CC BY
5
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Научная статья ■УДК 34.3
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-20-25 EDN: https://elibrary.ru/wulijg NIION: 2015-0066-1/24-894 MOSURED: 77/27-011-2024-01-093
Исторические предпосылки формирования ведомственного процессуального контроля в России
Елена Владимировна Блинова1, Кристина Андреевна Московцева2, Анна Владиленовна Скачко3
1 Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова, Москва, Россия, elena.pirogova2012@yandex
2 Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия, kristinavolckova@yandex.ru
3 Академия управления МВД России, Москва, Россия, s.matrix@mail.ru
Аннотация. Рассматриваются вопросы становления и развития института ведомственного процессуального контроля в России. Доказано, что говорить о зарождении процессуального контроля в России можно только в контексте рассмотрения вопросов формирования следственного аппарата, появления процессуальной фигуры следователя, и как следствие, начальника следственного отдела, предшественника руководителя следственного органа. Авторами обоснован тезис о том, что появившаяся фигура начальника следственного отдела (в настоящее время - руководитель следственного органа) всецело сосредоточила в своих руках комплекс полномочий различного характера, который сформировал возможные пределы допустимого вмешательства со стороны прокурорского надзора и судебного контроля. В заключение авторы пришли к выводу о том, что на сегодняшний день, четко обозначена тенденция по усилению роли процессуального контроля, который, исходя из полномочий руководителя следственного органа, тесно взаимосвязан с организационно-процессуальным и организационным контролем.
Ключевые слова: досудебное уголовное судопроизводство, ведомственный контроль, процессуальный контроль, следственные действия, следователь, руководитель следственного органа, начальник следственного отдела
Для цитирования: Блинова Е. В., Московцева К. А., Скачко А. В. Исторические предпосылки формирования ведомственного процессуального контроля в России II Вестник экономической безопасности. 2024. № 1. С. 20-25. https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-20-25. EDN: WULIJG.
Elena V. Blinova1, Kristina A. Moskovtseva2, Anna V. Skachko3
1 Plekhanov Russian University ofEconomics, Moscow, Russia, elena.pirogova2012@yandex
2 Moscow University of the Ministry of Internal Affairs ofRussia named after V.Ya. Kikot', Moscow, Russia, kristinavolckova@yandex.ru
3 Academy ofManagement of the Ministry of Internal Affairs ofRussia, Moscow, Russia, s.matrix@mail.ru
Abstract. Issues of the formation and development of the institute of departmental procedural control in Russia are considered. It has been proved that it is possible to talk about the emergence of procedural control in Russia only in the context of considering the issues of the formation of the investigative apparatus, the emergence of the procedural figure of the investigator, and as a result, the head of the investigative department, the predecessor of the head of the investigative body. The authors substantiate the thesis that the emerging figure of the head of the investigative department (currently the head of the investigative body) has completely concentrated in his hands a set of powers of a different nature, which has formed the possible limits of permissible interference by prosecutorial supervision andjudicial control. In conclusion, the authors came
© Блинова E. В., Московцева К. А., Скачко А. В., 2024
Original article
Historical prerequisites for the formation ofdepartmental procedural control in Russia
JkL _JURISPRUDENCE_ A
to the conclusion that today, there is a clear trend towards strengthening the role of procedural control, which, based on the powers of the head of the investigative body, is closely interconnected with organizational, procedural and organizational control.
Keywords: pre-trial criminal proceedings, departmental control, procedural control, investigative actions, investigator, head of the investigative body, head of the investigative department
For citation: BlinovaE. V., Moskovtseva K. A., Skachko A. V. Historical prerequisites for the formation of departmental procedural control in Russia. Bulletin of economic security. 2024;(l):20-5. (InRuss.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-1-20-25. EDN: WULIJG.
Исторически днем формирования следственных органов считается 25 июля 1713 года. В этот день указом Петра I была учреждена следственная канцелярия. Право руководить данным органом было делегировано князю М. И. Волконскому. Указ наделял канцелярию М. И. Волконского правом производства досудебного расследования, после чего розыскное дело и виновных лиц необходимо было доставить в Санкт-Петербург. Из указа Петра I становится ясно, что процессуальных полномочий за гвардии майором не закреплялось. М. И. Волконский, возглавляя следственную канцелярию, обладал полномочиями по организации расследования вверенных розыскных дел. Ме^ду тем, Д. О. Серов и А. О. Федоров считают, что «закрепление полномочия самостоятельно принимать решение о пытках является процессуальным» [7, с. 50]. Мы не можем согласиться с данным мнением, поскольку Петр I, обладавший высшей властью, в своем именном указе предусмотрел обстоятельства, при которых необходимо применять пытки. Контекст изложения указа дает основания полагать, что М. И. Волконский прямо не наделялся данным полномочием, а право предоставлялось подчиненным ему следователям, то есть князь, не производивший самостоятельно предварительное расследование, не имел права и решать вопрос о применении к лицу пыток. Также в указе не содержится данных о необходимости процессуального контроля досудебного производства, отражен лишь необходимый результат (розыскное дело и обвиняемых привезти в Санкт-Петербург).
Таким образом, полагаем, что за следователями закреплены были процессуальные полномочия по производству предварительного расследования, а князь М. И. Волконский, возглавлявший следственную канцелярию, был наделен лишь организационными полномочиями.
Затем Наказом государя от 9 декабря 1717 года канцелярии были подчинены напрямую Петру I, устанавливая ответственность руководителя канцелярии за нарушения в форме смертной казни. Одновременно он создает шесть новых следственных канцелярий. Рассматривались они как независимый вневедомственный орган, занимающийся расследованием наиболее опасных преступлений (казнокрадство, взяточничество, мошенничество и др.). Наказ уделил большое внимание процессу расследования, деятельность же руководителей канцелярии оставил без изменений. Даже указание на смертную казнь закреплялось по поводу уличения в не-
надлежащем расследовании полученных в производство дел. Данный факт определялся самим царем, так как следственные канцелярии были ему полностью подчинены, а их руководитель лишь отчитывался о результатах расследования.
Для расследования дел менее тяжких государь в 1718 году учреждает полицию. Петр I закрепил за полицейскими обязанности по надзору за общественным порядком и подготовки материалов по уголовным преступлениям. Чуть позже он наделил Надворные суды правом производства предварительного следствия по «фискальным делам». Фактически, реформирование Петра I привело к созданию следственных органов, которые стали прототипом современных. Но просуществовала данная вневедомственная модель организации предварительного следствия совсем небольшой период: 22 января 1724 года следственные канцелярии были упразднены.
Ме^ду тем, в первой четверти VIII века были организованы еще два следственных органа: следственная канцелярия генерал-прокуратуры и Розыскная контора Высшего суда. Впрочем, просуществовали они сравнительно небольшой период времени и были упразднены в 1726 году. На этом специализированный следственный аппарат прекратил свое существование на долгие годы.
Устав Благочиния от 8 апреля 1782 года устанавливал передачу в ведение полицейских мест права производства расследования от мест судебных. Данный акт предусматривал организацию всей полицейской службы с детальной регламентацией штата и обязанностей. К слову, процессуальный контроль данным Уставом за деятельностью полиции не предусматривался. Иерархия полиции выглядела следующим образом: городничий (отвечал за общий порядок на вверенной ему территории, ему подчинялись все нижестоящие чины полиции); частный (уголовный и гражданский) приставы (руководили полицией на отведенной территории); для больших городов назначался полицмейстер (вместо городничего); в Москве и Санкт-Петербурге императрицей лично назначался обер-полицмейстер.
Начало девятнадцатого столетия вошло в отечественную историю как период образования Министерства внутренних дел, в состав которого вошла полиция.
Не взирая на то, что иерархия предполагала подчинение нижестоящих полицейских чинов вышестоящим, на деле руководители осуществляли лишь организаци-
онный контроль. Таким образом, можно сделать промежуточный вывод о том, что первым этапом зарождения контроля за деятельностью лиц, осуществляющих расследование, можно назвать период с 1713 по 1808 гг. Данные исторические рамки характеризуются появлением следствия, руководитель которого осуществлял организационный контроль. Полагаем, что результат развития следствия в данный период определяется также четкой структурированной системой полицейской службы, заложившей основы полицейского права в России.
В 1808 году появляется новое должностное лицо -следственный пристав. Указ Александра I определил четырех чиновников, которым было поручено право проводить следствие в Санкт-Петербурге. Следственные приставы состояли в штате полиции, занимались они только расследованием уголовных дел, находились в распоряжении обер-полицмейстера, который координировал организационный аспект их деятельности и не вмешивался в ход расследования.
Идея организации отдельного следственного подразделения была результативна, и поэтому получила свое распространение сначала по столицам, в 1810 году в Москве появились первые следственные приставы, а затем и по другим губернским городам.
Так, в этот момент в связи с закреплением следователей в системе полиции, происходит зарождение административной модели, которая в дальнейшем приводит к появлению организационно-процессуального контроля. Так, в 1842 году в связи с реорганизацией полиции было образовано два департамента. На базе одного из них было учреждено Следственное отделение. Руководитель данного подразделения назначался непосредственно Министром внутренних дел [7, с. 56]. В то же время, § 19 Дополнительных правил к Положению о производстве дел исполнительных Санкт-Петербургской полиции определяет круг ведения второго департамента, в который входили: расследование преступлений по сообщениям от начальства, а также на которые указал Полицмейстер, Пристав, Надзиратель, Стряпчий, равно как и само виновное лицо либо иной человек; правонарушений по поводу «неправильного владения крепостными людьми или отыскивающих из крепостного состояния свободы»; исполнение приговоров Палаты уголовного суда и уголовного суда первого звена и др.
Начальнику департамента вменялось не только решение организационных задач, касающихся кадрового вопроса, жалованья, отдыха, но и наблюдение за «скорым и законным удовлетворением просителей, ограждая их от всяких проволочек и стеснений», т. е. в этом случае руководитель был обязан следить за законностью расследования, а также отсутствием волокиты, соблюдением разумных сроков и прав заявителей. Раз в месяц итоги деятельности департамента докладывались обер-полицмейстеру, а тот, в свою очередь, представлял отчет министру внутренних дел, который по личному указа-
нию императора осуществлял «высшее наблюдение за ходом дела».
Таким образом, можно констатировать факт постепенного зарождения следственного подразделения, приближенного к его настоящему пониманию, а также появления полноценного организационно-процессуального контроля, осуществляемого иерархичной структурой руководителей, как непосредственного, так и вышестоящих.
Примечательно, что впервые организационно-процессуальный контроль появляется в период нахождения следствия именно в структуре полиции.
Следственная система продолжила укрепляться и одним из важнейших событий в истории уголовного судопроизводства стало издание Свода законов Российской империи 1832 года, который консолидировал и систематизировал уже имеющееся законодательство. Но совершенно очевидно, что кодифицированным законодательным актом Свод законов назвать нельзя, поскольку законодатель лишь обобщил действующие на тот момент акты, отграничив от утративших силу [1,с. 119].
Таким образом, следующий этап развития контроля за деятельностью следователя должен обозначаться временными рамками с 1808 по 1860 гг. Этот период характеризуется установлением организационно-процессуального контроля за следствием.
Вместе с тем, согласно Своду законов Российской Империи, производство формального следствия стало возлагаться именно на полицию, а контроль за расследованием осуществлял прокурор и стряпчий, производством же предварительного следствия по-прежнему занимались следственные (становые) приставы. В этот момент усиливается роль суда за производством предварительного расследования. Так, в Своде законов отмечено, что при недостатках, выявленных Земским судом, последний отправляет дело на доследование тому же или иному следственному приставу, либо при усмотрении в деятельности станового пристава умысла при вынесении решения, либо серьезных недостатков, суд ставит в известность Губернское правление.
Новые преобразования возложили предварительное расследование на судебных следователей, что было закреплено в Указе от 8 июня 1860 г. «Учреждение судебных следователей». Законодательно на этих чиновников возлагались обязанности по производству следствия по делам, подведомственным судебным местам. Сами судебные следователи находились в подчинении у Министерства юстиции.
Таким образом, на данный момент отграничение следователей от административной модели было больше номинально, по-прежнему фактически большую роль играл губернатор и прокурор. Соответственно, существовавший административный порядок фактического подчинения следователя губернской администрации, а через нее и прокурору, все более наталкивал на продолжение реформирования следственного аппарата
JURISPRUDENCE
и окончательного упразднения административного контроля за ним.
Устройство следственного аппарата в данном периоде подразумевало стремление к процессуальной независимости, упразднение какого-либо вмешательства со стороны полиции «в дела судебные». Имевшийся опыт организационно-процессуального контроля при полицейской модели развития предварительного следствия, был воспринят негативно. Вся иерархическая система подчинения полиции губернатору ставила под сомнение судебную независимость. Поскольку назначение на должность и увольнение следственных приставов зависело всецело от губернской администрации, то в таком случае полиция имела право фактически влиять на отправление правосудия в части касающейся. Соответственно, кроме официально провозглашавшейся версии по оптимизации деятельности полиции [8, с. 67], по нашему мнению, в этом усматривается одна из причин скоротечности смены модели предварительного следствия и осуществляемого контроля.
В ходе дальнейшего реформирования и с принятием ряда законов полномочия судебных следователей расширяются. Согласно Устава уголовного судопроизводства (далее - УУС), судебный следователь был обязан с полным беспристрастием приводить в известность все обстоятельства, доказывающие либо опровергающие вину.
Казалось бы, законодатель того времени очень внимательно подошел к вопросу организации органов судебного следствия, большое внимание уделив полномочиям следователей, максимально стараясь сохранить их процессуальную самостоятельность, а также закрепил контроль со стороны прокуратуры и суда. Но такое стремление законодателя к независимой процессуальной фигуре судебного следователя, невмешательству в судебные дела извне, превратилось в жесткое ограничение самостоятельности следователя рамками судебного контроля и прокурорского надзора.
Подобной позиции придерживается А. Г. Мамонтов, считая, что, «несмотря на весь прогрессивный комплекс преобразований, имеется ряд существенных недостатков, не позволяющих в полной мере положительно функционировать аппарату судебного следствия. Свое влияние на данный факт оказывает, прежде всего, существовавшее отсутствие нормативного разделения формального и предварительного следствия, что, в свою очередь, предрекло такое же отсутствие четкого разделения между следствием и дознанием» [3, с. 99].
Отмечая справедливость рассуждений профессора, заметим, что на данном этапе, за отсутствием должного контроля со стороны прокуратуры, прослеживается необходимость дополнительной процессуальной фигуры, которая бы смогла осуществлять контроль на местах. То есть предпосылки к появлению руководителя следственного органа, выражающиеся в появлении конструктивных проблем в области предварительного расследования, связанные с нехваткой контроля, были выявлены.
В 1920 году был учрежден новый орган - народных следователей. Должностные лица данной категории избирались Губернскими Исполнительными Комитетами Советов и действовали в пределах своего участка. Также назначались следователи по важнейшим делам, находящиеся в подчинении у министерства юстиции и Народного Комиссариата юстиции. Контроль за деятельностью народных следователей осуществлял Постоянный народный судья. Кроме того, на него возлагались обязанности по контролю за производством дознания органами милиции, дача им руководящих указаний, утверждение, смягчение или усиление меры пресечения и др.
Но уже в мае 1922 года надзор за деятельностью следственных органов был возложен на прокуратуру. Согласно ст. 121 УПК 1922 года «надзор за производством предварительного следствия осуществляет прокурор, который также вправе знакомиться с актами предварительного следствия и давать указания следователю, которые являются обязательными для исполнения».
Такое противостояние двух контрольно-надзорных систем за деятельностью следователей, безусловно, не могло сосуществовать параллельно, поскольку следователь в данный период состоял в прямом подчинении суда, но, тем не менее, надзор со стороны прокуратуры сопровождал его деятельность, что постепенно стало точкой отправления поиска места и роли прокурора в развивающейся системе следственного аппарата.
Очевидно, что надзор по своей природе предполагает не только наблюдение за законностью выполнения тех или иных действий следователем, но и определенные действия по устранению выявленных нарушений. Постепенно увеличившаяся область прокурорского надзора поставила вопрос о руководстве следствием. Поскольку прокурорский надзор проникал во все сферы принятия решений следователем, то и предполагал, координацию его деятельности, а значит, руководство [5, с. 277], хотя номинально следствие оставалось еще сосредоточено в судебной системе.
Принятие Основ уголовного судопроизводства СССР 1958 года и УПК РСФСР 1960 года, где в ст. 25, по-прежнему, оставалось право на осуществление прокурорского надзора, послужило отправной точкой к началу новой дискуссии о принадлежности органов предварительного следствия. К этому моменту назрела необходимость существенных перемен. Так, представляется очевидным, что, имея все предпосылки к учреждению ведомственной процессуальной фигуры, осуществляющей контроль за деятельностью следователей, не могли создать таковую ранее в виду некоторых причин, например, отсутствия ясности касательно вопроса определения процессуального статуса данного субъекта [2, с. 186]. Более того, очевидно, что законодатель прошлого века, учреждая следственные органы, хоть и под контролем прокуратуры или суда, но все же в отдельной системе, преследовал цель первоначально организационной независимости следователя. Отсюда и последующее преобразование - учреждение процессуальной
фигуры начальника следственного отдела, который сосредотачивал в своих руках весомый объем организационных полномочий.
Таким образом, в 1860-1963 гг. отмечается период «застоя» в становлении контроля ведомственного характера, поскольку следствие в данный период, претерпевая серьезное реформирование, попадало под жесткий контроль со стороны суда, являясь частью его структуры или прокурорского надзора.
Так, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1963 года «О предоставлении права производства предварительного следствия органам охраны общественного порядка» право производства предварительного следствия было передано Министерству охраны общественного порядка СССР (МВД СССР), что знаменовало начало официальной работы следственных аппаратов органов внутренних дел.
В 60-х - 70-х годах двадцатого столетия в ученой среде обозначились новые дискуссии относительно процессуального статуса начальника следственного отдела. Так, высказывались точки зрения, согласно которым требовались перемены, связанные с передачей отдельных полномочий прокурора [9, с. 16]. Были и противники подобных идей, считавшие, что предоставление больших полномочий начальнику следственного отдела повлечет за собой нарушение границ процессуальной самостоятельности следователя [10, с. 9].
Хотя законодательно процессуальный статус начальника следственного отдела урегулирован еще не был, фактически наряду с организационными полномочиями, он уже осуществлял и процессуальные, поскольку активно принимал участие в производстве по уголовному делу: давал следователю указания, проверял уголовные дела и принимал участие в осуществляемых следователем процессуальныхдействиях [6, с. 27].
Появившаяся фигура начальника следственного отдела всецело сосредоточила в своих руках комплекс полномочий различного характера, который сформировал возможные пределы допустимого вмешательства со стороны прокурорского надзора и судебного контроля. Более того, осуществляемый процессуальный контроль, проникая в деятельность следователя, по сути, предполагал возложение на начальника следственного отдела функции руководства предварительным расследованием. По нашему мнению, возникший диссонанс в осуществляемых функциях предполагаемых, исходя из наименования должности, также послужило одной из причин дальнейших преобразований, поскольку сугубо административный смысл, заложенный в существующую терминологию «начальник следственного отдела», был утрачен в связи с закреплением за ним процессуальных полномочий.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что, начиная с 1965 года, начальник следственного отдела, был наделен законодательно закрепленными полномочиями по осуществлению процессуального контроля за деятельностью следователя.
Полемика по поводу процессуальной самостоятельности следователя сводится, на наш взгляд, к истории вопроса возникновения данной процессуальной фигуры. Как было отмечено ранее, должность следователя была изначально учреждена на базе суда, чья независимость не вызывает сомнений. А поэтому, исходя из неотъемлемого постулата судейской независимости, самостоятельность следователя также кажется очевидной и должной. Сосредоточение же следователя в подчинении у прокуратуры не вызывало негатива, поскольку следователи при прокуратуре более наделялись административным смыслом, процессуальный же был сосредоточен у самого прокурора [2, с. 187]. По сути, процессуальный статус следователь приобретает только во вневедомственном процессуально самостоятельном органе с собственной иерархией. Отсюда и берет начало необходимость создания самостоятельного следственного аппарата, процессуальный контроль за которым должен осуществлять начальник, находящийся в одном подразделении со следователем.
Так, процессуальный контроль начальника следственного отдела продолжает укрепляться, восполняясь все новыми возможностями. Замысел создания субъекта, осуществляющего организационный контроль на местах, в лице начальника следственного отдела, постепенно был нивелирован и все более наполнялся смыслом осуществления процессуального руководства расследованием.
Данный период можно назвать отправной точкой проблемы, связанной с распределением полномочий прокурора и руководителя следственного органа. Так, существовавший перевес полномочий в сторону прокурора начал стираться. Граница, разделявшая прокурорский и ведомственный контроль, постепенно нивелировалась [4, с.35].
Начиная с момента образования в 2007 году Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации, идея создания единого следственного органа воплощается в жизнь. Но, несмотря на предлог «при», Следственный комитет первоначально был органом прокуратуры.
Таким образом, начиная с 2007 года и по настоящее время, продолжается системное реформирование следственного аппарата, а значит и контрольно-надзорной иерархии за деятельностью следователя.
Проанализировав историю становления и развития ведомственного процессуального контроля в России, авторами сформулирован следующий вывод. Так, на сегодняшний день, четко обозначена тенденция по усилению роли процессуального контроля, который, исходя из полномочий руководителя следственного органа, тесно взаимосвязан с организационно-процессуальным и организационным контролем. То есть, постепенно реформирование движется к достижению идеи создания единого следственного органа, руководитель которого будет осуществлять ведомственный контроль, при взаимодействии с прокурорским надзором и судебным контролем.
JURISPRUDENCE
Список источников
1. Головко Л. В. Курс уголовного процесса. М. : Статут, 2016.
2. Исаенко А. Г. Проблемы совершенствования процессуального статуса руководителя следственного органа // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2020. № 1 (49).
3. Мамонтов А. Г. Становление института предварительного следствия в рамках судебной реформы 1864 г. М. : Московский университет МВД России, 2005.
4. Манова Н. С. Становление института ведомственного руководства деятельностью следователя // Вестник ВГУ 2015. № 1 (26).
5. Победкин А. В., Новиков Е. А. Некоторые проблемы содержания процессуальных полномочий руководителя следственного органа // Вестник ВГУ 2008. №2.
6. Садиокова У В. Процессуальные полномочия руководителя следственного органа: теория и практика реализации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2020.
7. Серов Д. О., Федоров А. О. Дела и судьбы российских следователей: князь М. И. Волконский // Российский следователь. 2016. № 4.
8. Судебные уставы. За пятьдесят лет. Том второй. 20 ноября 1864. Петроград : Сенатская типография, 1914.
9. Ураков Л. И. О процессуальном положении работников следственных отделов органов охраны общественного порядка // Социалистическая законность. 1964. № 7.
10. Чистякова В. С. Органы предварительного расследования преступлений и разграничение компетенции между ними: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1964.
References
1. Golovko L. V. Course of criminal procedure. M. : Statut, 2016.
2. Isaenko A. G. Problems of improving the procedural status of the head of the investigative body // Bulletin of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs ofRussia. 2020. No. 1 (49).
3. Mamontov A. G. Formation of the institution of preliminary investigation within the framework of the judicial reform of 1864. M. : Moscow University of the Ministry oflnternal Affairs ofRussia, 2005.
4. Manova N. S. Formation of the institution of departmental management of the activities of the investigator // Bulletin of the VSU. 2015. No. 1 (26).
5. Pobedkin A. V., Novikov E. A. Some problems of the content of the procedural powers of the head of the investigative body // Bulletin of VSU. 2008. No. 2.
6. Sadiokova U. V Procedural powers of the head of the investigative body: theory and practice of implementation: dis. ... cand. legal Sciences. M., 2020.
7. Serov D. O., Fedorov A. O. Cases and fates of Russian investigators: Prince M. I. Volkonsky // Russian investigator. 2016. No. 4.
8. Judicial statutes. For fifty years. Volume two. November 20, 1864. Petrograd: Senate printing house, 1914.
9. Urakov L. I. On the procedural status of employees of the investigative departments of public order protection bodies // Socialist legality. 1964. No. 7.
10. Chistyakova V S. Bodies of preliminary investigation of crimes and the delimitation of competence between them: author. ... dis. cand. legal Sciences. M., 1964.
Информация об авторах
E. В. Блинова - доцент кафедры государственно-правовых и уголовно-правовых дисциплин Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, кандидат юридических наук;
К. А. Московцева - преподаватель кафедры предварительного расследования Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя;
А. В. Скачко - профессор кафедры организации финансово-экономического, материально-технического и медицинского обеспечения Академии управления МВД России, доктор юридических наук.
Information about the authors
E. V. Blinova - Associate Professor of the Department of State Law and Criminal Law Disciplines of the Plekhanov RussianUniversity ofEconomics, Candidate ofLegal Sciences;
K. A. Moskovceva - Lecturer of the Department of Preliminary Investigation of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs ofRussia named after V.Ya. Kikot';
A. V. Skachko - Professor of the Department of Organization of Financial, Economic, Logistics and Medical Support of the Academy ofManagement of the Ministry oflnternal Affairs ofRussia, Doctor ofLegal Sciences.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 27.09.2023; одобрена после рецензирования 20.11.2023; принята к публикации 16.01.2024.
The article was submitted 27.09.2023; approved after reviewing 20.11.2023; accepted for publication 16.01.2024.
