CC BY
12
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2005. № 5
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ИССЛЕДОВАНИЕ ИНФОРМАЦИОННЫХ ОСНОВ ГЕНЕЗИСА ИСКУССТВА
АФАСИЖЕВ М.Н. Изображение и слово в эволюции художественной культуры. Первобытное общество. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — 224 с.
Рецензируемая книга — первая из задуманной ее автором серии работ, в которой он поставил себе задачу проследить историческое движение материального субстрата художественной культуры — изображения и слова. Конечно, М.Н. Афасижев не первый, кто предпринимает исследование в этом направлении, но тема настолько масштабна и по объему, и по содержанию и настолько актуальна и в искусствоведческом, и в философско-эс-тетическом плане, что, думаю, в ее пространстве еще очень долго не будет тесно.
В книге, даже при самом беглом знакомстве с ее содержанием, особенно заметны и привлекательны два момента: широкое поле исторической (этнографической, искусствоведческой) и естественнонаучной литературы, на которую опирается автор в своих концептуальных построениях, и четко выраженное, последовательно проведенное философско-материалистическое методологическое обоснование своих позиций, что не столь уж часто встретишь в нынешнее время. При этом автор критически относится к упрощенным схемам выведения искусства непосредственно из трудовой деятельности или непосредственно из деятельности игровой.
Основная идея М.Н. Афасижева состоит в том, что характер и структура эстетической потребности составляют энергетическую основу возникновения неутилитарных форм деятельности. Для этого он и предпринимает экскурс в культурный континуум традиционного, родоплеменного общества, ибо синкретизм деятельности человека этого времени, а особенно синкретизм его деятельности и мышления позволяет в наиболее чистом виде представить те первичные их элементы, которые впоследствии, развившись, обретут самостоятельность и самозначимость, легко поддающиеся абсолютизации, что и послужит основанием для многоразличных и взаимоисключающих художественно-теоретических концепций. Афасижев принимает в качестве объяснительного принципа генезиса художественной деятельности универ-
сальность соотношения единства и разнообразия инварианта и его вариантов, проявляющую себя в организации и живой природы, и общества. Если, по его мнению, мир организован как единство в многообразии и разнообразие в единстве — идея, традиционно содержащаяся в определениях эстетического, — то вся природа организована эстетически. В этом состоит информационная предпосылка возможности формирования в процессе деятельности эстетического восприятия как функции структурных образований, которые в превращенной форме соответствовали типологическим формам самоорганизации природных объектов, выступающих предметами деятельности человека. «Если функционально-игровая потребность была выражением потребности в неутилитарной активности моторного аппарата древних людей, то функционально-эстетическая потребность была обусловлена необходимостью в реализации функциональной энергии мозга, источником которой было воздействие разнообразия форм и цветовых соотношений предметов и явлений природы« (с. 171).
Мне представляется очень интересной мысль автора о процессном характере эстетического. Он обращает внимание на то, что в развитии культуры именно процесс деятельности приобретает первостепенное значение, поскольку ее результат так или иначе ориентирован на удовлетворение более или менее временных потребностей, а процесс объективно связан с удовлетворением постоянной функциональной потребности, потребности в хорошо структурированной целостной, гармонической деятельности. Они составляют постоянно действующую информационно-энергетическую основу материальной и духовной деятельности (с. 177).
Формирование способности человека к изображению предметного окружения и к выражению своего отношения к миру в звуковой речи М.Н. Афасижев связывает именно с восприятием этого мира (составляющих его частей, предметов) в сознании в виде генерализированного образа, своеобразной изобразительной контурности, что впоследствие повышает и уровень мозговой активности, побуждая к совершенствованию структур мозга. И потому функциональная активность, удовлетворяемая на уровне моторного аппарата организма (отсюда такое значение игры, двигательной активности в древних культурах), все в большей мере становится определяемой функционально-эстетической организацией артикуляционного аппарата звуковой речи, а это — и новая форма игры, игры со словом. Так возникает и развивается дистанцирование воображаемого (образно-идеально конструированного) мира от мира непосредственной чувственной предметности. Слово позволило воображению оторваться от материальности бытия, и стало инструментом духовного производства.
Читатель найдет в книге М.Н. Афасижева обширный литературный и фактологический материал, подтверждающий его понимание происхождения изобразительного искусства, художественной деятельности в целом. Достаточно сказать, что список литературы, имеющий около ста названий, более чем солидный для относительно небольшой книги. Хотя здесь есть и обратная сторона — постоянное сопровождение текста изложениями и цитатами, что создает впечатление некоторой перегруженности и поэтому собственные построения автора иной раз приходится отыскивать как некие вкрапления.
На мой взгляд, автор уделил недостаточное внимание работам по философии сознания. Конечно, и В.С. Выготский, и А.Н. Леонтьев — серьезная опора, но в современной философии проблемы структуры сознания, его происхождения и функционирования весьма далеки от разрешения. Было бы интересно, если бы М.Н. Афасижев как-то соотнес в критическом плане свое понимание речи, слова, знака, изображения с наиболее влиятельными концепциями сознания, предложенными западной философией.
М.Я. Сараф
