CC BY-NC-ND
26
УДК 82.0-343.5
БОТ: 10.28995/2073-6355-2018-2-293-301
С.С. Бойко
Истоки современной духовной прозы: рассказы Лидии Запариной (Л. Шостэ)
Статья посвящена истокам литературы, сформировавшейся к началу XXI в. Рассказы Лидии Запариной (Л. Шостэ) имели хождение в самиздате, напечатаны были в 1992 г. Писатель эксплицитно ставит внелитератур-ные задачи: свидетельствовать об истине, делиться опытом преодоления бед, приносить духовное просветление. Это приближает современную литературу к литературе Средних веков.
Ключевые слова: Лидия Запарина (Л. Шостэ), самиздат, анекдот, жития святых, надындивидуальное авторство, пасхальный рассказ.
К началу XXI в. в русской литературе проявилось новое направление. Критики и литературоведы называют его «духовной прозой», «православной книгой», «иерейской прозой» и др. Первая из дефиниций приемлема. Она отражает отличительную особенность книги: «созерцание поразительных действий Промысла Спасителя о нашем мире»1, свидетельство о действии в мире Святого Духа. Создается художественный мир, где каждая точка времени и пространства доступна вечности.
В пореволюционной русской литературе подобная проза могла существовать либо в зарубежье, либо в потаенном слое на родине.
В зарубежье широко известны произведения И. Шмелева («Богомолье», «Лето Господне») и Б. Зайцева («Валаам», «Золотой узор»), в которых звучит тема расставания с градом Китежем -утраченной Православной Русью2.
Явилась в зарубежье и книга другого рода. Художественный мир ее связан с жизнью Церкви, с вечностью - непосредственно, а не в утраченном прошлом.
© Бойко С.С., 2018
Таков, например, мир прозы В. Никифорова-Волгина3. Герои и автор живут в Эстонии продолжением дореволюционного культурного уклада. Соседствуют жизнь религиозная, избираемая по склонности боголюбивого человека, и добровольное богоотступничество, доходящее до кощунств, - такое же, какое узаконено в «подсоветской» России.
Таков же мир «Неугасимой лампады» Б. Ширяева - прозаика второй волны эмиграции, бывшего соловецкого узника.
Таков мир рассказов-записок митрополита Вениамина (Фед-ченкова) «Хорошие люди». По жанру они отличны от фрагментов воспоминаний («На рубеже двух эпох»), написанных на том же автобиографическом материале. Еще в зарубежье рукопись рассказов была нарасхват. Владыка сообщает, что «первый том отдан был для чтения... в "ИМКУ"... и "зачитали" там: где теперь этот том, не знаю»4. Автор по памяти восстанавливает и дополняет том уже в России, в 1950-х гг. Предполагают, что эти рукописи послужили одним из образцов для книги о. Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые»5.
В 1954-1958 гг. среди духовных чад митрополита Вениамина была Лидия Сергеевна Запарина (1903-1996), подлинная христианка, богато одаренная личность. «В кругу друзей и знакомых знали, что она собирала и записывала случаи из жизни, которые называла "Непридуманные рассказы о том, как Бог помогает людям". Начало этим записям положил своим благословением митрополит Вениамин (Федченков)»6.
«Писать она начала в конце сороковых годов. Печатала рассказы на машинке, переплетала и дарила друзьям, везла в Пюхтицу матушкам, которые очень ее любили»7.
Как видим, датировка, предложенная друзьями писательницы, приблизительна, что естественно для самиздата. Скорее всего, литературные опыты Л. Запариной начались раньше. Так, в некоторых рассказах о военной поре («Первый налет», «Бомбежка») подчеркнуто тождество времени событий и времени создания. Таков и рассказ «Томск» о тяжелейших условиях эвакуации: «Как можно много написать еще и как не хочется, тяжело и трудно опять окунаться в то, среди чего сейчас плаваешь»8.
Обратимся к разбору некоторых рассказов, в которых ярко проявились отличительные черты духовной прозы. Начнем с поэтики анекдота, которая закономерно появляется здесь по ряду причин.
Теория отмечает, что рассказ генетически связан с жанрами притчи и анекдота9. Ведущим жанром духовной прозы является рассказ, причем не только единичный, но и входящий в циклы,
небольшие либо образующие целые книги (например, у о. Тихона (Шевкунова), Нины Павловой, Николая Блохина).
В духовной прозе пересекаются разные вселенные, разные представления о мире и человеке. С одной стороны, человек - обладатель бессмертной души, религиозно связанный с Богом, с другой - атеистическое окружение. «Столкновение» миров часто выводит на передний план анекдотическую составляющую рассказа.
Л. Запарина в своих записках приводит эпизод из жизни академика Павлова:
К этому же времени [1935 г. - С. Б.] относится рассказ о том, как Ивана Петровича, который на улице, выйдя из храма, крестился, похлопал по спине матросик и сказал:
- Вот до чего темнота доводит19.
У матросика просвещенность ассоциируется с безбожием, «темнота» - с религией. У И.П. Павлова иные взгляды: в науке и в религии проявляются разные грани его личности. Взаимодействие столь разных людей анекдотично.
Поэтика анекдота присутствует в рассказе Лидии Запариной «Пушкин»:
После юбилейного Пушкинского вечера отец Игнатий с матушкой вернулись домой поздно.
- Хороший был доклад о Пушкине,- прихлебывая чай, рассуждал батюшка... - А ты, мать, что, уже спать собираешься? Ложись, ложись. Я только "Медного всадника" почитаю, помолюсь и тоже лягу [35].
Супруги показаны в домашней обстановке, обсуждающими, мол, спасибо знакомому: достал билеты, - и артисты прекрасно выступали.
Утром герой внезапно исчез. Выясняется: он на богослужении. Вернувшись, сообщает, что после вчерашнего приснился ему -Пушкин:
Дверь открывается, и с непокрытой головой, в сюртуке, ну совсем такой, как на памятнике, входит... Пушкин! Я этому ничуть не удивляюсь... А он подходит ко мне, садится в кресло и, будто продолжая прерванную беседу, говорит: "Сегодня мой юбилей. Меня знает весь мир, я бессмертен, как Сократ и Данте... мое имя знает каждый школьник. Слава..." Тут Пушкин подпер голову рукой и лицо у него стало грустное, грустное. Посидел он так, потом повернулся ко мне и сказал: "Прославляете? А вот помолиться-то за меня почему не помолитесь?" [36]
Священника «так в жар и бросило: ведь я им всю жизнь восхищаюсь, а молиться за него и в голову не приходило... » Проснувшись, герой мчится в храм и едва успевает вовремя, как положено иерею, молитвенно вынуть частицу просфоры «за болярина Александра» [36].
Комизм вызван рядом неожиданностей. Батюшка предстает любителем светского искусства. Пушкин дорожит не славой своей, а молитвой потомков. Поклонник должен не только прославить поэта, но и помянуть.
Приведем для сравнения историю, которая встречается во многих книгах, в том числе без указания авторства:
На одном из официальных государственных приемов в конце пятидесятых годов к известному хирургу, профессору, лауреату Сталинской премии архиепископу Луке (Войно-Ясенецкому), прошедшему сталинские лагеря и войну, подошел один из членов советского правительства. Он насмешливо сказал владыке: "Вот недавно советские спутники летали в космос, а Бога там не обнаружили. Как вы это объясните?"
- Будучи хирургом, - отвечал архиепископ, - я много раз делал трепанацию черепа, но ума там тоже не обнаружил11.
С одной стороны - разум, который не увидишь глазами. С другой - мнение, будто выход в космос равен познанию мироустройства. Столь разные представления, сталкиваясь, создают комичные ситуации.
Неожиданна и роль главного героя. Священнику нельзя делать операции, а у святителя Луки было на то особое благословение, данное ему в экстраординарных обстоятельствах.
Во всех примерах основная роль героя дополнена функцией иного толка: священник - и хирург, христианин - и ученый, священник - и зритель. Для «болярина Александра» слава оборачивается забвением, если за него не вынимают частицу на проскомидии.
Похожие рассказы про ученых-христиан Войно-Ясенецкого и Павлова встречаются в мемуарах неоднократно: такие ситуации возникали регулярно. Характерный сюжет создает условия для возникновения анекдота.
Другая жанровая разновидность духовной прозы связана с задачей свидетельства о значимых событиях. Похожую задачу решали в современной книге, например, авторы «лейтенантской повести» и «лагерной прозы».
В христианской традиции сообщения очевидцев собирают, дополняют ими жития святых, иллюстрируют пастырские наставле-
ния. Лидия Запарина создавала рассказы на основе таких историй: «Ее "Непридуманные рассказы" выдержали много переизданий, потому что они именно непридуманные: живые, незамысловатые и простые, греют душу и укрепляют веру»12.
Житийные и житейские события составляют главный интерес писательницы. Один из ее самиздатовских сборников открывало предисловие-предупреждение:
Предупреждение Все рассказы, приведенные в настоящем сборнике, не являются плодом фантазии его составителя - в 12-ти из них он непосредственный участник, остальные услышаны им из первых уст [6].
Рассказ «Матронушка» сообщает о чуде по молитвенной помощи ныне прославленной (в 2000 г.) блаженной Матроны Анемня-севской, исповедницы. В книге «Непридуманные рассказы» история предварена словами: «Это рассказал мне один, ныне уже покойный, епископ» (НР, с. 108).
Подзаголовки указывают на источник сведений: «Описываемый в настоящем рассказе случай произошел в конце 90-х годов XIX столетия в семье известного адвоката» (НР, с. 29), «Из рассказов отца Сергия С.» (НР, с. 92), «Рассказ услышан во время Великой Отечественной войны из четвертых уст» (НР, с. 125). То же в заголовке: «Рассказы матери Арсении» (НР, с. 15).
В примечаниях13 сообщается, что «Матронушка» написана со слов епископа Стефана (Сергей Алексеевич Никитин. 1895-1963). В молодости он работал врачом. Был духовным чадом будущего священномученика Сергия Мечёва и старостой храма на Маросейке. Был арестован в 1930 г. (НР, с. 340).
В период создания и бытования рассказов в самиздате все имена, а часто и пол и возраст рассказчика были изменены (назвать подлинное имя означало подвергнуть опасности многих людей). Но и в таких случаях повествование ведется от первого лица.
В лагере рассказчик заведовал медпунктом и старался освобождать от работы ослабленных заключенных. Медсестра сообщила, что на него сделан донос, и дала совет:
В том городе, откуда я родом, живет одна женщина, зовут ее Ма-тронушка. Господь дал ей особую силу молитвы, и если она за кого начнет молиться, то обязательно вымолит... вот и вы ее попросите... отстаньте немного от всех и три раза громко крикните: «Матронушка, помоги мне, я в беде!» (НР, с. 109).
Верующий рассказчик, недоумевая о громадном расстоянии до молитвенницы, все же последовал совету - и беда его миновала.
По освобождении он навещает Матронушку. Она сразу назвала его по имени: «Ты же меня кликал, и я за тебя Богу молилась, потому и знаю» (НР, с. 110),- поведала свою историю, предсказала, что собеседник станет священником, а ее саму скоро увезут в Москву (то есть арестуют), что и сбылось; просила иерейских молитв.
Сообщение епископа Стефана входит в Житие исповедницы14. Первое ее жизнеописание было составлено при жизни священником Николаем Правдолюбовым и его братом Владимиром Прав-долюбовым, за что братья были арестованы и осуждены: «Летом 1935 года в Белькове было заведено дело "попов Правдолюбовых и больного выродка Матрены Беляковой"»15.
В Примечаниях к «Непридуманным рассказам» о. Николай Булгаков сообщает, что «пишущий эти строки» услышал историю от родной сестры осужденных священномучеников, Александры Анатольевны Правдолюбовой (НР, с. 335). Сведения распространяются из уст в уста, параллельными путями. Епископ Стефан сообщает писательнице, сестра «подельников» Матроны - будущему комментатору, о. Николаю.
Внимание участника, свидетелей, рассказчиков, писательницы, комментатора сосредоточено на событии. Всех интересует история. Себе отводят роль летописцев. Не только в самиздате, но и в постсоветских публикациях Лидия Запарина не стремится назвать свое имя16, взяв в качестве псевдонима фамилию прадеда-француза Шостэ. Публикатор и комментатор первых ее сборников также в них не называет себя.
Наконец, рассказ Лидии Запариной «Последняя заутреня». Его называют классикой религиозной литературы17.
Сюжет сводится к тому, что старый священник отслужил последнюю в своей жизни Светлую заутреню дома, а рассказчица -его духовное чадо - «была и солисткой хора, и чтецом, и народом» [128]. Герои переживают событие - Воскресение Христово. Оно совершается в эту ночь во вселенной и в духовной жизни христиан.
Традиция «пасхального рассказа» неоднородна. С нашей точки зрения, она трактуется в современных штудиях излишне расширительно. Мы рассматриваем только те произведения, в которых действие Святого Духа в мире воспринимается как активное, актуальное для героев и для повествователя.
В русской классической традиции картина мира, в которой ощутимо действие Промысла Божия, отнюдь не повсеместна. Верно, однако, что она представлена в ярких произведениях знаменитых
авторов. Таковы, например, рассказы В.Г. Короленко «Старый звонарь» (1885), М.Е. Салтыкова-Щедрина «Христова ночь» (1886).
Особое место занимает рассказ Николая Колосова «Не может быть» (1909). Отцу Петру снится жуткий сон о забвении Бога людьми, поругании Пасхи, превращении храма в музей. Пробудившись, счастливый священник служит Светлую заутреню и плачет слезами детской радости о том, что кошмарный сон - лишь сон.
В начале ХХ в. герой Н. Колосова предчувствовал те времена, летописцем которых становится Лидия Запарина. В ее рассказе, в 1976 г., батюшка не имеет возможности служить в храме.
Герои всей душой участвуют в происходящем событии: «Иногда у меня перехватывало горло и я замолкала, тогда отец Александр ободряюще начинал подпевать сам» [128]. Но силы старых людей на исходе: прочесть слово Иоанна Златоуста отец Александр не смог, попросил, чтобы потом дочитали.
Священник переходит сразу к чтению ектении - молитвенных прошений. Ектения составляет вторую половину рассказа. Сначала обычные прошения - молятся о мире всего мира, о своей стране, о Церкви и духовенстве, о родных, духовных чадах, друзьях.
Затем батюшка призывает: «Будем сейчас вспоминать и своих, и чужих, в особых условиях находящихся. Если кого забуду -подскажите» [129]. Вспоминая родных и знакомых, герои просят Господа о помощи беременным и роженицам, вступающим в брак, оставленным супругами. Просят спасти и наставить сирот, защитить стариков, спасти гибнущих на войне, тонущих, подвергающихся нападению... Молятся о бездомных, о голодных, о заключенных, больных, об умирающих.
Божия любовь простирается на всех, и герои просят дать пасхальную радость инвалидам и обездоленным и спасти «всех не знающих Тебя» [130].
Обычная, несколько расширенная церковная ектения сообщает рассказу ритм богослужения. И рисует картину мира и человеческого общества, с его повседневными делами и «особыми условиями». Так, богомольцы просят оградить «от навета злого и всякой неправды заключенных в тюрьмах и лагерях» [130].
Старый священник утомлен и в конце переспрашивает, всех ли помянули.
Я вспомнила соседа Юрочку, его жуткого брата и сказала:
- Пьяниц забыли.
- Всех, кто в Твою Святую ночь бражничает, бесчинствует, умири,
вразуми и помилуй,- шептал отец Александр.
Немощь героев подчеркивает мотив усилия, труда во славу Бо-жию. Пасхальная радость приходит в мир, полный тягот и страданий. Воскресение Христово превозмогает всякое зло.
Мир же нарисован как поприще деяний - созидательных или разрушительных, как разнообразие обстоятельств - гибельных или спасительных.
Богомольцы проявляют любовь к людям, завещанную Господом. Упование на Его помощь и радость о Его милосердии пронизывает ектению. Рассказ завершается утверждением Божией победы: «...мы сидели старые, немощные, и молились Воскресшему Господу, победившему старость, и болезни, и самую смерть» [130].
Итак, во всех жанровых разновидностях рассказа, от анекдотического до житийного и пасхального, действует Промысел Божий. Это главная примета художественного мира духовной прозы.
Герои получают подсказки (через порядок богослужений, через людей, через сны), вразумляются (насколько могут), уповают на Божию помощь, получают ее. Это происходит на фоне трудностей - старческая немощь, непонимание окружающих - и бедствий - таковы беззащитность, несчастные случаи, войны, тюрьмы.
Прием контраста подчеркивает значение Промысла в разных его проявлениях. Контрасты активизируют и поэтику анекдота.
Личное авторство не исчезает, но играет второстепенную роль. Наряду с жанровыми признаками жития, «примера» и другими это сближает современную литературу с древней: «Автор в гораздо меньшей степени, чем в новое время, озабочен внесением своей индивидуальности в произведение»18.
Налицо поэтика документальности, позиция свидетеля. Это также сближает новейшую книгу с древними формами, отмеченными «априорной достоверностью, особой установкой, которую можно было бы назвать ожиданием правдивого рассказа»19.
Тем самым обновлению литературы служат древние, врожденные свойства книги.
В новейшее время поэтика такого типа получила самое широкое распространение. В ее русле лежат рассказы о. Ярослава Шипова и книги Нины Павловой, автобиографические новеллы Николая Блохина, рассказы о. Николая Агафонова, Валерия Лялина, Олеси Николаевой, повести о. Александра Торика - произведения этих и других писателей, напечатанные в последние два десятилетия. Особо значимой среди них стала книга о. Тихона Шевкунова «Несвятые святые» (2012). Эти книги, как и проза Лидии Запариной, неоднократно переиздаются немалыми тиражами, пользуются успехом. Многие из авторов отмечены литературными премиями.
А вот журнальная критика для этой части литературного поля нехарактерна. В частности, это можно объяснить тем, что представленные нами рассказы во многом - прежде всего, в отношении внелитературных задач - не соответствуют представлениям нового времени о том, что такое литература.
Примечания
1 Архимандрит Тихон (Шевкунов). «Несвятые святые» и другие рассказы. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2015. С. 636.
2 См.: Пак Н.И. Традиция в литературе. Калуга: КГПУ им. К.Э. Циолковского, 2007. С. 33-145.
3 См.: Бойко С. Василий Никифоров-Волгин - русский писатель из эстонской Нарвы // Вопросы литературы. 2017. № 2. С. 246-261.
4 Митрополит Вениамин (Федченков). Хорошие люди. М.: Правило веры, 2010. С. 6.
5 Эти соображения Н.И. Пак высказала нам в частной беседе.
6 Протоиерей Михаил Осколков. [Воспоминания] // Запарина Л. Последняя заутреня / Сост. О.А. Ветелева. М.: Православное сестричество во имя преподоб-номученицы Елизаветы, 2012. С. 283.
7 Ветелева О. [Воспоминания] // Там же. С. 239.
8 Запарина Л. Последняя заутреня. С. 68. (Далее ссылки на это издание даются в тексте в квадратных скобках с указанием номера страницы.)
9 Тюпа В. Рассказ прозаический // Поэтика: Словарь актуальных терминов и понятий. М.: Изд-во Кулагиной; Intrada, 2008. С. 202.
10 Запарина Л. Непридуманные рассказы. 3-е изд., доп. Поселок Кратово Московской обл.: Храм Державной иконы Божией Матери, 2004. С. 273. (Далее ссылки на это издание даются в тексте в круглых скобках с указанием «НР» и номера страницы.)
11 Непознанный мир веры. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. С. 162.
12 Протоиерей Михаил Осколков. Указ. соч. С. 256.
13 Примечания к «Непридуманным рассказам» принадлежат Н.А. Булгакову (позднее принял сан). О нем см.: Авторский сайт протоиерея Николая Булгакова. URL: http://n-bulgakov.ru/ (дата обращения 27.02.2018). Он публикатор первых сборников Л. Запариной. Ср.: Ветелева О. Указ. соч. С. 239.
14 Новопрославленная русская подвижница и исповедница: Житие и подвиг исповедницы Матроны Анемнясевской / Подгот. О. Курова // Православный информационный интернет-портал Православие^^ [М., 2000]. URL: http://www. pravoslavie.ru/put/sv/matrona.htm (дата обращения 27.02.2018).
15 Цит. по: Новопрославленная русская подвижница и исповедница.
16 См. подробнее: Ветелева О. Указ. соч. С. 229, 239.
17 Левятов В. [Воспоминания] // Запарина Л. Последняя заутреня. С. 253.
18 Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М.: Наука, 1979. С. 69.
19 Каравашкин А.В. Литературный обычай Древней Руси: XVI-XVI вв. М.: РОССПЭН, 2011. С. 19.
