CC BY
17УДК 343.1(019):343.26(19/20)
УПОРОВ И.В.
ИСТОРИКО-МЕНТАЛЬНЫЕ ПРИЧИНЫ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА В РОССИИ И УСЛОВИЯ ЕГО ТРАНСФОРМАЦИИ
В ПРАВОВОЙ ПОЗИТИВИЗМ
Ключевые слова: правовой нигилизм, правовой позитивизм, монархия, советское государство, гражданское общество, протестное движение, конституция.
В статье автор рассматривает проблему преодоления в России правового нигилизма, который имеет давнюю историю. Показываются причины этого социально-негативного явления на разных этапах развития российского общества, отличия его проявлений в сравнении со странами Западной Европы. Отмечается, что правовой нигилизм, порожденный отсутствием в России гражданского общества, прямым образом и крайне негативно влияет на состояние социального порядка. Автор выдвигает и обосновывает тезис о том, что пока в России нет оснований для оптимизма в части трансформации правового нигилизма в правовой позитивизм.
UPOROV, I.V.
HISTORICAL AND MENTAL LEGAL REASONS NIHILISM IN RUSSIA AND CONDITIONS OF ITS TRANSFORMATION IN LEGAL POSITIVISM
Keywords: legal nihilism, legal positivism, the monarchy, the Soviet state, civil society, the protest movement, the constitution.
The author discusses the problem of overcoming Russia's legal negativism, which has a long history. Shows the cause of the socio-negative events at different stages of development of Russian society, the differences of its manifestation in comparison with Western European countries. It is noted that legal nihilism generated by the absence of civil society in Russia, directly and negatively affect the state of the social order. The author puts forward and proves the thesis that while in Russia there are no grounds for optimism with regard to the transformation of legal nihilism in the legal positivism.
Одной из важнейших особенностей длительного периода истории России, негативно влияющей на ее развитие, является правовой нигилизм большого числа населения. Такое положение, как нам представляется, обусловлено исстари сложившейся в нашей стране общественно-политической обстановкой. Речь идет, прежде всего, об институтах крепостничества и классической абсолютной монархии, долгое время имевших место в России, вплоть, соответственно, до середины Х1Х и начала ХХ вв. (именно тогда с принятием
Основных государственных законов в редакции 23 апреля 1906 г. впервые власть императора некоторым образом уравновешивалась Государственной Думой). Между тем к этому времени критерии цивилизованности, которые определялись и по-прежнему определяются в первую очередь Западной Европой, как бы к ней ни относиться, основывались на уже достаточно широком представительстве народа в формировании позитивного права, а также правовом равенстве всех людей.
Российский же абсолютизм, в его самых абсолютных формах, вплоть до образования первой Государственной Думы в том же 1906 г. (при том, что избирательное право было очень неравным, а парламент имел весьма ограниченные полномочия), вообще не предполагал участия подавляющего большинства населения в выработке общественных правил поведения. А ведь именно ими оно, население, должно было руководствоваться. Уже одно только такое устранение людей от данного процесса, помноженное на унижающее человеческое достоинство и строго охраняемое властями разделение людей по сословиям, настраивало «тягловое» население против тех законов (в широком смысле этого слова), которые им «сверху», то есть, верховной властью, вменялось исполнять.
Обусловленный отмеченной практикой правовой нигилизм во много крат усиливался тем, что в принимаемых законах интересы низших сословий отражались в минимальной степени. Именно в такой, чтобы сохранить эти сословия как источник существования высших сословий. Сюда следует добавить нигилизм не только низших, но и части представителей высших сословий, которые, имея либерально-демократические убеждения, не могли соглашаться с существованием махрово-консервативного самодержавия (например, Радищев, декабристы и др.).
Нельзя также не отметить и того обстоятельства, что, при гражданском и общественном «безмолвии» населения, должностные лица и прочие чиновники получали питательную почву для произвола, ибо государство не могло поддерживать существующий государственный строй иначе, как путем жесткой вертикали власти. А такой подход всегда оборачивается соблазном «государевых людей» воспользоваться своим положением в личных целях; отсюда - большие масштабы злоупотреблений, прекрасно охарактеризованные в бессмертных произведениях Н.В. Гоголя, М.Е. Салтыкова-Щедрина и других русских писателей (в этой связи следует заметить, что нынешний уровень коррупции в нашей стране имеет давние корни).
Таким образом, в монархический период, при отсутствии народного представительства, в законодательном процессе негативный настрой широких слоев населения к позитивному (государственному) праву был вполне объясним. Соответственно, такие понятия, как «законность», «верховенство права» и им подобные не могли проникнуть в психологию российского народа и закрепиться в нем как важнейший аспект позитивистского правового сознания, как это имело место в странах Западной Европы, а если иметь в виду Х1Х в., то и на других континентах.
Наоборот, большинство россиян воспринимали издаваемые государством законы скорее как нечто направленное против них, чем то, что будет им помогать (в этом смысле наглядным является трудовое право конца Х1Х в.). Такой правовой нигилизм сопровождал протестное движение «масс» в период усиления революционного движения и его завершающего всплеска в 1917 г., когда прежнее имперское право было полностью отвергнуто - здесь правовой нигилизм был проявлен в абсолютном значении, а именно в опрокидывании всего социального порядка в стране.
В советском государстве попытки новой власти установить новую законность изначально натыкались на два серьезных препятствия. Во-первых, российское население вошло в новую государственность со старой психологией правового нигилизма. Изменить же человеческую психологию, а тем более искоренить ее, за несколько лет невозможно. И в этом смысле, как нам представляется, не имело большого значения то обстоятельство, что новые предписания, новые социальные нормы исходили не от старой имперской, а от новой советской власти. В любом случае для рядового жителя эти предписания исходили «свыше», хотя уже и при его формальном участии, поскольку избирательное право в СССР было всеобщим. В то же время, де-факто проводились не выборы, а формальное закрепление кандидатов в депутаты, одобренных партийными структурами. Во-вторых, новое советское право стало формироваться не сразу, а по прошествии нескольких лет эпохи «революционной целесообразности». Полагаем, такая целесообразность была весьма зыбкой основой для укрепления правового позитивизма.
В дальнейшем воду на мельницу правового нигилизма стала лить советская теория государства и права, одним из важнейших положений которой был тезис о постепенном отмирании права (равно как и государства) при коммунизме. А если право будет неизбежно отмирать, то надо ли уделять ему большое внимание? Такой фон, конечно же, не способствовал развитию советского правового позитивизма.
Вместе с тем здесь следует отметить, что для широких кругов советского населения данные теоретические аспекты большой роли не играли, поскольку они не были знакомы с такими тонкостями советской правовой науки. Что касается народного представительства в формировании правовых норм, то в советском государстве оно имело место - в Верховном Совете СССР и верховных советах союзных республик в качестве законодателей восседали, действительно, самые что ни на есть народные представители - колхозники, инженеры, строители, механизаторы, военные, ученые и другие представители социальных групп, избираемые народом. В этом смысле советское государство сделало, несомненно, существенный шаг вперед. Другое дело, что такое народное представительство страдало, как отмечалось выше, запредельным формализмом, когда состав депутатов определялся по разнарядкам территориальных организаций ВКП(б)-КПСС.
Другим фактором, определявшим распространение правового нигилизма в советском государстве, было конституционное положение (ст.6 Конституции
СССР 1977 г.) о руководящей и направляющей роли КПСС в советском обществе. Тем самым подспудно проводилась мысль о том, что партийное решение важнее и сильнее правового решения. И в жизни, как известно, было именно так. Как видно, и в советском государстве было достаточно оснований, хотя и в меньшей мере, чем в империи, для развития правового нигилизма. Он проявлялся, в частности, в так называемом «телефонном праве», «блате», «нужных связях» и других явлениях подобного рода, позволяющих отставлять на задний план правовые нормы, принимаемые представителями самого же населения и которые должны были быть основными, главными, непреложными, но которые таковыми так и не стали.
Возникает вопрос следующего порядка: если в советском государстве также имел место правовой нигилизм, то почему же социальный порядок в советском обществе был достаточно прочным? Сторонники такого прочного социального порядка полагают, что о правовом нигилизме, как характеристике общественного правосознания советских людей, говорить нет оснований.
Однако здесь, как нам представляется, происходит подмена понятий. По нашему мнению, речь в данном случае идет о прогосударственном (приставка «про» здесь, на наш взгляд, необходима, поскольку, во-первых, она свидетельствует о верховенство государства над обществом, и, во-вторых, понятие «государственный порядок» не должно нести негативной нагрузки), а не о социальном порядке. Действительно стабильные общественные отношения на протяжении нескольких десятилетий советского государства опирались на деятельность и силу государственных структур, которые, как и в период империи, имели жесткую вертикаль.
Социальный же порядок предполагает стабильность общественных отношений, основывающуюся на гражданском согласии, которое государство только лишь реализует. Таким образом, правовой нигилизм, порожденный в России отсутствием гражданского общества, прямым образом и крайне негативно влияет на состояние социального порядка. По сути дела, вся история России есть история правового нигилизма применительно к большинству населения страны. Для сведения этого негативного социального явления к минимуму необходимо на разных уровнях повышать уровень правосознания населения. Причем, как представляется, здесь не следует питать иллюзий и думать, что это удастся сделать за относительно короткий период - на это потребуются, очевидно, несколько десятилетий. Начало уже положено новейшим развитием российского государства - в Конституции России 1993 г. провозглашены правовое государство, отказ от партийных и иных идеологических монополий и другие положения, закрепляющие правовой позитивизм.
Вместе с тем, на деле проявлений правового нигилизма еще немало, и принятые в начале 1990-х гг. меры себя уже исчерпали. Более того, в последние годы, по мнению многих экспертов, степень правового нигилизма вновь возрастает, что, на наш взгляд, во многом обусловлено нарушением законности со стороны представителей самой правящей элиты, и прежде всего в сфере
коррупционных отношений. В этой связи, не следует питать иллюзий по поводу преодоления правового нигилизма в России в обозримом (25-30 лет) будущем. Для этого, как нам представляется, в самом обществе (то есть у большинства населения) должен созреть запрос на правовой позитивизм.
Пока же общественно-политическая ситуация в России складывается таким образом, что оптимизма в указанной сфере не усматривается. С другой стороны, поступательное развитие российского общества с неизбежностью должно подойти к рубежу, когда правовой позитивизм станет доминирующей парадигмой.
Ныне живущие в России представители общества, отрицающие правовой нигилизм, призваны, по мере своих сил, шаг за шагом, в самых разных сферах жизни продвигать страну от правового нигилизма к правовому позитивизму и, соответственно, от порядка прогосударственного к порядку социальному с полным пониманием того, что жить в эту пору придется не им, а грядущим поколениям.
Литература и источники
1. Турицын И.В. Соотношение понятий нации и этноса // Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы. Тезисы докладов и выступлений на II Всероссийском социологическом конгрессе. М., 2003. С.414-415.
2. Турицын И.В. Власть и пресса в Советской России: проблема взаимоотношений и взаимовлияния в 20-е годы. М., 1998.
3. Луков М.Г. Конституционно-правовое регулирование выборов депутатов в местные Советы депутатов трудящихся во второй половине 1930-х гг. // Современная научная мысль. 2013. №1. С.86-91.
4. Турицын И.В., Дубинин М.Г. Основные проблемы реализации советской судебной реформы в условиях нэпа (1922-1925 гг.) // Современная научная мысль. 2013. №4. С. 112-127.
5. Турицын И.В. Кадровая политика РКП(б) и периодическая печать (1921-1925 гг.). Армавир, 1998.
6. Упоров И.В. Старков О.В., Рассказов Л.П. Теория государства и права. Курс лекций. М., 2005.
7. Упоров И.В. Исторический опыт формирования и реализации пенитенциарной политики России в XVШ-XX вв. Дисс. ... докт. ист. наук. Краснодар, 2001.
8. Упоров И.В. Мировой экономический кризис и статистика преступности в России // Общество и право. 2009. №5. С.41-44.
9. Нефедовский Г.В. Аксиологические проблемы современной юридической науки // Право и практика. 2013. №1. С.39-46.
УПОРОВ ИВАН ВЛАДИМИРОВИЧ - доктор исторических наук, кандидат юридических наук, профессор Краснодарского университета МВД России. Краснодар (uporov@list.ru)
UPOROV, IVAN V. - Doctor of History, PhD in Law, Professor of the Krasnodar University of Ministry of Internal Affairs of Russia. Krasnodar.
УДК 340.114.5
ХОЛОДНЫЙ М.А. КРЕСТЬЯНСКОЕ ПРАВОСОЗНАНИЕ И ОТНОШЕНИЯ СОБСТВЕННОСТИ В УСЛОВИЯХ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ПОТРЯСЕНИЙ
ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XX СТОЛЕТИЯ
Ключевые слова: землеустройство, земельная собственность, обычное право, новая экономическая политика, большевистская аграрная политика.
В статье осуществлен комплексный анализ эволюции отношений собственности в российской деревне в первой четверти XX столетия. Показано, что, аграрная российская политика в рамках короткого периода времени претерпела глубинные изменения, связанные с резкими переменами приоритетов аграрного развития. При этом уже в рамках империи начался переход от поддержки общины к ее разрушению. Вслед за этим, в период революции и нэпа, общинные ценности были фактически реанимированы. Причем, несмотря на масштабные революционные потрясения и грандиозный земельный передел, принципиальная основа отношений собственности фактически осталась прежней. Более того, произошла известная архаизация этих отношений на основе актуализации норм традиционного крестьянского права. Несмотря на попытки большевиков внедрить в деревню новую систему отношений, основанную на кооперативной и обобществленной собственности, на деле там доминировали обычай, традиция, с одной стороны, и административный произвол - с другой.
HOLODNY, M.A.
LEGAL AWARENESS OF PEASANTS AND PROPERTY RELATIONS IN THE CONDITIONS OF THE REVOLUTIONARY UPHEAVALS OF THE FIRST QUARTER OF THE XX CENTURY
Keywords: land management, land ownership, customary law, new economic policy, agricultural policy of the Bolsheviks.
The article presents a comprehensive analysis of the evolution of property relations in the Russian countryside in the first quarter of the XX century. It is shown that the Russian agrarian policy within a short period of time has undergone profound
