CC BY
184
© 2007 г. В.И. Панова
ИСТОРИЯ ХРИСТИАНСКОЙ ЦЕРКВИ ЭПОХИ ВСЕЛЕНСКИХ СОБОРОВ В РУССКОМ ЛЕТОПИСАНИИ
В 311 г. император Галерий издал эдикт о веротерпимости и разрешил христианам иметь свои церкви. Миланский эдикт 313 г. римских императоров Константина и Лициния провозгласил свободу христианского культа. Преследования христиан закончились. Начался принципиально новый период в истории христианского мира, совпавший по времени с деятельностью Вселенских соборов.
Первый Вселенский собор состоялся уже в 325 г. в г Никее. На нем присутствовал™ «предстоятели церквей из Азии, Африки и Европы, числом 318» [1, с. 10]. Впервые христиане получили возможность собраться на совместный, или, как тогда говорили, «кафолический», т.е. «вселенский собор», чтобы обсудить назревшие вопросы церкви. Основным стал вопрос о сути христианского вероучения. Оказалось, что христианская проповедь в каждой местности в значительной степени зависела от понимания христианской веры либо местным епископом, либо епископом-миссионером, деятельность которого разворачивалась в данном округе. Восприятие проповедуемого христианства зависело к тому же не только от религиозных взглядов проповедников, но и уровня развития людей, среди которых оно пропагандировалось. Так, в Британию христианство было занесено уже в I в. римскими легионерами. Но, если в Англии оно стало усваиваться в той форме, в которой его проповедовали служители римской церкви, то в Ирландии, где в то время были сильными родовые отношения, христианство приобрело местные патриархальные черты [2, с. 27].
«Чтобы совокупить воедино все церкви», деятели собора пошли по пути «составления образца веры». В ходе бурных дискуссий и не без нажима со стороны императора Константина I, мечтавшего утвердить господство Римской империи на базе кафолической церкви, на I Вселенском соборе был наконец принят так называемый «никейский символ веры». Он гласил: «Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого; и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рожденного от Отца, то есть из сущности Отца, Бога от Бога, Свет от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, Отца единосущного, чрез которого все произошло как на небе, так и на земле, ради нас человеков и ради нашего спасения низшедшего, воплотившегося и вочеловечившагося, страдавшего и воскресшего в третий день, возшедшего на небеса и грядущего судить живых и мертвых; - и в Духа Святого» [1, с. 69-70].
Принятое вероучение стало называться кафолическим, т.е. общим для всех христиан. В противоположность христианской вере, отступающей от никейского символа веры, ортодоксальное христианство стали называть также истинной, православной верой, идущей от Бога, бого-
угодной. На православных и неправославных епископы делились уже на I Вселенском соборе. Неправославными в материалах собора названы «никомидийский, никей-ский, халкидонский, мармарикский, птолемаидский, ефес-ский, скифопольский, неронийский» епископы [1, с. 7778]. Отныне предполагалось, что в своей проповеднической деятельности клирики будут ориентироваться на установленный в Никее символ веры. «А темъ, которые дерзнуть или составлять другую веру, или проповедывать, или учить, или преподавать другой символ желающимъ обратиться кь познанию истины изь язычества, или изь иудейства, или изь какой-нибудь ереси, таковымь, если будутъ епископы или клирики, епископамъ быть чуждыми епископства, а клирикамъ - клира; если же будутъ монашествующие или миряне, таковымъ быть под анафемою», - говорится в материалах Халкидонского собора [3, с. 48].
Вселенские соборы собирались не регулярно, а по мере необходимости. Если II Вселенский собор был созван в 381 г, т.е. через 56 лет после первого, III - в 431 г, через 50 лет после второго, а IV - в 451 г, через 20 лет после третьего, то V Вселенский собор был созван в 553 г, через 102 г после четвертого, VI - через 127 лет (в 680 - 681 гг.) после пятого и VII - в 787 г, через 106 лет после шестого.
Можно сказать, что эпоха Вселенских соборов была посвящена борьбе иерархов христианской церкви за «чистоту православия», за «охранение кафолических и апостольских догматов православной веры». Каждый последующий собор подтверждал «старони-кейский символ веры» как «правый и непорочный», переданный отцам церкви Иисусом Христом через апостолов. Следует отметить, что взгляды римского епископа и епископов Востока на православный символ веры в эпоху Вселенских соборов были одинаковыми. В своих посланиях к разным епископам кафолической церкви Иисуса Христа папа римский подчеркивал единство взглядов римского епископа с епископами православного Востока, писал о необходимости «единодушно прибывать в одной вере», ибо и всей Церкви и империи «полезно то, чтобы одинь Богь, одна вера и одно таинство человеческаго спасения содержалось вь од-номь исповедании целаго мира» [4, с. 47; 5].
Древнерусский летописец знал, что в эпоху Вселенских соборов христианская церковь была единой. Во всех летописях отмечается, что в это время и папы римские «правильно постановляли на всех соборах, сходясь из Рима и со всех епархий». Единство церкви, по летописям, нарушили «Петръ Гугнивый со иными». Они вошли в Рим, захватили престол и «разьвра-ти веру, отвергься от престола Иерусалимска и Олек-саньдрьскаго [и] Царяграда и Онтиахиискаго възмутиша Италию всю сеюще оученье свое разно» [6, стб. 115-116]. В современной исследовательской литературе Петр Гугнивый называется мифической личностью [7, с. 324]. Но
летописатели русского средневековья считали его реальной исторической личностью. Так, по Мазуринскому летописцу, Петр Гугнивый с «Феодором..., бывшим епископом фаранским..., Онорием, бывшим папой древнего Рима., Кирилом александрийским., Сергием, Пиром и Павлом., бывшими епископами Констянтиняграда», Ма-карием антиохийским, Стефаном, «ереси учеником», По-лихромием, старцем, и «поборники их» на VI Вселенском соборе были осуждены за еретические взгляды на вопрос об изображении Иисуса Христа [8, с. 32].
Информация составителя Мазуринского летописца заслуживает внимания. Как видно из материалов VI Вселенского собора, все они действительно в это время были преданы анафеме как еретики [9]. Летописная фраза «Петръ Гугнивый со иными шедъ в Рим» попала в «Словарь древнерусского языка (IX - XIV вв.)». На ее примере составители словаря объяснили употребление в древнерусском языке слова «гугнивый». Оказывается, оно обозначало «гнусавый» и произошло от глагола «гнусавить» [10, с. 404]. Можно предположить, что прилагательное «гнусавый» как прозвище закрепилось за бывшим константинопольским епископом Петром из-за дефекта его речи.
Никейский символ веры имеет религиозно-философский характер. Он не требует разъясняющих доказательств. Его надо принимать на веру, не вдаваясь в правомочность триединства Божества. Это понимали сами создатели символа веры, и это нашло отражение в материалах IV Вселенского собора. Так, в «Послании епископов второй Мизии к императору Льву» 451 г. на просьбу императора высказать открыто свое мнение об исповедуемой «тобою (императором. - В.П.) вере», епископы назвали его веру верой «святого и непостижимого Божества, которого язык человеческий ни обнять, ни описать не может, и которому скорее должно с чистым сердцем воздавать почтение и поклонение» [3, с. 215216]. Естественно, что при таком восприятии староникей-ского символа веры всегда находились епископы, уклоняющиеся в своей проповеди от «истинного» символа веры в сторону его упрощения, более понятного определения сути учения о Христе.
В отечественной исторической литературе главными оппонентами староникейского символа веры чаще других называют ариан. Родиной их считают Восток, а родоначальником - Ария, известного александрийского пресвитера, ливийца по происхождению, жившего на рубеже III - IV вв. [11, с. 16-22, 27]. Ариане учили: Бог Отец Един. Сын Бога, как появившийся после Отца и благодаря Ему, «подобосущен Отцу», а не «единосущен» с Ним. Святая Троица есть в сущности Единица. Христианское учение о Боге, его триединстве упрощалось. Главную роль в таком понимании Святой Троицы играли евангельское братолюбие, аскеза и молитвенный подвиг. Христианству в целом придавался реалистически-моралистический характер. В современной научной исторической литературе отмечается, что первоначальное знакомство варварских народов с христианством происходило чаще всего в арианской, т.е. упрощенной форме и в то время, когда они находились
на ступени разложения у них родовых отношений и зарождения отношений раннеклассовых [12, с. 21-54].
Следует заметить, что историю арианства специально пока никто не изучал. Что касается материалов Вселенских соборов, именно I и II, то в них идет речь не только о защите «318-ти отцов, собиравшихся в Никее вифинской» от ариан, но от всякой ереси, «и именно: ереси евномианъ, или аномеевъ, и ариан, или евдоксианъ, и полуарианъ, или духоборцевъ, и савел-лианъ, и маркелианъ, и фотинианъ, и аполлинарианъ» и других толкований христианского вероопределения [3, с. 156]. Все они предавались участниками соборов анафеме как ереси.
Текст «символа веры» дается во всех древнерусских летописях. Он изложен в сюжете, связанном с крещением киевского князя Владимира Святославича в Корсуни в 988 г. Летописец записал: «Крещену же Володимеру. предаша ему веру крестньску, рекуще сице, да не прельстятъ тебе неции от еретикъ, но ве-руи сице глаголя, верую во единого Бога Отца Вседержителя Творца небу и земли до конца (принимаю. - В.П.) веру сию и паки верую въ единого Бога Отца нерожена и въ единого Сына рожена въ единъ Святыи Духъ исходяще три собьства свершона мыслена разделяема числомъ [и] събественымъ а не съ божественмъ [разделяеть бо ся не] разделно и совкуп-ляется неразмесно Отец Бог Отец присно сыи пребы-ваеть во отчьстве нероженъ безначаленъ начало и вина всемъ единемъ неронымъ стареи сыи Сыну и Ду-хови от негоже рожается Сынъ преже всехъ векъ исходить же Духъ Святыи безъ времене и бес тела. вкупе Отецъ вкупе Сын вкупе Духъ Святыи есть. Сынъ подобенъ сущенъ [и събезначальнъ] Отцю роженьем точью разньствую. Отцю и Духу. Духъ есть пресвя-тыи. Отцю и Сыну подобносвершено и присносущно Отцю бо отцьвство. Сыну же сыновьство. Святому му же Духу исхоженье и Отец бо в Сынъ ли въ Духъ преступаю ни Сынъ во Отца и в Духа и Духъ ли въ Сынъ ли Отць. Неподвижена бо своиствию не трее Бози единъ Бог по немуже едино Божество въ трехъ лицах» [6, стб. 111-112].
Интересной представляется попытка А.Г. Кузьмина проанализировать текст «вероопределения», данный летописцем в ПВЛ, с богословских позиций. Опираясь на достижения предшественников и собственное понимание летописного символа веры, А.Г. Кузьмин пришел к выводу, что в ПВЛ текст в том месте, где говорится о Боге Сыне и его отношении к Богу Отцу, имеет арианский характер. Ученый объяснил это раннехристианскими традициями, сохранившимися в Ирландии и отсюда через западно-европейскую кирилло-мефодиевскую традицию проникшими на Русь [12]. В.Ф. Пустарнаков, напротив, доказывает ортодоксальный характер символа веры, изложенного в древнерусских летописях [13]. При этом он опирается на произведения древнерусских писателей: Луки Жидяты, Илариона, Феодосия Печер-ского и Нестора, бывших тринитаристами по своим взглядам.
Думается, что в ПВЛ летописец показал компромиссное отношение жителей Русской земли к христиан-
ской вере. С одной стороны, текст вероопределения дается действительно в арианском варианте. Но, с другой -давая клятву в верности символу веры, Владимир Святославич словами летописца говорит, что он верует в «непорочну и праву веру» в «единосущну Троицю» (курсив наш. - В.П.), проповеданную на семи соборах «святыхъ отець» [6, стб. 113-114].
Можно предположить, что вариантное понимание сути символа веры, представленное в древнерусских летописях, отражает реальную картину христианских взглядов в древнерусском обществе в условиях начавшейся государственной христианизации. Простому народу скорее всего было присуще арианское исповедание веры, данное в летописях с расчетом на уровень развития общественного мнения. Что касается высшего круга служителей церкви - священнослужителей, то им было известно «исповедание веры», проповедуемое «истинными христианами», т.е. утонченными в религиозном учении представителями христианской церкви. Об этом говорит текст «вероопределения», приписываемый исследователями киевскому митрополиту Илариону [14, с. 62-64].
История Вселенских соборов имела для летописцев Руси особое значение. Летописец знал, что Владимир Святославич, а за ним и вся Русь были крещены в веру, которая завещана людям Иисусом Христом через апостолов и которую отцы церкви отстояли в борьбе с еретиками и отступниками на семи Вселенских соборах. Другими словами, христианское вероучение, выработанное на Вселенских соборах, есть и всегда будет единственно правильным для всех христиан, в том числе и русских, и поэтому не веровать в семь Вселенских соборов просто нельзя. Эта идея была одной из основных для древнерусского летописца, и поэтому сюжет о Вселенских соборах он обязательно помещал в том месте летописного текста, где Владимир I принимал крещение по византийскому обряду, но вместе с тем давал обещание веровать и в семь соборов святых отцов. Именно в контексте этих событий начиная с древнейших списков и кончая летописями XVII в. писал летописец о Вселенских соборах [15]. По мере развития исторических знаний в Русском государстве в ряде летописей начал появляться специальный интерес к истории Вселенских соборов. Так, их историю некоторые летописцы XV - XVII вв. стали излагать в начале летописей в рамках общехристианской истории. Такие сведения есть в летописи Авраамки, Рогожском, Тверском и Владимирском летописцах, Воскресенской летописи [16]. Составитель Мазуринского летописца попытался даже показать историю Вселенских соборов не только на фоне общехристианской, но и общерусской истории [8]. Хотя в целом познания древнерусских летописцев разных столетий о Вселенских соборах были примерно одинаковыми.
Все составители летописей правильно называли города, в которых проходили соборы: I - в г. Никее, II - в г. Константинополе (Ко (н)ста(я)нтинограде или Царьгра-де), III - в г Ефесе, IV - в г Халкидоне, V - в г Констан-
тинополе (Цариграде, Цесариграде, граде Константине, Константинограде), VI - там же и VII - в г Никее.
Составителей древнерусских летописей не интересовало представительство церковных кафедр на соборах в сколько-нибудь полном обьеме. Они называли лишь имена епископов главных апостольских престолов, каждый раз подчеркивая, что именно в то время, когда они возглавляли свои церкви, был созван тот или иной собор. При этом глава Римской церкви всегда титуловался папой, а епископы Константинопольской, Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской церквей - патриархами. Не всегда одинаково составители древнерусских летописей называли имена представителей апостольских престолов - участников соборов. Не всегда соблюдалась одинаковая очередность при их перечислении. Первым чаще назывался римский апостольский престол, представителем которого был папа римский.
Так, в ПВЛ Лаврентьевского и Ипатьевского списков в тексте о I Вселенском соборе прежде говорится о том, что «от Рима» на собор в г. Никею «папа римский Сильвестр посла епископы и прозвитеры». Данная летописная информация соответствует действительности. Из материалов Вселенских соборов видно, что престарелый епископ римский Сильвестр сам не был на соборе, но прислал вместо себя предствителя-ми 2 пресвитеров - Витона и Викентия [1, с. 77-78]. Такую же информацию содержат Новгородская I летопись старшего извода, Новгородская I летопись младшего извода, Софийская I летопись старшего извода, Московский летописный свод конца XV в., Рогожский и Тверской летописцы, Воскресенская, Типографская и Радзивиловская летописи, Владимирский летописец. Ярко выраженная провизантийская позиция видна лишь в летописи Авраамки, где говорится о том, что на I Вселенском соборе присутствовали четыре «патриарха великие, иже в Константинограде, и иже в Александре, и иже в Иерусалиме, и иже в Велицей Антиохии». По имени назван только «патриарх Кон-стантинограда Александр». О римском папе вообще не упоминается.
Составитель Пискаревского летописца, наоборот, перечисляя участников собора, не только поставил папу римского на первое место, но подчеркнул его старейшинство перед руководителями других апостольских престолов. «Старейшина 1-й Сильвестр, папа римский». При этом летописец ошибочно пишет, что Сильвестр «бяше» на соборе, т.е. присутствовал на нем лично. Более подробную информацию о Сильвестре дал Мазу-ринский летописец. Он отметил даже год его смерти («преставился» в 327 г Значит в год созыва I Вселенского собора Сильвестр был жив и представлял Римскую церковь. «Первый вселенский святый собор бе... во граде Никии; святых отец бе числом 318: Сильвестр, папа римский», - сообщил составитель Мазуринского летописца. Однако из текста не понятно, присутствовал ли папа римский Сильвестр на соборе лично или его старейшинство представляли, посланные им пресвитеры.
На II Вселенском соборе, согласно всем древнерусским летописям, «от Рима» присутствовал Дамас I
(Димас, Дамаск, Дидимас). В Воскресенской летописи Дамас презрительно называется «папежем Римстем». Имя папы, при котором был созван II Вселенский собор, в летописях названо верно. Что касается его личного участия в работе собора, о котором свидетельствуют летописи, то сказать о достоверности данной информации не представляется возможным, так как она не сохранилась в материалах собора.
В период работы III Вселенского собора Римскую церковь возглавлял папа Келестин I (Келест). Он на соборе не присутствовал. Его представлял архиепископ Александрийский Кирилл [17, с. 588-589]. В древнерусских летописях не говорится о представительстве на соборе римского папы, но правильно отмечается, что III Вселенский собор работал «при Ке-лестине», т.е. в период его управления Римской церковью. Пискаревский летописец называет Келестина святым. Рогожский и Мазуринский летописцы ничего не пишут о Келестине. Составители Новгородской I летописи старшего и младшего изводов ошибочно сообщают, что вместе с Келестином от Рима на соборе был Григорий Богослов. Воскресенская летопись упоминает Келестина в числе участников собора, но на втором месте после патриарха Александрийского Кирилла, поставленного в данном случае на первое место. Как видно, составитель Воскресенской летописи ошибся, когда писал о Келестине как участнике собора, но правильно отметил значение Александрийского архиепископа Кирилла, который был центральной фигурой на III Вселенском соборе.
Большинство древнерусских летописей называют папу римского Леонтия (Льва), представлявшего Римскую церковь на IV Вселенском соборе. Составитель Воскресенской летописи по-прежнему называет папу римского «папежем», а не папой. Составители Владимирского и Мазуринского летописцев справедливо отмечают, что IV собор в Халкидоне был созван «при Леонтии папе Римском», т.е. в то время, когда он возглавлял Римскую церковь, а не при его личном участии в соборе. Представителями папы римского на соборе были епископы Пасхазин Лилибейский и Луценций Аскульский и пресвитер Бонифаций [17, с. 599, 602, 604]. Писка-ревский летописец традиционно подчеркивает старейшинство папы римского перед другими патриархами.
Трудным для древнерусского летописца оказалось имя папы римского - современника V Вселенского собора. Уже ранние списки ПВЛ дают разное его написание. В Лаврентьевском списке - это Вегилий. В Ипатьевском - Вилигий. В Новгородской I летописи старшего извода - Велегнеи. Только в Софийской I летописи старшего извода, Воскресенской летописи и Мазуринском летописце имя папы Вигилия названо правильно. В Новгородской I летописи младшего извода - это Велигний, в Тверской - Квигилий, в Радзи-виловской - Валигий, во Владимирском летописце -Вили в одном месте, а в другом - Валигрин. В Московском летописном своде конца XV в. и Типографской летописи папа римский назван Василием. Писка-ревский летописец вообще не называет его имени, но традиционно отмечает, что и на V Вселенском соборе
папа римский «бе старейший 1». Не называет имени папы римского времени V Вселенского собора и Рогожский летописец.
К началу открытия VI Вселенского собора римскую церковь возглавлял папа Агафон. Он, как и все папы - его предшественники, не прибыл на собор, но прислал своих представителей. Ими были пресвитеры Георгий и Феодор и диак Иоанн. 10 января 681 г., когда собор еще не завершил свою работу, папа Агафон умер. Его заменил папа Лев II, при котором собор и был закрыт. Составители древнерусских летописей называют лишь папу римского Агафона (Огафон). Воскресенская летопись по-прежнему называет его «папежем».
В период работы VII Вселенского собора Римскую церковь возглавлял папа Адриан (Андриан, Ондреян, Андреян, Андреан, Андриян, Ондриян), что и отметили составители древнерусских летописей. Воскресенская летопись, как обычно, называет его «папежем» и ставит на второе место после «Петра, игумена монастыря св. Савы».
На второе место после папы римского в информации о I, II и III Вселенских соборах составители ПВЛ Лавренть-евского и Ипатьевского списков, Новгородской I летописи старшего и младшего изводов, Софийской I летописи старшего извода, Московского летописного свода конца XV в., Тверской, Воскресенской, Типографской, Раздиви-ловской летописей и Владимирского летописца поставили имя александрийского патриарха, что не было случайностью. В восточной части Римской империи Александрийская церковь по установившейся еще в доникейский период традиции занимала первое место. Поэтому в канонических документах по преимуществу чести после римского епископа шел епископ александрийский [17, с. 582].
На I Вселенском соборе это был Афонасий (Офо-насий), на II - Тимофей и на III - Кирилл. В летописи Авраамки имя александрийского патриарха в информации о I и II Вселенском соборах не упоминается. В Пискаревском летописце в тексте о I Вселенском соборе он стоит на третьем месте, после константинопольского патриарха Митрофана, в тексте о II Вселенском соборе - на четвертом, а в тексте о III - на третьем месте после иерусалимского патриарха Увеналия. В Мазуринском летописце в тексте о I Вселенском соборе александрийский патриарх стоит на третьем месте после константинопольского архиепископа Александра, среди иерархов II Вселенского собора он не упомянут, а в тексте о III Вселенском соборе составитель Мазуринского летописца называет александрийского патриарха папой и ставит его на первое место. Кирилл Александрийский являлся председателем собора и пользовался непререкаемым авторитетом не только у современников, но и у потомков.
Сведения о константинопольском патриархе, якобы присутствовавшем на первых трех Вселенских соборах, в летописях неточны и противоречивы. Большинство древнерусских летописей, начиная с ранних, называют царьградским патриархом времени I Вселенского собора Митрофана. В Воскресенской летописи «патриархом от Византея» на I Вселенском соборе в одном месте назван Митрофан, а в другом - Михаил [18, с. 247, 309-
310]. Особенно много внимания Византийской церкви времени I Вселенского собора уделил составитель Мазуринского летописца. Во-первых, он сообщил, что патриарх «Константина града» Митрофан преставился в 299 г. Из этого следует, что представлять Византийскую церковь на I Вселенском соборе Митрофан не мог. Во-вторых, летописец уточнил название Византийской церкви ко времени начала I Вселенского собора. Он пишет, что «град Константинополь, новый Рим» «созда» в 310 г. (5818) Константин Великий [8, с. 23-24]. Летописец неверно назвал год созыва I Вселенского собора. Но верно заметил, что намерение Константина Великого превратить г. Византий в новую столицу относится ко времени созыва I Вселенского собора. Составитель Мазуринского летописца написал, что «царь Константин стены камены созда около Византии, град украсив и моли святые отцы, да молебными песньми огласят град и того дни да нарекут вместо Византии Царемградом, еже и бысть во дни первого собора».
Мазуринский летописец свидетельствует также о том, что на I Вселенском соборе был поставлен в патриархи Александр. Он не уточнил во главе какого патриархата, но из текста летописи видно, что ко времени созыва I Вселенского собора во главе Цареградской церкви стоял «Александр, архиепископ цареградский», а во главе Александрийской церкви - Александр - патриарх. Следовательно, по Мазуринскому летописцу, на I Вселенском соборе в патриархи был поставлен цареградский архиепископ Александр [8, с. 22-23]. Кроме Мазуринского летописца, Александром называют патриарха «Константина града» на I Вселенском соборе летописец Авраамки и Владимирский летописец [19].
В ПВЛ Лаврентьевского и Ипатьевского списков не названы имена константинопольских патриархов времени II и III Вселенских соборов. Информация об этом отсутствует и во многих более поздних летописях. Воскресенская летопись сообщает, что на II Вселенском соборе от Царь-града был «Григорий Богословец» [18, с. 309-310]. Составители летописи Авраамки, Владимирского и Мазурин-ского летописцев утверждают, что Константинопольскую церковь в это время возглавлял патриарх Нектарий - «богослов Нисийский» [8, с. 26; 19]. Летописи отразили сложную ситуацию, связанную с иерархами Константинопольской церкви в это время. Арианский епископ Ди-мофил накануне II Вселенского собора был изгнан с Константинопольской кафедры. Православная община в Константинополе пригласила на его место Григория Богослова. После смерти антиохийского патриарха Мелетия Григорий Богослов стал председателем собора, однако его право на Константинопольскую кафедру оспаривалось. Спор решил император Феодосий. Из длинного списка кандидатов он выбрал некрещеного старого сенатора Нектария [17, с. 581]. В Пискаревском летописце представителем Константинопольской церкви на II Вселенском соборе неправильно назван «святый Кирил патриарх». В списке руководителей апостольских престолов он занимает третье место после Григория Богослова, представительство которого в Пискаревском летописце не определено.
На III Вселенском соборе, по словам Пискаревского летописца, был «патриарх же Констянтина града. сам Несторие», что правильно. Действительно Несторий в это время возглавлял Константинопольскую церковь и лично прибыл на III Вселенский собор. Однако участие его в работе собора было затруднено его взглядами на христо-логическое определение. Он был осужден и отлучен от церкви как еретик. Возможно, по этой причине о нем не говорят другие летописи.
Начиная с IV Вселенского собора все древнерусские летописи ставят константинопольского патриарха на второе место после папы римского. На IV Вселенском соборе это был Анатолий; на V - Евтихий; на VI - Георгий; на VII - Тарасий. Все они были участниками соборов. Высокое положение константинопольского патриарха со времени IV Вселенского собора не было случайностью. Летописи правильно отразили произошедшие перемены в расстановке апостольских престолов к этому времени.
В 330 г. на месте древнего г. Византия римский император Константин Великий в восточной части Римской империи основал г. Константинополь. После переселения в него Константина город стал имперской столицей, «новым Римом», как его называли современники. Это объективно ставило вопрос о значении константинопольского епископа и его роли в христианском мире. Вопрос о церковном равенстве Константинопольского и Римского престолов впервые был поставлен на II Вселенском соборе в 381 г. Главным аргументом в пользу Константинопольской церкви стало столичное положение нового Рима. Тогда в правиле 3 собора было записано, что «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести после римского епископа, так как Константинополь есть новый Рим» [20, с. 117].
Присутствие антиохийского и иерусалимского патриархов на I Вселенском соборе отмечают только Воскресенская летопись, Пискаревский и Мазуринский летописцы. В них правильно говорится о том, что на этом соборе присутствовали «святый Макарей, патриарх еросалим-ский» и «святый Еустафей, патриарх антиохиский» [8, с. 26; 18, с. 247; 21, с. 54]. Об антиохийском патриархе времени II Вселенского собора Мелетии (Мелентии) сообщают Новгородская I летопись старшего и младшего изводов, Софийская I летопись старшего извода, Московский летописный свод конца XV в., летопись Авраамки, Тверская, Воскресенская, Типографская, Радзивиловская летописи, Владимирский, Пискаревский и Мазуринский летописцы. От Иерусалимской церкви, по данным Новгородской I летописи старшего и младшего изводов, Софийской I летописи старшего извода, Московского летописного свода конца XV в., летописи Авраамки, Тверской, Воскресенской, Типографской, Радзивиловской летописей и Владимирского летописца, на II Вселенском соборе присутствовали Кирил и Григорий Богословец. Как уже отмечалось, Григорий Богослов в начале работы II Вселенского собора представлял Константинопольскую церковь.
На III Вселенском соборе в летописях не упоминается антиохийский патриарх. Им был в это время епископ Иоанн. Иерусалимским патриархом правильно назван Ювеналий (Увеналий, Оувеналий, Уведалий) [8,
с. 27; 21, с. 52, 54-55]. Он же присутствовал и на IV Вселенском соборе, что и отметили летописцы. Анти-охийский патриарх снова не был назван. На V Вселенском соборе от Антиохийской церкви был патриарх Домнин (Дементий, Домнит, Доментие, Домник). Иерусалимскую церковь в это время возглавлял патриарх Евстохий. Он не был на соборе. Его представляли посланные им епископы Стефан, Георгий и Дамиан [17, с. 619]. Некоторые летописцы неправильно утверждают, что на этом соборе от Иерусалимской церкви присутствовал патриарх Аполлинарий [22]. Большинство же летописей справедливо называют Аполлинария александрийским патриархом - участником V Вселенского собора.
На VI Вселенском соборе из восточных патриархов древнерусские летописцы неправильно называют имя антиохийского патриарха Феофана [8, с. 32]. На самом деле Антиохийскую церковь в это время возглавлял патриарх Макарий, который на этом же соборе был низложен за еретические взгляды [17, с. 636]. На VII Вселенском соборе иерусалимский патриарх Илия (Илья), антиохий-ский патриарх Феодорит (Федор, Феодосий, Феодот) и александрийский патриарх Политиан лично не присутствовали. Их приезд был затруднен военно-политическими причинами. Иерусалимская, Антиохийская и Александрийская церкви теперь находились на территории Арабского Халифата. Восточные патриархаты на VII Вселенском соборе представляли «бывший синкелл антиохий-ского патриарха Иоанн» и «игумен монастыря прп. Арсения в Египте Фома» [17, с. 647-648]. Древнерусский летописец не знал о произошедших в VII - VIII вв. политических изменениях на Востоке, во всяком случае, в летописях по этому поводу ничего не говорится. Но имена патриархов всех пяти апостольских престолов времени работы VII Вселенского собора названы в летописях правильно.
Богословие Вселенских соборов в древнерусских летописях определяется также кратко, как и их представительство. Но если в именах епископов апостольских престолов в летописях встречается путаница и даже ошибки, то суть богословских споров, имевших место на соборах, передается всеми летописцами одинаково верно. Только богословские споры, имевшие место на II Вселенском соборе, в настоящее время некоторыми богословскими авторами справедливо определяются как «подведение итогов арианских споров и осуждение широкого спектра ересей», а не их сведение лишь к осуждению «духоборцев-македониан» [17, с. 581].
Начиная с XV в. летописцы в сюжет о Вселенских соборах вставляют имена императоров, в царствование которых созывались соборы. Известно, что все Вселенские соборы созывались по инициативе и указам императоров. Можно думать, что, дополняя текст сведениями об императорах, древнерусские летописцы XV-XVII вв. тем самым хотели подчеркнуть их роль в истории Вселенских соборов.
Как видно, летописные рассказы о Вселенских соборах имеют краткий характер. Их содержание сводится к указанию последовательности соборов, называются места их созыва, даются имена пап и патриархов, говорится о
том, против каких еретиков и отступников веры эти соборы были направлены. Кроме того, составители ряда летописей называет имена императоров, на царствования которых приходились заседания соборов, отцов церкви и монахов, присутствовавших на соборах. Несмотря на краткость сведений о Вселенских соборах, данных в древнерусских летописях, они удивляют в целом своей достоверностью, осведомленностью летописцев о количестве Вселенских соборов, местах их проведения, о целях созыва соборов.
Эпоха Вселенских соборов была также временем продолжающегося организационного оформления христианской церкви. Сложившиеся к этому времени традиции устройства христианской церкви были официально закреплены и приняты дополнительные нормы и правила функционирования. Однако кругозор географических знаний, а также отсутствие четкой информации по истории создания патриархатов и митрополий в пределах христианской ойкумены, видимо, не позволили летописателям дать эти сюжеты в своих летописях.
Литература
1. Собор Никейский, Вселенский первый // Деяния Вселенских соборов: 5-е изд. Т. 1. СПб., 1996.
2. См. напр.: Савело К.Ф. Раннефеодальная Англия. Л., 1977. С. 27.
3. Собор Халкидонский, Вселенский четвертый // Деяния Вселенских соборов. Т. 3. Ч. 2.
4. Собор Халкидонский, Вселенский четвертый // Там же. Т. 2. Ч. 1.
5. Собор Ефесский, Вселенский третий // Там же. Т. 1. С. 160-162, 173.
6. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Т. 1. М., 2001.
7. Кузьмин А.Г. Комментарии // Се повести временных лет (Лаврентьевская летопись). Арзамас, 1993. С. 324.
8. Мазуринский летописец // ПСРЛ. Т. 31. М., 1968.
9. Собор Константинопольский третий, Вселенский шестой // Деяния Вселенских соборов. Т. 4. С. 213, 220, 243, 274.
10. Словарь древнерусского языка (IX - XIV вв.) / Под ред. Р.И. Аванесова. Т. 2. М., 1989. С. 404.
11. Карташев А.В. Вселенские соборы. М., 1994.
12. Кузьмин А.Г. Западные традиции в русском христианстве // Введение христианства на Руси. М., 1987.
13. См.: Пустарнаков В.Ф. Отношение к философии на христианском Востоке и Западе в период крещения Руси // Введение христианства на Руси. М., 1987. С. 162-187; Он же. Идейные источники древнерусской философской мысли // Там же. С. 188-203; Он же. Философские идеи в религиозной форме общественного сознания Киевской Руси // Там же. С. 204-262.
14. «Слово о законе и благодати» митрополита Ила-риона // Идейно-философское наследие Илариона Киевского: В 2 ч. Ч. 1. М., 1986. С. 62-64.
15. Лаврентьевская летопись. Стб. 113-116; Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Т. 2. М., 1962. Стб. 99-
101; Радзивиловская летопись // ПСРЛ. Т. 38. Л., 1989. С. 52-53; Софийская I летопись старшего извода // ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 98-100; Новгородская I летопись младшего извода // ПСРЛ. Т. 3. М., 2000. С. 153-155, 546-547; Московский летописный свод конца XV в. // ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 493-494; Типографская летопись // ПСРЛ. Т. 24. М., 2000. С. 36-37; Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 9. М., 2000. С. 55-56; Воскресенская летопись // ПСРЛ. Т. 7. М., 2001. С. 309-310; Тверская летопись // ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 105107; Владимирский летописец // ПСРЛ. Т. 30. М., 1965. С. 35-36; Пискаревский летописец // ПСРЛ. Т. 34. М., 1978. С. 53-55.
Воронежский государственный университет
16. Летопись Авраамки // ПСРЛ. Т. 16. М., 2000. Стб. 19-24, 28-29; Рогожский летописец // ПСРЛ. Т. 15. М., 1965. Стб. 7-9; Владимирский летописец. С. 11-12; Воскресенская летопись. С. 240-250; Тверская летопись... Стб. 5-11.
17. Православная энциклопедия. Т. 9. М., 2005.
18. Воскресенская летопись...
19. Летопись Авраамки. Стб. 28-29; Владимирский летописец. С. 11.
20. Собор Константинопольский первый, Вселенский второй // Деяния Вселенских соборов. Т. 1. С. 117.
21. Пискаревский летописец..
22. Новгородская I летопись младшего извода. С. 154155, 546-547.
15 сентября 2006 г
