CC BY
138
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2016. №2(44)
УДК 801.82
ИСТОРИЯ ПЕРЕВОДОВ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДЖОНА КИТСА НА РУСКИЙ ЯЗЫК В НАЧАЛЕ XX ВЕКА (1901-1917 ГГ.)
© Ева Линючкина
THE HISTORY OF TRANSLATIONS OF JOHN KEATS' WORKS INTO RUSSIAN IN THE EARLY 20th CENTURY (1901-1917)
Eva Linyuchkina
This article traces the history of translations and publications of the sonnets, odes and poems by John Keats into the Russian language at the beginning of the 20th century. The article is based on the principle of chronology and considers three sonnets, one ballad, one ode and 30 lines from the Keats's poem "Hyperion", translated by Cheshihin, Chukovsky, Andrusson, Pasternak and Komarovsky during this period. These translations are analyzed in comparison with the original works, the history of their creation and publication is presented and the question of their relevance is explored. The article identifies possible causes of the poor quality of these works. The translations are evaluated in terms of the transmission of formal attributes of the genre and artistic means of expression, as well as the preservation of copyright concepts underlying the original poetic works and the compliance of the lexical fullness of the translated texts with the source ones. It was revealed that the translations, created in the early 20th century, did not meet the strict criteria of adequate translation and tend to interpret the author's text from the translator's position, while largely retaining the form of the originals. In most cases, it is more a transposition of John Keats' works into the Russian language than a qualitative translation.
Keywords: John Keats, Korney Chukovsky, adequate translation, Boris Pasternak, Leonid Andrusson, poetry, Vasily Komarovsky.
В данной статье прослеживается история создания и публикаций переводов сонетов, од, стихов и поэм Джона Китса на русский язык в начале XX века. Статья построена по хронологическому принципу и рассматривает переводы трех сонетов, одной баллады, одной оды и тридцати стихов из поэмы Китса «Гиперион», выполненные Чешихиным, Чуковским, Андрусоном, Пастернаком и Комаровским в данный период. Переводы анализируются в сравнении с оригинальными произведениями, отмечается история их создания и публикации, ставится вопрос об их адекватности и определяются возможные причины низкого качества данных работ. Переводы оцениваются с точки зрения передачи формальных признаков жанра и художественных средств выразительности, а также сохранения авторских концептов, лежащих в основе оригинальных поэтических произведений и соответствия лексической наполненности переводных текстов оригиналам. Выявлено, что переводы начала XX века не соответствуют жестким критериям адекватного перевода и, как правило, интерпретируют идеи авторского текста, при этом в большей степени сохраняя форму оригиналов. В большинстве случаев можно говорить скорее о переложении произведений Джона Кит-са на русский язык, а не о качественном переводе.
Ключевые слова: Джон Китс, Корней Чуковский, адекватный перевод, Борис Пастернак, Леонид Андрусон, поэзия, Василий Комаровский.
В самом начале XX века в области переводческой деятельности наметились две основные тенденции. Расцвет русской академической филологии на рубеже XIX и XX веков породил большое количество качественных переводов классических памятников западноевропейских и восточных культур. Эти переводы базировались на огромной исторической и филологической базе их создателей и нередко сопровождались полновесными комментариями, которые сами по се-
бе представляли уже немалую ценность. Представителем данного «научно-филологического перевода» являлся И. Ф. Анненский.
С другой стороны, первая четверть XX века -это период расцвета поэтического творчества в России. Появляющиеся новые течения, такие как символизм, порождали большое количество талантливых авторов, которые, в свою очередь, были заинтересованы и в иностранном художественном опыте. Отсюда большое количество
переводов прозаических и стихотворных произведений иностранных авторов и их публикаций, хотя, несомненно, следует оговорить тот факт, что выбор материала переводчиков был обусловлен в первую очередь их узкими литературными вкусами. А. В. Федоров пишет, что «русские модернисты и символисты, увлеченные искусством и литературой Запада, были очень активны как переводчики и стихов, и прозы; они были деятельны и как редакторы и организаторы переводных изданий. Переводили много, переводили авторов, до тех пор почти или даже вовсе неизвестных русскому читателю» [Федоров, с. 67]. Специфичен данный период и тем, что, обладающие большим личными поэтическим талантом, поэты-переводчики часто сильно интерпретировали иностранные произведения, делая их, скорее, похожими на переложения, вариации и т. д. Примером такого подхода являются переводы К. Д. Бальмонта.
Славу виртуозных переводчиков данного периода снискали В. Брюсов, М. Волошин, Ф. Сологуб, Н. Гумилев, Вяч. Иванов, Ф. Зеленский, А. Блок, И. А. Бунин и другие.
Первый перевод Китса, увидевший свет в прошлом столетии, принадлежит перу Всеволода Евграфовича Чешихина, известного как по своим критическим работам в области музыки, так и по художественным сочинениям, статьям. В своей работе Чешихин использовал публицистический метод исследования, но не отрицал и других методов.
В 1903 году в нескольких номерах журнала «Всемирный вестник» Чешихин опубликовал исследование «Гамерлинг: характеристика», посвященное австрийскому романтику Роберу Ха-мерлингу [Чешихин]. В своей работе Чешихин приводит сравнение поэм Хамерлинга «Венера в изгнании» и «Гиперион» Джона Китса, в котором и публикует собственный перевод 30 стихов монолога дочери Аида Клемены, полубогини, впервые услышавшей песнь нового олимпийского бога Аполлона. Перевод приведен в подтверждение рассуждений об оптимистической концепции Китса, который предсказывал торжество идеалов прекрасного. Сам перевод вряд ли возможно оценивать с позиции адекватности, так как он в большей степени передает идеи оригинала, а не собственно манеру Китса. В оригинале мы видим предельно простой язык - свойственный по замыслу автора юной девушке - «and trees, and flowers» [здесь и далее цит. по: Poetical Works of John Keats], Чешихин добавляет собственные эпитеты и уточнения китсовским образам - «дыханьем роз и миртов напоенном». В этом отрывке Китс использует прием повторов, кото-
рый переходит из одного стиха в другой: «Full of calm joy it was, as I of grief; Too full ofjoy and soft delicious warmth...». Чешихин практически дословно передает первую строку, но вот повторение теряется: «... Столь полном счастья, как я -страданья. Та красота и радостная прелесть...». Таким образом, перевод Чешихина передает мысль Китса, но не дает читателю возможности прочувствовать его поэзию, что, учитывая место публикации данного перевода, могло и не входить в планы переводчика.
В 1908 году в ежемесячном литературном приложении к журналу «Нива» были напечатаны два сонета Китса «Слава» и «День» в переводе Чуковского. Данные работы были сделаны К. И. Чуковским через несколько лет после возвращения из Лондона, где он работал корреспондентом «Одесских новостей». По предположению Подольской, именно там, в 1903-1904 годах, он и познакомился с литературным наследием английского романтика [Подольская, с. 50]. В Лондоне Чуковский продолжил основательное изучение английского языка, начатое самостоятельно еще в юности и основанное во многом на чтении и переводе любимых им английских и американских поэтов и писателей - Уитмена, Киплинга, Уайльда, Твена, Честертона, О. Генри, Дойла, Шекспира. К моменту публикации данных работ Чуковский занимался теоретическими вопросами перевода, основываясь на статьях своего учителя - В. Я. Брюсова, у которого, по словам Чайковского, «он научился анализировать переводы исходя из избранного переводчиком метода перевода, и от которого он перенял критическую смелость, отличавшую работы Чуковского до его последних дней» [Чайковский].
Однозначную характеристику этим работам дает в предисловии к сборнику «Джон Китс. Стихотворения. Поэмы» Е. Витковский: «Первыми переводами из Китса считались опубликованные в 1908 году переложения Корнея Чуковского (,,Слава" и ,,День"), выполненные без соблюдения ритма и формы оригинала; увы, славный Корней Иванович, как и большинство теоретиков поэтического перевода, когда дело доходило до практики, результаты демонстрировал ужасные» [Джон Китс. Стихотворения. Поэмы. С. 2].
Сонет «After dark vapors have oppress'd our plains» появился в «Ниве» под заголовком «День» [Нива, № 3]. От Китса в этом переводе действительно практически ничего не осталось. Чуковский использовал в своем переводе пятистопный амфибрахий, чем утяжелил звучание сонета. Лексику перевода также нельзя назвать удачной, так как она перенасыщена штампами и
поэтизмами. Показателен перевод всего заключительного секстета, который, по проницательному замечанию Кружкова, напоминает программу продолжения пушкинского стихотворения «Пора, мой друг, пора...»: «О, скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню - поля, сады, крестьяне, книги; труды поэтический - семья, любовь, etc. - религия, смерть» [Пушкин, т. 2, с. 387]. У Чуковского же в этих строках сквозит, скорее, поэтика жестокого романса: «Как ласки печальной сестры и лобзанья ее неискусные, / Как смерть молодого певца, как напевы восторженно-грустные ».
Перевод второго сонета, озаглавленного Чуковским «Слава» [Нива, № 3], а в сборниках Китса входящего в «Two sonnets on fame» («Два сонета к славе») также нельзя назвать адекватным, причем как по форме, так и по содержанию.
В оригинале сонет соответствует шекспировской форме, а перевод Чуковского представляет собой сплав сонетных форм: Шекспира - в катренах и Петрарки в рифмовках терцетов. Сразу бросается в глаза и использование Чуковским необычного для сонетов стихотворного размера
- четырехстопного дактиля. Таким образом, форма оригинального произведения оказывается полностью потеряна в переводе.
С точки зрения передачи идейного наполнения сонета, перевод также далек от оригинала. Тема сонета - личная слава, противопоставление поэта и поэзии, которая была характерна и для английской, и для русской поэзии различных эпох (Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Шелли и другие). Эта тема является одной из основных и для творчества Джона Китса.
В сонете «Fame, like a wayward girl, will still be coy» образ славы создается с помощью развернутого сравнения. Слава представляется автором живой девушкой, а не абстрактным понятием. Усиление образа достигается за счет градации, с каждой строкой сонета добавляя отдельные черты к образу главной героини. Сначала она просто своенравная девушка - «wayward girl», затем становится цыганкой - «she is a gipsy», образ более конкретный за счет известных стереотипов - продажности, грубости, обмана, развратности. Следующий образ усиливает сказанное прежде, слава - «настоящая цыганка»
- «a very gipsy is she», и в заключительной строке второго катрена Китс дает самую сильную характеристику - «свояченица Пентефрия» - «sis-ter-in-law Potiphar», что звучит как символ бесчестия, подлости и вероломства. «Египетское» происхождение цыган ассоциируется у Китса с библейским образом жены Пентефрия (Потифа-ра). В 39 главе Книги бытия повествуется о том,
что жена библейского вельможи Пентефрия пыталась соблазнить Иосифа; когда ей это не удалось, она обвинила Иосифа в попытке обесчестить ее. Называя славу своячницей Пентефрия, Китс приписывает ей черты вероломства и подлости.
В переводе же нагнетаемый Китсом образ передается очень слабо. Чуковский также строит описание славы с помощью персонификации: «Слава, что девушка», она «горда и скромна», она способна одновременно «оттолкнуть» и «склониться». Но, обобщая, переводчик сжимает градации Китса лишь в одну антитезу: «Слава, что девушка» и «Слава-блудница». Образ получается слабым и основной акцент сонета смещается с самой славы на тех, кто ее жаждет. Таким образом, и с точки зрения передачи смысла, и с точки зрения передачи идейных особенностей произведения перевод Чуковского можно считать неудачным.
Интересно, что ни одно из собраний сочинений Чуковского не содержит его переводов сонетов Китса. Он также больше не обращался к творчеству английского поэта и, скорее всего, не считал эти первые опыты из Китса удачными.
В 1911 году в журнале русской либеральной интеллигенции «Вестник Европы» бы напечатан выполненный Леонидом Андрусоном перевод стихотворения «La Belle Dame sans merci». Анд-русон постоянно занимался поэтическим переводом, в том числе Роберта Бёрнса, Р. Шаукаля и Р. Демеля, эстонских и финских авторов. Хотя собственное творчество Андрусона имеет мало общего с романтическими настроениями Китса, его перу принадлежит перевод баллады Китса «La Belle Dame sans Merci». Адрусон высоко ценил талант английского романтика, о чем и сообщил в заметке, предваряющей опубликованное стихотворение: «Поэзия Китса навсегда останется драгоценным украшением, редким алмазом прекрасной английской поэзии» [Вестник Европы].
Оценка этого перевода Витковским сходна с его же оценкой работы Чуковского: «Напечатанный Леонидом Андрусоном в 1911 году перевод баллады Китса ,,La Belle Dame sans Merci", будучи переиздан в 1989 году в „Стихотворениях и поэмах" ... - книгу не украсил, ибо неизвестно, зачем заменили уже ставший классическим перевод Вильгельма Левика» [Джон Китс. С. 2].
Баллада Китса «La Belle Dame sans Merci» представляет собой довольно мрачное произведение, даже трагическое по своему колориту. В первых двух четверостишиях задается главный вопрос: «Ah, what can ail thee, wretched wight, Alone and palely loitering; ... Ah, what can ail thee,
wretched wight, so haggardand so woebegone?» Лирический герой отвечает на этот вопрос исповедальным монологом о своей трагической любви: он влюбился в прекрасную девушку, которая одарила его мгновением счастья, обернувшимся вечным горем. Возлюбленная рыцаря прекрасна, но безжалостна и превращает всех влюбленных в нее - королей, принцев и воителей - в тени самих себя.
Стихотворение переведено точно и с точки зрения формы, и с точки зрения содержания. Ан-друсон сохраняет простоту и легкость оригинала, вслед за Китсом повторяя эпитеты: «одинок», «бледнолиц», «угрюм» - «alone», «palely loitering», «haggard»; «дик блеск очей» - «her eyes were wild», «воздушен шаг» - «her foot was light», «дитя пленительное фей» - «a faery' child», «голос, полный странных чар, пел песню-сказку» - «sing a fairy's song». В то же время передается и исповедальный тон баллады, ее трагичность и таинственность.
Сохраняется в переводе Андрусона и формальный строй произведения: традиционная балладная строфа, где первый и третий стихи не имеют рифм, и кольцевая завершенность, которая усиливает трагизм произведения, создавая ощущение вечной тишины, за счет двух строк: «the sedge is wither'd from the lake, and no birds sing».
Единственным недостатком перевода Андру-сона можно считать то, что он не использует архаические обороты, чтобы перенести читателя в давние времена, как это делает Китс: «full beautiful», «made sweet moam», «i love thee true». Анд-русон не сумел воплотить эту особенность оригинала, подменив архаику Китса традиционно литературной речью.
В 1913 году в одном из писем своим друзьям Пастернак приводит собственный перевод стихотворения Китса «Что сказал дрозд» [Пастернак, с. 309], стихотворения для Китса экспериментального, построенного не по излюбленным им классическим канонам, а без использования рифм, на внутреннем ритме. Перевод Пастернака, выполненный наспех, приводится в письме для подтверждения эстетической концепции Китса об «отрицательной способности» и критериям адекватности, несомненно, не отвечает. Однако нам кажется важным, что еще за 25 лет до того, как напечатанные в «Огоньке» и «Литературной газете» переводы из Китса, выполненные Пастернаком и Левиком, познакомили широкий круг читателей с творчеством Китса, Пастернак уже пробовал переводить его стихотворения. По мнению Кружкова, «далеко раскатилось эхо от китсовского дрозда - может быть, вплоть
до самого ,,Не спи, не спи, художник, не предавайся сну..."» [Кружков, т. 2, с. 25].
Последний перевод из Джона Китса, сделанный в досоветские годы XX века в России, принадлежит перу Василия Комаровского, русского поэта Серебряного века. Его сборник «Первая пристань» [Комаровский], в который и был включен перевод одной из шести великих Од Китса - «Оды греческой вазе» [Там же, с. 79-81], вышел в 1913 году, к сожалению, тиражом всего лишь в 450 экземпляров, хотя это и не помешало Комаровскому получить заслуженное признание, о нем почтительно и восхищенно отзывались многие акмеисты.
Выбор материала переводчиком не случаен: Комаровский свободно владел греческим языком, интересовался античной культурой, а также Италией, воображаемому путешествию в которую он посвятил целый цикл стихотворений.
В «Оде греческой вазе» Китс поднимает одновременно все свои излюбленные темы: любви, природы, красоты, искусств. Через образ греческой вазы и нарисованные на ней картины, застывшие в вечности, он говорит о бесконечности искусства и красоты, с одной стороны, и хрупкости любви с другой. Перевод Комаровского уничтожает утонченную изысканность поэтического текста, он неудобочитаем и не несет в себе эстетической красоты, присущей оригинальному произведению. Среди недостатков перевода можно отметить буквализм, неуместное использование архаичных выражений, неверную трактовку ключевых образов, злоупотребление риторическими восклицаниями, использование исключительно мужских рифм, придающее тексту «жесткий, наступательный характер» [Подольская, с. 65], а также скудость лексики.
Таким образом, история переводов произведений Джона Китса в дореволюционные годы XX столетия включает в себя считанные опыты, а именно переводы трех сонетов, одной баллады, одной оды и тридцати стихов из поэмы Китса «Гиперион», некоторые из них не были даже напечатаны. Представленные переводы вполне вписываются в основную тенденцию тех лет: переводчики либо стремятся максимально полно передать формальные признаки предложенных произведений и грешат буквализмом, либо настолько проникаются китсовскими идеями, что упускают предложенную им легкость в лексическом наполнении стихотворений и одновременно структурную четкость, выбранных автором стихотворных жанров. Примечательным кажется также тот факт, что несмотря на скромное количество русских переводов из Китса в начале XX века, мы видим полный охват переводчиками
любимых Китсом жанров: сонет, ода, баллада и поэма.
Список литературы
Вестник Европы. 1911. № 11. С. 175-177.
Китс Джон. Стихотворения. Поэмы. Составитель: Евгений Витковский. М.: Рипол Классик, 1998. 416 с.
Комаровский В. Первая пристань. Спб., 1913. 81 с.
Кружков Г. М. Очерки по истории английской поэзии. В 2-х томах. М.: Издательство «Прогресс-Традиция», 2015. 1056 с.
Нива. 1908. № 3. С. 435-436;
Нива. 1908. № 8. С. 561-562
Пастернак Б. Избранные переводы. М.: Гослитиздат, 1940. 309 с.
Подольская Г. Г. Джон Китс в России. Астрахань: Изд-во Астраханского педагогического института, 1993. 302 с.
Пушкин А. С. Собрание сочинений. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1959.
Федоров А. В. Основы общей теории перевода. М.: Филология Три, 2002. 348 с.
Чайковский Р. Р. Истоки переводческой концепции К. И. Чуковского. URL: http://chukovskiy.lit-info.ru/chukovskiy/about/chajkovskij-istoki-koncepcii.htm (дата обращения: 26.04.2016).
Чешихин Вс. Гамерлинг: характеристика // Всемирный вестник. 1903. № 11. С. 37-38.
Poetical Works of John Keats. М.: Издательство «Прогресс-Академия», 1966. 240 с.
Линючкина Ева Григорьевна,
преподаватель,
Казанский федеральный университет, 420008, Россия, Казань, Кремлевская, 18 [email protected]
References
Chaikovskii, R. R. Istoki perevodcheskoi kontseptsii K. I. Chukovskogo [The Origins of K. I. Chukovsky's Translation Concept]. URL: http://chukovskiy.lit-info.ru/chukovskiy/about/chajkovskij-istoki-koncepcii.htm (accessed: 26.04.2016). (In Russian)
Cheshikhin, Vs. (1903). Gamerling: kharakteristika [Hammerling: Characteristics]. Vsemirnyi vestnik. No. 11. Pp. 37-38. (In Russian)
Fedorov, A. V. (2002). Osnovy obshchei teorii per-evoda. [The Foundations of the General Theory of Translation]. 348 p. M.: Filologiia Tri. (In Russian)
Kits, Dzhon. (1998). Stikhotvoreniia. Poemy [Verses. Poems]. Sostavitel': Evgenii Vitkovskii. 416 p. M.: Ripol Klassik. (In Russian)
Komarovskii, V. (1913). Pervaia pristan' [The First Dock]. 81 p. S.Pb. (In Russian)
Kruzhkov, G. M. Ocherki po istorii angliiskoi poezii [Essays on the History of English Poetry]. V 2-kh to-makh. (2015). 1056 p. M.: Izdatel'stvo «Progress-Traditsiia». (In Russian)
Niva [Niva]. (1908). No.3. Pp. 435-436. (In Russian) Niva [Niva]. (1908). No.8. Pp. 561-562. (In Russian) Pasternak, B. (1940). Izbrannye perevody [Selected Works]. 309 p. M.: Goslitizdat. (In Russian)
Podol'skaia, G. G. (1993). Dzhon Kits v Rossii. [John Keats in Russia]. 302 p. Astrakhan': Izd-vo Astrakhan-skogo pedagogicheskogo instituta. (In Russian)
Poetical Works of John Keats. (1966). 240 p. M.: Iz-datel'stvo «Progress-Akademiia». (In English)
Pushkin, A. S. (1959). Sobranie sochinenii [Collected Works]. M.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo khudozhest-vennoi literatury. (In Russian)
Vestnik Evropy [European Herald]. (1911). No. 11. Pp. 175-177. (In Russian)
The article was submitted on 06.05.2016 Поступила в редакцию 06.05.2016
Linyuchkina Eva Grigorievna,
Assistant Professor, Kazan Federal University, 18 Kremlyovskaya Str., Kazan, 420008, Russian Federation. [email protected]
