CC BY
25
© 2007 г. А.Н. Грищенко
ИСТОРИОГРАФИЯ АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОГО ПОВСТАНЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ДОНСКОЙ ОБЛАСТИ (1920 - 1922 гг.): ИТОГИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ
В период 1920 - 1922 гг. в Советской Республике имели место ряд народных выступлений против большевистского политического режима. Различные по масштабам, мощности и численности участников движения эти способствовали определенным изменениям в экономической политике большевиков.
Не осталась в стороне от антибольшевистской борьбы и Донская область, повстанческое движение в которой являлось неотъемлемой частью народного сопротивления. Борьба донского казачества и крестьянства с советской властью в 1920 - 1922 гг. имеет значительный научный интерес, нисколько не уступающий, предположим, проблеме участия данных групп населения в гражданской войне на юге России.
Советская историческая наука долгое время трактовала бесспорные факты антибольшевистского сопротивления в обществе начала 1920-х гг. в рамках теории классовой борьбы и «ликвидации эксплуататорских классов». Появившаяся возможность непредвзятого и более полного исследования антибольшевистского повстанческого движения в Донской области обусловила необходимость обобщить и проанализировать имеющийся опыт изучения данной проблемы в отечественной историографии с тем, чтобы определить круг вопросов, нуждающихся в дальнейшей научной разработке.
Первые попытки осмысления донского повстанчества появились уже в самом начале 1920-х гг. Это были статьи командиров и политработников Красной Армии, пытавшихся вскрыть сущность и причины повстанчества [1]. В данных публикациях предпринимались попытки определить роль и место повстанческого движения в истории гражданской войны, анализировался комплекс причин и факторов, способствовавших его возникновению, рассматривались идеологические установки и социальный состав отрядов. Особо подчеркивалось существенное отличие повстанчества от многочисленных уголовных банд в его антибольшевистской политической направленности и нерегулярная, партизанская форма борьбы. Однако непредвзятые, документально обоснованные выводы авторов об отличиях сопротивления населения «военному коммунизму» от белого движения и бандитизма не получили признания. В данных статьях, появившихся еще до завершения движения, донское повстанчество рассматривалось в рамках всего СевероКавказского региона. После того изучение его прервалось на довольно длительное время.
Первой полноценной и значительной работой о донском повстанческом движении является статья научного сотрудника партархива ВКП(б) М.Л. Ма-саловой. Машинописная рукопись ее статьи «Бандитизм, заговоры и восстания в Донской области в 1920 - 1922 году», датированная 26 мая 1941 г., была обнаружена автором в Центре документации новейшей истории Ростовской области. Видимо, начало Великой Отечественной войны помешало ее публикации, но сохранившаяся архивная копия позволяет с достаточной полнотой проанализировать уровень изучения проблемы в указанный период. Выявленные и впервые введенные в научный оборот архивные данные позволили автору сосредоточить внимание на достаточно подробной характеристике донского повстанчества, оставляя в стороне вопросы о ликвидации его советской властью. Автор отметила два источника формирования повстанческого движения на Дону, с одной стороны, «белый бандитизм» в лице белогвардейских отрядов во множестве распространившихся после разгрома деникинской армии по всему Северному Кавказу. С другой - массовое недовольство порождала сложность «обстановки перехода от войны к миру», которую переживала в тот момент вся Советская Республика. Разорение, неурожай, недовольство продразверсткой, экономический кризис способствовали появлению бандитизма, а демобилизация Красной Армии создала для этого значительные людские резервы. К числу организаторов банд и восстаний автор относит эсеров, меньшевиков и «различные контрреволюционные и разложившиеся элементы». Она также особо подчеркнула, что бандиты, наводнившие к концу 1920 г. область, были хорошо обмундированы и имели на вооружении винтовки, пулеметы, ручные гранаты, а крупные махновские отряды располагали еще и орудиями [2, л. 1, 3, 6].
Проанализировав агитационные конструкции появлявшихся на Дону махновских отрядов, автор установила наличие у них широкого спектра провозглашавшихся лозунгов - «от погромно-монархических до анархических». Для них были характерны также антисемитизм, антибольшевизм и призывы к населению не выполнять продразверстку. Конечной целью их борьбы являлись «вольные Советы», «Советы, но без коммунистов» [2, л. 6, 7].
По мнению М.Л. Масаловой, своего кульминационного момента повстанческое движение на Дону достигло к 1 августа 1921 г и продолжало существовать всю вторую половину этого года. Автор выделила ряд характерных особенностей движения и прежде
всего то обстоятельство, что многие крупные отряды являлись наряду с махновскими пришлыми, чужими. Они проникали в область с территории Донбасса, Воронежской губернии и Кубани. Донское повстанчество отличала раздробленность, внезапность и неожиданность появления, неуловимость небольших отрядов, которые скрывало местное население, а также «отсутствие или почти отсутствие централизованного руководства». Она также усматривала отсутствие в требованиях повстанческих отрядов области лозунгов за создание «новых (без коммунистов) народных советов», как это имело место на территории Кубани. Вместе с тем автор подчеркивала, что работа по объединению донского бандитизма велась зарубежной контрреволюцией, связанной с интервентами, а непосредственным объединителем должна была стать подпольная организация Ухтомского и Назарова [2, л. 14-16]. Таким образом, в рамках существующей историографической традиции автору удалось представить общую картину донского повстанчества, выделив ряд его сущностных черт и особенностей, заложив тем самым основные направления для дальнейшего исследования.
Однако в послевоенный период в изучении антибольшевистского движения на Дону следует ограничить хронологическими рамками с начала 1960 до конца 1980-х гг. Либерализация общественной жизни, отказ от многих догматических установок и положений сталинского времени привели к оживлению научной мысли, появилось осознанное стремление к более объективному анализу. Советские историки приступили к подробному изучению и анализу антибольшевистских выступлений. Если изначально донского повстанчество рассматривалось в русле общих вопросов гражданской войны и социалистических преобразований в деревне, то позднее эта проблема приобрела самостоятельное научное значение. В начале 1960-х гг. В.И. Иванов впервые в историографии достаточно подробно осветил вопросы руководства со стороны Донисполкома и местных Советов борьбой с повстанчеством в Донской области [3]. Автор установил, что Советы на местах, несмотря на то, что в них зачастую проникали представители зажиточного казачества, осуществляли политику, направленную на пресечение самой возможности повстанческой активности. Так, по округам области прошли успешные мероприятия по сбору оружия у населения, по поимке дезертиров и уголовных элементов. В период борьбы с повстанческим движением местное руководство участвовало во взятии заложников из числа зажиточного населения, а также организовывало отряды самообороны из бедноты и иногородних. В.И. Иванов пришел к выводу о значительной и весомой роли Советов в борьбе с Донским повстанчеством.
Наиболее плодотворно и глубоко проблема антибольшевистского движения на Дону разрабатывалась в 1970-е гг. В работах Б.И. Степаненко и
Р.Г. Этенко были освещены важные вопросы о его причинах и социальном составе, приведены характерные лозунги, под которыми выступали различные повстанческие отряды. Введение в научный оборот новых архивных документов позволило авторам создать обобщающие работы, раскрывающие военно-тактические аспекты борьбы с повстанчеством на Дону и Кубани [4] и руководящую роль в этом областных организаций РКП(б) [5]. Б.И. Степаненко была предложена периодизация борьбы с антисоветским движением в казачьих областях, выявлена прямая связь подпольных белогвардейских организаций с разведорганами Русской армии Врангеля. Несомненной заслугой автора является вычленение различных течений в антибольшевистском лагере и восстановление целостной картины военных антиповстанческих операций Красной Армии.
Р.Г. Этенко исследовала деятельность Донского и Кубанского областных комитетов РКП(б), выделив основные направления и формы данной борьбы: экономические мероприятия дополнялись административно-политическими мерами, а военные операции эффективно сочетались с агитационно-пропагандистской работой [5]. Эти авторы полностью разделяли мнение об антисоветской кулацкой сущности движения, инициатором которого явился «международный империализм», действовавший посредством белоэмигрантских кругов. Вместе с тем Р.Г. Этенко доказывала руководство движением со стороны эсеров и меньшевиков, активность которых особенно усилилась в 1921 - 1922 гг. [6]. Таким образом, в 1970-е гг. сделан значительный шаг вперед в деле изучения повстанчества Дона и Кубани. В этот период были предприняты попытки изучения вопросов о причинах движения, его движущих силах и социальном составе, исследовались идеологические направления в повстанческом лагере и работа партийных, советских и военных органов по пресечению антисоветской активности. Однако само движение как таковое практически совершенно не исследовалось, в работах указанных авторов оно служило своеобразным пассивным объектом, на который были направлены усилия органов государственной власти. Определенный итог изучению повстанческого движения Дона и Северного Кавказа в начале 1920-х гг. был подведен на Всероссийской научной конференции по истории казачества в Октябрьской революции и гражданской войне. На ней, в частности, отмечалось, что «история борьбы с вооруженной контрреволюцией в 1921-1922 гг. разрабатывается очень робко», хотя борьба являлась «исключительно упорной, напряженной и приобретала в определенные периоды весьма широкие масштабы»
[7].
Безусловно, подобная оценка имевшейся ситуации способствовала усилению внимания историков к указанной проблеме. Середина 1980-х гг. отмечена появлением ряда статей, раскрывающих определенные аспекты повстанческого движения на Дону и Северном Кавказе. Так, Б.И. Степаненко пришел
к выводу, что повстанческая борьба в казачьих областях юга России в начале 1921 г. был развязана при активном и непосредственном участии белоэмигрантских кругов, стремившихся взорвать изнутри положение в Советской России. С этой целью на Дон, Кубань и Терек проникали белогвардейские эмиссары, задачей которых являлось создание здесь антибольшевистских подпольных центров из разрозненных организаций [8]. Дальнейшую научную разработку получили вопросы, связанные с «политическим бандитизмом» на Северном Кавказе [9].
Таким образом, период с начала 1960 до конца 1980-х гг. стал исключительно плодотворным в деле изучения повстанческого движения на Дону и Северном Кавказе. Советские историки поставили и решили ряд принципиальных вопросов, важных для понимания причин, сущности и последствий повстанчества юга России. Однако при этом совершенно очевиден был явный дисбаланс в работах историков, явившийся закономерным следствием существования исторических событий при конечной правильности политики советской власти. Но, несмотря на успехи советской историографии, следует признать, что изучалось не столько само повстанческое движение, сколько борьба с ним различных органов советской власти. При этом само повстанчество получало негативные определения, подчеркивалась его антинародная классовая сущность, что в конечном счете привело к поражению движения и его краху.
Новые подходы в изучении антибольшевистского повстанческого движения юга России наметились в начале 1990-х гг. К тому моменту отечественная историография уже накопила значительный фактический материал, но все еще требовали дальнейшей разработки вопросы о социальном составе движения и политической составляющей, о руководителях повстанческих сил и специфике в различных областях и районах. Всем этим занялись исследователи именно в 1990-е гг. Одним из первых повстанческое движение Дона, Кубани и Ставрополья изучил А.В. Баранов, призвавший к пересмотру традиционных оценок казачества и «бело-зеленого» повстанчества. Автор попытался выявить сущность, формы и динамику политической активности казачества Северного Кавказа на основе широкого привлечения недоступных ранее секретных документов, что позволило ему сделать серьезные выводы и обобщения. Он подчеркнул, что в основе политической активности казачества лежала защита своего дореволюционного статуса и прежде всего этносоциальной целостности, самоуправления, землевладения и военной организации. Именно поэтому оно резко негативно восприняло проведение политического эксперимента и выступило против него с оружием в руках. Автор предостерег от огульного зачисления повстанцев в ряды уголовных элементов, так как это являлось бы явным упрощением проблемы, более того, им были отмечены различные течения в
повстанчестве по политической направленности: казачье демократическое движение автономистов; монархическое движение офицеров и части зажиточных казаков; крестьянское движение эсеровского толка и анархическое движение в прилегающих к Украине округах Донской области [10].
Представляются принципиальными выводы А. В. Баранова о невозможности осуществления руководства повстанческим движением на юге России со стороны белоэмигрантских кругов. Он же установил, что социалистические партии эсеров и меньшевиков не только не возглавили повстанческое движение, но и не поддержали его в массовом числе, несмотря на очевидную близость и тождественность идеологических воззрений и лозунгов повстанцев и социалистов. Характерной особенностью работ данного автора является анализ повстанческого движения казаков и крестьян как формы самостоятельной деятельности общественных сил, как вооруженной оппозиции действующей власти и ее политическому курсу [11]. Однако повстанческая активность в его работах рассматривается в рамках всего СевероКавказского региона на наиболее ярких и показательных ее проявлениях. Донское повстанчество при этом не являлось предметом целостного изучения.
В середине 1990-х гг. сведения о повстанческом движении на Дону впервые появились в общих работах по истории казачества юга России в советское время. Представляются обоснованными выявленные С. А. Кислицыным характерные черты социально-психологического состояния донского казачества, которые являлись причинами повстанческого белоказачьего движения в начале 1920-х гг. [12].
Наиболее значительный вклад в изучение проблемы внесли публикации П.Г. Чернопицкого, в которых автор исследовал причины донского повстанчества и сущность его определил как «стихийное выступление против непомерного насилия и грабежа» со стороны власти и продотрядов. Им же предложена и периодизация донского повстанчества и рассмотрены политико-идеологические воззрения участников наиболее крупных вооруженных формирований. Значимым для целостного понимания состава и природы повстанчества стал сделанный автором вывод об отсутствии социально-классового расслоения среди крестьянства и казачества Дона и об общекрестьянском характере антибольшевистского сопротивления [13]. В статьях этого автора повстанческое движение на Дону впервые за долгое время было изучено обособленно, вне рамок СевероКавказского региона.
Таким образом, можно констатировать, что в 1990-е гг. отечественной исторической наукой был сделан значительный прорыв в исследовании проблематики антибольшевистского движения на Дону. Исследователи приступили к углубленному изучению причин и факторов повстанческого движения, идейных основ различных политических течений в нем, деятельности партийных и советских органов в Донской
области. Радикальному пересмотру подверглись выводы об участии казачества и крестьянства Дона в повстанческом движении начала 1920-х гг. В указанный период изменилось само представление о характере антибольшевистского движения, в результате чего «в исследованиях российских историков 90-х годов явно проявилась тенденция к отказу от использования термина „бандитизм" в отношении вооруженных антигосударственных выступлений» [14].
В период 2000 - 2004 гг. исследование повстанческой проблематики получило новый импульс и приобрело ряд отличительных особенностей. Была всесторонне изучена повстанческая активность казачества, составлявшего ядро и ведущую силу отрядов, перераставших в крупные военно-политические формирования. Исследование вооруженных выступлений велось по четырем основным направлениям политических течений [15]. В научный оборот вводились новые архивные документы.
Наряду с этим историки от изучения повстанческого движения «вширь», т.е. на территории всего Северного Кавказа или в одной области, перешли к анализу его «вглубь». Иными словами, теперь само движение или его отдельные аспекты исследовались на отдельно взятой территории, зачастую в рамках одного отдела или округа. В статьях Н. В. Кратовой, Е.Ф. Жупиковой, А.А. Черкасова сосредоточено внимание на повстанческом движении на территории Кубани, Черноморья, Терека, Ставропольской губернии и национальных районов Северного Кавказа [16]. Существующие публикации А. Жбанникова о Я.Е. Фомине и действиях возглавляемого им отряда в Верхне-Донском округе, о С.П. Толстове [17], естественно, далеко не исчерпывают чрезвычайно сложную и многомерную проблему повстанческого движения на Дону в начале 1920-х гг. Степень изученности донского повстанчества значительно ниже в сравнении с разработанностью подобной проблематики для областей Северного Кавказа. Можно с уверенностью констатировать, что повстанческое движение на Дону и по сей день продолжает оставаться слабоизученной проблемой. Потребность в исследовании данного этапа донской истории представляется очевидной.
В этой связи первоочередными актуальными задачами дальнейшей разработки проблемы повстанческого движения является вопрос о его сущности, характере и особенностях применительно к Донской области. В более тщательном анализе нуждается социальный состав движения на различных этапах его существования. Более детальной разработки ждет вопрос об идеологических основах донского повстанчества. Вопрос этот - основополагающий, так как от политической окраски воззваний и лозунгов зависела в немалой степени поддержка различных отрядов со стороны населения.
Взвешенного анализа требуют вопросы о направлениях деятельности донских повстанцев и их военной организации. Важнейшая задача - выявление и подсчет общего количества повстанческих
отрядов и числа людей в них, что позволит поэтапно проследить динамику развития движения.
Несомненно, позитивным фактом явилась публикация сборников документов и материалов из Центрального архива ФСБ РФ [18], в которых представлены краткие биографические сведения об отдельных руководителях повстанческих отрядов, однако до настоящего времени не появилось весомых работ, в которых была бы рассмотрена их деятельность в общем контексте антибольшевистской борьбы. Такой подход представляется весьма перспективным.
Совершенно «белым пятном» в историографии продолжает оставаться непосредственно связанное с повстанчеством антибольшевистское подполье в Донской области, хотя последнее зачастую являлось инициатором вооруженного сопротивления, а в ряде случае подпольные организации возглавляли стихийное движение народного протеста, организуя его по военному образцу и придавая соответствующую идеологическую окраску. Изучение этого вопроса позволит отобразить историю донского повстанчества в более полном и целостном виде. Это, безусловно, потребует привлечение документов из архивов спецслужб.
Первый значительный шаг в этом направлении сделан только в самое последнее время. Г.Н. Боранова, изучив уголовное дело «Армии спасения России», восстановила деятельность данной организации с момента возникновения и до разгрома ее ДонЧК в июле 1921 г. [19]. Автор подробно осветила личность К.Э. Ухтомского и всего руководящего состава организации, арест, суд и расправу над участниками «второй повстанческой волны», убедительно доказала, что человек, именовавший себя полковником Ф.Д. Назаровым, на самом деле таковым не являлся, а только присвоил себе известное на Дону имя. Этот вывод демонстрирует явную несостоятельность прочно укоренившегося в советской историографии утверждения о поддержке белой эмиграцией донского подполья и повстанчества. Кроме того, автор указала на неблаговидную роль в «деле Ухтомского» агентов-провокаторов ДонЧК. Таким образом, организация находилась под контролем чекистов и была заведомо обречена на провал. Монография Г.Н. Борановой - успешный пример изучения одного из эпизодов истории донского подполья, и работа в этом направлении требует дальнейшего продолжения.
Выше уже было отмечено, что значительно лучше изучены мероприятия советской власти по ликвидации повстанческого движения на Дону. Однако и здесь еще имеется ряд неразработанных вопросов. В частности, не освещена практическая деятельность Донского областного военного совещания по борьбе с бандитизмом и аналогичных совещаний в округах. В имеющихся исследованиях не нашли отражения оперативно-агентурные мероприятия государственных органов борьбы с повстанцами.
Все указанные выше вопросы - наименее изучены, следовательно, именно они должны находиться в центре внимания исследователей проблемы анти-
большевистского повстанческого движения в Донской области в 1920 - 1922 гг. Таким образом, проведенный исторический анализ позволил установить, что у данной проблемы, несмотря на ряд имеющихся, безусловно, успешных разработок, еще далеко не исчерпан научный потенциал и она, несомненно, найдет своих исследователей, сосредоточивших усилия на всей совокупности вопросов, являющихся до настоящего времени недостаточно изученными.
Литература
1. Козаков А. Общие причины возникновения бандитизма и крестьянских восстаний // Красная армия. 1921. № 9. С. 21-39; Стройло. Повстанческое движение на территории Северо-Кавказского военного округа // Там же. С. 55-65.
2. Центр документации новейшей истории Ростовской области, ф. 910, оп. 2, д. 172.
3. Иванов В.И. Советское строительство на Дону. 1920 год: Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д, 1962.
4. Степаненко Б.И. Борьба с вооруженной контрреволюцией на Дону и Кубани и ее разгром (март 1920 -1922 гг): Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д, 1972; Он же. Крушение контрреволюции на Дону, Кубани и Тереке в 1920 году // Вопросы истории. 1976. № 9. С. 1533; Он же. Борьба с вооруженной контрреволюцией в бывших казачьих областях Юга России и ее разгром (март 1920 - 1922 гг). Ульяновск, 1977.
5. Этенко Р.Г. Большевистские организации Дона и Ку-бано-Черноморья в борьбе против внутренней контрреволюции при переходе к новой экономической политике (1920-1922 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д, 1976.
6. Этенко Р.Г. О роли мелкобуржуазных партий эсеров и меньшевиков в активизации политического бандитизма на Дону и Кубано-Черноморье в 19201922 годах // Изв. СКНЦ ВШ. Обществ. науки. 1978. № 2. С. 74-79; Она же. Контрреволюционная деятельность эсеро-меньшевистского подполья на Дону и Кубано-Черноморье после разгрома деникинщины (1920 - 1921 гг.) // Гражданская война на Северном Кавказе: Материалы регион. науч. сессии 23-24 декабря 1980 г. Махачкала, 1982. С. 104-110.
7. Козлов А.И., Хмелевский К.А., Этенко Л.А. Историография борьбы за власть Советов на Дону и на Северном Кавказе // Казачество в Октябрьской революции и гражданской войне: Материалы Всесо-юз. науч. конф. Черкесск, 12 - 13 ноября 1980 г Черкесск, 1984. С. 26.
8. Степаненко Б.И. Контрреволюция на Дону, Кубани и Тереке в декабре 1920 - мае 1921 года и ее разгром // История СССР. 1986. № 6. С. 120-135.
9. Жупикова Е. Ф. Причины политического бандитизма на Северном Кавказе в конце гражданской войны // Дон и Северный Кавказ в период строительства социализма. Ростов н/Д, 1988. С. 40-54;ЖупиковаЕ.Ф., ЭмировН.П.
Крах политического бандитизма на Дону и Северном Кавказе. М., 1988. С. 228-249.
10. Баранов А.В. Социально-политическое развитие Дона, Кубани и Ставрополья в годы нэпа (1921 - 1929 гг): Дис. ... канд. ист. жук. Краснодар, 1992; Он же. Повстанческое движение казачества в 1920-1924 гг. глазами современников // Возрождение казачества (история, современность, перспективы): Тез. докл. сообщ. вы-ступл. на V Междунар. (Всерос.) науч. конф. Ростов н/Д, 1995. С. 71-72.
11. Баранов А.В. Социальное и политическое развитие Северного Кавказа в условиях новой экономической политики (1921 - 1929 гг.). СПб., 1996; Он же. Многоукладное общество Северного Кавказа в условиях новой экономической политики. Краснодар, 1999.
12. Кислицын С.А. Государство и расказачивание 1917 -1945 гг.: Учеб. пособие по спецкурсу. Ростов н/Д, 1996. С. 45.
13. Чернопицкий П.Г. Повстанческое движение на Дону в 1920 - 1922 годах // Социальное развитие России и актуальные проблемы социономики: Тез. докл. и сообщ. регион. межвуз. науч.-теорет. конф. 22 мая 1997. Новочеркасск, 1997. С. 9; Он же. Повстанческое движение у крестьян и казаков Дона в 1920 - 1922 гг. // Изв. вузов. Сев.-Кавк. регион. Обществ. науки. 1998. № 3. С. 3-12.
14. Кратова Н. В. Повстанческое движение в СевероЗападной части Кавказа и Предкавказья (1920 -1922 гг): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д, 2004. С. 5.
15. Яблочкина И.В. Советская власть и казачество: вооруженное противостояние в условиях нэпа // Нэп и становление гражданского общества в России: 1920-е годы и современность: Материалы Всерос. науч. конф. Славянск-на-Кубани, 17 - 20 октября 2001. Краснодар, 2001. С. 216-219; Она же. Вооруженные выступления казачества против Советской власти на юге России в первой половине 20-х годов ХХ века // Бюллетень Владикавказского института управления. 2003. № 10. С. 47-66.
16. Кратова Н.В. Документы ГА КЧР о бело-зеленом движении на территории Баталпашинского отдела // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: Материалы 2-й Междунар. Кубано-Терской науч-просветит конф. Армавир, 2000. С. 74-76; Она же. Мероприятия Советской власти по борьбе с бело-зеленым движением на территории Верхней Кубани.
1920 - 1922 гг. // История Северного Кавказа с древнейших времен по настоящее время. Пятигорск, 2000. С. 115-117; Черкасов А.А К вопросу о проявлениях бело-зеленого повстанчества на Кубани и Черноморье в
1921 г // Вопросы казачьей истории и культуры. Вып. 3. Майкоп, 2004. С. 74-97; Он же. Институт заложниче-ства на Кубани и Черноморье в 1920 - 1922 гг // Вопросы истории. 2004. № 10. С. 106-113; Жупикова Е.Ф. Повстанческое движение на Северном Кавказе в 19201925 годах (документальные публикации и новейшая отечественная историография) // Отечественная история. 2004. № 3. С. 159-169.
17. Жбанников А. Фомины из хутора Рубежного // Станица. Общеказачья газета. 2004. № 1. С. 29-31; Он же. Грязновский казак Степан Толстов // Там же. 2005. № 2. С. 30-31.
18. Миронов Ф. Тихий Дон в 1917 - 1921 гг. Документы и материалы. М., 1997; Советская деревня гла-
зами ВЧК - ОГПУ - НКВД. 1918 - 1939. Документы и материалы. Т. 1. М., 2000. 19. Боранова Г.Н. Азов и Приазовье между двумя мировыми войнами (1917 - 1940 гг.). Азов, 2005. С. 207-242.
Ростовский государственный университет
12 декабря 2006 г
