История художественного убранства Благовещенского собора Казанского Кремля Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Вестник ПСТГУ

Серия V. Вопросы истории и теории христианского искусства

2012. Вып. 3 (9). С. 55-85

История художественного убранства Благовещенского собора Казанского Кремля

В. Д. Сарабьянов

Благовещенский собор является древнейшим памятником Казани. Его строительство было начато непосредственно после взятия города войсками Ивана Грозного. В 1552 г. был заложен первый деревянный собор, а в 1561—1562 гг. псковскими зодчими Постником Яковлевым и Иваном Ширяем был построен ныне существующий каменный шести-столпный пятиглавый храм. Собор пережил неоднократные перестройки, изменявшие его облик, а внутреннее убранство храма неоднократно гибло от многочисленных пожаров, разорения гражданской войны и небрежения последующих десятилетий. Данная работа посвящена истории иконостасов, икон и росписей Благовещенского собора на основании разнообразных источников.

Благовещенский собор является самым древним памятником, сохранившимся до наших дней на территории Казанского Кремля. Его строительство было начато непосредственно после взятия Казани войсками Ивана Грозного. 4 октября 1552 г. царь въехал в Казань и на избранном им месте водрузил крест, где был заложен первый деревянный собор Благовещения Пресвятой Богородицы, освященный 6 октября1. В 1555 г. была учреждена Казанская и Свияжская архиепи-скопия, и храм стал кафедральным собором новой епархии вплоть до 1920-х гг. В 1561—1562 гг. псковскими зодчими Постником Яковлевым и Иваном Ширяем был построен ныне существующий каменный шестистолпный пятиглавый храм2. С самого начала своего существования Благовещенский собор стал средоточием всей православной жизни в Казанском княжестве, а затем уезде, и на его долю выпали многочисленные испытания, отражавшие сложную историю Казанского края. Собор пережил неоднократные перестройки, изменявшие его облик, а внутреннее убранство храма неоднократно гибло от многочисленных пожаров, разорения Гражданской войны и небрежения последующих десятилетий. И тем не менее история Благовещенского собора, одного из главных храмов эпохи Ивана Грозного, восстанавливаемая по различным документам, представляет несомненный историко-культурный интерес.

Первые годы существования деревянного Благовещенского собора чрезвычайно скупы на документальные свидетельства. Совершенно очевидно, что интерьер этого деревянного храма был украшен иконами, однако ни их количество,

1 Заринский П. Город Казань. Б.м., б.г. С. 43—44.

2 Седов Вл.В. Псковская архитектура XVI в. М., 1996. С. 192-198.

55

ни содержание сюжетов в источниках не упоминаются. Лишь с учреждением Казанской архиепископии, когда на кафедру был поставлен первый Казанский архиепископ, а впоследствии один из самых почитаемых русских святых — святитель Гурий (1555—1563), появляются первые упоминания о Благовещенском соборе. 7 февраля 1555 г. состоялась епископская хиротония Гурия, и Иван Грозный даровал «в соборную церковь Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы честнаго и славнаго Ея Благовещения чудные местные иконы и прочее церковное другое строение»3. Летом 1555 г. архиепископа Гурия провожает из Москвы в Казань сам царь Иван IV в составе всего церковного собора: «И того же лета, в седьмую неделю по пасце <...> повелевает царь митрополиту и всему священному собору молебные пения совершати <...> сам самодержец и с братиею своею, и митрополит со всем священным собором, и всенародное множество, провожают честные и чудотворные иконы местные, коим в Казани быти, и архиепископа Гурия»4. Эти иконы, привезенные из Москвы, украсили деревянный Благовещенский собор, который в то время уже являлся кафедральным храмом Казани.

В мае 1561 г. началось строительство каменного Благовещенского собора5, который был освящен архиепископом Гурием 15 августа 1562 г.6 Благовещенский собор был поставлен «из Государевой казны», и его внутреннее убранство также являлось «Государевым строением», то есть создавалось на деньги царя Ивана IV7. Согласно описи 1566 г. собор имел чрезвычайно скудное иконное убранство, которое было сосредоточено в иконостасе центрального алтаря и приделов. Двухъярусный иконостас соборного алтаря состоял из девяти деи-сусных икон, написанных на золоте и имевших к моменту составления описи ветхое состояние8. В нижнем регистре располагались царские и северные двери, а также местные образы «Страшного Суда» и «Благовещения», украшенные серебряными сканными окладами. Кроме того, в храме располагались три иконы «Тихвинской Богоматери» «поставленья Государева <...> писаны с тихвинского образа Пречистыя Богородицы»9, из которых две, видимо, находились на стенах или столбах храма. Судя по количеству образов и упоминанию лишь одной боковой «сиверской» (северной) двери жертвенника, первоначальный иконостас имел весьма скромные размеры и вряд ли выходил за пределы арки центрального алтаря, либо находясь между алтарными столбами, либо закрывая лишь их западные грани. Ветхость деисусных икон позволяет предположить, что их происхождение было связано с первым, еще деревянным храмом Благовещения.

На протяжении XVI в. иконостас постепенно обретает стандартный облик. Его местный и деисусный ряды расширяются, заполняя все предалтарное про-

3 Платон (Любарский), архим. Сборник древностей Казанской епархии и других приснопамятных обстоятельств, старанием и трудами Спасо-казанского Преображенского монастыря архимандрита Платона составленный, 1782 года. Казань, 1868. С. 15.

4 Там же. С. 17.

5 Рыбушкин М. Краткая история города Казани. Казань, 1834. Ч. I. С. 60.

6 Заринский П. Город Казань. С. 43—44.

7 Список с писцовых книг по г. Казани с уездом 1566—1568 годов. Казань, 1877. С. 10.

8 Там же. С. 10: «Деисус верхний большой, 9 образов на золоте, ветхи».

9 Там же. С. 10.

странство, а выше появляются праздничный и пророческий ряды. Так, опись 1566 г., имевшая в оригинале приписки более позднего времени, отмечает дополнения, сделанные архиепископом Германом (1564-1566), при котором в местном ряду появляются «образ Живоначалные Троицы на бели, да образ Со-феи Премудрость неизреченная Божия на золоте, да образ Николы чудотворца на бели <...>, а на левой стороне местная икона образ Успения Пресвятыя Богородицы со облачными, на золоте». Кроме того, тогда же «написано Деисуса верхнева 4 иконы, а мера вышине девять пядей, образ Спасов, образ Пресвятыя Богородицы, образ Иоанна Предтеча, образ Архангела Гавриила, четыре образа на золоте»10.

Исходя из приведенных свидетельств, можно следующим образом представить себе облик второго по хронологии центрального иконостаса Благовещенского собора, который сложился к кон. XVI в. В местном ряду, по сторонам от царских дверей, располагались традиционные образы Богоматери, вероятно, извода Тихвинской, и Вседержителя. Последний образ не упоминается в древних документах, но, во-первых, его присутствие было абсолютно обязательным для любого иконостаса, а, во-вторых, в публикациях XIX в. называется икона Вседержителя, относимая к древним образам собора, восходившим, по преданию, к начальному этапу его истории11. За иконой Спасителя, то есть по правую руку от царских врат, располагался храмовый образ «Благовещения», являвшийся вкладом царя Ивана Грозного, а далее «Троица», «София Премудрость Божия» и «Николай Чудотворец». Слева от врат, за образом Богоматери, находился «Страшный Суд», присланный еще из Москвы царем Иоанном, а также «Успение» в облачном изводе. К этому периоду иконостас, вероятно, уже имел две боковые двери, а местный ряд располагался во всю ширину собора. Над местным рядом находился деисус, в котором при архиепископе Германе, по всей видимости, были заменены центральные образы Вседержителя, Богоматери, Предтечи и архангела Гавриила, а остальная часть ряда была дополнена, так что весь иконостас стал полностью закрывать алтарное пространство храма. Об этом, в частности, свидетельствуют гнезда от крепления тябел XVI в., обнаруженные в северной и южной стенах при последнем обследовании собора, которые находятся на высоте 1,9 м от нынешнего пола или около 2,4 м от первоначального уровня

10 Список с писцовых книг по г. Казани с уездом 1566-1568 годов... С. 17.

11 Заринский П. Очерки древней Казани преимущественно XVI века. Казань, 1877. С. 128: «Иконостас соборный также имел две двери, и они были на золоте; Деисус состоял из 9 образов, местные образы были пожертвования Государева; они состояли из образов Страшного Суда, Господа Вседержителя, Тихвинской Богоматери и Николая Чудотворца. Последние три образа показывают и доселе в соборной церкви, они больших размеров и очень хорошего старинного письма. По преданию, они-то именно и присланы были царем в новопокорен-ную Казань со святителем Гурием. В житии его, составленном митрополитом Гермогеном, есть заметка, что "провожали из Москвы Царь и митрополит, архиепископа Гурия и честныя чудотворныя иконы местныя, коим в Казани быти"». То же см.: Загоскин Н. П. Спутник по Казани. Иллюстрированный указатель достопримечательностей и справочная книжка города. Казань, 1895. С. 115; Никанор, архиеп. Казанский кафедральный Благовещенский собор. Казань, 1909. С. 3.

пола12. Над деисусом шли праздничный и пророческий ряды, которые, исходя из больших размеров собора, имели расширенную иконографическую программу и включали большое количество икон.

О содержании верхних рядов дает некоторое представление материал описи 1703 г., где в рухлядном хранении при Архиерейском доме упомянуты древние образы главного иконостаса Благовещенского собора, в то время уже замененные новыми иконами: «В той же церкви (св. Ирины под колокольней. — В. С.) деисус пятнатцеть икон, перенесен из собора Благовещения Пресвятыя Богородицы, венцы и оплечья и поля серебряные басемные позолочены, ветхи. Венцы и поля и подписи со всех икон местами отвалились. Того ж деисуса святых два столпника, около глав и плеч обложено серебром в басму. Из того ж собора Благовещения Пресвятыя Богородицы праотцев восмь икон, на цке писано по два праотца, венец и оплечье у них сребряные басемные, ветхи, местами с венцов и оплечий обвалилось»13. Таким образом, деисусный чин состоял из пятнадцати икон и двух изображений столпников, которыми он был фланкирован, а пророческий ряд содержал шестнадцать полуфигур пророков, расположенных по двое на восьми досках. Центр пророческого ряда должна была занимать икона с «Богоматерью Воплощение» (то есть «Знамение»). Следовательно, пророческий ряд, как и деисус, имел семнадцать фигур.

О вероятном количестве и содержании икон праздничного ряда содержит косвенную информацию та же опись 1703 г., где упоминается множество небольших или «штилистных» (то есть «пядничных») икон, которыми были обложены местные иконы на столпах. О явной их принадлежности к какому-то праздничному ряду говорят два факта. Во-первых, некоторые сюжеты имеют триодные наименования, то есть посвящены определенным неделям Постной и Цветной триоди. Во-вторых, среди этих икон присутствует практически исчерпывающий набор праздников, но подавляющее их большинство встречается в описании в единичном экземпляре. Наиболее вероятно, что эти «штилистовые» иконы происходили из праздничного ряда соборного иконостаса XVI в. К ним с большой долей вероятности можно отнести следующие иконы (по мере их упоминания в описи): «Преображение», «Сретение», «Неделя о самаритянке», «Жены мироносицы», «Богоявление», «Введение во храм», «Успение», «Рождество Христово», «Благовещение», «Снятие со Креста», «Воскрешение Лазаря», «Неделя о слепом», «Сошествие Св. Духа», «Неделя о расслабленном», «Происхождение древ Креста Господня», «Чудо в Хонех», «Усекновение главы Иоанна Предтечи»14. При этом только три богородичных праздника — «Введение», «Благовещение» и «Успение» — повторяются в этом перечне дважды. Если дополнить этот перечень такими обязательными сюжетами, как, например, «Рождество Богоматери», «Вход в Иерусалим», «Тайная вечеря», «Распятие», «Воскресение», то количество праздничных икон приблизится к 25, а с учетом непредвиденных сюжетов, например относящихся к «страстному» циклу, оно могло свободно превысить и 30,

12 Брагина И. Г., Стерлигов В. А. Центральный иконостас Благовещенского собора г. Казани. Отчет по натурным исследованиям. М., 1998. Архив МНРХУ. С. 8.

13 РГАДА. Ф. 237. Оп. 1. № 6561: Опись Казанского Архиерейского дома, 1703. Л. 131 об.

14 Там же. Л. 28-37 об.

что вполне соответствует параметрам первоначального иконостаса. Иконостас имел традиционную тябловую конструкцию, и тябла, вероятнее всего, были расписаны орнаментами, иначе в описях упоминались бы серебряные обкладки.

Иконостас, в соответствии со статусом Благовещенского собора, имел богатый облик, будучи написанным, в основном, на золотых фонах, за исключением двух местных икон — «Троицы» и «Николая Чудотворца», которые, как указывает опись 1566 г., были исполнены «на бели». В 1600 г. при митрополите Гер-могене (1589-1606) деисус, праздники и пророки были обложены серебряным басменным окладом15, наличие которого зафиксировано и в описи 1703 г. Этим завершился процесс формирования облика древнего иконостаса Благовещенского собора, и в таком виде, без существенных изменений, он просуществовал до кон. XVII в.

Помимо главного престола, Благовещенский собор имел два боковых придела, которые, будучи зафиксированными еще в документах XVI в., затем неоднократно перестраивались и меняли посвящение, что вносит в их историю элемент некоторой путаницы16. оба придела, вероятно, имели симметричное расположение и структуру. Справа от алтаря, в южной части собора, находился придел Свв. Бориса и Глеба, а на севере — Свв. Петра и Февронии Муромских. Начальная их иконная декорация отличалась подчеркнутой скудностью, что становится очевидным из текста описных книг 1566-1568 гг.: «У соборные ж церкви у Благовещения Пресвятыя в приделе две церкви: Страстотерпцев Христовых Бориса и Глеба, а в церкви образы, книги и ризы и все строение церковное Государево, образ Спасов Вседержитель побольши пяди, образ Христово Воскресение полуторы пяди, образ Николы Чудотворца полуторы пяди, образ Сергиево видение побольши пяди, образ Бориса и Глеба побольши пяди, да в олтаре Пре-чистыя больши пядницы, а другая Пречистыя ж пядница, все на золоте <...>. А в другом приделе у Благовещения, у муромских чудотворцев, пять образов Спасовых, два полуторы пядные, а три образы больши пяди, два образа Преображение Спасово, образ муромских чудотворцев князь Петра, княгини Февронии, полуторы пядные, два образа Сергиево видение побольши пяди, три образы Николы Чудотворца две полуторы пядницы, а трети небольши пяди, в олтаре пять образов Пречистые больши пяди, над жертвенником образ Пречистыя пяд-ница, все образы на золоте»17. Итак, все убранство приделов через несколько лет после завершения строительства собора продолжали составлять несколько икон сравнительно небольшого размера («большая пядница» — икона высотой 4050 см). В Борисоглебском приделе отмечены «Вседержитель», «Воскресение», «Николай Чудотворец», «Сергиево видение», «Свв. Борис и Глеб», а также два образа Богоматери в алтаре. Еще более скудное убранство имеет придел Муромских чудотворцев — здесь названы пять икон «Спасителя», два «Преображения», «Свв. Петр и Феврония Муромские», два «Сергиевых видения», три «Николая

15 Платон (Любарский), архим. Сборник древностей Казанской епархии. С. 75.

16 Так, например, Вл. В. Седов датирует оба придела XVII—XVIII вв. См.: Седов Вл. В. Псковская архитектура XVI века. М., 1996. С. 192.

17 Список с писцовых книг по г. Казани с уездом 1566-1568 годов. С. 18-19.

Чудотворца», а в алтаре шесть икон Богородицы. Повторы сюжетов явно свидетельствуют о случайности их подбора и скудости царского пожертвования18.

В 1596 и 1672 гг. собор сильно пострадал от пожаров, но неизвестно, в какой степени урон распространился на иконное убранство храма.

Важным этапом в истории Благовещенского собора явился пожар 1694 г. и последовавшие за ним перестройки и изменения. Этот пожар, случившийся 13 мая 1694 г., был настолько опустошителен, что повлек за собой полное обновление всего внутреннего убранства собора и его приделов. Работы были предприняты митрополитом Маркеллом (1691-1699), при котором, как сообщает архимандрит Платон (Любарский), «возобновлена соборная церковь окнами, стенным письмом внутри и с лица, иконостас с резьбою золоченным, с святыми иконы писаны с греческими надписми»19. Опись 1703 г., составленная вскоре после завершения всех работ по внутренней отделке собора, дает нам довольно полное представление о содержании этих работ, а также о внешнем облике иконостаса, его резьбы и даже о художественных особенностях иконописи20.

Новый, третий по счету иконостас, установленный в соборе в середине 1690-х гг., имел традиционное для своего времени богатое резное украшение, исполнение которого, учитывая высокий статус Благовещенского собора, должно было отличаться особой пышностью и роскошью. Описание иконостасной резьбы и украшений, конечно же, дает лишь общее представление о характере декорации иконостасной рамы, но тем не менее называемые здесь элементы декоративного убранства создают картину особо роскошного резного и золоченого обрамления, характерного для барочных иконостасов кон. XVII в. Иконостас состоял из пяти основных регистров, где, согласно новой традиции, утвердившейся с эпохи патриарха Никона, над местным рядом шли праздники, затем деисус, пророки и праотцы. Увенчан иконостас был Распятием с предстоящими, объединенным общим резным обрамлением, а по его цоколю проходил ряд клейм с иллюстрациями к притчам.

Опись 1703 г. красочно, с частым употреблением русифицированных голландских и немецких терминов, описывает убранство иконостаса и сами иконы. «Царские двери резные сквозные с сенью резною и со фрамугою, позолочены из полимента, а на царских дверях писано Благовещение Пресвятые Богородицы и Евангелисты, золотопробельного письма, а в сени над царскими дверьми в клейме написано Тайные вечери, золотопробельного письма». Далее опись перечисляет местные иконы, где отмечаются иконографические особенности многих образов. Справа от врат располагалась традиционная икона Вседержителя, которая определена как «образ Спасителев именуемый Царь Царем, писан на красках, ризы на золоте». Исходя из многочисленных аналогий, можно представить себе этот роскошный образ, где был изображен тронный Спаситель в

18 П. Заринский пишет: «Церкви были наделены утварью из Государевой казны, но это пожертвование Царя и Великого князя не особенно щедро: несколько образов, холщовые ризы с выбойчатым оплечьем, Евангелия в медном окладе, сосуды с прибором — в одной церкви оловянные, а в другой деревянные точеные — вот и вся церковная утварь». См.: Заринский П. Очерки древней Казани преимущественно XVI века. С. 134.

19 Там же. С. 81.

20 Опись Казанского Архиерейского дома, 1703 г. Л. 18-23.

золоченых царских облачениях и венце, написанный, вероятнее всего, на разбеленном голубом фоне. За ним располагался «другой образ Воскресения Христова со восстанием, писан средина и поле на красках, ризы золотопробельные», то есть традиционное «Сошествие во ад», где основное изображение дополняет «Восстание из гроба» — сюжет, заимствованный из западноевропейской иконографии и получивший широкое распространение в русской иконописи именно во 2-й пол. XVII в. Далее шли «Вознесение» и «Богоявление», а также «Преображение», которое располагалось уже «на завороте», то есть на южной стене, обрамляя правый клирос. В качестве ближайших аналогий можно привести набор местных икон из Успенского собора Иосифо-Волоцкого монастыря, выполненных братьями Потаповыми в 1696 г. и во многом отражающих, судя по характеристикам описи 1703 г., особенности иконографии и стиля казанских икон.

Слева от царских врат находился храмовый образ «Благовещения», «в окладе позлащенном сканном, венец сканной решетчатой <...> обнизан жемчугом средним в одну нить, поверх венца корона сребряная чеканная <...> в возглавии во облацех образ Господа Саваофа, на нем венец». Эта икона разительно отличалась от всех других местных образов наличием сканного оклада, а также меньшими размерами, поскольку над ней помещались еще четыре «штилисто-вые» (то есть около 30 см высотой) иконы: два образа Спасителя, Благовещение и Богоматерь Иверская. Вероятно, это была древняя храмовая икона времен архиепископа Гурия, чудом уцелевшая при пожаре 1694 г. Примечательно, что и иконографическая особенность этой иконы — присутствие «в возглавии» Саваофа — чрезвычайно характерна именно для эпохи Ивана Грозного21. За «Благовещением» шли «Рождество Богоматери» с Саваофом «в возглавии», «Введение во храм» и «Успение» с «Коронованием» в верхней части иконы; последняя деталь является своего рода иконографическим знаком позднего XVII в. На северных дверях был написан образ архангела Гавриила, на южных — пророка За-харии. Сопоставление этих двух персонажей в декорации боковых дверей явно указывает, что прообразом здесь послужил сюжет с явлением архангела Гавриила Захарии в алтаре Иерусалимского храма. Примечательно, что описаниям всех местных икон, исключая храмовое «Благовещение», сопутствует ремарка — «образ писан на красках, ризы золотопробельные». Иными словами, иконы были написаны в традиционной для позднего XVII в. манере письма тонкой золотой пробелкой, которая называлась также «разделкой в перо».

Нижняя часть иконостасной рамы в уровне местного ряда имела очень богатое резное украшение. Опись сообщает: «Иконостас столярной со флямом и со гзымсом и с томбами, столпы резные. Около киотов во гзымсах лябры накладные резные. А в томбах клейма резные накладные, а в них написано в четырех клеймах Песня песней, а в пяти клеймах в тех же томбах написаны ленчафты.

21 Очевидно, эта икона, относящаяся к эпохе Ивана Грозного, являлась списком с храмовой иконы Благовещенского собора Московского Кремля, созданной в Новгороде в раннем XII в. и известной под названием «Устюжского Благовещения». Отличительной иконографической чертой этого образа является наличие фигуры Иисуса Христа Ветхого деньми в облаках, которого в списках XVI—XVII вв. обычно именовали Саваофом.

Над теми киотами кзысы флямовые, а во кзысах лябры накладные резные золоченые». Из приведенного описания следует, что иконы местного ряда имели резные обрамления и были разделены резными столбцами, опиравшимися на базы, на которых, окруженные картушами, были изображены, согласно укоренившейся с кон. XVII в. традиции, иллюстрации к библейским притчам. Составитель описи называет Песнь песней и «ленчафты» (то есть ландшафты), но здесь могли находиться и другие сюжеты, например, популярная иллюстрация евангельской притчи о богатом и Лазаре или другие назидательные сюжеты. Так или иначе, указание описи на эти сюжеты полностью вписывается в традиции позднего XVII в.

Над местным рядом, по сторонам от сени с «Тайной вечерей», шел праздничный ряд, содержавший, вероятно, стандартный набор праздников. Количество икон и их сюжеты в описи не указаны, но подробно описаны декоративные элементы: «В другом поясе написаны святые иконы триодные на красках, ризы золотопробельные, в киотах флямовых, около их клейма резные, накладные, столпики точеные, золочено, на тех же столпиках шесть яблок деревянных, на них кресты посеребрены, на тех же киотах цыроты накладные золоченые». Таким образом, иконы были вставлены в киоты с резными клеймами и были разделены точеными столбиками с резными украшениями — яблоками и крестами. В отделке было употреблено сусальное золото и серебро. Лишь из дополнительного реестра мы узнаем, что в праздничный ряд были включены «десять недель триодных»22.

Третий, деисусный ряд, представленный в апостольской иконографии, также полностью соответствовал нормам и традициям, распространившимся на Руси со времен патриарха Никона. В центре располагался образ Иисуса Христа Великого Архиерея, восседающего на троне, в торжественном архиерейском облачении, сопровождаемого двумя архангелами («образ Спасителев архиерей будущий Благо, по сторонам образ архангелов Михаила и Гавриила»). По сторонам от него располагались Богоматерь и Иоанн Предтеча. За Богоматерью, одесную, т. е. справа от Спасителя, находились апостолы Петр, Андрей, Иоанн, Варфоломей, Матфей и Иуда. По другую сторону, за Предтечей, были изображены Павел, Иаков Зеведеев, Филипп, Фома, Иаков Алфеев, Симон. Каждая икона также была помещена в декорированный киот («а те святые иконы писаны на красках золотопробельные, венцы золоченые, в киотах, а те киоты со фрамугою и троками»).

Четвертый, пророческий ряд состоял из пятнадцати икон. В центре находилось изображение «Богоматерь Знамение» в окружении небесных Сил («в четвертом поясе всредине образ Воплощения Слова Божия, вокруг шесть ангелов»), по сторонам располагалось четырнадцать пророков, поставленных в резные киоты, которые были разделены столбцами с пышным украшением («<...> четырнаде-сять образов пророческих, писаны на красках, ризы золотопробельные. около тех образов киоты флямовые, столпы точеные, трети золоченые, во кзысе цы-роты накладные»). Наконец, над пророческим рядом располагалось «распятие» с предстоящими Богородицей и Марией Магдалиной, Иоанном Богословом и

22 Опись Казанского Архиерейского дома, 1703 г. Л. 40 об.

Лонгином Сотником, окруженное резным обрамлением («поверх того пояса пятый пояс, в начале Распятие Господне в клейме резном, местами золоченом. Посторонь образ Пресвятые Богородицы да Марии Магдалини, а по другую сторону образ Иоанна Богослова да Логгина Сотника»). По сторонам от «Распятия» находились оплечные изображения праотцев в резных золоченых рамах («по страны Распятия Господня праотцы главные в клеймах резных позолоченных»). Их количество — двенадцать икон — указывается в дополнительном реестре23.

Существенные изменения претерпели также и другие элементы внутренней декорации собора. К кон. XVII в. в соборе хранилось огромное количество различных икон, которые частично были использованы при его декорации после пожара 1694 г. Этот этап существования собора запечатлен в описи 1703 г.24 Здесь перечисляется большое количество икон разных размеров и разнообразного содержания, месторасположение которых не всегда точно устанавливается, поскольку составитель описи пользуется топографическими расчетами, не совсем ясными современному читателю. Тем не менее общая картина распределения икон в основном объеме собора достаточно ясна.

Местные иконы иконостаса, вероятно, имели множество прикладных икон небольшого размера, украшенных богатыми драгоценными окладами и украшениями. Так, опись перечисляет двадцать подобных икон, где преобладают образы Богоматери, в том числе восемь Казанских. Иконная декорация основного объема была сосредоточена вокруг четырех мощных столбов собора. На левом клиросе в киоте находилась обложенная серебряным окладом икона «Тихвинской Богоматери», возможно, один из древних вкладных образов Ивана Грозного. На правом клиросе, напротив архиерейского места, стоял резной золоченый аналой с образом «Воскресения» и годовым набором миней. Архиерейское место («столярное, позолочено») стояло у восточной грани южного подкупольного столба. Все остальные грани четырех столбов основного пространства собора были украшены иконами, помещенными в резные киоты. Судя по описанию («а круг тех четырех столпов тонбы столярные, а на тонбах столпы хиляные по-серебряны, трети и кипители резные позолочены. Круг тех же столпов лябры во кзымсах резные посеребрены, шпленгери резные позолочены, по углам на кзымсах лепеси посеребрены»), киоты были выполнены одновременно с иконостасной рамой и имели аналогичную систему резной декорации25.

Киоты, скорее всего, имели одинаковые параметры, тогда как их иконное наполнение было самым разнообразным. Так, на южной стороне центрального южного столба находилась местная икона Св. Троицы в серебряном золоченом окладе, с финифтяными венцами и цатами, очевидно, древнего происхождения (вклад архиепископа Германа?); она окружена одиннадцатью небольшими иконами: «Три святителя», «Смоленская Богоматерь», «Преображение», три «Владимирских Богоматери» и одна «Казанская», «Сретение», «Жены мироносицы», «Неделя о самаритянке», «Иоанн Предтеча». На северной стороне того же столба находился большой образ Апокалипсиса (возможно, древний «Страшный

23 Опись Казанского Архиерейского дома, 1703 г. Л. 40 об.

24 Там же. Л. 23-38.

25 Там же. Л. 37 об. — 38.

Суд», вклад Ивана Грозного), а на западе — икона Вседержителя с молящимися Иоанном Златоустом и Алексием митрополитом, также окруженная с трех сторон шестнадцатью мелкими иконами, включая несколько богородичных образов («Умиление», несколько «Владимирских», «Смоленских» и «Казанских»), иконы русских святителей Леонтия Ростовского, Алексия, Петра, Ионы, а также Макария Желтоводского.

Аналогичная структура декорации прослеживается на юго-западном столбе. С его восточной стороны находится образ «Пресвятые Богородицы Величит душа моя Господа», в окружении «Богоявления» и «Введения», а также икон со святыми (Иоанн Предтеча, Николай Чудотворец, Феодор Стратилат, Гурий и Варсонофий Казанские, Петр Московский). На южной грани в центре находится «местной образ Красен добротою паче сынов человеческих», в окружении Эммануила, деисуса с Эммануилом, «Успения», «Богородицы Владимирской» и трех «Казанских». Напротив, на северной стороне центр киота занимали иконы «Умиления» и «Явления Богоматери Кириллу Белозерскому», а над ними располагались «Введение», «Рождество Христово», «Казанская Богоматерь», два оглавных и один поясной «Никола», два деисуса, «Троица» с «Богоматерью Знамение» на одной доске, а также «Седмица». Наконец, на западной стороне юго-западного столба в центре располагалась «София Премудрость Божия», вероятно являвшаяся вкладом архиепископа Германа, и икона священномученика Антипия, а над ними — «Богоматерь Владимирская», «Богоматерь Смоленская», «Успение», «Благовещение» на двух досках, «Архангел Михаил» и «Свв. мученицы Ирина, Хиония и Агапия».

У южной стены собора, за юго-западным столбом, стояла рака с мощами святителя Гурия, которые были перенесены сюда митрополитом Матфеем из Спасо-Преображенского монастыря в 1630 г.26 После пожара 1694 г. рака была обновлена, поскольку сень имела вид, аналогичный отделке иконостаса и на-столпных киотов («сень столярная, флямовая, трети и шалендели прорезные»). Над ракой находился «Нерукотворный Образ», а в возглавии «Благовещение». Видимо, вскоре после составления описи рака была переставлена в центр собора и установлена между двумя северными столбами27.

Центральный северный столб имел иконные киоты со всех четырех сторон. На его восточной стороне располагались две крупные иконы — «Илья Пророк», «Св. Михаил Малеин», а над ними небольшое «Снятие с Креста» и «Петр и Павел». На южной стороне находился образ «Что Тя наречем», над которым шли «Воскрешение Лазаря», «Неделя о слепом», «Сошествие Св. Духа», «Введение во храм», «Неделя о расслабленном», «Происхождение древ Креста Господня». С севера находился единственный «образ Знамения Пресвятыя Богородицы, к нему молящий Антоний Печерский, Варлаам Хутынский, с иными святыми».

26 Платон (Любарский), архим. Сборник древностей Казанской епархии и других приснопамятных обстоятельств. С. 76.

27 Одно из описаний XIX в. сообщает, что эта перестановка произошла в 1702 г. по повелению митрополита Тихона (Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 28), однако совершенно очевидно, что эта дата ошибочна, поскольку опись 1703 г. фиксирует раку еще у южной стены.

На западной стороне того же столба местный образ «Богоматери Смоленской» окружили иконы: «Алексий человек Божий», две «Смоленские Богоматери», «Петр Московский», «Богоматерь Тихвинская», «Чудо в Хонех», «Никола Можайский», «Сергиево видение», «Варлаам Хутынский», два «Благовещения», «Усекновение главы Иоанна Предтечи», «Симеон Персский», две минеи.

Северо-западный столб имел иконные украшения только с трех сторон. На восточной стороне находилась икона «Деисус с предстоящими Гурием и Варсо-нофием Казанскими», над которой шел ряд из семи небольших образов: «Спаситель», «Священномученик Антипа», «Петр и Феврония Муромские», а также иконы Богоматери «Знамение», «Казанская», «Смоленская» и «Владимирская». С севера находилась икона св. Георгия, а с запада два образа — «Св. Никола» и «Свв. Тихон и Мина».

Следует остановиться также на иконном убранстве трапезной, примыкавшей с запада к основному объему собора28. Над входными дверями располагались три праздника — «Троица», «Рождество Христово» и «Благовещение», а по сторонам от дверей образы Вседержителя и «Не рыдай Мене Мати» (справа) и «Похвала Богородице» (слева). Над южными дверями, видимо, ведущими в храм, помещалась икона «Богоматерь Неопалимая купина», а также «Печерская Богоматерь», а над северными — «Богоматерь Смоленская», «Страшный Суд», а также «образ Троицы в видении огненных язык».

Принципиальные изменения впервые коснулись и приделов Благовещенского собора, которые до пожара 1694 г., вероятно, оставались в том облике, который они имели в XVI в. Эти новшества коснулись не только облика их интерьеров, но и организации и посвящения престолов. Опись 1703 г. фиксирует лишь один Борисоглебский придел, тогда как северный придел Муромских чудотворцев, вероятно, в ходе указанного послепожарного ремонта был преобразован в ризницу. Так или иначе, в документах XVIII в. придел Муромских чудотворцев уже не фигурирует. В тот же период на месте деревянной Богоявленской церкви, стоявшей рядом с Благовещенским собором и погибшей во время пожара, был построен новый теплый храм, соединенный переходом с Благовещенским собором. Теплая церковь была посвящена Рождеству Христову29 и примыкала к Благовещенскому собору с севера, из-за чего частично был разобран бывший здесь придел Муромских чудотворцев.

Иконная декорация Борисоглебского придела и нового теплого Христорож-дественского храма была заметно беднее, чем основного объема Благовещенского собора, хотя значительная часть икон, судя по описанию, была написана заново и в той же манере, что и иконы соборного иконостаса. Так, в приделе Бориса и Глеба, согласно описи 1703 г., стоял невысокий четырехъярусный иконостас, в составе которого несомненно присутствовали старые иконы, вероятно

28 Опись Казанского Архиерейского дома, 1703 г. Л. 128-129.

29 О строительстве Христорождественского собора при митрополите Маркелле сообщают разные источники. См., например: РазумовН. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 4; Соловьев Е. Т. Древности Казанской губернии. Казань, 1877. С. 23; Дульский П. Письмо из Казани // Старые годы. СПб., 1913. Октябрь. С. 54; Он же. Памятники Казанской старины. Казань, 1914. С. 31-41.

относившиеся еще к иконной декорации XVI в. В местном ряду, помимо царских врат («царские двери, сень и столпцы писаны на красках золотопробельные»), находилось три иконы — справа икона Спасителя с Гурием Казанским и Евфи-мием Суздальским в молении, а также храмовая икона Бориса и Глеба, а слева от врат икона Богоматери. На северных дверях был написан архидиакон Стефан. Над царскими вратами была изображена «Евхаристия». В верхних рядах, вероятно, были использованы иконы из старого иконостаса, на что указывает как иконография, так и порядок рядов. Так, над местным шел деисусный ряд, причем центральный образ Спасителя был представлен в иконографии «Спаса в силах». Помимо него, в ряд входили три пары икон — Богоматери и Предтечи, двух архангелов и двух апостолов. Праздничный и пророческий ряды были написаны на вертикально сдвоенных досках («в другом поясе писаны праздники, образ Пресвятые Богородицы со пророци. Писаны на красках на одних цках»). Порядок рядов указывает, что данный иконостас был установлен здесь не позднее сер. XVII в.30

Иконостас Христорождественской церкви был заметно богаче. Сама иконостасная рама была «столярной работы», то есть без глубокой резьбы, но с накладными резными украшениями («обложен флямом гладким»). Он был вызолочен и посеребрен, а фоновые плоскости окрашены голубой краской. Под местными иконами располагались тумбы, на которых были «писаны по золоту и серебру травы». Иконы были написаны на крашеных фонах и имели «золо-топробельную» разделку одежд. Справа от царских крат, увенчанных «Тайной вечерей», находились «Вседержитель» и «Рождество Христово», слева — «Ивер-ская Богоматерь» и «Благовещение». На южных дверях был изображен диакон Филипп, на северных — архидиакон Стефан. Выше шли деисусный, пророческий и праотеческий ряды, в средниках которых находились образ Спасителя на троне в окружении Богоматери, Предтечи и архангелов, далее — «Богоматерь Знамение», а еще выше — «Отечество». Далее опись сообщает: «Посторонь их (то есть центральных икон. — В. С.) апостолы и пророки и праотцы, по два образа на цке, писаны на красках, золотопробелное». Из этого следует, что деи-сус, вероятнее всего, был апостольским, то есть состоял из шести парных икон с двенадцатью апостолами и средника. Возможно, аналогичную структуру имели пророческий и праотеческий ряды. Судя по описи, в этом иконостасе не было праздничного ряда.

Иконы находились также и на стенах Христорождественской церкви. Так, на южной стене опись фиксирует «Иоанна Предтечу», «Николая Чудотворца», «Сорок мучеников Севастийских», «Бориса и Глеба», а также три небольшие иконки — «Спасителя», «Казанскую Богоматерь» и «Владимирскую Богоматерь». На северной стене была лишь одна икона с изображением Троицы и молящихся Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, а также московских святителей Петра, Алексия, Ионы и Филиппа. У южного столба стояло архиерейское место, на северном столбе находился образ «Омовение ног», а над западными дверями размещалось «Сретение»31.

30 Опись Казанского Архиерейского дома, 1703. Л. 130.

31 Там же. Л. 123-128.

Интерьер Благовещенского собора был украшен шестью паникадилами, крепившимися в сводах. Центральное находилось в пространстве перед царскими вратами, два боковых находились перед боковыми алтарными дверями, ведущими в жертвенник и дьяконник. Еще одно паникадило висело в центре собора, а два — по сторонам от него в проеме боковых подпружных арок32.

Одним из принципиальных изменений в интерьере Благовещенского собора явилась растеска окон, получивших свою нынешнюю форму, а также появление настенных росписей. Собор не был расписан в первые годы своего существования, очевидно, из-за отсутствия мастеров, которые в начале 1560-х гг. работали в Свияжске по декорации Успенского собора33, но к моменту завершения строительства Благовещенского собора, видимо, уже покинули Казанскую епархию. Благовещенский собор простоял нерасписанным почти полтора сто-летия34, разделив участь целого ряда крупных соборов, построенных при Иване Грозном. Таков, например, Успенский собор Троице-Сергиевой лавры, расписанный в 1684 г., или Софийский собор Вологды, декорированный лишь в 1686 г. Росписи Благовещенского собора были выполнены при митрополите Маркелле в 1690-х гг., о чем впервые сообщает архимандрит Спасо-Преображенского монастыря Платон Любарский в своем описании казанских древностей, составленном в 1782 г.35 Наличие стенописи подтверждает и опись 1703 г.: «Соборная

32 Опись Казанского Архиерейского дома, 1703 г. Л. 39 об.

33 О датировке росписей Успенского собора Свияжского монастыря существуют различные точки зрения. Д. В. Айналов на основании летописи, проходившей над полотенцами, датировал их 1558 г. (Айналов Д. В. Фресковая роспись храма Успения Богородицы в Свияжском мужском Богородицком монастыре // Труды МАО. М., 1906. Т. 21. С. 1—40). М. К. Каргер передатировал росписи 1561 г., основываясь на тексте антиминса (Karger M. Les portraits des fondaterurs dans les peintures murales du monastère de Svijazk // L'art byzantine ches les slaves. Recueil Uspenskij. Paris, 1930. Vol. 2. P. 135—149). Эту датировку поддерживают Н. Е. Мнева и В. Д. Сарабьянов (Мнева Н. Е. Московская живопись XVI века // История Русского искусства. М., 1955. Т. III. С. 560—564; Сарабьянов В. Д. Символико-аллегорические иконы Благовещенского собора и их влияние на искусство XVI века // Благовещенский собор Московского Кремля. Материалы и исследования. М., 1999. С. 189—204; Сарабьянов В. Д., Смирнова Э. С. История древнерусской живописи. М., 2007. С. 630—638), а также Б. В. Михайловский и Б. И. Пуришев, датировавшие свияжские росписи 1560-м г. (Михайловский Б. В., Пуришев Б. И. Очерки истории древнерусской монументальной живописи со второй половины XIV в. до начала XVIII в. М.; Л., 1941. С. 69—72). И. А. Кочетков предлагает широкую датировку росписей второй половиной XVI в. (Кочетков И. А. Росписи Успенского собора Свияжска: реставрация и исследование // Древнерусское искусство: Монументальная живопись XI—XVII вв. М., 1980. С. 370—373), а Г. В. Попов не выводит время их создания за рамки 1560-х гг. (Попов Г. В. Миниатюры Псковской Палеи 1477 года (о некоторых аспектах развития рукописной иллюстрации грозненского времени) // Древнерусское искусство: Исследования и атрибуции. М., 1997. С. 340, примеч. 51).

34 В. П. Остроумов в своей книге о Казани приводит совершенно неправильные данные: «Известно, что первоначально храм внутри был расписан фресками. После нескольких больших пожаров стенная фресковая роспись возобновлялась. В 1670 г. стены были расписаны масляной живописью, которая в 1913 г. реставрировалась. Позднее под толстыми наслоениями на штукатурке обнаружили старинную фресковую роспись» (Остроумов В. П. Казань. Очерки по истории города и его архитектуры. Казань, 1978. С. 34-36).

35 Платон (Любарский), архим. Сборник древностей Казанской епархии. С. 81. Эти же сведения повторяют и другие авторы: Рыбушкин М. Краткая история города Казани. 2-е изд. Казань, 1850. С. 65.

церковь писана стенным письмом»36. По словам П. Любарского, «возобновлена соборная церковь <...> стенным письмом внутри и с лица», т. е. росписи присутствовали как в интерьере, так и снаружи собора. Очевидно, в закомарах фасадов располагались композиции, которые к настоящему времени полностью утрачены. Частично сохранилось лишь «Благовещение» в средней западной закомаре, которое сейчас находится под крышей трапезной. Да и сама фресковая роспись интерьера сохранилась лишь в незначительных фрагментах, к тому же сильно пострадавших от многочисленных пожаров XVIII—XIX вв. Тогда же, в кон. XVII в., вероятно, была расписана и теплая Христорождественская церковь, упоминания о фресках которой есть в более поздних документах.

Содержание росписей 1690-х гг., к сожалению, поддается лишь самой общей реконструкции. Фрагменты росписи сводов были обнаружены в 1913 г., при очередном поновлении стенописи, когда были выполнены несколько пробных раскрытий на наличие древней росписи. Однако раскрытые участки не составляли цельных композиций. По словам П. М. Дульского, являвшегося свидетелем этих работ, «под 3 слоями штукатурки была открыта древняя живопись, и ее расчистили не сплошь, а только в нескольких местах кусками, в виде пробы, и на этих местах оказались фрески следующего содержания: на северном своде композиция изображала Иисуса Христа с чашей в руке, фигура его была окружена ангелами и святыми. В южном своде был изображен Саваоф в ореоле. Большой интерес представляла фреска на мотив "Отечества", в которой в центре был изображен "Св. Дух" в виде голубя с сиянием. В юго-западном своде фреска с изображением святых за престолом и над ними в облаках Спаситель. В других частях храма были сделаны пробы, где тоже оказались фрески»37. В другой публикации он же пишет, что «вновь открытые фрески, хотя и удовлетворительной сохранности, но колорит их сильно изменился, приняв медно-красный тон, очевидно сильно перегорев во время неоднократных пожаров собора»38. Таким образом, на основании описаний П. М. Дульского, можно составить представление лишь о росписи четырех сводов собора. В центральном своде располагалась «Новозаветная Троица», ошибочно атрибутированная как «Отечество», в северном находилась фигура Христа с чашей, окруженного ангелами, в южном — фигура Саваофа в ореоле, в юго-западном — святые в молении у престола, над которым в облаках изображен Спаситель.

Сведения об обнаруженных фресках XVII в. содержатся также в докладной записке, поданной Н. Н. Софоновым, проводившим эти работы, в Императорское Археологическое общество в 1913 г. Он называет следующие изображения: 1) на южном своде — часть фигуры Господа Саваофа; 2) на юго-западном своде — «изображение Спасителя в облаках, а ниже видны ангелы и лики разных святых»; 3) на северном своде — фигура Спасителя с чашей, в окружении ангелов; 4) на северо-западном своде — «изображение Спасителя в архиерейском

36 Опись Казанского Архиерейского дома, 1703. Л. 122.

37Дульский П. М. О некоторых казанских вандализмах в прошлом // Материалы по охране, ремонту и реставрации памятников ТССР. Казань, 1928. Вып. 2. С. 46-47.

38 Он же. Памятники Казанской старины. Казань, 1914. С. 31-41. См. также: Дульский П. Письмо из Казани // Старые годы. СПб., 1913. Октябрь. С. 52-54..

облачении; ниже видны фигуры Богоматери и святых; утрачено в такой мере, что трудно узнать сюжет»; 5) на «среднем» своде — «Отечество»; 6) в основании северо-западного купола открыто изображение серафима и фрагмент «палатного письма», т. е. архитектуры; 7) кроме того, наличие фресок установлено «на среднем своде у западной стены под изображением видения св. пророка Исайи» и в парусах юго-западного купола. В его рапорте также говорится о том, что в результате пожаров древняя штукатурка в нижней и средней зоне вся была заменена, тогда как «на плафонах» (на сводах) она частично уцелела, но сама живопись переродилась в цвете39.

Протоиерей Благовещенского собора Андрей Яблоков в свой записке, поданной тогда же в Императорское Археологическое общество, говорит о двух схемах росписи XVII в., сделанных в 1817 г. студентом Казанской духовной академии Климентом Серебровым и проверенных архитектором Емельяновым, руководившим ремонтом собора после пожара 1815 г. Уместно привести это короткое описание полностью: «На одном листе сняты стенные изображения алтаря, а на другом — роспись плафона алтаря и главной части соборного храма. Это стенописание по своему характеру должно быть отнесено к той эпохе, когда в области иконописного искусства было ослабление древних православных традиций относительно стиля иконографии и наклонность к подражанию западно-европейской живописи, к концу XVII или к началу XVIII вв. В настенных изображениях видны черты сильного западного художественного влияния. Некоторые лица изображены в иностранных костюмах, Никодим и Иосиф в шляпах, Архангел Гавриил в парике. Фигуры написанных лиц довольно полные и небольшие. Картины Страстей Господних — несомненного западного происхождения. Изображения на плафоне стоят по своему выполнению выше настенных и ближе подходят к древнерусскому иконописанию»40.

Из совокупности приведенных данных можно сделать следующие выводы о росписи 1690-х гг. В сводах собора располагались композиции догматического содержания, такие как «Новозаветная Троица», «Христос Великий Архиерей», «Христос с чашей» (видимо, соотнесенный с одним из образов Апокалипсиса). На стенах располагались сцены евангельского повествования, среди которых выделялся «страстной» цикл. Сцены на стенах, судя по всему, были выполнены в более мелком масштабе, чем композиции сводов, и, соответственно, евангельский рассказ, учитывая размеры собора, был весьма подробным и детальным. Росписи 1690-х гг., исходя из приведенных оценок, были выполнены если не самими царскими иконописцами, то с очевидной ориентацией на образцы Оружейной палаты. Упомянутые схемы росписи говорят о том, что основная масса древней росписи погибла не при самом пожаре 1815 г., а при последовавшем по-новлении стенописи.

До наших дней сохранилось лишь несколько участков фресок 1690-х гг., причем их объем заметно уменьшился даже по сравнению с открытиями 1913 г., не говоря уже о состоянии на 1815 г. Все они несут на себе следы пожаров в виде термического изменения цвета росписей, которые приобрели бурый цвет. В ходе

39 Известия ИАК. СПб., 1914. Вып. 52 (Вопросы реставрации. Вып. 13). С. 26-27.

40 Там же. С. 30.

реставрационных работ 1990-х гг. были раскрыты и отреставрированы две большие композиции сводов. В центральном своде, в соответствии со свидетельствами 1913 г., находится монументальная композиция «Новозаветная Троица», которую П. М. Дульский ошибочно называет «Отечеством». Композиция дана по классической схеме: в центре на троне восседают Бог Сын и Бог Отец, которые вдвоем держат сферу-державу, а над ними парит Св. Дух в виде голубя. У Иисуса Христа в правой руке Евангелие, а Саваоф в левой руке держит скипетр. Их фигуры окружены облаками с парящими ангелами. В юго-западном своде расположена композиция на тему прославления Богоматери, которая изображена в рост, окруженная сонмом святых, обращенных к ней в молении. Вероятно, эта композиция является иллюстрацией богородичного гимна «Достойно есть», иконография которой известна в русской иконописи с сер. XVI в.41 Очевидно, именно эту композицию, фрагментарно раскрытую в 1913 г., П. М. Дульский определил как сцену поклонения небесному престолу. Кроме того, в ходе последней реставрации были обнаружены фрагменты росписей XVII в. в жертвеннике и дьяконнике, где в окнах изображены «Богоматерь Казанская с предстоящими» и «Богоматерь Знамение», а на стенах фигуры свв. Александра Невского и Даниила Московского. Стиль живописи, довольно точно, хотя и несколько наивно охарактеризованный протоиереем Андреем Яблоковым, в полной мере соответствует тому магистральному направлению в русском искусстве кон. XVII в., в котором очень сильно ощущалось влияние западноевропейских образцов именно на художественное содержание живописи. Этим на данный период ограничиваются наши представления о росписях 1690-х гг.42

Роскошный иконостас и все богатое убранство собора, созданные в конце 1690-х гг. митрополитом Маркеллом, просуществовали, вероятно, лишь до сер. XVIII столетия. В 1720-1730-е гг. иконостасные образы, особенно местного ряда, получают новые дополнительные украшения. При митрополите Тихоне (1700-1724) у местных икон устраиваются новые лампады43, а при его преемнике митрополите Сильвестре (1725-1731) на эти образы устанавливаются серебряные золоченые венцы44. В 1736 г. при архиепископе Гаврииле (1735-1738) к собору была пристроена трапезная45. Но последовавшая в середине столетия череда пожаров полностью изменила облик интерьера собора, и в первую очередь это коснулось соборного иконостаса и стенописи основного объема. Пожар 3 августа 1742 г. был такой силы, что мощи архиепископа Гурия были вынесены

41 СарабьяновВ. Д. Символико-аллегорические иконы Благовещенского собора и их влияние на искусство XVI века. С. 182-185; Толстая Т. В. Соловецкая икона «Достойно есть» из Музеев Московского Кремля // От Царьграда до Белого моря: сб. статей по средневековому искусству в честь Э. С. Смирновой. М., 2007. С. 557-570.

42 Сорокатый В. М., Сорокатый Н. В. Стенопись Благовещенского собора в Казани: Реставрационное исследование конца XIX — начала XX вв. // Консервация и реставрация памятников истории и культуры. М., 1998 / Российская государственная библиотека. Ин-формкультура / Экспресс-информация. Вып. 6. С. 14-19; Сорокатый Н.В. Кафедральный Благовещенский собор Казани // Сокровища культуры Татарстана. Историческое наследие. Культура и искусство (Наследие народов Российской Федерации. Вып. 5). М., 2004. С. 137.

43 Платон (Любарский), архим. Сборник древностей Казанской епархии. С. 97.

44 Там же. С. 97-98.

45 Там же. С. 99.

за Булак на поле, а «соборная церковь и внутри теплая все без остатку (погорело. — В. С.), и едва внутри холодной церкви и колокола могли устоять». Второй пожар случился 3 мая 1749 г., когда вновь выгорел Благовещенский собор, колокольня и Архиерейский дом46. Преосвященный Лука Канашевич (1738-1755) провел ряд ремонтных работ по собору, в том числе были поновлены стенопись и иконы иконостасов47, однако степень утрат и объемы работ нигде не были зафиксированы, так что остается неизвестным, погиб ли иконостас 1690-х гг. тогда или позже.

В 1757 г. разрушительный пожар вновь опустошил Казанский Кремль, существенно пострадал и Благовещенский собор, что явилось очередной вехой в изменении облика его интерьера. Митрополит Гавриил Кременецкий (1755-1762) обновляет иконостасы собора и все внутреннее убранство: «внутри холодного и теплого соборов и в Борисоглебском приделе святые иконы и иконостасы, стенное письмо все возобновлено»48. Вероятнее всего, именно тогда иконостас позднего XVII в. и был полностью заменен на новый, отличавшийся и конструкцией, и набором икон. Этот иконостас являлся четвертым по хронологии. К сожалению, иконостас этого периода, т. е. 2-й пол. XVIII в., не имеет никаких документальных свидетельств или описаний. Однако его существование не вызывает сомнений, поскольку в соборе при последнем обследовании были выявлены следы от его конструкций. «Вновь построенный иконостас имел, в отличие от предыдущих, иную пространственную конструкцию. Для ее сооружения потребовалось частично срубить белокаменные лопатки, примерно на половину их ширины и почти на всю высоту. Объемный каркас, расположенный между столбами, имел, видимо, заднюю, со стороны алтаря, стенку. Некоторые элементы деревянной конструкции были притянуты к столбам при помощи металлических крюков и колец, вбитых в кладку столбов. Высота иконостаса, судя по высоте врубки лопаток, составляла 9,65 м от первоначального уровня солеи»49. Таким образом, иконостас 2-й пол. XVIII в. имел сложную барочную конструкцию и был чуть ниже иконостаса 1690-х гг., высота которого, согласно исследованиям, достигала 11,2 м от уровня древнего пола.

При митрополите Вениамине Григоровиче (1762-1782) Благовещенский собор был украшен снаружи и изнутри декоративной лепниной («внутренность постройкою изрядною, в средине штукатурною, а снаружи архитектурною размерною работою украшенной»)50, что, вероятно, повлекло за собой художественные — альфрейно-гризайлевые — работы по стенописи. Тогда же вновь была расширена паперть собора. При владыке Амвросии (Подобедове), занимавшем

46 Платон (Любарский), архим. Сборник древностей Казанской епархии. С. 100-102.

47 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. Казань, 1871. С. 4. Об этих работах сообщает также протоиерей собора Андрей Яблоков в своем до-ношении Императорской Археологической комиссии. См.: Известия ИАК. СПб., 1914. Вып. 52 (Вопросы реставрации. Вып. 13). С. 27.

48 Платон (Любарский), архим. Сборник древностей Казанской епархии. С. 106. См. также: Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. Казань, 1909. С. 8.

49 Брагина И. Г., Стерлигов В. А. Центральный иконостас Благовещенского собора г. Казани. С. 14.

50 Платон (Любарский), архим. Сборник древностей Казанской епархии. С. 109.

Казанскую кафедру с 1785 по 1799 г., Благовещенский собор подвергся очередному ремонту, в том числе были поновлены стенопись и иконы иконостаса51.

В 1815 г. Казань вновь была опустошена страшным пожаром. По описаниям одного из историков собора, «3 сентября Казань постигло страшное бедствие — небывалый пожар. <...> Особенно пострадал кафедральный Благовещенский собор. Всепожирающее пламя огня уничтожило и все, что было в соборе, за исключением лишь дорогих церковных вещей, хранившихся в ризнице; <.> сгорел иконостас, иконы, утварь, хоры, окна и двери; вместе с штукатуркою, которая отваливалась от одного прикосновения, погибла и древняя настенная роспись, даже каменный амвон и чугунный пол повредились от огня»52. Почти два года после пожара собор находился в запустении, и лишь новоприбывший архиепископ Амвросий (Протасов) создал Комиссию по восстановлению погоревшего Благовещенского собора, которая и начала свои действия 7 февраля 1817 г. В течение нескольких последующих лет были предприняты капитальные работы по ремонту всего собора, замене в нем полов, кровель, внутренней отделке. Тогда же полностью было заменено все внутреннее иконное убранство — поставлены новые иконостасы, написаны новые иконы. «Иконостас и резьба изготовлены были в Москве мастером Быковским, позолота и окраска иконостаса производилась московским мещанином Гавриилом Львовым, а иконы написаны учителем Казанского народного училища, рисовального класса, коллежским регистратором, Василием Степановым Туриным»53. В работе принимали участие также и студенты Казанской духовной академии — П. Полянцев, П. Алонзов и К. Серебров, занимавшиеся поновлением стенного письма и надзором за архитектурными работами54. Освящение обновленного Благовещенского собора состоялось 19 июня 1821 г.55

Иконостас, установленный в соборе около 1820 г., пятый по счету, просуществовал до 1855 г. Согласно описанию современника, «иконостас после пожара 1815 г. <...> был устроен совершенно заново, ажурный. Но не быв исправляем до 1855 года, он потерял свою красоту; позолота на нем естественно потускнела и во многих местах даже вовсе исчезла, краски полиняли, изображения святых попортились, сохранились только так называемые местные иконы, т. е. образы нижнего ряда иконостаса, благодаря драгоценным серебряным позлащенным на них ризам, устроенным усердием и иждивением бывшего довольно долгое время при соборе ктитором, казанского потомственного почетного гражданина, Петра Леонтьевича Крупеникова»56. Незадолго до его замены, иконостас был

51 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 5.

52 ЯблоковА. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 9.

53 Там же. С. 10.

54 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 5.

55 Клировые ведомости также сообщают, что «в бывший 3 сентября 1815 г. пожар в Казани сгорел иконостас и часть утвари. 20 июня 1821 г. (церковь. — В. С.) украшена новым иконостасом и утварью и освящена». См.: ЦГА РТ. Ф. 843. Оп. 1. № 12: Клировые ведомости по Казанской епархии, 1834 г.

56 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 7.

подробно зафиксирован в описи, составленной в 1853 г. соборным протоиереем Андреем57.

Судя по описанию, иконостас состоял из четырех рядов и по своим параметрам был значительно меньше своих предшественников. Кроме того, он имел нетрадиционную форму, при которой лишь два нижних ряда располагались во всю ширину предалтарного пространства, тогда как два верхних ряда сужались кверху и имели меньшее количество икон. Иконостас был декорирован колоннами и резьбою, вызолоченными на полимент, а тело, то есть плоскость за резными накладками, было покрашено бирюзовой краской, появление которой опись отмечает в 1845 г. Резные царские двери, вероятно, имели лишь два клейма с «Благовещением», которые в 1844 г. были украшены накладной ризой. Выше дверей «в круглом клейме» располагалось изображение Саваофа в сиянии, также украшенное серебряной золоченой ризой. Справа от царских врат располагалась икона Вседержителя на троне, со скипетром и державою58. За ним находилась икона «Рождества Христова», также украшенная серебряной ризой, а далее — южные двери с фигурой Авраама, и образ святителей Николая Чудотворца и Амвросия Медиоланского. Слева от врат находился храмовый образ «Благовещения» в серебряной ризе 1844 г. изготовления, а далее располагались икона св. Гурия Казанского, также в ризе, северные двери с фигурой Мельхиседека, и образ Варсонофия и Германа Казанских, обращенных в молении к Богоматери Казанской.

Закономерен вопрос, сохранились ли в иконостасе 1820-х гг. иконы, относившиеся еще к начальному этапу формирования иконного убранства Благовещенского собора. Обратим внимание, что икона Вседержителя, восседающего на троне, со скипетром и державою, имела иконографию, типичную для позднего XVII в. или, что более вероятно, уже для эпохи Нового времени. Соответственно, эта икона вряд ли принадлежала к набору древних образов, которые, согласно свидетельствам упоминаемых источников 2-й пол. XIX в., якобы сохранялись в соборе еще в конце этого столетия. Кроме того, остальные иконы местного ряда, за исключением «Благовещения», и вовсе не соответствуют сюжетам древних образов. Более вероятно, что местные иконы, относившиеся ко времени постройки собора и первых казанских святителей, погибли в череде пожаров XVIII — нач. XIX в., а списки с них почитались как древние и, соответственно, освященные участием в их создании и бытовании первых казанских чудотворцев. Этим объясняется особое внимание к ним составителей описаний, основанное скорее на благоговении перед церковным преданием, чем на критическом отношении к их реальной древности. Так, П. Заринский упоминает о древних иконах Вседержителя, Тихвинской Богоматери и св. Николая, которые, как он пишет, «и доселе показывают в Соборной церкви» как пожертвования Го-

57 РГИА. Ф. 834. Оп. 3. № 2630: Опись церковного имущества Благовещенского кафедрального собора Казани, 1853 г. Л. 8-14.

58 Там же. Л. 8 об. Часть текста в этом месте утрачена, но характер изображения Спасителя становится ясным из контекста описываемых украшений и прикладов на эту икону.

сударевы, то есть Ивана Грозного59. То же сообщают Н. П. Загоскин60 и протоиерей Андрей Яблоков61, а преосвященный Никанор, также упоминая три древние иконы, называет вместо Тихвинской Смоленскую Богоматерь62.

Во втором регистре располагались всего восемь праздничных икон, причем нестандартного содержания. Врата иконостаса, видимо, не имели сени с «Тайной вечерей», поскольку она не упоминается в достаточно подробном описании 1853 г. Справа от врат шли «Воскресение Христово», «Сретение», а также «Чудо умножения хлебов» и «Исцеление слепорожденного». Слева находились «Встреча Марии и Елизаветы», «Исцеление расслабленного», «Притча о блудном сыне» и «Притча о милосердном самарянине». Набор сюжетов подсказывает, что логика их расположения, скорее всего, определялась конкретной волей заказчика, впечатленного каким-то набором евангельских иллюстраций, имевших западноевропейское происхождение.

В третьем регистре также находились восемь икон, но они, в отличие от сюжетов второго яруса, вероятно, имели вертикальное построение композиции. Так, центральную ось иконостаса фланкировали «Вознесение» справа и «Преображение» слева. За «Вознесением», то есть справа от оси иконостаса, шли «образ Св. Иоанна Предтечи и других пророков», далее икона Александра Невского, а затем — икона трех святителей. Слева, за «Преображением», располагались «Покров», «Свв. Константин и Елена» и четыре московских святителя — Петр, Алексей, Иона и Филипп. Над ними, в четвертом ряду, находилось всего две иконы — «Моление о чаше» и «Моисей на горе Синайской».

В ходе поновления, последовавшего за пожаром 1815 г., принципиальные изменения коснулись и иконной декорации стен и столбов Благовещенского собора. Опись 1853 г. констатирует, что значительная часть икон, украшавших с кон. XVII в. столбы собора, исчезла, видимо погибнув в пламени пожаров. Уменьшается количество мелкоформатных икон, а каждая более или менее крупная икона получает конструктивно выразительное обрамление, называемое в описи «иконостасом». Несомненно, это были по сути прежние киоты, но только теперь они приобрели вид опорно-конструктивных сооружений в виде портика, формы которого были чрезвычайно характерны для искусства классицизма раннего XIX в.63

На восточной стороне центрального южного столба мы видим иконостас с колоннами и позолоченной резьбой, а в нем в верхнем ярусе трехчастный деисус, ниже — «Богоматерь Тихвинскую», в нижнем ряду — в центре 36-частный мо-щевик, а по сторонам образы «Двунадесятых праздников» и «Воскресения». На западной стороне того же столба опись фиксирует икону Спаса на престоле, обложенную ризой 1845 г. (даяние казанского купца Крупеникова), с тремя венцами, из чего следует, что на иконе присутствовали еще два персонажа. Возможно,

59 Заринский П. Очерки древней Казани преимущественно XVI века. С. 128.

60 Загоскин Н. П. Спутник по Казани. С. 115.

61 Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 7.

62 Никанор, архиеп. Казанский кафедральный Благовещенский собор. С. 3.

63 Опись церковного имущества Благовещенского кафедрального собора Казани, 1853 г. Л. 15-21 об.

что перед нами икона, фиксируемая в 1703 г. на том же месте, а именно Спас с Иоанном Златоустом и Алексием митрополитом в молении. Опись 1853 г. сообщает, что, по преданию, эта икона была привезена св. Гурием из Москвы в 1555 г., однако эта информация вряд ли соответствует действительности. На южной стороне того же столпа стоял «иконостас с 9 колоннами и резьбою позолоченными», в котором находился образ «Явления Богородицы Сергию Радонежскому».

Центральный северный столб имел аналогичные украшения. На восточной грани находился иконостас с минеями первых шести месяцев, которые, опять-таки согласно преданию, являлись келейными иконами святителя Гурия, доставшимися ему, как свидетельствует опись 1853 г., из семьи Строгановых. Явный анахронизм в этом сообщении выдает, скорее всего, позднее формирование культа вокруг этих икон, связанного с ростом популярности так называемой «Строгановской» школы, что было актуально как раз во время составления описи. Документ сообщает также, что другая половина комплекта миней хранилась в это время в приделе Бориса и Глеба. Вероятно, это те самые минеи, которые упоминаются описью 1703 г. в описании аналоя, стоявшего напротив архиерейского места. С южной стороны при столбе находился такой же иконостас с «Троицей», обложенной в 1846 г. иждивением уже упоминавшегося купца I гильдии Кру-пеникова, а с запада в таком же иконостасе и аналогичной ризе, сделанной по тому же заказу в 1846 г., находилась «Богоматерь Смоленская», приписываемая описью, со ссылкой на предание, временам святителя Гурия, якобы привезшего ее из Москвы. И вновь очевидна ошибка, поскольку Гурий привез с собой не Смоленскую «Одигитрию», а Одигитрию «Тихвинскую». Наконец, на северной грани в аналогичном иконостасе находилось «Воскресение».

Юго-западный столб имел аналогичную декоративную систему. На его северной стороне в подобном другим иконостасном обрамлении находилось «Вознесение», а на западной стороне в таком же обрамлении — икона «Св. Николая Чудотворца», украшенная, судя по описанию, очень дорогим серебряным окладом с многочисленными каменьями и относимая описью к числу старинных образов собора. Весьма вероятно, что это была икона — вклад архиепископа Германа, относящаяся к кон. XVI в. На южной стороне столба в аналогичном иконостасе находилось «Успение». Последний, северо-западный столб, также имел украшения с трех сторон. На его северной стороне расположено «Преображение» в таком же иконостасе, а на западной грани — иконостас с множеством мелкоформатных икон: «Троица», «Никола в деяниях», «Владимирская Богоматерь», «Дмитрий Ростовский», «Тихвинская Богоматерь», «Ватопедская Богоматерь», «Усекновение главы Иоанна Предтечи», «Никола оплечный», «Спаситель с предстоящими», «Сергиево видение», снова «Тихвинская Богоматерь», «Воскресение», «Успение», «Предтеча», «Иоанн Рыльский», «Мученица Варвара», «Казанская Богоматерь». На последней, южной грани находилась икона «Богоматерь Федоровская в чудесах».

Аналогичные иконостасы были расположены и вдоль стен основного объема храма64. Находившиеся здесь иконы были, вероятно, перенесены сюда из дру-

64 Опись церковного имущества Благовещенского кафедрального собора Казани, 1853 г. Л. 21 об. — 24.

гих частей Благовещенского собора. Так, у южной стены стояли два иконостаса, в одном из которых находились минеи первых шести месяцев, а выше — икона с фигурами трех апостолов — Павла, Матфея и Марка. В другом иконостасе в таком же соотношении находились святцы последних шести месяцев и икона с апостолами Иаковом, Симоном и Филиппом. Очевидно, что иконы с апостолами являлись частью какого-то апостольского деисуса, ранее украшавшего, вероятнее всего, один из приделов. На северной стене собора также располагались два иконостаса, в которых помещались иконы самого разнообразного содержания и размеров. Здесь преобладали небольшие иконы, и, соответственно, их набор и происхождение были самыми случайными. В первом иконостасе выделяются две мозаические иконы «Воскресения» и «Преображения», вероятно выполненные по специальному заказу в нач. XIX в. Вокруг них располагались «Тихвинская Богоматерь», «Архангел Михаил», «Рождество Богоматери», «Богоматерь Всех скорбящих радость», «Николай Чудотворец», «Двунадесятые праздники», «Смоленская Богоматерь», «Никола», «Корсунская Богоматерь», «Петр Московский» и «Казанская Богоматерь с предстоящими». Во втором иконостасе описан примерно такой же, случайный по составу набор икон. Здесь названы «Спас Нерукотворный», «Богоматерь Тихвинская», три «Казанские», «Рождество Богоматери», «Апостол Павел», «Лев, папа Римский», «Апостол Петр», еще один «Спас Нерукотворный» и «Владимирская Богоматерь».

Во 2-й четв. XIX в. Благовещенский собор оказался под угрозой полной перестройки. В 1830 г. по инициативе казанского владыки Филарета возник проект возведения нового собора, для чего предполагалось полностью разобрать древнюю постройку XVI в. По предварительной подписке на постройку нового собора было собрано до 80 000 руб.65 Как пишет В. П. Остроумов, «в 1835 году к проектированию нового собора приступили губернский архитектор Ф. И. Пе-тонди и академик архитектуры М. П. Коринфский, которые представили несколько вариантов проектов. По одному из наиболее интересных вариантов, разработанных М. П. Коринфским, старый собор, как памятник архитектуры, сохранялся в неприкосновенности. М. П. Коринфский отнес запроектированное здание собора на север от старого и соединил их закрытой галереей. При таком размещении нового здания отпадала необходимость в разборке существующей колокольни. Однако большие замыслы М. П. Коринфского были сведены к перестройке трапезной, и новый храм не был построен»66. К счастью, проект перестройки не был утвержден императором Николаем I, в чем, очевидно, сказалось его особое отношение к памятникам русской старины, известное и по множеству других случаев. Все инициативы по расширению кафедрального собора закончились в 1841 г. надстройкой трапезной, которая была поставлена на старом основании 1736 г., расширенном еще при митрополите Вениамине Григоровиче (1762-1782), и доведена до уровня соборной крыши. Годом позже, в 1842 г., за ветхостью была разобрана теплая церковь Рождества Христова67.

65 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 5.

66 Остроумов В. П. Казань. Очерки по истории города и его архитектуры. С. 34-36.

67Дульский П. Памятники Казанской старины. Казань, 1914. С. 31-41.

Перестройка коснулась самого древнего здания собора лишь в незначительной степени — на 1 сажень был поднят уровень пола68.

В новой, полностью перестроенной трапезной иконное убранство, за редким исключением, должно было относиться ко времени самого сооружения69. На восточной стене трапезной, обрамляя проходы в собор, находились различные образы в «иконостасах», однако содержание расположенных здесь икон было уже не случайным. Так, над центральной аркой находился деисус в виде трех икон: Вседержителя, Богоматери и Предтечи, а также девяти медальонов с ангелами. Южнее арки в другом иконостасе находился образ св. Гурия в молении, украшенный дорогим серебряным позолоченным окладом, а над ним — икона «Освящение Скинии». Над южной аркой находилась картина на холсте с изображением «Жертвоприношения Ноя» после избавления от потопа. Напротив, к северу от центральной арки был помещен симметричный первому иконостас со св. Германом Казанским, также имевший дорогой серебряный оклад, а над ним — образ всенародного жертвоприношения в Скинии. Над северной аркой, как и напротив, находилась картина с «Жертвоприношением Авраама». В юго-восточном углу трапезной располагался старинный (согласно отметке описи) образ св. Гурия, а на самой южной стене — «Богоявление» в резной раме, а также два иконостаса. В первом размещались два образа — «Спаситель» и «Пророк Моисей», во втором — «Пророк Илия». На северной стене, симметрично южной, располагались «Встреча Марии и Елизаветы» и два иконостаса с изображениями «Лествицы Иакова» и «Св. равноапостольного Владимира». Западная стена трапезной была украшена лишь одной иконой Вседержителя, которая находилась над дверным проемом. В паперти, над входом в трапезную, находился деисус из трех икон, а по сторонам от входа стояли два иконостаса. Справа от входа в киоте был установлен «Спас Нерукотворный», обрамленный двунадесятыми праздниками, за коими во втором ряду следовали избранные святые. Слева в аналогичном иконостасе находился образ Николая Чудотворца в житии.

Капитальный ремонт, предпринятый в 1841-1843 гг., внес заметные изменения в архитектуру и убранство приделов. Обветшавший Христорождественский собор в 1841 г. был полностью разобран, просуществовав, таким образом, всего 150 лет70. Сами приделы были полностью перестроены, но с соблюдением древних контуров, поскольку их стены возводились на старых фундаментах. Изменилось и посвящение. Так, престол разобранного теплого собора был перенесен в южный придел, а на месте ризницы, то есть в северном приделе, был освящен престол во имя свв. Бориса и Глеба71. Приделы были освящены уже в 1841 г., но иконостасов в них тогда еще не было, на что указывает один из епархиальных документов того времени72. Лишь в июне 1846 г. приделы были вновь освящены казанским влады-

68 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 5.

69 Опись церковного имущества Благовещенского кафедрального собора Казани, 1853 г. Л. 27-34.

70 Решение о его разборке было принято еще в 1836 г. См.: ЦГА РТ. Ф. 409. Оп. 10. № 18: Дело по отношению Казанской консистории об освидетельствовании Благовещенского кафедрального собора в Казани, 1839 г.

71 Там же. С. 6.

72 ЦГА РТ. Ф. 843. Оп. 1. № 1: Клировые ведомости по Казанской епархии, 1841 г.

кой Владимиром, вероятно, после завершения в них отделочных работ, т. е. установки иконостасов73. Придельные иконостасы 1846 г. подробно описаны в описи 1853 г. Оба они имели, видимо, схожую конструкцию, в которой была подчеркнута центральная ось, по сторонам от нее в резных обрамлениях находилось незначительное количество икон, сосредоточенных в основном в нижнем, местном ряду. Оба иконостаса были полностью вызолочены, что особо отмечается в описи.

В южном приделе, посвященном теперь Рождеству Христову, справа от царских врат располагался храмовый образ «Рождества Христова», а за ним — южные двери с архидиаконом Стефаном. Слева от врат стояла икона «Богоматерь Всех скорбящих радость», а за нею — северные врата с архидиаконом Лаврентием. Над местными иконами в резных клеймах находилось пять праздников (слева направо): «Вознесение», «Богоявление», «Тайная вечеря» (в центре), «Воскресение» и «Сретение». Кроме того, на западной стене опись упоминает образ Архистратига Михаила74. Северный придел, посвященный свв. Борису и Глебу, был украшен очень схожим иконостасом. На царских вратах присутствовали традиционные сюжеты — «Благовещение» и четыре евангелиста. Справа располагался образ Спасителя, видимо, в иконографическом изводе типа «Смоленского», поскольку рядом с ним были изображены свв. Борис и Глеб, а вверху — Саваоф. Слева от врат находился «Покров Богоматери». На южной двери помещалась фигура Мельхиседека, на северной — Аарона. Над местными образами, как и в южном приделе, шли клейма с изображениями, но, в отличие от первого, здесь были представлены не только праздники, но и святые. Так, над боковыми дверями были помещены Иннокентий Иркутский и Митрофаний Воронежский. Над вратами располагалось «Сошествие Св. Духа», над ним возвышалось «Распятие», а по сторонам находились «Вход в Иерусалим» и «Преображение»75.

Череда перестроек, проходившая в сер. XIX в., была продолжена заменой центрального соборного иконостаса. Пятый по счету центральный иконостас 1821 г. просуществовал, как уже говорилось выше, менее сорока лет. В 1855 г., по инициативе Казанского архиепископа Григория, будущего С.-Петербургского митрополита, старый иконостас «легкой ажурной работы», потерявший, согласно описаниям современников, «свой красивый вид», а, вероятнее всего, просто не соответствовавший вкусам церковного искусства эпохи Николая I, был полностью перестроен. Губернский архитектор Бессонов, по просьбе архиепископа Григория, составил проект нового иконостаса, ориентируясь, согласно высочайшему указанию, на древние образцы. В качестве наиболее приемлемого образца архиепископом Григорием был выбран иконостас Успенского собора Московского Кремля, относившийся, по его мнению, к эпохе Ивана Грозного и святителя Гурия. В своем распоряжении Казанской духовной консистории он писал: «Новый иконостас предполагаю устроить времен св. Гурия, и известный иконостас его времени есть иконостас большого Успенского в Москве собора. Консистория имеет предписать соборному протоиерею с соборным старостою,

73 ЦГА РТ. Ф. 843. Оп. 1. № 843: Клировые ведомости по Казанской епархии, 1846 г.

74 Опись церковного имущества Благовещенского кафедрального собора Казани, 1853 г. Л. 45-45 об.

75 Там же. Л. 50-51.

чтобы они устроили в Казанском соборе иконостас, соответственный тому иконостасу»76. И хотя подобная датировка иконостаса Успенского собора совершенно не соответствует действительности, поскольку он поставлен патриархом Никоном в кон. 1640-х гг., его конструкция, типология и примерный состав икон были повторены в кафедральном соборе Казани. Иконописные работы выполнялись казанским иконописцем Гагаевым: «Все иконы, кроме местных старинных и украшенных серебряными ризами, написаны им вновь в строго-византийском стиле». Украшение иконостаса и, в первую очередь, позолоту резьбы взяли на себя мастеровые купчихи Ильиной, а также казанский мастеровой Бичуров. Работы были завершены в лето 1855 г.77

Шестой по хронологии иконостас 1855 г. состоял из пяти рядов. По правую сторону от царских врат располагались местные иконы Вседержителя на престоле, Троицы и Сошествия во ад, по левую — Благовещения, Рождества Богородицы и св. Гурия Казанского. Местные иконы были украшены серебряными ризами, и, вероятнее всего, происходили из иконостаса 1815 г. На боковых дверях были изображены архангелы Михаил и Гавриил. Над царскими вратами располагалась «Тайная вечеря», по сторонам от которой находился праздничный ряд, состоявший из двенадцати праздников. Третий ярус был отведен под деисус, куда, помимо центрального образа Вседержителя, образов Богоматери, Иоанна Предтечи, а также, вероятно, двух архангелов (в описании они отсутствуют), были включены двенадцать апостолов. Четвертый, пророческий ряд состоял из центрального образа «Богоматери Знамение» и шестнадцати пророков, а в пятом ряду, согласно описанию, располагался образ Господа Саваофа с предстоящими. Впрочем, учитывая ориентацию этого иконостаса на Успенский собор Московского Кремля, можно предположить, что под «предстоящими» подразумевался полноценный ростовой праотеческий чин. Иконостас увенчивался крестом78.

Изменения во внутреннем иконном убранстве собора, последовавшие во 2-й пол. XIX в., преимущественно были связаны с капитальным обновлением стенописи 1869-1870 гг., выполненным артелью известного владимирского иконописца-палешанина Н. Л. Софонова. Мастерская Софоновых во 2-й пол. XIX в. являлась наиболее организованной иконописной артелью, которая выполняла заказы по всей России, пользуясь авторитетом как у духовных лиц, так и светских властей. Эти работы подробно описаны в небольшой книге Н. Разу-мова, увидевшей свет в 1871 г. и приуроченной к завершению росписи. Следует отметить, что стенопись к этому времени должна была представлять собой пеструю картину из многочисленных напластований разновременных поновлений XVШ—XIX вв., за которыми росписи 1690-х гг. вряд ли просматривались. После пожара 1757 г. росписи на протяжении 2-й пол. XVIII в. как минимум трижды поновлялись: при казанских митрополитах Гаврииле Кременецком (1755-1762), Вениамине Григоровиче (1762-1782) и Амвросии Подобедове (1785-1799). В XIX столетии поновления стенописи имели место в 1817 и 1855 гг.79 К концу

76 ЯблоковА. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 13.

77 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 7.

78 Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 13.

79 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 5-7.

1860-х гг., как пишет Н. Разумов, интерьер собора представлял собой картину запустения: «что касается до стен, арок, сводов и купола, то все это до такой степени покрылось копотью и пылью, что трудно было различить, какою именно краскою первоначально была окрашена внутренность собора; и из них выдавались своею белизною лишь колонны храма, обделанные под мрамор»80.

Инициатором живописных работ в Благовещенском соборе стал новый владыка Антоний Амфитеатров (1867-1879), который начал свою деятельность по обновлению церквей Казанской епархии с кафедрального собора. Подрядчиком по живописным работам был выбран палехский иконописец Н. Л. Софонов, а малярные работы взял на себя мастеровой из Костромы Голубев. Работы, начатые в 1869 г., были завершены к августу 1870 г. Собор с приделами был полностью расписан в едином «строго византийском стиле», представлявшем собой смесь академизма и иконописной традиции, который имел широчайшее распространение в храмовых росписях 2-й пол. XIX в. Н. Разумов в самых восторженных словах оценивает качество этой живописи, отмечая, что «изображения исполнены безукоризненно, в древнем строго православно-церковном вкусе»81. Между тем, живопись палешан Софоновых вряд ли составляла истинную художественную ценность, являя собой высококачественный с ремесленной точки зрения, но стандартизированный вариант храмовой росписи82.

Тогда же, в 1870 г., были предприняты работы по поновлению главного иконостаса, выполнявшиеся мастеровым Агеевым83. В основном они коснулись самой иконостасной рамы, где была промыта и очищена позолота, дополнена утратившаяся резьба и перезолочены поврежденные участки84. Тогда же деревянные царские врата были заменены «металлическими на средства почетного гражданина Платонова М. П. Заказ сделан был московскому фабриканту Постникову А. М. Двери сделаны бронзовые и позлаченые, с прекрасно написанными на них иконами св. евангелистов и в особенности Благовещения»85.

В ходе работ 1869-1870 гг. киоты с иконами, украшавшие столбы собора, были удалены, а сами столбы расписаны86. Вероятно, та же участь постигла и иконостасы на боковых стенах, которые подробно воспроизводит опись 1853 г. Теперь вдоль стен располагались большого формата масляные на холстах картины со Страстями Господними, на время Великого поста заменявшие местные

80 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 7.

81 Там же. С. 16. Столь же высокую оценку этой стенописи дает и А. Яблоков. См.: Ябло-ков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 17.

82 П. М. Дульский еще в 1914 г. довольно категорично оценил качество этой живописи: «Существующая масляная настенная живопись интереса не представляет, так как она в 1870 году была выполнена ремесленниками и с художественной стороны не может быть отмечена». См.: Дульский П. Памятники Казанской старины. С. 36.

83 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 8.

84 Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 13.

85 Дополнительные работы по обновлению Казанского кафедрального Благовещенского собора // Известия по Казанской епархии. Казань, 1878. С. 243. См. также: Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 13: «Царские двери металлические, бронзовые».

86 Дополнительные работы по обновлению Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 237-243.

иконы главного иконостаса87. Основная масса икон исчезает из собора, а наиболее древние и почитаемые, например, иконы, принадлежащие св. Гурию, переносятся в трапезную. Образ св. Николая Чудотворца помещают на северной стене трапезной, а иконы Спасителя с Иоанном Златоустом и Алексием Московским, а также Смоленской Богоматери теперь располагаются по сторонам от прохода из трапезной в основной объем собора88. Как уже говорилось, эти иконы вряд ли относились ко времени архиепископа Гурия, но несомненно являлись одними из древнейших соборных образов. Кроме того, на южной стене трапезной были установлены три иконы-мощевика, в которых находились частицы мощей и других особо почитаемых христианских святынь, вероятно пожертвованные в собор в течение 1-й пол. XIX в. и называемые в одном из описаний собора вкладами царей и императоров89.

Работы по росписи и поновлению центрального иконостаса, предпринятые артелью Н. Л. Софонова в 1869-1870 гг., вряд ли могли обойти и приделы собора. Согласно описанию Н. Разумова, в приделах, как и в основном объеме Благовещенского собора, на сводах и стенах было написано несколько живописных композиций90, а из этого с большой долей уверенности можно предположить, что и иконостасные изображения приделов, как и в центральном иконостасе, претерпели некоторое поновление. Это могло коснуться промывки живописи и резьбы, дополнения утрат, но вряд ли изменения распространились на состав икон и конструкцию иконостасов. На факт проведения этих работ по придельным иконостасам указывает в своем описании собора кафедральный протоиерей А. Яблоков, который сообщает, что поновление позолоты «на иконостасах» выполнял мастеровой Агеев91.

В 1888 г. соборный иконостас вновь был поновлен. К удивлению, содержание этих работ не имеет даже примерной фиксации ни в одном из документов своего времени. Известно лишь, что эти работы были приурочены к спасению от покушения на жизнь императора Александра II 17 октября 1888 г. Это событие «подвигло граждан на жертвование на возобновление соборного иконостаса». Были собраны 16400 рублей, из которых израсходованы 14500 руб. Казанский иконописец М. А. Тюфилин «по любви к благолепию церковному сделал всю работу иконостасную со свойственным ему высоким изяществом и великолепием. <.. .> Иконостасная работа закончилась за две недели до храмового праздника»92, то есть в начале февраля 1889 г. Судя по значительной сумме, израсходованной на эти работы, облик иконостаса мог претерпеть существенные изменения, включая конструктивные перестройки и замену икон. Косвенным подтверждением тому являются результаты натурных исследований, которые фиксируют последнюю перестройку иконостасных конструкций, происшедшую после росписи собора в 1870 г. Кроме того, на сохранившихся фотографиях интерьера Благо-

87 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 16.

88 Никанор, архим. Святыни Казани. Казань, 1891. С. 4; Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 29-30.

89 Никанор, архим. Святыни Казани. С. 1.

90 Разумов Н. Обновление Казанского кафедрального Благовещенского собора. С. 15-16.

91 Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 13, 17.

92 Никанор, архим. Святыни Казани. С. 8.

вещенского собора зафиксирован иконостас иного состава, чем в приведенных выше описаниях. В частности, отличается количество икон, а также их содержание, особенно в деисусном чине, где на фото запечатлен ряд со сдвоенными фигурами, тогда как, согласно описаниям, деисус 1855 г. имел лишь апостольский ряд93. Тем не менее состав иконостаса этого последнего в его истории периода, а также содержание работ 1888 г. остаются практически неизвестными.

К кон. XIX в. собор был наполнен многочисленными почитаемыми реликвиями, расположение которых в значительной степени определяло структуру его интерьера. В описании 1891 г. говорится, что стены трапезной «украшены большими иконами, к которым в последнее время сделаны всходы, т. к. в них имеются частицы св. мощей, чествуемых благоговейным целованием. На правой стороне икона с св. мощами Алексея человека Божия, Феодора Стратилата, Даниила, Федора и Тихона, Трех отроков, Алексея Митрополита, Иоанна Кущника, Григория Нисского, Великомученицы Екатерины, волосы Александра Невского, мощи Прокопия мученика, Пантелеймона, Германа, Агафоника, Антония, Ионы митрополита, Иоанна Златоуста, Св. Павла (кровь), Иоанна Дамаскина. Здесь же находится часть Древа Господня, частицы Ризы Господней и Хитона Его»94. Из других соборных святынь называются уже упоминавшиеся минеи Строгановских писем, принадлежавшие, согласно преданию, архиепископу Гурию, которые были поставлены у раки святого95. Кроме того, документы и источники того времени отмечают еще несколько особо почитаемых икон, находившихся в соборе. В первую очередь это касается иконы с изображением трех казанских чудотворцев: Гурия, Варсонофия и Германа, в которой были установлены частицы их мощей, а также дарованной в собор в 1873 г. иконы с частицей мощей св. Авраамия Булгарского, которому, как проповеднику христианства среди волжских булгар, то есть в будущих казанских землях, тогда же была установлена особая служба96. Упоминаются также и другие чтимые иконы: «Боголюбская» и «Федоровская» Богоматери, расположенные на северной и южной стенах собора, и «Тихвинская», размещенная на южной стене трапезной. Последняя икона была обрамлена в киот, куда были поставлены также несколько других образов: деисус, праздники, «Единородный Сыне», а также икона-мощевик с 36-тью частицами мощей разных святых97.

Собор был наполнен различными небольшими иконами и крестами, которые служили реликвариями для хранения частиц мощей самых различных и, нужно отметить, наиболее почитаемых святых. Эти частицы, видимо, свозились в собор, пользовавшийся глубоким почитанием, в течение нескольких столетий. Так, в одном из напрестольных крестов, пожертвованных в собор патриархом Адрианом в 1689 г., названы мощи Иакова брата Господня, первомученика Стефана, апостолов Матфея, Луки, Андрея. В другом кресте хранились частицы

93 Брагина И. Г., Стерлигов В. А. Центральный иконостас Благовещенского собора г. Казани. С. 21-23.

94 Никанор, архим. Святыни Казани. С. 3-4.

95 Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 30.

96 Там же. С. 30-32.

97 Там же. С. 32-33.

мощей Александра Свирского, пророка Даниила, апостолов Варнавы, Павла, Иакова, Марка, Андрея, преподобных Иоанна Кущника, Стефана Нового, Ефрема Сирина, а также Иоанна Милостивого, Иоанна Богослова, Игнатия Богоносца, Георгия Победоносца, мученицы Екатерины, Федора Стратилата. В других мощевиках присутствуют имена таких святых, как Дионисий Ареопагит, царь Константин, Иоанн Лествичник, Иоанн Дамаскин, князь Владимир, Петр, Алексий и Иона Московские, Александр Невский, Сергий Радонежский и многие другие. Итак, собор был одним из самых богатых хранилищ частиц мощей разнообразных святых98.

В нач. XX в. вновь возникла необходимость обновления соборного храма. В доношении в Священный Правительствующий Синод казанский архиепископ Арсений, говоря о ветхостях собора, писал: «Особенно же неотложная нужда — во внутреннем обновлении собора: необходимо реставрировать стенную живопись, которая от времени весьма попортилась — краски на ней полиняли и многие изображения повреждены; позолота на иконостасах потускнела, а во многих местах совершенно изгладилась»99. На эти и другие работы испрашивались средства, которые стали постепенно поступать на счет Казанского Архиерейского дома, но они шли в основном на более неотложные работы по ремонту соборной колокольни и самого здания Благовещенского собора. Ремонтные работы шли очень медленно из-за нехватки средств, отпускавшихся, в связи с политическими обстоятельствами, в весьма ограниченных размерах. В 1908 г. основные работы проводились в приделах собора, где были заменены полы, а также перештукатурены и заново расписаны стены и своды. Кроме того, иконостасная резьба была промыта и заново позолочена, а иконы поновлены. Обновление приделов завершилось их переосвящением, причем архиепископ Ника-нор, руководивший этими действиями, вновь изменил посвящение придельных престолов. В северном приделе престол теперь был посвящен святителю Гурию, чьи мощи покоились в соборе в северной его части, то есть недалеко от этого придела. Что касается южного придела, то он вновь получил свое изначальное посвящение — памяти свв. Бориса и Глеба. Освящение приделов произошло соответственно 21 декабря 1908 и 1 февраля 1909 г.100 Источники умалчивают о том, были ли произведены какие-либо изменения в конструкции иконостасов и в составе икон. Вероятнее всего, по ним выполнялись лишь поновительские работы, а придельные иконостасы в целом сохранили прежние содержание и облик, восходящие еще к 1846 г.

Между тем росписи и центральный иконостас продолжали оставаться в ветхом состоянии. Так, в одном из документов, относящихся уже к 1912 г., вновь говорится о необходимости проведения работ по стенописи и иконостасу101. В до-

98 Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 32-35.

99 РГИА. Ф. 799. Оп. 25. № 1052: Дело о ремонте колокольни и причтового дома Казанского Кафедрального собора, 1901-1903 гг. Л. 22.

100 Яблоков А. Кафедральный Благовещенский собор в г. Казани. С. 20-21; Никанор, архи-еп. Казанский кафедральный Благовещенский собор. С. 6-7.

101 РГИА. Ф. 799. Оп. 25. № 1229: Дело о ремонте Благовещенского Кафедрального собора в г. Казани, 1903 г. Л. 27.

кладе Синоду архиепископа казанского Иакова, поданном 23 ноября 1912 г.102, и в прошении причта собора, относящемся уже к началу 1913 г.103, испрашивалась помощь в финансировании ремонтных работ. Лишь в начале 1913 г. был решен вопрос о производстве живописных работ в соборе, которые, после имевшей место торговли между подрядчиками, были переданы артели братьев Н. Н. и М. Н. Софоновых. Сохранился договор, в котором наименованы следующие работы: «Живопись, которая находится в Главном Благовещенском храме собора, за исключением приделов и в паперти <...> должна быть отмыта Софоновыми от копоти и пыли, обветшавшие места должны быть сняты на кальки или так называемые прориси, счищены с штукатурки, подшпаклеваны вновь чисто масляной шпаклевкой и окрашены белилами, а незначительные повреждения только счищены со штукатурки, подшпаклеваны и окрашены белилами, как выше сказано. 3. По производстве этих подготовительных работ, снятые прориси должны быть переведены на свои места, затем прописаны красками, а также и вся оставшаяся неповрежденная настенная живопись должна быть прописана по проолифке оной, красками за 2 раза, точно так же должны быть прописаны и все орнаменты в Соборе. 4. Фона на иконах и картинах настенной росписи также, где была позолота, должны быть вызолочены вновь: равно введена новая позолота и в орнаментах, где таковая существовала и существует, и на парчовых одеждах Святых. <...> 8. Иконы в иконостасе главного соборного храма должны быть промыты теплою водою с мылом, а обветшавшие места на иконах припарены и подправлены в тон живописи, какой окажется на промывке икон; также промыть иконы в настенных киотах главного храма, не касаясь четырех древних икон трапезы»104.

Братья Софоновы провели поновление стенописи 1871 г., выполненной их отцом Николаем Михайловичем, уже к концу 1913 г., и 5 декабря собор был освя-щен105. Тем не менее работы по исправлению иконостасной резьбы и позолоты, а также по реставрации живописи икон отмечаются в рапорте причта Благовещенского собора от 12 сентября 1916 г. как еще не выполненные106. Учитывая трудности экономической и политической ситуации в России рубежа 1916-1917 гг., можно предположить, что работы по поновлению иконостаса так и не были осуществлены.

Во время реставрационных работ Благовещенского собора был обсужден вопрос о необходимости исследования стен собора на предмет выявления росписей XVII в. Поднятый председателем Императорской Археологической Комиссии графом Бобринским еще в 1903 г.107, этот вопрос теперь получил свое разрешение. Н. Н. Софонов выполнил несколько пробных раскрытий, в результате которых в верхних зонах собора были обнаружены фрагменты росписей конца XVII в. О содержании раскрытых фресок мы говорили выше, здесь же

102 ЦГА РТ. Ф. 4. Оп. 144. № 60: О ремонте Казанского Кафедрального собора, 19121916 гг. Л. 2-3.

103 Там же. Л. 5-6.

104 Там же. Л. 7-8.

105 Там же. Л. 11.

106 Там же. Л. 12.

107 РГИА. Ф. 799. Оп. 25. № 1229: Дело о ремонте Благовещенского Кафедрального собора в г. Казани, 1903 г. Л. 10.

следует отметить, что попытки проведения научной реставрации в отношении этих фрагментов завершились неудачей. В. В. Суслов при обсуждении вопроса в Императорской Археологической комиссии высказал мнение о том, что реставрация всей сохранившейся древней настенной росписи обойдется не дороже, чем написание изображений вновь108, однако его голос не был услышан, и обнаруженные фрагменты были закрашены новой живописью, а возможно, и частично уничтожены109.

Эта завершающая страница в дореволюционной истории Благовещенского собора открывает новый этап в его жизни, отмеченный первыми попытками научной реставрации памятника. К сожалению, этому этапу не суждено было продлиться долго — революция, гражданская война и полное запустение храма как памятника истории и культуры, длившееся несколько десятилетий, привели Благовещенский собор на грань гибели. Судьба иконного убранства и иконостасов Благовещенского собора и его приделов документально неизвестна, но, скорее всего, они вместе со всей храмовой утварью частично погибли при разгроме Казани войсками Красной Армии в 1919 г., а окончательно — в начале 30-х гг., когда собор был частично разрушен и приспособлен под здание областного архива.

Ключевые слова: архитектура, икона, иконостас, настенные росписи, понов-ления, реставрации, перестройки, источники.

The History of the Interior Decoration of the Annunciation Cathedral of the Kazan Kremlin

by V. Sarabianov

The Annunciation cathedral is the earliest monument of Kazan. It was founded in 1552 after the conquest of Kazan by the troops of John the Terrible when the wooden church was built. In 1561-1562 the store building was erected by the architects from Pskov. The cathedral have passed through many rebuildings which changed its appearance, and the interior decoration have been repeatedly destroying by fires and wars. The paper is dedicated to the history of the interior decoration which is analyzed on the base of different historical sources.

Keywords: architecture, icon, iconostasis, murals, renovations, restorations, rebuildings, historical sources.

108 Известия ИАК. СПб., 1914. Вып. 52 (Вопросы реставрации. Вып. 13). С. 31.

109 Уже в советское время об этом писал П. М. Дульский. См.: Дульский П. М. О некоторых казанских вандализмах в прошлом. С. 46-47. См. также: Сорокатый В. М., Сорокатый Н. В. Стенопись Благовещенского собора в Казани: Реставрационное исследование конца XIX — начала XX вв. С. 14-19.