CC BY
24
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 20. Педагогическое образование. 2017. №4
К 425-й ГОДОВЩИНЕ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ЯНА АМОСА КОМЕНСКОГО
«leges scholae bene ordinatae» комениуса и немецкие школьные уставы xvi в.
М.А. Полякова
(кафедра истории МГТУ имени Н. Э. Баумана (Калужский филиал); e-mail: [email protected])
В статье предпринята попытка рассмотреть «Leges Scholae Bene Ordinatae» Яна Амоса Коменского в сопоставлении с немецкими уставами XVI в. Выявлены черты явного сходства в анализируемых документах, но также отмечено очевидное новаторство Комениуса, прежде всего в применяемых им методах обучения.
Ключевые слова: Коменский, пансофия, Лютер, школьный устав, дисциплина, принцип природосообразности, дидактика.
В педагогическом наследии Яна Амоса Коменского (1592-1670), несмотря на его изученность, порой можно открыть новые грани, обнаруживающие удивительную актуальность большинства его идей. Секрет этой вечной актуальности и витальной силы комениады, как нам кажется, кроется в основном принципе, выдвинутом великим педагогом -«учить всех всему», который ни в коем случае нельзя понимать как «... всеядность или примитивный ликбез», но как «... призыв к всеединству, исходящему из чётко обозначенного круга представлений» [1: 12].
Эта тесная связь проблем воспитания с общими проблемами человека; центрирование образования в рамках социального развития; стремление к познанию мира - Универсума и через это выдвижение универсального метода обучения, основанного на гармонии с природой; концепция обучения в течение всей жизни делают Комениуса великим новатором, предвосхитившим многие вопросы современной педагогики и способы их решения [2: 133]. Однако еще в 1975 г. Ж. Пиаже предостерегал исследователей от опасности чрезмерной модернизации идей автора, жившего четыре века назад [3: 15-16]. По мнению французского психолога, «. Коменского, бесспорно можно считать одним из предтеч генетической идеи в психологии развития и основоположником прогрессивной дифференциальной дидактики» [3: 16], но, в то же время его нельзя отделять от культуры и реалий его времени [2: 133],
в которое зарождалась современная специализированная наука, столь далекая от пансофического идеала чешского педагога [3: 16], и развивалось буржуазное общество. По всей видимости, именно это противоречие породило оценку воззрений Коменского как утопичных, а его метода как ненаучного[4: 24-25].
Несомненно, эпоха Коменского - это время великих научных достижений и время общеевропейских катастроф, крупнейшая из которых -Тридцатилетняя война (1618-1648) коснулась его непосредственно, лишив семьи и социально-религиозной опоры в лице Общины чешских братьев. Это также эпоха «рождения современной школы» (термин Ф. Камби). Начало XVII в. ознаменовалось деятельностью таких педагогов, как Вольфганг Ратке, Иоганн Генрих Альстед, Иоганн Валентин Андреэ, а в герцогстве Саксен-Гота с 1642 г. стараниями герцога Эрнста Благочестивого и его помощника Андреаса Рейера было введено всеобщее школьное образование [5]. Кроме того, развивались иезуитские коллегиумы; активно тиражировались труды немецких и ба-зельских реформаторов, а также Томмазо Кампанеллы и Хуана Луиса Вивеса, столь любимых чешским педагогом. В связи со своей религиозной деятельностью и благодаря своей теоретико-педагогической работе, Коменский был вовлечен в социально-политическую жизнь ведущих европейских стран: его привлекали к реформированию школьного образования в Швеции и Англии, Франции и Польше.
В 1650 г. Коменский был приглашен князем Трансильвании ДьёрдемП Ракоци (1621-1660) в город Шарош-Патока с тем, чтобы провести там школьную реформу. Педагог провел в Шарош-Патоке четыре года, пытаясь создать семилетнюю школу на новых, пансофических принципах, однако столкнулся там с проблемами более серьезными: ученики оказались не готовы к такому образованию, они даже не умели читать. Кроме того, он встретил сильное противление своим реформам со стороны местных учителей и властей. Тем не менее, «трансильванский период» Комениу-са нельзя считать совсем уж неудачным, ведь именно тогда он закончил свой знаменитый Orbis pictus («Мир чувственных вещей в картинках») и написал ряд работ по организации школьного дела. «Законы хорошо организованной школы» (Leges Scholae Bene Ordinatae, 1653) входят в их число и именно здесь автор сам дал оценку своему вкладу в школьное дело: «Эти законы были написаны для школы в Патоке, но не были там приняты... Я все-таки присоединил их сюда, чтобы не пропало то хорошее, что здесь содержится. Мы не будем завидовать, если они могут принести какую-либо пользу другим» [6: 258].
Это произведение нельзя считать лишь обычным школьным уставом, а значит, только продуктом организационно-административного творчества, в нём раскрывается сущность школы как особой организации по воспитанию подрастающих поколений.
Законы начинаются со следующего пояснения: «... Работа [в школе] заключается частью в главнейшей цели, ради которой существуют школы; частью - в средствах, предназначенных для достижения цели: место, время, образцы того, что нужно делать, книги; частью - в способе действия, или методе.
Лица суть частью те, кто почерпает знания, т.е. ученики вместе с их декурионами (десятскими), частью те, которые преподают знания -школьные (общественные) учителя вместе с частными воспитателями под наблюдением и руководством ректора; затем те, кто пускают дело в ход - инспектора и школьные начальники» [6: 233].
То (работа) и другое (лица) связаны определенными узами - дисциплиной, которая должна иметь свои границы. Главнейшей же целью христианской школы, по мнению чешского педагога, должно быть то, «. чтобы она представляла мастерскую для выработки из людей подлинных людей, из христиан - подлинных христиан» [6: 234].
По сути, Коменский указал здесь те базовые составляющие в понимании школы, которые сохраняют свою значимость и сегодня, а также позволяют изучать этот педагогический феномен (школу) с точки зрения именно таких параметров, как субъектно-субъектная сторона (кто обучается и кем), инструментальная сторона (в самом широком контексте: от педагогических идей до конкретных методов и способов обучения) и, наконец, целевая парадигма, которую преследует школьное образование.
После теоретических замечаний в документе приводятся непосредственно законы об организации школьной работы, включающие в себя в целом привычный набор правил (о месте занятий и времени занятий, о наглядных пособиях (образцах) и учебниках, о методе обучения и испытаниях, театральных представлениях и отдыхе, о поведении и воспитании благочестия). Это законы, касающиеся работы школы, затем следуют законы, касающиеся порядка отдельных лиц, составляющих сообщество (родителей, учеников, декурионов, педагогов и учителей и др.). Специальный раздел посвящен законам, касающимся школьной дисциплины. Т. е., указав в начале сочинения основные параметры, на которых должна строиться работа школы, Коменский далее систематизировано рассматривает то, как эта работа реализовывается опять же через выделенные параметры. Прием, достойный современного научного исследования.
Что касается непосредственно содержания законов, целесообразно рассмотреть их в сравнении с некоторыми школьными уставами, появившимися в германских землях за сто лет до деятельности Комени-уса. Так можно убедиться в преемственности педагогических идей XVI и XVII столетий, а также проследить те изменения, которые произошли
в системе западного образования за это время. Подобное сопоставление вполне уместно, так как Коменский сам неоднократно в своих произведениях (прежде всего, в «Великой дидактике») ссылался на мнение родоначальника Реформации Мартина Лютера (1483-1546) по вопросам образования молодежи и открытия школ [7: 232-233], а именно на призыв реформатора, сформулированный в «Послании к советникам всех городов земли немецкой. О том, что им надлежит учреждать и поддерживать христианские школы» (Andie Burger meisterund Ratherrnaller lei St dtein deutschen Landen, da sie christliche Schulen Auf richte nund halten sollen, 1524). Этот призыв не остался пустым, а послужил началом широкой деятельности последователей Лютера не только в создании школ, но и в написании специальных школьных правил - Уставов.
Уставы (Schulordnungen) писались прежде всего для латинских школ, т.е. школ, где велось преподавание латыни на латыни и в перспективе выпускники этих школ должны были пополнить ряды протестантских проповедников и теологов. Именно об открытии таких школ писал в своем послании 1524 г. Лютер и именно такую школу планировал создать в Шарош-Патоке Коменский, что отражено в его сочинении «Пансофическая школа» (Scholae Pansophicae Klassibussepte madornandae Delineatio, 1651), Законах и других произведениях «трансильванского периода». Немецкие школьные уставы в свою очередь являлись составными частями Церковных уставов (Kirchenordnungen) [8: 135]. Этот факт говорит о том, что они регулировали также и религиозное образование.
Уже в 1525 г. в Эйслебене самим реформатором (Лютером) были открыты две школы - высшая и низшая. В том же году был написан и первый школьный устав (или, точнее, учебный план) для высшей (латинской) школы [9: 104]. Его автором стал один из друзей и учеников Лютера, Иоганн Агрикола (1494-1566), он же стал учителем в указанной школе [9: 103].
Первый школьный устав эпохи Реформации был написан на латинском языке и, несмотря на лаконичность данного документа, ему присущи все необходимые составные части подобного рода источников, которые в дальнейшем можно увидеть в любом школьном уставе эпохи Реформации. Это прежде всего обращение к читателю с восхвалением властей Эйслебена, устроивших в городе школу, с объяснением того, для чего это сделано и зачем написан данный устав: «.чтобы дети в этой школе соблюдали известный порядок работ и занятий, мы напишем для них программу уроков» [9: 108]. Далее действительно следует программа обучения, очень краткая, но довольно ясная, с описанием учебных пособий, которые должны использоваться в школе, а также с основами методики обучения. Примечательно, что уже в этом уставе предлагалось разделить учащихся на классы (всего три), «.чтобы удерживать
еще слабый возраст, как бы в известного рода изгородях1, и заставлять их постепенно переходить от более легкого к более трудному» [9: 108]. В данном случае налицо дисциплинарный момент устройства школы.
При обучении особое внимание уделялось религиозному воспитанию, чему посвящался воскресный день. Из произведений, которые учитель должен разъяснять ученикам в этот день, предлагались евангелисты, послания апостола Павла или притчи царя Соломона. Однако в своеобразный «минимум» религиозного образования входили традиционные «Отче наш», Символ веры и Десять Заповедей [9: 110]. Тем самым можно видеть что в первом протестантском уставе были заложены основные принципы организации школ, представлена примерная программа обучения в соответствии с возрастом и способностями учеников, а также имелись зачатки методики обучения. Подобная структура и содержание сохранятся в школьных статутах и в дальнейшем, также и в эпоху Комениуса, и конкретно в его уставных произведениях («трансильванский цикл»).
Инициатива Эйслебена была подхвачена другими городами и их бургомистрами. Так, в 1526 г. ближайшим другом и соратником Лютера Филиппом Меланхтоном (1497-1560) была открыта латинская школа в богатом Нюрнберге и уже в 1527-1528 гг. Меланхтон разработал так называемый «Саксонский учебный план» («Наставление визитаторов»,2 1527-1528), где подробно изложил ключевые принципы организации латинских школ. В Саксонском плане предлагалось делить детей на три класса (Haufen - дословно: «кучки»), обучение велось только на латыни, причем, разговаривать между собой ученики должны были тоже только на латыни, а учителя присматривать за соблюдением этого правила. Для каждого класса предлагался определенный набор учебных пособий, многие из которых написал сам Меланхтон.
«Саксонский учебный план» Меланхтона послужил образцом для создания аналогичных документов и организации школ в Северной
1 В латинском тексте использован термин ceria. По всей видимости, имеется в виду слово cera, среди значений которого есть «ячейки в сотах». В любом случае, речь идет о некой изоляции классов (детей) друг от друга с целью предметного обучения.
2 Полное название произведения: Unterrichtder Visitatornandie Pfarrhernim Kurfürsten thum zu Sachssen (Наставление визитаторов для настоятелей приходов в Курфюршестве Саксонском). В русском языке не сложилась какая-либо постоянная традиция перевода названия этого произведения. Как правило, используется термин «Саксонский (учебный) план», хотя по сути речь идет о том, что должны знать и уметь делать священники в том или ином приходе. В том числе в их обязанности вменялось обучение основам христианской веры всех прихожан, а также по возможности открытие на территории прихода латинской школы.
Германии, его распространяли и ему следовали Иоганн Бугенхаген (автор Брауншвейгского устава), Юстус Ионас, Урбан Регий и др. [9: 111]. Примечательно, что согласно этому плану, предусматривалась ясная очередность предметов и занятий. Каждый этап обучения латинскому языку строился на освоении определенных знаний и приобретении соответствующих умений и навыков. Например, только после того, как дети выучивали «Отче наш» и «Символ веры» на латыни, можно было приступать к изучению грамматики Доната и чтению Катона; а затем -после достижения необходимых навыков чтения и заучивания некоторых текстов детей обучали письму [9: 111], [6: 361].
Затем (во второй группе - кучке) учили грамматику. Следует отметить, что план Меланхтона предусматривал также задание на дом: «Вечером, перед тем как дети пойдут домой, нужно выписать для них сентенции из произведений поэтов или других работ, чтобы они утром их пересказали» [10: 361]. Этот момент иллюстрирует, насколько старой является система домашних заданий в школах. В то же время, Мелан-хтон выступал за посильность обучения: «Будет не много пользы, если детей обременят трудными для понимания и глубокими по смыслу текстами.» [10: 362].
Сохраняется подобный план обучения и в целом организация школы в Брауншвейгском уставе (в составе церковного устава - Derehrbaren Stadt Braunschweig Christliche Ordnung, zu Dienstdemheiligen Evangelio, christlicher Liebe, Zucht, Friedenund Einigfeit, 1528) Иоганна Бугенхагена (1485-1558). Этот устав включал в себя следующие разделы: «О школах», «О латинских школах для мальчиков», «О содержании латинских школ», «О проживании служителей школ», «О работе в школе», «О канторах в школах», «Об оценке учеников шульмайстером», «Чтобы школы могли быть постоянными», «О немецких школах для мальчиков», «О школах для девочек», которые дают ясное представление о приоритетных вопросах образования в Брауншвейге [11: 138-139].
В вопросе содержания школьной программы автор ссылается непосредственно на «Наставление визитаторов» Меланхтона [11: 136], в чём проявляется преемственность реформаторов в данном вопросе. учащихся предлагалось разделить на три группы (части, партии), при этом в третью (лучшую) попадали лишь самые успешные ученики, способные (в дальнейшем) обучать других [11: 138].Особое значение в отборе учеников для третьего класса имел также экзамен, которому подвергались мальчики двенадцати лет. Сама процедура экзамена в уставе не прописана, отмечается только, что об успехах ребенка или о его неспособности дальше учиться шульмайстер (учитель) должен сообщить родителям [11: 138].
Можно видеть, что Саксонский план и Брауншвейгский устав в какой-то степени дополняли друг друга и представляли собой своего рода
комплексное руководство по организации школьного дела. В них изложены основные принципы христианского образования реформацион-ного толка, которые адресованы не только руководителям латинских школ, но также приходским священникам и тем учителям, которые работали в немецких школах или обучали детей на немецком языке.
В южной Германии самым значительным и примечательным в школьном деле стал Вюртембергский устав (в составе Церковного устава: Hochfürstlich Würtembergischegroße Kirchenordnung, Stuttgart, 1559). Устав был издан герцогом Кристофом Вюртембергским (1515-1568), приблизившим к себе одного из ярких деятелей Реформации, сподвижника Лютера, Иоганна Бренца (1498-1570) и назначившим его в 1552 г. пробстом3 Штутгарта. Именно в этой должности Бренц провел в герцогстве ряд реформ по организации церковного и школьного порядка, результатом которых явился глобальный Вюртембергский церковный устав, насчитывающий более шестисот страниц, где, в частности, подробно расписана система образования в герцогстве. Текст устава полностью изложен от лица герцога, но, по всей видимости, его составителем был сам Бренц.
Вопросы организации образования (Von den Schulen) занимают в Вюртембергском уставе значительное место, в нем представлена вся многоступенчатая система образования в герцогстве. Начинается «школьный» раздел с так называемых «партикулярных школ» (Von particular Schulen), т.е. латинских школ. В отличие от северогерманских уставов с трехклассным делением Вюртембергский устав вводит шесть классов «...соответственно разуму, способностям и обученности мальчиков» [12], правда с оговоркой, что не в каждой школе княжества должны быть обязательно все классы, это зависит от места и контингента. К примеру, в малых городах обучение должно ограничиваться тремя классами [12: 197], что соответствует программам Агриколы, Меланхтона и Бугенхегена. Примечательно, что в случае переполненности классов «разноуспешными» учениками, здесь предусмотрено дополнительное деление их на декурии, «... чтобы облегчить обучение и чтобы стимулировать соревновательность и повышение уровня знаний» [12: 197-198]. В Leges scholae Комениуса также предусмотрено деление классов на десятки, «. чтобы лучше содействовать общей внимательности» [6: 244], и можно заметить, что их руководители - де-курионы - обладали теми же обязанностями, что и аналогичные учащиеся немецких уставов, вплоть до «слежки» за своими подопечными вне школы [6: 246-247].
Старший пастор в определенном регионе.
Вюртембергский устав подробно расписывает не только программу обучения по классам, но и режим уроков в течение дня и недели, а также набор учебников и методы работы с ними, принципы домашних заданий и т.д. Весомую часть рекомендаций в нём занимает описание того, что, когда и как необходимо читать из катехизиса (Бренца) с целью воспитания детей в Страхе Божьем [12: 215]. Кроме того представлены определенные правила (Statuta), где есть в том числе требования носить в школу кафтан и все учебники, чтобы не бегать домой во время уроков [12: 217]. Также упоминается необходимость в конце каждого урока проверять детей по журналу и при наличии пропуска выяснять его причину, затем соответственно наказывать [12: 217]. Все подобные замечания представлены и в Законах Коменского, но, что вполне объяснимо, в более развернутоми детализированном виде.
Кроме представленного описания школ, их программ и правил внутреннего распорядка, устав уделяет много внимания учителям и прецеп-торам (старшим учителям), их профессиональным и личностным качествам, методам работы, оплате, требованиям к исполнению настоящего порядка (устава), а также приёму на работу, необходимым бумагам, испытаниям (аттестациям, регулярным проверкам и отчетам) и т.д.
В целом Вюртембергский устав выглядит достаточно продуманным и довольно структурированным документом. Не случайно он явился образцом для дальнейших документов подобного рода, например, Саксонского устава 1580 г. [9: 115]. К сожалению, этот факт не говорит о том, что в реальности со школьным делом всё обстояло так хорошо, как описано в уставе. Сам автор упоминает, в частности, о слабой подготовленности выпускников некоторых школ к поступлению в университет [12: 309]. Но наличие подобных документов уже отражает ту серьезность, с которой деятели немецкой реформации относились к образованию, будь то из узко конфессионального интереса, или из-за реализации принципа персональной ответственности верующего перед Богом. Вюртембергский устав активно переиздавался позднее (в XVIII в.), что говорит о его актуальности в тот момент и популярности.
Беглый обзор основных немецких школьных уставов XVI в. позволяет выявить ряд черт, присущих подобному роду документов и в дальнейшем и без сомнения имеющих место в Leges scholae Комениуса. Но прежде всего обращает на себя внимание сама практика написания уставов и открытия школ, не изменившаяся через сто лет (а также и позже) после Лютера, обращавшегося с этими вопросами именно к городским властям. Можно заметить, что более успешно школьное дело развивалось в тех областях Германии, где оно поддерживалось именно властными структурами (Эйслебен, Нюрнбегрг, Вюртемберг) или в особых случаях (Брауншвейг) - местными буржуа. Ситуация не изменилась
и в следующем столетии: в 1642 г. в городе Гота под открытым патронатом герцога Эрнста Благочестивого (1601-1675) была открыта школа-гимназия, работающая по четкому учебному плану с применением передовых для того времени методов [5]. Нормативной основой деятельности этого учебного заведения стал устав Schulmethodus (полное название - Special und sonderbar Bericht, wie... Knabenund Mägdlein... unter richtetwerden können und sollen), составленный талантливым педагогом и издателем Андреасом Рейером (1601-1673)4.
Как можно видеть, в случае с Коменским подобная инициатива со стороны трансильванского князя не принесла ощутимого успеха, который можно было бы сравнить с деятельностью школ в Нюрнберге, Вюртемберге или в современной чешскому педагогу Готе. Возможно, это связано с отличием собственно венгерского общества, общим низким уровнем образования в Шарош-Патоке, да и «слишком передовыми» планами Коменского. Но сам принцип поддержки школьного образования светской властью сохранялся и давал свои, пусть не всегда ощутимые, но результаты.
В немецких уставах XVI в. эта поддержка нашла отражение в благодарственных обращениях авторов к властям. Комениус также упоминает их (а также церковь) в своих Законах: «... школа могла бы быть и будет служить истинным рассадником государства и церкви, прекрасным прообразом жизни и счастья, пятиструнной арфой святого духа, исполняющей сладчайшие гармонии для слуха божия» [6: 234]. Воспитание в благочестии и христианском духе (у Коменского) или в страхе Божи-ем (у немецких реформаторов) также является общим местом.
Весомое место в уставах XVI в. и в Leges scholae занимают правила для учителей, администрации (ректоров, прецепторов и др.) и других школьных работников. Однако устав Коменского имеет еще одно особое обращение, хоть и присутствующее в документах предшествующей эпохи, но всё же не выраженное в них так явно, - «Законы для родителей и опекунов, отдающих своих детей в нашу школу». Педагог призывает родителей к ответственности, предостерегая их от непоследовательности и перемены решения в обучении детей. Представляется очень важным, что Коменский требовал от родителей и их детей взаимодействия в реализации такого серьёзного дела, как «обучение
4 Ограниченный объем статьи не позволяет рассмотреть устав Андреаса Рейе-ра подробно, хотя он вполне сопоставим с организационными сочинениями Коменского. Кроме того, определённый интерес представляет возможное сопоставление Leges scholae с уставом иезуитов Ratio studiorum (1599) ввиду множества совпадающих положений, как то распределение обязанностей между учениками и учителями, школьное самоуправление, система поощрений и наказаний, отдельные правила для схоластов и т.д.
наукам, нравам и благочестию» [6: 244-245]. Конечно, обращение к родителям имело место и раньше. Ряд увещеваний по вопросам образования Лютера, к примеру, были обращены именно к родителям («Проповедь о том, что надо посылать детей в школу» (1530), катехизисы и др.). В упомянутых уставах родители - участники воспитательного процесса, ответственные за посещение детьми школы и выполнение ими домашнего задания. Ряд реформаторов (Ульрих Цвингли, Жан Кальвин, Челио Секондо Курионе), наряду с Лютером, видели в родителях, прежде всего, в отце, должника перед своими детьми, обязанного дать им не только пропитание, но и достойное образование. Но вынесение подобного требования отдельным пунктом в школьные правила впервые присутствует именно у Коменского.
что касается общей организации школьного образования, следует отметить, что в этом вопросе правила Комениуса не отличаются сильно от уставов предыдущего столетия. ученики делятся на классы - по всей видимости, этот принцип совершенно чётко утвердился в европейских школах. То, что он предлагал семь классов в противовес трём (или шести), присущим немецким уставам, говорит лишь об усложнении, как кажется, школьной программы, её большей насыщенности, что совершенно объяснимо в связи с тем, что основные протестантские уставы от эпохи Коменского отделяет столетие.
Рекомендации по порядку проведения уроков, организации школьного времени в течение недели и года, тоже в целом совпадают. Обращает на себя внимание наличие в Законах большего количества вакаций (каникул) [6: 236], а также рекомендаций, непосредственно касающихся правил отдыха, где расписывается, как, когда и в какие игры надо играть [6: 239-240]. Подобных разделов не было в уставах XVI в. Более того, по отдельным замечаниям, в них содержащимся, можно сделать вывод, что отдыхали ученики весьма мало - только в период сбора урожая. Следовательно, наличие у Коменского подобных правил может говорить о более тщательной проработке им вопросов, связанных с организацией деятельности школы как особого вида досуга. Кроме того, здесь явно прослеживается более четкое понимание автором детских нужд и необходимости для детского организма отдыхать больше и подвижнее. Это касается также законов о театральных постановках [6: 239], которые отсутствовали в немецких уставах XVI столетия.
Показательным совпадением в немецких уставах и в Leges scholae являются вопросы, связанные с наказанием. Ни один устав XVI в. не отрицал (хотя и не поощрял) применение розог в качестве средства наказания и воспитания [13: 76]. Присутствуют подобные замечания и у Коменского: «... кто нарушает честь ссорой, драками, непочтительным отношением к кому-либо, божбой, проклятием, недозволенной дружбой с предосудительными людьми, того нужно застращать строгим
выговором и, если слова не помогают, - розгой» [6: 258]. При этом в некоторых случаях в качестве наказания педагог предлагает применять «заучивание наизусть латинских слов, предложений, рассказов и историй» [6: 258], что созвучно «декламации псалмов» у его современника протестанта Рейера [14: 225]. В любом случае, наказания за нарушение школьной дисциплины в Законах выглядят разнообразнее и, возможно, действеннее, чем в XVI в., несмотря на то, что ещё гуманист Эразм Роттердамский высказывался категорически против любого обнажения детского тела и физического наказания [14: 149].
Несмотря на многие общие места, Leges scholae Коменского отличаются от школьных уставов германских земель тем, что здесь четко прописан метод, которого должны придерживаться учителя при обучении. Нельзя сказать, что в Саксонском плане, Брауншвейгском или Вюртем-бергском уставах совсем отсутствовала эта тема. К примеру, там подробно расписаны рекомендации по заучиванию катехизиса и работе с другими учебниками, но специально этот вопрос не обсуждался. Религиозные противники Комениуса, иезуиты, включили в свой устав Ratio studiorum целые разделы для учителей, ведущих отдельные предметы, с четкими требованиями к их преподаванию [15], что говорит о том, что вопросы методики обучения и преподавания уже ставились перед учителями и законодателями. Что отличает именно метод Коменского, это его подчеркнуто практический характер с персонализированной окраской: обучаться всему «...через личное наблюдение, личное чтение, личный опыт» [6: 237]. За сто лет до него такого не было и не могло быть, и в силу слабой развитости естественных наук, и в связи с недостаточностью учебных книг (хотя успехи книгопечатания уже внесли свой неоценимый вклад в развитие школьного дела), и, по всей видимости, из-за той «косности» в школах, которую чешский педагог так стремился искоренить (трактат «Об изгнании из школ косности» шарош-паток-ского периода). Так или иначе, но прежде всего метод наглядности, примера, соответствие уровней обучения возрастным особенностям учащихся (принцип природосообразности) сделали из Комениуса великого дидакта и теоретика в области педагогики.
Таким образом, можно видеть, что нормативно-организаторский опыт Коменского в Шарош-Патоке не был чем-то совершенно новым в школьной политике представителей местной светской власти. Подобные проекты существовали по крайней мере за сто лет до этого факта и порой весьма успешно реализовывались. Даже поверхностный (в связи с невозможностью осветить все возможные аспекты предпринятого сопоставления в рамках одной статьи) анализ наиболее популярных немецких школьных уставов XVI в. и Leges scholae Коменского позволяет сделать вывод об их общих принципах и целях организации обучения в школах.
Однако Коменский в своих разработках старался больше опираться на возрастные особенности учащихся, использовать «природные дарования» на благо обучения, что, конечно же, не могло быть в полной мере представлено в нормативных документах предыдущей эпохи. Наконец, его устав выглядит более продуманным, более структурированным в сравнении с немецкими уставами. Он обращен практически ко всем участникам учебного процесса: ученикам, учителям, административным работникам, родителям, что могло бы дать прекрасный результат в случае реализации «трансильванского проекта». Однако этому не суждено было случиться, возможно, как заметил Б. М. Бим-Бад из-за невежества, слепоты и гордыни [4: 25], а скорее всего, из-за конфликта между философско-теологической основой его программы и тенденциями современного Коменскому времени, направленными на развитие специальных наук, тенденциями, которые чешский педагог не мог полностью понять, но в то же время во многом опередил [3: 16].
Список литературы
1. Мельников Г. П. Harmonia mundi в философии образования Я. А. Ко-менского // Поиск гармонии в мире хаоса: Ян Амос Коменский и современная философия образования: Материалы международной научно-практической конференции (Санкт-Петербург, 3-4 июня 2015 г.) / под ред. С. М. Марчуковой, Р. Мниха. СПб.: Петершуле, 2016. С. 7-18.
2. Cambi F. Manuale di storia della pedagogia. Roma-Bari: Laterza, 2009. 392 p.
3. Корнетов Г. Б. Ян Амос Коменский и возникновение педагогической науки // Историко-педагогический журнал. 2017. № 1. С. 13-21.
4. Бим-Бад Б. М. Ян Амос Коменский - вызов человечеству // Психолого-педагогический поиск. 2017. № 2(42). С. 21-25.
5. Полякова М. А. «Schulmethodus» Андреаса Рейера и первые немецкие школы в Москве // Гуманитарный вестник МГТУ им. Н. Э. Баумана. 2014. № 2(16). (URL: http://hmbul.bmstu.ru/catalog/histarch/hidden/167.html. 14.08.2017)
6. Коменский Я. А. Законы хорошо организованной школы. Перев. проф. А. А. Красновского // Ян Амос Коменский: Избранные педагогические произведения. Том II: Отдельные произведения / под ред., с вводными статьями и прим. проф. А. А. Красновского. М.: УЧПЕДГИЗ, 1939. С. 233-259.
7. Полякова М. А. Историческая преемственность учения о духовно-нравственном воспитании молодежи в кратком катехизисе Мартина Лютера и в педагогическом наследии Я. А. Коменского // Поиск гармонии в мире хаоса: Ян Амос Коменский и современная философия образования: Материалы международной научно-практической конференции (Санкт-Петербург, 3-4 июня 2015 г.) / под ред. С. М. Марчуковой, Р. Мниха. СПб.: Петершуле, 2016. С. 231-239.
8. Таценко Т. Н. Реформация и начальное образование в немецких городах XVI века // Городская культура. Средневековье и начало нового времени / под ред. чл. - кор. АН СССР В. И. Рутенбурга. Л.: Наука, 1986. С. 127151.
9. Шмидт К. История педагогики Карла Шмидта, изложенная во всемирно-историческом развитии и в органической связи с культурною жизнью народов. Перев. Эдуарда Циммермана. Т. 3.: История педагогики от Лютера до Песталоцци. М.: Издание К. Т. Солдатенкова, 1880. 760 с.
10. Меланхтон Ф. О школах. Перев. В. М. Володарского // Идеи эстетического воспитания: антология в двух томах. Т. I: Античность, средниевека, Возрождение. М.: Искусство, 1973. С. 360-362.
11. Das Leben des Johannes Bugenhagen nebst einem vollständigen Abdruck seiner Braunschweigischen Kirchenordnung vom 1528. Berlin: Drude und Verlag von Georg Reimer, 1859. 260 S.
12. Hochfürstlich Würtembergische große Kirchenordnung. Stuttgart: Den Christian Gottlieb Kößlin, Hof und Ganßlen Buchdructern, 1743. 646 S.
13. Полякова М. А. Немецкие уставы XVI века и рождение новой школы // Вестник Российского нового университета. Серия «Человек в современном мире». 2017. Выпуск 1. С. 71-77.
14. Полякова М. А. Становление базовых моделей школ в Западной Европе в XVI веке. Калуга: Издательство «Эйдос», 2016. 272 с.
15. Ratio at que institutio studio rum Societatis Jesu. Dilinga: Apud Ioannem Mayer, MDC (1600). 266 Р.
«Leges Scholae Bene Ordinatae» Comenius and the German school statutes of the 16th Century
M. A. Polyakova
The article attempts to consider the «Legess cholae bene ordinatae» of Jan Amos Komensky in comparison with the German statutes of the 16th century. The author reveals the features of apparent similarity in the analyzed documents, but also notes the obvious innovation of Comenius' methods of teaching in the first place.
Key words: Comenius, pansophy, Luther, school statutes, discipline, principle of naturalness, didactics.
Сведения об авторе
Полякова Мария Александровна - кандидат педагогических наук, доцент кафедры истории МГТУ имени Н. Э. Баумана (Калужский филиал). Тел. (4842) 73-26-18; +7 910-918-34-27. E-mail: [email protected]
