CC BY
22Humanity space International almanac VOL. 2, No 2, 2013: 269-281
Из истории венгерского восприятия Гоголя (переводы и литературная критика)
А. Дуккон
Eotvos Lorand University, Egyetem ter 1-3. Budapest, 1053 Hungary Университет имени Лоранда Этвёша Университетская пл. 1-3. Будапешт, 1053 Венгрия e-mail: dukkonagnes@gmail.com
Ключевые слова: Николай Гоголь, восприятие, творчество, венгерская критика, переводы текстов.
Key words: Nikolai Gogol, perception, creativity, Hungarian criticism, translations. Резюме: Автор статьи анализирует наиболее важные этапы восприятия гоголевского творчества в Венгрии со второй половины 19-го до середины 20-го века. Знакомство венгерского читателя с миром Гоголя начинается под влиянием фольклоризма.В статье приводятся статистические данные о венгерских переводах Гоголя, которые иллюстрируют его широкую известность в Венгрии.
Abstract: The aythor of the article analyzes the most important stages of the
perception of Gogol's work in Hungary in the second half of the 19th century to the
mid-20th century. The Hungarian readers' introducing to the world of Gogol began
under the folklor influence.In article it's presented statistics on the Hungarian
translation of Gogo's works l that illustrates his fame in Hungary..
[Dukkon A. The history of Hungarian Perception of Gogol (translations and literary
critic)]
В истории венгерской литературы девятнадцатый век имеет такое же большое значение, как, например, в польской и русской литературе: в это время происходит модернизация литературного языка, появляются новые жанры и темы, издания журналов и альманахов благотворно влияют на развитие литературной критики. Общеевропейские культурные тенденции отражаются и в восприятии иностранной литературы. Кроме того, можно установить параллельные явления в венгерской и русской литературе - например, оживленный интерес к творчеству Шекспира. Переводы и театральные постановки его драм занимают лучших писателей, поэтов, критиков и драматургов обеих культур того времени. Но с середины 19 века в Венгрии происходит важное изменение в направлении восприятия мировой литературы: не только Запад,
но и Восток начинает интересовать венгерскую читающую публику, и скоро появляются русские произведения на листах журналов и в предложении издателей.
Цель настоящей статьи - дать суммарное обозрение важных этапов восприятия гоголевского творчества со второй половины 19-го до середины 20-го века. Знакомство венгерского читателя с миром Гоголя начинается под влиянием фольклоризма: этим во многом объясняется популярность некоторых ранних произведений, например, повести Тарас Бульба - которая до 1945 года выдержала одиннадцать изданий. Экзотика казачества, историческая тема, подражание героической эпопее, необыкновенные характеры привлекали к себе внимание читателей, которые были воспитаны в духе народно-патриотического направления. Но и Шинель вызвала большое внимание: один из крупнейших венгерских поэтов и литераторов эпохи, Янош Арань, перевел ее с немецкого языка и опубликовал в своем журнале Szepirodalmi Figyelб ('Литературное Обозрение') в 1861.[1] Он даже до того полюбил гоголевского героя, что несколько раз подписал свои статьи псевдонимом «Акакий Акакиевич». Его перевод - как подчеркивает Ж.. Зёльдхейи-Деак - «... является примером того, что весьма возможна независимость художественного оформления, стиля венгерского переложения от посредника. Янош Арань, будучи и сам крупным писателем, мало внимания обращал на стиль немецкого перевода» [2]. Однако принципы народно-национальной школы отзываются на стиле перевода: Арань иногда использует диалектизмы, обороты крестьянского языка и в стилистически нейтральных фразах оригинала. Но вместе с тем ему удалось создать венгерский вариант высокого качества, и не случайно, что именно его перевод пробил путь к популярности этого произведения Гоголя. Шинель выдержала восемь изданий до середины 20-го века, публикуясь под различными названиями.
В статье приводятся статистические данные о венгерских переводах Гоголя, которые иллюстрируют его широкую известность в Венгрии. В моем исследовании были учтены мысли Ю. Лотмана о сложных внутренних диалогах в семиосфере: культурные, и в том числе и литературные влияния
и взаимосвязи интересны нам не только с точек зрения «механических» контактов и филологических данных, но и с теоретических позиций. Интерес одной культуры к другой (здесь - венгерской культуры к русской) зависит от этих сложных внутренних движений семиосферы:
«В разные исторические моменты развития семиосферы тот или иной аспект может доминировать, заглушая или полностью подавляя другой. Граница имеет и другую функцию в семиосфере: она - область ускоренных семиотических процессов, которые всегда более активно протекают на периферии культурной ойкумены, чтобы оттуда устремиться в ядерные структуры и вытеснить их» [3].
Русская литература появилась в поле зрения венгерской культуры в 19 веке, обладая именно этим потенциалом: вековая западная ориентация медленно теряла исключительность, из бывшей «периферии культурной ойкумены», из России, проникали в нашу литературу (впрочем, тоже «периферийную», если центром считать Запад) новые, живые импульсы - правда, сначала через западное посредничество, потом и непосредственно, через переводы с оригиналов.
Рецепция уже в первые десятилетия 20-го века начинала открывать богатство гоголевского творчества: вопросы поэтики, идейные искания писателя, его антропологию, тему города и «маленького человека». Все эти моменты получают отклики в венгерской критике. Знаменательно и то, что в критических статьях Гоголь очень часто упоминается вместе с Достоевским, настоящий ренессанс которого начался именно в это время - в период расцвета венгерского модернизма. Основным изданием, знакомящим венгерских читателей с русской литературой в 1920-е годы стал самый авторитетный журнал той эпохи, «Нюгат» (Ку^а! = Запад). За одно десятилетие, с 1920 по 1930 г. в номерах журнала появилось двадцать шесть статей о русской - классической и современной - литературе. Если иметь в виду, что в это время в политическом отношении Венгрия и Советский Союз принадлежали к враждебным лагерям, такое количество серьезных по литературному значению статей (мы привлекали к анализу лишь значительные тексты) не маловажный факт. Он доказывает, что духовные веяния -
<^аЫуетаМ8сЬайеп» в культуре - управляются иными законами, чем общественные и политические интересы. На территории культуры господствуют не «эвклидовы правила». Такой же интересный парадокс или двойственность возникли у нас [4] в восприятии русской литературы в середине 19-го века: спустя несколько лет после подавления венгерской борьбы за независимость с помощью русских войск в 1849 г. появилась первая волна русских переводов (в первую очередь Гоголя), потом в 1870-е годы, когда шла турецко-русская война и Австро-Венгрия стояла на стороне Турции, заметным будет новый подъем интереса к русской литературе - важно, что Гоголь все еще останется в центре внимания.
Требует объяснения и вопрос о том, почему мы остановились в нашем исследовании у границы 1945 года. Сошлюсь на лотмановское понятие семиосферы - эта дата является очень важной политической - и вследствие этого и культурологической - границей. После второй мировой войны Венгрия как проигравшая сторона попала в «восточную сферу», под советскую власть, и прежняя, почти тысячелетняя ориентированность на запад должна была совершить полный переворот на восток. Важным моментом является и тот факт, что с этого времени идеология и политические интересы активно вторгаются в область культуры. До 1945 года такого сильного, систематического «преобразования сознаний» не было в практике властей. Ведь даже между двумя мировыми войнами венгерская интеллигенция довольно свободно писала о русской литературе все, что хотела; издавались произведения классических и современных русских писателей (среди последних повести и романы Ремизова, А. Белого, Горького, Пришвина, Леонова, Пильняка, Эренбурга, Катаева, Неверова, Бунина). Еще раз подчеркнем: русская литература пришла к нам также с Запада, сначала через немецкий, реже французский язык, а потом через эмигрантские центры, как Вена, Берлин, Париж. Но именно во время враждебной политической ориентации повысилось качество и количество переводов с русского языка, а также литературно-критических статей.
В венгерской истории и культуре после 1945 г. начались сложные изменения, перестройка прежней духовной
направленности, поэтому и в нашем исследовании приходится поставить здесь цезуру. Рецепция русской-советской литературы представляет собой специальную - и не менее интересную - главу в компаративистике. Законченность социалистического периода, растущая дистанция от той эпохи медленно подготавливает почву для объективного исследования явлений культуры во второй половине 20-го века.
Восприятие Гоголя в Венгрии наглядно демонстрирует, как по вертикали приблизительно одного столетия (с 1850-е по 1950-е гг.) различные идейные волны поднимали вверх или двигали на задний план его произведения, что наша критика распознала в его творчестве, в каких образах узнавала себя венгерская ментальность и в чем усмотрели наши критики специфические русские/малоросские черты. Мир Гоголя, например, в 1860-е г. одинаково интересовал либеральных и консервативных литераторов, которые в общем вели острую полемику друг с другом, но их литературный вкус не всегда резко различался. Также немаловажен тот факт, что первую подробную и систематическую информацию о русской литературе наши критики почерпнули из труда Герцена О развитии революционных идей в России, отрывки из которого появились в венгерском переводе (с французского языка) в газете «Будапешти Хирлап» (ВЫаре8й И1г1ар - Будапешсткие ведомости) в 1855 г. [5].
Венгерские переводы гоголевских произведений в хронологическом порядке,1853-1944 [6]
Произведение
Год венгерского издания*
* с жирным шрифтом выделяются даты изданий в XX веке;
индекс обозначает различные издания в данном году
Старосветские помещики 1853, 1875, 1924, 1925, 19431, 19432, 1944
Тарас Бульба 1860, 1874, 1878, 1895, 1920, 1924, 1926, 19301,19302, 1938 (адаптация в молодежный роман), 1945
Шинель 1861, 1875, 1894, 1925, 19431, 19432, 19441,19442,
Вий 1867, 1879, 1890, 1917, 19261, 19262
Невский проспект 1871
Повесть о том, как 1871, 1895, 19261, 19262
поссорился....
Мертвые души 1874, 1905, 1928, 1944
Ревизор 1874, 1875, 1877, 1915, 1921, 1931
Письмо (после 1-го 1875
представления Ревизора)
Развязка Ревизора 1875
Портрет 1877
Сорочинская ярмарка 1878, 1882, 1897, 1922, 1925
Записки сумасшедшего 1881, 1921, 1922 (Wien), 1944
Майская ночь... 1882, 1897, 1922, 19251, 19252
Страшная месть 1882, 1897, 1925
Жизнь (Арабески) 1900
Женитьба 1923
Ночь перед Рождеством 1924,1925
Вечер накануне Ивана Купала 1925
Заколдованное место 1925
Иван Федорович Шпонька... 1925
Пропавшая грамота 1925
Игроки 1926
Нос 1927, 1943
В дальнейших исследованиях мы попытаемся реконструировать, в какой мере соответствует «оригиналу» «Венгерский Гоголь». Мы имеем в виду в первую очередь не сами переводы, а т. н. венгерский профиль писателя: какие стереотипы остались из 19-го века, какие новые - и «модные» -интерпретации появились о Гоголе в 20-м веке, и наконец, как модифицировали политические сигналы семиосферы восприятие и в 19-ом и 20-ом веках. Но в настоящей статье мы ограничиваемся пока комментарием выше приведенных данных и некоторыми важными выводами.
1. Популярность Гоголя в Венгрии после первого знакомства (1850-60-е гг.) заметно выросла в 1870-е годы, о чем свидетельствует двенадцать венгерских изданий различных произведений Гоголя в этом десятилетии. После этого вдруг падает интенсивность восприятия, в 1880-90-е годы - за двадцать лет - появляются лишь одиннадцать произведений. Но упадок количества несколько компенсируется повышением качества переводов: к концу 19 века у нас начинают перевести русскую литературу - в том числе и гоголевскую прозу - с оригинала, без немецкого и французского посредничества. Переводчики в большинстве случаев происходят из Закарпатья -это в основном священники и учителя - такие, как Ласло Чопей, Михай Финцицкий, Иштван Семан, Шандор Бонкало, Золтан Трочани. В 20-ом веке известность Гоголя в Венгрии становится еще заметнее, с одной стороны, благодаря более высокому уровню языкового и стилистического оформления переведенных текстов. А с другой стороны, творчество Гоголя у нас тоже переживает некий ренессанс в 1910-20-ые годы,. Для читателей открываются более глубокие, т.н. вечные проблемы, или чисто-литературные факты, которые раньше оставались в тени за актуальными тенденциями культуры, за идеологическими запросами - такими, как народно-национальные принципы, фольклоризм и историзм.
2. Популярность отдельных произведений: по таблице видно, что особенно популярны Тарас Бульба (11), Шинель (8), Вий (6), Ревизор (6), Майская ночь (5), Мертвые души (4), Записки сумасшедшего (4) Повесть о том, как поссорился....(4). Именно эти произведения более всего привлекали к себе
интерес переводчиков и книгоиздателей. По датам изданий можно проследить и то, что некоторые из них были опубликованы за сравнительно небольшой промежуток времени: Тарас Бульба одиннадцать раз за восемдесят пять лет, и в пяти разных переводах, Шинель восемь раз в это же время, Ревизора издавали шесть раз за пятьдесят семь лет, Вий тоже появился шесть раз за полвека, итд. Рекорд популярности держит Тарас Бульба.
Среди венгерских публикаций гоголевских произведений особенное внимание следует уделить третьему изданию Записок сумасшедшего в 1922: перевод готовил Шандор Барта [7], книга вышла в эмигрантском издательстве Юлиуса Фишера (Fischer Verlag) в Вене, с замечательными иллюстрациями молодого талантливого венгерского художника Ласло Бориша [8]. Совсем уникальным образом Л. Бориш гравировал на камне не только рисунки, но и весь текст в собственной рукописи - который перед глазами читателя превращается как бы в трагический документ сумасшествия Поприщина. В постепенном искажении, распада почерка замечательно можно проследить прогресс болезни. Что поразительно, Бориш сумел так близко подойти к гоголевскому персонажу - и почувствовать его душевный распад, сумел понять гоголевский мир так глубоко, как очень немногие из переводчиков и критиков того времени. Но здесь мы имеем дело не только с прихологической чуткостью художника. Это издание в очередной раз провоцирует теоретические вопросы о границах: произведение Гоголя предстает перед нами в ипостаси рукописи с иллюстрациями, оставленной будто гоголевским персонажем для потомства. Интересен художественный замысел Бориша: вернуть напечатанное, известное произведение опять «в рукопись» - но не авторскую, а якобы принадлежащую герою, и вдобавок, в иностранном переводе. Переставить границы между автором и героем, или по-другому, поднять этим художественным приемом героя на степень авторства - все эти моменты заставляют исследователя задуматься о философских выводах молодого Бахтина, высказанных на страницах Автора и героя [9]; сколько здесь авторов и сколько героев, кто появляется в качестве автора и кто играет роль героя? В каком отношении
находятся писатель Гоголь, переводчик Барта и художник Бориш в книге, в художественном объекте, появивщимся в Вене в 1922 г.? При обыкновенном издании все эти вопросы не должны подниматься, но решение Бориша, «вызвать» Поприщина из произведения Гоголя в «жизнь», напоминает прием реализации метафоры в русской поэзии 1910-20 гг., или другие, волнующие ассоциации с переходами из одной формы бытия в другую (как в Преображениях Овидия). Первоначальное, «словесное тело» Записок сумасшедшего в этом венгерском издании преображалось в «художественное тело» так, что оно полностью сохранило и свою литературую сущность.
3. Третью интересную тему в венгерском восприятии Гоголя представляют интерпретации гоголевских произведений в 19-20-ом вв. В настоящей статье мы только касаемся главных моментов этого обширного материала, так как более подробный анализ превосходит границы этой публикации.
В 19 веке - как уже было указано выше -господствующая тенденция в Венгрии - народно-национальное направление в культуре, унаследованное от эпохи романтизма. Именно оно определяло литературное восприятие того времени. Не случайно, именно Тарас Бульба привлекал к себе столь значительный интерес, героический дух старого казаческого мира и великолепные гоголевские пейзажи - все нашло живой отклик у венгерской читательской публики. Такая интерпретация Тараса Бульбы еще долго сохранила влияние в венгерской литературе: в 1922 году вышел исторический роман Яноша Комароми об эпохе восстания куруцев (начало 18 века), в котором чувствуются гоголевские мотивы, особенно в образе главного героя, Тамаша Эсе. [10]
Другим знаменательным компонентом восприятия этого периода была поэзия усадебного мира. Об этом свидетельствует перевод Старосветских помещиков в 1853 году. Параллельно с Гоголем переводились и интерпретировались и произведения Тургенева (в том числе Дворянское гнездо); в венгерской литературе есть даже роман в этом духе, произведение знаменитого критика и писателя, Пала Дьюлаи, Последний хозяин старой усадьбы [11] в 1857 г., на год раньше, чем роман
Тургенева. Его рецензия о венгерском переводе Дворянского гнезда появилась в 1862 в журнале Szepirodalmi Figyelб ('Литературное Обозрение'), и здесь он упоминает Гоголя среди выдающихся русских писателей. Тургенева - вместе с Гоголем -он считает замечательным представителем русской прозы, видит у обоих общность в изображении общественной проблематики. Дьюлаи конечно, в 1862 мог знать лишь те произведения (и даже не все), которые были переведены на немецкий, и в меньшей мере на венгерский язык, его замечания относятся к самым общим принципам в творчестве двух писателей.
В первые десятилетия двадцатого века венгерскую культуру характеризуют те же явления, как и в других странах Европы: духовные веяния, художественные направления, философские школы, мода и вкус, стиль сецессиона везде пронизывают жизнь, хотя и не одинаково интенсивно. Именно этот контекст объясняет, почему стали т.н. украинские повести Гоголя, цикл Вечера на хуторе близ Диканьки именно в 1920-е годы вдруг популярными у нас. Из них всего три - Сорочинская ярмарка, Майская ночь..., Страшная месть - были переведены еще и в 19-м веке, а все остальные появились в 1922, 1924, 1925 годах, у различных издателей и в различных переводах. На наш взгляд поэтика фантастики, а также сны и грёзы, странные пересечения разных миров в гоголевских повестях стали интересовать читателей, т.е. открылось новое окно на мир Гоголя. Добавим, что и фрейдизм, психология подсознательного сильно способствовали в открытии новых перспектив литературного восприятия. Одна из лучших статей о Гоголе из этого периода, труд поэта и критика, Дбёрдя Шаркёзи отражает с одной стороны влияния традиционных взглядов на гоголевское творчество (мифология и фольклор в ранних произведениях, моральные проблемы в Мертвых душах, смех и слезы вместе, и т.д.), с другой стороны - содержит тонкие замечания в связи с амбивалентностью изображения фигур, обращает внимание на природу гоголевского гротеска, на сложность гоголевской психологии в Выбранных местах.
Отдельную главу представляет собой театральная судьба Ревизора: его первая постановка состоялась в 1874 г. Кроме
того, Ревизор одновременно и является первой русской пьесей на венгерской сцене. Переводчик, Альберт Сенткирайи, опубликовал к венгерскому изданию [12] большое предисловие, по жанру - это т. н. монографическая критика, в которой он рисует подробную картину жизни и творчества Гоголя, повествует о литературных связях, в том числе о роли Жуковского и Пушкина в художественном развитии писателя. В статье говорится и о театральном успехе Ревизора в России. Автор не разделяет широко распространенные взгляды, будто пьеса преследует лишь обличительные цели; он не обобщает механично общественно-ктитический аспект, а указывает на более сложные художественные проблемы комедии.
В течение семидесяти лет театральные интерпретации Ревизора в Венгрии показывают интересные модуляции - от подчеркивания сатирического характера до буффонады - и представления одинаково имеют успех. Первые постановки пьесы - в 1874, 1877 - совпадали с временем русско-турецкой войны, и отрицательная политическая настроенность венгерского общества отразилась и на рецепции: публика видела в ней кривое зеркало русской империи, сатиру на взяточничество царских чиновников. Но на страницах оппозиционных газет появились критики, которые указали на более общие проблемы комедии и утверждали, что к венгерским отношениям также можно отнести гоголевскую сатиру, ведь человеческие пороки, взяточничество, лицемерие, жадность чиновников и здесь расцветают. Спустя большого перерыва, в 14 декабря 1915 года Шандор Хевеши поставил на сцене Ревизора в Будапеште, потом в 1931 году еще раз, но уже в собственном переводе. Интересно проследить и перемену в концепции постановок: в центре пьесы ставится то городничий, то Хлестаков. В первом случае акцентируется сатира общественных отношений, а по второй интерпретации комическое начало, абсурдность фигур и ситуаций привлекают к себе внимание зрителя. До следующей режиссуры в 1946 году господствовала такая двойственность в театральной и критической трактовке Ревизора: в критических отзывах прозвучали общеизвестные штампы о сатирическом, обличительном характере пьесы, а игра актеров и постановка
преследовала лишь комические эффекты.[13]
Суммируя выводы первой большой, столетней главы восприятия Гоголя, можно сказать, что Гоголь-феномен остался в понимании венгерских литераторов вплоть до 1950-х гг. как метафора своеобразной, мрачной сатиры. Начальный этап восприятия еще носит на себе следы романтизма, любят и ценят Старосветских помещиков и Тараса Бульбу, а с последних десятилетий 19 века все растет «сатирический» «сумасшедший» Гоголь, иногда даже в размер привидения Акакия Акакиевича.
СНОСКИ
1. Подробнее см.: Жужанна Зёльдхейи-Деак: Роль немецкого посредничества в
венгерской рецепции русской литературы (XIX век). Vorträge und Abhandlungen zur Slawistik. Hrsg. Peter Thiergen. Verlag Otto Sagner, München, 2004, 32-36. В книге упоминается еще роль Яноша Араня в венгерской рецепции Пушкина, Лермонтова и Вл. Соллогуба, Большой свет которого он перевел в 1860-е годы.
2. Там же, 32-33.
3. Ю. Лотман: О семиосфере. www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Lotm/01.php
4. Янош Арань и его современник, знаменитый писатель Мор Йокаи (1824-
1904) не раз утверждали, что нельзя отождествлять русскую культуру, выдающихся русских писателей и поэтов с русским правительством, с абсолютистической властью.
5. В французском журнале Revue des Deux Mondes познакомился молодой
критик, Север Ревицки с отрывками из статьи Герцена и на основе этого материала создавал свою концепцию о русской литературе. Он первым знакомит венгерскую публику с поэзией Некрасова, с особенным акцентом на обшественно-критические аспекты. Во второй статье, опубликованной в 1860 г. он говорит о «новом направлении», о «реальной литературе» и подчеркивает «разоблачительую» сторону творчества Гоголя, Григоровича, Щедрина, Писемского и Герцена. См. в кн.: D. Zöldhelyi Zs. - Bergné Török É. - Dukkon A. - Légrady V.: Orosz irôk magyar szemmel [Русские писатели глазами венгров]. Т. 1. Szerk. D. Zöldhelyi Zsuzsa [Под ред. Ж. Зёльдхейи-Деак], Будапешт, 1983. С. 50.
6. Источники библиографических данных: Kozocsa S. - Radô Gy.: A szovjet
népek irodalmanak magyar bibliografiaja 1944-ig. Budapest, 1956. [Ш. Козоча - Дь. Радо: Венгерская библиография литературы народов СССР до 1944 г.]; Nyugat-repertôrium [Библиографический указатель журнала «Ньюгат»] (szerk. Galambos F., Pôk L.) Budapest, 1959.
7. Венгерское заглавие этого перевода - Egy örült emlékiratai «Мемуары
одного сумасшедшего» - сильнее подчеркивает жанровую
особенность, принадлежность текста к мемуаристике, и так придает оригиналу немножко приподнятый характер. До сих пор неизвестно, чья идея была в такой форме издавать произведение, но родился неповторимый шедевр. После первого издания в 1922 появились два факсимиле: 1/ Gogol: Egy örült emlékiratai. Képzômûvészeti Alap, Budapest, 1969, 2/ Gogol: Egy örült emlékiratai. Marfa-Mediterran Kiadô, Budapest, 1999.
8. Ласло Бориш (венг. Boris Laszlô) родился в Будапеште в 1897 и умер во
Франции, в Ментоне в 1824. Его рисунки появились в будапешстких журналах в 1810-е годы, в 1919 он готовил плакаты на 1-е мая. После падения Венгерской Советской Республики его задержали, потом он эмигрировал на Запад, жил и работал в Виене, Мюнхене, Берлине, Париже и Лондоне. Особенно ценны и знамениты его военные карты и сатирические рисунки - эти последние появились в лучших лондонских журналах. В 1921 была организована выставка из его гравюр на меди в Будапеште (Музей Ернст). Иллюстированное издание Записок сумасшедшего принадлежит к оригинальнейшим его работам. Молодой, выдающийся художник умер в туберкулёзе лёгких в1824, в расцвете своего таланта.
9. Бахтинская рукопись также возникла в 1920-24 гг. и была открыта и
опубликована намного позже: М. М. Бахтин: Собрание сочинений т. 1. под ред. С. Г. Бочарова и В. В. Кожинова, Москва, 2003. 69-263.
10. О рецепции Гоголя в Венгрии пишет обзорную статью литературовед
Аладар Комлош, в которой сильно отражается боевая социалистическая идеология 1950-х гг., но филологические данные до сих пор сохраняют ценность. Komlôs Aladar: Gogol ùtja a magyar irodalomban. [Путь Гоголя в венгерской литературе], In: Vilagirodalmi Evkönyv [Альманах мировой литературы], Budapest 1953. 5-26. 1 Gyulai Pal: Egy régi udvarhaz utolsô gazdaja. Pest, 1857.
11. Gyulai Pal: Egy régi udvarhaz utolsô gazdaja. Pest, 1857.
12. Ny. Gogol: Revizor. (Ford. [Перевод] Szentkiralyi Albert), Kisfaludy Tarsasag
[Общество Кишфалуди], Budapest, 1875.
13. См. прим. 9, Komlôs Aladar: Gogol ùtja a magyar irodalomban. [Путь Гоголя
в венгерской литературе] 1953. 13-15.
Получена / Received: 19.03.2013 Принята/Accepted: 25.03.2013
