CC BY
68
граждения и заработная плата. Однако в 1939-1949 гг. вместо них использовались в основном улучшенное снабжение и питание, а также облегчённый режим содержания. Наиболее жёсткими мерами взыскания являлись перевод в ШИЗО и привлечение к уголовной ответственности.
Преимущество принудительного труда состояло в мобильности и низких требованиях заключённых к жилищно-бытовым условиям. Их численность зависела от масштаба строительных работ. В целом экономическая эффективность принудительного труда была, по меньшей мере, невысокой. Тем не менее использование заключённых способствовало ускоренному решению многих производственных задач в процессе сооружения гидроузлов Волжского каскада.
Литература
1. Бородкин Л.И., Эртц С. Никель в Заполярье: труд заключённых Норильлага // ГУЛАГ: экономика принудительного труда / под ред. J1 И. Бородкина, П. Грегори, ОБ. Хлевнюка. М.: РОССПЭН, 2005. 320 с.
2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 1 а. Д. 7.
3. ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1 а.
4. ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1.
5. ГАРФ.Ф. Р-9414. Оп. 4.
6. ГАРФ.Ф. Р-8359. Оп. 1.
7. КокуринА.И., Петров Н.В. ГУЛАГ: структура и кадры // Свободная мысль. 2000. № 1. С. 121.
8. Самарский областной государственный архив социально-политической истории (СОГАСПИ). Ф. 7717. Оп. 1. Д. 10. Л. 214.
9. СОГАСПИ. Ф. 7717. Оп. 5. Д. 1.Л.9
10.Система исправительно-трудовых лагерей в СССР: 1923-1960: справочник / сост. М.Б. Смирнов; под ред.
Н.Г. Охотина, А.Б. Рогинского; общество «Мемориал»; ГАРФ. М.: Звенья, 1998. 600 с.
11. Сталинские стройки ГУЛАГа. 1930-1953 / ред. А.Н. Яковлев; сост. А.И. Кокурин, Ю.Н. Моруков; Междунар. фонд «Демократия». М.: Материк, 2005. 568 с.
12. Управление по делам архивов мэрии городского округа Тольятти. Ф. Р-18. Оп. 1. Д. 241. Л. 35.
БУРДИН ЕВГЕНИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры музееведения, Ульяновский государственный педагогический университет, Россия, Ульяновск ([email protected]).
BURDIN EVGENIY ANATOLIEVICH - candidate of historical sciences, assistant professor of Museology Chair, Ulyanovsk State Pedagogical University, Russia, Ulyanovsk.
УДК 340
А.Г. ГАЛКИН
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ РЕФОРМИРОВАНИЯ ПРОКУРАТУРЫ И ИНСТИТУТА ПРИСЯЖНЫХ ПОВЕРЕННЫХ В УСЛОВИЯХ КУБАНСКОЙ ОБЛАСТИ (1864-1914 гг.)
Ключевые слова: судебная реформа, история российской прокуратуры, окружной суд.
Исследована проблема взаимодействия в пореформенный период органов прокуратуры с полицейскими структурами и присяжными поверенными в сложных условиях Кубанской области.
A.G. GALKIN
HISTORICAL EXPERIENCE OF REFORM AND PROSECUTION OF THE INSTITUTE BARRISTERS IN KUBAN REGION (1864-1914)
Key words: judicial reform, the history of Russian prosecutors, the district court.
We study the problem of interaction in the reform period of the prosecution with the police authorities and a
lawyer in the difficult conditions of the Kuban region.
Реализация судебной реформы 1864 г. на территории Кубанской области, среди прочего, повлекла за собой значительные изменения в статусе органов прокурорского надзора, в новых условиях сосредоточившихся в основном на деятельности в рамках предварительного следствия и в суде.
Кардинальный характер указанных изменений в статусе прокуратуры обусловил стремление местных властных структур (сначала Наместничества на Кавказе; затем - Главного управления гражданской частью на Кавказе,
Начальника Кубанской области и Наказного атамана Кубанского казачьего войска) определить место прокурорского надзора в созданной системе судебных установлений и принципы его взаимоотношений с другими звеньями единой судебной системы региона.
Как показывают документы, на практике более всего возникало вопросов о порядке взаимоотношений органов прокурорского надзора с полицейскими управлениями и чинами полиции. С одной стороны, именно от действий полиции на первоначальном этапе расследования уголовных дел в большинстве случаев зависел успех в раскрытии преступлений. С другой стороны, в определении принципов взаимоотношений прокуратуры и полиции в регионе важное значение имело особое административно-территориальное устройство Кубанской области, связанное с доминирующим положением здесь казачества. При этом сами обязанности полиции были возложены на атаманов отделов, станиц, хуторов. В данной связи войсковые Наказные Атаманы Кавказских казачьих войск и войска Донского изначально поставили перед Главным Управлением казачьих войск и министерством юстиции вопрос о том, может ли установленный в ст. 1343 и 1345 т. II ч. I Общего Губернского Управления порядок сношений прокуратуры с полицейскими управлениями и чинами полиции применяться к отношениям прокурорского надзора с атаманами отделов, на которых, хотя и были возложены по гражданскому управлению обязанности полиции, вместе с тем по военному ведомству атаманы отделов и окружные атаманы пользовались по закону правами бригадных командиров.
Рассмотрев поставленный вопрос, министр юстиции пришел к выводу о том, что в силу ст. 172 Учреждения управления Кавказского края (по прод. 1889 г.) и Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета об устройстве гражданского и военного управления области войска Донского сношения лиц прокурорского надзора с атаманами отделов, окружными атаманами и их управлениями должны были по формальному указанию закона происходить в форме предложений. Вместе с тем, принимая во внимание исключительное положение областей казачьих войск, министр юстиции дал поручения прокурорам Тифлисской и Харьковской судебных палат разъяснить подведомственным им чинам прокурорского надзора, что взаимные сношения их с полицейскими чинами и учреждениями Кавказских казачьих войск должны были происходить в форме сообщений [1].
Однако, как показало время, разъяснения министра юстиции оказалось недостаточно, поскольку в нем не был установлен порядок взаимоотношений в форме «сообщений». В данной связи органы прокуратуры нередко требовали от атаманов отделов отчетности в форме «донесений». Так, прокурор Тифлисской Судебной палаты в письме начальнику Кубанской области ЯД. Маламе от 29 января 1894 г. напоминал, что право разъяснения полицейским чинам порядка производства дознания по уголовным делам принадлежит не непосредственному начальству этих чинов, а лицам прокурорского надзора. Причем общие или циркулярные разъяснения по отдельным делам зависят от прокуроров окружных судов и их товарищей. Деятельность же служебного начальства полиции в отношении к следственной части ограничивается наблюдением за точным исполнением полицией поручений, возлагаемых на нее судебными властями [2].
Формально прокуроры окружных судов были вправе требовать исполнения поручений по производству дознания и следствия по уголовным делам только от станичных, аульных и хуторских атаманов, волостных, сельских, аульных старшин и полицейских чинов. Поскольку в казачьих войсках станичные (хуторские) атаманы были обязаны производить предварительные дознания, принимать полицейские меры для обнаружения и задержания виновных, охранять
следы преступления до прибытия судебного следователя и т.д., право предъявления им со стороны прокурорского надзора требований личного исполнения, само собой, устанавливалось их подчиненностью по следственной части прокурорам. Однако такого права не было предоставлено прокурорам по отношению к начальникам полиции. И если правила ст. 485 Устава уголовного судопроизводства (УУС) не могли быть применены к исправникам, то тем более нельзя было допустить, чтобы прокуроры пользовались указанными в этой главе УУС правом в отношении атаманов отделов, которые хотя и несли обязанности исправника, вместе с тем пользовались правами бригадного командира и могли быть в чине генерал-майора (т.е. классом выше прокурора).
В итоге циркулярными предписаниями министерства юстиции от 22 июня 1872 г. и от 31 января 1881 г. № 2735 Прокурорам Судебных палат было вменено в обязанность преподавать чинам полиции общие разъяснения порядка производства по уголовным делам дознания и следственных действий. Во исполнение приведенного распоряжения министерства юстиции прокурором Тифлисской судебной палаты тайным советником Андреевым была издана в 1886 г. Инструкция чинам полиции округа Тифлисской судебной палаты, цирку-лярно разосланная в полицейские установления, в том числе и Кубанской области. Эта инструкция действовала в неизменном виде до 1894 г., когда прокурор Тифлисской судебной палаты приступил к ее пересмотру и просил начальника Кубанской области сообщить ему о том, какие разъяснения необходимо было бы включить в новую редакцию инструкции. В данной связи начальник Кубанской области в своем письме от 3 марта 1894 г. высказал мнение о том, что в новую редакцию инструкции необходимо включить следующие положения: во-первых, чтобы прокурор окружного суда и его товарищи как можно чаще разъясняли станичным и хуторским атаманам в форме циркуляров либо даже в словесной форме, как они должны поступать в том или другом случае, чтобы успешно выполнять даваемые судебной властью поручения; во-вторых, необходимо было как можно более четко разграничивать обязанности полиции и судебных следователей во избежание недоразумений, возникающих на практике [3].
Однако позиция прокуратуры, стремившейся осуществлять общий контроль за состоянием законности, встречала и определенное непонимание казачьей верхушки. В частности, атаманы отделов Кубанской области неоднократно обращались в данной связи за необходимыми разъяснениями положений действующего законодательства к вышестоящему начальству. Так, атаман Таманского отдела в своем рапорте на имя начальника Кубанской области от 23 мая 1912 г. просил в дополнение к приказу по Кубанской области от 20 апреля 1912 г. № 175 и отзыву Главного Управления казачьих войск от 28 июля 1893 г. № 1131 уведомить Прокурора Екатеринодарского окружного суда о необходимости точного соблюдения порядка сношений [4].
В итоге в области в общих чертах сложились практика, в соответствие с которой отношения прокуратуры с полицией по следственной части строились в форме донесений только с теми чинами, которые были непосредственно подчинены прокурору Екатеринодарского окружного суда и его товарищам, а именно: станичными и хуторскими атаманами, волостными, сельскими, аульными старшинами и полицейскими чинами. Начиная с атаманов отделов, отношения должны были строиться в форме сообщений. Тем не менее настойчивое стремление высших административных чиновников Кубанской области, и, прежде всего, самих начальников области, к возможно более тесному и плодотворному сотрудничеству с новыми судебными установлениями по вопросам полномочий органов прокурорского надзора, несомненно, позволило последним сосредоточиться на непосредственном выполнении своих обязанностей.
Бесспорный интерес представляют также взаимоотношения прокурора и его товарищей окружного суда и органов военно-прокурорского надзора. Особенно актуальным данный вопрос является потому, что для производства дознания и следствия по государственным преступлениям был предусмотрен особый порядок, регулируемый положениями ст. 1030-1061 УУС. Редакция раздела II книги III Устава уголовного судопроизводства (ст. 1030-1061) о судопроизводстве по государственным преступлениям была изменена Указом Императора от 7 июня 1872 г., т.е. практически сразу после введения в действие судебных уставов Александра II на территории Кубанской области.
Первоначальное дознание о государственных преступлениях производилось порядком, определенным в ст. 20-29 Высочайше утвержденных 19 мая 1871 г. «Правил о порядке действия чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений» [12]. В случае же отсутствия чинов этого корпуса первоначальные меры, не терпящие отлагательства, в том числе обыск в помещении подозреваемого лица с опечатанием его бумаг, производились полицией [5]. Ввиду того, что в Кубанской области на тот момент не было чинов жандармского корпуса, на которых, собственно, и возлагалась обязанность производства дознания по государственным преступлениям, ответственность за исполнение полицией правил при производстве дознания по государственным преступлениям была возложена циркулярами Министерства внутренних дел от 4 сентября 1875 г. № 95 и 1 ноября 1876 г. № 56 на прокурора Екатеринодарского окружного суда [6].
Специфика преступного мира региона состояла в том, что наибольшее развитие здесь получили такие виды преступлений, как грабежи и разбои, чаще всего возникавшие в среде горского населения. В дальнейшем работа окружных судов была осложнена крайне неспокойной криминогенной обстановкой в период первой русской революции 1905-1907 гг., во время которой резко возросли преступления против порядка управления. Развитие судебной системы в этот период претерпело немалые изменения, связанные с передачей дел о государственных преступлениях в ведение военного суда. В связи с этим резко изменялись принципы взаимоотношений прокурора и его товарищей с военно-прокурорским надзором. Как правило, все, что касалось дел о государственных преступлениях, в том числе и участия в них прокурорского надзора, регулировалось секретными актами.
Что касается взаимодействия прокурорских чинов с лицами военно-проку-рорского надзора, для регулирования этого вопроса был издан секретный циркуляр Департамента полиции МВД от 28 июня 1907 г. [7]. В случае объявления местности на особом положении чрезвычайные полномочия получали генерал-губернаторы. Эти должностные лица наделялись властью главнокомандующих на своих территориях. Именно генерал-губернатор или губернатор на основании положения о чрезвычайной охране мог признать необходимым после получения донесения полиции передать дело на рассмотрение военно-окружного суда и, в случае такой необходимости, немедленно отдавал по этому предмету соответствующие распоряжения, лишь уведомляя об этом прокурора местного окружного суда. Как показывает анализ практики, сложнее дело обстояло с уголовными делами о лицах гражданского ведомства. Такие дела могли быть изъяты из общего порядка подсудности и переданы на рассмотрение военного суда лишь до утверждения обвинительного акта судебной палатой, так как именно этим моментом определялся окончательный переход дела из ведения прокурорского надзора, к которому только и могли быть обращены требования административных властей по передаче им расследований по уголовным делам для решения вопроса об обращении таковых к военной подсудности.
Высочайшим указом от 1 июля 1907 г. № 346 была изменена редакция ст. 1349, 1376, 1378, 1379, 1380-1382, 1388, 1393, 1399 Военно-Судебного Устава. Согласно этому документу после получения материалов следствия военный прокурор обязан был препроводить военному начальнику свое заключение не более чем через сутки. Военный начальник, в свою очередь, после получения заключения военно-прокурорского надзора обязан был дать делу дальнейшее направление в тот же день, а при согласии на предание суду -немедленно сделать распоряжение о доставлении обвиняемого в суд. После того как дело возвращалось военному прокурору от военного начальника, обвинительный акт передавался суду в тот же день. Суд же рассматривал дело в распорядительном заседании не позднее следующего дня после поступления его с обвинительным актом. Участь самого обвиняемого, как правило, была незавидной, поскольку документы, указанные в ст. 727 и 760 Военно-Судебного Устава, вручали ему только в день распорядительного заседания суда. Кроме того, прокурорам судебных палат в интересах достижения полноты и правильности проводимых чинами полиции дознаний по преступлениям, указанным в пп. 2 и 3 Секретного циркуляра МВД от 28 июня 1907 г., поручалось вменить прокурорам окружных судов и их товарищам в непременную обязанность по каждому делу лично наблюдать за дознанием и руководить им, имея при этом в виду, что вся деятельность чинов полиции должна была быть направлена к быстрому установлению события преступления и исследованию виновности лиц, заподозренных в совершении преступного деяния [8].
Помимо этого, на прокурора Екатеринодарского окружного суда возлагалась обязанность из возникшего по тому же делу предварительного следствия предоставлять дополнительно военно-прокурорскому надзору копии актов, которые могли иметь значение для военно-окружного суда при рассмотрении дела, не выжидая требований об этом или запросов, а по мере обнаружения следствием не бывших в виду при производстве дознания обстоятельств. Должны были приниматься всевозможные меры к экстренному доставлению упомянутых сведений по назначению, т.е. лицам военно-окружного надзора [9].
Рассматривая реализацию судебной реформы, нельзя не отметить того, что принцип состязательности в суде также имел региональную специфику.
В целях обеспечения получения квалифицированной юридической помощи российскими подданными на территории Кубанской области при съездах мировых судей организовывались консультации присяжных поверенных и помощников присяжных поверенных. Правила организации таких консультаций устанавливались съездами мировых судей. В качестве образца принимались «Правила консультации присяжных поверенных и помощников присяжных поверенных при Екатеринодарском съезде мировых судей», утвержденных 2 марта 1900 г.
Членами таких консультаций могли быть: во-первых, присяжные поверенные; во-вторых, помощники присяжных поверенных. Частные поверенные могли быть приняты в члены консультации по предложению одного из действительных членов консультации. Желающие поступить в члены консультации при Екатеринодарском съезде мировых судей подавали письменное заявление в консультацию и избирались Общим собранием консультации посредством закрытой баллотировки большинством голосов присутствовавших на общем собрании членов консультации. Постановление общего собрания консультации об отказе в избрании в члены консультации подлежало обжалованию в Екатери-нодарский съезд мировых судей в месячный срок со дня их объявления.
Основными направлениями деятельности членов консультации были следующие: а) дача словесных и письменных советов дежурными консультантами; б) составление состязательных и разного рода деловых бумаг;
в) исполнение обязанностей защитника по арестантским делам, по сообщению председателя съезда мировых судей; г) разрешение юридических вопросов, встречающихся в практике и дача мотивированных заключений по предложенным на разрешение вопросам [10].
Высшее управление делами консультации принадлежало общему собранию ее членов, а для непосредственного заведования делами консультации общее собрание избирало распорядительную комиссию в составе председателя, секретаря, казначея и одного кандидата.
Тем, кто обращался в консультацию, советы по юридическим вопросам давал очередной консультант в определенные для этого дни и часы. Расписание консультаций подлежало обязательному опубликованию в местных ведомостях, а также вывешивалось в качестве объявлений в судебных и административных учреждениях. Советы, как правило, давались за плату, размер которой устанавливался по усмотрению консультанта с учетом минимальных тарифов, определенных на общем собрании.
Кроме устных обращений, могли поступать просьбы о даче письменного, мотивированного совета. В этом случае консультант записывал в книгу содержание предложенного вопроса с указанием представленных просителем документов, а также срока, определенного на изготовление заключения и платы за него. Кроме этого, консультант выдавал просителю билет на получение заключения с указанием тех же сведений, что и заносимых в книгу, находившуюся в консультации. Консультант, который принимал предложение на письменное заключение, мог, в случае необходимости, сообщить об этом секретарю распорядительной комиссии, который, в свою очередь, мог созвать особое совещание не менее чем из трех членов консультации по особому очередному списку.
Бедным как письменные, так и устные советы могли давать бесплатно. Вместе с тем признание бедным зависело от усмотрения дежурного консультанта, а при сомнении - от председателя и распорядительной комиссии. Отказать же в выдаче совета консультант мог, если были основания предположить, что совет испрашивался для ведения чужого дела лицом, не состоявшим в числе поверенных.
Ежегодный отчет о деятельности консультации присяжных поверенных и помощников присяжных поверенных при Екатеринодарском съезде мировых судей составлялся распорядительной комиссией и утверждался общим собранием консультации.
Внутренний распорядок консультации присяжных поверенных определялся особой инструкцией, обязательной для всех членов консультации. Эти правила могли быть изменены по постановлению общего собрания консультации и по утверждению таковых Екатеринодарским съездом мировых судей.
Поступлению в число присяжных поверенных предшествовала определенная процедура. Вначале подавалось прошение в Екатеринодарский окружной суд. Так, например, Михаилом Гавриловичем Афанасьевым в 1887 г., в связи с увольнением его от должности судебного следователя 1-го Екате-ринодарского участка и вовсе от службы, было подано прошение о поступлении в число частных поверенных Екатеринодарского округа, основываясь на ст. 4061-4065 Учреждения судебных установлений о дозволении быть поверенным по судебным делам и о выдаче надлежащего свидетельства. Заседание Екатеринодарского окружного суда, где производилось испытание по гражданскому праву и гражданскому судопроизводству, было открытым. После него соискателю было выдано (на определенный судом срок) свидетельство на право хождения по чужим делам в суд [11].
Таким образом, учет опыта судебной реформы 1864 г., на наш взгляд, может способствовать большей целенаправленности проводимой в настоящее время реформы уголовной юстиции Российской Федерации. Коренная переоценка ценностей, произошедшая в современном российском обществе, сравнима с процессами, происходившими в России в период буржуазных реформ второй половины XIX в.
Литература
1. ГАКК. Ф. 449. Оп.2. Д. 141. Л. 2-2об.
2. ГАКК. Ф. 454. Оп. 2. Д. 2512. Л. 5об.
3. ГАКК. Ф. 454. Оп. 2. Д. 2512. Л. 7,18-19.
4. ГАКК. Ф. 449. Оп. 2. Д. 62. Л. 14.
5. ГАКК. Ф. 454. Оп. 7. Д. 166. Л. 300.
6. ГАКК. Ф. 454. Оп. 7. Д. 715. Л. 4, 7.
7. ГАКК. Ф. 454. Оп. 1. Д. 5307. Л. 9.
8. ГАКК. Ф. 454. Оп. 1. Д. 5307. Л. 9; 21.
9. ГАКК. Ф. 454. Оп. 1. Д. 5307. Л. 2об.
10. ГАКК. Ф. 482. Оп. 1. Д. 155. Л. 76-80.
11. ГАКК. Ф. 482. Оп. 1. Д. 93. Л. 20.
12. Правила о порядке действия чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений от 19 мая 1871 г. Екатеринодар, 1875.
ГАЛКИН АЛЕКСАНДР ГЕОРГИЕВИЧ - кандидат юридических наук, доцент, Кубанский государственный аграрный университет, Россия, Краснодар ([email protected]).
GALKIN ALEXANDER GEORGIEVICH - candidate of juridical sciences, assistant professor, Kuban State Agrarian University, Russia, Krasnodar.
УДК 94/47/:323.172
P.M. ГИБАДУЛЛИН
СОВЕТСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ РОССИЙСКИХ РЕСПУБЛИК КАК ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМПРОМИСС
Ключевые слова: федерация, государственность республик, этнополитический конфликт и компромисс, дискурс, сепаратизм, унитаризм, этнос.
Изучены этнополитические аспекты в советских идеологических подходах к построению Российской Федерации. Проанализирована советская концепция национальной государственности республик через призму понятий «этнополитический конфликт-компромисс».
R.M. GIBADULLIN
SOVIET CONCEPTION OF THE NATIONHOOD OF RUSSIAN REPUBLICS AS AN ETHNO POLITICAL COMPROMISE
Key words: federation, nationhood of republics, ethno political conflict and compromise, discourse, separatism, unitarism, ethnos.
The article is about the problem of study of ethno political aspects in the soviet ideological approaches to the building of Russian Federation. The author uses «ethno political conflict-compromise»'s term to analyze soviet conception of the nationhood of Russian republics.
Развитие Российской Федерации в постсоветский период характеризуется стратегией федерального центра, направленной на отказ от советской модели федерализма, основанной на признании национальной государственности республик как этнополитических по своей природе образований. Так, Конституция РФ 1993 г., а также утверждённая Указом Президента РФ от 15.06.1996 г. «Концепция государственной национальной политики» ориентируют на постепенное превращение Российской Федерации в систему административно-территориальных субъектов, не имеющих отличительных этнических признаков или атрибутов национальной государственности [8. С. 272, 293]. Такая стратегия находится в явном противоречии со стремлением республик к сохранению и усилению своих национально-государственных и этнополитических начал.
