CC BY
38
Вячеслав Щербин
заведующим отделом науковедческого прогнозирования
Центра системного анализа и стратегических исследований НАН Беларуси,
кандидат филологических наук
Из истории формирования инновационной и знаниевой экономик
В данной статье продолжается начатый нами ранее разговор о двух новых направлениях экономической мысли - инновационной экономике и экономике знаний [1]. История мировой экономики свидетельствует, что использование инноваций и знаний в различных сферах жизни общества началось задолго до оформления инновационной и знаниевой экономик в качестве отдельных хозяйственных систем. Тем интереснее будет проследить их путь от первых случаев применения на практике разнотипных нововведений и разнообразных знаний до массового использования последних в народном хозяйстве с последующим формированием на их основе двух указанных типов экономик. Поэтапный анализ процесса их формирования целесообразно начать с концепции инновационной экономики, которая сложилась раньше, чем концепция экономики знаний.
Этапы развития инновационной экономики
Относительно хронологических рамок первоначального использования инноваций российский социолог А. Бикбов пишет следующее: «В пределе инновации сводятся к созданию нового, а это, как доказывают излишне усердные апологеты инновационной экономики, существует от века» [2]. Более того, по мнению ведущего российского футуролога И.В. Бестужева-Лады, «инновационный потенциал в той или иной степени свойствен каждому человеку, но почти у всех он подавляется господством привычных стереотипов» [3]. В наименьшей степени приверженность привычным стереотипам присуща сословию ученых и педагогов, чем в значительной мере и обусловлен удельный вес этого сословия в современном обществе: «больше всего влияние этого сословия связано с его быстрым количественным ростом и вытекающим отсюда политическим весом, его привилегированным доступом к научным новшествам и его почти уникальной ролью в области социальных нововведений» [4].
Поэтому отнюдь не случайно именно в научной среде опыт создания и использования инноваций (нововведений) получил свое институциональное оформление в виде отдельной области научных знаний: «Как самостоятельная научная дисциплина наука о нововведениях зародилась в первой трети XX в., когда стали изучать закономерности технических и технологических изменений. Считается, что понятие «инновации» как новой экономической категории ввел в научный оборот австрийский (позже американский) ученый Йозеф Алоиз Шумпетер (1883—1950)» [5]. В частности, сам термин «инновация» Й. Шумпетер стал использовать в 30-е гг. XX в. для обозначения различных изменений на основе внедрения и использования новых видов потребительских товаров, новых производственных, транспортных средств, рынков и форм организации в промышленности. В инновациях Й. Шумпетер увидел главный источник развития предприятия и получения прибыли через активизацию внедрения радикальных технико-экономических нововведений» [6].
В послевоенное время теоретические наработки инновати-ки (науки о нововведениях) получили свое практическое воплощение. К примеру, «в США еще в 50-е гг. была создана государственная организация поддержки малого бизнеса, целью которой было обеспечение гарантий определенной части вкладов в венчурный бизнес» [7]. Во многом благодаря указанной государственной поддержке частные компании Соединенных Штатов сыграли решающую роль в инновационном развитии американской экономики: «Ключевые отрасли новой инновационной экономики были созданы полностью благодаря усилиям предпринимателей и их компаний («Эппл», «Майкрософт», «Делл», «Дженетек»). По некоторым оценкам, с малыми предпринимательскими компаниями за последние 50 лет было связано более половины всех нововведений вообще и 95% наиболее революционных, изменивших лицо современной экономики» [8].
В условиях «холодной войны» и военно-технического противостояния с США значительное развитие получила инновационная система военно-промышленного комплекса СССР: «Инновационная система реально существовала (хотя так и не называлась) в централизованно-плановой экономике, особенно в 50-60-е гг., и принесла немалые успехи в реализации Советским Союзом стратегических приоритетов того времени, в освоении и распространении четвертого технологического уклада» [9]. Об эффективности ее работы можно судить по количеству регистрировавшихся советскими учеными изобретений, которые, как известно, являются наиболее «чистой» формой фиксации нового научного знания: «В течение многих лет СССр, на долю которого приходится треть всех регистрируемых в мире изобретений, занимает первое место в мире по числу изобретений. В 1987 г. у нас было зарегистрировано изобретений больше по сравнению с Японией в 1,5 раза, с США — в 2 раза, с ФРГ — в 5 раз и с Англией — в 18 раз» [10]. Именно благодаря эффективной работе этой сферы количество инновационно активных предприятий в СССР было в три с лишним раза выше, чем на постсоветском пространстве: «Если в конце 1980-х гг. доля промышленных предприятий, ведущих разработку и внедрение нововведений в СССР, составляла около 70%, то к концу 1990-х гг. она сократилась до 22,4% (в развитых странах эта доля обычно превышает 70%)» [11]. Что касается народнохозяйственного комплекса Беларуси, то в нем также «система инновационного развития была заложена еще в советские времена. Наша страна на протяжении многих поколений была мощным сборочным цехом Советского Союза, где осваивались самые передовые технологии» [12].
Однако с начала 1990-х гг. формирование национальных инновационных систем США и постсоветских государств Восточной Европы стало принципиально отличаться. Осуществлявшееся на протяжении 50 предшествующих лет непрерывное развитие инновационной основы американской экономики получило в указанный период очередной мощный импульс. В результате к концу XX ст. была создана крупнейшая в мире, наиболее эффективная и диверсифицированная
национальная инновационная система (НИС): «В ее составе— по меньшей мере сорок тысяч научных и производящих научную продукцию или новые технологии организаций (в соответствии с данными статистики на 1999 г. научные исследования велись в 39 тыс. американских компаний). К ним относятся научные центры и лаборатории крупных корпораций, государственные центры и лаборатории, университетские исследовательские центры и тысячи мелких наукоемких компаний» [13].
Инновационное развитие экономик постсоветских государств Восточной Европы в указанный период, наоборот, замедлилось, а по многим ключевым направлениям даже остановилось. За последние 15 лет объем когнитивного ресурса России, который обычно выступает основой инновационного развития, значительно уменьшился: «Около 300 современных технологий в таких областях, как аэрокосмическая промышленность, производство высокочистых материалов, станков с числовым программным управлением, промышленных роботов, биотехнология и других утрачены окончательно. Не менее 80% станкостроительных предприятий изменили свой профиль. Инновационная активность предприятий близка к минимуму. ...Утеряно лидерство в освоении космоса, в передовых направлениях физики и математики. численность занятых в науке снизилась почти вдвое — с 1,5 млн до 800 тыс. человек» [14].
Во многом сходным набором нерешенных проблем характеризуется ситуация в украинской экономике: «Так, в 2003 г. инновационная деятельность осуществлялась лишь каждым 12 предприятием, тогда как в развитых странах доля инновационно активных предприятий достигает 70%. Доля инновационной продукции в общем объеме промышленного производства составляет меньше 6%. В развитых странах мира 85—90% прироста ВВп приходится на производство наукоемкой продукции, экономика украины развивается без существенного использования результатов научных исследований» [15].
Наконец, актуальность многих проблем, возникающих в процессе развития инновационной экономики страны, отмечается сегодня и белорусскими экономистами: «Сохраняется низким уровень наукоемкости ВВп — 0,73%, в то время как в развитых странах этот показатель составляет 2—3%. Снижается доля малых инновационных предприятий в отрасли «Наука и научное обслуживание»: с 2,8% в 1997 г. до 1,0% в 2003 г. Низка инновационная восприимчивость реального сектора экономики: всего 13,9% от общего количества предприятий были в 2003 г. инновационно активными (для стран ОЭСР их доля колеблется от 25 до 80%). Почти в 7 раз Беларусь отстает от стран ЕС по уровню высокотехнологичного экспорта» [16].
Приведенные выше результаты трансформации бывшей советской инновационной системы в новых независимых восточноевропейских государствах большинством ученых стран СНг оцениваются негативно. Так, Б.Н. Кузык и Ю.В. Яковец считают, что «с началом экономических реформ 90-х гг. прежняя национальная инновационная система была практически полнос-
тью сломана» [17]. По мнению же Л.М. Гохберга, российская инновационная система существует, но не работает: «Национальная инновационная система России сегодня разбаланси-рована; ее основные элементы — научно-техническая сфера, предприятия, инновационная инфраструктура — существуют изолированно друг от друга» [18]. Наконец, И. Бойко, оценивая перспективы инновационного развития восточноевропейских стран, справедливо отмечает, что «национальная технологическая система, основными компонентами которой являются исследовательский, инновационный и административный секторы, в странах Восточной Европы практически разрушена. Стремительно избавляясь от той технологической системы, которая была сформирована в советский период развития, данные страны попадают в зависимость от технологической системы, созданной транснациональными компаниями, тем самым ставя себя под угрозу потери своей экономической, технологической и, как следствие, политической независимости» [19].
Избежать подобной унизительной зависимости стран СНГ от западных транснациональных компаний позволит оперативное изменение статусных характеристик формируемых этими государствами инновационных экономик. На смену существующим сегодня небольшим инновационным секторам должны прийти общенациональные хозяйственные системы с развитой инновационной инфраструктурой и прочими атрибутами экономики указанного типа. В частности, принятие главой нашего государства в 2001 г. решения о переводе белорусской экономики на инновационный путь развития, несомненно, ускорит процесс создания полноценной и эффективно действующей НИС, разбалансированное состояние которой в настоящее время сдерживает развитие в нашей стране не только инновационной экономики, но и экономики знаний: «Переход к экономике знаний требует формирования в стране целостной системы, эффективно преобразующей новые знания в новые технологии, продукты и услуги, которые находят своих реальных потребителей (покупателей) на национальных или глобальных рынках. Эту систему и принято называть национальной инновационной системой» [20].
Этапы развития экономики знаний
Пройденные инновационной экономикой этапы развития во многом повторяются, хотя и в иных хронологических рамках, в процессе формирования экономики знаний. Использование знаний имело место в общественной жизни задолго до появления экономики этого типа: «Труд, основанный на знании, — конечно, не новость; «эксперты» существовали всегда» [21]. Более того, по мнению французского философа М. Фуко, практически любая цивилизация может быть названа «цивилизацией знания», поскольку в рамках каждой цивилизационной парадигмы власть и знание неразделимы: получение знания является прерогативой власти, а его использование выполняет функцию орудия власти [22]. Наконец, российские исследователи Е.Ю. Хохлов и С.Б. Шапошник считают, что «общее утверждение о важной
роли знания в экономике не выглядит чем-то новым. Производство всегда было основано на различных формах знания» [23]. Вот почему специальное понятийно-концептуальное оформление практики использования знаний в производстве произошло только тогда, когда роль знаний в его развитии стала определяющей: «Термин «экономика знаний» был введен в научный оборот австроамериканским ученым Фрицем Махлупом (1962) в применении к одному из секторов экономики» [24]. Однако реальный статус общенациональной хозяйственной системы, в основе которой лежит массовое использование знаний во всех сферах жизни общества, экономика знаний получила три десятилетия спустя: «На рубеже 90-х годов родилось то, что сегодня называется «экономика на знаниях», или новая экономика. Ее отличительной чертой является ускоренное развитие нематериальной сферы и нематериальной среды хозяйственной деятельности. Производство, распределение и использование знаний составляют основу новой экономики, а ее инфраструктурой становится всемирная информационная «паутина» [25]. Несколькими годами позже концепция экономики знаний получила международное признание: «...концепция экономики знаний появилась во второй половине 90-х гг. прошлого столетия. Она разработана международными организациями, в частности Организацией экономического сотрудничества и развития и Всемирным банком. Впервые полно она изложена в Отчете Всемирного банка о мировом развитии в 1998/99 гг. «Знания на службе развития» [26].
Однако, как и в случае с инновационной экономикой, к настоящему времени очень немногим странам мира удалось сформировать у себя экономику знаний в виде реально функционирующей хозяйственной системы. К примеру, сегодня «только самые развитые страны могут похвастать экспортом системы знаний, технологических стандартов» [27]. Чтобы убедиться в этом, достаточно назвать специфические характеристики экономики знаний и определить степень их представленности в мировой экономической практике. К числу таких характеристик, помимо вышеприведенных, можно отнести следующие: а) знание в рамках экономики знаний рассматривается в качестве товара: «главным для экономики, основанной на знаниях, является понимание знаний в качестве непосредственного объекта — товара — и его продвижение на рынок» [28]; б) в странах, развивающих экономику знаний, наблюдается быстрый рост числа представителей интеллектуальных профессий: «на профессии с преобладанием интеллектуального труда приходится основной прирост занятости: 85% — в США, 89% — в Великобритании, 90% — в Японии» [29]; в) развитию экономики знаний способствует наличие в стране развитой фундаментальной науки и наукоемких производств: «сегодня те страны, которые имеют развитую фундаментальную науку в сочетании с наукоемкими производствами, получают преимущества на мировом рынке экономики знаний» [30] и др.
Анализ экономической практики показывает, что в подавляющем большинстве стран мира, включая государства СНг, формирование вышеперечисленных характеристик экономики
знаний находится в начальной стадии. Можно привести, к примеру, следующие сравнительные данные: «.по доле высокотехнологичной продукции в экспорте Россия отстает от лидера — Южной Кореи — более чем в 4 раза, по росту компьютерной оснащенности населения отстает от лидера — США — в 12 раз, по числу опубликованных научных статей Россия отстает от США в 10 раз. .В целом можно констатировать, что последние полтора десятка лет отбросили страну далеко назад на пути к «экономике знаний» [31].
В свою очередь существуют различия в практическом использовании научных знаний в развитых странах и в России: «Для запада наука и ее результат — это товар, и его надо уметь продать. Этому способствуют давно практикуемые методы как ее оценки (индексы цитирования, импакт-факторы журналов, публикуемых статей, патенты и т.п.), так и финансирования (развитая система правительственных и неправительственных фондов для поддержки науки). .Мы же, напротив, в академических научных центрах обычно считали фундаментальную науку составной частью культуры и мало думали о прагматизме, столь характерном, например, для американских ученых. ...Результаты науки для нас не товар или способ обогащения, а, скорее, средство самоутверждения в постижении истины» [32].
Насколько важным для западного варианта экономики знаний является умение подать и продать знание в качестве товара, показывает пример США, которые 36% объема своего ВВП получают за счет коммерциализации объектов авторского права и смежных прав [33]. Такое умение формируется, как отмечалось выше, при наличии хорошо отработанных методов оценки знания и развитой системы бюджетного и внебюджетного финансирования науки. Если указанные условия не созданы, то «рыночный статус знания неминуемо влечет за собой вымывание тех его разновидностей, которые не приняли товарную форму и не могут служить немедленной прикладной (технологической) пользе. Это касается фундаментальной науки, гуманитарного корпуса, примыкающего к общей культуре, и всего теоретического образования» [34].
Разные государства мира существенно отличаются также по числу представителей интеллектуальных профессий в производственном секторе своей экономики. Инновационно активные предприятия и компании наиболее развитых стран содержат в своем штате весьма значительное количество исследователей. К примеру, в шведской компании «Эрикссон» оно существенно превышает численность основного персонала [35]. Для сравнения, Министерство промышленности Республики Беларусь заявило о потребности на три ближайших года всего лишь в шести кандидатах и докторах наук [36]. Столь незначительный запрос на кадры высшей научной квалификации у отечественного производителя наводит на размышления, поскольку «в новой экономике, основанной на знаниях, приоритетным ресурсом являются талантливые и подготовленные в образовательном плане люди» [37], которые будут с помощью компьютера отфильтровывать квинтэссенцию человеческих познаний и применять их на практике [38].
В пользу вывода о том, что в странах СНГ экономика знаний находится в начальной стадии своего развития, косвенным образом свидетельствует и терминологический разнобой, существующий в обозначении экономики этого типа. Если, к примеру, западные исследователи называют экономику знаний, используя два-три устоявшихся термина (knowledge-based economy, knowledge economy, economics of knowledge), то в работах ученых стран снг счет таким терминам, порой создаваемым на скорую руку, идет на десятки единиц [39].
Неразвитость экономики знаний во многих странах Центральной и Восточной Европы стала причиной появления в работах отдельных исследователей пессимистических выводов относительно различных аспектов ее формирования. При этом генеральный директор генерального директората по вопросам науки Европейской комиссии А. Митсос связывает задержки в развитии экономики знаний с изъянами общественного сознания: «Экономику знаний и общество знаний не создать, если не изменится восприятие науки обществом» [40]. В свою очередь, Е.Ю. Хохлов и С.Б. Шапошник подвергают сомнению теоретический статус экономики знаний: «стройной, общепринятой и обоснованной теории экономики, основанной на знании, не существует, а имеющийся набор показателей пока собран из разных областей политики и зачастую не позволяет получать ответы на существенные вопросы или проверить высказанные гипотезы» [41]. Наконец, в работах украинских и белорусских ученых присутствуют констатации несоответствия отечественных экономических реалий требованиям экономики знаний: «...в последней четверти ХХ столетия страна [Украина. — В.Щ.] не смогла должным образом отреагировать на исторический вызов самой новой экономики — экономики знаний, в которой основной акцент делается на человеческие ресурсы, на интеллект личности» [42]; «.превращение белорусской экономики в экономику знаний пока, по-видимому, является делом весьма отдаленным. Ведь если вести речь о формировании мощного потока нового знания, необходимого для реализации такой экономической модели, то отечественная наука финансируется в недостаточной мере» [43].
Тем не менее сегодня очевидным фактом является отсутствие препятствий на пути у новейших знаний. Поэтому неразвитость экономики знаний и связанная с этим нехватка в производственной сфере какого-либо государства собственных научных знаний неизбежно восполняется их притоком из-за рубежа. «Нередко это идет вместе с экспортом капиталов. Высшая ступень глобальной экспансии страны — экспорт культуры, стандартов жизни, языка и, в конце концов, системы жизненных ценностей. Здесь самый яркий пример — США» [44]. Если учесть, что менталитет подавляющего большинства граждан восточнославянских стран несовместим с западной системой жизненных ценностей, развивать науку и экономику знаний им, на наш взгляд, придется самостоятельно, вырабатывая собственные приоритеты и статусные характеристики экономики указанного типа, так же, как и инновационной экономики. Однако рассмотрение статусных характеристик инновационной и знаниевой экономик станет темой следующей статьи.
Литература
1. Щербин В.К. Инновационная экономика и экономика знаний // Наука и инновации, 2006, № 5. С. 56-61.
2. Бикбов А. В поисках национальной научной идеи: от научно-технического прогресса — к экономике, основанной на знаниях // Логос, 2005, № 6. С. 124.
3. Бестужев-Лада И.В. «Эффект футурофобии» в обыденном и бюрократическом сознании // Социологические исследования, 1990, № 11. С. 76.
4. Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество / Пер. с англ. — М., 1969. С. 337.
5. Качанова Е.Ю. Инновации в библиотеках. — СПб., 2003. С. 11.
6. Там же.
7. Семиноженко В.П. 1нновацшна пол^ика Украши як нацюнальний проект //Економка знань: виклики глобалiзацii та Украша / Пщ заг. ред. А.С. Гальчинського, С.В. Льовочкша, В.П. Семиноженка. — К., 2004. С. 25—26.
8. Кочетков Г.Б. Роль и место предпринимательства в инновационной экономике // США и Канада: экономика-политика-культура, 2006, № 2. С. 39.
9. Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Россия-2050: стратегия инновационного прорыва. — 2-е изд. — М., 2005. — С. 438.
10. Кулешов В.У., Латынова Н.Д. Наука, техника, человек: Популярный справочник. — М., 1990. С. 43.
11. Глазьев С.Ю. Будущее России в инновационной экономике // Науковедение, 2002, № 1. С. 10.
12. Нужны новые подходы // Рэспублка, 2004, 1 чэрвеня. С. 1.
13. Иванова Н.И. Национальные инновационные системы. — М., 2002. С. 15.
14. Клейнер Г.Б. Становление общества знаний в России: социально-экономические аспекты // Общественные науки и современность, 2005, № 3. С. 65.
15. 1нновацмний розвиток економiки: модель, система управлшня, державна полiтика / За ред. Л.1.Федулово1 — К., 2005. С. 19.
16. Недилько В.И. Инновации в Республике Беларусь: состояние и перспективы // Инновационные ресурсы России и государств-участников СНГ. — М., 2005. С. 16. См. также: Лыч Г. Инновационная экономика: реальность или миф? //Директор, 2006, № 2. С. 24—27.
17. Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Россия-2050: стратегия инновационного прорыва. — 2-е изд. — М., 2005. С. 439.
18. Гохберг Л. Национальная инновационная система России в условиях «новой экономики» // Вопросы экономики, 2003, № 3. С. 33.
19. Бойко И. Перспективы инновационного развития восточноевропейских стран // Экономист, 2005, № 2. С. 82.
20. Дежина И.Г., Салтыков Б.Г. Механизмы стимулирования коммерциализации исследований и разработок. — М., 2004. С. 9.
21. Штер Н. Мир из знания // Deutschland, 2001, № 1. С. 42.
22. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. — М., 1996.
23. Хохлов Е.Ю., Шапошник С.Б. Экономика, основанная на знании: социально-экономические тенденции и политические цели // Информационное общество, 2002, № 4. С. 4.
24. Макаров В.Л. Экономика знаний: уроки для России // Вестник РАН, 2003. т. 73, № 5. С. 450.
25. Инновационная экономика. — 2-е изд. — М., 2004. С. 46.
26. Артемова В.Я. Экономика знаний в документах международных организаций // Наука та наукознавство, 2005, № 2. С. 24.
27. Салтыков Б.Г. Актуальные вопросы научно-технической политики // Науковедение, 2002, № 1. С. 67.
28. Данилевич Я.Б., Коваленко С.А. Имидж ученого: современные PR-тех-нологии в экономике знаний // Вестник Российской академии наук, 2005. т. 75, № 1. С. 32.
29. Глухов В.В., Коробко С.Б., Маринина Т.В. Экономика знаний: Учебное пособие. — СПб., 2003. С. 84.
30. Степин В.С. Институциональные изменения в современной науке // Социология, 2005, № 4. С. 7.
31. Клейнер Г.Б. Становление общества знаний в России: социально-экономические аспекты // Общественные науки и современность, 2005, № 3. С. 65—66.
32. Иваницкий Г.Р. Новый старт или последний финиш? // Вестник РАН, 2000. — Т. 70, № 3. С. 209.
33. Кудашов В.И. Интеллектуальная собственность: охрана и реализация авторских прав, управление: Учебное пособие. — Мн., 2004. С. 18.
34. Панарин А. Агенты глобализма. Глава V. Постмодернистская политика: как побеждают компрадорские режимы // Москва, 2000, № 8. С. 137.
35. Инновационная экономика. — 2-е изд. — М., 2004. С. 65.
36. Рубинов А., Величко В. Не диссертацию делать, а науку развивать // Беларуская думка, 2004, № 11. С. 39.
37. Соколов В.И. Канада: на путях построения информационного общества //США и Канада: экономика-политика-культура, 2005, № 6. С. 27.
38. Харденберг И. Знание: где его границы? //Deutschland, 1999, № 6. С. 51.
39. Щербин В.К. Инновационная экономика и экономика знаний // Наука и инновации, 2006, № 5. С. 58—59.
40. Митсос А. Европейская стратегия движения к экономике и обществу, основанным на знаниях // Наука та наукознавство, 2005, № 4. С. 7.
41. Хохлов Е.Ю., Шапошник С.Б. Экономика, основанная на знании: социально-экономические тенденции и политические цели // Информационное общество, 2002, № 4. С. 4.
42. 1нновацмний розвиток економiки: модель, система управлшня, державна полiтика / За ред. Л.1.Федулово1 — К., 2005. С. 37.
43. Комарова Ж. Новое знание — фактор прогресса // Наука и инновации, 2006, № 1. С. 62.
44. Салтыков Б.Г. Актуальные вопросы научно-технической политики // Науковедение, 2002, № 1. С. 67.
