CC BY
35
М.Ю.Прокопьева
Курганский государственный универитет УДК 141.5
ИСТОРИЧЕСКИЕ И МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ РУССКОГО СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ФЕНОМЕНА БЕСОВЩИНЫ
Аннотация
В статье рассматриваются предпосылки и генезис возникновения феномена бесовщины. Выделяются специфические черты, присущие менталитету русского народа, причины появления русской интеллигенции и ее радикально настроенной части, дается типология сущностных свойств революционной интеллигенции.
Ключевые слова: бесовщина, интеллигенция, менталитет, нигилизм, радикализм, фанатизм.
M.Y. Prokopyeva Kurgan State University
HISTORICAL AND METAPHYSICAL BACKGROUND OF RUSSIAN SOCIO-CULTURAL PHENOMENON OF DEVILRY
Annotation
The article deals with background and genesis of devilry phenomenon. The author highlights specific features of Russian people mentality, causes of Russian radical intellectuals, provides a typology of essential properties of revolutionary intellectuals.
Key words: devilry, intellectuals, mentality, nihilism, radicalism and fanaticism.
XIX в. стал веком поисков путей разрешения противоречий представителей двух молодых поколений, одно из которых требовало ликвидации крепостничества, перехода к конституционному строю, гражданских прав и свобод в духе идеологии либерализма, а другое стремилось путем террористических актов и подготовки революции разрушить социально-политический строй и построить общество социальной справедливости, без эксплуатации и угнетения народа. Тем самым Россия находилась на перекрестке борьбы двух идеологий - либерально-реформистской и революционной, двух социальных сил,
двух стратегий развития России, что явилось благодатной почвой для возникновения такого социокультурного феномена, как бесовщина.
Анализируя исторические тенденции развития России и рассуждая о специфике русской ментальности (мы употребляем понятия «менталитет» и «ментальность» как тождественные, обозначающие склад ума, мировосприятие, мышление, психологию, «способ мыслить, оценивать действительность, принимать решение» [1, 312] как отдельного человека, так и групп, общностей людей), П.Я. Чаадаев заключил, что «...это все еще хаотическое брожение предметов нравственного мира, подобное тем переворотам в истории земли, которые предшествовали образованию нашей планеты в ее теперешнем виде» [2, 20]. Он увидел основу российской жизни в отсутствии гарантий для свободы личности, в подавлении человека и в результате - постоянную готовность русских людей к бунту, который перерастает во всеобщий разброд, хаос, не знающий ни границ, ни форм, ни норм. Но Чаадаев не ищет оправданий для социального и культурного отставания России, а они необходимы. К их числу можно отнести следующие. Одно их них - военно-политическое. Каждое из столетий России на ее тысячелетнем пути имело свою особую драматургию, обусловленную завоевательными войнами и вражескими нашествиями и связанными с ними смутами и восстаниями.
Второе - природно-географическое. Российская территория имела огромные географические масштабы в сочетании с низкой плотностью населения, следствием чего являлось отсутствие интенсивных социальных связей. Огромные просторы требовали от государства централизации, а от народа - напряжения всех физических и психических сил, чтобы защитить свою страну и прокормить себя. Говоря о географии русской души, Н. Бердяев писал: «Огромность русских пространств не способствовала выработке в русском человеке самодисциплины и самодеятельности, - он расплывался в пространствах, и это было не внешней, а внутренней судьбой русского народа» [3, 64]. Другим географическим фактором являлся резко континентальный климат большей части территории страны, с чем был связан неустойчивый характер сельскохозяйственного производства и необходимость государственной и общинной гарантий для выживания в суровых климатических условиях. Оба эти фактора формировали такие антиномии русской души, как безграничность, широта души и леность, пассивность, экстремизм, максимализм.
Третье оправдание связано с расколом культур (дворянской и крестьянской) сословий, политических элит и интеллигенции, что не способствовало выстраиванию единой стратегии развития России. Г.П. Федотов, анализируя самобытный путь России, делает вывод: «Петру удалось на века расколоть Россию: на два общества, два народа, переставших понимать друг друга. Разверзлась пропасть между дворянством (сначала одним дворянством) и народом (всеми остальными классами общества) - та пропасть, которую пытается завалить своими трупами интеллигенция XIX в. »[4, 419]. Интеллигенция выбирает объектом своей борьбы самодержавие и монархический строй, следствием чего основным методом воздействия становятся индивидуальный террор (народовольцы) и революционное насилие (большевики).
Четвертое оправдание связано с русским православием. Идея служения и особенность русского православия, усматривающего подлинную жизнь в подвиге, трансформировались в мессианское самомнение о богоизбранности русского народа и России. Пятое оправдание касается психологии русского народа, которую Ф.М. Достоевс-
кий характеризовал как «забвение всякой мерки во всем, ...потребность отрицания в человеке, иногда самом нео-трицающем и благоговеющем, отрицания всего, самой главной святыни сердца своего. всей народной святыни во всей ее полноте, перед которой сейчас лишь благоговел и которая вдруг как будто стала невыносимым бременем. Иногда тут просто нет удержу. Тут иной русский человек .готов порвать все, отречься от всего, от семьи, от обычая, бога. .стоит только попасть ему в этот вихрь, .круговорот судорожного и моментального самоотрицания и саморазрушения» [5, 60-61]. В результате человеческая энергия проявилась в России XIX в. у интеллигенции в нигилизме, у народа - в православной религиозности. На развитие России этого периода наибольшее влияние оказал социальный характер русской интеллигенции, которая стала формироваться в результате проведения петровских реформ.
Эпоху Петра I можно назвать некой культурной границей между старой и новой Россией, которая разделила быстро формирующуюся интеллектуальную элиту и все остальное русское общество, сохранившее традиционный, прежде всего религиозный и сословно-бытовой, уклад жизни и связанные с ним ценности. Конфликт нового и старого, образованности и невежества, интеллигенции и народа, светского и религиозного перерастает в раздвоенность русской ментальности, в конфликт между тем, что делалось, и тем, что стало результатом этой деятельности. По мнению С.Л. Франка, «строй дворянско-помещи-чий никогда не имел глубоких, органических корней в сознании народных масс, которые никогда не понимали объективных оснований господства над ними "барина", ненавидели его и чувствовали себя обездоленными. Это была не одна лишь "классовая" ненависть. эта классовая рознь подкреплялась еще гораздо более глубоким чувством культурно-бытовой отчужденности» [6, 212].
Из петровской эпохи выходит группа людей (дворянство и выросшая из него интеллигенция), которая стала считать себя ответственной за судьбу всего общества, всей культуры, всего государственного устройства России. «Особый покрой» этой группы заключается в ее полифо-ничности и динамичности, подчеркивает В.И. Гидиринс-кий [7], и выделяет в ней следующие течения: ранняя фи-лософско-богословская интеллигенция (первая половина XVIII в.), академическая интеллигенция (вторая половина XVIII в.), светская, государственно-политическая, старообрядческая, масонская и другие. Русское вольтерьянство породило русский радикализм, перешедший в атеистический революционный демократизм, террористическое народничество и большевизм. Светское обществознание (А.Д. Кантемир, В.Н. Татищев, М.М. Щербатов и другие) с его обновленческим уклоном дало стимул для развития русского национального самосознания славянофилов и идейно-культурной и социально-политической ориентации западников, граница между позициями которых определялась в споре по проблеме «Россия - Западная Европа». Русское масонство и отношение к нему русской монархии оградили Россию XIX - нач.ХХ вв. от западноевропейского антихристианского масонства.
В XVIII - нач^Ж вв. возникает русская интеллигенция, часть которой, настроенная прозападнически, попыталась сломать традиционные устои быта и жизни и стала главным носителем идеологии нигилизма в России, впитавшего в себя традиции западного Просвещения и культуры. По своему социальному, бытовому и образовательному уровню она стояла ближе к низшим слоям, чем к господствующему классу, и поэтому считала себя выразителем интересов народных масс. Нравственный мир русской интеллигенции был поражен нигилизмом, отри-
цанием абсолютных культурных и религиозных ценностей, вследствие чего в ее сознании «происходит обожествление субъективных интересов ближнего ("народа")» [8, 162].
Г П. Федотов выделял два основных критерия русской интеллигенции: «идейность» и «беспочвенность». При этом «идейность есть особый вид рационализма, нравственно окрашенный. В идее сливается правда-истина и правда-справедливость» [4, 408]. Утопизм идей, их отрыв от понимания истинных интересов русского народа, подрыв российского политического строя и ряд других идейных мотивов характеризовали эту идейность. «Беспочвенность, - утверждает Федотов, - есть отрыв: от быта, от национальной культуры, от национальной религии, от государства, от класса, от всех органически выросших социальных и духовных образований» [4, 408]. Этот отрыв приводит к нигилизму, который становится формой выражения отчаяния и безверия в созданную идею. Н.А. Бердяев писал о представлениях русской интеллигенции, что «.в массе это люди полуобразованные, обиженные на мироздание, но всегда приписывающие себе прерогативы спасителей отечества. Они бескорыстны в личной жизни, не устраивают своего социального положения, но идеалистические мечты их связаны с корыстью для всех, они всегда пасуют перед инстинктами народных масс» [9, 67]. Русская интеллигенция «оторвана от народа в органическом смысле этого слова, но идолопоклонствует перед народом в сословно-классовом смысле: чужие интересы, пролетарские или крестьянские, стали для нее идеалом» [9, 68-69]; она очень властолюбива в своих политических страстях, нетерпима, но к власти не призвана и решить судьбы России не способна.
Но следует учитывать, что русская интеллигенция весьма неоднородна. Так, Гидиринский утверждает, что одна ее часть восходит к эпохе Петра I и Екатерины II (XVIII в.) и составляет научно-просветительскую, художественную, религиозно-философскую интеллигенцию, а другая, частично отпочковавшись от первой и включив в себя представителей простого народа (рабочих, крестьян, разночинцев, ремесленников, учителей, юристов, инженеров, служащих госучреждений), сформировалась преимущественно во второй половине XIX в., и ее принято называть леворадикальной революционной русской интеллигенцией [7, 9-10], которая и стала главным носителем идеологии нигилизма, радикализма, социального утопизма в России.
Предпосылками возникновения этой интеллигенции стала, во-первых, общественно-политическая обстановка в стране. Общественное движение в России в первой четверти XIX в. прошло путь от поддержки реформаторских начинаний императора Александра I и его окружения до зарождения планов и неудавшейся попытки уничтожения самодержавия в России. Важнейшей особенностью периода правления Александра I после войны 1812 г. было нарастание общественного движения в стране. Народ, героически защищая свое Отечество от Наполеона, надеялся получить освобождение от крепостного права. Заграничный поход русской армии в 1813-1814 гг. познакомил значительную часть офицерства с социально-политическими изменениями в Европе после Французской буржуазной революции конца XVIII в. и обогатил их новыми революционными впечатлениями, идеями и практическим опытом. Либеральные западнические идеи обострили чувство протеста представителей знатных родов против самодержавия, породив такое явление, как декабризм.
Во-вторых, для образованной части населения России к этому времени стало ясно, что феодально-крепостнический строй является тормозом для экономического и политического развития страны. В Польше и Финляндии началась борьба за национальное освобождение. Но
власть не осознавала значимости угроз. Усилилась внутренняя реакция и контрреволюционный характер внешней политики царизма («аракчеевщина», «Священный союз»). Произошло общее ухудшение положения народных масс (голод, обнищание деревни). В результате росло недовольство многих слоев населения: части дворянства и офицерства, крестьян, радикальной интеллигенции.
В 40-е гг. XIX в. в России возникают первые революционные организации, к их числу следует отнести петрашевцев, общество разночинной молодежи (М.В. Буташе-вич-Петрашевский), которые кроме теоретических вопросов демократизации политического строя и освобождения крестьян от крепостного ига с землей обсуждали вопросы подготовки крестьянского восстания. В середине 50-х -начале 60-х гг. важнейшим вопросом политической жизни страны был крестьянский вопрос, связанный с определением пути дальнейшего развития России. Все основные силы общественного движения выступали за отмену крепостного права. В этот период были сделаны попытки создания программных документов, объединяющих все либеральные силы, главными положениями которых были свобода крестьян от крепостной зависимости, свобода совести, гласность суда, открытость действий правительства, свобода преподавания в вузах и т.д. В свою очередь, консерваторы пытались влиять на правительственные круги, чтобы не допустить радикальных экономических и политических перемен, добившись определенных успехов - из правительства были выведены главные разработчики проекта крестьянской реформы.
Этот период С.Л. Франк характеризует как «общественное движение, как выступление и продвижение вперед нового общественного слоя, с резко оппозиционным настроением и с разрушительными в отношении старого порядка тенденциями. Это, с одной стороны, идеологический процесс назревания и распространения атеистически-революционного радикализма, скорее же вылившегося в форму социализма, и, с другой стороны, социально-политический процесс демократизации России, то есть пробуждения к активности и выступления в общественно-политической жизни низших классов - крестьянства и близко примыкающих к нему слоев населения» [6, 212].
В 60-е - 70-е гг возникает общественно-политическое движение народничества, которое было концентрированным выражением интеллигентского духа, создающего неповторимую ментальность целой культурной эпохи перехода от патриархальности к современности. Реформы 60-х гг. по отмене крепостного права не встретили одобрения у передовой интеллигенции и вызвали новую волну отторжения от власти. Первой народнической революционной организацией было «Большое общество пропаганды» (1869 г.) - «чайковцы», члены которого предприняли попытку «хождения в народ», либо ограничиваясь просвещением, либо стремясь подготовить и поднять крестьянство на восстание. В народничестве выделились три основных течения: пропагандистское (П.Л. Лавров), бунтарское (М.А. Бакунин, С.Г. Нечаев) и заговорщическое (П.Н. Ткачев). Неудачи «хождения в народ» привели революционеров к созданию в 1876г. централизованной революционной организации «Земля и воля» (А.Д. Михайлов, Г.В. Плеханов и др.), главное место в деятельности которой занимала революционная пропаганда, но использовался и метод террора. Считая, что историю творят отдельные личности и мотивируя свои террористические действия идейными мотивами, вплоть до самопожертвования во имя спасения России и русского народа, народовольцы совершили целую серию террористических акций. В результате внутри организации возникли идейные разногласия, и в 1879 г. «Земля и воля» раскололась на «Народ-
ную волю», которая была разгромлена в 1881 г. после покушения на Александра II, и «Черный передел», объединивший сторонников пропагандистской работы, последователей М.А.Бакунина.
В конце 70-х гг начался новый подъем либерального движения, вызванный Русско-турецкой войной 1877-1878 гг Лидеры движения призывали правительство к углублению реформаторских преобразований в России. Земцы-либералы подавали адреса в правительственные органы с требованием введения гражданских свобод, расширения прав земств и т.д., сделали попытку договориться с революционерами о совместных действиях, но переговоры не увенчались успехом. В 80-х - начале 90-х гг. произошла новая расстановка общественно-политических сил в стране. После убийства императора Александра II изменилась идейная атмосфера в российском обществе. Народники начали создавать новые теории революционной борьбы. Террористическая фракция партии «Народная воля» продолжала дело первых народников, а социал-демократическая организация «Освобождение труда» занималась в основном революционным просвещением рабочих.
Таким образом, русская интеллигенция вызревала на исторической почве русской действительности. Говоря языком метафизики, душа русской интеллигенции находилась в огненном вихре, в исступлении, в постоянном движении, не находила выхода, была лишена веры, не ограничивалась рамками существующего социокультурного бытия и искала выход, что проявлялось в крайних, радикальных формах выражения. В этом бурном потоке чувств и аффектов, идеологических манифестов и революционных действий все сдвигалось со своих мест, следуя за идеей, и устремлялось в неведомое будущее, двоилось, превращая жизнь России второй половины XIX в. в некое дополнение к борьбе идеологий и общественно-политических организаций. Всю эту бесовскую круговерть можно сравнить с дионисийской стихией, которая, как известно из работ Ф.Ницше и О.Шпенглера, порождает трагедию, либо с карнавалом, который, по мнению М.М.Бахтина, есть «жизнь, выведенная из своей обычной колеи, в какой-то мере "жизнь наизнанку", "мир наоборот"» [10, 141]. Карнавал отметает цивилизованную сознательность и личную суверенность, отрицает чувство меры, нормы, самодисциплину и может перерасти в народный бунт «бессмысленный и беспощадный», как его именовал А.С.Пушкин.
В этом бесновании (эпицентром которого стала русская интеллигенция) внутренних сил души, ее расщепленности, неустроенности, беспокойстве, мятежности и заключается противоречие русского духа. «Русские люди, -утверждает Бердяев, - апокалиптики или нигилисты. .Русский нигилизм есть извращенная русская апокалиптич-ность» [11, 110]. Русским людям был необходим всемирный переворот, в котором сгорит весь старый мир с его злом и тьмой, с его святынями и ценностями, а на этом месте поднимется новая, благодатная для всего народа жизнь. «Мы все нигилисты», - признается с горечью Ф.М. Достоевский, рассматривая нигилизм как болезнь души русского человека. Русский нигилизм не приемлет идеи исторического прогресса, который заложен в действительности и бунтует против земного и божественного миропорядка.
По мнению С.М. Климовой, «процесс самоидентификации русской интеллигенции идет в форме самоописания. .Интеллигентские переживания становятся тем "бытием", которое и является трансцендентальной субъективностью в ее смысло-конституирующей деятельности» [12, 68]. Русская интеллигенция стремилась выработать для себя тоталитарное, целостное миросозерцание, в котором правда-истина будет соединена с правдой-справедливо-
стью, и через это тоталитарное мышление искала совершенной жизни. Но, стремясь к прогрессу, революции, последним результатам мировой цивилизации, интеллигенция подходила к глубокому и острому осознанию пустоты, уродства, бездушия и мещанства результатов общественного прогресса, возникновению технической цивилизации, весьма далекой от идеалов человечности.
Специфика русской революционной интеллигенции наиболее полно и убедительно была представлена в сборнике «Вехи», ставшим знаковым явлением культуры российского общества того времени. Авторы сборника Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, М.О. Гершензон, Б.А. Кистя-ковский, П.Б. Струве, С.Л. Франк, А.С. Изгоев дали исторический анализ мировоззрения и деятельности радикальной революционной интеллигенции. «Вехи» явились, по мнению О.Д. Волкогоновой, «своего рода самокритикой русской интеллигенции, опытом ее самопознания и самобичевания» [13, 17]. На основе исследования идей данного сборника выделим некоторые общие черты русской радикальной интеллигенции.
Бердяев обвинял интеллигенцию в грехе «народопок-лонства», которая «хождением в народ» хотела вырвать угнетенных и обиженных из темноты и грязи, забитости и невежества, а в результате - «любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу парализовала любовь к истине, почти что уничтожила интерес к истине. ...Основное моральное суждение интеллигенции укладывается в формулу: да сгинет истина, если от гибели ее народу будет лучше житься, если люди будут счастливее, долой истину, если она стоит на пути заветного клича «долой самодержавие» [14, 30]. Отсюда пренебрежительное отношение к культуре, философии, подчинение их интересам партий и движений, различных социально-политических течений и кружков, что ведет к появлению у интеллигенции таких черт, как «про-тивогосударственность», «оппозиционность», «безрелиги-озность» и «космополитизм».
По словам П.Б. Струве, «идейной формой русской интеллигенции является ее отщепенство, ее отчуждение от государства и враждебность к нему. Для интеллигентского отщепенства характерны не только его противогосударственный характер, но и его безрелигиозность... Она отрицает мир во имя мира и тем самым не служит ни миру, ни Богу» [15, 139-140]. В этом проявляется ее оппозиционность, перерастающая в беспочвенность (безродность), отрыв от национальных традиций, утверждение позитивизма, космополитизма и атеизма. Струве утверждал, что интеллигенция, подверженная идее революции, должна направить свои усилия не на организацию насильственного революционного переворота, а на творческую созидательную работу.
С.Н. Булгаков отмечал, что давление самодержавия создало у интеллигенции «самочувствие мученичества», которое из-за отказа от религии превратилось в самообожествление, в силу которого она во имя высшей цели выходила за рамки человеческой морали, в ней сочетались относительно высокие идеалы с бездуховностью и аморализмом. «Героизм, - утверждает философ, - .выражает, основную сущность интеллигентского мировоззрения и идеала, притом героизм самообожения. ...Героический интеллигент не довольствуется ролью скромного работника, его мечта - быть спасителем человечества или по крайней мере русского народа. ... Максимализм есть неотъемлемая черта интеллигентского героизма. имеет признаки идейной одержимости, самогипноза, он сковывает мысль и вырабатывает фанатизм, глухой к голосу жизни» [16, 55, 57]. Этим максимализмом и фанатизмом Булгаков объясняет причины появления различных рево-
люционных течений, оттесняющих более умеренные партии. Он подчеркивает и такую черту интеллигенции, как донкихотство или альтруизм: «Известная неотмирность, эсхатологическая мечта о Граде Божьем, о грядущем царстве правды (под разными социалистическими псевдонимами) и затем стремление к спасению человечества - если не от греха, то от страданий - составляют, как известно, неизменные и отличительные особенности русской интеллигенции» [16, 48].
По мнению М.О. Гершензона, в народе сохранилась Божья искра, а в атеистической и нигилистической интеллигенции этой искры нет, что объясняет ее оторванность от народа, отсутствие взаимопонимания. «Сказать, что народ нас (интеллигенцию. - М.П.) не понимает и ненавидит, - утверждает философ, - значит не все сказать. .Нет, он, главное, не видит в нас людей: мы для него человекоподобные чудовища, люди без Бога в душе, - и он прав, потому что как электричество обнаруживается при соприкосновении двух противоположно наэлектризованных тел, так Божья искра появляется только в точке смыкания личной воли с сознанием, которые у нас совсем не смыкались. И оттого народ не чувствует в нас людей, не понимает и ненавидит нас» [17, 98].
Глубокую и серьезную критику русской интеллигенции дал С.Л. Франк, обнаруживший у нее отрицание абсолютной морали и подчинение нравственности безнравственной идее «коллективной пользы», подменив религию идеальных ценностей религией земных нужд. Отсюда вытекает ее ненависть к самой жизни, теряющей объективный смысл, так что единственным благом признается материальная обеспеченность и удовлетворение естественных потребностей. Ее представители считают, что все свои силы человек должен прилагать для улучшения участи большинства, а все, что отвлекает его от этого, есть зло. «Это умонастроение, - утверждает С.Л.Франк, - в котором мораль не только занимает главное место, но и обладает безграничной и самодержавной властью над сознанием, лишенным веры в абсолютные ценности, можно назвать морализмом, и именно такой нигилистический морализм и образует существо мировоззрения русского интеллигента» [8, 160]. Беззаветно преданный своему делу интеллигент, признающий деспотичность и насилие, действует с «аскетической суровостью к себе и другим, с фанатической ненавистью к врагам и инакомыслящим, с сектантским изуверством и безграничным деспотизмом, питаемым сознанием своей непогрешимости. Кучка чуждых миру и презирающих мир монахов (интеллигенции) объявляет миру войну, чтобы насильственно облагодетельствовать его и удовлетворить его земные материальные нужды» [8, 179].
Другой особенностью русской интеллигенции является, по Франку, ее идейный фанатизм. «Если под религиозностью разуметь фанатизм, - считает Франк, - страстную преданность излюбленной идее, граничащую с idee fixe и доводящую человека, с одной стороны, до самопожертвования и величайших подвигов и, с другой стороны, до уродливого искажения всей жизненной перспективы и нетерпимого истребления всего несогласного с данной идеей, то, конечно, русская интеллигенция религиозна в высочайшей степени» [8, 157-158]. В основе фанатизма лежала идея внешней и внутренней обособленности интеллигенции, искупления «греха культуры и вины интеллигенции перед народом», отдачи «долга», желания «служить» народу и стать народом [18, 67, 158, 164-165].
Многие русские мыслители выделяли и такой отличительный признак русской интеллигенции, как «сектан-ство», которое выражалось, по Франку, как «страстная преданность излюбленной идее... доводящая человека, с
одной стороны, до самопожертвования и величайших подвигов, и с другой стороны, - до уродливого искажения всей жизненной перспективы и нетерпимого истребления всего несогласного с данной идеей» [8, 154]. Из этой интеллигенции вышли и народники, и народовольцы, и нечаев-цы, и марксисты, и анархисты - все были убеждены в своей единственной правоте и нетерпимы друг к другу.
По мнению В.Д.Жукоцкого и Ф.П.Фурмана, «трагедия русской интеллигенции была задана задолго до русской революции самим статусом ее в культурно-историческом процессе России - быть между молотом власти и наковальней народной стихии, быть социально и культурно принадлежащей к господствующему классу, но душой и всей суммой моральных симпатий принадлежать порабощенному народу, а в результате быть чужой и в том и в другом лагере» [19, 30]. На этой исторической и идейной основе российской истории рождается и становится распространенным тип «человека-беса», вобравший в себя черты религиозно-мистического прототипа (дьявола, сатаны, беса и т.д.) и особенности русского менталитета.
Сущностные свойства «человека-беса» можно типо-логизировать на мировоззренческие, идейные и психологические. К первым относятся нигилистическое отношение к дворянской культуре и идеологии либерализма и атеизм, трансформирующийся в религию служения народу. Ко вторым - партийность, т.е. подчинение своей воли воле партии, пренебрежение истиной ради «идеи»; оппозиционность, состоящая в отщепенстве, отчуждении от государства и враждебности ему, переходящая в беспочвенность (безродность); деспотизм и насилие, базирующиеся на идеологии насильственного осчастливливания народа. К третьим - фанатичность, состоящая в безусловной преданности делу служения народу, в принципиальности, переходящей в догматизм; альтруизм и донкихотство, проявляющиеся в служении нуждам народа ради осуществления абсолютного народного счастья; мужество и сила духа, выросшие из «самочувствия мученичества» и породившие самообожествление.
Таким образом, феномен бесовщины рождается в среде русской радикальной революционной интеллигенции, которая представляла разрушающее начало мира и человеческого сознания, находящее проявление во всех сферах жизни общества. Корни бесовщины крылись в половинчатости, маргинальности мировоззрения и социально-культурного статуса русской революционной интеллигенции. «Бесы» выпадали из одной среды и не находили новой, они всегда «полу» и «между». Поэтому и в душах людей, одержимых бесами, царит страх неопределенности, неуверенности и половинчатости.
Культура пытается смягчить конфликт между человеком и социальной реальностью, но нигилисты являлись создателями «отрицательных доктрин», они были гораздо сильнее в критике, отрицании, отбрасывании устоявшихся социокультурных ценностей и норм, чем в создании новых, они хотели освобождения личности, во имя чего «они низвергали религию, философию, искусство, мораль, отрицали дух и духовную жизнь. Но этим они подавляли личность, лишали ее качественного содержания, опустошали ее внутреннюю жизнь, отрицали право личности на творчество и на духовное обогащение» [20, 47].
Идеи русского нигилизма и радикализма, страсть к уравнению всех людей, бунт против Бога во имя всемирного счастья людей, подмена высших духовных ценностей витальными вовлекает русский народ в хаос, пропитывает его сознание ложью и ведет к мировому революционному пожару. Нигилизм ставит человека перед лицом ничто и утверждает, что всё, что бы ни делал человек, обречено на разрушение. Таким образом, личность в ниги-
лизме разрушает саму себя изнутри, лишает национальной и духовной идентичности. Все чаяния и желания слой за слоем уничтожаются, приводя человека к абсолютному ничто, в котором нет ни желаний, ни стремлений, ни свободы.
Но бесовщина не представляет чисто русского явления, она была не только в России XIX-XX вв., но и в Китае, в период «культурной революции», проводимой Мао Цзе Дуном и в Камбодже при режиме Пол Пота и т.д. Сегодня лики бесовщины стали еще более разнообразными. К ним можно отнести, например, терроризм, религиозный экстремизм. Но при этом сохранились основные сущностные свойства бесовщины, ее дестабилизирующая роль в обществе и антигуманистическая направленность.
Список литературы
1. Краткий словарь иностранных слов. - М, 2005.
2. Чаадаев П.Я. Философические письма // Сочинения. - М,
1989.
3. Бердяев Н. Судьба России. - М, 1990.
4. Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции // О России и русской
философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. - М., 1990.
5. Достоевский Ф.М. Дневник писателя: Избранные страни-
цы. - М, 1989.
6. Франк С.Л. По ту сторону «правого» и «левого» // Новый
мир. - 1990. - № 4.
7. Гидиринский В.И. Русская интеллигенция в истории России
(социокультурный аспект). - М, 2007.
8. Франк С.Л. Этика нигилизма (К характеристике нрав-
ственного мировоззрения русской интеллигенции // Вехи; Интеллигенция в России: Сб.ст. 1909-1910. - М, 1991.
9. Бердяев Н.А. Из психологии русской интеллигенции //
Духовный кризис интеллигенции. - М, 1998.
10. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М, 1979.
11. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // О русских
классиках. - М, 1993.
12. Климова С.М. Русская интеллигенция: маятник бинарного
сознания // Человек. - 2006. - № 3.
13. Волкогонова О.Д. Н.А.Бердяев. Интеллектуальная
биография. - М, 2001.
14. Бердяев Н.А. Философская истина и интеллигентская
правда // Вехи.
15. Струве П.Б. Интеллигенция и революция //Вехи.
16. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество (из размышлений
о религиозной природе русской интеллигенции) // Вехи.
17. Гершензон М.О. Творческое самосознание // Вехи.
18. Бердяев Н.А. Русская идея // Самопознание: Сочинения. -
М, 1997.
19. Жукоцкий В.Д., Фурман Ф.П., Емельянов Б.В. Народничес-
кая парадигма // Народничество: русский путь. -Екатеринбург-Нижневартовск, 2004.
20. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. - М,
1991.
О.В. Розина
Московский государственный областной университет
УДК 378.046. 4
ПРОБЛЕМА НРАВСТВЕННОГО ИДЕАЛА В ПОДГОТОВКЕ УЧИТЕЛЕЙ К ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОМУ ВОСПИТАНИЮ ШКОЛЬНИКОВ
Аннотация
В связи с введением в новых ФГОС предметной области «Основы духовно-нравственной культуры народов России» особую актуальность приобретает проблема подготовки учителя к выполнению данного социального заказа. Формирование его предметных компетенций включает аксиологический аспект, ядро которого составляет проблема нравственного идеала как ключевая задача любой воспитательной системы. В статье проводится сравнительный анализ конфессиональных и внеконфес-синальных представлений о нравственном идеале.
Ключевые слова: учитель, предметные компетенции, нравственный идеал, духовно-нравственное воспитание.
O.V. Rozina
Moscow State Regional Universiry
THE PROBLEM OF THE MORAL IDEAL IN PREPARING TEACHERS TO THE SPIRITUAL AND MORAL EDUCATION OF PUPILS
Annotation
Due to the introduction of a new FSES (Federal State Educational Standard) domain «Fundamentals of the spiritual and moral culture of the peoples of Russia» is particularly urgent problem of training teachers to implement this social order. The formation of his subject competences includes axiological aspect whose kernel is the problem of the moral ideal, as a key task of any educational system. The article presents a comparative analysis of religious and nonreligious concepts of moral ideal.
Keywords: teacher, subject competence, moral ideal, the spiritual and moral education.
Федеральный государственный образовательный стандарт основного общего образования определяет за-
дачи обязательной для изучения новой предметной области «Основы духовно-нравственной культуры народов России» (раздел 11.4). Они должны реализовываться в процессе знакомства обучающихся с духовно-нравственными ценностями традиционных отечественных религий - православия, ислама, буддизма и иудаизма. К четырем конфессиональным модулям в комплексный курс добавлен обобщенный модуль по мировым религиям и безрелигиозный вариант под названием «основы светской этики». Требование ко всем этим предметам одинаково - их изучение должно способствовать воспитанию способности учащихся к духовному развитию и нравственному самосовершенствованию.
Методологической основой разработки и реализации Федерального государственного образовательного стандарта является Концепция духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России. В ней указывается, что «обеспечение духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России является ключевой задачей современной государственной политики Российской Федерации» [2,15]. Концепция предполагает, что в сфере личностного развития воспитание обучающихся должно обеспечить готовность и способность кдуховному развитию, нравственному самосовершенствованию, самооценке, пониманию смысла своей жизни, индивидуально-ответственному поведению [2,12]. Реализация этих положений в процессе освоения новой предметной области «Основы духовно-нравственной культуры народов России» должна привести к формированию представлений об основах культуры традиционных религий России, их духовном идеале и нравственном потенциале.
Таким образом, задача духовно-нравственного воспитания становится приоритетным направлением в образовательном процессе, тем более что школа является единственным социальным институтом, через который проходят все граждане страны. Но, как известно, в педагогике действует «закон сообщающихся сосудов», и учитель может дать ребенку только то, что имеет сам. Поэтому от его личного нравственного сознания и нравственного выбора напрямую зависит вектор воспитательного воздействия и, в конечном итоге, реализация задач новой образовательной области.
Современные философские и психолого-педагогические исследования подчеркивают важность усвоения моральных норм и принципов как безусловных, категорических императивов, так как только в таком случае ребенок может стать нравственной личностью. Главный нравственный выбор любого человека заключается в ответе на вопрос о добре и зле, то есть в выборе полезного или вредного для собственного духовного здоровья жизненного пути. При этом нравственная ответственность за личный выбор и его последствия строго индивидуальна.
Для любой этической системы краеугольным понятием является представление о нравственном идеале, то есть о нравственном совершенстве и высшем моральном образце. Вопрос понимания нравственного идеала является основанием и сердцевиной всякой воспитательной системы.
Идеал является всеобщей формой целеполагающей деятельности личности, так как предполагает сознательное следование за выбранным образцом, сравнение с которым определяет способ и характер поведения человека. Педагогическая значимость идеала велика. Это и цель воспитания, и средство воспитания, и критерий воспитанности личности, и основной мотив самовоспитания, и необходимый регулятор поведения, деятельности, источник всех видов активности — познавательной, трудовой, эмоциональной и т.п. Идеал призван сохранять ус-
