CC BY
76
УДК 903.57"-2,5"(470.61)
ИСТОРИОГРАФИЯ ЗАПАДНОМАНЫЧСКОЙ КАТАКОМБНОЙ КУЛЬТУРЫ
© 2009 г. Н.М. Власкин
Волгоградский государственный педагогический университет, Volgograd State Pedagogical University,
400131, г. Волгоград, пр. Ленина, 27, 400131, Volgograd, Lenin Avе, 27,
vspu@vspu. ru vspu@vspu.ru
Рассматривается эволюция взглядов российских археологов на проблемы происхождения, трансформации, хронологии культуры. Делается вывод, что важнейшее значение имеет анализ механизмов взаимодействия локальных образований катакомбной культуры, а также их связей с синхронизированными древностями Северного Кавказа.
Ключевые слова: археология, Россия, бассейн Маныча, Северный Кавказ, катакомбная культура, происхождение, хронология, керамика, бронзовые инструменты.
In the article is devoted to historiography of one of the most clear archaeological cultures in Bronze Age of South-Eastern -Western-Manych culture of catacombs. The evolution of scientific views of russian archaeologists on the problems of origin, tranformation, chronology of the culture rated in the article. On authors opinion the main importance has the analysis of mechanism of interplay of local formations of catacombs culture, and also in their relations with synchronized antiquities of Northern caucasus.
Keywords: archaeology, Russia, Manych basin, Northern Caucasus, middle Bronze Age, burial rites, culture of catacombs, origin, chronology, pottery, censer, turnip-shaped vessel, bronze impliments.
Развитие представлений о древностях эпохи среднего бронзового века движется по пути усложнения структуры, все большей дробности выделенных культур, вариантов, групп. Так, выделенная В.А. Городцо-вым катакомбная культура уже в 30-е гг. XX в. потребовала выявления и характеристики своих отдельных локальных вариантов. Со временем она стала катакомбной культурно-исторической общностью, а ее локальные варианты получили статус самостоятельных культур. Данная ситуация вполне закономерна и определяет историю изучения также и древностей степного Предкавказья в бассейнах рек Сал, Маныч и Дон. Кроме того, специфику историографии археологической науки обусловливает наличие такого источника, как археологический отчет о проведенных полевых исследованиях. Он не является публикацией, но содержит авторскую интерпретацию первичного источника - собственно памятника археологии. В настоящей работе мы концентрируем внимание только на публикациях и теоретических построениях ученых в отношении западноманычской катакомбной культуры (далее - ЗМК), не касаясь истории полевых исследований непосредственно. В недавнее время нами была предпринята попытка территориального дробления историографии большинства катакомбных культур Предкавказья [1]. Настоящая работа является результатом обобщения исследований, посвященных исключительно ЗМК.
Первые публикации о погребениях ЗМК относятся к периоду обширных полевых исследований в первые десятилетия советской власти. Важнейшая из самых ранних попыток интерпретации выявленных на левом берегу Нижнего Дона материалов принадлежит М.И. Артамонову. Вместе с Г.В. Подгаецким и В.В. Гольмстен он исследует несколько курганов на левом берегу Нижнего Маныча, вследствие чего выделяется предкавказский вариант катакомбной куль-
туры. В момент раскопок в 1935 г. манычские погребения были определены Артамоновым как позднейшие в бронзовом веке, но в дальнейшем он ошибочно удревняет их. По его мнению, данный вариант характеризуется керамикой, восходящей к формам, представленным в комплексах типа ст. Царской (Новосвободной) на Северном Кавказе [2, с. 332]. Артамонов обращает наше внимание на искусственную деформацию черепов у погребенных в поздних катакомбах [3, с. 131], а также отмечает вторичное использование некоторых сооружений. По отношению к трупоположе-нию автор употребляет определение: «с ногами, согнутыми в позе сидящего», что, вероятно, неправильно было истолковано более поздними исследователями [3, с. 127; 4, с. 91]. В русле полемики по вопросам происхождения катакомбной культуры, разгоревшейся в середине XX в., гипотеза Артамонова относится к миграционной линии, а его наблюдения поддерживаются в дальнейшем С.С. Березанской и О.Г. Шапошниковой, предполагающими генетическую близость предкавказской и северокавказской культурных областей.
При сравнительном анализе металлических изделий и украшений Северного Кавказа и Предкавказья А.А. Иессен выделил несколько периодов в предкав-казской культуре: первый включает в себя и приволь-ненский, и костромской этапы, соответствует II этапу металлургии и концу медного века; второй синхронен III этапу металлургии, по Иессену, относится к бронзовому веку. Значительно омоложена датировка пред-кавказского варианта катакомбной культуры, ее второй этап без переходных стадий соответствует ранне-скифскому времени. Первый этап степной предкавказ-ской культуры синхронизирован с Донецкой, Полтав-кинской и «среднекубанской» культурами, а территория ее распространения находится в границах Мариуполь - Нижний Дон - Сталинград - Нижняя Волга -
Грозный - Моздок - Армавир. В качестве признаков I этапа предкавказской культуры рассматриваются большие горшки «репчатой» формы, курильницы на крестовидной ножке, длинные тесла с раскованным лезвием, близкие найденному в Костромском кладе, а для II характерны горшки с валиком у основания шейки и пережиточные курильницы [5, с. 167-168; 199200]. Именно Иессен объединил волго-манычскую группу в предкавказскую культуру.
В монографии, посвященной катакомбным памятникам, Т.Б. Попова характеризует и волго-манычский вариант катакомбной культуры. Опираясь на материалы исследований Артамонова и других ученых (могильники Спорный, Веселый, Соленовская), автор отмечает северокавказское происхождение курильниц и «сосудов репчатой формы» в волго-манычском варианте, но настаивает на местном, автохтонном происхождении катакомбной культуры из ямной. Она указывает на позднюю датировку одного из основных маркеров манычских памятников - реповидного сосуда, при этом подчеркивая широкое распространение в местных погребениях еще одной формы - высокошейных сосудов разных пропорций, орнаментированных типичным для катакомбной культуры способом [4, с. 88-91]. Достаточно сложно сказать, что конкретно подразумевала Попова, когда писала о волго-маны-чских погребениях: «Следует отметить как особенность в погребальном ритуале на территории этого варианта наличие нескольких погребений в сидячем положении». На наш взгляд, такая формулировка может отражать типичную для манычских погребений позу «скорченно на боку», при этом угол между бедренными костями и позвоночным столбом прямой, а между бедренными и берцовыми - острый. Именно таким образом расположенные костяки в плане напоминают позу сидящего человека. Это тем более вероятно, поскольку нам не известно положение погребенных «сидя» в прямом смысле этого определения в характеризуемых автором погребениях. Важно подчеркнуть мнение исследовательницы, что основные типы вещей имеют кавказское происхождение, а сильное южное влияние не позволяет считать манычские памятники «чистыми» и основополагающими для всей катакомбной культуры.
Исследования А.А. Иерусалимской, посвященные специально предкавказскому варианту катакомбной культуры, содержат и проблематику происхождения данной культуры в целом. Автор не поддерживает идею О.А. Кривцовой-Граковой о генетической связи между погребениями раннего бронзового века и памятниками предкавказского варианта, вместе с тем нет для Иерусалимской и оснований для его кавказского происхождения: «Наиболее ранние памятники предкавказского варианта, с одной стороны, оказываются более поздними, чем многие из погребений других вариантов катакомбной культуры. С другой стороны, они не содержат никаких элементов, связывающих их с раннекубанской культурой. Поэтому памятники предкавказского варианта пока не могут считаться „очагом" зарождения всей катакомбной культу-
ры, как это следовало бы предполагать, исходя из выдвинутого М.И. Артамоновым предположения о северокавказских истоках этой культуры» [6, с. 44].
Исследование Иерусалимской отталкивается от источников с территорий Нижнего Дона, Прикубанья, Ставрополья, Калмыкии, взяты данные раскопок на Правобережье Нижнего Дона и в Поволжье. Территория распространения предкавказского варианта, по Иерусалимской, совпадает с обозначенной Иессеном. Среди западноманычских древностей использованы известные на тот момент погребения, охарактеризованные Артамоновым, о которых мы говорили выше. Таким образом, работа Иерусалимской по какой-то причине отражает позднекатакомбный обряд восточ-номанычской культуры и ряда культур Прикубанья и Ставрополья, что определяет и основные признаки, выделенные автором для предкавказских погребений. Подчеркивается важная роль курильниц в погребальном обряде предкавказского варианта, создается первая классификация данных артефактов. Отметим выделение Иерусалимской пяти вариантов в предкавказской культуре: придонско-манычского (вероятно, именно он соотвествует ЗМК), калмыцкого, прикубанского, ставропольского, моздокско-грозненского.
Значительным шагом вперед в изучении катакомб-ной культурно-исторической общности явилась диссертация С.Н. Братченко, позднее изданная в виде монографии, посвященной памятникам Нижнего По-донья. Опираясь на сравнительно небольшую выборку погребальных комплексов (50 погребений с Левобережья и Правобережья Дона), автор предлагает новое видение «памятников манычского типа». Подчеркивая их единство в использовании специфической керамики в погребальном инвентаре (реповидных, цилиндрошейных, чугунковидных сосудов, курильниц и кувшинов), Братченко указывает на их локальные особенности в рамках особых групп: нижнеманыч-ской, элистинской, ростово-луганской, приазовско-днепровской. Общая характеристика локального ма-нычского варианта подчеркивает близость внутренних групп, но она выражается, по мнению автора, лишь в частичном сходстве: совпадении одного - двух типов сосудов, что указывает на невозможность их объединения в рамках одной культуры [7, с. 103]. Братченко неоднократно подчеркивает при описании различных черт обряда существенную разницу в погребениях Левобережья и Правобережья Дона: курганная плани-графия, поза и ориентировка, наличие/отсутствие ритуальных предметов вроде курильниц и жаровен. От донецкой культуры отличий еще больше: в первую очередь в материальной культуре и конструкциях катакомб. Он указывает на более раннее хронологическое положение донецких погребений по отношению к другим катакомбным древностям всех регионов.
Погребения нижнеманычской группы, по Братчен-ко, устроены только в катакомбах, костяки находятся на правом боку, а не на левом, как в элистинской группе. Керамический комплекс представлен репо-видными горшками, курильницами, цилиндрошейны-ми сосудами. Нижнеманычская группа не принимает
из элистинского обряда кувшин, амфору, чуждые сосуды с ручками, однако усваивает их формы и перерабатывает в цилиндрошейные безручные сосуды. Автор справедливо указывает, что в элистинской группе значительно менее распространены реповидные сосуды. Данная специфическая форма керамики выступает важнейшим звеном в интерпретации нижнеманычской и ростово-луганской групп и характерна, исходя из частоты встречаемости, в первую очередь для территории Нижнего Маныча. Морфологию и характер поверхности реповидных сосудов автор считает сходными с керамикой северокавказских культур [7, с. 104-105].
К сожалению, интереснейшие наблюдения Братченко не послужили толчком для более детальной характеристики слагаемых «манычских памятников». Лишь в конце XX в. можно увидеть некоторые важные статьи.
В русле разработки проблемы происхождения ка-такомбного обряда А.Н. Геем была вновь подчеркнута дифференциация памятников, исследовавшихся по течению Маныча. В специальной работе, посвященной гипотезе происхождения конструкции катакомбы, исследователь рассматривает охарактеризованные Брат-ченко элистинскую и нижнеманычскую группы как восточно- и западноманычскую культуры соответственно. В результате проделанной им работы представляется возможной идея соответствия могильного сооружения (ямы/катакомбы) заупокойному жилищу -повозке, сходной с жилой повозкой живых, в погребальной обрядности целого ряда групп степных скотоводов Предкавказья и Северного Причерноморья (новотиторовская - преддонецкая - манычская ката-комбная). При этом в раннем бронзовом веке происходит зарождение символа (еще используются реальные атрибуты), в раннекатакомбное время использование настоящих деталей необязательно - достаточным является особое расположение погребенных в камере, наконец, в развитую эпоху среднего бронзового века в катакомбных культурах вся погребальная конструкция символически изображает повозку, а использование материальных атрибутов сводится к минимуму [8, с. 107-108]. В рамках последнего этапа широкое распространение приобретает помещение в погребальный комплекс иных дополняющих картину символов: черепа и кости ног крупного рогатого скота в колодцах, жертвенники ВМК в насыпях курганов, даже наборы костей коз-овец, по мнению автора, можно интерпретировать как изображения тяглового скота.
Наибольшее число повозок в погребениях приходится на эпоху раннего бронзового века, второй «пик» распространения находок настоящих повозок при погребениях ВМК и ЗМК в Нижнем Подонье, Калмыкии и на Ставрополье предположительно связывается с ростом числа и значения престижных захоронений, совершаемых по схеме «две повозки» или «повозка в повозке». Исходя из новой концепции обряда поза погребенных объясняется сходным образом: «придание погребаемому сородичу положения спящего (...) с использованием присущей данному типу культуры „техники сна" (...) вероятна прямая связь малой пло-
щади одного „спального места" в жилой повозке» [8, с. 109]. Также подчеркивается единое для обозначенных генетически связанных культур обрядовое правило - своеобразное «движение на запад», выраженное различными способами положения и ориентировки погребенных.
Таким образом, по мнению Гея, погребальный обряд катакомбной культуры и происхождение очень важного индикатора, собственно конструкции катакомбы, связывается с новотиторовской культурой Прику-банья, самой «богатой» на повозки археологической культурой эпохи бронзы. В дальнейшем через «прото-катакомбы»: ямы с уступами и заплечиками, подбои и т.д., происходит переход к классическим катакомбам преддонецкого (раннекатакомбного) времени. Впоследствии именно раннекатакомбная культура (преддонец-ко-восточно-приазовская) порождает памятники более позднего времени в бассейне Маныча, среди них - за-падноманычская культура. В монографии, посвященной характеристике новотиторовской культуры, Гей констатирует, что «НТ культура в самом общем виде может быть охарактеризована как переходное звено от МК-НС (майкопско-новосвободненского. - Н.В.) массива к раннекатакомбным памятникам», а также «можно обозначить НТ культуру и как протокатакомбную культуру ямного времени» [9, с. 209].
К важнейшим исследованиям, посвященным за-падноманычской культуре непосредственно, относятся также работы В.Я. Стеганцевой. В статье, рассматривающей относительную хронологию комплексов ка-такомбной культуры в междуречье Маныча и Сала, учтено более 400 погребений из 89 стратифицированных курганов, что почти в 20 раз превышает выборку С.Н. Братченко для этого региона [10, с. 101-113]. В основу сравнительной стратиграфической таблицы автором положена типологическая схема, разработанная Братченко для конструкций погребений, его же классификация для керамики и классификация В.Г. Егорова для курильниц. В ходе анализа сравнительно-стратиграфической и корреляционной (соотношение типов могильных сооружений с типами погребального инвентаря) таблиц Стеганцевой были выявлены шесть хронологических групп, среди которых в пяти обнаружены реповидные сосуды и другой инвентарь, характерный для ЗМК. Окончательным выводом послужило то, что для исследуемой территории после общего для всего северо-восточного Причерноморья горизонта раннекатакомбных погребений следуют горизонты вполне сформировавшихся манычских ката-комбных погребений с единичными находками сосудов с короткими шейками и тесемчато-шнуровой орнаментацией. На более поздних этапах катакомбной культуры появляются орнаментированные сходным образом манычские сосуды с высоким горлом. Также автором делается вывод о возможной синхронности погребений донецкой и манычской катакомбных культур, предполагается, что и на других территориях возможна сходная последовательность развития. В качестве хронологических индикаторов отмечается также степень скорченности погребенных от слабой к
сильной и появление новых типов металлических ножей [10, с. 110-111].
В другой работе Стеганцевой содержится характеристика такой важной категории погребального обряда для нескольких позднекатакомбных культур, как реповидный сосуд. Сопоставлены артефакты с левого и правого берега Дона, приводится широкий круг аналогий, поднимаются вопросы происхождения репо-видных сосудов и их роли в сложении обрядности. Автором отмечаются отличия между сосудами двух основных групп - I (бесшейные) и II (с плоским отогнутым венчиком): поверхность сосудов разнится по цвету и технике заглаживания, по наличию/отсутствию орнаментации или ручек, по композиции и элементам орнамента [11, с. 439].
Стеганцева отмечает наличие ранних и поздних типов сосудов, при этом ранние имеют более строгий облик, чистые линии, а поздние отражают влияние со -седних культур - на Северском Донце появляется орнамент, характерный для среднедонской катакомбной культуры, на Левобережье Дона сосуды становятся более широкодонными, небрежно слепленными, с плохо обработанной поверхностью. Распространение сосудов по регионам неодинаково: так, отмечается наибольшая концентрация в нижнем течении Маныча и Сала, т.е. в погребениях ЗМК. К северу и западу количество уменьшается, мало их и на Восточном Маны-че, однако в центральной Калмыкии их число снова возрастает [11, с. 440-441].
Автором приводятся данные о реповидных формах с широкой территории Ближнего Востока и Юго-Восточной Европы, в том числе отмечено, что самые ранние сосуды такого облика в додинастическом Египте производились из различных пород камня. По мнению автора, реповидные сосуды катакомбной культурной общности являются частью обширного культурного явления, широко распространенного в археологических памятниках Ближнего Востока и Восточного Средиземноморья, т.е. подчеркивается невозможность отнесения всей репо-видной керамики к манычской катакомбной культуре.
Как видим, обращение к проблематике западнома-нычской катакомбной культуры крайне актуально и в настоящее время. Краткий историографический очерк, представленный в данной статье, лишь подчеркивает специфику интересующих нас древностей, указывает на наиболее острые противоречия в теоретическом наследии. Этапы развития исторической мысли в отношении катакомбной культурно-исторической общности подчинялись условиям развития полевой археологии, в особенности темпам новостроечной деятельности в период существования советского государства. На примере историографии ЗМК отчетливо видно стремление исследователей к усложнению структуры, выделению посредством глубокого анализа мельчайших аспектов погребального обряда все большего количества таксономиче-
ских единиц, уровней, культурных типов, вероятнее всего оторванных от истории среднего бронзового века. Избежать подобных тенденций на современном уровне исторического познания не представляется нам возможным. Терминологическая путаница, субъективность в построении иерархии обрядовых признаков, наконец отсутствие бытовых памятников и письменных источников - все это определяет сегодня сложнейший путь исследователя катакомбных древностей.
Вместе с тем учеными были выработаны наиболее перспективные способы изучения погребального обряда, среди которых - сравнительный анализ традиций, близких по хронологии, и территории распространения культурных типов, выявление общих и различных черт, главных и второстепенных признаков в обряде. Это в конечном итоге и позволяет реконструировать некоторые исторические реалии - пути миграций древних коллективов, некоторые аспекты социального устройства, развитие технологии, недостающие звенья погребального обряда.
Литература
1. Власкин Н.М. История открытия и изучения памятников катакомбной культуры Предкавказья и части Русской равнины // Археологические записки. 2007. Вып. 5. С. 17-36.
2. Артамонов М.И. Раскопки курганов на р. Маныче в 1937 г. // СА. 1949. Вып. 11.
3. Артамонов М.И. Раскопки курганов в долине р. Ма-ныча // СА. 1937. Вып. 4.
4. Попова Т.Б. Племена катакомбной культуры. Северное Причерноморье во втором тысячелетии до нашей эры: труды ГИМ. Вып. 24. М., 1955.
5. Иессен А.А. К хронологии «Больших кубанских курганов» // СА. 1950. Вып. 12.
6. Иерусалимская А.А. О предкавказском варианте катакомбной культуры // СА. 1958. Вып. 2.
7. Братченко С.Н. Нижнее Подонье в эпоху средней бронзы. Киев, 1976.
8. Гей А.Н. О некоторых символических моментах погребальной обрядности степных скотоводов Предкавказья в эпоху бронзы // Погребальный обряд. Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. М., 1999.
9. Гей А.Н. Новотиторовская культура. М., 2000.
10. Стеганцева В.Я. Относительная хронология погребений катакомбной культуры междуречья Маныча и Сала // Археологические вести. 1999. Вып. 6.
11. Стеганцева В.Я. Реповидная керамика катакомбной культуры (к постановке проблемы) // Археолог: детектив и мыслитель. СПб., 2004.
Поступила в редакцию 20 февраля 2008 г.
