CC BY
264Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Социология. Педагогика. Психология. Том 3 (69). 2017. № 3. С. 58-81.
УДК 159.964.28
ИССЛЕДОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ С ДИССОЦИАЛЬНЫМ РАССТРОЙСТВОМ В ПАРАДИГМЕ ГЛУБИННОЙ ПСИХОЛОГИИ
Колесникова В. И.1, Муравьёва Я. В.2
12Таврическая академия (структурное подразделение) ФГАОУ ВО «Крымский федеральный
университет имени В. И. Вернадского», Симферополь, Республика Крым, Россия
E-mail: vikolesn@ya.ru1
В статье представлен анализ личности с диссоциальным расстройством в парадигме глубинной психологии, рассмотрены свойственные ей поведенческие проявления; эмоции и психические процессы, регулирующие поведение; психологические механизмы; генезис и особенности их формирования. Особое внимание было уделено объектным отношениям как одному из факторов детерминирующих формирование диссоциальной структуры личности. Приведены результаты исследования содержания и структуры интернализованных объектных отношений, в ходе которого описана специфика Я-репрезентаций, объект-репрезентаций, объект-взаимодействий, аффектов и защитных механизмов личности с диссоциальным расстройством.
Ключевые слова: диссоциальное личностное расстройство, психопатия, социопатия, теория объектных отношений, объектные отношения, Я-репрезентации, объект-репрезентации.
ВВЕДЕНИЕ
Постановка проблемы. Личность с диссоциальным расстройством во все времена вызывала интерес у исследователей и изучалась в различных областях науки: психиатрии, криминологии, психологии и др. Среди психологов, осветивших данный феномен в своих работах следует выделить Х. Клекли, Р. Хаэра, Дж. Р. Мелой, О. Ф. Кенберга, Н. Мак-Вильямс и др. В наши дни число диссоциальных индивидов в обществе растёт. Образ психопата становится популярным как никогда, вызывает интерес и восхищение. Достаточно вспомнить главных героев знаменитых сериалов, и становится понятным, что диссоциальная личность является негласным героем нашего времени, и требует глубокого исследования. Изучение психологических особенностей, механизмов и детерминант диссоциального личностного расстройства в парадигме глубинной психологии позволит дополнить теоретическую базу об изучаемом феномене и решить практические задачи в рамках психоаналитической психотерапии и криминальной психологии.
Цель данной работы - изучить психологические механизмы и детерминанты диссоциального личностного расстройства в психоаналитической парадигме.
Основные задачи исследования: проанализировать теоретические подходы к понятию, особенностям и характеристикам диссоциального личностного
58
расстройства; изучить психологические механизмы и детерминанты личности с диссоциальным расстройством; рассмотреть основные понятия, идеи и концепции психоаналитической теории объектных отношений; изучить особенности ранних объектных отношений личности с диссоциальным личностным расстройством; провести эмпирическое исследование с целью описания содержания и структуры интернализованных объектных отношений личности с диссоциальным расстройством и выявления их качественных отличий.
В качестве теоретической базы были использованы основные положения психоанализа З. Фрейда, психоаналитические концепции теории объектных отношений (Р. Фэйрберн, М. Кляйн, Д. Винникотт и др.), структурный подход О. Ф. Кернберга, концепция структур личности Н. Мак-Вильямс и др.
1. ОБОСНОВАНИЕ ТЕРМИНА «ДИССОЦИАЛЬНОЕ ЛИЧНОСТНОЕ
РАССТРОЙСТВО» И КРАТКИЙ ОБЗОР ИЗУЧЕНИЯ ДАННОГО ФЕНОМЕНА
Отсутствие в науке единого определения диссоциального личностного расстройства связано с различиями в представлениях исследователей о его природе, причинах, факторах формирования и наиболее важных аспектах. В результате проведённого анализа литературы мы выделили следующие термины, наиболее часто применяемые для обозначения данной личностной организации: психопатия, социопатия, антисоциальное личностное расстройство.
Нередко все три термина используются как синонимы. Данной точки зрения будем придерживаться и мы в своей работе. На наш взгляд, удобнее выбрать некий универсальный термин, включающий в себя все вышеописанные понятия, с целью избежать терминологической путаницы. В качестве такого термина нами был взят термин «диссоциальное личностное расстройство», который в соответствии с классификациями МКБ-10 и DSM-V охватывает психопатическое, социопатическое и антисоциальное личностные расстройства [ 9].
Следует также отметить, что в нашей работе слово «расстройство» применяется не для обозначения психического заболевания, под ним понимается специфическая организация характера, крайняя выраженность определённых личностных особенностей, которая, однако, не является патологией.
Под диссоциальным личностным расстройством понимается такая структура личностной организации, которая характеризуется отсутствием морального измерения, пренебрежением к социальным нормам, импульсивностью, отсутствием осознаваемых чувств вины и страха и равнодушием к чувствам других, а также неспособностью к построению взаимных неэксплуатационных отношений и формированию привязанностей.
Изучение диссоциального личностного расстройства начал французский психиатр Пинель, он использовал термин «душевная болезнь без помешательства» и говорил об этом состоянии как о морально нейтральном [13]. В 1835 г. английский психиатр Причард описал особую болезнь моральное помешательство, которая отличалась более-менее изолированным поражением эмоциональной сферы. Его последователи понимали под этим термином отсутствие нравственных чувств при сохранности интеллекта [14]. Понятие «моральное помешательство» оставалось малоприменимым в медицине, пока Кох не преобразовал его в
59
«конституциональную психопатию», которая в 1896 г. получила статус расстройства и была признана великим британским психиатром Модсли.
Крепелин во «Введении в психиатрическую клинику» использовал термин «патологическая личность» (психопат), относя его к области пограничной между душевным здоровьем и болезнью. Он определял психопатию либо как неразвитый действительный психоз, либо как неудачное развитие в связи с неблагоприятной наследственностью, ранней задержкой в развитии и т.д. В работах российского психиатра Ганнушкина аналогом диссоциального личностного расстройства выступает антисоциальная психопатия. Ганнушкин отмечал, что данное расстройство не является болезнью или помешательством, а представляет собой одну из разновидностей психопатий. Основной признак данной психопатии он определил как ярко выраженный моральный дефект.
Толчок к более глубокому изучению диссоциального личностного расстройства дала Вторая мировая война. Исследуя диссоциальных личностей в армии, Данн отмечал, что их привлекает и одновременно отталкивает идея военной службы. Он пришёл к заключению, что хотя во время войны такие индивиды способны проявлять храбрость, они остаются ненадёжными и не заслуживают доверия [11].
Первый обзор феномена диссоциальной личности для широкого круга читателей был произведён Х. Клекли в книге «Маска здравомыслия». Он дал множество клинических описаний и размышлений о значении поведения психопатов, выделил 16 критериев психопатической личности. Основную патологию таких личностей он назвал семантической афазией: неспособностью испытывать чувство вины, угрызения совести, страха возможной опасности и привязанности [14]. Работа Клекли оказала огромное влияние на учёных США и Канады, дав толчок клиническим исследованиям конца XX века, целью которых было выявление причин психопатии.
В 60-е годы свою работу в области психопатии начал Р. Хаэр. Он описал психопатический профиль и предложил свой диагностический инструментарий, названный «Контрольным перечнем признаков психопатии». Он выделял две группы основных симптомов психопатии: эмоциональные и межличностные особенности и особенности социального поведения и отмечал, что психопатия является синдромом, т.е. предполагает наличие совокупности определённых признаков [15].
Среди психоаналитиков, обративших внимание на диссоциальное личностное расстройство можно выделить Рейха, Александера, Гринакр, Фенихеля, Фридлендера, Кернберга, Эйсслера, Бёрна, Мак-Вильямс, Бурстен, Сингер, Лифф, Хотт, Джедимен, Персон и др.
Александер в 1930 г. описал различия между невротическими и диссоциальными преступниками. У диссоциальных личностей в отличие от невротиков нет внутрипсихического конфликта и чувства вины, удовлетворение инстинктов более непосредственное, незамаскированное, без замещающих действий. Он утверждал, что при ближайшем рассмотрении большинство преступников окажется невротическими личностями [13].
60
В 1945 г. Гринакр отмечала, что диссоциальные личности проявляют тенденцию к «замене символических действий или слов на совершённое действие». Кроме того, она исследовала взаимоотношения в родительских семьях диссоциальных личностей, указывая их как основную причину формирования данного расстройства.
Фенихель охарактеризовал различия между психопатической импульсивностью и невротическими навязчивостями. Психопатическая импульсивность приносит радость, она эго-синтонна и инстинктивна, невротические навязчивости, наоборот, болезненны, эго-дистонны и неинстинктивны. Также он подчёркивал, что Супер-Эго у таких личностей не отсутствует вовсе, но имеет патологию [13].
Фридлендер отмечал, что для антисоциальных личностей инстинктивное удовлетворение более важно, чем объектные отношения. Их импульсы требуют немедленной разрядки и подчиняют себе интеллектуальное осознание того, что правильно, а что неправильно - отсюда их ненадежность, непринужденность во лжи и моральный дефект [16].
Бурстен для описания данного феномена предпочёл определение «манипулятивная личность», которое, по его мнению, наиболее точно отражает существенную особенность таких индивидов независимо от того хорошо они адаптированы в социальном отношении или девиантны. Также Бурстен сравнивал манипулятивную личность с нарциссической 13].
Кернберг рассматривал диссоциальную личность как нарциссическую с большими дефектами Супер-Эго и внутренних объектных отношений. По его мнению, ближе всего к диссоциальному личностному расстройству на нарциссическом континууме находится злокачественный нарциссизм. Лица со злокачественным нарциссизмом могут испытывать привязанность, чувство вины, понимать моральные ценности и интересы других, реалистически оценивать прошлое и планировать будущее [17, 8].
Мак-Вильямс наряду с другими личностными структурами характера выделила психопатический тип личности. В отличие от Кернберга, она отделяет данную личностную структуру от структур нарциссического спектра. Мак-Вильямс описывает психопатических личностей как людей с базисной неспособностью к человеческим привязанностям, которым свойственны примитивные защитные механизмы. Она анализирует особенности ранних объектных отношений таких личностей. Большое внимание уделяет особенностям ведения психотерапии с такими клиентами, которые, по её мнению, являются одними из наиболее сложных, непопулярных и пугающих [8].
2. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
ЛИЧНОСТИ С ДИССОЦИАЛЬНЫМ РАССТРОЙСТВОМ В ПАРАДИГМЕ
ГЛУБИННОЙ ПСИХОЛОГИИ
2.1. Характеристика личности с диссоциальным расстройством в парадигме глубинной психологии. Поведенческие проявления. Поведение диссоциальных личностей импульсивно, определяется только их собственными потребностями и желаниями. Они не подчиняются ограничениям, склонны к нарушению общественных норм и законов, поэтому находятся в конфликте с обществом.
61
Проблемы с поведением проявляются в раннем детском возрасте. Жестокое отношение к животным, отсутствие привязанности к самым близким людям (даже матери) и нежелание считаться с окружающими. Матери часто отмечают, что с их детьми что-то не так. «Мой сын всегда был своенравным, и к нему трудно было подступиться. В пять лет он узнал разницу между добром и злом: если ему удавалось избежать наказания, значит, он делал добро, если его ловили - зло. На этом принципе он и строил свою жизнь» [11]. В подростковом возрасте эти проявления, как правило, перерастают в делинквентное поведение, закрепляющееся на всю жизнь [1, 7, 11]. Диапазон такого поведения широк, поскольку среди диссоциальных личностей встречаются как безжалостные серийные убийцы, так и вполне социально адаптированные люди. Однако всех их объединяет лживость, склонность к манипулированию и проявлению влияния.
Такие личности живут текущим моментом, удовлетворяя потребности и ища острых ощущений. Они неспособны к долгосрочному планированию и изменению поведения посредством обучения на опыте прошлых ошибок и наказаний. Диссоциальные личности не выносят монотонности и однообразия, что приводит к частым и беспричинным изменениям места работы, места жительства, сексуальных партнёров и т.д.
В большинстве своём диссоциальные личности умеют производить благоприятное впечатление на окружающих, вести себя даже более нормально, чем обычные люди. Умеют казаться привлекательными и интеллигентными. Они разговорчивы, часто красноречивы, легко устанавливают отношения. Однако диссоциальные личности неспособны к привязанностям и длительному поддержанию взаимоотношений.
Диссоциальным личностям свойственно открытое хвастовство своими успехами с целью произвести впечатление, приукрашивание себя и придумывание историй, выставляющих их в лучшем свете. Они проявляют самовлюблённое, надменное и заносчивое поведение. Демонстрируют равнодушие к вероятности быть разоблачёнными, а попавшись на лжи, редко смущаются или запутываются, чаще меняют тему, факты или выдают противоречивые утверждения.
Эмоции и психические процессы, регулирующие поведение. Следует отметить поверхностность и скудный диапазон эмоций. Для таких индивидов характерно либо чувство слепой ненависти, либо маниакально-радостное настроение. Большинство исследователей утверждают, что они не способны испытывать чувство вины, стыда, раскаяния, ответственности и даже чувство страха [11, 14]. Хаэр подтверждает это положение, приводя цитату американского преступника, Джека Эббота: «О многих чувствах я узнаю только с чужих слов, из книг и своего незрелого воображения. Я могу представить, что ощущаю их (потому что знаю, что они из себя представляют), но прочувствовать их я не могу» [11, с. 143]. Диссоциальные личности эмитируют переживания, в их поведении отсутствует главный эмоциональный компонент.
Для диссоциальных личностей также характерно отсутствие эмпатии, неспособность понимания чувств и состояний других людей. Они проявляют равнодушие даже к страданиям близких людей. Один насильник заметил, что ему
62
трудно сочувствовать своим жертвам: «Они напуганы? Тогда, знаете ли, я их не понимаю. Мне тоже бывало страшно, но для меня это не было чем-то неприятным» [11, с. 132].
Психологические механизмы и основные глубинно-психологические тенденции. Для диссоциальной личности характерно открытое выражение инстинктов Ид, обращение их наружу для снятия напряжения. На наш взгляд, внутреннее напряжение, тревога и чувства всё же свойственны диссоциальным личностям. Однако можно предполагать наличие у них бессознательного отказа от «слабых» чувств, который побуждает их отыгрывать тревожные импульсы и чувства вовне настолько быстро, что они не успевают осознаваться.
Отреагирование - один из ключевых защитных механизмов диссоциальной личности, с помощью которого она справляется с тревогой, запрещаемыми «слабыми» чувствами и страхом, глубоко вытесненным как проявление слабости, вступающее в конфликт со стремлением к личному всемогуществу [8]. Проигрывая сложные паттерны манипуляции, диссоциальная личность трансформирует своё чувство беспокойства в силу [16]. Манипуляция диссоциальных личностей предназначена для того, чтобы осуществлять контроль, отрицать зависимость, отгонять тревогу неопределённости и экстернализировать свой собственный неполноценный образ, присваивая его другому человеку.
У диссоциальной личности наблюдается явное нарушение функций Эго. Она осознаёт принцип реальности, но действует, согласно своему собственному принципу сиюминутного удовольствия. Это является следствием злокачественной грандиозности, чувства собственной сверхценности и стремления «сделать всех». Одним из примитивных защитных механизмов такой личности является всемогущий контроль. Вся личность «организуется вокруг поиска и переживания удовольствия от ощущения, что она может эффективно проявлять и использовать собственное всемогущество, все этические и практические соображения отходят на 2-й план» 8, с. 140].
Несформированность ценностей и целей диссоциальной личности связана с их абстрактностью и удалённостью от немедленного получения удовольствия, а часто и наоборот возможным неудовольствием, что противоречит её «всемогуществу» и принципу сиюминутного удовольствия.
Фриндлендер утверждал, что Эго таких индивидов может приобрести принцип реальности в отношении некоторых инстинктивных убеждений, но не всех 13]. Кернберг характеризовал основное состояние Эго диссоциальных личностей как хронический голод по стимулам и диффузное чувство бессмысленности жизни [5].
Супер-Эго диссоциальной личности характеризуется слабостью, неразвитостью, избирательностью и наличием пробелов [ 4, 16]. У таких личностей свои мерки - они могут не чувствовать вины за ужасающие поступки и, в то же время, чувствовать вину за менее серьёзные, поскольку они, возможно, по их мнению, являются проявлением слабости.
Рейх описывал механизм «изоляции» Супер-Эго. Обычно Эго пытается соответствовать требованиям Супер-Эго или, время от времени, предпринимает шаги, чтобы защититься от них, у диссоциальных личностей Эго, как будто, держит
63
Супер-Эго на расстоянии. Эго испытывает давление совести в одном месте и в одно время, но поразительно свободно от него в момент инстинктивных соблазнов. Импульс разряжается немедленно, прежде чем чувствуется любое запрещение Супер-Эго. Раскаяние часто испытывается позже в смещённом, часто незначительном виде. Фенихель описал механизм «подкупа» Супер-Эго, заключающийся в «покупке» инстинктивных свобод в обмен на предшествующее или одновременное выполнение требования Супер-Эго или получение наказания. Гринакр подчёркивала, что диссоциальная личность способна испытывать чувство вины, но лишь в примитивном и экстернализованном виде 13].
Одна из наиболее характерных особенностей эмоциональной сферы диссоциальной личности - неспособность осознавать значение большинства переживаний для других, объясняется неспособностью идентифицировать себя с ними. Основой эмпатии является механизм проекции в своей зрелой форме. У диссоциальных личностей спроецированные содержания серьёзно искажают объекты. Они проецируют отрицательные, непризнаваемые ими содержания собственного «Я» на других. Чаще всего диссоциальные личности проецируют на других чувство слабости, беспомощности и вину за случившееся, что также может свидетельствовать о наличии бессознательной установки «не быть слабым».
Одним из защитных механизмов таких личностей является проективная идентификация. Диссоциальная личность не только воспринимает других людей искажённым образом, но и оказывает на них давление, чтобы они переживали себя в соответствии с её бессознательными проецируемыми содержаниями. По этой причине многие жертвы таких индивидов винят в произошедшем, в первую очередь, себя. Также у диссоциальных личностей наблюдаются диссоциативные процессы. Эти механизмы позволяют им, оказавшись в травматической ситуации, отстраниться от напряжения и страха. Диссоциативные процессы часто проявляются при раскрытии неискренности. Противоречивые утверждения, не подчиняющихся здравой логике, сообщаются с полной убеждённостью в своих словах, отсутствием смущения и неловкости. Имеет место также диссоциация ответственности - перекладывание вины за произошедшее на жертву, общество и т.д.
Генезис и особенности формирования психологических механизмов. Большинство современных исследователей соглашаются с тем, что диссоциальное расстройство формируется в раннем детском возрасте под воздействием биологических и социальных факторов. Разногласия между учёными заключаются в том, какие именно факторы являются ведущими. Сторонники биологического направления в качестве основных факторов формирования данного расстройства видят генетические, конституциональные, анатомические или физиологические факторы, в частности: сниженную реактивность и низкую возбудимость нервной системы, повышенный порог реагирования на опасность, задержанное развитие мозговых структур, раннее повреждение или дисфункции мозга, неизвестные биологические процессы в растущем плоде и др. Представители социального направления ведущую роль отдают факторам среды: особенностям взаимоотношений ребёнка с родителями, воспитанию, качеству родительского
64
надзора, а также факторам враждебности, жестокости, алкоголизации и наркотизации в семье и т.д.
На наш взгляд, существенным фактором формирования диссоциальной структуры личности являются ранние объектные отношения. Поскольку внутренний объектный мир личности оказывает значительное влияние на её взаимодействие с людьми и реальностью в целом. Объектные отношения выступают своеобразным шаблоном, который определяет чувства, убеждения и ожидания индивида по поводу важных межличностных взаимоотношений. В связи с этим необходимо изучение объектных отношений личности с диссоциальным расстройством, что позволит понять его глубинные особенности, механизмы и детерминанты.
2.2. Обзор основных понятий психоаналитической теории объектных отношений. Существует множество разнообразных психоаналитических теорий объектных отношений, однако все они сходятся на том, что переживание младенцем отношений с матерью является главной детерминантной развития личности. Наибольшую популярность теория объектных отношений получила, развиваясь в рамках Британской психоаналитической школы в работах М. Кляйн, Р. Фейрберна, Д. Винникота, М. Баллинта и др. Кроме того вклад в разработку данной теории внесли сторонники эго-психологии: Э. Якобсон, О. Кернберг, Г. Салливан и др.
Объектные отношения представляют собой систему компонентов личности, находящихся в определённом взаимодействии и проявляющихся во взаимоотношениях индивида с окружающими. Под объектами понимаются люди, части людей или их символы [10]. Объекты бывают внутренними и внешними, хорошими и плохими, частичными и целостными. Внешний объект - это реально существующий человек, вещь или место, то, что мы видим и можем потрогать. Чаще под внешним объектом подразумевают значимого другого, с которым взаимодействует индивид. Это может быть взрослый, который заботился в раннем детстве, человек с которым личность строит отношения в настоящем и т.д. Внутренний объект - это идея, фантазия или воспоминание, относящиеся к человеку, месту или вещи, это фрагмент психической структуры, возникающий из опыта, полученного в первые годы жизни в отношениях со значимыми взрослыми. На данном этапе младенец не способен понять чувства, которые испытывает и проявляет мать, а также отделить их от своих собственных, что приводит к искажённому восприятию матери. Поэтому внутренний объект не может полностью соответствовать внешнему [12]. Во время контактов ребёнка со значимым взрослым, он интернализует не образ этого человека или представление о нём, а отношения между его самостью и другим человеком, выражаемые в виде взаимодействия между представлением о себе и представлением об объекте. В результате складываются представления о реальных и вымышленных отношениях с близкими людьми.
Внутренний объект влияет на выбор внешнего объекта в дальнейшем и может преобразовываться под воздействием отношений с ним в настоящем. В процессе дальнейшего развития младенец интернализует обновлённую версию внутреннего объекта, который переструктурируется под влиянием внешнего объекта в зависимости от значимых на данной стадии развития качеств. В результате
65
интернализуется вся совокупность прошлого опыта взаимодействия с внешним объектом (индивидами, диадами, группами) на всех стадиях развития. Опыт сортируется по категориям внутренних объектных отношений, подстраивается под прошлые модели и образует новые конструкции, поддерживая тем самым их гибкость и жизнеспособность.
Хороший объект - объект, дающий индивиду удовлетворение, а плохой - не дающий удовлетворения. Частичный объект - это объект, который является частью человека, например, грудь. В отличие от целостного объекта он воспринимается исключительно как нечто, служащее для удовлетворения собственных потребностей индивида. Целостный объект - человек, который признаётся субъектом, имеющим собственные чувства, права и потребности, значимость которых признаётся индивидом.
Объекты представляют собой лишь часть личности. С рождения у ребёнка есть самость, готовая строить отношения с внешними объектами. В этих взаимодействиях с внешними объектами происходит её развитие, обогащение и создание психической структуры. Самость представляет собой комбинацию Эго и объектов, находящихся в динамическом взаимодействии и формирующих характер личности и чувство её идентичности [12]. Действия и чувства распределяются по различным категориям самости и объединяются с соответствующими внутренними объектами с помощью эмоций и аффектов. Разным отношениям с внутренними объектами соответствуют разные аффективные состояния.
Также объектные отношения можно представить как структурные и динамические взаимоотношения между Я-репрезентациями и репрезентациями объекта. Репрезентации являются сложными когнитивными схемами, устойчивой организацией психических элементов. Репрезентации объекта - это мысленное представление объекта, а Я-репрезентации - мысленное представление себя, свой внутренний образ.
2.3. Анализ особенностей ранних объектных отношений личности с диссоциальным расстройством. В течение первых месяцев жизни ребёнка мать поддерживает его как в физическом (обеспечение безопасной среды), так и в эмоциональном плане (близкие объектные отношения). Для нормального развития оба процесса должны происходить одновременно. Многие исследователи говорят о том, что в раннем детстве диссоциальных личностей окружающая среда характеризуется непостоянством, частой сменой обстановки, отсутствием чувства безопасности и эмоционального комфорта. Ребёнок, развиваясь в таких нестабильных, травмирующих и угрожающих обстоятельствах, при отсутствии чувства безопасности не может развить ощущение своей способности влиять на мир, чувство всемогущества и грандиозности. Которые являются нормальными для новорожденного и необходимы для формирования в дальнейшем зрелой взрослой позиции - сознания того, что никто не обладает безграничной властью [8].
Фрустрированная первичная потребность во всемогуществе, проявляется в будущем как непреодолимая потребность испытывать чувство всемогущественного контроля и собственной грандиозности. Диссоциальные индивиды ищут безопасность и всемогущество только в тех отношениях, которыми они могут
66
манипулировать и управлять, вследствие чего, у них отсутствует способность к неэксплуатационным, взаимным и постоянным объектным отношениям.
Не менее важное влияние имеют особенности протекания психического процесса контейнирования, в ходе которого, мать впитывает проецируемые на неё ребёнком неблагоприятные эмоции, чувства тревоги и страха, трансформирует дезорганизованные элементы переживаний младенца и возвращает их ему в более терпимой форме [2]. Если мать достаточно хорошая, младенец вбирает в себя её контейнирующую функцию, обретая способность лучше контролировать свои чувства.
Контейнирование происходит за счёт того, что мать соотносит тревоги ребёнка со своими частично вытесненными внутренними объектными отношениями и возвращает их ребёнку в безопасной форме, передавая свою способность справляться с ними. Мы склонны предполагать, что у матерей диссоциальных личностей, которые характеризуются большинством исследователей как слабые и мазохистические 8, 13], отсутствуют интроецированные благоприятные объектные отношения, позволившие бы им выработать здравые способы и формы контейнирования. Вследствие чего они не способны контейнировать тревогу ребенка, и он получает назад образ, подтверждающий его восприятие себя как неуправляемого.
Как мы знаем, проективная идентификация является одним из защитных механизмов диссоциальной личности. По мнению Биона чрезмерная, патологическая проективная идентификация начинает действовать тогда, когда не срабатывает процесс контейнирования. Фрагменты переживаний становятся психически нерепрезентируемыми и изгоняются [ 2]. Можно предположить, что этот ранний процесс является первопричиной формирования такой модели функционирования психики диссоциальных личностей, которая побуждает их в дальнейшем взаимодействии проецировать собственные непризнаваемые «слабые» чувства на других людей.
Также важным фактом, подтверждающим наше предположение о нарушениях процесса контейнирования в опыте диссоциальных личностей, является то, что процесс контейнирования, как показала Х. Сигал, завершается в развитии способности к формированию символов. Один из символических актов, через которые мать возвращает ребёнку его переработанную тревогу - речь. Мать даёт её ребёнку, обучая его выражать свои страхи, чувства и желания. Многие исследователи отмечают сложности с вербализацией эмоций в родительских семьях диссоциальных личностей. В итоге у них отсутствует вербализация своих переживаний и чувств, она заменяется немедленным действием (отреагированием). Так, например, Гринакр говорит о «замене символа или слова на совершённое действие» у диссоциальных личностей 13].
Исследователи утверждают, что отношение матерей диссоциальных индивидов к их ранней инстинктивной жизни было непоследовательным, либо сопровождалось демонстрацией сильных эмоциональных вспышек, а сами диадные отношения мать-ребёнок были хаотичными. При таких обстоятельствах, способность к взаимным объектным отношениям у диссоциальных индивидов снизилась или не развилась
67
вовсе, возникли очевидные трудности на фазе формирования привязанности. В связи, с чем диссоциальные личности чрезвычайно двойственны в отношении ко всем объектам и постоянно колеблются между восстанием и заискиванием. Они часто демонстрируют очарование и обольщают других с целью влюбить в себя, лишь для того, чтобы позже предать.
На наш взгляд, у диссоциальных личностей имеет место патология формирования постоянства объекта. К этой мысли мы пришли, анализируя неспособность таких индивидов к построению долгосрочных взаимных объектных отношений, а именно свойственную им тенденцию использовать людей лишь в качестве средства для удовлетворения своих желаний и потребностей.
Постоянство объекта достигается ребёнком, когда он обретает способность поддерживать постоянные отношения с определённым лицом, а не обращаться к нему лишь в ситуациях, когда оно может удовлетворить его потребность. Постоянство либидинального объекта формируется, когда внутрипсихическая репрезентация матери и реальная мать могут обеспечить ребёнку поддержку, любовь и комфорт. Сначала устанавливается прочная привязанность к матери; затем происходит разрешение амбивалентности и интеграция положительных и отрицательных качеств в одну психическую репрезентацию. Прочная интегрированная репрезентация служит опорой для ребёнка в моменты гнева или фрустрации.
Существует гипотеза, объясняющая особенности формирования чувства вины при диссоциальном личностном расстройстве. В детстве такой индивид был чрезмерно привязан к обоим родителям, особенно матери, но вместо того, чтобы быть её привилегированной частью, он воспринимался матерью со стыдом или как доказательство вины. Ребенок, усваивая это с первых дней, принял эту вину и впоследствии противостоит ей всю жизнь 13]. Одним из вариантов такого противостояния можно считать работу механизма проективной идентификации, когда диссоциальная личность не только проецирует своё отвергаемое чувство вины на других, но и оказывает на них бессознательное влияние, чтобы они вели себя в соответствии со спроецированным содержанием.
Некоторые исследователи отмечали, что в случае диссоциальной личности имеет место не только ранняя депривация надлежащей материнской заботы, а «пирамида конфликтов» на всех стадиях психосексуального развития [16]. Объектные отношения в детстве диссоциальных индивидов характеризуются сочетанием сверхпотворства и дисциплины. Часто встречается смешанное влияние слабой, депрессивной, попустительской и мазохистической матери и вспыльчивого, непоследовательного или даже садистического отца. Отец либо оказывает на ребёнка травмирующее воздействие, либо не в состоянии защитить его от травмирующего влияния матери.
Гринакр заметила, что у её клиентов с диссоциальным личностным расстройством часто были очень самовлюбленные родители, которые оправдывали или скрывали свои детские слабости. Дети всегда выставлялись напоказ, от них ожидалось хорошее поведение, которое бы благоприятно отразилось на родителях. Это исказило чувство реальности детей, сделало их приятными и тактичными
68
манипуляторами и выработало у них склонность пользоваться ситуацией. Такие дети были своеобразным дополнением своих нарциссических родителей (чаще матери), что повысило уровень агрессии и сформировало гипертрофированную потребность в отдельной личности. Проецирование этой агрессии привело к созданию ужасающих внешних объектов. В то же время, существование отдаленного, внушающего страх, «магического отца», привело к формированию нереалистичных и тонких идеалов. Таким образом, диссоциальная личность под влиянием фантастической угрозы, возвеличила внешние объекты, с которыми она постоянно «играет в прятки», и в фантазиях, и в реальности [16].
Одной из возможных причин формирования диссоциальной структуры личности можно считать интернализацию неадекватных родительских требований, которая оказывает влияние на отношение ребёнка ко всем авторитетным фигурам в дальнейшем. Более поздние наказания не усиливают Супер-Эго, а ощущаются либо как инстинктивное удовлетворение, либо как фрустрации, побуждающие дальнейшую враждебность против человека, вызвавшего их. Поэтому в течение латентного периода и юности у диссоциальных индивидов наблюдается малое обогащение личности. Дополнительным объяснением формирования диссоциальной личностной структуры, по мнению некоторых исследователей, является интернализация ребёнком дисциплинарной конфигурации, характеризующейся попустительским отношением родителей и снисходительностью наказаний. Антисоциальные проявления у детей также могут вызываться бессознательным стремлением родителей к антисоциальному поведению. Бессознательный компонент учитывается детьми в большей степени, чем вербальные наставления и ограничения. Таким образом, дети реализуют бессознательные потребности родителей [13].
Как мы видим, не существует единого мнения, какие именно особенности ранних объектных отношений приводят к формированию диссоциального личностного расстройства. На наш взгляд, действие всех этих факторов или их совокупности может привести к дезорганизации Эдипова комплекса и его разрешения, препятствовать установлению принципа реальности и развитию способности отсрочивать удовлетворение, а также ослабить интернализацию Супер-Эго. Последствиями такого фона развития является интернализация дефектных объектных отношений, которые в дальнейшем будут препятствовать формированию удовлетворительных отношений.
Интернализованные объекты диссоциальных личностей остаются частичными, т.е. «хорошие» и «плохие» аспекты не интегрированы в целостный объект или репрезентацию. Я-репрезентации и объект-репрезентации - либо хорошие, либо плохие и поддерживаются за счёт использования примитивных защитных механизмов. Я-репрезентации возвеличены, агрессивны и сверхграндиозны, тогда как объект-репрезентации обесценены. Объекты диссоциальных личностей не целостны, не реальны, не значимы и не заслуживают уважения или сочувствия, над ними можно доминировать, их можно эксплуатировать. Некоторые диссоциальные личности могут иметь интернализированный образ себя как «повреждённого» и «обесцененного», а их грандиозность является защитной [16].
69
Первичная интернализованная схема объектных отношений оказывает существенное влияние на то, какие схемы объектных отношений будут интернализованы индивидом на более поздних этапах развития, а, следовательно, определяет его восприятие мира и реальности, особенности отношения к себе и другим людям и характер его взаимодействия с ними. В связи с этим для более полного понимания особенностей личности с диссоциальным расстройством необходим анализ содержания и структуры интернализованных объектных отношений.
3. ЭМПИРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
В дополнение к теоретическому исследованию, была проведена экспериментальная работа, позволяющая изучить особенности содержания и структуры интернализованных объектных отношений личности с диссоциальным расстройством, а именно специфику Я-репрезентаций, объект-репрезентаций, паттернов диадных, триадных и групповых объектных взаимодействий, аффектов и защитных механизмов.
Исследование проводилось на выборке, состоящей из двух групп мужчин в возрасте 25 до 54 лет. В экспериментальную группу вошло 30 испытуемых: 17 заключённых Симферопольской колонии № 1 и 13 лиц, состоящих на учёте в Уголовно-исполнительной инспекции по РК и г. Симферополю, у которых посредством экспертного метода с использованием «Полного контрольного списка психопатии» Хаэра был выявлен высокий уровень диссоциального личностного расстройства. Контрольная группа состояла из 30 сотрудников пожарной охраны РК в г. Феодосия и была отобрана методом случайного отбора на основе добровольного участия.
В исследовании применялись следующие методики: «Полный контрольный список психопатии» Хаэра, опросник для выявления психопатии Хаэра, Ньюманна и Полхуса, опросник «Тёмная дюжина» Корниловой, «Тест объектных отношений» Филлипсона, метод ранних воспоминаний Адлера. Кроме того использовалась специально разработанная анкета, целью которой был сбор информации об особенностях личной истории испытуемых, особенностях отношений со значимыми людьми, антисоциальных склонностях, моральных стандартах и т.д. Было разработано 2 варианта анкеты для испытуемых экспериментальной и контрольной групп. Содержание и структура интернализованных объектных отношений исследовалась путём качественного и количественного анализа содержания рассказов, составленных испытуемыми при выполнении «теста объектных отношений» Филлипсона, и их ранних воспоминаний. Анализ производился в два этапа. На первом этапе мы произвели анализ видимого содержания рассказов каждой из трёх групп и воспоминаний отдельно по следующим категориям: лейтмотив, главный персонаж, другие персонажи, взаимодействие, эмоции, защитные механизмы и исход. На втором этапе производилось непосредственно описание содержания и структуры интернализованных объектных отношений испытуемых посредством качественного и количественного анализа собранного на прошлом этапе массива данных в рамках выделенных нами компонентов содержания объектных отношений: Я-репрезентации, объект-репрезентации,
70
паттерны объектных взаимодействий в диадных, триадных и групповых отношениях, аффекты и защитные механизмы. В процессе обработки полученного массива данных, были выделены различные характеристики каждого структурного компонента объектных отношений, встречающиеся в рассказах и воспоминаниях испытуемых и посчитана частота их встречаемости у каждого испытуемого. Затем было произведено качественное описание выявленных особенностей с указанием процентного соотношения характеристик и установлены достоверные различия между характеристиками структурных компонентов интернализовнных объектных отношений в экспериментальной и контрольной группах.
В процессе исследования были получены следующие результаты.
1. Я-репрезентации.
Экспериментальная группа. Внешние характеристики: мужчина - 49,5%; женщина - 0,9%; неопределённого пола - 27,1%; ребёнок, подросток - 7,5%; человекоподобная фигура - 15%. Внутренние характеристики: расщеплённые -93,2% (хорошие - 1,9%; плохие - 17,6%; нейтральные - 43,5%; идеализированные -37%); интегрированные - 6,8%.
Контрольная группа. Внешние характеристики: мужчина - 77,7%; женщина -11,7%; неопределённого пола - 1,9%; ребёнок, подросток - 4,9%; человекоподобная фигура - 3,9%. Внутренние характеристики: расщеплённые - 18,6% (хорошие -21,1%; плохие - 21,1%; нейтральные - 31,6%; идеализированные - 26,3%); интегрированные - 81,4%.
Установлены достоверные различия в особенностях Я-репрезентаций экспериментальной и контрольной групп. Было выявлено, что среди Я-репрезентаций диссоциальных личностей частота встречаемости образов неопределённого пола выше частоты встречаемости данного признака в контрольной группе (р < 0,001), в то время как частота встречаемости мужских образов Я-репрезентаций у диссоциальных испытуемых ниже (р < 0,001).
В группе диссоциальных индивидов частота встречаемости расщеплённых образов превышает таковую в контрольной группе (р < 0,001), а частота интегрированных Я-репрезентаций значительно ниже, чем в контрольной группе (р < 0,001). Я-репрезентации диссоциальных личностей представляют собой расщеплённые, частичные образы, т.е. хорошие и плохие репрезентации не интегрированы в целостный реалистичный образ и представлены яркими полярными образами. Причём, образы Я-репрезентаций в большинстве своём нейтрально-индифферентны, т.е. представлены персонажами, чувства, мысли и переживания которых, либо вовсе не описываются испытуемым, либо формальны и неинтенсивны («человек задумался, что-то думает...», «мужчина стоит и думает, как пойти куда-то, сделать что-то хорошее.», «Смотрит в даль, задумался.», «дядя стоит, смотрит вперёд. наслаждается видом», «спал. вышел на балкон, смотрит в окно» и т.д.).
Распространены идеализированные сверхграндиозные образы Я-репрезентаций (р < 0,001). Герой представляет собой некого сверхчеловека, стоящего как-бы выше других персонажей рассказа или воспоминания, способного совершать поступки, недоступные обычному человеку, проявляющего всемогущество и определяющего
71
жизни других людей или влияющего на них («мужчина безразлично смотрит вдаль... в будущем, возможно, поможет утопающим», «я был маленьким, ходили с отцом в цирк.я прыгнул на медвежонка и мы подрались.. .все люди смотрели.подрались и разошлись, я победил», «перебегал дорогу, чуть не попал под автомобиль. задело левую пятку бампером. ни страха, ничего не почувствовал»).
Распространены плохие Я-репрезентации представленные отрицательными персонажами, чаще всего это образы преступников («дальше пойдут в ресторан.может он её убьёт, изнасилует.», «ждёт кого-то...преступник...может ждать предполагаемую жертву», «кто-то кого-то грабит. Проникает в комнату») (р < 0,05). Встречается сочетание в одном персонаже плохого и сверхграндиозного образов, тогда Я-репрезентация выражается в виде сверхсильного злодея («человек-тень-летучая мышь, стоит, руки держит за спиной. совершил убийство. наблюдает за тем, как следователь собирает улики», «двое стоят под деревом. ждут змея-искусителя или исцелителя.»).
2. Объект-репрезентации.
Экспериментальная группа. Общие характеристики: мужчина - 30,6%; женщина - 37,2%; ребёнок, подросток - 6%; пожилой человек - 1,9%; мёртвый человек - 2,8%; человекоподобная фигура - 6,9%; неопределённого пола - 14,6%.
Диадные взаимодействия: 1) пара как целое - 40,3%; пара как отдельные личности - 59,7%; 2) расщеплённые - 85,7% (хорошие - 3%; плохие - 5,1%; нейтральные - 57,6%; идеализированные - 19,2%, обесцененные - 15,2%); интегрированные - 14,3%; 3) временные - 70,2%; постоянные - 29,8%.
Триадные взаимодействия: 1) расщеплённые - 80,6% (хорошие - 10,1%; плохие
- 14,5%; нейтральные - 66,7%; идеализированные - 4,3%, обесцененные - 4,3%); интегрированные - 19,4%; 3) временные - 57,8%; постоянные - 42,2%
Групповые взаимодействия: 1) расщеплённые - 82,8% (хорошие - 3,2%; плохие
- 22,6%; нейтральные - 47,3%; идеализированные - 4,3%, обесцененные - 22,6%); интегрированные - 17,2%; 3) временные - 89,1%; постоянные - 10,9%
Контрольная группа. Общие характеристики: мужчина - 47,4%; женщина -36,1%; ребёнок, подросток - 4,8%; пожилой человек - 4,8%; мёртвый человек -1,4%; человекоподобная фигура - 1,2%; неопределённого пола - 4,3%.
Диадные взаимодействия: 1) пара как целое - 56,2%; пара как отдельные личности - 43,8%; 2) расщеплённые - 6,5% (хорошие - 50%; плохие - 9,5%; нейтральные - 14,3%; идеализированные - 16,7%, обесцененные - 9,5%); интегрированные - 93,5%; 3) временные - 8,7%; постоянные - 91,3%.
Триадные взаимодействия: 1) расщеплённые - 7,3% (хорошие - 18,5%; плохие
- 25,9%; нейтральные - 33,3%; идеализированные - 7,4%, обесцененные - 14,8%); интегрированные - 92,7%; 3) временные - 18,75%; постоянные - 81,25%
Групповые взаимодействия: 1) расщеплённые - 6,7% (хорошие - 12,8%; плохие
- 17,9%; нейтральные - 46,2%; идеализированные - 7,7%, обесцененные - 15,5%); интегрированные - 93,3%; 3) временные - 50%; постоянные - 51%
В группе диссоциальных испытуемых менее представлены мужские (р < 0,001), женские (р < 0,05) образы и образы пожилых людей (р < 0,05), преобладают образы
72
людей неопределённого пола (р < 0,001). Преобладание в содержании интериоризованных объектных отношений диссоциальных индивидов неопределённых, индифферентных образов можно объяснить их неспособностью к пониманию чувств других людей в связи с нарушением процесса эмпатии.
Выявлены достоверные различия между особенностями объект-репрезентаций групп в различных видах объект-взаимодействий. Образ пары как целого в экспериментальной группе встречается реже, чем в контрольной (р < 0,05), что может быть связано с неспособностью диссоциальных индивидов к построению близких взаимных объектных отношений. Среди репрезентаций диссоциальных личностей реже встречаются интегрированные (р < 0,001), хорошие (р < 0,05) и постоянные объекты (р < 0,001), и в то же время, более представлены расщеплённые (р < 0,001), нейтрально-индифферентные (р < 0,001) и временные объекты (р < 0,001). Сходные различия выявлены между объект-репрезентациями контрольной и экспериментальной групп в триадных и групповых взаимодействиях.
Расщеплённые объект-репрезентации в большинстве своём представлены нейтрально-индифферентными образами - персонажами, у которых как будто отсутствуют чувства, мысли и переживания, испытуемый описывает конкретные взаимодействия героя, которые зачастую носят формальный, шаблонный характер («мужчина и девушка гуляют. пойдут гулять дальше», «мужчина и девушка. были на работе. пойдут спать», «вечер. два человека проводят время вместе» и т.д.).
Подавляющее большинство объект-репрезентаций диссоциальных индивидов в диадных, триадных и групповых взаимодействиях временные, т.е. образ объекта представляет собой объект влечения, к которому индивид обращается лишь с целью удовлетворения потребности. Чаще всего временные объекты представлены образами малознакомых или незнакомых вовсе людей, между которыми отсутствуют близкие, сколько-нибудь продолжительные отношения («до этого -познакомились, пришли в номер отеля. он предложит заняться сексом. приятно проведут время», «мужчина и женщина незнакомы, только встретились. дальше поцелуи, романтик», «все пришли на скачки. после разойдутся», «группа людей на площади. не знакомы. каждый занимался своими делами. разойдутся», «три человека. не знакомы»).
Более широко, чем в диадных, в триадных и групповых взаимодействиях представлены плохие объект-репрезентации - персонажи, неудовлетворяющие потребности, фрустрирующие, приносящие вред («женщина и мужчина. сын что-то испортил. его отдадут учиться, чтобы далеко был», «мужчина и женщина держат ребёнка. третья женщина озлоблена ситуацией... семья разрушилась», «мужчина в маске. хочет ударить кого-то», «драка идёт . кого-то убьют, кто-то убежит», «кинотеатр. нет, дорога. человек лежит на дороге, сбила машина. люди наблюдают, возмущаются» и др.). Кроме того, достаточно выражены обесцененные объект-репрезентации в виде персонажей, лишённых значимости и представленных в виде общей массы («толпа людей», «много незнакомых людей», «куча поклонников», «зрители» и т.д.), либо лишённых человеческого образа
73
(«песчаная буря. ковровые бомбардировки», «тени», «людей нет», «трава растёт, мост деревянный»).
3. Объектные взаимодействия.
Экспериментальная группа. Диадные взаимодействия. Разобщённость - 9,1%; слияние - 3,8%; безопасность - 0,6%; небезопасность - 3,2%; эмоциональная близость - 1,8%; отсутствие эмоциональной близости - 14,7%; зависимость - 2,4%; автономия - 3,8%; дистанцирование, изолированность - 6,8%; потеря, расставание -5,3%; воссоединение, возвращение - 2,4%; бегство - 0,9%; нападение, разрушение объекта - 8,2%; восстановление объекта - 0%; соперничество, соревнование - 0,9%; проявление всемогущества - 5%; попытки контролировать объект, добиться чего-то от объекта - 6,5%; конфликт - 2,1%; примирение - 3,2%; формальные неестественные взаимодействия - 19,4%.
Триадные взаимодействия. Разобщённость - 17,9%; слияние - 1%; небезопасность - 9,7%; эмоциональная близость - 0,7%; отсутствие эмоциональной близости - 16,2%; зависимость - 0%; дистанцирование, изолированность - 7,9%; потеря, расставание - 5,2%; воссоединение, возвращение - 2,4%; нападение, разрушение объекта - 5,2%; соперничество, соревнование - 4,8%; проявление всемогущества - 3,8%; попытки контролировать объект, добиться чего-то от объекта - 6,9%; конфликт - 2,8%; фрустрация - 0,3%; формальные неестественные взаимодействия - 15,5%.
Групповые взаимодействия. Разобщённость - 23,2%; небезопасность - 7,7%; автономия - 3,3%; дистанцирование, изолированность - 18,8%; потеря, расставание
- 6,6%; воссоединение, возвращение - 1,1%; созидание - 0%; бегство - 2,8%; нападение, разрушение объекта - 7,7%; соперничество, соревнование - 8,8%; проявление всемогущества - 4,4%; попытки контролировать объект, добиться чего-то от объекта - 2,8%; формальные неестественные взаимодействия - 12,7%.
Контрольная группа. Диадные взаимодействия. Разобщённость - 6,3%; слияние
- 19,4%; безопасность - 2,6%; небезопасность - 1,6%; эмоциональная близость -27,7%; отсутствие эмоциональной близости - 3,1%; зависимость - 3,7%; автономия
- 2,6%; дистанцирование, изолированность - 4,7%; потеря, расставание - 4,2%; воссоединение, возвращение - 4,2%; бегство - 1,6%; нападение, разрушение объекта - 1%; восстановление объекта - 1,6%; соперничество, соревнование - 1,6%; проявление всемогущества - 2,1%; попытки контролировать объект, добиться чего-то от объекта - 3,7%; конфликт - 2,6%; примирение - 3,1%; формальные неестественные взаимодействия - 2,6%.
Триадные взаимодействия. Разобщённость - 11,4%; слияние - 13%; небезопасность - 1,6%; эмоциональная близость - 19,5%; отсутствие эмоциональной близости - 5,4%; зависимость - 5,9%; дистанцирование, изолированность - 3,2%; потеря, расставание - 9,7%; воссоединение, возвращение -0%; нападение, разрушение объекта - 1,6%; соперничество, соревнование - 7,6%; проявление всемогущества - 1,1%; попытки контролировать объект, добиться чего-то от объекта - 3,2%; конфликт - 6%; фрустрация - 7,6%; формальные неестественные взаимодействия - 3,2%.
74
Групповые взаимодействия. Разобщённость - 14%; небезопасность - 16,5%; автономия - 9,9%; дистанцирование, изолированность - 9,1%; потеря, расставание -6,6%; воссоединение, возвращение - 3,3%; созидание - 7,4%; бегство - 5%; нападение, разрушение объекта - 5%; соперничество, соревнование - 9,9%; проявление всемогущества - 3,3%; попытки контролировать объект, добиться чего-то от объекта - 4,1%; формальные неестественные взаимодействия - 5,8%.
Во всех видах объект-взаимодействий у испытуемых экспериментальной группы более, чем у испытуемых контрольной группы выражены следующие паттерны: отсутствие эмоциональной близости (р < 0,001), нападение на объект, его разрушение (р < 0,001), проявление контроля над объектом (р < 0,05), разобщённость (р < 0,05) и дистанцирование от объекта (р < 0,05). Сходные тенденции наблюдаются также триадных и групповых взаимодействиях.
Формальные объект-взаимодействия диссоциальных индивидов представлены в виде лишенных естественности и непосредственности и эмоционального компонента отношений героев рассказов, часто шаблонных и носящих социально-желательный характер («женщина и мужчина разговаривают о любви. будут жить вместе, всё хорошо.», «отец, мать, ребёнок. до этого был уход в школу. теперь встретились», «трое мужчин созвонились, договорились о встрече», «компания собирается куда-то»).
Зачастую диссоциальные испытуемые концентрируются на описании действий, не уделяя внимания отношениям, чувствам, мыслям и переживаниям персонажей («мужик, рядом кто-то сидит на корточках. чинят колесо в машине», «парень с женщиной проводят время вместе, до этого - каждый был занят своими делами», «пара. говорят о жизни, решают проблемы.. .пойдут заниматься делами по дому», «мужчина и женщина спрятались от дождя. лужи», «молодая пара стоит под деревом.. .собираются войти в дом»)
Представлен паттерн нападения на объект и его разрушения (8,2%) - один из персонажей причиняет или собирается причинить вред другому, чаще нападающий объект представлен мужским персонажем, а подвергающийся нападению - женским («стоят под деревом общаются.настроение безразличное. мужчина ударит женщину. Она ничего не может сделать. для неё всё закончится плачевно, для него - нет»).
Распространён паттерн дистанцирования и отвержения объекта, он представлен ситуациями, когда внимание испытуемого акцентируется на одном из героев, отношения между ним и другим персонажем, изображённым на картинке, не описываются («человек задумался. кто-то ещё сидит», «мужчина разговаривает с кем-то. занимается уборкой», «мужчина стоит. ещё один горбатенький и жирноватенький»). Встречаются также попытки контролировать объект и проявление всемогущества, представленные в виде попыток одного персонажа добиться чего-то от другого посредством воздействия на него, проявления власти над другими персонажами и их судьбой.
В триадных объект-взаимодействиях, в ситуациях, когда герои представлены родственниками, близко знакомыми людьми или друзьями, взаимодействия носят формальный эмоционально нейтральный или угрожающий характер. Имеют место
75
ссоры и попытки причинения вреда одним героем другому или отстранённость одного персонажа от двух других («трое людей - двое мужчин и женщина. Разговаривают о ней, между мужчинами агрессивные отношения», «муж, жена и любовница. Выясняют отношения», «у родителей ссора, сын подглядывает», «муж и жена. у них была близость. тёща подглядывает - выгоняет из квартиры»).
Часто встречается игнорирование триадной ситуации взаимодействия, когда испытуемые отказываются от составления рассказа вовсе, или видят на изображении только одного человека, не замечают третью человеческую фигуру, либо во всех трёх фигурах видят образы мужчин («печка. человек подкидывает дрова. пожар в доме. он сгорит, ожоги точно будут», «мужчина ставит что-то на полку камина, кто-то в кресле - мужчина. Не родственники.между ними агрессивные отношения», «тут 2 силуэта, а это, может быть, их тень», «двое ждут третьего - все мужчины.»). Это может свидетельствовать о первичных страхах, связанных с «треугольной» ситуацией и о сложностях с разрешением эдипального конфликта.
Групповые взаимодействия в данной группе, как правило, представлены обезличенными взаимодействиями малознакомых людей или вовсе отсутствием взаимодействий как таковых («толпа людей, не все знакомы», «много незнакомых людей стоят и слушают. каждый занимался своими делами. разойдутся»). Часто встречаются образы враждебно настроенных масс людей, революций, драк и др. («мужчина в маске замахивается, хочет ударить кого-то», «драка идёт, люди сражаются, кто-то кого-то бьёт, держит. революция. кого-то убьют, кто-то убежит»). Распространены паттерны угрозы, опасности и разрушения объекта («зыбучие пески. люди карабкаются, пытаются пройти по песку. бегут от стихии», «люди падают вниз с самолёта. авиакатастрофа. спасаются без парашюта. хаотично падают. никто не выживет», «депортация, люди в плохом состоянии. мать детей поднимает, чтобы посмотреть труп или не труп. не все доживут до места назначения»).
4. Аффекты объект-взаимодействий.
Экспериментальная группа. Агрессия - 15,1%; страх - 1%; тревога - 0,3%; зависть - 1%; печаль - 3,9%; усталость - 1,6%; смирение - 0,7%; нуминозное состояние - 0%; возбуждение - 7,6%; сексуальное влечение - 5,9%; удовлетворение; радость - 1,6%; чувство вины - 0%; чувство беспомощности - 1%; чувство грандиозности - 9,9%; аффективная пустота - 48,7%.
Контрольная группа. Агрессия - 6%; страх - 4,6%; тревога - 8,6%; зависть -1,7%; печаль - 17,7%; усталость - 4%; смирение - 6%; нуминозное состояние -1,7%; возбуждение - 8%; сексуальное влечение - 8%; удовлетворение; радость -4,9%; чувство вины - 3,1%; чувство беспомощности - 4,9%; чувство грандиозности - 2%; аффективная пустота - 4,9%.
Были выявлены достоверные различия между основными аффектами объект-взаимодействий экспериментальной и контрольной групп. В экспериментальной группе более чем в контрольной выражены аффективная пустота (р < 0,001), чувство грандиозности (р < 0,05) и агрессия (р < 0,05), и менее выражены печаль, радость, тревога (все при р < 0,001), чувство беспомощности и смирение (р < 0,05).
76
Аффективная пустота представлена в объект-взаимодействиях диссоциальных испытуемых отсутствием в рассказе описаний чувств и переживаний героев, либо их формальным описанием («могут разговаривать. беседа о хорошем, приятном», «думают о своём будущем», «беседуют, обсуждают, хотят прийти к единому решению», «два человека проводят время вместе», «двое ждут третьего. на работу ехать. настроение нормальное»).
Часто встречающимся аффектом является агрессия, которая выражается в рассказах нападением персонажей друг на друга, ссорами, причинением любого вреда (физического или морального) и т.д. («муж, жена, сын. он что-то испортил их вещь. хотят отдать его учиться, чтобы был далеко», «драка. сражаются, кто-то кого-то бьёт, держит», «преступники ждут предполагаемую жертву», «мужчина замахивается, хочет ударить кого-то», «мужчина ударит женщину. ревность», «выясняют отношения между собой»).
Чувство грандиозности проявляется в образах персонажей, испытывающих удовольствие от оказываемого ими влияния на других персонажей, их судьбу, своей способности управлять и контролировать («безразличен. возможно, поможет утопающим», «девушка понравилась. может, он её убьёт, изнасилует», «откололась льдина. помогает им выбраться. неуспешно», «что дальше?.. ну я же не могу решать его судьбу. это одному Богу известно»).
5. Защитные механизмы.
Экспериментальная группа. Всемогущий контроль - 3,8%; диссоциация -65,8%; отрицание - 1,3%; аннулирование - 5,1%; вытеснение - 0%; вымещение -3,8%; избегание - 11,4%; изоляция аффекта - 0%; интеллектуализация - 1,3%; рационализация - 2,5%; регрессия - 5,1%.
Контрольная группа. Всемогущий контроль - 1,1%; диссоциация - 6,5%; отрицание - 10,8%; аннулирование - 4,3%; вытеснение - 4,3%; вымещение - 3,2%; избегание - 5,4%; изоляция аффекта - 13%; интеллектуализация - 9,7%; рационализация - 37,6%; регрессия - 4,3%.
Были установлены различия между особенностями защитных механизмов экспериментальной и контрольной групп при уровне значимости р < 0,001. Защитный механизм диссоциации преобладает у испытуемых экспериментальной группы, тогда как рационализация - у испытуемых контрольной группы.
Защитный механизм диссоциации у диссоциальных индивидов чаще всего проявлялся предложением нескольких вариантов развития сюжета рассказа или резким изменением курса повествования («поженятся, будут жить долго и счастливо, а может, пойдут погулять, покупаться», «может гулять пойдут, пригласит уединиться, может, заняться любовью, может поговорить», «грабитель проникает в квартиру. может, он передумал, поднимается по лестнице»). Часто диссоциальные испытуемые предлагают альтернативные варианты рассказа, один из которых более социально приемлемый и формальный, скрывающий определённые интенции («пригласит в ресторан. может он её убьёт или изнасилует. их ждёт счастливое будущее - семья, дети», «мужчина и женщина. незнакомы, только встретились. нет, знакомы - давно не виделись», «один кого-то бьёт. спасает, раненного держит»).
77
Также встречается избегание (11,4%) - испытуемый либо вовсе отказывается от составления рассказа по отдельной картинке, либо даёт слишком формальные, шаблонные и поверхностные описания взаимодействий, никак не раскрывающие его мысли, чувства и переживания. При этом часто используются незатейливые фразы и предложения («остаточное изображение, людей нет», «строение, две арки. силуэты людей. так положено. может зайти или выйти», «комната, люди. один стоит возле двери», «хит сезона, не знаю, затрудняюсь»).
Защитный механизм аннулирования (5,1%) проявляется в прерывании рассказа и составлении нового, как бы «отменяющего» описанные ранее действия героев («два преступника ждут предполагаемую жертву... родители пришли ребёнка из школы забрать.», «двое мужчин.не знаю, что у них было... один по пояс голый, второй - у него возле пояса. человек снял проститутку»).
ВЫВОДЫ
В результате проведенного нами теоретико-методологического анализа диссоциального личностного расстройства, мы выявили специфику данной структуры характера, бессознательные тенденции и факторы, влияющие на её формирование. Диссоциальное личностное расстройство представляет собой структуру личностной организации, характеризующуюся отсутствием морального измерения, пренебрежением к социальным нормам, импульсивностью, отсутствием осознаваемых чувств вины и страха и равнодушием к чувствам других, а также неспособностью к построению взаимных неэксплуатационных отношений и формированию привязанностей.
Нами были описаны основные глубинные психологические особенности, механизмы и детерминанты диссоциальной личности, такие как открытое выражение инстинктов Ид, патология Супер-Эго, дефекты Эго, следование принципу сиюминутного удовольствия, необходимость стимуляции, стремление проявлять всемогущество, бессознательная установка «не быть слабым» и др.
Существенным фактором формирования диссоциальной структуры личности являются особенности ранних объектных отношений, поэтому нами были рассмотрены основные понятия, идеи и концепции психоаналитической теории объектных отношений. Объектные отношения - это система компонентов личности, проявляющаяся во взаимоотношениях индивида с окружающими и способная к изменениям под воздействием нового опыта взаимодействия. Особую роль в формировании личности играют особенности протекания внутренних психических процессов младенца и качество реальных отношений в раннем детстве индивида, некоторые также отмечают значение более позднего опыта.
Мы описали особенности ранних объектных отношений диссоциальной личности: непостоянство среды, отсутствие чувства безопасности и эмоционального комфорта, нарушение процессов холдинга и контейнирования, непоследовательные и неадекватные реакции взрослых, неправильная модель семейных отношений. Эти факторы приводят к интернализации дефектных объектных отношений. Поскольку, интернализованная схема объектных отношений определяет особенности восприятия реальности, других людей и взаимодействия с ними, целью нашего
78
исследования было изучение особенностей содержания и структуры интернализованных объектных отношений лиц с диссоциальным личностным расстройством.
В ходе исследования были выявлены особенности Я-репрезентаций, объект-репрезентаций в диадных, триадных и групповых взаимодействиях, паттерны и аффекты объект-взаимодействий, а также основные защитные механизмы испытуемых. Проведённое исследование показало, что Я-репрезентации диссоциальных индивидов расщеплённые, в основном представлены нейтрально-индифферентными, сверхграндиозными или плохими репрезентациями. Объект-репрезентации также характеризуются расщеплённостью, представлены нейтрально-индифферентными образами неопределённого пола. Преобладают временные объект-репрезентации. В триадных и групповых взаимодействиях также представлены плохие и обесцененные объекты. Редко встречаются интегрированные, постоянные и хорошие объект-репрезентации, а также образ пары как целого, что может быть связано с неспособностью диссоциальных индивидов к построению близких взаимных объектных отношений.
Во всех видах объект-взаимодействий преобладают формальные взаимодействия, характеризующиеся отсутствием эмоциональной близости и разобщённостью. Также представлены паттерны разрушения и отвержения объекта, соперничества, проявления контроля и всемогущества. Наблюдается узкий аффективный диапазон. Преобладает аффективная пустота, встречаются также агрессия, чувство грандиозности, возбуждение и сексуальное влечение. По сравнению с группой нормы, слабо выражены печаль, радость, тревога, чувство беспомощности и смирение. Было выявлено, что у диссоциальных испытуемых преобладает защитный механизм диссоциации, также встречаются избегание и аннулирование, в то время как в группе нормы диапазон защитных механизмов шире и преобладает защитный механизм рационализации.
Таким образом, наша гипотеза о том, что содержание и структура интернализованных объектных отношений личности с диссоциальным расстройством, а именно, Я-репрезентации, объект-репрезентации, паттерны и аффекты объектных взаимодействий, а также основные защитные механизмы, имеют специфические особенности, полностью подтвердилась в ходе проведённого исследования.
Список литературы
1. Бек А. Когнитивная психотерапия расстройств личности / А. Бек, А. Фримен. - СПб.: Питер, 2002. - 544 с.
2. Бион У. Р. Научение через опыт переживания / У. Р. Бион. - М.: Когито-Центр, 2008. - 128 с.
3. Винникотт Д. В. Судьба переходного объекта / Д. В. Винникотт // Психоаналитическая хрестоматия. Классические труды. - М.: 2008. - 431 с.
4. Кернберг О. Ф. Агрессия при расстройствах личности / О. Ф. Кернберг. - М.: Класс, 2001. - 368 с.
5. Кернберг О. Ф. Тяжёлые личностные расстройства. Стратегии психотерапии / О. Ф. Кернберг. -М.: Прогресс, 2012. - 422 с.
6. Кляйн М. Психоаналитические труды в VII томах: Т. I. «Развитие одного ребёнка» и другие работы 1920-1928 / М. Кляйн. - Ижевск: ИД «ERGO», 2008. - 374 с.
79
7. Короленко Ц. П. Личностные и диссоциативные расстройства: расширение границ диагностики и терапии / Ц. П. Короленко, Н. В. Дмитриева. - Новосибирск: Изд-во НТПУ, 2006. - 448 с.
8. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика. Понимание структуры личности в клиническом процессе / Н. Мак-Вильямс. - М.: Класс, 2007. - 480 с.
9. Московский центр ВОЗ МКБ-10 (Международная статистическая классификация болезней) / Московский центр ВОЗ. - М.: Изд-во «Медицина», 2003. - 924 с.
10. Решетников М.М. Базисное руководство по психотерапии / М. М. Решетников - М.: Речь, 2001. -784 с.
11. Хаэр Р.Д. Лишенные совести. Пугающий мир психопатов / Р. Д. Хаэр. - М.: Вильямс, 2007. - 288 с.
12. Шарфф Дж. С. Основы теории объектных отношений / Дж. С. Шарфф, Д. Э. Шарфф. - М.: Когито-Центр, 2009. - 304 с.
13. Akhtar S. Broken Structures: Severe Personality Disorders and Their Treatment / S. Akhtar. - Maryland: Jason Aronson, 2000. - 440 p.
14. Cleckley H. The Mask of Sanity/ H. Cleckley. - St. Louis, MO, CV: Mosby, 1941.
15. Hare R. Hare Psychopathy Checklist-Revised (PCL-R): 2nd edition Technical Manual / R. Hare -Toronto: Multihealth Systems, 2003.
16. Meloy J. R. The Psychopathic Mind: Origins, Dynamics and Treatment / J. R. Meloy. - Northvale, NJ: Jason Aronson, 1988. - 440 p.
THE STUDY OF PERSONALITY WITH ANTISOCIAL DISORDER IN THE PARADIGM OF DEPTH PSYCHOLOGY
Kolesnikova V. I.1, Muravyova Y. V.2
12V.I. Vernadsky Crimean Federal University, Simferopol, Republic of Crimea, Russian Federation E-mail: vikolesn@ya.ru1
The article presents an analysis of a personality with antisocial disorder in the paradigm of depth psychology; in it were considered behavioral manifestations; emotions and mental processes that regulate behavior; psychological mechanisms; Genesis and features of their formation of the antisocial personality disorder. Particular attention was paid to the object relations as one of the factors determining the formation of antisocial personality structure. The results of the study content and structure of internalized object relations, in which is described the specificity of self-representations, object-representations, object interactions, affects and defense mechanisms of individuals with antisocial personality disorder. The article describes the psychological characteristics, mechanisms and determinants of personality with antisocial disorder, such as the open expression of the instincts of Eid, the pathology of superego, ego defects, following the principle of momentary pleasure, the need for stimulation, striving to exercise omnipotence, unconscious installation «don't be weak». An important factor in the formation of antisocial personality structure are features of early object relations. We have identified the main features of early object relations of antisocial personalities such as the impermanence of the environment, lack of sense of security and emotional comfort, a violation of the holding and containment processes, inconsistent and inadequate reaction of adults, wrong model of family relations. These factors lead to the internalization of the defective object relations. Because internalized scheme of object relations defines the peculiarities of perception of reality, other people and interact with them, the aim of our study was to investigate the nature of the content and structure of the internalized object
80
relations of persons with antisocial personality disorder. The study revealed features self-representations-representations of the object in the dyad, triad and group interactions, patterns and affects the object interactions, as well as basic defense mechanisms. Studies have shown that self-representation of individuals with antisocial disorder mostly presented neutrally indifferent, or bad super-grandiose representations. Object representations are also characterized by shaded, presented in a neutral-indifferent images of indeterminate sex. Dominated by the temporary object representations. The triad and group interactions also represented the bad and discounted items. Seldom integrated, permanent and good object-representation, as well as the image of the pair as a whole, which may be due to the inability of individuals to build antisocial close mutual object relations. In all kinds of object interactions dominate formal interaction characterized by a lack of emotional intimacy and estrangement. Also presented patterns of failure and rejection of the object, competition, display control and omnipotence. There is a narrow range of affective. Mostly affective emptiness, also found aggression, sense of grandeur, excitement and sexual desire. It was found that the personalities with antisocial disorder tend to defense mechanism of dissociation, personalities without disorder tend to rationalization. The hypothesis that the content and structure of the internalized object relations of individual with antisocial personality disorder characterized by specificity of self-representations, object-representations, object interactions, affects and defense mechanisms, was confirmed in empirical research.
Keywords: antisocial personality disorder, psychopathy, sociopathy, object relations theory, object relations, self-representation, object representations.
References
1. Beck A., Freeman A., Cognitive therapy of personality disorders, 544 p. (Piter, SPb., 2002).
2. Bion W., Learning through experience feelings, 128 p. (Kogito Center, M., 2008).
3. Winnicott D., The fate of the transitional object, Psychoanalytic reader. Classical Works, 431 p. (M., 2008).
4. Kernberg O., Aggression in personality disorders, 368 p. (Class, M., 2001).
5. Kernberg O., Severe personality disorders. Strategy psychotherapy, 422 p. (Progress, M., 2012).
6. Klein M., Psychoanalytic works in the VII volumes: V. I. "The development of the child" and other works 1920-1928, 374 p. (ID «ERGO», Izhevsk, 2008).
7. Korolenko C.V., Dmitrieva N.V., Personal and dissociative disorders: extending the boundaries of diagnostic and therapy, 448 p. (Publishing House NSPU, Novosibirsk, 2006).
8. McWilliams N., Psychoanalytic diagnosis. Understanding personality structure in the clinical process, 480 p. (Class, M., 2007).
9. WHO Moscow Center ICD-10 (International Statistical Classification of Diseases), Moscow Center WHO, 924 p. (Publishing House "Medicine", M., 2003).
10. Reshetnikov M.M., A basic guide to psychotherapy, 784 p. (Rech, M., 2001).
11. Hare R. D., Deprived of conscience. A frightening world ofpsychopaths, 288 p. (Williams, M., 2007).
12. Scharff J.S., Scharff D.E., Fundamentals of the theory of object relations, 304 p. (M., 2009).
13. Akhtar S., Broken Structures: Severe Personality Disorders and Their Treatment, 440 p. (Maryland, 2000).
14. Cleckley H., The Mask of Sanity (St. Louis, MO, CV: Mosby, 1941).
15. Hare R., Hare Psychopathy Checklist-Revised (PCL-R): 2nd edition Technical Manual (Toronto, 2003).
16. Meloy J.R., The Psychopathic Mind: Origins, Dynamics and Treatment, 440 p. (NJ, 1988).
81
