CC BY
65
СТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ: ДУХОВНО-ЭТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
УДК 304.4
DOI: 10.24412/1997-0803-2020-10201
В. А. Тихонова
Московский государственный институт культуры
В статье ставится вопрос о единстве исторической и культурной памяти, когда вопрос об отношении к историческому прошлому оказывается на пересечении науки, политики и этики. Как в рамках исторической науки, так и в коллективном самосознании народа объективность знания о прошлом не сводима к простой констатации факта, но предполагает его интерпретацию. Автор указывает на субъективизм узкополитической интерпретации событий прошлого. Объективное знание о прошлом совпадает с правдой и справедливостью, когда оно сопряжено с нравственными основами национального самосознания. Проблема исторической памяти рассматривается в контексте современных фальсификаций победы СССР во Второй мировой войне, что нашло отражение в соответствующих поправках в Конституцию РФ. Противодействие фальсификации нашей памяти о войне определяет характер и возможности патриотического воспитания молодёжи.
Ключевые слова: историческая память, культурная память, этический аспект, исторический факт, истина, правда, справедливость, объективность, нравственный идеал, национальное самосознание, патриотизм.
Valeriya A. Tikhonova
Moscow State Institute of Culture, the Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya Str., 7, 141406, Khimki City, Moscow Region, Russian Federation
The article raises the question of the unity of historical and cultural memory, when the question of attitude of the historical past is at the intersection of science, politics and ethics. Both within the framework of historical science, and in the collective consciousness of the people the objectivity of knowledge about the past is not reduced to a simple statement of fact, but suggests its interpretation. The author points to the subjectivism of narrow political interpretation of past events. Objective knowledge about the past coincides with truth and justice, when it's associated with the moral foundations of national consciousness. The problem of historical memory is considered in the context of modern falsifications of the USSR victory in World War II, which is reflected in the relevant amendments to the Constitution of the Russian Federation. Opposing the falsification of our memory of the war determines the nature and possibilities of patriotic education of youth.
Keywords: historical memory, cultural memory, ethical aspect, historical fact, truth, justice, objectivity, moral ideal, national identity, patriotism.
ТИХОНОВА ВАЛЕРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА - доктор философских наук, профессор, эксперт управления научной работой, Почётный работник высшего профессионального образования Российской Федерации
TIKHONOVA VALERIYA ALEKSANDROVNA - DPhil, Full Professor, Expert in Scientific Work Office, Honored Worker of Higher Professional Education of the Russian Federation
HISTORICAL MEMORY: SPIRITUAL AND ETHICAL ASPECT
e-mail: [email protected] © Тихонова В. А., 2020
Для цитирования: Тихонова В. А. Историческая память: духовно-этический аспект // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2020. № 2 (94). С. 6-12. БОТ: 10.24412/1997-0803-2020-10201
75-летний юбилей Великой Победы над нацистской Германией обострил противостояния на поле исторической памяти. Проблема исторической памяти в наши дни делает более наглядным использование истории в политических целях. Пересмотр истории Второй мировой войны, «обновлённые» трактовки её итогов и вклада в победу нашего народа, по существу, выражают подлинные устремления противников укрепления суверенитета России и упрочения её позиций в международном пространстве.
Вопрос об отношении к историческому прошлому нашей страны всегда находился на пересечении науки, политики и этики. Это не только проблема достоверности исторических фактов, но также вопрос о духовных смыслах и идеалах, лежащих в основании жизни и истории народа. Потому мы должны рассматривать историческую память как духовную память, как память не только о событиях, но и о движущих силах и духовных мотивах тех, кто творил наше коллективное прошлое. Под исторической памятью сегодня имеют в виду не только данные исторической науки, но и всё то, что в культуре народа напоминает о прошлом, символизирует его. «Хранилище» исторической памяти - это музеи, архитектурные памятники, произведения литературы, документальные и художественные фильмы, народные предания. К «живой» исторической памяти можно отнести ежегодную акцию «Бессмертный полк» и звание «Участник Великой Отечественной войны». Но духовная сторона исторической памяти связана не только с прошлым, но и с будущим - воспитанием нашей молодёжи. Поэтому патриотическое воспитание напрямую связано с
проблемой фальсификации истории и исторической памяти России.
Духовно-этический аспект исторической памяти предполагает уточнение понятий объективности и истинности. В связи с этим представляет интерес определение истины, данное Аристотелем, которое гласит: «Говорить о сущем, что его нет, или о не-сущем, что оно есть, - значит говорить ложное; а говорить, что сущее есть и не-сущее не есть, - значит говорить истинное» [3, с. 141]. Здесь Аристотель обозначил противоположность истинных и ложных суждений, когда истина является соответствием, а заблуждение - несоответствием сущему, то есть факту. Но ведь одни и те же исторические факты могут получить различное толкование, которое сегодня именуют «интерпретацией».
В попытке различать объективные и субъективные интерпретации европейская философская мысль углублялась в понимание истины и её объективного характера, что было связано с развитием представлений об особенностях индивидуального и общественного сознания. Выясняя эту диалектику, М. Е. Соболева подчёркивает, что «анализируя многочисленные теории познания можно заключить, что, как правило, возможность познания истины связывается с тем, что истина так или иначе дана сознанию» [11, с. 120]. Но в свете чего мы толкуем и интерпретируем исторические факты?
В связи с этим особое значение в исследованиях, обращённых к исторической памяти, обретают не только понятия истинности и достоверности, но и понятия правды, справедливости. И эти проблемы не
раз поднимали отечественные философы и историки, которые осознавали роль изучения русской истории для освоения духовного и политического опыта, воспитания нравственных и гражданских чувств на примере событий прошлого, культуры, обычаев народа.
Основные задачи своей деятельности как исследователя истории Российского государства Н. М. Карамзин сформулировал в следующем требовании: «Не дозволять себе никакого изобретения, я искал выражений в уме своём, а мыслей единственно в памятниках; искал духа и жизни в тлеющих хартиях; желал преданное нам веками соединить в систему, ясную стройным сближением частей; изображал не только бедствия и славу войны, но и всё, что входит в состав гражданского бытия людей; успехи разума, искусства, обычаи, законы, промышленность» [7, с. 24-25].
Обратим внимание на то, что Карамзин не дозволяет себе «никакого изобретения», то есть выдумки, соединяя исторические данные в систему знаний об отечественной истории. Но научный характер его труда не отменяет поисков «духа и жизни в тлеющих хартиях». Историческое знание, согласно Карамзину, не отменяет, а предполагает руководство представлениями о гражданских доблестях и национальных идеалах. Отмечая особую заслугу Карамзина в превращении исторического знания в фактор общественного сознания, что способствовало преданию отечественной истории глубокого нравственного и гражданского смысла, О. А. Жукова пишет: «Эстетика, восходящая к классической идее идеального гражданина, усиленная просветительским пафосом, придала необычайный моральный вес историческим изысканиям Карамзина и превратила чтение и обсуждение многотомного труда ("История государства Россий-
ского". - В. Т.) в общее дело - публичное событие духовно-нравственного и политического порядка» [6, с. 140].
Более конкретно об «этическом начале в науке» писал Н. Михайловский, который, как известно, не ограничивался в познании лишь поиском истины вне нравственных проблем человека, а полагал, что в отображении мира необходимо удовлетворять «запросы нравственного чувства». Исследователь его творчества В. К. Блохин подчёркивал, что созданное Михайловским учение о «системе правды» представляется как «учение о целостном восприятии науки», в котором «задача учёного сводилась не к изложению истины как таковой, а к гуманизации элементов мира, его этическому устроению. Познание явлений жизни не может быть иным, ибо только целостная истина могла быть только справедливой, а справедливость должна быть предварена установлением истины» [4, с. 13]. В этом, как отмечал С. Н. Южаков, был заключён смысл «субъективного метода» Михайловского, который «означал иную этико-социологи-ческую доктрину», суть которой состояла в оценке относительной важности явлений на основании нравственного мировоззрения (идеала) исследователя и построения научной теории при помощи этого же критерия [12, с. 245]. Блохин в связи с этим замечал, что в основе социологии Михайловского были заложены «суждения ценностей, или, по меткому замечанию Бердяева, - этической категории» [4, с. 14].
Связь духовно-этической стороны исторической памяти с субъективными моментами, что прослеживается у Михайловского, выводит нас на проблему исторической памяти как самосознания личности и целого народа, тем более - в ситуации исторического перелома и сдвига идеологических парадигм. В связи с этим интересна по-
зиция академика РАН В. А. Лекторского, у которого историческая память представлена как неотъемлемая часть сознания и самосознания общества, в чём-то аналогичная «жизненной памяти» личности. Вместе с тем, подчёркивают И. Ю. и А. П. Алексеевы, «самосознание личности видится как включающее осознание принадлежности к стране, народу и неизбежно то или иное представление (пусть не полное, в чём-то неточное) об истории страны и народа» [2, с. 68-69]. Речь идёт о том, что самосознание отдельной личности невозможно без освоения коллективной памяти, которая становится составляющей нашего личного мировоззрения. И тогда особо важной представляется проблема механизмов интериори-зации (освоения) индивидов коллективной исторической памяти, которые различны в разные эпохи.
Если раньше это было связано с восприятием эпоса, народной культуры или, наоборот, произведений высокой классики, то в современную эпоху индивид оказывается на пересечении многообразных воздействий, тем более - в переломные исторические моменты. Более того, в такие моменты высок соблазн освещения истории с явно выраженных идеологических позиций. Лекторский, в частности, в работе «Эпистемология классическая и неклассическая» отмечал, что подобная тенденция в освещении прошлого особенно ярко проявляется в эпохи крушения общественно-политических систем, в процессах ускоренного формирования новых «социополитических це-лостностей» при установлении «иных видов миропорядка» [8, с. 245-246]. И тогда индивид оказывается в ситуации противостояния противоположных исторических трактовок и картин прошлого, а в итоге его собственный взгляд на прошлое оказывается или предвзятым, или эклектичным.
Таким образом, проблема исторической памяти оказывается на острие дискуссий о методологии исторического анализа. Речь идёт не только о подлинности исторических фактов, но и о том, как понимать эту подлинность, о тех философских, культурологических, психологических подходах, которые составляют предпосылку адекватной взаимосвязи исторической памяти с этическим началом, оценки и учёта не только особенностей обстоятельств, места и времени, но и нравственно-духовных ценностей, которые соответствовали месту и времени данных исторических процессов.
Политика того или иного государства определяется особенностями ценностно-нормативных, культурно-нравственных систем, что, безусловно, оказывает воздействие на реконструкцию тех или иных фрагментов исторической памяти. В современных реалиях, связанных со стремительным развитием информационно-коммуникационных технологий, возникают широкие возможности для прямого и косвенного влияния не только государств, но и отдельных организаций и лиц на историческую память в целях приспособления её к своим субъективным интересам. «Неудивительно, - читаем мы у И. Ю. и А. П. Алексеевых, - что "историческая память" представляет собой поле исследовательской и практической деятельности, где "встречаются" установки, стили мышления и нормативные системы, отношения между которыми характеризуются не только как "взаимодополнение" и "взаимообогащение", но и как "неприятие", "столкновения", "борьба"» [2, с. 68]. В условиях, когда информационные войны перемещаются из СМИ в социальные сети, методы манипуляции коллективным и индивидуальным сознанием становятся всё более сложными и изощрёнными. Идеологические столкновения приобретают видимость
ценностных расхождений, геополитическая борьба обретает вид борьбы за демократию и более прогрессивные культурные нормы, к которым относят и интерпретации давней и недавней истории. Этому сегодня в большой степени способствуют постмодернистские представления о плюрализме и относительности в области нравственных норм, что способствует распространению «фэйко-вых» новостей и сведений о России.
Историческая память неотделима от культуры народа. В связи с этим представляет интерес интерпретация понятия «историческая память», представленная С. Н. Мареевым, который акцентирует в исторической памяти как памяти духовной многочисленные виды культурной деятельности человека. Памятники героям, библиотеки, музеи и картинные галереи, пишет С. Н. Мареев в статье «Духовная память - это историческая память», хранят для нас историю, без которой мы - животные. «Но в животных, - продолжает он, - нас может превратить и сама история, если она перевирается в угоду идеологии» [9, с. 60]. Мареев обращает внимание на мысль Ф. Ницше о расхождении объективности и справедливости в изучении истории [10, с. 195], но не соглашается с ней. «Объективность не может быть несправедливой, как не может быть несправедливой сама история. Несправедливыми могут быть только люди, делающие историю. Но если мы изобразили эту несправедливость объективно, то это и будет справедливо» [9, с. 61].
Обращаясь к проблеме ответственности историков, Мареев отмечает, что их задача не только освещать события и показывать, что было, но и выявлять внутреннюю связь событий. «Историк, - утверждает он, - должен показать не только то, что было, но и почему это кончилось. А такие вещи не кончаются по недоразумению, в
силу стечения случайных обстоятельств. Они кончаются закономерно и с необходимостью» [9, с. 60]. Иными словами, выясняя внутреннюю логику истории, мы понимает её смысл и помогаем людям учиться на примере собственной истории, превращаясь в сознательных граждан.
Люди, в отличие от животных, которые живут лишь насущной физиологической потребностью, становятся людьми, осознавая себя через собственную историю. Но так происходит не всегда. Обращаясь к работам Ницше, Мареев демонстрирует запросы обывателя XIX века, который живёт узкими материальными интересами. При этом, пишет Мареев, такие люди даже завидуют животному, его непосредственности и безыскусственности. Ведь «жизнь в истории - это бремя, она истощает человеческие силы» [9, с. 62]. ХХ-ХХ1 века, упростив человеку удовлетворение материальных потребностей, не освободили нам время для становления потребностей духовных, для жизни «в истории». Современный человек, констатирует Мареев, «живёт в своём доме и время собственной жизни воспринимает как то, которое он прожил в быту, с женой, детьми, собаками и со своими удочками. Быт заедает человека, и его мало интересует история народа и государства, история культуры и т.п.» [9, с. 61].
Эта и другие работы С. Н. Мареева показывают, что в превращении обывателей в граждан, «живущих в истории», он отводил большую роль воспитательной функции государства, как это было в древнегреческом полисе, к опыту которого он часто обращался в своих работах. При этом им высоко ценилась наша собственная история с её бедами и героическими свершениями, на основе которой и формировалась гражданственность нашего национального самосознания.
Фактов целенаправленного искажения истории накопилось немало, а их преумножение подтверждает стремления ослабить Россию, не допустить укрепления её влияния в мире, использовать богатства её территории в своих интересах. Поэтому так важно изучение духовного, культурного, политического опыта России, что нашло отражение в проекте дополнения Конституции Российской Федерации соответствующей статьёй о защите исторической правды как важнейшей составляющей деятельности по патриотическому воспитанию молодого поколения.
Патриотизм - это основа менталитета народов, входящих в Российскую Федерацию. Патриотизм сделал Отечественную войну «народной, священной». О величии духа советского народа Г. К. Жуков в своих воспоминаниях написал проникновенные слова: «Наша победа в войне с фашизмом ... звёздный час в жизни советского народа. В те годы мы ещё больше закалились и скопили огромный моральный капитал ...
Где бы ни находился советский человек - на фронте, в тылу страны, в тылу врага, фашистских лагерях - всюду и везде он делал всё от него зависящее, чтобы приблизить час победы. И никому не удастся приуменьшить значение военного и трудового подвига советского народа в Великой Отечественной войне» [5, с. 243-244]. Празднование Победы - свидетельство консолидации нашего общества. Признательность героям «Бессмертного полка» выражают во многих странах миллионы людей, несмотря на все попытки искажения истории этой войны и нашей победы в ней.
Конституционное гарантирование защиты исторической правды акцентирует внимание на необходимости, учитывая и современные проблемы России, взвешенного, свободного от сиюминутных идеологических пристрастий анализа прошлого своей страны, обосновывая те или иные заявления, выводы достоверными, правдивыми фактами, что особенно важно в реализации задач патриотического воспитания.
Примечания
1. Алексеев А. П., Алексеева И. Ю. Информационная война в информационном обществе // Вопросы
философии. 2016. № 11. С. 5-14.
2. Алексеева И. Ю, Алексеев А. П. Философия исторической памяти // Вопросы философии. 2018. № 10.
С. 67-77.
3. Аристотель. Сочинения : в 4 томах. Москва : Мысль, 1975-. (Философское наследие : ФН). [Том 65] :
Том 1 / [ред. и авт. предисл. В. Ф. Асмус]. 1978. 549, [1] с., 1 л. портр.
4. Блохин В. К. Социология счастья // Михайловский Н. К. Избранные труды / сост., авт. вступ. ст.
и коммент. В. В. Блохин ; Институт общественной мысли. Москва : РОССПЭН, 2010. 662, [1] с. (Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времён до начала XX века).
5. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления : в 3 томах. 5-е издание. Москва : Издательство Агентства
печати «Новости», 1983-.
6. Жукова О. А. Читая Карамзина: философские вопросы российской истории // Вопросы философии.
2016. № 12. С. 111-115.
7. Карамзин Н. М. История государства Российского : в 6 книгах. Москва : Книжный сад, 1993.
Книга 1.
8. Лекторский В. А. Эпистемология классическая и неклассическая / Российская академия наук,
Институт философии. Москва : УРСС, 2001. 255 с.
9. Мареев С. Н. Духовная память как историческая память // Проблема культурной памяти:
социально-философский аспект : сборник статей / науч. ред. А. Н. Ужанков, Е. В. Мареева. Москва : МГИК, 2018. С. 58-64.
10. Ницше Ф. О пользе и вреде истории для жизни // Сочинения : в 2 томах. Москва : Мысль, 1990.
Том 1.
11. Соболева М. Е. Истина: свойство, оператор, событие? // Вопросы философии. 2008. № 2. С. 117-124.
12. Южаков С. Н. Социологические этюды : в 2 томах. Санкт-Петербург : Типография
М. М. Стасюлевича, 1891. Том 1.
References
1. Alekseev A. P., Alekseeva I. Yu. Information Warfare in the Information Society. Voprosy Filosofii [Problems
of philosophy]. 2016, no. 11, pp. 5-14. (In Russian)
2. Alekseeva I. Yu., Alekseev A. P. Philosophy of Historical Memory. Voprosy Filosofii [Problems
of philosophy]. 2018, no. 10, pp. 67-77. (In Russian)
3. Aristotle. Sochineniya. V 4 tomakh, tom 1 [Works. In 4 volumes, vol. 1]. Moscow, Mysl Publishers, 1978.
549 p. (In Russian)
4. Blokhin V. K. Sotsiologiya schast'ya [Sociology of Happiness]. In: Mikhailovsky N. K. Izbrannye trudy
[Selected Works]. Moscow, ROSSPEN Publishers, 2010. (In Russian)
5. Zhukov G. K. Vospominaniya i razmyshleniya. V 3 tomakh [Memories and Reflections. In 3 volumes].
5th edition. Moscow, "Novosti" Press Agency Publishing House, 1983. (In Russian)
6. Zhukova O. A. Reading Karamzin: Philosophical Problems of Russian History. Voprosy Filosofii [Problems
of philosophy]. 2016, no. 12, pp. 111-115. (In Russian)
7. Karamzin N. M. Istoriya gosudarstva Rossiyskogo. V 6 knigakh, kniga 1 [History of the Russian State.
In 6 books, book 1]. Moscow, Publishing House "Knizhnyy sad", 1993. (In Russian)
8. Lektorsky V. A. Epistemologiya klassicheskaya i neklassicheskaya [Classical and Non-classical Epistemology].
Moscow, Editorial URSS, 2001. 255 p. (In Russian)
9. Mareev S. N. Dukhovnaya pamyat' kak istoricheskaya pamyat' [Spiritual memory as historical memory].
In: Uzhankov A. N., Mareeva E. V., eds. Problema kul'turnoy pamyati: sotsial'no-filosofskiy aspekt [The problem of cultural memory: social and philosophical aspect]. Moscow, Publishing House of Moscow State Institute of Culture, 2018. Pp. 58-64. (In Russian)
10. Nitsshe F. [Nietzsche F.] Sochineniya. V 2 tomakh. Tom 1: O pol'ze i vrede istorii dlya zhizni [Works. In 2
volumes. Vol. 1: On the benefits and harms of history for life]. Moscow, Mysl Publishers, 1990. (In Russian)
11. Soboleva M. E. Istina: svoystvo, operator, sobytie? [True: property, operator, event?]. Voprosy Filosofii
[Problems of philosophy]. 2008, no. 2, pp. 117-124. (In Russian)
12. Yuzhakov S. N. Sotsiologicheskie etyudy. V 2 tomakh, tom 1 [Sociological studies. In 2 volumes, vol. 1].
St. Petersburg, Printing House of M. M. Stasyulevich, 1891. (In Russian)
*
