CC BY
44
СООБЩЕНИЯ
А.П.Ярков
— д.и.н., проф. Тюменского государственного университета
ИСТОРИЯ НИЧЕМУ НЕ УЧИТ... ТЕХ, КТО НЕ ЖЕЛАЕТ У НЕЕ УЧИТЬСЯ
(К ВОПРОСУ О ДИАЛОГЕ РЕЛИГИЙ)
АННОТАЦИЯ. В связи с актуализировавшимися в начале XXI в. вопросами о месте религии в жизни общества важно обратиться к прошлому, тем более что некоторые служители религиозных культов называют XVIII, Х1Хвв. идеальными для подражания.
In light of the topical issue of the role of religion in society, continuously raised since the beginning of the 21st century, it seems vitally important to turn to the past. The more so as some ministers of religion consider the 18th — 19 th centuries to be an example to follow.
Конфессиональное самоопределение всегда выполняло важную роль, поскольку, называясь верующим, человек тем самым относил себя не только к конкретной общности, но и объявлял свою связь с единоверцами всего мира независимо от местожительства.
Очевидно, что к началу XVIII в. Сибирь представляла «поле господства» Русской православной церкви (далее — РПЦ). И это очевидно — православная религия длительное время поддерживала духовно-нравственное самочувствие большинства пришлых европейцев, ставших со временем старожильческим населением края. Но дело усложнялось тем, что первыми служилыми людьми и переселенцами из европейской части государства здесь были по преимуществу люди вольные, бродячие, привыкшие относиться свободно к религии и нравственности. Руководство нравственным воспитанием должны были осуществлять православные монахи и священники. Поднять богословский и нравственный уровень местного духовенства и переселенцев, преодолеть религиозную разобщенность населения огромного региона можно было только в рамках строгой централизации церковно-иерархической структуры, что и было сделано в 1620 г. с подчинением всех православных Сибирской епархии. В крае к тому времени уже была пестрая этноконфессиональная ситуация, к тому же с 1603 г. сюда отправляли в ссылку людей, обвиненных «в ересном деле», сюда только за одно десятилетие (1614—1624 гг.) было сослано 319 иностранных подданных [1. С. 9; 2. С. 9]; в 1635 г. в деле Сибирского приказа о возвращении военнопленных, сосланных «в службу» и «на пашню» упоминаются не только «литовские1, немецкие люди» (очевидно, что среди них были католики и протестанты), но и «жиды» (т. е. евреи-иудеи); несогласие с реформами патриарха Никона (середина XVII в.) привело к расколу в православии, в результате чего значительная часть верующих сибиряков («старообрядцы», «староверы», «раскольники») оказались в оппозиции РПЦ. Опасаться РПЦ потерять паству на вновь присоединенных территориях за Уралом были и другие причины.
Правительственные указы выражали заботу о православном просвещении подданных в Сибири, но при этом запрещали массовое крещение, в том числе попадавших сюда «иноземцев» (нередко их именовали и «иноверцами»2, т.е. не исповедующими православие, не отделяя
1 В Сибири в период ее российского завоевания была группа служилых и казаков «из литвинов (литвы)», позднее полностью ассимилированных и крещеных.
2 «Ясашными иноверцами» в XVIII в. в Сибири называли всех состоявших в ясачном подданстве аборигенов, хотя в XVII в. существовала терминологическая разница в обозначении крещеных и некрещеных «ясачных людей».
от российских мусульман, иудеев и т.д.). Характерен указ «от великих государей Иоанна и Петра Алексеевичей» и их сестры царевны Софьи: «Буде которые иноземцы похотят креститься в православную христианскую веру волею своею и их велеть принимать и крестить, а неволею никаких иноземцев крестить не велеть... Сибирь — государство дальнее и стоит меж бусурманских и иных вер многих земель, чтобы тем тобольских татар и бухарцев и иных земель приезжих иноземцев не отогнать и сибирскому государству никакого повреждения не учинить.».
Не были готовы к «диалогу религий» и другие. Так, Ю.Крижанич в труде «Политика» рекомендовал «избавиться в Сибири от немцев», причисляя к ним всех протестантов [3. С. 7], которые здесь появлялись с XVII в., но особенно активно стали осваивать этот регион в начале XVIII в., представляя собой компактно расселенную группу. В этой связи заметим ошибочность тезиса И.В.Лоткина о том, что «первые ссыльные лютеранского вероисповедания появились в Сибири еще в середине ХVIII в. .., появлению же первой лютеранской колонии в Сибири содействовал указ императора Павла I о заселения Забайкалья уголовными преступниками, изданный в 1799 г.» [4. С. 30]. Истоки этой ошибки, как представляется, — в многотомном труде о латышах в Сибири, изданном в Риге в 1938—39 гг. [5].
Дело в том, что в 1702 г. Петр I манифестом объявил свободу вероисповедания иностранцам, которые активно использовались в России, а с 1709 г., заметим, Тобольск стал центром крупнейшей в стране губернии, куда вошли Урал, Сибирь, Дальний Восток. Родилось и любопытное сравнение: «Москва — первопрестольная столица России, Тобольск — славная столица Сибири. В Тобольске все как в Москве: кремль, Спасская башня с часами, свои Бутырки, Арбат и Кокуй» [6. С. 154]. Роль Кокуя выполнял Панин бугор, где с 1703 г. С.УРеме-зов организовал кирпичное производство [7. С. 163], где позже и стало работать большинство военнопленных армии Карла XII, сосланных в этот город. Видимо, там и была построена в ноябре 1713 г. первая протестантская кирха.
Конечно, военнопленные размещались не только в Тобольске, и не были только сторонниками пиетизма (в том же Тобольске жил уважаемый всеми военнопленными лютеранский пастор Г.Лариус). В Тюмень их должно было быть сослано в 1711 г. 1000 чел., в Туринск — 200, в Тобольск — 3000, в Тару — 500, в Березов — 200, в Томск — 1000, в Мангазею — 100, в Кузнецк — 500, в Енисейск — 100, в Красноярск — 100, причем в Енисейск, Красноярск и Мангазею, как специально оговаривалось, должны были направлять только офицеров [8. С. 42—43]. Позже военнопленные оказались в Туруханске, Нерчинске, Якутске, Селенгинске, Илимске, Киренске, Пелыме, Нарыме, где очевидно, также существовали небольшие общины верующих [9. Л. 6]. Иногда некоторым, как пастору Кулину, фэнрику Сконину, разрешали переезды из Тюмени в Тобольск «по собственной надобности и для покупки вина для причастия».
В 1721 г. вышел указ Святейшего синода, разрешавший лютеранам (как и католикам) из числа военнопленных жениться на православных, не отказываясь от своей веропринадлеж-ности, но запрещая православным принимать «чужую» веру, а рожденные в браке дети считались православными. В результате, когда было объявлено о возможности вернуться на Родину, военнопленные оказались перед выбором: вернуться без семьи или остаться здесь, приняв православие. Заметим, что после введения института надзирателей за регулярным и правильным отправлением обрядов новообращенными, первыми надзирателями оказались А.Эск (принявший фамилию Андреев) и К.Берх — бывшие военнопленные-лютеране, обращенные в православие. Еще более поразительный случай: бывший священник Скараборгско-го полка Страндбек «.перекрестился в русскую веру и позже стал фискалом в Тобольске. Он так ретиво служил, что обижал своих бывших соотечественников и был нечист на руку» [10. Б. 183]. Поводом для принятия православия могли быть и иные причины. Так, например, известно, что ротмистр Нирот стал в Сибири иконописцем.
Но для большинства оставшихся, как предполагаем, было важно, что они «не ждали лучшего в Швеции». После ратификации Ништадского мира 9 сентября 1721 г., который позволил военнопленным вернуться в Европу, Петр I 16 октября 1721 г. внес дополнения, среди которых был и такой пункт: «Принявших веру и присягу не отпускать, не высылать», навсегда закрывший им путь на Родину. Через год община пиетистов в Тобольске (куда съезжались для отправки все пленные) прекратила существование, как и частная школа [11].
Оставшихся лютеран из числа бывших пленных, а также ссыльных и состоявших на российской службе «иноземцев», разбросанных по просторам Сибири, обслуживали редкие священники, выстраивавшие на местах непростые отношения с РПЦ. Для Сибирской епархии дело осложнялось тем, что немало администраторов являлось протестантами. Более того, одно время обязанности лютеранского проповедника в пехотных и драгунских полевых полках выполнял, согласно указаниям правительства, сам командир Сибирского корпуса генерал-поручик И. фон Шпрингер [12. С. 59].
РПЦ активно противостояла распространению «иноверия», но не всегда эту политику могла проводить, т.к. государственная власть стремилась привлечь иностранцев к освоению края. Особенно это касалось духовного окормления экспедиционных отрядов, которые набирались «предпочтительно из русских, а не иноземцев», но фактически «за малоимением же русских, выбраны ж желающие из иноземцев» [13. С. 189, 196]. В экспедициях, как правило, присутствовали православные монахи и священники. Некоторые из них не чуждались и науки. Отправляясь во Вторую Камчатскую экспедицию, В.Беринг, помимо политических и географических задач, имел в виду «приведение тамошней народ в христианскую веру», для чего надлежало включить семь иеромонахов в ее состав, попутно доставляя на Камчатку священников-миссионеров [13. С. 65, 78, 87, 159, 522—523]. Среди сопровождавших экспедицию был и иеромонах А.Мациевич (впоследствии митрополит Тобольский и Сибирский Арсений), участвовавший вместе со всеми в поиске Северного морского пути [14]. Одновременно ревностный протестант Беринг, сын церковного попечителя в Хорсенсе, обратился в Адмиралтейств-коллегию за разрешением платить из казны пастору Э.Милиесе: «Понеже для себя и обретавшихся в моей команде служителей-иноземцев я нанял пастора». Любопытно, что лютеранину Милиесу (которого Беринг по дороге в Сибирь сам привел к присяге) вменялось обслуживать всех неправославных участников экспедиции (в том числе католиков): «По должности христианской в далности такой бес пастора пробыть невозможно» [13. С. 245, 246]. Сосуществование на одном пространстве небольшого судна православного и протестантского священников — это не только парадокс времени, но и пример решения конкретных проблем «диалога религий», решавшегося на уровне личностей. Возглавлявшие экспедиции протестанты, конечно, стремились снять с себя обвинения в прозелитизме и в ущемлении духовных запросов православных подчиненных. Известно, например, что для православных верующих Г.Стеллером приобреталась религиозная литература [15. С. 237]. По традиции священникам доверяли не только окормлять иноземцев, но и выступать их поверенными в финансовых делах. Так, отправляясь в Камчатскую экспедицию, Г.Стеллер уполномочил пастора Н.Винтера решать вопросы выплаты жалования его жене [15. С. 83].
Во времена правления Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II здесь находились сосланные шведы и финны, но ничего неизвестно об их духовном окормлении. Уникальным фактом является то, что к осужденному к ссылке в Березово бывшему вице-канцлеру А.И.Остерману специально прикрепили лютеранского пастора [16. С. 36]. Нередко в отсутствие священников роль пастора выполняли сами прихожане. Так, сосланный в Пелым бывший генерал-фельдмаршал Б.-Х.Миних после смерти пастора Мартенса в 1749 г. взял на себя эту функцию. Протестантское присутствие в крае было связано с именами и других ссыльных — бывших вельмож: регента Российской империи графа Э.И.Бирона, генерал-фельдмаршала графа Б.-Х.Миниха, рижского губернатора Бисмарка и др. [17. С. 156]. К тому времени в
Тобольске, Тюмени, Омске, Пелыме, Петропавловске, Семипалатинске, Усть-Каменогорске, Барнауле уже служило немало российских немцев: врачей, офицеров. Так, например, на пограничных линиях в XVIII в. служило от 5G до 1GG немцев. В частности, в Ширванском пехотном полку в 1789 г. из 58 офицеров 7 чел. были немцами, а в Нашебургском полку таких было б чел. Род их занятий требовал сбора и анализа различной информации, но наряду с военными целями капитан Генезер, военный инженер И. Мальмс, военные врачи Тилле и Бе-ренц изучали природу и народонаселение Алтая и Северного Казахстана [18. С. 9]. Для духовного окормления военнослужащих были учреждены вакансии разъездных лютеранских пасторов в Барнауле (1751 г.) и Омске (17б9 г.), которые подчинялись Оренбургскому приходу [12. С. 59]. Надо сказать, что сами священники являлись достаточно любознательными людьми, чтобы ограничиться пасторскими функциями: И.Г.Лейбе, И.Г.Лютер занимались сбором и систематизацией материалов по истории, естествознанию края. И.Г.Лейбе настолько увлекся минералогией, что в 17бЗ г. расстался с духовным званием и сразу стал оберберг-мейстером — «главнокомандующим Змеиногорского и прочих рудников», а назначенный вместо него в 17б4 г. пастором на Колывано -Воскресенские заводы Э.(К.)Г.Лаксман стал позднее даже академиком Петербургской академии наук [19. С. 2G7].
Совершенно случайно закончили свой жизненный путь в Сибири: в 174б г. в Тюмени — естествоиспытатель Г.Стеллер, учившийся теологии в Виттенбергском университете; в 179б г. у почтовой станции Древлянка Тобольской губернии — лютеранский пастор и исследователь края Э.Лаксман. По существовавшей традиции лютеран не могли хоронить на православных или мусульманских кладбищах [2G], но общество нашло выход: известные ученые были погребены за оградой православных кладбищ.
В 17б7 г. Екатериной II был утвержден доклад военной коллегии об учреждении в Тоболь -ске (и других городах) «по одному полевому пастору лютерского закону». Указ 17б8 г. предполагал, что полевые пасторы будут отправлять богослужения в домовых церквях, т.е. фактически у себя на квартире. Специально для аренды им выплачивались деньги. В марте 17б8 г. в церкви святого Петра в Петербурге для служения в Тобольске был рукоположен И.Г.Лютер, но вскоре он был переведен в Омск, где лютеран было больше. Здание лютеранской кирхи в Омске было построено в 1792 г., что было вызвано большим количеством лютеран, выходцев из прибалтийских немцев среди старших офицеров и чиновников [21. С. 23], но в ее приходе позже состояли и 25 семейств ссыльнопоселенцев из Ишимского округа (колонии Рыжко-ва/Рыжково), которое, согласно одному из источников, было основано в 1799 г. [22]. Трудно определить этнический состав этих поселян (по одной версии — финны, по другой — эстонцы, по третьей — корлаки-ижорцы, по четвертой — немцы и латыши [4. С. 3G—32]), однако несомненно то, что их объединила здесь религия — лютеранство.
Деятельность протестантских священников и наставников была связана с пребыванием тут немногочисленных военных и гражданских чиновников, купцов, ремесленников различного вероисповедания, но, что немаловажно, она демонстрирует пример реального «диалога религий», который востребован и ныне.
ЛИТЕРАТУРА
1. Источниковедческие и историографические аспекты сибирской истории: Коллективная монография / Под ред. Я.Г.Солодкина. Нижневартовск, 2GG6. Ч. 1.
2. Клюева В.П. Иностранцы в Сибири // Национальное обозрение: этнографо-методич. сб. Тюмень, 2GG7. Вып. II (IV).
3. Эйхельберг Е.А. Немцы в Тюменской области: история и современное положение. Тюмень, 1999.
4. Лоткин И.В. Прибалтийская диаспора Сибири: история и современность: Учеб. пособие. Омск, 2GG3.
5. Rizkova // Latviesu konversacijas vardnica. Riga, 1938—1939. Sl. ЗбЗ75.
6. Надточий Ю.С. Тобольский музей-заповедник. Екатеринбург, 1988.
7. Филь С. Панин бугор в Тобольске (новый взгляд на этимологию оронима) // Сибирское богатство. 2GGG. № 1 (2).
8. Шебалдина Г.В. Шведские военнопленные в Сибири в первой четверти XVIII в. М., 2005.
9. Государственное учреждение Тюменской области Государственный архив в г.Тобольске. Ф. 47. Оп. 1. Д. 3145.
10. Petrelli T.J. Ufa sviten // Karolinska Forbundets Arsbok. Stockholm, 1914. S. 183.
11. Шведская школа в Тобольске в царствование Петра Великого // Тобольские губернские ведомости. 1857. № 30.
12. Ерофеева И.В. Конфессиональные процессы среди немецкого населения Казахстана во второй половине XVIII — начале ХХ вв. // История немцев Центральной Азии. Алматы, 1998.
13. Вторая Камчатская экспедиция: Документы: 1730—1733 / Сост. Н.Охотина-Линд, Петер Ульф Меллер. М., 2001. Ч. 1. Морские отряды.
14. Сулоцкий П.А. К жизнеописанию Тобольского, а после Ростовского митрополита Арсения Мациевича; его промемории в Тобольскую губернскую канцелярию; его мнимая могила в Верхнеудинске // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1864.
15. Г.В.Стеллер. Письма и документы: 1740. М., 1998.
16. Елфимов В.И. О предлагаемом проекте памятника А.И.Остерману // Словцовские чтения—2003: Материалы, докл. и сообщ. XV Всерос. научно-практич. краевед. конф. Тюмень, 2003.
17. Зуев А.С., Миненко Н.А. Секретные узники сибирских острогов (Очерки политической ссылки второй четверти XVIII в.). Новосибирск, 1992.
18. Бургарт М. Из истории немецких поселений в Восточном Казахстане (начало ХХ века — 1941 г.). Усть-Каменогорск, 1999.
19. Энциклопедия Алтайского края: В 2 т. Барнаул, 1997. Т. 2.
20. Гашев С., Соромотин А. В сердцах потомков // Тюменская правда. 1988. 17 марта.
21. Лебедева Н.И., Рыженков В.Г. Омск: «Город на границе государства Российского...»: Историческая мозаика. СПб., 2001.
22. Список населенных мест Сибирского края. Новосибирск, 1928.
