CC BY
342
КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ
ПРОБЛЕМЫ
правоохранительной деятельности
М.П. КИРЕЕВ,
профессор кафедры управления органами внутренних дел в особых условиях, доктор юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации, профессор
М.Х. АКИЕВ,
адъюнкт* кафедры управления органами внутренних дел в особых условиях
(Академия управления МВД России)
Исторические этапы развития и понимания
терроризма
В статье рассматривается понятие «терроризм» с исторической точки зрения. Авторы приводят различные взгляды на возникновение и развитие данного явления в процессе становления общества.
Терроризм, террористическая деятельность, история террора, левый терроризм, политический терроризм, уголовный терроризм.
Исследование истории терроризма — сложная задача, поскольку границы данного феномена весьма размыты, и не просто установить даже время его возникновения.
История развития терроризма насчитывает века. На различных ступенях общественного развития борьба между оспаривающими друг у друга власть группами людей (начиная от момента зарождения истории родовых кланов и существования племенного общества вплоть до периода возникновения высших видов устройств государственной власти) нередко обретала форму запугивания и физического устранения противников.
Безусловно, обращение к террористическим методам как методам крайним и чрезвычайным не было каждодневной практикой. Однако в начале XXI в. по миру прокатились волны террористических актов, беспрецедентные по масштабам и непредсказуемые по формам своего проявления. Проблема терроризма приобрела новые очертания.
Какова природа терроризма, как он возникает, какие новые угрозы принесет миру?
* Заместитель начальника инспекции по личному составу МВД по Кабардино-Балкарской Республике.
В литературе весьма объемно и квалифицированно исследованы, например, вопросы «левого» терроризма, государственного и международного терроризма [1, 2, 3, 4, 5, 7]. Однако «загадка» терроризма — возникновение его различных форм — далека от разрешения. К примеру, нет ответа на вопрос: почему при наличии сходного комплекса условий в одном случае создается возможность для террористических действий, а в другом — ситуация разрешается бесконфликтно? Следует ли из этого, что какие-то условия остались неясными, недоисследованными? Все более или менее понятно, когда речь идет о терроризме, инспирируемом спецслужбами других государств. Однако что касается проявлений терроризма внутри страны, то тут больше вопросов, чем ответов.
Содержание термина «террор», следующее, в частности, из его истории, предлагается определять как «метод социального устрашения и деморализации общества криминальными средствами с целью давления на государственную власть в политических интересах оппозиции» [4, с. 9—10].
Рассмотрим концепции некоторых идеологов, сформулировавших принципы терроризма.
Первым систематическим теоретиком терроризма можно считать Карла Гейнцена (Karl Peter Heinzen, 1809—1880 гг.), концепции которого содержат многие фундаментальные элементы, предвосхитившие некоторые современные террористические идеи (среди которых следующие постулаты: ни перед чем не останавливаться, не считаться со сред-
trudi_#4_2012_12.11_1.indd 70
30.11.2012 17:14:06
301
ствами, жертвами, какими-либо нормами). По мнению К. Гейнцена, террор осуществляется лишь правящими классами, все остальное — не более чем ответ на их террористические акты. Их лозунг — убийство, считал он, и в ответ следует убийство. «Им необходимо убийство, мы отвечаем убийством же. Убийство — их аргумент, в убийстве — наше опровержение» [12, с. 64].
Очень скоро «кровожадный» терроризм стал знаменем и атрибутом анархизма, в котором нашел свое прибежище, питаемый культом ненависти и насилия. Призывы к террору, убийствам, отравлениям, взрывам стали заурядным явлением в анархистской прессе XIX в.
Террористическая деятельность естественно смыкалась с уголовной практикой. Почти невозможно было различить, где террористы, а где уголовные преступники, при том, что уголовники зачастую использовали террор как камуфляж для криминальной деятельности, как это происходит и в XXI в. Террористический максимализм анархистов логично приводил к крайним выводам: пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость (по-своему ими понимаемая).
В России тактика террора впервые была применена народниками. Один из лидеров и теоретиков терроризма С.Г. Нечаев являлся воплощением террориста — крайнего фанатика. «Стержнем всего мироощущения и главным психологическим стимулом его политической деятельности было убеждение в собственном мессианском призвании», — так писал о С.Г. Нечаеве профессор В.В. Витюк. «Его непреклонная воля была настояна на самовлюбленности, отсутствии нравственных устоев и узости мысли. Претендентам на роль мессии, какими бы возвышенными ни были декларируемые ими цели, всегда свойственно представление о себе как о «сверхлюдях», скрытое или явное презрение к другим» [3, с. 172]. В соответствии со своими взглядами С.Г. Нечаев организовал тайное общество «Народная расправа».
По мнению В.В. Витюка, принцип «морально все, что полезно для дела» С.Г. Нечаев довел до логического предела — отрицания морали вообще. Нам представляется, что изучение деятельности этой исторической фигуры дает многие ответы на вопросы о взаимосвязях и контактах терроризма политического с уголовным и другими видами этого преступления. Принцип «цель оправдывает средства» трактовался как приверженность к использованию крайних преступных (не только с точки зрения юридических, но и нравственных норм) методов и приемов, применяемых в борьбе.
Последующая разработка террористической идеи связана с деятельностью эсеров, которые считали себя «наследниками и продолжателями дела «Народной воли». Для осуществления резонансных террористических акций ими была организована специальная «Боевая организация при ЦК партии». По размаху и последовательности своих террористических действий эсеры не имели себе равных. С 1900 по 1910 гг. ими было совершено 23 000 террористических актов, в результате которых было убито или ранено 17 000 человек. Каждый день в 1907 г. в среднем совершалось 18 политических убийств [10, с. 155].
Единая партия социалистов-революционеров образовалась в конце 1901 г. — начале 1902 г. в результате объединения «южных» и «северных» социалистов-революционеров, к которым тогда же или несколько позже примкнули «Группа старых народовольцев», «Аграрно-социалистическая лига» и другие заграничные группы, а также «Рабочая партия политического освобождения России» [11, с. 68]. Впервые со времен «Народной воли» возникла всероссийская революционная организация, сумевшая не только объявить террор одним из средств революционной борьбы, но и развернуть его в масштабах, далеко превзошедших народовольческие.
После убийства 28 июля 1904 г. Министра внутренних дел Российской империи В.К. Плеве авторитет «Партии социалистов-революционеров» возрос. В партийную кассу стали поступать щедрые пожертвования от сочувствующих, начался приток новых ее членов. Было выпущено воззвание «Ко всем гражданам цивилизованного мира», написанное на французском языке, которое содержало следующие призывы: «Вынужденная решительность наших средств борьбы не должна ни от кого заслонять истину: сильнее, чем кто бы то ни был, мы во всеуслышание порицаем, как это всегда делали наши героические предшественники «Народной Воли», террор как тактическую систему в свободных странах. Но в России, где деспотизм исключает всякую открытую политическую борьбу и знает только один произвол, где нет спасения от безответственной власти, самодержавной на всех ступенях бюрократической лестницы, мы вынуждены противопоставить насилию тирании силу революционного права» [9, с. 86—87].
Наибольший вклад в нравственное оправдание терроризма внес, пожалуй, Б.В. Савинков. Обращение к террору, по Б.В. Савинкову, определяется индивидуальной неспособностью террориста «не ломая себя» заниматься «мирной работой».
К
н и о X
л
<
и
н «
£
О X
л
<
и н к
X
<
а
X О
о
ва
<
а С
и <
ш О а С и К Ьй
и
и у
к
и
о <
о X
к 2 к
а ьг
71
^1_#4_2012_12.11_1.ш<Ы 71
30.11.2012 17:14:07
S н и о X
л
<
И
н «
£
:|S
0
1
л
<
И
н S
I
<
а
X О
о
ва
<
а С
и <
ш О а С и S bS и
И IT
S
U
о <
0
1 S
2 S а bS
72
Начало кризиса революционного терроризма относится к концу1906 г., когда «Партия социалистов-революционеров» стала стремительно терять монополию как на проведение политики террора, так и на его представление обществу. Связано это было с кровавыми акциями эсеров-максималистов, которые так же, как и в свое время С.Г. Нечаев, находились с «этим миром» в состоянии непримиримой войны, направленной на уничтожение, и абсолютно не заботились о том, какое впечатление произведет их деятельность на либералов. «Политическая репутация моих старых друзей-эсеров стремительно падала по мере того, как знамя политического террора переходило от них в руки одиночек-максималистов» [6, с. 406], — с горечью констатировал П.Н. Милюков.
По образцу терроризма прошлого века возможно построить его классическую форму, запечатлев его политическую сущность.
Два основных положения принципиально значимы для анализа различных форм современного терроризма, окончательно утратившего свое демократическое содержание. Во-первых, его независимость от любых деклараций, которая дезорганизует не только правительственные силы, но и личность, общество и государство. Во-вторых, смычка терроризма политического с уголовным, в результате чего появился его страшный гибрид.
Анализируя современные социальные процессы, отметим, что явления, которые в странах со слабо развитой экономикой спровоцировали уголовно-террористическую волну противоправных деяний и являлись компонентом политической борьбы против тоталитарной системы, нельзя оценивать схожим образом с происходящими в высокоразвитых странах, где террористические акции направлены прежде всего против демократии и правопорядка [8]. Некоторые исследователи указывают, что к террору обращаются лишь те группы и партии, которые не поддерживаются массами. Они рассматривают террор как тактику, заключающуюся в систематической организации политических убийств без связи с передовыми идеями.
Историческая концепция «победить любыми средствами», пренебрежение к человеческой личности в сочетании с крайним фанатизмом и все связанные с этим черты идеологии, психологии и практики в арсенале нынешних террористов.
Все теоретики и практики терроризма абсолютизировали насилие, причем не только как обязательный с их точки зрения путь, но и как своего рода самодовлеющую «ценность»,
необходимые испытания, «школу», которую должен пройти каждый террорист-одиночка или сообщник преступной группы.
Отметим историческую взаимосвязь политического терроризма с уголовным. Широко известна организация «карбонариев», созданная на юге Италии в 1820 г. одновременно с «каморрой» и позднее распространившая свою идеологию по всей стране. Первоначальной целью ее деятельности была защита крестьян и сельскохозяйственных рабочих от произвола помещиков. Наиболее жестоким земельным собственникам рассылались предупреждения с требованием прекратить произвол и насилие. Если предупреждение не действовало, террористы нападали на землевладельца, причем дело нередко заканчивалось убийствами. Суровых мер придерживались карбонарии и по отношению к членам своих организаций. Отказ от исполнения приказа и выход из организации карался смертью. С развитием общества изменялись противоправные цели организации, обретая политический характер. Отвечая террором на любое проявление тирании, карбонарии в течение нескольких десятков лет осуществили серию покушений на государственных чиновников и офицеров полиции. Таков был «качественный» рост террористических форм и методов деятельности при их переориентации на политическую борьбу.
С повышением внимания к вопросам власти и права роль личности в истории преувеличивалась, и возникала убежденность в том, что для уничтожения социального зла, несправедливости достаточно прибегнуть к насилию против носителей власти. Таким образом происходило отождествление физического насилия с социальным.
По существу, это унаследованные от феодализма принципы «кулачного права», которые обрели новую окраску. Опираясь на индивидуалистическую трактовку идей о достоинстве и свободе личности, убежденность в социальном возмездии выступила в качестве дополнительного обоснования права на личное возмездие носителям социального зла. В этом кроется причина придания преувеличенного значения мотиву террористического воздействия. Мотив этот, безусловно, глубоко скрыт и трудно выявляем оперативными средствами и также трудно доказуем; иногда он выступает на первый план, но постоянно просматривается при анализе террористических актов, совершенных в исторически обозримом прошлом.
Безусловно, развитие террористических мотивов опиралось и на утопические стороны
trudi_#4_2012_12.11_1.indd 72
30.11.2012 17:14:07
301
социальной философии: надежду на победу и установление царства социальной справедливости, немедленное достижение рая. Именно из такого источника произрастали убеждения, что для достижения гуманных целей непредосудительно использовать крайние средства и безумную веру в террористический метод как социальную панацею.
Таким образом, идея правомерности и целесообразности террористического акта против тирана обретала привлекательность для многих представителей радикальных кругов, открыто высказывалась на многолюдных собраниях. На одном из них известный в то время публицист Ф. Пиа поднял «тост за пулю», которой будет убит император. Ему же принадлежит и знаменитый риторический вопрос: «Можно ли убить убийцу, если убийца — император?» Сама постановка вопроса предполагала положительный ответ — «средства, ведущие к святой цели, неприступны» [2, с. 18]. Это характерно для мышления эпохи XIX в. Жестокие меры воздействия и наказания в отношении «помазанника божьего» психологически облегчали распространение террора на лиц, социально менее значимых.
Это последовательно обосновал К. Гейн-цен, выступивший в 1849 г. со статьей «Убийство», где объявил мораль понятием условным и относительным. Большинство элементов позднейшей «террористической мысли» обнаруживаются в писаниях этого забытого террориста-теоретика, — так отмечает писатель У. Лакёр [1, с. 18]. К этому суждению следует добавить умение К. Гейнцена аккумулировать и доводить до логического конца основные насильственные идеи, гнездившиеся в его сознании и находившие выход в террористических действиях.
К началу XX в. все отчетливее просматривалась тенденция применения такого оружия и таких способов террористического нападения, которые грозили гибелью не только непосредственному объекту нападения, но и десяткам посторонних лиц.
Рассмотренная через историческую призму проблема становления терроризма требует ответов на два вопроса: во-первых, каково соотношение группового террора и тактики индивидуальных террористических актов; во-вторых, какова социальная и типологическая природа политического и уголовного террора?
Политический террор по своей сути и природе связан с борьбой за завоевание и сохранение
власти. Однако уточним, что эта борьба лишь в определенных условиях приводит к применению крайних мер. В историческом контексте тот же якобинский террор — прообраз террора государственного, так считают В.В. Витюк и С.А. Эфиров [2, с. 18]. По их мнению, это итог идейного и политического опыта.
Представления о формах террористической борьбы заметно различаются на разных этапах развития человечества. Из анализа исторической литературы, где представлены неоднозначные точки зрения, можно сделать вывод, что одни авторы исходят из традиционной формулы «все средства хороши» в борьбе против тиранов и видят свою задачу в осуществлении разовых покушений на отдельных высокопоставленных лиц; другие, например К. Гейнцен, воспринимают террористический акт как покушение на массовые убийства; третьи одновременно отдают дань и тем и другим видам терроризма.
История подтверждает, что и представители власти, и криминальные элементы в борьбе за свои интересы беспрестанно обращались к террористическим методам. Властью политический терроризм был возведен в ранг сознательно осуществляемой тактики, и отдельные государства отдавали предпочтение этой тактике перед другими методами политической борьбы, вплоть до ее абсолютизации. Историческими персонажами создавались образцы построения террористических групп, вырабатывались суровые правила по отношению к их членам, обретавшим готовность к личному самопожертвованию, а в отдельных случаях — самоотречению.
Террористы прошлого превратили не такие уж частые прежде покушения на монархов в привычное явление, апробировав все основные для XIX в. и начала XX в. типы оружия и способы нападения. Они придали террористической деятельности видимость борьбы за общечеловеческие идеалы, заложили фундамент той традиции, на которую опирались анархисты и которой прикрываются современные террористы.
Воплотив в своих действиях основные родовые черты террористической деятельности, вооружившись исторически новыми принципами, предшественники нынешних террористов заложили основу, развиваясь с которой терроризм принял современный зловещий вид и стал претендовать на научное и криминологическое понятие.
к н и о X
л
<
и
н «
£
О X
л
<
и н к
X
<
а
X О
о
ва
<
а С
и <
ш О а С и К Ьй
и
и у
к
и
о <
о X
к к
а ьй
73
Йиа1_#4_2012_12Л1_1.таа 73
30.11.2012 17:14:07
S
н и о X
л
<
ы
н «
£
:|S
0
1
ja
<
ы н S
I
<
а
X О
о
вэ
<
а С
ы <
ш О а С ы S iC и ы
У S и
О <
0
1 S
S а iC
74
Список литературы
1. Бояр-Созанович Т.С. Международный терроризм: политико-правовые аспекты. Киев—Одесса, 1991.
2. Витюк В.В., Эфиров С.А. «Левый» терроризм на Западе: история и современность. М., 1987.
3. Витюк В.В. Нечаевщина как политическое и социально-психологическое явление // Социологические исследования. 1981. № 2.
4. Исаева Т.Б. История термина «террор» и его современное содержание // История государства и права. 2008. № 16.
5. Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992.
6. Милюков П. Воспоминания. В 2-х т. М., 1990. Т. 1.
7. Овчинский В. С. Стратегия борьбы с мафией. М., 1993.
8. Сидоренко А.Г. Тихомиров Ю.В. Терроризм и антитеррористическая безопасность. М., 2011.
9. Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М., 1990.
10. Террор и культура в русской исторической перспективе: материалы круглого стола. 1997. № 8.
11. Федеративный договор между партией социалистов-революционеров и Аграр-но-социалистической лигой // Партия социалистов-революционеров: документы и материалы (1900-1907). М., 1996.
12. Terrorism reader: a historical anthology. London, 1979.
E-mail: yvd-osob@mail.ru
М.В. НАЗАРКИН,
доцент кафедры уголовной политики и организации предупреждения преступлений,
кандидат юридических наук, доцент (Академия управления МВД России)
Некоторые вопросы транспортной безопасности и безопасности иных категорий высокорисковых объектов в контексте угроз совершения актов незаконного вмешательства
В статье рассматриваются проблемы обеспечения транспортной безопасности в России, анализируются нормативные правовые акты, регламентирующие данную сферу, а также деятельность правоохранительных органов по реализации задач обеспечения безопасности транспортной системы государства.
Транспортная безопасность, высокорисковые объекты, акт незаконного вмешательства, степень защищенности объектов транспортной системы, факторы актов незаконного вмешательства, состояние защищенности объектов, террористический акт.
Урбанизация и концентрация населения в крупных городских центрах, расширение производственной, энергетической и транспортной инфраструктуры — процессы, порождающие разнообразные риски и угрозы, спектр которых постоянно расширя-
ется в связи с развитием и внедрением новых технологий (промышленных и информационных). Эти риски носят природный, техногенный, социальный характер, однако грань между ними в современных условиях все более стирается. Например, мощное цунами, случившееся в феврале 2011 г. в морских границах Японии, будучи природным стихийным бедствием, привело к техногенной катастрофе на атомной электростанции в провинции Фуку-сима; авария на Чернобыльской АЭС, произошедшая в СССР в 1986 г., техногенная по своей природе, в числе прочих последствий привела к масштабной экологической катастрофе. Источниками подобных явлений могут также выступать акты незаконного вмешательства в опасные производственные процессы.
Даже поверхностный анализ показывает, что непосредственными источниками указанных рисков выступают конкретные объекты, формирующие «критические узлы» со-
trudi_#4_2012_12.11_1.indd 74
30.11.2012 17:14:07
