CC BY
14
Генезис и теоретико-методологические основы педагогики профессионального образования
УДК 371.2
М. А. Полякова
Историко-педагогический компонент в системе подготовки
современного педагога
Аннотация
В статье рассмотрены возможности применения историко-педагогического материала в современных курсах педагогического цикла программ высшего образования. Автор предлагает собственное видение включения исторического компонента в отдельные педагогические дисциплины, опираясь на имеющиеся по данному вопросу наработки и соответствующие источники.
I Ключевые слова: инновационный подход; классно-урочная система; эпистолярный жанр; Мартин Лютер; Ульрих Цвингли; Ян Амос Коменский; «Leges scholae bene ordinatae».
M. A. Polyakova
Education history as part of modern teacher training
Abstract
The article considers the possibility of using the materials of education history in modern courses of the pedagogical cycle in higher education programs. Basing on personal experience, practice, and relevant sources, the author offers their vision of including the historical component into selected pedagogical disciplines.
I Keywords: innovative approach; class-based system; epistolary genre; Martin Luther; Ulrich Zwingli; John Amos Come-nius; Leges scholae bene ordinatae.
Современная подготовка педагогических работников — преподавателей системы высшего и среднего специального образования, учителей школ, педагогов дополнительного образования и др. — имеет сложившиеся традиции, основанные на большом опыте институтов образования, что находит свое отражение в постоянно обновляющихся («инновационных») программах. Прио-
ритет отдается при этом курсам, направленным на выпуск специалистов, которые способны ориентироваться в многогранном мире современных технологий во взаимодействии с так называемым цифровым поколением.
Однако при этом, как кажется, игнорируется или, по крайней мере, минимизируется теоретическая подготовка будущих педагогических кадров
46
Инновационные проекты и программы в образовании № 3, 2020
на основе знания ими мирового педагогического опыта, отраженного в истории образования и педагогической мысли. Вместе с тем актуализация историко-педагогического знания, использование его прогностического потенциала, умелое «включение» в современные курсы педагогического цикла отдельных источников могут расширить кругозор сегодняшних студентов, развить познавательные и эвристические способности будущих педагогов, а также подготовить их к решению возникающих в профессиональной деятельности проблем порой неординарными, новаторскими способами [14].
Это тем более возможно, поскольку историко-педагогическая наука накопила достаточный материал по широкому спектру педагогической проблематики, вполне применимый и в современном образовании. В настоящее время переведено и издано уже много ранее не доступных отечественному педагогу сочинений зарубежных авторов прошлого. Постоянно проводятся научно-практические конференции, посвященные актуальным проблемам историко-педагогического знания. Коллективы ученых работают над созданием учебных пособий в помощь студентам, популяризируя педагогическое прошлое.
Почти каждый преподаватель мог бы предложить свой перечень специальной литературы и свое видение основных педагогических курсов, исходя из собственных интересов и своей осведомленности. Единственное, что при этом должно учитываться, — это соответствие историко-педагогического материала назначению и содержанию преподаваемой дисциплины и целесообразность его включения в ту или иную рабочую программу.
К примеру, в преподавании таких специальных дисциплин, как «Современные педагогические технологии», «Инновационные процессы в образовании», «Управление качеством образования» (как правило, предметы магистерского уровня подготовки), включение историко-педагогического компонента не только оправданно, но может быть осуществлено весьма продуктивно. В частности, «Законы хорошо организованной школы» («Leges scholae bene ordinatae») Яна Амоса Ко-менского, школьные уставы германских земель XVI века и Устав иезуитов («Ratio Studiorum»)1 дают богатый материал для осмысления и лучшего понимания современной образовательной системы. Анализ указанных сочинений позволяет выявить не только истоки инновационной для
той эпохи классно-урочной системы, но и увидеть причины ее популярности и «живучести» [9].
Комментирование и обсуждение первых школьных уставов, сравнение их между собой и сопоставление их с современным отечественным законодательством дают опыт аналитической работы, показывая, насколько актуальными во все времена были проблемы передачи опыта младшим поколениям.
Несомненно, любой историко-педагогический материал, включая упомянутые уставы, утопии (как описания идеальных обществ и образовательных систем), а также образцы специальной педагогической мысли (педагогические трактаты, обучающая литература, письма о воспитании и обращения к властям, касающиеся организации обучения) можно и нужно использовать в курсах «История педагогики и образования», «Сравнительная педагогика», «Теория обучения / дидактика» (и все производные), «Детская литература», в других теоретических дисциплинах.
Кроме того, ряд историко-педагогических текстов может быть включен в общие педагогические курсы (такие, как «Основы педагогики», «Психология и педагогика», «Теория воспитания и обучения», «Технологии саморазвития личности»), входящие в Основную образовательную программу студентов непедагогических направлений. Например, студентам-лингвистам могут быть интересны образцы эпистолярного жанра, а именно — письма видных деятелей европейского гуманизма и отечественной философской мысли по вопросам воспитания, обращенные к правителям, знатным особам и собственным детям. Написание подобных обращений можно предложить студентам негуманитарных направлений подготовки в качестве творческого задания.
Познавательный потенциал некоторых указанных произведений (переведенных на русский язык) достаточно очевиден уже на основе их краткой характеристики.
Немецкие школьные уставы XVI века
и Leges scholae bene ordinatae
Я. А. Коменского
История создания школьных уставов (Schul-ordnungen) в германских землях непосредственно связана с начавшейся в 1517 году Реформацией, акцентировавшей внимание верующих на личном общении человека с Богом. Это, в свою очередь, предопределило образовательный характер начавшегося в германских землях движения. Его родоначальник Мартин Лютер обратился к проблемам
Сочинение не переведено на русский язык.
Полякова М. А.
Историко-педагогический компонент в системе подготовки современного педагога
47
образования с целью переустройства не только христианства, но и общества в целом. Инициированная им программа широкой социальной трансформации предполагала пересмотр и переоценку отношений человека с самим собой (или с Богом) и выстраивала систему его связей с окружающим миром: домочадцем, соседом, пастором, представителем власти и другими членами сообщества.
Указанные факторы поставили в центр реформационного движения в германских землях вопрос о поддержке уже существующих (латинских и немецких) школ, а также об открытии новых школ, в том числе и для девочек. Уже приступая к реализации своей программы образования, Лютер выделил главные черты существующих и будущих (протестантских) школ: их государственный характер и религиозную составляющую учебной программы, которая зиждилась на обучении основам христианской веры (на начальном этапе) и на обучении «святым языкам» Священного Писания: латинскому, греческому и древнееврейскому (в старших классах).
Уставы составлялись для так называемых латинских школ, то есть школ, где преподавание велось на латыни и выпускники которых в дальнейшем должны были пополнить ряды протестантских проповедников и теологов. Школьные уставы, в свою очередь, являлись составными частями церковных уставов (Kirchenordnungen) [11]. Данный факт свидетельствует о том, что они регулировали религиозное образование так же, как и в так называемых немецких (или народных) школах. В XVI веке подобные уставы были изданы в Брауншвейге (1528), Виттенберге (1533), Ганновере (1536), Вюртемберге (1559) и др. [Там же].
Основой для ряда уставов послужил Саксонский учебный план («Наставление визитаторов»2, 1527-1528), написанный другом и соратником Лютера Филиппом Меланхтоном, где подробно изложены ключевые принципы организации латинских школ. Именно здесь впервые встречается немецкий термин Haufen, трактуемый как «группа» или (в современной номенклатуре) «класс». Меланх-тон предлагал делить детей на три группы (класса), обучение в которых велось только на латыни, при
2 Полное название произведения: «Unterricht der Vi-sitatorn an die Pfarrhern im Kurfurstenthum zu Sachssen» — «Наставление визитаторов настоятелям приходов в Курфюршестве Саксонском». У Ю. А. Голубкина «Наставление визитаторов, предназначенное для пасторов в землях герцога Генриха Саксонского», что ближе всего оригиналу, но в русскоязычной традиции, как правило, используется термин «Саксонский (учебный) план», хотя в действительности речь в этом сочинении идет о том, что должны знать и уметь делать священники в том или ином приходе [19].
этом общение на латыни вменялось в обязанность также ученикам, а учителя должны были следить за соблюдением этого правила. Для каждого класса предлагался определенный набор учебников, многие из которых реформатор подготовил сам.
Согласно учебному плану Меланхтона, предусматривалась ясная очередность предметов и занятий. Каждый этап обучения латинскому языку строился на усвоении определенных знаний и приобретении определенных умений и навыков. Например, только после того как дети выучивали «Отче наш» и «Символ веры» на латыни, можно было приступать к изучению грамматики Доната и чтению Катона; а затем — после овладения необходимыми навыками чтения и заучивания некоторых текстов — детей обучали письму [8; 12; 19].
После этого (во втором классе) учили грамматику. Предусматривались домашние задания: «Вечером, перед тем как дети пойдут домой, нужно выписать для них сентенции из произведений поэтов или других работ, чтобы они утром их пересказали» [8; 19].
Подобный план обучения и в целом организация школы сохраняются также в Брауншвейгском уставе (в составе церковного устава — Der ehrbaren Stadt Braunschweig Christliche Ordnung, zu Dienst dem heiligen Evangelio, christlicher Liebe, Zucht, Frieden und Einigfeit», 1528) Иоганна Бугенхагена. История создания этого документа, как и открытие школ в Брауншвейге отличались известным своеобразием: инициатива в данном случае исходила не от властей (герцог Брауншвейг-Вольфен-бюттеля Генрих придерживался католичества), а от членов совета города [3].
Будучи важным торговым центром Северной Германии, Брауншвейг с XIII века входил в Ганзейский союз и, соответственно, имел сильное бюргерство, представители которого пригласили деятельного соратника Лютера для проведения реформ церкви и образования.
В Брауншвейгском уставе подробно расписаны система оплаты труда учителей и вопросы обеспечения их жильем. Также впервые в подобного рода произведении упоминаются немецкие школы (Deutsche Schulen) для мальчиков и девочек, в которых обучение шло на немецком языке [1; 15].
Устав включал такие разделы, как «О школах», «О латинских школах для мальчиков», «О содержании латинских школ», «О проживании служителей школ», «О работе в школе», «О канторах в школах», «Об оценке учеников шульмайстером», «Чтобы школы могли быть постоянными», «О немецких школах для мальчиков», «О школах для
48
Инновационные проекты и программы в образовании № 3, 2020
девочек», что дает ясное представление о приоритетных вопросах образования в Брауншвейге.
Согласно уставу в городе предлагалось открыть две латинские школы для мальчиков — одну в приходе Святого Мартина, другую в приходе Святой Катарины, причем в первой следовало держать ученого магистра искусств «к чести города и на благо молодежи», в другой — ученого ректора. Учитывая, что Брауншвейг, по свидетельству Бугенхагена, имел пять приходов, при магистре и ректоре, кроме учителей, должны были состоять еще помощники (для приходов, в которых школы не учреждались — Святого Магнуса, Святого Ульриха и Святого Андрея), чтобы присматривать за детьми в Святой вечер (сочельник) и Святой день (Рождество), так как дети должны встречать этот праздник вместе с родителями в своем приходе [Там же].
Данный факт примечателен не только как свидетельство той тщательности, с которой автор продумывал территориальное распределение образовательных учреждений по приходам, но и потому, что он указывает на сохраняющуюся в протестантских школах связь учеников с домом, с родителями. Тем более это относилось к школам для девочек, «потому что девочки не должны учиться далеко от родителей» [Там же].
Школьная программа в Брауншвейгском уставе в деталях не прописана, автор специально ссылается по этому поводу на «Наставление визита-торов...» («Саксонский план») Меланхтона [Там же], что указывает на единство взглядов реформаторов по данному вопросу. Учащихся предлагалось разделить на три группы (части, партии), при этом третья (лучшая) должна быть только в школе прихода Святого Мартина (с магистром) и туда попадают лишь лучшие ученики, способные (в дальнейшем) обучать других [Там же].
Очевидно, что «Саксонский план» и Брауншвейгский устав в определенном смысле дополняют друг друга, представляя собой своего рода комплексное руководство по организации школьного дела; в них изложены основные принципы христианского образования реформационного толка, при этом адресованные не только руководителям латинских школ, но также приходским священникам и тем учителям, которые работали в немецких школах или обучали детей на немецком языке. К. Шмидт в этой связи называет их образцами для Северной Германии, по которым в XVI веке составлялись и другие уставы и планы [12].
В Южной Германии самым популярным в школьном деле стал Вюртембергский устав (1559 г., всё также в составе Церковного устава).
Устав был издан герцогом Кристофом Вюртембергским, приблизившим к себе одного из ярких деятелей Реформации, сподвижника Лютера, Иоганна Бренца и назначившим его в 1552 году пробстом3 Штутгарта. Именно в этой должности Бренц провел в герцогстве ряд реформ по организации церковного и школьного порядка, результатом которых явился Вюртембергский церковный устав [2; 16] объемом более шестисот страниц, где, в частности, подробно расписана система образования в герцогстве. Устав полностью изложен от лица герцога, но, по всей видимости, составителем его был сам Бренц.
Вопросы организации образования (Von den Schulen) занимают в Вюртембергском уставе значительное место, при этом порядку обучения в немецких школах (Von deutschen Schulen) посвящен особый раздел. Устав замечателен тем, что в нем представлена вся «многоступенчатая» система образования в герцогстве. Начинается «школьный» раздел (после традиционного призыва отправлять детей в школу и описания целей школьного образования) с характеристики так называемых партикулярных школ (Von particular Schulen), то есть латинских школ. В отличие от северогерманских уставов с предусматриваемым ими трехклассным делением обучаемых, Вюртембергский устав вводил деление учеников на шесть классов «соответственно разуму, способностям и обученности мальчиков». Но в малых городах обучение можно ограничивать тремя классами, что совпадает с программами Меланхтона и Бугенхегена. Примечательно, что, в случае переполненности классов «разноуспешными» учениками, предусматривалось дополнительное деление на декурии, «чтобы облегчить им обучение и чтобы поощрять соревновательность и повышение уровня знаний» [2; 16].
В уставе подробно охарактеризованы не только программа обучения по классам, но и режим уроков в течение дня и недели, а также набор учебников и методы работы с ними, принципы выполнения домашних заданий и т. д. Устав содержит определенные правила (Statuta), согласно которым учитель должен воспитывать мальчиков в божеской традиции [16]; есть в нем и требование приходить в школу в кафтане и приносить все учебники, чтобы не бегать за ними домой во время уроков. Упоминается также необходимость в конце каждого урока проверять детей по журналу и в случае пропуска занятий выяснять его причину, а затем — соответственно — наказывать «прогульщиков» [2; 12; 16].
3 Старший пастор в определенном регионе.
Полякова М. А.
Историко-педагогический компонент в системе подготовки современного педагога
49
Особое место в Вюртембергском уставе занимали вопросы организации немецких школ. Примечательно, что учеников там предлагается также делить на классы (или группы), а классы, в свою очередь, — на отделения (Rotten) «соответственно успешности, чтобы побудить прилежание детей и облегчить учительскую работу». Наличие в уставе раздела о немецких школах было, вероятно, продиктовано потребностями бюргерского населения, которое, в большинстве случаев, не нуждалось в обучении на латинском языке.
Некоторые правила в разделе о немецких школах весьма интересны. Так, например, устав настаивал на раздельном обучении мальчиков и девочек, чтобы они не могли «вместе творить безобразие» [2; 16]. В этой же части устава упоминаются розги со своеобразным описанием их использования: «...Учителя должны быть умеренны в применении для воспитания розог» [2; 16].
Кроме охарактеризованного описания школ, их программ и правил внутреннего распорядка, устав уделяет много внимания учителям, их профессиональным и личностным качествам, методам работы, оплате учительского труда, требованиям к исполнению учителями настоящего порядка, а также приему на работу, оформлению необходимых бумаг, испытаниям и т. д. В целом Вюртембергский устав представляет собой достаточно продуманный и хорошо структурированный документ. Неслучайно именно он явился образцом для составления дальнейших документов подобного рода, например, Саксонского устава 1580 года [12].
К сожалению, этот факт ни в коем случае не говорит о том, что в реальности со школьным делом всё обстояло так хорошо, как это изложено в уставе. Сам его автор упоминает, в частности, слабую подготовленность выпускников некоторых школ к поступлению в университет [2; 16].
Однако уже само наличие подобных документов отражает ту серьезность, с которой деятели немецкой реформации относились к образованию или из узкоконфессионального интереса, или из-за реализации принципа персональной ответственности верующего перед Богом. Вюртембергский устав переиздавался и позднее (даже в XVIII в.), что свидетельствует о его актуальности и популярности.
Сочинение «Leges scholae bene ordinatae» («Законы хорошо организованной школы», 1653) Коменского во многих чертах сохраняет структуру и содержание немецких школьных уставов предыдущего столетия. Это говорит о том, что чешский педагог знал о нормативном опыте своих предшественников. Сам он неоднократно ссылался (в
частности в «Великой дидактике») на Лютера и Меланхтона [10]. История создания «Leges scholae bene ordinatae» интересна, с одной стороны, своей традиционностью, с другой — печальным (практическим) исходом [Там же].
В 1650 году Коменский был приглашен князем Трансильвании Дьёрдем II Ракоци в город Ша-рош-Патока с тем, чтобы осуществить там школьную реформу. Педагог провел в Шарош-Патоке четыре года, пытаясь создать семилетнюю школу на новых, пансофических, принципах, однако столкнулся с проблемами более серьезными: ученики оказались не готовы к такому образованию, они даже не умели читать. Кроме того, он встретил сильное противление своим реформам со стороны местных учителей и властей. В «трансильванский период» Коменский написал ряд сочинений, включая «Законы хорошо организованной школы», где, в частности, дал оценку своему вкладу в школьное дело: «Эти законы были написаны для школы в Патоке, но не были там приняты. Я все-таки присоединил их сюда, чтобы не пропало то хорошее, что здесь содержится. Мы не будем завидовать, если они могут принести какую-либо пользу другим» [4].
«Законы» нельзя считать лишь обычным школьным уставом, а значит, только продуктом организационно-административного творчества, в них раскрывается сущность школы как особой организации по воспитанию подрастающих поколений. По сути дела, автор дает определение школы, актуальное и сегодня: «... Работа [в школе] заключается частью в главнейшей цели, ради которой существуют школы; частью — в средствах, предназначенных для достижения цели: место, время, образцы того, что нужно делать, книги; частью — в способе действия, или методе.
Лица суть частью те, кто почерпает знания, т. е. ученики вместе с их декурионами (десятскими), частью те, которые преподают знания — школьные (общественные) учителя вместе с частными воспитателями под наблюдением и руководством ректора; затем те, кто пускают дело в ход — инспектора и школьные начальники» [Там же].
То (работа) и другое (лица) связаны определенными узами — дисциплиной, которая должна иметь свои границы. Главнейшая же цель христианской школы, по мнению чешского педагога, — «чтобы она представляла мастерскую для выработки из людей подлинных людей, из христиан — подлинных христиан» [Там же].
После теоретических замечаний в документе приводятся непосредственно законы об организации школьной работы, включающие в себя в
50
Инновационные проекты и программы в образовании № 3, 2020
целом привычный набор правил (о месте занятий и времени занятий, о наглядных пособиях (образцах) и учебниках, о методе обучения и испытаниях, о театральных представлениях и отдыхе, о поведении и воспитании благочестия). Затем следуют законы, касающиеся порядка отдельных лиц, составляющих сообщество (родителей, учеников, декурионов, педагогов и учителей и др.) Специальный раздел посвящен законам, касающимся школьной дисциплины. Иначе говоря, указав в начале сочинения основные параметры, на которых должна строиться работа школы, Коменский далее систематизированно рассматривает то, как эта работа реализуется опять же через выделенные параметры.
Как и в немецких уставах, весомое место в «Leges scholae» занимают правила для учителей, администрации (ректоров, прецепторов и др.) и других школьных работников. Однако устав Ко-менского имеет еще одно особое обращение, хотя и присутствующее в документах предшествующей эпохи, но все же не выраженное в них так явно, — это «Законы для родителей и опекунов, отдающих своих детей в нашу школу». Педагог призывает родителей к ответственности, предостерегая их от непоследовательности и перемены решения в обучении детей. Представляется очень важным, что Коменский требовал от родителей и их детей взаимодействия в реализации такого серьезного дела, как «обучение наукам, нравам и благочестию» [Там же].
Следует отметить, что в вопросе общей организации школьного образования правила Комен-ского не сильно отличаются от уставов предыдущего столетия. Ученики делятся на классы — по всей видимости, этот принцип совершенно четко утвердился в европейских школах. То, что он предлагал семь классов в противовес трем (или шести), присущим немецким уставам, говорит лишь об усложнении, как кажется, школьной программы, ее большей насыщенности в связи с тем, что основные протестантские уставы от эпохи Коменского отделяет столетие.
Обращает на себя внимание упоминание в «Законах» большего количества вакаций (каникул) [Там же], а также рекомендаций, непосредственно касающихся правил отдыха, где расписывается, как, когда и в какие игры надо играть [Там же].
Наличие у Коменского подобных правил может говорить о более тщательной проработке им вопросов, связанных с организацией деятельности школы как особого вида досуга [6]. Кроме того, здесь явно прослеживается четкое понимание автором детских нужд и необходимости для детского
организма отдыхать больше и подвижнее [13]. Это касается также законов о театральных постановках [4], которые отсутствовали в немецких уставах предыдущего столетия.
Показательным совпадением в немецких уставах и в «Leges scholae» являются вопросы, связанные с наказанием. Ни один устав XVI века не отрицал (хотя и не поощрял) применение розог в качестве средства наказания и воспитания [10]. Присутствуют подобные замечания и у Коменского: «кто нарушает честь ссорой, драками, непочтительным отношением к кому-либо, божбой, проклятием, недозволенной дружбой с предосудительными людьми, того нужно застращать строгим выговором и, если слова не помогают, — розгой» [4].
При этом в некоторых случаях в качестве наказания педагог предлагает применять «заучивание наизусть латинских слов, предложений, рассказов и историй» [Там же].
В любом случае, наказания за нарушение школьной дисциплины в «Законах» выглядят разнообразнее и, возможно, действеннее, чем в более ранних документах, несмотря на то, что еще гуманист Эразм Роттердамский высказывался категорически против любого обнажения детского тела и физического наказания [10].
Несмотря на многие общие места, «Leges scholae» Коменского отличаются от уставов предыдущего периода тем, что в них четко прописан метод, которого должны придерживаться учителя при обучении: обучаться всему «через личное наблюдение, личное чтение, личный опыт» [4].
За сто лет до этого такого подхода не было и не могло быть — и в силу слабой развитости естественных наук, и в связи с недостаточностью учебных книг (хотя успехи книгопечатания уже внесли свой неоценимый вклад в развитие школьного дела), и, по всей видимости, из-за той косности в школах, которую чешский педагог так стремился искоренить (трактат «Об изгнании из школ косности» шарош-патокского периода). Так или иначе, но прежде всего метод наглядности, примера, соответствие уровней обучения возрастным особенностям учащихся (принцип природосообразности) сделали из Коменского великого дидакта и теоретика в области педагогики [10].
Таким образом, можно видеть, что даже краткий анализ наиболее популярных немецких школьных уставов XVI века и «Leges scholae» Комен-ского позволяет сделать вывод об их общности в принципах и целях организации обучения в школах, что, в свою очередь, говорит о некоторой преемственности в данном вопросе, сохраняющейся до настоящего времени.
Полякова М. А.
Историко-педагогический компонент в системе подготовки современного педагога
51
Письмо Ульриха Цвингли пасынку
Геральду Мейеру4
В качестве образцов эпистолярного жанра для философско-педагогического анализа можно использовать ряд документов. Наиболее показательны сочинения педагогов-гуманистов: Эразма Роттердамского («Воспитание христианского государя» (1516), обращенное к молодому испанскому (арагонскому) королю Карлу I, будущему императору Священной Римской империи) и Хуана Луиса Вивеса («О воспитании женщин-христиа-нок» (1529), адресованное Екатерине Арагонской, супруге Генриха VIII [17]).
Однако особый интерес с точки зрения педагогических посылов представляют письма к некоронованным особам или собственным детям. Сюда можно отнести письма Лютера сыну, письмо итальянского реформатора Челио Секондо Кури-оне «О целомудренном и христианском воспитании детей», написанное для Фульвио Пеллегрино Морато Мантуанского («Una lettera di M. Celio Secondo C. Della Honesta e Christiana creanza de figlioli, a M. Fuluio Pellegrino Morato, Mantoano»), а также его «семейный катехизис» «Наставление в христианской вере» («Vna familiare et paterna institvtione della Christiana religione», 1549), обращенное непосредственно собственным дочерям (в латинском варианте — сыновьям)5 и уникальный по своей адресации документ — письмо швейцарского реформатора Ульриха Цвингли взрослому пасынку Геральду Мейеру.
Как большинство реформаторов, Цвингли возлагал ответственность за воспитание детей на родителей [7], что изложил в своем письме (трактате), также изданном на двух языках — в 1523 году на латыни («Quo pacto ingenui adolescentes formandi sint») и в 1524-м по-немецки («Wje man die Jugendt in guoten Sitten und christenlicher Zucht uferziehen unnd leeren solle»6 «Как надлежит воспитывать и обучать молодежь в добронравии и христианском поведении») [20].
В действительности это сочинение представляет собой руководство по всем повседневным (житейским) проблемам воспитания юношей, во многом аналогичное другим подобным произведениям эпохи. В нем Цвингли условно выделяет три составляющие: наставления в делах, касающихся Бога, самого молодого человека и других людей [Там же].
4 В настоящее время готовится к изданию перевод данного произведения.
5 Сочинения не переведены на русский язык.
6 Графика оригинала.
Тем самым он затрагивает не только вопросы непосредственного воспитания и обучения, но и взаимодействия людей в обществе, что так характерно для реформатских работ. Каждый раздел включает широкий набор требований и нравоучений, при условии выполнения которых юноша должен стать настоящим христианином.
При этом обращает на себя внимание сама структуризация произведения, по сути дела, воспроизводящая традиционные для реформационной религиозной морали Десять заповедей (по крайней мере, две скрижали — отношения с Богом и взаимодействия с людьми), изложенные в назидательном и, в то же время, доброжелательном тоне. Подход автора очевиден — прежде чем объяснять молодому человеку, как надо себя вести, чему обучаться и как общаться с другими людьми, он разъясняет, как и зачем (ради спасения, прежде всего) следует верить в единого Бога [Там же].
Во второй части письма-пособия речь идет о том, какие знания и умения должен приобрести юноша, получив наставление в христианской вере, а именно: обучиться языкам и добрым манерам, имея лучшим образцом для себя Христа, а также арифметике и фехтованию [Там же]. Кроме того, в этой части сосредоточены правила поведения в повседневной жизни и советы по выбору спутницы (жены). То есть всё то, что полезно для повседневной жизни.
К третьей части Цвингли относит правила публичной и общественной жизни, подчеркивая, что человек рожден не для того, чтобы жить для одного себя, а напротив, чтобы быть всем для всех людей [Там же]. Здесь речь идет о формировании в юношестве таких черт, как набожность, справедливость, верность, вера, истина и постоянство [Там же]. Только воспитав в себе эти добродетели, человек сможет послужить на пользу государству и всему христианству. При этом автор подчеркивает, что выше всего и дороже всего после Бога дети должны чтить родителей, уступать им даже, когда те неправы [Там же] — мысль, являющаяся «общим местом» практически у всех реформаторов.
Примечательно, что, сформулировав правила поведения с целью воспитания добрых христиан, Цвингли интуитивно переложил на христианско-религиозный язык те принципы добропорядочной достойной жизни, которые уже содержались в западной педагогической традиции (в лице Сократа, Платона, Цицерона, прежде всего) и нашли свое отражение в таких понятиях, как пайдейя и humanitas [5].
В свою очередь, пайдейю и humanitas следует рассматривать как своего рода историко-генети-
52
Инновационные проекты и программы в образовании № 3, 2020
ческие ипостаси современного понимания образования в его глубоком философско-этическом контексте [18]. Этот факт позволяет расширить анализ данного историко-педагогического текста до теоретического осмысления основных категорий педагогической номенклатуры, что весьма важно при обучении.
Таким образом, применение в процессе обучения источникового материала историко-педагогической направленности при освоении ряда дисциплин («История педагогики и образования»,
«Сравнительная педагогика», «Современные педагогические технологии», «Инновационные процессы в образовании», «Управление качеством образования», «Основы педагогики», «Психология и педагогика», «Теория воспитания и обучения», «Технологии саморазвития личности» и др.) может способствовать решению ряда задач как познавательного и эвристического, так и аналитического и прикладного характера, что необходимо для формирования ключевых компетенций современного педагога.
Литература
1. Брауншвейгский школьный устав 1528 года / пер. с нем. М. А. Поляковой // Историко-педагогический ежегодник. 2019 год; под ред. Г. Б. Корнето-ва. - Москва: АСОУ, 2019. - С. 189-199.
2. Вюртембергский школьный устав 1559 года / пер. с нем. М. А. Поляковой // Историко-педагогический ежегодник. 2019 год / под ред. Г. Б. Корнето-ва. - Москва: АСОУ, 2019. - С. 199-217.
3. Кариков С. А. Брауншвейгский школьный устав 1528 года / С. А. Кариков // Актуальш проблеми вгг-чизняно! та всесвитньо! кторн: Збiрник наукових праць. — Харюв: Харювський нацюнальний ушвер-ситет, 2001. - С. 165-172.
4. Коменский Я. А. Законы хорошо организованной школы / Я. А. Коменский; пер. А. А. Красновско-го // Ян Амос Коменский. Избранные педагогические сочинения. Том II. Отдельные произведения. - Москва: Учпедгиз, 1939. - С. 233-262.
5. Корнетов Г. Б. Древнегреческие истоки педагогических традиций / Г. Б. Корнетов // Историко-педагогическое знание в начале III тысячелетия: традиции и новации в истории педагогической культуры. Материалы Седьмой Национальной научной конференции. - Москва, 17 ноября 2011 г.; ред.-сост. Г. Б. Корнетов. - Москва: АСОУ, 2011. - С. 80-82.
6. Корнетов Г. Б. Педагогика. Образование. Школа: пути обучения и воспитания ребенка / Г. Б. Корнетов. - Москва: АСОУ, 2014. - 256 с.
7. Лурье З. А. Конфессиональные аспекты гуманизма в 1520-1530-е гг. / З. А. Лурье // Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени. - 2014. - № 11. - С. 42-65.
8. Меланхтон Ф. Наставление визитаторов, предназначенное для пасторов в землях герцога Генриха Саксонского / Ф. Меланхтон; пер. Ю. А. Голубкина // Европейская педагогика от античности до Нового времени: исследования и материалы: в 3 ч. -Москва: ИТП и МИО РАО, 1994. - Ч. 3. - С. 58-64.
9. Полякова М. А. Возникновение классно-урочной системы как инновации XVI века / М. А. Полякова // Инновационные проекты и программы в образовании. - 2019. - № 1. - С. 55-61.
10. Полякова М. А. «Leges scholae bene ordinatae» Комениуса и немецкие школьные уставы XVI в. / М. А. Полякова // Вестник Московского универ-
ситета. Серия 20: Педагогическое образование. -2017. - № 4. - С. 3-15.
11. Таценко Т. Н. Реформация и начальное образование в немецких городах XVI века / Т. Н. Таценко // Городская культура. Средневековье и начало нового времени; под ред. чл.-корр. АН СССР В. И. Рутен-бурга. - Ленинград: Наука, 1986. - С. 127-151.
12. Шмидт К. История педагогики Карла Шмидта, изложенная во всемирно-историческом развитии и в органической связи с культурной жизнью народов: в 4 т. / К. Шмидт. - Москва: Типография Мартынова и К°, 1880. - Т. 3. - 777 с.
13. Cagnolatti, A. Comenio e l’infanzia / A. Cagnolatti // Studi sulla formazione. - 2010. - I. - P. 69-79. DOI: 10.13128/Studi_Formaz-10048. (accessed: 14.02.2020).
14. Cambi F. La pedagogia come sapere oggi: statuto epi-stemico e paradigma educativo / F. Cambi // Studi sulla formazione. - 2017. - 2. - Р. 409-413. DOI: 10.13128/Studi_Formaz-22196 (accessed: 14.02.2020).
15. Der ehrbaren Stadt Braunschweig Schriftliche Ordnung, zu Dienst dem heiligen Evangelio, christlicher Liebe, Zucht, Frieden und Einigkeit. Durch Johan Bugenhagen beschrieben. // Bellermann Ch. F. Das Leben des Johannes Bugenhagen nebst einem vollstandigen Abdruck seiner Braunschweigischen Kirchenordnung vom 1528. Berlin: Druckt und Verlag von Georg Reimer, 1859. - S. 106-260.
16. Hochfurstlich Wurtembergische grofie
Kirchenordnung. - Stuttgart: Den Christian Gottlieb Kofilin, Hof und Canfilen Buchdruckern, 1743. - 428 F.
17. L’uomo del Rinascimento / a cura E. Garin. - Roma-Bari: Laterza & Figli, 1988. - 378 p.
18. Lombardi M. G. Spazi pedagogici nell’incontro con l’altro // Studi sulla formazione / M. G. Lombardi. -2017. - 2. - Р. 357-364. DOI: https://doi.org/10.13128/ Studi_Formaz-22192. (accessed: 20.02.2020).
19. Melanchton Ph. Unterricht der Visitatorn an die Pfarrherrn im Kurfurstenthum zu Sachssen. - Nurnberg, 1528. - 68 S.
20. Zwingli, U. Wje man die Jugendt in guoten Sitten und christenlicher Zucht uferziehen unnd leeren sol-le / U. Zwingli - Zurich, 1526.
Полякова М. А.
Историко-педагогический компонент в системе подготовки современного педагога
53
References
1. Braunshveigskii shkolnyi ustav 1528 goda [The Braunschweig school Statute of 1528]. Tr. from German by M. A. Poliakova. Istoriko-pedagogicheskii ezhegodnik. 2019 god [Education history yearbook 2019]. Ed.-in-ch. G. B. Kornetov. Moscow: ASOU Publ., 2019. Pp. 189-199.
2. Viurtembergskii shkolnyi ustav 1559 goda [The Wurttem-berg school Statute of 1559] Tr. from German by M. A. Poliakova. Istoriko-pedagogicheskii ezhegodnik. 2019 god [Education history yearbook 2019]. Ed.-in-ch. G. B. Kornetov. Moscow: ASOU Publ., 2019. Pp. 199-217.
3. Karikov S. A. Braunshveigskii shkolnyi ustav 1528 goda [Braunschweig school Statute of 1528]. Aktualni prob-lemi vitchiznianoi ta vsesvitnoi istorii: Zbirnik naukovikh pratsActual problems of the vytchiznyanoi ta vsesvitnoi istorii: Zbirnik naukovikh Prats. Kharkiv: Kharkiv National University, 2001. Pp. 165-172.
4. Comenius J. A. Leges scholae bene ordinatae [The Laws of a well-organized school]. Rus. edition: Zakony khoro-sho organizovannoi shkoly; tr. by A. A. Krasovsky. Ian Amos Komensky. Izbrannye pedagogicheskie sochineni-ia. Tom II. Otdelnye proizvedeniia [John Amos Comenius. Selected pedagogical works. Volume II. Separate works]. Moscow: Uchpedgiz Publ., 1939. Pp. 233-262.
5. Kornetov G. B. Drevnegrecheskie istoki pedagogich-eskikh traditsii [Ancient Greek sources of pedagogical traditions]. Istoriko-pedagogicheskoe znanie v nachaleIII tysiacheletiia: traditsii i novatsii v istorii pedagogicheskoi kultury. Materialy Sedmoi Natsionalnoi nauchnoi kon-ferentsii. Moskva, 17 noiabria 2011 g. [Education history at the beginning of the III Millennium: traditions and innovations in the history of education culture: proceedings of the VII national scientific conference. Moscow, November 17, 2011]. Comp. ed. G. B. Kornetov. Moscow: ASOU Publ., 2011. Pp. 80-82.
6. Kornetov G. B. Pedagogika. Obrazovanie. Shkola: puti obucheniia i vospitaniia rebenka [Pedagogy. Education. School: ways of educating child] Moscow: ASOU Publ., 2014. 256 p.
7. Lurie Z. A. The confessional peculiarities of humanism in 1520-1530s. Proslogion. Problemy sotsialnoi istorii i kultury Srednikh vekov i rannego Novogo vremeni [Proslogion. Issues of social history and culture of the Middle Ages and early Modern Times], 2014, n. 11, pp. 4265. (In Russian)
8. Melanchthon Ph. Unterricht der Visitatorn an die Pfarrhern im Kurfurstenthum zu Sachssen [The Instructions for the visitors of parish pastors in Electoral Saxony]. Rus. edition: Nastavlenie vizitatorov, prednaz-nachennoe dlia pastorov v zemliakh gertsoga Genrikha Saksonskogo; Tr. by Yu. A. Golubkin. Evropeiskaia ped-agogika ot antichnosti do Novogo vremeni: issledovaniia i materialy: v 3 ch. [European pedagogy from classical antiquity to Modern times: research and materials. 3 Parts.]. Moscow, 1994. Part 3, pp. 58-64.
9. Polyakova M. A. Birth of the system of classes as the innovation of the XVI century. Innovative projects and programs in education, 2019. n. 1, pp. 55-61. (In Russian)
10. Polyakova M. A. «Leges scholae bene ordinatae» by Comenius and the German school Statutes of the XVI century. The Moscow University Bulletin. Series 20. Pedagogical education, 2017, n. 4, pp. 3-15.
11. Tatsenko T. N. Reformatsiia i nachalnoe obrazovanie v nemetskikh gorodakh XVI veka [Reformation and primary education in German cities of the XVI century]. Gorodskaia kultura. Srednevekove i nachalo novogo vremeni [Urban culture. The Middle Ages and the beginning of Modern times]; ed. by corresponding member of the Academy of sciences of the USSR V. I. Ruten-burg. Leningrad: Nauka Publ., 1986. Pp. 127-151.
12. Schmidt K. Geschichte der Padagogik dargestellt in welt-geschichtlicher Entwickelung und im organischen Zusam-menhangmit dem Kulturleben [The history of education, set out in world historical development and in organic connection with the cultural life of peoples]. Rus. edition: Istoriia pedagogiki Karla Shmidta, izlozhennaia vo vsemirno-istoricheskom razvitii i v organicheskoi sviazi s kulturnoi zhizniu narodov: v 4 t.. Moscow: Tipografiia Martynova i K° Publ., 1880. Volume 3, 777 p.
13. Cagnolatti A. Comenio e l’infanzia. Studi sulla forma-zione, 2010, n. I, pp. 69-79. DOI: 10.13128/Studi_For-maz-10048 (accessed 14 February, 2020).
14. Cambi F. La pedagogia come sapere oggi: statuto epis-temico e paradigma educativo. Studi sulla formazione, 2017, n. 2, pp. 409-413. DOI: 10.13128/Studi_For-maz-22196 (accessed 14.February, 2020).
15. Der ehrbaren Stadt Braunschweig Schriftliche Ord-nung, zu Dienst dem heiligen Evangelio, christlicher Liebe, Zucht, Frieden und Einigkeit. Durch Johan Bu-genhagen beschrieben. Bellermann Ch. F. Das Leben des Johannes Bugenhagen nebst einem vollstandigen Abdruck seiner Braunschweigischen Kirchenordnung vom 1528. Berlin: Druckt und Verlag von Georg Rei-mer, 1859. Ss. 106-260.
16. Hochfurstlich Wurtembergische grofie Kirchenord-nung. Stuttgart: Den Christian Gottlieb Kofilin, Hof und Canfilen Buchdruckern, 1743. 428 p.
17. L’uomo del Rinascimento / a cura E. Garin. Roma-Bari: Laterza & Figli, 1988. 378 p.
18. Lombardi M.G. Spazi pedagogici nell’incontro con
l’altro. Studi sulla formazione, 2017, n. 2, pp. 357-364. DOI: https://doi.org/10.13128/Studi_Formaz-22192
(accessed 20 February, 2020).
19. Melanchton Ph. Unterricht der Visitatorn an die Pfarrher-rn im Kurfurstenthum zu Sachssen. Nurnberg, 1528. 68 s.
20. Zwingli U. Wje man die Jugendt in guoten Sitten und christenlicher Zucht uferziehen und leeren solle. Zurich, 1526.
