CC BY
69FEDORENKO, SERGEY A. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of Legal and Procedural Disciplines, Kuban Institute of Sociology of Economics and Law (branch) Academy of Labor and Social Relations of Law ([email protected]).
УДК 351.74 DOI: 10.24412/2411-2275-2021-4-39-45
ЗЛЫДЕНКО Д.С., РЯБЧЕНКО А.Г.
ИСТОРИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА ОТКАЗА В ВОЗБУЖДЕНИИ УГОЛОВНОГО ДЕЛА В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Ключевые слова: уголовное преследование, отказ в возбуждении уголовного дела, Русская правда, Соборное уложение 1649 г., Артикул воинский 1715 г., Устав уголовного судопроизводства 1864 г., формальное следствие, предварительное следствие, «Декрет о суде № 1», УПК РСФСР 1923 года, УПК РСФСР 1960 г., УПК РФ 2001 года.
В статье рассматриваются генезис института отказа в возбуждении уголовного дела и его историческая эволюция. Исследуются основания к отказу в возбуждении уголовного дела и дается их структурный анализ, начиная с положений «Русской правды» и последующих российских правовых актов, и вплоть до принятия УПК РФ 2001 года. Выявлены закономерности в развитии правовых конструкций. Показано, что появление рассматриваемого института было связано с исключением самой возможности осуществления уголовного преследования в силу каких-либо жизненных объективных причин - как самого события, так и личности, подозреваемого в совершении противоправности деяния. Поздние этапы характеризируются детальной регламентацией процессуальных процедур и компетенции уполномоченных лиц, что приводит к отделению норм института от уголовно-правовых и разработке оснований к отказу от уголовного преследования с позиций уголовно-процессуальной деятельности. Делается вывод о возможности последующей ликвидации института «отказ в возбуждении уголовного дела» и самой стадии «возбуждение уголовного дела» в связи с невозможностью соблюдения прав и законных интересов лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства.
ZLYDENKO, D.S., RYABCHENKO, A.G.
HISTORICAL EVOLUTION OF THE INSTITUTE OF REFUSAL TO INICIATE A CRIMINAL CASE IN RUSSIAN LEGISLATION
Key words: criminal prosecution, refusal to initiate a criminal case, Russian Truth, Cathedral Code of 1649, Military Article 1715, Charter of Criminal Procedure 1864, formal investigation, preliminary investigation, "Decree on Court No. 1", Code of Criminal Procedure of the RSFSR 1923, Code of Criminal Procedure of the RSFSR 1960, Code of Criminal Procedure of the Russian Federation 2001.
The article considers the genesis of the institution of refusal to initiate a criminal case and its historical evolution. The grounds for refusal to initiate a criminal case are investigated and their structural analysis is given, starting with the provisions of "Russian Truth" and subsequent Russian legal acts, and up to the adoption of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation in 2001. Revealed patterns in the development of legal structures. It is shown that the emergence of the institution under consideration was associated with the exclusion of the very possibility of criminal prosecution due to any vital objective reasons - both the event itself and the person suspected of committing the unlawfulness of the act. The later stages are characterized by detailed regulation of procedural procedures and the competence of authorized persons, which leads to the separation of the norms of the institution from criminal law and the development of grounds for refusing criminal prosecution from the standpoint of criminal procedural activity. It is substantiated the conclusion about the possibility of the subsequent liquidation of the institution of "refusal to initiate a criminal case" and the very stage of "initiation of a criminal case" due to the impossibility of observing the rights and legitimate interests of persons involved in the sphere of criminal proceedings.
Исследование генезиса института отказа в возбуждении уголовного дела позволяет утверждать, что его современное состояние отражает продолжительный процесс формирования. Появление государственной власти и права, как инструмента воздействия на общественные отношения, потребовало выработки стратегии его применения с позиций справедливости в условиях конкретного исторического типа общества, а также оптимальности и экономности применяемых судебных процедур. Создаваемые государственные органы стремились ограждать общество от неправомерных посягательств и одновременно искали пути обеспечения легитимности принимаемых решений в глазах населения, при известной степени дифференциации членов общества и подходов к реализации уголовной ответственности, либо отказа от преследования. Появление оснований для отказа от уголовного преследования, как правового явления, свидетельствует о развитости общественных отношений и смещении центров в сторону поиска избирательности в применении мер наказания, в целях установления объективной истины в виде фактов на начальном этапе получения информации о событии, а не формального привлечения к уголовной ответственности без минимального исследования обстоятельств и их оценки с позиций доказанности виновности субъекта.
На всем протяжении существования института прослеживается тенденция его неотделимости от стадии возбуждения уголовного дела с учетом исторических условий и компетенции должностных лиц правоохранительных органов по осуществлению уголовного преследования, но в пределах норм уголовного права. Целеполагания рассматриваемого явления заключаются в исключении самой возможности осуществления уголовного преследования уполномоченными лицами в силу каких-либо жизненных объективных причин, как самого события, так и личности, подозреваемого в совершении противоправности деяния. Обращаясь к
правовым памятникам нашего государства периода X - XI вв. становится ясно, что данный институт возникает лишь при появлении первых устойчивых признаков государственной организации власти Древнерусского государства. Уже тогда внимание законодателя было обращено именно на «противоправность», как исходный признак начала проверки возникшего факта. Краткая редакция «Русской правды» допускала возможность «расправы с ночным вором» вплоть до его убийства и, одновременно, указывала на справедливую законность таких действий собственника помещения или земли, а также иных «пришлых находящихся в опасности от вора». Аналогично разрешались: обычай кровной мести, побои, нанесения оскорбления. Особую охрану получали люди князя - «огнищане». В случае их убийства, «головника» можно было лишить жизни сразу на месте убийства, без проведения каких-либо следственно-судебных процедур [1, с. 74] и выдвижения обвинения от имени князя в суде (поле).
Как основание освобождения от ответственности статья 26 рассматривала душевное волнение, которое не позволяло контролировать лицу свои действия. Это прослеживается в содержании статьи где действие может вызывается нанесенным оскорблением и представлять собой ответ на него мечом. Давность события обнаруженного факта преступления также рассматривалась как способ отказа от привлечения к ответственности, не проведения расследования и дальнейшего суда (ст. 19). Добровольное возмещение причиненного вреда также образовывало самостоятельное основание отказа от уголовного преследования. При этом передача похищенного или аналогичного имущества в счет погашения ущерба или денег должна была происходить в письменной форме или в присутствии свидетелей (прилюдно).
Полученный правоприменительный опыт в период действия всех редакций «Русской правды» нашел свое отражение и в последующих правовых документах: Соборном уложении 1649 г., Артикуле воинском 1715 г. и пр. До проведения судебной реформы 1861 года вышеуказанные основания активно переносились законодателем практически без особых изменений. Отдельно хотелось бы выделить такие источники как «Новгородская Судная грамота» и «Псковская Судная грамота». Учитывая меньший территориальный и численный охват регуляции социума этими правовыми актами, они имеют более яркие признаки диспозитивности поведения субъектов при урегулировании отношений между причинителем вреда и потерпевшим. Так, если имел место бой (поединок) между людьми в общественном месте и при свидетелях, видевших момент нанесения раны или увечья, возможность преследования возникала лишь исключительно по жалобе претерпевшего лица. Соответственно, отсутствие такого обращения не влекло последующего разбирательства инцидента [1, с. 75]
В дальнейшем, при усилении тенденций гарантии прав личности от необоснованного уголовного преследования и, в определенной мере, в результате совершенствования правового регулирования российского общества в 18-19 вв., процедура отказа в возбуждении уголовного дела, как правого явления, нашла свою более детальную регламентацию. Нами имеется в виду проведение судебной реформы 1864 года.
Свод законов Российской Империи [2] определяя процессуальную форму расследования преступлений до 1861 года выделял их две формы: «предварительное» и «формальное» следствие. Предварительное следствие проводилось при наличии установленного повода, определенного законом. К ним, относилось: всякий донос, явка с повинной, обращение потерпевшего, иные сообщения. Второй вид «формальное следствие» характеризовался выяснением вопросов о том имеются ли в действиях фигуранта противоправность и ее квалификация как основание назначения наказания судом [3, с. 111]. Сводом Уголовных законов предусматривались конкретные жизненные ситуации, когда уголовное преследование не могло возникнуть: душевная болезнь (ст.136), необходимость обороны от нападения (ст. 133), оказание содействия органам по выявлению и задержанию преступника при наличии добровольности таких действий (ст.138), невиновное причинение вреда (ст.132), переход в православную веру при незначительности деяния, как основание освобождения от юридической ответственности (ст.139-140).
Устав уголовного судопроизводства 1864 г. [4] одной из целей которого также явились разграничение полномочий властей, путем отделения власти судебной от административной, разделил полномочия полиции и жандармского корпуса выделив отдельно судебных следователей и полицейское дознание. Подобное разделение окончательно упразднило две предыдущие формы расследования - формальное и предварительное. Анализ положений УУС позволяет установить,
что на органы полиции возлагались проведение оперативно-розыскных мероприятий, административные функции по охране общественного благочиния, а также реализация своего рода воспитательной функции поведения в обществе. Устанавливался и объем полномочий полиции при проверке сообщений и выявлении преступлений. Подразделения полиции в рамках дознания могли добывать сведения путем негласных наблюдений, расспросов, розыска не только преступника, но и установления в ходе розыска очевидцев.
Возрастала роль и прокуратуры в качестве надзорного государственного органа. В силу роста регламентации процессуальных процедур, нормы УУС требовали от тогдашнего правоприменителя обосновывать начальную стадию преследования при одновременном взаимодействии с прокурором. Это можно наблюдать при обращении к ст.309 УУС, которая требовала от судебного следователя уведомления прокурора в случае не обнаружения повода для начала уголовного преследования, то есть предполагала прямой отказ от него. В силу слабой регламентации некоторых отраслей законодательства, ст. 312 УУС давала прокурору основания не принимать мер для уголовного преследования ввиду спорности возникшей ситуации и имеющегося полномочия на предъявления требования о начале процедуры уголовного преследования. Актуальными становятся и вопросы, связанные с полнотой проводимых досудебно-следственных проверок. В случаях недостаточности информации для принятия решения, прокурор мог давать указание полицейским органам о проведении дополнительных мероприятий.
Однозначного понимания оснований для отказа в возбуждении уголовного дела удалось добиться законодателю в положениях УУС, которые прямо указывали на невозможность возбуждения уголовного дела и незамедлительное прекращение уже возбужденного в целом ряде случаев. Среди них:
1. Ненадлежащая подследственность, то есть уголовное дело, либо имеющиеся материалы проверки были подсудны мировому судье (ст.200, 249 УУС).
2. Обнаружение обстоятельств, указанных в ст.16 УУС:
- смерть лица, совершившего уголовно-наказуемое деяние;
- истечение сроков давности привлечения;
- примирение субъекта правонарушения с потерпевшим (при соблюдении специальных условий такого примирения) или смерть частного обвинителя (если наступала смерть частного обвинителя, то при отсутствии в законе возможностей по наследованию права требования уголовного преследования оно не производилось, либо уголовное дело прекращалось);
- Манифест либо указ милостивого монарха, устанавливающий прощение (амнистию);
- в отношении несовершеннолетних в возрасте от 10 до 17 лет, находящихся в связи с наличием судебного акта об их помещении в воспитательно-исправительное учреждение, в случае если он совершил побег из него или иное преступление (проступок) наказание за которое предусматривает направление в воспитательное учреждение для исправления.
3. Отсутствие заявления потерпевшего (ст. 5 УУС).
4. В случае наличия приговора суда по тому же делу, которое требует возбуждения, в связи с имеющимися материалами проверки. (ст.21, 22 УСС).
5. Гражданско-преюдициальные факты, требующие своего урегулирования в процессе гражданского судопроизводства. (ст.27 УУС).
6. Отсутствие всех признаков состава преступления (ст.ст.52, 253, 310 УУС).
7. Фигурант проверки относиться к лицам, в отношении которых предусмотрены изъятия относительно возможности их привлечения к уголовной ответственности, в связи с занимаемой должностью в Российской Империи. (ст.ст.1088, 1089 УУС).
Необходимо отметить, что УУС не использовал само понятие «отказ в возбуждении уголовного дела», однако прокурор обладал полномочиями в принятии решения «о недопущении уголовного преследования» путем всего лишь уведомления заинтересованных лиц о его невозможности в данной ситуации, без вынесения соответствующего постановления.
УУС в современном понимании не разграничивал такие понятия как «поводы» и «основания» для возбуждения уголовного дела и использовал их лишь как условия для возможности отказа в возбуждении уголовного дела. Это следует из положений ст. 88, которая говорит о достаточности информации в материалах проверки, совокупность которых позволяла
бы полицейскому дознанию прийти к выводу о подтверждении совершения противоправного деяния. При отсутствии такой информации возникал отказ. Также отказ от уголовного преследования имел место в случае установления недостоверного источника информации о преступлении. Это случаи, когда источником информации был человек, который делал заявление на основе информации от других лиц и сам не видел и не участвовал в происшествии, либо источник знаний о происшествии не был известен заявителю, и они основывались на его собственных догадках, как указывал УУС «пустых слухах или подозрениях» (ст.107 УУС).
Последующий этап развития рассматриваемого института тесно связан с коренными революционными преобразованиями в обществе вследствие прихода к власти партии большевиков в 1917 году и построения советского социалистического государства.
Первоначальные шаги государства были направлены на создание нового государственного аппарата при безусловном уничтожении старого. Не составила исключение и «царская» судебная система. В начале своего становления, при отсутствии новых законодательных источников, народные суды были вынуждены действовать практически идейно, основывая свою практику на «революционном правосознании». Нередко в документах использовались формулировки, которые носили лишь идеологический характер, а не правовой. В этом случае приговоры выносились «в соответствии с идеалами революции», «пролетарской ненависти к классу эксплуататоров» либо вообще «осознавая текущий момент революции». Такие интерпретации были оправданы в связи с отсутствием легально установленных новой государственной властью процессуальных процедур. Однако долго это продолжаться не могло, так как в корне подрывало авторитет новой власти большевиков, которая приняв «Декрет о суде № 1» от 22 ноября (5 декабря) 1917 года в статье 5 закрепила положение о возможности использования «законов свергнутых правительств при условии, что они не отменены (ликвидированы) революцией и в той части в какой они не противоречат пролетарскому правосознанию» [5, с. 124].
Необходимо отметить, что на момент издания «Декрета о суде № 1» предварительное расследование уголовных дел осуществлялось «местными судьями единолично» (ст. 3), а для борьбы с контрреволюцией учреждались «следственные комиссии, действующие при рабочих и крестьянских трибуналах» (ст.8). Указанные органы действовали от имени Российский республики. Как таковой, процессуальной процедуры «отказ в возбуждении уголовного дела» не существовало. Поводами для процессуальных мероприятий служили либо возникшие факты, либо обращения заинтересованных лиц, что требовало обязательного начала уголовного преследования без возможности проведения их предварительной проверки и возможности отказа. В связи с этим уже 30 сентября 1919 года в п 13 «Положения о военных следователях» № 1595 [6, с. 108] закреплялись основания невозможности уголовного преследования такие как «смерть обвиняемого, амнистия». Пункт 25 этого же проставления закрепил поводы к началу процессуальной проверки (если имели место сообщения государственных органов, заявления граждан, явка с повинной). При этом, в случае необходимости, следователь был вправе вынести соответствующее постановление об отказе в возбуждении уголовного дела (п.84), что, по-нашему мнению, позволяло в дальнейшем исключить повторные проверки по этим же обстоятельствам и соблюсти права лиц.
В период с 1919 по 1923 год возникает и начинает утверждаться доктрина советских ученых-процессуалистов относительно самой стадии «возбуждения уголовного дела». Одни указывали, что она не образует самостоятельной стадии, как таковой, и рассматривали ее лишь, как начальный этап судопроизводства, делу. Другие видели в ней всего лишь подготовительные действия уполномоченного лица, связанные с назначением уголовного дела к слушанию при отсутствии необходимости расследования «предварительного». Приведенные точки зрения нами вполне оправдываются, так как «Декрет о суде № 1» предусматривал предварительное расследование в рамках судебных процедур соответствующего суда к подсудности которого относилось дело, что и обуславливало отождествление самого предварительного расследования, как части судебной процедуры.
Значительный прогресс в развитии института отказа в возбуждении уголовного дела обеспечило принятие Уголовно-процессуального Кодекса РСФСР 1923 года [7], который просуществовал вплоть до принятия УПК РСФСР 1960 года. Включенная в него Глава 7 детально регламентировала последовательность действий правоприменителя на стадии «Возбуждение
производства по уголовному делу», а статья 4 Главы 1 перечисляла законные основания, препятствующие возбуждению уголовного дела, (обвиняемый умер; имело место примирение сторон (применялось лишь по определенным видам преступлений); отсутствие заявления по делам частного обвинения от потерпевшего; истечение срока давности привлечения к ответственности; отсутствие состава преступления, акт амнистии).
Закон детально регламентировал круг лиц, полномочных возбуждать уголовные дела и процессуальные правила принятия решения об отказе в возбуждении. Одновременно закон решил вопрос о невозможности подмены органов, полномочных осуществлять процессуальную проверку, другими государственными органами, четко указав в ст.95 невозможность осуществления функций органов дознания и следствия, кроме органов дознания, прокурора и следователя, наделив их возможностью вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела при установлении отсутствия признаков преступного деяния. Впервые был предусмотрен порядок возможности обжалования принятого решения об отказе в семидневный срок в судебную инстанцию соответствующего уровня.
Обращает на себя внимание, что основания к отказу в возбуждении уголовного дела были практически полностью реципированы из УУС. Статьи 4 и 100 УПК РСФСР в качестве таких оснований указывали отсутствие признаков преступления, смерть фигуранта, примирение с потерпевшим, отсутствие заявление потерпевшего, истек срок давности привлечения ответственности, амнистия. Примечательно, что сотрудники милиции не обладали признаками специального субъекта, в отношении которого уголовное преследование производилось по специальным правилам, напротив, изъятие заключалось лишь в отношении органа куда можно было обратиться с соответствующим заявлением им являлся суд либо революционный трибунал (ст. 20 УПК РСФСР). При этом члены ВЦИК и ЦИК СССР могли привлекаться лишь после получения разрешения на это президиума Центрального исполнительного комитета соответствующего уровня.
Делались попытки одновременно уменьшить нагрузку по уголовных делам на органы следствия и дознания и идеологически заявить населению о гуманности советской власти. Так, в
1925 году была принята статья 4-а УПК РСФСР вводившая новое основание для отказа в возбуждении уголовного дела. В ней указывалось о возможности прекращения уже возбужденного уголовного снизить и отказа в возбуждении по признакам «малозначительности», «ничтожности негативных последствий», либо вообще «несообразности дальнейшего расследования». Однако в
1926 году норма была исключена, вследствие различного понимания правоприменительными органами вышеуказанных категорий, освобождающих лицо от уголовной ответственности и возможности широкого усмотрения вплоть до злоупотреблений должностных лиц. Защита прав несовершеннолетних также присутствовала в качестве невозможности их привлечения к уголовной ответственности до достижения ими 18 летнего возраста. Несовершеннолетние в таком случае направлялись в созданные комиссии по делам несовершеннолетних, но впоследствии, в силу различных конкретно исторических условий, возраст совершеннолетия неоднократно пересматривался законодателем (ст.ст.2-4 Декрета).
Отдельным этапом в развитии рассматриваемого института явилось принятие в 1961 году очередного Уголовно-процессуального кодекса РСФСР [8], который во многом сохранил идейную приверженность и преемственность положений УПК РСФСР 1923 года. Однако это не означало, что в нем отсутствовало позитивное совершенствование норм.
Законодатель пошел по пути некоторого обобщения. Например, существовавший повод для начала процессуальной проверки в виде «предложение прокурора» был заменен на более общий -«статьи, заметки и письма, опубликованные в печати» (п.4 ст.108). Наконец были конкретизированы и определены четкие сроки процессуальной проверки до 3 и, при необходимости дополнительных мероприятий, - до 10 суток (ч.1 ст.109). Определялись и процессуальные приемы проверки, то есть возможность производства следственных действий и иных мероприятий процессуального характера. Так, из следственных действий допускался лишь осмотр места происшествия, а к иным относились получение объяснений от фигурантов, получение справок от эксперта и запросы в интересующие организации (ч.1 ст.109). Статья 113 впервые за всю историю существования института законодательно закрепила процессуальный термин - отказ в возбуждении уголовного дела. Статья 5 дала возможность применения оснований
к прекращению уголовного дела для целей отказа в возбуждении уголовного дела. Конкретизирован и уточнен был также круг субъектов, полномочных для принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела. К ним относились суд, следователь, орган дознания и прокурор (ч.1 ст. 113). Как выше указывалось, статья 5 предусматривала довольно широкий перечень оснований одинаково применяемых и в целях отказа в возбуждении уголовного дела, и прекращения производства по возбужденному делу к ним. Выделим вновь появившиеся: отсутствие события преступления; вступление в законную силу приговора суда по тому же обвинению или процессуального решения о прекращении по тому же подозрению или обвинению; имеющееся не отменное постановление о прекращении уголовного дела в отношении лица по тому же факту; отказ священнослужителя от дачи показаний по фактам, которые стали известны ему на исповеди (п. 11 ч. 1 ст. 5 УПК РСФСР).
Обжалование постановления об отказе в возбуждении уголовного дела было возможно только при обращении к прокурору, а в более поздней редакции и в суд.
Очередные изменения в институте об отказе в возбуждении уголовного дела произошли уже в постсоветский период и связаны со вступлением в силу Конституции 1993 года, а также разработанных на ее основе положений УПК РФ 2001 года [9]. Необходимо отметить, что УПК 2001 года привнес достаточно много существенных новел, ранее не известных в истории института об отказе в возбуждении уголовного дела и тесно связанных с новыми направлениями государственного строительства, прогрессивными принципами судопроизводства, ознаменовавшими новую эру в развитии всего уголовного судопроизводства России. Провозглашение в статье 1 Конституции РФ задачи построения правового государства предопределило новый курс судопроизводства, основанный на неуклонном приоритете прав личности и их защиты органами власти. Так, статьей 123 Конституции был введен принцип состязательности и равноправия сторон, что нашло свое отражение в содержании ч.3 ст.15 УПК РФ, где говорится о невозможности суда являться органом уголовного преследования. Таким образом, вопросы уголовного преследования и принятия решения об отказе в нем полностью стали полномочиями лишь органов предварительного расследования, что исключило обвинительную функцию органов правосудия.
Помимо традиционных был расширен круг процессуальных мероприятий в целях полноты доследственных проверок в содержании ч.1 ст. 144 УПК РФ. Так, стало возможным, помимо осмотра, назначение, проведение и получение судебных экспертиз, освидетельствование, назначение ревизий и проверок, осмотр предметов и документов. Появилась возможность при проведении экспертных исследований продлевать срок процессуальной проверки до 30 суток (ч.3 ст. 144).
Порядок отказа в возбуждении уголовного дела, как процедуры, предусмотренной УПК РФ, стал детально регламентироваться статьей 148 УПК РФ, в которой были максимально предусмотрены ситуации, связанные с соблюдение прав граждан при принятии такого решения. Это и обязательное вынесение постановления, точный субъектный состав должностных лиц, имеющих на это право, обязанность принятия решения о заведомо ложном доносе в отношении заявителя при сообщении в отношении конкретного лица, обязательное опубликование решения об отказе в средствах массовой информации при проверке фактов, распространенных в СМИ, невозможность отказа в возбуждении уголовного дела следователем без согласия руководителя следственного органа по материалам, поступившим от прокурора, обязательное письменно уведомление заинтересованных лиц о принятии решения об отказе в возбуждении уголовного дела и направлении его копии прокурору и т.д.
Подводя итоги, можно отметить, что институт отказа в возбуждении уголовного дела прошел в своем развитии три условных этапа: с 9 века до 1917 года (дореволюционный), с 1917 по 2001 год (советский) и с 2001 года (современный).
Начальный этап становления характеризуется совпадением оснований к отказу с институтами освобождения от уголовной ответственности, что обусловлено отсутствием процессуальных источников, закрепляющих принятие такого решения. Последующий этап связан с попытками процессуального закрепления оснований к отказу в возбуждении уголовного дела и отделения его норм от материального права. Создавались процессуальные процедуры, целеполаганием которых явилась выработка четкой последовательности и субъектного состава
полномочий лиц, участвующих в доследственной, а иногда и досудебной проверке, что обусловлено попытками соблюдения прав и свобод лиц, вовлекаемых в сферу правоприменительного процесса.
Оценивая современное состояние института можно утверждать, что он имеет громоздкую процессуальную составляющую, так как сама процессуальная стадия, на которой имеет место применение института, относиться к стадии возбуждения уголовного дела, которая, находясь за пределами процессуальной формы, делает затруднительным, а иногда и полностью невозможным соблюдение прав и законных интересов лиц, вовлекаемых в ее сферу. Представляется, что в дальнейшем могут возникнуть условия, при которых законодатель попробует полностью отказаться от «фильтрации» поступающей информации в правоохранительные органы в виду невозможности в полной мере использования средств защиты, предусмотренных УПК РФ и отсутствующих в содержании рассматриваемой стадии. По нашему мнению, подобные изменения дадут старт «новейшему» этапу развития уголовно-процессуального законодательства и в большей мере смогут устранить препятствия для защиты интересов граждан на первоначальном этапе установления фактических обстоятельств расследуемого события и незамедлительности в решении задач уголовного судопроизводства. В качестве смелого эксперимента можно привести опыт республики Казахстан, где действующий уголовно-процессуальный кодекс [10] не предусматривает стадию возбуждения уголовного дела и дает возможность использования потенциала всех уголовно-процессуальных средств доказывания и проверки главного факта путем немедленного возбуждения уголовного дела при поступлении информации (сообщения) о наличии о преступлении.
Литература и источники
1. Шахматов А.В., Белоусова Е.А. К вопросу об истории развития института отказа в возбуждении уголовного дела в российском законодательстве // Журнал экономических и правовых исследований. 2014. № 1.
2. Свод законов Российской Империи (дата обращения 10.09.2021 г.) // URL:http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?window_volume_ contents&volume= 100020
3. Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства. СПб.,1841.
4. Устав уголовного судопроизводства 1864 // URL:https://constitution.garant.ra/history/act1600-1918/3137/ (дата обращения 23.09.2021)
5. Декреты Советской власти. T.I. М.: Гос.изд-во полит.литературы, 1957.
6. История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и прокуратуры: Сб. док. М., 1955.
7. Музей истории Российских реформ имени П.А. Столыпина // URL:http://museumreforms.ru/node/13986 (дата обращения 15.08.2021г.)
8. Закон об утверждении уголовно-процессуального кодекса РСФСР от 27 октября 1960 года // URL: http://www.libussr.ru/doc_ussr/usr_5601.htm (дата обращения 10.09.2021 года)
9. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: федер. закон от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 31 декабря 2017 года) // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. 1). Ст. 4921.
10. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 года № 231-V (с изменениями и дополнениями по состоянию на 04.10.2021 г.) // URL:https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31575852&doc_id2=31575852 #activate_doc=2&pos=222
References and Sources
1. Shahmatov A.V., Belousova E.A. K voprosu ob istorii razvitiya instituta otkaza v vozbuzhdenii ugolovnogo dela v rossijskom zakonodatel'stve // Zhurnal ekonomicheskih i pravovyh issledovanij. 2014. №2 1.
2. Svod zakonov Rossijskoj Imperii (data obrashcheniya 10.09.2021 g.) // URL:http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?window_ volume_contents&volume= 100020
3. Barshev Ya.I. Osnovaniya ugolovnogo sudoproizvodstva. SPb.,1841.
4. Ustav ugolovnogo sudoproizvodstva 1864 // URL:https://constitution.garant.ru/history/act1600-1918/3137/ (data obrashcheniya 23.09.2021)
5. Dekrety Sovetskoj vlasti. T.I. M.: Gos.izd-vo polit.literatury, 1957.
6. Istoriya zakonodatel'stva SSSR i RSFSR po ugolovnomu processu i organizacii suda i prokuratury: Sb. dok. M., 1955.
7. Muzej istorii Rossijskih reform imeni P.A. Stolypina // URL:http://museumreforms.ru/node/13986 (data obrashcheniya 15.08.2021g.)
8. Zakon ob utverzhdenii ugolovno-processual'nogo kodeksa RSFSR ot 27 oktyabrya 1960 goda // URL: http://www.libussr.ru/doc_ussr/usr_5601.htm (data obrashcheniya 10.09.2021 goda)
9. Ugolovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii [Tekst]: feder. zakon ot 18 dekabrya 2001 g. №2 174-FZ (v red. ot 31 dekabrya 2017 goda) // SZ RF. 2001. № 52 (ch. 1). St. 4921.
10. Ugolovno-processual'nyj kodeks Respubliki Kazahstan ot 4 iyulya 2014 goda № 231-V (s izmeneniyami i dopolneniyami po sostoyaniyu na 04.10.2021 g.) // URL:https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31575852&doc_id2=31575852 #activate_doc=2&pos=222
ЗЛЫДЕНКО ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВИЧ - кандидат юридических наук, Краснодарский университет МВД России. РЯБЧЕНКО АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ - доктор исторических наук, профессор, Кубанский государственный аграрный университет имени И.Т. Трубилина ([email protected]).
ZLYDENKO, DMITRY S. - Ph.D. in Law, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia ([email protected]). RYABCHENKO, ALEXANDR G. - Doctor of History, Professor, Kuban State Agrarian University named after I.T. Trubilin.
