CC BY
4УДК 343.14 ГРНТИ 10.79.35
ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ ПРАВОВОГО СТАТУСА ЭКСПЕРТА, СПЕЦИАЛИСТА И ПРАВОВЫХ НОРМ, РЕГУЛИРУЮЩИХ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СПЕЦИАЛЬНЫХ ПОЗНАНИЙ, В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РСФСР
Казмиров М. А.
Восточно-Сибирский филиал Российского государственного университета правосудия, г. Иркутск, Россия
Аннотация. Актуальность обозначенной темы состоит в существовании не разрешенных до настоящего времени ряда теоретических и практических проблем использования специальных познаний в процессе уголовного судопроизводства.
В статье изучается история появления и формирования в уголовно-процессуальном законодательстве РСФСР таких доказательств, как заключение и показания эксперта, появление в уголовном судопроизводстве таких процессуальных участников, как «эксперт», «специалист», анализируются их права и обязанности, а также трансформация их правового статуса. Также автор рассматривает правовые нормы, связанные с использованием специальных познаний при доказывании по уголовному делу, историю их изменения в период действия советского законодательства с 1917 г. до момента принятия Федерального закона от 18 декабря 2001 г. № 177-ФЗ «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».
Методы проведенных исследований: работа написана с использованием общенаучного диалектического метода познания, а также таких общенаучных приемов и методов, как анализ и синтез, индукция и дедукция, наблюдение, сравнение и обобщение. В числе частнонаучных использовались историко-правовой, формально-юридический, системно-структурный методы.
В результате проведенного анализа изменений законодательства в указанной части, анализа точек зрений научных и практических работников относительно способов использования специальных познаний в процессе уголовно-процессуального доказывания автор выявил предпосылки появления в уголовно-процессуальном законодательстве РФ новых источников доказательства «заключение и показания специалиста», определил причины появления ряда практических и теоретических проблем, в частности связанных с использованием специальных познаний в процессе уголовного судопроизводства без проведения исследования, проблем с использованием специальных познаний со стороны невластных участников процесса, к которым относятся участники со стороны защиты, а также потерпевший, гражданский истец и их представители, а также проблем, связанных с использованием специальных познаний при оценке обоснованности заключения эксперта.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, специальные познания, процесс доказывания, эксперт, заключение эксперта, показания эксперта, специалист, заключение специалиста, показания специалиста.
HISTORICAL AND LEGAL ANALYSIS OF LEGAL STATUS EXPERT, SPECIALIST AND LEGAL STANDARDS GOVERNING THE USE OF SPECIAL KNOWLEDGE, IN THE CRIMINAL PROCEDURE
LEGISLATION OF THE RSFSR
Kazmirov M. A.
East Siberian Branch of the Russian State University of Justice, Irkutsk, Russia
Abstract. The relevance of the identified topic lies in the existence of a number of theoretical and practical problems of using special knowledge in the process of criminal proceedings that have not yet been resolved.
In the article, the author studies the history of the emergence and formation in the criminal procedural legislation of the RSFSR of such evidence as the conclusion and testimony of an expert, the appearance in criminal proceedings of such procedural participants as "expert", "specialist", analyzes their rights and obligations, as well as the transformation of their right status. The author also analyzes legal norms related to the use of special knowledge in proving a criminal case, the history of their changes during the period of Soviet legislation from 1917 until the adop-
tion of the Federal Law of December 18, 2001 № 177-FZ «On the implementation of the Criminal Procedure Code Russian Federation».
Methods of the research: the work was written using the general scientific dialectical method of cognition, as well as such general scientific techniques and methods as analysis and synthesis, induction and deduction, observation, comparison and generalization. Among the private scientific ones, historical-legal, formal-legal, system-structural methods were used.
As a result of the analysis of changes in legislation in this part, the analysis of the points of view of scientific and practical workers regarding the ways of using special knowledge in the process of criminal procedural evidence, the author identified the prerequisites for the emergence of new sources of evidence in the criminal procedural legislation of the Russian Federation "conclusion and testimony of a specialist", identified the reasons the emergence of a number of practical and theoretical problems, in particular those related to the use of special knowledge in the process of criminal proceedings without conducting research, problems with the use of special knowledge on the part of powerless participants in the process, which include participants from the defense, as well as the victim, civil plaintiff and their representatives , as well as problems associated with the use of special knowledge when assessing the validity of an expert's opinion.
Keywords: criminal proceedings, special knowledge, process of proof, expert, expert opinion, expert testimony, specialist, expert opinion, specialist testimony.
Октябрьская революция 1917 г., в результате которой к власти в Российском государстве пришло правительство большевиков и левых эсеров, повлияла на все сферы жизни российского общества, в том числе на сферу уголовных и уголовно-процессуальных общественных отношений.
Новая советская власть намеревалась отказаться от всей дореволюционной системы судоустройства и процессуального порядка расследования и разрешения уголовных дел. Вместе с тем в течение переходного периода формирования советского законодательства правительство Советской России — Совет народных комиссаров РСФСР — было вынуждено обращаться к дореволюционным законам.
В частности, одним из первых нормативных актов советского правительства стал Декрет СНК РСФСР о суде от 24 ноября 1917 г. В п. 5 Декрета было указано: «Суды при разрешении дел руководствуются в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию»1.
Об этом же было указано в ст. 8 Декрета ВЦИК от 7 марта 1918 г. № 2 «О суде»2. В то же время ст. 14 указанного Декрета провозглашала, что «в отношении доказательств суд не стеснен никакими формальными соображени-
ями и от него зависит, по обстоятельствам дела, допустить те или иные доказательства».
Тем самым советское процессуальное законодательство переходного периода провозгласило отказ от ранее закрепленного в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. принципа исчерпывающего перечня видов (источников) доказательств и исчерпывающего перечня допустимых следственных действий по формированию доказательств. Фактически советские органы власти того времени в процедуре доказывания перешли от теории доказательств, основанной на свободе оценки доказательств, при формализованном порядке сбора самих доказательств, к теории свободного доказывания в ее классическом понимании. Различные виды теории доказательств, история их развития в Российской империи, Советской России и Российской Федерации, в частности, описаны в «Курсе уголовного процесса» под общей редакцией Л. В. Головко [5, с. 419].
Принцип свободного доказывания в уголовном судопроизводстве Советской России оставался закрепленным в законодательстве на протяжении почти 50 лет, до момента принятия УПК РСФСР 31 августа 1966 г. (см. ст. 24 Декрета ВЦИК от 21 октября 1920 г. «Положение о Народном Суде Российской Социалистической Федеративной Советской Республики»3, ст. 61 Уголовно-процессуального кодекса, принятого постановлением ВЦИК от 25 мая
1 О суде : декрет СНК РСФСР от 24.11.1917 // СУ РСФСР. 1917. № 4. Ст. 50
2 О суде : декрет ВЦИК от 07.03.1918 № 2 // СУ
РСФСР. 1918. № 26. Ст. 420.
3 Положение о Народном суде Российской Социалистической Федеративной Советской Республики : декрет ВЦИК от 21.10.1920 //СУ РСФСР. 1920. № 83. Ст. 407.
1922 г. (далее - УПК 1922 г.)1, ст. 57 Уголовно-процессуального кодекса, принятого постановлением ВЦИК от 15 февраля 1923 г. (далее — УПК 1923 г.)2. В то же время советское законодательство, начиная уже с УПК 1922 г., постепенно стало возвращаться к идее формального перечня доказательств, а также формализации способов получения доказательств.
В ст. 13 Декрета ВЦИК от 7 марта 1918 г. № 2 «О суде» впервые в советском законодательстве предусматривается использование специальных познаний при разрешении дел (пока только гражданско-правового характера): «При разрешении гражданских дел, требующих специальных познаний, судом, по собственному его усмотрению, могут быть приглашены сведущие лица в состав судебного присутствия с правом совещательного голоса».
Декрет ВЦИК от 21 октября 1920 г., в соответствии с которым было принято Положение о Народном Суде Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, ознаменовал окончание переходного периода. В ст. 22 указанного Декрета провозглашалось: «При решении дел Народный Суд применяет декреты Рабоче-Крестьянского Правительства, а в случае отсутствия соответствующего декрета или неполноты такового руководствуется социалистическим правосознанием». В примечании к указанной статье, кроме того, было указано: «Ссылка в приговорах и решениях на законы свергнутых правительств воспрещается». В ст. 64 этого же Декрета было указано: «Кроме свидетелей допрашиваются и эксперты, если они вызваны в заседание Суда».
Первыми процессуальными актами, урегулировавшими процедуру использования специальных познаний в процессе уголовного судопроизводства, стали Уголовно-процессуальный кодекс, принятый постановлением ВЦИК от 25 мая 1922 г. (УПК 1922 г.), и пришедший ему на смену Уголовно-процессуальный кодекс, принятый постановлением ВЦИК от 15 февраля 1923 г. (УПК 1923 г).
1 Об Уголовно-Процессуальном Кодексе (вместе с Уголовно-Процессуальным Кодексом РСФСР) : постановление ВЦИК от 25.05.1922 // СУ РСФСР. 1922. № 20-21. Ст. 230.
2 Об утверждении Уголовно-Процессуального Кодекса РСФСР (вместе с Уголовно-Процессуальным Кодексом РСФСР) : постановление ВЦИК от 15.02.1923 // СУ РСФСР. 1923. № 7. Ст. 106.
Указанные кодексы, несмотря на запрет ограничивать судопроизводство какими-либо формальными доказательствами (ст. 61 УПК 1922 г., ст. 57 УПК РФ 1923 г.), тем не менее привели перечень доказательств (ст. 62 УПК
1922 г., ст. 58 УПК РФ 1923 г.), что уже противоречило принципу свободы доказательств, изложенных в ст. 61 и 57 этих же кодексов. В качестве одного из доказательств называлось заключение эксперта.
В ст. 65, 67 УПК 1922 г. и ст. 61, 63 УПК
1923 г. назывались случаи, в которых в процессе уголовного судопроизводства может использоваться заключение эксперта:
— в случае, когда при расследовании или при рассмотрении дела необходимы специальные познания в науке, искусстве или ремесле;
— в обязательном порядке для установления причин смерти и характера телесных повреждений, а также для определения психического состояния обвиняемого или свидетеля в тех случаях, когда у суда или следователя по этому поводу возникают сомнения.
Статьи 68, 165, 172—177 УПК 1922 г. и ст. 64, 162, 169—174 УПК 1923 г. предусматривали порядок получения от экспертов сведений, касающихся специальных познаний:
«Решение о вызове экспертов принимал следователь, он же определял необходимое количество вызываемых экспертов. Получение от экспертов специальных познаний осуществлялось посредством допроса, аналогичного допросу свидетеля. Лицо, вызываемое в качестве эксперта, обязано явиться участвовать в осмотрах и освидетельствованиях и давать заключения. Перед допросом экспертов следователь обязан был удостовериться в их личности, предупредить о необходимости давать заключение, строго согласное с обстоятельствами дела и данными тех специальных знаний, для которых вызван эксперт, а также предупредить об ответственности за отказ от дачи заключения и за дачу ложного заключения. Затем следователь излагал эксперту (экспертам) те пункты, по которым должно быть дано заключение. Эксперт (эксперты) имел право, с разрешения следователя, знакомиться с теми обстоятельствами дела, уяснение которых необходимо ему для дачи заключения. Если эксперт (эксперты) находил, что предоставленные ему следователем материалы недостаточны для дачи заключения, он составлял акт о невозможности дать заключение. Если вызы-
валось несколько экспертов, то им ранее дачи заключения должна быть дана возможность, в случае их о том требования, совещаться между собой. Если эксперты приходили к единогласному выводу, то результаты экспертизы могли быть изложены одним из экспертов по их выбору; в случае же разногласия между экспертами должны быть изложены каждым из экспертов его выводы. После дачи заключения, каждому из экспертов могли быть задаваемы вопросы. По окончании экспертизы составлялся протокол допроса, который подписывался следователем и экспертом (экспертами). В случае признания следователем экспертизы недостаточно ясной или неполной следователь был вправе по собственной инициативе или по ходатайству обвиняемого назначить производство новой экспертизы, пригласив для того других экспертов».
Нормы Уголовно-процессуального кодекса 1922 г. и Уголовно-процессуального кодекса 1923 г. также содержали широкие права обвиняемого при производстве экспертизы:
«В случае требования обвиняемого следователь помимо избранных им экспертов мог вызвать и эксперта, указанного обвиняемым; отказ в таком вызове мог последовать, если следователь признает, что вызов указанного эксперта невозможен или же грозит затянуть предварительное следствие. Следователь был не вправе отказать обвиняемому в допросе экспертов, если обстоятельства, об установлении которых он ходатайствует, могут иметь значение для дела. Обвиняемый мог присутствовать при осмотрах, допросах и задавать вопросы экспертам. Обвиняемый вправе был представить в письменном виде те вопросы, по которым экспертом должно быть дано заключение».
Порядок привлечения судом экспертов предусматривался ст. 302 УПК 1922 г. и ст. 298 УПК 1923 г. и был аналогичен процедуре, действующей на стадии следствия, но с дополнительной обязанностью экспертов после устного изложения заключения представить его в письменном виде для приобщения к делу.
УПК 1923 г., кроме того, в ст. 298 указал, что «заключение экспертов для суда не обязательно, однако несогласие суда с экспертизой должно быть им подробно мотивировано в приговоре или особом определении».
Также УПК 1922 и 1923 гг. предусматривали исключения из общей процедуры получения заключения экспертов.
В частности, УПК 1923 г. в примечании к ст. 63 определил: «В случае необходимости установления причин смерти и характера телесных повреждений, а также для определения психического состояния обвиняемого или свидетеля порядок вызова и дача экспертизы определяется особой инструкцией, издаваемой Народным Комиссариатом Юстиции по соглашению с Народным Комиссариатом Здравоохранения».
В ст. 196, 198 УПК 1922 г. и 195 УПК 1923 г. предусматривалось: «Для осмотра и вскрытия трупов, для освидетельствования потерпевшего и обвиняемого и в других случаях, где требуется медицинская экспертиза, следователь приглашает в качестве экспертов врачей, судебно-медицинских экспертов. Протоколы вскрытия и медицинского освидетельствования должны составляться врачом и подписываться следователем».
Анализ вышеизложенных норм закона позволяет сделать ряд промежуточных выводов.
Уголовно-процессуальное законодательство Советской России 1917—1965 гг. от нескольких понятий: «сведущее лицо», «эксперт» — перешло к единому понятию эксперта. Под экспертом понималось лицо, обладающее специальными познаниями в науке, искусстве или ремесле.
К несомненным достоинствам законодательства того времени следует отнести широкий спектр прав обвиняемых в вопросах привлечения лиц, обладающих специальным познаниями, к процедуре уголовного судопроизводства, наличие закрытого перечня оснований в отказе ходатайства обвиняемого в привлечении к производству по делу указанного им эксперта. Подобный перечень ограничений аналогов в дальнейшем уголовно-процессуальном законодательстве Советской России, а также в законодательстве Российской Федерации не имел и не имеет. Указанное обстоятельство, по мнению автора статьи, существенно сузило полномочия защиты в вопросах использования специальных познаний в процессе уголовно-процессуального доказывания, вылилось в попытки поиска альтернативных способов использования специальных познаний, в том числе посредством привлечения сторонних специалистов для проведения
внепроцессуальных исследований, о чем будет сказано ниже в настоящей статье.
В то же время применительно к порядку применения специальных познаний в процессе уголовного судопроизводства нормы законодательства 1917—1965 гг. являлись достаточно противоречивыми.
Это выражалось в первую очередь в противоречиях в общей концепции теории доказательств: при провозглашении принципа свободного доказывания одновременно законодатель разработал определенную процедуру получения специальных познаний, а также формы, в которые должны были облекаться пояснения эксперта.
Сами процедуры получения специальных познаний и формы их выражения были недостаточно четко, казуистично, а в некоторых моментах противоречиво описаны. В частности, на стадии предварительного расследования доказательством являлся протокол допроса экспертов. В ходе судебного разбирательства требовалось получение заключения эксперта в письменном виде, несмотря на одновременное ведение протокола судебного заседания. При проведении медицинской экспертизы предусматривалось составление отдельного протокола вскрытия. Порядок оформления заключения эксперта о причинах смерти и характера телесных повреждений, а также для определения психического состояния обвиняемого или свидетеля определялся особой инструкцией, издаваемой Народным комиссариатом юстиции совместно с Народным комиссариатом здравоохранения (т. е. ведомственным нормативным актом). Отсутствовало такое основание для проведения повторной экспертизы, как необоснованность выводов первичной экспертизы.
Следующим этапом развития советского уголовно-процессуального законодательства в сфере использования специальных познаний стало принятие Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, утвержденного Законом РСФСР от 27 октября 1960 г.1, который в ст. 69 УПК РФ предусмотрел, что «доказательства по уголовному делу должны собираться в определенном законом порядке», а также привел перечень доказательств, среди которых назвал в том числе заключение эксперта.
1 Об утверждении Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (вместе с Кодексом) : закон РСФСР от 27.10.1960 // Свод законов РСФСР. 1988. Т. 8. Ст. 613.
Таким образом, несмотря на то, что УПК РСФСР не оперировал понятиями «допустимости» доказательств, следует полагать, что с момента принятия указанного кодекса советский законодатель отказался от принципа свободного доказывания, закрепленного в предыдущих нормативных актах, одновременно закрепив принцип свободной оценки доказательств в ст. 71 Кодекса.
В ст. 78 Кодекса законодатель сформулировал признаки, определяющие понятие эксперта в качестве отдельного участника уголовного судопроизводства. Под экспертом понималось лицо, обладающее специальными познаниями в науке, технике, искусстве или ремесле и вызванное лицом, осуществляющим производство по делу, для проведения экспертизы. Для производства экспертизы могли вызываться специалисты, как работающие в качестве экспертов в экспертных учреждениях, так и не работающие в них.
Системное толкование ст. 69, 78—80 УПК РСФСР дает основные признаки такого доказательства, как «заключение экспертизы» — это заключение, которое дает эксперт на основе проведенных исследований в области науки, техники, искусства или ремесла, в соответствии с его специальными знаниями относительно обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела.
Порядок производства экспертизы в УПК РСФСР регулировался отдельной главой 16.
Производство экспертизы теперь осуществлялось на основании постановления следователя о ее проведении (ст. 184 УПК РФ). С постановлением о назначении экспертизы следователь был обязан ознакомить обвиняемого, у которого в соответствии со ст. 185 УПК РСФСР имелся определенный перечень прав: 1) заявить отвод эксперту; 2) просить о назначении эксперта из числа указанных им лиц; 3) представить дополнительные вопросы для получения по ним заключения эксперта; 4) присутствовать с разрешения следователя при производстве экспертизы и давать объяснения эксперту; 5) знакомиться с заключением эксперта.
Следует отметить, что какие-либо обязанности у следователя удовлетворить ходатайство обвиняемого (в отличие от положений ст. 169 УПК 1923 г.) в статье отсутствовали, что создавало эффект декларативности указанных выше прав.
Заключение эксперта теперь оформлялось не протоколом допроса, а отдельным письменным документом, к форме и содержанию которого предъявлялись определенные требования (ст. 191 УПК РСФСР).
Статья 81 УПК РФ также ввела понятие «необоснованности» заключения эксперта, неизвестного предыдущему законодательству, и указала, что в случае необоснованности заключения эксперта или сомнений в его правильности может быть назначена повторная экспертиза, поручаемая другому эксперту или другим экспертам.
Допрос эксперта в УПК РСФСР также остался (ст. 192 УПК РСФСР), но рамки его проведения существенно сузились. Следователь теперь имел вправе допросить эксперта только для разъяснения или дополнения данного им заключения.
Проведение экспертизы в судебном заседании регулировалось ст. 288—290 УПК РСФСР и принципиально не отличалось от правил проведения экспертизы на стадии предварительного расследования.
Также УПК РСФСР впервые наделил специалиста новыми полномочиями по участию в производстве таких следственных действий, как осмотр, следственный эксперимент и получение образцов для сравнительного исследования (ст. 179, 183 и 186 УПК РСФСР). Какие-либо иные признаки специалиста, помимо обладания специальными познаниями в науке, технике, искусстве или ремесле, закон не называл, в том числе не определял круг его прав, обязанностей и ответственность. Возможность привлечения специалиста для производства иных следственных и процессуальных действий закон того времени не предусматривал, кроме ст. 180 УПК РСФСР. В соответствии с указанной статьей к наружному осмотру трупа на месте его обнаружения следователь обязан был привлекать судебно-медицинского эксперта, а при невозможности его участия — иного врача.
Статья 70 УПК РСФСР предусматривала возможность предоставления доказательств подозреваемым, обвиняемым, защитником, обвинителем, а также потерпевшим, гражданским истцом, гражданским ответчиком и их представителями и любыми гражданами, учреждениями, предприятиями и организациями. Вместе с тем системное толкование УПК РСФСР позволяет сделать вывод о том, что
использование специальных познаний в соответствии с новой доказательственной концепцией, предложенной в УПК РСФСР, стало возможным лишь по решению лица, ведущего производство по уголовному делу. Остальные, невластные, участники уголовного процесса могли лишь ходатайствовать о назначении экспертизы либо о привлечении указанного им эксперта, без корреспондирующей обязанности лица, осуществляющего предварительное расследование, либо судьи удовлетворить соответствующее ходатайство.
Дальнейшие изменения в правовой статус специалиста в УПК РСФСР внес Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 31 августа 1966 г.1
В частности, была введена ст. 133.1 УПК РСФСР, которая определила права, обязанности и ответственность незаинтересованного специалиста, привлекаемого следователем к участию в производстве следственного действия: «Специалист был обязан: явиться по вызову; участвовать в производстве следственного действия, используя свои специальные знания и навыки для содействия следователю в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств; обращать внимание следователя на обстоятельства, связанные с обнаружением, закреплением и изъятием доказательств; давать пояснения по поводу выполняемых им действий. Специалист вправе был делать подлежащие занесению в протокол заявления, связанные с обнаружением, закреплением и изъятием доказательств». Соответствующие изменения, связанные с привлечением специалиста, были внесены в ст. 141 УПК РСФСР, посвященную порядку оформления протокола следственного действия.
Также была введена ст. 253.1 УПК РСФСР, определившая порядок участия специалиста в судебном заседании, согласно которой в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, в суд может быть вызван специалист, который участвует в судебном разбирательстве в порядке, установленном ст. 133.1 настоящего Кодекса.
Кроме того, данным указом было введено дополнительное основание для отвода эксперта — «предыдущее участие в уголовном деле в качестве специалиста, за исключением случая
1 О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР : указ Президиума Верховного Суда РСФСР от 31.08.1966 // Ведомости ВС РСФСР. 1966. № 36. Ст. 1018.
участия врача-специалиста в области судебной медицины, в наружном осмотре трупа» (ст. 67 УПК РСФСР).
Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 августа 1983 г. о внесении изменений в УПК РСФСР1 фактически ввел новый институт «недопустимости доказательств» в ст. 69 УПК РСФСР, согласно которой доказательства, полученные с нарушением закона, стали признаваться не имеющими юридической силы и не могли быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания обстоятельств, перечисленных в ст. 68 настоящего Кодекса.
Федеральный закон от 17 декабря 1995 г. № 200-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР»2 в перечень доказательств включил акты ревизий и документальных проверок.
Других существенных изменений, касающихся правового статуса «эксперта», «специалиста», «заключения эксперта», связанных с использованием специальных познаний в уголовном судопроизводстве, в УПК РСФСР не вносилось вплоть до признания его утратившим силу в связи с принятием Федерального закона от 18 декабря 2001 г. № 177-ФЗ «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»3.
Анализ советского уголовно-процессуального законодательства периода действия УПК РСФСР позволяет сделать несколько выводов.
Возврат УПК РСФСР к смешанной теории доказательств, а именно наличие закрытого перечня источников доказательств и способов их получения, при одновременном введении принципа свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению, подробная разработка института судебной экспертизы, правовых норм, входящих в указанный институт, позволили создать важнейшей по своей юридической значимости для теории доказательств
1 О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР : указ Президиума Верховного Суда РСФСР от 08.08.1983 // Ведомости ВС РСФСР. 1983. № 32. Ст. 1153.
2 О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О федеральных органах налоговой полиции» и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР : федер. закон от 17.12.1995 № 200-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1995. № 51. Ст. 4973.
3 О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : федер. закон от 18.12.2001 № 177-ФЗ // Парламент. газ. 2001. № 241-242.
комплекс правовых норм, связанных с использованием специальных познаний в процессе уголовного судопроизводства.
Вместе с тем институт судебной экспертизы, предусмотренный УПК РСФСР, не охватывал ряд правоотношений, связанный с использованием специальных познаний, либо недостаточным образом их регулировал.
В частности, сужение пределов допроса эксперта только до разъяснения или дополнения ранее данного им заключения эксперта вместе с введением института «недопустимости доказательств», полученных с нарушением УПК РСФСР, привело к невозможности использования специальных познаний в уголовном судопроизводстве в какой-либо иной форме, кроме проведения экспертизы.
Все иные формы привлечения к уголовному судопроизводству специалиста заключались в содействии последнего при помощи своих специальных познаний и навыков следователю либо суду в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств. Сами специальные познания, которыми обладал специалист, с точки зрения советского уголовно-процессуального законодательства не могли являться самостоятельным источником новых доказательств, вне проведения экспертных исследований.
Соответственно, под вопросом оказалась допустимость внепроцессуальных исследований, назначаемых лицом, осуществляющим предварительное расследование, — актов ревизий и документальных проверок, т. е. результатов ведомственных исследований, проводимых вне уголовного судопроизводства и не по правилам проведения экспертных исследований, но одновременно с ним. При этом производство подобных исследований вполне могло осуществляться специалистами (в частности, специалистами в области бухгалтерского учета) с применением ими своих специальных познаний, которые при этом были включены в перечень доказательств.
Указав новое, по сравнению с предыдущим законодательством, основание для назначения повторной экспертизы — необоснованность заключения эксперта, законодатель не указал порядок проверки заключения эксперта на его необоснованность участниками процесса, не обладающими соответствующими специальными познаниями.
Права обвиняемого по привлечению эксперта были фактически сужены по сравнению
с предыдущим законодательством, поскольку обвиняемый мог только ходатайствовать перед следователем о привлечении своего эксперта; соответствующей обязанности у следователя, в отличие от предыдущего законодательства, не возникало.
Использование невластными участникам процесса специальных познаний без участия следователя при буквальном толковании норм закона оказалось невозможным. Указанное положение вещей вынудило представителей защиты искать альтернативные способы использования специальных познаний, в том числе для проверки экспертных исследований, проводимых органами предварительного расследования без какого-либо контроля по стороны защиты. Данные поиски вылились в проведение экспертиз вне процедуры уголовного судопроизводства сторонними специалистами по заказу стороны защиты. Однако подобные внепроцессуальные экспертизы не могли считаться допустимыми доказательствами, и пробел в правах защиты, созданный в результате принятия УПК РСФСР, существующей практикой не восполнялся.
В частности, Н. Громов и его соавторы указывали: «До возбуждения уголовного дела мнения специалистов, даже оформленные в виде "заключений", не могут рассматриваться в качестве заключения эксперта. Такие заключения по своему процессуальному режиму имеют статус "иных документов" (ст. 69 УПК РСФСР). Аналогична правовая природа заключений специалистов, представляемых участниками процесса в качестве дополнительных материалов» [2, с. 54].
В свою очередь, В. Смирнов, судья Челябинского областного суда, отмечал: «Акты ревизий, заключения и справки ведомственных инспекций, письменные консультации специалистов по каким-либо вопросам, требующим специальных познаний, в том числе заключения, именуемые экспертизой (о качестве товара, недостаче материальных ценностей, причинах пожара или аварии и т. п.), даже если они получены по запросу суда, в российском уголовном процессе не могут считаться заключением судебной экспертизы. Наука и практика относят данные источники информации к иным документам (ст. 88 УПК РСФСР) и не исключают возможности назначения экспертизы по вопросам, освещенным в них. Судебная и несудебная экспертизы — это разные
средства доказывания, предусмотренные ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР» [8, с. 60].
Ряд пробелов, имеющихся в УПК РСФСР и отмеченных в статье, был в дальнейшем частично устранен в УПК РФ. В частности, законодатель вернулся к идее получения использования специальных познаний для установления фактических обстоятельств посредством допроса лица, обладающего этими познаниями, без необходимости проведения исследования, которая была ранее закреплена в ст. 176 УПК 1922 г., 173 УПК 1923 г. При этом допрос эксперта был оставлен в неизменном виде по сравнению с правилами, предусмотренными ст. 192 УПК РСФСР. Решение проблемы было найдено во введении в уголовно-процессуальное законодательство нового вида доказательства «показания специалиста» (п. 3.1. ч. 2 ст. 74 УПК РФ, ч. 4 ст. 80 УПК РФ)1. Также законодателем было введено новое доказательство «заключение специалиста» (п. 3.1 ч. 2 ст. 74 УПК РФ, ч. 3 ст. 80 УПК РФ), под которым понималось представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами, и которое отличалось от заключения эксперта отсутствием исследования предметов и документов.
Иные проблемы советского законодательства, описанные ранее в статье, в современном российском уголовно-процессуальном законодательстве были разрешены не полностью либо вообще не разрешены.
В частности, как правильно указывает Е. В. Елагина, длительное время в научной литературе обсуждаются проблемы, с которыми сталкиваются юристы-практики при оценке обоснованности заключения эксперта. Для производства экспертизы лицо, назначающее судебную экспертизу, привлекает носителя специальных знаний, которыми оно само не обладает. Вместе с тем в последующем им и иными заинтересованными участниками уголовного судопроизводства должны быть оценены не только формальная, но и содержательная составляющие выводов эксперта, что невозможно без ознакомления с соответствующими методиками производства конкретного вида экспертизы или обращения к соответствующему специалисту в этой же сфере спе-
1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 25.12.2023) // Парламент. газ. 2001. № 241-242.
циальных познаний. Данная проблема урегулирована судебной практикой, но не разрешена на уровне законодательства [4, с. 384].
О. Г. Дьяконова указывает, что в целях четкого разграничения функций эксперта и специалиста следует определить, что специалист привлекается в судопроизводство в целях оказания научно-технической помощи и представления консультации, одной из видов которой является научно-методическая проверка заключения судебной экспертизы. Эксперт же привлекается в целях проведения судебной экспертизы (исследования) и дачи заключения [3, с. 84].
A. А. Митрофанова, Д. В. Кузаков констатируют, что положения ст. 58, 80 УПК РФ закрепляют возможность стороны защиты обращаться к специалисту для получения заключения, в котором в письменном виде отражаются его суждения по заданным вопросам, что может служить эффективным способом собирания доказательств стороной защиты посредством использования специальных знаний. Однако в результате отсутствия законодательного урегулирования механизма привлечения специалиста стороной защиты для дачи заключения значимость заключения специалиста как доказательства зачастую нивелируется [7, с. 24].
B. Н. Курченко указывает, что адвокат, ходатайствуя перед судом о приобщении в качестве доказательства заключения специалиста, не может устранить его процедурного изъяна — отсутствие формы документа, требований к нему, ответственности специалиста [6, с. 75].
А. П. Божченко, И. М. Никитин указывают, что адвокатская практика выработала дополнительный критерий соблюдения предупреждения сведущего лица о возможной уголовной ответственности за дачу ложных показаний в суде в подтверждение полученного заключения. Специалист дает расписку о том, что он гарантирует свою явку в суд для подтверждения и разъяснения выводов заключения с предупреждением его об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ [1, с. 21].
Тем самым происходит подмена доказательства — заключение специалиста подменяется иным документом, что не решает проблему с точки зрения доказательственного права.
При разрешении имеющихся проблем целесообразно обращаться к опыту прошлого.
Например, проблема использования невластными участниками процесса специальных познаний в процессе уголовно-процессуального доказывания могла бы быть решена посредством использования идей уголовно-процессуального законодательства периода действия УПК 1922, 1923 гг., в частности определения закрытого перечня оснований для отказа в ходатайстве невластных участников процесса в привлечении к производству экспертизы указанных ими лиц, наделения следователя обязанностью удовлетворения подобных ходатайств.
Список литературы
1. Божченко А. П., Никитин И. М. Проблемы и трудности, связанные с реализацией в уголовном процессе права стороны защиты на содействие специалиста (сообщение II) // Медицинское право. 2021. № 2. С. 21-25.
2. Громов Н., Смородинова А., Соловьев В. Заключения эксперта: от мнения правоведа до выводов медика (обзор практики) // Российская юстиция. 1998. № 8. С. 54-57.
3. Дьяконова О. Г. Рецензия специалиста на заключение судебной экспертизы: понятие, сущность, нормативное регулирование // Журнал российского права. 2023. № 4. С. 84-97.
4. Елагина Е. В. Отдельные вопросы судебной оценки заключения эксперта // Сибирское юридическое обозрение. 2022. № 4. С. 384-398.
5. Курс уголовного процесса / А. А. Арутюнян, Л. В. Брусницын, О. Л. Васильев [и др.] ; под ред. Л. В. Головко. М. : Статут, 2016. 1278 с.
6. Курченко В. Н. Заключение специалиста: доказательственное значение в сравнении с экспертизой // Уголовный процесс. 2023. № 1(217). С. 75.
7. Митрофанова А. А., Кузаков Д. В. Проблемы использования заключения специалиста в качестве доказательства в уголовном судопроизводстве: анализ судебной практики // Адвокатская практика. 2023. № 4. С. 24-29.
8. Смирнов В. Экспертиза в состязательном уголовном процессе // Российская юстиция. 2001. № 11. С. 60-61.
Казмиров Максим Александрович - старший преподаватель кафедры уголовно-процессуального права и криминалистики, Восточно-Сибирский филиал Российского государственного университета правосудия, Иркутск, Россия, kazmirovm@mail.ru
Kazmirov Maxim Aleksandrovich - Senior Lecturer of the Department of Criminal Procedure Law and Criminology, East Siberian branch of the Russian State University of Justice, Irkutsk, Russia, kazmirovm@mail.ru
