CC BY
3135
ИСТОРИЯ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК В РОССИИ
ИСТОРИЯ НАУКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА1
Термин «международное частное право» (далее — МЧП) появился в первой половине XIX в. Его ввел американский юрист, судья Верховного Суда США Джозеф Стори (Joseph Story) в работе «Комментарии к конфликтному праву» (1834 г.)2. О самом же МЧП можно говорить с того периода, когда не только возникли и применялись в практике правовые нормы, охватываемые ныне термином «МЧП», но и возникли правовые теории, обосновывавшие природу этих норм и объективную необходимость их существования. Начало этому процессу было положено в XVII в. на территории Италии.
Почему в это время и в этом месте? Для возникновения МЧП нужны определенные социальные условия (предпосылки), а именно: наличие государств с самостоятельными, отличающимися по содержанию системами гражданского (частного) права; наличие связей между ними и в первую очередь — развитого торгового обмена; признание за иностранцами правосубъектности, хотя бы ограниченной. Это — триединая социальная основа возникновения, развития и нынешнего существования МЧП.
Рождение доктрины международного частного права. Статутарная школа. В полном объеме данные условия сложились на территории Северной и Средней Италии,
где в XIII—XV вв. укрепились города-государства, в которых процветала наука, искусство, литература. Генуя, Болонья, Венеция, Пиза и др. завоевали значительную независимость от императора и папы. Они вели самостоятельную внешнюю политику, кодифицировали местные обычаи (кодификации назывались статутами и отличались по содержанию), были центрами международной торговли, признавали права за иностранцами, поддерживали между собой интенсивные торговые и иные отношения. Кроме того, во всех городах сохранялось римское право. В этих условиях стали возникать многочисленные отношения, связанные с правом разных государств, и вместе с ними необходимость выбора применимого права. Поскольку юристы оперировали статутами, то первая доктрина получила название «теории статутов».
Итальянские юристы при решении любых правовых вопросов, в том числе коллизионных, обращались к римскому праву, которое для них было главным источником юридической мудрости, образцовым правом, пригодным для всех времен и народов. Однако в римском праве не было коллизионных норм3, поэтому они приспосабливали нормы
Термин «международное частное право» появился в первой половине XIX века.
Его ввел американский юрист, судья Верховного Суда США Джозеф Стори (Joseph Story) в работе «Комментарии к конфликтному праву» (1834 г.).
i
Печатается по: Дмитриева Г. К. История науки международного частного права // История юридических наук в России. М., 2009.
Термину МЧП предшествовали термины «коллизионное право», «конфликтное право». Но и эти термины возникли не сразу: они стали известны благодаря работам голландских юристов XVII в.
См.: ЛунцЛ. А. Международное частное право. М., 1970. С. 15—16 ; Yntema Н. Е. The Historic Bases of Private International Law // American Journal of Comparative Law. V. 2. 1953. P. 301 ; Mills A. The Private History of International Law // International & Comparative Law Quarterly. Vol. 55. 2006, January. P. 4—5 ; Juenger F. K. A Page of History // Mercer Law Review. Vol. 35. 1983—1984. P. 422—423.
)УНИВЕРСИТЕТА
имени O.E. Кутвфина (МГЮА)
История науки международного частного права
23
римского права к решению конкретных коллизионных вопросов путем схоластического, вольного толкования римских текстов. Усилиями толкователей римских текстов (глоссаторов) формулировались коллизионные правила для решения конкретного дела и не носящие общего характера. По мнению русского ученого В. Э. Грабаря, глоссаторы еще не интересуются вопросами о столкновении статутов и по-
Д'Аржантрэ выделяет три вида статутов (кутюмов) в зависимости от их объекта: реальные, касающиеся недвижимости; личные, касающиеся состояния личности, в том числе и ее движимого имущества; смешанные, одновременно относящиеся и к лицам, и к недвижимости.
этому они не могли заложить теоретические основы теории. «Выработка статутов — всецело дело постглоссаторов»4. Постглоссаторы (комментаторы римских текстов) систематизировали позиции глоссаторов по конкретным вопросам, обобщили и попытались обосновать коллизионные правила, исходя из содержания норм права, т.е. статутов.
Среди постглоссаторов наиболее известны Бартол (Bartolus а Sassoferrato, 1314—1357 гг.) и Бальд (Baldus de Ubaldis, 1327—1400 гг.). Они считали, что в зависимости от содержания материальных норм статуты делятся на виды, и для каждого вида следует искать свое коллизионное правило. Однако сформулировать какие-то общие коллизионные
правила для каждой категории они не смогли. Их рассуждения носили казуистичный характер: они проанализировали огромное число сформулированных ими конкретных казусов, предлагая для каждого решение, обосновывая его римскими текстами, исходя из общего принципа территориальности статутов. Вместе с тем Бальд обосновал применение трех коллизионных подходов ( ныне их называют коллизионными принципами) для решения конкретных казусов, сохранивших значение и в наше время: закон места нахождения вещи (lex rei sitae) — для наследования недвижимости по закону; закон места жительства (lex domicilii) наследодателя — для наследования по завещанию; закон места совершения акта (lex loci actus)— для формы юридических актов5.
Таким образом, постглоссаторы положили начало теории статутов. Ее дальнейшее развитие связано с учениями французских юристов XVI в., в частности с работами Шарля Дюмулена (Charles Dumolin, 1500—1566 гг. ) и Д'Аржантрэ ( D'Argentraeus, 1519—1590 гг.).
Французская статутарная школа международного частного права. Во Франции, развивающейся по пути превращения ее в абсолютную монархию, в XVI в. провинции еще сохраняли значительную автономию и имели свои собственные кутюмы (законы или обычаи), что порождало коллизии между ними и появление научной разработки коллизионных вопросов. Поэтому французская доктрина развивалась на основе межобластных коллизий, а не международных. По мнению М. И. Бруна, «сущность теории статутов (французской — Г. Д.) может быть передана в немногих словах»: если закон о вещах, то и он реальный или территориальный — имеет силу только на своей территории; если закон ^ о лицах, то он личный или экстратерриториальный — «сопутствует лицу за границу», то □ есть имеет силу и вне своей территории6. В таком завершенном виде эта доктрина была и
и к недвижимости. Объект определяет применимый коллизионный принцип и сферу
я
5 и
выражена в работах Д'Аржантрэ.
Д'Аржантрэ выделяет три вида статутов (кутюмов) в зависимости от их объекта: реальные, касающиеся недвижимости; личные, касающиеся состояния личности, в том ^ числе и ее движимого имущества; смешанные, одновременно относящиеся и к лицам, д
X гп
п
И
4 См.: Грабарь В. Э. Римское право в истории международно-правовых учений. Элементы X международного права в трудах легистов XII—XIV вв. Юрьев, 1901. С. 20—209.
>
5 См.: Брун М. И. Указ. соч. С. 38—39; 45—48. <
6 Брун М. И. Указ. соч. С. 52. В РОССИ 2/2015
действия статута: реальный статут определяется по lex rei sitae, он всегда террито-риален; личный статут определяется по lex domicilii, он действует не только на своей территории, но и за ее пределами; смешанный статут по своему действию ничем не отличается от реального, поэтому он всегда территориален7. Так как большинство законов касается одновременно и лиц, и вещей, то в итоге главным принципом действия кутюмов становится территориальность. Д'Аржантрэ считается основателем территориальной школы МЧП.
Наиболее значимым вкладом Дюмулена в науку международного частного права стало его учение об автономии воли применительно к договорным обязательствам — lex voluntatis. При решении коллизионного вопроса следует отдавать предпочтение воле сторон, которые могут выбрать то или иное право8. Отметим, что учение Дюмулена об автономии воли не было воспринято практикой вплоть до второй половины XIX в.
Таким образом, французские статутарии обосновали два основных принципа формирования коллизионных норм: территориальности ( реальные статуты) и экстратерриториальности (персональные статуты), смешанные статуты тяготеют к тому или иному принципу. Французские исследователи продолжали развивать теорию статутов и в последующие периоды. Наиболее четко названные принципы были сформулированы Жаном Буйе (Jean Bouhier, 1673—1746 гг.)9. Статутарная теория отражена в Кодексе Наполеона 1804 г. и сохраняется в нынешней редакции10.
Голландская статутарная школа международного частного права оформилась в XVII в., основывалась на французской, в частности на учении Д'Аржантрэ. Борьба Голландии за независимость от Испанской короны закончилась победой, закрепленной в Утрехтской унии 1579 г. Страны, подписавшие ее, признали независимость и суверенитет Голландии и суверенные права провинций, в том числе в сфере гражданского законодательства. В результате в каждой провинции сложились свои законы, отличающиеся по содержанию, что привело при интенсивном обмене к возникновению коллизий между ними и необходимости их разрешения. Так же, как во Франции, коллизионные доктрины складывались на основе местных (межобластных) правовых разночтений. Однако в отличие от Франции здесь возникла необходимость разрешения и международных коллизий, так как Голландия активно участвовала в экономических связях с соседними государствами, а в торговом мореплавании — далеко за пределами Европы.
Восприняв учение Д'Аржантрэ о территориальности статутов, голландские ученые впервые поставили вопрос, а почему в принципе иностранные статуты могут претендовать на применение за пределами своего государства (территории). Благодаря этому, теория статутов приобрела новое качество. Наиболее видными представителями голландской школы были Улрик Губер (Vine Huber, 1636—1694 гг.) и династия Вутов: отец — Павел Вут (PaulBoet, 1619—1677 гг.) и сын — Иоганнес Вут (lohannes Voet, 1647—1714 гг.). Они считали, что все статуты носят территориальный характер, и обосновывали его учением Гуго Гроция о государственном суверенитете.
УНИВЕРСИТЕТА
иманы O.E. KvrafbMHa ШГЮДЪ
См. См. См.
Mills A. Op.cit. Р. 14.
Yntema Н.Е. Op.cit. Р. 304—305.
Мережко А. Наука международного частного права. К., 2006. С. 77.
Статья 3 ФГК: «Правовой режим недвижимого имущества, в том числе находящегося во владении иностранных граждан, регламентируется французским законом. Законы, касающиеся гражданского состояния и правоспособности лиц, распространяются на французских граждан, в том числе проживающих в иностранных государствах» // Французский гражданский кодекс. М., 2008 (по состоянию на 1 июля 2008 г.).
)УНИВЕРСИТЕТА
имени O.E. Кутвфина (МГЮА)
История науки международного частного права
25
Выделим основные общие черты голландской доктрины.
1. Каждое государство в силу суверенитета обладает юрисдикцией законодательствовать в отношении его субъектов и территории. Законы каждого государства имеют силу только в пределах своего государства и распространяются на всех лиц, находящихся на его территории постоянно или временно.
2. Иностранные законы могут быть применены, исходя из международной вежливости (comitas gentium), которая основывается «на выгоде и молчаливом согласии народов... нет ничего более не подходящего для коммерции и внутреннего обычая, чем отказ в признании сделки, возникшей на другой территории, из-за различий в праве»11.
3. Не существует суверенной обязанности применять иностранное право. Если иностранные законы умаляют государственный суверенитет и суверенитет провинций и права граждан, они не могут быть применимы даже в силу международной вежливости.
Таким образом, голландская доктрина придала завершенность статутарной теории, так как она не только поставила, но и ответила на вопрос, почему вообще возникает необходимость в применении иностранного права. И до сих пор главная особенность МЧП — применение права одного государства для регулирования частноправовых отношений, возникающих на территории другого государства, — обусловливается постулатом заинтересованности государств в развитии международного делового оборота и участии в нем. Голландскую доктрину следует отнести к первой буржуазной доктрине МЧП, выражавшей интересы укрепляющейся буржуазии: сохраняющиеся феодальные порядки, в том числе почти полная территориальность права, препятствовали ее участию в интенсифицирующихся международных торговых и иных экономических отношениях.
Голландская школа, завершив теорию статутов, положила начало новым направлениям в науке международного частного права, которые оформились к концу XIX в., в значительной степени благодаря изысканиям известного немецкого юриста Фридриха Карла фон Савиньи (Friedric Karl von Savigny, 1779—1861 гг.).
Международно-правовая доктрина Савиньи. В Германии, где интерес к МЧП возник в XVI в., также господствовала теория статутов вплоть до середины XIX в. В 8-м томе своего фундаментального труда «Системы современного римского права» (1849 г) Савиньи полностью отверг теорию статутов12 и предложил новый методологический подход к поискам применимого права: исходить не из содержания норм права, а из содержания правоотношения, то есть найти «пространственные пределы господства правовых норм ^ над правоотношениями»13. ^
Можно выделить две главные составляющие учения Савиньи. □
1. При решении любых международных проблем, в том числе международных ^
Голландская школа, завершив теорию статутов, положила начало новым направлениям в науке международного частного права, которые оформились к концу XIX в., в значительной степени благодаря изысканиям известного немецкого юриста Фридриха Карла фон Савиньи (Friedric Karl von Savigny, 1779-1861 гг.).
ïl
5 и
правовых конфликтов, нужно подняться над интересами отдельных государств и исходить из «международно-правовой общности наций»14, которая развивается «отчасти из общей христианской культуры европейских народов, а отчасти из реальной всеми ощу- ^
11 Huberus U. Praelectiones juris Romani et hodiemi lib // Цит. по: JuengerF.K. Op.cit. P. 435.
12 Теория статутов подвергалась серьезной критике и раньше, в частности в работах К. Ф. Вех-тера (1797—1880). См.: Мережко А. Указ. соч. С. 92—94. Я
13 См.: Mills A. Op. Cit. Р. 34—36. À
14 Не следует забывать, что речь идет только о «цивилизованных нациях» или «цивилизован- ê ных государствах». В РОССИ
рУНИВЕРСИТЕТА
имени O.E. Кутафина (МГЮА)
В основу построения системы оседлости правоотношений Са-виньи ставит домициль личности как субъекта правоотношения, которая сама создает домициль по своей воле и, соответственно, выбирает охраняющий его правопорядок.
тимой выгоды». Отсюда применение иностранного права — это не « результат благоволения или произвола государства», а «следствие своеобразного и поступательного правового развития», «подлинного правового общения».
2. Каждое правоотношение по своей природе в пространстве «тяготеет к определенному месту», имеет центр тяжести в определенном правопорядке. В правопорядке, с которым правоотношение основополагающим образом связано, находится «оседлость или домициль правоотношения»15. Задача коллизиониста найти принцип связи правоотношения с правопорядком.
В основу построения системы оседлости правоотношений Савиньи ставит домициль личности как субъекта правоотношения, которая сама создает домициль по своей воле и, соответственно, выбирает охраняющий его правопорядок. Поэтому основным коллизионным принципом является воля лица — lex voluntatis, которому Савиньи придавал всеобщее значение, применимому к любым правоотношениям, даже — к вещным. Его рассуждения по конкретным правоотношениям носили характер презумпций выбора права субъектом, основывающихся на принципе домицилия, под которым понималось не простое проживание, а образование центра правоотношения, создаваемого личностью. Например, к правоотношениям по поводу недвижимости следует применять право места нахождения вещи потому, что лицо добровольно подчиняется правопорядку в месте нахождения вещи — «кто хочет владеть вещью, идет туда, где она находится»; lex domicilii следует применять к наследованию как движимого, так и недвижимого имущества, исходя из «свободной воли» наследодателя — «благоразумного домохозяина» и т.д.16
Вместе с тем Савиньи также, как и голландцы, считал, что существуют ситуации, когда следует отказать в применении иностранного закона, несмотря на правовую общность (концепция публичного порядка). Иностранные законы не могут быть применены в двух случаях: 1) «законы строго положительные, принудительной природы», которые не могут отменить местные законы, основанные на нравственных мотивах или «соображениях общественного блага» (например законы, запрещающие полигамию); 2) законы, устанавливающие институт, неизвестный местному праву (например институт признания лица умершим).
Учение Савиньи породило два течения в науке и практике МЧП, существующих и поныне: партикуляризм (национализм) и универсализм (интернационализм). «Универсалисты» восприняли его идею международно-правовой общности, но отвергали его методологию поиска оседлости правоотношения. Они были интернационалистами и искали решение коллизионных вопросов в международном праве. Утверждая, что применение иностранного права является международно-правовой обязанностью государства, они положили начало движению за унификацию коллизионных норм, практической идеей которого было создание «Международного коллизионного кодекса». Инструментом достижения такой идеи должен стать международный договор.
Наиболее яркими представителями универсалистов, которые не только сформировали теоретические начала этого направления, но и активно участвовали в практическом
В. М. Корецкий выделил две группы авторов из «хора хвалебных отзывов» на работу Савиньи: одни хвалят идею международно-правового общения, другие «любуются его формулой — Sits der Rechtsverhaltnisse (домициль правоотношений)». См.: Корецкий В. М. Савиньи в международном частном праве // Избранные труды : в 2 кн. К., 1989. Кн. 1. С. 81—82.
Подробнее см.: Там же. С. 86—88.
15
1ÍWGITMKÍP^
УНИВЕРСИТЕТА История науки международного частного права
имени O.E. Кутвфина (МГЮА)
осуществлении унификации коллизионного права, были Паскуале Станислао Манчини (Pasquale Stanislao Mancini, Италия, 1817—1889 гг.) и Тобиас Михель Карел Ассер (Tobias Michael Carel Asser, Голландия, 1838—1913 гг.)17.
П. С. Манчини, помимо того, что он был универсалистом, создал независимо от Сави-ньи свою школу международного частного права — доктрину национальности, оказавшую большое влияние на развитие позитивного МЧП. В своей работе «О национальности как основании международного права»18 он отстаивал идею о нациях как подлинных субъектах международного права. Под национальностями он понимал естественные сообщества людей, основанные на единстве расы, языка, обычаев, территории и права, что дает им естественное право на самостоятельное существование и международно-правовую субъектность19.
В МЧП его постулат о нациях трансформировался в национальность лица как правовой связи с государством. Право, в частности гражданское, формирует в числе других факторов национальную общность лиц, является национальным богатством каждого представителя нации и оно следует за лицом, даже если оно находится за пределами своей национальной территории20. На публичное право (например уголовное) эти рассуждения не распространяются, так как оно всегда территориально. Отсюда главным коллизионным началом решения международных правовых конфликтов является принцип национальности (lex nationalis) как аналог гражданства. В работах его последователей Ф. Лорана (Francois Laurent, Бельгия) и А. Вейса (Andre Weiss, Франция) он уже прямо сформулирован как принцип гражданства (lex patriae). Действие этого принципа отменяется публичным порядком и двумя исключениями: lex loci actus применяется в отношении формы акта и lex voluntatis — в отношении договорных обязательств.
Учение Манчини о национальности как главного критерия разрешения международных правовых коллизий получило признание во многих европейских странах и повлияло на кодификации коллизионного права. С одной стороны, благодаря влиянию Кодекса Наполеона 1804 г, в котором один из лозунгов буржуазной революции 1789 г — равенство всех граждан перед законом — нашел выражение в закреплении коллизионного принципа закона гражданства (lex patriae) вместо господствовавшего ранее закона местожительства (lex domicilii), а с другой стороны — благодаря признанию учения Манчини о национальности как коллизионного критерия (lex nationalis), к началу XX в. большинство европейских государств, что нашло закрепление в кодификациях коллизионного права этого периода, стали применять закон гражданства или национальности, что суть одно и то же, для установления применимого права к отношениям с участием физических лиц.
Еще более важная заслуга Манчини — практическая деятельность, направленная, с одной стороны, на развитие итальянского коллизионного права21, с другой — на осущест- И
п
--P
17 Среди немецких юристов к таковым относятся Людвиг фон Бар (Ludwig von Ваг), Эрнст Цитель- И ман (Ernst Zitelmann), Эрнст Франкенштейн (Ernst Frankenstein); среди французских — Антуан Я Пилле (Antoine Pille), Франсуа Деспанье (Francois Despagnet) и др.
18 Mancini P. Delanazionalitacome fondamtento del dirrito delle genti. 1851. См.: Левин Д. Б. История международного права. М., 1962. С. 76—77.
Подробнее см.: Курс международного права : в 7 т. Т. 1. М., 1989. С. 64—65. См.: Брун М. И. Указ. соч. С. 95—96.
Е Е X гп П И
Италия — одна из первых стран, где было кодифицировано коллизионное право, разработ- ^ чиком которого был Манчини. Оно было включено в Гражданский кодекс, принятый в 1865 г. х Эти нормы были с небольшими изменениями воспроизведены в редакции Кодекса 1938 г. и в ~> Гражданском кодексе 1942 г в качестве его обособленной части «Общие положения о законе». ^ Лишь в 1995 г. коллизионное право Италии было существенно изменено. В РОССИ
1S
20
21
вление идеи международной унификации. Уже в 1861 г Государственный совет Италии по его инициативе ставит вопрос о заключении международного договора о создании международного коллизионного кодекса. Манчини посещает ряд государств в целях подготовки условий заключения такого договора. К сожалению, его усилия не были поддержаны другими европейскими государствами22.
Другой приверженец идеи унификации — выдающийся голландский юрист и государственный деятель Т. Ассер добился первых успехов в ее реализации23. По его инициативе при правительстве Нидерландов была создана Комиссия по МЧП (аналогичные комиссии в конце XIX в. были созданы в Бельгии, Франции и в России). Усилиями Ассера в 1893 г была созвана в Гааге первая Конференция по МЧП, затем последовали конференции в 1894, 1900, 1904 гг., на которых Ассер был бессменным президентом. И несмотря на то, что первые гаагские конференции, вскрывшие непримиримость позиций разных государств по вопросам коллизионного права, похоронили идею создания международного коллизионного кодекса, процесс унификации коллизионного права был начат и продолжается поныне шаг за шагом в виде создания единообразных коллизионных норм по отдельным вопросам (вступление в брак, расторжение брака, форма завещания и т.д.). Гаагские конференции в 1955 г. получили статус международной организации, сохранив первоначальное название: «Гаагская конференция по международному частному праву» (Россия является ее членом).
Параллельно с универсализмом в доктрине международного частного права развивалось другое направление, также опиравшееся на доктрину Савиньи, называемое «партикуляризмом», приверженцы которого восприняли его идею поиска оседлости правоотношения, но не принимали идею международно-правовой общности в коллизионном праве. При построении своей собственной системы коллизионных норм партику-ляристы исходили из их национально-правовой природы. Это направление существует и в современной науке международного частного права. К партикуляристам XIX и XX вв. относятся, в частности: Ф. Кан, В. Венглер, Л. Раапе (Германия), поздний Анцилоти24 (Италия), А. Вейс, Ф. Деспанье, Е. Бартэн, А. Батиффоль,Ж.-П. Нибуайе (Франция) и др.
Партикуляристы отказывались от поисков общих начал для разрешения коллизионных вопросов и строили систему коллизионных норм эмпирически с позиций прагматизма, опираясь на свое национальное право. Их заслуга — разработка конкретных проблем международного частного права, таких как обратная отсылка и отсылка к праву третьего государства, проблема квалификации, особенности применения иностранного права, оговорка о публичном порядке, выстраивание коллизионных норм по деликтам, договорным обязательствам, вещным правам и др. Их исследования, построенные на компаративистике, характеризуются тщательной, кропотливой проработкой вопросов и большим юридико-техническим мастерством, что благоприятно влияло на развитие позитивного международного частного права.
Англо-американская территориальная доктрина международного частного права, оформившаяся к концу XIX в. и воспринявшая достижения континентальной школы, стремительно развивалась в XX в. и оказала серьезное влияние на современную доктрину и практику разных государств.
УНИВЕРСИТЕТА
иманы О.Е. КутагЬиня ШГЮД\
См. об этом: БогуславскийМ. М. История доктрин международного частного права и их влияние на развитие международного частного права // Международное частное право. Современные проблемы : в 2 кн. Кн. 1. М., 1993. С. 40—41.
В этом процессе активно участвовал выдающийся российский юрист-международник Ф. Ф. Мартенс, что будет рассмотрено ниже.
Лекции по международному частному праву 1925 г. См.: Мережко А. Указ. соч. С. 119.
22
23
История науки международного частного права
имени O.E. Кутвфина (МГЮА)
МЧП возникло первоначально в США, а затем было воспринято Великобританией25. Оно имеет общую правовую основу — английское общее право (common law), освоение которого североамериканскими колониями началось еще в колониальный период и продолжалось после провозглашения их независимости. Изначально колонии, а затем и штаты обладали значительной правовой самостоятельностью и осваивали прецедентное право Англии по-разному, в результате формировалось различное по содержанию материальное право каждого штата. Очень быстро это привело к появлению коллизионных проблем и необходимости их разрешения. Основоположником американской доктрины международного частного права считается судья Верховного Суда США Джозев Стори (Joseph Story, 1779—1845 гг.), который опубликовал в 1834 г «Комментрии о конфликте законов»26.
Дж. Стори сформулировал несколько первых правил, положивших начало территориальной англо-американской школе международного частного права. В дальнейшем она развивалась усилиями американских и английских ученых, среди которых наиболее влиятельными были в Англии — Роберт Филимор (Robert Phillimore, 1810—1885 гг.), Альберт Дайси (Albert Dicey, 1835—1922 гг.) и в США — Джозев Билль (Joseph Beale, 1861 — 1943 гг.). Три источника питали эту школу: английское common law, голландская доктрина XVII в. и немецкая школа второй половины XIX в.
Следует отметить, что первые доктринальные положения, как и в континентальной Европе, основывались на междуштатных коллизиях (так называемые межобластные коллизии), а затем по аналогии применялись для разрешения конфликтов между правом разных государств (международные коллизии). Этот подход сохраняется в американской доктрине, в отличие от мировой, до сих пор. В Англии доктрина исходила прежде всего из международных коллизий, так как там очень рано сложилось единое прецедентное право.
Основные положения англо-американской школы этого периода:
1. Обоснование в духе голландцев территориального характера права: право всегда территориально: законы каждого государства обязывают всю собственность (движимую и недвижимую) и всех лиц, находящихся на территории государства, и все контракты и акты, там совершаемые.
2. В силу территориальности суд не применяет иностранное право, он всегда руководствуется своим собственным правом (lex fori). Жесткая территориальность права смягчалась положением о «приобретенных правах» (vested rights): суд может рассматривать субъективные права, возникшие под действием иностранного права27. При таком подходе суд не применяет иностранное право, но предоставляет защиту субъективному праву, возникшему в иностранном государстве.
3. Чтобы предоставить защиту, надо определить, где субъективное право воз- и никло. Для этой цели были разработаны коллизионные нормы, которые указывали не ^ на применимое право, а на место их возникновения. Таковых норм было несколько (они □ охватывали широкий круг правоотношений) и все они соответствовали принципу терри- и
ториальности права.
и Ö
и
25 О том, почему Англия оказалась в стороне от европейского процесса развития МЧП, см.: ^ JuengerF. K. Op.cit. Н. 436—440. и
26 Story. Commentaries on the Conflict of Laws. Boston, 1834 (работа неоднократно переиздавалась). С
27 Доктрина приобретенных прав, являясь принципиальным положением общего права — Ц субъективные права должны рассматриваться по нормам права, которые действовали в ^ момент возникновения прав, была использована Дайси для обоснования решения коллизи- j онных вопросов, а затем разрабатывалась американскими юристами, в частности Дж. Би- ~> лем. См.: Dicey A. Digest of the Law of England with reference to the conflict of Laws. London, ^ 1896. P. 56. Dicey and Morris. Conflict of Laws. 12 thed. L., 1993. В РОССИ
4. Так как защита приобретенных прав зависит от признания факта их возникновения под действием иностранного права, то иностранное право обсуждается не как правовая субстанция (de jure), а как фактическое обстоятельство (de facto), и его доказательство возлагается на заинтересованную сторону.
5. Для обоснования возможности признания субъективных прав, возникших по иностранному праву, А. Дайси обратился к доктрине Губера «международной вежливости», а Дж. Стори — к доктрине Савиньи «международно-правовой общности»28. Однако в отличие от континентальной школы ни «международная вежливость», ни «международно-правовая общность» не выводит МЧП в международную сферу. Оно национально и все его положения рассматривались исключительно с позиций своего государства и своего права, в духе прагматизма, что соответствовало прецедентной природе common law. Представители англо-американской школы не ставили задачи вывести из международных категорий универсальные правила решения международных правовых конфликтов, а создавали « путеводитель» для своих судов, рассматривающих дела, осложненные иностранным элементом, исходя из своих «насущных интересов». Обращение к международным категориям необходимо было для обоснования того, что иностранное право может получить признание (в виде признания субъективных прав) только тогда, когда это предусмотрено законами (судебными прецедентами) своего государства.
6. Признание субъективных прав ограничивается « публичным порядком» (policy), под которым чаще всего понимают государственные интересы, политику своего права, нормы морали, поддерживаемые своим правом29.
Таким образом, классическая англо-американская доктрина, развиваясь на ценностях английского общего права и восприняв некоторые постулаты континентального коллизионного права, не вышла за рамки строго территориального подхода, что практически исключало применение иностранного права даже в урезанном виде признания субъективных прав.
Англо-американскую доктрину как первоначальную, так и развитую в последующем, широко восприняли суды, английские и американские, которые при рассмотрении конкретных споров обосновывали свои решения по коллизионным вопросам доктринальными положениями. Отсутствие законов и многообразие судебных прецедентов, содержательно отличающихся по аналогичным спорам, привело к возрастанию роли так называемой неофициальной кодификации. В Англии эту роль играл учебник А. Дайси, изданный в 1896 г. и неоднократно переиздававшийся; после смерти Дайси учебник дополнялся и переиздавался с участием известного английского специалиста по международному частному праву Дж. Морриса — последнее, 12-е издание было выпущено в 1993 г., и до сих пор эта работа считается самой авторитетной и влиятельной в судебных кругах.
В США роль неофициального источника международного частного права играл первый Свод коллизионного права США (Restatement of the Law of Conflict of Laws), разработанный Институтом американского права в 1934 г. Он воплотил в своих правилах все достижения англо-американской доктрины. Автором Свода был Дж. Билль, который обобщил и развил доктрину о приобретенных правах, которая в наибольшей степени отвечала господствующему территориальному подходу в решении коллизионных вопросов30.
УНИВЕРСИТЕТА
иманы О.Е. KvratbMHa ШГЮДЪ
См.: JuengerF. K. Op.cit. P. 440—445. См.: Dicey A. Op.cit. P. 558.
В современной литературе отмечается, что, не будучи источником права, Свод является тем средством, к которому в спорных случаях нередко обращаются американские суды за доказательной базой для своей аргументации. См.: Кох Ч., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Международное частное право и сравнительное правоведение. М., 2001. С. 361.
28
2S
)УНИВЕРСИТЕТА
имени O.E. Кутвфина (МГЮА)
История науки международного частного права
31
Развитие доктрины и практики международного частного права во второй половине XX в. Вскоре после опубликования Свода коллизионного права США он был подвергнут серьезной критике31 за то, что решает коллизионные вопросы недостаточно гибко, в отрыве от конкретных обстоятельств возникновения и существования отношений. Стала складываться новая доктрина и практика, которая, по мнению многих исследователей, привела в середине XX в. к «революции» в МЧП. Революционные новации были связаны с такими именами, как Б. Карри (BrainerdB. Currie, 1912—1965), А Эренцвейг (Albert Ehrenzweig), Д. Каверс (David F. Cavers, 1902—1986), У Риз (Willis L. M. Reese) и др.
Доктринальные построения каждого автора имеют свои особенности, но всех объединяет одно общее качество, принципиально отличающее новую доктрину от предыдущих, классических доктрин — европейских и англо-американских. Если до этого периода доктрина стремилась обосновать и сформулировать конкретные коллизионные нормы или коллизионные принципы независимо от того, предназначены ли они для одного государства или для мирового сообщества, то новая доктрина не ставила своей целью найти новые коллизионные нормы или принципы, а была озабочена поисками новой методологии разрешения правовых конфликтов. И несмотря на то, что американские авторы, выстраивая свою методологию, по-прежнему исходили из разрешения междуштатных правовых коллизий, ее элементы носили общий, часто аб-
Доктринальные построения каждого автора имеют свои особенности, но всех объединяет одно общее качество, принципиально отличающее новую доктрину от предыдущих, классических доктрин — европейских и англо-американских.
страктный характер, благодаря чему новая методология в той или иной степени была воспринята европейскими и другими странами, включая Россию.
Новая методология исходила из того, что любая коллизионная норма в силу своей формализованности не в состоянии отыскать «истинный правопорядок», и что очень часто она выбирает случайный правопорядок, с которым трансграничное отношение может быть связано незначительным фактом или вообще не связано, а реально существует и развивается в рамках права другого государства. Поэтому надо отбросить коллизионные нормы, а искать право, присущее, свойственное
конкретному правоотношению — Proper Law. Таким правом является право, с которым данное правоотношение связано в наибольшей степени (в российской законодательной практике оно зафиксировано как «право наиболее тесной связи»).
Теория поиска права, присущего данному правоотношению, у разных авторов разная: теория анализа государственного интереса (Б. Карри: применимо право штата, заинтересованного в наибольшей степени в применении своего права); теория предсказуемости (А. Эренцвейг: применимо право, соответствующее разумным ожиданиям ^ и предположениям сторон или ответчика); теория предпочтений (Р. Каверс: применимо право, которое наилучшим образом защищает потерпевшего и наказывает виновного); □ теория lex fori (Р. Лефлар: применимо право, которое ведет к предсказуемому решению
я
5 и
или упрощению судебной задачи или обеспечению государственных интересов суда и пр., что реально ведет к применению права суда)32.
Как видно из беглого взгляда на некоторые доктрины американских авторов, глав- Д
ная роль в решении правовых коллизий — междуштатных и международных — отводится и
X
--гп
31 Доктрина приобретенных прав, положенная в основу Свода, была раскритикована еще до его ^ принятия Уолтером Куком, которого считают предшественником новой американской доктрины международного частного права. См. об этом: Мережко А. Цит. произв. С. 209—217. *
32 Подробнее см.: Кабатова E. B. Влияние современных доктрин на развитие коллизионного ~> регулирования // Международное частное право. Современные проблемы : в 2 кн. Кн. 2. М., ^ 1993 ; Мережко А. Цит. произв. С. 217—248. В РОССИ
суду. Только суд, взвесив все обстоятельства дела, изучив право штатов (государств), с которыми конкретное дело связано, может решить, какое право соответствует «государственным интересам в большей степени» или «разумным ожиданиям», или «наилучшим образом защищает потерпевшего» и т.д. Американские суды очень быстро восприняли новые подходы к выбору применимого права, причем в решениях судов можно встретить ссылки на разные теории33.
На фоне новых доктринальных подходов в 1971 г. был составлен Второй свод законов по международному частному праву. Однако в основу его легли положения, сформулированные другим ученым —У. Ризом, взгляды которого, с одной стороны, продолжили и даже в какой-то степени обобщили предыдущие доктрины, а с другой — были более взвешенными. Общая идея осталась та же, и она зафиксирована во Втором своде — поиск права, которое наиболее тесно связано с данным правоотношением. Но при этом сохраняется центральная идея МЧП — суд устанавливает применимое право на основе коллизионных норм своего штата (государства). Только в отсутствие в законодательстве соответствующих коллизионных норм суд будет самостоятельно выбирать применимое право с учетом определенных обстоятельств. Среди них У. Риз называет интересы междуштатной (международной) системы, политику суда своего и других штатов (государств), оправданные ожидания, предсказуемость и единообразие результатов, легкость определения применимого права и его применения. Нетрудно заметить, что предложенные У Ризом факторы повторяют факторы, изложенные в других теориях, и они также часто приводят к выбору своего права.
Новые американские подходы оказали влияние на доктрину и практику многих государств, воспринявших американскую идею поиска права, наиболее тесно связанного с трансграничным правоотношением. Эта же идея нашла закрепление и в международных договорах, унифицирующих коллизионные нормы. Первым таким договором была Римская конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г. Затем последовали новые национальные кодификации МЧП, которые также закрепили идею наиболее тесной связи (Австрия, Германия, Италия, Румыния, Швейцария и др. и за пределами Европы — Венесуэла, Китай, Россия и др.). Что же касается конкретных подходов к поиску такого права, предложенных американской доктриной и осуществляемых судебной практикой, то они отвергнуты как открывающие безграничные возможности судейского усмотрения.
Согласно европейской практике принцип наиболее тесной связи должен быть обращен в первую очередь к законодателю: отказываясь от однозначных коллизионных привязок и предусматривая в законах множество субсидиарных правил к одному трансграничному отношению, а также закрепляя дополнительные условия применения той или иной привязки, законодатель тем самым обеспечивает гибкое регулирование и приближает к праву, наиболее тесно связанному с этим отношением. Суд, выбирая право, следует указаниям законодателя. Однако суд не ограничивается ролью технического проводника воли законодателя: если, выбрав право согласно нормативным правилам, суд
Новые американские подходы оказали влияние на доктрину и практику многих государств, воспринявших американскую идею поиска права, наиболее тесно связанного с трансграничным правоотношением. Эта же идея нашла закрепление и в международных договорах, унифицирующих коллизионные нормы.
Например, в деле, рассмотренном Верховным судом штата Монтана в 2000 г. по спору из причинения вреда, которое было связано фактическими обстоятельствами с пятью штатами, суд при вынесении решения ссылался и на существенную связь, и на заинтересованность права штатов, и на более благоприятное право. См.: Право и предпринимательство. Зарубежный опыт. М., 2003. С. 208—209.
1 /ш^тгпш/^
УНИВЕРСИТЕТА История науки международного частного права З3з3
имени О.Е. Кутвфина (МГЮА)
посчитает, что отношение наиболее тесно связано с правом другого государства, то суд применяет право этого государства. Здесь уже есть место для воли суда и судейского усмотрения, которые, однако, будут постепенно приводиться к общему знаменателю судебной практикой. Европейский подход значительно ближе, чем американский, приближает к достижению идеи разрешения международных правовых коллизий, исходя из целей применения права, присущего конкретному трансграничному правоотношению, так как гибкость позитивного права дополняется гибкостью судебной практики.
Российская доктрина международного частного права: с возникновения и до 1917 г. Первые научные работы в России появились в середине XIX в. в период, когда в Европе уже сформировались доктринальные разработки МЧП, дающие системное представление о его природе. Неудивительно, что первые работы основывались на западной, континентальной доктрине. Российская наука стремительно развивалась, и уже к началу XX в. сформировались оригинальные доктрины, характеризующиеся глубокой разработкой как понимания природы МЧП в целом, так и отдельных его институтов. Это соответствовало углубляющемуся участию России в международном хозяйственной обороте.
Первые исследования в области МЧП были сделаны в Казанском университете. Вопросы коллизионного права освещались в лекциях о русском гражданском праве, читанных профессором Д. И. Мейером в период 1845—1850 годов34. С МЧП он познакомился в Германии (Берлинский университет), где проходил курс обучения. В своих лекциях он пересказал некоторые идеи Савиньи (о месте жительства, о месте нахождения имущества, о месте совершения юридического действия), соединив их с российским законодательством35. Затем, в 1864 г. была защищена диссертационная работа Н. П. Иванова «Основы частной международной юрисдикции» и опубликована в «Ученых записках Казанского университета 1865 г.». а также издана отдельно. Это — первая специальная работа, посвященная коллизионному праву в целом, со всеми его проблемами. Он первым ввел термин «международное частное право» в российский научный оборот. В своей работе он отстаивал две позиции: во-первых, «законодательная власть может и даже обязана признавать... внутри своих территориальных пределов силу иностранных законов — этого требует интерес взаимного общения наций»; во-вторых, судья может применять иностранный закон «лишь в силу прямого или предполагаемого постановления об этом отечественного законодательства»36. С этих позиций критикуется учение Савиньи о «международно-правовой общности»37.
В последствие в российской науке образовалось два направления: «универсалисти-ческое» и «цивилистическое». Универсалисты рассматривали МЧП как часть международного права. До конца XIX в. тон задавали юристы-международники. Стало правилом включать в учебники по международному праву разделы по МЧП. Связано это было, и по-видимому, во-первых, с расцветом российской международно-правовой науки и, во- Т вторых, с формировавшимся на западе движением универсалистов, поддерживающих Р идеалистическую, но в то же время захватывающую идею создания мирового коллизион- и ного права посредством разворачивающегося гаагского процесса унификации. Именно X на этой идее и строились учения российских международников в сфере МЧП.
"О И
Лекции были изданы после его смерти в 1865 г., неоднократно переиздавались, в том числе Ч издательством «Статут» в 1997 г. под названием «Русское гражданское право» по 8-му изд. С 1902 г.; международному частному праву посвящены 11 и 12 параграфы. К
Мейер Д. И. Русское гражданское право : в 2 ч. Часть 1. М., 1997. С. 65—67. X
Иванов Н. П. Основания частной международной юрисдикции. Казань, 1865. С. 18. А
у
См. подробнее: Абдулин А. И. Очерки истории науки международного частного права в России. Казань, 2004. С. 16—19. В РОССИ
34
35
36
37
имени О.Е. Кутафина(МГЮА)
Наиболее ярким представителем этого направления был Федор Федорович Мар-тенс (1845—1909 гг.), посвятивший МЧП целый раздел во втором томе своего курса «Современное международное право цивилизованных народов» (1882—1883 гг.)38. Из определения МЧП как «совокупности юридических норм, определяющих применение к данному правовому отношению... в области международного оборота, права или закона отечественного или иностранного государства»39, следует его понимание как коллизионного права. В духе Савиньи и других универсалистов Ф. Ф. Мартенс дает главный рецепт решения подобных коллизий: «Международное общение есть единственно верное и положительное основание, на котором может развиваться международное частное право, и исходя из него только и могут быть разрешены запутанные и сложные вопросы о применении законов различных государств»40. Под международным общением он понимал «свободный союз государств для достижения общими действиями полного развития своих сил и удовлетворения своих разумных потребностей»41. Международное право, куда входит и МЧП, он называет «Правом международного общения».
Из права международного общения он сформулировал несколько руководящих начал: 1) существует юридическая обязанность каждого субъекта международного права признавать «со стороны судов всех вообще цивилизованных государств» всякое право, возникшее на основании законов какого-либо государства; 2) при этом суд не выйдет за пределы своей власти, если будет придерживаться принципов международного частного права, которое «есть действующее право каждого цивилизованного государства», и «в этом смысле МЧП есть органическая часть территориального гражданского права страны»; 3) в каждом отдельном случае суд определяет, какой закон, туземный или иностранный должен получить применение, исходя из того, «к законам какого государства тяготеет разбираемое судом юридическое отношение»; 4) «суд не может признать законным и охранять такое право, которое прямо объявляется незаконным и безнравственным туземными законами» (оговорка о публичном порядке); 5) необходимо точно определить подсудность подобных дел; 6) чтобы обеспечить знание каждого участника о том, какой суд будет компетентен и какое право будет применено, «необходимо общее международное соглашение»42.
Ф. Ф. Мартенс известен не только как автор доктрины права международного общения, но и как талантливый дипломат, принимавший активное участие в созыве и в работе гаагских конференций по МЧП конца XIX и начала XX веков.
Международно-правовые традиции продолжил еще один международник — Петр Евгеньевич Казанский (1866—1947 гг.), утверждавший, что МЧП, которое он называет «международным гражданским правом», является составной частью международного права в широком смысле слова, куда входят «как части целого» международное публичное и международное гражданское право, подобно тому, как русское гражданское и русское публичное право являются составными частями права Российской империи43. Само международное гражданское право, кроме правил разрешения столкновения законода-
41
42
Курс неоднократно переиздавался в дореволюционной России; в 1995 г. был переиздан в честь 150-летия со дня рождения Ф. Ф. Мартенса.
Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. 4-е изд. СПб., 1898. С. 289.
Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. 4-е изд. СПб., 1898. С. 302.
Там же. С. 206.
Там же. С. 304—310.
См.: Казанский П. Е. Учебник международного права, публичного и гражданского. Одесса, 1904. С. 498.
38
39
40
1 /¿stSTTHMPf
УНИВЕРСИТЕТА История науки международного частного права
имени O.E. Кутвфина (МГЮА)
тельства разных государств, включает и основные права иностранцев, то есть впервые МЧП выходит за пределы коллизионного права.
Всех международников характеризует одна общая черта. Выстраивая, с одной стороны, международно-правовую общность МЧП и сталкиваясь, с другой стороны, с реальной действительностью существования коллизионных норм исключительно в национальном праве разных государств, они решают это противоречие с помощью простой конструкции, согласно которой национальное коллизионное право — своего рода рудимент («незаконное создание юридической жизни» — по словам П. Е. Казанского), предназначенный к исчезновению по мере создания единого МЧП цивилизованных государств на основе международных договоров. Сюда же следует отнести и талантливого А. А. Пиленко44, который выстраивает систематику МЧП на основе comitas; и блестящего А. Н. Мандельштама, который признает источником МЧП «исключительно» международные договоры и обычаи и «решительно восстает» против отнесения к таковым законов и судебной практики отдельных государств. Прошел целый век, но их главная идея создания единого МЧП так же далека от осуществления, как и в конце XIX и начале XX веков, в то время как национальное МЧП стремительно развивается.
Представители цивилистического направления считали, что МЧП является частью внутреннего права, главным образом, гражданского права. Среди них блистали такие имена, как К. И. Малышев, М. И. Брун, Б. Э. Нольде, Т. М. Яблочков и др.
Кронид Иванович Малышев (1841—1907 гг.), известный своими работами по гражданскому праву и гражданскому процессу, с гражданско-правовых позиций рассматривал МЧП, которое «есть ничто иное, как часть гражданского права, то есть теория гражданских отношений в международном быту»45. При этом, однако, он считал, для МЧП важно не только русское право, но и «историко-сравнительные материалы науки», «узаконения западных государств» и «новейшие западные теории»46. Основываясь на глубоком знании всех этих материалов, К. И. Малышев создал теорию разграничения сфер действия разноместных российских законоположений Свода законов, Кодекса Наполеона, действующего в Царстве Польском, гражданских узаконений остзейских губерний Прибалтики, шведского уложения в Финляндии и некоторых других47. Его теория, в отличие от рассмотренных выше западных учений, основывается на принципиальном различии между внутренними («туземными») и международными коллизиями права, которые не могут решаться одинаково. Для решения туземных коллизий он использовал метод Са-виньи — поиска того местного права, к которому отношение принадлежит по своей природе, однако он был против широкого применения lex fori48.
Оценивая учение К. И. Малышева, лучше всего обратиться к выводу, сделанному Б. Э. Нольде в 1917 г.: «...он идет первым, за ним нет предшественников. ...Можно сме- и
ло сказать, что Малышев создал догму русского внутреннего коллизионного права»49. ^
□
--И
44 См.: Пиленко А. А. Очерки по систематике частного международного права. 20-е изд. Пг., ß
1915. С. 1—55. ^
Малышев К. И. Курс общего гражданского права России. СПб., 1878. Т. 1.
Там же. С. 139. И
См.: Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М., 1995. ^
С. 43—44. С
Л
Например, имеющее принципиальное значение для МЧП начало публичного порядка, препятствующее применению иностранных законов, «едва ли применяется» при разрешении * «коллизий туземных законоположений». См.: Там же. С. 139—147. ^
Нольде Б. Э. М. И. Брун (1860—1916) и наука международного частного прав в России // Вестник гражданского права. 1917. № 3—5. С. 16, 17. В РОССИ
45
46
47
48
49
имени О.Е. Кутафина(МГЮА)
Существенным вкладом в дореволюционную доктрину МЧП были работы даровитого ученого Михаила Исаакиевича Бруна (1860— 1916 гг.). Он опубликовал более двадцати работ, посвященных международному частному праву. Наиболее значимые: «Международное частное право» (курс, читанный в Московском коммерческом институте в 1910— 1911, рукопись); «Очерки истории конфликтного права» (1914); «Введение в международное частное право» (1915). Кроме того, выходили работы, не менее насыщенные и интересные, посвященные отдельным коллизионным вопросам: о форме сделок, о безвестном отсутствии, о дееспособности физического лица, о юридических лицах, о публичном порядке и т.д. Все работы М. И. Бруна написаны блестящим образным языком, содержат множество оригинальных теоретических положений, основаны на тщательном анализе доктрины и права России и зарубежных государств — сравнительное правоведение, по его мнению, дает идеальное направление и для развития законодательства, и для построения научных концепций.
В своих работах автор выступает как приверженец внутригосударственной природы МЧП, которое он определяет как «совокупность коллизионных (конфликтных) норм»50. Вместе с тем он сразу же подчеркивает, что «МЧП не есть ни международное право, ни частное право»: оно не международное, поскольку не регулирует отношения между государствами; оно не частное, поскольку, «предопределяя поведение судей данной страны, ни к чему не обязывает частных лиц»51. По мнению М. И. Бруна, МЧП «образует особую ветвь публичного права»52.
Однако несмотря на заявленную позицию о публично-правовой сущности МЧП, реальное исследование автором строится на гражданско-правовой основе. Это касается не только исследования таких конкретных вопросов, как форма сделок, право- и дееспособность, деликты и пр., исследование которых невозможно оторвать от их гражданско-правовой сущности, но и конструирования общих, сущностных положений МЧП. Например, выстраивая свое учение о коллизионном праве, нормы которого из множества частноправовых норм, действующих на разных территориях, выбирают норму, пригодную для регулирования конкретного жизненного отношения, он подчеркивает, что речь идет не о всяких жизненных отношениях, а только о тех, которые со стороны объективного гражданского права признаются правоотношениями53. Даже для дополнительного подтверждения своего вывода о национальной природе МЧП М. И. Брун обращается к гражданскому праву: «Как нет единого всемирного гражданского права, существуют отдельные гражданские правопорядки, так нет и единого МЧП... существует французское МЧП, русское и даже остзейское МЧП»54.
Невозможно в столь кратком очерке изложить даже бегло все идеи, высказанные М. И. Бруном, большинство из которых сохраняют свое значение и в наше время. Нельзя не согласиться с мнением Л. А. Лунца о том, что если Малышев был крупнейшим исследователем «межобластных коллизий» в русском гражданском праве, то М. И. Брун являлся одним из наиболее видных ученых по вопросам « международных коллизий»55.
Борис Эммануилович Нольде (1876—1948) был, прежде всего, специалистом по международному и государственному праву. Однако, будучи талантливым ученым, об-
50
51
52
53
54
Брун М. И. Введение в международное частное право. Петроград, 1915. С. 133. Там же. С. 131, 151. Там же.
Брун М. И. Введение в международное частное право. Петроград, 1915. С. 132. Там же. С. 5, 12.
См.: ЛунцЛ. Л. Указ. соч. С. 122.
1 /ш^тгпш/^
УНИВЕРСИТЕТА История науки международного частного права 33^7
имени О.Е. Кутвфина (МГЮА)
ладавшим обширнейшими знаниями и «вкусом к проблемам права»56, он не мог обойти вопросов нового направления в российской юридической науке — МЧП. Его «Очерк международного частного права», вышедший в 1908 г и неоднократно переизданный, стал заметным явлением в развитии этой науки. Б. Э. Нольде рассматривал МЧП только как коллизионное право, составляющее «часть внутреннего права того или иного государства»57. С этих позиций он впервые в российской науке рассмотрел множество вопросов, которые в наше время составляют незыблемые основы терминологического аппарата МЧП, в том числе: термин «международный элемент» и конструкция «правоотношение, осложненное иностранным элементом», термин «формула прикрепления», определение коллизионной нормы как нормы, устраняющей «коллизии разноместных законодательств путем определения применяемого к тому или иному правоотношению с международными элементами законодательства...» и др.58 Если к этому добавить перечень рассмотренных конкретных вопросов российского позитивного коллизионного права (вексельное обращение, деликтные правоотношения, соотношение выбора суда и выбора права, оговорка о публичном порядке и пр.), то можно безоговорочно признать, что цель, которую поставил Б. Э. Нольде в начале своей работы, «..сделать опыт свода русских коллизионных норм», вполне достигнута59.
Обращение Б. Э. Нольде к международно-правовым вопросам ограничилось высказанным предположением, что термин «МЧП, чтобы быть соответственным, требовал бы, чтобы решения коллизий давались международным правом в собственном смысле слова, то есть международными договорами или обычаями, но никак не внутренним правом отдельных государств. На самом деле, это не так (выделено — Г. Д.)60.
Подводя общий итог первого этапа развития российской науки МЧП — от издания первой работы Н. П. Иванова в 1864 г до 1917 г., следует признать, что за короткий период был проделан большой путь: от обзорных, ознакомительных работ до создания полноценных научных трудов, основанных на оригинальных идеях, что поставило нашу науку по крайней мере вровень с западной наукой МЧП. Многие мысли, высказанные в работах ученых этого периода, созвучны положениям современной доктрины.
Бурное развитие на рубеже веков науки МЧП приостановилось. Политический и экономический строй советской России, а затем СССР, не способствовали развитию доктрины МЧП. Некоторые авторы эмигрировали и продолжали писать за рубежом (например Б. Э. Нольде, А. А. Пиленко), другие какое-то время оставались в советской России, но покидали Родину позднее (например, А. Н. Макаров в 1924 г. издал в Москве свою весьма популярную сегодня работу «Основные начала международного частного права», но в 1925 г был вынужден уехать в Германию, где проживал до 1973 г и издал множество работ по сравнительному праву и МЧП61), третьи —продолжали работать в Советской России. и
Советская доктрина международного частного права. В первые два десятиле- ^ тия после Октябрьской революции продолжали публиковаться работы в духе россий- Р
И
и
56 См.: Жильцов А. Н., Муранов А. И. !Ы МЕМО^АМ А. Н. Макаров, Б. Э. Нольде, В. Н. Дурде- д невский, Г. Е. Вилков, Д. Ф. Рамзайцев // Международное частное право. Иностранное зако- Р нодательство. М., 2001. С. 54. ^
57 Нольде Б. Э. Очерк частного международного права // Лист Ф. Международное право в систе- ^ матическом изложении / пер. с. 35-го изд. ; под ред. проф. В. Э. Грабаря. Юрьев, 1912. С. 455. ^
58 Там же. С. 452. д
59 О Б. Э. Нольде дополнительно см.: Стародубцев Г. С. Международно-правовая наука рос- X сийской эмиграции. М., 2000. С. 164—168 ; Абдулин А. И. Указ. соч. С. 50—55. I
60 Нольде Б. Э. Указ. соч. С. 453. <
7\
61 Подробнее см.: Жильцов А. И., Муранов А. И. Указ. соч. С. 49—54. В РОССИ 2/2015
ских дореволюционных исследований, но постепенно число работ уменьшалось и в них все больше ощущалось давление идеологических советских конструкций. Трудно не согласиться с М. М. Богуславским, который к числу ученых-юристов, заложивших основы советского МЧП, получившие развитие и в дальнейшем (от себя добавим — ставшие основой преобладающих взглядов в современной российской доктрине), отнес А. Н. Макарова, К. С. Перетерского, В. М. Корецкого, С. Б. Крылова, Л. А. Лунца.
А. Н. Макаров, опираясь на предшествующую доктрину, на сравнительный анализ позитивного МЧП широкого круга государств, на существующие результаты унификации, создал первый полноценный классический учебник, исходя из особенностей складывающегося советского права, но избегая идеологических концепций. Основные положения его понимания МЧП: 1) МЧП — это совокупность коллизионных норм, «определяющих пространственные пределы действия разноместных гражданских законов»62; 2) основой понимания природы МЧП и решения конкретных вопросов «является теория раздельности двух правопорядков — международного и государственного»63; 3) коллизионные нормы, заключающиеся в международных договорах, претворяются каждым из участников этих договоров... в нормы внутреннего национального права, обязательного для национальных судов»; с другой стороны, договорные нормы «являются теми нормами, на которых должны непосредственно основывать свои решения международные судебные учреждения» (но пока — это «только в зародыше, как в зародыше, по существу, вся международная юстиция»)64.
Вслед за А. Н. Макаровым, в 1925 г проф. И. С. Перетерским было издано первое советское пособие по МЧП, исходившее из «общих концепций советского права и основных линий внешней политики Рабоче-Крестьянского государства»65. Его понимание МЧП нашло отражение в первом советском учебнике, написанном совместно с С. Б. Крыловым в 1940 г. (в 1930 г. С. Б. Крыловым был издано «Международное частное право. Пособие к лекциям»). Учебник И. С. Дурденевского и С. Б. Крылова в течение двух десятилетий был единственным учебником, по которому учились советские юристы. Характерной особенностью этого учебника — акцентирование внимания вопросам взаимосвязи МП и МЧП, в контексте которых подчеркивается значение МЧП для защиты внешнеполитических интересов советского государства.
В учебнике утверждалось широкое понимание МЧП как совокупности норм, содержащих как прямые правила, устанавливающие гражданско-правовое положение иностранцев в СССР или советских — за рубежом, так и коллизионные нормы66. Наличие международного регулирования (международных договоров) «не означает возможности расчленения МЧП на две отдельные дисциплины», так как предмет регулирования один и тот же — «гражданско-правовые отношения международного характера»67. Впервые было четко сформулировано социалистическое понимание «публичного порядка», вытекающее «из противоположности социалистического строя и права строю и праву буржуазных государств»68, которое господствовало до 1991 г., когда были приняты новые
УНИВЕРСИТЕТА
иманы О.Е. КутагЬиня ШГЮДЪ
Макаров А. Н. Основные начала международного частного права. М., 2005 (переиздана с издания 1924 г.). С. 8—9.
Макаров А. Н. Основные начала международного частного права. С. 32. Там же. С. 12, 22—23.
Перетерский К. С. Очерки международного частного права РСФСР М., 1925. С. 7. Перетерский И. С., Крылов С. Б. Международное частное право. М., 1940. С. 7—8. Там же. С. 24. Там же. С. 7—8. С. 47.
62
63
64
65
66
67
История науки международного частного права ^З^Э
имени О.Е. Кутвфина (МГЮА)
Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 г (действовали в России до 1 марта 2002 г).
В двадцатые годы стали публиковаться работы еще одного талантливого ученого — Владимира Михайловича Корецкого, научная деятельность которого была связана с Харьковским юридическим институтом, а в послевоенное время — с Институтом государства и права Академии наук УССР69. Главные научные интересы В. М. Корецкого были связаны с международным публичным правом, но и многие его работы были посвящены вопросам МЧП. Уже в одной из своих первых работ (1925 г) он сформулировал центральную, с его точки зрения, задачу МЧП, состоящую «в изучении и формулировке норм, непосредственно регулирующих мирохозяйственные отношения»70. Эта идея проходит через все работы В. М. Корецкого, но полным ее выражением стала работа «Международное хозяйственное право» (1928 г). Сложной системе мирохозяйственных связей соответствует сложная разветвленная система норм, регулирующих эти связи, которую он называет международным хозяйственным правом. Идя «от отношений к праву», он включает в эту систему три группы норм: международно-правовые (межгосударственные соглашения), «односторонне созданные государством нормы» (преимущественно материальные, ибо конфликтные не годятся для регулирования этих отношений) и нормы «внегосударственного регулирования»71.
Основная работа В. М. Корецкого была опубликована в 1948 г «Очерки англоамериканской доктрины и практики международного частного права» (завершена она была еще до войны). С позиций четырех проблем он не только дал глубокий анализ особенностей англо-американского МЧП, но и раскрыл их значение для современного права: теории «приобретенных прав», оговорки о публичном порядке, проблемы обратной отсылки, конфликта квалификаций и национальности юридических лиц. Достоинство этой работы заключается еще и в том, что она познакомила советского читателя с практикой американских и английских судов по рассмотрению дел, связанных с советским государством.
Самым ярким представителем советской школы МЧП был Лазарь Адольфович Лунц — ученый с мировым именем, автор более ста научных работ, многие из которых переведены на иностранные языки. Они сохраняют значимость и в наше время, однако хотелось бы выделить работы, написанные в последние годы жизни и имеющие особое значение для развития понимания и сущности МЧП: о многонациональных компаниях72, о развитии советской доктрины по МЧП73, о проблеме «квалификации» в МЧП (издана посмертно)74.
Вершиной его научного творчества является фундаментальный трехтомный «Курс международного частного права», созданный в период 1959—1966 гг.: «Об- и
п
__ч
□
69 О научной и профессиональной деятельности В. М. Корецкого см.: Денисов В. Н. Владимир И
Михайлович Корецкий (1890—1984) // Корецкий В. М. Избранные труды : в 2 кн. Кн. 1. Я
К., 1989.
Корецкий В. М. Рецензия на книгу И. С. Перетерского // Избранные труды. Кн. 1. С. 218.
См.: Корецкий В. М. Очерки международного хозяйственного права // Избранные труды. Кн.1. И
С. 120—121. Ч
гп
Лунц Л. А. Многонациональные предприятия капиталистических стран в аспекте международного частного права // Сов. государство и право. 1976. № 5. И
73 Лунц Л. А. Развитие советской доктрины по международному частному праву // Сов. государ- н
ство и право. 1977. № 2. А
у
74 Лунц Л. А. К вопросу о «квалификации» в международном частном праве // Советский еже- К годник международного права. 1979. М., 1980. В РОССИ
70
71
72
щая часть», «Особенная часть» и «Международный гражданский процесс». Эта работа демонстрирует, какими непременными качествами должен обладать исследователь МЧП: искусное владение компаративистикой, глубокое знание доктрин премии СССР75. По этому Курсу учились и продолжают учиться целые поколения советских и российских юристов.
Концептуальное понимание МЧП, заложенное в Курсе и в других работах Л. А. Лун-ца, можно коротко охарактеризовать как систему коллизионных и унифицированных материально-правовых норм, направленных на регулирование гражданско-правовых отношений (в широком смысле слова) международного характера или осложненных иностранным элементом. Этот подход к МЧП остается господствующим в современной доктрине МЧП 76.
Наука МЧП в постсоветский период. В последнем десятилетии XX в. в России резко возрос интерес к науке МЧП. Объясняется это как особенностями внутреннего развития России (глубокая перестройка политического и социально-экономического строя), так и мировыми тенденциями (углубляющаяся интернационализация всех сфер жизни человеческого общества, перерастающая в глобализацию), в результате чего становятся все более динамичными, интенсивными и разнообразными международные связи российских граждан и юридических лиц.
Главной особенностью нынешнего этапа развития науки МЧП является своего рода взрыв, количественный, но не всегда качественный, учебников и учебных пособий. В новых условиях резко возросла потребность в юристах — специалистах в области МЧП (к началу 90-х годов таковых было мало, так как в большинстве юридических вузов страны МЧП не изучалось) и в подготовке преподавателей, готовых читать этот курс в возросшем количестве юридических вузов страны. Наиболее распространенными и признанными являются: учебники М. М. Богуславского (1974, 1982, 1989, 1994, 1998, 2001, 2004), Л. Н. Галенской (1983), В. П. Звекова (1999, 2006), Л. П. Ануфриевой (2000), Т. Н. Нешатаевой (2004), Н. Ю. Ерпылевой (2004); коллективные учебники под редакцией О. Н. Садикова (1984), Г. К. Матвеева (1985), Г. К. Дмитриевой (1993, 2000, 2004, 2008), Н. И. Марышевой (2000).
Еще одной формой научных исследований, получившей развитие в последние годы, являются комментарии к законодательству, в частности к разделу V! «Международное частное право», помещенному в Часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации. Особо отметим комментарии и постатейные материалы, подготовленные авторским коллективом известных ученых — Н. Г. Вилковой, В. П. Звекова, А. С. Комарова, А. Л. Маковского, Н. И. Марышевой , М. Г Розенберга и др.77
Подводя общий итог истории российской науки МЧП, отметим преемственность научных взглядов во все периоды их развития. Изначально сложились два направления в понимании природы МЧП и места его в юридической системе. Вначале в на-
УНИВЕРСИТЕТА
иманы О.Е. КутагЬиня ШГЮДЪ
В 1970 г. на основе существенной переработки была переиздана «Общая часть» Курса; целиком трехтомный Курс был переиздан в 1973—1975—1976 гг. (третий том в соавторстве с Н. И. Марышевой), а также в 2002 г
О Л. А. Лунце см.: Марышева Н. И., Минаков А. И. Лазарь Адольфович Лунц — выдающийся русский ученый // Лунц Л. Л. Курс международного частного права : в 3 т. М., 2002. Т. 1. С. 4—12 ; Минаков А. И. Л. А. Лунц — выдающийся ученый, основоположник российской науки международного частного права // Проблемы международного частного права: сборник статей / под ред. Н. И. Марышевой. М., 2000. С. 7—24 ; Усенко Е. Т. О научном вкладе Л. А. Лунца // Там же. С. 25—32.
Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть третья. Раздел V! «Международное частное право». Комментарий и постатейные материалы / отв. ред. Н. И. Марышева. М., 2004.
75
76
Ш^ШМИМИК История науки международного частного права
УНИВЕРСИТЕТА 4 1
имени О.Е. Кутвфина (МГЮА)
уке доминировал международно-правовой подход к МЧП как части международного права (Ф. Ф. Мартенс, Б. Э. Нольде, А. А. Пиленко, в советский период — С. Б. Крылов,
A. М. Ладыженский, в постсоветский период — Д. И. Фельдман, Л. Н. Галенская). Параллельно развивался национально-правовой подход к МЧП как отрасли внутреннего права, в частности гражданского (К. И. Малышев, М. И. Брун); в советский период этот подход оформился в цивилистическую концепцию МЧП как самостоятельной отрасли национального права цивилистического содержания (И. С. Дурденевский, Л. А. Лунц); в постсоветский период эта концепция доминирует (М. М. Богуславский, Г. К. Дмитриева,
B. П. Звеков, А. Л. Маковский, О. Н. Садиков и др.).
Преемственность наблюдается и в решении вопросов о нормативном составе МЧП, объединяющем коллизионные нормы и материально-правовые нормы, унифицированные международными договорами (П. Е. Казанский, В. М. Корецкий, Л. А. Лунц и современные ученые), о различном подходе к решению межобластных и международных коллизий, о месте международного гражданского процесса и некоторые другие. Все это свидетельствует о том, что существует единая российская наука МЧП, которая прошла этапы бурного развития, стагнации и уверенно вступила в новый этап — углубленного исследования новых проблем, порождаемых современной жизнью.
Г. К. Дмитриева, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой международного частного права
