятивших учебе добрые пару лет своей жизни. Может Уолтер Питтс и не предполагал, что изобретенная в сотрудничестве с Уорреном Мак-Каллоком модель математический нейронной сети станет настолько актуальной и востребованной практически через век своего существования? Может Хакимов, разрабатывая модель нелинейной синапсической связи даже не предполагал, что ее в последствии будут использовать повсеместно? И, может быть, Фукусима даже мечтать не мог о том, что когнитрон будет использоваться для управления машинами на дороге? Но все это в той или иной мере, подводит нас к тому, что современное общество не может обойтись без технологий, основанных на искусственном интеллекте и нейронных связей, ведь они повсюду, начиная от просчета погоды, заканчивая расчетами в области ядерной энергетики. Может быть даже, что следующий источник энергии будет открыт совсем не человеком [8].
Но как у всего, у искусственного интеллекта есть свои положительные и отрицательные стороны. Технологии искусственного интеллекта относятся к технологиям четвертой промышленной революции. Они применяются во всех сферах жизнедеятельности человека: для развития экономики и социальной сферы; обеспечения правопорядка в обществе, национальной безопасности. Но данные сквозные технологии могут быть использованы и для целей криминального характера. Но нужно было бы отметить, что в современном мире усиливается тенденция внедрения технологий ИИ в различные виды государственной деятельности. Она определена такими факторами, как: технологические решения, принимаемые на основе ИИ, оказывают положительное воздействие на результативность деятельности различных организаций и человека, прежде всего в сфере правопорядка; высокая открытость и простота использования средств для выработки на основе AI технологий принятия управленческих решений; большая потребность в обработке огромных массивов данных, создаваемых как человеком, так и техническими устройствами, для повышения эффективности экономической и управленческой деятельности.
Технологии ИИ наделяют роботов, робототехнику, машинные программы свойством реализовывать интеллектуальные и творческие возможности людей, самостоятельно искать и находить способы решения поставленных задач, делать выводы и принимать решения.
На практике уже сейчас технологии ИИ находят применение при реализации различных видов правоохранительной деятельности в РФ. В их числе анализ оперативной обстановки в городах; анализ видеоизображений с камер с целью розыска правонарушителей; контроль и управление дорожным движением в городах, на платных участках дорог между населенными пунктами; биометрическая идентификация лиц, что встречается как в метро, так и в магазинах, где чтобы оплатить товар, нужно его всего лишь взять с полки и выйти за пределы магазина; распознавание номеров автомашин, с целью выявления и моментального наказания нарушителя; розыск лиц, скрывающихся от органов дознания, следствия, правосудия, службы в армии, поиск людей по соцсетям и другие примеры.
В современном мире AI-технологии применяют в целях профилактики совершения преступлений и криминологического прогнозирования еще с 2004 г. Основная цель их использования - обеспечение безопасности граждан, общества и государства, в том числе и путем противодействия криминальным возможностям их применения. Ведь технологии ИИ имеют большие возможности быть реализованными в преступных целях путем приобретения программных и аппаратных элементов этих систем, а также открытой возможности ознакомиться с новейшими разработками IT-фирм.
Отечественные и зарубежные авторы убеждены, что в ближайшие годы всё большее количество сфер нашей жизни будут преобразовываться благодаря цифровизации, соответственно, будут появляться новые цифровые угрозы национальной безопасности. Для того, чтобы научиться им противостоять, требуются всецелое теоретическое осмысление их сущности, свойств, функциональных особенностей, а также определение правового положения технологических новшеств, законодательное закрепление пределов их использования и ответственности за неправомерные действия. Наибольший скепсис у большинства пользователей вызывают намерения некоторых организаций в будущем проводить аутентификацию исключительно с помощью биометрических параметров. Так еще в 2019 г. была подготовлена правовая основа и введена в действие государственная программа по созданию единой системы биометрических данных (ЕБС) в России, к которой присоединилось большинство банков страны, в том числе и один из крупнейших банков в России - Сбербанк. Именно Сбербанк стал лидером по сбору биометрии и обещает уже к концу 2021 г. предоставлять многие услуги с помощью биометрии [3]. С помощью СберГО - системы распознавания людей по физическим характеристикам (лицу и голосу) - клиенту проще, например, оплатить услуги ЖКХ или провести иной платёж, получить кредит и тд. Именно поэтому в России в рамках действия единой биометрической системы предусмотрена повышенная степень защиты данных. Одним из главных принципов системы является многоуровневая аутентификация: помимо голоса для идентификации ещё используется фото лица, при этом специальная программа считывает расстояние от носа до глаз и от носа до губ, которые у каждого человека индивидуально. Для удалённой идентификации необходима комбинация голоса, лица и некоторых других параметров, при этом используется защита, исключающая подмену фотографий. Можно было предположить, что единое решение найдено, и с введением подобной системы не стоит опасаться за безопасность своего банковского счёта [10]. Но к сожалению или к счастью, ничего просто так не бывает. Как и во всех других случаях есть лазейка, позволяющая нарушить принцип безопасности, в данном случае - это DeepFake. Дипфейками называют реалистичную замену лиц и голоса посредством использования генеративно-состязательных нейросетей. В основе дипфейка лежит нейросеть, которая детально изучает лицо человека, а затем подставляет к исходному файлу лицо «реципиента», т. е. с максимальной реалистичностью «оживляет» изображение человека и заставляет его говорить и делать то, чего он не делал и не говорил. Саму технологию разработал студент Стэнфордского университета Ян Гудфеллоу в 2014 г. О массовом использовании программы тогда речи не шло. Хотя надо отдать должное, что технология служит и на благо. Так в современном кинематографе достаточно часто применяется технология «омоложения» актеров, что работает на тех алгоритмах, что и упомянутый раннее DeepFake. На сегодняшний день существует несколько разновидностей дипфейков: звуковые, фото- и видео дипфейки. Одна из самых популярных программ - DeepFaceLab, открытое ПО от российского разработчика, называющего себя iperov. Позволяет не только вставлять лицо в видео, но и менять движения губ говорящего, т. е. подделывать содержание речи. Компания Vera voice на текущий момент достаточно далеко продвинулась в создании голосовых дипфейков, которые невозможно отличить от оригинала без помощи компьютерных программ. Сейчас инженеры воссоздают голоса певцов и поэтов по фрагментам оставшихся фонограмм. Так можно спокойно услышать вариацию песню «Трава у дома» голосом Илона Маска. Прослушав несколько часов записи голоса человека, нейросеть сможет точно его скопировать и воспроизвести любой текст. Речь звучит реалистично, голоса, создаваемые нейросетью, уже говорят практически без ошибок и «машинного» акцента. Разработчики считают, что технология пригодится в озвучивании книг, игр, фильмов, создании голосовых ассистентов. Создатели понимают, что Vera Voice можно использовать как для невинных розыгрышей, так и в мошеннических целях. Фальсификация голосов политиков и других влиятельных людей может привести к серьёзным последствиям, поэтому авторы проекта сейчас находятся в поиске легальных и безопасных способов использования Vera Voice [9]. Нейросети посредством обучения на основе произведений известных композиторов также способны самостоятельно генерировать классическую музыку. Несмотря на позитивный вектор развития, в 2018 г. много шума наделало видео с Бараком Обамой, который нелестно отзывался о 45-м президенте США Дональде Трампе. Этот дипфейк сделал режиссер Джордан Пил вместе с изданием BuzzFeed, чтобы продемонстрировать, насколько далеко шагнули технологии и почему нужно тщательно проверять источники информации и не верить своим глазам. В последние два года индустрия переживает бурный рост: программ для создания дипфейков становится всё больше, а правовое регулирование за распространение ложной информации отсутствует.
В правовом поле на данный момент не закреплены такие термины, как «дипфейк», «нейростеть», однако они уже стали неотъемлемой частью современной жизни. Их применение может как служить благим целям, так и использоваться при совершении преступлений. Запретить
использование нейросетей не представляется возможным, также невозможен учёт лиц, применяющих нейросети - любой человек может установить программу на компьютер или написать собственную. Полагаем, что стоит сконцентрировать основное внимание на установлении административной или уголовной ответственности за совершение неправомерных действий посредством применения нейросетей. В соответствии с Указом Президента № 490 была разработана и принята Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 г. [1] (Стратегия 2030), в которой определяются цели и основные задачи развития искусственного интеллекта в Российской Федерации и закрепляется общий подход: «Использование технологий искусственного интеллекта в отраслях экономики носит общий («сквозной») характер и способствует созданию условий для улучшения эффективности и формирования принципиально новых направлений деятельности хозяйствующих субъектов». В январе 2021 г. планировалось запустить экспериментальные правовые режимы - «цифровые песочницы», - которые позволят гибко подходить к регулированию деятельности в данных сферах, в т. ч. временно отменять действующие предписания, запреты или вводить новые, если это понадобится для нормального функционирования экспериментального режима [11].
Также при использовании данных систем слежения с искусственным интеллектом ставится вопрос о нарушении прав человека на личную, частную жизнь. Но имеется решение Савеловского районного суда г. Москвы за ноябрь 2019 г. об отказе в удовлетворении иска одной гражданки, проживающей в столице. Она добивалась признать незаконным использование данных систем слежения и распознавания. Суд пришел к выводу, что действия столичных властей по их применению не являются вмешательством в частную жизнь граждан. Было констатировано, что данная система не может идентифицировать личность человека, так как в ЕЦХД (Единый центр хранения данных) не хранятся биометрические данные. Личность можно определить только в случае наличия фотографий в базах данных правоохранительных органов. Также суд отметил, что сотрудники ОВД используют доступ к ЕЦХД только для выполнения возложенных служебных обязанностей при розыске лиц, которые скрываются от правосудия, службы в армии, а также пропавших без вести, находящихся под административным надзором.
Решение проблем с незаконным размещением дипфейков на сегодняшний день в сети можно осуществить, используя ч. 1 ст. 152.1. «Охрана изображения гражданина». Но тут же существует огромная пропасть с тем, что фото или видео с изображением человека имеет существенное различие с дипфейковыми аналогами. Так создав дипфейк, где человек совершает противоправные действия, можно сильно подорвать репутацию этого самого гражданина. Таким образом, необходимо сказать, что требуется правовое регулирование не только в отрасли уголовного права, но и в гражданско-правовой отрасли, а также и административной. Нейросети позволяют создавать образы политиков, которые несут ответственность перед всем миром. Дипфейк позволяет синтезировать не только внешность, но и голос, именно по этой причине в США дипфей-ки признали на государственном уровне угрозой национальной безопасности. Ведь, Deepfake может стать новой «ядерной бомбой» для преступников. Возвращаясь к опыту Америки, в штате Калифорния некоторые виды дипфейков запретили на уровне штата и предусмотрели ответственность за их противоправное использование [2]. В свою очередь, власти Китая пошли ещё дальше: они объявили любую публикацию заведомо ложной информации, в том числе с применением дипфейков, уголовным преступлением. Согласно новым нормам, все дипфейки нужно будет отмечать специальной пометкой, которая будет предупреждать пользователей о том, что это ненастоящая новость [5].
Для Российской Федерации стоит задача в виде издания нового закона, поскольку единственный на данный момент в России Федеральный закон № 123-Ф3 «О проведении эксперимента по установлению специального регулирования в целях создания необходимых условий для разработки и внедрения технологий искусственного интеллекта в субъекте Российской Федерации - городе федерального значения Москве и внесении изменений в статьи 6 и 10 Федерального закона «О персональных данных», регулирующий сферу применения искусственного интеллекта, не распространяет своё действие на сферу пользования нейросетями частными лицами.
В связи с этим особую важность приобретает нормативно-правовое регулирование данной технологии. Во-первых, необходимо внести в правовую базу термин «Deepfake» или же «Заведомо ложный материал, основанный на методе синтеза с использованием искусственного интеллекта».
Во-вторых, следует ввести ответственность за распространение в сети «заведомо ложных материалов, основанных на методе синтеза с использованием искусственного интеллекта с целью опорочить деловую репутацию или честь». В статью 207.1. УК РФ «Публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан» необходимо добавить определение, что обстоятельствами, представляющими угрозу жизни и безопасности граждан, так же несет и распространение поддельных видеоаудио материалов с использованием технологии «ЮеерРаке» [6].
В-третьих, в статью Гражданского кодекса 152 о «Защите чести, достоинства и деловой репутации» необходимо добавить определение, что материалы, созданные искусственным путем с применением «ЮеерРаке» технологии с целью опорочить честь и достоинство, так же несут за собой юридическую ответственность.
В-четвертых, требуется внести дополнения в раздел 5 ГК РФ в ст. 1112 «Наследство», а гл. 65 ГК РФ «Наследование отдельных видов имущества» дополнить новой статьей «Наследование цифрового образа личности и прав на его использование». Поскольку по своей природе цифровой образ личности наиболее близок институту интеллектуальной собственности, так как являет собой нематериальное право.
В-пятых, необходимо продумать возможность верификации материалов в сети интернет на содержание заведомо ложных материалов, созданных путем синтеза с использованием искусственного интеллекта. Требуется разработать механизм, который позволит отслеживать и распознавать контент, созданный путем «Deepfake» технологии.
Неоспоримо то, что распространение опасных «материалов, основанных на методе синтеза с использованием искусственного интеллекта» должно сдерживаться и при помощи внедрения и совершенствования механизмов верификации. Частные лица, социальные медиаплат
формы и особенно СМИ, влияющие на сознание людей, должны иметь в своем арсенале, инструменты для быстрого и эффективного тестирования информационных сообщений, аудио- и видеозаписей, которые они подозревают в подделке. Необходимо, чтобы конечные пользователи, а именно люди были в состоянии определить, является ли подлинной информация, которую они просматривают и которой делятся с другими. Таким образом, одним из способов противоборства является и развитие сервисов и инструментов проверки [4]. Необходимо создать аналог, который будет решать, что правда, а что ложь. Так, специалисты по информационной безопасности в разных странах сходятся в том, что для борьбы с распространением общественно опасных «материалов, созданных путем использования DeepFake технологии» необходимо повышать осведомленность общественности, развивать технологии обнаружения и внедрять новые законы, регулирующие эту перспективную сферу [7].
Основная проблема материалов, созданных путем DeepFake технологии, на сегодняшний день заключается в том, что сфера искусственного интеллекта слабо охраняется и регулируется законом. Интернет сегодня охватывает практически весь земной шар, поэтому распространение угроз, которые несёт «DeepFake», может происходить повсеместно. Такие шаги, как обязательная маркировка медиа, повышенная проверка контента являются в своем роде неизбежным порождением технологического прорыва.
Библиография:
1. Указ Президента РФ от 10.10.2019. № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» // Президент России: [сайт]. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/44731 (дата обращения: 17.05.2022).
2. Dent S. California cracks down on political and pornographic deepfakes // Engadget : [сайт]. URL: https://www.engadget.com/2019-10-07california-deepfake-pornography-politics.html(дата обращения: 17.05.2022).
3. Биометрия в СберБанке // Сбербанк: [сайт]. URL: https://www.sberbank.ru/ru/person/dist_ services/bio (дата обращения: 17.05.2022).
4. Бочаров А. Б., Демидов М. О. Технология фактчекинга в борьбе с «Информационным мусором»: проблемы и перспективы // Управленческое консультирование. 2020. №12 (144). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tehnologiya-faktchekinga-v-borbe-s-informatsionnym-musorom-problemy-i-perspektivy (дата обращения: 17.05.2022).
5. В Китае публикацию дипфейков отнесли к уголовным преступлениям // Хабр: [сайт]. URL: https:// habr.com/ru/news/t/478362 (дата обращения:
17.05.2022).
6. Иванов В. Г., Игнатовский Я. Р. Deepfakes: перспективы применения в политике и угрозы для личности и национальной безопасности // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Государственное и муниципальное управление. 2020. № 4. С. 379-386.
7. Масленкова Н. А. Дипфейк: пользовательский контроль визуального контента в интернете // Пользовательский контент в современной коммуникации: сборник / сост. И. В. Топчий. Челябинск, 2021. С. 186-189.
8. Нейронная сеть // Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов. — М. : Большая российская энциклопедия, 2004—2017.
9. Нейросеть Vera Voice точно имитирует голоса людей // DNS Клуб: [сайт]. URL: https://club.dns-shop.ru/digest/22282-neiroset-vera-voice-tochno-imitiruetgolosa-ludei(дата обращения: 17.05.2022).
10. О единой биометрической системе [Электронный ресурс]. URL: https://bio.rt.ru/about(дата обращения: 17.05.2022).
11. Утверждена концепция правового регулирования искусственного интеллекта // Российская газета: [сайт]. URL: https://rg.ru/2020/08/24/utverzhdenakoncepciia-pravovogo-regulirovaniia-iskusstvennogointellekta.html(дата обращения: 17.05.2022).
References:
1. Decree of the President of the Russian Federation No. 490 dated 10.10.2019 "On the development of artificial intelligence in the Russian Federation" // President of Russia: [website]. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/44731 (accessed: 05/17/2022).
2. Dent S. California cracks down on political and pornographic deepfakes // Engadget : [website]. URL: https://www.engadget.com/2019-10-07california-deepfake-pornography-politics.html (accessed: 05/17/2022).
3. Biometrics in Sberbank // Sberbank: [website]. URL: https://www.sberbank.ru/ru/person/dist_ services/bio (accessed: 05/17/2022).
4. Bocharov A. B., Demidov M. O. Technology of fact-checking in the fight against "Information garbage": problems and prospects // Managerial consulting. 2020. №12 (144). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tehnologiya-faktchekinga-v-borbe-s-informatsionnym-musorom-problemy-i-perspektivy (date of appeal: 05/17/2022).
5. In China, the publication of dipfakes was attributed to criminal offenses // Habr: [website]. URL: https:// habr.com/ru/news/t/478362 (accessed: 05/17/2022).
6. Ivanov V. G., Ignatovsky Ya. R. Deepfakes: prospects of application in politics and threats to personality and national security // Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. Series: State and Municipal Administration. 2020. No. 4. pp. 379-386.
7. Maslenkova N. A. Deepfake: user control of visual content on the Internet // User content in modern communication: collection / comp. I. V. Topchy. Chelyabinsk, 2021. pp. 186-189.
8. Neural network // Big Russian Encyclopedia: [in 35 t.] / chief editor Yu. S. Osipov. — M. : Big Russian Encyclopedia, 2004-2017.
9. Neural network Vera Voice accurately imitates the voices of people // DNS Club: [website]. URL: https://club.dns-shop.ru/digest/22282-neiroset-vera-voice-tochno-imitiruetgolosa-ludei (date of reference: 17.05.2022).
10. About the unified biometric system [Electronic resource]. URL: https://bio.rt.ru/about (accessed: 05/17/2022).
11. The concept of legal regulation of artificial intelligence has been approved // Rossiyskaya Gazeta: [website]. URL: https://rg.ru/2020/08/24/utverzhdenakoncepciia-pravovogo-regulirovaniia-iskusstvennogointellekta.html( date of application: 05/17/2022).
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_92 УДК 340
ПРАВОСОЗНАНИЕ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННЫХ ВЫЗОВОВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ И КОНСТИТУЦИОННОГО ОБНОВЛЕНИЯ LEGAL AWARENESS IN THE CONTEXT OF MODERN CHALLENGES HUMANITY AND CONSTITUTIONAL RENEWAL
БУТЬКО Людмила Васильевна,
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры конституционного и административного права ФГБОУ ВО «Кубанский государственный университет», 350032 Россия, г. Краснодар, пос. Лазурный, ул. Советская, 39/1 E-mail: lvbutko@mail.ru
ЕПИФАНОВА Елена Владимировна,
кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры теории и истории государства и права ФГБОУ ВО «Кубанский государственный университет». 350040 Россия, г. Краснодар, ул. Бульвар платановый, 9/159. E-mail: Epifanova_Elen@mail.ru;
ЛЕПЕШКИНА Ольга Викторовна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории государства и права ФГБОУ ВО «Кубанский государственный университет». 350072 Россия, г. Краснодар, ул. Зиповская, 24/29. E-mail: ovlepeshkina@mail.ru;
ХИЛЬ Ирина Михайловна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории государства и права ФГБОУ ВО «Кубанский государственный университет». 350061 Россия, г. Краснодар, ул. Игнатова, 4/95,96. E-mail: hill_irina@mail.ru;
Butko Lyudmila Vasilievna,
Doctor of Law, Professor, Professor of the Department of Constitutional and Administrative Law Kuban State University,
350032 Russian Federation, Krasnodar, village Lazurny, Sovetskaya str., 39/1 E-mail: lvbutko@mail.ru
Epifanova Elena Vladimirovna,
Professor of the Department of Theory and History of State and Law Kuban State University, of Legal Sciences, Associate Professor. 350040 Russian Federation Krasnodar, st. Platanovy Boulevard, house 107/9. E-mail: Epifanova_Elen @mail.ru;
Lepeshkina Olga Viktorovna,
associate Professor of the Department of Theory and History of State and Law Kuban State University,
of Legal Sciences, Associate Professor.
350072 Russian Federation Krasnodar, st. Zipovskay, 24/29.
E-mail: ovlepeshkina@mail.ru;
Khil Irina Mikhailovna,
associate Professor of the Department of Theory and History of State and Law Kuban State University, of Legal Sciences, Associate Professor.
350061 Российская Федерация г. Краснодар, ул. Игнатова 4/95,96. E-mail: hill_irina@mail.ru
Краткая аннотация. В статье на основе теории конституционализма и проходящего в РФ конституционного обновления, в целях восстановления баланса правосознания предлагается оценка сформулированных в литературе подходов к пониманию глобальных вызовов человечеству, возникших при этом противоречий и разногласий по их воздействию на правосознание.
Abstract. The article, based on the theory of constitutionalism and the constitutional renewal taking place in the Russian Federation, in order to restore the balance of legal consciousness, offers an assessment of the approaches formulated in the literature to understanding global challenges to humanity, the contradictions and disagreements that have arisen on their impact on legal consciousness.
Ключевые слова: правосознание, глобальные вызовы человечеству, противоречия, особенности, конституционализм.
Keywords: legal awareness, global challenges to humanity, contradictions, peculiarities, constitutionalism.
Статья поступила в редакцию: 05.04.2022
В статье предложен анализ воздействия глобальных вызовов человечеству и происходящих в стране конституционных преобразований на состояние и изменение правосознания.
Современный мир подошел к масштабному пониманию и применению различных явлений, влияющих на формирование и состояние правосознания. В 2020-22 годы внимание было сосредоточено на пандемии в сфере охраны здоровья, в правообразовании и правоприменении -на поправках, внесенных в Конституцию РФ. 2022 год вошел в историю вниманием к вопросам национальной безопасности, экономического развития на основе их решения с позиций справедливого равенства сторон, с переоценкой однополярности мироустройства. Стало очевидным переформатирование правосознания в условиях тотальной гибридной войны. Такие события актуализировали трансформацию правосознания, категорическую необходимость научного переосмысления условий и механизмов формирования в сознании населения страны нового понимания происходящего.
Ключевой в таком движении признается категория «вызовы», которые сопоставимы с населением Земли, потому их определение и толкование преподносится в качестве вызовов всему человечеству1. Объяснение такого рода вызовов связано с другим масштабным процессом, происходящим в жизни человеческого общества - с глобализацией. Эта взаимосвязь становится наиболее наглядной и понятной в последние несколько десятилетий ХХ-ХХ1 века. Считается общепризнанным, что современные вызовы человечеству порождены современной глобализацией, объясняется их причинно-следственная связь.
Научная оценка происходящего осуществляется на основе и в соответствии с разноотраслевыми правовыми нормами, действующими в международном сообществе, нормами, регламентирующими деятельность отдельных международно-правовых структур, законодательством отдельных государств мира. Характер взаимосвязи и изменений, происходящих в понимании указанных явлений (глобализации и порожденных ею вызовов), формируется на основе знаний, по сути не только разноотраслевых, но и выстроенных в масштабных хронолого-пространственных границах. Такая расширенная информбаза помогает понять и показать влияние рассматриваемых явлений на сознание в целом, различные его разновидности, включая правосознание.
К примеру, такой подход находим у А.Н. Чумакова, утверждающего: «Глобальные изменения и вызванные ими общечеловеческие проблемы явились результатом многовековых количественных и качественных трансформаций, как в общественном развитии, так и в системе «общество - природа». Причины их появления корнями уходят в историю становления современной цивилизации, породившей обширный кризис индустриального общества, технократически ориентированной культуры в целом. Этот кризис охватил весь комплекс взаимодействия людей друг с другом, с обществом, природой и затронул жизненные интересы всего мирового сообщества»2.
В юридической науке также имеют место определенные достижения в исследовании проблем глобализации и современных вызовов человечеству, их влияния на право и правосознание, как важных элементов в механизме восприятия и применения правовых предписаний. Особого внимания в этом аспекте заслуживает позиция В.Д. Зорькина, сформулированная в работе «Право в условиях глобальных перемен». Важнейшую цель преобразования права в условиях глобализма ученый сформулировал следующим образом:
«Как в массовом сознании общества, так и тем более в правовой системе категорически недопустимы противопоставление человека и государства, человека и гражданского общества, гражданского общества и государства. Целью и результатом нашего правового регулирования должна быть такая социальная ситуация, в которой гражданин, гражданское общество и государство сосуществуют в неразрывном, конструктивном, синергетическом единстве»3. Такие постулаты должны пройти красной нитью через все законодательство страны и быть внедрены в правосознание всех и каждого ее жителя.
Применительно к правосознанию отметим особо, что формирование его современного содержания происходит в условиях текущей конституционной реформы, объявленной еще в 1988 году и прошедшей в своем развитии несколько этапов и направлений. В 2020 году конституционные преобразования были наполнены новым содержанием, новыми факторами воздействия на правосознание и на процессы преобразования государства и права.
Другие особенности связаны с цивилизационными переоценками российской истории, культуры, ее роли в мировом сообществе и в решении актуальнейших его задач на протяжении многих тысячелетий истории планеты, с открывающимися доказательствами этих особенностей. Цивилизационные переоценки в контексте восстановления исторической справедливости не только расширяют масштабы сознания и правосознания, но изменяют его содержание и цели.
Современное Российское государство и право переживают очередной этап обновления, особенности которого связаны с тем, что изменения происходят под действием проблем, приковавших внимание всего мирового сообщества. Проявившиеся при этом противоречия обусловлены стремлением к ликвидации однополярного и созданию многополярного мироустройства. Они то и создают условия для воздействия, различающегося по своей сути, способам и формам, на сознание и правосознание различных категорий социальных сил и слоев социума.
Сказанное подтверждается противостоянием, тысячелетиями существовавшим и существующим между нынешней западной цивилизацией и русской цивилизационной системой, имеющей более глубокие исторические корни, но упорно не признаваемой Западом. Последняя, несомненно, отличается не только высокой степенью своей духовности, но и качествами, заложенными в «русском коллективном бессознательном, которое не признает над собой никакой иной власти, кроме власти самого Создателя»4. Такое русское цивилизационное наследие исконно закладывается в сознание народонаселения нашей страны, на его основе происходят процессы формирования правосознания и его трансформация.
Возвращаясь к научной основе объяснению современных вызовов, как факторов воздействия на правосознание, отметим, что сегодня сформировался объем знаний, объясняющий указанные процессы, их область названа глобалистикой.
Существует мнение, что глобалистика, как совокупность знаний о целостном миропредставлении, как сфера самостоятельных научных исследований, сложилась к концу 80-х годов прошлого века. В настоящий период она «является неотъемлемой частью языка современной науки»5. Данная область знаний сформировалась на стыке философии, гуманитарных, естественных и технических наук. Она дает представление о процессах зарождения и распространения глобальных изменений, приведших к глобальным вызовам человечеству.
1 См.: Толковый словарь русского языка. Под редакцией проф. Д.Н. Ушаков. М., 2001, С. 198.
2 Чумаков А.Н. Глобализация. Контуры целостного мира. М. 2013. С. 54.
3 Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен. М., 2013. С. 444.
4 Сидоров Г.А. Истоки знания. М. 2013. С. 58.
5 Чумаков А.Н. Глобализация. Контуры целостного мира. М. 2013. С.53.
В научной литературе сложилось несколько неоднозначных подходов к их пониманию. Ряд ученых именуют вызовы проблемами и связывают их видовые оценки непосредственно с глобальностью. Отсюда вызовы называют глобальными, суперглобальными и субглобальными проблемами. Термин «проблемы», по нашему мнению, не совсем удачно отражает существо явления, именуемого вызовом, как по масштабам его позиционирования, по отражению его сущности, так и по его последствиям.
В числе субъектов, на которых возлагается ответственность за возникновение и решение этих вызовов-проблем, названы: человечество, цивилизация, социальный прогресс, НТР, современная эпоха. На наш взгляд, данный перечень выглядит весьма странно. По объему вызовы различают аддитивные и неаддитивные, по масштабам представлены общечеловеческие, планетарные универсальные, общемировые и другие проблемы1.
Общим качеством, присущим любому виду вызовов, считается его глобальность, когда под вызовом понимается «испытание на прочность». Таково мнение большинства исследователей, высказанное в научной литературе. Наиболее распространенным основанием их различения следует назвать положительное или отрицательное отношение к самому явлению вызова.
К примеру, А.В. Захаров, при позитивное отношение к данному явлению в историческом контексте, ссылаясь на А.Дж. Тойнби, считает любой вызов настоящим двигателем исторического прогресса, пробуждающим творческую энергию этноса и поднимающим его на новую ступень развития, а иногда и способствующим рождению субцивилизаций2. Другие авторы подмечают, что «Вызов побуждает к росту. Ответом на вызов общество решает вставшую перед ним задачу, чем переводит себя в более высокое и более совершенное с точки зрения усложнения структуры
3
состояние .
Но имеются и противоречия. К примеру, тот же А.В. Захаров, обращаясь к классификации вызовов, подчеркивает «несформировавше-еся в научном плане определение вызовов»4. Важно помнить, что глобальные вызовы, как следствие глобализации, способны порождать не только положительные, но и негативные явления и их последствия, которые свидетельствуют о реакции сознания людей на происходящие события. Они с неизбежностью находят преломление в принимаемых органами власти нормативных актах, воздействуя на правосознание.
Поскольку явления глобализации имеют как своих сторонников, так и противников - антиглобалистов, следует различать, кто из них ближе к истине, и учитывать, что в истории планеты уже имели место периоды, когда наблюдались явления глобализации, но приводили они отнюдь не к позитивным процессам развития жизни на Земле, а даже к ядерным катастрофам. Современные процессы глобализации, по нашему глубокому убеждению, следует расценивать как очередную попытку реализации псевдомоделей мироустройства, способную ввергнуть человечество в очередную катастрофу. Цель внедрения таких моделей - реализация идеи однополярности мира с обустройством единственного и безальтернативного центра управления всем населением планеты.
Для обеспечения оптимизации функционирования государства и права и формирования уравновешенного правосознания в таких условиях важно сохранение исторических, культурных и иных традиций, наполнение их новым содержанием при максимальном сохранении их сущностной исконно русской цивилизационной ментальности. Такой подход должен считаться аксиоматичным для любых механизмов формирования и сознания, и правосознания. В России идет становление государства и права нового исторического типа. И нужно помнить о том, что этот процесс не следует форсировать под воздействием чужеродной культуры и советов Запада.
В более приближенном к правовым явлениям аспекте глобальные вызовы человечеству представлены в концепции В.Е. Чиркина. Обосновывая содержание и цикличность развития конституционализма и конституций, В.Е. Чиркин связывает их с судьбоносными историческими событиями, которые ученый именует «историческими вызовами». Первым таким вызовом автор считает «вызов общества Нового времени», суть которого состояла в требованиях «равноправия, ликвидации абсолютизма и феодальных привилегий». «Второй крупный вызов, - по мнению В.Е. Чиркина, - был связан с демократическими и особенно социальными требованиями широких слоев населения», в результате которых «в конституции стали включаться социальные положения». «Третий крупный вызов, - утверждает ученый, - сопутствует нашему времени»5. В соответствии с указанными эпохами, называемыми вызовами, определяются циклы в развитии конституционализма.
Итак, мы имеем две конструкции понимания глобальных вызовов человечеству. Различия между ними в том, что первая из них охватывает более масштабно сферы жизнедеятельности общества, в большей степени ориентируется на их цивилизационные признаки и имеет более масштабные хронологические рамки. В этих границах вызовы оказывают влияние на все сферы бытия и потому способны воздействовать на все аспекты человеческого сознания. В отличие от этого, вторая конструкция, опираясь на исторические параметры одной цивилизационной эпохи, сосредоточена на политико-правовой, конституционной сфере, на истории тенденций смены типов и форм власти в государстве, на изменении существа и содержания правовой материи. Поэтому сферой ее влияния в большей степени становится правосознание. А в целом обе конструкции, взаимно дополняя друг друга, формируют более целостное представление о вызовах.
Бесспорно, что концепция вызовов В.Е. Чиркина в ценностном выражении своего воздействия на правосознание обладает приоритетом, поскольку позволяет проследить реакцию различных типов правосознания (общественного, индивидуального, профессионального и др.) на изменения в первую очередь правовых явлений. А затем, на этой основе, через ощущение их значимости, воспринимать и оценивать глобальные вызовы современности в целом. Значение данной конструкции проявляется еще и в том, что на ее основе сформулированы этапы (циклы) одного
1 Костин А.И. Экополитология и глобалистика. М., 2005. С. 85.
2 Захаров А.В. Оптимизация функционирования российского государства и права в условиях современных глобальных экологических вызовов человечеству. Тамбов, 2011. С. 10.
3 Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С., Рейф И.Е.Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России. М., 2009.С. 5.
4 Захаров А.В. Цитируемая работа. С. 35.
5 Чиркин В.Е. Вызовы современности и развитие французской конституции // Право. 2008, № 1. С.100-101.
из основополагающий учении современности - конституционализма.
Напомним, что во главу угла в первом и во втором циклах по В.Е. Чиркину, выдвигаются и защищаются такие ценности конституционализма как равноправие и социальные требования, не только сохранившие сегодня свою актуальность, но и приумноженные в современный период. Эта тенденция свидетельствует о том, что в те периоды человечество, уже столкнувшись с глобальными вызовами того времени, стремилось выработать варианты решений, способных противостоять этим вызовам и способствующих выходу из критических ситуаций.
В условиях третьего цикла конституционализм реагирует на особенности, которые отражают существо и критическую оценку современных вызовов человечеству. В этом мы видим свидетельство связи с ними научной доктрины конституционализма, как учения, его от них известную зависимость и реакцию на их последствия. Такая взаимосвязь проявилась в стремительности нарастания изменений в мироустройстве, которые обусловлены расширением нового видения происходящего в разных регионах мира, в том числе Азии, Африки, Латинской Америки. Рождение нового формата мироустройства, а также кардинальные изменения в расстановке сил в мировом сообществе, совершенствование действующих или создание новых правовых основ и механизмов международно-правового сотрудничества должно явиться очередным поворотом в переоценке характеристик не только современных глобальных вызовов человечеству, но и конституционализма как научной доктрины. Все в совокупности открывает процесс обновления правосознания с ориентацией на понимание происходящего.
В содержании конституционализма такие изменения требуют конституционализации новых моделей власти, новых условий конституционного регулирования статуса человека и гражданина, модернизации институтов государственного устройства и других институтов конституционно-правовой науки. Именно такого рода направления в изменении конституционного законодательства наблюдаются в нашей стране, начиная с 2020 года, развернувшиеся в ходе новейших конституционных преобразований и нацеленные на переформатирование в их русле правосознания. С их учетом подвергаются переосмыслению теории суверенитета, механизмы национальной и международной безопасности, понимание правовых систем, намечены переоценка и обновление национального, наднационального, международно-правового компонентов в государственных правовых системах.
На этом фоне происходит опровержение и развенчание всех тех «новшеств», которые производились ради одной цели - достижения глобализации, т.е., создания модели глобального мироустройства, в основу которой была положена идея однополярности управления миром. Очевидно, что таких изменений потребовала глобализующаяся экономика, построенная на спекулятивно-банковской основе. А ее приверженцы подчинили ей исключительно ограниченные интересы и традиции отдельной кучки государств.
В теории конституционализма результатом предлагаемых изменений должны стать разработки его универсальных научных конструкций с усилением вариативности их юридического воплощения. Должен быть остановлен и заменен процесс создания и развития однополярных международно-правовых инструментов, распространение их действия на все мировое сообщество, одновременно при выработке и применении двойных и даже тройных стандартов для отдельных категорий участников международно-правовых отношений.
Таким образом, подводя итог, констатируем, что современные глобальные вызову человечеству представляют собой явления, порожденные глобализацией, которые образуются в результате действия философских законов перехода (преобразования) количественных изменений в новое качество, единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания. В конечном итоге вызовы свидетельствуют о достижении тех самых глобальных масштабов, которые и позволяют вести речь о состоявшейся глобализации. Но трансформация миропорядка неизбежна, в том числе и по причинам самой глобализации.
В итоге вызовы в причинно-следственной связи с глобализацией демонстрируют рождение как положительного, так и отрицательного качеств и соответствующих последствий. Поэтому к ним и сформировалось такое разновекторное отношение. Переход количественных изменений в новые качественные состояния происходит и в сознании индивида, любой сферы его проявления, включая правосознание. В современное время такой переход именуется трансформацией, главным свойством которой считается постепенность.
Библиогра фия:
1. Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С., Рейф И.Е.Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России. М., 2009.
2. Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен. М., 2013. С. 444.
3. Захаров А.В. Оптимизация функционирования российского государства и права в условиях современных глобальных экологических вызовов человечеству. Тамбов, 2011.
4. Костин А.И. Экополитология и глобалистика. М., 2005.
5. Сидоров Г.А. Истоки знания. М. 2013.
6. Чумаков А.Н. Глобализация. Контуры целостного мира. М. 2013.
7. Чиркин В.Е. Вызовы современности и развитие французской конституции // Право. 2008, № 1.
References:
1. Danilov-Danilyan V.l., Losev K.S., Reif I.E. Before the main challenge of civilization: A View from Russia. M., 2009.
2. Zorkin V.D. Law in the context of global changes. M., 2013. p. 444.
3. Zakharov A.V. Optimization of the functioning of the Russian state and law in modern conditions global environmental challenges to humanity. Tambov, 2011.
4. Kostin A.I. Ecopolitology and Globalistics. M., 2005.
5. Sidorov G.A. The Origins of Knowledge. M. 2013.
6. Chumakov A.N. Globalization. Contours of the holistic world. M. 2013.
7. Chirkin V.E. Challenges of modernity and the development of the French Constitution // Pravo. 2008, № 1.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_96 УДК 342.7-053.2 (470)
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОГО МЕХАНИЗМА ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРАВ, СВОБОД И ЗАКОННЫХ ИНТЕРЕСОВ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ENSURING THE RIGHTS, FREEDOMS AND LEGITIMATE INTERESTS OF MINORS
ХАЗИЕВА Регина Рафисовна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного права Уфимского юридического института МВД России. 450091, Республика Башкортостан, г. уфа, ул. Муксинова, 2. E-mail: semmi-5@yandex.ru;
Khazieva Regina Rafisovna,
PhD in law, Associate Professor of the Department of Constitutional Law of the Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 450091, Republic of Bashkortostan, Ufa, Muksinova str., 2. E-mail: semmi-5@yandex.ru
Краткая аннотация. В статье раскрываются этапы становления и развития конституционно-правовых механизмов обеспечения прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних. Отмечается развитие и воспитание детей как приоритетное направление государственной политики Российской Федерации.
Abstract. The article reveals the stages of formation and development of constitutional and legal mechanisms for ensuring the rights, freedoms and legitimate interests of minors. The development and upbringing of children is noted as a priority direction of the state policy of the Russian Federation.
Ключевые слова: несовершеннолетние, обеспечение прав, государство, права, свободы.
Keywords: minors, ensuring rights, the state, rights, freedoms.
Статья поступила в редакцию: 05.06.2022
В соответствии со ст. 67.1 Конституцией РФ, «Дети являются важнейшим приоритетом государственной политики Российской Федерации. Государство создает условия, способствующие всестороннему духовному, нравственному, интеллектуальному и физическому развитию детей, воспитанию в них патриотизма, гражданственности и уважения к старшим. Государство, обеспечивая приоритет семейного воспитания, берёт на себя обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без попечения».
В соответствии с Федеральным законом от 24.07.1998 № 124-ФЗ (ред. от 11.06.2021) «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» ребенок - лицо до достижения им возраста 18 лет (совершеннолетия).
Термин «конституционно-правовой механизм защиты прав» - сложное и многоаспектное понятие. В частности, А.С. Мордовец разработал категорию «социально-юридический механизм обеспечения прав и свобод человека и гражданина», под которыми понимает совокупность средств и факторов, определяющих свободное и полное развитие и уважение всех прав и свобод человека [9, 287]. К.Д. Шаймарданов понимает под конституционно-правовым механизмом защиты прав человека и гражданина систему институтов различного уровня, как государственных, так и межгосударственных, взаимодействие которых предотвращает нарушение прав человека и гражданина [11, 24]. М.В. Мархгейм определяет конституционную систему защиты прав и свобод человека и гражданина как «целостную конституционно-обусловленную упорядоченную совокупность упорядоченных элементов правового механизма, функционирование которого направлено на защиту нарушенных прав и свобод, на достижение в Российской Федерации состояния их устойчивой защищенности» [7, 52]. В своем диссертационном исследовании В.И. Абрамов определяет защиту прав ребенка как систему мер, состоящую из способов защиты прав, в том числе и самозащиты и призванную обеспечить свободную реализацию субъективных прав несовершеннолетних [1, 55]. С.А. Горячева, исследуя конституционно-правовую защиту прав несовершеннолетних, определяет механизм защиты и охраны прав несовершеннолетних как совокупность конституционно-правовых норм, представляющих собой юридические основания защиты и охраны прав и интересов несовершеннолетних [2, 57]. Таким образом под конституционно-правовым механизмом обеспечения прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних следует понимать совокупность правовых норм, средств и методов, направленных на защиту прав несовершеннолетних.
Как было сказано, механизм обеспечения прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних определяется совокупность правовых норм, направленных на защиту прав последних. Среди основных правовых актов, закрепляющих механизм защиты прав несовершеннолетних, следует выделить Семейный кодекс Российской Федерации, Федеральный закон от 24.07.1998 г. № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации», Федеральный закон от 21.12.1996 г. № 159-ФЗ «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», Федеральный закон 29.12.2010 г. № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», Федеральный закон от 24.04.2008 г. № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве», Указ Президента Российской Федерации от 13.04.2011 г. № 444 «О дополнительных мерах по обеспечению прав и защиты интересов несовершеннолетних граждан Российской Федерации.
Анализы научной литературы и историко-правовых документов показал, что развитие российского законодательства в области защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних проходило несколько этапов, обусловленные различными историческими обстоятельствами.
Первый этап становления и развития законодательства об обеспечение прав, свобод и законных интересов детей, по видению Ю.В. Костина и А.Д. Додоновой начался в VI в. и продлился до конца XVII в. [6, 46-48]. Также первый этап целесообразно разделить на три периода: дохристианский период, раннехристианский период и период феодального права, до царствования Петра I.
Дохристианский период развития Древней Руси характеризуется отсутствием прав у детей и полной зависимостью ребенка от своих родителей. Жизнь ребенка не ценилась, и родители имели полное право делать со своими ребенком все что угодно. Вместе с тем исследование раннехристианского периода позволяет найти первые отголоски правовых норм, упоминающих о статусе детей, а таже видны элементы охраны прав детей.
Первым древнерусским юридическим памятником, в котором вполне определенно затрагивается обозначенная нами проблематика, является «Русская Правда». Составителем «Русской Правды» был Ярослав Мудрый. Этот документ состоял из нескольких частей. Первая часть относится к VII - VIII вв., а вторая - к середине XI в. Третья является продуктом деятельности Владимира Мономаха. Последняя редакция содержит больше упоминаний о детях.
Далее в рамах первого этапа развития законодательства об обеспечение прав, свобод и законных интересов детей, на наш взгляд, значимым стало принятие таких документов как «Домострой» и «Стоглав», в которых отражались нормы построения семейных отношений. «Домострой» учил родителей обязательной заботе о чадах своих, - заботе как материальной, так и духовной: «Пошлет Бог кому детей, сыновей и дочерей, то заботиться отцу и матери о чадах своих; обеспечить их и воспитать в добром навыке...» Отцу и матери надлежит «учить детей страху Божию, и вежливости, и всякому порядку». А кроме того, в зависимости от возраста, и обучать их: мать обязана приобщать дочерей к рукоделию, а отец сыновей - к мастерству и разным ремеслам. Интересно, что «Домострой» уделяет внимание на склонности ребенка, рекомендуя обучать детей именно тому, «кто в чем способен и какие кому Бог возможности даст» [4]. Несмотря на то, что «Домострой» призывал родителей заботиться о детях, образовывать и воспитывать их, что является немаловажным, основным методом воспитания являлось наказание - «и страхом спасать, наказывая и поучая, а осудив, побить». Много внимание уделялось именно воспитанию детей через наказание, а именно телесное наказания. Пороть, бит рекомендовалось как можно чаще. В соответствии с «Домостроем» вся ответственность по воспитанию детей лежала на родителях, государство не отождествляло себя с заботой о детях и их защитой.
Второй этап становления и развития российского законодательства в области защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних следует считать период с начала XVIII в. и до реформы 60-х годов XIX в. Представляется, что в рамках данного этапа можно выделить три основных периода. Первый период охватывает начало XVIII в. до 1762 г. - период петровских реформ и дворцовых переворотов, второй период охватывает 1762 - 1801 гг. - царствование Екатерины II и до начала правления Александра I, и третий период - 1801 - 1864 гг. - период кодификации законодательства и либеральных реформ.
Второй этап является прорывом для отечественного законодательства, так как впервые защита детей выходит на уровень государственной политики и с данного момента приобретает целенаправленный характер. Также при Петре I впервые стали предприниматься попытки по защите детей, оказанию им помощь в бедственных ситуациях. В этот период принималось много Царских указов и постановлений, которыми вносились изменения в законодательство в области защиты детей.
В годы правление Екатерины II следует отметить Указ 1775 года, в соответствии с котором были созданы епархии, деятельность которых была направлена на защиту детей, оставшихся без попечительства.
Безусловно периоды правления Петра I и Екатерины II заслужено следует считать периодами прорыва в области защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних, однако, на тот момент дети всё-таки не стали субъектами правоотношений и по-прежнему оставались в полной власти своих родителей и опекунов.
Третий этап становления и развития российского законодательства в области защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних, это этап дореволюционный, начавшийся в 60-х годах XIX в. и продолжившийся до революции 1917 года.
Данный период также ознаменовался прогрессивными направлениями в области защиты прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних. Российская империя благодаря буржуазным реформам вышла на уровень зарубежных стран в области вопрос детей.
Таким образом, дореволюционный период можно охарактеризовать как период, ознаменовавшийся укреплением семейных ценностей на основе нравственных идеалов, семья была отделена от государства и соответственно внутренние вопросы семьи, это была прерогатива самой семьи, в том числе в вопросах воспитания и защиты детей.
С принятием Декрета ВЦИК и СНК РСФСР от 18 декабря 1917 «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» [3] начинается новый четвертый этап в становлении и развитии механизма обеспечения прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних. Декретом было ликвидировано ранее существовавшее понятие «родительская власть», устанавливались равные права для внебрачных и брачных детей. также во многом изменились положения, определяющие статус детей, стали учитываться интересы несовершеннолетних, обеспечивалась их охрана и защита. Правительство в вопросах защиты прав детей стало проводить особую политику, где несовершеннолетние были выделены из общей массы населения в отдельную правовую категорию.
Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве (1918 г.) [5] ст. 153 закрепил «Родительские права осуществляются исключительно в интересах детей и при неправомерном их осуществлении суду предоставляется право лишить родителей этих прав». Таким образом, советский период ознаменовался признанием исключительности прав детей.
И завершающим является пятый этап в становлении и развитии правового механизма обеспечения прав, свобод и законных интересов
несовершеннолетних - это нынешнее развитие российского законодательства в данной области. Семейный кодекс РФ в ст. 65 отмечает, что «Родительские права не могут осуществляться в противоречии с интересами детей. Обеспечение интересов детей должно быть предметом основной заботы их родителей» [10].
В этой связи необходимо отметить, что эволюция законодательного регулирования в сфере обеспечения прав, свобод и законных интересов ребенка как особого объекта правовой охраны представляет собой важный историко-правовой процесс, отражающий становление правового статуса личности, а также «закрепление нравственно-гуманистических начал в качестве основы отечественного законодательства, что особенно актуально для современного этапа государственного строительства в России» [8, 46].
Как справедливо отмечает Ю.В. Николаева, «при развитии рассматриваемой области общественных отношений на современном этапе она требует пристального ретроспективного взгляда в прошлое, анализа настоящего и разработки прогнозов развития законодательства на перспективу. Только таким образом можно обеспечить историческую преемственность нового и старого как важнейшее свойство правовой системы, сохранить положительный опыт правового регулирования и отказаться от устаревших, не оправдавших себя механизмов и инструментов» [8, 46].
Библиогра фия:
1. Абрамов В.И. Права ребенка и их защита в России: общетеоретический анализ: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.01 /В.И. Абрамов. Саратов, 2007. 55 с.
2. Горячева С.А. Конституционно-правовая защита прав несовершеннолетних в Российской Федерации: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.02 / С.А. Горячева. М., 2012. 57 с.
3. Декрета ВЦИК и СНК РСФСР от 18 декабря 1917 «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» // Газета Временного Рабочего и Крестьянского правительства. 1917. № 37. Ст. 160.
4. Домострой. М.: «Советская Россия», 1990.
5. Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве (принят ВЦИК 16.09.1918) // СУ РСФСР, 1918, № 76 -
77, ст. 818.
6. Костин Ю.В., Додонов А.Д. Этапы становления и развития государственно-правовой политики в сфере обеспечения прав, свобод и законных интересов детей дореволюционной России // История государства и права. 2012. № 1. С. 46-48.
7. Мархгейм М.В. Конституционная система защиты прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.01, 12.00.02 / М.В. Мархгейм. М., 2005. 52 с.
8. Николаева Ю.В. Развитие уголовного законодательства о защите прав несовершеннолетних в дореволюционной России. Автореф.дис. ...к.ю.н. М., 2007. С. 46.
9. Мордовец А.С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина / А.С. Мордовец; под ред. Н.И. Матузова. — Саратов: СВШ МВД РФ, 1996. 287 с.
10. Семейный кодекс РФ // Собрании законодательства Российской Федерации от 1 января 1996 г. № 1 ст. 16
11. Шаймарданов К.Д. Конституционно-правовой механизм защиты основных прав человека и гражданина в Российской Федерации и ее субъектах: На примере Республики Татарстан: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.02 / К.Д. Шаймарданов. Казань, 2003. 24 с.
References:
1. Abramov V.And. Direct rebenka and IH defense in Russia: generaloretic analysis: autoref. dis. ... Dr. Jurid. science: 12.00.01 / WAnd. Abramov. Saratov,
2007. 55 PP.
2. Goryacheva S.A. Constitutional and legal protection in the Russian Federation: autoref. dis. ... Dr. Jurid. science: 12.00.02 / sA. Goryacheva. M., 2012. 57
p.
3. Decree of 18 December 1917 "O civil Brakke, O detyah and O vedeniyya book of acts" / / Gazeta provisional Labor and Krestyan governments. 1917. №
37. St. 160.
4. Domostroy. M."Soviet Russia", 1990.
5. Code of Laws Act of civil, matrimonial, familial and custody law (pryat VCIC 16.09.1918) / / Sofia RSFSR, 1918, apostille 76-77, St. 818.
6. Kostin Yu.V., Dodonov A.D. The opinions and developments of state law and law policies in the field of law, freedom and law.in-teresov detei pre-revolutionary Russia // history of state law and rights. 2012. № 1. S. 46-48.
7. Marhheim M.V. Constitutional system of protection of law and freedom of Man and citizen in the Russian Federation: autoref. dis. ... Dr. Jurid. science: 12.00.01, 12.00.02 / m.V. Marhheim. M., 2005. 52 p.
8. Nikolaeva Yu.V. The development of a large amount of legislation to protect the rights of non-believers in pre-revolutionary Russia. Autoref.dis. ... K.Yu.N. M., 2007. S. 46.
9. Mordovets A.S. Social-legal mechanism of the right of Man and citizen.S. Mordovets; under order. N.And. Matuzova. - Saratov: SVSH MVD RF, 1996. 287
P.
10. The code of Russian Federation / / sobranii legislates the Russian Federation since 1 January 1996. 1 st. 16
11. Shaimardanov K.D. Constitutional-legal mechanism of protection. mainservice of the right of Man and citizen in the Russian Federation and EE subiektah: on the example of Republic of Tatarstan: autoref. dis. ... Kand. legal. science: 12.00.02 / KD. Shaimardanov. Kazan, 2003. 24 c.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_99
ОРГАНЫ КОНСТИТУЦИОННОЙ ЮСТИЦИИ В РФ CONSTITUTIONAL JUSTICE BODIES IN THE RUSSIAN FEDERATION
КАШАПОВА Ильвира Азатовна,
аспирант, ФГАОУ ВО «Казанский (Приволжский) федеральный университет», юрист, ООО «Торговый Дом «КЕДР».
420008, Республика Татарстан, г. Казань, ул. Кремлевская, 18. E-mail: ilvirakashapova@yandex.ru;
KASHAPOVA Ilvira Azatovna,
postgraduate student, Kazan (Volga Region) Federal University, lawyer, LLC "Trading House "KEDR". 18, Kremlevskaya str., Kazan, Republic of Tatarstan, 420008. E-mail: ilvirakashapova@yandex.ru
Краткая аннотация: в этой статье мы попытаемся рассмотреть роль органов конституционной юстиции в механизме выявления, преодоления и устранения пробелов в законодательстве, понять какие задачи на них возложены и функции, а также какие полномочия предоставляются для выполнения этих задач в механизме выявления, преодоления и устранения пробелов в законодательстве. Объектом настоящего исследования являются общественные отношения, возникающие в ходе деятельности органов конституционной юстиции по выявлению, преодолению и устранению пробелов в законодательстве.
Abstract: in this article we will try to consider the role of constitutional justice bodies in the mechanism of identifying, overcoming and eliminating gaps in legislation, to understand what tasks and functions are assigned to them, as well as what powers are granted to perform these tasks in the mechanism of identifying, overcoming and eliminating gaps in legislation. The object of this study is the social relations arising in the course of the activities of the constitutional justice bodies to identify, overcome and eliminate gaps in legislation.
Ключевые слова: правосудие, органы конституционной юстиции, проблемы в законодательстве, судебное решение, контроль, реализация законодательных актов.
Keywords: justice, constitutional justice bodies, problems in legislation, judicial decision, control, implementation of legislative acts.
Статья поступила в редакцию: 15.07.2022
Наличие пробелов в законодательстве свойственно абсолютно любой правовой системе. Это обусловлено как субъективными причинами: неточностями юридической техники, ошибками законодателя, так и объективными причинами - развитие общественных отношений перманентно требует обновления законодательной базы. Между тем, законодатель объективно не может мгновенно реагировать на потребность в правовом регулировании динамично меняющихся общественных отношений. Очевидно, что более оперативно устранение пробелов может происходить в рамках деятельности судебных органов.
Органы конституционной юстиции занимают важнейшее место в системе органов государственной власти, целью деятельности которых является обеспечение верховенства Конституции Российской Федерации1, конституций (уставов) субъектов Российской Федерации2. Думается, подобное мнение вполне оправдано, поскольку именно органы конституционного правосудия наделены значимыми и довольно-таки специфическими полномочиями, реализовав которые, в конечном итоге, способствуют установлению и укреплению конституционного правопорядка на территории государства. Для более углубленного понимания сущности подобного правового явления, предлагается исследовать вопрос через призму истории ее возникновения и развития на территории современных государств.
Отметим, что становление института конституционного правосудия в различных государствах характеризуется длительным периодом его формирования и законодательного закрепления. В конституционно-правовой науке отмечается, что именно в работе Тайного совета, учрежденного на территории Великобритании, впервые была затронута и реализована концепция конституционной юстиции. Как отмечается, в качестве одной из важнейших задач конституционного правосудия выступал контроль за законностью актов колоний, их проверка на предмет соответствия законам британского парламента либо общему праву3.
Идея конституционной юстиции также была воспринята и реализована в США - в практике деятельности Верховного Суда, однако, уже в более современном варианте. В качестве особенности следует упомянуть, что на тот момент, у нее отсутствовала какая-либо конституционная регламентация. Так, Верховный Суд США в ходе рассмотрения дела У.Мэрбэри против Д.Мэдисона (1803 г.) и Маккулох против Мэриленда (1819 г.) создал судебный прецедент, суть которого состояла в допустимости объявления Верховным Судом принятый конгрессом закон неконституционным. Именно данный судебный прецедент заложил основу для формирования американской модели конституционного правосудия, специфика которой заключалась в осуществлении конституционного контроля судами общей юрисдикции4.
В 1920-м году мы наблюдаем развитие конституционного контроля уже в европейских государствах - в первую очередь, в Австрии. Здесь следует вспомнить небезызвестного австрийского профессора Г. Кельзена, который впервые в собственных научных трудах отмечает необходимость создания специализированного органа конституционного контроля - конституционного суда. Именно Г. Кельзена принято считать
1 Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изм., одобр. в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Российская газета. - 1993. - №237; 2020. - №144.
2 Вдовина О.Г. К вопросу о целесообразности упразднения конституционной юстиции в Российской Федерации / О.Г. Вдовина [Электронный ресурс]. - URL: http://ucom.ru/doc/na.2019.03.01.107.pdf
3 Василевич Г.А. Конституционное правосудие / Г.А. Василевич. - Минск: Право и экономика, 2012. - С.29.
4 Проблемы правового регулирования общественных отношений: теория, законодательство, практика: сб. материалов Респ. науч.-практ. конф. (с междунар. участием), Брест, 25 нояб. 2016 г. / БрГУ имени А.С. Пушкина; кафедра теории и истории государства и права; редкол.: О.В. Чмыга (отв. ред.) [и др.]. - Брест: Изд-во БрГУ имени А.С. Пушкина, 2017. - С.120.
основоположником концепции европейской модели конституционного правосудия. Отличительная особенность кельзеновской модели заключалась в том, что конституционное правосудие осуществляется не судами общей юрисдикции, как, например, в США, а специализированными органами конституционного контроля - конституционными судами (хотя подобный орган может иметь и иные названия: Конституционный трибунал, Конституционный Совет и пр.). Первые такие суды были созданы в 1920 г. в Австрии и Чехословакии, затем в 1931 г. - в Испании. После Второй мировой войны, они были учреждены в Италии (1948 г.), Германии (1949 г.), позднее и в Бельгии, Испании, Португалии, Турции, Франции1.
Что касается развития института конституционного правосудия в России, то здесь следует упомянуть период, когда имело место существование СССР. В договоре об образовании СССР, как отмечает А.Н. Пугачев, предусматривалось создание Верховного Суда СССР. На данный судебный орган возлагалось ряд функций: общий надзор за законностью, судебный надзор и функции суда первой инстанции. Функция общего надзора имела свойства конституционного, поскольку она заключалась, помимо прочего, в даче заключений о законности постановлений ЦИК, СНК союзных республик, а также СНК СССР с точки зрения соответствия и непротиворечивости тогда действующей Конституции СССР2.
Далее происходило много преобразований относительно существования и деятельности органа, имеющего отношение к конституционному правосудию, поэтому предлагается остановиться на самом значимом событии, которое позволило приблизиться к учреждению полноценного органа конституционной юстиции в СССР. Таким событием явилось создание в 1989 г. Комитета конституционного надзора СССР, который наделялся правом проверок конституционности проектов союзных законов и уже действовавших на тот моментов актов, принятых Съездом народных депутатов СССР и так далее3. Однако данный орган государственной власти также не просуществовал значительный период времени, поскольку прекратил свою деятельность в 1991 г. в связи с распадом СССР.
12 июля 1991 года был образован Конституционный Суд России4. Федеральным конституционным законом от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде РФ»5 данный закон признан утратившим силу. Пройдя довольно сложный период развития, конституционная юстиция все же смогла состояться как значимый орган государственной власти.
Анализ поступающих в Конституционный Суд жалоб показывает, что отнюдь не все требующие нормативного упорядочения отношения охватываются применяемым в соответствующей сфере регулированием. Конституционный Суд не наделен специальным полномочием оценивать конституционность законодательных пробелов. Пробелы, заключающие в себе конституционно значимый дефект регулирования, преодолеваются через толкование соответствующих законоположений (выявление конституционного смысла) либо через установление временного регулирования. Устранение от такого восполнения по существу означало бы отказ в правосудии, а в некоторых случаях - обрыв осуществляемой в правовом поле коммуникации между публичной властью и частью общества, представленной заявителями.
Существуют области общественных отношений, которые по своему характеру могут подпадать под правовое регулирование, но пока законодательно не урегулированы и требуют юридического закрепления (правовые пробелы6, пробелы в праве и т. д.). Причем правовое закрепление часто имеет место сначала в судебной практике, в отдельных судебных решениях и только затем - в нормативных актах (так называемая «преюдиция судебных решений»7), как это зачастую происходит с правовыми позициями, изложенными в Постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации, изданных в рамках судебного конституционного контроля8.
Юридическим последствием решения Конституционного Суда Российской Федерации, которым выявляется конституционно-правовой смысл нормы, является «прекращение ее действия (а значит, и применения) в неконституционном истолковании и, следовательно, утрата ею силы на будущее время в любом ином, расходящемся с выявленным конституционно-правовым смыслом, допускавшемся ранее понимании».
Индикатором конституционного правопорядка в механизме выявления, преодоления и устранения пробелов в законодательстве выступает современное состояние конституционной законности и упорядоченность конституционного законодательства.
Нельзя не упомянуть о реформе, проведенной в отношении конституционных и уставных судов субъектов РФ. В рамках конституционной реформы в 2020 году в Конституцию Российской Федерации и федеральные законы были внесены ряд изменений, касающихся, в том числе, судьбы органов конституционного (уставного) правосудия в субъектах Российской Федерации9. С принятием поправок к Конституции Российской Федерации региональную конституционную юстицию ждет исчезновение.
Известие об их упразднении было довольно неожиданным. Впрочем, сомнения в их необходимости и целесообразности конституционной (уставной) юстиции в субъектах РФ возникали с самого начала ее зарождения. Конституционные (уставные) суды, являясь органами государ-
1 Василевич Г.А. Конституционное правосудие / Г.А. Василевич. - Минск: Право и экономика, 2012. - С.30.
2 Половченко К.А. Институт судебного конституционного контроля в постсоветских государствах [Электронный ресурс]. - URL: https://cyberleninka.ru/article/n/institut-sudebnogokonstitutsionnogo-kontrolya-v-postsovetskih-gosudarstvah/viewer
3 Комитет конституционного надзора СССР / Большая российская энциклопедия. Том 14. - М., 2009. - С. 636.
4 О Конституционном Суде РСФСР: закон РСФСР от 12 июля 1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. - 1991. -№30. - Ст. 1017.
5 О Конституционном Суде РФ: федеральный конституционный закон от 21.07.1994 № 1 -ФКЗ (с изм. от 01 июля 2021 г.) // Собрание законодательства РФ. - 1994. - № 13. -Ст. 1447.
6 Татаринов С.А. Полномочия Конституционного Суда Российской Федерации по преодолению конституционно-правовых пробелов / С.А. Татаринов // Государственная власть и местное самоуправление. - 2020. - № 3. - С. 48-52
7 Алексеева Т.М. Свойства res judicata в контексте решений Европейского суда по правам человека: соотношение и пределы действия / Т.М. Алексеева // Юридический вестник Самарского университета. - 2021. - № 1. - С.29-39.
8 См., например, Постановление Конституционного Суда РФ от 25.04.2011 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности части 1 ст. 3.7 и части 2 ст. 8.28 Кодекса об административных правонарушениях в связи с жалобой Общества с ограниченной ответственностью «Стройкомплект» // Собрание законодательства РФ. - 2011. - № 19. -Ст. 2769; постановление Конституционного Суда РФ от 3 ноября 2020 г. № 45-П, в котором Конституционный Суд РФ указал на целесообразность внесения в действующее административное законодательство дополнений, направленных на устранение некоторого правового пробела в урегулировании порядка указания религиозными организациями своего официального полного наименования при осуществлении деятельности в жилых помещениях // Собрание законодательства РФ. -2020. - № 46. - Ст. 7378.
9 О внесении изменений в отдельные федеральные конституционные законы: федеральный конституционный закон от 8 декабря 2020 г. № 7-ФКЗ // Собрание законодательства РФ. - 2020. - № 50 (часть I). - Ст. 8029.
ственной власти субъектов Федерации, в немаловажной степени символизировали их государственность, их самостоятельность в решении вопросов собственного ведения. Справедливости ради можно отметить, что, упраздняя конституционные (уставные) суды субъектов (согласно п. 1 ст. 5 Федерального конституционного закона от 8 декабря 2020 года № 7-ФКЗ «О внесении изменений в отдельные федеральные конституционные законы»: «До 1 января 2023 года конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации упраздняются»), Федерация разрешает субъектам самим «...принять решение о создании конституционных (уставных) советов, действующих при законодательных (представительных) органах государственной власти субъектов Российской Федерации» (7 статьи 5 того же закона).
На протяжении существования конституционных (уставных) судов их взаимоотношения с Конституционным Судом складывались довольно противоречиво. Конституционный Суд то признавал их самостоятельность1, то пересматривал решения этих судов в порядке надзора2. Неразрешимые противоречия в судебной системе Российской Федерации, мешающие самостоятельной деятельности региональных судов, могли поспособствовать подрыву авторитета их решений и, как следствие, ликвидации неугодных судов.
В свете конституционной реформы судебная защита регионального законодательства, его проверка на конституционность будет осуществляться в том числе Конституционным Судом в рамках предварительного конституционного контроля законов, подлежащих обнародованию высшим должностным лицом субъекта Российской Федерации, по запросу Президента Российской Федерации. Законодатель не определил судьбу законов, принимаемых на референдуме. Данный пробел также требуется устранить с одновременным внесением дополнений в действующее законодательство.
Вывод. Пробелы, содержащие конституционно значимый нормативный дефект, устраняются путем толкования соответствующих правовых положений (определения конституционного значения) или путем установления временного регулирования.
Именно органы конституционного правосудия наделены значимыми и специфическими полномочиями, реализовав которые, в конечном итоге, способствуют установлению и укреплению конституционного правопорядка на территории государства. Для более углубленного понимания сущности подобного правового явления, предлагается исследовать вопрос через призму истории ее возникновения и развития на территории современных государств.
Библиогра фия:
1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изм., одобр. в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Российская газета. - 1993. - №237; 2020. - №144.
2. О Конституционном Суде РФ: федеральный конституционный закон от 21.07.1994 № 1 -ФКЗ (с изм. от 01 июля 2021 г.) // Собрание законодательства РФ. - 1994. - № 13. - Ст. 1447.
3. О судебной системе Российской Федерации: федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1 -ФКЗ (с изм. от 08 декабря 2020 г.) // Собрание законодательства РФ. - 1997. - № 1. - Ст. 1.
4. О внесении изменений в отдельные федеральные конституционные законы: федеральный конституционный закон от 8 декабря 2020 г. № 7-ФКЗ // Собрание законодательства РФ. - 2020. - № 50 (часть I). - Ст. 8029.
5. О Конституционном Суде РСФСР: закон РСФСР от 12 июля 1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. - 1991. - №30. - Ст. 1017 (утратил силу).
6. Об утверждении Обзора практики Конституционного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2018 года: решение Конституционного Суда РФ от 12 февраля 2019 г. / СПС «Консультант». URL: https://www.consultant.ru.
7. По запросам Государственного Собрания Республики Башкортостан и Государственного Совета Республики Татарстан о проверке конституционности части 1 статьи 27 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации»: определение Конституционного Суда РФ от 06.03.2003 № 103-О / СПС «Консультант». URL: https://www.consultant.ru .
8. По делу о проверке конституционности части 1 ст. 3.7 и части 2 ст. 8.28 Кодекса об административных правонарушениях в связи с жалобой Общества с ограниченной ответственностью «Стройкомплект»: постановление Конституционного Суда РФ от 25.04.2011 г. № 6-П // Собрание законодательства РФ. - 2011. -№ 19. - Ст. 2769.
9. По делу о проверке конституционности части 3 статьи 5.26 КоАП РФ и пункта 8 статьи 8 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобой религиозной организации Церковь христиан веры евангельской «Слово жизни» Долгопрудный»: постановление Конституционного Суда РФ от 3 ноября 2020 г. № 45-П // Собрание законодательства РФ. - 2020. - № 46. - Ст. 7378.
10. Алексеева Т.М. Свойства res judicata в контексте решений Европейского суда по правам человека: соотношение и пределы действия / Т.М. Алексеева // Юрид. вестник Самарского университета. - 2021. - Т. 7. - № 1. - С. 29-39.
11. Василевич Г.А. Конституционное правосудие / Г.А. Василевич. - Минск: Право и экономика, 2012. - 326 с.
12. Вдовина О.Г. К вопросу о целесообразности упразднения конституционной юстиции в Российской Федерации / О.Г. Вдовина [Электронный ресурс]. - URL: http://ucom.ru/doc/na.2019.03.01.107.pdf.
13. Комитет конституционного надзора СССР / Большая российская энциклопедия. Том 14. - М., 2009. - С. 636-340.
14. Половченко К.А. Институт судебного конституционного контроля в постсоветских государствах / К.А. Половченко [Электронный ресурс]. - URL: https://cyberleninka.ru/article/n/institut-sudebnogokonstitutsionnogo-kontrolya-v-postsovetskih-gosudarstvah/viewer.
15. Проблемы правового регулирования общественных отношений: теория, законодательство, практика: сб. материалов Респ. науч.-практ. конф. (с междунар. участием), Брест, 25 нояб. 2016 г. / БрГУ имени А.С. Пушкина; кафедра теории и истории государства и права; редкол.: О.В. Чмыга (отв. ред.) [и др.]. - Брест: Изд-во БрГУ имени А.С. Пушкина, 2017. - С.120-125.
16. Татаринов С.А. Полномочия Конституционного Суда РФ по преодолению конституционно-правовых пробелов / С.А. Татаринов // Государственная власть и местное самоуправление. - 2020. - № 3. - С. 48-52.
References:
1. The Constitution of the Russian Federation (adopted by popular vote on 12.12.1993 with amendments, approval. during the all-Russian vote on 01.07.2020) // Rossiyskaya Gazeta. - 1993. - №237; 2020. - №144.
2. About the Constitutional Court of the Russian Federation: Federal Constitutional Law No. 1-FKZ of 21.07.1994 (with amendments dated July 01, 2021) // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 1994. - No. 13. - Article 1447.
3. On the Judicial System of the Russian Federation: Federal Constitutional Law No. 1 -FKZ of December 31, 1996 (with amendments. dated December 08, 2020) // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 1997. - No. 1. - Article 1.
4. On Amendments to certain Federal Constitutional Laws: Federal Constitutional Law No. 7-FKZ of December 8, 2020 // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2020. - No. 50 (part I). - Article 8029.
1 По запросам Государственного Собрания Республики Башкортостан и Государственного Совета Республики Татарстан о проверке конституционности части 1 статьи 27 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации»: определение Конституционного Суда РФ от 06.03.2003 № 103-0 / СПС «Консультант». URL: https://www.consultant.ru .
2 Об утверждении Обзора практики Конституционного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2018 года: решение Конституционного Суда РФ от 12 февраля 2019 г. / СПС «Консультант». URL: https://www.consultant.ru .
5. On the Constitutional Court of the RSFSR: the Law of the RSFSR of July 12, 1991 // Vedomosti of the Congress of People's Deputies and the Supreme Soviet of the Russian Federation. - 1991. - No. 30. - Article 1017 (expired).
6. On approval of the Review of the Practice of the Constitutional Court of the Russian Federation for the fourth quarter of 2018: the decision of the Constitutional Court of the Russian Federation of February 12, 2019 / SPS «Consultant». URL: https://www.consultant.ru .
7. At the request of the State Assembly of the Republic of Bashkortostan and the State Council of the Republic of Tatarstan on checking the constitutionality of Part 1 of Article 27 of the Federal Constitutional Law «On the Judicial System of the Russian Federation»: ruling of the C onstitutional Court of the Russian Federation dated 06.03.2003 No. 103-0 / SPS «Consultant». URL: https://www.consultant.ru .
8. In the case of checking the constitutionality of Part 1 of Article 3.7 and Part 2 of Article 8.28 of the Code of Administrative Offences in connection with the complaint of the Limited Liability Company «Stroykomplekt»: resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation No. 6-P of 25.04.2011 // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2011. - No. 19. - St. 2769.
9. In the case of checking the constitutionality of Part 3 of Article 5.26 of the Code of Administrative Offences of the Russian Federation and paragraph 8 of Article 8 of the Federal Law «On Freedom of Conscience and on Religious Associations» in connection with the complaint of the religious organization Church of Evangelical Christians «Word of Life»Dolgoprudny»: resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation dated November 3 2020 No. 45-P // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2020. - No. 46. - St. 7378.
10. Alekseeva T.M. Properties of res judicata in the context of decisions of the European Court of Human Rights: correlation and limits of action / T.M. Ale-kseeva // Legal Bulletin of Samara University. - 2021. - Vol. 7. - No. 1. - pp. 29-39.
11. Vasilevich G.A. Constitutional justice / G.A. Vasilevich. - Minsk: Law and Economics, 2012. - 326 p.
12. Vdovina O.G. On the question of the expediency of abolishing constitutional justice in the Russian Federation / O.G. Vdovina [Electronic resource]. - URL: http://ucom.ru/doc/na.2019.03.01.107.pdf .
13. Committee of Constitutional Supernsion of the USSR / Great Russian Encyclopedia. Volume 14. - M., 2009. - pp. 636-340.
14. Polovchenko K.A. Institute of Judicial Constitutional Control in Post-Soviet states / K.A. Polovchenko [Electronic resource]. - URL: https://cyberleninka.ru/article/n/institut-sudebnogokonstitutsionnogo-kontrolya-v-postsovetskih-gosudarstvah/viewer .
15. Problems of legal regulation of public relations: theory, legislation, practice: collection of materials of the Scientific and Practical Conference. (from the international participation), Brest, November 25, 2016 / BrSU named after A.S. Pushkin; Department of Theory and History of State and Law; editorial board: O.V. Chmyga (ed.) [and others]. - Brest: Publishing House of BrSU named after A.S. Pushkin, 2017. - pp.120-125.
16. Tatarinov S.A. The powers of the Constitutional Court of the Russian Federation to overcome constitutional and legal gaps / S.A. Tatarinov // State power and local self-government. - 2020. - No. 3. - pp. 48-52.
Гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_103 УДК 347.78
ПЕРСПЕКТИВЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ВИРТУАЛЬНОГО ИГРОВОГО ИМУЩЕСТВА PROSPECTS OF LEGAL REGULATION OF VIRTUAL GAMING PROPERTY
ХАСАНОВ Эльнур Расимович,
старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права
ФГБОУ ИВО «Московский государственный гуманитарно-экономический университет».
107150, Россия, г. Москва, ул. Лосиноостровская, 49.
E-mail: hasanov.elnur@mail.ru;
Khasanov Elnur Rasimovich,
Senior Lecturer, Department of Theory and History of State and Law, FSBEE IHE MSHEU. Losinoostrovskaya str., 49, Moscow, 107150, Russia. E-mail: hasanov.elnur@mail.ru
Краткая аннотация: Статья посвящена обобщению существующих подходов к регулированию отношений по поводу виртуального игрового имущества. Выделены проблемы российского правового регулирования. Проанализирована положительная зарубежная практика. Определены перспективы развития отечественного регулирования виртуального игрового имущества. Даны рекомендации, учитывающие развитие индустрии компьютерных игр.
Ключевые слова: виртуальное имущество, игровое имущество, компьютерные игры, судебная практика, зарубежный опыт, регулирование, совершенствование.
Annotation: The article is devoted to summarizing existing approaches to regulating relations regarding virtual gaming property. Problems of Russian legal regulation are highlighted. Positive foreign practice was analyzed. Prospects for the development of domestic regulation of virtual gaming property have been determined. Recommendations are given that take into account the development of the computer game industry.
Keywords: virtual property, gaming property, computer games, jurisprudence, foreign experience, regulation, improvement.
Статья поступила в редакцию: 25.04.2022
Актуальность настоящего исследования обусловлена тем обстоятельство, что в количество пользователей массовых многопользовательских онлайн-игр в России каждый год растет. В процессе игры пользователи передают друг другу или иным образом осуществляют оборот виртуального имущества. При этом в отечественном государстве нет единого подхода к правовой природе виртуального имущества в играх, правоприменительная практика по данному вопросу крайне неоднородна.
На данный момент Гражданский кодекс Российской Федерации не содержит понятия «виртуальное имущество». В каких-либо иных нормативно-правовых актах определение данного термина также не предлагается.[3]
Рис. 1. Подходы к определению понятия «виртуальное имущество»[4]
Таким образом, виртуальное имущество, так или иначе, связано с компьютером и информационными технологиями.
Конкретный перечень виртуального имущества также не сформирован, поэтому список объектов, подпадающих под данное понятие, является открытым.
М. А. Рожкова относит к виртуальному имуществу:[4] доменные имена; криптовалюту; виртуальные токены; игровое имущество.
Виртуальное имущество само по себе является разнородным, поэтому говорить обобщенно о виртуальном имуществе в целом нецелесообразно.
Как было доказано выше, «игровое имущество» является одним из видов виртуального имущества. Соответственно, дальнейшее исследование будет посвящено изучению вопросов, связанных с правовой природой игрового имущества, то есть виртуального имущества в играх.
Далее в работе при употреблении термина «виртуальное имущество» речь будет идти исключительно об одном из его видов - игровом имуществе.
Рассмотрим основные признаки игрового имущества. Всего сегодня выделяют три основных признака:[3]
- непосредственно связано с массовыми многопользовательскими ролевыми онлайн-играми - (далее MMORPG).
- не может существовать вне зависимости от указанного выше объекта;
- выступает нематериальным объектом, по поводу которого возникают отношения в компьютерной игре и взаимосвязанные с ними отношения.
Данные признаки позволяют сформировать следующее понятие игрового имущества: это нематериальные объекты, которыми игроки посредством своих персонажей могут владеть, пользоваться и распоряжаться в MMORPG (аккаунты и т.д.), по поводу которых возникают отношения в компьютерной игре и взаимосвязанные с ними отношения. Современная правоприменительная практика по вопросам регулирования споров в области компьютерных игр не является единообразной, так как регулирование данной области на законодательном уровне, как уже было сказано выше, не четкое.
В Российской Федерации суды придерживаются трех основных подходов к регулированию рассматриваемой области отношений. Они наглядно представлены ниже на рисунке 2.[4]
Рис. 2. Подходы к регулированию споров в области компьютерных игр
Таблица 1
Примеры из судебной практики к подходам к регулированию споров в области компьютерных игр
Подход Дело Стороны и объект иска Решение суда Замечание
1 Решение от 24 ноября 2014 года по делу № А40-91072/2014[5] Суд указал, что продажа виртуального имущества и сервисов в компьютерной игре является договором оказания платных услуг. Подход не применим к ситуации, когда спор возникнет между двумя игроками, либо игрока с организатором игры, в случае предоставления таких услуг бесплатно.
2 Решение от 23 декабря 2014 года по делу № А40-91156/2014[6] Мейл.Ру Геймз (подразделение Mail.ru) и Федеральная налоговая служба. Налогообложение отношений, связанных с предоставлением дополнительного игрового имущества физическим лицам за реальные деньги. Суд постановил, что покупка виртуальных объектов в игре за реальные деньги является предоставлением игрокам на условиях простой неисключительной лицензии права использования компьютерной игры, а точнее данных и команд, которые активируются лишь после внесения платы. У Майл.ру изменилась формулировка их лицензионного соглашения. Игровое имущество является частью программы для ЭВМ, следовательно, подпадает лишь под действие норм, регулирующих отношения по поводу программного обеспечения.
3 Решение от 07 декабря 2018 года по делу № 02-4488/2018.[7] Пользователь и Wargaming Group Limited, являющейся организатором игрового процесса в MMORPG «World of Tanks». Взыскание неосновательного обогащения в размере стоимости игрового имущества, неустойки за нарушение сроков удовлетворения требования потребителя, компенсации морального вреда и штрафа за отказ в добровольном порядке исполнения требования потребителя. Орган правосудия указал, что «для материально-правовых отношений между организатором (владельцем) компьютерной онлайн-игры (юридическим лицом) и пользователем этой игры (физическим лицом) специальным является законодательство о проведении игр (глава 58 ГК РФ: статьи 1062 -1063). При разрешении споров о возмездно приобретенных в игре правах, имуществе (и прочем) не применяется ни законодательство о купле-продаже, ни законодательство об обязательствах вследствие причинения вреда или неосновательного обогащения».
Обобщив все сказанное выше, отметим, что в настоящее время в большинстве случаев суды относят массовые многопользовательские ролевые онлайн-игры к «играм», что является некорректным.
Рассмотрим подробнее.
Гражданский кодекс Российской Федерации не дает определения понятия «игра».[1] Однако данное определение закреплено в ст. 4 Федерального закона № 244-ФЗ от 29 декабря 2006 года.
Азартная игра - основанное на риске соглашение о выигрыше, заключенное двумя или несколькими участниками такого соглашения между собой либо с организатором азартной игры по правилам, установленным организатором азартной игры.[2]
Из представленной дефиниции следует, что ключевым является соглашение о выигрыше.
Возвращаясь к отношениям, возникающим в связи с приобретением игрового имущества в компьютерной онлайн-игре за реальные деньги, отмечаем, что в таких отношениях отсутствует соглашение о выигрыше. Пользователей MMORPG привлекает сам процесс игры, а достижение персонажем пользователей высших уровней не влечет прекращение игры и выплату выигрыша.
Проблема заключается еще и в том, что Определением Конституционного Суда Российской Федерации подтверждена законность отнесения всех видов игр к «играм» в свете ст. 1062 Гражданского Кодекса Российской Федерации.[3]
Безусловно, рассмотренный подход судов к данному вопросу является неконструктивным, поскольку он освобождает государство от принятия норм, регулирующих отношения по поводу игрового имущества. Подобная практика влечет:[3]
- увеличение споров, связанных с игровыми отношениями;
- полную незащищенность пользователей компьютерных онлайн-игр в ситуациях приобретения игрового имущества за реальные деньги.
В связи с чем считаем, что правовое регулирование в данной сфере должно получить качественное развитие уже в ближайшее время.
Отдельно в данном контексте отметим, что здесь можно перенять опыт ряда западноевропейских и азиатских правопорядков, которые идут по пути распространения на игровые объекты норм о вещах и праве собственности.
Конкретные примеры приведены ниже на рисунке 3.
Рис. 3. Подходы к регулированию споров в области компьютерных игр, применяемые за рубежом[4]
Рассмотрим пример из судебной практики, чтобы понять суть.
Ярким примером может послужить Решение Верховного суда Нидерландов от 31 января 2018 года по делу RuneScape.[4]
В рассматриваемом деле имеет место довольно нетривиальная ситуация: двое школьников заставили третьего посредством угроз и применением насилия войти в свою учетную запись в онлайн-игре Runescape и передать им виртуальные объекты - волшебную маску и волшебный амулет. Было возбуждено судебное дело по статье 310 Уголовного кодекса Нидерландов - разбой.
Позиция защиты заключалась в том, что виртуальный амулет и маску нельзя рассматривать как «иной товар» по смыслу статьи 310 Уголовного кодекса, поскольку они неощутимы, не являются материальными и не имеют коммерческой ценности. В подтверждение были приведены следующие доводы: виртуальный объект не существует «на самом деле»: это просто представление битов и байтов и, следовательно, иллюзия.
Суд отклонил данный довод, указав, что данные виртуальные предметы имеют реальную ценность, поскольку приобретаются игроками в результате приложения усилий и затрат времени, более того, данные виртуальные предметы ценны пользователю игры, поскольку приносят его персонажу «виртуальное богатство» и «виртуальную силу».
Также в данном контексте отметим, что здесь суд поставил, что действия подростков были совершены вне контекста игры, поэтому речь идет не о виртуальных действиях в виртуальном мире, а о реальных действиях, которые влияют на виртуальный мир. Вследстви е чего их признали виновными.
Как известно, законодательство в различных странах разнится. Практически ни в какой отрасли нельзя просто взять и перенять опыт, не видоизменяя его.
В связи с этим отметим, что применение норм вещного права к объектам виртуальной собственности на данный момент в Российской Федерации невозможно, поскольку объектами права собственности могут выступать только те вещи, которыми можно физически обладать. Поэтому виртуальные объекты формально не могут регламентироваться нормами о праве собственности ввиду их явно выраженного нематериального характера.
Даже если последовать более либеральному взгляду на дополнение нормы статьи 128 Гражданского кодекса Российской Федерации об объектах гражданских прав «виртуальными вещами», возникнет множество проблем, связанных с разграничением прав на данные виртуальные объекты и программное обеспечение, благодаря которому они возникают.[4]
Однако представленная судебная практика Нидерландов может послужить ориентиром при разработке положений, касающихся виртуальной собственности в России, поскольку правовые системы обеих стран относятся к романо-германской правовой семье.
В данном контексте также рассмотрим отечественные предложения совершенствования. Последним подходом, предлагаемым российскими цивилистами, в частности, А.И. Савельевым, является позиция, согласно которой объекты виртуальной собственности необходимо относить к «иному имуществу» в рамках статьи 128 Гражданского кодекса Российской Федерации, которая содержит перечень объектов гражданских прав.[3]
Такой подход позволил бы применять к отношениям по поводу игрового имущества нормы о неосновательном обогащении, деликтах и о соответствующих видах договоров. Однако в таком случае мы возвращаемся к началу дискуссии, поскольку такой вариант возможен только в
случае признания виртуальных объектов или прав на них имуществом в юридическом смысле. Включение виртуального имущества в гражданский кодекс в качестве иного имущества может повлечь дополнительные сложности, связанные с регулированием. Так как данные объекты являются визуальным выражением части программного кода, права на который принадлежат компании-владельцу компьютерной игры.
Более того, как отмечает А.И. Савельев, «со временем возникнет необходимость в выработке специальных норм в отношении виртуальных объектов, поскольку в силу существующей тенденции к дематериализации и виртуализации имущества отношения, возникающие в виртуальных мирах, будут все хуже и хуже поддаваться интерпретации на языке, унаследованном от римского права».
Но, тем не менее, констатируем, что представленная позиция А.И. Савельева занимает значимое место в процессе становления правового статуса виртуального имущества, поскольку признает в принципе существование такого имущества и предлагает возможные варианты урегулирования отношений по поводу него при помощи существующих норм гражданского права.
Принимая во внимание положительный аспект подхода, согласно которому объекты виртуальной собственности необходимо относить к «иному имуществу», и учитывая «временность» данного варианта, перейдем к перспективам развития законодательства по рассматриваемому вопросу.
В современном мире компьютерные онлайн-игры представляют собой не только программный код или составное произведение, как это следует из законодательства. Многопользовательские онлайн-игры являются своего рода инструментами, создающими виртуальный мир, в котором игроки посредством своих аватаров взаимодействуют друг с другом. В большинстве MMORPG существует возможность общения пользователей друг с другом в игровом чате, передавать виртуальное имущество друг другу или даже продавать его за виртуальную валюту. Более того, существую платформы, на которых можно продать виртуальное имущество (аккаунты, персонажи, и иные объекты, которые были куплены или иным образом приобретены в компьютерной игре) получив реальные деньги.
Можно говорить о возникновении «виртуального мира», в котором возникают отношения, сходные с общественными отношениями реального мира. Нетрудно представить гипотетическую ситуацию, когда несколько игроков онлайн-игры посредством переписки заключают договор купли-продажи игрового имущества. По данному договору одна сторона передает игровое имущество, а другая сторона уплачивает за него виртуальные (или даже реальные) деньги.
Очевидно, что отношения между пользователями виртуального мира, существующего в онлайн-игре, не могут быть урегулированы нормами реального мира. В силу вышесказанного, предлагаем рассмотреть вопрос о создании специальных норм, направленных на урегулирование отношений, возникающих в массовых многопользовательских онлайн-играх.
Также предлагаем под игровым имуществом понимать нематериальные объекты, которыми игроки посредством своих персонажей могут владеть, пользоваться и распоряжаться, и по поводу которых возникают отношения в онлайн-игре и взаимосвязанные с ними отношения.
К игровому имуществу следует отнести: игровые аккаунты; персонажей; и иные объекты, которые были куплены или иным образом приобретены в MMORPG.
Считаем целесообразным установить, что отношения по поводу игрового имущества не будут подпадать под нормы ст. 1062 Гражданского кодекса Российской Федерации в том случае, когда их участник предвидел или должен был предвидеть, что такие отношения будут иметь последствия в реальном мире. В случае возникновения последствий в реальном мире следует применять нормы, регулирующие соответствующие отношения «реального» мира.
Таким образом, в данной работе были обобщены существующие подходы к регулированию отношений по поводу виртуального игрового имущества. Перспективы развития отечественного законодательства в рассматриваемой области связаны, скорее, с подходом, где объекты виртуальной собственности будут отнесены к «иному имуществу».
Библиогра фия:
1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.1996 № 14-ФЗ (ред. от 25.02.2022) // Российская газета. - № 23. - 06.02.1996.
2. Федеральный закон от 29 декабря 2006 г. № 244-ФЗ «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» (ред. от 02.07.2022) // Российская газета. - № 297. - 31.12.2006.
3. Гаразовская Н.В. Виртуальное имущество в играх: перспективы правового регулирования / Н.В. Гаразовская // E-Scio. - 2020. - № 3. - С. 128-134.
4. Перепелкина А.Я. Виртуальное игровое имущество: перспективы правового регулирования / А. Я. Перепелкина // Журнал Суда по интеллектуальным правам. - 2020. - № 3 (29). - С. 45-59.
5. Решение от 24 ноября 2014 года по делу № А40-91072/2014 [Электронный ресурс] URL: https://sudact.ru/arbitral/doc/3mjCXIwN6nUC/ (дата обращения: 25.03.2022).
6. Решение от 23 декабря 2014 года по делу № А40-91156/2014 [Электронный ресурс] URL: https://e.rnk.ru/npd-doc?npmid=98&npid=2150448 (дата обращения: 25.03.2022).
7. Решение от 07 декабря 2018 года по делу № 02-4488/2018 [Электронный ресурс] https://sudact.ru/regular/doc/iCJTnNriWfxK/ (дата обращения:
25.03.2022).
References:
1. The Civil Code of the Russian Federation (part two) of 26.01.1996 No. 14-FZ (ed. of 25.02.2022) // Rossiyskaya Gazeta. - No. 23. - 06.02.1996.
2. Federal Law No. 244-FZ of December 29, 2006 "On State Regulation of the organization and conduct of gambling and on Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation" (ed. of 02.07.2022) // Rossiyskaya Gazeta. - No. 297. - 31.12.2006.
3. Garazovskaya N.V. Virtual property in games: prospects of legal regulation / N.V. Garazovskaya // E-Scio. - 2020. - No. 3. - pp. 128-134.
4. Perepelkina A.Ya. Virtual gaming property: prospects of legal regulation / A. Ya. Perepelkina // Journal of the Court of Intellectual Property Rights. - 2020. - № 3 (29).
- Pp. 45-59.
5. Decision of November 24, 2014 in case no. A40-91072/2014 [Electronic resource] URL: https://sudact.ru/arbitral/doc/3mjCXIwN6nUC / (date of appeal: 03/25/2022).
6. Decision of December 23, 2014 in case no. A40-91156/2014 [Electronic resource] URL: https://e.rnk.ru/npd-doc?npmid=98&npid=2150448 (accessed: 03/25/2022).
7. Decision of December 07, 2018 in case No. 02-4488/2018 [Electronic resource] https://sudact.ru/regular/doc/iCJTnNriWfxK / (accessed: 03/25/2022).
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_108
ПРАВА ИНВАЛИДОВ: ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ, МЕХАНИЗМЫ ЗАЩИТЫ И РЕАЛИЗАЦИИ В СЕМЕЙНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
RIGHTS OF DISABLED PEOPLE: LEGAL REGULATION, PROTECTION AND IMPLEMENTATION MECHANISMS IN FAMILY LEGISLATION
ШАХНАЗАРЯН Каринэ Эрнестовна,
кандидат юридических наук, преподаватель кафедры гражданского права и процесса права ФГБОУ ИВО «Московский государственный гуманитарно-экономический университет». 107150, Россия, г. Москва, ул. Лосиноостровская, 49. E-mail: Karine1989@list.ru;
SHAKHNAZARIAN Karine Ernestovna,
candidate of science of law,
professor of the Department of civil law and procedure «Moscow State Humanities and Economics University». Losinoostrovskaya str., 49, Moscow, 107150, Russia. E-mail: Karine1989@list.ru
Краткая аннотация: В данной статье рассматривается одна из ключевых проблем, связанная с правами инвалидов - это правовое регулирование, а также механизмы защиты и реализации прав инвалидов в семейном законодательстве. Данная проблема является весьма актуальной в наше время в связи с большим вниманием к правам инвалидов в законодательстве Российской Федерации. В статье анализируется современное российское законодательство в области обеспечения прав инвалидов.
Annotation: This article discusses one of the key issues related to the rights of persons with disabilities - this is legal regulation, as well as mechanisms for the protection and implementation of the rights of persons with disabilities in family law. This problem is very relevant in our time due to the great attention to the rights of persons with disabilities in the legislation of the Russian Federation. The article analyzes modern Russian legislation in the field of ensuring the rights of disabled people.
Ключевые слова: Права инвалидов, механизмы защиты и реализации, правовое регулирование, инвалид, инвалидность, семейное законодательство, социальная защита инвалидов, нетрудоспособные граждане, алименты, нетрудоспособные члены семьи, обязанность содержания.
Keywords: Rights of disabled people, protection and implementation mechanisms, legal regulation, disabled person, disability, family law, social protection of disabled people, disabled citizens, alimony, disabled family members, maintenance obligation.
Статья поступила в редакцию: 17.05.2022
Права инвалидов, как и всех граждан, в Российской Федерации гарантируются Конституцией России. По своей правовой форме законодательство Российской Федерации в отношении инвалидов отвечает идеалам социального государства [4].
В целом, можно сказать, что инвалиды законодательно имеют поддержку и помощь во всех сферах общественной жизни. Но в рамках рассматриваемой проблемы коснусь данного вопроса именно с точки зрения семейного законодательства. Стоит сказать, что Семейный кодекс Российской Федерации не углубляется в вопрос о правах инвалидов и способах их поддержки, но содержит некоторые упоминания о механизмах защиты и реализации их прав. Так, статья 89 СК РФ говорит о том, что нуждающийся супруг, который осуществляет уход за общим ребёнком-инвалидом до достижения ребёнком возраста восемнадцати лет или за общим ребёнком-инвалидом с детства I группы, имеет право потребовать от другого супруга предоставления алиментов в судебном порядке от другого супруга, обладающего необходимыми для этого средствами, в случае отказа от материальной поддержки и отсутствия соглашения между супругами об уплате алиментов [1]. Здесь тоже можно заметить присутствие поддержки, выражающейся в выплате денег. Отличие только в том, что эти деньги выплачиваются супругом, а не государством, а также сопровождаются обязательным характером или же принуждением.
Семейный кодекс также не устанавливает каких-либо ограничений для вступления в брак для лиц с инвалидностью. Инвалиды вступают в брак при тех же условиях, что и граждане без инвалидности: взаимное добровольное согласие супругов, вступающих в брак, достижение ими брачного возраста.
Если же говорить о детях-инвалидах, то они также имеют равные права с детьми без инвалидности. Ребёнок-инвалид имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, право знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание (ч. 2 ст. 54 СК РФ). Ребёнок-инвалид имеет права на воспитание своими родителями, образование, обеспечение его интересов, всестороннее развитие, уважение его человеческого достоинства. Для примера можно привести тот факт, что в России создаются специальные образовательные учреждения, в которых для ребёнка-инвалида (студента-инвалида) создаются такие условия, благодаря которым он может чувствовать себя наравне с учениками (студентами), не имеющими инвалидности, где также уважают его человеческое достоинство.
Статья 63 СК РФ гласит о том, что родители обязаны заботиться не только о здоровье своих детей, но и об их физическом, психическом, духовном и нравственном развитии. Данная норма означает, что (в соответствии с поставленной проблемой) родители обязаны обеспечить такую обстановку своему ребёнку-инвалиду, чтобы он мог спокойно и комфортно развиваться, расти и т.д..
Родители (лица, их заменяющие) также имеют право на оказание своим детям-инвалидам содействия в предоставлении семье медицинской, психологической, педагогической, юридической, социальной помощи.
Следующий момент - это вопрос о праве на алименты нетрудоспособных совершеннолетних детей. Он раскрывается в статье 85 СК РФ, где установлено, что родители обязаны содержать своих нетрудоспособных совершеннолетних детей, нуждающихся в помощи. Напомним, что согласно Федеральному закону от 15.12.2001 № 166-ФЗ «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации» под нетру-
доспособными гражданами понимаются инвалиды, в том числе инвалиды с детства, дети-инвалиды, дети в возрасте до 18 лет, а также старше этого возраста, обучающиеся по очной форме по основным образовательным программам в организациях, осуществляющих образовательную деятельность, в том числе в иностранных организациях, расположенных за пределами территории Российской Федерации, до окончания ими такого обучения, но не дольше чем до достижения ими возраста 23 лет, потерявшие одного или обоих родителей, и дети умершей одинокой матери, дети, оба родителя которых неизвестны, граждане из числа малочисленных народов Севера, достигшие возраста 55 и 50 лет (соответственно мужчины и женщины), граждане, достигшие возраста 70 и 65 лет (соответственно мужчины и женщины) [2].
Таким образом, одним из способов защиты и реализации прав инвалидов - это обязанность родителей содержать своих детей-инвалидов. В свою очередь трудоспособные совершеннолетние дети обязаны содержать своих нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей и заботиться о них (ч. 1 ст. 87 СК РФ). При отсутствии соглашения об уплате алиментов алименты на нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей взыскиваются с трудоспособных совершеннолетних детей в судебном порядке. А при отсутствии заботы совершеннолетних детей о нетрудоспособных родителях и при наличии исключительных обстоятельств (к таким относятся тяжелая болезнь, увечья родителя, необходимость оплаты постороннего ухода за ним и другие) совершеннолетние дети могут быть привлечены судом к участию в несении дополнительных расходов, вызванных этими обстоятельствами (ч. 1 ст. 88 СК РФ). Аналогичная обязанность распространяется также и на трудоспособных совершеннолетних братьев и сестёр по отношению к нетрудоспособным братьям и сёстрам (ст. 93 СК РФ), а также на трудоспособных дедушек и бабушек по отношению к своим нетрудоспособным совершеннолетним внукам (ст. 94 СК РФ) и наоборот (ст. 95 СК РФ).
Стоит добавить, что в случае неисполнения трудоспособными членами семьи описанных выше обязанностей по отношению к нетрудоспособным членам семьи к первым могут быть применены санкции. Это может быть уплата неустойки в случае, если несмотря на решение суда, нуждающийся родитель или ребёнок так и не получает алименты. Тогда сверх положенной суммы содержания должнику придется заплатить еще и «штраф» в виде неустойки. Другой вид санкции - административная ответственность должника в случае, если им была просрочена уплата алиментов (если алименты не перечисляются дольше двух месяцев подряд). Ответственность будет выражаться в наложении административного штрафа или административного ареста. Данный момент регулируется ст. 5.35 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. Также должник может быть привлечён и к уголовной ответственности по ст. 157 Уголовного кодекса Российской Федерации за неоднократную неуплату без уважительных причин средств на содержание нетрудоспособных членов семьи. Помимо прямых санкций за неуплату алиментов своим родителям закон предусматривает также возможность отстранения должника в будущем от наследования имущества за родителем. Злостное уклонение от содержания родителя даёт повод другим наследникам добиться в суде отстранения должника от наследования. Постановления приставов о привлечении должника к административной ответственности, а, тем более, приговор суда о назначении уголовного наказания послужат убедительным доказательством злостного уклонения наследника от содержания родителя.
Действительно, в судебной практике возникает много вопросов, связанных с защитой и реализацией прав инвалидов. Так, касаемо вопроса о содержании нетрудоспособных детей, достигших восемнадцатилетнего возраста, или нетрудоспособных родителей, Пленум Верховного Суда даёт разъяснение в Постановлении от 27 апреля 2021 года № 6 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях, связанных с неуплатой средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей».
Согласно статье 5.35 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях установлена административная ответственность за неуплату без уважительных причин лицом средств на содержание (алименты) несовершеннолетних детей либо нетрудоспособных детей, достигших восемнадцатилетнего возраста, или нетрудоспособных родителей в нарушение: судебного акта, решения суда, судебного приказа, постановления о взыскании алиментов до вступления в законную силу решения суда о взыскании алиментов; нотариально удостоверенного соглашения об уплате алиментов - в течение двух и более месяцев после возбуждения исполнительного производства и при отсутствии признаков преступления, предусмотренного статьей 157 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) [3].
В постановлении отмечено, что под нарушением судебного акта или соглашения об уплате алиментов следует понимать неуплату алиментов в размере, в срок и способом, которые установлены данным решением или соглашением, а период неуплаты алиментов должен составлять не менее двух месяцев подряд в рамках возбужденного исполнительного производства. Течение указанного двухмесячного срока начинается на следующий день после окончания срока уплаты единовременного или ежемесячного платежа, установленного судебным актом или соглашением об уплате алиментов. Административное правонарушение будет окончено в связи с обнаружением факта неуплаты алиментов в течение двух месяцев подряд либо в связи с добровольным прекращением лицом неуплаты алиментов по истечении указанного двухмесячного срока (часть 2 статьи 4.5, статья 4.8 КоАП РФ).
Например, в случае невыполнения обязанности по уплате ежемесячного платежа по алиментам в январе (невнесение денежных средств в течение января) двухмесячный срок начнет исчисляться с 1 февраля, а событие административного правонарушения может иметь место начиная с 2 апреля (часть 2 статьи 4.8 КоАП РФ).
Также Пленум Верховного Суда в качестве уважительных причин неуплаты алиментов указывает (могут быть признаны) такие обстоятельства, при которых неуплата средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей имела место независимо от воли лица, обязанного уплачивать алименты (например, в связи с его болезнью (нетрудоспособностью); по вине других лиц, в частности в связи с невыплатой заработной платы работодателем, задержкой или неправильным перечислением банком сумм по алиментам; вследствие обстоятельств непреодолимой силы; ввиду прохождения лицом военной службы по призыву и т.д.). При оценке соответствующих обстоятельств судье следует принимать во внимание, имелись ли у лица иные возможности (в том числе денежные средства, имущество, иные источники дохода) для уплаты
средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей.
В качестве уважительной причины неуплаты алиментов не может рассматриваться несогласие лица, обязанного уплачивать алименты, с размером сумм, подлежащих уплате на содержание детей или нетрудоспособных родителей, установленным судебным актом либо соглашением об уплате алиментов. В таком случае лицо вправе разрешить вопрос об изменении размера алиментов в порядке, предусмотренном законом (статьи 101, 102, 119 Семейного кодекса Российской Федерации, далее - СК РФ).
Сам по себе факт совместного проживания лица, обязанного уплачивать алименты, с получателем алиментов не может расцениваться как основание для признания причины неуплаты алиментов уважительной. Неуплата алиментов в период отбывания лицом, обязанным уплачивать алименты, наказания в местах лишения свободы также не является безусловным основанием для его освобождения от административной ответственности. В указанном случае необходимо исследовать иные обстоятельства, в частности: привлекалось ли такое лицо в период отбытия наказания к оплачиваемому труду, не отказывалось ли оно от работы без уважительных причин.
Причины неуплаты алиментов, перечень которых не является исчерпывающим, во всех случаях подлежат оценке с указанием в постановлении по делу об административном правонарушении мотивов, по которым судья с учетом установленных обстоятельств дела, в том числе материального и семейного положения лица, обязанного уплачивать алименты, пришел к выводу о том, почему конкретные фактические обстоятельства отнесены либо не отнесены им к числу уважительных причин неуплаты алиментов.
Лицо, обязанное уплачивать алименты, подлежит привлечению к административной ответственности и в том случае, если установлен факт умышленной неполной уплаты им средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей, то есть уплаты алиментов в размере меньшем, чем это предусмотрено судебным актом или соглашением об уплате алиментов, поскольку данное обстоятельство является их нарушением. Потерпевшим по данной категории дел является лицо, на содержание которого подлежат уплате алименты в соответствии с судебным актом или соглашением об уплате алиментов. Защиту прав и законных интересов потерпевшего, являющегося несовершеннолетним либо по своему физическому или психическому состоянию лишенного возможности самостоятельно реализовать свои права, в производстве по делу об административном правонарушении осуществляет законный представитель (статья 25.3 КоАП РФ).
Таким образом, исходя из данного постановления, можно заметить, что право на получение средств на содержание ребёнком-инвалидом защищается наравне с аналогичным правом ребёнка без инвалидности. И что за неуплату этих средств предусмотрена административная ответственность в силу неисполнения судебного решения по данному вопросу. Та же статья предусматривает и ответственность лица за неуплату средств на содержание родителей-инвалидов.
В целом, можно сказать, что в судебной практике защите и реализации прав инвалидов уделено огромное внимание. В доказательство этому можно привести тот факт, что в судебной практике возникают споры по вопросам о правах инвалидах, в связи с этим Пленум Верховного Суда РФ через постановления даёт разъяснения по этим вопросам.
Подводя итог проделанной работы, можно отметить, что в законодательстве Российской Федерации, помимо прав граждан без инвалидности, также большое внимание уделяется и правам инвалидов, а также защите и реализации их прав. Выражается это не только в различных видах социальной поддержки со стороны государства, но и в предоставлении определённых прав, а также в возложении обязанностей на обычных граждан по отношению к гражданам с инвалидностью. Данную особенность, в частности, можно проследить и в семейном законодательстве, где: во-первых, инвалиды нисколько не уступают в объёме и содержании прав лицам без инвалидности, вступая в брак на одинаковых основаниях и при одинаковых условиях, а также имея равные права с супругом в самом браке; во-вторых, на трудоспособных лиц в семье возлагается обязанность содержать и заботиться о нетрудоспособных членах семьи для того, чтобы для них была создана приемлемая обстановка в обществе, в условиях которой они могли бы комфортно существовать, а также развиваться. За неисполнение обязанностей по содержанию нетрудоспособных членов семьи к должнику применяются санкции, в том числе административная или уголовная ответственность, а также уплата неустойки. В совокупности данные меры направлены на то, чтобы обеспечить защиту и реализацию прав инвалидов путём предоставления им условий для замещения ограничений жизнедеятельности, а также созданием для них равных возможностей участия в жизни общества по сравнению с другими гражданами. Поэтому очень важно привлекать трудоспособных граждан к помощи для тех, у кого нет возможности самостоятельно участвовать в жизни общества.
Библиогра фия:
1. Семейный кодекс Российской Федерации: принят 29 декабря 1995 № 223-Ф3 (ред. от 02.07.2021) // Собрание законодательства Российской Федерации, 01.01.1996, № 1, ст. 89.
2. Федеральный закон от 15.12.2001 № 166-ФЗ (ред. от 08.03.2022) «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации» -2001. - Ст. 2.
3. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 2021 года № 6 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях, связанных с неуплатой средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей».
4. Шевель, А. В. Правовой статус инвалидов и механизмы реализации прав и свобод инвалидов в Российской Федерации / А. В. Шевель. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2019. — № 34 (272). — С. 179-185.
5. Мещерякова К. В. Правовое регулирование в сфере защиты прав инвалидов // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://ovchinnikcvo.nso.rU/sites/cvchinnikovo.nso.ru/wodby_files/files/wiki/2019/03/9._pravovoe_regulirovanie_v_sfere_zashchity_prav_invalidov.pdf (Дата обращения: 16.04.2022 г.).
References:
1. The Family Code of the Russian Federation: adopted on December 29, 1995 No. 223-FZ (as amended on 02.07.2021) // The Collection of Legislation of the Russian Federation, 01.01.1996, No. 1, Article
89.2. Federal Law No. 166-FZ of 15.12.2001 (as amended on 08.03.2022) "On State Pension Provision in the Russian Federation" - 2001. - Article 2.
3. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 6 dated April 27, 2021 "On some issues arising in judicial practice when considering cases of administrative offenses related to non-payment of funds for the maintenance of children or disabled parents".
4. Shevel, A.V. The legal status of disabled people and mechanisms for the realization of the rights and freedoms of disabled people in the Russian Federation / A.V. Shevel. — Text : direct // Young scientist. — 2019. — № 34 (272). — Pp. 179-185.
5. Meshcheryakova K.V. Legal regulation in the field of protection of the rights of persons with disabilities // [Electronic resource]. — Access mode: https://ovchinnikovo.nso.ru/sites/ovchinnikovo.nso.ru/wodby_files/files/wiki/2019/03/9._pravovoe_regulirovanie_v_sfere_zashchity_prav_invalidov.pdf (Accessed: 04/16/2022).
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_111 УДК 347.45
К ВОПРОСУ О ПРИЕМКЕ ТОВАРОВ, РАБОТ, УСЛУГ ДЛЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И МУНИЦИПАЛЬНЫХ НУЖД On the issue of acceptance of goods, works, services for state and municipal needs РУДЫХ Светлана Николаевна,
кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой гражданско-правовых дисциплин, Иркутский юридический институт (филиал), ФГКОУ ВО «Университет прокуратуры Российской Федерации». 664035, Россия, Иркутская обл., г. Иркутск, ул. Шевцова, 1. E-mail: rudsvet@mail.ru;
ТЕТЕРСКАЯ Ольга Александровна,
научный сотрудник отдела государственной службы и кадровой работы,
Иркутский юридический институт (филиал), ФГКОУ ВО «Университет прокуратуры Российской Федерации». 664035, Россия, Иркутская обл., г. Иркутск, ул. Шевцова, 1. E-mail: irk.institut@mail.ru;
Rudykh Svetlana Nikolaevna,
Candidate of Law, Associate Professor, Head of the Department of Civil Law Disciplines, Irkutsk Law Institute (branch), University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation. 1, Shevtsovast., Irkutsk, Russia, 664035. E-mail: rudsvet@mail.ru;
Teterskaya Olga Alexandrovna,
Researcher of the Department of Public Service and Personnel Work, Irkutsk Law Institute (branch), University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation. 1, Shevtsovast., Irkutsk, Russia, 664035. E-mail: irk.institut@mail.ru
Краткая аннотация: в статье рассмотрены значимые изменения в контрактной системе в сфере закупок для обеспечения государственных и муниципальных нужд, внесенные в июле 2021 г., касающиеся приемки товаров, работ, услуг. Акцентировано внимание на определение отдельного этапа исполнения контракта, а также на особенности осуществления электронной приемки.
Abstract: the article discusses significant changes in the contract system in the field of procurement for state and municipal needs, introduced in July 2021, concerning the acceptance of goods, works, services. Attention is focused on the definition of a separate stage of contract execution, as well as on the specifics of electronic acceptance.
Ключевые слова: контрактная система, закупки, приемка товаров, работ, услуг, электронная приемка, отдельный этап исполнения контракта.
Keywords: contract system, procurement, acceptance of goods, works, services, electronic acceptance, a separate stage of contract execution.
Статья поступила в редакцию: 21.05.2022
Новацией Федерального закона от 05.04.2013 № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (далее - Федеральный закон № 44-ФЗ) [1] является установление в статье 94 особенностей исполнения государственного и муниципального контракта. Законодатель впервые на уровне федерального закона закрепил понятие исполнения контракта, определив одним из составляющих его элементов приемку товаров, выполненной работы, оказанной услуги, включая проведение экспертизы его результатов. Под приемкой понимается проверка соответствия качества, количества и комплектности товара, работы, услуги характеристикам и техническим условиям, указанным в контракте. Приемка и сдача представляют собой единый акт и самостоятельный этап исполнения контракта.
Действия заказчика по приемке товаров, работ, услуг регламентируются гражданским законодательством, а именно ст. 513, 720, 753 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), положениями Федерального закона № 44-ФЗ, устанавливающего специальные правила, а также подзаконными актами, например, Инструкциями о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления по количеству, утвержденной постановлениями Госарбитража СССР от 15.06.1965 № П-6 [3], и по качеству - от 25.04.1966 № П-7 [4]. Вместе с тем Высший Арбитражный Суд Российской Федерации в п. 14 постановления Пленума от 22.10.1997 № 18 «О некоторых вопросах, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки» указал, что данные нормативные правовые акты могут применяться поставщиком (подрядчиком, исполнителем) только в случаях, когда это предусмотрено договором. Однако сам по себе факт отсутствия в законе, договоре правил приемки товара по количеству и качеству не послужит основанием освобождения поставщика от ответственности за нарушение обязательства. В этой связи арбитражные суды должны оценивать представленные доказательства в совокупности [10].
На уровне отдельных субъектов Российской Федерации принимаются правила приемки результатов закупки. Так, методические рекомендации по приёмке товара, работы, услуги или результатов отдельного этапа исполнения контракта приняты приказом Департамента по конкурентной политике Правительства города Москвы от 06.07.2015 № 70-01-69/15 [5]. Рекомендации содержат образцы основных документов о приемке.
Федеральным законом № ЗбО-ФЗ от 02.07.2021 внесены существенные изменения в Федеральный закон № 44-ФЗ относительно приемки товаров, работ, услуг, в частности закреплено определение отдельного этапа исполнения контракта, которое ранее в законе отсутствовало [2].
Так, согласно пункту 8.4 части 1 статьи 3 Федерального закона № 44-ФЗ, вступившему в силу с 01.01.2022, отдельным этапом исполнения контракта является часть обязательства поставщика (подрядчика, исполнителя), при исполнении которого заказчик обязан принять (с оформлением документа о приемке) и оплатить поставленный товар, выполненную работу, оказанную услугу. При этом, важно отметить то, что такая обязанность заказчика должна быть предусмотрена в контракте.
Следует обратить внимание на некоторые особенности дефиниции:
- законодатель выделяет не просто этап, а «отдельный этап исполнения контракта», давая основания считать, что это какая -то особая
конструкция;
- отдельный этап - это не любая часть обязательства, а только та, в отношении которой контрактом установлены обязанности заказчика обеспечить приемку и оплату;
- этап устанавливается заказчиком в контракте.
В законопроекте, внесенном на рассмотрение в Государственную Думу Российской Федерации, предлагалась несколько иная формулировка ч. 8.4 ст. 3 Федерального закона № 44-ФЗ. Под отдельным этапом исполнения контракта предлагалось понимать срок исполнения поставщиком (подрядчиком, исполнителем) отдельных обязательств, предусмотренных контрактом, завершающийся предоставлением заказчику результатов поставки товара, выполнения работы или оказания услуги в такой срок.
Как справедливо отмечает О. Гурин, первоначальный подход к определению «отдельного этапа исполнения контракта» узаконил бы правило «сколько товарных накладных, столько и отдельных этапов исполнения контракта». К счастью для заказчиков, в итоговой редакции появился еще один существенный признак «отдельного этапа исполнения контракта»: обязанность заказчика обеспечить не только приемку, но и оплату поставленного товара, выполненной работы, оказанной услуги. Можно представить ситуацию, когда по условиям контракта документом о приемке признается не товарная накладная, ежедневно подписываемая заказчиком при передаче ему товара, а некий сводный акт приема-передачи товара, который составляется, к примеру, один раз в месяц.
Таким образом, ч. 8.4 ст. 3 Федерального закона № 44-ФЗ, введенная Законом № 360-ФЗ, оставляет заказчику определенную свободу действий в установлении отдельных этапов исполнения конкретного контракта [11, с.8].
Если в контракте предусмотрены этапы, то приемка проводится по итогам исполнения каждого этапа. Примером выделения в контракте отдельного этапа может служить Приказ Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации от 01 июня 2020 г. № 149 «Об утверждении типового контракта на оказание охранных услуг и информационной карты типового контракта на оказание охранных услуг», которым утвержден типовой контракт на оказание охранных услуг, где в п. 3.1. установлено, что «услуги по контракту оказываются поэтапно. Этапом оказания услуг является календарный месяц». В этом случае при размещении контракта в Единой информационной системе (далее -ЕИС) выделяются этапы контракта и производится не частичная приемка и оплата, а приемка и оплата конкретного этапа контракта [6].
Если же в соответствии с условиями контракта осуществляется поставка товаров, выполнение работ, оказание услуг длящегося характера (например, поставка электрической или тепловой энергии, услуги водоснабжения), а также в случае ежедневной (еженедельной) поставки товаров, выполнения работ, оказания услуг (поставка продуктов питания), при этом условиями контракта этапы его исполнения и/или оплаты не предусмотрены, но приемка и оплата таких товаров, работ, услуг производится в определенные промежутки времени (ежемесячно или ежеквартально), то приемка и оплата части поставленного товара, выполненной работы, оказанной услуги также является отдельным этапом исполнения контракта.
Правила отдельного этапа применяют и при осуществлении закупок с неизвестным объемом, в которых невозможно спрогнозировать точный объем и необходимые даты поставки товаров, выполнения работ, оказания услуг. На это указывает Министерство финансов Российской Федерации в своем письме от 25.10.2021 № 24-06-06/86152 [8].
По нашему мнению, можно и не выделять в контракте отдельные этапы его исполнения, а определить поставку товара, работ, услуг «по частям». При этом поставка, приемка и оплата осуществляются в установленном контрактом порядке и сроки. К примеру, заключается контракт на оказание услуг по уборке помещений, в соответствии с которым услуги оказываются 5 раз в неделю. Контрактом предусмотрено, что приемка оказанных услуг производится по итогам месяца, а оплата осуществляется на основании акта приемки оказанных услуг. В этом случае заказчик, не выделяя отдельные этапы исполнения, вправе указать, что контракт исполняется в один этап с ежемесячной приемкой и оплатой. При этом информация об исполнении части контракта размещается в ЕИС в установленные законодательством сроки.
Таким образом, и по результатам частичной приемки, оплаты товара (работы, услуги) и по результатам отдельного этапа необходимо составлять и размещать в ЕИС информацию об исполнении контракта.
Еще одним существенным изменением Федерального закона № 44-ФЗ, вступившим в силу с 01.01.2022 года становится обязательное формирование и подписание документа о приемке в электронной форме в ЕИС при исполнении контрактов, заключенных по результатам проведения электронных процедур. Так, по государственным и муниципальным контрактам, которые были заключены до 1 января 2022 года, заказчики оформляли документы о приемке товаров, работ, услуг на бумажном носителе, при этом электронная приемка была правом заказчика, а не его обязанностью. С 1 января 2022 года заказчики по итогам электронных процедур (за исключением закрытых электронных процедур, проводимых в случае, предусмотренном п. 5 ч. 11 ст. 24 Федерального закона № 44-ФЗ) обязаны подписывать документы о приемке в электронной форме в ЕИС (прежний формат сохранен для контрактов, заключенных с единственным поставщиком в соответствии с ч. 1 ст. 93 Федерального закона № 44-ФЗ). Такую обязанность для контрактов по результатам электронных процедур установили в новой редакции ст. 94 Федерального закона № 44-ФЗ. До 31 марта 2022 года документы о приемке должны были размещаться в ЕИС в составе сведений об исполнении контракта. С 1 апреля 2022 года электронные документы о приемке должны размещаться автоматически в ЕИС отдельными самостоятельными документами (файлами), после подписания их заказчиком и поставщиком посредством квалифицированной электронной подписи (далее - КЭП). Такие разъяснения дало Федеральное Казначейство в письме от 25.11.2021 № 14-00-05/28954 [7].
Кроме того, следует иметь ввиду, что по контрактам, в которых предусмотрена электронная приемка товаров, работ, услуг документ о приемке формирует только поставщик (подрядчик, исполнитель), а при оформлении документа о приемке на бумажном носителе либо заказчик, либо его контрагент.
После того как документ о приемке на бумажном носителе подписан, он направляется в ЕИС для размещения в реестре контрактов в срок до пяти рабочих дней с даты приемки. При подписании электронного документа о приемке в ЕИС, сведения об исполнении контракта в реестре появляются автоматически, то есть нет необходимости вносить дополнительные сведения об этом (пп.10, 13 ч.2, ч.3, ст.103 Федерального закона № 44-ФЗ).
На практике часто возникает вопрос, надо ли осуществлять приемку и экспертизу при заключении контракта с единственным поставщиком. Обязанность проводить приемку и экспертизу по результатам исполнения контракта закреплена в п. 1 ч. 1 ст. 94 Федерального закона № 44-ФЗ. Исключение для закупок у единственного поставщика (подрядчика, исполнителя) нет.
По общему правилу, государственный или муниципальный контракт на закупку товаров, работ, услуг заключается в письменной форме. Заказчиками в соответствии с Федеральным законом № 44-ФЗ являются юридические лица, а согласно ст. 161 ГК РФ должны совершаться в простой письменной форме сделки, в которых хотя бы одной стороной являются юридические лица. Однако в силу п. 2 ст. 161 ГК РФ соблюдение простой письменной формы не требуется для сделок, которые в соответствии со ст. 159 ГК РФ могут быть совершены устно.
Анализ ч. 15 ст. 34 Федерального закона № 44-ФЗ позволяет прийти к выводу, что при заключении контракта в случаях, предусмотренных пп. 4 и 5 части 1 ст. 93 указанного закона, контракт может быть заключен в любой форме, предусмотренной ГК РФ для совершения сделок. Важно иметь ввиду, что в этом случае также необходимо провести приемку. Оформлять отдельно экспертизу не обязательно. Достаточно документа о приемке, например, акта приемки-передачи, товарной накладной, кассового чека. На возможность подтвердить контракт кассовым чеком указал Минэкономразвития в письме от 26.02.2015 № Д28и-394 [9].
Таким образом, приемка и экспертиза обязательны независимо от того в какой форме заключен контракт (договор) с единственным поставщиком (подрядчиком, исполнителем). Безусловно, электронный документооборот все больше входит в нашу жизнь. Законодательство России пока признает равную юридическую силу электронных документов, подписанных электронной цифровой подписью, и документов на бумажном носителе, оформленных в соответствии с требованиями законодательства. Говорить о полном и безоговорочном вытеснении бумажного документооборота электронным в ближайшем обозримом будущем, на наш взгляд, безосновательно. Но процесс пошел.
Законодатель, принимая решение о введении электронной приемки, преследовал, на наш взгляд, следующие цели: упростить взаимодействие заказчика и поставщика (подрядчика, исполнителя), по возможности исключить бумажный документооборот, снизить риск технических ошибок, обеспечить идентичность информации, содержащейся в контракте и документах о приемке, оптимизировать закупочный процесс, повысить прозрачность системы закупок. Возможность осуществления электронной приемки появилась в ЕИС с 01.01.2021, однако, как говорилось выше, обязательной она стала с 01.01.2022 г. Участники контрактной системы уже смогли оценить достоинства и недостатки электронной приемки.
Подводя итог, хочется отметить, что в настоящее время электронная приемка - это новшество законодательства о закупках, пока еще нет наработанных механизмов его применения, как и обобщения ошибок, допускаемых при ее осуществлении. Думается, что судебная и административная практика впереди.
Библиогра фия:
1. О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд : Федер. закон от 5 апр. 2013 г. № 44-ФЗ // Собрание законодательства Рос. Федерации. 2013. № 14. Ст. 1652.
2. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: Федер. закон от 02.07.2021 № 360-ФЗ // Собрание законодательства Рос. Федерации. 2021. № 27. Ст. 5188.
3. Инструкция о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления по количеству, утв. постановлением Госарбитража СССР от 15.06.1965 № П-6. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
4. Инструкция о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления по качеству, утв. Постановлением Госарбитража СССР от 25.04.1966 № П-7. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
5. Об утверждении Методических рекомендаций по приёмке товара, работы, услуги или результатов отдельного этапа исполнения контракта и Порядка привлечения эксперта, экспертной организации при осуществлении приёмки товаров, работ, услуг : приказ Департамента по конкурентной политике Правительства города Москвы от 06 июля 2015 года № 70-01-69/15. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
6. Приказ Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации от 01 июня 2020 г. № 149 «Об утверждении типового контракта на оказание охранных услуг и информационной карты типового контракта на оказание охранных услуг»
7. Об оформлении документов о приемке товаров, работы (ее результатов), оказанной услуги в ЕИС в сфере закупок : Письмо Казначейства России от 25.11.2021 № 14-00-05/28954. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
8. Письмо Минфина России от 25.10.2021 № 24-06-06/86152. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
9. Письмо Минэкономразвития России от 26.02.2015 № Д28и-394. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
10. О некоторых вопросах, связанных с применением Положений Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки : постановление Пленума ВАС РФ от 22 октября 1997 года № 18. - Доступ из СПС КонсультантПлюс.
11. Гурин О. Июльские поправки к Закону № 44-ФЗ: какими станут конкурентные процедуры с 1 января 2022 года // Прогосзаказ.РФ. 2021. № 8. С. 8.
References:
1. About the contract system in the field of procurement of goods, works, services for state and municipal needs : Feder. The law of April 5, 2013 No. 44-FZ // Collection of Legislation of the Russian Federation. Federation. 2013. No. 14. St. 1652.
2. On Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation: Feder. the law of 02.07.2021 No. 360-FZ // Collection of Legislation of the Russian Federation. Federation. 2021. No. 27. St. 5188.
3. Instructions on the procedure for acceptance of industrial and technical products and consumer goods by quantity, approved by the resolution of the USSR State Arbitration of 15.06.1965 No. P-6. - Access from the SPS "ConsultantPlus".
4. Instructions on the procedure for acceptance of industrial and technical products and consumer goods by quality, approved by the Resolution of the USSR State Arbitration No. P-7 dated 04/25/1966. - Access from the SPS "ConsultantPlus".
5. On approval of Methodological recommendations for the acceptance of goods, Work, services or the results of a separate stage of contract Execution and the Procedure for Involving an expert, expert organization in the Acceptance of Goods, Works, services: Order of the Department for Competition Policy of the Government of Moscow dated July 06, 2015 No. 70-01-69/15. - Access from the ATP "ConsultantPlus".
6. Order of the Federal Service of the National Guard Troops of the Russian Federation No. 149 dated June 01, 2020 "On approval of a standard contract for the provision of security services and an information card of a standard contract for the provision of security services"
7. On the registration of documents on the acceptance of goods, work (its results), services rendered in the EIS in the field of procurement: Letter of the Treasury of Russia dated 25.11.2021 No. 14-00-05/28954. - Access from the SPS "ConsultantPlus".
8. Letter of the Ministry of Finance of Russia dated 25.10.2021 No. 24-06-06/86152. - Access from the SPS "ConsultantPlus".
9. Letter of the Ministry of Economic Development of Russia dated 26.02.2015 No. D28i-394. - Access from the SPS "ConsultantPlus".
10. On some issues related to the application of the Provisions of the Civil Code of the Russian Federation on the supply contract: Resolution of the Plenum of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation of October 22, 1997 No. 18. - Access from the SPS ConsultantPlus.
11. Gurin O. July amendments to Law No. 44-FZ: what competitive procedures will become from January 1, 2022 // Progoszakaz.RF. 2021. No. 8. p. 8.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_114 УДК 347.211
ПРАВОВАЯ ПРИРОДА КРИПТОВАЛЮТЫ LEGAL NATURE OF CRYPTOCURRENCY КОРЧАГИН Анатолий Георгиевич,
кандидат юридических наук, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. 690014, Россия, г. Владивосток, ул. Гоголя, 41. E-mail: 12102002nastia@gmail.com;
КОСЫГИНА Анастасия Алексеевна,
студент Института права Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. 690014, Россия, г. Владивосток, ул. Гоголя, 41. E-mail: 12102002nastia@gmail.com;
ГУЛЕВСКИЙ Ярослав Евгеньевич,
студент Юридической школы Дальневосточного федерального университета. 690922, Россия, г. Владивосток, о. Русский, п. Аякс. E-mail: yargul@rambler.ru;
KORCHAGIN Anatoly Georgievich,
PhD in Law, Professor of the Department of Criminal Law Disciplines Vladivostok State University of Economics and Service. 41 Gogol st., Vladivostok, 690014, Russia. E-mail: 12102002nastia@gmail.com;
KOSYGINA Anastasia Alekseevna,
student at the Institute of Law Vladivostok State University of Economics and Service. 41 Gogol st., Vladivostok, 690014, Russia. E-mail: 12102002nastia@gmail.com;
GULEVSKY Yaroslav Evgenyevich,
student at the Law School of the Far Eastern Federal University. Ajax, Russky Island, Vladivostok, 690922, Russia. E-mail: yargul@rambler.ru
Краткая аннотация: в статье авторы рассматривают правовую природу и способ правового регулирования криптовалюты, определяют проблемы расположения криптовалюты в системе объектов гражданских прав. Анализируется судебная практика и юридическая доктрина, на основании чего авторы делают вывод о необходимости рассмотрения криптовалюты в такой категории объектов гражданских прав как иное имущество, а также о важности создания механизма защиты криптовалюты.
Abstract: in the article, the authors consider the legal nature and methods of legal regulation of cryptocurrencies, the largest problems of the distribution of cryptocurrencies in relation to assets of rights. Judicial practice and legal recommendations are analyzed, on the basis of which the authors conclude about the danger of disclosing cryptocurrencies within the framework of legal objects as other property, as well as the creation of a mechanism for protecting cryptocurrencies.
Ключевые слова: криптовалюта, правовое регулирование, правовая природа, объекты гражданских прав, цифровая валюта, цифровые права, биткоин, деньги, информационная система, обязательство.
Keywords: cryptocurrency, legal regulation, legal nature, object of law, digital currency, digital rights, observations, money, information system,
obligation.
Статья поступила в редакцию: 22.06.2022
Федеральным законом от 18.03.2019 № 34-Ф3 «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» были внесены изменения в статью 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ). Новым объектом гражданского права стали цифровые права, в связи с чем дискуссия о правовой природе криптовалюты становится особенно актуальна.
Многие современные российские и зарубежные учёные считают, что определение правовой природы и правового регулирования криптовалюты сегодня крайне необходимо. Например, российский философ, доктор философских наук, профессор, Е. В. Кудряшова отмечает: «Криптовалюты распространились в силу уже свершившихся фактов, игнорировать которые недальновидно» [1]. Российский учёный-правовед, специалист по финансовому праву, доктор юридических наук, главный редактор журнала «Финансовое право», заместитель директора Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, И. И. Кучеров, считает: «рано или поздно общественные отношения, возникающие по поводу использования криптовалют, обретут своё правовое регулирование, вопрос лишь в том, какие подходы будут положены в его основание» [2].
Определить правовую природу криптовалют возможно посредством установления места криптовалют в системе объектов гражданских прав. Учёные приводят различную аргументацию, согласно которой криптовалюта квалифицируется либо как некие «цифровые финансовые активы», либо как «иное имущество», либо как обязательственное право, где праву каждого владельца криптовалюты корреспондируют обязанность остальных участников расчётной системы.
Согласно статье 128 ГК РФ выделяются такие «объекты гражданских прав» как: вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги; иное имущество, в том числе имущественные права, включая безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, цифровые права; результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага [3].
Мы считаем, что криптовалюту нельзя определять как вещь, результаты работ и оказания услуг, результаты интеллектуальной деятельности и приравненным к ним средствам индивидуализации (интеллектуальная собственность), а также как нематериальные блага.
ГК РФ не даёт легального определения вещи, также и в большинстве известных кодификаций легальное определение вещи отсутствует. Хотя, например Германское гражданское уложение в §90 признавало вещами лишь телесные предметы [4]. То есть предметы, имеющие материальное выражение. Тем не менее, сложившийся гражданский оборот, юридическая доктрина, отдельные нормативные правовые акты,
судебная практика позволяет выделить определённые существенные признаки, по которому тот или иной объект можно относить к вещам. Вещь - это некая материальная субстанция, имеющая внешнее выражение - тело вещи. Такое имущество можно осязать. Любая вещь имеет определённые пространственные границы. Что касается криптовалюты, то она не имеет тела, неосязаема, не имеет определённых пространственных границ. Следовательно, относить криптовалюту к вещам не представляется возможным.
Невозможно относить криптовалюту к результатам работ и оказания услуг «в силу отсутствия обязательственной составляющей в отношениях, связанных как с созданием, так и использованием криптовалют» [4]. На момент заключения договора о выполнении работ или оказании услуг результата такого договора еще не существует в природе, то есть возникшее правоотношение безобъектно. Точнее объект в нём присутствует, но свою форму он приобретает в результате действий одной из сторон. В отношении же криптовалют действует другая модель правоотношений. При выполнении работ важнейшим квалифицирующим признаком является тот факт, что результат работы должен быть материализован в вещи. Здесь также происходит расхождение с тем, что мы видим в правоотношениях, связанных с криптовалютой. Услуга же подразумевает полезный эффект в самой себе либо имеет результат, не воплощенный в овеществленной форме. Но в данном случае отсутствует момент удовлетворения человеческих потребностей в процессе деятельности услугодателя.
По причине того, что криптовалюта создается без какой-либо творческой инициативы - творческий характер отсутствует, её также нельзя считать результатом интеллектуальной деятельности и приравненным к ним средствам индивидуализации (интеллектуальной собственности). Процесс интеллектуальной деятельности завершается созданием творчески самостоятельных, новаторских результатов в какой-либо области - криптовалюты же такого не подразумевают. Относить криптовалюту к нематериальным благам также не можем, поскольку нематериальные блага непосредственно связаны с человеком: принадлежат ему от рождения, их невозможно отчуждать или передавать, не имеют экономического содержания и находятся вне оборота. Носителями нематериальных благ являются все граждане независимо от их возраста и состояния дееспособности. По отношению к криптовалютам нельзя выделить такие признаки.
В силу диспозитивности норм гражданского права, закрытый перечень объектов гражданского права отсутствует. Гражданское законодательство также не определяет, что именно относится к «иному имуществу». Исходя из ранее сказанного, можно считать, что криптовалюта в системе объектов гражданских прав относится к такой категории объектов как «иное имущество». Это подтверждается практикой разрешения споров, связанных с криптовалютой. Например, знаковое событие для определения правовой природы и правового регулирования криптовалюты произошло 15 мая 2018 года, когда Девятый арбитражный апелляционный суд Москвы отнёс криптовалюту к «иному имуществу», указав, что по смыслу статьи 128 ГК РФ криптовалюта не может быть расценена никак иначе. Суд указал, что перечень объектов гражданских прав - открытый, легального определения «иного имущества» в ГК РФ не содержится, а статью 128 ГК РФ нужно толковать максимально широко, что обусловлено стремительным развитием информационных технологий. Суд также подчеркнул и экономическую ценность криптовалюты [5].
Некоторые учёные при определении криптовалюты как «иного имущества» относят её к безналичным денежным средствам и бездокументарным ценным бумагам. Отдельно стоит отметить, что после вступления в силу 1 октября 2019 года ряда поправок к ГК РФ, включающих в него цифровые права - ряд исследователей относят криптовалюту именно к ним. Цифровые права теперь включаются в список имущественных прав, а в ГК РФ появилась новая статья 141.1, посвящённая как раз цифровым правам.
Мы считаем, что криптовалюту нельзя относить к безналичным денежным средствам, поскольку безналичные расчеты подразумевают право требования в отношении кредитной организации. Владельцы же криптовалюты такими правами не обладают.
Если рассматривать вариант электронных денег, то необходимо обратиться к Федеральному закону от 27.06.2011 №161-ФЗ «О национальной платежной системе». В данном нормативном правовом акте указаны признаки электронных денег: «это денежное средство; предварительно переданное одним лицом другому; цель передачи - исполнение обязательств их владельцами перед третьими лицами...» [6]. Криптовалюта же не соответствует данным признакам - она не признается законным средством платежа в РФ. Криптовалюта может возникать не только в результате покупки, но и посредством майнинга («добыча», создание криптовалюты). Криптовалюту также относят к бездокументарным ценным бумагам. В соответствии с пунктом 2 статьи 142 ГК РФ «ценными бумагами являются акция, вексель, закладная, инвестиционный пай паевого инвестиционного фонда, коносамент, облигация, чек и иные ценные бумаги, названные в таком качестве в законе или признанные таковыми в установленном законом порядке» [3]. Бездокументарные ценные бумаги относятся к обязательственным и иным правам. Согласно пункту 1 статьи 149 ГК РФ бездокументарные ценные бумаги закрепляются в решении о выпуске или ином акте лица, выпустившего их: «лицами, ответственными за исполнение по бездокументарной ценной бумаге, являются лицо, которое выпустило ценную бумагу, а также лица, которые предоставили обеспечение исполнения соответствующего обязательства» [3]. Данные признаки не могут характеризовать криптовалюту, так как, во-первых, она не названа в российском законодательстве как ценная бумага, во-вторых, её создание не оформляется документально, в-третьих, трудно говорить о возникновении обязательственных прав в данном случае, к тому же передача криптовалюты от одного лица другому осуществляется анонимно.
Таким образом, гражданское законодательство не даёт точного ответа на вопросы - чем является криптовалюта, к каким объектам гражданских прав она относится и какой правовой статус имеет. Исходя из данного факта и вышеперечисленных аргументов, можно относить криптовалюту к «иному имуществу».
Также есть точка зрения, что криптовалюта имеет обязательственную природу. И естественно, что основа такой трактовки должна лежать на общих положениях об обязательствах. В обязательстве предполагается наличие управомоченного субъекта и обязанного субъекта, то есть кредитора и должника соответственно. Кредитор - это лицо, которое имеет право требовать определённого поведения от обязанного лица. Применительно к криптовалюте, кредитором будет являться держатель криптовалюты, должниками же являются, например, майнеры. В такой ситуации модель обя-
зательства состоит в том, что майнеры обязаны сделать так, чтобы транзакция была записана в блокчейн. Стороны должны подтвердить «заранее выраженное согласие» на исполнение условий соглашения по тем алгоритмам, которые заложены в протоколе. «Так, например, вся система Биткоин функционирует на основании многостороннего договора (соглашения), заключаемого путем принятия условий (акцепт) публичной оферты (white paper во взаимосвязи с кодом протокола) конклюдентными действиями: путем установки "клиента" и (или) биткоин-кошелька» [7]. Но при это необходимо выяснить какой тип договора может быть применён, как соотносятся условия white paper и программный код протокола. Также сторонники этой точки зрения, утверждая о том, что криптовалюта имеет обязательственную природу, не рассматривают тот факт, что между сторонами возникает несколько правоотношений, причём эти отношения имеют разную правовую природу. «Между участниками платформы по поводу протокола и между участниками платформы, объектом которых являются криптовалюты или иные цифровые активы. Первый вид правоотношений носит организационный характер. Вторая группа правоотношений, в свою очередь, включает два вида: во-первых, правоотношения между «владельцем» криптовалюты и всеми третьими лицами, являющиеся абсолютными; во-вторых, правоотношения между двумя участниками платформы об использовании криптовалюты в качестве средства платежа в каком-либо двустороннем обязательственном правоотношении, являющиеся относительными. Они возникают в результате заключения участниками платформы соответствующего гражданско-правового договора любого типа» [8]. То есть можно сделать вывод, что обязательственные права по отношению к криптовалютам, в самом деле возникают. Но при этом криптовалюты в этом плане не отличаются от иных объектов гражданского права, которые тоже способны превращаться в объект требования, если их правообладателем заключается соответствующий гражданско-правовой договор. Но, тем не менее, нет оснований делать вывод о том, что криптовалюты относятся к обязательствам.
Важной вехой в регулировании сферы криптовалюты стало вступление в силу в январе 2021 года Федерального закона от 31.07.2020 №259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ». Однако этот нормативно-правовой акт не улучшил ситуацию с правовым регулированием криптовалюты. Даже вместо термина «криптовалюта» там используется термин «цифровая валюта». Термины «криптовалюта» и «цифровая валюта» не стоит отождествлять, так как криптовалюта является разновидностью цифровой валюты. Для решения проблемы определения правой природы криптовалюты необходимо, чтобы Федеральный закон от 31.07.2020 №259-ФЗ регулировал правовой статус именно криптовалюты и содержал чёткое легальное определение понятия криптовалюты.
Также необходимо разобраться в самом факте владения криптовалютой. «Владельцем актива выступает криптовалютная биржа, которая предоставляет пользователям доступ для входа в систему. Биржи часто позиционируют себя в качестве «виртуального банка». По общим правилам статус «виртуального банка» предполагает ответственность со стороны биржи за сохранность денег пользователей и возмещение им убытков в соответствующих случаях, однако так происходит далеко не всегда» [9]. Таким образом, возникает проблема возмещения биржей ущерба клиентам в случае потери ими криптовалюты. Фактическим владельцем средств является сама биржа и, как следствие, пользователь (владелец) валюты не имеет возможности доказать факт права собственности (владения) активом, так как процедура заключения «договора» не носит юридической силы.
В РФ эта проблема до сих пор никак не решена. Практика сложилась так, что, если у истца нет каких-либо доказательств, то дело разрешается не в его пользу. В качестве примера можно привести дело № А40-164942/19-27-1380, которое было рассмотрено Арбитражным судом города Москвы. Истец обратился в суд с требованиями обязать ответчика обеспечить цифровой перевод криптовалюты на его цифровой кошелек в связи с неосновательным обогащением, однако в данном требовании ему было отказано в связи с тем, что истцом не было предоставлено доказательств наличия договорных отношений между сторонами.
В заключение хочется сделать вывод, что на данный момент российское законодательство имеет огромные пробелы в регулировании крипто-валюты, её правовой природы, правового статуса, а также механизма её защиты. Законодательной ветви власти нужно принять ещё множество нормативно-правовых актов для того, чтобы криптовалюта в Российской Федерации стала полностью легальной и государство могло контролировать сферу оборота криптовалюты. Существующая на данный момент нормативно-правовая база является только первыми шагами к достижению этой цели.
Библиогра фия:
1. Кудряшова Е.В. Правовое регулирование криптовалют: выбор вектора развития // Финансовое право. - 2018. - №6;
2. Кучеров И.И. Криптовалюта как платежное средство // Финансовое право. - 2018. - №7;
3. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 21.12.2021) (с изм. и доп., вступ. в силу с 29.12.2021) [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс». - Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_5142/;
4. Bürgerliches Gesetzbuch vom 18. August 1896 nebst dem Einführungsgesetz; Ebert, von Schneider, Fischer u.a; München, 1904. - 1428 p.
5. Азархин А.В., Карев Д.А., Кавкаева Ю.А. К вопросу о правовой природе криптовалюты в России // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2020. №4-2. URL: https://cyberleninka.ru;
6. Федеральный закон от 27.06.2011 N 161 -ФЗ (ред. от 02.07.2021) "О национальной платежной системе" (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.12.2021) [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс». - Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_115625/;
7. Фролов И.В. Криптовалюта как цифровой финансовый актив в российской юрисдикции: к вопросу о вещной или обязательственной природе / И.В. Фролов // Право и экономика. - 2019. - №6. - С. 5-17;
8. Ефимова, Л. Г. Криптовалюты как объект гражданского права / Л. Г. Ефимова // Хозяйство и право. - 2019. - № 4(507). - С. 17-25. - EDN ZDIMPZ;
9. Рожин А.В., Борисов С.В. Криптовалюта как объект гражданского права // Вестник магистратуры. 2021. №5-4 (116). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kriptovalyuta-kak-obekt-grazhdanskogo-prava (дата обращения: 20.02.2022).
References:
1. Kudryashova E.V. Pravovoe regulirovanie kriptovalyut: vybor vektora razvitiya // Finansovoe pravo. - 2018. - №6;
2. Kucherov I.I. Kriptovalyuta kak platezhnoe sredstvo // Finansovoe pravo. - 2018. - №7;
3. Grazhdanskij kodeks Rossijskoj Federacii (chast' pervaya) ot 30.11.1994 N 51-FZ (red. ot 21.12.2021) (s izm. i dop., vstup. v silu s 29.12.2021) [Elektronnyj resurs] // SPS «Konsul'tantPlyus». - Rezhim dostupa: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_5142/;
4. Azarhin A.V., Karev D.A., Kavkaeva YU.A. K voprosu o pravovoj prirode kriptovalyuty v Rossii // Mezhdunarodnyj zhurnal gumanitar-nyh i estestvennyh nauk. 2020. №4-2. URL: https://cyberleninka.ru;
5. Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 15.05.2018 N 09АП-16416/2018 по делу N А40-124668/2017.
6. Federal'nyj zakon ot 27.06.2011 N 161-FZ (red. ot 02.07.2021) "O nacional'noj platezhnoj sisteme" (s izm. i dop., vstup. v silu s 01.12.2021) [Elektronnyj resurs] // SPS «Konsul'tantPlyus». - Rezhim dostupa: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_115625/;
7. Frolov I.V. Kriptovalyuta kak cifrovoj finansovyj aktiv v rossijskoj yurisdikcii: k voprosu o veshchnoj ili obyazatel'stvennoj prirode / I.V. Frolcv // Pravo i ekonomika. 2019. №6. S.5-17;
8. Efimova, L. G. Kriptovalyuty kak ob"ekt grazhdanskogo prava / L. G. Efimova // Hozyajstvo i pravo. - 2019. - № 4(507). - S. 17-25. - EDN ZDIMPZ;
9. Rozhin A.V., Borisov S.V. Kriptovalyuta kak ob"ekt grazhdanskogo prava // Vestnik magistratury. 2021. №5-4 (116). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kriptovalyuta-kak-obekt-grazhdanskogo-prava (data obrashcheniya: 20.02.2022);
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_117 UOT 347
СРАВНЕНИЕ КОЛЛЕКТИВНЫХ ИЛИ ГРУППОВЫХ ИСКОВ С ИСКАМИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ НЕИЗВЕСТНЫХ ЛИЦ COMPARISON OF COLLECTIVE OR GROUP LAWSUITS WITH CLAIMS FOR THE PROTECTION OF THE RIGHTS OF UNKNOWN PERSONS
АБЫЕВА Нармин Миргасан кызы,
диссертант юридического факультета Бакинского государственного университета. AZ1148, Республика Азербайджан, г. Баку, ул. З. Халилова, 23. E-mail: h.hajiyev@hotmail.com;
ABYEVA Narmin Mirgasan kyzy,
PhD student at the Faculty of Law of Baku State University. AZ1148, Republic of Azerbaijan, Baku, Z. Khalilova str., 23. E-mail: h.hajiyev@hotmail.com;
Краткое содержание: Законодательством предусмотрена возможность при определенных обстоятельствах для некоторых органов обращаться в суды для защиты не только своих прав, но и прав и интересов других лиц. Этот процесс проявляется в основном двояко: 1) в определенных случаях известен круг других лиц (либо учреждения, либо отдельных лиц); 2) в определенных случаях круг других лиц неясен. Установить конкретное и точное количество участников в последнем случае невозможно, в то же время состав не стабилен, изменчив.
Abstract: The legislation provides for the possibility, under certain circumstances, for some organizations to apply to the courts to protect not only their rights, but also the rights and interests of others. This process manifests itself mainly in two ways: 1) in certain cases, the circle of other persons (either institutions or individuals) is known; 2) in certain cases, the circle of other persons is unclear. It is impossible to establish a specific and exact number of participants in the latter case, at the same time the composition is not stable, changeable.
Ключевые слова: неопределенные лица, групповые иски, коллективный иск, процессуальное участие, исковое заявление, истец,
ответчик.
Keywords: indeterminate persons, class actions, class action, procedural participation, statement of claim, plaintiff, defendant.
Статья поступила в редакцию: 17.06.2022
Тот факт, что количество лиц, права которых нарушены и нуждаются в судебной защите, не позволяет всем им участвовать вместе и в едином судебном процессе, в то же время объективно заставляет их объединиться и выступить в едином порыве. В такой ситуации считается целесообразным и косвенное участие в процессе лиц, имеющим материальную заинтересованность в исходе дела, целесообразно косвенно участвовать в процессе, чтобы они могли следить за добросовестными действиями своих представителей и получать индивидуальные положительные результаты после удовлетворения иска. Другими словами, в этом случае перед этими лицами стоит задача определить представителя, чтобы они могли быть представлены в суде и защищать свои права. Но участие в судебном процессе лиц, заинтересованных в исходе дела, пусть и косвенно, считается целесообразным. Это также позволяет уполномоченным контролировать добросовестное выполнение представителем своих обязанностей. В литературе участие таким образом в правоотношениях определяется как форма процессуального большинства, и на этом основании рассмотрение коллективных исков вне рамок института процессуального участия не считается правильной позицией (6, с. 292).
В российской правовой доктрине используются коллективные иски, групповые иски и другие родственные заявления по искам неопределенных лиц. Необходимо обратить внимание на содержание терминов, так как в это время выставляются различные позиции. Например, если под словосочетанием" коллектив "понимается совокупность людей относительно большого числа, объединенных общим делом или интересами, то слово " группа " может означать даже объединение людей, которые не знакомы друг с другом и не многочисленны. Слово "группа" имеет немецкое происхождение, означает несколько человек, группировку, находящихся где-то близко друг к другу. Группу объединяет общее основание иска, его предмет и наличие ответчика, при обращении в суд персональный состав ее участников не определяется. Это определяется впоследствии, при подготовке к судебному заседанию. Следовательно, групповой иск ближе к неопределенному по отношению к коллективному иску. Поэтому в защиту неопределенного числа лиц, как правило, предъявляются групповые иски. Этот процессуальный институт существовал в Советском гражданско-процессуальном законодательстве, а его сущность выражалась в предъявлении исков в суд государственными органами и организациями в целях защиты государственных и общественных интересов, которые впоследствии были названы публичными интересами. Целью коллективных исков является объединение исков широких масс в одном судебном процессе для обеспечения равной защиты потерпевших. Для коллективных заявлений должна быть определена исключительная юрисдикция - по месту нахождения ответчика. В связи с этим альтернативная судебная инстанция по коллективным искам считается недопустимой. Привлечение большого количества участников к работе создает трудности в определении места их проживания, где их больше, и именно эти критерии предлагаются для определения территориальной подсудности. Неопределенным в этом отношении представляется и критерий места исполнения договора, так как нарушителем (ответчиком) прав может быть организация с широкой сетью филиалов, представительств, офисов, структурных подразделений и, соответственно, все они могут стать местом исполнения договоров одного вида для лиц, имеющих сходные требования к ответчику (9, п. 96).
Зарубежная практика показывает, что коллективные исковые заявления, как правило, поднимаются в суде профессиональными юристами. Потому что сам процесс, его информирование и проведение требуют немалых материальных средств. В связи с этим необходимо признать необходимость привлечения к работе профессиональных представителей для обеспечения квалифицированной правовой защиты в случа-
ях делегирования представления интересов лицам, не имеющим юридического образования.
В 2009 году в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации была добавлена норма, предусматривающая подачу такого рода иска в целях защиты прав и законных интересов других лиц. При этом в Арбитражном процессуальном кодексе РФ есть глава 282, касающаяся рассмотрения дел, связанных с защитой прав и законных интересов группы лиц, то есть групповых исков. Из этого можно сделать вывод, что групповой иск создавался как отдельный процессуальный институт, имеющий конкретную цель, отличную от цели иска, защиту неопределенного числа лиц. Мы разделяем высказанное в литературе мнение о том, что при защите неопределенных лиц защищаются права большого числа потенциальных истцов, количественно определить их количество, индивидуальный состав в полном объеме не представляется возможным ни при подаче иска в суд, ни до начала судебного заседания, ни после его окончания. Тогда как в исках о защите прав группы лиц индивидуальный состав лиц устанавливается уже в ходе судебного заседания (4, п. 2-6).
С судебными исками, связанными с защитой неопределенных лиц, иски против группы лиц имеют разные цели. Даже если в результате рассмотрения иска в защиту неопределенных лиц судом будет принято решение о признании нарушения или о предотвращении нарушения в будущем, вопрос о возмещении материального ущерба остается открытым. Лица, пострадавшие от правонарушений, могут самостоятельно воспользоваться возможностью предъявления иска о возмещении материального ущерба. Однако этот аспект создает условия для возникновения определенных недостатков в работе по защите прав неопределенных лиц. Так, за нарушение одних и тех же прав суды могут назначать различные компенсации, и это, с одной стороны, увеличивает нагрузку на судей, а с другой, способствует формированию единой судебной практики. Но претензии по защите прав неопределенных лиц принципиально отличаются от претензий по защите прав группы лиц именно в этом аспекте. Потому что при рассмотрении дел по групповым искам суд в итоге принимает соответствующее решение о назначении компенсации в конкретном размере в пользу каждого потерпевшего члена группы. Одно из основных различий между групповыми исками и процессуальным участием, несомненно, заключается в том, что в последнем случае должен быть определен состав лиц, тогда как при предъявлении групповых исков не обязательно требуется установление личности каждого из истцов. Поскольку число лиц, участвующих в процессе по групповым искам, может быть большим по сравнению с процессуальным участием, то предъявление требования личного участия к каждому участнику может привести к возникновению проблем, решение которых в суде затруднительно. Доверенность процессуальных прав одному лицу не только способствует реализации принципа процессуальной экономии, но и облегчает доступ к правосудию.
Кстати говоря, согласно статье 30 Административно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом и Гражданским процессуальным кодексом, каждый из процессуальных посредников в административном судопроизводстве выступает против другой стороны самостоятельно. Действие любого из процессуальных посредников не может быть истолковано ни в пользу, ни во вред другого. Каждый процессуальный сыщик имеет право самостоятельно участвовать в административном процессе. На судебные заседания должны быть вызваны все без исключения процессуальные посредники. В случаях, когда одно и то же (одинаковое) решение по административному спору должно быть принято обо всех процессуальных примирителях или когда процессуальное примирение необходимо по иным основаниям, когда ни один из процессуальных примирителей не явился на судебное заседание или пропустил установленный процессуальный срок, их считают представленными другие примирители, участвовавшие в судебном заседании или соблюдавшие процессуальный срок.
В целом, наличие одного из следующих обстоятельств дает основание говорить о процессуальном участии: 1) при наличии общих прав и (или) обязанностей нескольких истцов или ответчика по отношению к предмету спора; 2) при наличии одинаковых оснований общих прав и (или) обязанностей нескольких истцов или ответчика; 3) при наличии у предмета спора однополых прав и обязанностей. В литературе справедливо отмечено, что в основе первых двух случаев лежит немецкий подход, согласно которому участие в спорных отношениях основано на множественности лиц, что приводит к единству прав и обязанностей нескольких лиц и общему для всех их основанию. Третий случай, однако, основан на французском подходе, поскольку консолидация связана только с целями процессуальной экономии и оптимизации судебной деятельности и направлена на одновременное разрешение нескольких исков отдельных лиц к одному ответчику, которые по существу одинаковы (9).
Согласно статье 51 Гражданско-Процессуального Кодекса Азербайджанской Республики иск может быть предъявлен несколькими истцами или против нескольких ответчиков в совместном порядке. Но каждый из истцов или ответчиков выступает в процессе самостоятельно в отношении другой стороны. Однако соисполнители могут поручить ведение дела одному из этих участников. Статья 30 Административно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики называется" процессуальное разбирательство". Согласно данной статье, в качестве процессуальных посредников могут выступать несколько лиц, имеющих общие юридические интересы с точки зрения предмета спора или чьи права и обязанности основаны на одних и тех же фактических и правовых основаниях. Даже в тех случаях, когда предметом спора являются требования и обязанности одного и того же вида, основанные на соответствующих фактических и правовых основаниях, в качестве процессуальных посредников могут выступать несколько лиц в качестве совместных истцов или соисполнителей-ответчиков. Исходя из толкования статьи, можно выделить следующие признаки процессуального судопроизводства: 1) наличие в качестве истца или ответчика не менее двух лиц; 2) наличие у этих лиц совместных юридических интересов; 3) то, что права и обязанности этих лиц основываются на одних и тех же фактических и правовых основаниях; 4) что требования и обязанности одного и того же рода составляют предмет спора; 5) что требования и обязанности, основанные на соответствующих фактических и правовых основаниях, составляют предмет спора. На наш взгляд, статья 40 Гражданско-Процессуального Кодекса Российской Федерации определена в более удачном содержании по сравнению со статьей 51 так называемого (участие в деле нескольких истцов и ответчиков) Гражданского процессуального кодекса Азербайджанской Республики. Таким образом, содержание статьи 40 МПК России выглядит следующим образом:
"Участие в деле нескольких истцов и ответчиков
1. Иск может быть предъявлен в совместном порядке несколькими истцами или против нескольких ответчиков (процессуальное участие).
2. Процессуальное участие допускается в следующих случаях:
1) когда предметом спора считаются общие права или обязанности нескольких истцов или нескольких ответчиков;
2) когда права или обязанности нескольких истцов или нескольких ответчиков имеют одно и то же основание;
3) когда предметом спора являются однополые права и обязанности.
3. Каждый из истцов или ответчиков выступает в процессе самостоятельно в отношении другой стороны. Соисполнители могут поручить ведение дела одному или нескольким из этих участников.
В случае невозможности рассмотрения дела в связи с характером спорных правоотношений без участия со-ответчика или соответчиков суд по собственной инициативе привлекает к процессу со-ответчика или со-ответчиков. При этом подготовка и рассмотрение дела начинаются с самого начала."
Хотя статья 51 Гражданского процессуального кодекса Азербайджанской Республики по существу предусматривает процессуальное участие, она не на должном уровне регулирует участие в судебном производстве двух и более лиц в качестве совместного истца или совместного ответчика. Статья 40 МПК России в этом отношении достаточно успешна. Поэтому мы предлагаем статью 40 УПК России, как и отраженную выше редакцию, включить в статью 51 Гражданско-Процессуального Кодекса Азербайджанской Республики.
В то же время мы не согласны с тем, что статья 30 Административно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики называется "процессуальное хамство". Как следует из содержания статьи, здесь речь идет о соисполнителях в качестве соисполнителей или соисполнителей-ответчиков. С другой стороны, с точки зрения стиля и языка, слово "гладкий" является ошибочным. Поэтому статью 30 Административно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики предлагаем назвать" процессуальное совместное участие". Мы считаем целесообразным внести соответствующие изменения и в Содержание статьи.
Наличие процессуального участия обусловлено, с одной стороны, волей истца, а с другой -суждением самого суда. Однако формальное объединение дел не считается основанием для возникновения процессуального участия. Ю.А.Нефедов образно показал, что единство процессов уместно, а не претензии процессуального участия (7, С. 125).
Одна из основных проблем, приводящих к неактивному использованию коллективных исков на практике, связана с тем, что не только в правоприменительной деятельности, но и в юридической науке понятие единого правоотношения понимается не однотипно, а по-разному. Суды определяют "единые правоотношения" как общественные отношения, возникающие, как правило, между одними и теми же участниками по поводу одного и того же предмета, отмечая при этом ряд его недостатков. Во-первых, суд определяет наличие в иске одного и того же предмета как критерий единого правоотношения и понимает его следующим образом, что лица, участвующие в иске, являются участниками одного и того же спорного правоотношения, то есть объясняют одно понятие через другое, конкретное содержание которого не дано. Во-вторых, "участник правоотношения'^ имеет законодательного понятия, хотя он может быть и не членом группы, а ответчиком. Эту позицию суда ученые предлагают трактовать так, чтобы правоотношение тогда было единым, т. е. основывалось не на нескольких однотипных фактах, а на одном юридическом факте (т. е. договоре), участники которого считались сторонами одного договора с ответчиком (10, С. 88-112).
Судебная практика в этом вопросе не совпадает с мнением ученых. По мнению Е. Г. Стрельцовой, единое правоотношение представляет собой совокупность элементарных отношений, которые неразрывно связаны между собой и зависят друг от друга (8, С. 122). С.Я. Баранов не только выступил с той же позиции, но и предложил заменить выражение "единые правоотношения" на "аналогичное организационно-правовое положение" (2, с. 78-87). Основным преимуществом такой позиции ученых является то, что заключение договора между всеми членами общества не рассматривается как обязательное условие для таких исков, в то время как заключение договора между членом группы и ответчиком считается удовлетворительным.
Одним из вопросов, на которые необходимо ответить по процессуальному участию и защите прав неопределенных лиц (группы лиц), является вопрос о количестве участников здесь. В литературе отмечается, что в МПМ РФ справедливо, что минимальный состав группы должен составлять не менее 40 человек, присоединившихся к исковому заявлению, и это позволит дифференцировать коллективное обращение с процессуальным участием стороны истца (9). Хотя понятие множественного числа участников трактуется по-разному, ясно, что для существования процессуального участия число лиц, выступающих в качестве истца или ответчика, должно быть не менее двух человек, а количественный состав неопределенных лиц, как следует из названия, не может быть точно определен, поскольку он не является конкретным.
Тема защиты прав неопределенных лиц также заставляет обратить внимание на доктрину res judicata. В Российской процессуальной юридической науке нет единой позиции по вопросу о взаимосвязи понятий вступления судебного решения в законную силу с доктриной res judicata. С.К.Загайнова отождествила понятия вступления судебного решения в силу с доктриной res judicata (5, С. 372-373). М.С.Борисов же считал, что res judicata выражает определенность и определенность судебного решения (3, С. 121-122.). Согласно постулатам, закрепленным в теории права, юридическая сила судебного решения в целом предполагает его обязательность, неопровержимость, исключительность, преюди-цию и исполнение.
Исключительность, являющаяся одной из особенностей юридической силы судебного решения, проявляется в принятии решения в результате искового производства неопределенных лиц. Исключительность судебного решения предполагает, что Арбитражный суд в целях защиты прав и законных интересов лица, входящего в данную группу, должен прекратить производство по делу в тех случаях, когда арбитраж-
ным судом будет установлено, что соответствующее решение уже принято и исковое заявление должно быть подано к одному и тому же ответчику и по одному и тому же предмету лицом, не имеющим права на присоединение к данному иску. Аспект, который мы должны отметить в качестве характеристики, заключается в том, что здесь не говорится об одном и том же основании претензии, что не соответствует классической концепции претензии. Это означает, что решение суда касается не только лиц, участвующих в деле, но и тех, кто не участвует в процессе. Главный аргумент несогласных с этой позицией заключается в том, что невозможность предъявления иска в индивидуальном порядке неопределенными лицами, в том числе не входящими в состав группы, является нарушением конституционного принципа, предусматривающего право каждого на судебную защиту, а также принципа диспозитивности.
Преюдиция, являющаяся еще одной особенностью юридической силы судебного решения, нашла свое отражение в соответствующем законодательном акте. В чем проявляется преюдиция при защите прав неопределенных лиц? Преюдиция предполагает освобождение от необходимости доказывания в очередной раз обстоятельств, относящихся к предмету доказывания по ранее рассмотренному делу и определенных вступившим в законную силу судебным решением. Согласно правовой позиции Пленума Конституционного Суда Азербайджанской Республики, институт преюдиции направлен на предотвращение пересмотра судебных актов, обеспечение единообразия, стабильности и юридической определенности в судебной практике. Нормы, регламентирующие преюдицию, направлены на упрощение процесса доказывания, сокращение сроков рассмотрения дел, экономию средств судов, а также участников судопроизводства.
Вступившее в законную силу, не отмененное решение не может считаться преюдициальным без анализа, разграничения фактического и юридического аспектов дела, то есть только по формальным признакам. Что касается преюдиции вступившего в законную силу решения суда, оно ограничивается кругом лиц, в отношении которых оно вынесено, и становится возможным при наличии следующих трех условий:
- конкретный факт должен быть установлен судебным решением, вынесенным по другому делу, в котором участвует участник судебного разбирательства, и вступившим в законную силу;
- этот факт должен относиться к предмету доказывания по обоим делам;
- юридический статус лица в обоих случаях должен быть одинаковым.
Как в национальном, так и в международном законодательстве, выход за пределы этого положения определяется как допустимое обстоятельство, наличие сведений о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или установление в ходе предварительного расследования наличия существенных нарушений, влияющих на исход дела, не препятствует повторному рассмотрению дела в соответствии с законодательством соответствующего государства.
Библиография:
1. "Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации" от 24.07.2002 N 95-ФЗ (ред. от 30.12.2021) (с изм. и доп., вступ. в силу с 10.01.2022 / http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_37800/19b38b428406506f6a41ddab1bbc4775287d15a0/
2. Баранов С. Ю. Групповые иски в гражданском иадминистративном судопроизводстве Российской Федерации // Вестник гражданского процесса. 2016. № 1.
С. 78-87.
3. Борисов М. С. Теоретические и практические проблемы законной силы судебного решения: дис. ... канд. юрид.наук. Саратов, 2010. С. 121-122.
4. Жуйков В.М. ГПК РФ: порядок введения в действие // Российская юстиция. 2003. № 2. С. 2-6.
5. Загайнова С. К. Судебные акты в гражданском и арбитражном процессе: теоретические и прикладные проблемы: дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2008. С. 372-373.
6. Зеленцов А.Б. Судебное административное право: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / Зеленцов А.Б., Ястребов О. А. - Москва: Статут, 2017. - 768 c.
7. Нефедьев Е.А. К учению о сущности гражданского процесса. Казань, 1891 // Нефедьев Е.А. Избранные труды по гражданскому процессу. Краснодар, 2005,
784 с.
8. Стрельцова Е.Г. О некоторых сложностях практического применения гл. 282 АПК РФ // Право и политика. 2010. № 4. С. 122.
9. Тимофеев Ю.А. Коллективные иски: перспективы развития / file:///C:/Users/user2/Downloads/kollektivnye-iski-perspektivy-razvitiya%20(2).pdf
10. Черный Д.С., Хизунова А.Н., Русецкий П.К. Групповой иск в России: «второй шанс» по Концепции // Вестник гражданского процесса. 2015. № 1. С. 88-112.
References:
1. "Arbitration Procedural Code of the Russian Federation" dated 24.07.2002 N 95-FZ (as amended on 30.12.2021) (with amendments and additions, intro. effective from 10.01.2022 / http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_37800/19b38b428406506f6a41ddab1 bbc4775287d15a0/
2. Baranov S. Yu. Group lawsuits in civil and administrative proceedings of the Russian Federation // Bulletin of Civil procedure. 2016. No. 1. pp. 78-87.
3. Borisov M. S. Theoretical and practical problems of the legal force of a court decision: dissertation ... cand. legal sciences. Saratov, 2010. pp. 121-122.
4. Zhuikov V.M. Civil Procedure Code of the Russian Federation: the procedure for putting into effect // Russian Justice. 2003. No. 2. pp. 2-6.
5. Zagainova S. K. Judicial acts in civil and arbitration proceedings: theoretical and applied problems: dis. ... Dr. yurid. sciences'. Yekaterinburg, 2008. pp. 372-373.
6. Zelentsov A.B. Judicial administrative law: textbook for university students studying in the specialty "Jurisprudence" / Zelentsov A.B., Yastrebov O.A. - Moscow: Statute, 2017. - 768 p.
7. Nefediev E.A. To the doctrine of the essence of the civil process. Kazan, 1891 // Nefediev E.A. Selected works on civil procedure. Krasnodar, 2005, 784 p.
8. Streltsova E.G. On some difficulties of practical application of Chapter 282 of the Agroindustrial Complex of the Russian Federation // Pravo i politika. 2010. No. 4. p.
122.
9. Timofeev Yu.A. Class actions: prospects of development / file:///C:/Users/user2/Downloads/kollektivnye-iski-perspektivy-razvitiya%20(2).pdf
10. Cherny D.S., Khizunova A.N., Rusetsky P.K. Class action in Russia: "second chance" according to the Concept // Bulletin of Civil process. 2015. No. 1. pp. 88-112.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_121 УДК 347.191.6
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРАВОВОГО СТАТУСА ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА КАК ОБЪЕКТА ПРОЦЕДУР НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ (БАНКРОТСТВА) DETERMINATION OF THE LEGAL STATUS OF A LEGAL ENTITY AS AN OBJECT OF INSOLVENCY (BANKRUPTCY) PROCEDURES
КАЗАКОВА Ирина Александровна,
кандидат юридических наук, доцент юридического факультета Российского государственного социального университета (РГСУ). 129226, Россия, г. Москва, ул. Вильгельма Пика, 4, стр. 1. E-mail: kazakova.irina2019@yandex.ru;
КУРКИНА Наталья Васильевна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент юридического факультета Российского государственного социального университета (РГСУ). 129226, Россия, г. Москва, ул. Вильгельма Пика, 4, стр. 1. E-mail: knv011@mail.ru;
МИТЯЧКИНА Екатерина Сергеевна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент юридического факультета Российского государственного социального университета (РГСУ). 129226, Россия, г. Москва, ул. Вильгельма Пика, 4, стр. 1. E-mail: miss.mity@mail.ru;
KAZAKOVA Irina Alexandrovna,
Candidate of Law, Associate Professor of the Faculty of Law of the Russian State Social University (RSSU). 4 Wilhelm Peak str., p. 1, Moscow, 129226, Russia. E-mail: kazakova.irina2019@yandex.ru
KURKINA Natalia Vasilyevna,
Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor of the Faculty of Law of the Russian State Social University (RSSU). 4 Wilhelm Peak str., p. 1, Moscow, 129226, Russia. E-mail: knv011@mail.ru
MITYACHKINA Ekaterina Sergeevna,
Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor of the Faculty of Law of the Russian State Social University (RSSU). 4 Wilhelm Peak str., p. 1, Moscow, 129226, Russia. E-mail: miss.mity@mail.ru
Краткая аннотация: В статье рассматривается необходимость концептуального пересмотра института банкротства организаций. Авторами выносится утверждение, что за основу конструирования нового законодательства о банкротстве в России должны быть взяты задачи максимально возможного упрощения рассмотрения дел о банкротстве для целей аккумулирования конкурсной массы, являющейся основой погашения обязательств перед кредиторами; наиболее полного удовлетворения требований кредиторов; создания правовых гарантий защиты интересов кредиторов с опорой на тезис о равенстве конкурирующих кредиторов. Авторами выводится гипотеза, что действующее законодательство о банкротстве не согласуется с отмеченными началами, а по обширному спектру ключевых вопросов банкротства предприятий вовсе отсутствуют конструктивные решения, что порождает коллизии в практике правоприменения.
Abstract: The article discusses the need for a conceptual revision of the institution of bankruptcy of organizations. The authors make the assertion that the basis for designing a new bankruptcy legislation in Russia should be the tasks of maximally possible simplification of the consideration of bankruptcy cases for the purpose of accumulating bankruptcy estate, which is the basis for repaying obligations to creditors; the fullest satisfaction of creditors' claims; creation of legal guarantees for the protection of the interests of creditors based on the thesis of the equality of competing creditors. The authors come up with a hypothesis that the current bankruptcy legislation is not consistent with the principles noted, and there are no constructive solutions at all on a wide range of key issues of enterprise bankruptcy, which gives rise to conflicts in law enforcement practice.
Ключевые слова: юридическое лицо, банкротство, неплатёжеспособность, реогранизационные процедуры, должник, кредитор.
Keywords: legal entity, bankruptcy, insolvency, reorganization procedures, debtor, creditor.
Статья поступила в редакцию: 03.04.2022
Внешним проявлением состояния неплатёжеспособности юридического лица может выступать планомерное увеличение суммы долговых обязательств перед кредиторами, срок исполнения которых истёк, рост штрафных санкций за просрочку исполнения тех или иных обязательств. Выявление таких признаков осуществляется посредством обращения к бухгалтерскому балансу организации и отчётности по финансовым итогам её деятельности [1]. Вывод о состоянии неплатёжеспособности может следовать из анализа темпов изменения выручки и кредиторской задолженности. Знаком нарастающей неплатёжеспособности является стремительное увеличение кредиторской задолженности.
Несостоятельность по сравнению с неплатёжеспособностью, выступающей характеристикой финансовой стороны деятельности хозяйствующего субъекта, является категорией организационно-правового характера, поскольку его признание несостоятельным в судебном порядке порождает для должника спектр организационно-правовых последствий, что придаёт ему качественно иной статус. Вследствие принятия судом такого решения неизбежно затрагиваются права и имущественные интересы работников, бизнес-партнёров, кредиторов, собственников и других субъектов.
Отметим, что вследствие инициирования процедуры банкротства система управления юридическим лицом претерпевает значитель-
ные видоизменения. Так, при введении процедуры наблюдения заметно сужается круг полномочий управленческих структур организации применительно к её активам [6, с. 52]. Равным образом, при введении внешнего управления и открытии конкурсного производства управление предприятием почти полностью передаётся в руки уполномоченным субъектам.
Несмотря на то, что банкротство организации представляет собой юридический факт (лишь арбитражный суд вправе констатировать факт банкротства предприятия), он базируется на фундаменте из преимущественно финансовых факторов. Предпосылки банкротства исключительно плюралистичны и выступают итогом синтеза разнородных факторов внешнего и внутреннего характера [4, с.73].
В науке условно дифференцируют следующие виды банкротства организаций:
1. Реальное банкротство, при котором организация абсолютно неспособна к результативной хозяйственной деятельности ввиду существенной утраты финансового равновесия по причине значимых потерь капитала, что вынуждает её обратиться к юридическому механизму банкротства.
2. Техническое банкротство, при котором неплатёжеспособность организации повлекла невозможность погашения имеющихся долговых обязательств, однако официальная процедура объявления организацией себя банкротом отсутствует. При разработке продуманной антикризисной стратегии юридическое лицо может избежать юридической констатации своего банкротства [3, с. 132].
3. Умышленное банкротство, подразумевающее под собой нацеленное создание ситуации неплатёжеспособности; нанесение руководящим корпусом экономического ущерба юридическому лицу в личных интересах или очевидно нерациональное финансовое управление. При выявлении данных факторов следует уголовная ответственность.
4. Фиктивное банкротство, суть которого заключается в том, что организация ложно публично объявляет о своей несостоятельности для введения в заблуждение кредиторов относительно финансово-хозяйственного положения должника, для получения отсрочки (рассрочки) выполнения своих кредитных обязательств или уменьшения размера долговых обязательств. Подобная искусственно созданная ситуация может позволить организации-должнику воспользоваться денежными средствами для получения прибыли, пустить их в оборот по другим сделкам [7, с. 134]. Данное деяние является уголовно наказуемым.
К слову, в аспекте темы настоящего исследования проблема фиктивного банкротства является одной из острейших и требует более обстоятельного внимания. В случае надлежащей подготовленности организации статус банкрота может быть весьма выгоден, поскольку часто выступает орудием необоснованного получения злоумышленниками льгот института банкротства с корыстными намерениями [4, с. 69]. К примеру, лицо инициирует процедуру признания его несостоятельным путём адресации в арбитражный суд соответствующего заявления, но в действительности до момента такого обращения в суд должник тщательно скрывает необходимую финансовую документацию и активы, имеющиеся в его распоряжении.
Как правило, для арбитражного управляющего представляет значительную сложность выявление признаков фиктивного банкротства в силу такой законспирированности всех важных данных. В данном отношении небезосновательно критикуется ст. 8 ФЗ «О несостоятельности» [1], являющаяся своеобразной лазейкой для недобросовестных лиц. Она позволяет должнику подать заявление о предвидении несостоятельности в арбитражный суд даже при реальном превышении суммарного объёма его активов над долговыми обязательствами.
При этом, преступление, предусмотренное ст. 197 УК РФ «Фиктивное банкротство» не может быть совершено путём подачи заявления в арбитражный суд, поскольку данное действие не является публичным объявлением о своей несостоятельности, а представляет собой лишь соблюдение заявителем-должником правил подачи заявления согласно ст. 38 Закона о банкротстве [8, с. 84].
В силу острого дефицита судебной практики не представляется выработать даже примерный спектр обстоятельств, которые с большой долей вероятности свидетельствовали о том, что в скором времени возможности должника по полному и своевременному удовлетворению требований кредиторов и исполнению иных обязательств денежного характера будут «парализованы» [6, с. 52]. Поэтому нередко предлагается нивелировать такое право во избежание его злонамеренного применения.
В рамках инвентаризации, аудиторских проверок, целевых проверок финансового состояния предприятия и иных контрольных мероприятий особое внимание арбитражный управляющий должен обращать на такие ориентирующие факторы как: сокрытие некоторой доли имущественных активов должника или его обязательств; существенные суммы просроченной дебиторской задолженности; значительные финансовые вложения, которые произведены в период приостановления должником своих текущих платежей, а также другие факторы [5].
В практическом разрезе выявить признаки фиктивного банкротства крайне проблематично, что выступает следствием чрезмерно малой исследовательской базы данного аспекта и коррумпированности системы государственного управления.
В мировой практике получили распространение две базисных модели предсказания банкротства. Первый подход опирается на определённые финансовые коэффициенты (к примеру, Z-коэффициент Альтмана (США), коэффициент Таффлера (Великобритания) и иные), а также исходит из навыков по «чтению баланса». Второй оперирует данными по уже признанным банкротом компаниям, сверяя их с показателями работы анализируемого предприятия [4, с. 76].
Оценивая их укажем, что первый подход, будучи точным и достоверным, характеризуется рядом дефектов: Во-первых, компании с существующими объективными проблемами всеми путями задерживают публикацию своих отчётов, в силу чего требуемые данные долгое время могут быть недоступны. Во-вторых, даже при открытии соответствующей информации, она может быть «творчески ретуширована», что объясняется желанием хозяйствующих субъектов, пребывающих в подобном положении, всячески обелить свою деятельность, что порой приводит к фальсификации данных и вуалированию значимых показателей [6, с. 58-59]. Третья трудность состоит в том, что по определённым соотношениям можно сделать вывод о предбанкротном состоянии компании, в то время как иные могут свидетельствовать о стабильности или даже определённых позитивных сдвигах, в силу чего выявить реальное положение дел затруднительно.
Второй подход базируется на сопоставлении признаков уже обанкротившихся компаний с аналогичными чертами «подозрительной» компании. Ряд из них описывается по десяткам показателей. Приходится констатировать, что в большинстве списков эти данные не упорядочиваются по степени важности, и не наблюдается никакой последовательности.
Укажем, что существующие методики прогнозирования банкротства, в действительности позволяют предвидеть различные разнови д-ности кризисов, чем можно объяснить существенный разброс итоговых показателей. Более верным считаем именование их как кризис-прогнозных методик [4, с. 82], однако ни одна из существующих на сегодняшний день методик не обладает статусом универсальной именно по причине концентрации внимания на каком-либо одном виде кризиса. В силу этого, целесообразно отслеживать динамику ключевых показателей параллельно при содействии нескольких из них.
Решение вопроса о путях преодоления кризисного финансового состояния предприятия индивидуально и зависит от факторов, которые его детерминировали [6, с. 59]. Так, перспективным инструментом финансового оздоровления предприятия является факторинг, представляющий собой уступку банку или факторинговой компании права на востребование дебиторской задолженности, а обновление материально-технической оснащенности предприятия допустимо за счёт возможностей лизинга, не предполагающего императивной и полной оплаты имущества, взятого в аренду.
Потенциально эффективным резервом стабилизации предприятия является также привлечение кредитов под потенциально прибыльные проекты, равно как и метод диверсификации производственной деятельности по её базисным векторам, когда происходит компенсация вынужденных потерь по одному направлению за счёт прибыли от иных. Для минимизации издержек организации и повышения результативности её функционирования в некоторых случаях потенциально действенным может быть отказ от некоторых видов деятельности, обслуживающих основное производство (ремонт, транспорт и иных) с параллельным привлечением специализированных организаций.
В качестве одной из кардинальных мер по финансовому оздоровлению организации выступает активизация внутренних резервов по максимизации показателей прибыли за счёт улучшения качественных характеристик и конкурентных позиций продукции, рационального использования материальных, трудовых и финансовых ресурсов, сокращения непроизводительных расходов и потерь [5].
Для регулярного обнаружения и систематизации потерь, в организации целесообразно ведение особого реестра потерь при их разбивке на группы (например, от брака; от снижения качества продукции; от простоев рабочей силы; от порчи и недостачи материалов; от уплаты штрафных санкций; от привлечения невыгодных источников финансирования; от стихийных бедствий и т.д.). Как видится, анализ их динамики с последующим конструированием мер по нивелированию выявленных проблем будут содействовать существенному улучшению финансового состояния хозяйствующего субъекта.
Подводя итоги, отметим, что несостоятельность (банкротство) представляет собой комплексную категорию, означающую признанную арбитражным судом неспособность должника в полном объёме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей. При этом важно указать на то, что вести речь о несостоятельности организации уместно лишь после выявления арбитражным судом признаков её неплатёжеспособности.
Благодаря единым основаниям признания хозяйствующих субъектов несостоятельными (банкротами) и порядку ликвидации таких юридических лиц, закреплённым в Федеральном законе «О несостоятельности (банкротстве)» [1] решение данного вопроса достаточно обстоятельно урегулировано и гармонизировано в правовом поле. Вместе с тем, в отношении определённых категорий юридических лиц существует своя специфика таких процедур, что предполагает необходимость обращения к процедурным аспектам признания субъекта хозяйствования банкротом с учётом объективно требуемой дифференциации с параллельным выявлением существующих в данной сфере проблем и разработкой мероприятий по их преодолению.
Библиогра фия:
1. Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 г. № 127-ФЗ (ред. от 30.12.2021, с изм. от 03.02.2022) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 43. Ст. 4190.
2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 г. № 51 -ФЗ (ред. от 25.02.2022) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
3. Размахова А.В. Система целей, критериев и ограничений в оценке эффективности процедур банкротства предприятий // Теория и практика общественного развития. 2019. № 8. С.130-135.
4. Размахова А.В. Разработка организационно-экономического механизма реструктуризации промышленных предприятий на основе производственных и реорганизационных аллокаций: дис. ... канд. экон. наук. - М., 2009. - 187с.
5. Постановление Правительства РФ «Об утверждении Временных правил проверки арбитражным управляющим наличия признаков фиктивного и преднамеренного банкротства» от 27.12.2004 г. № 855 // Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 52 (часть II). Ст. 5519.
6. Абдуллаев А.А. Проблемы выявления фиктивного банкротства в России // Стратегии бизнеса. 2014. №4. С.49-60.
7. Кондрашина И.А., Малков В.П. Фиктивное банкротство как форма уклонения от уплаты налогов и обязательства перед кредиторами // Вестник Самарской гуманитарной академии. 2005. № 2. Серия «Право». С. 133-142.
8. Кондрашина И.А. Ответственность за преднамеренное и фиктивное банкротство по уголовному законодательств России / И.А. Кондрашина. - Казань: Познание, 2008. - 152 с.
References:
1. Federal Law "On Insolvency (Bankruptcy)" dated 26.10.2002 No. 127-FZ (as amended on 30.12.2021, with amendments. 03.02.2022) // Collection of legislation of the Russian Federation. 2002. No. 43. St. 4190.
2. Civil Code of the Russian Federation (part one) of 30.11.1994 No. 51-FZ (ed. of 25.02.2022) // Collection of legislation of the Russian Federation. 1994. No. 32. St.
3301.3. Razmakhova A.V. A system of goals, criteria and limitations in assessing the effectiveness of bankruptcy procedures of enterprises // Theory and practice of social development. 2019. No. 8. pp.130-135.
4. Razmakhova A.V. Development of an organizational and economic mechanism for the restructuring of industrial enterprises on the basis of production and re-organizational allocations: dis. ... Candidate of Economic Sciences. - M., 2009. - 187c.
5. Decree of the Government of the Russian Federation "On approval of Temporary rules for verification by the arbitration manager of the presence of signs of fictitious and premeditated bankruptcy" dated 12/27/2004, No. 855 // Collection of Legislation of the Russian Federation. 2004. No. 52 (Part II). Article 5519.
6. Abdullaev A.A. Problems of identifying fictitious bankruptcy in Russia // Business strategies. 2014. No. 4. pp.49-60.
7. Kondrashina I.A., Malkov V.P. Fictitious bankruptcy as a form of tax evasion and obligations to creditors // Bulletin of the Samara Humanitarian Academy. 2005. No. 2. Series "LaW. pp. 133-142.
8. Kondrashina I.A. Responsibility for intentional and fictitious bankruptcy under the criminal legislation of Russia / I.A. Kondrashina. - Kazan: Cognition, 2008. - 152 p.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_124
СООТНОШЕНИЕ ТРЕБОВАНИЯ О РАСТОРЖЕНИИ ДОГОВОРА С ТРЕБОВАНИЕМ О ВЗЫСКАНИИ УБЫТКОВ The correlation of the claim for termination of contract with the claim for recovery of damages
СМАКОВ Владислав Маратович,
магистр частного права, аспирант кафедры гражданского права юридического факультета
Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ),
старший юрист коллегии адвокатов BestAdvice&Co.
119991, Россия, г. Москва, Ленинские горы, 1.
E-mail: vms-law@yandex.ru;
SMAKOV Vladislav Maratovich,
Master of private law, PhD Student of Law Faculty of Lomonosov MSU, senior lawyer of BestAdvice&Co. Law Firm. 119991, Russia, Moscow, Leninskie gory, 1. E-mail: vms-law@yandex.ru
Краткая аннотация: Норма п. 5 ст. 453 Гражданского кодекса РФ имеет относительно редкую самостоятельную практику применения, так как из её содержания не в полной мере известны ответы на вопросы о том, какие именно убытки подлежат возмещению, возможно ли одновременное предъявление требований о расторжении договора и взыскании убытков, каковы перспективы данного иска. В данной статье анализируются теоретические и практические аспекты соотношения требования о расторжении гражданско-правового договора и требования о возмещении убытков.
Abstract: The rule of clause 5 of Article 453 of the Civil Code of the Russian Federation has a relatively rare independent practice of application, since its content does not fully provide answers to questions about what kind of damages are subject to compensation, whether it is possible to file claims for termination of the contract and recovery of damages simultaneously, what are the prospects of this claim. This article analyzes the theoretical and practical aspects of the correlation of claim for termination of a contract and claim for damages.
Ключевые слова: убытки, расторжение договора, ликвидационная стадия обязательства. Key words: damages, termination of contract, liquidation stage of the obligation.
Статья поступила в редакцию: 11.05.2022
Во многом вопрос о соотношении требования о расторжении договора с требованием о возмещении убытков зависит от подхода к расторжению договора. Перспективное прекращение договора теоретически распространяется лишь на будущее время, тогда как в период действия договора могли возникнуть определённые охранительные правоотношения (в том числе и о взыскании убытков), сохраняющиеся и после момента прекращения регулятивных отношений сторон.
Ретроспективный характер расторжения означает возврат лишь исполненного по сделке и по характеру и последствиям мало отличается от признания сделки недействительной. При этом, такая, строго формальная логика рассуждения может привести к полному отрицанию одновременного удовлетворения требования о прекращении договора и требования о возмещении убытков. Такой подход господствовал, в частности, в англо-саксонской правовой системе, где прекращение договора нивелировало возможность предъявления каких-либо убытков, возникших из данного договора [3, с. 139].
Континентальный же подход различает убытки исходя из момента возникновения охранительных правоотношений. Срок договора не является безусловным основанием для прекращения договорных обязательств, по общему правилу, однако просрочка является нарушением права кредитора и, соответственно, влечёт обязанность по возмещению убытков (при их возникновении) - так называемых мораторных убытков. Если охранительные правоотношения возникли одновременно с правом кредитора на прекращение договора (то есть вследствие неисполнения), тогда такие убытки называются компенсаторными (из-за неисполнения договора) или восполнительными (вследствие ненадлежащего исполнения договора). Логика романской правовой системы исходит из совместимости требования о расторжении договора с требованием о взыскании любых убытков, тогда как германская система признаёт совместимость требования о расторжении договора и требования о взыскании лишь компенсаторных (но не мораторных) убытков [3, с. 137,139], [5].
Но действительно ли любые убытки возможны при расторжении договора?
Действующее российское гражданское законодательство не проводит разделения между упомянутыми видами убытков. При этом, в некоторых нормах законодатель чётко указывает на сохранение первоначального регулятивного договорного обязательства даже после возмещения убытков (ст. 505, п. 2 ст. 761 Гражданского кодекса РФ1), в других - даже особо разделяет убытки, которые связаны с прекращением договора и которые не связаны с ним (п. 2 ст. 533, п. 3 ст. 611 ГК РФ). Также очевидно, например, что, когда в статье 571 Гражданского кодекса РФ применительно к договору мены ведётся речь о возможности возмещения убытков в случае эвикции, имеется в виду различный состав и размер убытков для тех случаев, когда требование о возврате собственного предоставления заявляется и когда - нет.
Следует ли из этого, что в отечественной правовой системе также предполагается совместимость с расторжением договора требования о взыскании лишь компенсаторных, но не мораторных убытков?
При ответе на данный вопрос необходимо учитывать, что мораторные проценты (неустойка) за период действия договора подлежат
1 "Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)" от 30.11.1994 №51 -ФЗ // "Собрание законодательства РФ", 05.12.1994, № 32, ст. 3301; "Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая)" от 26.01.1996 № 14-ФЗ // "Собрание законодательства РФ", 29.01.1996, № 5, ст. 410. Далее по тексту также - «ГК РФ».
начислению и уплате даже в случае расторжения договора, хотя в определённых случаях - и после прекращения договора (в частности, при сохранении основного обязательства, а также в случаях, прямо предусмотренных условиями договора) 1.
Данное правило обусловлено двумя обстоятельствами. Во-первых, исходя из требований формальной логики, прекращение основного обязательства влечёт за собой прекращение акцессорных обязательств, включая неустойку (пункты 1, 4 ст. 329 ГК РФ). Вместе с тем, данный аргумент не относится к убыткам в связи с универсальным характером данного института, не являющимся в строгой степени привязанным к существованию регулятивного правоотношения.
Во-вторых, само по себе основание для возмещения убытков, а именно: неисполнение основной обязанности по предоставлению в предусмотренный срок - прекращается вместе с расторжением договора, а следовательно, логично, что, если отсутствует основание для взыскания убытков, значит, нет и требования для их взыскания.
Однако с учётом перспективного расторжения договора необходимо придерживаться, как представляется, следующей модели. В Гражданском кодексе распределены две группы оснований для прекращения обязательства:
1) с одной стороны законодательство устанавливает основания для расторжения договора (пункты 1, 2 ст. 450, ст. 451 ГК РФ);
2) с другой стороны в кодексе имеется специальная глава 26 «Прекращение обязательств», которая также содержит самостоятельный перечень оснований для прекращения обязательства (надлежащее исполнение, новация, отступное, смерть, ликвидация юридического лица, невозможность исполнения и т.д.).
Следует поддержать подход к расторжению договора и прекращению обязательства не как к одномоментному акту, а как к длящейся процедуре, ликвидационной стадии развития обязательства [1], [2]2, имеющей определённые основания, начало и конец:
1) основанием для начала такой процедуры могут являться:
- существенное нарушение стороной договора (пп. 1 п. 2 ст. 450 ГК РФ),
- существенное изменение обстоятельств (ст. 451 ГК РФ),
- наличие воли прекратить правоотношение у обеих сторон (п. 1 ст. 450 ГК РФ),
- иные условия и обстоятельства, предусмотренные законом или договором (пп. 2 п. 2 ст. 450 ГК РФ).
2) начало ликвидационной стадии обязательства - в зависимости от порядка прекращения договорного правоотношения:
- получение уведомления об одностороннем отказе от договора (п. 1 ст. 450.1 ГК РФ),
- вступление в силу соглашения сторон о расторжении договора,
- вступление в законную силу решения суда о расторжении договора.
С данного момента осуществление новых действий, не связанных с обстоятельствами, возникшими в период действия договора, по реализации договорных условий в фактической жизни будет иметь внедоговорную природу. Также с началом ликвидационной стадии прекращается обязанность по исполнению обязательства в натуре - все дальнейшие взаиморасчёты сторон строятся на эквивалентно-денежной основе, неденежные требования трансформируются в денежные.
3) завершение ликвидационной стадии обязательства - исполнение (предоставление суррогата исполнения) всех обязанностей как регулятивной, так охранительной природы [6, с. 5-13]:
- надлежащее исполнение (в том числе возврат задолженности за неисполненное встречное предоставление, например, суммы долга по договору займа или кредитному договору, оплаты за переданный товар, выполненную работу, оказанную услугу и т.п.)3,
- отступное (ст. 409 ГК РФ),
- зачёт (ст. 410 ГК РФ),
- новация (ст. 414 ГК РФ),
- уплата мораторных убытков по обязательствам (в узком смысле слова), возникшим в период действия договора либо в связи с ним (п. 1 ст. 396 ГК РФ),
- уплата компенсаторных убытков (при их наличии), целью которых является удовлетворение положительного договорного интереса, -приведение кредитора в состояние, как будто бы договор был полностью исполнен, если бы не наступила процедура ликвидации обязательства (п. 2 ст. 393, п. 2 ст. 396, п. 5 ст. 453 ГК РФ).
Такая модель позволяет, в частности, объяснить продолжение существования солидарных обязательств и после расторжения договора (например, сохранение обязательства поручителя после расторжения основного договора4), сохранить начисление неустойки и компенсаторных (как платы за кредит) процентов за неисполнение договорных обязательств после начала процедуры ликвидации обязательства, объяснить начисление убытков за неисполнение договорных обязанностей, существовавших в том числе и до начала процедуры расторжения договора,
1 Пункты 66-67 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 №7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" // "Российская газета", №70, 04.04.2016; п. 1 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 №104 "Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса РФ о некоторых основаниях прекращения обязательств" // "Вестник ВАС РФ", N 4, 2006 Обзор); п. 38 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 11.01.2002 № 66 "Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой".
На наличие у обязательства ликвидационной стадии, в частности, прямо указывается в п. 24 "Обзора судебной практики по спорам, связанным с договором финансовой аренды (лизинга)" (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 27.10.2021). Довольно последовательно ликвидационная теория обязательства проведена в пунктах 3-4 Постановления Пленума ВАС РФ от 06.06.2014 №35 "О последствиях расторжения договора", а также в Постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 №17 "Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга" [4].
3 При этом, на практике суды и участники оборота осознают договорный характер требований, связанных с неравноценным встречным исполнением, называя их как «требование о взыскании задолженности» или «требование о взыскании денежных средств», не связывая предмет иска с основаниями, указанными в главе 60 ГК РФ.
4 П. 31 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.2020 №45 "О некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве".
сохранить выбранные сторонами подсудность спора и применимое право.
Вместе с тем, в литературе делается вывод о недопустимости выравнивания баланса (сальдо) сторон с помощью требования о взыскании убытков [2, с. 25-33].
Однако представляется, такой подход нельзя считать оправданным. Возмещение договорной задолженности (либо её эквивалента) направлено на восстановление status quo исходя из прямо предусмотренных договорных условий - в основном, в части описания предмета договора и программы обязательства (например, требование о соразмерном уменьшении договорной цены, предусмотренное п. 1 ст. 475, п. 1 ст. 723 ГК РФ) [8].
В остальной части имущественные взыскания с одной стороны в пользу другой носят дополнительный характер и связаны с расходами, издержками, недополученной прибылью контрагента, что в полной степени подпадает под определение убытков. Единственным аспектом, который препятствует такой квалификации, является общепринятый подход к пониманию убытков как к мере гражданско-правовой ответственно-
и др.).
При этом, как уже было сказано, требование об убытках носит дополнительный характер: исходя из характера встречного предоставления и оснований взаимных требований размер убытков может включаться в требование о взыскании денежных средств в связи с неисполнением расторгаемого договора3.
С учётом изложенного, можем прийти к следующим выводам:
1) требование о взыскании убытков и требование о расторжении договора не взаимоисключают друг друга;
2) на ликвидационной стадии обязательства возможно взыскание любых видов убытков, однако с учётом недопустимости перекомпенсации кредитора;
3) выравнивание имущественного баланса сторон при расторжении договора и постановка кредитора в положение, как если бы договор был бы исполнен, возможны не только с помощью требования о взыскании встречного предоставления, имеющего договорный характер, но также и требования о взыскании убытков.
Библиография:
1. Егоров А.В. Ликвидационная стадия обязательства // Вестник ВАС РФ. 2011. № 9. С. 6 - 27.
2. Егоров А.В. Ликвидационная стадия обязательства // Вестник ВАС РФ. 2011. № 10. С.6 - 33.
3. Зверева Е.А. Ответственность предпринимателя за нарушение договорных обязательств: дис. ... кандидата юридических наук. Москва, 1997. 184
с.
4. Зимарев К.А. Правовая природа требования о взыскании сальдо по договору лизинга // Вестник арбитражной практики. 2016. №4 (65). С. 41 - 46.
5. Карапетов А.Г. Соотношение требования о взыскании убытков с иными средствами защиты прав кредитора // Убытки и практика их возмещения. Сборник статей. М., 2006. С. 202-277.
6. Крашенинников Е.А. Понятие и предмет исковой давности. Ярославль, 1997. 86 с.
7. Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. 636 с.
8. Хубер У. Возмещение убытков вместо предоставления // Вестник гражданского права. 2013. № 6. С. 247 - 283. References:
1. Egorov A.V. Liquidation stage of the obligation // Bulletin of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation. 2011. No. 9. pp. 6 - 27.
2. Egorov A.V. Liquidation stage of the obligation // Bulletin of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation. 2011. No. 10. pp.6 - 33.
3. Zvereva E.A. Responsibility of an entrepreneur for violation of contractual obligations: dis. ... candidate of Legal Sciences. Moscow, 1997. 184 p.
4. Zimarev K.A. The legal nature of the requirement to recover the balance under the leasing agreement // Bulletin of arbitration practice. 2016. No. 4 (65). pp. 41 - 46.
5. Karapetov A.G. Correlation of the claim for recovery of losses with other means of protecting the rights of the creditor // Losses and the practice of their compensation. Collection of articles. M., 2006. pp. 202-277.
6. Krasheninnikov E.A. The concept and subject of limitation period. Yaroslavl, 1997. 86 p.
7. Sarbash S.V. Fulfillment of a contractual obligation. M., 2005. 636 p.
8. Huber U. Compensation for damages instead of providing // Bulletin of Civil Law. 2013. No. 6. pp. 247 - 283.
сти , притом что статья 15 Гражданского кодекса РФ не содержит такого требования, а действующее законодательство допускает возмещение
убытков и при отсутствии противоправных действий (ст. 717, п. 2 ст. 782, ст. 806 ГК РФ, ст. 135, п. 2 ст. 156 Кодекса торгового мореплавания РФ
1 Так в частности, Сарбаш С.В., исследуя вопрос о возможности / невозможности квалификации требования о возврате предоплаты как требования о взыскании убытков, приводит аргументы только исходя из понимания убытков как меры ответственности [6, с.619 - 622].
2 "Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации" от 30.04.1999 № 81 -ФЗ // "Российская газета", № 85-86, 01 -05.05.1999.
3 В частности, в одном из дел заказчик предварительно уплатил подрядчику за работы 648 296 рублей, однако работы были выполнены некачественно. Согласно экспертному заключению, стоимость качественно выполненных работ составила 377 080 рублей, стоимость работ по устранению недостатков - 183 008 рублей. Суды взыскали с подрядчика 271 216 рублей (648 296 - 377 080), указав, что данная сумма включает в себя в том числе сумму, необходимую для восстановительного ремонта некачественно выполненных работ (Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 09.12.2021 № Ф02-6657/2021 по делу № А69-2080/2020 // СПС « Консул ьтантПл юс»).
Финансовое право; налоговое право; бюджетное право
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_127
ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ДЕЙСТВУЮЩЕЙ СИСТЕМЫ СТРАХОВАНИЯ ВКЛАДОВ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Problems of legal regulation of the current deposit insurance system
in the Russian Federation
ЖЕСТКОВ Игорь Александрович,
кандидат юридических наук,
доцент кафедры финансового, банковского и таможенного права имени профессора Нины Ивановны Химичевой ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия». 410028, Россия, Саратовская обл., г. Саратов, ул. Чернышевского, 104. E-mail: prigos@mail.ru;
ЯКОВЛЕВ Дмитрий Иванович,
кандидат юридических наук, доцент,
доцент кафедры финансового, банковского и таможенного права имени профессора Нины Ивановны Химичевой ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия». 410028, Россия, Саратовская обл., г. Саратов, ул. Чернышевского, 104. E-mail: prigos@mail.ru;
Zhestkov Igor Aleksandrovich,
D. in Law, Candidate of Low, Associate Professor Nina Ivanovna Khimicheva Chair of Financial, Banking and Customs Law Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Professional Education "Saratov State Law Academy. 410028, Russia, Saratov region, Saratov, Chernyshevsky str., 104. E-mail: prigos@mail.ru;
Yakovlev Dmitry Ivanovich,
D. in Law, Candidate of Low, Associate Professor Associate Professor Nina Ivanovna Khimicheva of the Finance, Banking and Customs Law Department Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Professional Education "Saratov State Law Academy. 410028, Russia, Saratov region, Saratov, Chernyshevsky str., 104. E-mail: prigos@mail.ru
Краткая аннотация: В статье рассматриваются вопросы, связанные с несовершенством нормативной базы, регламентирующей систему страхования вкладов в банках Российской Федерации. Предлагаются поправки в законодательство в отношении включения депозитов и иных счетов адвокатов, нотариусов в систему страхования вкладов, а также увеличения размера страховой суммы по вкладам физических лиц.
Abstract: The article deals with the issues connected with imperfection of legal base that regulates the deposit insurance system in the banks of the Russian Federation. Amendments to legislation are proposed with regard to inclusion of deposits and other accounts of lawyers, notaries into the deposit insurance system, as well as increasing the sum insured on physical persons' deposits.
Ключевые слова: страхование вкладов, депозит, Агентство по страхованию вкладов, Банк России, адвокат, нотариус.
Keywords: deposit insurance, deposit, Deposit Insurance Agency, Bank of Russia, lawyer, notary.
Статья поступила в редакцию: 12.06.2022
На протяжении уже нескольких лет количество банковских кредитных организаций в России стремительно уменьшается. По ряду причин Центральный Банк РФ систематически проводит политику «очистки» банковской системы Российской Федерации, отзывая у них лицензии. В соответствии со статьей 4 ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» к одной из функций Банка России относится осуществление надзорной деятельности за кредитными организациями. Несмотря на плодотворную и практичную деятельность Центрального Банка РФ, граждане на свой риск обращаются в определенную кредитную организацию, с целью внесения депозитов. С целью сохранения денежных средств вкладчиков Банк России в марте 2022 года существенно повысил ключевую ставку, что несомненно, позволило не только сохранить тех вкладчиков у которых денежные средства уже находились на депозитах кредитных организаций, но и помогло привлечь новых.
В период 90 - х гг. XX века вследствие дефолта многие вкладчики потеряли свои сбережения в силу того, что не были защищены законодательно в подобных прецедентах. Для охраны и защиты их интересов, законодатель в 2003 году ввел в действие Федеральный закон «О страховании вкладов в банках Российской Федерации» [1]. Анализ изменений и дополнений указанного нормативного акта показывает, что существуют определенные проблемы и несовершенства в действии настоящей системы страхования вкладов в России.
Обращаясь к системе страхования вкладов функционирующей в иностранных государствах, следует начать с того факта, что с 1994 года во всех странах, входящих в Европейский союз, порядок страхования банковских взносов является обязательным [2]. Также существует и Международная ассоциация страховщиков депозитов, которая была создана в тот же период. В соответствии с российским Федеральным законом «О страховании вкладов в банках Российской Федерации», главным субъектом данной системы является государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов».
По своим характеристикам АСВ вполне соответствует аналогичным структурам за рубежом: Федеральной корпорации страхования депозитов в США; Корпорации по страхованию депозитов в Японии; Фонду гарантирования депозитов в Эстонии и Латвии; Страховому фонду защиты депозитов в Великобритании. Необходимо отметить, что в некоторых зарубежных странах поощряется участие частных субъектов в системе по страхованию вкладов, однако в Российской Федерации это право монопольно отдано АСВ, что, на наш взгляд не совсем целесообразно.
Действующий Федеральный закон «О страховании вкладов в банках Российской Федерации» содержит в себе некоторые коллизионные
моменты. Примером из судебной практики может служить определение Конституционного суда РФ по делу гражданина Ю.В. Смолика [3]. Указанный гражданин оспаривает конституционность положения п. 1 ч. 2 ст. 5 Федерального закона «О страховании вкладов в банках Российской Федерации». В данном ФЗ денежные средства, находящиеся во вкладах адвокатов, нотариусов и т.п., если такие суммы открыты для осуществления профессиональней деятельности, не подлежат страхованию. Суть дела заключается в том, что Ю.В. Смолик занимаясь адвокатской деятельностью, заключил договор банковского счета с кредитной организацией ООО «ПЧРБ Банк» в 2011 году. Впоследствии в 2016 году Банк прекратил своё существование в связи с отзывом лицензии на осуществление банквских операций. На момент ликвидации ООО «ПЧРБ Банк» у лица на банковском счете имелись денежные средства в размере около 2 млн. рублей. Лицо обратилось в государственную корпорацию «Агентство по страхованию вкладов» с требованием о выплате страхового возмещения. Впоследствии заявление не было одобрено. В обосновании своей позиции «Агентство по страхованию вкладов» ссылается на п. 1 ч. 2 ст. 5 ФЗ «О страховании вкладов в банках Российской Федерации», на что было подано заявление в Таганский районный суд города Москвы. Заявитель требует возмещения страховой суммы в размере 1400000 рублей, а также процентов. Решением данного суда в требованиях заявителю было отказано. Позднее Конституционный суд РФ также отказал в предъявленном требовании.
В судебной практике нередко поднимается вопрос о несоответствии Конституции положений п. 1 ч. 2 ст. 5 ФЗ «О страховании вкладов в банках Российской Федерации», что нашло отражение в определении от 13.05.2019 № 1200-о. В нём Конституционный суд РФ говорит о том, что первичная цель данного Федерального закона заключается в охране и защите денежных средств физических лиц. В обосновании своих требований Ю.В. Смолик ссылался на то, что данное положение ФЗ нарушает принцип равенства всех перед законом. В опровержении Конституционный суд РФ приводит аргумент, что положение не нарушает данный конституционный принцип, так как его дифференциация основана на объективных критериях. Помимо этого он не предполагает необходимость предоставления разных гарантий лицам, относящимся к различным категориям, и не предполагает того, что суд при вынесении решения не должен учитывать фактическое различие между субъектами. Конституционный суд РФ приводит и другой аргумент, который заключается в том, что адвокаты априори обладают профессиональным правосознанием. Они, в отличии от граждан не имеющих юридического образования более способны оценить риски своей деятельности, возникающей в отношении с кредитным организациями.
Таким образом, судебная практика показывает, что физические лица являются более защищённой группой, нежели адвокаты, нотариусы и т.д.
В качестве еще одного примера можно привести Определение Конституционного суда РФ от 25.04.2019 года [4], в котором суть жалобы, сводилась к тому, что гражданка Белобородова Т. С. заявляла, что положение ч. 10 ст. 12 Федерального закона «О страховании вкладов в банках Российской Федерации» неконституционным. Данная часть резюмирует, что при недостижении консенсуса с «Агентством по страхованию вкладов» о сумме выплаты страхового возмещения вкладчик имеет право обратиться в суд с требованием об определении его размера. По мнению Белобородовой Т.С. указанное положение противоречит ч. 2 ст. 35, ч. 2 ст. 45, ч. 1 ст. 46 Конституции РФ. Конституционный суд и в этом случае отказал в принятии жалобы к рассмотрению.
Анализ судебной практики позволяет сделать определенные выводы, которые следовало бы учесть законодателю при последующем внесении поправок в Федеральный закон «О страховании вкладов в банках Российской Федерации»: во-первых, наибольшая сумма страхового возмещения (1400000 рублей), которая уплачивается по общему правилу. Данная сумма возмещения не защищает материальные интересы вкладчиков с большей суммой на депозите в банке; во-вторых, надзорная функция осуществляется Банком России недостаточно в должной мере, поскольку в большинстве случаев негативное финансовое состояние банков выявляется уже в момент его неудовлетворительного финансового положения.
Представляется возможным устранить пробелы в сфере страхования депозитов посредством:
- привлечения частных субъектов в систему по страхованию вкладов, что увеличило бы доверие граждан - вкладчиков к банкам;
- установления прогрессивного размера суммы страхового возмещения (чем выше вклад, тем больше компенсация;
- исключить п. 1 ч. 2 ст. 5 Федерального закона «О страховании вкладов в банках Российской Федерации».
Подводя итог вышесказанному, необходимо сказать о том, что в настоящее время действующая система страхования банковских вкладов является недостаточно совершенной и имеет ряд пробелов в ее законодательном регулировании. Следовательно, законодателю необходимо обратить должное внимание на данный институт, поскольку одной из важных социально - экономических задач в условиях санкционной политики со стороны недружественных государств, ухудшением мировой экономической ситуации является страхование материальных интересов граждан и повышения доверия граждан, в первую очередь к финансовой системе России в целом и к банковской системе в частности.
Библиогра фия:
1. Федеральный закон от 23 декабря 2003 № 177 - ФЗ (ред. 30.12.2021) «О страховании вкладов в банках Российской Федерации»// СЗ РФ. № 52 (часть I). Ст. 5029; 2022. №1 (часть I). Ст. 45.
2. Турбанов А.В. Система страхования банковских вкладов: современность и новые вызовы // Журнал российского права. 2011. № 1. С. 20-27.
3. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Смолика Ю.В. на нарушение конституционных прав пунктом 1 части 2 статьи 5 ФЗ РФ «О страховании вкладов физических лиц в банках РФ»: Определение КС РФ от 13 мая 2019 г. №1200 - О.
4. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Белбородовой Т. С. на нарушение ее конституционных прав частью 10 статьи 12 Федерального Закона «О страховании вкладов в банках Российской Федерации»: Определение КС РФ от 25 апреля 2019 г. № 1001 -О.
References:
1. Federal Law No. 177-FZ of December 23, 2003 (rev. 30.12.2021) «On Deposits Insurance in Banks of the Russian Federation» // SZ RF. No. 52 (Part I). Art. 5029; 2022. 1 (Part I). Art. 45.
2. Turbanov A.V. The system of bank deposit insurance: modernity and new challenges // Journal of Russian Law. 2011. № 1. С. 20-27.
3. On the refusal to accept for consideration the complaint of citizen Smolik Y. V. on the violation of constitutional rights by paragraph 1 of Part 2 of Article 5 of the Federal Law «On Insurance of Deposits of Natural Persons in Banks of the Russian Federation: Determination of the Constitutional Court of the Russian Federation» of May 13, 2019 #1200 - O.
4. On refusal to accept for consideration the complaint of citizen Belborodova T. S. on violation of her constitutional rights by part 10 of article 12 of the Federal Law «On Insurance of Deposits in Banks of the Russian Federation»: Determination of the Constitutional Court of the Russian Federation of April 25, 2019 № 1001 -O.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_129
СООТНОШЕНИЕ СИСТЕМЫ БЮДЖЕТНОГО ПРАВА И СИСТЕМЫ БЮДЖЕТНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА1 On the question of the correlation of the system of budget law and the system of budget legislation
ЛЕОНОВ Алексей Николаевич,
соискатель кафедры финансового права
ФГБОУ ВО «Российского государственного университета правосудия». 117418, Россия, г. Москва, ул. Новочеремушкинская, 69. E-mail: oks13@bk.ru;
Leonov Alexey Nikolaevich,
candidate of the Department of Financial Law Russian State University of Justice. 69 Novocheremushkinskaya str., Moscow, 117418, Russia. E-mail: oks13@bk.ru
Краткая аннотация: В статье исследуется проблематика соотношения системы права и системы законодательства, анализируются структурные аспекты системы законодательства, рассматривается система бюджетного законодательства, ее структурный состав, выявляются важные элементы системы бюджетного законодательства, формулируется авторское понятие «система бюджетного законодательства». На основе проведенного анализа соотношения системы бюджетного права и системы бюджетного законодательства приводится ряд существенных выводов.
Abstract: The article examines the problems of the relationship between the legal system and the legislative system, analyzes the structural aspects of the legislative system, examines the system of budget legislation, its structural composition, identifies important elements of the system of budget legislation, formulates the author's concept of "system of budget legislation". Based on the analysis of the correlation between the system of budget law and the system of budget legislation, a number of significant conclusions are made.
Ключевые слова: система права, система законодательства, структура законодательства, система бюджетного права, система бюджетного законодательства, структура системы бюджетного законодательства.
Keywords: system of law, system of legislation, structure of legislation, system of budget law, system of budget legislation, structure of the system of budget legislation.
Статья поступила в редакцию: 05.06.2022
Проблема соотношения системы права и системы законодательства волнует ученых не одно десятилетие. В ходе научных дискуссий большинство исследователей пришли к выводу, что система законодательства должна соответствовать системе права, а установление правильного соотношения между системой права и системой законодательства имеет важное теоретическое и практическое значение2. Данный вывод в полной мере применим к соотношению системы бюджетного права и системы бюджетного законодательства.
Как известно, законодательство служит внешней формой выражения объективного права3. В правоведении термин «законодательство» используется в широком и узком значении. В широком смысле под словом законодательство понимается весь комплекс издаваемых уполномоченными правотворческими органами нормативных актов, составляющих единую систему законодательства страны, части которой соподчинены и взаимосвязаны4. В узком смысле законодательство - система нормативных актов, издаваемых высшим органами государственной власти, в форме законов и нормативных решений правительства5. Есть мнение, что под термином законодательство в узком значении предполага-
6
ется только совокупность законов .
Применительно к российскому законодательству А.Д. Шминке настаивает на необходимости широкой трактовки понятия законодательства. С ее точки зрения российское законодательство - это единая функциональная система нормативно-правовых актов, базирующаяся на общих принципах, устойчивых связях актов различного уровня и на отраслевой специализации, состоящая из отраслей и подотраслей, содержащих основной массив норм российского права в качестве важнейшей единой формы их выражения и официального закрепления7.
Система законодательства - это система, создаваемая людьми. Следует согласиться с С.В. Ермоленко, который пришел к выводу, что
чем ближе система законодательства, формируемая законодателем, к системе права, тем точнее регламентирует она соответствующее обще-
8
ственное отношение .
Теоретики права рассматривают систему законодательства в различных аспектах, представленных горизонтальной, вертикальной и федеративной структурой1. Совокупное взаимодействие названных структур называют структурными связями законодательства, именно в них проявляется его особенность. Структура законодательства показывает расположение и соотношение правовых актов, входящих в его состав.
1 Статья подготовлена при информационной поддержке СПС КонсультантПлюс.
2 См. подробнее: Шминке АД. Система права и система законодательства России: вопросы методологии. Дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2012. - С. 191.
3 См, например, Морозова Л.А. Теория государства и права: учебник. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Эксмо, 2010. С. 278.
4 Бобылев А.И. Современное толкование системы права и системы законодательства // Государство и право. 1998. - №2. - С. 24; Ершов В.В. Источники и формы российского права. // Российское правосудие. 2009, № 6 (38). С. 11.
5 См.: Юридический энциклопедический словарь /Т.Е. Абова, А.Б. Альтшулер, Г.П. Аринушкин и др.; Гл. ред. А.Я. Сухарев; Ред. кол.: М.М. Богуславский, М.И. Козырь, Г.М. Миньковский и др. - М.: Сов. энциклопедия, 1987. - С. 130-131.
6 См. Тихомиров Ю.А. Юридическая коллизия. М.: Манускрипт, 1994. С. 33; Пиголкин А.С., Студеникина М.С. Законодательство: понятие, основные черты, динамика развития // Российское законодательство: проблемы и перспективы / Редкол.: Булошников М.Я., Окуньков Л.А. (Гл. ред.), Орловский Ю.П., Тихомиров Ю.А. - М.: БЕК, 1995. С. 1-3.
7 Шминке А.Д. Система права и система законодательства России: вопросы методологии: Дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2012. - С. 12.
8 См.: Ермоленко С.В. Система законодательства Российской Федерации (вопросы теории и практики). Дис. ... канд. юрид. наук. - Волгоград, 2006. - С. 40.
Проведение классификации нормативно-правовых актов по юридической силе и органам, их издавшим, приводит к формированию вертикальной структуры законодательства. При проведении такой классификации нормативные -правовые акты группируются на законы и подзаконные акты.
Ведущую роль в системе российского законодательства играет Конституция Российской Федерации2. Ее верховенство среди нормативных правовых актов обуславливает появление в системе российского законодательства особой связи - отношения соподчиненности, то есть подчиненности многих правовых актов одновременно на равных основаниях одному акту3. Наличие отношений соподчиненности в системе российского законодательства закреплено в ст. 15 Конституции РФ, которой установлено: законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации.
В результате структурного анализа законодательства Российской Федерации в его структуре выделяется три уровня - федеральный уровень, уровень субъектов Российской Федерации и федеративный уровень. Позиция о федеративном строении законодательства обоснована в работах Ю.А. Тихомирова. Ученый полагает, что федеративная структура системы законодательства предопределяется взаимосвязанными между собой федеральным уровнем и уровнем субъектов Российской Федерации. Единство этих уровней проявляется в общих принципах и
- 4
целях законодательства; в механизме преодоления юридических противоречий; в четкой иерархии законодательных и иных правовых актов . Так, федеративную систему законодательства образуют находящиеся в определенной зависимости нормативно-правовые акты федерального законодательства; законодательства республик в составе Российской Федерации; законодательства городов федерального значения, краев, областей, автономной области и автономных округов5.
Ключевыми критериями, лежащими в основе федеративной системы законодательства, выступают федеральная форма государственного территориального устройства и разграничение компетенции в области законотворчества между Российской Федерацией и ее субъектами.
Горизонтальная (отраслевая) структура законодательства демонстрирует расположение правовых актов в зависимости от сферы правового регулирования. Важнейший структурный элемент горизонтальной структуры законодательства - это отрасль. Основным критерием деления законодательства на отрасли выступает предмет правового регулирования, в зависимости от которого происходит распределение нормативных правовых актов по горизонтальной структуре законодательства. Отрасль законодательства и корреспондирующая ему отрасль права как правило не совпадают, поскольку это хоть и взаимосвязанные, но два разные правовые явления.
Помимо отраслей законодательства в его горизонтальной структуре формируются более крупные структурные компоненты. К которым относят частноправовое и публично-правовое законодательство; материальное и процессуальное законодательство.
В процессе развития системы законодательства также, как и системы права, усиливаются процессы дифференциации и интеграции правового регулирования. В результате в целом изменяется сфера правового регулирования в сторону либо сужения, либо расширения. Дифференциация правового регулирования, прежде всего, сказывается на делении системы права на элементы: отрасли, подотрасли, институты, субинституты. Этот процесс в свое время привел к появлению отрасли финансового права, которое выделилось из административного права. В настоящее время область регулируемых отраслью финансового права финансовых отношений столь велика, что объединение в единый сводный закон нормативных положений, регламентирующих все разновидности финансовых отношений, представляется бесполезным и бессмысленным. Именно поэтому кодификация финансового законодательства идет путем подготовки законов, направленных на регулирование отдельно подотраслей и институтов финансового права.
Рассмотрим систему бюджетного законодательства. Термин «бюджетное законодательство» в нормативных источниках не раскрывается, однако законодатель использует этот термин в Бюджетном кодексе РФ (ст. 2), но ограничивается перечислением структурных элементов, входящих в его состав6. Анализ положений данной нормы позволяет сделать вывод о том, что термин бюджетное законодательство для целей регулирования бюджетной деятельности используется в узком значении, а структура бюджетного законодательства соответствует федеративному устройству Российской Федерации. Так, структура бюджетного законодательства Российской Федерации, определяемая в ст. 2 Бюджетного кодекса РФ, включает бюджетное законодательство федерального уровня, состоящее из Бюджетного кодекса РФ (далее - БК РФ), принятых в соответствии с ним федеральных законов о федеральном бюджете и федеральных законов о бюджетах государственных внебюджетных фондов; бюджетное законодательство регионального уровня, включающее законы субъектов Российской Федерации о бюджетах субъектов Российской Федерации и законы субъектов Российской Федерации о бюджетах территориальных государственных внебюджетных фондов; бюджетное законодательство муниципального уровня, к которому относятся законы (решения) представительных органов муниципальных образований о местных бюджетах; иные законодательные акты разных уровней: федеральные законы, законы субъектов Российской Федерации и муниципальные правовых актов представительных органов муниципальных образований, направленные в той или иной степени на регулирование бюджетных правоотношений.
1 Подробнее см.: ПетровД.Е. Отрасль права/ под ред. М.И. Байтина. - Саратов, 2004. - С. 77.
2 Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 04.07.2020.
3 Понятие терминов "соподчиненный"; "соподчинить" см.: Словарь русского языка: в 4 т. / Акад. наук СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Русский язык, 1981-1984. Т.4. С-Я. 1984, С. 198.
4 См.: Тихомиров Ю.А. О системе российского законодательства // Конституция и закон: стабильность и динамизм / [Туманов В. А., Баглай М. В., Малеин Н. С. и др; Отв. ред. Казимирчук В. П.]. - М.: Юрид. кн.: ТОО "ЧеРо", 1998. - С. 105-107; Тихомиров Ю.А. Общая концепция развития российского законодательства // Журнал российского права. - 1999. № 1. - С. 25-31.
5 См.: Ермоленко С.В. Система законодательства Российской Федерации (вопросы теории и практики). Дис. ... канд. юрид. наук. - Волгоград, 2006. - С. 68.
6 См.: ст. 2 Бюджетного кодекса Российской Федерации от 31.07.1998 № 145-ФЗ (ред. от 01.07.2021, с изм. от 15.07.2021)
Наиболее важным элементом бюджетного законодательства является Бюджетный кодекс РФ - кодифицированный федеральный законодательный акт, его особенность - комплексное регулирование всех бюджетных отношений, складывающихся на территории Российской Федерации1.
Не менее важное значение имеет, принимаемый ежегодно, закон о федеральном бюджете Российской Федерации, содержащий основной финансовый план доходов, расходов и распределения бюджета на соответствующий финансовый год. Помимо показателей доходов и расходов федерального бюджета этот закон содержит некоторые правила общего значения, например, касающиеся администрирования доходов бюджета.
Ю.А. Крохина подчеркивает важное значение закона о государственном бюджете как средства обеспечения публичных интересов и координации бюджетной деятельности всех звеньев финансовой системы. Предназначение закона о бюджете, по ее мнению, связано с регулированием общественных отношений, которые возникают в процессе финансовой деятельности государства. Закон о бюджете воздействует на финансовые отношения путем установления правовых норм, относящихся к различным субъектам или их группам2.
Помимо актов бюджетного законодательства на регулирование бюджетных правоотношений также направлены нормативные правовые акты, перечисленные в ст. 3 Бюджетного кодекса РФ и международные договоры Российской Федерации (ст. 4 БК РФ). В частности, это, регулирующие бюджетные правоотношения: Указы Президент Российской Федерации; постановления Правительства Российской Федерации; нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, муниципальные правовые акты органов местного самоуправления и международные договоры Российской Федерации, которыми установлены иные правила, чем предусмотренные бюджетным законодательством Российской Федерации.
Поскольку бюджетные правоотношения в соответствии с Бюджетным кодексом РФ могут регулироваться не только актами бюджетного законодательства, сгруппированными по предмету регулирования (ст. 2 БК РФ) и нормативными правовыми актами, регулирующими бюджетные правоотношения (ст. 3 БК РФ), но и международными договорами РФ (ст. 4 БК РФ) можно говорить о том, что система бюджетного законодательства состоит из актов российского и международного права.
Представляется, что использование термина бюджетное законодательство в узком значении не вполне целесообразно, фактически та совокупность правовых актов, которая охватывается термином «бюджетное законодательство», направлена на регулирование бюджета и связанной с ним бюджетной деятельности государства и муниципальных образований. Получается, что российские нормативные правовые акты, перечисленные в ст. 3 Бюджетного кодекса РФ, и международные договоры, перечисленные в ст. 4 названного кодекса, не охватываются термином бюджетное законодательство.
На наш взгляд, будет наиболее целесообразным заменить термин «бюджетное законодательство», используемый в узком значении в Бюджетном кодексе РФ на термин «законодательство о бюджете и бюджетной деятельности государства и муниципальных образований», а термин «бюджетное законодательство» следует использовать в широком значении, т.е. для охвата всего перечня российских нормативных правовых актов и международных договоров, направленных на регулирование бюджетных правоотношений.
Таким образом, система бюджетного законодательства - это совокупность официально изданных и систематизированных в вертикальную, горизонтальную и федеративную структурную систему российских и международных бюджетно-правовых актов, в которых воплощаются внутренние структурные и содержательные характеристики бюджетно-правовых отношений.
Проведенный анализ соотношения системы бюджетного права и системы бюджетного законодательства позволяет сделать ряд существенных выводов.
Процесс формирования системы бюджетного права отражает объективно существующие закономерности развития бюджетно-правовых отношений.
Система бюджетного права как совокупность взаимосвязанных и сгруппированных в определенном порядке бюджетно - правовых норм, объединенных в бюджетно-правовые институты и субинституты, выступает основополагающим фактором, определяющим построение системы бюджетного законодательства.
Система бюджетного права находится в тесной связи с нормотворческой деятельностью государства, ее формирование и развитие просто невозможно без этой связи. Первичным (минимальным) элементом системы бюджетного права выступает бюджетно-правовая норма, первичным (минимальным) элементом системе бюджетного законодательства является бюджетно-правовой акт.
Система бюджетного права и система бюджетного законодательства - тесно взаимосвязаны, относительно самостоятельны, но не идентичны. Они представляют два аспекта бюджетного права и соотносятся между собой как содержание и форма. Бюджетное право не существует вне бюджетного законодательства.
Система бюджетного права и система бюджетного законодательства - разноуровневые части в иерархии «большой системы» российского права, они подчинены единому общему полезному результату, выступающему системообразующим фактором - регламентации бюджетной деятельности государства и муниципальных образований. Система бюджетного законодательства является подсистемой финансового законодательства и частью системы российского законодательства в целом.
1 См.: Крохина Ю.А. Бюджетное право России: учебник для магистров. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Из-во Юрайт; ИД Юрайт, 2015. - С. 79-81; Болтинова О.В. Бюджетное право: учеб. пособие. М.: Норма, 2009. С. 108 - 109.
2 См.: Крохина Ю.А. Указ. соч. С. 85.
Система бюджетного права как его содержание представляет собой внутреннюю структуру бюджетного права, соответствующую особенностям регулируемых бюджетно-правовых отношений. Система бюджетного законодательства как внешняя форма права отражает строение его нормативно-правовых актов.
Структура системы бюджетного права имеет объективный характер, не зависит от воли законодателя и обусловлена развитием бюд-жетно-правовых отношений. Изменение и обновление системы бюджетного права находится в прямой зависимости от развития и усложнения общественных процессов в сфере бюджетной деятельности, что, в частности, обусловило появление новых правовых институтов в системе бюджетного права, например, появление нового института казначейского сопровождения, а также изменение уже существующих, например, институт казначейских платежей дополнен новым субинститутом бюджетного мониторинга в системе казначейских платежей.
Библиогра фия:
1. Бобылев А.И. Современное толкование системы права и системы законодательства // Государство и право. 1998. - №2. -С. 22-27.
2. Болтинова О.В. Бюджетное право: учеб. пособие. М.: Норма, 2009. - 288 с.
3. Ермоленко С.В. Система законодательства Российской Федерации (вопросы теории и практики). Дис. ... канд. юрид. наук. - Волгоград, 2006. - С.
40.
4. Ершов В.В. Источники и формы российского права. // Российское правосудие. 2009, № 6 (38). - С. 4-15.
5. Конституция и закон: стабильность и динамизм / [Туманов В. А., Баглай М. В., Малеин Н. С. и др; Отв. ред. Казимирчук В. П.]. - М.: Юрид. кн.: ТОО "ЧеРо", 1998. -206 с.
6. Крохина Ю.А. Бюджетное право России: учебник для магистров. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Из-во Юрайт; ИД Юрайт, 2015. - 483 с.
7. Морозова Л.А. Теория государства и права: учебник. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Эксмо, 2010. - 512 с.
8. Петров Д.Е. Отрасль права/ под ред. М.И. Байтина. - Саратов, 2004. - С. 77.
9. Пиголкин А.С., Студеникина М.С. Законодательство: понятие, основные черты, динамика развития // Российское законодательство: проблемы и перспективы / Редкол.: Булошников М.Я., Окуньков Л.А. (Гл. ред.), Орловский Ю.П., Тихомиров Ю.А. - М.: БЕК, 1995. - 478 с.
10. Словарь русского языка: в 4 т. / Акад. наук СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Русский язык, 1981 -1984. Т.4. С-Я. 1984, 794 с.
11. Тихомиров Ю.А. Юридическая коллизия. М.: Манускрипт, 1994. -136 с.
12. Тихомиров Ю.А. О системе российского законодательства // Конституция и закон: стабильность и динамизм / [Туманов В. А., Баглай М. В., Малеин Н. С. и др; Отв. ред. Казимирчук В. П.]. - М.: Юрид. кн.: ТОО "ЧеРо", 1998. - С. 105-107.
13. Тихомиров Ю.А. Общая концепция развития российского законодательства // Журнал российского права. - 1999. № 1. - С. 25-31.
14. Шминке А.Д. Система права и система законодательства России: вопросы методологии. Дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2012. - 229 с.
15. Юридический энциклопедический словарь /Т.Е. Абова, А.Б. Альтшулер, Г.П. Аринушкин и др.; Гл. ред. А.Я. Сухарев; Ред. кол.: М.М. Богуславский, М.И. Козырь, Г.М. Миньковский и др. - М.: Сов. энциклопедия, 1987. -528 с.
References:
1. Bobylev A.I. Modern interpretation of the system of law and the system of legislation // State and law. 1998. - No. 2. - pp. 22-27.
2. Boltinova O.V. Budget law textbook. manual. M.: Norma, 2009. - 288 p.
3. Ermolenko S.V. The system of legislation of the Russian Federation (issues of theory and practice). Dis. ... cand. jurid. sciences'. - Volgograd, 2006. - p. 40.
4. Ershov V.V. Sources and forms of Russian law. // Russian justice. 2009, No. 6 (38). - pp. 4-15.
5. The Constitution and the law: stability and dynamism / [Tumanov V. A., Baglay M. V., Malein N. S. and others; Ed. Kazimirchuk V. P.]. - M.: Legal. book: "Chero" LLP,
1998. -206 p.
6. Krokhina Yu.A. Budget law of Russia: textbook for masters. - 3rd ed., reprint. and dop. - M.: From-in Yurayt; Publishing house Yurayt, 2015. - 483 p.
7. Morozova L.A. Theory of state and law: textbook. - 4th ed., reprint. and additional - M.: Eksmo, 2010. - 512 p.
8. Petrov D.E. Branch of Law/ ed. by M.I. Baytin. - Saratov, 2004. - p. 77.
9. Pigolkin A.S., Studenikina M.S. Legislation: concept, main features, dynamics of development // Russian legislation: problems and prospects / Editorial board: Bu-loshnikov M.Ya., Okunkov L.A. (Gl. ed.), Orlovsky Yu.P., Tikhomirov Yu.A. - M.: BEK, 1995. - 478 p.
10. Dictionary of the Russian language: in 4 volumes / Academy of Sciences of the USSR, In-t Rus. yaz.; Edited by A. P. Evgenieva. - 2nd ed., ispr. and additional. - M.: Russian language, 1981-1984. Vol.4. S-Ya. 1984, 794 p.
11. Tikhomirov Yu.A. Legal conflict. M.: Manuscript, 1994. -136 p.
12. Tikhomirov Yu.A. About the system of Russian legislation // Constitution and law: stability and dynamism / [Tumanov V. A., Baglay M. V., Malein N. S. et al.; Ed. Kazimirchuk V. P.]. - M.: Legal. book: "Chero" LLP, 1998. - pp. 105-107.
13. Tikhomirov Yu.A. The general concept of the development of Russian legislation // Journal of Russian Law. - 1999. No. 1. - pp. 25-31.
14. Shminke A.D. The system of law and the system of legislation of Russia: questions of methodology. Dis. ... cand. jurid. sciences'. - Saratov, 2012. - 229 p.
15. Legal encyclopedic dictionary /T.E. Abova, A.B. Altshuler, G.P. Arinushkin, etc.; Gl. ed. A.Ya. Sukharev; Ed. Col.: M.M. Boguslavsky, M.I. Kozyr, G.M. Minkovsky, etc. - M.: Soviet Encyclopedia, 1987. -528 p.
Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_133 УДК 343.3/.7
О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ КВАЛИФИКАЦИИ МОШЕННИЧЕСТВА В СФЕРЕ КОМПЬЮТЕРНОЙ ИНФОРМАЦИИ ABOUT SOME PROBLEMS OF FRAUD QUALIFICATION IN THE FIELD OF COMPUTER INFORMATION
ЗАМАЛЕЕВА Светлана Владимировна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии ФГКОУ ВО «Дальневосточный юридический институт МВД России». 680000, Россия, Хабаровский край, г. Хабаровск, пер. Казарменный, 15. E-mail: zam77@bk.ru;
Zamaleeva Svetlana Vladimirovna,
Candidate of Law, Associate Professor, Department of Criminal Law and Criminology
Federal State-Funded Educational Institution of Higher Education "Far Eastern Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia". 680000, Russia, Khabarovsk Krai, Khabarovsk, lane. Barracks, 15. E-mail: zam77@bk.ru
Краткая аннотация: статья посвящена исследованию проблем квалификации мошенничества в сфере компьютерной информации. Автор приходит к выводу о необходимости внесения разъяснений в Постановление Пленума Верховного Суда РФ в части детального отграничения хищений, осуществляемых посредством компьютерной информации от иных форм хищения, а также решения вопросов дополнительной квалификации по статьям 272-274.1 УК РФ.
Abstract: the article is devoted to the study of the problems of fraud qualification in the field of computer information. The author comes to the conclusion that it is necessary to clarify the Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation regarding the detailed delineation of thefts carried out by means of computer information from other forms of theft, as well as addressing issues of additional qualification under Articles 272274.1 of the Criminal Code of the Russian Federation.
Ключевые слова: компьютерная информация; мошенничество; обман; злоупотребление доверием; хищение; кража; чужое имущество; квалификация.
Keywords: computer information; fraud; deception; abuse of trust; embezzlement; theft; other people's property; qualification.
Статья поступила в редакцию: 25.04.2022
Анализ научной литературы позволяет прийти к выводу, что к исследованию проблемных аспектов квалификации преступления, предусмотренного ст. 159.6 УК РФ представители отечественной уголовно-правовой доктрины последнее время обращаются достаточно часто. Вместе с тем, следует отметить, что, несмотря на безусловную теоретическую и практическую значимость результатов имеющихся исследований в анализируемой области отдельные вопросы до настоящего времени остаются неразрешенными.
К числу одной из наиболее актуальных проблем выступают отличия ст. 159.6 УК РФ от основного состава мошенничества ст. 159 УК РФ, и при этом большом сходстве со статьями 271, 273, 274, 274.1 УК РФ, что на практике вызывает вопросы как все же квалифицировать деяние в той или иной ситуации.
Ранее, до введения статьи 159.6 в Уголовный Кодекс РФ, мошеннические действия в сфере компьютерной информации квалифицировались как мошенничество (ст. 159 УК РФ), или мошенничество с использованием электронных средств платежа (ст. 159.3 УК РФ) либо как кража, то есть тайное хищение чужого имущества (ст. 158 УК РФ).
В свою же очередь введение в действующее законодательство статьи 159.6 УК РФ должно было облегчить вопросы квалификации, но реально на практике послужило основанием для лишних сомнений и вопросов, как все же квалифицировать то или иное деяние.
В действующем постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» для квалификации преступных деяний, связанных с использованием современных технологий, предусмотрено три варианта квалификации: кража (ст. 158), мошенничество (ст. 159) и мошенничество в сфере компьютерной информации (ст. 159.6 УК РФ).
Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ № 48 существует два способа мошенничества - обман или злоупотребление доверием. Обман заключается в сообщении заведомо ложных сведений, умалчивании об истинных фактах, либо умышленных действиях, при условии, что они направлены не на облегчение доступа к завладению имущества, а непосредственно к завладению.
В случае же если действия направлены на облегчение завладения имуществом, то такой обман квалифицируется не как мошенничество, а как кража или грабеж.
В пункте 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 48, под вмешательством в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей признается целенаправленное воздействие программных и (или) программно-аппаратных средств на серверы, средства вычислительной техники (компьютеры), в том числе переносные (портативные) - ноутбуки, планшетные компьютеры, смартфоны, снабженные соответствующим программным обеспечением, или на информационно-телекоммуникационные сети, которое нарушает установленный процесс обработки, хранения, передачи компьютерной информации, что позволяет виновному или иному лицу незаконно завладеть чужим имуществом или приобрести право на него [1].
Согласно данному пункту, мы видим, что совершаемые действия, в виде вмешательства в функционирование технических средств, явля-
ются неким способом облегчения завладения имуществом. В связи с этим возникает вопрос, как будет квалифицировано такое деяние, как кража или как мошенничество в сфере компьютерной информации? Действующее законодательство не может дать точного ответа на данный вопрос в связи с чем возникают различия в решениях принимаемых судами, что порождает дополнительные трудности у правоохранительных органов, так как изначально неправильная квалификация и дальнейшая переквалификация из одного состава преступления в другое порождает ненужную бумажную волокиту и затрату средств, которые могли быть затрачены на более объективное расследование преступления [5, с. 136-138].
В подтверждение можно привести пример из судебной практики. Согласно материалам дела З.С.Е., посредством имеющегося у него компьютера, используя ранее найденную им банковскую карту ПАО «Сбербанк России» и мобильный телефон, принадлежащие К.Ю.Л., не имея каких-либо законных оснований, используя информационную компьютерную сеть «Интернет», услугу «Мобильный банк», путем ввода данных карты К.Ю.Л., оплатил заказанные ранее им товары, приобретенные в интернет - магазине «ДНС», списав с лицевого счета К.Ю.Л., денежные средства в размере 17096,00 руб., которые перевел в счет оплаты товаров, причинив потерпевшему значительный материальный ущерб [3].
Изначально действия обвиняемого квалифицировали по ст. 159.6 УК РФ. Но в ходе дальнейшего судебного разбирательства обвинитель попросил переквалифицировать содеянное на п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ мотивируя это тем, что обвиняемый не осуществлял мошеннических действий, и не было оказано воздействия на компьютерное обеспечение, то есть преступник не осуществлял действий, предусмотренных объективной стороной статьи 159.6. УК РФ
Следует отметить, что несвоевременная и неточная квалификация оказывают негативное воздействие на весь ход расследования и затягивают разбирательство по делу.
Другой пример из практики Петрозаводского городского суда Республики Карелия. Обвинитель обратился в суд с требованиями о признании сайтов в информационно-коммуникационной сети «Интернет» информацией, распространение которой в Российской Федерации запрещено. В ходе рассмотрения обращения установлено, что на спорных сайтах, размещена информация с предложением по получению незаконного доступа к компьютерной информации (ддос услуги, продажа чужих аккаунтов социальных сетей, вредоносные компьютерные программы). Суд квалифицировал содеянное по ст. 159.6 УК РФ. Отметим, что ст. 159.6 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем ввода, удаления, блокирования, модификации компьютерной информации либо иного вмешательства в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей [4].
Считаем, что в данном случае нет состава статьи 159.6 УК РФ, и куда целесообразней было бы квалифицировать данные действия по статьям 272-274.1 УК РФ. Однако в решении суда данные составы даже не упоминаются. На основании этого следует, что современная практика сложилась таким образом, что зачастую органы правосудия сами не могут решить, как и в какой ситуации использовать специальный состав мошенничества.
Учитывая, что мошенничество в сфере компьютерной информации полностью дублирует положения статей, связанных с компьютерной информацией, а именно, ст. 272-274.1 УК РФ, можно сделать вывод, что дополнительная квалификация по данным статьям не требуется. Однако рассматривая диспозицию статьи 274.1 УК РФ, можно сделать вывод, что при совершении действий предусмотренных данной статьей и статьей 159.6 УК РФ, квалификация по двум статьям была бы логичной.
Зачастую санкция за совершение компьютерных преступлений меньше чем за совершение мошенничества и, следовательно, нивелируется. Как выходить из данной ситуации на данный момент не является понятным [2, с. 599-609].
Так же не совсем понятно, зачем необходимо было выделять мошенничество в сфере компьютерный информации в отдельную статью, если можно квалифицировать преступления по совокупности ст. 159 и 272-274.1 УК РФ. Возможно, это было связано со специфической характеристикой объективной стороны мошенничества в сфере компьютерной информации, но введение такой статьи проблему не решило, и на наш взгляд внесло лишние проблемы квалификации и так сложных для понимания преступлений связанных с применением компьютерных технологий для правоохранительных органов.
Таким образом, считаем необходимым сформулировать разъяснения в Постановление Пленума Верховного Суда РФ в части детального отграничения хищений, осуществляемых посредством компьютерной информации от иных форм хищения, а также решения вопросов дополнительной квалификации по статьям 272-274.1 УК РФ.
Библиогра фия:
1. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2018. № 2.
2. Лопашенко Н.А. Компьютерное мошенничество - новое слово в понимании хищения или ошибка законодателя? // Пермский юридический альманах. 2019. №
2. С. 599-609.
3. Приговор суда по ч. 2 ст. 159.6 УК РФ № 1-417/2017 [Электронный ресурс] // sud-praktika.ru: сайт. URL https://sud-praktika.ru/precedent/ (дата обращения: 14.04.2022).
4. Решение № 2А-7195/2020 2А-7195/2020~М-7803/2020 от 19 ноября 2020 г. по делу № 2А-7195/2020 [Электронный ресурс] // sudact.ru: сайт. URL:
https://sudact.ru/regular/doc/ (дата обращения: 17.04.2022).
5. Хегай В.А. Мошенничество в сфере компьютерной информации: вопросы квалификации // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2020.
№ 11-2. С. 136-138.
References:
1. On judicial practice in cases of fraud, embezzlement and embezzlement: Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 48 dated November 30, 2017 // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2018. № 2.
2. Lopashenko N.A. Computer fraud - a new word in the understanding of embezzlement or a mistake of the legislator? // Perm Legal Almanac. 2019. No. 2. pp. 599-609.
3. The verdict of the court under Part 2 of Article 159.6 of the Criminal Code of the Russian Federation No. 1 -417/2017 [Electronic resource] // sud-praktika.ru : website. URL https://sud-praktika.ru/precedent / (accessed: 04/14/2022).
4. Decision No. 2A-7195/2020 2A-7195/2020~M-7803/2020 of November 19, 2020 in case No. 2A-7195/2020 [Electronic resource] // sudact.ru : website. URL: https://sudact.ru/regular/doc / (date of application: 04/17/2022).
5. Hegai V.A. Fraud in the field of computer information: qualification issues // International Journal of Humanities and Natural Sciences. 2020. No. 11 -2. pp. 136-138.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_135 УДК 343
ОТДЕЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРЕСТУПНИКА, ДЕЙСТВУЮЩЕГО В СФЕРЕ ЭЛЕКТРОННОЙ КОММЕРЦИИ INDIVIDUAL PERSONALITY FEATURES OF AN ECONOMIC CRIMINAL OPERATING IN THE FIELD OF E-COMMERCE
КЕЦКО Константин Вадимович,
адъюнкт кафедры уголовной политики Академии управления МВД России, старший ревизор КРО УМВД России по Камчатскому краю. Россия, г. Петропавловск-Камчатский, проспект Карла Маркса, 2/2. E-mail: 61kot@mail.ru;
Ketsko Konstantin Vadimovich,
Senior Auditor of the CRO, The Ministry of Internal Affairs of Russia in the Kamchatka Territory
Adjunct of the Department of Criminal Policy Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia.
Russia, Petropavlovsk-Kamchatsky, Karl Marx Avenue, 2/2.
E-mail: 61kot@mail.ru
Краткая аннотация: В современном обществе практически все сферы жизнедеятельности так или иначе соприкасаются с он-лайн-пространством и различными информационными технологиями. Даже государственный сектор, а именно в большей степени взаимодействие государственных органов с гражданами, постепенно переходит в виртуальную сферу. Одним из ярких явлений развития онлайн технологий стала сфера электронной коммерции. С развитием сети Интернет, преступность в сфере электронной коммерции становится одним из первоочередных факторов, затормаживающих развитие данного экономического направления. Сфера электронной коммерции не возможна без информационно-телекоммуникационных технологий. Соответственно и практически все преступления в данной сфере, так или иначе, происходят с использованием вышеуказанных технологий. Экономические показатели сферы электронной коммерции растут практически ежемесячно. Обороты нелегального сектора данной сферы, с учетом действующих экономических санкций, представляют реальную угрозу экономической безопасности страны. Рост преступлений, с использованием сети интернет, в онлайн пространстве, с участием информационных специалистов, мошенничество с использованием компьютерной информации за последние пятилетие в России свыше 50 %. Развитие правоохранительной системы не успевает за развитием и схемами киберпреступников. Таким образом, актуальность и необходимость организации эффективного предупреждения преступлений в сфере электронной коммерции возрастает. В данной статье автор рассматривает личность преступника в сфере электронной коммерции, как одну из эффективных составляющих предупреждения преступлений. В статье рассматриваются особенности личности данного вида преступников. В статье представлена авторская типология личности в сфере электронной коммерции, выделены криминологические характеристики.
Abstract: In modern society, almost all spheres of life somehow come into contact with the online space and various information technologies. Even the public sector, namely, to a greater extent, the interaction of state bodies with citizens, is gradually moving into the virtual sphere. One of the bright phenomena of the development of online technologies has become the field of e-commerce. With the development of the Internet, crime in the field of ecommerce is becoming one of the primary factors slowing down the development of this economic direction. The sphere of e-commerce is not possible without information and telecommunication technologies. Accordingly, almost all crimes in this area, one way or another, occur using the above technologies. The economic indicators of the e-commerce sector are growing almost monthly. The turnover of the illegal sector of this sphere, taking into account the current economic sanctions, poses a real threat to the economic security of the country. The growth of crimes using the Internet, in the online space, with the participation of information specialists, fraud using computer information over the past five years in Russia is over 50%. The development of the law enforcement system does not keep pace with the development and schemes of cybercriminals. Thus, the relevance and necessity of organizing effective crime prevention in the field of e-commerce is increasing. In this article, the author considers the identity of a criminal in the field of e-commerce as one of the effective components of crime prevention. The article discusses the personality characteristics of this type of criminals. The article presents the author's personality typology in the field of e-commerce, criminological characteristics are highlighted.
Ключевые слова: Преступность; экономические преступления; экономическая безопасность; предупреждение; профилактика; информационно-телекоммуникационные технологии; электронная коммерция; электронный бизнес; криминологическая характеристика; личность преступника; цифровизация; информационно-телекоммуникационные сети; теневой сектор; информационная сфера; киберпро-странство; характеристики личности; корыстный мотив; хакер; личностный фактор; экономическая сфера; преступное поведение; профилактическое воздействие.
Keywords: Crime; economic crimes; economic security; prevention; prevention; information and telecommunication technologies; electronic commerce; electronic business; criminological characteristics; criminal identity; digitalization; information and telecommunication networks; shadow sector; information sphere; cybercrime; personality characteristics; selfish motive; hacker; personality factor; economic sphere; criminal behavior; preventive impact.
Статья поступила в редакцию: 20.05.2022
Информационно-телекоммуникационные сети, созданные с целью оптимизации процессов хранения, поиска, обработки и передачи массивов данных, активно внедряются во сферы жизнедеятельности людей. На сегодняшний день, информация становится основополагающим фактором развития общественного прогресса, соответственно информационный сектор экономики и один из основных элементов данной сферы - электронная коммерция, развиваются экспоненциальным темпами. Рост социальной активности в виртуальном пространстве, интеграция предпринимательской деятельности в цифровую среду, повсеместное внедрение цифровых технологий в деятельность государственных органов, расширение электронного документооборота являются причинами актуальности различных проблем права в период цифровизации общества.
Говоря об электронном бизнесе, можно сказать, что на сегодняшний день сформированы определённые правовые и экономические составляющие данной деятельности. При этом, именно сфера электронной коммерции, в частности в финансово-кредитном и торговом направлении, играет значительную роль в экономической сфере государства. Экономический оборот имеет колоссальный рост. (приложение № 1). Данная сфера затрагивает интересы обычных граждан, предприятий и государства.
Приложение № 1 [6]
Другой стороной распространения и внедрения информационно-телекоммуникационных технологий, является обеспечение условий для совершения преступных посягательств в данной сфере. То есть на постоянной основе развиваются и появляются новые виды преступлений, способы и методы совершения преступлений с использованием различных 1Т-технологий. Существенный рост преступлений совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий на территории Российской Федерации наблюдается последние годы, о чем свидетельствуют статистические данные МВД России (приложение № 2).
Множество преступлений совершенных с использованием с информационно-телекоммуникационных и компьютерных технологий совершается именно в сфере электронной коммерции. При этом, сфера электронной коммерции, затрагивает различные сферы деятельности человека, следовательно и преступления в данной сфере могут совершаться как против жизни и здоровья человека, свободы чести и человеческого достоинства, так и в экономической сфере. Экономические преступления в сфере электронной коммерции могут совершаться как легальном секторе экономики, так и в теневой сфере экономики страны. Ущерб от таких преступлений значительный, и в целом составляет угрозу экономической безопасности страны. Эффективным механизмом борьбы с данном видом преступлений является своевременное и эффективное предупреждение и профилактика указанных преступных посягательств. При этом, важным элементом преступного поведения, требующего отдельного изучения, в целях системного изучения преступности в данной сфере, является личность преступника.
Приложение № 2
Статистика преступлений совершенных с использованием с информационно-телекоммуникационных и компьютерных
техноголгий
600000 500000 400000 300000 200000 100000 о
2017 2018 2019 2020 2021
- преступлений с использованаиемИТТ
экономические преступления совершенные с использованием ИГГТ
- преступления совершенные с использоанием ИГТТ предзариетльное следствие по которым обязательно
преступления совершенные виспоьзоаниеы ИТТ предварительное следствие по которым не обязательно
В связи с этим все особенности, которые порождают данное поведение, в первую очередь должны являться объектами мер профилактического воздействия. Говоря о значении изучения личности преступника, кажется объективной позиция В.Д. Ларичева, который говорит, что изучение личности преступника подчинено выявлению закономерностей преступного поведения, преступности как массового явления, их детерминации, причинности, а также разработке научно обоснованных рекомендаций по борьбе с преступностью. В российском уголовном законодательстве личностному фактору отводится немаловажная роль, однако в уголовном праве отсутствует такое понятие как «личность преступника» [3, стр 86-89].
Исследования, проведенные различными авторами, показали, что по ряду параметров преступники отличаются от законопослушных граждан, а разные категории преступников имеют достоверные отличия друг от друга по ряду социально-демографических, уголовно-правовых и психологических параметров [1, стр 125-131].
Личность экономического преступника изучалась многими авторами, а именно К.Е. Долговой, К.Е. Игошевым, А.Н. Ларьковым, К.Т Черновым и иными. Личность преступника в конкретных экономических сферах изучалась следующими авторами: В. Л. Васильевым, Р. В. Жубриным, Н. В. Самойлюк, Т. В. Пинкевич, И.Н. Соловьевой и иными. При этом можно сказать, что личность именно в сфере электронной коммерции, как отдельной экономической сферы, не исследовалась.
Исследование личности преступника в сфере электронной коммерции позволить в числе прочего, выработать и внедрить различные эффективные меры, направленные на предупреждение преступлений в данной сфере. Эффективности данных мер, можно добиться только всесторонним и объективным изучением личности преступника, узнать чем мотивировано его преступное поведение, как связано с его взглядами, жизненными позициями и иными факторами.
Общесоциальное предупреждение преступлений характеризуется тем, что меры, посредством которых оно осуществляется, являются необходимым элементом социально-экономической деятельности, устранения недостатков в политической, социальной, нравственно-психологической и духовной сферах общества [4, стр. 64-71].
Говоря о личности преступника в сфере электронной коммерции, можно сказать, что это совокупность взаимосвязанных социально-психологических характеристик личности, которые привязаны с специфической экономической сфере, непрерывно связанной с онлайн-пространством.
Преступления в сфере электронной коммерции, в большинстве своем, это преступления экономической направленности, совершающихся в экономической сфере жизнедеятельности людей.
Таким образом, особенности криминологической характеристики лиц, совершивших преступления в сфере электронной коммерции, в большинстве своем имеют много общего с аналогичными особенностями экономического преступника, но в то же время, имеют свои отличительные черты и особенности. В первую очередь, основополагающим признаком преступления в сфере электронной коммерции является информ а-ционно-телекоммуникационное пространство. Так данные преступления совершается либо в онлайн-пространстве либо с реализацией возможностей технологий информационной сферы. Киберпространство образуется разнообразными техническими устройствами и технологическими возможностями. Следовательно, основополагающим признаком личности преступника в данной сфере можно определить - необходимость наличия определенного уровня интеллектуальных знаний в сфере 1Т-технологий, либо использование специалистов в данной сфере. Конечно, данным критерием не определяются все существенные различия.
Говоря об определенном уровне интеллектуальных знаний в сфере 1Т-технологий необходимо сказать об уровне образования типичных преступников в сфере электронной коммерции. В обществе бытует мнение, что преступления совершаемые в сфере информационно-телекоммуникационных технологий «дело рук» так называемых хакеров или 1Т-гениев, которые по мнению граждан обладают высшим образованием. На самом деле, исходя из анализа уголовно-судебной практики (было проведено изучение материалов 26 уголовных дел), можно сделать вывод, большинство преступников имеют неоконченное высшее или средне-специальное образование, уровень подготовки которых ограничен определенным направлением или практической сферой. В качестве примера можно привести схему преступления организованную в сфере азартных игр с использованием информационно-телекоммуникационных технологий лицом обладающим средне-специальным образованием.
В период с февраля 2018 года по январь 2019, фигурант совместно с иными лицами незаконно организовали и проводили азартные игры с использованием сети «Интернет» в нежилых помещениях, расположенных на территории нескольких субъектов РФ. С целью недопущения привлечения к уголовной ответственности руководителей и участников преступного сообщества незаконные организацию и проведение азартных игр с использованием сети «Интернет», фигурант решил скрывать под видом разрешенной законом предпринимательской деятельности на рынке ценных бумаг. В целях минимизации финансовых потерь от действий правоохранительных органов по пресечению преступной деятельности, изъятию оборудования, с использованием которого должны были незаконно проводиться азартные игры, фигурант решил не только непосредственно незаконно проводить азартные игры с использованием сети «Интернет» в незаконно созданных им игорных заведениях посредством использования персональных компьютеров и компьютерных терминалов, как аналогов игровых автоматов, а также незаконно организовать азартные игры с использованием сети «Интернет» на территории субъектов Российской Федерации путем разработки и реализации за денежное вознаграждение компьютерных программ для незаконного проведения азартных игр с использованием сети «Интернет» на персональных компьютерах и компьютерных терминалах по принципу работы игровых автоматов. Фигурант разработал план, при котором для подключения игорных программ, с использованием которых возможно незаконное проведение азартных игр, владелец незаконного игорного заведения (фактический собственник либо арендатор помещения), где предполагается размещение персональных компьютеров, либо собственник компьютерных терми-
налов, используемых в качестве аналогов игровых автоматов, размещаемых в различных нежилых помещениях, либо оборудованных вне каких-либо помещений на свободных участках местности передает или перечисляет в адрес фигуранта определенное последним денежное вознаграждение, а после подключения к игорной программе, в процессе незаконного проведения азартных игр, систематически передает либо перечисляет в адрес фигуранта часть дохода от деятельности незаконного игорного заведения. В схеме по незаконной организации и проведению азартных игр с использованием сети «Интернет» по замыслу фигуранта должны были присутствовать различные подконтрольные ему юридические лица в целях создания фиктивного документооборота и придания видимости законной предпринимательской деятельности. С целью реализации своих преступных намерений фигурант решил привлечь к участию в преступной деятельности группу лиц, имевших специальные познания в области компьютерной техники, разработки, программирования и администрирования компьютерных программ, интернет-ресурсов, создании компьютерной анимации, дизайна графических элементов компьютерных программ.
Читая фабулу данного преступления или приговор суда, конечно же, складывается впечатление, что данную преступную группу мог организовать, только человек с высшим техническим или иным образованием и определенным практическим опытом работы в данной сфере. На самом же деле, как уже было сказано выше фигурантом привлечены лица, обладающие специальные техническими познаниями, сам же обвиняемый имел средне-специальное образование не относящиеся к технической сфере.
Анализирую данный пример, можно сказать, что особенностью личности преступника в данной сфере является его корыстная направленность и боязнь привлечения к реальному наказанию, так как именно интернет-пространство позволяет оставлять как можно меньше разнообразных следов преступления, которые в дальнейшем могут быть признаны вещественными доказательствами. Кроме того, особенностью являются высокие социальные коммуникативные способности личности, что в принципе присущи большинству типичных преступников в данной сфере.
Изученные материалы уголовных дел, свидетельствуют о том, что преступники данной сфере в большинстве своем имеют определенный жизненный опыт, практические навыки в различных экономических сферах и являются в какой-то степени незаурядными личностями.
Первоочередной характеристикой личности преступника является социально-демографические признаки. В ходе изучения материалов уголовных дел установлено, что преступления были совершены мужчинами в 95 % случаях. Данный факт подтверждается также иными исследователями в целом преступности в информационном пространстве. Значительное число исследователей сходится на том мнении, что преступления с использованием интернет-технологий совершаются в основном мужчинами [4, стр 157]. При этом наблюдается тенденция к увеличению числа преступлений с использованием интернет-технологий, совершаемых женщинами [5, стр 88-91].
Основным мотивом преступлений в сфере электронных преступлений является корыстных мотив. В ходе изучения материалов уголовных дел установлено, что преступления были совершены с корыстным мотивом 90 % случаях. Исходя из этого можно выделить следующую типологию личности преступника:
1) Ситуационный - преступник, в силу определенных жизненных обстоятельств, возникшей возможности, имеющий необходимые навыки и возможности решается на совершение разового преступления;
2) Устоявшийся - преступник, корыстно-устойчивого типа, который может быть уже ранее судим за иные преступные действия, хочет на постоянной основе получать незаконно-полученные денежные средства, расширять масштабы своей преступной деятельности и совершенствовать преступные навыки;
3) Двойственный - данному типу в большей степени свойственна боязнь неотвратимости наказания, сомнение в необходимости совершения дальнейшей преступной деятельности, привлечения иных лиц для совершение противоправных действий.
Вариантов типологии личности преступника может быть огромное количество, в зависимости от целей данной типологии. Данный вид типологии является одним из возможных вариантов.
Также необходимо сказать о психологических особенностях личности преступника в сфере электронной коммерции. Из наиболее ярких, и общераспространённых можно выделить: отрицание или игнорирование каких-либо гражданских или конституционных прав и обязанностей; высокая самооценка; корыстная антисоциальная позиция и частнособственническая мотивация; коррупционное поведение; аналитический склад ума.
В завершении можно сказать, что задокументировать преступную деятельность экономического преступника, в частности в сфере электронной коммерции, довольно трудоемкая и тяжелая процедура. Поэтом именно, эффективные меры предупреждения, в том числе изучение личности данного преступника являются необходимой составляющей в борьбе с преступностью в данной сфере.
Библиогра фия:
1. Абакумова О.А. Сравнительный анализ криминологических характеристик личностей налогового и экономического преступников. Академический вестник. 2012. № 1 (19). стр. 125-131;
2. Гладков А.В. Меры предупреждения формирования личности преступника
коррупционной направленности Вопросы криминологии, криминалистики и судебной экспертизы № 1, 2017, стр. 64-71;
3. Гулаков Р.Н. Личность преступника, действующего в условиях теневой экономической деятельности // Вестник Екатерининского института. 2016. №4(36). с.86-91.
4. Дворецкий М.Ю. Преступления в сфере компьютерной информации (уголовно-правовое исследование): Автореф. дисс. ...к.ю.н. Волгоград, 2005. стр.157;
5. Левгеева Т.Б. Личность преступника, совершившего хищение с использованием интернет-технологий: криминалистический аспект, Академическая публицистика 2022, №1 -1, стр. 88-91 ;
6. https://e-pepper.ru/news/ecommerce-2021-osnovnye-tsifry.html (19.05.2022).
References:
1. Abakumova O.A. Comparative analysis of criminological characteristics of tax and economic criminals. Academic Bulletin. 2012. No. 1 (19). pp. 125-131;
2. Gladkov A.V. Measures to prevent the formation of the identity of a criminal
of a corrupt orientation Issues of criminology, criminology and forensic examination No. 1, 2017, pp. 64-71;
3. Gulakov R.N. The identity of a criminal operating in conditions of shadow economic activity. Bulletin of the Catherine Institute. 2016. No. 4 (36). pp. 86-91;
4. Dvoretsky M.Yu. Crimes in the field of computer information (criminal law research): Abstract. diss. ...Candidate of Law, Volgograd, 2005. p.157;
5. Levgeeva T.B. The identity of a criminal who committed theft using Internet technologies: a forensic aspect, Academic Journalism 2022, No. 1 -1, pp. 88-91 ;
6. https://e-pepper.ru/news/ecommerce-2021-osnovnye-tsifry.html (19.05.2022).
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_139 УДК 343.13
ПРИМЕНЕНИЕ КОНСТРУКЦИИ «FAVOR DEFENSIONIS» ПРИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ ЭТАПА ОКОНЧАНИЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ APPLICATION OF THE «FAVOR DEFENSIONIS» DESIGN IN IMPROVING THE STAGE OF COMPLETION OF THE PRELIMINARY INVESTIGATION
САМОЙЛОВА Татьяна Станиславовна,
адъюнкт Санкт-Петербургского университета МВД России. 198206, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1. E-mail: t_majorette@mail.ru;
Samoylova Tatiana Stanislavovna,
Postgraduate of the Saint-Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 1, Letchika Pilutova str., Saint-Petersburg, 198206, Russia. E-mail: t_majorette@mail.ru
Краткая аннотация: процессуальная сложность этапа окончания предварительного следствия с составлением обвинительного заключения часто является причиной затяжных сроков расследования; правовая неопределенность института дополнения следственного производства на практике является причиной нарушения прав обвиняемых, содержащихся под стражей сверх предельно установленных сроков. В качестве решения указанных проблем, а также в целях наделения стороны защиты дополнительными преимуществами на заключительном этапе («favor defensionis»), предлагается предоставить обвиняемому и защитнику исключительное право на заявление ходатайств о дополнении материалов уголовного дела в порядке ст. 219 УПК РФ.
Abstract: the procedural complexity of the stage of the end of the preliminary investigation with the preparation of the indictment is often the reason for the protracted timing of the preliminary investigation; the legal uncertainty of the institution of supplementing investigative proceedings in practice, it is the reason for the violation of the rights of accused persons detained beyond the time limit. As a solution to these problems, as well as in order to endow the defense with additional advantages at the final stage of the preliminary investigation it is proposed to grant the accused and the defence counsel the exclusive right («favor defensionis») to submit motions to supplement the materials of the criminal case in accordance with art. 219 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation.
Ключевые слова: окончание предварительного следствия, благоприятствование защите, favor defensionis, дополнение материалов уголовного дела, права потерпевшего, права обвиняемого, разумный срок судопроизводства.
Keywords: completion of the preliminary investigation, favor defensionis, addition of the materials of the criminal case, the rights of the victim, the rights of the accused, the reasonable duration of the proceedings.
Статья поступила в редакцию: 12.06.2022
Поиск оптимальной модели состязательности стоит на повестке дня перед учеными всего мира в области уголовного судопроизводства; сумма трех слагаемых состязательности (две стороны + равные процессуальные возможности + независимый суд) дает многообразие конструкций национальных законодательств, реализующих в различных формах и методах этот принцип. Несмотря на положительную тенденцию к расширению процессуальных прав участников уголовного судопроизводства, глубокое погружение в «чистую» состязательность влечет за собой усложнение процесса, увеличение его сроков и стоимости.
Актуальным является вопрос о необходимости упрощения российского уголовного судопроизводства при одновременном сохранении достижений состязательности; несмотря на это, юридическая техника законодателя последних лет свидетельствует, что упрощение судопроизводства воспринимается им как регресс.
Одним из приоритетных элементов, требующих внедрения в систему уголовного судопроизводства на всех этапах, является процессуальная конструкция favor defensionis или благоприятствование защите. В теории уголовного процесса favor defensionis наряду с презумпцией невиновности и толкованием сомнений в пользу обвиняемого (in dubios pro reo) нередко относят к отраслевому принципу уголовного судопроизводства [1, 60], однако глубокое изучение данного понятия на монографическом уровне показало, что favor defensionis следует рассматривать в широком смысле как общепроцессуальную конструкцию, пронизывающую весь уголовный процесс [2, 37]; некоторые ученые относят к благоприятствованию защите презумпцию невиновности, обязательное участие защитника, толкование неразрешимых сомнений в пользу обвиняемого и др. [3, 35]. Под благоприятствованием защите ученые понимают общее требование к судопроизводству, призванное компенсировать фактическое неравенство сторон, в том числе с помощью специальных институтов и правил, наделяющих сторону защиты, как более слабую, дополнительными гарантиями сверх механического уравнивания полномочий [4, 111-116], [5, 53-56].
В данной работе рассмотрены проявления правила преимущества стороны защиты на заключительном этапе предварительного следствия и возможные способы его усиления.
Процессуально этап окончания включает в себя: уведомление определенного круга участников (потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей, обвиняемого и его защитника) о завершении следственных действий по делу, предоставление им возможности ознакомиться с материалами дела; дополнение следственных материалов по ходатайству участников судопроизводства и ознакомление с их результатами; разъяснение обвиняемому прав, предусмотренных ч. 5 ст. 217 УПК РФ; составление обвинительного заключения и направление его с уголовным делом прокурору (ст.ст. 215-220 УПК РФ).
Авторы выделяют на данном этапе следующие преимущества для стороны защиты: С.А. Соловьев связывает благоприятствование защите с наличием у обвиняемого и его защитника права на неограниченное ознакомление с материалами уголовного дела [6, 106]; по мнению
других ученых favor defensionis при ознакомлении с материалами уголовного дела выражается в очередности; так, в соответствии со ст. 217 УПК РФ обвиняемый знакомится с материалами дела последним, в связи с чем он имеет возможность оценить «полную картину» собранных доказательств с учетом тех, которые могли быть собраны в порядке ст. 219 УПК РФ [2, 116]; защита «отвечает» обвинению, имея право на «последнее слово» [7, 801],
Следует отметить, что указанные примеры имеют спорное отношение к конструкции favor devensionis, поскольку не дают какого-либо явного преимущества стороне защиты. Ознакомление потерпевшего осуществляется в порядке, установленном ст. 217 УПК РФ, в связи с чем во времени он (потерпевший) ограничен быть не может; очередность ознакомления не благоприятствует ни одной из сторон, поскольку в случае дополнения следственного производства право ознакомиться с дополнительными материалами появляется у всех участников, даже если требования ст. 217 УПК РФ с ними выполнены. В качестве незначительного преимущества перед обвинением можно выделить возможность ознакомления стороны защиты с материалами дела «по умолчанию», в то время как потерпевший должен заявить об этом ходатайство. Однако, учитывая, что в удовлетворении такого ходатайства потерпевшего не может быть отказано, никаких явных привилегий защита иметь не будет.
Несмотря на тенденцию российского законодательства к расширению объема прав потерпевшего до объема прав обвиняемого, нельзя не согласиться, что отношения между государственными органами уголовного судопроизводства и уголовно-преследуемым лицом являются центральными и наиболее важными в уголовном процессе [8, 234]. Почему так важно не просто дать равные процессуальные возможности обеим сторонам судопроизводства, но и снабдить дополнительными гарантиями более слабую из них сверх меры? В первую очередь, конструкция favor devensionis направлена на смягчение инквизиционных начал смешанного уголовного процесса, ввиду чего является характерной для континентальных моделей судопроизводства [9, 11]; по справедливому замечанию А.В. Смирнова, обвиняемый находится в заведомо худшем положении уже ввиду наличия самого факта уголовного преследования - «нападающий всегда имеет преимущество» [1, 77]. Наличие фактического, естественного неравенства сторон в возможностях отстаивания своей позиции не вызывает сомнений в научном сообществе, ввиду чего предоставление дополнительных юридических гарантий и процессуальных преимуществ (favor defensionis) стороне защиты воспринимается как необходимость [10, 41], [11, 198-209].
С другой стороны, примечательным является мнение Л.В. Головко о том, что пределы благоприятствования защите очерчиваются другой процессуальной конструкцией - запретом злоупотребления правом; уголовно-процессуальная система должна благоприятствовать защите как более слабой стороне, но лишь до тех пор, пока защита не начинает злоупотреблять принадлежащими ей правами [7, 374].
Справедливость судебного разбирательства основана на выполнении множества условий уголовного судопроизводства, одним из которых является разумность его сроков (ст. 6.1 УПК РФ). Анализ статистической информации с 2015 по 2020 год показал ежегодный прирост числа уголовных дел, оконченных в срок свыше 12 месяцев, по которым проводилось предварительное следствие, итоговые значения за указанный период превысили исходные более чем в 2,5 раза; данные сведения лишний раз подтверждают необходимость сокращения временных затрат на уголовное судопроизводство.
Существует множество причин, влияющих на продолжительность судопроизводства в сторону ее увеличения, одной из которых является затяжной характер заключительного этапа предварительного следствия. Как отмечается в научной литературе, вопросы упрощения данной процедуры, исключения или сокращения случаев затягивания сроков, злоупотребления процессуальными возможностями при ознакомлении с материалами уголовного дела остаются актуальными [12, 524].
В целях упрочнения состязательности заключительного этапа предварительного следствия должен быть соблюден баланс между м ерами, ограничивающими возможности для процессуальных злоупотреблений и дающими стороне защиты фактическое преимущество.
Деятельность следователя по сбору доказательств условно ограничивается его собственной инициативой; с момента возбуждения уголовного дела до уведомления участников о его окончании в порядке ст. 215 УПК РФ такая инициатива принадлежит следователю, однако, в порядке, определенном ст. 219 УПК РФ, следственные действия производятся по инициативе иных участников судопроизводства, хотя и опосредованно самим следователем [13, 76].
В контексте усиления благоприятствования защите предложим модель, согласно которой на этапе окончания предварительного следствия должна быть завершена не только инициатива следователя, но и инициатива стороны обвинения в досудебном производстве; реализация подобной модели потребует более глубокой интеграции процессуальной фигуры потерпевшего непосредственно в процесс доказывания и расширения объема его информационных прав. В случае, если потерпевший своевременно информирован о ходе расследования, его промежуточных и итоговых результатах, в процессе доказывания может ходатайствовать о допросе свидетелей и проведении очных ставок с его (потерпевшего) участием, предоставлять доказательства, знакомиться с наиболее значимыми из них и т.д., - необходимость заявления им ходатайств о дополнении материалов уголовного дела на заключительном этапе расследования в порядке ст. 219 УПК РФ естественным образом отпадает. Вовлеченность потерпевшего в досудебный процесс и его активное поведение как процессуального участника может способствовать повышению качества расследования и сокращению процессуальных сроков; при таких условиях потерпевший без ущерба для реализации процессуальных гарантий своего статуса может быть лишен инициативы дополнения следственных материалов в порядке ст. 219 УПК РФ, что также даст фактическое преимущество менее вовлеченной в процесс доказывания стороне защиты.
Одновременно с этим на этапе окончания предварительного следствия сторона обвинения имеет возможность для злоупотребления правами и полномочиями, связанными с дополнением следственного производства в порядке ст. 219 УПК РФ. Остановимся на данном вопросе более подробно.
УПК РФ устанавливает очередность ознакомления с материалами уголовного дела: обвиняемый и его защитник приступают к ознакомлению последними; предполагается, что потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители (при их наличии) к этому моменту завершили ознакомление со следственным производством и заявили ходатайства о его дополнении. Подобного мнения придерживается и наука [14], однако, на практике нередки исключения. Возникают случаи обращения потерпевшего с ходатайством об ознакомлении с материалами уголовного дела в процессе выполнения требований ст. 217 УПК РФ с обвиняемым и его защитником, в то время как ранее от потерпевшего поступал отказ от ознакомления. Исходя из отсутствия императива на запрет совместного ознакомления с материалами дела потерпевшего и обвиняемого (а также иных, наделенных соответствующим правом, участников), такие ходатайства удовлетворяются, что, в свою очередь, открывает доступ к дополнению следственных материалов по заявлению потерпевшего.
С учетом взаимосвязи правовых норм, регламентирующих порядок ознакомления с материалами уголовного дела и сроки содержания под стражей (ст. 217 и ст. 109 УПК РФ соответственно), правовая неопределенность института дополнения следственных материалов в процесссе ознакомления создает условия для злоупотреблений со стороны обвинения. Существенно нарушается процессуальное положение обвиняемого, содержащегося под стражей свыше предельного срока, установленного ч.ч. 2 и 3 ст. 109 УПК РФ. Законодательством предусмотрена возможность продлить указанный срок сверх предельно установленного при условии выполнения требований, предусмотренных ст. 217 УПК РФ с обвиняемым и его защитником, если такое ознакомление начато не позднее чем за 30 суток до истечения предельного срока. Таким образом, содержание обвиняемого на стадии предварительного следствия под стражей свыше предельного срока возможно для завершения выполнения с его участием требований ст. 217 УПК РФ, то есть с учетом наличия у стороны защиты инициативы к продолжению ознакомления либо к дополнению материалов уголовного дела. Баланс взаимосвязанных процессуальных норм нарушается в случае, если в порядке ст. 219 УПК РФ уголовное дело дополняется по инициативе потерпевшего, особенно при наличии у последнего реальной возможности реализовать такое право на более ранних этапах.
Таким образом, конструкция favor defensionis является одним из важных элементов состязательности. Она применяется с целью наделить процессуально более слабую сторону защиты преимуществом сверх механического уравнивания сторон в правах; заключительный этап предварительного следствия нуждается в совершенствовании с учетом применения конструкции благоприятствования защите, необходимости соблюдения баланса между благоприятствованием и ограничением злоупотреблений, и сокращения процессуального срока, а также в целях устранения правовой неопределенности института дополнения следственного производства в порядке ст. 219 УПК РФ. Вышеуказанным требованиям отвечает процессуальная модель, согласно которой уведомление об окончании следственных действий влечет прекращение сбора доказательств по инициативе стороны обвинения на досудебном производстве, ввиду чего потерпевший лишается возможности заявить ходатайства о производстве следственных действий в порядке ст. 219 УПК РФ, что потребует расширения информационных прав последнего в процессе доказывания, в том числе связанных с возможностью получения сведений обо всех значимых доказательствах, собранных по уголовному делу до окончания предварительного следствия.
Библиография:
1. Смирнов, А.В. Модели уголовного процесса. СПб: «Наука», 2000. - 221 с.
2. Михеенкова, М.А. Благоприятствование защите (favor defensionis) и его проявление в современном уголовном процессе: монография. - Москва: Юрлитинформ, 2014. - 232 с.
3. Уголовный процесс: конспект лекций: учебное пособие [4-е изд.] /А.В. Смирнов, К.Б. Калиновский. - Москва: Эксмо. 2021. - 320 с.
4. Михеенкова, М. А. Благоприятствование защите в уголовном процессе: историческая реконструкция понятия//Государство и право. - 2012. - № 7. - С. 111-116.
5. Азаров, В.А., Нурбаев, Д.М. Противодействие злоупотреблению правами и принцип благоприятствования защите в уголовном процессе// Уголовная юстиция. - 2018. - № 12. - С. 53-56.
6. Соловьев, С.А. Благоприятствование защите (favor defensionis): монография. - Москва: Норма, 2021. - 292 с.
7. Курс уголовного процесса/ А.А. Арутюнян, Л.В. Брусницын, О.Л. Васильев [и др.] под ред. Л.В. Головко. - 2-е издание, исправленное. - Москва: Статут, 2017. - 1280 с.
8. Шестакова, С.Д. Метод российского уголовно-процессуального права: от инквизиционности к состязательности: монография. СПб: Санкт-Петербургской университет МВД России, 2003. - 267 с.
9. Михеенкова, М.А. Благоприятствование защите (favor defensionis) и его проявление в современном уголовном процессе: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Москва, 2012. - 31 с.
10. Теория уголовного процесса: состязательность: монография/ под ред. Н.А. Колоколова. Ч.1. - Москва: Юрлитинформ, 2013. - 368 с.
11. Лантух, Н.В. Принцип и критерии определения права на справедливое судебное разбирательство в уголовном судопроизводстве// Справедливость и равенство в уголовном судопроизводстве: Материалы всероссийской научно-практической конференции (...), 2016. - С. 198-209.
12. Макаренко, М.А. Глава 18. Окончание предварительного следствия /М.А. Макаренко //Актуальные проблемы уголовного процесса (...). - Санкт-Петербург: Центр научно-информационных технологий «Астерион», 2022. - С. 509-528.
13. Фоменко, И.В. Решения и действия следователя на завершающем этапе расследования: дис. ... канд. юрид. Наук. Ставрополь, 2008. - 166 с.
14. Седельников, П.В. Продление срока содержания под стражей сверх предельного// Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2014. №12-2.
References:
1. Smirnov, A.V. Models of Criminal Procedure/. St. Petersburg: «Science», 2000. - 221 p.
2. Mikheenkova, M.A. Favorable defense (favor defensionis) and its manifestation in modern criminal proceedings: monograph. - Moscow: Yurlitinform, 2014. - 232 p.
3. Criminal Process: Lecture Notes: Training Manual [4th edition. ] /A.V. Smirnov, K.B. Kalinovsky. - Moscow: Exmo. 2021. - 320 p.
4. Mikheenkova, M. A. Favoring the defence in criminal proceedings: historical reconstruction of the concept //State and law. - 2012. - 7. - P. 111-116.
5. Azarcv, V.A., Nurbayev D.M. Counteracting abuse of rights and the principle of favouring the defence in criminal proceedings// Criminal justice. - 2018. - 12. - P. 53-56.
6. Soloviev, S.A. Favorable Defense (favor defensionis): monograph. - Moscow: Norma, 2021. - 292 p.
7. Course of Criminal Procedure/ A.A. Harutyunyan, L.V. Brusnitsyn, O.L. Vasiliev [et al.] under Ed. L.V. Golovko. - 2nd edition, corrected. - Moscow: Statute, 2017. - 1280 p.
8. Shestakova, S.D. Method of Russian Criminal Procedure Law: From Inquisitorial to Adversarial: Monograph. - St. Petersburg: Saint Petersburg University of the Russian Ministry of Internal Affairs, 2003. - 267 p.
9. Mikheenkova, M.A. Favoring the defense (favor defensionis) and its manifestation in modern criminal proceedings: abstract dis. ... сand. jurid. sciences. - Moscow,
2012. - 31 p.
10. Theory of Criminal Procedure: Adversarial: Monograph/ under Ed. N.A. Kolokolova. Ch.-1. - Moscow: Yurlitinform, 2013. - 368 p.
11. Lantukh, N.V. Principles and criteria for determining the right to a fair trial in criminal proceedings // Fairness and equality in criminal proceedings: Proceedings of the All-Russian Scientific and Practical Conference (...), 2016.- C. 198-209.
12. Makarenko, M.A. Chapter 18. Conclusion of the preliminary investigation /M.A. Makarenko/ Actual problems of the criminal process (...). - St. Petersburg: Center of Scientific and Information Technologies «Asterion», 2022. - P 509-528.
13. Fomenko, I.V. Decisions and actions of the investigator at the final stage of the investigation: dis. ... сand. jurid. sciences; Stavropol, 2008. - 166 p.
14. Sedelnikov, P.V. Extension of the term of detention beyond the limit// Humanitarian, socio-economic and social sciences. 2014. 12-2.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_142 УДК 343
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПОЛНОМОЧИЯМИ В СФЕРЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБОРОННОГО ЗАКАЗА CRIMINAL-LEGAL CHARACTERISTICS OF ABUSE OF AUTHORITY IN THE FIELD OF STATE DEFENSE ORDER
ГУСАК Михаил Юрьевич,
аспирант Санкт-Петербургской академии Следственного комитета, заместитель руководителя финансово-экономического отдела
Главного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по г. Санкт-Петербургу. 190000, Россия, г. Санкт-Петербург, наб. реки Мойки, 96. E-mail: fin13.money@mail.ru
Gusak Mikhail Yurievich,
Postgraduate student of the St. Petersburg Academy of the Investigative Committee, Deputy Head of the Financial and Economic Department
The Main Investigative Department of the Investigative Committee of the Russian Federation in St. Petersburg. 96 Moika River Embankment, Saint Petersburg, 190000, Russia. E-mail: fin13.money@mail.ru
Краткая аннотация: В статье даётся уголовно-правовая характеристика преступления, предусмотренного статьей 201.1 УК РФ. Раскрываются основные отличительные особенности злоупотребления полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа на основе постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 июня 2021 г. № 21, которыми выступают ограниченный круг объектов по сравнению со ст. 201 УК РФ, указывается на бланкетность нормы, рассматриваются объекты преступления, субъективная и объективная стороны, а также общественно-опасные последствия рассматриваемого вида деяния. Раскрываются проблемы разграничения понятий «злоупотребления» и «превышения». Делается вывод о необходимости введения новой нормы по аналогии со ст. 285 и 286 УК РФ указанные в гл. 30 УК РФ.
Abstract The article gives a brief criminal-legal description of the crime provided for in Article 201.1 of the Criminal Code of the Russian Federation. The main distinctive features of the abuse of authority in the execution of the state defense order on the basis of the resolution of the Plenum of the Court of the Russian Federation dated June 29, 2021 No. 21, which are a limited range of objects in comparison with Article 201 of the Criminal Code of the Russian Federation, the blankness of the norm is indicated, the objects of the offense, the subjective and objective sides, as well as the socially dangerous consequences of the considered the type of act. The problems of distinguishing the concepts of "abuse" and "excess" are revealed. It is concluded that it is necessary to introduce a new norm by analogy with Articles 285 and 286 of the Criminal Code of the Russian Federation specified in Chapter 30 of the Criminal Code of the Russian Federation.
Ключевые слова Коррупция, государственный оборонный заказ, злоупотребление полномочиями.
Keywords Corruption, state defense order, abuse of authority.
Статья поступила в редакцию: 28.05.2022
Основой национальной безопасности страны выступает её военная безопасность, представляющая собой состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних военных угроз, связанных с применением военной силы или угрозой ее применения, характеризуемое отсутствием военной угрозы либо способностью ей противостоять[1]. Это особенно важно в настоящее время, когда Российская Федерация проводит военную спецоперацию по «демилитаризации» и «денацификации» Украины, которая среди прочего требует постоянного выпуска и обновления вооружения и военной техники. На эти и другие цели, государством, в составе федерального бюджета на 2022 год и на плановый период 2023 и 2024 годов выделяются дополнительные лимиты бюджетных обязательств, для обеспечения, развития и поддержания оборонно-промышленного комплекса, через проведение процедуры государственного оборонного заказа.
Точные объемы бюджетных ассигнований на основные показатели государственного оборонного заказа на 2022 год и на плановый период 2023 и 2024 годов Федеральный закон [2] не раскрывает, так как информация является секретной, при этом, по словам Председателя комитета Государственной думы по обороне А.В. Картапалова «..расходы на национальную оборону в 2022 году составят 3 510 419,6 млн. рублей, в 2023 году - 3 557 223,3 млн. рублей и в 2024 году - 3 811 777,5 млн. рублей. Основное место в структуре расходов составляет подраздел «Вооруженные Силы Российской Федерации», предусматривающий в 2022 году сумму 1 067,3 млрд. рублей, в 2023 году сумму 1 110,6 млрд. рублей и 1 143,7 млрд. рублей в 2024 году »[5].
Как можно заметить, на развитие оборонно-промышленного комплекса выделяются довольно «внушительные» денежные средства, в результате чего актуальной проблемой в последнее время стала борьба с коррупцией, коррупционными связями, картелями, взяточничеством и иными коррупционными проявлениями, преобладающими в рассматриваемой сфере. "В рамках борьбы с коррупцией особого внимания требует проверка расходования бюджетных средств, прежде всего выделенных на федеральные национальные проекты, не забывать при этом про муниципальный и региональный уровни, а также строго следить за средствами которые расходуются на реализацию гособоронзаказа и развитие предприятий оборонно-промышленного комплекса", - сказал В.В. Путин на расширенном заседании коллегии Генпрокуратуры Российской Федерации в 2022 году[10].
В декабре 2017 года, уголовное законодательство было дополнено двумя новеллами - ст. 201.1 УК РФ «Злоупотребление полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа» и ст. 285.4 УК РФ «Злоупотребление должностными полномочиями при выполнении-государственного оборонного заказа», которые являются специальными по отношению к ст. 201 УК РФ и ст. 285 УК РФ соответственно, с целью
обеспечения эффективной уголовно-правовой охраны государства в вопросе повышения обороноспособности страны и недопущения проявления коррупционных преступлений в указанной сфере.
Вместе с тем, на практике, в результате применения норм предусматривающих ответственность за злоупотребление полномочий лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации при выполнении государственного оборонного заказа правоприменителю пришлось столкнуться с рядом проблем. Для этого, относительно недавно, законодатель в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.06.2021 № 21 [4] разъяснил основные проблемы, с которыми приходится сталкиваться при квалификации нормы ст. 201.1 УК РФ связанной со злоупотреблением полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа.
Рассматриваемая норма имеет ряд отличительных особенностей:
- во-первых, более ограниченный круг объектов уголовно-правовой охраны, которым наносится вред - охраняемые законом интересы общества или государства при выполнении государственного оборонного заказа, именно им причиняется значительный вред при совершении преступления в указанной сфере, а не правам и законным интересам граждан или организаций указанных в ст. 201 УК РФ. Таким образом, для квалификации действия субъекта по ст. 201.1 УК РФ не требуется доказывать, что лицо действовало в целях нанесения вреда иным лицам. При этом если будет доказано, что лицо в данной сфере нанесло ущерб кроме общества или государства ещё и иным лицам, такое деяние необходимо рассматривать наряду со специальной нормой по совокупности преступлений;
- во-вторых, в пункте 1 вышеуказанного постановления Пленума судам, при рассмотрении уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 201, 201.1, УК РФ, предписывается учитывать положения законодательства Российской Федерации, регламентирующих порядок деятельности коммерческих или иных организаций, в том числе при выполнении государственного оборонного заказа. Это свидетельствует о бланкетности рассматриваемых норм. При рассмотрении дел и вынесении решения по ним судам приходится ссылаться на соответствующие статьи нормативно-правовых актов, которые были нарушены при совершении рассматриваемых видов преступлений. Отсутствие ссылок на нормативные акты, либо документы, которыми были установлены полномочия лица на совершение действий по организации процесса закупочной деятельности в рамках государственного оборонного заказа, которые были нарушены, может привести к их отмене.
- в третьих, с учетом положений Федерального закона от 29 декабря 2012 года № 275-ФЗ "О государственном оборонном заказе"[3], субъектами злоупотребления полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа признаются лица, выполняющие управленческие функции в указанной коммерческой или некоммерческой организации, которая является головным исполнителем, заключившим с государственным заказчиком государственный контракт по государственному оборонному заказу, либо исполнителем, входящим в кооперацию головного исполнителя, участвующим в выполнении научно-исследовательских, опытно-конструкторских или иных работ, осуществлении поставок определенных предметов для федеральных нужд либо в соответствии с международными обязательствами Российской Федерации и заключившим контракт (договор) с головным исполнителем или исполнителем по такому заказу.
Это юридические лица, не являющиеся непосредственными участниками бюджетного процесса при этом осуществляющие поставку товаров, выполнение работ, оказание услуг по контрактам, заключаемым в рамках выполнения государственного оборонного заказа. Исполнителями оборонного заказа могут быть предприятия и организации независимо от форм собственности, имеющие лицензию на занятие соответствующим видом деятельности[6]. К ним относятся юридические лица, признаваемые в соответствии с действующим законодательством головными исполнителями, то есть теми, кто заключил с государственными заказчиками прямые контракты на поставку товаров, выполнение работ и оказание услуг в рамках государственного оборонного заказа, а также исполнители - лица, входящие в кооперацию1 головных исполнителей и заключившие с ними или иными исполнителями нижнего уровня договоры на поставку товаров, выполнение работ и оказание услуг, необходимые для обеспечения выполнения государственного оборонного заказа головными исполнителями (п. 3, 4 ст. 3 Федерального закона от 29 декабря 2012 года № 275-ФЗ "О государственном оборонном заказе")[12].
- в-четвёртых, обязательным признаком субъективной стороны состава злоупотребления полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа, наряду с умыслом, являются также цели извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц. При этом под целью извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц следует понимать:
- стремление виновного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоды имущественного характера, не связанные с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (например, незаконное получение кредита либо льготных условий кредитования, освобождение от имущественных затрат, возврата имущества, погашения долга, оплаты услуг, уплаты налогов и т.п.),
- либо стремление получить выгоды неимущественного характера или преимущества, обусловленные такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение в организации, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.п.;
- в-пятых, под объективной стороной злоупотребления полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа следует понимать совершение лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, таких деяний, которые хотя и были непосредственно связаны с осуществлением им своих прав и обязанностей, однако не вызывались служебной необходимостью и объективно
1 В соответствии с п. 4.1 Федерального закона от 29 декабря 2012 г. № 275-ФЗ «О государственном оборонном заказе» под кооперацией головного исполнителя понимается совокупность взаимодействующих между собой лиц, участвующих в поставках продукции по государственному оборонному заказу в рамках сопровождаемых сделок. В кооперацию входят головной исполнитель, заключающий государственный контракт с государственным заказчиком, исполнители, заключающие контракты с головным исполнителем, и исполнители, заключающие контракты с исполнителями.
противоречили законным интересам данной коммерческой или иной организации, а также тем целям и задачам, для достижения которых это лицо было наделено соответствующими полномочиями.
При сравнении глав 23 УК РФ, в которой находится ст. 201.1 УК РФ, в отличие от главы 30 УК РФ, можем наблюдать отсутствие нормы, предусматривающей ответственность за превышение полномочий. Этот факт порождает ряд дискуссионных вопросов к объему применения понятия злоупотребления полномочиями при выполнении управленческих функций в коммерческой или иной организации, что является пробелом правоприменительной практики и должен быть устранен по аналогии со ст. 286 УК РФ[8] ввиду большей общественной опасности по сравнению со злоупотреблением полномочиями, так выходят за пределы полномочий лица, особенно в процессе организации гособоронзаказа.
Вообще, состав "злоупотребление полномочиями" сформулирован в Уголовном кодексе Российской Федерации намного шире, чем норма об ответственности за злоупотребление полномочиями должностными лицами указывает П.С. Яни. Если должностное лицо злоупотребляет, у него должен быть корыстный мотив или иная личная заинтересованность. А для того, чтобы вменить злоупотребление управленцу в организации, достаточно, чтобы он просто мотивировал свое действие желанием причинить вред. Значит, что бы он ни сделал, желает ли он обогатиться сам или обогатить третьих лиц или не желает, но, если он использует полномочия вопреки законным интересам организации, именно законным (а все, что противозаконно, если даже делается во благо организации, - это все вопреки законным интересам), он выполняет состав. Вдобавок к этому есть признак существенного нарушения законных интересов, совершенно оценочный. Поэтому состав злоупотребления полномочиями можно назвать "резиновым"[11].
Ряд учёных по этому поводу высказывались о том, что «...превышение полномочий является частным случаем злоупотребления полномочиями и отсутствие в законе специальной нормы не исключает возможности привлечении к уголовной ответственности по статье УК РФ предусматривающей норму общего характера, каковой в данном случае является ст. 201 УК, если, конечно, в содеянном содержались все объективные и субъективные признаки данного состава преступления»[7].
Другие авторы, с мнением которых стоит согласиться, считают недопустимым применение норм права по аналогии, запрещенное ч. 2 ст. 3 УК РФ, так как злоупотребление полномочиями и их превышении не могут соотноситься как общая и специальная[9].
Таким образом, превышение полномочий - действие, которое субъект не имеет права совершать, но осуществляет при исполнении своих полномочий, явно выходя за их пределы (например, принимает решение единолично, при обязательном коллегиально или по согласованию с другим лицом или органом; либо совершает сделку без проведения специальной процедуры, либо без согласия собственника имущества и др.) с обязательным наступлением общественно-опасных последствий.
Обязательным признаком превышения полномочий является явность, которая описывается как открытый, совершенно безусловный, ясный для всех, и означает очевидное понимание лицом того, что совершаемые им действия выходят за пределы предоставленных ему полномочий.
Совершая действия, относящиеся к полномочиям другого лица либо такие, которые никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать, лицо явно выходит за пределы своих полномочий, то есть превышает их[13].
Ещё одной проблемой при квалификации рассматриваемого вида преступления является довольно широкое указание на общественно-опасные последствия рассматриваемого вида деяния, выражающееся в существенности вреда и тяжких последствиях, которые впоследствии вызывают затруднения в правоприменении, так как являются оценочными нормами. Для этого, пленум даёт разъяснения этих норм с указанием частных случаев причинения существенного вреда охраняемым законом интересов общества или государства в результате злоупотребления полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа выражающихся в значительных расходах, связанных с устранением дефектов, допущенных исполнителем государственного оборонного заказа при выполнении строительных, ремонтных или иных работ либо при изготовлении и поставке продукции низкого качества, в переносе военных учений или иных мероприятий военного характера, обусловленных нарушением сроков осуществления поставок вооружения, военного или иного имущества.
Однако в результате отсутствия явного и прямого отсыла по конкретному делу раскрытия частного случая, на практике приходится сталкиваться с вопросами правильной квалификации совершенного деяния. Зачастую, суды, вынося решение, склоняются к нормам уголовного законодательства указанным в деле органами предварительного следствия.
Если под тяжкими последствиями применения ч. 2 ст. 201 УК РФ следует понимать, в частности, причинение значимого для организации материального ущерба, влекущего прекращение ее деятельности или доведение организации до состояния неплатежеспособности по имеющимся кредитным обязательствам, то конкретизации общественной опасности по ч. 2 ст. 201.1 УК РФ пленум не описывает.
Из этого следует, что для привлечения лица к уголовной ответственности за злоупотребление полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа доказыванию подлежат:
A. Использование лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, своих полномочий вопреки законным интересам этой организации, при выполнении государственного оборонного заказа.
Б. Цель извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц.
B. Причинение существенного вреда охраняемым законом интересам общества или государства в данной сфере, в том числе обороноспособности и безопасности страны.
Г. Наличие причинно-следственной связи между деянием и наступившими общественно опасными последствиями.
Подводя итоги, необходимо констатировать, что вопрос правильной квалификации преступления связанный со злоупотреблением полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа является актуальным и требует постоянного внесения разъяснения по пово-
ду применения оценочных характеристик и норм со стороны законодателя. Насущным остаётся проблема разграничения понятий «злоупотребления» и «превышения» полномочий лицами, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, в том числе при выполнении государственного оборонного заказа по аналогии с гл. 30 УК РФ. По нашему мнению, появление нормы, предусматривающей ответственность за «превышение» в дальнейшем поможет правильно принять решение практическим работникам к отнесению и квалификации деяния в каждом конкретном случае.
Библиография:
1. Военная доктрина Российской Федерации: Указ Президента Российской Федерации от 25.12.2014 № Пр-2976. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2. О федеральном бюджете на 2022 год и на плановый период 2023 и 2024 годов: Федеральный закон от 06.12.20201 № 390-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»
3. О государственном оборонном заказе: Федеральный закон от 29.12.2012 г. № 275-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
4. О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях (статьи 201, 201.1, 202, 203 Уголовного кодекса Российской Федерации): Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 июня 2021 г. № 21. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
5. Андрей Картаполов: «оборонный бюджет» на 2022-2024 сбалансирован и эффективен [Электронный ресурс]. - Режим доступа: URL: http://duma.gov.ru/news/52595/ (Дата обращения 28.04.2022 г.).
6. Борков, В. Н. Повышена ответственность за злоупотребления при выполнении государственного оборонного заказа / В. Н. Борков // Законность. - 2018. - № 3(1001). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
7. Волженкин Б. В. Служебные преступления: Комментарий законодательства и судебной практики. — СПб.; Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005. С. 258.
8. Гордейчик С. А. Преступления управленческого персонала коммерческих и иных организаций. Волгоград, 2000. С. 39.
9. Иногамова-Хегай Л. В., Черебедов С. С. Квалификация преступлений, совершенных с использованием служебного положения // Уголовное право. 2008. № 4. С. 25-26.
10. Путин призвал следить за эффективностью использования средств на ОПК [Электронный ресурс]. - Режим доступа: URL: https://ria.ru/20220425/opk-1785308965.html?in=t (Дата обращения 28.04.2022 г.).
11. Румак В. В отличие от мошенничества, состав злоупотребления полномочиями можно назвать "резиновым" [Интервью с П.С. Яни] // Закон. 2018. № 10. С. 6 - 16. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
12. Славинский, П. В. Государственный финансовый контроль в сфере государственного оборонного заказа: дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2004. С.
90-91.
13. Царев, Е. В. Уголовно-правовая характеристика объективных признаков злоупотребления полномочиями / Е. В. Царев // Проблемы правоохран и-тельной деятельности. - 2020. - № 2. - С. 26-33.
References:
1. Military Doctrine of the Russian Federation: Decree of the President of the Russian Federation dated 25.12.2014 No. Pr-2976. Access from help.- the legal system "ConsultantPlus".
2. On the Federal Budget for 2022 and for the planning period of 2023 and 2024: Federal Law No. 390-FZ of 06.12.20201. Access from help.- legal system "Consult-
antPlus"
3. On the State Defense Order: Federal Law No. 275-FZ of December 29, 2012. Access from help.- the legal system "ConsultantPlus".
4. On some issues of judicial practice in cases of crimes against the interests of service in commercial and other organizations (Articles 201, 201.1, 202, 203 of the Criminal Code of the Russian Federation): Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 21 dated June 29, 2021. Access from help.-the legal system "ConsultantPlus".
5. Andrey Kartapolov: the "defense budget" for 2022-2024 is balanced and effective [Electronic resource]. - Access mode: URL: http://duma.gov.ru/news/52595 / (Accessed 28.04.2022).
6. Borkov, V. N. Increased responsibility for abuses in the execution of the state defense order / V. N. Borkov // Legality. - 2018. - № 3(1001). Access from help.- the legal system "ConsultantPlus".
7. Volzhenkin B. V. Official crimes: Commentary on legislation and judicial practice. — St. Petersburg.; Publishing house of R. Aslanov "Legal Center Press", 2005. p.
258.
8. Gordeychik S. A. Crimes of managerial personnel of commercial and other organizations. Volgograd, 2000. p. 39.
9. Inogamova-Hegai L. V., Cherebedov S. S. Qualification of crimes committed using official position // Criminal law. 2008. No. 4. pp. 25-26.
10. Putin called for monitoring the effectiveness of the use of funds in the defense industry [Electronic resource]. - Access mode: URL: https://ria.ru/20220425/opk-1785308965.html?in=t (Accessed 28.04.2022).
11. Rumak V. Unlike fraud, the composition of abuse of authority can be called "rubber" [Interview with P.S. Yani] // Law. 2018. No. 10. pp. 6-16. Access from help.- the legal system "ConsultantPlus".
12. Slavinsky, P. V. State financial control in the sphere of the state defense order: dis. ... cand. jurid. sciences. - M., 2004. pp. 90-91.
13. Tsarev, E. V. Criminal-legal characteristics of objective signs of abuse of authority / E. V. Tsarev // Problems of law enforcement activity. - 2020. - No. 2. - pp. 2633.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_146 УДК 343.359.2
АНАЛИЗ ОСОБЕННОСТЕЙ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НАЛОГОВЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: ЗАРУБЕЖНЫЕ ПОДХОДЫ ANALYSIS OF THE FEATURES OF CRIMINAL LIABILITY FOR TAX CRIMES:
FOREIGN APPROACHES
МИЛОВА Ирина Евгеньевна,
кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой «организации борьбы с экономическими преступлениями» Самарского государственного экономического университета.
443090, Россия, Самарская область, г. Самара, ул. Советской Армии, д. 141, к. 204 «д». E-mail: irina.milova@ro.ru;
САЯПИНА Полина Александровна,
магистрант Самарского государственного экономического университета.
443090, Россия, Самарская область, г. Самара, ул. Советской Армии, д. 141, к. 204 «д».
E-mail: sayapinap1811@yandex.ru;
Milova Irina Yevgen'yevna,
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor, Head of the Department of "Organization of the fight against Economic Crimes" of Samara State University of Economics.
443090, Samarskaya oblast', g. Samara, ul. Sovetskoy Armii, d. 141, k. 204 d. E-mail: irina.milova@ro.ru;
Sayapina Polina Aleksandrovna,
Master's student of Samara State University of Economics.
443090, Samarskaya oblast', g. Samara, ul. Sovetskoy Armii, d. 141, k. 204 d.
E-mail: sayapinap1811@yandex.ru
Краткая аннотация. Статья посвящена исследованию специфики уголовной ответственности за налоговые преступления в странах дальнего и ближнего зарубежья, с попыткой систематизации накопленного положительного опыта и мнением авторов о его возможном применением в отечественном законодательстве.
Abstract. The article is devoted to the study of the specifics of criminal liability for tax crimes in the countries of the far and near abroad, with an attempt to systematize the accumulated positive experience and the opinion of the authors about its possible application in domestic legislation.
Ключевые слова: налоговые санкции; финансовый контроль; балансовые махинации; аудиторские проверки; ревизии; пробация; умышленное сокрытие доходов; налоговые преступления.
Keywords: tax sanctions; financial control; balance sheet fraud; audits; audits; probation; intentional concealment of income; tax crimes.
Статья поступила в редакцию: 08.06.2022
Прорывное развитие экономики, курс на которое провозглашен в России, невозможно без направленного внимания к сфере налогообложения, с своевременным выявлением и пресечением допускаемых в этом сегменте нарушений. Нам показалось значимым изучить подходы к рассматриваемой проблематике в других государствах. Новизна предпринятого исследования определяется попыткой комплексного анализа знаковых подходов, который проводится в сравнении с отечественным уголовным законодательством.
В большинстве зарубежных стран до начала ХХ столетия законодатель расценивал нарушения против налогообложения, как административные и гражданские проступки (за исключением, уклонения от уплаты подобных сборов, которое признавалось преступлением, но наказывалось не слишком сурово). После Первой мировой войны ситуация кардинально изменилась. Экстремальные условия ведения хозяйства привели к тому, что население, испытывая жесткий налоговый гнет, пыталось не выплачивать установленные сборы.
В связи с тенденцией к росту указанных злоупотреблений многие страны в конце ХХ столетия сделали выбор в пользу усиления карательного элемента за налоговые нарушения. Повсеместно в уголовный закон вводились новые составы преступлений. Объективно такой подход был связан с появлением крупных хозяйственных корпораций и существенным вредом, который причинялся их противоправной деятельностью в сфере налогообложения.
Форсировано развивалась система налогового контроля Германии, где этот рычаг использовался для получения средств на ведение военных действий. В рассматриваемой области системно принимались специальные законы, в том числе, уголовно-правовой направленности. При этом был выбран путь ужесточения ответственности, с одновременным расширением круга уголовно-наказуемых налоговых посягательств.
В 30 - 40-ые годы прошлого века в США были принятые нормативные акты, устанавливающие за подобные нарушения уголовные санкции. Однако их было крайне сложно применять в условиях отсутствия надлежащей систематизации. Данный пробел в определенной степени удалось восполнить положениями Внутреннего Налогового кодекса.
В Японии за налоговые преступления привлекали к ответственности только крупные корпорации.
В западной уголовно-правовой доктрине наиболее распространены такие виды налоговых преступлений, как:
- ложное банкротство, выражающееся в кредитных злоупотреблениях, когда средства получает фиктивная фирма, либо они образуются в результате финансовых афер с целью сокрытия налогов;
- мошенничество в сфере субсидий, которое представляет собой особый вид криминальной деятельности по получению субвенций от государства субъектами, которые не имеют право на ответствующие выплаты. Особенно распространены подобные махинации среди юридических лиц, которые во многих странах являются субъектами уголовной ответственности. Суды расценивают такого рода деяния как двойное мошенничество. При этом злоумышленниками используется следующий алгоритм: вначале субсидии получают фирмы-фикции, затем используя
их в качестве ширмы, заинтересованные лица, которые таким образом избегают уплаты налогов в области внешнеторговых сделок;
- мошенничество с балансовыми ведомостями. Данный вид криминального обмана рассчитан на фальсификацию документов, чтобы попытаться скрыть следы растраты; в целях бизнес-маскировки, чтобы не афишировать проблемы в финансовой сфере определенной компании;
- образование лже-фирм, которые уводят свою отчетность в страны с меньшим налоговым бременем (в так называемые офшоры). Используется следующая криминальная схема: по факту производство осуществляется в одной стране, а документация оформляется в другой, с более низкими ставками.
Известно, что в ряде западных стран балансовые махинации провоцируются совершением ревизий и аудиторских проверок. В качестве примера приведем ФРГ, где у ревизора отсутствуют какие-либо полномочия для принятия мер по пресечению нарушений, выявленных в отчетной документации. Взаимоотношения с проверяемой организацией у такого аудитора выстроены на принципах взаимного доверия. Ревизору предписано: не сообщать никому о выявленных злоупотреблениях, он вправе только уведомить о полученных результатах Совет директоров. В России подобная информация поступает в правоохранительные органы, выступая поводом к возбуждению уголовного дела за налоговые преступления.
Вместе с тем во Франции и Великобритании у ревизора в отмеченных случаях полномочия значительно шире. В первой из названных стран ревизору, как по факту, так и нормативно обеспечена полная независимость от юридического лица, в отношении которого он осуществляет проверку. В этой связи о выявленных при этом злоупотреблениях он вправе сообщить в прокуратуру. Английский Департамент торговли и промышленности наделен полномочиями по самостоятельному проведению расследования при наличии данных о подделках в документации. Основанием проверки могут стать обращения акционеров. Допускается опубликование полученных сведений, что считается эффективным способом противодействия финансовым аферам. Последний фактор целесообразно взять на вооружение российским правоохранителям. Такая информация позволит добросовестным предпринимателям избежать рисковых контактов с сомнительными контрагентами.
Глобальный экономический кризис подтолкнул многие корпорации к сокрытию реальной прибыли. В этих целях они используют свои филиалы, в том числе, находящиеся в других государствах. По существу, создаются криминальные синдикаты, занимающие поиском «налогового рая», «финансового оазиса».
Следует отметить своеобразие юридической техники ряда зарубежных стран, где нормы, регламентирующие ответственность за уклонение от уплаты налогов, располагаются не только в самом уголовном законе, но и в специальном финансовом законодательстве. Данный подход применяется в США, там описание указанных нарушений с санкциями за них содержится как в Уголовном кодексе, так во Внутреннем Налоговом кодексе. Законодателем выделено несколько десятков составов налоговых преступлений. Интересно, что к ответственности привлекается не только сам виновник в сокрытии налогов, но и лицо, которое его к этому склоняло.
В целях рецепции положительного опыта целесообразно обратить внимание на подходы немецкого законодателя, принимающего за основу общие налоговые правила, с указанием на возможность их применения в отсутствие специальных налоговых норм. В ФРГ налоговыми преступлениями считаются: подделка денежных знаков; незаконный провоз контрабандного товара, а также все деяния, перечисленны е в законодательстве о налогах.
Наиболее значимым считается состав уклонения от уплаты налога, совершаемый умышленно. Остальные злоупотребления концентрируются вокруг него, причем многие из них находятся на сложно различимой грани между обычными правонарушениями и преступлениями. Такое толкование позволяет пресекать соответствующие посягательства на ранних стадиях, что позволяет минимизировать ущерб. В то же время выбор вида ответственности является сложным и сопровождается рядом процедур.
Анализ нормативных положений в этой сфере позволяет выделить два основных подхода. Первый, назовем его условно американский, выстроен на системе постоянного ужесточения наказаний. Например, если субъект задерживает подачу декларации, то такое деяние квалифицируется, как преступление из разряда мисдиминор. На службе внутренних государственных доходов лежит обязанность доказать, что подозреваемый намеренно не представил налоговую декларацию или сделал это с нарушением установленных сроков. Суд может наложить крупный штраф и даже применить лишение свободы [1 , с. 85 - 86].
Если фигурант пытается избежать уплаты налогов путем представления декларации с ложными сведениями, это более тяжкое деяние, которое считается фелонией. В случае доказанности факта уклонения от уплаты налогов злоумышленнику может быть назначено наказание до пяти лет лишения свободы.
Американский законодатель сочетает длительные сроки тюремного заключения со штрафами, которые привязаны к банковским ставкам. Предотвращение подобных нарушений связано с созданием ситуации, когда размер санкций будет значительно превышать доход от сокрытых доходов. Законодатель должен так сбалансировать ответственность, чтобы налоговые нарушения перестали быть выгодными потенциальным злоумышленникам.
Второй подход в теории называется европейским, он считается более мягким. Для него характерно применением к налоговым посягательствам норм других отраслей законодательства. Многие виды нелегальной деятельности существуют на сокрытые от налогообложения доходы. Доказать факт уклонения не так сложно, по сравнению с другими преступлениями рассматриваемого вида. Яркой иллюстрацией эффективного противодействия указанным деяниям на западе является процесс, состоявшийся в 30-х годах прошлого века, когда суд привлек к ответственности главу чикагских гангстеров Аль Капоне за нарушения налогового законодательства, назначив ему длительный срок тюремного заключения.
Своеобразный подход существует в Турции, где штрафы взыскиваются не по решению суда, а на основании распоряжения других государственных органов. Последние могут применить дополнительные сборы, которые по существу служат компенсацией за допущенные нарушения.
Среди санкций, которые чаще всего назначаются за подобные преступления штраф, лишение свободы и пробация Перечисленные меры носят характер основных; не исключено применение дополнительных, направленных против корпораций. Наиболее распространены штрафные санкции. Справедливости ради заметим, что для крупных объединений назначаемые суммы не столь существенны, поскольку они в разы меньше дохода, получаемого от сокрытия. Очевидно, что такой подход не может остановить потенциальных злоумышленников.
Исключительно нейтрально относятся к таким посягательствам в Швеции. Наказание в этой стране крайне мягкое, причем суды часто предоставляют отсрочку в исполнении приговора. Широко используется система зачета штрафа за дни, когда при назначении помещения в тюрьму можно внести денежную компенсацию за каждые сутки.
В России юридические лица не являются субъектами уголовного права, хотя причиняемый ими вред в большинстве случаев значительно выше, чем от аналогичных действий граждан. Вопрос о включении их в круг субъектов уголовной ответственности в настоящее время продолжает оставаться предметом научной дискуссии.
В западных странах привлечение организаций за налоговые посягательства вызывает серьезные вопросы и затруднения. Впервые наказывать организации за налоговые злоупотребления стали в США и Японии, то есть странах с жесткими подходами [2, с. 161 - 164]. Затем по этому пути пошли Великобритания и Канада. К ним присоединились Дания, Норвегия, Швеция и Финляндия [3, с. 113 - 116]. ФРГ категорически против введения подобной ответственности, полагая, что это противоречит традициям римского права, на основании которых выстроена систематизация по отраслевому принципу.
Франция занимает компромиссную позицию. В целом отрицая, привлечение к уголовной ответственности юридических лиц, из общего правила там делаются исключения для наказания их за экономические преступления. Главный довод возражений связан с концепцией вины, которая относится к числу субъективных признаков. Очевидно, что любое преступление характеризуется конкретным психическим отношением, как к совершенному деянию, так и к наступившим в его результате негативным последствиям. Без установления этого признака невозможно определить наличие состава налогового посягательства. Не вызывает сомнений, что объективное вменение в уголовном праве исключено. Вместе с тем санкции в отношении юридических лиц являются намного более суровыми, чем в отношении физических лиц.
В Китае совершение налоговых преступлений постоянно растет, несмотря на жесткость нормативного регулирования. Должностные лица привлекаются за подобные действия наиболее часто, их ответственность регламентируется в отдельной главе уголовного закона. Есть отдельная статья, которая касается посягательств руководителей самих налоговых органов, при условии, что их действия наносят существенный ущерб. Некоторые нормы касаются банковских счетов, как обычных, так и специальных. За подобные посягательства может быть применена смертная казнь.
Обстоятельством, отягчающим ответственность, считается размер сокрытых сумм с похищенных специальных счетов. Недостатком юридической техники является неконкретность формулировок - «сравнительно и особо большие суммы». В их оценке присутствует субъективный фактор, который сопровождается идеологическими моментами [5, с. 222 - 225].
Проанализируем подходы стран ближнего зарубежья к правовому регулированию ответственности за налоговые злоупотребления. В Республике Беларусь уклонение от уплаты налогов является уголовно-наказуемым деянием, только если это повлекло ущерб, в крупном или особо крупном размере. Сходные подходы у законодателя Республики Азербайджан, где также наказывается искажение данных в декларации. Помимо основного состава есть квалифицированный и особо квалифицированный. В Казахстане число отдельных налоговых преступлений растет, других снижается. Подходы достаточно близки российским канонам.
В Уголовном кодексе Армении квалифицирующее значение уделяется предмету налоговых преступлений, который характеризуется количественными и качественными показателями. В него не входят штрафы и пени.
Большинство подходов близки к российской доктрине, что в принципе присуще уголовному закону почти всех стран - бывших союзных республик. Научное сообщество этой страны озабочено вопросом употребления терминологии, полагая, что она должна носить универсальный и конкретный характер.
Нам кажется, что опыт, накопленный рядом стран, может быть имплементирован в отечественное уголовное законодательство. В частности, вполне приживется на российской почве расположение составов налоговых преступлений не только в уголовном закона, но и в нормативных актах сферы налогообложения. Сочетание все системы положений позволит сделать противодействий соответствующим нарушениям наиболее эффективным, с использованием мер разных отраслей права. Таким образом, начнет действовать механизм кумуляции [ 4, с. 5 - 11 ].
Библиография:
1.Володина Н. В., Бурыкин А. Н., Иваненко К. В., Милов В. А. Некоторые особенности, проблемы и пути совершенствования налогообложения в Российской Федерации: правовой аспект // Вестник Московского университета (МГУ). Серия 26: Государственный аудит. - 2016. - № 1. - С. 85 - 86.
2.Гришко Л. Е. Налоговые преступления и пробация в США // Человек: преступление и наказание. - 2012. - № 3 (78). - С. 161 - 164.
3.Дютин А. Н. Европейский опыт противодействий уклонению от уплаты налогов / А. Н. Дютин // Молодой ученый. - 2018. - № 39 (225). - С. 113 - 116).
4.Ершова Л. И. Уголовная ответственность за налоговые преступления // Бухгалтерский учет. - 2020. - № 4. - С. 5 - 11.
5.Киселева Д. С., Фоминых А. В. Уголовная ответственность за налоговые преступления по законодательству Российской Федерации и КНР // Сравнительное правоведение в странах Азиатско-Тихоокеанского региона - VIII Материалы международной научно-практической конференции молодых ученых, аспирантов, магистрантов и студентов: Бурятский государственный университет. - 2017. - С. 222 - 225.
References:
1. Volodina N. V., Burykin A. N., Ivanenko K. V., Milov V. A. Some features, problems and ways of improving taxation in the Russian Federation: a legal aspect // Bulletin of the Moscow University (MSU). Series 26: State Audit. - 2016. - No. 1. - pp. 85-86.
2.Grishko L. E. Tax crimes and probation in the USA // Man: crime and punishment. - 2012. - № 3 (78). - Pp. 161 - 164.
3.Dyutin A. N. European experience of countering tax evasion / A. N. Dyutin // Young scientist. - 2018. - № 39 (225). - Pp. 113 - 116).
4. Ershova L. I. Criminal liability for tax crimes // Accounting. - 2020. - No. 4. - pp. 5-11.
5.Kiseleva D. S., Fomin A.V. Criminal liability for tax crimes under the legislation of the Russian Federation and the People's Republic of China // Comparative jurisprudence in the countries of the Asia-Pacific region - VIII Materials of the international scientific and practical conference of young scientists, postgraduates, undergraduates and students: Buryat State University. - 2017. - Pp. 222-225.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_149 УДК 343.8.
ИСПОЛНЕНИЕ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ В ВИДЕ ОБЯЗАТЕЛЬНЫХ РАБОТ Execution of criminal punishment in the form of compulsory works
КЕРНАДЖУК Игорь Васильевич,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и криминологии, Дальневосточный юридический институт МВД России. 680000, Россия, Хабаровский край, г. Хабаровск, ул. Фрунзе, 116. E-mail: ugpravodvui@mail.ru;
Kernadzhuk Igor V.,
PhD, Associate Professor of Criminal Law and Criminology of the Federal State
Commercial Education Institution of the Higher Education
«Law Institute of the Far Eastern Russian Ministry of Internal Affairs».
116 Frunze str., Khabarovsk, Khabarovsk Territory, 680000, Russia.
E-mail: ugpravodvui@mail.ru
Краткая аннотация: В данной статье рассматриваются вопросы, связанные с исполнением наказания в виде обязательных работ. В статье поднимаются вопросы, что считать местом жительства осужденного к обязательным работам, разграничение полномочий органов местного самоуправления и уголовно-исполнительных инспекций при исполнении обязательных работ. Определение мест отбывания обязательных работ. Учет условий при подборе и определении вида работ осужденному. Роль общественного воздействия при исполнении обязательных работ в достижении целей наказания. Особенности отбытия обязательных работ несовершеннолетними.
Abstract: This article deals with issues related to the execution of punishment in the form of compulsory work. The article raises questions about what is considered the place of residence of a convict sentenced to compulsory labor, the delimitation of the powers of local governments and penitentiary inspections in the performance of compulsory labor. Determination of places of serving compulsory works. Consideration of conditions in the selection and determination of the type of work for the convict. The role of social influence in the performance of compulsory work in achieving the goals of punishment. Peculiarities of departure of compulsory works by minors.
Ключевые слова: обязательные работы, органы местного самоуправления, место жительства, место отбывания наказания, общественное воздействие.
Keywords: compulsory works, local self-government bodies, place of residence, place of serving a sentence, social impact.
Статья поступила в редакцию: 05.06.2022
При исполнении наказания в виде обязательных работ в практических органах возникают проблемы, свидетельствующие о недостаточной законодательной регламентации порядка осуществления данного наказания. Без внимания остались такие проблемы как выбор объектов по согласованию с органами местного самоуправления для отбывания обязательных работ, роль органов местного самоуправления в исполнении наказания в виде обязательных работ, назначение объекта конкретному осужденному, подбор и назначение объекта несовершеннолетним лицам, отсутствуют разъяснения, что является постоянным местом жительства осужденного, и т.д.
В соответствии с ч. 1 ст. 25 УИК РФ «Наказание в виде обязательных работ исполняют уголовно-исполнительные инспекции по месту жительства осужденного. Законодатель не раскрывает, что подразумевается под местом жительства осужденного: отбытие наказания проходит по месту прописки, или по месту временной регистрации, или по месту фактического проживания осужденного. Можно лишь предположить, что под местом отбывания обязательных работ следует понимать место фактического пребывания лица.
Не дается законодателем и разъяснений такого понятия как место жительство. Исходя из рассуждений, если лицо проживает в сельской местности, то его местом жительства будет село или поселок, а если он проживает в городе, то город или все-таки район города. Отбытие наказания в пределах района города противоречит ч. 1 ст. 25 УИК РФ и если они будут отбываться в пределах района города, то значит, они отбываются также как и исправительные работы согласно ч.1 ст. 39УИК РФ «в районе места жительства осужденного». Отсюда следует, что если лицо проживает в городе, то оно должно отбывать наказание в пределах города.
«...Вид обязательных работ и объекты, на которых они отбываются, определяются органами местного самоуправления по согласованию с уголовно исполнительными инспекциями» (ч. 1 ст. 49 УК РФ, ч. 1 ст. 25 УИК РФ). Из данного положения в буквальном смысле следует, что органы местного самоуправления определяют объекты, где осужденные к обязательным работам будут отбывать назначенное им наказание и определяют вид обязательных работ, то есть исполняют наказание в виде обязательных работ. Такая не точность законодательной формулировки не допустима.
Как отмечается в аналитических материалах ФСИН России, в правоприменительной практике возникают вопросы, связанные с компетенцией органа местного самоуправления на определение места отбывания наказания в виде обязательных работ в не подведомственных им организациях, а также предприятий, не относящихся к государственной форме собственности. В Федеральном законе «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ отсутствуют нормы, предусматривающие выполнение органами местного самоуправления функций по определению мест отбывания наказания в виде обязательных работ. Согласно данному закону муниципальные правовые акты о объектах отбывания обязательных работ могут издаваться органами местного самоуправления только городских округов и районов.
Однако отметим, что Инструкцией по организации исполнения наказаний и мер уголовно правового характера без изоляции от общества, утвержденной приказом Минюста РФ от 20.05.2009г. №142 решение вопроса трудоустройства осужденного возложено на уголовно-исполнительную
инспекцию. В соответствии с данной инструкцией органы местного самоуправления лишь определяют места, в которых осужденные отбывают наказание в виде обязательных работ. Организация исполнения наказания не входит в компетенцию органов местного самоуправления.
Поэтому предлагаем изложить данное предложение в следующей редакции «Объекты, на которых отбываются обязательные работы, определяются органами местного самоуправления по согласованию с уголовно-исполнительными инспекциями. Вид обязательных работ определяется уголовно-исполнительными инспекциями».
Еще одной проблемой при исполнении наказания в виде обязательных работ является определение объектов, то есть поиск организаций и компаний, органами местного самоуправления для отбывания наказания в виде обязательных работ в пределах муниципального образования. Администрация предприятий, учреждений, организаций могут отказаться от сотрудничества, как с муниципальными органами, так и с уголовно-исполнительными инспекциями. Отказ может быть осуществлен как до момента внесения в список объектов, где могут отбываться обязательные работы подаваемый в уголовно-исполнительную инспекцию органами местного самоуправления, так и в период отбытия осужденным наказания. Это в первую очередь связанно с отсутствие законодательной базы не позволяющей обязать администрация предприятий, учреждений, организаций к участию в исполнении наказания в виде обязательных работ. Во вторую с нежеланием этих организаций возлагать на себя дополнительные обязанности по поводу исполнения наказания.
Другой важный вопрос это отсутствие предприятий, на которых может происходить исполнение данного наказания. На сегодняшний день многие муниципальные образования являются полностью дотационными, в связи с отсутствием какого либо производства на их территории, и они не имеют реальной возможности назначить ни одного объекта. Другой проблемой является то, что в муниципальное образование может входить несколько административных образований и, не смотря на то, что они практически примыкают, друг к другу назначить объект в другом административном образовании уголовно-исполнительная инспекция не может, так как это противоречит законодательству.
Важным вопросом в исполнении обязательных работ является подбор объекта, где осужденный будет отбывать данные работы. При определении вида работ сотрудники уголовно-исполнительной инспекции должны обязательно учитывать время окончания выполнения работ по основному месту работы или учебы осужденного, время которое необходимо затратить на дорогу, чтобы добраться к объекту отбывания обязательных работ, здоровье осужденного, пол, возраст. По необходимости время на уборку рабочего места, санитарно-гигиеничские мероприятия, время на прием пищи (если прошло более 4-х часов с момента последнего приема), физиологические особенности и т.д. Данные требования не закреплены не в Уголовно-исполнительном кодексе РФ не в инструкциях регламентирующих порядок отбывания наказания в виде обязательных работ. Такое положение нарушает конституционные, трудовые, гражданские права лиц осужденных к обязательным работам.
Согласно ч. 1 ст. 49 УК РФ «Обязательные работы заключаются в выполнении осужденными в свободное от основной работы или учебы время бесплатных общественно полезных работ». Бесплатными данные работы являются для осужденных. По замыслу законодателя организации, в которых осужденные отбывают обязательные работы, заработанные денежные средства должны перечислять в государственный бюджет. В бюджет органов местного самоуправления данные средства не могут быть перечислены, так как если они работают у органов местного самоуправления (выполняя работы по благоустройству территорий) то органы местного самоуправления денежные средства из своего бюджета перечислить себе в бюджет не могут. Однако о перечислении денежных средств организациями, в которых осужденные отбывают обязательные работы не сказано не в уголовном не в уголовно-исполнительном кодексе, нет ни чего и в Инструкциях для уголовно-исполнительных инспекций по исполнению наказания в виде обязательных работ. Таким образом, осужденные отбывающие обязательные работы в организациях по своей сути превращаются в бесплатную рабочую силу. При правильной организации их обязательного труда предприятия, учреждения и организации могут получать дополнительную ни кем не контролируемую прибыль, так как организация, в которой они отбывают обязательные работы, не заключает с ними трудовой договор, не включает их в штат организации, и не заполняет трудовую книжку.
Организация отбывания обязательных работ должна более подробно регламентироваться нормативно правовыми актами. Во-первых, обязательные работы должны быть общественно полезными. Во-вторых, лицо отбывающее данные работы должно ощущать общественное воздействии, то есть моральное порицание со стороны общества, а следовательно они должны быть публичными, и исполняться в общественных местах. Такое порицание могут оказывать только граждане этого общества знакомые, сослуживцы, члены рабочего коллектива, соседи, близкие, друзья. При применении данного вида наказания осужденные испытывают нравственно-психологическое воздействие, и социальное неодобрение своего поведения. В-третьих, это должны быть работы, не требующие особой квалификации и которые могут выполняться любым трудоспособным человеком. Как правило, это уборка парков, скверов, аллей, улиц, уход за зелеными насаждениями, ремонт дорог, покраска ограждений, строений, и т.п. Такое отбытие наказания окажет более эффективное превентивное воздействие, чем его отбытие в организациях, предприятиях, учреждениях.
Подход к исполнению обязательных работ в отношении несовершеннолетних должен отличаться от исполнения в отношении взрослых. Применительно к несовершеннолетним, обязательные работы должны быть посильными для несовершеннолетнего. Сточки зрения выше перечисленных требований к организации отбывания обязательных работ оптимальным местом отбывания будет то учебное заведение, где несовершеннолетний обучается или работает. Это может быть школа, училище, техникум, либо его место работы.
Во-первых это максимально повысит эффективность воспитательного воздействия обязательных работ, так как воспитательная составляющая наказания будет осуществляться педагогами знающими несовершеннолетнего.
Во-вторых, это дает возможность проведение бесед, обсуждений, собраний, иных мероприятий, не только осужденных несовершеннолетних, но и их, не судимых сверстников, что наряду с возможностью лично убедиться в неотвратимости наказания будет положительно сказы
ваться на профилактике преступлений среди несовершеннолетних.
В-третьих, педагогические работники (классный руководитель, куратор, мастер, медработник) в полном объеме осведомлены о состоянии здоровья учащегося.
В-четвертых, никакая другая организация лучше, чем школа не осведомлена, занят учащийся на учебном процессе или нет.
В-пятых, отбытие обязательных работ по месту обучения позволит обеспечить общественное воздействие, которое будет исходить от его товарищей, одногруппников, одноклассников, сокурсников. Именно такое воздействие связано с сильными нравственно психическими переживаниями, приводящими к осознанию совершенного деяния.
Выходом из данной ситуации может послужить принятие соответствующих изменений в Уголовный и Уголовно-исполнительный кодексы Российской Федерации, и издание подробных инструкций регламентирующих порядок исполнения обязательных работ.
Библиогра фия:
1. «Конституция Российской Федерации» (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020).
2. Уголовный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 13.06.1996 № 63-ФЗ: ред. от 20.02.2021. М., Проспект, 2021. 336 с.
3. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации: федер. Закон от 25.12.1996 № 63-ФЗ: ред. От 05.04.2021. М., Проспект, 2021. 112 с.
4. Постановление Пленума Верховного Суда № 59 от 22.12.2015 г. «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам».
References:
1. "The Constitution of the Russian Federation" (adopted by popular vote on 12.12.1993 with amendments approved during the all-Russian vote on 01.07.2020).
2. The Criminal Code of the Russian Federation: feder. Law No. 63-FZ of 13.06.1996: ed. from 20.02.2021. M., Prospect, 2021. 336 p.
3. The Penal Enforcement Code of the Russian Federation: feder. Law No. 63-FZ of 25.12.1996: ed. From 05.04.2021. M., Prospect, 2021. 112 p.
4. Resolution of the Plenum of the Supreme Court No. 59 of 22.12.2015 "On Amendments to some resolutions of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Fed-
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_152 УДК 343.24
К ВОПРОСУ О НАЗНАЧЕНИИ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ И ПРИМЕНЕНИИ ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ
В ОТНОШЕНИИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ On the issue of the imposition of criminal punishment and the use of coercive measures of educational influence against minors
ПИВЕНЬ Алексей Васильевич,
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса, Кубанский государственный аграрный университет имени И.Т. Трубилина. 350004, Россия, Краснодарский край, г. Краснодар, ул. Калинина, 13. E-mail: natsoroka@yandex.ru;
ЧИРЬЕВ Илья Сергеевич,
студент юридического факультета,
Кубанский государственный аграрный университет имени И.Т. Трубилина. 350004, Россия, Краснодарский край, г. Краснодар, ул. Калинина, 13. E-mail: chirev.2001@mail.ru;
ЖУКОВА Полина Станиславовна,
студентка юридического факультета,
Кубанский государственный аграрный университет имени И.Т. Трубилина. 350004, Россия, Краснодарский край, г. Краснодар, ул. Калинина, 13. E-mail: polina-zhukova-01@inbox.ru;
Piven Alexey Vasilyevich,
Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Criminal Procedure Kuban State Agrarian University named after I. T. Trubilin. 350004, Russia, Krasnodar Territory, Krasnodar, Kalinina str., 13. E-mail: natsoroka@yandex.ru;
Chiryev Ilya Sergeevich,
student of the Faculty of Law Kuban State Agrarian University named after I. T. Trubilin. 350004, Russia, Krasnodar Territory, Krasnodar, Kalinina str., 13. E-mail: chirev.2001@mail.ru;
Zhukova Polina Stanislavovna,
student of the Faculty of Law Kuban State Agrarian University named after I. T. Trubilin. 350004, Russia, Krasnodar Territory, Krasnodar, Kalinina str., 13. E-mail: polina-zhukova-01@inbox.ru
Краткая аннотация: В данной научной работе автором исследуется вопрос об особенностях назначения уголовного наказания и применения принудительных мер воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних. Проведено исследование особенностей назначения каждого вида уголовного наказания в отношении несовершеннолетних, сделан вывод о том, что законодатель рассматривает категорию «несовершеннолетних» как специальную, в связи с чем в уголовном законе предусматривается смягчение наказания. Также проанализированы случаи применения мер воспитательного воздействия. В ходе исследования были обозначены проблемы, требующие их решения, приведена судебная практика.
Abstract: In this scientific work, the author examines the question of the specifics of the appointment of criminal punishment and the use of coercive measures of educational influence against minors. A study of the specifics of the appointment of each type of criminal punishment against minors was conducted, it was concluded that the legislator considers the category of "minors" as a special one, in connection with which the criminal law provides for mitigation of punishment. The cases of the use of educational measures are also analyzed. In the course of the study, problems requiring their solution were identified, judicial practice was given.
Ключевые слова: несовершеннолетние; уголовное наказание; принудительные меры воспитательного воздействия; уголовный
закон.
Keywords: minors; criminal punishment; compulsory measures of educational influence; criminal law.
Статья поступила в редакцию: 03.05.2022
Наряду с преступлениями, совершаемыми достаточно зрелыми людьми, точно знающими значимость своих действий, имеет особое значение преступность несовершеннолетних, которая так же, как и раннее, набирает свои обороты в современном обществе. Важность изучения проблемы преступности несовершеннолетних объясняется тем, что ввиду незрелости личности, неосознанности предпринимаемых действий, лица, не достигшие возраста дееспособности, совершают преступления, не полностью осознавая противоправный характер деяния [1].
Несовершеннолетние лица, согласно общему возрасту уголовной ответственности, подлежат уголовному наказанию за совершенные преступления. Однако, существуют некоторые особенности назначения наказания данной категории лиц, ввиду их «особого статуса», выражающегося в повышенной правовой защите [2].
На сегодняшний день уголовный закон предусматривает некоторое смягчение наказания несовершеннолетним. Данный факт буквально подтвержден ч. 2 ст. 89 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) [6], которая гласит, что несовершеннолетний возраст учитывается как смягчающее обстоятельство. В связи с данными особенностями конкретного спецконтингента, наказание за совершенные ими действия необходимо устанавливать строго индивидуально, соблюдая в применяемой санкции сочетание и воспитательных, и карательных мер
уголовно-правового воздействия.
УК РФ на сегодняшний день предусматривает 6 видов наказаний, назначение которых возможно в отношении несовершеннолетних:
1) Штраф. Данный вид наказания применяется вне зависимости от того, имеет ли осужденный несовершеннолетний источник дохода в виде его заработка. В случаях, когда несовершеннолетний не имеет заработка, штраф по решению суда может взыскиваться с его родителей. Однако, данное положение закона мы считаем несправедливым. В случае взыскания штрафа с родителей несовершеннолетнего происходит подмена субъекта наказания, что противоречит принципу личной ответственности. На наш взгляд, несовершеннолетний независимо от возраста должен нести уголовную ответственность исключительно лично в соответствии с принципами уголовного права, логики и морали. Только в этом случае будут достигнуты цели уголовного наказания, оказывающие предупредительное и воспитательное воздействие и исправления, которые и преследуются уголовным наказанием [3].
Законом также предусматриваются ограничения размера штрафа. Так, его размер возможен в пределах 50 000 рублей или в пределах размера заработной платы за период от 2-х недель до 6 месяцев.
2) Лишение права заниматься определенной деятельностью.
3) Обязательные работы. Их срок законом ограничивается от 40 до 160 часов. Характер работ должен быть посильным несовершеннолетнему, а сами работы производиться в свободное от учебы и работы время. В случае если лицу меньше 15 лет, то возможно лишь 2 часа обязательных работ в день, лицам от 15 до 16 лет - 3 часа. Вид таких работ и объекты, на которых они производятся, согласовываются с уголовно-исполнительными инспекциями. Стоит отметить, что данный вид наказания особо требует учитывать специфику личности несовершеннолетнего, ведь для несовершеннолетнего зачастую бывает важно мнение окружающих его людей. Считаем недопустимым производство обязательных работ в виде озеленения или уборки улиц, расположенных в непосредственной близости с учебными заведениями или с местом проживания, где возможны контакты несовершеннолетнего лица с знакомыми ему людьми.
4) Исправительные работы. В данном виде наказания также есть смягчение для несовершеннолетних лиц: данный вид наказания назначается сроком до 1 года.
5) Ограничение свободы. Назначается несовершеннолетним исключительно в качестве основного наказания сроком от 2-х месяцев до 2-х лет. Данный вид уголовного наказания применяется особо часто. Он заключается в ограничении осужденному, например, покидать свой дом в определенное время суток или не выезжать за пределы муниципального образования. При отбывании ограничения свободы на основании ст. 57 УИК РФ к несовершеннолетним возможно применение мер поощрения за хорошее поведение и добросовестное отношение к учебе [4].
6) Лишение свободы. Несовершеннолетним, совершим преступление в возрасте до 16 лет, максимально назначается лишение свободы на срок не свыше 6 лет. Если лицо до 16 лет совершило тяжкое или особо тяжкое преступление, то допускается лишение свободы сроком не выше 10 лет. Не допускается назначение данного вида наказания несовершеннолетним, которые совершили преступление небольшой тяжести впервые. Отбывания данного вида наказания происходит в воспитательных колониях [5].
Таким образом мы видим, что уголовный закон послабляет установление режима наказания в отношении несовершеннолетних, что является прям подтверждением действия принципа дифференциации ответственности.
Несовершеннолетние, которые совершили преступление небольшой или средней тяжести могут быть освобождены от уголовной ответственности, а также уголовного наказания в определенном законом случае.
Видами принудительных мер воспитательного воздействия согласно ст. 90 УК РФ в настоящее время являются:
1) Предупреждение. Данная мера заключается в осуждении преступного деяния, разъяснения недопустимости такого поведения и о последствиях нарушения уголовного закона.
2) Передача под надзор. Суть данной меры заключается в том, что за несовершеннолетним закрепляется родитель или орган, на которых возлагается обязанность осуществлять контроль за поднадзорным несовершеннолетним.
3) Обязанность загладить причиненный вред.
4) Ограничение досуга, требования к поведению несовершеннолетнего.
Так, согласно ст. 90 УК РФ случаем применения одной или нескольких из вышеперечисленных мер является признание возможности исправления несовершеннолетнего путем применения принудительных мер воспитательного характера.
Стоит отметить, что признает реальность такой возможности суд, согласно п. 31 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 « О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» [6]. При признании судом возможности применения мер воспитательного воздействия уголовное дело в отношении несовершеннолетнего подлежит прекращению. Кроме того, суд обязан разъяснить несовершеннолетнему, его законному представителю о том, что в случае систематического неисполнения принудительных мер, они подлежат отмене, а материалы дела направляются в орган предварительного расследования для привлечения лица, не достигшего дееспособности, к уголовной ответственности. Так, например, Заводским районным судом г. Орла было удовлетворено представление об отмене принудительных мер воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетнего Ж. Постановлением комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав в отношении Ж. было вынесено предупреждение. Однако, судом было установлено, что Ж систематически нарушал ограничения досуга и установления особых требований к его поведению, трижды не находился дома в течение назначенного судом срока применения принудительной меры. На основании чего суд усмотрел признаки неоднократности и систематичности неисполнения принудительных мер воспитательного характера, назначенных Ж., и вследствие чего пришел к выводу о необходимости
отмены принудительных мер воспитательного воздействия [7].
Еще одной дискуссионной проблематикой рассматриваемого нами вопроса является отсутствие нормативного закрепленного понятия и систематичности по поводу нарушения несовершеннолетними установленных мер воспитательного воздействия. В отечественном законодательстве не регулируются вопросы реальной уголовной ответственности при условии систематического (как часто они должны совершаться и есть ли какие-либо рамки?) нарушения несовершеннолетним установленных ему ограничений. Важность решения данного вопроса состоит в том, что именно определение понятия систематичности и границ нарушения установленных мер является юридическим основанием привлечения несовершеннолетнего лица к реальному уголовному наказанию.
Завершая обсуждение интересующего вопроса, необходимо подвести итог. Лица подросткового возраста, как одна из составляющей общую массу преступников, имеет некую привилегию от остальных. Она заключается в не ком послаблении установления режима наказания. Плюсом ко всему установленная санкция, в отношении них обязана нести в себе сочетание воспитательных и карательных мер уголовно-правового воздействия.
Библиогра фия:
1. Позднякова С.И. Проблемы назначения уголовных наказаний в отношении несовершеннолетних // В сборнике: ПЕРМСКИЙ ПЕРИОД. сборник материалов VI Международного научно-спортивного фестиваля курсантов и студентов. 2019. С. 54-56.
2. Кашуба Ю.А., Бакаева Ю.В. Уголовные наказания, применяемые в отношении несовершеннолетних // Санкт-Петербург, 2009. Сер. Теория и практика уголовного права и уголовного процесса / Ассоц. Юридический центр
3. Детков А.П., Сафонова Е.П. Проблемы исполнения уголовных наказаний, не связанных с лишением свободы, применяемых в отношении несовершеннолетних // Российско-азиатский правовой журнал. 2019. № 2. С. 4-10.
4. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации от 8 января 1997 г. N 1-ФЗ // Собрании законодательства Российской Федерации от 13 января 1997 г. N 2 ст. 198
5. Гридаев Н.В. Особенности применения уголовного наказания в виде лишения свободы на определенный срок в отношении несовершеннолетних // Моя профессиональная карьера. 2021. Т. 2. № 26. С. 58-62.
6. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (в ред. от 28.01.2022) // Собрание законодательства Российской Федерации от 17 июня 1996 г. N 25 ст. 2954.
7. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. N 1 "О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних" (с изменениями и дополнениями) // Бюллетень Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Апрель 2011. № 4.
8. Решение Заводского районного суда г. Орла 22-1025/2016 от 2 августа 2016г. по делу № 22-1025/2016 // https://sudact.ru References:
1. Pozdnyakova S.I. Problems of assigning criminal penalties against minors // In the collection: PERM PERIOD. collection of materials of the VI International Scientific and Sports Festival of cadets and students. 2019. Pp. 54-56.
2. Kashuba, Y. A., Bakayev V. Criminal sanctions applicable to minors // St. Petersburg, 2009. Ser. Theory and practice of criminal law and criminal procedure / Assoc.
Legal Center
3. Detkov A.P., Safonova E.P. Problems of execution of criminal punishments not related to deprivation of liberty applied to minors // Russian-Asian Legal Journal. 2019. No. 2. pp. 4-10.
4. The Criminal Executive Code of the Russian Federation of January 8, 1997 No. 1 -FZ // Collection of Legislation of the Russian Federation of January 13, 1997 No. 2,
Article 198
5. Gridaev N.V. Features of the application of criminal punishment in the form of imprisonment for a certain period in relation to minors // My professional career. 2021. Vol. 2. No. 26. pp. 58-62.
6. The Criminal Code of the Russian Federation of June 13, 1996 N 63-FZ (as amended. dated 28.01.2022) // Collection of Legislation of the Russian Federation of June 17, 1996 N 25, Article 2954.7.
Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of February 1, 2011 N 1 "On judicial practice of the application of legislation regulating the specifics of criminal liability and punishment of minors" (with amendments and additions) // Bulletin of the Plenum of the Supreme Court Of the Russian Federation. April 2011. No. 4. 8. The decision of the Zavodsky District Court of Oryol 22-1025/2016 of August 2, 2016 in case No. 22-1025/2016 // https://sudact.ru
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_155 УДК 343.3/.7
ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЕ «УБИЙСТВО МАТЕРЬЮ НОВОРОЖДЕННОГО РЕБЕНКА» В ИСТОРИИ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОГО УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА DIFFERENTIATION OF CRIMINAL LIABILITY FOR THE CRIME OF "MURDER BY THE MOTHER OF A NEWBORN CHILD" IN THE HISTORY OF FORMATION AND DEVELOPMENT RUSSIAN CRIMINAL LAW
ЧИХРАДЗЕ Анна Михайловна,
старший преподаватель кафедры административного и финансового права юридического факультета ГОУ ВПО «Донецкий национальный университет». Донецк, ул. Университетская, 24. E-mail: ruslanlaw@mail.ru;
CHIKHRADZE Anna Mikhailovna,
Senior Lecturer of the Department of Administrative and Financial Law of the Faculty of Law State Educational Institution of Higher Education "Donetsk National University". Donetsk, Universitetskaya str., 24. E-mail: ruslanlaw@mail.ru
Краткая аннотация: Статья посвящена исследованию уголовно-правовой характеристики преступления «убийство матерью новородженного ребенка» в разные периоды развития российской уголовно-правовой мысли. Проведен научно-теоретический анализ обязательных и факультативных элементов и особенностей законодательной регламентации признаков исследуемого состава преступления, а также оценки степени его общественной опасности законодателем в истории уголовного законодательства.
Abstract: The article is devoted to the study of the criminal law characteristics of the crime "murder by a mother of a newborn child" in different periods of the development of Russian criminal law thought. A scientific and theoretical analysis of the mandatory and optional elements and features of the legislative regulation of the signs of the investigated corpus delicti, as well as an assessment of the degree of its social danger by the legislator in the history of criminal law, was carried out.
Ключевые слова: убийство, привилегированное убийство, квалифицированное убийство, убийство матерью новорожденного ребенка, особое психофизиологическое состояние, новорожденный.
Keywords: murder, privileged murder, qualified murder, murder by a mother of a newborn child, special psychophysiological state, newborn.
Статья поступила в редакцию: 04.06.2022
В процессе научных исследований используются различные методы познания, среди которых исторический метод является необходимым для уяснения логики и тенденции развития юридической, в нашем случае уголовно-правовой мысли об ответственности за преступления при смягчении уголовной ответственности и наказания в различные периоды развития российского уголовного права. Использование указанного метода представляется особо актуальным и в той ситуации, когда правовая и нравственная оценка уголовно-наказуемого деяния характеризуется своей неоднозначностью со стороны государства и общества, как случае исследования соответствия меры уголовно-правовой репрессии за преступление «убийство матерью новорожденного ребенка», ведь не только общество, но и многие исследователи акцентируют внимание на том, что юридическая оценка степени общественной опасности указанного преступления со стороны государства не в полной мере отражает ее реальную характеристику и санкция за указанное преступление является слишком мягкой.
Особенности правовой регламентации уголовной ответственности за преступление «убийство матерью новорожденного ребенка» в разные периоды развития российской уголовно-правовой мысли стали предметом исследования таких ученых, как Бабичев А.Г., Картавченко В.В., Ключевский В.О., Копылова К.И., Лысак Н.В. и др. Однако, тема исследования представляется актуальной и сегодня, поскольку именно анализ законодательных положений об указанном преступлении через призму истории позволит проанализировать отношение государства и общества к исследуемому общественно-опасному деянию в разное время, а также сделать выводы, которые позволят установить целесообразность существования подобного состава преступления сегодня.
Исходя из вышесказанного, целью представленного исследования является комплексный анализ признаков состава преступления «убийство матерью новорожденного ребенка» в истории становления и развития российского уголовного законодательства.
Согласно положениям Устава Князя Владимира Святославовича, мать, причинившая смерть младенцу, подлежала ответственности (ст. 9), меру которой конкретизировали положения церковного права. Так, постановление Трулльского собора предусматривало, что мать, которая избавилась от младенца, отлучалась от церкви на десять лет в качестве наказания, а само это деяние приравнивалось к убийству.
В Уставе князя Ярослава Мудрого в ст. 5 и 6 (1051-1054) указывалось, что церковь осуждает женщину-мать за следующие деяния: во-первых, за избавление от плода или младенца, а во-вторых, за рождение внебрачного ребенка. За совершение указанных деяний к женщине применялось наказание в виде епитимьи (трехлетнего поста), а также она помещалась в церковный дом [1]. Стоит отметить, что на указанные выше нормы, которые содержались в уставах древнерусских князей, существенное влияние оказало каноническое право, поскольку, хотя женщину и наказывали за детоубийство (достаточно мягко), оно считалось не преступлением, а грехом. Детоубийство признавалось посягательством на
моральные устои, ценность семьи и нравственности.
В.О. Ключевский провел исследование о соотношение греха и преступления во времена действия церковных уставов Владимира Святого и его сына Ярослава. Он отмечал, что помимо заботы о душе человека церковь также помогала государству, а нередко и заменяла его в вопросах поддержания порядка [2]. Таким образом, существуют основания полагать, что дела, связанные с убийством новорожденных, относились к греховно-преступным делам, а жизнь младенцев охранялась Церковью и Церковным судом [3].
Существует мнение, что долгое время в Древней Руси детоубийство и убийство более взрослых детей не считалось преступлением. С крещением Руси и приходом христианской церкви любое убийство стало считаться грехом. Таким образом, в Древней Руси убийство младенца (в том числе и новорожденного ребенка) долгое время считалось грехом, а не преступлением. В качестве наказания по отношению к женщинам применяли такие меры, как отлучение от причастия, пост, поклоны, покаяние перед священником.
Согласно ст. 3 Соборного уложения 1649 г., за убийство ребенка наказывались в одинаковой степени и отец, и мать. После тюремного заключения сроком на один год виновных приводили в церковь и всенародно объявляли их грех. В то же время ст. 26 относила убийство незаконнорожденного ребенка к тяжкому виду убийства, поскольку указанное преступление совершает женщина, которая забеременела вне брака, нарушая моральные устои того времени. Таким образом, детоубийство также признавалось не грехом, а преступлением (ст. 3 и ст. 26 гл. XXII Уложения).
Принятый во время правления Петра I Артикул воинский 1715 г. относил детоубийство к тяжкому виду убийства, независимо от законнорожденности ребенка. Это объяснялось тем, что Петр I, понимая истинные причины совершения детоубийства и осуществляя меры предупреждения указанного преступления, предоставлял женщинам возможность избежать его совершения. Так, своими указами № 2856 от 4 ноября 1714 г. и № 2953 от 4 ноября 1715 г. он создал особые дома для воспитания внебрачных детей, куда матери могли их отдать анонимно, не предъявляя документы и скрыв свое лицо. В будущем воспитанники таких домов по достижении совершеннолетия определялись на военную службу.
Следующим историческим памятником российского уголовного права, который существенно расширяет как сам перечень смягчающих обстоятельств, так и границы его смягчения - Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845г. Уложение дифференцировало уголовную ответственность за детоубийство. Тяжким его видом считалось убийство младенца, который был рожден в официально оформленных брачных отношениях. Смягчалась уголовная ответственность за убийство внебрачного ребенка (из-за страха или стыда виновной), а также убийство новорожденного ребенка чудовищного вида.
Указанный вид детоубийства мог быть переквалифицирован в «простое» убийство при наличии ряда обстоятельств, причем имеющими юридическое значение выступали - отсутствие прямого умысла и совершение указанного преступления впервые. Иными обстоятельствами, которые смягчали ответственность виновной, признавались первая беременность и роды, а также отсутствие официально зарегистрированных брачных отношений.
Потерпевшим от этого преступления признавался только собственный внебрачный новорожденный ребенок, а субъектом, соответственно, только мать потерпевшего [4]. В уголовно-правовой литературе того времени также отмечалось, что одним из оснований смягчения уголовной ответственности было особое потрясение психики у матери-роженицы, вызванное родовыми муками, которое, например, И.Я. Фойниц-кий и Н.С. Таганцев определяли как «особое соматическое состояние» [4].
Второй привилегированный состав детоубийства был предусмотрен ст. 146. Указанная уголовно-правовая норма устанавливала основания уголовной ответственности за убийство «младенца чудовищного вида», однако прямо не указывала на то, кто мог быть субъектом этого преступления. Из этого следует, что им могло быть любое лицо, а не только мать.
Уголовное уложение 1903 г. в ст. 461 предусматривало два вида детоубийства: тяжкое преступление - убийство матерью своего законнорожденного ребенка, совершенное при родах или после них. Указанная статья также предусматривала ответственность за убийство ребенка, рожденного вне брака, в качестве привилегированного состава. Ответственность за указанное преступление подлежала смягчению в силу установления наличия у виновной психофизических страданий, которые оказали влияние на ее психику, т.е. на возможность руководства своими действиями и осознания их последствий, либо страха, стыда.
Советское уголовное законодательство расценивало убийство матерью новорожденного ребенка как убийство, которое совершено при двух отягчающих вину обстоятельствах. Эти обстоятельства содержались в п. «д» и «е» ст. 142 УК РСФСР 1922 года:
1) убийство лицом, в обязанности которого входила забота об убитом;
2) убийство с использованием беспомощного состояния убитого [5].
Резкий переход от смягчения уголовной ответственности за убийство новорожденного на предыдущих исторических этапах развития российского общества и государства к более строгой оценке указанного деяния законодателем, полагаем, не связан с изменением степени общественной опасности исследуемого деяния. На указанный процесс оказали влияние: во-первых, социально-политическая ситуация; во-вторых, то, что в уголовно-правовой науке преобладала точка зрения, согласно которой в сложившихся условиях государство устранило основную причину детоубийства - трудности материального характера [6]. Тем не менее уже в то время ученые-юристы акцентировали внимание законодателя на необходимости смягчить уголовное наказание женщинам, которые совершили убийство новорожденных, поскольку последние во время совершения преступления могли находиться в аффектированном состоянии.
Основания, которые переводили детоубийство из основного состава в ряд квалифицированных, без изменений смыслового содержания нашли свое закрепление в п. «д» и «е» ст. 136 УК РСФСР в редакции 1926 года. Однако судебные органы по этим делам учитывали особое
состояние роженицы и, как правило, назначали виновной более мягкое наказание. В связи с тем, что уголовный закон относил убийство матерью новорожденного ребенка к квалифицированным составам, а правоприменительная практика шла по пути максимального смягчения наказания, в науке уголовного права того времени этот вопрос был предметом дискуссии и некоторые ученые предлагали установить уголовную ответственность за указанное деяние в отдельной статье.
Указание на необходимость применения более жестких мер ответственности происходит с 1935 года. Подобные тенденции в правоприменительной практике основывались на директиве Верховного Суда РСФСР от 27 августа 1935 года об усилении репрессии за убийство. Как отмечается в научной литературе, это обусловлено тем, что основной причиной детоубийств считались трудности материального характера. А как отмечалось в циркуляре ВС и НКЮ (Наркомата юстиции) РСФСР, материальная обеспеченность трудящихся в СССР существенно возросла, следовательно, была устранена основная причина существенного смягчения наказания за детоубийство [7]. Примечательным является то, что Верховный Суд РСФСР неоднократно указывал на необходимость изучения роли отца ребенка, а также иных лиц в механизме совершения преступления, а также определял необходимость назначения наказания указанным категориям лиц более строгого, чем женщине, убившей ребенка.
В УК РСФСР 1960 г. убийство матерью новорожденного ребенка по-прежнему считалось квалифицированным преступлением [8]. В связи с этим указанное уголовно наказуемое деяние квалифицировалось по ст. 103 УК РСФСР. Однако судебная практика шла по пути значительного смягчения уголовного наказания виновным: им назначалось наказание в размере минимума санкции по ст. 103 УК РСФСР либо еще мягче. Кроме того, к женщинам, которые совершали указанный вид убийства, возможным было применение условно-досрочного освобождения.
Современной уголовное законодательство также предусматривает ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка. Однако, сегодня законодатель не только предусмотрел ответственность за указанное деяние в отдельной статье, но и относит его к преступлениям средней тяжести, существенно на законодательном уровне смягчив санкцию.
Таким образом, институт дифференциации уголовной ответственности и наказания за совершение преступления, в том числе и убийств, как один из древнейших институтов уголовного права, развивался и изменялся в зависимости от совокупности условий, продиктованных существовавшим в разные исторические периоды уровнем развития общества. Так убийство матерью новорожденного ребенка по-разному оценивалось законодателем с точки зрения его уровня общественной опасности, отражая в себе особенности господствующего социально-политического строя, понятие, сущность, правовую регламентацию институтов смягчения наказания и дифференциации уголовной ответственности, постоянно претерпевая изменения, имея свои специфические особенности.
Современная уголовно-правовая мысль характеризуется отсутствием единого мнения относительно правильности оценки законодателем исследуемого преступления и целесообразности его отнесения к преступлениям средней тяжести, поскольку фактически совершенные действия виновными лицами довольно часто не соответствуют указанной характеристике. Необходимо отметить, что проведенное исследование уголовно-правовой природы исследуемого общественно-опасного деяния в том числе и с точки зрение истории российского уголовного законодательства позволяет сделать вывод о необходимости дифференциации уголовной ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка и сегодня. Однако, в качестве фактора, влияющего на повышение степени общественной опасности преступления, необходимо обращать внимание не на законнорожденность, как это было ранее, а на время возникновения умысла, и, соответственно, легально отразить этот фактор в соответствующего уголовно-правовой норме. Подобное предложение не только полностью соответствует российской исторической уголовно-правовой традиции в части особенностей законодательной регламентации убийств вообще, а также в доминирующей оценке преступления «убийство матерью новорожденного ребенка» как преступления с отягчающими признаками, но и позволит избрать для виновной ту меру уголовно-правовой репрессии, которая отразит реальную степень общественной опасности совершенного и достигнет целей наказания.
Библиогра фия:
1. Гернет М. М. Детоубийство в русском праве // «А ее грехи злые, смертные»: русская семейная и сексуальная культура глазами историков, этнографов, литераторов, фольклористов и богословов XIX - начала XX в.: в 3 кн. / подгот. Н.Л. Пушкаревой и Л.В. Бессмертных. М., 2004. Кн. 1. - с. 55.
2. Ключевский В. О. Курс русской истории. Лекция 15 // История России до 1917 года. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://russiahistory.ru/vo-klyuchevskij-kurs-russkoj-istorii-lektsiya-15/ (дата обращения: 16.12.2019). Загл. с экрана.
3. Копылова К. И. Становление норм об уголовной ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка // Молодой ученый. 2020. № 4. С. 389-392. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://moluch.ru/archive/294/66615/ (дата обращения: 28.03.2020). Загл. с экрана.
4. Бабичев А. Г. Историческое становление российского уголовного законодательства об убийстве матерью новорожденного ребенка // Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 4 (359). - с. 100, 101.
5. Уголовный кодекс РСФСР 1922 года. [Электронный ресурс]: Режим доступа: http://www. consultant.ru/cons/cgi/online. cgi?req=doc&base=ESU&n=42602#05778349876673834 (дата обращения: 30.03.2020). Загл. с экрана.
6. Рашковская Ш. С. Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности: лекции для студентов ВЮЗИ. М., 1956. - с. 19.
7. Лысак Н. В. Ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка // История государства и права России. 2005. № 1. - с. 23.
8. Уголовный кодекс РСФСР 1960 года. [Электронный ресурс]: Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_2950/ (дата обращения: 31.03.2020). Загл. с экрана.
References:
Russian Russian Law 1. Gernet M. M. Infanticide in Russian law // "And her sins are evil, mortal": Russian family and sexual culture through the eyes of historians, ethnographers, writers, folklorists and theologians of the XV - early XX century.: in 3 books. / podgot. N.L. Pushkareva and L.V. Bessmertnykh. M., 2004. Book 1. - p. 55.
2. Klyuchevsky V. O. Course of Russian history. Lecture 15 // History of Russia before 1917. [electronic resource]. Access mode: http://russiahistory.ru/vo-klyuchevskij-kurs-russkoj-istorii-lektsiya-15 / (accessed: 12/16/2019). Cover from the screen.
3. Kopylova K. I. The formation of norms on criminal liability for the murder of a newborn child by a mother // Young scientist. 2020. No. 4. pp. 389-392. [Electronic resource]. Access mode: https://moluch.ru/archive/294/66615 / (accessed: 03/28/2020). Cover from the screen.
4. Babichev A. G. Historical formation of the Russian criminal legislation on the murder of a newborn child by a mother // Bulletin of Chelyabinsk State University. 2015. No. 4 (359). - pp. 100, 101.
5. The Criminal Code of the RSFSR of 1922. [Electronic resource]: Access mode: http://www. consultant.ru/cons/cgi/online. cgi?req=doc&base=ESU&n=42602#05778349876673834 (accessed: 30.03.2020). Cover from the screen.
6. Rashkovskaya Sh. S. Crimes against life, health, freedom and dignity of the individual: lectures for students VUZI. M., 1956. - p. 19.
7. Lysak N. V. Responsibility for the murder of a newborn child by a mother // History of the state and law of Russia. 2005. No. 1. - p. 23.
8. The Criminal Code of the RSFSR of 1960. [Electronic resource]: Access mode: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_2950 / (accessed: 03/31/2020). Cover from the screen.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_158
К ВОПРОСУ О НОРМЕ ЖИЛОЙ (САНИТАРНОЙ) ПЛОЩАДИ, ПРЕДНАЗНАЧЕННОЙ ДЛЯ РАЗМЕЩЕНИЯ ПОДОЗРЕВАЕМЫХ, ОБВИНЯЕМЫХ И ОСУЖДЕННЫХ В УЧРЕЖДЕНИЯХ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ON THE QUESTION OF THE NORM OF RESIDENTIAL (SANITARY) AREA, DESIGNED FOR ACCOMMODATION OF SUSPECTED, ACCUSED AND CONVINCED IN ESTABLISHMENTS OF THE PENAL SYSTEM OF RUSSIAN FEDERATION
СЕРДЮК Алевтина Леонидовна,
кандидат юридических наук, начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин юридического факультета, Университет ФСИН России. E-mail: alevtinaserdyuk@yandex.ru;
РАЩУПКИНА Людмила Валерьевна,
начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин юридического факультета ВЮИ ФСИН России. E-mail: rashhupkina73@mail.ru;
Serdyuk Alevtina Leonidovna,
PhD in Law Federal Public Educational Institution of Higher Education «Saint-Petersburg University of the Federal Penitentiary Service» Head of the Department of Civil Law Disciplines of the Faculty of Law. E-mail: alevtinaserdyuk@yandex.ru;
Raschupkina Ludmila Valer'evna,
PhD in Law Head of the Department of Civil Law Disciplines of the Faculty of Law VLI of the FPS of Russia. E-mail: rashhupkina73@mail.ru
Краткая аннотация: рассматриваются вопросы, связанные с нормированием жилой (санитарной) площади, предназначенной для размещения подозреваемых, обвиняемых и осужденных в учреждениях уголовно-исполнительной системы Российской Федерации. Даются рекомендации по правовому обеспечению деятельности учреждений, исполняющих наказания, по указанным вопросам.
Abstract: issues related to the regulation of residential (sanitary) area intended for placement of suspects, accused and convicted persons in the institutions of the penitentiary system of the Russian Federation are considered. Recommendations are given on the legal support of the activities of institutions executing punishment on these issues.
Ключевые слова: права человека, исправительные учреждения, жилая (санитарная) площадь.
Keywords: human rights, correctional institutions, residential (sanitary) area.
Статья поступила в редакцию: 05.06.2022
Создание необходимых жилищных и коммунально-бытовых условий является одной из главных обязанностей администрации места содержания под стражей и исправительного учреждения. Несмотря на то, что указанный вопрос обсуждается и решается длительное время, обвиняемые, подозреваемые, осужденные продолжают направлять жалобы на ненадлежащие условия содержания в различные инстанции. Судебная практика свидетельствует о том, что вопрос о размерах жилой (санитарной) площади и правах подозреваемых, обвиняемых и осужденных, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы Российской Федерации (далее - УИС), на жилую (санитарную) площадь является актуальным.
В настоящее время деятельность УИС направлена на гуманизацию, именно поэтому важно создавать комфортные условия обвиняемым, подозреваемым и осужденным, находящимся в местах принудительного содержания УИС РФ. В основном это касается материально-бытового обеспечения, под которым понимается совокупность мер, главной целью которых является создание благоприятных условий жизнедеятельности в местах принудительного содержания УИС РФ. Под условиями содержания следует понимать уровень материально-бытового обеспечения данных лиц, удовлетворяющий их потребностям в пище, одежде, жилье и предметах первой необходимости.
Основными нормативными правовыми актами, закрепляющими нормы жилой (санитарной) площади, предназначенной для размещения подозреваемых, обвиняемых и осужденных в пенитенциарных учреждениях Российской Федерации, являются Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 103-ФЭ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» и УИК РФ.
В соответствии с Федеральным законом от 15 июля 1995 г. № 103-ФЭ, подозреваемым и обвиняемым предоставляется индивидуальное спальное место. Норма санитарной площади в камере на одного человека устанавливается в размере 4 м2 с учетом требований, предусмотренных ч. 1 ст. 30 данного Федерального закона.
В соответствии со ст. 99 УИК РФ, норма жилой площади в расчете на одного осужденного к лишению свободы в ИК не может быть менее 2 м2, в тюрьмах - 2,5 м2, колониях, предназначенных для отбывания наказания осужденными женщинами, - 3 м2, ВК - 3,5 м2, лечебных исправительных учреждениях (далее: ЛИУ) - 3 м2, лечебно-профилактических учреждениях (далее: ЛПУ) УИС - 5 м2.
Юридическая терминология, используемая при определении размещения в учреждениях подозреваемых, обвиняемых, осужденных, связана с такими понятиями, как: «санитарная площадь в камере» - для подозреваемых и обвиняемых; «норма жилой площади в расчете на одного осужденного» - для лиц, находящихся в местах лишения свободы.
В международных документах юридическая терминология чаще всего сводится к таким понятиям, как «спальные помещения», «помещения для проживания», «камера для размещения заключенного», «минимальный размер жилого пространства на заключенного».
Возникают вопросы: что следует понимать под санитарной площадью в камере и какова ее норма? Анализ российского законодательства не позволил нам ответить на них.
Федеральный закон от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения», регулирующий отношения, связанные с реализацией конституционных прав граждан на охрану здоровья и благоприятную окружающую среду, содержит определение понятия «санитарно-эпидемиологические требования» - это «обязательные требования к обеспечению безопасности и (или) безвредности для человека факторов среды обитания, условий деятельности юридических лиц и граждан, в том числе индивидуальных предпринимателей, используемых ими территорий, зданий, строений, сооружений, помещений, оборудования, транспортных средств, несоблюдение которых создает угрозу жизни или здоровью человека, угрозу возникновения и распространения заболеваний и которые устанавливаются государственными санитарно-эпидемиологическими правилами и гигиеническими нормативами (далее: санитарные правила), а в отношении безопасности продукции и связанных с требованиями к продукции процессов ее производства, хранения, перевозки, реализации, эксплуатации, применения (использования) и утилизации, которые устанавливаются документами, принятыми в соответствии с международными договорами Российской Федерации, и техническими регламентами». Статья 23 указанного Федерального закона устанавливает санитарно-эпидемиологические требования к жилым помещениям. В ней говорится, что жилые помещения по площади, планировке, освещенности, инсоляции, микроклимату, воздухообмену, уровням шума, вибрации, ионизирующих и неионизирующих излучений должны соответствовать санитарно-эпидемиологическим требованиям в целях обеспечения безопасных и безвредных условий проживания независимо от его срока; содержание жилых помещений должно отвечать санитарным правилам.
Анализ закона позволяет сделать вывод, что обязательные требования к обеспечению безопасности и (или) безвредности для человека факторов среды обитания устанавливаются в отношении любых используемых жилых помещений. Данные требования закреплены в санитарных правилах (СанПиН) и по аналогии закона должны предъявляться к площади помещений, используемых в учреждениях УИС для содержания подозреваемых, обвиняемых и осужденных, к планировке данных помещений, их освещенности, инсоляции, микроклимату, воздухообмену, уровням шума, вибрации, ионизирующих и неионизирующих излучений.
«Основной проблемой нарушения права подозреваемых и обвиняемых на установленную законом норму санитарной площади является перелимит учреждений данного профиля. Под перелимитом следует понимать случаи, когда фактическое наполнение следственного изолятора значительно превышает установленный лимит наполнения, который рассчитывается из реальных возможностей учреждения по приему и надлежащему размещению подозреваемых, обвиняемых и осуждённых» [1, с. 77].
Предлагаем внести изменения ст. 23 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»:
«Подозреваемым и обвиняемым создаются бытовые условия, отвечающие санитарно-эпидемиологическим требованиям и пожарной безопасности. <...>. Минимальная площадь в камере на одного человека устанавливается в размере четырех квадратных метров с учетом требований, предусмотренных частью первой статьи 30 настоящего Федерального закона».
Как было отмечено ранее, в российском законодательстве ст. 99 УИК РФ устанавливает нормы жилой площади в расчете на одного осужденного к лишению свободы: в ИК она не может быть менее 2 м2; в тюрьмах - 2,5 м2; колониях, предназначенных для отбывания наказания осужденными женщинами, - 3 м2; ВК - 3,5 м2; ЛИУ - 3 м2; ЛПУ УИС - 5 м2. Кроме того, осужденному предоставляется индивидуальное спальное место.
Таким образом, УИК РФ ввел понятие «норма жилой площади в расчете на одного осужденного к лишению свободы в зависимости от типа учреждения», не имея дефиниции «жилая площадь, предназначенная для размещения осужденных в учреждениях УИС».
Проводя аналогию с жилищным законодательством, предлагаем изложить ч. 1 ст. 99 УИК РФ в следующей редакции:
«1. Жилым помещением в учреждениях уголовно-исполнительной системы признается изолированное помещение, которое является недвижимым имуществом и пригодно для проживания осужденных (отвечает установленным санитарным и техническим правилам и нормам, иным требованиям законодательства).
Общая площадь жилого помещения состоит из суммы площади всех частей такого помещения, включая площадь помещений вспом о-гательного использования, предназначенных для удовлетворения осужденными бытовых и иных нужд, связанных с их проживанием в жилом помещении учреждения уголовно-исполнительной системы.
Минимальный размер жилой площади в расчете на одного осужденного к лишению свободы в исправительных колониях не может быть менее двух квадратных метров, в тюрьмах - двух с половиной квадратных метров, в колониях, предназначенных для отбывания наказания осужденными женщинами, - трех квадратных метров, в воспитательных колониях - трех с половиной квадратных метров, в лечебных исправительных учреждениях - трех квадратных метров, в лечебно-профилактических учреждениях уголовно-исполнительной системы - пяти квадратных метров площади жилого помещения, исходя из которого определяется размер общей площади жилого помещения».
Таким образом, чтобы исключить правовые коллизии, связанные с условиями содержания подозреваемых, обвиняемых и осужденных в пенитенциарных учреждениях Российской Федерации, и прийти к унификации в вопросе минимального размера жилого пространства, предназначенного для размещения подозреваемых, обвиняемых и осужденных в учреждениях УИС, в соответствии с международными актами, на наш взгляд, необходимо предпринять следующие меры:
1. Внести изменения в ст. 23 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-Ф3 «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», изложив ее в следующей редакции:
«Подозреваемым и обвиняемым создаются бытовые условия, отвечающие санитарно-эпидемиологическим требованиям и требованиям пожарной безопасности.
Подозреваемым и обвиняемым предоставляется индивидуальное спальное место.
Подозреваемым и обвиняемым бесплатно выдаются постельные принадлежности, посуда и столовые приборы, туалетная бумага, а также по их просьбе в случае отсутствия на их лицевых счетах необходимых средств индивидуальные средства гигиены (как минимум мыло, зубная щетка, зубная паста (зубной порошок), одноразовая бритва (для мужчин), средства личной гигиены (для женщин).
Все камеры обеспечиваются средствами радиовещания, а по возможности телевизорами, холодильниками и вентиляционным оборудованием. По заявлению подозреваемых и обвиняемых радиовещание в камере может быть приостановлено либо установлен график прослушивания радиопередач. В камеры выдаются литература и издания периодической печати из библиотеки места содержания под стражей либо приобретенные через администрацию места содержания под стражей в торговой сети, а также настольные игры.
Минимальная площадь в камере на одного человека устанавливается в размере четырех квадратных метров с учетом требований, предусмотренных ч. 1 ст. 30 настоящего Федерального закона».
2. Внести изменения в ст. 30 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-Ф3, изложив первый абзац в следующей редакции:
«Подозреваемые и обвиняемые женщины могут иметь при себе детей в возрасте до трех лет. Минимальная площадь в камере на
каждого ребенка в возрасте до трех лет, находящегося вместе с матерью, устанавливается в размере не менее четырех квадратных метров».
Что касается вопроса размещения осужденных в учреждениях УИС, то мы предлагаем также внести изменения в ст. 99 УИК РФ, закрепив в ней понятия «жилое помещение в учреждениях УИС», «общая площадь жилого помещения», «минимальный размер жилой площади на одного осужденного».
Библиогра фия:
1. Барсук В.В., Ходченков Н.В. О проблеме нарушения права подозреваемых и обвиняемых на установленную законом норму санитарной площади в камерах следственных изоляторов // Реализация прав, свобод и законных интересов граждан в местах принудительного содержания. Сборник научных статей по материалам Международной научно-практической конференции. Под общей редакцией Л.Ю. Лариной, под научной редакцией А.Я. Гришко. Рязань, 2021. С. 76-79.
References:
1. Barsuk V.V., Khodchenkov N.V. On the problem of violation of the right of suspects and accused persons to the norm of sanitary area established by law In the cells of pre-trial detention facilities // Realization of the rights, freedoms and legitimate interests of citizens in places of forced detention. Collection of scientific articles based on the materials of the International Scientific and Practical Conference. Under the general editorship of L.Y. Larina, under the scientific editorship of A.Y. Grishko. Ryazan, 2021. pp. 76-79.
Уголовный процесс
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_161 УДК 343.13
ПОНЯТИЕ СУДЕБНОГО КОНТРОЛЯ THE CONCEPT OF JUDICIAL CONTROL
ГАЛИЦКАЯ Елизавета Евгеньевна,
аспирант ФГБОУ ВО «Красноярский государственный аграрный университет», помощник судьи Железнодорожного районного суда г. Красноярска. 660049, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, пр. Мира, 90. E-mail: ques13@yandex.ru;
БЕРТОВСКИЙ Лев Владимирович,
научный руководитель:
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры криминалистики Юридического факультета ФГБОУ ВО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова». 119991, Россия, г. Москва, Ленинские горы, 1. E-mail: ques13@yandex.ru;
Galitskaya Elizaveta Evgenievna,
assistant judge of the Zheleznodorozhny district court of Krasnoyarsk,
post-graduate student of the Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education "Krasnoyarsk State Agrarian University". 90 Mira Ave., Krasnoyarsk, Krasnoyarsk Territory, 660049, Russia. E-mail: ques13@yandex.ru;
BERTOVSKY Lev Vladimirovich,
Scientific supervisor: Doctor of Law, Professor, Professor of the Department of Criminology of the Faculty of Law Moscow State University named after M.V. Lomonosov. 119991, Russia, Moscow, Leninskie gory, 1. E-mail: ques13@yandex.ru
Краткая аннотация: целью данной статьи является исследование проблемы, связанной с определением понятия «судебный контроль», его соотношения с понятием «правосудие». В ходе исследования приведены различные точки зрения известных авторов, а результатом исследования явилась сформулированная дефиниция судебного контроля, реализуемого на стадии исполнения приговора.
Abstract: the purpose of this article is to study the problem associated with the definition of the concept of "judicial control", its relationship with the concept of "justice". In the course of the study, various points of view of well-known authors are given, and the result of the study was the formulated definition of judicial control, implemented at the stage of execution of the sentence.
Ключевые слова: исполнение приговора, суд, судебный контроль, правосудие.
Keywords: execution of sentence, court, judicial control, justice.
Статья поступила в редакцию: 13.05.2022
В настоящее время тема судебного контроля как одной из самых спорных и неоднозначных правовых категорий становится все более обсуждаемой в профессиональном юридическом сообществе. Так, согласно толковому словарю Ожегова С.И. контролем является «проверка, а также постоянное наблюдение в целях проверки или надзора». В экономике контроль представляет собой одну из важных функций менеджмента, позволяющих организации достичь запланированных целей. Энциклопедия социологии определяет контроль как «надзор с целью обеспечения функционирования системы в соответствии с принятыми нормами», а также дает ссылку на термин «санкция», который в первую очередь определяется как «одобрение и поощрение либо неодобрение и наказание, направленные на поддержание социальных норм». В теории права санкционированием называется дача разрешений на осуществление той или иной деятельности. По данным общедоступной многоязычной универсальной интернет-энциклопедии контроль осуществляется на основе наблюдения за поведением управляемой системы с целью обеспечения оптимального функционирования последней (измерение достигнутых результатов и соотнесение их с ожидаемыми результатами). На основе данных контроля осуществляется адаптация системы, то есть принятие оптимизирующих управленческих решений.
Впервые термин «судебный контроль» появился в юридическом обороте после разработки группой ученых в 1991 году Концепции судебной реформы в РСФСР (далее по тексту - Концепция) [6]. Данный документ разделил судебный контроль на абстрактный и конкретный, назвав последний неотъемлемой чертой правосудия, осуществляемый не только Конституционным Судом РСФСР, но и общими судами. Вместе с тем, предлагая расширить рамки судебного контроля, ученые в самой Концепции не закрепили дефиницию судебного контроля.
В настоящее время лишь Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации содержит статью с названием «судебный контроль» (статья 20) [16], которой регламентировано, что суд контролирует исполнение наказаний при решении вопросов, подлежащих рассмотрению судом при исполнении приговора в соответствии со статьями 397 (за исключением случаев, указанных в пунктах 1 и 18) и 398 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [17].
Вместе с тем, большинство авторов определяют судебный контроль как разновидность государственного контроля за законностью правовых актов, решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления общественных и иных организаций и должностных лиц.
Луценко П.А., рассматривая понятие судебного контроля в досудебном производстве, определяет его как направление деятельности суда в уголовном процессе, представляющее собой совокупность предусмотренных законом полномочий по защите (восстановлению) конститу-
ционных прав и свобод участников уголовного судопроизводства посредством принятия промежуточных судебных решений [8].
Рябкова О.В. указывала, что судебный контроль на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования - это основанная на законе уголовно-процессуальная деятельность специально уполномоченного субъекта - суда (судьи), осуществляемая путем рассмотрения и разрешения ходатайств (представлений) и жалоб заинтересованных лиц, в рамках судебного заседания, в установленные законом сроки с вынесением судебного решения (заключения), с целью защиты гарантированных конституционных прав и свобод человека и гражданина, достижения назначения уголовного судопроизводства [14].
По мнению Днепровской М.А., судебный контроль следует рассматривать как направление судебной деятельности по проверке, проводимой в отношении органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора для установления законности и обоснованности осуществляемых ими действий (бездействий) и принимаемых ими решений. Вместе с тем, Днепровская М.А. разделяет понятия «судебный контроль» и «судебное санкционирование», понимая под последним рассмотрение судом ходатайств о производстве определенных процессуальных действий и дачу разрешения на их осуществление либо отказ в их производстве [2].
Ковтун Н.Н., акцентируя внимание на необходимости комплексного и всестороннего осмысления дискуссионных вопросов, связанных с нормативным регулированием или реализацией тех или иных форм судебного контроля в судах общей юрисдикции, полагает необходимым создать с последующей практической реализацией целостное теоретическое учение о судебном контроле, как: а) важнейшей конституционной функции реализации полномочий судебной власти; б) весомой процессуальной гарантии правосудия и личности в уголовном процессе; в) эффективном средстве достижения целей и решения задач уголовного судопроизводства [5].
Рыгалова К.А., считая целесообразным дополнить Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации нормой, посвященной осуществлению судом функции судебного контроля, предлагает определить судебный контроль как «самостоятельную функцию суда, состоящую в проверке законности ограничения в ходе досудебного производства органами предварительного расследования конституционных прав и свобод граждан путём дачи разрешения на производство ряда следственных и процессуальных действий и рассмотрения жалоб на решения и действия (бездействия) органов расследования и прокурора» [13].
Между тем, большинство авторов процедуру рассмотрения судом вопросов, связанных с исполнением приговора, называют деятельностью или функцией суда, избегая понятия правосудия, однако, по мнению некоторых авторов, деятельность суда в этой части все же осуществляется в форме правосудия, поскольку основана на исследовании доказательств, установлении фактических обстоятельств и заканчивается принятием специального судебного решения [15].
Таким образом, в большинстве случаев авторы рассматривают судебный контроль как судебную деятельность, осуществляемую на стадии предварительного расследования.
Вместе с тем, мы придерживаемся заслуживающей пристального внимания точки зрения профессора Качалова В.И., который полагает, что судебным контролем является также уголовно-процессуальная деятельность суда в стадии исполнения приговора. Так, Левин С.В. в своей работе отмечает «неограниченность объекта контрольной деятельности, которая придает судебному контролю всеобъемлющий и универсальный характер» [8]. Что примечательно, Концепция 1992 года содержала объективное утверждение о том, что суд как средство разрешения споров о праве и устранения юридических неопределенностей обладает уникальной способностью применять закон адекватно каждому конкретному случаю.
Профессор Качалов В.И. в своей докторской диссертации упоминает, что «судебный контроль по своему содержанию представляет собой специфическую форму правосудия, направленную на защиту нарушенных или оспариваемых прав, свобод либо правовых интересов лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве» [4]. Данную позицию обоснованно следует признать состоявшейся, поскольку деятельность суда по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, относится к правосудию, которое осуществляется с учетом особенностей данной стадии уголовного процесса.
В попытках определить, как соотносятся понятия «судебный контроль» и «правосудие», авторы неизбежно сталкиваются с противоречием: с одной стороны, исполнение судебных решений не может быть квалифицировано в качестве правосудия, а, с другой стороны, исполнение не может быть отделено от правосудия, так как является его продолжением [1].
При определении понятия «правосудие» мы склонны обратиться к сформулированной В.М. Лебедевым точке зрения следующего содержания: «В целом для правовых сообществ современного мира характерно отсутствие формализованного подхода к определению правосудия. Преобладает стремление к закреплению его отдельных параметров. В частности, законодательство практически всех государств указывает, что правосудие может осуществляться только судом в соответствии с установленной подсудностью в сроки и с соблюдением законодательно закрепленных правил; что судебные дела должны рассматриваться независимыми и беспристрастными судьями; что суд должен стремиться к установлению истины и соблюдать общие принципы справедливости, защиты прав и свобод личности, равенства всех перед законом, гласности и состязательности судопроизводства; что судебные решения должны основываться на нормах конституции, законов и судебных прецедентов» [7]. Из этого можно сделать вывод о том, что главным признаком осуществления функций правосудия является наличие деятельности суда при разрешении правового конфликта по поводу любых ограничений прав и свобод личности, сторонами которого являются государственные органы и граждане.
По этой причине следует согласиться с позицией С.Ю. Пашкова, который отмечает, что «рассмотрение и разрешение судом указанных вопросов должно представлять одну из форм осуществления правосудия» [11].
Ранее такую же точку зрения высказывал и В.И. Швецов, по мнению которого «материалы, касающиеся исполнения приговора, рассматриваются судом, избранным в законном порядке; деятельность суда при исполнении приговора регламентируется уголовно-процессуальным
законом; для неё характерна такая форма, как судебное заседание, в котором суд рассматривает вопросы, непосредственно относящиеся к дальнейшей реализации приговора и определяющие дальнейшую судьбу осуждённого; суд разрешает вопросы о применении мер уголовного наказания к осуждённым, а также выполняет другие задачи уголовного судопроизводства» [18].
Таким образом, порядок деятельности суда и иных органов уголовного судопроизводства при производстве по уголовному делу является уголовно-процессуальной деятельностью, которая может осуществляться лишь в форме, установленной законом и другими источниками уголовно-процессуального права [3]. Иначе говоря, правосудие вне процессуальной формы осуществляться не может. По этой причине нельзя называть процессуальную деятельность суда по рассмотрению вопросов, связанных с исполнением приговора, иначе, чем правосудием. Более того, данная позиция согласуется с разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации, содержащимися в пункте 2 Постановления от 20 декабря 2011 года № 21 «О практике применения судами законодательства об исполнении приговора», который регламентирует, что рассмотрение и разрешение судами вопросов, связанных с исполнением приговоров, осуществляется в форме правосудия в открытом судебном заседании [12].
Так, рассматривая соотношение дефиниций правосудия и судебного контроля, Луценко П.А. заключил, что при осуществлении судебного контроля судебная власть действует методом осуществления правосудия [9]. Днепровская М.А. и Ковтун Н.Н. также приходят к выводу, что судебный контроль является одной из форм правосудия [2; 5]. Вместе с тем, ограничивая применение понятия «судебный контроль» лишь стадией досудебного производства по уголовному делу, Рыгалова К.А. полагает, что подобная контрольная деятельность суда имеет другую сущность, нежели осуществление правосудия, она направлена не на разрешение дела по существу, а на осуществление контроля за деятельностью участников уголовного судопроизводства для защиты конституционных прав, свобод личности и обеспечения верховенства закона [13].
На основании вышеизложенного считаем целесообразным расширение использования понятия «судебный контроль» на стадию исполнения приговора, а также приходим к заключению о том, что судебный контроль, реализуемый судом на стадии исполнения приговора, является процессуальной деятельностью суда, осуществляемой в форме правосудия, с целью корректирования процесса исполнения приговора для защиты конституционных прав, свобод личности.
Библиогра фия:
1. Боннер А.Т. Исполнительное производство: отрасль российского права или стадия процесса? // А.Т. Боннер / Избранные труды по гражданскому процессу. Санкт-Петербург. 2005. С. 128.
2. Днепровская М.А. Правосудие, судебный контроль и судебное санкционирование в уголовном судопроизводстве // М.А. Днепровская / Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2013. №. 1 (4). С. 23-28.
3. Ершов В.В. Основы уголовного судопроизводства: учебник / ред. В.А. Давыдов. М.: Российский государственный университет правосудия, 2017. 444 с.
4. Качалов В.И. О характере судебной деятельности на этапе исполнения приговора и иных итоговых судебных решений // В.И. Качалов / Вестник экономической безопасности. 2016. №. 5. С. 102-105.
5. Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном процессе: понятие, виды, сущность и содержание // Н.Н. Ковтун / Вестник Нижегородского университета им. НИ Лобачевского. Серия: Право. 2001. №. 2. С. 117-123.
6. Концепция судебной реформы в Российской Федерации // URL: http://www.consultant/ru (дата обращения: 15.06.2021). - Текст: электронный.
7. Лебедев В.М. Правосудие в современном мире: монография // В.М. Лебедев, Т.Я. Хабриева / М.: Норма, Инфра-М, 2012. С. 4.
8. Левин С.В. Судебный контроль над исполнительной властью в Российской Федерации // С.В. Левин / Судебная власть. 2007. № 6. C. 53-55.
9. Луценко П.А. Правосудие и судебный контроль: концептуальные подходы к соотношению дефиниций // П.А. Луценко // Вестник Воронежского государственного аграрного университета. 2013. №. 4. С. 330-332.
10. Луценко П.А. Судебный контроль в досудебных стадиях уголовного процесса Российской Федерации / П.А. Луценко: дис. ... канд. юрид. наук // М., 2014. С. 7.
11. Пашков С.Ю. Роль председательствующего при осуществлении правосудия судом первой инстанции по уголовным делам в общем порядке по УПК РФ: автореф. дис. ... канд. юрид. наук // С.Ю. Пашков / СПб., 2010. С. 12-13.
12. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.2011 года № 21 «О практике применения судами законодательства об исполнении приговора» // URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 03.06.2021). - Текст: электронный.
13. Рыгалова К.А. Судебный контроль как самостоятельная уголовно-процессуальная функция // К.А. Рыгалова / Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2017. №. 1 (73). С. 98-101.
14. Рябкова О.В. Судебный контроль на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования // О.В. Рябкова // Челябинск. 2003. Т. 238. С. 239.
15. Свиридов М.К. Сущность и предмет стадии исполнения приговора // М.К. Свиридов / Томск, 1978. С. 135.
16. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 года № 1 -ФЗ // URL: http://www.consultant/ru (дата обращения: 03.06.2021). - Текст: электронный.
17. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 года № 174-ФЗ // URL: http://www.consultant/ru (дата обращения: 03.06.2021). - Текст: электронный.
18. Швецов В.И. Исполнение приговора в советском уголовном процессе // В.И. Швецов / М., 1982. С. 10.
References:
1. Bonner A.T. Enforcement proceedings: a branch of Russian law or a stage of the process? / A.T. Bonner / Selected works on civil procedure. St. Petersburg. 2005. p. 128.
2. Dneprovskaya M.A. Justice, judicial control and judicial authorization in criminal proceedings // M.A. Dneprovskaya / Siberian criminal procedural and criminalistic readings. 2013. No. 1 (4). pp. 23-28.
3. Ershov V.V. Fundamentals of criminal proceedings: textbook / ed.: V.A. Davydov // Moscow: Russian State University of Justice, 2017. 444 p.
4. Kachalov V.I. On the nature of judicial activity at the stage of execution of a sentence and other final court decisions // V.I. Kachalov / Bulletin of Economic Security. 2016. No. 5. pp. 102-105.
5. Kovtun N.N. Judicial control in criminal proceedings: concept, types, essence and content // N.N. Kovtun / Bulletin of the Nizhny Novgorod University. NO Lobachev-sky. Series: Law. 2001. No. 2. pp. 117-123.
6. The concept of judicial reform in the Russian Federation // URL: http://www.consultant/ru (accessed: 06/15/2021). - Text: electronic.
7. Lebedev V.M. Justice in the modern world: monograph // V.M. Lebedev, T.Ya. Khabrieva / M.: Norm, Infra-M, 2012. P. 4.
8. Levin S.V. Judicial control over executive power in the Russian Federation // S.V. Levin / Judicial power. 2007. No. 6. C. 53-55.
9. Lutsenko P.A. Justice and judicial control: conceptual approaches to the ratio of definitions // P.A. Lutsenko // Bulletin of the Voronezh State Agrarian University. 2013. No. 4. pp. 330-332.
10. Lutsenko P.A. Judicial control in the pre-trial stages of the criminal process of the Russian Federation / P.A. Lutsenko: dis. ... cand. jurid. Sciences // M., 2014. p. 7.
11. Pashkov S.Yu. The role of the presiding judge in the administration of justice by the court of first instance in criminal cases in the general procedure under the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation: abstract. dis. ... cand. jurid. Sciences // S.Y. Pashkov / St. Petersburg, 2010. pp. 12-13.
12. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 21 dated December 20, 2011 "On the practice of application by courts of legislation on the execution of a sentence" // URL: http://www.consultant.ru (accessed: 06/03/2021). - Text: electronic.
13. Rygalova K.A. Judicial control as an independent criminal procedural function // K.A. Rygalova / Bulletin of the St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2017. No. 1 (73). pp. 98-101.
14. Ryabkova O.V. Judicial control at the stages of initiation of a criminal case and preliminary investigation // O.V. Ryabkova // Chelyabinsk. 2003. Vol. 238. p. 239.
15. Sviridov M.K. The essence and subject of the stage of execution of the sentence // M.K. Sviridov / Tomsk, 1978. p. 135.
16. The Criminal Executive Code of the Russian Federation No. 1-FZ of 08.01.1997 // URL: http://www.consultant/ru (accessed: 06/03/2021). - Text: electronic.
17. Criminal Procedure Code of the Russian Federation No. 174-FZ dated 18.12.2001 // URL: http://www.consultant/ru (accessed: 06/03/2021). - Text: electronic.
18. Shvetsov V.I. Execution of the sentence in the Soviet criminal process // V.I. Shvetsov / M., 1982. P. 10.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_164 УДК 343:34.09
О ПРАВОВОМ ПОЛОЖЕНИИ ЛИЦ С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ
В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ ПЕРИОДА ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА ON THE LEGAL STATUS OF PERSONS WITH DISABILITIES IN THE CRIMINAL PROCESS OF THE PERIOD OF THE OLD RUSSIAN STATE
КУРБАТОВА Светлана Михайловна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент Красноярского государственного аграрного университета. 660049, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, пр. Мира, 90. E-mail: sveta kurbatova@mail.ru;
Kurbatova Svetlana Mikhailovna,
candidate of law science, associate professor, associate professor of Krasnoyarsk state agrarian university. 90 Mira Ave., Krasnoyarsk, Krasnoyarsk Territory, 660049, Russia. E-mail: sveta_kurbatova@mail.ru
Краткая аннотация: в статье рассматриваются вопросы, связанные с особенностями формирования специального процессуального статуса лиц с ограниченными возможностями как участников уголовного судопроизводства в период Древнерусского государства. Анализируются источники древнерусского права на предмет становления института участников процессуальных правоотношений, закрепления их прав и обязанностей, а также особенностей участия отдельных категорий лиц, которые в силу возраста, болезни и иных причин имеют особый статус в определенных правовых ситуациях и наделены дополнительными процессуальными гарантиями.
Abstract: the article deals with issues related to the peculiarities of the formation of the spécial procédural status of persons with disabilities as participants in criminal proceedings during the Old Russian state. The sources of ancient Russian law are analyzed for the formation of the institution of participants in procedural legal relations, the consolidation of their rights and obligations, as well as the specifics of the participation of certain categories of persons who, due to age, illness and other reasons, have a special status in certain legal situations and are endowed with additional procedural guarantees.
Ключевые слова: участники уголовного судопроизводства, ограниченные возможности, процессуальный статус, древнерусское право.
Keywords: participants in criminal proceedings, limited opportunities, procedural status, old Russian law. Статья поступила в редакцию: 02.05.2022
Истоки формирования в России специального правового статуса лиц с ограниченными возможностями берут свое начало много веков назад. Уже в период Древнерусского государства (сер. IX - сер. XII в.в.) дошедшие до нас письменные источники права свидетельствуют об этом. И хотя, в общем и целом, можно констатировать отсутствие деления на отрасли права во времена того периода, тем не менее, уже имеются отдельные правовые нормы, в которых проявляются отраслевые особенности. До этого периода, как отмечают исследователи, действовали обычно-правовые системы, с помощью которых осуществлялось правовое регулирование отношений в каждом племени [1], основанное на понятиях справедливости [7].
Структура Русской Правды, основного свода законов в Древней Руси, не предусматривала деления на главы по принципу гражданского, уголовного и иного права. Понятия «преступление» и «гражданско-правовое правонарушение» воспринимались в единстве [15, с. 257; 4, с. 80]. Характеристика субъекта преступления по Русской Правде выводится путем анализа ее норм:
1) В документе не содержится специальных норм об уголовной ответственности для женщин, но содержание некоторых статей Русской Правды «позволяет предположить, что они являлись субъектами права наравне с мужчинами, следовательно, должны были самостоятельно отвечать за свои преступные деяния» [16, с. 62].
2) Возраст уголовной ответственности в Русской Правде также не прописан, но, учитывая, что в тот период уже применялись нормы византийского религиозного права, то В.А. Роговым высказывается предположение, что она наступала с 7 лет (а до этого ответ несли родители), так как потом у ребенка происходило таинство причащения, что влекло за собой появление его способности грешить и отвечать за свои поступки, а учитывая то, что преступление - это грех, то и за совершенное преступное деяние [14, с. 11]. При этом, как отмечает М.Ф. Владимирский-Буданов, «нельзя, однако, заключить, что уголовные наказания применялись одинаково и к малолетним всякого возраста: напротив, это именно немыслимо при применении мести. При совершении правонарушений всеми прочими, ... в каждом отдельном случае требуется присутствие сознания своей неправоты» [3, с. 312].
3) По мнению В.В. Момотова, наряду с малолетством, сумасшествие и другие физические недостатки, влияющие на понимание противоправного характера своих действий, могли быть обстоятельствами, освобождающими от уголовной ответственности [10, с. 322].
Что касается особенностей правового положения потерпевших из числа для лиц с ограниченными возможностями, то право того периода не содержит специальных норм относительно специального процессуального характера для таких участников. Имеются нормы, предусматривающие уголовно-правовую охрану здоровья лица, его телесной неприкосновенности, чести и достоинства и т. п. [5] Тем не менее встречаются и отдельные положения, где применительно к потерпевшему закрепляются некоторые социально значимые обстоятельства, причем не всегда в его пользу. Например, ст. 98 Псковской судной грамоты (ПСГ) содержала следующее положение: «Если кто-нибудь приедет на [чужой] двор с приставом арестовать вора и произвести обыск для выемки поличного, а [беременная] женщина в это время выкинет младенца, а [затем] начнет
обвинять пристава или истца в убийстве, то это не считается убийством» [13].
В рассматриваемом периоде появляются основы формирования института представительства для социально уязвимых категорий этого времени. Так, Новгородская Судная грамота допускала участие представителя для вдов [11], а Псковская [13] разрешала иметь представителя детям, женщинам, монахам, а также престарелым и глухим (выд. авт. - С.М.). В связи с этим хотелось бы обратить внимание, что уже тогда у государства было понимание, что с возрастом люди не способны самостоятельно полноценно защищать свои интересы, равно как и люди с физическими ограничениями - пусть даже пока и только глухота, важен сам факт понимания этого. В Уголовно-процессуальном кодексе РФ отсутствуют нормы специального характера, содержащие дополнительные гарантии для лиц старших возрастных групп, и практически ничего не говорится об участниках, имеющих физические ограничения и иные проблемы со здоровьем.
Участник процессуальных отношений периода Древнерусского государства практически был бесправен (ввиду отсутствия юрисдикци-онного их закрепления как такового), в основе судоустройства в основном лежали правовые обычаи, о каких-либо принципах, возвышенных гуманистических идеях правосудия еще говорить не приходилось [6]. Тем не менее, как пишет С.М. Прокофьева, сам «факт зарождения процессуальных норм свидетельствует о развитии представлений человеческого общества о справедливости, так как происходит осознание, что правосудие может осуществляться только при соблюдении определенного порядка» [12, с.43]. И, как мы видим, уже встречаются отдельные случаи, когда социальные обстоятельства приобретают юридически значимый характер и влекут определенные правовые последствия.
В качестве общих выводов можно отметить следующее:
Во-первых, нет четкого разграничения между нормами материального и процессуального права уголовно-юрисдикционного характера, они образовывали единый правовой институт. И хотя в целом, как пишет Л.В. Яковлева: «В науке уголовного процесса принято, что Российское уголовно-процессуальное законодательство берет свое начало с первого письменного источника - Русской Правды» [17, с. 100], - тем не менее, процесс его становления занял века: «речь идет о достаточно длительном и охватившем несколько столетий периоде развития отечественного уголовного процесса, в ходе которого он многократно видоизменялся и реформировался, хотя и не подвергался каким-либо уголовно-процессуальным кодификациям в современном значении этого понятия» [9], вплоть до начала XIX в., когда объективно назрела необходимость в систематизации всего российского законодательства, в том числе и в наведении порядка в сфере норм, регулирующих уголовно-процессуальные отношения.
Во-вторых, существовал единый судебный порядок для дел уголовных и гражданских; соответственно, не было разграничения и между нормами гражданского и уголовного процессов [2, с.2; 8, с. 393-394] (их полноценное разделение связывается с принятием «отдельных друг от друга Устава уголовного судопроизводства и Устава гражданского судопроизводства в ходе Судебной реформы 1864 г.») [9].
С одной стороны, это вносит определенные трудности в изучение права того периода применительно к нашему современному право-пониманию, в том числе, по отдельным отраслям: зачастую сложно разграничить нормы уголовного и гражданского процессов, а институты преступления и наказания неотделимы от производства по установлению первых и назначению вторых.
С другой стороны, в то время присутствует единый подход законодателя, распространяющийся на все виды судопроизводств, унифицируя тем самым судебные процедуры, за счет чего достигается определенное равновесие по основным правовым институтам, включая институт участников судопроизводства.
В-третьих, изначально в уголовном процессе рассматриваемого периода присутствует частно-исковое начало, предопределившее его сущность и дальнейшее развитие на несколько веков. Уголовное преследование начиналось по жалобе потерпевшего, который сам собирал доказательства, участвовал в поимке обвиняемого, представлял доказательства в суде и пр.
В-четвертых, правовой статус лица определялся просто: отнесение к тому или иному сословию (бояр, горожан, сельского населения, каждое из которых подразделялось на группы); значение имела принадлежность лица к категории «свободный» или «несвободный», «мужчина» или «женщина» - все остальное носило второстепенный характер.
Все это сказалось на понимании места и роли лиц с ограниченными возможностями в производстве по уголовным делам того времени: они не выделяются в качестве самостоятельного субъекта права со специальным статусом, тем не менее, в определенных случаях, их те или иные ограниченные возможности признаются значимыми в конкретных ситуациях, чему способствовал и казуистичный характер правовой системы в условиях широкого распространения правовых обычаев при минимальном количестве письменных юрисдикционных предписаний.
Библиогра фия:
1. Бабенко, В.Н. Правовая основа функционирования судебных органов Древнерусского государства в 1Х-ХУ вв. / В.Н. Бабенко // История судебных учреждений России: сб. обзоров и реф. Сер. «История России» / гл. ред. Ю.С. Пивоваров. М.: ИНИ по общ. наукам РАН, 2004. С. 39-41.
2. Бобровский, О.В. Уголовный и гражданский процесс по Русской Правде: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / О.В. Бобровский. Казань: Казанский гос. ун-т, 2007. 27 с.
3. Владимирский-Буданов, М.Ф. Обзор истории русского права / М.Ф. Владимирский-Буданов. Ростов н/Д.: Феникс, 1995. 640 с.
4. Гартунг Н. История уголовного судопроизводства Франции, Англии, Германии и России. СПб.: Тип. Э. Арнгольда, 1868. 206 с.
5. Георгиевский, Э.В. Уголовно-правовая охрана здоровья, телесной неприкосновенности, чести и достоинства личности в Древней Руси / Э.В. Георгиевский // Сибирский юридический вестник. 2010. № 4 (51). С. 86-95.
6. Грабец, С.Г. История развития гуманистических начал в отечественном уголовно-процессуальном законодательстве / С.Г. Грабец // Адвокат. 2011. № 3. С. 59-66.
7. Залеский, В.Ф. Власть и право. Философия объективного права / В.Ф. Залеский. Казань: Тип. Б.Л. Домбровского, 1897. 314 с.
8. Ильин, И.А. Основы законоведения. Общее учение о праве и государстве и основные понятия русского государственного, гражданского и уголовного права: общедоступные очерки / И.А. Ильин, В.М. Устинов, И.Б. Новицкий [и др.]. 4-е изд., испр. и доп. М., 1915. 407 с.
9. Курс уголовного процесса / под ред. Л.В. Головко. 2-е изд., испр. М.: Статут, 2017.
10. Момотов, В.В. Формирование русского средневекового права в IX-XIV вв. / В.В. Момотов. М.: Зерцало-М, 2003. 416 с.
11. Новгородская судная грамота // Памятники русского права. Вып. 2. Памятники права феодальной Руси XII—XV вв. / сост. А.А. Зимин, под ред. С.В. Юшкова. М.: Горюризат, 1953. 442 с.
12. Прокофьева, С.М. Гуманистические начала уголовного судопроизводства. СПб.: Санкт-Петерб. ун-т МВД России, 1999. 229 с.
13. Псковская судная грамота // Памятники русского права. Вып. 2. Памятники права феодальной Руси XII—XV в.в. / сост. А.А. Зимин, под ред. С.В. Юшкова. М.: Горюризат, 1953. 442 с.
14. Рогов, В.А. Проблемы истории русского уголовного права (XV - середина XVII в.): автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М.: Юр. ин-т МВД России,
1991. 42 с.
15. Скоробогатов А.В. Уголовно-правовые запреты в древнерусском законодательстве / А.В. Скоробогатов, Н.Н. Рыбушкин // Актуальные проблемы экономики и права. 2011. № 1. С. 254-259.
16. Чебышев-Дмитриев А.О. О преступном действии по русскому допетровскому праву. Казань: Тип. Унта, 1862. 242 с.
17. Яковлева Л.В. История становления уголовно-процессуального законодательства / Л.В. Яковлева // Историческая и социально-образовательная мысль. 2015. T. 7. № 6 (ч. 1). С. 100-103.
References:
1. Babenko, V.N. The legal basis for the functioning of the judicial bodies of the Ancient Russian state in the IX-XV centuries / V.N. Babenko // The history of judicial institutions of Russia: collection of reviews and ref. Ser. "History of Russia" / ch. ed. Yu.S. Pivovarov. M.: Institute for General Sciences of the Russian Academy of Sciences, 2004. pp. 39-41.
2. Bobrovsky, O.V. Criminal and civil proceedings on Russian Truth: abstract. dis. ... cand. jurid. Sciences / O.V. Bobrovsky. Kazan: Kazan State University, 2007. 27 p.
3. Vladimirsky-Budanov, M.F. Review of the history of Russian law / M.F. Vladimirsky-Budanov. Rostov n/A: Phoenix, 1995. 640 p.
4. Hartung N. The history of criminal proceedings in France, England, Germany and Russia. St. Petersburg: E. Arngold Type, 1868. 206 p
. 5. Georgievsky, E.V. Criminal law protection of health, bodily integrity, honor and dignity of the individual in Ancient Russia / E.V. Georgievsky // Siberian Legal Bulletin. 2010. No. 4 (51). pp. 86-95.
6. Grabets, S.G. The history of the development of humanistic principles in the domestic criminal procedure legislation / S.G. Grabets // Lawyer. 2011. No. 3. pp. 59-66.
7. 3alesky, V.F. Power and law. Philosophy of Objective Law / V.F. Zalesky. Kazan: B.L. Dombrovsky Type, 1897. 314 p.
8. Ilyin, I.A. Fundamentals of legal studies. The general doctrine of law and the state and the basic concepts of Russian state, civil and criminal law: public essays / I.A. Ilyin, V.M. Ustinov, I.B. Novitsky [et al.]. 4th ed., ispr. and additional M., 1915. 407 p
. 9. Course of criminal procedure / ed. L.V. Golovko. 2nd ed., ispr. M.: Statute, 2017.
10. Momotov, V.V. Formation of Russian medieval law in the IX-XIV centuries / V.V. Momotov. M.: Zertsalo-M, 2003. 416 p.
11. Novgorod judgment letter // Monuments of Russian law. Issue 2. Monuments of the law of feudal Russia of the XII-XV centuries / comp. A.A. Zimin, edited by S.V. Yushkov. M.: Goryurizat, 1953. 442 p.
12. Prokofiev, S.M. Humanistic principles of criminal proceedings. St. Petersburg: St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 1999. 229 p.
13. Pskov judgment letter // Monuments of Russian law. Issue 2. Monuments of the law of feudal Russia of the XII-XV centuries / comp. A.A. Zimin, edited by S.V. Yushkov. M.: Goryurizat, 1953. 442 p.
14. Rogov, V.A. Problems of the history of Russian criminal law (XV - mid-XVII century): abstract of the dissertation of Dr. Yurid. M.: Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 1991. 42 p.
15. Skorobogatov A.V. Criminal law prohibitions in ancient Russian legislation / A.V. Skorobogatov, N.N. Rybushkin // Actual problems of economics and law. 2011. No. 1. pp. 254-259.
16. Chebyshev-Dmitriev A.O. On criminal action under Russian pre-Petrine law. Kazan: Type. Unta, 1862. 242 p.
17. Yakovleva L.V. The history of the formation of criminal procedure legislation / L.V. Yakovleva // Historical and socio-educational thought. 2015. T. 7. No. 6 (part 1).
pp. 100-103.
Международное право; Европейское право
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_167
НОРМАТИВНО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И РЕГУЛИРОВАНИЯ ТНК Regulatory framework for the activities and regulation of TNCs
БАТУРИН Евгений Алексеевич,
студент, Дальневосточный федеральный университет.
690091, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Мордовцева, 12, стр. 2.
E-mail: baturin.ea@students.dvfu.ru;
КОРОЛЬ Ангелина Геннадьевна,
студент, Дальневосточный федеральный университет.
690091, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Мордовцева, 12, стр. 2.
E-mail: korol.ag@students.dvfu.ru;
ФЕДОРОВА Анастасия Сергеевна,
студент, Дальневосточный федеральный университет.
690091, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Мордовцева, 12, стр. 2.
E-mail: fedorova.asergee@students.dvfu.ru;
Baturin Evgeny Alekseevich,
Student Far Eastern Federal University.
690091, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, Mordovtseva str., 12, p. 2. E-mail: baturin.ea@students.dvfu.ru;
Korol Angelina Gennadievna,
Student Far Eastern Federal University.
690091, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, Mordovtseva str., 12, p. 2. E-mail: korol.ag@students.dvfu.ru;
Fedorova Anastasia Sergeevna,
Student Far Eastern Federal University.
690091, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, Mordovtseva str., 12, p. 2. E-mail: fedorova.asergee@students.dvfu.ru
Краткая аннотация: Целью статьи является исследование ответственности ТНК как субъектов современных международных отношений, на основе нормативно-правовых источников. Актуальность данного исследования заключается в том, что сегодня влияние транснациональных корпораций (ТНК) на межгосударственные отношения неуклонно растет. ТНК в виде наднациональных структур управления оказывают влияние на национальные правительства, поэтому существующая проблема политического влияния ТНК и нерегулируемость их «политической ответственности» является актуальной темой планируемого исследования.
Abstract: The purpose of the article is to study the responsibility of TNCs as subjects of modern international relations, based on regulatory and legal sources. The relevance of this study lies in the fact that today the influence of transnational corporations (TNCs) on interstate relations is steadily growing. TNCs in the form of supranational governance structures influence national governments, therefore, the existing problem of the political influence of TNCs and the unregulated nature of their "political responsibility" is an urgent topic of the planned study.
Ключевые слова: ТНК, ответственность, политическое влияние, обязанность, правосубъектность, международное право.
Keywords: TNK, responsibility, political influence, duty, legal personality, international law.
Статья поступила в редакцию: 05.04.2022
«Корпорация - хитроумное изобретение для получения личной прибыли без личной ответственности», - Амброз Бирс [5].
В 1972 году началось глобальное исследование деятельности ТНК, а также изучение его воздействия на мировую экономику, в то время был сформирован Центр ТНК под руководством Организации Объединенных Наций (ООН). На протяжении многих лет осуществлялись попытки создания международного регулирования деятельности ТНК, как со стороны ООН, так и других международных организаций, которые не увенчались успехом.
Специальное подразделение ЮНКТАД занимается проблемой ТНК с 1993 года и по сей день. За годы работы созданы ключевые источники информации о ТНК, ежегодно формируются отчеты о мировых инвестициях.
В контексте попыток установления международно-правовых «обязанностей» для транснациональных корпораций наибольшее значение имеют, в первую очередь, Трехсторонняя декларация принципов, касающихся многонациональных корпораций и социальной политики 1977 года (в редакции 2000 года), Руководство Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) для мультинациональных предприятий 1976 года (в переработанной редакции 2000 года), а также «Глобальный Договор» (2000 год) [1].
Трехсторонняя декларация является руководством для транснациональных корпораций, правительств, организаций работников и работодателей. Декларация регулирует вопросы занятости (трудоустройство, равные возможности и равное обращение), образования и профессиональной подготовки, условий труда и быта (заработная плата, пособия и условия труда, минимальный возраст, здоровье и безопасность), а также вопросы производственных отношений (свобода собраний и свобода ассоциаций, ведение коллективных переговоров) [6]. Важно отметить, что декларация не имеет обязательной юридической силы.
В свою очередь, Руководящие принципы ОЭСР для мультинациональных предприятий представляют собой кодекс поведения, ориентированный на эти предприятия. Это также необязательные рекомендации, которые охватывают такие ключевые области, как основные обязанности, информационная политика, политика занятости, охрана окружающей среды, коррупция, интересы потребителей, наука и технологии, конкуренция и налогообложение [4].
Глобальный договор предусматривает формулирование корпоративного взаимодействия и информационно-разъяснительную работу с предприятиями, поскольку он концептуализируется как добровольное партнерство между Организацией Объединенных Наций и отдельными компаниями (предприятиями). Поэтому речь идет не о международно-правовом договоре, а о самообязательстве корпораций, взятом ими по отношению к ООН. Глобальный Договор часто критикуют за то, что он ограничивает обязательства лишь основополагающими принципами. Однако договор обязует компании представлять информацию и давать объяснения в том случае, если вопреки заверениям, сделанным компанией, практика ее деятельности обнаруживает неудовлетворительное состояние или нарушения [2]. Глобальный договор более чем эффективен в том смысле, что он возлагает на компании обязанность представлять отчет о своей деятельности [2].
Кроме того, несмотря на деятельность международных организаций и международных актов, в регулировании деятельности ТНК важную роль выполняют национальные законодательства, которые регламентируют допуск и условия деятельности прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в их экономиках. Так, на примере Российской Федерации, национальное законодательство в рамках ТНК ограничивается следующими НПА: Гражданский кодекс РФ [3], который закрепляет распределение юридических лиц на корпоративные и унитарные, в частности, корпоративные организации, которые могут быть как коммерческими так и некоммерческими; ФЗ о правовом положении иностранных граждан в РФ [9]; ФЗ о защите конкуренции [8] и ФЗ об иностранных инвестициях в РФ [7]. Полноценного отдельного документа, регулирующего деятельность ТНК, а значит закрепляющий права и обязанности этих актов, пока ни в международной практике, ни в российской практике нет. Большинство современных юристов- международников едины во мнении о том, что отсутствие какого-либо международно-правового акта, закрепляющего конкретные права и обязанности ТНК, не позволяет в настоящее время сделать вывод о наличии у них международной правосубъектности [4]. При этом, как отмечает профессор К.А. Бекяшев, расширение в будущем объема правосубъектности индивидов неизбежно приведет и к признанию правосубъектности за такими объединениями юридических лиц, как ТНК [1].
Между тем, несмотря на то что правовая система неразвита, ученные считают, что ТНК являются субъектами современного международного права либо субъектами создаваемого некоего нового права, которое заменит собой действующее международное право. Таким образом, ученные выдвигают теории, которые относятся к этому вопросу.
В 1956 году американским профессором Ф. Джессепом была выдвинута теория транснационального права. Так, профессор понимает под транснациональным правом «все право, которое регулирует действия и события, переходящие через государственные границы» [1]. Сюда входят как международное частное, так и публичное право, а также другие нормы, которые не в полной мере укладываются в эти стандартные категории. Субъектами транснационального права будут физические лица, корпорации, государства, организации государств и иные группы. При этом органы, рассматривающие споры между этими субъектами, вправе по своему усмотрению выбирать правовые нормы, наиболее подходящие для разрешения конкретного спора, и, кроме того, создавать новые правовые нормы. Кроме того, юридические нормы, по мнению Джессепа, могут создаваться и иными способами: с помощью международных договоров, резолюций международных организаций, актов органов власти различных государств [1]. В то же время в ходе глобализации транснациональное право должно все больше расширять сферу своего применения.
Как считает профессор В.М. Шумилов, смысл концепции транснационального права, состоит в том, что участники международных отношений сами вырабатывают нормы поведения, которые находятся за рамками внутреннего права и не охватываются ни внутренним, ни международным правом. Транснациональное право предстает как синтетическая правовая сфера, в которой взаимодействуют как субъекты международного права, так и субъекты внутреннего права [10].
Но ученные из России являются критиками данной теории. Например, В. А. Романов и С. В. Черниченко утверждают, что субъектом международного права может быть только образование, которое способно участвовать в международных отношениях [11]. А ТНК не имеет этих черт, следовательно, оно не может участвовать в межгосударственных правоотношениях, и не может быть субъектом международного права. И. И. Лукашук также считает нереальным придание корпорациям статуса субъекта международного права [11]. Таким образом, учитывая то что ТНК не имеет признаков государства, Ввиду того, что ТНК не присущи признаки государства, неоправданно признавать их полноправными субъектами международного права.
Следовательно, можно считать, что согласно преобладающему мнению, государства больше не являются единственными акторами на международно-правовой арене, хотя они по-прежнему являются наиболее важными. Однако необходимо проводить четкое различие: государства являются «первичными» и независимыми субъектами международного права, обладающими полной международной правосубъектностью. Международные организации и физические лица признаются обладающими лишь ограниченной или частичной правосубъектностью в международном праве, а также считаются производными, поскольку, их международная правосубъектность выводится из истории международного права, главным образом, на основе того, что они наделяются ею государствами. В связи с эти возникает вопрос о том, как следует квалифицировать транснациональные корпорации в международном праве по сравнению с международными организациями и отдельными лицами. Если международные организации, оказывающие существенное влияние на развитие международного права в целом, создаются государствами с определенной целью, служащей интересам мирового сообщества, и уполномочены ими для реализации этих целей действовать в определенных сферах для общего блага человечества, то в случае с физическими лицами речь идет об осуществлении собственных прав или индивидуальной уголовной ответственности за конкретные преступления. В свою очередь, транснациональные корпорации, с одной стороны, хотя и выступают также, как и физические лица в качестве «частных лиц», преследуют экономические интересы и не обязаны, как международные организации, в первую очередь, действовать во имя общего блага. С другой стороны, они приближаются к международным организациям с точки зрения их силы влияния и их способности выступать в качестве стороны договора с государствами. Их существенное - и для международного права более зна-
чимое - дополнительное отличие от международных организаций состоит в том, что права корпораций не ограничиваются, как в случае международных организаций, учредительным договором.
В целом, текущую ситуацию можно резюмировать следующим образом. Отдельные транснациональные компании в силу их реальной экономической власти выступают партерами по договорам фактически приравненные к государствам (при этом они не берут на себя никаких политических обязательств и не связывают себя, как государства, договорами о правах человека и т. п.). Попытка навязать корпорациям, как участникам международно-правового договора те или иные обязательства в области защиты трудовых прав или в области охраны окружающей среды может иметь ощутимые результаты, и только в том случае, если корпорации будут одновременно подчиняться механизму контроля, предполагающему возможность применения санкций или процедуру рассмотрения индивидуальных жалоб. В противном случае одностороннее самообязательство корпораций, не сопровождающееся возможностью санкций, не выходило бы в своем действии за рамки того, что уже существует на уровне «Глобального Договора» или корпоративных «кодексов поведения».
Транснациональные корпорации способны, благодаря своей комплексной корпоративной структуре и широким возможностям выбора места размещения своих компаний, ориентированного на сугубо экономические интересы, обходить права человека, социально-правовые и экологические стандарты [1]. Этот «выбор права» через выбор места производства, достижение соглашения с принимающим государством о предоставлении определенных привилегий, использование собственного доминирующего положения и нестабильной политической обстановке в принимающем государстве означают определенную степень суверенитета по отношению к национальному законодателю принимающего государства, и может, соответственно, восприниматься как своего рода «правовой вакуум» [1]. Транснациональные компании не действуют при этом полностью изолированно от национальных правовых систем. Однако в настоящее время, по крайней мере, на уровне универсального международного права, окончательно не сформировались юридически правообязывающие нормы, в принципе независимые от государств, связывающие транснациональные корпорации. Наоборот, именно государства призваны контролировать корпорации при выполнении их обязательств по международному праву.
Таким образом, на данный момент еще не приняты определенные универсальные доктрины и нормы, а действующие акты зачастую носят декларативный характер, так как не хватает механизмов реализации. Существует такое негативное явление как «правовой вакуум» для ТНК. У ТНК нет избирателей, нет электората, перед которым они должны отчитываться, нет ответственности перед другими ТНК, как в случае с государствами, в итоге такая безответственность или рекомендательный характер обязанностей создает угрозы для государств: монополизация рынков, экологические нарушения, таможенные и налоговые обходы. Поэтому именно международный уровень регулирования должен быть наиболее эффективным, так как это позволит установить комплексный надзор и контроль за деятельностью ТНК.
Библиография:
1. Антонова, П.А., Макаревич М.Л., Вопросы правового регулирования деятельности транснациональных корпораций // Инновационная экономика: перспективы развития и совершенствования. 2017. No1 (19).
2. Глобальный договор ООН 2000 г. [Электронный ресурс].
3. Гражданский кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс] : часть первая : от 30.11.1997 г. No 51-ФЗ : принят Гос. Думой 21.10.1994 г. : [ред. от 1.06.2019 г.].
4. Катарина Вайлерт, Транснациональные корпорации вне правового поля? Действие международно-правовых стандартов и его пределы / Катарина Вайлерт // 2012 [Электронный ресурс].
5. Смит Авраам, Денежное озеро. Стратегия богатства. / Издательство ЛитРес 2019.
6. Трехсторонняя декларация принципов, касающихся многонациональных корпораций и социальной политики / Международная организация труда. - Женева: МБТ, 2017 г.: от (1977 г).
7. Об иностранных инвестициях в Российской Федерации [Электронный ресурс] : от 09.07.1999 г. No 160-ФЗ : принят Гос. Думой 04.06.1999 г. : [ред. от 29.07.2019 г.].
8. О защите конкуренции [Электронный ресурс] : от 26.07.2006 г. No 135- ФЗ : принят Гос. Думой 04.05.2006 г. : [ред. от 29.07.2019 г.]. - Электрон.
дан.
9. О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации [Электронный ресурс] : от 25.07.2002 г. No 115-ФЗ : принят Гос. Думой 21.06.2002 г. : [ред. от 17.06.2019].
10. Шумилов, В. М. Международное экономическое право: учебник для магистров /В. М. Шумилов. — 6-е изд., перераб. и доп. — М. : Издательство Юрайт, 2014. — 612 с.
11. Ященко, Д. В., Московенко И. В. Проблемы правового регулирования деятельности транснациональных корпораций // Бюллетень науки и практики. 2019. Т. 5. No1. С. 320-326.
References:
1. Antonova, P.A., Makarevich M.L., Issues of legal regulation of the activities of transnational corporations // Innovative economy: prospects for development and Improvement. 2017. No1 (19).
2. UN Global Compact 2000 [Electronic resource].
3. The Civil Code of the Russian Federation [Electronic resource] : Part one : dated 30.11.1997 No. 51-FZ : adopted by the State Duma on 21.10.1994 : [ed. from
1.06.2019].
4. Katarina Weilert, Transnational corporations outside the legal field? The effect of international legal standards and its limits / Katarina Weilert // 2012 [Electronic resource].
5. Abraham Smith, Money Lake. Wealth strategy. / LitRes Publishing House 2019.
6. Trilateral Declaration of Principles concerning Multinational Corporations and Social Policy / International Labour Organization. - Geneva: ILO, 2017: from (1977).
7. On foreign investments in the Russian Federation [Electronic resource] : dated 09.07.1999, No. 160-FZ : adopted by the State Duma on 04.06.1999 : [ed. dated
29.07.2019].
8. On the protection of competition [Electronic resource] : dated 26.07.2006, No. 135- FZ : adopted by the State Duma on 04.05.2006 : [ed. dated 29.07.2019]. - Electron. dan.
9. On the legal status of foreign citizens in the Russian Federation [Electronic resource] : dated 25.07.2002 No. 115-FZ : adopted by the State Duma on 21.06.2002 : [ed. dated 17.06.2019].
10. Shumilov, V. M. International economic law: textbook for masters / V. M. Shumilov. — 6th ed., reprint. and additional — M. : Yurayt Publishing House, 2014. — 612
p.
11. Yashchenko, D. V., Moskovenko I. V. Problems of legal regulation of the activities of transnational corporations // Bulletin of Science and practice. 2019. Vol. 5. No1.
pp. 320-326.
Судебная деятельность; прокурорская деятельность; правозащитная и правоохранительная деятельность
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_170
ПРОБЛЕМА ВЫДЕЛЕНИЯ ФУНКЦИЙ ПРОКУРОРА В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ РОССИИ THE PROBLEM OF DISTINGUISHING THE FUNCTIONS OF A PROSECUTOR IN CRIMINAL PROCEEDINGS IN RUSSIA
ОВЧИННИКОВА Татьяна Анатольевна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры общих и специальных юридических дисциплин Тихоокеанского государственного университета.
680035, Россия, Хабаровский край, г. Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136. E-mail: tatyana.ovchinnikova@mail.ru;
OVCHINNIKOVA Tatiana Anatolyevna,
candidate of legal sciences, associate professor of the department of general and special legal disciplines Pacific State University. 136 Pacific Street, Khabarovsk, Khabarovsk Territory, 680035, Russia. E-mail: tatyana.ovchinnikova@mail.ru
Краткая аннотация: в статье автор рассмотрел актуальные проблемы выделения функций прокурора в уголовном судопроизводстве России. Правовое положение любого участника уголовного судопроизводства, в том числе и прокурора, а также характер его полномочий при производстве по уголовному делу определяются теми функциями, осуществление которых возложено на него законом. Для понимания того, какую функцию выполняет прокурор в современном российском уголовном судопроизводстве, важно определиться с самим понятием уголовно-процессуальных функций.
Abstract: in the article, the author considered the actual problems of allocating the functions of the prosecutor in the criminal proceedings of Russia. The legal status of any participant in criminal proceedings, including the prosecutor, as well as the nature of his powers in criminal proceedings are determined by the functions assigned to him by law. To understand what function a prosecutor performs in modern Russian criminal proceedings, it is important to define the very concept of criminal procedural functions.
Ключевые слова: прокурор, уголовное судопроизводство, уголовное дело, уголовно-процессуальные функции.
Keywords: prosecutor, criminal proceedings, criminal case, criminal procedural functions.
Статья поступила в редакцию: 11.05.2022
В теории уголовного процесса под функциями чаще всего понимаются отдельные направления уголовно - процессуальной деятельности.
В соответствии с нормами УПК РФ прокурор отнесен к участникам уголовного процесса со стороны обвинения. Согласно ч.1 ст.21 УПК РФ его уголовно-процессуальная функция определена уголовным преследованием от имени государства. То есть, имеет своей целью - изобличение виновных лиц перед судом, которое осуществляется путем предъявления доказательств стороной обвинения, полученных на стадии предварительного расследования, а также участие в исследовании доказательств, предъявляемой стороной защиты. Данное положение находит свое отражение в статьях 14 УПК РФ и 49 Конституции РФ, согласно которым бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения. Исходя из этого, основная задача государственного обвинителя в суде заключается в доказывании вины подсудимого на основе собранных материалов органами предварительного расследования. Поэтому ставится под сомнение объективность прокурорского надзора за деятельностью органов, осуществляющих уголовное преследование при условии, что и прокурор осуществляет функции по уголовному преследованию.
Вместе с тем, согласно ч. 1 ст. 37 УПК прокурор уполномочен осуществлять от имени государства не только уголовное преследование совершивших преступление лиц, но также и надзор за законностью процессуальной деятельности органов предварительного следствия и дознания. Данная формулировка отражает специфику конституционного статуса прокурора, функции которого не исчерпываются участием в уголовном судопроизводстве.
Исходя из положений УПК РФ, в науке уголовно - процессуального права распространена точка зрения о наличии в уголовном процессе трех основных уголовно-процессуальных функций - уголовное преследование и обвинение, защита, разрешение дела. Вместе с тем, в теории уголовного процесса отмечается и главный недостаток данной концепции. Данная теория в полной мере не отражает всей полноты уголовно -процессуальной деятельности, так как не раскрывает сущность процессуального положения иных участников уголовного судопроизводства.
Так, некоторые ученые полагают, что «надзор прокурора за соблюдением законов в ходе предварительного расследования не является его функцией, поскольку такой процессуальной функции УПК РФ не предусматривает» [2]. Вместе с тем, прокурорский надзор за деятельностью органов предварительного расследования часто рассматривается как самостоятельное направление в деятельности прокурора, как его уголовно-процессуальная функция. Большинство ученых процессуалистов считают, что «функция надзора является для прокурора самой важной, главенствующей, так как она не свойственна никаким другим государственным органам и должностным лицам, участвующим в уголовном судопроизводстве. Она обладает конституционно-правовым характером» [3]. Так, осуществляя надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия в досудебном производстве, прокурор использует имеющиеся у него полномочия для обеспечения объективного и полного расследования уголовного дела, чтобы впоследствии принять мотивированное законное и обоснованное решение. Полагаем, именно эта функция прокурора является первостепенной в стадии досудебного производства, так как именно через нее прокурор опосредованно участвует в уголовном преследовании подозреваемых и обвиняемых.
Также существует проблема разграничения функции уголовного преследования и функции - правозащитной функции [4, С. 120-123].
Правовой базой указанной функции служит ФЗ «О прокуратуре РФ». Вместе с тем, в УПК РФ можно также увидеть указание на данную функцию прокурора. Согласно ч.7 ст.246 УПК РФ: если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. В свою очередь, полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части. Именно в этой норме и прослеживается правозащитная функция. Потому как прокурор, придя к выводу о невиновности лица, в целях законности не будет продолжать гособвинение [1, С. 8-10].
Анализируя соотношение этих двух функций (уголовное преследование и надзор) на стадии досудебного производства, многие ученые, считают, что среди органов, которые призваны от имени Российской Федерации осуществлять уголовное преследование, Прокуратура РФ занимает принципиальное положение. Как считает, А.Ю. Чурикова, функция прокурора об уголовном преследовании, нормативно предусмотренная, «всегда будет являться основной функцией, как катализатор уголовно - процессуальной деятельности, ее «движущая сила». Надзор прокуратуры, напротив, в уголовном процессе России выполняет дополнительную функцию в уголовном преследовании. Так как, по своей сути, надзор является приемом опосредованного осуществления вышеуказанной функции» [6].
Вместе с тем, если будем характеризовать правозащитную функцию прокурора, то, во-первых, данная деятельность прокуроров, как в общем понимании, так и в уголовном процессе должна быть системообразующей, так как главная задача прокуратуры - защита прав и свобод человека. Во-вторых, правозащитная функция прокурора в уголовном судопроизводстве служит гарантом принципа соблюдения прав и свобод человека. Соответственно, правозащитной функции данный конституционный принцип должен реализовываться в полной мере. С учетом вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что правозащитная функция прокурора является его особой отличительной функцией. Об этом свидетельствует факт контроля прокурорами соответствия нормативно - правовых актов государственных органов и актов, издаваемых, должностными лицами закону. Выявление и реагирование на акты, не соответствующие Конституции РФ, а также привлечение к ответственности субъектов, издавших и принявших такие акты с требованием их отмены [3, С.67-69]. Поэтому важной гарантией обеспечения прав участников уголовного судопроизводства на стадии досудебного производства является осуществление прокурорского надзора за исполнением законов при производстве предварительного расследования.
Таким образом, исходя из законодательной регламентации и практики правоприменения, можно сделать вывод о том, что в настоящее время прокурор в досудебном производстве уголовного процесса выполняет две уголовно - процессуальные функции. Во - первых, важнейшая, на наш взгляд, функция - осуществление надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования. Вторая- уголовное преследование.
Вместе с тем, когда прокурор осуществляет надзор (общий за исполнением законов и по отдельным направлениям) он, в свою очередь, одновременно решает все три взаимосвязанные задачи: уголовного преследования, правозащитную и установления объективной истины по делу.
Библиогра фия:
1. Буль И.С. Правозащитная функция прокурора в уголовном процессе / И.С. Буль // Трибуна ученого. - 2020. - № 4. - С. 8 -10.
2. Лазарева В.А. Прокурор в уголовном процессе / В.А. Лазарева. - М., 2019. - 45 с.
3. Плотников В.А. Современное установление функций и целей деятельности прокурора при реализации им надзорной функции в уголовном процессе / В.А. Плотников // Преодоление правового нигилизма в современном обществе. Сборник статей Международной научно-практической конференции. - 2018. - С. 67 - 69.
4. Сафина А.Р. Функции прокурора в уголовном процессе / А.Р. Сафина // Вопросы науки и образования. - 2019. - № 10 (11). - С. 120-123.
5. Спирин А.В. Полномочия прокурора по надзору за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия: проблемы теории, практики, законодательного регулирования: автореф. дис. канд. юрид. наук. / А.В. Спирин. - Екатеринбург. - 2020. - 17 с.
6. Чурикова А.Ю. Правовая модель деятельности прокурора в досудебном производстве (российский опыт и международная 27 практика): автореф. дис. канд. юрид. наук. / А.Ю. Чурикова. - Саратов. - 2020. - 35 с.
References:
1. Bul I.S. The human rights function of the prosecutor in criminal proceedings / I.S. Bul // Tribune of the scientist. - 2020. - No. 4. - pp. 8 -10.
2. Lazareva V.A. Prosecutor in criminal proceedings / V.A. Lazareva. - M., 2019. - 45 p.
3. Plotnikov V.A. Modern establishment of the functions and goals of the prosecutor's activity in the implementation of his supervisory function in the criminal process / V.A. Plotnikov // Overcoming legal nihilism in modern society. Collection of articles of the International Scientific and Practical Conference. - 2018. - pp. 67-69.
4. Safina A.R. Functions of the prosecutor in the criminal process / A.R. Safina // Questions of science and education. - 2019. - № 10 (11). - Pp. 120-123.
5. Spirin A.V. The powers of the prosecutor to supervise the procedural activities of the preliminary investigation bodies: problems of theory, practice, legislative regulation: abstract of the dissertation of the Candidate. jurid. Sciences. / A.V. Spirin. - Yekaterinburg. - 2020. - 17 p .
6. Churikova A.Yu. The legal model of the prosecutor's activity in pre-trial proceedings (Russian experience and international legal practice): abstract of the dissertation of the candidate. jurid. Sciences. / A.Y. Churikova. - Saratov. - 2020. - 35 p.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_172
К ВОПРОСУ О ГАРАНТИЯХ НЕЗАВИСИМОСТИ СУДЕБНОЙ ВЛАСТИ РФ ON THE ISSUE OF GUARANTEES OF THE INDEPENDENCE OF THE JUDICIARY OF THE RUSSIAN FEDERATION
ОЧИР-ГАРЯЕВА Ирина Калиновна,
кандидат юридических наук, доцент
ФГБОУ ВО «Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова». 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11. E-mail: kalinovna7@yandex.ru;
КРЫЛОВА Елена Викторовна,
старший преподаватель
ФГБОУ ВО «Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова». 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11. E-mail: a060mo08@mail.ru;
МУКАБЕНОВА Даяна Басанговна,
студентка направления «юриспруденция»
ФГБОУ ВО «Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова». 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11. E-mail: mukabenovadayan@gmail.com;
ШАЛХАКОВА Даяна Савровна,
студентка направления «юриспруденция»
ФГБОУ ВО «Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова». 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11. E-mail: dayana.shalkhakova@list.ru;
OCHIR-GARYAEVA Irina Kalinovna,
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov. 358000, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11. E-mail: kalinovna7@yandex.ru ;
KRYLOVA Elena Viktorovna,
senior lecturer
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov. 358000, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11. E-mail: a060mo08@mail.ru ;
MUKABENOVA Dayana Basangovna,
student of the direction "jurisprudence" Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov. 11 Pushkin str., Elista, Republic of Kalmykia, 358000. E-mail: mukabenovadayan@gmail.com;
SHALKHAKOVA Dayana Savrovna,
student of the direction "jurisprudence" Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov. 358000, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11. E-mail: dayana.shalkhakova@list.ru
Краткая аннотация: Провозглашение важнейшего принципа правосудия - независимости судебной власти в Конституции страны и в федеральном конституционном законе само по себе является существенным фактором. Законодатель принял меры к правовому обеспечению его реального действия, установив запрет на издание в России законов и иных нормативных актов, отменяющих или умаляющих самостоятельность судов, независимость судей (ч. 4 ст. 5 Закона о судебной системе).
Abstract: The proclamation of the most important principle of justice - the independence of the judiciary in the Constitution of the country and in the federal constitutional law is in itself a significant factor. The legislator took measures to ensure the legal support of its real action by establishing a ban on the publication in Russia of laws and other regulations that abolish or detract from the independence of courts, the independence of judges (Part 4, Article 5 of the Law on the Judicial System).
Ключевые слова: независимость судебной власти, правосудие, судейское сообщество, правовой статус судей, квалификационные классы.
Keywords: independence of the judiciary, justice, judicial community, legal status of judges, qualification classes.
Статья поступила в редакцию: 15.06.2022
Судьи - носители судебной власти, и именно на них возложена Конституцией РФ функция осуществления правосудия. Теперь, по истечении почти тридцати лет со дня принятия Конституции РФ, можно утверждать, что одним из важных завоеваний в сфере правосудия явилось закрепление в ее положениях гарантий независимости, несменяемости и неприкосновенности судей, без чего невозможно обеспечить осуществление судебных полномочий, и следовательно достижения поставленных перед судебной властью целей и задач.
Конечно, независимость судей провозглашалась конституционным принципом и ранее, но вслед за этим неизменно следовало требование подчинения их только закону, что признавалось гарантом судейской независимости. Требование руководствоваться только законом на практике приводило к тому, что даже закон, противоречащий Конституции, был для судей обязательным, что создавало условия для беззакония и репрессий.
Провозглашение важнейшего принципа правосудия - независимости судебной власти в Конституции страны и в федеральном конституционном законе само по себе является существенным фактором. Но законодатель этим не ограничился, а принял меры к правовому обеспечению его реального действия, установив запрет на издание в России законов и иных нормативных актов, отменяющих или умаляющих самостоятельность судов, независимость судей (ч. 4 ст. 5 Закона о судебной системе)[1].
Закон РФ «О статусе судей в РФ» определяет систему гарантий независимости судей: «Независимость судьи обеспечивается: предусмотренной законом процедурой осуществления правосудия; запретом, под угрозой ответственности, чьего бы то ни было вмешательства в деятельность по осуществлению правосудия; установленным порядком приостановления и прекращения полномочий судьи; правом судьи на отставку; неприкосновенностью судьи; системой органов судейского сообщества; предоставлением судье за счет государства материального и социального обеспечения, соответствующего его высокому статусу» (ст. 9)[2].
Независимость судей означает прежде всего создание такого порядка судопроизводства, который бы оградил судей от вмешательство. С этой целью установлено правило, исключающее возможность при вынесении решений присутствовать кому бы то ни было, кроме судей, в совещательной комнате, не допускающее разглашения судьями сведений о ходе совещания, запрещение телефонных переговоров с судьями при их совещании.
Независимость судей обеспечивается также правовым статусом судей, порядком формирования судейского корпуса, особым порядком наделения судей полномочиями. В учебной юридической литературе часто правовой статус судей отождествляется с их правовым положением. Обычно под правовым статусом судей понимается совокупность их прав и обязанностей, порядок наделения полномочиями (путем выборов или назначения), а также правовые гарантии, позволяющие судьям осуществлять свои полномочия в соответствии с законом[3].
Правовой статус судей закреплен в Конституции РФ (ст. ст. 119, 120, 121, 122, 124, 128). Так, в ст. 119 закреплены возрастной и образовательный цензы для судей (возраст - 25 и более лет, наличие высшего юридического образования и стажа работы по юридической профессии не менее 5 лет). В ст. ст. 120, 121, 122, 124 закреплены правовые гарантии, обеспечивающие осуществление судьями судебной власти. В ст. 128 (пп. 1-2) определены порядок назначения судей Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ, а также судей других федеральных судов. Пункт 3 ст. 128 необходимо рассматривать как бланкетную норму, определяющую, что полномочия, порядок образования и деятельность выше перечисленных судов устанавливается иными правовыми актами[4].
Все судьи в РФ обладают единым статусом. Особенности правового положения некоторых категорий судей, включая судей военных судов, определяются федеральными законами, а в случаях, предусмотренных федеральными законами, также законами субъектов РФ. Особенности правового положения судей Конституционного Суда РФ определяются федеральным конституционным законом. Судьям в зависимости от занимаемой должности, стажа работы в должности судьи и иных предусмотренных законом обстоятельств присваиваются квалификационные классы. Присвоение судье квалификационного класса не означает изменение его статуса относительно других судей в РФ.
Полномочия судьи не ограничены определенным сроком. Законом предусмотрены два исключения: мировые судьи избираются сроком на пять лет населением округа, на который распространяется их юрисдикция; а также судьи районных (городских) судов, судьи военных судов гарнизонов (армий, флотилий, соединений), впервые назначаемых сроком на три года, по истечении которого они могут быть назначены без ограничения срока их полномочий. Полномочия судьи могут быть прекращены или приостановлены.
Гарантией независимости судей является их безопасность - судьи, члены их семей и их имущество находится под особой защитой государства. Положения Закона «О статусе судей» о том, что судья, члены его семьи и их имущество находятся под особой защитой государства и органы МВД обязаны принять необходимые меры к обеспечению их безопасности, если к ним поступает соответствующее заявление, получили дальнейшее развитие в Федеральном законе «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» от 20 апреля 1995 г.[5]
Средством обеспечения независимости судей является установление их несменяемости (ч. 1 ст. 121 Конституции РФ, ст. 15 Закона о судебной системе). Несменяемость судей - одна из гарантий их независимости от исполнительной и законодательной власти. Принцип несменяемости распространяется на лиц, наделенных в конституционном порядке полномочиями осуществлять правосудие и исполняющих свои обязанности на профессиональной основе. Несменяемость судей означает, что после наделения судьи полномочиями в установленном порядке действительность полномочий судьи в РФ не ограничена определенным сроком. Отдельные исключения из этого общего правила (трехлетний срок впервые назначенного судьи районного суда и 12-й срок полномочий судьи Конституционного Суда) специально оговариваются законом.
Несменяемость судьи также означает, что он не подлежит переводу на другую должность или в другой суд без его добровольного согласия. Его согласие необходимо при решении любого вопроса об изменении его служебного положения, даже в случае повышения по должности.
Вместе с тем несменяемость не имеет абсолютного характера, и закон предусматривает возможность прерывания исполнения судьей своих обязанностей при наличии строго определенных оснований. Установленные федеральным законодательством правила приостановления или прекращения полномочий судьи призваны оградить его от произвольных решений тех или иных должностных лиц и органов. Полномочия судьи могут приостанавливаться только решением соответствующей квалификационной коллегии судей.
Приостановление полномочий судьи касается только выполнения им своих служебных обязанностей. Оно не должно влечь за собой ограничения предоставленных ему законом прав и льгот в сфере социальной защиты судьи и членов его семьи, их материального обеспечения.
Совершение поступка, позорящего честь и достоинство судьи, определяется по усмотрению квалификационной коллегии судей. Таким поступком могут явиться действия, совершенные как при исполнении служебных обязанностей, так и в быту. «Кодекс чести судьи», утвержден-
ный Постановлением Совета судей РФ[6], предлагает судье избегать любых личных связей, которые могут причинить ущерб репутации, затронуть его честь и достоинство; воздерживаться от финансовых и деловых связей, способных нарушить его беспристрастность, помешать ему должным образом исполнять свои обязанности.
Одним из важнейших факторов, обеспечивающих независимость и самостоятельность судьи, его способность осуществлять правосудие беспристрастно и справедливо, является его неприкосновенность. Неприкосновенность судей следует рассматривать как совокупность дополнительных гарантий личности и независимости судей, запрета противоправного психического и физического воздействия на судей, вмешательства в их деятельность, как средство ограждения судей от произвола и ущемления их прав при отправлении правосудия. Неприкосновенность судей - важнейший элемент судебного иммунитета. Закрепление положения о неприкосновенности судей в ст. 122 Конституции является важным демократическим завоеванием. Данное требование соответствует международно-правовым документам, в частности основным принципам судейской корпорации, предусматривающим запрет ненадлежащего воздействия на судей [7].
В законах РФ, в частности в Законе «О статусе судей в РФ» предусмотрены нормы, устанавливающие порядок привлечения судей к уголовной ответственности. В то же время судья не может быть привлечен к административной и дисциплинарной ответственности. Последствия привлечения к уголовной ответственности весьма значительны, а иногда и необратимы, поэтому к вопросу о привлечении к уголовной ответственности судьи следует подходить особо взвешенно. В этой связи предусмотрен определенный порядок привлечения к уголовной ответственности судьи. В то же время в отношении судей, впрочем, так же, как и в отношении всех других граждан, вовлекаемых в уголовное судопроизводство, имеют место ошибки при привлечении их к уголовной ответственности. Есть случаи незаконного и необоснованного привлечения судей к уголовной ответственности, применения к ним мер процессуального принуждения. Поэтому вся процедура предварительного расследования и судебного разбирательства в отношении судьи ставит целью недопущение применения к нему незаконных и необоснованных мер воздействия и становится своеобразным правовым фильтром.
Хочется отметить, что формой прекращения полномочий судьи является его отставка. Отставка - это почетный уход или почетное удаление судьи с должности. Уход может иметь место по инициативе судьи и добровольно независимо от возраста, по его заявлению. Удаление носит вынужденный характер и может иметь место по состоянию здоровья, истечению срока полномочий судьи, увольнению военного судьи с военной службы, при ограничении дееспособности судьи, отказе от перевода в другой суд. Пребывающий в отставке судья сохраняет за собой звание судьи и наделяется гарантиями неприкосновенности. Он остается членом судейского сообщества и может быть повторно назначен судьей. Ему разрешается работать в сфере правосудия (работа в судах на должностях, дающих право на присвоение классного чина, а в военных судах также на должностях, дающих право на присвоение офицерского звания), преподавать в учебных заведениях, заниматься научной деятельностью, литературным и иным творческим трудом[8].
Библиография:
1. Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 N 1 -ФКЗ (ред. от 08.12.2020) "О судебной системе Российской Федерации" // КонсультантПлюс.
2. Закон РФ "О статусе судей в Российской Федерации" от 26.06.1992 N 3132-1 (последняя редакция) // КонсультантПлюс.
3. Судоустройство и правоохранительные органы в Российской Федерации: Учебник /Под ред. В.И. Ш вецова - М.; «Спарк»2004.- С. 203-204.
4. Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О статусе судей в РФ"» Федеральный закон РФ от 21.06.95 N 91 -ФЗ "О внесении изменений и дополнений в закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации '' // "Российская газета", N 122, 27.06.95
5. Комментарий к Конституции Российской Федерации /под ред. Л.А. Окунькова - М.; Издательство БеК, 1996.
6. Юридический вестник. 1993. N 23/49. - С. 12 - 13.
7. Топильская Л, Как нам обустроить судебную власть.//"Российская юстиция" № 11, 2000. - С.29-30.
8. Судоустройство и правоохранительные органы в Российской Федерации: Учебник /Под ред. В.И. Ш вецова - М.; «Спарк»2004. - С. 289-290.
References:
1. Federal Constitutional Law No. 1-FKZ of 31.12.1996 (as amended on 08.12.2020) "On the judicial system of the Russian Federation" // ConsultantPlus.
2. The Law of the Russian Federation "On the status of judges in the Russian Federation" dated 26.06.1992 N 3132-1 (latest edition) // ConsultantPlus.
3. Judicial system and law enforcement agencies in the Russian Federation: Textbook / Edited by V.I. Shvetsov - M.; "Spark"2004. - pp. 203-204.
4. Federal Law "On Amendments and additions to the Law of the Russian Federation "On the Status of Judges in the Russian Federation"" Federal Law of the Russian
Federation of 21.06.95 N 91 -FZ "On Amendments and additions to the Law of the Russian Federation "On the Status of Judges in the Russian Federation" // "Ros-
siyskaya Gazeta", N 122, 27.06.95
5. Commentary on the Constitution of the Russian Federation / edited by L.A. Okunkova - M.; BEK Publishing House, 1996.
6. Legal Bulletin. 1993. N 23/49. - p. 12-13.
7. Topilskaya L, How do we equip the judiciary.//"Russian Justice" No. 11, 2000. - pp.29-30.
8. Judicial system and law enforcement agencies in the Russian Federation: Textbook / Edited by V.I. Shvetsov - M.; "Spark"2004. - pp. 289-290.
Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_175 УДК 343.98
ПРЕОДОЛЕНИЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ РАССЛЕДОВАНИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ Этапы и хронология массовых беспорядков по материалам Республики Казахстан OVERCOMING COUNTERACTION TO THE INVESTIGATION OF CRIMES Stages and chronology of mass riots based on the materials of the Republic of Kazakhstan
ВЕРЕНИЧ Игорь Васильевич,
кандидат юридических наук, доцент кафедры правоведения, Северо-Западный институт Управления РАНХиГС при Президенте РФ. 199034, Россия, г. Санкт-Петербург, 7-я линия ВО, 16-18. E-mail: i-verenich@mail.ru
VERENICH Igor Vasilievich,
Candidate of Law, Associate Professor, Department of Law The North-West Institute of Management, branch of RANEPA. Russian Federation, 199034 Saint-Petersburg, 7th line VO, 16-18. E-mail: i-verenich@mail.ru
Краткая аннотация. Предметом настоящего исследования является описание и исследование массовых беспорядков, прошедших в Республике Казахстан. Исследуется хронология массовых беспорядков, описан механизм совершённых преступлений и их этапов, определены виды и классификация способов противодействия расследованию преступлений, а также методы и средства преодоления противодействия расследованию преступлений.
Abstract. The subject of this study is the description and study of the riots that took place in the Republic of Kazakhstan. The chronology of mass riots is studied, the mechanism of committed crimes and their stages is described, the types and classification of methods of counteracting the investigation of crimes, as well as methods and means of overcoming counteraction to the investigation of crimes are determined.
Ключевые слова: криминалистика, массовые беспорядки, механизм совершения преступления, этапы механизма совершения преступлений, криминалистическое обеспечение, противодействие расследованию преступлений, виды и классификация способов противодействия, преодоление противодействия, методы и средства преодоления противодействия расследованию преступлений.
Keywords: criminalistics, riots, the mechanism of committing a crime, the stages of the mechanism for committing crimes, forensic support, counteraction to the investigation of crimes, types and classification of methods of counteraction, overcoming counteraction, methods and means of overcoming counteraction to the investigation of crimes.
Статья поступила в редакцию: 21.06.2022
Развал Советского Союза начался с подписания 8 декабря 1991 года Беловежских соглашений и 21 декабря 1991 года Алма-Атинской декларации, документы которых учредили конфедеративный союз большинства бывших Советских республик в форме Содружества Независимых Государств. 25 декабря 1991 года президент СССР М. С. Горбачёв сложил с себя полномочия, и 26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования Союза Советских Социалистических Республик.
Процессы системной дезинтеграции в социальной структуре, народном хозяйстве, общественно-политическом и государственном устройстве страны повлекли за собой массу катастрофических проблем, наращиваемых с каждым днём. Экономический и социальный кризис породили массу конфликтов в республиках, в том числе на почве межнациональной, этнической, религиозной и социальной розни: конфликты в Нагорном Карабахе, Грузино-Абхазский и Грузино-Южно-Осетинский конфликт, конфликт Приднестровья, в том числе на территории Западного Казахстана, так называемого «Младшего Жуза» и др.
Все вышеуказанные действия резко увеличили количество совершаемых преступлений. Наряду с преступлениями против жизни и здоровья граждан серьезнейшую угрозу стали представлять преступления против общественного порядка и безопасности, что в нашей огромной стране практически никогда не происходило, а если это и происходило, это были единичные случаи, и они точно не носили повсеместного и массового характера. Например, только «на территории РФ в начале XXI в. за преступления на почве национальной и религиозной вражды, за организацию массовых беспорядков было возбуждено и рассмотрено судами более 3 тысяч уголовных дел, привлечено к уголовной и административной ответственности около 20 тысяч человек» [5].
Исследуемый вопрос является очень актуальной проблемой для государства и общества. Он ставит перед научным сообществом «задачи исследования данных фактов, исследования специфики используемых приемов подготовки, непосредственного совершения, сокрытия таких преступлений, изучения механизмов и форм противодействия расследования преступлений, и соответственно разработки и прим енения способов преодоления противодействия расследованию данных преступлений» [5].
Рассмотрим и по возможности максимально проанализируем происходящие процессы массовых беспорядков, прошедших в начале текущего года в Республике Казахстан. Рассмотрим этапы и хронологию событий массовых беспорядков, формирование и описание механизма совершённых преступлений, опишем структурные элементы и рассмотрим модель механизма преступлений, определим возможные виды противодействия расследованию преступлений и классифицируем способы противодействия, а также определим методы преодоления противодействия расследованию преступлений.
Республика Казахстан на всём постсоветском пространстве всегда считалась политически стабильным и экономически процветающим государством. Казахстан с общей численностью населения свыше 19 миллионов человек занимает 9 место в мире по территории и второе место среди стран постсоветского пространства после России.
Исторически Казахстан делится на три Жуза (каз. ¥лы Жуз), которые формируются на базе родоплеменных объединений. Жузы являются специфической формой социально-политической организации казахской народности.
Старший Жуз (каз. ¥лы Жуз), — это юг страны, Средний Жуз (каз. Орта жуз) — это центр и Северо-Восточная часть страны и младший Жуз (каз. Кш жуз), это западная часть Казахстана [18]. К сведению несмотря на достаточно большую территорию и быстрорастущее население младшего Жуза, он практически никак не представлен в органах управления государством, что по мнению многих аналитиков и явилось первыми предпосылками к волнениям и протестам.
Как заявлялось официальными лицами Казахстана, на страну в январе 2022 года было направлено более 20 тысяч вооруженных боевиков, что само по себе вызывает сомнение, но фактом является то, что управление процессами попытки вооруженного переворота осуществлялось именно радикальными исламистами.
При проведении боевых действий на Ближнем Востоке тысячи граждан Казахстана, в основном это Уйгуры [19], участвовали в них на стороне террористов. После разгрома запрещенной на территории России исламистской организации ИГИЛ [20] многие террористы начали возвращаться на свою родину, в том числе и в Казахстан. Более того, с 2018 года на территории республики начала действовать программа «Жусан» с задачей перевоспитания вернувшихся боевиков из ИГИЛ, за последние три года которых насчитывается более 800. На территории Казахстана зарегистрировано и действуют 22 тысячи некоммерческих организаций, из которых две-три напрямую финансируются из-за рубежа. Это, по нашему мнению, и явилось основной причиной и предпосылкой организации и начала проведения массовых беспорядков с целью свержения действующего Президента и Парламента.
«За несколько январских дней (2020 года прим. наше.) Казахстан пережил масштабный кризис. Он стал самым тяжелым за всю тридцатилетнюю историю независимости» [21], так высказался о начале года в государстве Президент Касым-Жомарт Токаев.
В столице начались уличные столкновения, массовые нападения на полицию и военных, мародёры громят всё, что попадается у них на пути, в том числе те магазины и объекты участников массовых беспорядков или кто их поддерживал. Оппозиция берет на себя ответственность за кровавые события на улицах казахстанских городов и попытку государственного переворота. Лидеры данных бесчинств осуществляли управление из-за границы, фактически не находясь на территории страны. Стихийные беспорядки буквально за несколько часов перерастают в абсолютно организованный, вооруженный мятеж. По законам «Украинского майдана» началась война с памятниками и захватом государственных учреждений.
Протестные манифестации в Казахстане проходили регулярно, только за последние три года их было зарегистрировано более полутора тысяч, но все они были абсолютно мирными. Рассматриваемые нами события произошли в абсолютно иной, радикальной форме. Сотни убитых, тысячи раненных и колоссальный экономический ущерб.
Практически синхронно, одновременно, в течение одних суток протесты начались в одиннадцати регионах страны. Довольно убедительно, с одной стороны, и довольно странно для наблюдения и анализа с другой стороны, что только на столицу Казахстана, по официальным заявлениям власти страны, было осуществлено нападение более 20 тысяч вооруженных боевиков. То есть боевиков в составе численностью более 20 мотострелковых пехотных полков? Крайне сомнительно, но внимание наше не к этому вопросу.
Президент РФ В. В. Путин по происходящему в Казахстане заявил, что «реагировать на это было необходимо без промедления» [22].
«Массовые беспорядки — это преступное деяние против общественной безопасности. Их стихийность, непредсказуемость, нанесение материального ущерба различным субъектам права и государства обращают на себя особое внимание. Преступления против общественной безопасности направлены против огромного количества людей, граждан, государственного устройства и имущества. Именно это и определяет важность для правоохранительной системы установления всех элементов составов преступления, этапов формирования механизма совершения массовых беспорядков, способов сокрытия преступлений, механизмов и форм противодействия расследованию преступлений и применения способов преодоления противодействия расследованию данных противоправных деяний» [5].
В Российском уголовном законодательстве отсутствует термин «массовые беспорядки», но, тем не менее, можно обнаружить характеризующие их признаки. Это - нарушение общественной безопасности большой группой людей (толпой), применение насилия против граждан, порча государственного или иного имущества, оказание различного рода (в том числе вооруженного) сопротивления правоохранительным органам, органам государственной власти и управления» [5].
Уголовный Кодекс РФ не определяет понятие или количественный состав толпы, просто даёт характеристику как большой группы людей, что само по себе вызывает вопросы. Что касается законодательства других стран, то следует обратить внимание на США, Великобританию, Францию, Италию. Так, «Федеральный кодекс США, раздел 18, параграф 2101-2102 [13] определяет массовые беспорядки как нарушение общественного спокойствия с применением или угрозой применения насилия группой лиц не менее трех участников. Закон об общественном порядке Соединённого Королевства Великобритания и Северной Ирландии [14] фиксирует количество лиц - двенадцать и более физических лиц, которые не только реализуют насилие, а даже угрожают применением такового. Статья 431-9 Уголовного кодекса Французской Республики [15] определяет уголовным преступлением организацию акции на любой общественной улице без заявки. Законодательство Итальянской Республики [16] фиксирует «нежелательное скопление народа» как несогласованное собрание людей более чем 10 человек» [5].
Применение или не применение уголовного преследования в различных странах и в нашем государстве согласно ст. 212 УК РФ не является предметом нашего исследования. Нас интересует анализ формирования механизма массовых беспорядков, противодействие расследованию данных преступлений и его преодоление [5].
Несмотря на позицию Администрации Президента РФ, согласно которой зафиксированный рост протестов в РФ «является обычным
фоном» и рассматривается как «определенная общественная реакция на те или иные события», следует заметить, что число протестов за последние годы достигли рекордного уровня. По текущим данным ежегодно в России проходит от 1,2 до 1,5 тысяч уличных протестов, за девять месяцев 2019 г. зафиксировано 1443 акции протеста [12].
Необходимо чётко понимать и различать мирные и в установленные законным порядком согласованные к проведению акции протестов и протесты, которые по тем или иным причинам перерастают в массовые беспорядки, несущие за собой тяжёлые последствия для граждан и для страны в целом. Количество проводимых на данный момент протестов, особенно перерастающих в массовые беспорядки, требует от ученых проработки данных вопросов, из детального исследования и изучения, разработки и применения частных криминалистических методик для расследования преступлений против общественной безопасности.
Криминалистическая методика расследования преступлений массовых беспорядков, её структура в большинстве случаев включает в себя: «обстоятельства, подлежащие установлению и доказыванию по конкретному виду преступлений; типовые модели механизма преступления; криминалистическую характеристику массовых беспорядков; особенности первоначального этапа расследования преступлений и тактику неотложных следственных действий; типичные исходные следственные ситуации, типичные криминалистические версии и программы по их разрешению и проверке; особенности последующего этапа расследования преступлений и тактику иных следственных действий; типичные дальнейшие следственные ситуации, следственные версии и программы по их разрешению и проверки; особенности заключительного этапа расследования преступлений» [6].
Анализ следственной практики позволяет обобщить и описать структурные элементы криминалистической методики.
«При производстве предварительного расследования массовых беспорядков подлежат установлению и доказыванию следующие обстоятельства: время, место и способ совершения преступления; характер и размер нанесенного материального ущерба; личность потерпевшего, личность виновного; обстоятельства, связанные с крайней необходимостью и обороной, а также действия, связанные с причинением вреда при задержании лица, совершившего преступление; обстоятельства, характеризующие физическое или психическое принуждение, а также стадию осуществления преступления; внутренние и внешние обстоятельства соучастия; формы вины, обстоятельства невиновного причинения вреда; мотивы преступления; вменяемость, невменяемость, психические расстройства, не исключающие уголовную ответственность; обстоятельства, индивидуализирующие виновность субъекта; обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность субъекта; обстоятельства, характеризующие личность субъекта; обстоятельства, способствовавшие совершению преступлений; обстоятельства сокрытия преступления; приёмы и способы сокрытия преступления; приёмы и способы противодействия расследования преступлений; субъекты и объекты противодействия расследования преступлений и т.д.» [5].
С конца 80-х-начала 90-х годов прошлого века массовые беспорядки, как общественно опасное явление, стали представлять особый интерес не только с точки зрения теоретического изучения, но и с точки зрения практического применения разработанных криминалистических методик для правоохранительной и судебной системы в целом. С целью улучшению расследования совершенных преступлений в структуру методики расследования криминальных событий ученые-криминалисты включили криминалистическую характеристику преступлений.
«Криминалистическая характеристика преступлений - это научно разработанная на основе изучения и обобщения следственной и судебной практики система сведений об устойчивых (типичных) и взаимосвязанных криминалистически значимых свойствах (признаках), присущих преступлениям определенного вида» [11]. «Криминалистическая характеристика преступлений и типовая модель механизма массовых беспорядков содержит в себе значительный объём сведений и информации о способах совершения преступлений, орудиях преступлений, средствах совершения, субъекта и объектах преступлений, их действия и взаимодействия с окружающей средой и обстановкой и т.д. Расследование преступлений имеет максимально результативный вариант, когда у следователя есть чёткое понимание механизма совершённого преступления» [5].
Рассмотрение типовых моделей механизмов преступлений на начальной стадии расследования даёт возможность проработать и определить модель механизма совершенного преступления, при этом обязательно необходимо акцентировать внимание на этапах формирования данного вида преступлений. Так, в нашем исследуемом вопросе рассмотрим модель преступлений, совершённых при проведении массовых беспорядков в начале января текущего года в Республике Казахстан и их поэтапное осуществление.
Модель механизма преступлений при проведении массовых беспорядков опишем следующим образом:
«На начальном этапе определяются причины и условия, которые могли способствовать формированию массовых беспорядков. В недалеком прошлом для донесения определенной информации для своей целевой аудитории организаторы, как правило, использовали все возможные на тот момент средства массовых коммуникаций, такие как листовки, газеты, журналы, телевидение, особенно это касалось телевидения регионального или местного (кабельного) значения, в том числе активно использовалась телефонная и радиосвязь на определенных частотах. В настоящее же время, в связи с ускоренным развитием цифровых технологий, используются интернет-ресурсы, социальные сети (Facebook, Twitter, Instagram, Telegram, TikTok, ВКонтакте, «Одноклассники» и т.д.), а также созданные для определенных целей и целевой аудитории закрытые аккаунты. Если раньше для донесения определенных мыслей, целей и задач, используя средства печатных изданий и всякого рода коммуникации (радиовещание, телевидение), приходилось прилагать немалые силы и средства в виде подкупов, шантажей, угроз, захватов и т.д., то в настоящее время нужную информацию организационного характера для своей аудитории возможно донести мгновенно посредством интернет-ресурсов и социальных сетей. Более того, далее эта информация за очень короткое время распространяется практически в неконтролируемом порядке: друзьям, подписчикам, группам, сообществам, регионам, странам» [5].
В сети интернет в первые дни происходящего появляется так называемое обращение к народу Казахстана, которое в самой сути представляло простую инструкцию как необходимо бороться с режимом. Данная инструкция появляется на известном скандальном по массовым протестам в Белоруссии Телеграм-канале NEXTA. Инструкция, по образу и подобию происходящего в Белоруссии, состояла из простых 8 пунктов
как осуществлять уличные бои с силовиками. По понятным причинам раскрывать эти 8 пактов не стоит, да и не к чему.
В это же время всю ответственность за происходящее берет на себя беглый олигарх Мухтар Аблязов, требующий полного свержения «режима Нурсултана Назарбаева». Именно его называют средства массовых информаций организатором и руководителем государственного переворота, бывшего Министра энергетики и торговли и руководителя одного из крупнейших банков страны - БТА. Хотя многие аналитики называют данную информацию не достоверной и считают данные действия Мухтара Аблязова «примазаться к проекту», человека, не имеющего особого уважения и авторитета в стране.
Телеграм-канал NEXTA стал активно продвигать роль Мухтара Аблязова в процессах, производимых в стране, а Аблязов стал рекламировать Телеграм-канал NEXTA, который полностью находится под управлением Польских спецслужб, который после полного провала в Белоруссии переключился на работу по Казахстану.
С целью организации массовых беспорядков организаторы используют информацию различного плана и содержания: «обвинения в адрес местной, региональной или федеральной власти, информация относительно определенных действий или бездействия органов управления и власти, отсутствия реагирования на факты, унижения достоинств человека, нарушения равноправия граждан в различных вопросах; возникновение стихийных собраний, митингов, шествий и иных сборищ людей, не согласованных в установленном законном порядке; распространение провокационных листовок, статей и иной нелегальной литературы, направленные на призывы к изменению или даже свержению существующего порядка или власти; распространение призывов к национальной вражде, вражде к людям другого вероисповедания и т.д. Все данные действия в любом случаем формируют негативную обстановку и эмоциональное напряжение, способствуют подстрекательству, призыву к насильственным действиям, реализации в том или ином виде данных действий. Всё это способствует возбуждению ненависти друг к другу и вражды против законной власти, определенного территориального устройства или группы людей» [5].
Примечательно, что «на начальном этапе формирования механизма массовых беспорядков практически всегда организаторы выставляют всё под благовидным предлогом, всегда находят правильные и нужные для толпы моменты недовольства. Недовольство растёт и вбирает в массы толпы всё новых и недовольных даже другими вопросами людей, к ним присоединяются всякие общественные движения, некоммерческие автономные организации, различного рода мизерные партии, недовольная и негативно настроенная молодёжь, криминальные элементы, посторонние люди, прохожие и вообще зеваки. Каждый под общими лозунгами преследует исключительно свои цели. Характер поведения такого скопления людей непредсказуем» [5].
Результаты проведенных исследований показывают, что «субъектами данных массовых беспорядков могут быть лица, которые организовывают провокацию противоправных действий и не согласованных в установленном законном порядке собраний, лица, которые готовы к противоправным действиям, лица, так называемые наблюдающие и сочувствующие, лица участвующие, в той или иной степени и т.д.» [5].
Организаторы и, в последующем, участники массовых беспорядков на начальном этапе своих действий указывают на всякого рода конкретные ошибки или замечания, сделанные органами государственной власти или управленческой деятельности для большего убеждения толпы. Разжигают ненависть к власти, к какой-либо иной группе людей, лиц другой национальности, иного вероисповедания, ведут провокационные действия нарушения общественного порядка, призывают к массовым беспорядкам.
«На основном этапе формирования данного вида преступлений действия всех участников переходят от призывов к непосредственным беспорядкам. Зачастую массовые беспорядки сопровождаются погромами, грабежами, нанесением тяжкого вреда здоровью гражданам, кровопролитием, другими жестокими преступлениями. Всё это сопровождается активным противодействием органам государственной власти и силам правопорядка. Провокаторы и особо активные участники массовых беспорядков «раскачивают» обстановку, разбрасывают предметы, камни, применяют против органов правопорядка заранее подготовленные бутылки с зажигательной смесью, различного рода «коктейли Молотова», в ход идёт огнестрельное оружие и даже взрывчатые вещества. Практически всегда осуществляется захват помещений, следственных изоляторов и тюрем, отделов, территориальных управлений и подразделений органов правопорядка. Большинство указанных преступлений для достижения поставленных целей совершаются публично, открыто и демонстративно» [5].
Именно на основном этапе формирования механизма массовых беспорядков, с применением различного рода противозаконных действий и правонарушений, формируются механизмы других преступлений. На основном этапе одновременно и параллельно могут совершаться следующие преступления: «физическое насилие (нанесение телесных повреждений, побои и др.) в отношении представителей местной власти; самоуправство и т.д. [11]. На данном, основном этапе совершения преступлений рассмотрим хронологию событий в Республике Казахстан прямо посуточно и в рамках поэтапного планирования модели механизма совершаемых преступлений.
1 января 2022 года- цена на газ выросла с 60 тенге до 120 тенге, что и явилось для организаторов поводом выставления всего происходящего под благовидным предлогом. Организаторы нашли правильные и нужные слова для толпы в моменты недовольства.
2 января- на Западе страны в городе Женаозене начались мирные протесты.
4 января 2022 года- беспорядки начались в городах Алма-Аты, Актобе, Караганда, Шымкент и Уральск. Президент Казахстана принимает срочные меры к государственному регулированию цен на газ. Однако за это время вполне мирные экономические требования протестующих перерастают в политические, а именно снятия Президента страны и роспуска государственного парламента.
5 января - Президент отправляет Правительство в отставку, однако протесты не только не останавливаются, но и набирают новые обороты. Мирные протесты буквально за несколько часов перерастают в массовые беспорядки практически во всех крупных городах страны, и сразу же начинается вооруженный мятеж. Начинается беспорядочная стрельба, поджог полицейских машин и нападение на сотрудников полиции
и силовых структур. Все осуществляется в очень организованном порядке. Начался вооруженный захват полицейских участков, и практически свободный захват здания органов Национальной безопасности. Захват табельного оружия, материалов органов правопорядка и секретных документов. В Алма-Ате начались уличные бои. В других городах начался снос памятников и захват органов государственной власти.
5 января 2022 года по требованию Правительства на всей территории отключается интернет. Боевые группы переходят на передачу информации через радиостанции, излюбленный способ перехода связи в обход мобильной сети и сети интернет.
Боевые группы захватывают органы государственной власти, администрации, телецентры, воинские части, объекты гражданской и военной инфраструктуры. Прослеживается чёткое управление процессом массовых беспорядков. Вооруженные группы не только захватывают объекты городских и областных администраций, но и достаточно профессионально осуществляют оборону захваченных объектов. Основные магистрали, улицы, въезды и выезды в города, перекрестки и все транспортные артерии страны под контролем вооруженных боевиков, четкое и слаженное управление, прослеживается опыт профессионалов тактики уличных боёв.
5 января 2020 года - ситуация управления не только столицей и городами, но и страной в целом полностью выходит из-под контроля.
«На данном этапе формирования механизма преступления уже активно осуществляются меры по сокрытию субъектов криминальных действий: заказчиков, организаторов, посредников, исполнителей, при этом сокрытие орудий преступлений и результатов негативных последствий массовых беспорядков в большинстве случаев не имеет никакого значения, даже наоборот, в данном случае преследуются абсолютно другие цели. В любом преступном замысле всегда есть определенная цель и задачи. На завершающем этапе механизма совершения массовых беспорядков осуществляется фактическое сопротивление установленному порядку, государственной власти и гражданам с использованием различных средств и способов нанесения вреда, ущерба, однако, самое главное заключается в том, что это - открытый и демонстративный вызов общественной безопасности страны. Таким образом, отличительным признаком данных преступлений на третьем этапе является то, что сокрытие следов преступлений и его последствий не осуществляется, поскольку должен быть виден результат нанесения вреда и ущерба для физических лиц, юридических лиц, органов государственной власти и общественности. С полной уверенностью можно констатировать факт организации и реализации противодействия последующему расследованию преступлений» [5].
На основании 4 статьи договора о коллективной безопасности [23], подписанного 15 мая 1992 года, Президент Республики Казахстана обращается к странам-участникам за помощью. Соответственно уже 6 января 2022 года в Казахстан прибывают первые самолеты с миротворческим контингентом стран ОДКБ: России, Белоруссии, Армении, Таджикистана и Киргизии. Незамедлительно освобождён захваченный повстанцами аэропорт Алма-Аты, сводные подразделения стран ОДКБ начинают оказывать помощь вооружённым силам и правоохранительным органам Казахстана в поддержании законности и наведении конституционного порядка с целью нормализации обстановки, наведения порядка, охраны важных инфраструктурных и государственных объектов.
7 января 2020 года в республике продолжаются массовые беспорядки, грабежи и убийства. В городе Талды-Кургане, переодетые в военный камуфляж вооруженные люди безуспешно пытались захватить СИЗО и освободить особо опасных осужденных, в том числе подозреваемых в терроризме. Этого же дня, как и в последующие, в сети появляется видео замаскированных боевиков, требующих свергнуть режим, вооруженным силам присоединиться к ним для борьбы, в том числе с объединенными силами ОДКБ.
Только к 8 января Правительство Казахстана с помощью вооруженных сил ОДКБ смогло взять ситуацию под контроль. В толпах протестующих были вычислены конкретные участники провокаторы, управляющие эмоциями и гневом митингующей толпы. За 4 дня в стране пострадали более тысячи человек, более 100 человек убито, погибло 16 полицейских. Всех протестующих в Казахстане можно было разделить на три отдельные группы: Первая — это мирные граждане, которые отстаивают свое право на достойную жизнь и тем самым привлекают внимание власти. Вторая - это граждане, которые на фоне протестов осуществляли кражи, грабежи и мародёрства. Третья - это вооруженные люди и боевики, которые четко выполняют поставленную перед ними цель свержения власти. В любом преступном замысле всегда есть определенная цель и задачи. На завершающем этапе механизма совершения массовых беспорядков осуществляется фактическое сопротивление установленному порядку, государственной власти и гражданам с использованием различных средств и способов нанесения вреда, ущерба, однако, самое главное заключается в том, что это - открытый и демонстративный вызов общественной безопасности страны.
Таким образом, отличительным признаком данных преступлений на третьем этапе является то, что сокрытие следов преступлений и его последствий не осуществляется, поскольку должен быть виден результат нанесения вреда и ущерба для физических лиц, юридических лиц, органов государственной власти и общественности. С полной уверенностью можно констатировать факт организации и реализации противодействия последующему расследованию преступлений. Противодействие расследованию преступлений необходимо рассматривать как систему действий, направленных на сохранение в тайне обстоятельств совершения преступлений, сокрытия источников криминалистически значимой информации о преступном событии и его участниках.
Ранее в своих работах мы указывали, что в систему действий противодействия входят: «угрозы возможной расправы над следователем, судей или членов их семей; угрозы или подкуп свидетелей или потерпевшего; шантаж или распространение ложных, порочащих слухов; организация негативных публикаций в печати, создание отрицательного общественного мнения и т.д.» [5, С.47].
Некоторые авторы предлагают следующие классификации способов противодействия: «по направленности на воспрепятствование решению тех или иных задач предварительного расследования, по содержанию, по субъектам, по участию в процессе расследования, в зависимости от должного положения субъекта противодействия, по структуре, по времени реализации, по уголовно правовой наказуемости» [10, С.21-31].
Для объективного и всестороннего расследования совершённых преступлений, вне зависимости от объёмов воспрепятствования и
противодействия со стороны преступников и иных заинтересованных в «развале» уголовного дела лиц, должна применяться максимальная система действий по преодолению противодействия расследованию преступлений и достижению истины по уголовному делу.
Самыми распространенными методами преодоления противодействия расследованию преступлений следователем необходимо рассматривать метод убеждения с использованием положительных качеств личности, метод внушения через управление следователем поведением лица, метод изобличения через логическое воздействие следователем на лицо и др.
Анализ следственно-судебной практики указывает, что преодоление противодействия расследованию преступлений необходимо классифицировать на уровне следователя (дознавателя), на уровне руководителей следственных подразделений и руководителей подразделений органов дознания, на уровне законодательных органов, на уровне научно-исследовательских институтов и высших учебных заведений.
Понимая особую важность преступления против общественной безопасности, мы специально достаточно детально рассматривали механизм преступлений массовых беспорядков прошедших событий в Республике Казахстан. Массовые беспорядки являются преступлением против общественной безопасности, причиняющие существенный вред или создающие угрозу причинения такого вреда общественным отношениям, которые обеспечивают жизненно важные личные, общественные и государственные интересы. Детальное рассмотрение вопросов механизма данных преступлений, их этапов, дальнейшее рассмотрение следственных ситуаций, фактов противодействия расследованию и применение системы способов преодоления противодействия расследованию преступлений, в случае необходимости позволит наиболее быстро и эффективно планировать этапы уголовного преследования преступников. Наличие многочисленных фактов противодействия расследованию преступлений, существующие различные взгляды и подходы к проблематике преодоления противодействия ставят в очередной раз необходимость разработки единой, целостной системы взглядов на данный вопрос в виде криминалистического учения о преодолении противодействия расследованию преступлений как полной и единой системы теоретических положений и практических рекомендаций. Библиогра фия:
1. Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. Общая и частные теории. М., 1987, 1997.
2. Белкин Р.С. Криминалистика. История, общая и частные теории. Т. 1, М., 1978, 1995.
3. Белкин Р.С. Курс криминалистики. Учебное пособие. М.: Закон и право, 2001.
4. Веренич И.В. Методы и средства преодоления и нейтрализации противодействия расследованию преступлений. / Сборник материалов международной научно-практической конференции «Наука и новация: современные проблемы теории и практики права» в рамках IV Международного Фестиваля науки. Издательство: Московский государственный областной университет. М., 2019. С.34-38.
5. Веренич И.В., Кустов А.М. Первоначальный этап расследования массовых беспорядков. Преодоление противодействия расследованию преступлений. [электронный ресурс]/ URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pervonachalnyy-etap-rassledovaniya-massovyh-besporyadkov-preodolenie-protivodeystviya-rassledovaniyu-prestupleniy/viewer (дата обращения 21.02.2022).
6. Веренич И.В., Кустов А.М., Прошин В.М. Криминалистическая теория механизма преступления. М.: Юрлитинформ, 2014.
7. Веренич И.В., Кустов А.М., Прошин В.М. Криминалистическая наука и теория механизма преступления. М.: Юрлитинформ, 2016.
8. Винберг А.И., Шавер Б.М. Криминалистика. IV издание. М.,1950.
9. Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. - Грац., 1882. /Пер. с нем./ - Смоленск, 1896, М., 2002.
10. Енгибарян В.Г. Расследование массовых беспорядков: теоретические, организационные и методико-криминалистические основы. Дисс...док. наук. - М.: Академия управления МВД РФ, 2012.
11. Кустов А.М. История криминалистической практики и науки. - М.: Юрлитинформ, 2019.
12. Кустов А.М. Криминалистическое учение о механизме преступления: диссертация ... доктора юридических наук : 12.00.09. - Москва, 1997.
13. «Кремль назвал «обычным фоном» зафиксированный в России рост протестов» [электронный ресурс] / URL: https://www.rbc.ru/society/25/11/2019/5ddba1e29a7947a64cfd76e1 (дата обращения 10.12.2020).
14. Title 18 of the United States Code [электронный ресурс] / URL: https://www.law.cornell.edu/uscode/text/18/part-I/chapter-102 (дата обращения 10.12.2020).
15. The official home of revised enacted UK legislation [электронный ресурс] / URL: http://legislation.gov.uk.meyu.eu/ (дата обращения 10.12.2020).
16. République Française droit national [электронный ресурс] / URL: https://www.legifrance.gouv.fr/ (дата обращения 10.12.2020).
17. Codice penale [электронный ресурс] / URL:https://www.polpenuil.it/ (дата обращения 10.12.2020).
18. Жуз [электронный ресурс] / URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Жуз (дата обращения 20.02.2022).
19. Уйгуры [электронный ресурс] / URL:https://ru.wikipedia.org/wiki/Уйгуры (дата обращения 20.02.2022).
20. ИГИЛ [электронный ресурс]/ URL:https://ru.wik¡ped¡a.org/wik¡/Исламское_государство (дата обращения 20.02.2022).
21. Обращение Главы государства Касым-Жомарта Токаева к народу Казахстана [электронный ресурс]/URL:https://www.akorda.kz/ru/obrashchenie-glavy-gosudarstva-kasym-zhomarta-tokaeva-k-narodu-kazahstana-70412 (дата обращения 20.02.2022).
22. [электронный ресур^/URL: https://www.pnp.ru/politics/putin-schitaet-chto-v-kazakhstane-ispolzovalis-tekhnologii-maydana.html (дата обращения 20.02.2022).
23. [электронный ресурс] / URL:https://ш.wik¡ped¡a.org/wik¡Юрганизация_Договора_о_коллективной_безопасности (дата обращения 20.02.2022). References:
1. Belkin R.S. Criminalistics: problems, trends, prospects. General and particular theories. M., 1987, 1997.
2. Belkin R.S. Criminalistics. History, general and particular theories. Vol. 1, M., 1978, 1995.
3. Belkin R.S. Course of criminology. Textbook. M.: Law and Law, 2001.
4. Verenich I.V. Methods and means of overcoming and neutralizing counteraction to the investigation of crimes. / Collection of materials of the international scientific and practical conference "Science and Innovation: modern problems of theory and practice of law" within the framework of the IV International Science Festival. Publishing: Moscow State Regional University. M.,2019. p.34-38.
5. Verenich I.V., Kustov A.M. The initial stage of the investigation of mass riots. Overcoming opposition to the investigation of crimes. [electronic resource]/ URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pervonachalnyy-etap-rassledovaniya-massovyh-besporyadkov-preodolenie-protivodeystviya-rassledovaniyu-prestupleniy/viewer (accessed 02/21/2022).
6. Verenich I.V., Kustov A.M., Proshin V.M. Criminalistic theory of the mechanism of crime. M.: Yurlitinform, 2014.
7. Verenich I.V., Kustov A.M., Proshin V.M. Criminalistic science and theory of the mechanism of crime. M.: Yurlitinform, 2016.
8. Vinberg A.I., Shaver B.M. Criminalistics. IV edition. M., 1950.
9. Gross G. Manual for forensic investigators as a system of criminalistics. - Graz, 1882. / Translated from German/ - Smolensk, 1896, Moscow, 2002.
10. Yengibaryan V.G. Investigation of mass riots: theoretical, organizational and methodological-criminalistic foundations. Diss...Doctor of Sciences. - M.: Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, 2012.
11. Kustov A.M. History of forensic practice and science. - M.: Yurlitinform, 2019.
12. Kustov A.M. Criminalistic doctrine of the mechanism of crime: dissertation... Doctors of Law : 12.00.09. - Moscow, 1997.
13. 'The Kremlin called the "usual background" of the growth of protests recorded in Russia" [electronic resource] / URL: https://www.rbc.ru/society/25/11/2019/5ddba1 e29a7947a64cfd76e1 (accessed 10.12.2020).
14. Title 18 of the United States Code [electronic resource] / URL: https://www.law.cornell.edu/uscode/text/18/part-I/chapter-102 (date of application 10.12.2020).
15. The official home of revised enacted UK legislation [electronic resource] / URL: http://legislation.gov.uk.meyu.eu / (accessed 10.12.2020).
16. République Française droit national [electronic resource] / URL: https://www.legifrance.gouv .fr/ (accessed 10.12.2020).
17. Codice penale [electronic resource] / URL:https://www.polpenuil.it / (accessed 10.12.2020).
18. Zhuz [electronic resource] / URL: https://ru.wik¡ped¡a.org/w¡k¡/Жуз (accessed 20.02.2022).
19. Uighurs [electronic resource] / URL:https://ru.wikipedia.org/wiki/Uighurs (accessed 20.02.2022).
20. ISIS [electronic resource]/ URL:https://ru.w¡k¡ped¡a.org/w¡k¡/Исламское_государство (date of address 20.02.2022).
21. Address of the Head of State Kassym-Jomart Tokayev to the people of Kazakhstan [electronic resource]/URL:https://www.akorda.kz/ru/obrashchenie-glavy-gosudarstva-kasym-zhomarta-tokaeva-k-narodu-kazahstana-70412 (accessed 20.02.2022).
22. [electronic resource]/URL: https://www.pnp.ru/politics/putin-schitaet-chto-v-kazakhstane-ispolzovalis-tekhnologii-maydana.html (accessed 20.02.2022).
23. [electronic resource] / URL:https://ru.wikipedia.org/wiki/Organization of the Collective Security Agreement (accessed 20.02.2022).
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_181
ПРИВЛЕЧЕНИЕ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТАЙНЕ РФ BRINGING TO RESPONSIBILITY FOR VIOLATION OF THE LAW ABOUT THE STATE SECRET OF THE RUSSIAN FEDERATION
ДЗАНАГОВА Маргарита Константиновна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права и политологии юридического факультета Горского государственного аграрного университета. 362040, Республика Северная Осетия-Алания, г. Владикавказ, ул. Кирова, 37. E-mail: dzanagova.margarita@mail.ru;
Dzanagova Margarita Konstantinovna,
candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department of Theory and History of State and Law and political science,
Faculty of Law, Gorsky State Agrarian Universit.
37 Kirova str., Vladikavkaz, Republic of North Ossetia-Alania, 362040.
E-mail: dzanagova.margarita@mail.ru
Краткая аннотация. В настоящей статье рассматриваются наиболее важные аспекты привлечения ответственности за нарушение законодательства о государственной тайне РФ. Отметим, что данная проблема является чрезвычайно актуальной для нашей страны, как, в принципе, и для любого государства, так как разглашение сведений, представляющих государственную тайну, способно нанести непоправимый вред интересам национальной экономики, информационной и государственной безопасности, а также огромному количеству других сфер общественной и государственной жизнедеятельности. В статье рассматриваются общие принципы, на которых основывается законодательство о государственной тайне. Также приводятся грифы секретности, действующие в Российской Федерации. Анализируются особенности уголовной, административной и других видов ответственности (мер, санкций, наказаний по уголовному, административному и другим видам законодательства), предусмотренной за разнообразные правонарушения в сфере законодательства о государственной тайне.
Abstract. This article discusses the most important aspects of bringing responsibility for violation of the legislation on state secrets of the Russian Federation. It should be noted that this problem is extremely urgent for our country, as, in principle, for any state, since the disclosure of information representing a state secret can cause irreparable harm to the interests of the national economy, information and state security, as well as a huge number of other spheres of public and state life. The article discusses the general principles on which the legislation on state secrets is based. There are also secrecy stamps in force in the Russian Federation. The features of criminal, administrative and other types of liability (measures, sanctions, punishments under criminal, administrative and other types of legislation) provided for a variety of offenses in the field of legislation on state secrets are analyzed.
Ключевые слова: государственная тайна, уголовная ответственность, грифы секретности; данные, информация, засекречивание данных, административная ответственность.
Keywords: state secret, criminal liability, secrecy stamps; data, information, data classification, administrative responsibility.
Статья поступила в редакцию: 10.06.2022
Лица, представляющие органы государственной власти, реализуя свои служебные обязанности, нередко взаимодействуют с информацией, имеющей ограниченное распространение. Это информация, которая является государственной тайной. Для того чтобы защитить сведения государственной значимости, органы государственного управления предусматривают особый правовой режим, направленный на то, чтобы защитить государственную тайну. Это режим секретности. Но практика свидетельствует о том, что обеспечить конфиденциальность сведений и исключить их выход за пределы компании подчас весьма сложно. Это представляет наибольшую сложность сейчас, когда активно развиваются инновационные технологии, при помощи которых злоумышленники похищают секретные сведения. Разглашение конфиденциальных сведений представляет собой нарушение в сфере информации. При совершении этого нарушения злоумышленники раскрывают тайные сведения и разглашают их третьим лицам или неограниченному кругу субъектов [2, с. 651].
При этом в ФЗ от 27.07.2006 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» термины «предоставление сведений» и «распространение сведений» рассматриваются без указания на то, что эти сведения обладают ограничительным характером. На этом основании есть основания полагать, что в законе говорится об информации, находящейся в общем, открытом доступе. Мы стремимся адаптировать эти дефиниции по отношению к сведениям, имеющим ограничительных характер распространения.
Предоставление сведений, находящихся в ограниченном доступе, мы рассматриваем как совершение действий, цель которых - получить эти сведения незаконным способом либо передать их третьим лицам или неустановленному кругу лиц. Распространение сведений, находящихся в ограниченном доступе, - это совершение действий, цель которых - получить эти сведения неустановленным кругом либо передать их неустановленному кругу лиц. В ФЗ «О коммерческой тайне» № 98-ФЗ строго оговорено, что следует подразумевать под термином «разглашение сведений, являющихся коммерческой тайной». В частности, данное деяние рассматривается в виде действия или бездействия, в связи с которыми сведения, являющиеся коммерческой тайной, в любом виде (письменно, устно, в электронном формате и пр.) узнали третьи лица при отсутствии согласия на это со стороны владельца этих сведений в нарушение гражданско-правового или трудового договора [5, с. 164].
Приходится констатировать, что такой дефиниции, только в отношении государственной тайны не содержит ни один нормативно-правовой акт. В связи с этим разглашение сведений, являющихся государственной тайной, следует рассматривать в качестве противоправных действий или бездействий, по причине которых сведения, являющиеся государственной тайной, в том или ином виде (письменно, устно, в электронном формате и пр.) узнал неустановленный или неустановленный круг субъектов (третьих лиц) при отсутствии согласия на это обладателя таких сведений.
Государство обеспечивает защиту своих сведений в ряде сфер:
Военная сфера. К примеру, защита обеспечивается в отношении новых видов вооружения, планов предстоящих боевых операций.
Внешнеполитическая сфера. В частности, это сведения, касающиеся международных переговоров, которые нельзя разглашать, чтобы не навредить безопасности государства.
Экономическая сфера. К примеру, данные, касающиеся платежного баланса РФ и других государств во время ведения военных действий; также это могут быть данные о затратах на разработку новых видов оружия.
Разведывательная, контрразведывательная и оперативно-розыскная сферы. Это сведения о противодействии террористическим проявлениям, данные, касающиеся охраны государственной границы, организации правительственной связи и пр.
Однако не все данные, входящие в перечисленные сферы, носят тайный характер. Чтобы сведения считались государственной тайной, нужно, чтобы они соответствовали ряду условий.
Право на засекречивание сведений имеется у органов государственного управления и организаций, получивших такие сведения. Исчерпывающий перечень органов государственного управления, а также информации, подлежащей засекречиванию, приводится в отдельном реестре данных, представляющих собой государственную тайну. Учреждения, не названные в этом перечне, не имеют право засекретить ту или иную информацию и потребовать привлечения к уголовной ответственности, к примеру, бывших работников, которые разгласили те или иные сведения этого учреждения [3, с. 315].
Право на засекречивание данных есть не только у силовых учреждений. Наряду с такими учреждениями, как МВД, ФСБ, ФСО, МЧС, Минюст, Минобороны и Аппарат Президента РФ, указанный список включает в себя также Минэкономразвития, Росатом, Роскосмос, Минпром-энерго. Важно отметить, что право на засекречивание данных есть в том числе у совершенно «мирных» министерств и ведомств. К числу таких учреждений, в частности, относятся Министерство образования и науки, Министерство здравоохранения и социального развития, Минтранс, Минсельхоз, Минпромэнерго.
Как правило, данные являющиеся государственной тайной, хранятся на разного рода носителях - в изданиях, журналах, на жестких дисках, в бумажных документах, а также на специальных устройствах, предназначенных для хранения данных. Для того чтобы отличить данные носители от остальных, на них необходимо проставить особый гриф секретности.
В РФ предусмотрено 3 грифа секретности. В частности, это данные «особой важности», «совершенно секретные» и «секретные». Эти грифы подлежат присвоению в таких сферах, как оперативно-розыскная, контрразведывательная, разведывательная, научно-техническая, экономическая, внешнеполитическая и военная деятельность. Разница между названными грифами секретности состоит в том, какой урон способно причинить разглашение сведений и каким интересам такое разглашение нанесет вред [4, с. 82].
Под грифом «особой важности» могут значиться данные, разглашение которых может причинить вред интересам государства в целом.
Под грифом «совершенно секретно» проходят данные, распространение которых может навредить определенному государственному органу или конкретному сектору государственной экономики.
Под грифом «секретно» проходят все остальные данные, представляющие собой государственную тайну. Их разглашение может нанести ущерб предприятию, учреждению или организации в военной, внешнеполитической, экономической, научно-технической, разведывательной, контрразведывательной или оперативно-розыскной деятельности.
За распространение данных, представляющих собой государственную тайну, нарушитель понесет соответствующее наказание. За нарушение в виде распространения сведений, составляющих государственную тайну, может последовать уголовная, административная, гражданско-правовая или дисциплинарная ответственность.
Уголовная ответственность может наступить только для тех, кому государственная тайна стала известна по службе, работе, учебе или в иных случаях, предусмотренных законом. Человека, который никогда не был официально допущен к государственным секретам, привлечь по этой статье невозможно.
Если, например, человек получил допуск официально, а доверенная ему информация стала известна другим лицам, его могут наказать арестом на срок от 4 до 6 месяцев либо лишить свободы на срок до 4 лет. Но если разглашение приведет к тяжким последствиям, например к гибели людей, его могут лишить свободы на срок от 3 до 7 лет. При этом неважно, как именно гостайну разгласили: устно, в письме, в сообщении электронной почты или в публичном выступлении. Важен тот факт, что она стала достоянием других людей, допуска не имеющих [1, с. 28].
Но для тех, у кого допуска нет, а с государственными секретами очень хочется ознакомиться, есть другая статья УК РФ. Она предусматривает ответственность за незаконное получение сведений, составляющих государственную тайну, например путем похищения, обмана, шантажа, принуждения, угрозы применения насилия или любым другим незаконным способом. Санкция за это — от крупного штрафа до лишения свободы на срок до 4 лет.
В некоторых случаях наказание может быть строже — свободы можно лишиться на срок от 4 до 8 лет. Например, если получать секретные сведения в составе группы или с применением насилия. Также строго накажут, если использовать технику, которая предназначена для негласного получения информации, или сведения, составляющие государственную тайну, попали за пределы Российской Федерации.
Административная ответственность может применяться в том случае, если нарушителя не привлекли к уголовной ответственности. Но санкция в этом случае — штраф для граждан в размере от 500 до 1000 Р, для должностных лиц — от 4000 до 5000 Р.
Такое теоретически возможно, но встречается в судебной практике редко: если разглашение причинило ущерб государству, человека
проще к уголовной ответственности привлечь, а если ущерба нет — применить дисциплинарную ответственность. Но такие материалы в суды иногда направляют.
Гражданско-правовая ответственность подразумевает возмещение материального ущерба государству от действий человека, разгласившего государственную тайну. Возможно это в том случае, если ущерб удастся посчитать в деньгах, например если кто-то раскроет иностранным агентам устройство систем распознавания самолетов и его придется срочно менять. Стоимость замены посчитают, и виновному придется ее возместить [2, c. 651].
Но в некоторых случаях теоретически возможно и возмещение морального ущерба, например если раскрыть личность секретного агента спецслужб и все соседи узнают, что он сотрудничает с правоохранительными органами. В этом случае можно подать и иск о возмещении морального ущерба. Заявить такой иск может человек, которому это причинило ущерб, например секретный агент спецслужб, о котором узнали окружающие.
Дисциплинарная ответственность — увольнение. Чтобы уволить работника именно за разглашение, нужно, чтобы в трудовом договоре, инструкции или любом документе, регламентирующем его работу, было упоминание, что он работал со сведениями, составляющими государственную тайну.
Библиография:
1. Закон Российской Федерации от 21 июля 1993 г. № 5485-I «О государственной тайне» (ред. от 26.07.2017) // // Справочно-правовая система «Гарант» (http://www.garant.ru).
2. Аржановская Д.М. Государственная тайна // Аллея науки. 2021. Т. 1. № 16.
3. Бакаева О.Ю. Государственный контроль в сфере защиты государственной тайны: актуальные вопросы правового регулирования // Информационная безопасность регионов. 2021. № 1 (12).
4. Исаев И.А. Государственный интерес и государственная тайна // История государства и права. 2020. № 15.
5. Смолькова И.В. Государственная тайна - правовой институт современного российского государства. В сборнике: Обеспечение национальной безопасности России в современном мире материалы международной научно-практической конференции. Министерство образования и науки РФ; Байкальский государственный университет. 2019.
References:
1. Law of the Russian Federation No. 5485-I of July 21, 1993 "On State Secrets" (ed. dated July 26, 2017) //// Legal reference system "Garant" (
http://www.garant.ru 2. Arzhanovskaya D.M. State secret // Alley of Science. 2021. Vol. 1. No. 16.
3. Bakaeva O.Yu. State control in the field of protection of state secrets: topical issues of legal regulation // Informati on security of regions. 2021. № 1 (12).
4. Isaev I.A. State interest and state secret // History of the state and law. 2020. № 15.
5. Smolkova I.V. State secret - the legal institute of the modern Russian state. In the collection: Ensuring the national security of Russia in the modern world materials of the international scientific and practical conference. Ministry of Education and Science of the Russian Federation; Baikal State University. 2019.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_184
ПУТИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ИНФОРМАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ДЕТЕЙ WAYS TO IMPROVE LEGAL REGULATION INFORMATION SECURITY OF CHILDREN ДЗАНАГОВА Маргарита Константиновна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права и политологии юридического факультета Горского государственного аграрного университета. 362040, Республика Северная Осетия-Алания, г. Владикавказ, ул. Кирова, 37. E-mai l: dzanagova. margarita@mail. ru;
БЕТЕЕВА Мадина Майрамовна,
кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова. 362025, Республика Северная Осетия-Алания, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 44-46. E-mail: madina.beteeva@mail.ru;
Dzanagova Margarita Konstantinovna,
candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department of Theory and History of State and Law and political science,
Faculty of Law, Gorsky State Agrarian Universit.
37 Kirova str., Vladikavkaz, Republic of North Ossetia-Alania, 362040.
E-mail: dzanagova.margarita@mail.ru;
Beteeva Madina Mairamovna,
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Department of Theory and History of State and Law, Faculty of Law, North Ossetian State University. K.L. Khetagurov. 362025, Republic of North Ossetia-Alania, Vladikavkaz, Vatutina str., 44-46. E-mail: madina.beteeva@mail.ru
Краткая аннотация. В настоящей статье оценивается современное состояние государственных мер обеспечения информационной безопасности детей, выявляются главные проблемы в данной области. Подробно рассматривается нормативная база в области защиты детей от информации, вредящей их здоровью и духовному развитию.
Abstract. The article assesses the current state of the state system for ensuring children's information security, identifies the main problems in this area. Particular attention is paid to the legal framework in the field of protecting children from information harmful to their health and development.
Ключевые слова: информация, вредящая здоровью и развитию детей, информационная безопасность детей, государственные меры профилактики безнадзорности и преступности несовершеннолетних.
Keywords: information harmful to the health and development of children, information security of children, state system for the prevention of neglect and juvenile delinquency.
Статья поступила в редакцию: 05.06.2022
Ребенок, пользуясь интернетом, может получить как множество полезной, так и негативной информации. Он может получить предложение о вступлении в секту самоубийц или просматривать видео, способное нанести его еще не сформировавшейся психике серьезный вред. Такое отрицательное воздействие могут нанести следующие интернет-ресурсы: Порнографические сайты; Сайты, занимающиеся пропагандой войн и насилия; Сайты, пропагандирующие разнообразные секты; Сайты, пропагандирующие фашизм и экстремизм; Реклама алкоголя и курения, пропаганда наркотиков и пр.
Невозможно уберечь ребенка от всего на свете. Но в моменты взросления и формирования личности, родители должны приложить максимум усилий, для ограничения доступа ребенка к подобному роду информации. Основная цель политики государства в сфере информационной безопасности несовершеннолетних состоит в том, чтобы способствовать всестороннему и гармоничному развитию молодых людей, устраняя все отрицательные факторы, обусловленные образованием гиперинформационного сообщества в РФ [3, с.43].
Перед семьей, государством и заинтересованными в обеспечении информационной безопасности несовершеннолетних общественными объединениями стоит ряд важнейших задач
- формирование у ребенка понимания ответственности за свои действия в рамках информационного пространства;
- воспитание ребенка как самостоятельной, ответственной и умеющей мыслить личности для того, чтобы искоренить или предотвратить социальное иждивенчество.
- увеличение медиаграмотности;
- формирование в несовершеннолетних понимания ответственности за свою жизнь, свое здоровье и свою судьбу, устранение в их мировоззрении социального потребительства и инфантилизма;
- развитие системы социальной и межличностной коммуникации детей;
- разъяснение детям с малых лет семейных ценностей и понятия семьи как института;
- привитие толерантности;
- обеспечение нормального эмоционально-личностного развития;
- формирование правильного представления о сексуальной жизни человека [4, с.27].
Изученные направления дают основания заключить, что основная задача обеспечения информационной безопасности состоит во всемерной защите интересов гражданина, социума и государства на основе их плодотворного сотрудничества в международном информационном поле. Следует особо подчеркнуть, что сбалансированная защита интересов должна соответствовать политике государства в сфере безопасности в общем. На этом основании все сказанное ранее представляет собой основной фактор эффективной работы сферы информационной безопасности и защиты информации [1, с.41].
Рассмотрим другие ключевые направления политики государства в области информационной безопасности несовершеннолетних. В частности, должны быть составлены нормативно-правовые акты, регулирующие правоотношения в информационном пространстве, а также нормативная методическая документация, регламентирующая обеспечение информационной безопасности детей. Ребенок не может сам отстоять собственные права столь же успешно, как взрослые. Именно поэтому в РФ сформированы и действуют особые правовые инструменты по защите детей. Правовой защитой охвачены все области жизнедеятельности детей: воспитательная, образовательная, медицинская, трудовая, область соцобеспечения, досуга и т.д.
Проводя изучение правовой документации РФ, следует подчеркнуть, что в российском законодательстве права на информацию закрепляются главным образом в Конституции РФ (ст. 23, ч. 1 ст. 24, ст. 29, ст. 33, ч. 3 ст. 41, ст. 42, ч.ч. 1, 2 ст. 44 и т.д.). Необходимо также подчеркнуть, что в наиболее обобщенном виде нормы, защищающие информационные интересы личности, входят в Стратегию национальной безопасности РФ до 2020 г. В Доктрине информационной безопасности РФ закрепляется комплекс целей, задач, принципов и ключевых направлений реализации информационной безопасности государства.
Некоторые нормы названных документов, а также Закона РФ от 27 декабря 1991 г. «О СМИ», ФЗ от 13 марта 2006 г. «О рекламе», ФЗ от 27 июля 2006 г. «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», ФЗ от 27 июля 2006 г. «О персональных данных» отчасти можно рассматривать как базу для исследования вопроса информационной безопасности личности, в том числе детей. В частности, в ФЗ от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» уточняется ряд норм Конституции РФ о праве на информацию. В статье 8 устанавливается право доступа к информации с указанием на то, что как у физических, так и юридических лиц есть право на реализацию поиска и получения всех необходимых данных в любом виде и из любого источника, если ими соблюдаются требования, закрепляемые в указанном ФЗ и иных федеральных законах. У гражданина есть право получить от органов государственной власти, местного самоуправления, их представителей в соответствии с законодательством РФ, информацию, касающуюся напрямую его прав и свобод [5, с.90].
В некоторой части информационную безопасность детей регулирует Закон РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-I «О СМИ». Этот закон запрещает применять СМИ для того, чтобы совершать уголовно наказуемые преступления, обнародовать информацию, являющуюся государственной либо другой особо охраняемой законодательством тайну, размещать материалы с публичными призывами к реализации террористической деятельности или с публичным оправданием террористических проявлений. Также запрещено размещать материалы, в которых содержится пропаганда порнографии, культа насилия и жестокости, а также материалы, в которых присутствует ненормативная лексика.
Наряду с названными правовыми актами база современного отечественного законодательства в сфере информационной безопасности детей представлена нормами ФЗ от 24 июля 1998 г. № 124 «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ». На основании п. 1 ст. 7 названного ФЗ органы государственного управления РФ, местного самоуправления и их представители, учитывая их полномочия, обязаны помогать детям в осуществлении и отстаивании их прав и законных интересов, принимая во внимание возраст несовершеннолетнего и закрепленный в законодательстве РФ объем дееспособности детей. С этой целью названные органы и их представители должны принимать соответствующие нормативно-правовые акты, осуществлять методическую, информационную и другую деятельность с несовершеннолетним, разъясняя ему права и обязанности, условия защиты прав, закрепляемые законодательно, поощряя реализацию детьми их обязательств [2, с. 104].
Также в п. 1 ст. 14 названного закона за органами государственной власти РФ закрепляется обязательство принять меры, которые смогут защитить детей от сведений, пропаганды и агитации, вредящих их здоровью, моральному и физическому развитию. Также к этой информации относятся этническая, классовая, социальная вражда, реклама алкогольных напитков и сигарет, провозглашение неравенства по признаку расы, национальности и вероисповедания, порнографическая продукция, пропаганда гомосексуализма, печатные издания, аудио- и видеопродукция, в которой провозглашается культ насилия и жестокости, наркомания, токсикомания, антисоциальные поступки. В ФЗ от 13 марта 2006 г. № 38-ФЗ «О рекламе» закрепляется ряд особых требований в отношении разработки и публикации рекламы. Важное достижение данного правового документа состоит в том, что в нем закрепляются особые требования для того, чтобы оградить детей от злоупотребления их доверием и отсутствием жизненного опыта.
Исследовав современное отечественное законодательство, мы можем заключить следующее: несмотря на то, что ФЗ «О защите несовершеннолетних от информации, вредящей их здоровью и развитию» систематизировал правовую регламентацию института защиты несовершеннолетних от вредной информации, однако мер, которые принимает отечественный законодатель в настоящее время, явно не недостаточно для того, чтобы обеспечить информационную безопасность детей.
Библиогра фия:
1. Конституция РФ 1993г. // Справочно-правовая система «Гарант» (http://www.garant.ru).
2. Бородин К.В. Правовая защита несовершеннолетних от информации, приносящей вред их здоровью и развитию, распространяющейся в сети Интернет // Актуальные проблемы российского права. 2020. №7 (68).
3. Буданов С.А. Правовое обеспечение информационной безопасности несовершеннолетних: Автореферат дисс. ... к.ю.н. - Воронеж, 2020.
4. Кривоухов А.А. Информационная безопасность как мера обеспечения национальной безопасности России // Государство и общество: вчера, сегодня, завтра. Серия: Право. 2018. № 9 (3).
5. Крутенко С.Е. К вопросу о правовом регулировании защиты детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию / В сборнике: Проблемы становления гражданского общества Сборник статей VI Международной научной студенческой конференции. Иркутский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2018.
References:
1. The Constitution of the Russian Federation of 1993. // Reference and legal system "Garant' (http://www.garant.ru
2. Borodin K.V. Legal protection of minors from information harmful to their health and development, spreading on the Internet // Actual problems of Russian law. 2020. №7(68).
3. Budanov S.A. Legal provision of information security of minors: Abstract dissertation ... Candidate of Law - Voronezh, 2020.
4. Krivoukhcv A.A. Information security as a measure to ensure the national security of Russia // State and society: yesterday, today, tomorrow. Series: Law. 2018. № 9 (3).
5. Krutenko S.E. On the issue of legal regulation of the protection of children from information that harms their health and development / In the collection: Problems of the formation of civil society Collection of articles of the VI International Scientific Student Conference. Irkutsk Law Institute (branch) Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation. 2018.
Административное право; административный процесс
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_186 УДК 340.1; 342; 349
ДОСТОИНСТВА И НЕДОСТАТКИ, СФЕ РЫ РЕЛЕВАНТНОЙ ПРИМЕНИМОСТИ И ПРЕДЕЛЫ ПРИМЕНИМОСТИ МЕТА-РЕГУЛИРОВАНИЯ Advantages and disadvantages of meta-regulation, areas of relevant applicability and limits of applicability of meta-regulation
ДЕГТЯРЕВ Михаил Владимирович,
кандидат юридических наук, губернатор Хабаровского края. E-mail: mvdegtyarev@adm.khv.ru;
Degtyarev Mikhail V.,
PhD (Law), Governor of Khabarovsk Krai. E-mail: mvdegtyarev@adm.khv.ru
Краткая аннотация: Статья посвящена понятию новейших регуляторных технологий. Автор рассматривает концепт и технологии мета-регулирования, составляющего элемент новейших регуляторных технологий. В статье подробно рассматриваются достоинства и недостатки, сферы релевантной применимости и пределы применимости мета-регулирования. Представлены авторские объяснительные концепты.
Abstract: The article is devoted to the concept of the new regulatory technologies. The author considers the concept and technologies of metaregulation, which is an element of the latest regulatory technologies. The article discusses in detail the advantages and disadvantages, areas of relevant applicability, and limits of applicability of meta-regulation. Author's explanatory concepts are presented.
Ключевые слова: новейшие регуляторные технологии (LegalTech, RegTech), финансовые технологии (FinTech), экстра-правовое регулирование, мета-регулирование, новейшие государственно-управленческие технологии (GovTech), публичное право.
Keywords: new regulatory technologies (LegalTech, RegTech), financial technologies (FinTech), extra-legal regulation, meta-regulation, new public administration technologies (GovTech), public law.
Статья поступила в редакцию: 05.04.2022
Вводная часть
Интенсивные технологические и социальные изменения обусловили формирование и онтологию (бытийствование) динамичной процессной и отношенческой среды в различных сферах. Возникли даже высокоинновационные области, высокая затруднённость регулирования которых объективно детерминирована существенной недостаточностью информации о них, быстрыми и нелинейными изменениями в регулируемой среде, множественными неопределённостями этой среды, сложными динамическими ландшафтами рисков, а равно тем, что предвидеть создание или развитие тех или иных технологий сейчас объективно весьма затруднительно (а подчас невозможно).
И это предопределяет высокие степени сложности разработки и запуска предсказуемо-адекватного, должным образом поспевающего (своевременного) правового регулирования таких технологий и связанных с ними отношений и деятельности - для сохранения возможностей, возникающих в связи с такими изменениями. А про опережающее регулирование (которое и должно быть в идеале) и говорить нечего, с этим дела обстоят пока не важно. Поэтому актуализировались поиски более корректных и адекватных, более гибких и операционабельных подходов к созданию и совершенствованию правовых режимов в этих сферах: в сфере новейших цифровых и иных информационно-телекоммуникационных технологий, сфере компьютерной техники, сфере новейших финансовых, надзорных и публично-управленческих технологий и др. Мета-регулирование (англ. - «meta-regulation») - это одна из позиций палитры новейших регуляторных технологий1. Несмотря на наличие некоторых редких заслуживающих внимания публикаций в этой сфере, по большей части, до сих пор этот регу-ляторный подход объяснялся, что называется, «на пальцах», нуждаясь в более серьёзных объяснениях и обоснованиях. Заполнению этих пробелов и посвящена настоящая статья (как одна из серии таких наших публикаций). Релевантные сферы применения мета-регулирования
Регулирующим органам зачастую приходится иметь дело с гетерогенными и динамично развивающимися отраслями, которые слабо поддаются императивно предписывающему подходу. Более того, даже однородные и стабильные отрасли могут быть невосприимчивы к такому воздействию, в силу чего регуляторам приходится экспериментировать с механизмами регулирования, позволяющими регулируемым акторам саморегулирования адаптировать нормы к своим индивидуальным условиям2. Одним из таких механизмов как раз и является мета-регулирование.
Полагаем, что сферами релевантной применимости мета-регулирования являются те сегменты и направления предметно-объектной области, подлежащей урегулированию, которые обладают существенными неопределённостями. Или это могут быть сегменты, обладающие существенной степенью сопротивляемости (ригидности) или индифферентности (невосприятию и невосприимчивости) к регуляторному воздействию (даже просто как вынужденный, спровоцированный результат переизбытка императивных нормативных предписаний), либо же связаны
1 См.: Дегтярев М.В. Новейшие юридические регуляторные технологии и инструментарии: понятие, концепт, типологизация инструментариев // Юридическая орбита. -2021. - № 1. - С. 41-44. Понкин И.В., Куприяновский В.П., Понкин Д.И. Fintech, Regtech и регуляторные песочницы: понятие, цифровая онтология, перспективы // Современные информационные технологии и ИТ-образование. - 2020. - Т. 16. - № 1. - С. 224-234. Понкин И.В. Концепт цифрового государства: понятие, природа, структура и онтология // Государственная служба. - 2021. - Т. 23. - № 5. - С. 47-52.
2 Gilad S. It runs in the family: Meta-regulation and its siblings // Regulation & Governance. - 2010. - Vol. 4. - № 4. - P. 485-506. - P. 485.
определёнными историческими традициями саморегулирования. Мета-регулирование реально позволяет решать проблемы такой ригидности, индифферентности. Либо же речь может идти о тех сегментах, где гибкость и эффективность саморегулирования верифицируемо и валидируемо выше, чем государственное правовое регулирование, но есть весомые основания для того, чтобы государство должно было бы оставаться (несколько более, чем в «режиме ночного сторожа»). Релевантными для применения рассматриваемого концепта могут быть условия явной недостаточности ресурсов и / или информации в случаях гетерогенности или быстрой динамичности изменений соответствующих регулируемых сфер отношений - когда необходима выработка надёжных регуляторных решений комплексных и длительно не решаемых регуляторных проблем.
Соответственно, концепт мета-регулирования (и связанный с ним технологический подход) может быть релевантно применимым и целесообразным для решения проблем правового обеспечения в области развития и применения новейших инженерных, 1Т-, финансовых, юридических, фармацевтических и других технологий, а также применяться в сфере регулирования профессиональной деятельности в различных областях.
В контексте новых подходов к публичному управлению, мета-регулирование может быть одним из путей трансформации и переосмысления теории и практики права в контексте определения особенностей взаимодействия права с другими видами социального и корпоративного регулирования1.
В качестве примера ситуации, когда мета-регулятором выступает частное лицо, в литературе нередко указывают ситуацию с деятельностью частных финансовых посредников и оценщиков (финансово-бухгалтерских и налоговых аудиторов), которые устанавливают своё мета-регулирование соответствующих внутрикорпоративных нормативных порядков.
Преимущества мета-регулирования
Мета-регулирование обладает (при определённых, заметим, недостатках, о которых поговорим чуть далее) множеством преимуществ, потенциальных позитивных результатов задействования этого подхода. Поэтому по мере возрастания объёмов законодательной «вселенной» делегирование некоторых регуляторных функций частному сектору с последующим контролем со стороны государства (а это вкратце и есть суть данного концепта) приобретает существенно важное значение.
Согласно нашему концепту, к числу преимуществ мета-регулирования (передачи регуляторных полномочий органом публичной власти частным акторам и / или признания за ними таких полномочий) обоснованно следует отнести нижеследующие:
- задействование мета-регулирования редуцирует объёмы затрат ресурсов или вообще в полной мере высвобождает у государства существенные людские, временные и финансовые (обеспечение и сопровождение норморайтерско-проектировочного и нормотворчески-производственного процесса всегда затратно) ресурсы, снимая тем самым с него (с государства, даже если мета-регулятором выступает частный субъект, это всё равно даёт преференции государству) избыточные обременительные заботы на данном конкретном направлении;
- задействование мета-регулирования обеспечивает существенно большую гибкость, операционабельность, масштабируемость, оперативную и качественную адаптируемость регуляторного порядка и существенно большую регуляторные эффективность и результативность в сферах, где одно только лишь государственное регулирование слишком неповоротливо и громоздко, малоэффективно, но при этом полное отдание урегулирования всех или существенной части отношений полностью на саморегулирование (что называется, «полностью на откуп») частному саморегулятору в силу определённых обстоятельств или резонов не представляется возможным, либо в сферах, где задействование сложно-выстроенных интерсекциональных или разноприродно-гибридных регуляторных порядков объективно более эффективно и адекватно; за счёт рассматриваемого подхода обеспечивается укрепление потенциала, надёжности и легитимности частных регуляторных режимов, а также координации и конвергенции между ними;
- задействование мета-регулирования обеспечивает значимые возможности осуществления регулирования самим частным сектором, который способен объективно лучше и быстрее реагировать на сложно-онтологичные и имплицитные (неявные) изменения рынка, в сравнении с устоявшимися, «традиционными» подходами (вне этого подхода, хотя организации частного сектора располагают наилучшими ресурсами для поиска решений проблем публичного интереса, они не всегда имеют для этого необходимую мотивацию);
- задействование мета-регулирования обеспечивает редуцирование финансовых и временных затрат саморегулируемых субъектов (не в ущерб публичному порядку) на обеспечение ясного исчерпывающего понимания и должного (и, подчеркнём добровольного сознательного и активного) соблюдения нормативных требований;
- задействование мета-регулирования обеспечивает более эффективное оперирование регуляторными и пост-регуляторными рисками в обладающих ригидностью и индифферентностью (невосприимчивостью) к публично-регуляторному воздействию сферах (где присущи значительные риски), а равно в условиях критической недостаточности информации о подлежащей урегулированию сфере отношений и деятельности; этот концепт может использоваться для консолидации подходов к пониманию саморегулируемой организацией и мета-регулятором таких рисков и соответствующих методов редуцирования таких рисков;
- задействование мета-регулирования обеспечивает редуцирование административного бремени;
- задействование мета-регулирования обеспечивает возможности эффективного экспериментального тестирования нового законодательства в сферах, в отношении которых ещё пока недостаточно необходимых сведений, знаний.
Недостатки, существующие и вероятные пределы применения метода мета-регулирования
1 Parker C. Meta-Regulation: Legal Accountability for Corporate Social Responsibility // The New Corporate Accountability: Corporate Social Responsibility and the Law / Ed. by D. McBarnet, A. Voiculescu, T. Campbell. - Cambridge: Cambridge University Press, 2007. - P. 207-237. - P. 213.
Несмотря на существенные преимущества мета-регулирования, данный концепт (и связанный с ним технологический подход) не является в полной мере универсальным и всеобъемлющим, он имеет определённые ограничения для его применения, а также он несвободен от некоторых недостатков (уязвимых мест такого подхода).
По мнению Майкла Даудла, мета-регулирование в целом относится к подходам, имеющим ограниченное применение, фокусируясь на специфических регуляторных потребностях экономик конкретно государств Западной Европы и Северной Америки1. Тарек Наэль Аль-Тавил и Хасан Юнис отмечают необходимость осторожного и взвешенного подхода к введению мета-регулирования в силу вероятной опасности чрезмерной зависимости от применения данного подхода2. Он просто не везде годится, не везде применим. Кроме того, возможными препятствиями на пути к успешному задействованию мета-регулирования могут также являться отсутствие стабильной регуляторной программы, инвестиций и благоприятных политических условий. При этом одним из недостатков мета-регулирования может являться то, что постоянный сбор информации (о поднадзорном производимом процессе) и её анализ регулирующими органами может оказываться излишне дорогостоящим и затруднитель-
3
ным для поддержания3.
В нашей авторской интерпретации, концепт мета-регулирования (и связанный с ним технологический подход) обладает (способен обладать) следующими недостатками, предопределяющими пределы и резоны его применимости:
- чрезмерность дороговизны обслуживания мета-регулятором своих функционалов по нормативному контролю регуляторной активности актора саморегулирования, что в некоторых условиях порождает несопоставимость (в негативную сторону) таких затрат с получаемой на выходе публичной выгодой (как говорится, «овчинка выделки не стоит»);
- задействование мета-регулирования может быть ограничено существующими условиями, прежде всего императивного публично-правового порядка, когда никакого саморегулирования (даже ограниченного) в принципе допущено в данной конкретной сфере быть не может;
- высокая вероятность создания (при задействовании мета-регулирования) ложных ожиданий, подрыва ожиданий общества, провоцирования фрустраций при необдуманном и неосновательном задействовании этого концепта (притом что определить его релевантную применимость - задача повышенной сложности), слепо думая, что такое регуляторное решение может безотказно и всенепременно обеспечить беспроигрышную ситуацию для решения сложных регуляторных и социально-экономических проблем;
- высокая вероятность (при задействовании мета-регулирования) неполного и / или неверного выявления и отслеживания рисков, связанных с применением таких регуляторных технологий (просто уже в силу заточенности этих технологий под сложные случаи), как следствие -фрагментарное и дефектное оперирование такими рисками;
- высокая вероятность (при задействовании мета-регулирования) того, что субъект (актор) саморегулирования станет искажать предоставляемые ему дискреционные полномочия, создавая и интегрируя дефектные регуляторные процедуры, которые будут лишь внешне выглядеть как отвечающие требованиям мета-регулятора.
Библиогра фия:
1. Дегтярев М.В. Новейшие юридические регуляторные технологии и инструментарии: понятие, концепт, типологизация инструментариев // Юридическая орбита. - 2021. - № 1. - С. 41-44.
2. Понкин И.В., Куприяновский В.П., Понкин Д.И. Fintech, Regtech и регуляторные песочницы: понятие, цифровая онтология, перспективы // Современные информационные технологии и ИТ-образование. - 2020. - Т. 16. - № 1. - С. 224-234.
3. Понкин И.В. Концепт цифрового государства: понятие, природа, структура и онтология // Государственная служба. - 2021. - Т. 23. - № 5. - С. 47-52.
4. Al-Tawil T.N., Younies H. Corporate governance: on the crossroads of meta-regulation and social responsibility // Journal of Financial Crime. - 2020. - Vol. 27. -№ 3. - P. 801-820.
5. Dowdle M.W. Beyond the Regulatory State: China and «Rule of Law» in a Post-Fordist World // The Governance and Globalization Working Paper Series. -2010, June. - № 21. - 34 p.
6. Gilad S. It runs in the family: Meta-regulation and its siblings // Regulation & Governance. - 2010. - Vol. 4. - № 4. - P. 485-506.
7. Parker C. Meta-Regulation: Legal Accountability for Corporate Social Responsibility // The New Corporate Accountability: Corporate Social Responsibility and the Law / Ed. by D. McBarnet, A. Voiculescu, T. Campbell. - Cambridge: Cambridge University Press, 2007. - P. 207-237.
References:
1. Degtyarev M.V. The latest legal regulatory technologies and tools: concept, concept, typologization of tools // Legal Orbit. - 2021. - No. 1. - pp. 41-44.
2. Ponkin I.V., Kupriyanovsky V.P., Ponkin D.I. Fintech, Regtech and regulatory sandboxes: concept, digital ontology, prospects // Modern information technologies and IT education. - 2020. - Vol. 16. - No. 1. - pp. 224-234.
3. Ponkin I.V. The concept of the digital state: concept, nature, structure and ontology // Public service. - 2021. - Vol. 23. - No. 5. - pp. 47-52.
4. Al-Tawil T.N., Younies H. Corporate governance: on the crossroads of meta-regulation and social responsibility // Journal of Financial Crime. - 2020. -Vol. 27. - № 3. - P. 801-820.
5. Dowdle M.W. Beyond the Regulatory State: China and «Rule of Law» in a Post-Fordist World // The Governance and Globalization Working Paper Series. - 2010, June. - № 21. - 34 p.
6. Gilad S. It runs in the family: Meta-regulation and its siblings // Regulation & Governance. - 2010. - Vol. 4. - № 4. - P. 485-506.
7. Parker C. Meta-Regulation: Legal Accountability for Corporate Social Responsibility // The New Corporate Accountability: Corporate Social Responsibility and the Law / Ed. by D. McBarnet, A. Voiculescu, T. Campbell. - Cambridge: Cambridge University Press, 2007. - P. 207-237.
1 Dowdle M.W. Beyond the Regulatory State: China and «Rule of Law» in a Post-Fordist World // The Governance and Globalization Working Paper Series. - 2010, June. - № 21. -34 p. - P. 13.
2 Al-Tawil T.N., Younies H. Corporate governance: on the crossroads of meta-regulation and social responsibility // Journal of Financial Crime. - 2020. - Vol. 27. - № 3. - P. 801820.
3 Gilad S. It runs in the family: Meta-regulation and its siblings // Regulation & Governance. - 2010. - Vol. 4. - № 4. - P. 485-506. - P. 502, 493.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_189 УДК 342.9
СТАТУС ГОСУДАРСТВЕННОГО КАТАЛОГА ПЕСТИЦИДОВ И АГРОХИМИКАТОВ, РАЗРЕШЕННЫХ К ПРИМЕНЕНИЮ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ДРУГИЕ ПРОБЛЕМЫ БЕЗОПАСНОГО ОБРАЩЕНИЯ С ПЕСТИЦИДАМИ И АГРОХИМИКАТАМИ STATUS OF THE STATE CATALOG OF PESTICIDES AND AGROCHEMICALS APPROVED FOR USE ON THE TERRITORY OF THE RUSSIAN FEDERATION AND OTHER PROBLEMS OF SAFE HANDLING OF PESTICIDES AND AGROCHEMICALS
КАДЫКОВ Александр Вячеславович,
магистр юриспруденции, магистрант Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ). 119333, Россия, г. Москва ул. Вавилова 46. E-mail: gukav98@mail.ru;
Kadykov Alexander Vyacheslavovich,
Master of Jurisprudence, graduate student of Lomonosov Moscow State University, Moscow ul. Vavilova 46- 72 index 119333. E-mail: gukav98@mail.ru
Краткая аннотация: в статье анализируется статус Государственного каталога пестицидов и агрохимикатов, разрешенных к применению на территории Российской Федерации. Автор отмечает недостаточную определенность его статуса, так как на практике он применяется как нормативный правовой акт, при этом таковым не являясь. Рассмотрены также другие проблемы безопасного обращения с пестицидами и агрохимикатами, в частности, факторы, сдерживающие развитие указанной отрасли, связанные в том числе с регистрацией препаратов на территории Российской Федерации. Вынесены предложения по изменению подхода в части рекламы пестицидов и агрохи-микатов, применяющихся гражданами для личного потребления.
Abstract: the article analyzes the status of the State Catalog of Pesticides and Agrochemicals approved for use in the territory of the Russian Federation. The author notes the lack of certainty of its status, since in practice it is used as a normative legal act, while not being such. Other problems of safe handling of pesticides and agrochemicals are also considered, in particular, factors hindering the development of this industry, including those related to the registration of drugs on the territory of the Russian Federation. Proposals have been made to change the approach in terms of advertising pesticides and agrochemicals used by citizens for personal consumption.
Ключевые слова: пестициды; грохимикаты; Государственный каталог пестицидов и агрохимикатов; сельскохозяйственный рынок; потребитель.
Keywords: pesticides; agrochemicals; State catalog of pesticides and agrochemicals; agricultural market; consumer.
Статья поступила в редакцию: 26.07.2022
Сельскохозяйственный рынок Российской Федерации - активно и успешно развивающаяся отрасль. При этом для сохранения роста данного сектора экономики необходимо осуществлять постоянный контроль (надзор) в области обращения пестицидов и агрохимикатов (далее -ПиА). Оценить возможные недостатки нормативной правовой базы, регулирующей данную сферу.
Особую важность контроля (надзора) в области безопасного обращения с ПиА подчеркивает создание в 2003 году Российского союза производителей химических средств защиты растений (далее - Союз). В Союз входит 12 организаций производителей ПиА. Основной целью Союза является обеспечения взаимодействия членов Союза с законодательной, исполнительной властью с целью совершенствования регулирования данной сферы.
Постоянное совершенствование законодательства в области безопасного обращения ПиА способствует установлению равновесия между эффективностью системы контроля (надзора) за данной сферой и развитию применения ПиА, повышению урожайности и экологической безопасности страны.
В соответствии с Федеральным законом от 24 июля 1997 г. № 109-ФЗ [1]1, все прошедшие регистрацию на территории Российской Федерации ПиА вносятся в Государственный каталог пестицидов и агрохимикатов, разрешенных к применению на территории Российской Федерации (далее Государственный каталог) [2]2.
Необходимо отметить, что в соответствии со статьей 3 Закона № 109-ФЗ на территории Российской Федерации установлен запрет на оборот ПиА, не внесенных в Государственный каталог.
Государственный каталог является официальным документом, включающим в себя список ПиА, разрешенных на территории Российской Федерации для юридических, физических лиц и индивидуальных предпринимателей в сельском, лесном, коммунальном, личном подсобном хозяйствах.
1 О безопасном обращении с пестицидами и агрохимикатами: Федеральный закон Российской Федерации от 19.07.1997 г. № 109-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 29. Ст. 3510.
2 Государственный каталог пестицидов и агрохимикатов, разрешенных к применению на территории Российской Федерации // Минсельхоз России. URL: https://mcx.gov.ru/ministry/departments/departament-rastenievodstva-mekhanizatsii-khimizatsii-i-zashchity-rasteniy/industry-information/info-gosudarstvennaya-usluga-po-gosudarstvennoy-registratsii-pestitsidov-i-agrokhimikatov/ (дата обращения: 26.07.2022).
Государственный каталог является своеобразным допуском к обороту на территории Российской Федерации, то есть к производству, применению, хранению, транспортировке, рекламе, реализации, уничтожению ПиА.
В связи с этим необходимо более подробно остановиться на статусе Государственного каталога. Фактически, по своему значению данный документ соответствует всем критериям нормативного правового акта. Так, его действие направлено на широкий круг лиц, а также имеет общественную значимость. При этом, документ официально опубликован не был, то есть Государственный каталог не является нормативным правовым актом, а носит лишь рекомендательный характер.
Судебная практика подчеркивает ведущий статус Государственного каталога, отмечая его большую юридическую силу над законодательством субъекта. Так, пунктом 1.3 постановления Правительства Пермского края от 13 февраля 2009 г. № 66-п [3]1 был утвержден Порядок предоставления государственной поддержки сельскохозяйственного производства (далее - Порядок предоставления господдержки). Пунктами 1.11 и 3.21 Приложения № 5 к Порядку предоставления господдержки были предусмотрены ставки субсидий на приобретение определенного перечня средств защиты растений.
Прокуратура Пермского края обратилась с иском о признании недействующим постановления Правительства Пермского края, в связи с недопустимостью предоставления субсидии на приобретение гербицидов, отсутствующих в Государственном каталоге. Заявление прокуратуры было удовлетворено: «.. .указанные нормы оспариваемого акта противоречат федеральному закону, имеющему большую юридическую силу» [4]2.
Также проводя проверку, Россельхознадзор привлек к административной ответственности ООО «Флора» на основании того, что пестициды не были зарегистрированы в Государственном каталоге [5] 3.
При этом, Государственный каталог не является нормативным правовым актом. Все эти аспекты на практике затрудняют работу по повышению уровня экологической безопасности Российской Федерации.
Таким образом, судебная практика идет по пути использования Государственного каталога, как нормативно правового акта, что на наш взгляд недопустимо, в связи с этим для полноценной реализации права, представляется необходимым:
1. Изложить части 4 - 5 статьи 12 Закона № 109-ФЗ в следующей редакции:
«Пестицид или агрохимикат вносится в Государственный каталог пестицидов и агрохимикатов, разрешенных к применению на территории Российской Федерации, в порядке, установленном Правительством Российской Федерации.
Государственный каталог пестицидов и агрохимикатов, разрешенных к применению на территории Российской Федерации, утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим организацию регистрационных испытаний и государственную регистрацию пестицидов и агрохимикатов.».
2. Принять постановление Правительства Российской Федерации, которым будет утвержден порядок включения ПиА в Государственный каталог, установив при этом порядок внесения соответствующих изменений в акт, которым будет утвержден Государственный каталог.
3. Внести соответствующие изменения в постановление Правительства Российской Федерации от 12 февраля 2022 г. № 157» [6]4.
Вместе с тем, по общему правилу, ПиА не могут производиться без регистрации на территории России. При этом критически большое
количество препаратов, предусмотренных для культур, не произрастающих на нашей территории, например, бананы, отечественные производители химических средств защиты растений, также не могут быть произведены на территории России без соответствующей регистрации. Организации, экспортирующие такие ПиА за рубеж, заинтересованы в производстве и дальнейшей продаже таких ПиА, полноценная регистрация ПиА предусматривает большой временной отрезок и экономические затраты. Тем самым, Россия теряет налогооблагаемую базу и рабочие места, так как такие производственные площадки регистрируются в странах СНГ в течении нескольких месяцев.
На основании вышеизложенного, предлагаем предусмотреть специальный порядок регистрации препаратов для производства на территории России без возможности их продажи на территории нашей страны путем внесения соответствующих изменений в Закон № 109-ФЗ. Так, отечественный производитель не сможет торговать ПиА на отечественном рынке (за ненадобностью в таких препаратах), а качество и стандарты производства таких ПиА будут обеспечиваться в силу необходимости прохождения такими товарами регистрации в странах-экспортерах.
Правила продажи товаров по договору розничной купли-продажи, утвержденные абзацем вторым пункта 1 постановления Правительства Российской Федерации от 31 декабря 2020 г. № 2463 [ 7]5 (далее - Правила продажи), содержат требования к порядку продажи (и допуска в продаже) ПиА в розничной торговле. В частности, пунктами 69 - 70 Правил продажи установлена обязанность осуществлять розничную продажу ПиА в потребительской упаковке, которая должна пройти обязательную предварительную проверку качества (до размещения указанных препа-
1 О государственной поддержке сельскохозяйственного производства: Постановление Правительства Пермского края от 13 февраля 2009 г. № 66-п // Доступ из СПС «ГАРАНТ».
2 Определение Верховного Суда РФ от 16.12.2009 г. по делу № 44-Г09-39 // URL: https://dogovor-urist.ru/%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0/%D0%B4%D0% B5%D0%BB%D0%BE/44-%D0%B309-39/ (дата обращения: 02.11.2021).
3 Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 03.02.2011 г. по делу N А67-2547/2010.
4 Об утверждении Правил исключения пестицида или агрохимиката из Государственного каталога пестицидов и агрохимикатов, разрешенных к применению на территории Российской Федерации, изменения регламентов применения пестицида или агрохимиката и (или) срока государственной регистрации пестицида или агрохимиката до истечения срока действия государственной регистрации: Постановление Правительства РФ от 12.02.2022 № 157 // Собрание законодательства Российской Федерации. 2022. № 8. Ст. 1164.
5 Об утверждении Правил продажи товаров по договору розничной купли-продажи, перечня товаров длительного пользования, на которые не распространяется требование потребителя о безвозмездном предоставлении ему товара, обладающего этими же основными потребительскими свойствами, на период ремонта или замены такого товара, и перечня непродовольственных товаров надлежащего качества, не подлежащих обмену, а также о внесении изменений в некоторые акты Правительства Российской Федерации: Постановление Правительства РФ от 31.12.2020 г. № 2463. // Собрание законодательства Российской Федерации. 2021. № 3. Ст. 593.
ратов в месте продажи). Вместе с тем ПиА включены в перечень непродовольственных товаров надлежащего качества, не подлежащих обмену, утвержденный абзацем четвертым пункта 1 постановления Правительства Российской Федерации от 31 декабря 2020 г. № 2463.
На наш взгляд, необходимо дополнить статью 23 Закона № 109-ФЗ новым абзацем следующего содержания:
«По требованию покупателя продавец обязан ознакомить его с копией свидетельства о государственной регистрации пестицида или агрохимиката.».
Также в связи с необходимостью обеспечения безопасности граждан и защиты окружающей среды предлагаем дополнить Федеральный закон от 13 марта 2006 г. № 38-ФЭ [8]1 статьей 25.1 «Реклама пестицидов и агрохимикатов» следующего содержания:
«Не допускается реклама:
1) не прошедших государственную регистрацию ПиА;
2) связанная с продажей ПиА, применение которых в целях личного потребления не предусмотрено».
На наш взгляд, органам законодательной власти при принятии нормативных правовых актов необходимо рекомендовать обратить внимание на следующие аспекты:
1) наличие пробелов в федеральном законодательстве в области обращения ПиА;
2) специфика природно-климатических условий различных территорий страны, в том числе в рамках одного субъекта в силу их большой протяженности (например, Якутия, Красноярский край и другие);
3) соотношение положений федерального законодательства и законодательства субъектов Российской Федерации в части разграничения полномочий (недостаточной четкости разграничения полномочий федералов и субъектов).
Таким образом, в рамках исследования была произведена оценка достаточности и качества действующего законодательства Российской Федерации в сфере безопасного обращения с ПиА, а также достаточности мероприятий государственного контроля (надзора) за данной сферой. Изложенные в работе предложения позволят повысить национальную безопасность и обеспечить развитие общегосударственной системы обеспечения химической и продовольственной безопасности страны.
Библиография:
1. О безопасном обращении с пестицидами и агрохимикатами: Федеральный закон Российской Федерации от 19.07.1997 г. № 109-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 29. Ст. 3510.
2. Государственный каталог пестицидов и агрохимикатов, разрешенных к применению на территории Российской Федерации // Минсельхоз России. URL: https://mcx.gov.ru/ministry/departments/departament-rastenievodstva-mekhanizatsii-khimizatsii-i-zashchity-rasteniy/industry-information/info-gosudarstvennaya-usluga-po-gosudarstvennoy-registratsii-pestitsidov-i-agrokhimikatov/ (дата обращения: 26.07.2022).
3. О государственной поддержке сельскохозяйственного производства: Постановление Правительства Пермского края от 13 февраля 2009 г. № 66-п // Доступ из СПС «ГАРАНТ».
4. Определение Верховного Суда РФ от 16.12.2009 г. по делу № 44-Г09-39 // URL:https://dogovorurist.ru/%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0% B0/%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%BE/44-%D0%B309-39/ (дата обращения: 02.11.2021).
5. Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 03.02.2011 г. по делу N А67-2547/2010.
6. Об утверждении Правил исключения пестицида или агрохимиката из Государственного каталога пестицидов и агрохимикатов, разрешенных к применению на территории Российской Федерации, изменения регламентов применения пестицида или агрохимиката и (или) срока государственной регистрации пестицида или агрохимиката до истечения срока действия государственной регистрации: Постановление Правительства РФ от 12.02.2022 № 157 // Собрание законодательства Российской Федерации. 2022. № 8. Ст. 1164.
7. Об утверждении Правил продажи товаров по договору розничной купли-продажи, перечня товаров длительного пользования, на которые не распространяется требование потребителя о безвозмездном предоставлении ему товара, обладающего этими же основными потребительскими свойствами, на период ремонта или замены такого товара, и перечня непродовольственных товаров надлежащего качества, не подлежащих обмену, а также о внесении изменений в некоторые акты Правительства Российской Федерации: Постановление Правительства РФ от 31.12.2020 г. № 2463. // Собрание законодательства Российской Федерации. 2021. № 3. Ст. 593.
8. О рекламе: Федеральный закон от 13.03.2006 г. № 38-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. № 12. Ст. 1232.
9. Об утверждении Правил исключения пестицида или агрохимиката из Государственного каталога пестицидов и агрохимикатов, разрешенных к применению на территории Российской Федерации, изменения регламентов применения пестицида или агрохимиката и (или) срока государственной регистрации пестицида или агрохимиката до истечения срока действия государственной регистрации: Постановление Правительства РФ от 12.02.2022 № 157 // Собрание законодательства Российской Федерации. 2022. № 8. Ст. 1164.
References:
1. About the safe handling of pesticides and agrochemicals: Federal Law of the Russian Federation No. 109-FZ of 07/19/1997 // Collection of Legislation of the Russian Federation. 1997. No. 29. St. 3510.
2. State catalog of pesticides and agrochemicals approved for use on the territory of the Russian Federation // Ministry of Agriculture of Russia. URL: https://mcx.gov.ru/ministry/departments/departament-rastenievodstva-mekhanizatsii-khimizatsii-i-zashchity-rasteniy/industry-information/info-gosudarstvennaya-usluga-po-gosudarstvennoy-registratsii-pestitsidov-i-agrokhimikatov / (date of application: 26.07.2022).
3. On state support of agricultural production: Resolution of the Government of the Perm Region of February 13, 2009 No. 66-p // Access from the SPS "GARANT".
4. Ruling of the Supreme Court of the Russian Federation dated 12/16/2009 in case No. 44-G09-39 // URL:https://dogovorurist.ru/%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0% B0/%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%BE/44-%D0%B309-39 / (date of appeal: 02.11.2021).
5. Resolution of the Federal Antimonopoly Sernce of the West Siberian District of 03.02.2011 on the case N A67-2547/2010.
6. On approval of the Rules for the Exclusion of a Pesticide or Agrochemicals from the State Catalog of Pesticides and Agrochemicals Permitted for Use on the Territory of the Russian Federation, Changes in the Regulations for the Use of a pesticide or Agrochemicals and (or) the Period of State Registration of a pesticide or Agrochemicals before the expiration of state Registration: Decree of the Government of the Russian Federation of 12.02.2022 No. 157 // Collection of Legislation of the Russian Federation. 2022. No. 8. St. 1164.
7. On approval of the Rules for the Sale of goods under a retail sale agreement, a list of durable goods that are not subject to the consumer's requirement to provide him with goods having the same basic consumer properties for the period of repair or replacement of such goods, and a list of non-food products of proper quality that are not subject to exchange, as well as on amendments to some acts of the Government of the Russian Federation: Resolution of the Government of the Russian Federation of 31.12.2020 No. 2463. // Collection of Legislation of the Russian Federation. 2021. No. 3. Article 593.
8. About advertising: Federal Law No. 38-FZ of 13.03.2006 // Collection of Legislation of the Russian Federation. 2006. No. 12. St. 1232.
9. On approval of the Rules for the Exclusion of a Pesticide or Agrochemicals from the State Catalog of Pesticides and Agrochemicals Permitted for Use on the Territory of the Russian Federation, Changes in the Regulations for the Use of a pesticide or Agrochemicals and (or) the Period of state Registration of a pesticide or Agrochemicals before the expiration of state Registration: Decree of the Government of the Russian Federation of 12.02.2022 No. 157 // Collection of Legislation of the Russian Federation. 2022. No. 8. St. 1164.
1 О рекламе: Федеральный закон от 13.03.2006 г. № 38-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. № 12. Ст. 1232.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_192 УДК 342.92
ВОПРОСЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ СРЕДСТВ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ МОБИЛЬНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ ХАБАРОВСКОГО КРАЯ) ISSUES OF IMPROVEMENT OF THE LEGAL REGULATION OF INDIVIDUAL MOBILITY MEANS (BY THE EXAMPLE OF KHABAROVSK REGION
КУЛАКОВА Татьяна Геннадьевна,
старший преподаватель кафедры общеправовых дисциплин
ФГКОУ ВО «Дальневосточный юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации». 680000, Россия, Хабаровский край, г. Хабаровск, пер. Казарменный, 15. E-mail: tgkulakova@mail.ru;
Kulakova Tatyana Gennadievna,
Senior Lecturer of the Department of General Legal Disciplines of the Federal State Treasury Educational Institution of Higher Education "Far Eastern Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation". 680000, Russia, Khabarovsk Krai, Khabarovsk, lane. Barracks, 15. E-mail: tgkulakova@mail.ru
Краткая аннотация: В статье определяется понятие «электросамокат», выявляется его правовая природа, соотносятся признаки этого понятия с понятием «транспортное средство». Проводится анализ законодательных норм, регламентирующих статус этих средств передвижения. На основе анализа судебной практики дается оценка статуса лиц, управляющих этими средствами передвижения, как участников дорожного движения. Автором вносятся предложения по совершенствованию отдельных нормативных правовых актов.
Abstract: The article defines the concept of "electric scooter", reveals its legal nature, correlates the features of this concept with the concept of "vehicle". An analysis of the legislative norms regulating the status of these vehicles is carried out. Based on the analysis of judicial practice, an assessment is made of the status of persons driving these vehicles as road users. The author makes suggestions for improving individual regulatory legal acts.
Ключевые слова: транспортное средство, средство индивидуальной мобильности, пешеход, электросамокат, мопед, безопасность дорожного движения, дорожно-транспортное происшествие, инспектор ДПС ГИБДД.
Keywords: vehicle, individual mobility device, pedestrian, electric scooter, moped, traffic safety, traffic accident, traffic police inspector.
Статья поступила в редакцию: 20.05.2022
В настоящее время стремительную популярность приобретают электросамокаты. Такого понятия, как электросамокаты в правилах дорожного движения (далее - ПДД) не существует, соответственно и в законодательстве его нет. Между тем электросамокаты в г. Хабаровске набирают популярность у пешеходов. Многие граждане передвигаются на этих средствах в одном потоке с пешеходами и водителями транспортных средств. Граждане стали все более активно пользоваться этим достаточно доступным средством передвижения, а, следовательно, увеличился спрос, и расширилась сеть проката данных средств.
В последнее время, учитывая временные затраты на преодоление многокилометровых пробок, использование электросамоката в качестве средства передвижения стало набирать особую популярность. Кроме того, граждане приобретают электросамокаты самостоятельно в собственность и ежедневно пользуются ими, особенно в теплое время года.
При этом движение на электросамокатах осуществляется хаотично, что может представлять существенную опасность и влиять в целом на безопасность, в том числе, для лиц, управляющих ими, в качестве которых порой выступают несовершеннолетние, не достигшие 16 лет.
Практика такова, что данное средство передвижения расценивается не только, как способ развлечения, но и как одно из самых доступных средств передвижения, нередко становится альтернативой автомобилю. Уже есть такие самокаты, которые развивают скорость до 80 км час и едут по одной дороге с потоком автотранспорта, создавая при этом помехи и влияя на безопасность движения.
Из материалов судебной практики следует, что данные средства передвижения относятся к транспортным средствам. Некоторые правоприменители относят электросамокаты к механическим средствам и утверждают, что их можно идентифицировать по таким признакам, как скорость и мощность двигателя.
Согласно требованиям закона «О безопасности дорожного движения» [1] транспортное средство предназначено, прежде всего, для перевозки людей, грузов. Что касается механических средств, то их приводит в движение двигатель [2].
Согласно статистике в России за 2022 г. произошло 180 дорожно-транспортных происшествий (далее - ДТП) с участием электросамокатов, погибли 5 человек и 188 человек получили ранения. При этом наблюдается увеличение роста происшествий по сравнению с аналогичным периодом 2021 года. Во время проведения майских праздников в г. Хабаровске по вине самокатчиков пострадало двое детей. Был сбит 10-летний ребенок. Если за 2021 год было допущено четыре происшествия, то в 2022 году - 5. Данная ситуация вызывает обеспокоенность горожан, несмотря на предпринимаемые меры.
Максимальная скорость электросамоката из так называемого кикшеринга не превышает 25 км в час [3]. Следует заметить, что по своей инициативе предприниматели сами устанавливают возрастные ограничения. Гражданину должно быть больше 18 лет, но часто несовершеннолетние вводят в заблуждение сервис проката насчет возраста.
Следовательно, возраст фирма не отслеживает и не проверяет документы, а также фамилию и дату рождения, полагаясь при этом на ответственность самого гражданина.
Как, к примеру, инспектору ДПС ГИБДД понять, какая мощность электрического двигателя электросамоката? Например, с мотоциклом все достаточно просто: прописан порядок ввоза, сертификации, технические характеристики. В отношении самоката таких данных нет.
Стоит еще раз напомнить, что на данный момент в законодательстве отсутствуют нормы, рассматривающие участие электросамокатов в дорожном движении. Отсутствие в законодательстве ясной регламентации правого режима использования электросамоката создает сложности в правоприменительной практике при решении вопроса о привлечении лица к ответственности за нарушение Правил дорожного движения, что приводит к противоречивой судебной практике.
В одних случаях суд приходит к выводу, что лицо, управляющее электросамокатом, не относится к пешеходам и привлекается к ответственности по ст. 12.7 КоАП РФ (управление транспортным средством водителем, не имеющим права управления транспортным средством). В других - электросамокат не относят к категории транспортного средства, а лицо, управляющее им, поскольку не является водителем, привлекается к ответственности по ст. 12.29 КоАП РФ (нарушение Правил дорожного движения пешеходом или иным лицом, участвующим в процессе дорожного движения).
И граждане часто пользуются этим пробелом. Мы видим, граждане едут по дороге и находятся в одном пространстве с другими участниками дорожного движения, а это, как известно - не безопасно:
- во-первых, у данных самокатов конструктивно маленький диаметр колеса, а это значит, что любая неровность на дороге может привести к непредсказуемой проблеме и даже ДТП;
- во-вторых, если это транспортное средство, то тогда нужны водительские права;
- в-третьих, какая ответственность может наступить?;
Кто будет виновником ДТП, если, к примеру, в машину на скорости въедет гражданин на электросамокате? А если он погибнет при столкновении? По мнению отдельных адвокатов, пользователи электросамокатов - это пешеходы, а потому они не имеют права находиться на проезжей части. Ввиду того, что в настоящее время в ПДД электросамокаты не выделены в отдельную категорию участников движения, по общему правилу к ним применяются требования, предъявляемые к пешеходам.
Таким образом, на электросамокатах разрешено передвигаться, в частности, по тротуарам, пешеходным и вело пешеходным дорожкам, а при их отсутствии - по обочинам.
При отсутствии тротуаров, пешеходных и вело пешеходных дорожек или обочин, а также в случае невозможности двигаться по ним на электросамокате, можно передвигаться по велосипедной дорожке или в один ряд по краю проезжей части (на дорогах с разделительной полосой - по внешнему краю проезжей части, согласно п. 4.1 ПДД). В случае нарушения ПДД лицо, использующее электросамокат, может быть привлечено к соответствующей административной ответственности (согласно ст. ст. 12.29, 12.30 КоАП РФ; п. 1.6 ПДД).
Право на управление мопедом (мопед относится к категории «М») по общему правилу предоставляется только лицам, достигшим 16 лет (согласно п. 1 ст. 25, п. п. 2, 5 ст. 26 закона от 10 декабря 1995 г. № 196-ФЗ). Водители мопедов должны ехать в один ряд по правому краю проезжей части или по полосе, предназначенной для велосипедистов. Если водитель мопеда не создает помех для пешеходов, он может ехать по обочине (согласно п. 24.7 ПДД). Если посмотреть на термин мопед в ПДД, то можно сделать вывод, что определенная категория электросамокатов относиться к категории мопедов. Так как, если мощность двигателя более 0,25 кВТ и менее 4 кВТ и скорость передвижения такого самоката 50 км/час и более, то тогда можно отнести его к категории мопеды, а, следовательно, водитель обязан иметь специальное право.
Таким образом, отсутствие в ПДД такого термина как, электросамокат, пораждает существенную проблему для правоприменителя, и поэтому требуется на законадательном уровне определить его статус.
В настоящее время, лица, которые управляют электросамокатами, приравниваются к пешеходам, а, следовательно, они должны соблюдать ПДД, которые установлены для пешеходов. Но, к сожалению не все самокаты мы можем отнести по их характеристикам к безопасным средствам передвижения. Решение данной проблемы заключается, в том, чтобы создать в городе велодорожки и разрешать самокатам ездить только по ним. Также предлагаем запретить проезд такому транспорту по автодорогам, определить максимальную скорость передвижения, данного средства. Выделить в отдельную категорию участников движения, лиц управляющих электросамокатами.
Признать электросамокаты мопедами, запретить передвигаться без застегнутого мотошлема, управлять транспортным средством не держась за руль хотя бы одной рукой; перевозить детей младше семи лет без специально оборудованного места; пересекать дорогу по пешеходному переходу.
В зависимости от их характеристик, все самокаты сертифицировать и разделить их на определенные категории.
Библиогра фия:
1. О безопасности дорожного движения: федеральный закон от 10.12.1995 № 196-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2. О Правилах дорожного движения» (вместе с Основными положениями по допуску транспортных средств к эксплуатации и обязанности должностных лиц по обеспечению безопасности дорожного движения): постановление Правительства РФ от 23.10.1993 № 1090 «Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
3. Кикшеринг в России: как работает и сколько стоит. URL: https://carsharingi.ru/kicksharing/ (дата обращения: 17.05.2022).
References:
1. On Road safety: Federal Law No. 196-FZ of 10.12.1995. Access from help.- the legal system "ConsultantPlus".
2. On the Rules of the Road" (together with the Basic Provisions on the Admission of Vehicles to Operation and the duties of officials to ensure road safety): Decree of the Government of the Russian Federation No. 1090 dated 10/23/1993 "Access from the reference.-legal system "ConsultantPlus".
3. Quicksharing in Russia: how it works and how much it costs. URL: https://carsharingi.ru/kicksharing / (accessed: 05/17/2022).
_ПРАВО И ГОСУДАРСТВО: теория и практика. 2022. № 7(211)
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_194 УДК 37.018.43
СПЕЦИФИКА ОБУЧЕНИЯ С ПРИМЕНЕНИЕМ ДИСТАНЦИОННЫХ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ THE SPECIFICS OF TRAINING USING DISTANCE LEARNING TECHNOLOGIES МАМЛЕЕВА Дилара Радиковна,
кандидат юридических наук, начальник кафедры административно-правовых дисциплин
ФГКОУ ВО «Уфимский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации».
450091, Республика Башкортостан, г. Уфа, ул. Муксинова, 2.
E-mail: ailara-dilara@mail.ru;
Mamleeva Dilara Radikovna,
candidate of law, Federal State Educational Institution of Higher Education
«Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation», head of the department of administrative and legal disciplines. 450091, Republic of Bashkortostan, Ufa, Muksinova str., 2. E-mail: ailara-dilara@mail.ru
Краткая аннотация: В статье рассмотрена система обучения с использованием дистанционных образовательных технологий, их влияние на эффективность и совершенствование образовательного процесса. Проанализированы основные преимущества и недостатки дистанционного обучения. Статья может представлять практический интерес для педагогического состава кафедр института.
Abstract: The article considers the system of education using distance learning technologies, their impact on the effectiveness and improvement of the educational process. The main advantages and disadvantages of distance learning are analyzed. The article may be of practical interest to the teaching staff of the departments of the Institute.
Ключевые слова: образовательный процесс, дистанционное обучение, электронная информационная образовательная среда, электронные курсы.
Keywords: educational process, distance learning, electronic information educational environment, electronic courses.
Статья поступила в редакцию: 05.04.2022
Проблема, связанная с распространением новой коронавирусной инфекции, охватившая весь мир коснулась, конечно же, и образовательной системы России - обучающихся, преподавателей и управленческого состава вузов. На смену традиционной форме обучения, в условиях самоизоляции, вузы перешли к дистанционному обучению, использованию на базе аппаратных возможностей интернет-платформы, программных и телекоммуникационных технологий. В Уфимском юридическом институте МВД России, в условиях удаленной учебной деятельности прибегли к задействованию заблаговременно созданной и адаптированной в обычных условиях «электронной информационной образовательной среды» (далее по тексту - ЭИОС), являющейся определенным средством и условием, обеспечивающим передачу данных, обучение, воспитание, а также диалектическое взаимодействие субъектов образовательного процесса. Обучение с помощью ЭИОС, предполагает наличие широких возможностей в обеспечении обучающихся знаниями в работе с информационными технологиями и широкого доступа к информации, что в целом удовлетворяет потребность последних в учении и получении ими новых знаний умений и совершенствовании навыков. В данной системе педагогическим составом кафедр сформированы электронные информационно-образовательные блоки - электронные курсы, в состав каждого входят информационные ресурсы и интерактивные элементы - теоретические материалы, лекции, презентации к лекциям, практические задания и задачи, тесты, ссылки на ресурсы сети Интернет. Учебные и методические материалы дистанционного курса представлены в виде файлов различных форматов, поддерживаемых системой (текстовые и web-страницы pdf, doc, gif, jpg и т.д.), ссылок на ресурсы Интернет и т.п. В рамках курса также созданы интерактивные элементы (задания различных типов, глоссарии, форумы, тесты, объявления), позволяющие акцентировать внимание обучающихся на отдельных фрагментах изучаемого материала, проверить уровень знаний, организовать взаимодействие обучающихся друг с другом и с преподавателем.
Анализируя итоги прошлого учебного года, стоит заметить, что в целом, дистанционное обучение показало насколько, ЭОИС может быть эффективной в экстремальных условиях учебной деятельности института.
Так, основным способом проведения занятий в дистанционном формате явилось использование программного обеспечения для проведения веб-конференции BigBlueButton, поддерживающего такой функционал как аудио, видео трансляции, чаты, проведение опросов, обсуждений в режиме реального времени, запись сеансов и их воспроизведение для последующего просмотра, демонстрация презентационного материала, показ видео и изображений с внешних ресурсов Интернет и др. [1, с. 17]. В рамках проведения занятий при решении ситуаций по дисциплинам практической направленности субъекты образовательного процесса имеют возможность продемонстрировать образцы процессуальных и служебных документов, статистический материал, видеофрагменты, отражающие тактические действия сотрудников полиции, имеют возможность создавать пометки на презентациях и документах, организовывать голосование по вопросу правильности в ответах друг друга. Удобным в применении данной программы является также совместная работа в электронно-библиотечных системах, справочных правовых системах.
Важным будет заметить, что дистанционное обучение невозможно без эффективной обратной связи между обучающимися и преподавателем. В рамках разработанного курса обеспечение такой связи осуществляется с помощью интерактивных элементов «Чат», «Форум», «Объявление», «Голосование» на «Площадке для научной дискуссии». При этом возможным является также проведение индивидуальных консультаций, общение в чат-режиме и режиме форума, когда каждый участник курса может высказаться по любому вопросу предложенной темы.
Вместе с тем, при использовании сервера BigBlueButton для участия в практических занятиях не составило трудности пригласить практических работников территориальных органов. Преподавателями-кураторами взводов, обеспечивалось проведение индивидуальных бесед, кураторских часов, в том числе с приглашением практических сотрудников, ветеранов МВД России, ветеранов кафедры, имеющих большой опыт, как в преподавательской, так и практической деятельности. Отдельным элементом в структуре дистанционного обучения следует выделить комплексную систему автоматизации образовательного процесса «Апекс-ВУЗ», которая позволила автоматизировать направления работы институ-
та, и облегчила работу педагогического состава, в части осуществления контроля, учета, планирования учебных занятий, расчета и учета фактического выполнения учебной нагрузки, контроля за успеваемостью обучающихся. Достаточно удобно, информативно, а самое главное оперативно можно составить отчет успеваемости по каждому обучающемуся, в целом по взводу, по соответствующей дисциплине, организовать контроль по отработке пропусков занятий и исправлению неудовлетворительных оценок.
Таким образом, вышеизложенное свидетельствует, что интерактивное обучение в ЭИОС открывает большие возможности по совершенствованию образовательного процесса, в том числе по формированию у обучающихся необходимого опыта для его реализации в будущей профессиональной деятельности. Однако, следует согласиться, что столь неожиданный и безальтернативный переход с обычного режима обучения на «удаленный» не мог не вызвать определенные трудности. Во-первых, это технический фактор. Техническая сторона вопроса оказала существенное влияние на качество проведения не только так сказать групповых занятий, но и промежуточной и государственной итоговой аттестации обучающихся в удаленном режиме, что обусловлено как объективными, так и субъективными причинами. Во-вторых, фактор низкой мотивации обучающихся, в большей степени речь идет о слушателях факультета заочного обучения. Условия дистанционного обучения свели на нет фактор высокой мотивации в группах заочного обучения, что объясняется возросшей нагрузкой на практических сотрудников полиции в связи с обеспечением режима повышенной готовности и ограничительных мер (карантина). Кроме того, в отличие от курсантов, большинство «заочников», помимо дистанционной учебы в вузе, должны выполнять должностные обязанности, возможно, что и «семейные» (находясь в условиях самоизоляции), что, в свою очередь, также отвлекает внимание от освоения дисциплин. В-третьих, к фактору слабой мотивации можно добавить фактор, определим его как «хитростность в сознании и находчивость обучающихся», позволяющие сочетать заявленное несовершенство технического обеспечения занятия (к примеру, низкая скорость интернет-соединения, технические сбои, отсутствие электроэнергии и т.п.), что предполагает попытку обмана преподавателя при проведении занятий. В частности, не редки случаи, когда нерадивые обучающиеся во время занятий в режиме «онлайн» покидали конференцию, заявляя при этом, что происходит технический сбой («выкидывает») и они не могут подключиться. При этом частота подобных «выбросов» увеличивалась при вызове слушателей к ответу. Продолжая данную мысль, говоря о проблемах в системе обучения в формате СДОТ, а именно о качестве образования, нельзя не отметить, что также во время дистанционного обучения, как и в классической форме реализуется контроль остаточных знаний обучающихся. Однако, тестирование обучающиеся проходят дома, посредством своих персональных компьютеров, что предполагает возможность использования при ответах дополнительных вспомогательных источников. Анализируя результаты тестирования, полученные как в дистанционном формате, так и результаты контроля остаточных знаний по возвращению в институт, наблюдается существенная разница. Определенным недостатком обучения при помощи СДОТ конечно же стоит указать отсутствие эмоционального обмена между всеми участниками образовательного процесса. Дистанционное взаимодействие между людьми по своей природе не может заменить живого общения, при котором передаваемая информация сообщается и воспринимается более понятно.
Следует отметить, что в условиях применения информационных технологий данные формы морально-психологической деятельности применяются также широко в системе дистанционных образовательных технологий в сервисе видеоконференцсвязи BigBIueButton. Есть возможность демонстрации презентации, в результате чего у обучающихся посредством визуального восприятия информация усваивается лучше.
Вместе с тем, определенные сложности и минусы применения сервиса видеоконференцсвязи BigBIueButton возникают также при проведении занятий, к примеру, в части моделирования реальных условий (что в классическом формате обучения реализуется на учебных полигонах). Речь идет о занятиях, проводимых в ролевой форме, где отрабатываются практические действия наряда дежурной части, сотрудников служб и подразделений полиции, задействованных в охране общественного порядка, осуществляется отработка практических навыков разбирательства с правонарушителями, доставленными в дежурную часть. Тем самым, не в полном объеме у обучающихся приобретаются навыки своевременного реагирования в условиях обострения ситуаций при проведении различных мероприятий (согласно фабуле задачи). Отдельным аспектом хотелось бы отметить пожелания курсантов и слушателей о совершенствовании дистанционного обучения, улучшения качества обучения, сформулированные по итогам прошлого года, а именно: расширить возможности проведения консультаций преподавателями посредством видеоконференцсвязи; преподавателям следует больше ориентироваться на подготовку творческих заданий, рассчитанных на самостоятельное мышление обучающихся, ответы на которые не найдешь в сети «Интернет»; использовать большее количество учебных материалов с обучающими видео-фрагментами, тестами, словарями и т.п. на основе гиперссылок; при проведении лекций больше использовать презентационно-наглядный, схематический (графический) материал [2, с. 39].
Таким образом, можно заключить, что ЭИОС это многокомпонентная система, обеспечивающая взаимодействие субъектов образовательного процесса, обучение и воспитание, благодаря использованию программных и телекоммуникационных возможностей Интернет-сети. Она обеспечивает доступ к актуальной и своевременной информации, позволяет активизировать познавательную деятельность учащихся, может быть использована для проверки успеваемости и качества усвоения учебного материала, стимулирует учебную работу преподавателей и обучающихся, способствует приобретению в целом знаний, навыков и умений. Однако, важно заметить, что дистанционное обучение может быть эффективным только при выполнении определенных условий и при наличием самодисциплины субъектами образовательного процесса.
Библиогра фия:
1. Бижова И.А. Организация интерактивной дистанционной формы обучения студентов языкового вуза с применением веб-ресурса BigBIueButton // Вестник Сибирского института бизнеса и информационных технологий. - 2020. № 2 (34). С. 16-22.
2. Дунин В.С., Клеймёнов Е.А., Чепиков Е.В. Обучение в образовательной организации МВД России с использованием дистанционных технологий в условиях распространения новой коронавирусной инфекции (COVID-19) // Человек. Общество. Инклюзия. - № 2 (42). 2016. С. 28-40.
References:
1. Chizhova I.A. Organization of interactive distance learning for students of a language university using the BigBIueButton web resource // Bulletin of the Siberian Institute of Business and Information Technologies. - 2020. No. 2 (34). pp. 16-22.
2. Dunin V.S., Kleimenov E.A., Chepikov E.V. Training in an educational organization of the Ministry of Internal Affairs of Russia using remote technologies in the conditions of the spread of a new coronavirus infection (COVID-19) // Man. Society. Inclusion. - No. 2 (42). 2016. pp. 28-40.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_196
БЛОКЧЕЙН-ТЕХНОЛОГИИ В ОЦЕНКЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ Blockchain technologies in evaluating the effectiveness of scientific research
НАМЧУК Алексей Викторович,
кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник Центра развития программно-целевого управления
ФГБОУ ВО «Всероссийская академия внешней торговли Министерства экономического развития Российской Федерации».
119285, Россия, г. Москва, ул. Пудовкина, 4А.
E-mail: evigpran@igpran.ru;
Namchuk Aleksey Viktorovich.
Candidate of Legal Sciences, Leading researcher at the Center for the Development of Program-Targeted Management All-Russian Academy of Foreign Trade of the Ministry of Economic Development of the Russian Federation. 4A Pudovkina str., Moscow, 119285, Russia. E-mail: evigpran@igpran.ru
Краткая аннотация: Вопрос методики оценки деятельности научных исследований стал в последние годы весьма актуальным в связи с возросшим интересом к достижениям российской науки и предполагаемым отказом от критериев оценки работы отечественных ученых и научных учреждений, устанавливающих эффективность научных программ и проектов, а также государственного задания на научные исследования в зависимости от наличия публикаций, индексируемых в международных базах данных. В статье анализируется возможность блокчейн-технологий в качестве модели оценки эффективности учёных.
Abstract: The problem of methods for evaluating the activities of scientific research has become very relevant in recent years due to the increased interest in the achievements of Russian science and the alleged rejection of the criteria for evaluating the work of domestic scientists and scientific institutions that establish the effectiveness of scientific programs and projects, as well as the state task for scientific research. depending on the availability of publications indexed in international databases. The article analyzes the possibility of blockchain technologies as a model for evaluating the effectiveness of scientists.
Ключевые слова: блокчейн-технологии, эффективность научных исследований.
Keywords: blockchain tec hnologies, efficiency of scientific research.
Статья поступила в редакцию: 02.06.2022
Блокчейн-технология - технология распределенных вычислений (распределенного реестра), сутью которой является получение результата путем подтверждения доверенных вычислительных узлов, не является новой технологией в теории вычислений. Первые описания технологии распределенного реестра появились в научной литературе еще в 80-х годах прошлого века, тогда же предпринимались первые попытки ее практического применения1.
Развитие современного глобального интернета, который в начале своего пути в прошлом веке был простейшим средством связи между отдельными статическим страницами, имеющими уникальный адрес, привело к тому, что сегодня он превратился в многофункциональный инструмент взаимодействия. На интернет-технологиях основываются разнообразные WEB-решения: онлайн-платформы, финансовые решения, аналитические агрегаторы, поисковики, мобильные приложения, WIKI-приложения, социальные сети, онлайн-игры и многое другое, демонстрирует нам ближайшее будущее блокчейна.
Если в основе сегодняшнего интернета (WEB 2.0) лежит концепция централизованных вычислений (результат которых представляемый пользователю управляется администратором и может быть скорректирован по его усмотрению), то одним из ключевых признаков зарождающегося сегодня интернета следующего поколения (WEB 3.0) является концепция обеспечения безусловного доверия к конечной информации, основанной на данных, полученных в результате распределенных вычислений (валидация), которые не могут быть скорректированы администратором.
Эволюция блокчейн-приложений после запуска сети Ethereum в 2015 г., привела к небывалом возможностям для неискушенных в программировании пользователей. Практически любая сфера общественных отношений, требующая подтверждения, от голосования, до перевода денежных средств, может быть реализована с использованием блокчейн-технологий, что называется в «один клик».
Сегодня уже развивается второе поколение блокчейн-платформ, которые делают возможным предусматривать в смарт-контрактах достаточно сложные правила работы сообщества.
Возможности блокчейн-технологий могут активно использоваться для решения многих социальных задач, ы том числе и для решения, ставшей особенно актуальной в 2022г. задачи построения модели оценки эффективности научных исследований. Следует напомнить, что на протяжении последних лет оценка работы научных учреждений и работающих в них ученых находилась в прямой зависимости от наличия публикаций, индексируемых в международных базах данных (Web of БЫепсе и Scopus). Нормативно было закреплено требование при оценке научных программ и проектов, а также государственного задания на научные исследования публиковать все научные достижения именно в этих журналах. Несмотря на неоднократные протесты ученых2, которые обозначали точку зрения, что наука, в большей степени гуманитарная не может
1 Попов Н.В. Технология распределённого реестра (блокчейн): исторический аспект/ Интеллект. Инновации. Инвестиции. - 2019. - № 2. С. 65-72.
2 См. напр.: Виноградова Е.В. Элементы системы. российской конституционно-правовой реальности М.: Институт государство и право РАН, 2022. - 290 с., Виноградова Е.В. Грани современного российского конституционализма М.: Ритм, 2021. - 240 с.Виноградова Е.В., Захарцев С.И., Сальников В.П. Индексы научного цитирования: мифы и реальность // Юридическая наука: история и современность 2021, № 12. С. 157-163; Виноградова Е.В., Захарцев С.И. Российская идентичность в camera obscura гуманитарных наук // Образование и право. 2021. №8. С. 321-328. и др.
развиваться вне рамок национальной истории, культуры, религии, философии. Это концептуально предопределённых нравственными основами, система которых образует идентичность страны1.
Рассуждая о национальной идентичности, важно понять, что, состоящая из различных элементов, важнейшими из которых являются представление о собственном сообществе, и базовых принципах, на которых строится государство, система формирует идентичность как идеологический конструкт. Транслируясь в общество через науку и образование, этот конструкт воспроизводится общественным сознанием, которое формирует национальную философию и мораль, отражаясь в культуре, истории, праве2.
Поэтому в основу оценки эффективности научной деятельности должны быть положены критерии, основанные на использовании отечественных моделей. При этом важно учитывать, что оценка научных исследований имеет несколько аспектов. Первый корпоративный - она должна отражать авторитет учёного в профессиональном сообществе. Второй коммуникативный - оценка должна характеризовать восприятие учёного в открытом публичном пространстве. Третий материальный - она должна быть справедливым критерием для оплаты труда по эффективному контракту.
Сложность и многокомпонентность оценки эффективности научного исследования обусловливает необходимость обращения к технологиям распределенного реестра. Ранее развитие блокчейн-технологий сдерживалось отсутствием достаточно мощных вычислительных мощностей и низкой скоростью вычислений в блокчейн-сетях первого поколения. Появление в 2020 г. новых решений, которые в разы увеличили скорость вычислений, существенно сократило отставание блокчейна в производительности и скорости от традиционных централизованных приложений: Cardano, Polkadot, Solana, NEAR и др. В 2022 г. на новый «быстрый» протокол (Ethereum 2.0) перешел блокчейн Ethereum. К слову, этот блокчейн и многие инновационные решения разработаны российскими программистами.
Теперь, пользователи при использовании блокчейн-приложений в большинстве случаев просто не замечают разницы в скорости работы по сравнению с приложениями, созданными на основе централизованных решений, что позволяет предположить неизбежный рост разработок таких решений. Кроме того, следует упомянуть, что технологическая готовность блокчейна к применению в различных сферах сегодня обеспечена законодательно. С 1 января 2021 г. в России вступил в силу Федеральный закон о цифровых финансовых активах, цифровой валюте3, который создал правовые возможности для использования блокчейн-технологий. Таким образом, сегодня развитие блокчейн-технологий достигло такого уровня, при котором их применение для прикладных задач становится обыденностью, их можно применять практически в любой сфере.
Основу прикладного решения, основанного на технологии блокчейн составляет смарт-контракт - правила, выполнение которых после его запуска обеспечивается программным способом без вмешательства человека, а при его корректировка (при необходимости) децентрализованной автономной организацией.
Описание основных элементов системы оценки научного исследования, в блокчейн, в соответствии с обычаями делового оборота могли бы быть отражены в «Белой книге» (White Paper).
Определяя основные параметры проекта, можно в качестве цели установить - создание российской системы определения ценности научного исследования для общества, государства и научного сообщества. Она могла бы решить многие из проблемы существующих систем оценки, в частности непрозрачность и недостоверность, порождающих недоверие. Как долгосрочную цель, можно определить создание «биржи» научных исследований, пользующейся безусловным доверием пользователей, способствующей развитию российской науки, привлечению в нее молодых исследований, укрепления российского научного наследия, помощь развитию и монетизации научных исследований.
Ценность такой биржи в том, что она будет предоставлять каждому свободу в оценке научного исследования, формировать актуальную повестку русскоязычного научного мира, сделает его безграничным, доступным во всех странах. Такой русский научный мир невозможно ни запретить, ни отменить. Рейтинг научных исследователей позволят справедливо определять вознаграждение авторов.
Основные задачами такого проекта можно считать построение работы с научными исследованиями на принципах беспристрастности, открытости и доступности и стимулирование активности пользователей. Активность пользователей может определяться в зависимости от количества начисленных баллов, которые будут получать участники сообщества, и с помощью которых может осуществляться управление сообществом.
Баллы могут начисляться за регистрацию на платформе (однократно), ежедневную авторизацию (ежедневно), наличие ученой степени, ученого звания (ежедневно при авторизации), размещение своих научных исследований (однократно при размещении в зависимости от объема), рецензирование (за каждую рецензию), оценки научного сообщества (ежедневно).
Сложным вопросом на старте работы системы является стартовая оценка ценности имеющихся у авторов научных работ. Многие работы, изданные, например, несколько десятилетий назад могут либо утратить свою ценность, либо, напротив, подтвердить ее. Придется выработать универсальные критерии оценки «прошлых заслуг» или договориться учитывать в новой системе только труды опубликованные за последние 10 лет.
Рецензирование может быть реализовано в нескольких форматах. Во-первых, может осуществляться двойное «слепое» резецированные, при котором рецензируются, и новая работа и рецензии на нее публикуются без, без указания автора, а сообщество оценивает и работу, и рецензии. Второй формат - аналитический обзор рецензий - может учитываться и оцениваться как самостоятельная работа. По истечении определенного срока данные об авторах работы и рецензии раскрываются и участникам начисляется количество баллов, соответствующее сум-
1 Виноградова Е.В., Захарцев С.И. Российская идентичность в camera obscura гуманитарных наук // Образование и право. 2021. №8. С. 321-328.
2 Захарцев С.И. Виноградова Е.В., .Сальников В.П. «Самоплагиат»:реальность или вымысел // Образование и право №5. 2022.
3 Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ "О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации".
марной оценке. При этом количество начисляемых баллов будет определяться оценкой качества рецензии другими участниками, например, по 10-бальной шкале. Целесообразно дифференцировать возможность оценки анонимно или открыто, с соответствующей дифференциацией стоимости участия в оценке. Одновременно необходимо будет установить запрет на оценку работ и рецензий коллег, состоящими в административных отношениях.
При размещении работ необходимо будет обеспечить проверку на долю новизны исследования. Эта проверку должна включать определение в работе элементов цитирования (в том числе, например, текстов нормативных правовых актов в исследованиях в области права) и самоцитирования. Представляется, что новизна должна поощряться больше, чем другие элементы исследования (например, объем, вид работы, количество цитат и пр.).
Представляется, что система, основанная на активности ее участников способна заменить действующие системы оценки эффективности, основанные на публикациях в периодических изданиях определенного уровня.
В любом случае необходимо тестировать разные варианты для поиска сбалансированного стартового решения, чтобы с одной стороны не слишком усложнять работу в системе, с другой обеспечить справедливость в распределении баллов за активность участников системы и соответственно справедливость в рейтинге ученых, который будет складываться в системе.
Кроме того, сложившейся в системе научный рейтинг сможет заменить систему, так называемого «эффективного контракта», на основе которой осуществляется премирование ученых в настоящее время, и которая не объединяет, а разделяет научное сообщество, поскольку в каждой научной и учебной организации установлены собственные правила определения эффективности научной работы.
Основанная на блокчейне система оценки эффективности является масштабируемой на все пространство русскоязычного мира и способна объединить всех ученых.
В перспективе таким образом можно создать многозадачный инструмент для монетизации научного потенциала. На ней могут обращаться авторские права, осуществляться гуманитарные акции, обращаться средства, направляемые на благотворительность, финансироваться реализация государственных проектов.
Библиогра фия:
1. Виноградова Е.В. Грани современного российского конституционализма М.: Ритм, 2021. - 240 с.,
2. Виноградова Е.В., Захарцев С.И., Сальников В.П. Индексы научного цитирования: мифы и реальность // Юридическая наука: история и современность 2021, № 12. С. 157-163.
3. Виноградова Е.В., Захарцев С.И. Российская идентичность в camera obscura гуманитарных наук // Образование и право. 2021. №8. С. 321 -328..
4. Захарцев С.И. Виноградова Е.В., Сальников В.П. «Самоплагиат»:реальность или вымысел // Образование и право №5. 2022.
5. Попов Н.В. Технология распределённого реестра (блокчейн): исторический аспект/ Интеллект. Инновации. Инвестиции. - 2019. - № 2. С. 65-72.
References:
1. Vinogradova E.V. Facets of modern Russian constitutionalism M.: Rhythm, 2021. - 240 p.,
2. Vinogradova E.V., Zakhartsev S.I., Salnikov V.P. Indexes of scientific citation: myths and reality // Legal science: History and modernity 2021, No. 12. pp. 157-163.
3. Vinogradova E.V., Zakhartsev S.I. Russian identity in the camera obscura of humanities // Education and Law. 2021. No. 8. pp. 321 -328..
4. Zakhartsev S.I. Vinogradova E.V., Salnikov V.P. "Self-plagiarism":reality or fiction // Education and Law No. 5. 2022.
5. Popov N.V. Distributed registry technology (blockchain): historical aspect/ Intelligence. Innovation. Investment. - 2019. - No. 2. pp. 65-72.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_199 УДК 342
МЕСТО АНТИКОРРУПЦИОННОГО КОМПЛАЕНСА В СИСТЕМЕ МЕР ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КОРРУПЦИИ THE PLACE OF ANTI-CORRUPTION COMPLIANCE IN THE SYSTEM OF ANTI-CORRUPTION MEASURES
ХАДЫКИНА Елена Викторовна,
кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой Общих и специальных юридических дисциплин, Тихоокеанский государственный университет.
680035, Россия, Хабровский край, г. Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136. E-mail: 003780@pnu.edu.ru;
СИМОРОТ Светлана Юрьевна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры Общих и специальных юридических дисциплин, Тихоокеанский государственный университет.
680035, Россия, Хабровский край, г. Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136. E-mail: 003780@pnu.edu.ru;
KHADYKINA Elena Viktorovna,
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor, Head of the Department of General and Special Legal Disciplines, Pacific State University.
136 Pacific Street, Khabarovsk, Khabarovsk Territory, 680035, Russia. E-mail: 003780@pnu.edu.ru ;
SIMOROT Svetlana Yurievna,
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of General and Special Legal Disciplines, Pacific State University.
136 Pacific Street, Khabarovsk, Khabarovsk Territory, 680035, Russia. E-mail: 003780@pnu.edu.ru
Краткая аннотация: в статье через анализ юридической сущности антикоррупционного комплаенса рассматривается его место в системе мер противодействия коррупции в организациях.
Abstract: in the article, through the analysis of the legal essence of anti-corruption compliance, its place in the system of anti-corruption measures in organizations is considered.
Ключевые слова: коррупция, противодействие коррупции, профилактика коррупции, комплаенс, антикоррупционный комплаенс.
Keywords: corruption, anti-corruption, corruption prevention, compliance, anti-corruption compliance.
Статья поступила в редакцию: 05.05.2022
Мерам по профилактике коррупции как негативного социального и правового явления отводится значительное место в современном российском антикоррупционном законодательстве. Именно профилактика коррупции раскрывается наиболее полным образом как в Федеральном законе от 25.12.2008 г. №273-Ф3 "О противодействии коррупции" [1] (далее по тексту - ФЗ о противодействии коррупции), так и в огромном количестве других взаимосвязанных антикоррупционных законов и подзаконных актов. Профилактика коррупции понимается законодателем как предупреждение коррупции, в том числе выявление и последующее устранение причин коррупции [1, ст. 1]. Статья 6 ФЗ о противодействии коррупции перечисляет меры по профилактике коррупции, среди которых можно отметить формирование в обществе нетерпимости к коррупционному поведению (т.е. повышение уровня правосознания и правовой культуры общества), антикоррупционную экспертизу нормативных правовых актов и их проектов, развитие институтов общественного и парламентского контроля за соблюдением законодательства о противодействии коррупции [1].
Если подробнее рассматривать развитие института контроля за соблюдением законодательства о противодействии коррупции, то каких-либо специальных нормативно-правовых актов мы здесь не видим. Можно отметить общее действие таких актов как Федеральный закон "Об основах общественного контроля в РФ" [4], Федеральный закон "О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля" [2], Федеральный закон "О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в РФ" [5] и подзаконных актов к ним.
В то же время сразу оговоримся, что в указанных федеральных законах нет специального упоминания про контроль за соблюдением законодательства о противодействии коррупции, их сфера действия является достаточно широкой, общей, и включает в себя, как мы полагаем, и законодательство о противодействии коррупции по умолчанию (или в силу того, что в указанных законах нет упоминания о том, что контроль за соблюдением законодательства о противодействии коррупции не входит в предмет их регулирования).
Юридическая сущность понятия "контроль" в российском законодательстве достаточно полно раскрывается в федеральных законах "О государственном контроле (надзоре) в РФ" [5] и "О защите прав юридических лиц ... при осуществлении государственного контроля (надзора)" [2].
Так, ст. 1 федерального закона "О государственном контроле (надзоре) в РФ" определено, что "под государственным контролем (надзором), муниципальным контролем понимается деятельность контрольных (надзорных) органов, направленная на предупреждение, выявление и пресечение правонарушений обязательных требований, осуществляемая посредством профилактики нарушений обязательных требований, оценки соблюдения обязательных требований, выявления их нарушений, принятия предусмотренных законодательством РФ мер по пресечению выявленных нарушений, устранению их последствий и (или) восстановлению правового положения, существовавшего до возникновения
таких нарушений" [5, ст. 1].
В нормах федерального закона "О защите прав юридических лиц при осуществлении государственного контроля (надзора)" контроль понимается как деятельность, направленная на предупреждение, выявление и пресечение нарушений посредством организации и проведения проверок, организации и проведения мероприятий по профилактике нарушений обязательных требований [2, ст. 2].
Однако следует отметить, что в указанных федеральных законах понятия контроль и надзор используются как тождественные: такой вывод мы делаем исходя из правил русского языка, касающихся употребления скобок. Опираемся на правила пунктуации: в скобки заключаются слова и предложения с целью пояснения или дополнения высказываемой мысли [25].
Такое использование понятий "контроль" и "надзор" в законодательстве не совсем коррелирует со сложившимися подходами к понятиям контроля, надзора и их соотношения в российской юридической доктрине. В частности, можно выделить еще как минимум два (кроме их тождества) подхода к пониманию соотношения категорий "контроль" и "надзор":
1. Надзор как составной элемент контроля [18, 22].
2. Контроль и надзор как различные виды деятельности органов государственной власти [15, 29].
В любом случае следует согласиться с мнением о том, что, несмотря на различные точки зрения, в юридической науке проблема соотношения категорий "контроль" и "надзор" не имеет чисто теоретического значения, т.к. определяет характер взаимоотношений бизнеса и власти [20].
Проводя анализ законодательства о контрольно-надзорной деятельности, мы видим, что основной упор делается на её государственный характер (или, как минимум, муниципальный). В то же время в сфере профилактики коррупции приоритет отдаётся институтам парламентского и общественного контроля [1, п. 6 ст. 6].
Статьей 4 федерального закона "Об основах общественного контроля в РФ" закреплено, что общественный контроль - это "деятельность субъектов общественного контроля, осуществляемая в целях наблюдения за деятельностью органов государственной власти, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных организаций, иных органов и организаций, осуществляющих в соответствии с федеральными законами отдельные публичные полномочия, а также в целях общественной проверки, анализа и общественной оценки издаваемых ими актов и принимаемых решений" [4]. Часть 2 указанной статьи закрепляет правило о том, что общественный контроль может осуществляться в различных формах, предусмотренных как данным законом, так и иными федеральными законами. При этом субъекты общественного контроля могут наделяться иными правами и нести иные обязанности помимо предусмотренных данным федеральным законом. Статья 18 названного закона закрепляет такие формы осуществления общественного контроля как общественный мониторинг, общественная проверка, общественная экспертиза, формы взаимодействия институтов гражданского общества с государственными органами и органами местного самоуправления (общественные обсуждения, общественные (публичные) слушания и другие формы взаимодействия), иные формы, не противоречащие данному закону [4].
Таким образом, мы видим, что в сфере правового регулирования общественного контроля действует в большей степени общедозволительный тип правового регулирования. Он же проявляется и при определении перечня субъектов общественного контроля в ст. 9 изучаемого федерального закона. Кроме прямо обозначенных субъектов, таких как, например, общественные палаты, общественные советы, закрепляется также возможность создания иных организационных структур общественного контроля (но, обратим внимание, в случаях и в порядке, которые предусмотрены законодательством РФ).
Именно здесь, на наш взгляд, закреплена возможность осуществления такой формы общественного контроля как комплаенс. В законодательстве РФ термин "комплаенс" встречается на уровне ведомственного регулирования в банковской сфере, а также в сфере антимонопольного регулирования. Соответственно, применяется терминология "налоговый комплаенс" [6, 7], "антимонопольный комплаенс" [8, 9].
Если подвергать анализу точки зрения на сущность комплаенса в юридической науке и смежных областях знания, то мы можем наблюдать возрастающую активность использования термина "комплаенс" в различных областях деятельности. Так, например, весьма широкий подход к сущности комплаенса как способа снижения рисков привлечения к юридической ответственности через систему механизмов внутреннего контроля соблюдения общеобязательных правил мы видим в работах Есакова Г.А. [13], Хелльмана У., Штаге Д. [28], Макаровой О.А. [19], Филиппович А.А. [26], Михайловой А.С. [21]. Самое широкое изучение получил комплаенс в сфере защиты конкуренции и регулировании контрактной системы - антимонопольный комплаенс. Среди последних работ по данной тематике можно отметить работы Ашфа Д.М. [10], Громова В.В., Кинева А.Ю. [12], Карпова Н.Н. [17] и др. Также существенное внимание уделяется изучению налогового комплаенса. Например, этому посвящены работы Ефремовой Е.С. [14], Погодиной И.В., Валентик М.С. [24], Овчаровой Е.В. [23].
Общая идея различных подходов к изучению теории и практик различных видов комплаенса хорошо выражена Есаковым Г.А. Следует согласиться с указанным автором в том, что "в настоящее время мы наблюдаем взрывной рост интереса к комплаенсу. Все это, безусловно, преследует благородные цели, - но - и в этом, на наш взгляд, состоит одна из серьёзнейших проблем комплаенса в сегодняшней России - без какой-либо надежды на взаимность со стороны государства. Иными словами, государство, на словах поощряя развитие практик комплаенса, пока ещё не признаёт их в области как материального, так и процессуального права в достаточной мере" [13].
Пытаясь определить место антикоррупционного комплаенса в системе мер противодействия коррупции, мы, без сомнения, должны также опираться на имеющиеся точки зрения о самой юридической сущности комплаенса как такового, понимать его содержание как разновидности самоконтроля, самоорганизации, собственной системы снижения рисков в правовой сфере, какого бы свойства они ни были.
Вопросы антикоррупционного комплаенса в последние годы нашли своё отражение в работах таких авторов как Иванов Э.А., Гармаев
Ю.П., Маркунцов С.А., Таут С.В., Овечкина М.А., Яни П.С., Прохоров Н.В., Храмкин А.А., Астанин В.В., Карпович О.Г., Трунцевский Ю.В., Попон-допуло В.Ф., Петров Д.А. и ряд других. Основная направленность этих работ сводится к пониманию антикоррупционного комплаенса как системы внутреннего контроля (самоорганизации), направленного на снижение рисков привлечения организации к юридической ответственности за коррупционные правонарушения.
Одним из первых понятие антикоррупционного комплаенса сформулировал Э.А. Иванов в работе "Антикоррупционный комплаенс в странах БРИКС" [16]. Указанный автор придерживается понимания антикоррупционного комплаенса как управленческого процесса, включающего в себя: определение компаниями применимых правовых норм; оценку коррупционных рисков; формирование локальных правовых и этических норм, имеющих целью предотвращение вовлечения компании и её сотрудников в совершение правонарушений и преступлений коррупционной направленности; повседневную деятельность компании по управлению рисками и обеспечению соблюдения указанных правовых и этических норм.
На компанию возлагается обязанность создания барьера на пути совершения коррупционных преступлений путём принятия кодексов деловой этики и антикоррупционных политик, реализации необходимых внутренних процедур и сотрудничества с правоохранительными органами. Компании могут принимать обязательства по предотвращению коррупции и добровольно, включая соответствующие положения в локальные нормативные акты [16].
Законодательное закрепление такой модели самоконтроля прослеживается в федеральном законе "О противодействии коррупции", ст. 13.3 которого на организации возлагается обязанность принимать меры по противодействию коррупции. Однако, как уже ранее нами подчеркивалось, перечень мер по противодействию коррупции, принимаемых организацией, является лишь рекомендацией. Буквально положения ст. 13.3 федерального закона "О противодействии коррупции" могут быть истолкованы следующим образом: организации обязаны разрабатывать и принимать меры по предупреждению коррупции, однако их перечень, приведенный в федеральном законе "О противодействии коррупции" является рекомендательным и никто не вправе требовать от организации принятия всех предусмотренных в законе мер [27].
Таким образом, подводя общий итог проведённому исследованию, можно сделать вывод о том, что антикоррупционный комплаенс является мерой оценки рисков привлечения к ответственности за совершение коррупционных правонарушений, а также мерой профилактики коррупционных правонарушений и преступлений и осуществляется организациями самостоятельно в общих рамках действия антикоррупционного законодательства.
Библиогра фия:
1. О противодействии коррупции: федер. закон от 25.12.2008 г. № 273-Ф3 (ред. от 01.04.2022) // Собрание законодательства РФ. - 2008. - № 52 (ч. 1). - Ст. 6228; 2022. - № 14. - Ст. 2203.
2. О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля: федер. закон от 26.12.2008 г. № 294-ФЗ (ред. от 08.03.2022) // Собрание законодательства РФ. - 2008. - № 52 (ч. 1). - Ст. 6249; 2022. - № 11. - Ст. 1596.
3. О парламентском контроле: федер. закон от 07.05.2013 г. № 77-ФЗ (ред. от 14.03.2022) // Собрание законодательства РФ. - 2013. - № 19. - Ст. 2304; 2022. - № 12. - Ст. 1785.
4. Об основах общественного контроля в Российской Федерации: федер. закон от 21.07.2014 г. № 212-ФЗ (ред. от 27.12.2018) // Собрание законодательства РФ. - 2014. - № 30 (ч. 1). - Ст. 4213; 2018. - № 53 (ч. 1). - Ст. 8424.
5. О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в Российской Федерации: федер. закон от 31.07.2020 г. № 248-ФЗ (ред. от 06.12.2021) // Собрание законодательства РФ. - 2020. - № 31 (ч. 1). - Ст. 5007; 2021. - № 50 (ч. III). - Ст. 8415.
6. Письмо Банка России от 13.10.2015 г. № 41-2-11/1355
7. Письмо Банка России от 10.11.2014 г. № 41-2-1-2/1982
8. Письмо ФАС России от 25.02.2019 № СП/13794/19
9. Приказ ФАС России от 27.11.2018 г. № 1646/18 (ред. от 22.03.2022)
10. Ашфа Д.М. Правовое обеспечение системы антимонопольного комплаенса хозяйствующего субъекта: дискуссия продолжается / Д.М. Ашфа // Юрист. 2021. - № 8. - С. 57 - 62.
11. Гармаев Ю.П., Иванов Э.А., Маркунцов С.А. Антикоррупционный комплаенс в Российской Федерации: междисциплинарные аспекты: Монография // СПС КонсультантПлюс. 2020.
12. Громов В.В., Кинев А.Ю. Проблемы внедрения антимонопольного комплаенса в электроэнергетике / В.В. Громов, А.Ю. Кинев // Предпринимательское право. - 2021. - № 2. - С. 9 - 13.
13. Есаков Г.А. Комплаенс и предотвращение рисков уголовной и административной ответственности / Г.А. Есаков // Закон. - 2021. - № 5. - С. 74 - 81.
14. Ефремова Е.С. О критике налоговых комиссий и налоговом комплаенсе / Е.С. Ефремова // Налоги. - 2021. - № 2. - С. 38 - 41.
15. Завьялов М.Ф. Надзор и контроль за соблюдением законодательства о труде, как способы защиты трудовых прав работников: Автореферат дис. .. .канд. юрид. наук. - Москва, 2013. - 24 с.
16. Иванов Э.А. Антикоррупционный комплаенс-контроль в странах БРИКС: монография. - М.: Юриспруденция, 2015. - 136 с.
17. Карпов Н.Н. Значение применения антимонопольного комплаенса организациями торговли для предотвращения нарушений законодательства о конкуренции / Н.Н. Карпов // Журнал предпринимательского и корпоративного права. - 2020. - № 4. - С. 39 - 48.
18. Кононов Р.В. Компетенция органов исполнительной власти субъектов РФ в сфере контроля и надзора (вопросы теории): Автореферат дис. .канд. юрид. наук. - Москва, 2009. - 24 с.
19. Макарова О.А. Корпоративный комплаенс: как много в этом слове... / О.А. Макарова // Предпринимательское право. - 2021. - № 1. - С. 59 - 65.
20. Минина А.А. Контроль и надзор как границы воздействия уполномоченного органа на субъект предпринимательской деятельности в условиях реформирования контрольно-надзорной деятельности / А.А. Минина // Предпринимательское право. - 2021. - № 2. - С. 34-40.
21. Михайлова А.С. "Комплаенс" и "комплаенс-контроль" как категории риск-менеджмента в туристской деятельности - объективная реальность, требующая всестороннего теоретического осмысления / А.С. Михайлова // Туризм: право и экономика. - 2019. - № 1. - С. 3 - 5.
22. Никонова Ю.Н. Административно-процессуальное регулирование государственного контроля (надзора) в сфере внутренних дел: Автореферат дис. .канд. юрид. наук. - Екатеринбург, 2019. - 24 с.
23. Овчарова Е.В. Налоговый комплаенс в России: проблемы соотношения мер административного принуждения и стимулирования / Е.В. Овчаро-вой // Право. Журнал Высшей школы экономики. - 2019. - № 1. - С. 89 - 111.
24. Погодина И.В., Валентик М.С. Налоговый комплаенс: право, обязанность или моральная норма? / И.В. Погодина, М.С. Валентик // Налоги. - 2019. - № 6. - С. 10 - 14.
25. Правила русской орфографии и пунктуации. - М. : Учпедгиз, 1956. - 176 с.
26. Филиппович А.А. Проблемы правовой регламентации комплаенса в киберпространстве / А.А. Филиппович // Предпринимательское право. Приложение "Право и Бизнес". - 2019. - № 3. - С. 39 - 42.
27. Хадыкина Е.В. Антикоррупционная политика в системе высшего образования (на примере образовательных организаций высшего образования Хабаровского края) / Е.В. Хадыкина // Проблемы высшего образования: материалы ежегодной международной научно-методической конференции. - Хабаровск: Изд-во Тихоокеан. гос. унт-та, 2019. - С. 80-83.
28. Хелльманн У., Штаге Д. Правила надзора за соблюдением законодательства (комплаенс) на предприятии и самовоспроизводимый риск привлечения к уголовной и административной ответственности / У. Хелльман, Д. Штаге // Закон. - 2021. - N 5. - С. 61 - 73.
29. Яблонская А.Б. Контрольно-надзорная функция государственной власти в РФ: теоретико-правовое исследование: Автореферат дис. „.канд. юрид. наук. - Москва, 2009. - 24 с.
References:
1. On combating corruption: feder. Law of 25.12.2008 No. 273-FZ (ed. of 01.04.2022) // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2008. - No. 52 (part 1). -St. 6228; 2022. - № 14. - Article 2203.
2. On the protection of the rights of Legal Entities and Individual Entrepreneurs in the Exercise of State Control (Supervision) and Municipal Control: feder. Law of 26.12.2008 No. 294-FZ (ed. of 08.03.2022) // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2008. - No. 52 (part 1). - St. 6249; 2022. - № 11. - Article 1596.
3. On parliamentary control: feder. Law of 07.05.2013 No. 77-FZ (ed. of 14.03.2022) // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2013. - No. 19. - St. 2304; 2022. - № 12. - Article 1785.
4. On the basics of public control in the Russian Federation: Feder. Law of 21.07.2014 No. 212-FZ (ed. of 27.12.2018) // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2014. - No. 30 (part 1). - Article 4213; 2018. - No. 53 (Part 1). - Article 8424.
5. On State control (supervision) and municipal control in the Russian Federation: feder. Law of 31.07.2020 No. 248-FZ (ed. of 06.12.2021) // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2020. - No. 31 (Part 1). - Article 5007; 2021. - No. 50 (Part III). - St. 8415.
6. Letter of the Bank of Russia dated 13.10.2015 No. 41-2-11/1355
7. Letter of the Bank of Russia dated 10.11.2014 No. 41 -2-1 -2/1982
8. Letter of the FAS of Russia dated 25.02.2019 No. SP/13794/19
9. Order of the FAS of Russia dated 27.11.2018 No. 1646/18 (ed. dated 22.03.2022)
10. Ashfa D.M. Legal support of the antimonopoly compliance system of an economic entity: the discussion continues / D.M. Ashfa // Lawyer. 2021. - No. 8. - pp. 57 -
62.
11. Garmaev Yu.P., Ivanov E.A., Markuntsov S.A. Anti-corruption compliance in the Russian Federation: interdisciplinary aspects: Monograph // SPS ConsultantPlus.
2020.
12. Gromov V.V., Kinev A.Yu. Problems of implementing antimonopoly compliance in the electric power industry / V.V. Gromov, A.Yu. Kinev // Entrepreneurial law. -2021. - No. 2. - pp. 9-13.
13. Esakov G.A. Compliance and prevention of risks of criminal and administrative responsibility / G.A. Esakov // Law. - 2021. - No. 5. - pp. 74 - 81.
14. Efremova E.S. On criticism of tax commissions and tax compliance / E.S. Efremova // Taxes. - 2021. - No. 2. - pp. 38 - 41.
15. Zavyalov M.F. Supervision and control over compliance with labor legislation as ways to protect workers' labor rights: Abstract of the dissertation. ...cand. jurid. sciences'. - Moscow, 2013. - 24 p.
16. Ivanov E.A. Anti-corruption compliance control in the BRICS countries: monograph. - M.: Jurisprudence, 2015. - 136 p.
17. Karpov N.N. The significance of the application of antimonopoly compliance by trade organizations to prevent violations of competition law / N.N. Karpov // Journal of Entrepreneurial and Corporate Law. - 2020. - No. 4. - pp.
39-48. 18. Kononov R.V. Competence of the executive authorities of the subjects of the Russian Federation in the field of control and supervision (questions of theory): Abstract of the dis. ...cand. jurid. sciences'. - Moscow, 2009. - 24 p.
19. Makarova O.A. Corporate compliance: how much is in this word ... / O.A. Makarova // Entrepreneurial law. - 2021. - No. 1. - pp. 59-65.
20. Minina A.A. Control and supervision as the boundaries of the impact of the authorized body on the subject of entrepreneurial activity in the conditions of reforming control and supervisory activities / A.A. Minina // Entrepreneurial law. - 2021. - No. 2. - pp. 34-40.
21. Mikhailova A.S. "Compliance" and "compliance control" as categories risk management in tourism activity is an objective reality that requires a comprehensive theoretical understanding / A.S. Mikhailova // Tourism: Law and Economics. - 2019. - No. 1. - p. 3 - 5.
22. Nikonova Yu.N. Administrative and procedural regulation of state control (supervision) in the field of internal affairs: Abstract of the dis. ...cand. jurid. sciences'. -Yekaterinburg, 2019. - 24 p.
23. Ovcharova E.V. Tax compliance in Russia: problems of correlation of administrative coercion and incentive measures / E.V. Ovcharova // Pravo. Journal of the Higher School of Economics. - 2019. - No. 1. - pp. 89 - 111.
24. Pogodina I.V., Valentik M.S. Tax compliance: right, duty or moral norm? / I.V. Pogodina, M.S. Valentik // Taxes. - 2019. - No. 6. - p. 10-14.
25. Rules of Russian spelling and punctuation. - M.: Uchpedgiz, 1956. - 176 p.
26. Filippovich A.A. Problems of legal regulation of compliance in cyberspace / A.A. Filippovich // Entrepreneurial law. The application "Law and Business". - 2019. - No. 3. - pp. 39 - 42.
27. Khadykina E.V. Anti-corruption policy in the system of higher education (on the example of educational institutions of higher education of the Khabarovsk Territory) / E.V. Khadykina // Problems of higher education: materials of the annual international scientific and methodological conference. - Khabarovsk: Publishing House of the Pacific State University, 2019. - pp. 80-83.
28. Hellmann U., Shtage D. Rules for supervision of compliance with legislation (compliance) at the enterprise and the self-reproducible risk of bringing to criminal and administrative responsibility / U. Hellmann, D. Shtage // Law. - 2021. - N 5. - pp.
61-73. 29. Yablonskaya A.B. Control and supervisory function of state power in the Russian Federation: theoretical and legal research: Abstract of the dis. ...cand. jurid. sciences'. - Moscow, 2009. - 24 p.
DOI 10.47643/1815-1337_2022_7_203 УДК 342.9
СОСТОЯНИЕ УЛИЧНО-ДОРОЖНОЙ СЕТИ В ОБЕСПЕЧЕНИИ БЕЗОПАСНОСТИ ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ The state of the road network in ensuring road safety
ХРАМЦОВА Ольга Владимировна,
преподаватель кафедры административного права и административной деятельности ОВД,
Восточно-Сибирский институт МВД России.
664074, Россия, Иркутская обл., г. Иркутск, ул. Лермонтова, 110.
E-mai l:Hramtcova80@mai l.ru;
Khramtsova Olga Vladimirovna,
Lecturer of the Department of Administrative Law and Administrative Activities of the Department of Internal Affairs East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 664074, Russia, Irkutsk region, Irkutsk, Lermontov str., 110. E-mai l:Hramtcova80@mai l. ru
Краткая аннотация: в данной статье описывается безопасность дорожного движения, основанная на проблемах улично-дорожной сети, которая является проблемой для всего общества. В настоящее время безопасность дорожного движения улучшается, в связи с тем, что идет стремительное внедрение технологий. Целью данной работы является анализ недостатков улично-дорожной сети, влияющих на безопасность дорожного движения и снижение смертности на дорогах.
Abstract: this article describes road safety based on the problems of the road network, which is a problem for the whole society. Currently, road safety is improving, due to the fact that there is a rapid introduction of technologies. The purpose of this work is to analyze the shortcomings of the road network affecting road safety and reducing road deaths.
Ключевые слова: безопасность дорожного движения, улично-дорожная сеть, водитель, дорожно-транспортное происшествие.
Keywords: road safety, road network, driver, traffic accident.
Статья поступила в редакцию: 15.06.2022
Улично-дорожная сеть (далее - УДС) является ключевым элементом каждой страны и источником безопасности дорожной инфраструктуры в населенных пунктах, которая формируется десятилетиями и для ее изменения необходимы время и средства, инвестиции, тендеры и реализация. Но, как известно инфраструктура тоже не стоит на месте, и в ней также происходят масштабные изменения. Проблемой функционирования УДС являются заторы транспортных средств, время препровождения в них, большое количество автомобилей, на каждую семью приходится два автомобиля. При этой проблеме параллельно существуют недостатки улично-дорожной сети, которые своевременно не устраняются, образующиеся из-за большого уровня автомобилизации и эксплуатирования дорог.
Качество дорог является жизненно важным элементом безопасности дорожного движения. Некачественное или ухудшающееся дорожное покрытие может повредить транспортные средства и подвергнуть риску участников дорожного движения. Тип дороги также играет важную роль: скоростные автомагистрали с несколькими полосами движения - статистически являются самыми безопасными, в то время как однополосные дороги (двух полосные автомагистрали), как правило, наиболее опасны. Содержание таких дорог - это комплекс работ по поддержанию надлежащего технического состояния автомобильной дороги, оценке ее технического состояния, а также по организации и обеспечению безопасности дорожного движения.
УДС состоит из городских дорог, улиц, проспектов, площадей, переулков, проездов набережных, транспортных инженерных сооружений (тоннелей, путепроводов, под- и надземных пешеходных переходов), трамвайных путей, тупиковых улиц, проездов и подъездов, парковок и стоянок.
Планирование развития улично-дорожной сети городов и населенных пунктов, а также размещения городских улиц и дорог должно осуществляться на основании нормативов градостроительного проектирования, правил землепользования и застройки, градостроительных регламентов, видов разрешенного использования земельных участков и объектов капитального строительства, градостроительных планов земельных участков и исходя из размещения элементов планировочной структуры (кварталов, микрорай онов, иных элементов).
Еще до недавних времен, УДС была приоритетным направлением для общественного транспорта и транспорта в целом, так как города являлись источником ресурсов, активность транспорта была минимальной и в силу строительных изменений происходивших в науке и производстве, мир менялся на глазах. Тем временем стали появляться новые типы сооружений: вокзалы, аэропорты, крупные транспортные узлы, однако УДС не могла совершенствоваться так стремительно, так как выкладывание твердого полотна в виде асфальта, растягивалось на сотни километров.
Одной из главных задач проектирования городских транспортных сетей настолько сложна и практически важна, что изучается с последних пяти десятилетий и до настоящего времени.
Итак, что такое дорога, данный термин описан в ФЗ №196 «О безопасности дорожного движения», дорога - это обустроенная или приспособленная и используемая для движения транспортных средств полоса земли либо поверхность искусственного сооружения. Дорога включает в себя одну или несколько проезжих частей, а также трамвайные пути, тротуары, обочины и разделительные полосы при их наличии [1].
Обеспечение надлежащего качества дорожного полотна осуществляется путем своевременного ремонта, а также содержанием дорог
в процессе их эксплуатации. К сожалению, не всегда можно отследить и вовремя обследовать состояние дорог, выявить несоответствия правилам, техническим нормам, стандартам и другим нормативным документам.
Одной из главных причин позднего реагирования на дорожные ситуации является не своевременное перечисление денежных средств на ремонт городских дорог. Прежде, чем деньги дойдут до подрядчика, в обязательном порядке необходимо соблюсти определенную процедуру. Выделение средств из федерального бюджета, далее региональный уровень и муниципальный. Проведение тендера и только после этого реально можно приступать к ремонту.
Содержание и ремонт автомобильных дорог осуществляется в соответствии с требованиями технических регламентов в целях обеспечения сохранности автомобильных дорог, а также организации дорожного движения, в том числе посредством поддержания бесперебойного движения транспортных средств по автомобильным дорогам и безопасных условий такого движения (п. 1 ст. 17 Закона № 257-ФЗ)[4].
Обязанность по обеспечению соответствия состояния дорог при их содержании установлены техническим регламентам и другим нормативным документам п. 2 ст. 12 Федерального закона от 10.12.1995 № 196-ФЗ «О безопасности дорожного движения» возложена на лиц, осуществляющих содержание автомобильных дорог [1].
В п. 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части 1 Гражданского кодекса РФ» разъяснено, что по делам о возмещении убытков истец обязан доказать, что ответчик является лицом, в результате действий (бездействия) которого возник ущерб, а также факты нарушения обязательства или причинения вреда, наличие убытков (п. 2 ст. 15 ГК РФ) [5].
Рассмотрим несколько факторов недостатков УДС, влияющих на безопасность дорожного движения. Существует ряд распространенных недостатков УДС влияющих на показатели дорожно-транспортных происшествий и безопасность дорожного движения.
Итак, одним из главных факторов является отсутствие горизонтальной дорожной разметки на проезжей части автомобильной дороги. ГОСТ Р 32953-2014 пункт 3.1.12 «Проектное положение дорожной разметки -положение разметки на проезжей частим автомобильных дорог, велосипедных и пешеходных дорожках, стояночных площадках и тротуарах, искусственных сооружениях на них и элементах обустройства автомобильных дорог в соответствии с проектом организации дорожного движения, утвержденным в установленным порядке»[3]. Срок устранения дефекта дорожной разметки не более 30 суток, срок устранения дефектов разметки 1.14.1 и 1.14.2 на всех дорогах и улицах не более 3-х суток.
Следующий фактор - дефект покрытия проезжей части в виде выбоин. ГОСТ 50597-2017 пункт 5.2.4 «Покрытие проезжей части не должно иметь дефектов в виде выбоин, просадок, проломов, колей и иных повреждений» [3].
Выбоины на проезжей части, тоже занимают лидирующее место в недостатках УДС. Выбоина - местное разрушение дорожного покрытия, имеющего вид углубления с резко очерченными краями. Срок устранения дефекта площадью равной 0,06 м2 или более от 1 до 12 суток в зависимости от категории дороги. Срок устранения площадью менее 0,006м2 от 5 до 20 суток в зависимости от категории дороги.
Пролом покрытия проезжей части. ГОСТ Р 50597-2017 пункт 5.2.4 «Покрытие проезжей части не должно иметь дефектов в виде выбоин, просадок, проломов, колей и иных повреждений» [3].
Пролом - полное разрушение дорожного покрытия на всю толщину, имеющее вид углубления с резко очерченными краями. Срок устранения дефекта площадью равной 0,06 м2 или более от 1 до 12 суток в зависимости от категории дороги. Срок устранения площадью менее 0,006м2 от 5 до 20 суток в зависимости от категории дороги.
Углубление (выступ) деформационного шва на покрытии проезжей части. ГОСТ Р 50597-2017 пункт 5.2.5 «Не допускаются выступы (углубления) в зоне деформационных швов высотой или глубиной более 3 см» [3]. Срок устранения дефекта на всех категориях дорог и группах улиц осуществляют в течение 7 суток с момента обнаружения.
Отклонение по вертикали крышки люка относительно поверхности проезжей части. ГОСТ Р 50597-2017 пункт 5.2.4 «Покрытие проезжей части не должно иметь дефектов в виде выбоин, просадок, проломов, колей и иных повреждений» [3]. Не допускается отклонение по вертикали крышки люка относительно поверхности проезжей части более 1 см. ГОСТ Р 50597-2017 пункт 4.4 «До устранения причин, препятствующих проезду транспортных средств, участок дороги или улицы должен быть обозначен соответствующими дорожными знаками и при необходимости огражден (в т.ч. временными техническими средствами организации дорожного движения ) в течение 2 часов с момента обнаружения.
Загрязнение проезжей части автомобильной дороги, покрытия тротуаров, пешеходных дорожек, посадочных площадок остановочных пунктов. ГОСТ Р 50597-2017 пункт 5.2.1 «Покрытие проезжей части дорог и улиц, укрепительных полос и полос безопасности не должно иметь загрязнений (розлив горюче-смазочных материалов, россыпь грунта, торфа и т.п.) площадью 1м2 и более»[3]. Загрязнения должны быть удалены на дорогах категорий 1А-1В, II с четырьмя полосами движения и группах улиц А-Г в течение одних суток, на остальных дорогах и улицах - в течение 3-х суток.
Ограничение видимости дорожных знаков. ГОСТ Р 50597-2017 пункт 6.2.1 «Знаки должны быть установлены по ГОСТ Р 52289 в соответствии с утвержденным приказом (схемой) организации дорожного движения.
ГОСТ Р 50597-2017 пункт 6.1.1 «Ограничение видимости дорожных знаков и светофоров, вызванное каким-либо препятствием (зелеными насаждениями, средствами наружной рекламы или другими конструкциями) не допускается» [3].
ГОСТ Р 52289-2019 пункт 5.1.4 «Расстояние видимости знака должно быть не менее 100м»[3]. В населенных пунктах при ограничении скорости 40 км/ч и менее допускается обеспечивать расстояние видимости знака не мене 50 м. Срок устранения дефекта на дорогах 1А-111 и улицах групп сутки на остальных дорогах и улицах - в течение 3-х суток.
Малая часть вышеперечисленных недостатков УДС контролируется органами ГИБДД как на региональном уровне, так и на федеральном, путем осуществления контроля дорожно-транспортного травматизма через информационные системы и отслеживанием сроков устранения недостатков.
Еще одним из главных факторов недостатков УДС в России является отсутствие парковочных мест. При этом при минимальной про-пускаемости проезжей части установлены знаки, запрещающие остановку транспортного средства. С одной стороны решена проблема с загруженностью движения автомобилей, с другой стороны водители лишены остановки транспортного средства к месту посещения того или иного сооружения. В данной ситуации водители вынуждены осуществлять остановку транспортных средств в жилой зоне, тем самым подвергая опасности пешеходов, которые при переходе проезжей части выходят из-за транспортных средств.
Все недостатки УДС указанные в данной статье - это лишь малая доля из существующих, которые зависят не только от проектирования, строительства и обслуживания нашей дорожной инфраструктуры, но и от дорожных служб, контролирующих улично-дорожную сеть. Участники дорожного движения также играют немаловажную роль, при движении, при переходе приезжей части. На постоянной основе, должностными лицами осуществляются профилактические мероприятия по выявлению и пресечению недостатков УДС. Так, например, водители большегрузных транспортных средств передвигающихся по твердому полотну в виде асфальта, где движение запрещено, несут службу экипажи ГИБДД дорожного надзора, которые пресекают данный вид нарушения, тем самым обеспечивая сохранность полотна, что в дальнейшем исключает дорожно-транспортный травматизм. В данной проблеме также помогают и социальные сети, посредствам которых, лица выявившие недостатки УДС оперативно передают информацию в виде сообщения или осуществляют звонок на «горячую линию» ГИБДД.
Сокращение числа аварий, которые происходят каждый день, требует понимания факторов, связанных с аварией, наличие причин и условий при дорожно-транспортном происшествии, включая: погоду, состояние дороги, тип управляемого транспортного средства и опыт водителя за рулем и т.п. Поведение человека, является одной из основных причин, по которой так много аварий и часто упускается из виду водителем. Происходит это в связи с тем, что каждый водитель никогда не хотел быть вовлеченным в аварию. Вместо этого автомобилист будет переоценивать свои способности водителя и неожиданно совершать человеческие ошибки, которые влияют непосредственно на них, а также на их пассажиров и других людей, разделяющих проезжую часть, включая автомобилистов, велосипедистов и пешеходов.
В заключении хочется отметить, что Российские дороги нуждаются в применении новых технологий, которые позволят проводить ремонт реже. Ремонт трещин дорог и ликвидация ям, выбоин, просадок позволяет увеличить срок службы дорог, но это всего лишь текущий ремонт, который не дает огромных перспектив на будущее, но обеспечивает безопасность дорожного движения на данном участке на определенный период времени. Стоит задуматься, что в дальнейшем эти участки будут нуждаться в среднем и капитальном ремонте.
Продуманная инфраструктура, разумное проектирование УДС, внимательное вождение, также снизит количество несчастных случаев на дорогах.
Библиогра фия:
1. О безопасности дорожного движения: Федеральный закон [от 10.12.1995 N 196-ФЗ] // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.
2. Правила дорожного движения // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://avto-russia.ru/pdd/pdd_rf.html
3. Государственный стандарт РФ ГОСТ Р 50597-93"Автомобильные дороги и улицы. Требования к эксплуатационному состоянию, допустимому по условиям обеспечения безопасности дорожного движения" [от 11.10.1993 №221] / /[Электронный ресурс]. Режим доступа http://base.garant.ru/1352114/
4. ФЗ от 08.11.2007 № 257-ФЗ «Об автомобильных дорогах и о дорожной деятельности в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».
5. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части 1 Гражданского кодекса РФ».
References:
1. On road safety: Federal Law [dated 10.12.1995 N 196-FZ] // [Electronic resource]. Access mode: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online .
2. Rules of the road // [Electronic resource]. Access mode: http://avto-russia.ru/pdd/pdd_rf.html
3. The state standard of the Russian Federation GOST R 50597-93"Highways and streets. Requirements for the operational condition permissible under the conditions of road safety" [dated 11.10.1993 No. 221]//[Electronic resource]. Access mode http://base .garant.ru/1352114/
4. Federal Law No. 257-FZ dated 08.11.2007 "On Highways and Road Activities in the Russian Federation and on Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation".
5. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 25 dated 23.06.2015 "On the Application by Courts of Certain Provisions of Section I of Part 1 of the Civil Code of the Russian Federation".
