CC BY
45
УДК 930.1
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ: СТАНОВЛЕНИЕ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИЗУЧЕНИЯ*
А.В. Гладышев1
СГУ им. Н.Г. Чернышевского
e-mail: gladav2002@mail.ru
HISTORICAL MEMORY: FORMATION AND CURRENT STATUS OF STUDY
A.V. Gladyshev
(Saratov, Russia) e-mail: gladav2002@mail.ru
1. Исследования памяти: терминология Название нашей конференции «Историческая память в теории и социокультурной практике: грани трансформаций и потенциал осмысления» на первый взгляд выглядит весьма научно, солидно, интеллектуально. В то же время оно вуалирует весьма непростую дискуссию, которую вели гуманитарии, как с представителями естественно-научного знания, так и между собой. Дело в том, что выражение, заявленное в названии конференции - «историческая память», само по себе нейтрально и мало к чему обязывает. Историки нашли себе в шторме споров тихое местечко, такой «глаз бури», и отбиваются от всех, кто пытается у них выспросить, что же такое, собственно, они изучают под видом «исторической памяти», ощетинившись ссылками на авторитет веков и подбадривая друг друга криками: «это новая исследовательская парадигма!»
* Выступление на IX Международной научной конференции «Историческая память в теории и социокультурной практике: грани трансформаций и потенциал осмысления» (Саратов, 23 апреля 2021 г.).
1 Гладышев, Андрей Владимирович (Саратов), д.и.н., профессор кафедры всеобщей истории; заведующий кафедры региональной истории и музееведения Института истории и международных отношений Саратовского национального исследовательского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского; руководитель НОЦ «Региональное историко-культурное наследие и кросс-культурные связи».
Но, если мы взглянем на проблему шире, с точки зрения изучения памяти вообще, то увидим, что в русском языке до настоящего времени нет общепринятого обозначения сферы научных исследований, занимающихся изучением памяти. Поэтому отечественные авторы предпочитают использовать английское понятие «мэмори стадиз» - memory studies. Этим понятием иногда обозначают «исследовательское поле», а иногда и самостоятельную дисциплину.
Изучением «памяти» занимаются разные науки.
Мы должны четко разделить «память», изучаемую неврологами, нейробиологами или экспериментальными психологами и «память», изучаемую гуманитариями. В самых общих чертах различие в том, что в первом случае исследуется мозг и свойства памяти индивида, а во-втором случае признается существование некой групповой памяти.
При попытках гуманитариев определить свое связанное с памятью пространство исследований используется различный набор терминов: «коллективная память», «социальная память», «культурная память», «историческая память» и т.д. В литературе можно найти десятки и даже сотни различных видов памятей! Кто-то может использовать их как синонимы, ну а кто-то пытается найти между ними смысловые различия.
2. Рождение и эволюция исследований памяти
Кто придумал эту «групповую память»? Подавляющее большинство работ по изучению памяти возводит истоки своего направления к 20-м гг. ХХ в., к работе ученика Э. Дюркгейма французского социолога Мориса Хальбвакса «Социальные рамки памяти» (1925 г.).
По большому счету у Хальбвакса были предшественники. Чтобы далеко не ходить из работ XIX в. можно вспомнить работы Эрнста Ренана или Анри Бергсона. А можно и еще более удрев-нить традицию изучения памяти... Но тогда их идеи «не выстрелили». Друге дело интеллектуальная атмосфера начала ХХ в., когда набирает популярность проблематика больших социальных групп, намеченная «классами» Карла Маркса. Изучение неповторимых индивидов в прошлом остается уделом историков, а социологи, философы и психологи увлекаются массами. В пику
З. Фрейду, увлеченному детством индивидов, начинается увлечение массовыми психологическими феноменами. Густав Лебон
говорит о «психологии толпы», Георг Вайц - о «психологии народов», Эмиль Дюркгейм - о «коллективных представлениях» (1898 г.), Карл Юнг - об «архетипах сознания» и «коллективном бессознательном», Люсьен Февр - о «менталитете», Жан Тард - об «общественном мнении» и т.д.
В этой атмосфере Морис Хальбвакс и выступил с критикой тезиса о фотографичности памяти индивида и «чистых» воспоминаниях (Бергсон). Хальбвакс ввел понятие «коллективной памяти» и предложил концепцию существования некоего множества памятей: коллективных (групповых) памятей столько же, сколько и социальных групп. И все эти памяти играют важнейшую функцию -функцию самоидентификации человека (семья, класс, нация, религия). Последняя из работ Хальбвакса - «Коллективная память» (1950 г.) - издана посмертно2. В ней под «коллективной памятью» Хальбвакс понимал «коллективно разделяемые репрезентации прошлого». Это важное уточнение: коллективы не обладают памятью, но они обуславливают память своих членов. Никто, кажется, не будет возражать против существования «коллективно разделяемых представлениях о прошлом», как никто не возражает против изучения коллективных явлений в принципе - коллективного (массового) сознания и даже подсознания. С этой точки зрения, «историческая память» - обыденные представления о прошлом. «Обыденные», т.е. непрофессиональные. Имеется в виду, что профессиональный взгляд на прошлое должен демонстрировать ученый-историк, хотя и у ученого историка мы обнаружим те же обыденные представления о прошлом, находящиеся вне рамок его кандидатской диссертации.
Что было после Хальбвакса? Глядя на сноски авторов, изучающих памяти людских сообществ, может сложится впечатление, Хальбакс со своей работой 1925 г. - одиночка, подзабытый и вновь открытый только в конце ХХ в.
Но психологи напомнят нам игнорируемого историками Фредерика Бартлетта («Воспоминание», 1932 г.), искусствоведы - Аби Варбурга («Атлас Мнемозины»), пытавшегося проследить, как Античность продолжала жить в новое время благодаря «образной памяти» в культуре3. Культурологи напомнят нам об изучении
2 Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас. 2005. № 2-3.
3 Варбург А. Великое переселение образов. Исследование по истории и психологии возрождения Античности. СПб., 2008.
«мнемотехник» Фрэнсис Амелией Йейтс («Искусство памяти», 1966 г.). Вспомним Э. Хобсбаума, социолога Эдварда Шилза («Традиция», 1981 г.) или Отто Эксле с его работой «Настоящее мертвых» (1983 г.). Перечень имен можно продолжить, чтобы доказать, что в изучении памяти в ХХ в. интеллектуального дисконти-нуитета, «разрыва» не было. Что же было?
3. Мемориальный бум
А был «мемориальный бум» сер. 1980-х гг. - сер. 1990-х., ассоциируемый обычно с проектом Пьера Нора «Места памяти» и основанием в 1989 г. в Тель-Авивском университете журнала «History and memory», специализирующегося на памяти о нацизме, расизме, войнах и конфликтах. Причины всплеска внимания к проблематике памяти разнообразны (реакция на философию постмодернизма, на глобализацию, на появление электронной памяти, на умножившиеся «войны памяти», например, на постсоветском пространстве, и т.д.).
На рубеже ХХ - ХХ! вв. заговорили о «третьей волне» интереса к изучению памяти4. Образ «волны», в отличие от образа «этапа» содержит в себе больше континуитета, чем дисконтинуитета. «Конфликты памяти» из академического сообщества и со страниц учебников по истории выплеснулись на международную арену. Все стало гораздо серьезней. В ряде стран разрабатывается «мемориальное законодательство». За нарушение закона о памяти можно получить вполне реальный тюремный срок.
Сегодня «Мэмори стадиз» междисциплинарное направление с лавинообразно растущей библиографией, но не всегда четким понимаем предмета изучения. Под изучение исторической памяти подгоняют все: от Микки Мауса до Французской революции.
Современный интерес к изучению памяти - даже не «третья волна», а девятый вал Айвазовского. Лавина публикаций как теоретического (работы Ассман), так и конкретно-исторического характера, международные конференции, лаборатории и научные центры, новые, специализирующиеся на изучении исторической памяти научные журналы. В 2015 г. учреждена Ассоциация исследований памяти. Сегодня в университетах уже сотни программ по «мэмори стадиз» (правда с разноголосицей в терминологии).
4 Сафронова Ю.А. Третья волна memory studies: двадцать три года против шерсти // Политическая наука. 2018. № 3. С. 12.
Что касается историков, то исследование исторической памяти стало для них своеобразной параллельной вселенной, другим измерением. Почему параллельным миром? Потому что все, что мы уже изучили о прошлом, можно изучить еще раз, с точки зрения того, как то или иное впечатление от того или иного события отложилось в сознании (или подсознании) людей и далее сохранялось в исторической памяти. При переносе объекта исследования с описания «вещи» на описание представлений об этой «вещи» и открываются для историков новые миры.
Наш Университет, наши гуманитарии не остались в стороне от этого «мемориального потопа». У нас нет еще как в Европейском университете С.-Петербурга специальных программ по изучению памяти. Но у нас с 2010 г. издается два раза в год сборник «История и историческая память», в котором публикуют свои изыскания не только историки, но и политологи, социологи, психологи, филологи, даже физики. Пользуясь случаем, приглашаю всех к публикациям. Спасибо за внимание и понимание.
