CC BY
22
УДК 902/904 https://doi.Org/10.24852/pa2023.2.44.189.208
ИССЛЕДОВАНИЯ НА РАСКОПЕ CXCIV В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ БОЛГАРСКОГО ГОРОДИЩА © 2023 г. И.В. Волков, О.В. Лопан, А.Г. Ситдиков
В статье представлены результаты исследований, произведенных в юго-восточной части Болгарского городища в 2013 г. Здесь были выявлены золотоордынские объекты, относящиеся к разным периодам. Поскольку ранние монеты составляют более 15% нумизматической коллекции, это позволяет предполагать, что участок начал осваиваться уже во 2-й пол. XIII в. К этому времени могут быть отнесены ямы в юго-западном углу раскопа. Уникальны находки двух динаров к. XII в. и сер. XIII в., относящихся к начальному этапу освоения участка. В пределах периода со 2-й пол. XIII в. до 30-х гг. XIV в. на участке был построен деревянный дом с каном (сооружение № 2). Вероятно, со временем бытования деревянного дома связана конструкция из трех ям с большими столбами, а также, может быть, и частокол. Постройка погибла в пожаре. Следующий строительный период связан с каменным зданием (сооружение № 1), вскоре возведенным на месте сгоревшего дома. Судя по найденным монетам, каменное здание с каном здесь было построено не ранее чем в 1340-х гг. и функционировало до 60-х гг. XIV в. Горизонт строительства каменного дома маркируют прослойки строительного мусора, перекрывавшие большинство ям на раскопе. Каменная кладка здания была практически полностью выбрана на стройматериал, скорее всего, уже в начале XX в., но хорошо сохранившиеся контуры траншей фундамента, плотно забитые известью и обломками камня, позволяют восстановить планировку здания. Портал здания, располагавшийся с северной стороны, был оформлен двумя пилонами, являвшимися основанием арочного входа, а к западному вплотную примыкала квадратная пристройка, вероятно башенка. Уникальность здания состоит в удивительном сочетании признаков частной жилой и общественной архитектуры. После 1360-х гг. участок запустевает, а образовавшийся пустырь стали использовать как кладбище: рядом с остатками каменного здания были выявлены погребения с обломками его архитектурных деталей в заполнении. Территориально исследованная усадьба тяготеет к кварталу «монгольской администрации» у Малого минарета, где концентрируются жилища с канами.
Ключевые слова: археология; Золотая Орда; Болгарское городище; архитектура; подпольная система отопления; динары; чугунные котлы; варган.
В 2013 г. на раскопе CXCIV в юго-восточной части Болгарского городища, на расстоянии немногим более 400 м к ЮЮВ от Малого минарета и Ханской усыпальницы, были исследованы остатки каменного здания. На старых планах городища эта постройка обозначалась нечасто. На группе чертежей, восходящих к схеме 1869 г., она входит в «куст» из трех сооружений, расположенных параллельно трем другим, а именно - мавзолеям № 1, 2, 4, музеефицированным в настоящее время (Аксёнова, 2001, с. 211-217). Как объект № 25 это сооружение фигурирует на сводном плане Н.Ф. Калинина (Абдуллин и др., 2016, с. 108-109), составленном в 1932-1942 гг., где в экспликации дан
рисунок еще видимых на тот момент вскрытых «фундаментов».
Раскоп CXCIV площадью 400 кв. м был заложен в центре хорошо видимого всхолмления, на поверхности которого просматривались отдельные камни (Волков, Лопан, Ситдиков, 2014, с. 6). Периферия «холма» была распахана, а севернее располагалась вытянутое широтно всхолмление -результат отвала при повороте плуга. Подквадратные контуры выявленной здесь по результатам предварительного георадирования аномалии позволяли тогда гипотетически предполагать наличие монументального погребального сооружения. Каменная кладка здания была практически полностью выбрана на стройматериал, скорее
Рис. 1. Сводный план объектов, выявленных на раскопе CXCIV: строительные конструкции с пластов 4-6 (сооружения № 1, № 2, № 3; столбовые ямы 36, 37), погребения 1, 2 и материковые ямы.
Fig. 1. Summary plan of objects identified at the CXCIV excavation: building structures from layers 4-6 (structures No. 1, No. 2, No. 3; pillar pits 36, 37), burials 1, 2 and mainland pits in the bedrock.
всего, уже в начале ХХ в., о чем свидетельствуют многочисленные обломки поливных сосудов периода русского села, встреченные в завалах. Но хорошо сохранившиеся траншеи фундамента, плотно забитые известью и обломками камня, позволяют восстановить планировку здания (рис. 1; 2).
Каменная постройка, ориентированная по направлению ССВ - ЮЮЗ,
имела габаритные размеры 9,9x10,4 м.
Основное помещение квадратное, с внешней стороной 7,7-7,9 м при толщине стен 0,9-0,95 м. Портал здания, располагавшийся с северной стороны, был оформлен двумя пилонами, являвшимися основанием арочного входа, глубина арки около 2,2 м, ее ширина около 2,8 м. Толщина восточного пилона - до 2,5 м, а к западному
Рис. 2. Раскоп CXCIV на уровне зачистки материка (фотограмметрия). Fig. 2. The CXCIV excavation at the level of the bedrock sweep (photogrammetry).
вплотную примыкала квадратная пристройка, вероятно являвшаяся остатками башенки, поскольку материковое дно фундамента всего основания сооружения было сплошь покрыто ямками от свай диаметром 8-12 см и глубиной до 0,3 м, располагавшимися на расстоянии 0,1-0,2 м между центрами. Внешние стороны башенки составляли 5,3 м по фасаду (вместе с западным пилоном) и 4,4 м в глубину; внутренний угол пересекался с основным помещением. Поскольку изначально предполагалась музеефи-кация объекта с максимальным сохранением архитектурных конструкций с целью включения его в число экскурсионных объектов БГИАМЗ, ложе
фундамента основного помещения было вскрыто только в двух местах позднейших перекопов1 - оно так же, как и у башенки, было укреплено короткими сваями, на существование которых указывают ряды ямок.
Основное помещение представляло собой квадрат с внутренней стороной 5,9-6,0 м. Пол помещения был выровнен за счет слоя известковой подсыпки. Следы дверного проема между пилонами не сохранились. О конструкции перекрытия можно судить только по обломкам, встреченным в основании завала внутри помещения. Это - фрагмент кладки со штукатуркой на внутренней сферической поверхности и каменная маковка
Рис. 3. Раскоп CXCIV. Архитектурные детали каменной постройки: 1 - верхушка купола; 2 - фрагмент штукатурки с резным орнаментом; 3-4 - фрагменты резных известковых панелей; 5 - фрагмент гипсового наличника.
Fig. 3. The CXCIV excavation. Architectural details of the stone building: 1 - the top of the dome; 2 - a fragment of plaster with a carved ornament; 3-4 - fragments of carved lime panels;
5 - a fragment of plaster casing.
с вихревыми каннелюрами, предназначавшаяся, вероятно, для верхушки купола (рис. 3: 1). Она сделана из желтоватого ракушечника, но снаружи покрыта толстым слоем известкового раствора, что придавало ей вид мраморной. В ее центре, сверху, находилось основание железного стержня-шпиля - сам стержень также найден под завалом. Эти находки, в совокупности с квадратным планом зала, позволяют считать постройку купольной. В завале встречены фрагменты архитектурного декора: резной орнамент по штукатурке (рис. 3: 2), резные
на манер ганча известковые плитки (рис. 3: 3-4) и профилированные наличники дверных и оконных проемов, представленные во фрагментах в завале (рис. 3: 5). Также внутри постройки встречен фрагмент диска оконного стекла (рис. 5: 9).
Внутри здания выявлены связанные с ним по планировке кан № 1 и печь № 1 с глубокой прямоугольной предпечной ямой 16. Дымоходы кана сложены из половинок сырцового кирпича и перекрыты плоскими камнями, в основном из обломков жерновов.
Рис. 4. Раскоп CXCIV. Чугунные котлы (1-3 - яма 16; 4 - пласт 3; 5 - пласт 4). Fig. 4. The CXCIV excavation. Cast iron cauldrons (1-3 - pit 16; 4 - layer 3; 5 - layer 4).
Ранее сформировалось представление, что все каменные сооружения, расположенные так далеко от центра города, являлись поздними мавзолеями, но ситуация оказалась иной - наличие кана, конструктивно связанного с постройкой и синхронного ей, указывает на принадлежность здания к объектам гражданской архитектуры. При этом большую часть единственного зала занимала отапливаемая ле-
жанка (суфа), что не оставляет сомнений в жилом характере помещения.
Каменные жилые дома не характерны для Болгарского городища. Но уникальность выявленного на раскопе CXCIV здания состоит в удивительном сочетании признаков частной жилой (однокомнатное помещение не слишком большого размера, печь с су-фой) и общественной - гражданской или культовой архитектуры (куполь-
Рис. 5. Раскоп CXCIV. Находки из каменного дома с каном (1, 3-9 - яма 16; 2 - пласт 4, сооружение № 1): 1-5 - фурнитура железная; 6 - ключ из медного сплава; 7 - варган железный; 8 - подвеска стеклянная; 9 - фрагмент диска оконного стекла.
Fig. 5. The CXCIV excavation. Finds from a stone house with a kang bed-stove (1, 3-9 - pit 16; 2 - layer 4, building No. 1): 1-5 - iron fittings; 6 - a key made of copper alloy; 7 - an iron jewish harp; 8 - a glass pendant; 9 - a fragment of a window glass disc.
ный свод, арочный вход, архитектурный декор), а башенка у входа вообще напоминает «минарет», что при жилой постройке - явление немыслимое.
Площадь основного зала составляла приблизительно 35 м2. Печь с наиболее горячим участком кана занимала 6,4 м2, суфа - 18 м2. Остав-
шееся свободное пространство (10,6 м2) составляло менее 1/3 площади. Кроме того, в центре, между тремя сторонами кана, находилась круглая столбовая ямка диаметром 0,25 м, вероятно предназначенная для опоры стола. Поскольку обычно в золотоордынских домах стол для
Рис. 6. Раскоп CXCIV. Железная фурнитура (1-4 - яма 16; 5 - пласт 5; 6 - пласт 3). Fig. 6. The CXCIV excavation. Iron fittings (1-4 - pit 16; 5 - layer 5; 6 - layer 3).
еды не предусмотрен, можно предположить, что здесь он предназначался для записей, чтения или просмотра чего-либо. Получается, что на суфе могли сидеть несколько человек (до девяти - свободно), а стоять на пустом пространстве между суфой, столом и печью - еще несколько (порядка пяти) человек. При всей проблематичности интерпретации назначения постройки создается впечатление, что она - общественная и должна была функционировать круглогодично для приема
небольшого количество людей внутри нее. Не исключено, что постройка могла иметь какое-то административное назначение: возможно, исследованное здание было рабочим местом некоего должностного лица, например, предназначалось для суда, сбора таможенных пошлин или налогов либо чего-то подобного. Башенка, возможно, была сделана для помпезности, но, впрочем, у нее могло быть и утилитарное назначение, определить которое однозначно затруднительно. Например,
0 1 2 3 4 5 см
Рис. 7. Ранние монеты с раскопа CXCIV: 1 - динар конийского султана Гийяс ад-Дина Кей Хосрова II (1236/1237-1242), Конья, 635 г.х. (1245/46); 2 - динар египетского султана ал-Малика ал-Азиза Бен Усмана Бен Юсуфа (1171-1198), Каир, 589 г.х. (1193/94); 3 - анонимный дирхем Укека (Сингатуллина, 2003, № 252; Недашковский, 2000, с. 21-22, тип 3); 4 - Болгар, XIII в. (видна маловероятная дата 661 г.х. - 1262/3); 5 - медная с именем ан-Насира ли-д-Дина (Сингатуллина, 2003, № 7а); 6 - Менгу-Ти-мур, 677 г.х (1278/9) (Сингатуллина, 2003, № 34); 7 - Болгар, XIII в. (Сингатуллина, 2003, № 29); 8 - Туда-Менгу (1282-1286), Болгар (Сингатуллина, 2003, № 58); 9 - Болгар, XIII в. (Сингатуллина, 2003, № 136); 10 - фрагмент медной оторочки
кольчуги (яма 16).
Fig. 7. Early coins from the CXCIV excavation: 1 - Sultan of Konya Giyas ad-Din Kay Khosrow II's (1236/1237-1242) dinar, Konya, 635 (1245/46); 2 - Sultan of Egypt al-Malik al-Aziz Bin Usman Bin Yusuf's (1171-1198) dinar, Cairo, 589.H. (1193/94); 3 - anonymous dirhem, city of Ukek (Singatullina, 2003, No. 252; Nedashkovsky, 2000, pp. 21-22, type 3); 4 -13th century, Bulgar (the unlikely date of 661 H. - 1262/3 is visible); 5 - copper with the name of an-Nasir li-d-Din (Singatullina, 2003, No. 7a); 6 - Mengu-Timur's, 677 g.x (1278/9) (Singatullina, 2003, No. 34); 7 - Bolgar, 13th century (Singatullina, 2003, No. 29); 8 - Tuda-Mengu's (1282-1286), Во^эд-(Singatullina, 2003, No. 58); 9 - Во^эд-, 13th century. (Singatullina, 2003, No. 136); 10 - a fragment
of a copper edging of a chain mail (pit 16).
Рис. 8. Раскоп CXCIV. Фрагменты поливного штампованного кувшина группы Юго-Восточного Крыма (яма 16).
Fig. 8. The CXCIV excavation. Fragments of a glazed molded jug of the Southeastern Crimea group (pit 16).
это мог быть склад для хранения облагаемых или конфискованных товаров или же место предварительного заключения подозреваемых и т. п.
Вещевой материал, соответствующий каменному зданию, очень фрагментарен, поскольку, вероятно, участок убирали весьма тщательно. Тем не менее здесь встречено значительное количество импортной керамики: китайский селадон, персидская люстровая и кашинная керамика, среднеазиатская сероглиняная и жел-тоглиняная с бирюзовой глазурью, поливная группы Юго-Восточного Крыма (рис. 8). О высоком статусе обитателей свидетельствуют находки, среди которых представлены перекрестие сабли и фрагменты бронзовой оторочки кольчуги (рис. 7: 10).
Наибольшее количество находок (почти три сотни) в пределах постройки представлено в припечной
яме 16, засыпанной уже после запустения здания. Среди украшений, встреченных здесь, можно отметить трехлопастную подвеску-кулон (рис. 5: 8) - подобные подвески известны в Болгаре и в других золотоордынских городах Поволжья, а также в Маджаре и в Хорезме (Бусятская, 1976, с. 44 (Гр. I, Отд. 2, Тип 1), табл. II: 30; Полу-бояринова, 1988, с. 186 (Гр. I, Подгр. Б, Отд. I, Тип II), рис. 85: 17; Курышо-ва, 2021, с. 165, рис. 3: 5-7).
В постройке было найдено значительное количество обломков чугунных котлов: из них почти пять десятков - непосредственно в яме 16, а два десятка - в слое развала стен здания и под ним. В яме 16 встречены крупные профильные фрагменты, которые относятся по крайней мере к трем экземплярам разнотипных котлов2, диаметром от 25 до 55 см, что пред-
полагает готовку на значительное число людей (рис. 4: 1-3). Чугунные котлы подобных форм хорошо известны по материалам золотоордынского времени (Рязанов, 1997; 2008; Руден-ко, 1999: 2000; Недашковский, 2000, с. 82-86; Тропин, 2018; Постикэ, Ба-куненко-Пырнэу, 2020; Савченкова, 1996, с. 58-59 рис. 24, 25; Набиуллин и др., 2017). Из них два разнотипных экземпляра относятся к группе окру-глодонных котлов с прямостенной верхней частью корпуса, за счет чего имеют выраженный перегиб тулова ко дну, и снабжены характерными для подобных изделий горизонтальными ручками-«полочками» подпрямоу-гольной формы (Руденко, 2000, с. 3940). Венчик первого котла вертикальный, прямо переходящий в стенки, вследствие чего тулово имеет цилиндрическую форму (рис. 4: 1). Высота тулова составляет приблизительно 0,4 общей реконструируемой высоты сосуда, и по этому показателю котел занимает промежуточное положение между типами Ч-2 и Ч-3, выделенными К.А. Руденко, и соответствует типу 2 по Г.И. Постикэ и Л.В. Бакуненко-Пырнэу (Руденко, 2000, с. 39-40; Постикэ, Бакуненко-Пырнэу, 2020, с. 187, рис. 3: 5-8). Край второго котла имеет двойной перегиб, формирующий шейку и прямо поставленный венчик, и образующий внутренний паз под крышку (рис. 4: 2). Тулово имеет форму, близкую к цилиндру. Высота тулова до перегиба ко дну составляет около 0,5 общей реконструируемой высоты. Котел близок к варианту 3.2 типа 3, выделенного Г.И. Постикэ и Л.В. Бакуненко-Пыр-нэу по материалам Старого Орхея (Постикэ, Бакуненко-Пырнэу, 2020, с. 187-189, рис. 4). Еще один котел принадлежит к сосудам с выраженными округлыми плечиками и имеет почти прямой отогнутый венчик со слабым валикообразным утолщением с внутренней стороны (рис. 4: 3). С наруж-
ной стороны венчика имеются петли-ушки. Весьма сходную профилировку верха имеет котел из Азака (Рязанов, 2008, рис. 2: 2). Кроме того, на двух фрагментах из ямы 16 отмечены следы заделки дефектов литья в виде «заплаток» из чугуна (Рязанов, 2008, с. 163) (рис. 4: 4, 5). Находка описанных котлов в одном комплексе интересна как факт, иллюстрирующий синхронность бытования трех типов изделий в рамках краткосрочного периода существования каменной постройки.
В яме 16 также были найдены фрагменты навесных двухцилиндровых замков и коленчатых ключей (рис. 5: 6), множество железных гвоздей, а также довольно много железной фурнитуры для деревянных изделий3. Крепежными накладками для какого-то деревянного изделия вроде сундука или ларца, вероятно, являлись узкие железные пластины с фигурным листовидным окончанием и с сохранившимися остатками креплений-гвоздиков (рис. 5: 1-4).
В яме 16 и рядом с ней в постройке также встречено более полутора десятков железных накладок и обломков в виде узкой длинной пластины, завершающейся волютообразными завитками (рис. 6). Как было недавно установлено Н.А. Тропиным и С.В. Лукиным, благодаря находке in situ на селище Целыковка 2, подобные накладки применялись для скрепления и декорирования деревянных частей ларцов (Тропин, Лукин, 2017). Находки подобных изделий нередки в золотоордынском Поволжье, в том числе и в Болгаре (Савченкова, 1996, рис. 20: 10, 11; Коваль, 2010, с. 83; Баранов, 2016, с. 212, рис. 10). Иногда подобные накладки встречаются на территории Руси в комплексах периода XIV-XV вв.4 (Коваль, 2010, с. 83; Тропин, Лукин, 2017, с. 328). Н.А. Тропин и С.В. Лукин на материалах с селища Целыковка 2 выде-
ляют накладки двух видов: плоские, которые на данном памятнике представлены пластинами с односторонними волютами и с небольшим загибом с противоположного конца для крепления к стенке ларца, и угловые, реконструируемые как накладки с двусторонними «волютами» (Тропин, Лукин, 2017, с. 326-328). На раскопе CXCIV в яме 16 встречены как плоскостные, так и угловые накладки, но представлены они иными типами: это две угловые накладки с «волютами» на одном конце и с двойным, в виде большой скобы, загибом с другой стороны (рис. 6: 1, 2)5; плоская накладка с «волютами» на одной из сторон и с расплющенным в виде лопасти противоположным концом (рис. 6: 4); две плоскостные накладки с «волютами», без загиба на противоположном, приостренном конце (рис. 6: 3). Отметим, что найденные в яме 16 накладки с «волютами» отличаются гораздо большей толщиной. Это отчасти может объясняться сильной степенью коррозии, из-за обилия извести буквально «раздувавшей» предметы, но, возможно, эти накладки предназначались для более крупного изделия, например для сундука.
К числу чрезвычайно редких для золотоордынского Поволжья находок принадлежит обломок железного ку-быза с корпусом «и»-образной формы (рис. 5: 7). Как и все железные предметы из ямы 16, этот инструмент подвергся сильной коррозии из-за обилия попавшей в яму известковой штукатурки из развала стен здания, поэтому его толщина сильно увеличена. Дуговой железный варган с корпусом аналогичной формы был найден на правобережье Волги, в Горномарийском районе Республики Марий Эл, при раскопках в 1983 г. на Важнагеровском (Мало-Сундырском) городище XIV-XV вв. (Никитина, Михеева, 2006, с. 132, рис. 59). Железный кованый кубыз подобной формы
также был найден в 2018 г. на раскопе CCXXXI в центральной части Болга-ра (руководитель работ - А.В. Беляев), в яме-погребе, заполнение которой включало как поздние материалы русского села, так и переотложенные предметы золотоордынского време-ни6 (Лопан, 2020, рис. 3). Инструмент имеет длину чуть более 7 см. Подобный, но более крупных размеров (10 см) варган происходит с Хмелев-ского I селища под Саратовым: инструмент хранится в фондах Саратовского областного музея краеведения, где датирован золотоордынским вре-менем7. Еще один крупный варган подобной формы известен на территории Руси: он происходит из раскопок, проведенных В.Ю. Ковалем в 2011 г. на Ростиславльском городище в Поочье8. Оба кубыза из Бол-гара, варган с Хмелевского I селища и инструменты с Важнагеровского и Ростиславльского городищ имеют корпус формы «hairpin-shaped» (в виде шпильки для волос) и, по всей видимости, принадлежат к инструментам типа Kuusisto (Куусисто) по типологии ведущего специалиста по европейским дуговым варганам Г. Коллтвейта (Kolltveit, 2006, fig. 3.16, 3.30, р. 61-62). Кубыз с раскопа CCXXXI имеет характерную для данного типа уплощенно-шестиу-гольную форму сечения дуги, так же как (судя по фото) и инструменты с Ростиславльского и Важнагеровского городищ, а у инструмента с раскопа CXCIV сечение дуги не читается из-за сильной коррозии. Варганы типа Kuusisto, согласно типо-хронологиче-ской схеме Г. Коллтвейта, в зарубежной Европе появляются не позднее чем в конце XIII - 1-й пол. XIV вв., бытуют в XIV-XV вв., немного позднее выходя из употребления (Kolltveit, 2006, fig. 3.16, р. 62).
Внутри каменной постройки встречено 24 определимых пула чекана 40-60-х гг. XIV в. и только один
пул 1333/34 г. - «тамга в звезде» (строки наоборот, тамга с перекладиной справа) (Янина, 1954, № 37). Судя по найденным монетам, каменное здание было построено не ранее чем в 1340-е гг. и функционировало до 60-х гг. XIV в. Горизонт времени постройки каменного здания маркируют прослойки каменной крошки -строительного мусора, образовавшегося в процессе обтесывании камней. Прослойки каменной крошки перекрывали большую часть крупных ям, выявленных в юго-западной, южной и восточной частях раскопа (ямы 9, 10, 11, 13, 17 и 25, 18, 21), что указывает на их более ранний характер по отношению к каменному зданию. Также в яме 13 присутствовали более крупные куски камней, а в яме 18 - куски сырца, которые, вероятно, относились к остаткам кана предшествующей деревянной постройки (сооружение № 2) и были выброшены сюда до строительства каменного здания.
К предшествующему периоду застройки участка принадлежит деревянное сооружение № 2, от которого сохранились остатки обугленных конструкций и прорезанные фундаментом каменного здания остатки соотносимых с ней кана № 2 и печи № 2. Постройка № 2 располагалась на том же месте и была ориентирована в том же направлении, что и последующее каменное здание № 1, но вход в нее находился с юго-востока. Судя по остаткам сырцовых цоколей продольных стен, обугленному дереву поперечной фасадной стены и повороту кладки кана, постройка № 2 также была квадратной со стороной около 5,5 м. Справа от входа находилась припечная яма 14 и печь № 2, от которой отходила сырцовая кладка одноканального П-образного кана № 2. Ширина суфы составляла около 0,75 м, а в ЮВ углу, где должна была находится труба, ширина кладки увеличивалась до 1 м и ее основание
было заглублено до материка. По краям фасадной стены находились деревянные столбы, из которых южный обугленный сохранился на высоту до 40 см, а от северного фиксировалась только ямка 29 с древесными угольками. Близко к створу ЮЗ стены располагалась яма 37 с остатками деревянного столба диаметром около 22 см, который мог служить основанием для навеса за задней стеной постройки. В этом случае суммарная длина сооружения с навесом составила бы 9,7 м.
Особенностью участка являются также столбовые ямы необычной конструкции, отличающиеся крупными размерами (ямы 5, 12, 15). При диаметре 1-1,2 м они имели глубину в рост человека от дневной поверхности золотоордынского времени и предназначались для установки столбов (без заострения снизу) диаметром около 25-30 см9. Столбы были настолько высокими, что для их установки в ямы устраивали наклонные пандусы. Одна такая яма явно предшествовала каменной постройке и была перекрыта ею (яма 15); время функционирования двух других не определяется по стратиграфии, но поскольку эти ямы расположены компактно, имеют сходную конструкцию (глубина, объем, направление пандусов) и предназначались для водружения одинаково крупных столбов, можно предполагать, что они были синхронны и составляли единую конструкцию. Такие мощные столбы могли предназначаться для натягивания тента над людьми или товарами, временно находящимися на усадьбе, или же, как и башенка, быть какими-то статусными знаками.
Столб в яме 15 сгорел и обуглился на глубину до 1,5 м, причем не только сам столб, но и укрепляющие его клинья. Яму 5 уже после удаления верхней части столба тщательно за-бутовывали камнем или по причине значительной усадки грунта, или из-за выгорания верхней части конструк-
ции. Только в самой верхней части столба были заметны очень невыразительные следы обугливания. В яме 12 не было никаких признаков обуглен-ности столба, но здесь пашней переработана верхняя часть заполнения, и верх столба просто не сохранился.
Представляется вероятным, что конструкция из столбов сгорела в том же пожаре, который сгубил деревянный дом № 2, а это, в свою очередь, позволяет предполагать, что рытьё ям и водружение столбов произошло в тот период времени, когда на участке функционировало деревянное сооружение № 2. В заполнении столбовой ямы 15, прорезанной фундаментом каменного здания, был встречен пул «тамга в треугольнике».
С деревянной постройкой № 2, в свою очередь, должна быть связана перекрытая прослойкой каменной крошки и предшествовавшая каменному зданию близрасположенная хозяйственная яма 13: в ней были также найдены монеты, младшими из которых являются два анонимных недатированных болгарских пула типов «решетка» (Янина, 1954; № 12) и «тамга в треугольнике» (Янина, 1954, № 14). На этом основании можно говорить о том, что деревянная постройка № 2 функционировала в пределах того периода, когда в Болгаре обращались пулы данных типов. Выпуск этих монет С.А. Янина сначала предположительно отнесла к периоду 12801300 гг. (Янина, 1954, с. 425, 433-434), но позднее склонилась к тому, что начало чекана пулов «тамга в треугольнике» следует связывать с реформой Токты 710 г. х. (1310/1311 гг.) (Янина, 1960, с. 210-211). А.З. Сингатуллина считала, что выпуск пулов «тамга в треугольнике» происходил в конце XIII или в начале XIV в. (Сингатуллина, 2003, с. 43, № 91), а Г. А. Федоров-Давыдов, в свою очередь, полагал, что эти пулы чеканились скорее уже в XIV в. (Федоров-Давыдов, 2003,
с. 11-12). По мнению С.А. Бур-ковского и Ю.Д. Киреева, несколько выделенных ими штемпельных групп медных монет «тамга Бату в треугольнике - кутлуг булсун» относятся к разновременным эмиссиям, осуществленным с перерывами в период 690-734 г. х. (Бурковский, Киреев, 2009, с. 13). В последние годы выдвигаются предположения о чекане анонимных недатированных пулов в Болгаре в 20-х гг. XIV в. («тамга в треугольнике») и на рубеже 30-40-х гг. XIV в. («решетка») (Бу-гарчев, Петров, 2013, с. 229). Так или иначе, анонимные недатированные пулы обращались также наряду с монетой Узбека, как это отмечала еще С.А. Янина (Янина, 1954, с. 425) и как это подтверждается накапливающимися год от года фактами стабильной взаимовстречаемости и в слое, и в комплексах, как на окраинах, так и в центре города.
Исходя из вышеизложенного разнообразия мнений по вопросу о времени выпуска и обращения болгарских пулов «тамга в треугольнике» и «решетка» можно говорить о том, что яма 13, связанная с домом № 2, могла быть сооружена в период с конца XIII - начала XIV в., но не позднее чем в 30-х гг. XIV в., с учетом того, что она перекрыта сильно западающей прослойкой каменной крошки, связанной со строительством каменного здания. В свою очередь, деревянный дом № 2 также мог быть возведен в пределах того же временного интервала, однако надо подчеркнуть, что строительство этого дома с каном могло предшествовать сооружению ямы 13, поскольку она не является самой ранней на раскопе. Исследованный участок территориально тяготеет к району расположения богатых усадеб, выявленных на раскопах у Малого минарета и Ханской усыпальницы, где сконцентрированы дома монгольского типа, связываемые с местом компактного
проживания монгольской администрации в конце XIII - 1-й половине XIV в. (Полубояринова, 2016, с. 179).
Со временем существования деревянного дома, вероятнее всего, могли быть также связаны прочие встреченные на раскопе анонимные недатированные болгарские пулы, обращавшиеся как минимум до 30-х гг. включительно, и пулы, чеканенные непосредственно в 30-е гг. XIV в., которые суммарно составляют около 20% определимых монет. Поэтому высока вероятность, что хронологический разрыв между пожаром, сгубившим деревянную постройку, и временем возведения монументального каменного здания, построенного здесь в 1340-х гг., мог быть минимальным.
В раскоп также попали три линии частокола, ограничивавшие усадьбу. Четвертая сторона усадьбы находилась с пониженной ЮЮЗ стороны и могла быть не огорожена вообще. Стратиграфия не дает прямых оснований для определения времени возведения ограды. Более того, направление ограды не соответствует точно ориентировке обоих домов с канами, отчего, казалось бы, нельзя исключать, что возведение частокола произошло еще в период, предшествовавший постройкам. Однако наблюдение за деталями планиграфиии позволяет по косвенным признакам все же допускать, что ограда могла быть связана с деревянным домом № 2. Так, обращает на себя внимание то обстоятельство, что удлиненные части трех больших столбовых ям, выполненные в виде «пандусов» для спуска бревен, располагались параллельно частоколу. Если исходить из высказанного выше предположения, что конструкция из столбов была возведена именно в период существования постройки № 2 (и погибла в одном с ней пожаре), то напрашивается догадка, что пандусы ям были «втис-
нуты» в пространство между стеной дома и уже имевшимся забором, поскольку именно в этом случае подобное «параллельное» расположение пандусов и спуск бревен по ним является единственно возможным. Тем не менее подчеркнем лишний раз, что высказанная догадка строится лишь по косвенным признакам и не имеет под собой стратиграфических оснований.
Ямы 10 и 11, расположенные в восточной части раскопа, не «вписываются» в линии частокола, пересекаясь с ним. Возможно, эти ямы, одна из которых (яма 11) имела подпрямоуголь-ную форму и, скорее всего, являлась отдельным погребом или же подпольным помещением не сохранившейся наземной постройки, предшествовали строительству ограды.
В юго-западной части раскопа, над ямами № 18 и 21, были прослежены невыразительные остатки деревянного сооружения № 3: от него сохранились только два вертикальных столбика и тонкие прерывистые прослойки древесного тлена от нижних венцов и, предположительно, пола. Выявленная здесь стратиграфическая ситуация не имеет однозначного объяснения. Основание древесного тлена постройки залегало чуть выше уровня погребённой почвы. При этом древесные остатки располагались ниже слоя с сырцом и печиной (который логично было бы связывать или с ремонтом, или с разрушением печи и кана деревянного дома № 2), а местами поверх него. В некоторых местах над древесными остатками были прослежены прослойки строительного щебня. И это должно указывать на довольно ранний характер сооружения - до строительства каменного здания. При этом никаких следов горения в сооружении № 3 не замечено, что маловероятно при условии функционирования постройки вплоть до пожара в деревянном доме № 2 - отсюда можно было
бы предполагать, что сооружение № 3 уже было разобрано до уровня нижних венцов к моменту пожара.
Старшие золотоордынские монеты, встреченные на раскопе, относятся к середине и ко второй половине XIII в.: среди них - несколько монет болгарского чекана, в том числе редких (рис. 7: 4-9), и дирхем Укека (рис. 7: 3). Это позволяет предполагать, что участок начал осваиваться уже в раннезолотоордынский период, поскольку число этих монет составляет более 15% от общего числа определимых золотоордынских дирхемов и пулов, найденных на раскопе. Уникальны находки двух золотых монет, относящихся к раннему периоду освоения участка. Первая монета - динар Конийского султаната, выпущенный от имени Гийас ад-Дина Кей-Хосрова II в Конье в 635 г. х. (1245/46 гг.) (рис. 7: 1). Вторая монета - мамлюк-ский динар, выпущенный от имени султана Ал-Малика ал-Азиза бен Ус-мана бен Юсуфа в Каире в 589 г. х. (1193/94 гг.) (рис. 7: 2). Прежде на территории Золотой Орды была известна только одна находка египетского динара, а почти все золотые монеты происходили из Индии. Наиболее вероятно, что эти монеты попали сюда не в результате торговли, а вместе с приехавшими людьми. Динары были найдены в соседних квадратах в юго-западной части раскопа. Именно в юго-западном секторе встречено и большинство ранних монет середины - второй половины XIII в. К начальному этапу освоения участка принадлежат некоторые из расположенных в том же юго-западном углу материковых ям - те из них, четкие пятна которых были выявлены только чуть выше уровня материка (ямы 19, 20), будучи перекрыты культурным слоем, содержавшим монеты XIII в. В этот слой была впущена более поздняя яма 13, и это объясняет наличие
в ней пары старших монет 2-й половины XIII в. К числу наиболее ранних относится также яма 21, которая стратиграфически предшествовала яме 13 (будучи частично перекрыта ее выки-дом) и где был найден пул ан-Насир лид-Дина, перечеканенный штемпелями каана Менгу.
Тем не менее ни одну из выявленных на участке построек нельзя стратиграфически твердо соотносить именно со второй половиной XIII в. Можно было бы гипотетически допускать, что ранние золотоордынские монеты могли быть связаны с начальным этапом существования деревянного дома № 2. Однако также нельзя исключать и вероятность того, что эти находки, сконцентрированные в юго-западном секторе, относились к другому близрасположенному сооружению, не попавшему, например, в границы раскопа. Прояснить ситуацию смогут лишь дальнейшие полевые исследования на примыкающих участках.
Таким образом, история освоения участка, исследованного раскопом CXCIV, на основании стратиграфических и нумизматических данных может быть реконструирована в следующем виде.
На основании нумизматического материала можно довольно уверенно предполагать, что участок начал осваиваться уже в раннезолотоор-дынский период. Наиболее ранние золотоордынские монеты на раскопе, относящиеся ко второй половине XIII в., концентрируются в юго-западном секторе раскопа. Некоторые расположенные там же материковые ямы, относятся к начальному этапу освоения участка. Однако мы не имеем веских оснований для того, чтобы судить, могли ли эти ямы быть связаны с начальным этапом существования деревянного дома № 2 или же предшествовали ему.
К числу ранних построек на участке могут быть отнесены: яма-котлован 11, перекрытая прослойкой строительного мусора, и деревянный дом с системой отопления в виде кана. Но как эти два сооружения хронологически соотносятся между собой, судить на основании имеющихся данных затруднительно.
К строительному периоду, связанному с деревянным сооружением № 2 с каном, относятся: припечная яма 14 и хозяйственная яма 13, а также, вероятно, сгоревшая в том же пожаре, что и постройка, конструкция из столбов в ямах 5, 12 и 15. Не исключено также, что ограда частокола, северо-западная часть которого параллельна направлению пандусов больших столбовых ям, могла быть связана с деревянной постройкой № 2. Период существования деревянной постройки № 2 с каном определяется недостаточно точно, поскольку приходится исходить из времени начала формирования культурного слоя на участке и из датировки сопутствующих ям: не исключено, что строительство могло произойти еще во 2-й половине или в конце XIII - начале XIV в., а верхний рубеж определяется 30-ми гг. XIV в.
Вполне вероятно, что хронологический разрыв между пожаром, сгубившим деревянную постройку № 2, и возведением на ее месте каменного дома № 1 был незначительным, поскольку старшие монеты, связанные с каменным домом, представлены одним пулом 30-х гг. и тремя пулами 40-х гг. Строительный мусор, маркирующий горизонт возведения каменного здания, перекрывает боль-
шинство крупных ям, выявленных на раскопе (13, 17, 25, 9, 10, 11, 18, 21). Каменное здание № 1 являет собой последний строительный период на раскопе. Возведенный в 40-х гг. XIV в. каменный дом с каном прекратил существование уже в 60-е гг.: младшая монета, встреченная здесь, - пул хана Хызра с надчеканкой.
После 1360-х гг. участок запусте-вает, а образовавшийся пустырь стали использовать как кладбище, но плотность погребений здесь невелика: рядом с остатками каменного здания были выявлены два мусульманских погребения с обломками его архитектурных деталей в заполнении, а еще одно погребение частично уходило под южный борт раскопа.
Число исследованных в Болгаре домов с подпольным отоплением, по сведениям, собранным М.Д. По-лубояриновой, не достигает и двух десятков, а основной район, где выявлены подобные дома, связываемые с местом компактного проживания монгольской администрации, - юго-восточная часть городища (Полубоя-ринова, 2016, с. 154-155, 179). Здесь, на раскопах у Малого минарета и Ханской усыпальницы, ранее также были выявлены как раннезолотоордынские объекты, так и остатки позднезоло-тоордынских городских усадеб состоятельного населения, перекрытые мусульманским кладбищем (Хлебникова, 1987, с. 43). Именно к этому району территориально тяготеет изученная на раскопе CXCIV усадьба, где до 60-х гг. XIV в., сменяя друг друга, бытовали два дома с канами
Примечания:
1 Также по периметру с внешней стороны траншей была оставлена опорная стенка из грунта Части объектов, перекрытые сооружением № 1, не исследовались (печь кана № 2 и ямы 14, 15, 23, 30).
2 Не все однотипные обломки соединялись между собой и даже имели мелкие различия в профилировке венчиков и в размерах ручек, но это отличия вполне могут объясняться несимметричностью литейных форм.
3 В яме 16 некогда присутствовало большое количество дерева или изделий из него, о чем можно судить по многочисленным его остаткам, густо вкрапленным в слой коррозии на
большинстве железных изделий, найденных здесь.
4 В том числе в комплексах конца XIV в. и 2-й пол. XIV - сер. XV вв.
5 Как вариант данного типа можно рассматривать угловые накладки с маленькой скобой, встреченные на раскопе CXXII (Баранов, 2016, рис. 10: 2).
6 Сходство этого инструмента с варганом XIV в., найденным на раскопе CXCIV, а также с важнагеровским инструментом, заставляет склоняться к тому, чтобы относить варган с раскопа CCXXXI также к золотоордынскому времени.
7 URL: https://goskatalog.ru/portal/#/collections?id=10544619. Дата обращения: 22.11.2022.
8 Варган хранится в Музее Москвы. URL: https://mm.museum-online.moscow/entity/OB JECT/397266?index=52&paginator=entity-set&entityType=EXHIBITION&entityId=2629715& attribute=objects. Дата обращения: 25.07.2021.
9 В яме 15 диаметр сохранившейся части столба меньше, но это, вероятно, результат горения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абдуллин Х.М., Баранов В.С., Бугров Д.Г., Ситдиков А.Г. Музей болгарской цивилизации. Т. 3. Открытие древнего Болгара. Казань: Главдизайн, 2016. 254 с. .
2. Аксенова Н.Д. Археологическое изучение мавзолеев юго-восточной и южной частей города Болгара // Город Болгар: Монументальное строительство, архитектура, благоустройство / Отв. ред. Г.А. Федоров-Давыдов. М.: Наука, 2001. С. 206-223.
3. Баранов В. С. Объекты жилой застройки одного из районов юго-восточной периферии города Болгара // Город Болгар: жилища и жилая застройка / Отв. ред. А.Г. Ситдиков. М.: Наука, 2016. С. 192-245.
4. Бугарчев А.И., Петров П.Н. Этапы медного монетного обращения в Булгар-ском вилайате // Поволжская археология. 2013. № 1(3). С. 216-231.
5. Бурковский С.А., Киреев Ю.Д. Поштемпельный анализ пулов Булгарского чекана типа «тамга Бату в треугольнике - кутлуг булсун» // Бурковский С.А. Частные вопросы медного джучидского чекана / Нумизматика Золотой Орды. Кн. 1. Донецк: ООО АИР, 2009. с. 5-64.
6. Бусятская Н.Н. Стеклянные изделия городов Поволжья (XIII-XIV вв.) // Средневековые памятники Поволжья / Отв. ред. А.П. Смирнов. М.: Наука, 1976. С. 38-72.
7. Волков И.В., Лопан О.В., Ситдиков А.Г. Раскоп CXCIV // Археологические исследования 2013 г.: Болгар и Свияжск / Авт.-сост. А.Г. Ситдиков, Р.Р. Валиев, А.С. Старков. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани, 2014. С. 20-21.
8. Коваль В.Ю. Ордынцы на Руси // Русь и Восток в IX-XVI веках: новые археологические исследования / Отв. ред. Н.А. Макаров, В.Ю. Коваль. М.: ИА РАН; Наука, 2010. С. 76-85.
9. Курышова Н.П. Стеклянные украшения из золотоордынского города Маджар // Археология Евразийских степей. 2021. № 4. С. 160-168.
10. Лопан О.В. О находках средневековых железных дуговых варганов (кубызов) в Среднем Поволжье // Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции «Великий Болгар - цивилизация на Волге» / Ред. кол. Г.М. Бирюкова, Д.Г. Мухаметшин, А.Н. Фасхутдинов. Болгар: Корпорация технологий продвижения, 2020. С. 65-77.
11. Недашковский Л. Ф. Золотоордынский город Укек и его округа. М.: Восточная литература, 2000. 224 с.
12. Набиуллин Н.Г., Беляев А.В., Храмченкова Р.Х., Шайхутдинова Е.Ф., Янбаев Р.М. Чугунная посуда Джукетау: предварительные результаты междисциплинарных исследований // Поволжская археология. 2017. № 2 (20). C. 236-254.
13. Никитина Т.Б., Михеева А.И. Аламнер: миф и реальность (Важнангерское (Мало-Сундырское) городище и его округа. Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2006. 196 с.
14. Полубояринова М.Д. Стеклянные изделия Болгарского городища // Город Болгар. Очерки ремесленной деятельности / Отв. ред. Г.А. Федоров-Давыдов. М.: Наука, 1988. С. 149-217.
15. Полубояринова М.Д. Жилища Болгара // Город Болгар: жилища и жилая застройка / Отв. ред. А.Г. Ситдиков. М.: Наука, 2016. С. 5-191.
16. Постикэ Г.И., Бакуменко-Пырнэу Л.В. Чугунные котлы Шехр ал-Джедида (Орхейул Векь - Старый Орхей, Республика Молдова) // Поволжская археология. 2020. № 2 (32). С. 181-199.
17. Руденко К.А. Металлические котлы Поволжья и Приуралья в VIII-XIV вв. // Научное наследие А.П. Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья. Сборник тезисов докладов конференции, посвященной 100-летию со дня рождения А.П. Смирнова / Отв. ред. И.В. Белоцерковская. М.: ГИМ, 1999. С. 210-223.
18. Руденко К.А. Металлическая посуда Поволжья и Прикамья в VIII-XIV вв. Казань: ГОМ РТ, 2000. 158 с.
19. Рязанов С.В. Чугунолитейное ремесло в городах Золотой Орды. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 1997. 68 с.
20. Рязанов С.В. Чугунолитейное ремесло в Золотой Орде // Известия Алтайского государственного университета. Серия: История. Политология. 2008. № 4-2 (60). C. 159-168.
21. Савченкова Л.Л. Черный металл Болгара. Типология // Город Болгар. Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков / Отв. ред. Г.А. Федоров-Давыдов. Казань: ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН Татарстана, 1996. С. 6-87.
22. Сингатуллина А.З. Джучидские монеты поволжских городов XIII в. Казань: Заман, 2003. 192 с.
23. Тропин Н.А. Чугунные котлы с территории Елецкого княжества XIV-XV вв. // Археология Евразийских степей. 2018. № 4. С. 304-308. (VIII Международная научная конференция «Диалог городской и степной культур на евразийском пространстве», посвященная памяти Г.А. Федорова-Давыдова).
24. Тропин Н.А., Лукин С.В. Находка средневекового ларца второй половины XIV - середины XV в.: исследования и опыт моделирования // КСИА. 2017. № 246. С. 323-335.
25. Федоров-Давыдов Г.А. Денежное дело Золотой Орды. М.: Палеограф, 2003. 352 с.
26. Хлебникова Т.А. История археологического изучения Болгарского городища. Стратиграфия, топография // Город Болгар. Очерки истории и культуры / Отв. ред. Г.А. Федоров-Давыдов. М.: Наука, 1987. С. 34-89.
27. Янина С.А. Джучидские монеты из раскопок и сборов Куйбышевской археологической экспедиции в Болгарах в 1946-1952 гг. // МИА. № 42 / Отв. ред. А.П. Смирнов. М.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 424-484.
28. Янина С.А. Джучидские монеты из раскопок и сборов Куйбышевской археологической экспедиции в Болгарах в 1957 году // МИА. № 80 / Отв. ред. А.П. Смирнов. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 210-224.
29. Kolltveit G. Jew's Harps in European Archaeology / British Archaeological Reports. International Series. 1500. Oxford: Archaeopress, 2006. 264 p.: ill., maps.
Информация об авторах:
Волков Игорь Викторович, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт археологии им. А.Х. Халикова АН РТ (г. Казань, Россия); [email protected]
Лопан Оксана Витальевна, старший научный сотрудник, Институт археологии им. А.Х. Халикова АН РТ (г. Казань, Россия); [email protected]
Ситдиков Айрат Габитович, чл.-корр. АН РТ, доктор исторических наук, директор, Институт археологии им. А.Х. Халикова АН РТ; зав. кафедрой, профессор, декан Высшей школы исторических наук и Всемирного культурного наследия, Казанский (Приволжский) федеральный университет (г. Казань, Россия); [email protected]
RESEARCH ON THE EXCAVATION CXXIV IN THE SOUTH-EASTERN PART OF THE BOLGAR FORTIFIED SETTLEMENT
I.V. Volkov, O.V. Lopan, A.G. Sitdikov
The article presents the results of studies carried out in the south-eastern part of the Bolgar fortified settlement in 2013. The Golden Horde objects belonging to different periods have been identified here. Since early coins make up more than 10% of the numismatic collection, this suggests that the site began to be developed already in the 2nd half of the 13th century. The pits in the southwest corner of the excavation can be attributed to this time. Unique are the finds of two dinars of the 12th century and the middle of the 13 th century, belonging to the initial stage of the development of the area. А wooden house (structure No. 2) with a kang was built on the site within the period from the 2nd half of the 13th century to the 1230ies. Probably,
BaiKQfí 14. B., J1ornan O.B., CumduKO6 A.r.
the construction of three pits with large poles is related to the time of the wooden house, as well as, perhaps, a stockade. The building was destroyed by a fire. The next construction period is associated with a stone building (structure No. 1), soon erected on the place of the burned house. According to the coins found here, the stone building with a kang was built here no earlier than in the 1340s and functioned until the 1360s. The horizon of the building of a stone house is marked by layers of construction debris that filled the most of the pits on the excavation. The stone masonry of the building was almost completely taken and used as building materials, most likely already at the beginning of the 20th century, but the well-preserved contours of the foundation trenches, densely filled with lime and stone fragments, allow us to restore the layout of the building. The portal of the building, located on the north side, was decorated with two pylons, that were the base of the arched entrance, and a square construction, probably a turret, sided with the western one. The uniqueness of the building consists in an amazing combination of features of private residential and public architecture. After the 1360s, the site became desolate, and this wasteland was used as a cemetery: near the remains of a stone building the burials with fragments of its architectural details in the filling were found. The studied estate was related geographically with the quarter of the "Mongolian administration" at the Small Minaret, where dwellings with kangs were concentrated.
Keywords: archaeology, Golden Horde, Bolgar fortified settlement, architecture, under-floor heating system, dinars; cast-iron cauldron, jew's harp.
REFERENCES
1. Abdullin, Kh. M., Baranov, V. S., Bugrov, D. G., Sitdikov, A. G. 2016. Muzei bolgarskoi tsivilizatsii. T. 3. Otkrytie drevnego Bolgara (Museum of Bolgar Civilization. Vol. 3. Discovery of Ancient Bolgar). Kazan: "Glavdizain" Publ. (in Russian).
2. Aksenova, N. D. 2001. In Fedorov-Davydov, G. A. (ed.). Gorod Bolgar. Monumental'noe stroitelstvo, arkhitektura, blagoustroistvo (City of Bolgar. Monumental Building, Architecture, Improvement). Moscow: "Nauka" Publ., 206-223 (in Russian).
3. Baranov, V. S. 2016. In Sitdikov, A. G. (ed.). Gorod Bolgar: zhilishcha i zhilaia zastroika (City of Bolgar: Dwellings and Residential Buildings). Moscow: "Nauka" Publ., 192-245 (in Russian).
4. Bugarchev, A. I., Petrov, P. N. 2013. In Povolzhskaya arkheologiya (Volga River Region Archaeology) 3 (1), 216-231 (in Russian).
5. Burkovskiy, S. A., Kireev, Yu. D. 2009. In Burkovskiy, S. A. Chastnye voprosy mednogo dzhuchidskogo chekana (Separate subjects of the copper Juchid coinage). Series: Golden Horde Numismatics. Book 1. Donetsk: "AIR", 5-64 (in Russian).
6. Busiatskaya, N. N. 1976. In Smirnov, A. P. (ed.). Srednevekovye pamiatniki Povolzh'ia (Medieval Sites from the Volga Region). Moscow: "Nauka" Publ., 38-72 (in Russian).
7. Volkov, I. V., Lopan, O. V., Sitdikov, A. G. 2014. In Sitdikov, A. G., Valiev, R. R., Starkov, A. S. (comp.). Arkheologicheskie issledovaniia 2013 g.: Bolgar i Sviiazhsk (Archaeological Studies in 2013: Bolgar and Sviyazhsk). Kazan: Institute of History named after Shigabuddin Mardzhani, Ta-tarstan Academy of Sciences, 20-21 (in Russian).
8. Koval', V. Yu. 2010. In Makarov, N. A., Koval', V. Yu. (eds.). Rus'i Vostokv IX-XVIvekakh: Novye arkheologicheskie issledovaniia (Rus' and Orient in 9th — 16th Centuries: New Archaeological Studies). Moscow: Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences; "Nauka" Publ., 76-85 (in Russian).
9. Kuryshova, N. P. 2021. In Arkheologiia Evraziiskikh stepei (Archaeology of Eurasian Steppes) 4, 160-168 (in Russian).
10. Lopan, O. V. 2020. In Biryukova, G. M., Mukhametshin, D. G., Faskhutdinov, A. N. (eds.). Sbornik materialov Vserossiyskoy nauchno-prakticheskoy konferentsii «Velikiy Bolgar - tsivilizatsiya na Volge» (Collected materials of the All-Russian scientific and practical conference "The Great Bolgar - civilization on the Volga"). Bolgar; Ulyanovsk: "Korporatsiya tekhnologiy prodvizheniya" Publ., 65-77 (in Russian).
11. Nedashkovskii, L. F. 2000. Zolotoordynskiy gorod Ukek i ego okruga (The Golden Horde City Ukek and its Suburbs). Moscow: "Vostochnaia Literatura" Publ. (in Russian).
12. Nabiullin, N. G., Beliaev, A. V., Khramchenkova, R. Kh., Shaikhutdinova, E. F., Yanbaev, R. M. 2017. In Povolzhskaya arkheologiya (Volga River Region Archaeology) 20 (2), 236-254 (in Russian).
13. Nikitina, T. B., Mikheeva, A. I. 2006. Alamner: mif i real'nost' (Vazhnangerskoe (Malo-Sundyrskoe) gorodishche i ego okruga) (Alamner: Myth and Reality (Vazhnanger (Maly Sundyr') Hillfort and its Surroundings)). Yoshkar-Ola: Mari Research Institute of Language, Literature, and History (in Russian).
14. Poluboiarinova, M. D. 1988. In Fedorov-Davydov, G. A. (ed.). Gorod Bolgar. Ocherki re-meslennoi deiatel'nosti (City of Bolgar. Essays on Handicrafts). Moscow: "Nauka" Publ., 149-217 (in Russian).
15. Poluboiarinova, M. D. 2016. In Sitdikov, A. G. (ed.). Gorod Bolgar: zhilishcha i zhilaia zastroika (City of Bolgar: Dwellings and Residential Buildings). Moscow: "Nauka" Publ., 5-191 (in Russian).
16. Postike, G. I., Bacumenco-Pirnau L.V. 2020. In Povolzhskaya arkheologiya (Volga River Region Archaeology) 32 (2), 181-199 (in Russian).
17. Rudenko, K. A. 1999. In Belotserkovskaia, I. V. (ed.). Nauchnoe nasledie A. P. Smirnova i sovremennye problemy arkheologii Volgo-Kam'ia (A. P. Smirnov's Scientific Legacy and Modern Issues of Volga-Kama Archaeology). Moscow: State Historical Museum, 210-223 (in Russian).
18. Rudenko, K. A. 2000. Metallicheskaya posuda Povolzhya i Prikamya v VIII-XIVvv. (Metal ware of the Volga region and the Kama region in the 8th-14th centuries). Kazan: State United Museum of the Republic of Tatarstan (in Russian).
19. Riazanov, S. V. 1997. Chugunoliteinoe remeslo v gorodakh Zolotoi Ordy (Iron Casting in the in the cities of the Golden Horde). Ufa: Russian Academy of Sciences, Urals Scientific Center, Institute for History, Language, and Literature (in Russian).
20. Riazanov, S. V. 2008. Izvestiia Altaiskogo gosudarstvennogo universiteta (Izvestiya of Altai State University) 4-2(60). 159-168 (in Russian).
21. Savchenkova, L. L. 1996. In Fedorov-Davydov, G. A. (ed.). Gorod Bolgar. Remeslo metallurgov, kuznetsov, liteishchikov (City of Bolgar. Craft of Metallurgists, Smiths, Founders). Kazan: Institute for Language, Literature and History Institute named after G. Ibragimov, Academy of Sciences of Tatarstan, 6-87 (in Russian).
22. Singatullina, A. Z. 2003. Dzhuchidskie monetypovolzhskikh gorodovXIII v. (Jochid Coins in Volga Towns in 13th c.). Kazan: "Zaman" Publ. (in Russian).
23. Tropin, N. A. 2018. In Arkheologiya evraziiskikh stepei (Archaeology of Eurasian Steppes) 4. 304-308 (in Russian).
24. Tropin, N. A., Lukin, S. V. 2017. In Kratkie soobshcheniiaInstituta arkheologii (Brief Communications of the Institute of Archaeology) 246, 323-335 (in Russian).
25. Fedorov-Davydov, G. A. 2003. Denezhnoe delo Zolotoi Ordy (Coinage of the Golden Horde). Moscow: "Paleograf" Publ. (in Russian).
26. Khlebnikova, T. A. 1987. In Fedorov-Davydov, G. A. (ed.). Gorod Bolgar. Ocherki istorii i kul 'tury (City of Bolgar. Essays on History and Culture). Moscow: "Nauka" Publ., 34-89 (in Russian).
27. Yanina, S. A. 1954. In Smirnov, A. P. (ed.). Materialy i issledovaniia po arkheologii SSSR (Materials and Studies on the USSR Archaeology) 42. Moscow: Academy of Sciences of the USSR Publ., 424-484 (in Russian).
28. Yanina, S. A. 1960. In Smirnov, A. P. (ed.). Materialy i issledovaniia po arkheologii SSSR (Materials and Studies on the USSR Archaeology) 80. Moscow: Academy of Sciences of the USSR Publ., 210-224 (in Russian).
29. Kolltveit, G. 2006. Jew's Harps in European Archaeology. British Archaeological Reports. International Series, 1500. Oxford: Archaeopress.
About the Authors:
Volkov Igor V. Candidate of Historical Sciences. Institute of Archaeology named after A. Kh. Khalikov, Tatarstan Academy of Sciences. Butlerov St., 30, Kazan, 420012, Republic of Tatarstan, Russian Federation; [email protected]
Lopan Oxana V. Institute of Archaeology named after A. Kh. Khalikov, Tatarstan Academy of Sciences. Butlerov St., 30, Kazan, 420012, Republic of Tatarstan, Russian Federation; [email protected]
Sitdikov Airat G. TAS Corresponding Member. Doctor of Historical Sciences. Institute of Archaeology named after A. Kh. Khalikov, Tatarstan Academy of Sciences. Butlerov Str., 30, Kazan, 420012, the Republic of Tatarstan, Russian Federation; Professor. Kazan (Volga Region) Federal University. Kremlyovskaya St., 18, Kazan, 420000, the Republic of Tatarstan, Russian Federation; [email protected]
Статья принята в номер 01.06.2023 г.
