CC BY
51
4. Лем С. Мнимая величина. Голем XIV: сборник. М., 2010.
5. Яжембский Е. Забавы и обязанности научной фантастики (послесловие) // Фантастика и футурология: в 2 кн. М., 2008. Кн. 2.
6. Кузнецов В. Ю. Мир единства. М., 2010.
7. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» // Имя розы. СПб., 1997.
8. Цветков Е. В. Научная фантастика как способ конструирования социальной реальности (социально-философские аспекты): автореф. дис. ... канд. филос. наук. Архангельск, 2009.
9. Фетисова А. Н. Научная фантастика в условиях модерна и постмодерна: культурно-исто-
рические аспекты: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Ростов н/Д, 2008.
10. Терещенко Е. В. Почему в современной России не популярна поэзия, или Ценностные основания гуманитарного кризиса в современном мире // Вопросы философии. 2013. №№ 8.
11. Геллер Л. Антиутопическая научная фантастика. URL// http://rumagic.com/ru_zar/sci_ phi-losophy/geller/0/j73 .html
12. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург, 2000.
13. Джеймисон Ф. Мы все подавлены потребительством и товароманией: интервью. URL// http://z-tourbekova.livejoumal.com/2868.html
В. Л. Рассказов
УЧРЕЖДЕНИЕ ЕКАТЕРИНОДАРСКОГО СЫСКНОГО ОТДЕЛЕНИЯ
В статье освещаются вопросы организационно-правового устройства Екатеринодарского сыскного отделения в 1908 году на начальном этапе его функционирования.
Ключевые слова: Департамент полиции, Екатеринодарская городская полиция, Екатерино-дарское сыскное отделение, полицмейстер, преступность.
К началу ХХ века в России назревали серьезные перемены [1, с. 54]. Правительство вынуждено было реагировать на негативные тенденции, существовавшие в обществе. Укреплялись соответствующие карательные органы, получили развитие новые концептуальные положения в вопросах назначения и исполнения наказаний, связанных с лишением свободы, совершенствовалась деятельность полиции [2, с. 198].
К этому времени также сложилась достаточно острая криминогенная обстановка, которая требовала принятия незамедлительных мер реагирования в сфере оперативно-разыскной деятельности полицейских органов и создания специализированных подразделений уголовного розыска.
6 июля 1908 года был Высочайше утвержден и одобрен Государственным Советом и Государственной Думой закон «Об организации сыскной части», в соответствии с которым в полицейских управлениях 89-ти городов Российской империи были образованы сыскные отделения 4-х разрядов «для производства розыска по делам общеуголовного характера как в городах, так и в уездах» [3]. В зависимости от штатной численности чинов отделения, денежного содержания и классного чина, а также численности городского населения, административного, промышленного
или военно-стратегического значения города определялся разряд сыскного отделения. Ека-теринодарскому сыскному отделению был присвоен 3-й разряд, согласно которому предполагались следующие штатные единицы: начальник отделения с содержанием 1 тыс. руб. в год (жалованье 500 руб. + столовых 500 руб.) и разъездных 200 руб.; 3 полицейских надзирателя с содержанием каждому 550 руб. (жалование 275 руб. + столовых 275 руб.); 4 городовых с жалованием каждому по 360 руб. На сыскные расходы выделялось 2 тыс. руб., на канцелярские - 700 руб. Итого: 6 990 руб. в год [4].
В данный период на Кавказе сложилась весьма специфическая вертикаль соподчинения «область - регион - центр»: Кубанская область как административно-территориальная единица входила в состав Кавказского края (Бакинская, Ели-саветпольская, Кутаисская, Тифлисская, Черноморская и Эриванская губернии, Батумская, Дагестанская, Карсская, Кубанская и Терская области, Закатальский и Сухумский округа), которым руководил наместник Его Императорского Величества на Кавказе, назначаемый императором и непосредственно ему подчинявшийся. По гражданской части наместник был подведомствен министру внутренних дел и, будучи командующим Кавказским военным округом и наказным
атаманом кавказских казачьих войск, военному министру. В свою очередь, начальник Кубанской области - он же наказной атаман Кубанского казачьего войска в административно-полицейской сфере подчинялся МВД, а в военной - военному министру, однако не иначе как через Кавказское наместничество. Такой принцип двойного соподчинения в громоздкой системе властной вертикали приводил к бюрократизации и рутинности управления государственного аппарата.
Следует отметить, что на рубеже XIX-XX веков Кубанская область считалась относительно спокойной окраиной Российской империи [5, с. 136]. Однако и в ней стали организовываться сыскные подразделения. Так, 21 июля 1908 года помощник кавказского наместника по гражданской части, тайный советник И. В. Мицкевич информировал начальника Кубанской области (и наказного атамана) генерал-лейтенанта М. П. Ба-быча о «распубликовании» закона «Об организации сыскной части». В частности, он писал: «Согласно приведенному закону в Кавказском наместничестве предположено сформировать несколько сыскных отделений 3-го разряда, норматив штата коего при сем прилагается (указан выше. -Авт.). Озабочиваясь возможно быстрою и основательною постановкою этого дела и приняв меры к заготовке всех предметов технического оборудования отделений ...необходимо вручить это живое и ответственное дело лицам опытным, вполне достойным доверия и, по возможности, ознакомленным заранее с теми приемами предстоящей им работы, которые выяснены практикой. В целях надлежащей постановки сыскного дела, директором Департамента полиции учреждается .особая школа, в которой будут читаться лекции как по общим началам полицейско-сыскной части. так и по особым предметам судебной фотографии, антропометрии и дактилоскопии» [6].
Особо предписывалось по соглашению с местным прокурором заранее подыскать кандидата на должность начальника сыскного отделения и «сообщив непосредственно от себя директору Департамента полиции подробные сведения о служебных и нравственных его качествах, а также и отзыв прокурора, командировать затем означенного чиновника к 1 сентября с.г. в Петербург для прохождения описанных выше курсов» [7].
В число кандидатов на пост начальника Ека-теринодарского сыскного отделения вошли: 2-й помощник екатеринодарского полицмейстера коллежский регистратор Ю. И. Гапонов, пристав 3-й части Екатеринодарской городской полиции, «неимеющий чина», В. Я. Графов и кандидат на
полицейскую должность, прикомандированный к Екатеринодарской полиции, П. И. Цытович [7].
4 августа 1908 года полицмейстер Екатерино-дара капитан Д. С. Захаров представил начальнику Кубанской области М. П. Бабычу свой рапорт с ходатайством о назначении на должность начальника сыскного отделения Ю. И. Гапонова, а также трех полицейских надзирателей «не-имеющих чина» - Д. С. Беседина, Л. А. Григо-ниса и П. И. Цытовича [7, л. 12-12]. В тот же день М. П. Бабыч проинформировал прокурора Екатеринодарского окружного суда, надворного советника В. А. Брюн-де-Сент-Гипполита о кандидате на должность начальника сыскного отделения: «.чиновник Гапонов поведения и нравственных качеств хороших, человек молодой, энергичный и честный, к службе относится с усердием, знанием и пониманием долга и, насколько я его знаю, вполне справится с исполнением возложенных на него обязанностей» [7, л. 5-6]. На следующий день прокурор сообщил, что вполне разделяет соображения начальника области «относительно предполагаемого назначения коллежского регистратора Гапонова начальником сыскного отделения в гор. Екатеринодаре» [7, л. 9]. Юридическая процедура, предписанная законом «Об организации сыскной части», была соблюдена, и 13 августа 1908 года М. П. Бабычем был подписан приказ по Кубанской области № 484 о назначении Ю. И. Гапонова «начальником сыскного отделения 3-го разряда при Екатеринодарской городской полиции» [7, л. 13]. В тот же день приказом № 485 Д. С. Беседин, Л. А. Григонис и П. И. Цытович были назначены полицейскими надзирателями сыскного отделения [7, л. 15]. О сделанных назначениях 22 августа 1908 года М.Б. Бабыч сообщил в Департамент полиции [7, л. 17-18].
Некоторые штрихи к портрету 28-летнего начальника Екатеринодарского сыскного отделения Ювеналия Ивановича Гапонова можно почерпнуть из его послужного списка. После окончания Владикавказского реального училища 12 марта 1898 года в возрасте 17 лет он поступил на службу в 77-й Тенгинский полк на правах вольноопределяющегося 2-го разряда (как лицо, имеющее среднее образование). 10 августа 1899 года он был командирован в Тифлисское юнкерское училище, куда был зачислен 1 сентября того же года «с переименованием в юнкера». Ровно через год Ю. И. Гапонов был произведен в «войсковые унтер-офицеры», однако 1 марта 1901 года его отчислили «по собственному желанию». Есть основание полагать, что армейская служба не пришлась по душе 20-летнему юноше. Спустя три года после поданного на Высочайшее имя про-
шения, 12 апреля 1904 года, Гапонов был зачислен канцелярским служителем в Карсское городское полицейское управление (в настоящее время на бывшей территории Карсской области находится часть Армении и три провинции Турции. -Авт.). 30 января 1905 года назначен «исправлять должность» письменного переводчика Карс-ского окружного управления Карсской области, с 4 июля по 30 мая 1905 года временно заведовал Карсским участком Карского округа. 18 августа 1905 года Ю. И. Гапонов назначается «исправлять дела» младшего чиновника для особых поручений при Военном губернаторе Карсской области, 2 сентября того же года «независимо исполнения прямых обязанностей» становится членом Карсского окружного воинского присутствия, а 3 ноября на него возложено «наблюдение за типографией канцелярии Военного губернатора Карсской области». В период с 14 марта по 5 июля 1907 года он управлял Шуракльским участком, а с 1 ноября 1907 года по 1 мая 1908 года, Ю. И. Гапонов, назначенный вторым помощником Екатеринодарского полицмейстера, исполнял обязанности редактора областной газеты «Карс». Нельзя обойти вниманием и тот факт, что приказом по Карсской области ему была объявлена благодарность «за распорядительность и задержание 18.04.1907 трех злоумышленников», а 6 декабря 1907 года он был «пожалован» орденом св. Станислава 3-й степени [7, л. 7-8].
Интересно, что в период с 1 декабря 1906 года до своего назначения 3 февраля 1908 года наказным атаманом Кубанского казачьего войска М. П. Бабыч являлся военным губернатором Карсской области [7]. Можно предположить, что он знал Ю. И. Гапонова еще с той поры, поэтому исключительно с положительной стороны охарактеризовал его прокурору Екатеринодарского окружного суда, о чем мы выше отмечали: «...насколько я его знаю, вполне справится с исполнением возложенных на него обязанностей».
Между тем согласно циркулярному распоряжению Департамента полиции от 8 августа 1908 года Ю. И. Гапонов должен был прибыть в Петербург к 1 сентября «для прохождения курса» и явиться в 8-е делопроизводство Департамента на ул. Фонтанка, 16, «с надлежащим удостоверением о личности и желательно бы, кроме форменной одежды, иметь необходимое штатское платье». Особо подчеркивалось, что «все предметы технического оборудования (специальные фотографические аппараты и проч.)» будут переданы начальнику сыскной полиции «по необходимом ознакомлении его с практическим применением названных пособий» [7, л. 19].
26 августа 1908 года Ю. И. Гапонов отбыл в северную столицу «для прохождения курса учрежденной при Департаменте полиции особой школы начальников Сыскных отделений» и возвратился в Екатеринодар 18 октября [8].
Отметим, что программа двухмесячных курсов включала изучение следующих дисциплин: 1) государственное и полицейское право; 2) уголовное право; 3) судебная медицина; 4) методы регистрации преступников; 5) приемы уголовного сыска; 6) приемы самообороны и обезоруживания преступников; 7) ознакомление с оружием и взрывчатыми веществами; 8) ознакомление с гримом и переодеванием; 9) тайнопись преступников (шифры и дешифрование); 10) разбор сложных сыскных дел; 11) присутствие при вскрытии трупов; 12) посещение полицейского музея и других учреждений; 13) практические занятия по фотографии, словесному портрету, антропометрии, дактилоскопии, снятию слепков и рисунков следов, исследованию документов; 14) приемы дрессировки собак для защитных, сторожевых и сыскных целей; 15) практика дознаний (показательное производство дознаний на месте); 16) практика розыска и выслеживания преступников [9, с. 118-119]. Показательно, что и сегодня в специализированных вузах системы МВД России преподается большая часть из указанных дисциплин, разумеется, с учетом новейших достижений в области научных знаний и действующего законодательства.
Получив теоретическую и практическую подготовку в сфере уголовного сыска, по прибытию в Екатеринодар Ю. И. Гапонов приступил к собственно обустройству сыскного отделения. Екате-ринодарская городская управа выделила 400 руб. для полугодовой аренды помещения под сыскное отделение с последующим продлением [7, л. 30-31]. Выбор Ю. И. Гапонова пал на дом Кот-ляревского по ул. Посполитакинская, 67 (ныне ул. Октябрьская). Как следует из официального документа, в этом доме, перепрофилированном под сыскное отделение, «имеются комнаты для фотографических работ, кардегардия для арестованных, отдельный вход для секретных посетителей и т. п.; последнее обстоятельство - отдельный вход - имеет весьма важное значение: нередко от того, что никто не видит посетителя, зависит раскрытие преступления. При помещении приспособлена квартира для начальника отделения и городовых, что имеет также большое значение в целях сыска: постоянное наблюдение за чинами отделения и личное ведение всех дел в момент их возникновения, чего невозможно достигнуть при отдельной квартире и, кроме
того, начальник отделения, получая содержание 83 руб. в месяц, не имеет никакой возможности существовать при общей дороговизне жизни» [7, л. 51-51].
На полученные от начальника Кубанской области авансовые ассигнования в размере 750 руб. для нужд сыскного отделения Ю. И. Гапоновым были приобретены: мебель (канцелярский стол, кушетка, тахта, столик), одежда (пальто, жакет, тужурка, брюки, костюмы), предметы для гримирования и маскировки (парики, бороды, усы, краски), а также «бразлетка наручная». Некто Павел Плащевский получил от начальника сыскного отделения 3 рубля «за сделанную деревянную ногу» [7, л. 89-97]. Часть денежных средств была израсходована на привлечение секретных агентов. Так, например, Терентий Смага, согласно его расписке, получил от Ю. И. Гапонова 43 руб. «за сотрудничество по сыску», а Петр Малов - 30 руб. за аналогичные услуги[7, л. 103,108].
Фактически свои непосредственные функции Екатеринодарское сыскное отделение начало осуществлять с 1 ноября 1908 года и к 1 июля 1909 году достигло достаточно неплохих результатов: было раскрыто 3 убийства «с тремя жертвами» и 16 разбойных нападений и грабежей, за которые было задержано 8 преступников; раскрыта 51 кража с ущербом на общую сумму 19 тыс. руб., задержано 79 преступников; раскрыты 4 мошенничества, задержано 7 человек, а также арестован 1 человек за подделку кредитных билетов. Из числа лиц, находящихся в розыске, были задержаны беглые каторжники, арестанты, скрывшиеся от суда по подложным паспортам, - всего 9 человек, а также 2 дезертира [11, л. 9]. Нераскрытыми сыскным отделением за истекший период оставались 10 краж [7, л. 46-47], по которым, впрочем, продолжалось проведение оперативно-разыскных мероприятий. Таким образом, за 8 месяцев своей деятельности Екатеринодарское сыскное отделение со штатом 8 человек раскрыло 75 преступлений (в том числе 11 по «агентурным сведениям») и задержало 106 преступников. Полагаем, что для вновь учрежденного органа уголовного сыска, не умевшего большого практического опыта, чины которого только приобретали профессиональные навыки и умения, результат вполне удовлетворительный.
Однако такая статистика не впечатлила полицмейстера Екатеринодара Д. С. Захарова, направившего начальнику области М. П. Бабычу рапорт, в котором указывал, что с момента учреждения в городе сыскного отделения имели место случаи, когда преступления остались нераскрытыми. «Подобные явления, - писал Д. С. Захаров, -
я отношу к плохой организации этого отделения, что всецело ставлю в вину г. Гапонову и его нежеланию или неумению работать, ибо право выбора сотрудников, полная свобода действий и самостоятельность ему представлены» [7, л. 39].
Необходимо заметить, что хотя сыскное отделение и состояло при полиции того или иного города, являясь ее структурным подразделением, однако в сфере розыска преступников было абсолютно самостоятельным, на что указывалось в п. 4 закона «Об организации сыскной части»: «Возложить на Начальников Сыскных отделений, их Помощников, полицейских надзирателей и городовых все права и обязанности, согласно Судебным Уставам и другим, действующим по сему предмету узаконениям, присвоенные ныне полиции по исследованию преступных деяний» [12]. Учитывая данный факт, можно предположить, что служебные взаимоотношения Д. С. Захарова с Ю. А. Гапо-новым «расстроились» в результате «человеческого фактора», связанного с личными амбициями и тщеславием полицмейстера, фактически отстраненного после принятия закона «Об организации сыскной части» от раскрытия преступлений и розыска преступников и оказавшегося в тени начальника сыскного отделения. Характерно, что и с преемниками Ю. А. Гапонова на посту руководителя уголовного сыска Екатерино-дара А. П. Пришельцевым и Ф. К. Колпахчевым у полицмейстера сохранились подобные трения, несмотря на то, что ходатайства начальнику Кубанской области о назначении их на должность начальника сыскного отделения представлялись Д. С. Захаровым. Подобные казусы и недопонимание имели место и в других сыскных отделения России. Так, проанализировав деятельность Самарского сыскного отделения, С. В. Короткова отмечала: «С одной стороны, сыскное отделение находилось в ведении полицмейстера [Самары], с другой стороны, начальник отделения пользовался полной самостоятельностью в своей деятельности. Фактически никакого надзора со стороны полицмейстера за действиями чинов сыскного отделения не существовало. Это подтверждается еще и тем, что за время его существования самарским полицмейстером ни разу не было проведено не только ревизии, но и обычной проверки делопроизводства» [12, с. 354]. Как указывает А. Ю. Шаламов, изучивший служебные взаимоотношения полицмейстеров с начальниками сыскных отделений, используя архивные материалы, «в большинстве случаев полицмейстеры, не имеющие профессиональной сыскной подготовки, совсем отстранялись не только от контроля за
оперативной работой отделений, но и вообще от надзора за их же деятельностью» [9, с. 132].
Возвращаясь к рапорту Д. С. Захарова, отметим, что начальник Кубанской области М. П. Ба-быч потребовал от Ю. А. Гапонова всю информацию о деятельности сыскного отделения и, внимательно изучив ее, предписал своей канцелярии: «Уведомить Полицмейстера, что Начальник Области, по рассмотрению деятельности сыскного отделения, нашел ее успешной» [7, л. 39]. Во исполнение указаний М. Б. Бабыча 22 апреля 1908 года канцелярия начальника Кубанской области проинформировала Д. С. Захарова, что «по докладу Начальнику Области рапорта Вашего от 3 апреля и сведений, доставленных Начальником сыскного отделения о всей деятельности сыскного отделения за время существования такового, Его Превосходительство признал таковую успешной, о чем канцелярия сообщает для сведения» [7, л. 48]. Реакция полицмейстера на данное уведомление осталась неизвестной.
В конечном счете такое нездоровое положение, сложившееся в полиции Екатеринодара, привело к тому, что начальник Кубанской области М. П. Бабыч подготовил проект приказа, в котором, в частности, отмечал: «.я признал необходимым в целях более успешной деятельности Екатеринодарского сыскного отделения выделить таковое из состава Екатеринодарского полицейского управления с непосредственным подчинением мне и Прокурору Екатеринодарско-го окружного суда. Ввиду этого предлагаю начальнику сыскного отделения о всех выдающихся и раскрытых преступлениях докладывать непосредственно мне, независимо такого же доклада и полицмейстеру г. Екатеринодара. О всех действиях сыскного отделения ежедневно доносить рапортом Полицмейстеру для внесения в суточный рапорт, представляемый мне» [7, л. 7475]. Однако данный проект приказа остался нереализованным, поскольку противоречил закону «Об организации сыскной части».
В итоге 8 июля 1909 года Д. С. Захаров представил М. П. Бабычу рапорт, в котором говорилось,перии (ПСЗ). Собр. 3. Т. 28. Отд. 1. № 30672.
нием вплоть до 14 августа 1914 года (более 5-ти лет), когда приказом по Управлению Наместника на Кавказе был назначен Батумским полицмейстером [12].
Что касается Ю. А. Гапонова, то он оставался помощником Екатеринодарского полицмейстера до 1917 года, с перерывом с 30 апреля 1910 г. по 11 января 1913 года, когда он «исправлял должность» Армавирского полицмейстера [13, л. 2]. В соответствии с приказом по Кубанской области от 23 марта 1917 года № 249 помощник полицмейстера Екатеринодара титулярный советник Ю. А. Гапонов был «уволен от занимаемой должности согласно просьбы» [12, л. 3].
Таким образом, следует констатировать, что первоначальный этап становления Екатерино-дарского сыскного отделения проходил в сложных условиях, связанных не только с новым подходом к делу борьбы с преступностью в столице Кубани в связи с учреждением специализированного органа уголовного сыска, но и субъективными факторами. Однако первый начальник сыскного отделения Ю. А. Гапонов заложил в дело сыска такой качественный фундамент, на котором его преемники вплоть до Революции 1917 года успешно противостояли общеуголовной преступности. После 1917 года ситуация изменилась: большевики отказались от исторического опыта деятельности царской полиции, опираясь на идею всеобщего вооружения народа [13, с. 44-46], однако позже данный опыт был востребован.
Литература
1. Рассказов Л. П. ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД в
механизме формирования и функционирования политической системы советского общества (1917-1941 гг.): дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 1994.
2. Рассказов Л. П., Упоров И. В. Лишение свободы в России: истоки, развитие, перспективы. Краснодар, 1999.
3. Полное собрание законов Российской им-
что «ввиду устранения помощника полицмейстера Головко от занимаемой должности за преданием суду, ходатайствую пред Вашим Превосходительством о временном замещении этой должности начальником сыскного отделения Гапоновым,
4. ПСЗ. Собр. 3. Т. 28. Отд. 2. Штаты и табели. № 30672.
5. Рассказов Л. П. и др. Кубанское казачество: историко-правовое исследование (конец XVIII -начало XXI века): монография / под ред. Л. П. Рас-
вместо которого допустить пристава 1-й части При- сказова. Краснодар, 2013.
шельцева» [7, л. 168]. Ходатайство полицмейстера было удовлетворено, и на следующий день последовал соответствующий приказ по Кубанской области № 347 [7, л. 170]. А. И. Пришельцев руководил Екатеринодарским сыскным отделе-
6. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 454. Оп. 4. Д. 194. Л. 3-3 об.
7. ГАКК. Ф. 454. Оп. 4. Д. 194.
8. Энциклопедический словарь по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917 года /
сост. и науч. редактор Б. А. Трехбратов. Краснодар, 1997.
9. Шаламов А. Ю. Российский «фараон»: Сыскная полиция Российской империи во второй половине XIX - начале ХХ века / под ред. В. Л. Телицына. М., 2013.
10. ГАКК. Ф. 318. Оп. 6. Д. 25.
11. Короткова С. В. Сыскное отделение Са-
мары (К истории вопроса) // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2007. Т. 9. № 2.
12. ГАКК. Ф. 449. Оп. 2. Д. 1129.
13. Рассказов Л. П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВКП (б) (конец 20-х - 1941 гг.). М., 2001.
С. С. Стародубцев
НЕТИПИЧНЫЕ ФОРМЫ ЛЕГИТИМАЦИИ ИНСТИТУТОВ ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ И РЕЗУЛЬТАТОВ ЕЕ ЮРИДИКО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКИЙ ПОДХОД
В статье анализируются современные нетипичные (смешенные) формы и виды легитимации исполнительной власти и результаты ее юридико-политической деятельности с позиции плюралистического подхода в теории права. Автор приходит к выводу, что процесс легитимации в большей степени зависит не от институционально-нормативного кодирования властных отношений, а от знаний и умений управленческой элиты.
Ключевые слова: бюрократия, должностные лица, исполнительная власть, легальность, легитимность, право, правовой плюрализм, управленческий аппарат.
Традиционно легитимность исполнительных органов власти интерпретировали односторонне, то есть исходящей от определенного источника (божественного суверенитета, воли народа, идеи законности, общего блага и пр.). Процесс теоретического формулирования содержания концепта «легитимность государственной власти» и ее различных управленческих подсистем с неизменной устойчивостью носил «линейно-иерархический» [6] характер и поиск одного или нескольких оснований оправдания существующего порядка, системы властных органов и их публичной деятельности.
В соответствии с этим осуществлялась мыс-ледеятельностная процедура, схожая с «генеалогическим древом», в ходе которой реконструировалась «конечная ступень легитимации» в виде общих принципов естественного права, официальной идеологии и т. п. либо рационально формулировались юридико-политические фикции (общественного договора, национального или народного согласия, воли правящего класса и пр.), исходя из которых оправдывалось функционирование органов исполнительной власти и результаты ее юридической деятельности [6, с. 251-252].
Таким образом, с точки зрения данного подхода в эпоху, кода рушатся доминирующие идео-
логические системы, идентичности и авторитеты, легитимация не может основываться на каком-либо одном или нескольких факторах, а представляет собой сложное и многогранное явление. Современные идеологические платформы и социально-политическая идентификация - это в большой степени политико-правовая технология, выступающая не в качестве концептуально-идеологической парадигмы организации и развития властных отношений и институтов, а как вариант технологического и контекстуального смешивания «элементов из тех старых и новых идеологических систем, которые бытуют в обществе» [5].
Это своего рода фрагментарная и умело «сшитая» модель публично-властной организации, легитимирующая себя как через традиционную ценностно-нормативную систему координат, так и посредством современных доминирующих в обществе идей, ценностей и потребностей [4]. «Фрагментарность» и «контекстуальность» элементов и факторов легитимации позволяют легко адаптироваться к различным мировоззренческим системам и обосновывать (оправдывать) действующий социально-политический порядок, институты публичной власти и результаты ее юридической деятельности.
Современный стиль политико-правового мышления (обозначаемый в специализированной
