CC BY
147
УДК 81'23
исследование городского лингвистического ландшафта как способа межкультурного взаимодействия в полиэтническом социуме
пешкова наталья петровна
заведующая кафедрой иностранных языков естественных факультетов, профессор Башкирского государственного университета Россия, Уфа, ул. Заки Валиди, 32 e-mail: peshkovanp@rambler.ru
В статье рассматривается психолингвистические аспекты проблемы лингвистического ландшафта полиэтнического города на материале «городского текста» современной Уфы. Обсуждаются результаты экспериментального исследования, в задачи которого входило выявление вербальных реакций, сопровождающих восприятие и интерпретацию испытуемыми поликодового текста города, с целью построения модели восприятия городского лингвистического ландшафта; а также изучение полученных вербальных реакций языкового сознания молодежного социума с целью выяснения косвенным путем отношения участников эксперимента к проблемам глобализации, национальной самоидентификации, к культурным ценностям дореволюционного и советского периода в истории города.
Автор приходит к выводу о том, что особенности восприятия испытуемыми лингвистического ландшафта города отражают специфику межкультурного общения в полиэтническом социуме и свидетельствуют о динамике изменений, происходящих в языковом сознании носителей различных языков региона, принадлежащих разным поколениям, и, одновременно, об определенной стабильности базовых этнокультурных ценностей. Как показывают экспериментальные данные, подобные ценности сохраняются в вербальном сознании представителей городского социума Уфы, существующей как полиэтническая языковая и культурная среда на протяжении нескольких столетий.
Ключевые слова: лингвистический ландшафт, текст города, восприятие, интерпретация, метод «встречного текста», вербальные реакции, социо-психолингвистический анализ, языковое сознание, межкультурное общение.
Особый интерес к проблемам существования языка в полиэнической среде и к методу исследования этих проблем, известному как анализ «лингвистического ландшафта», возник в условиях усиления тенденции глобализации, присущей современному обществу в целом. В национальных республиках нашей страны эта тенденция осуществлялась одновременно с процессами этнической самоидентификации их народов. В настоящее время обращение к проблемам такого рода неслучайно поскольку, они, по-прежнему, связаны с тем, что, по словам Ю.А. Сорокина, «может стать преградой и помехой в межкультурной коммуникации, т.е. в процессе общения представителей разных национально-культурных сообществ» [Сорокин 2003: 4].
введение
Как известно, под лингвистическим ландшафтом обычно понимаются способы изучения сосуществования и соотношения нескольких языков в общественном пространстве многоязычного города или целого региона. В области языкознания первые системные работы по изучению языкового ландшафта начинают появляться около пятидесяти лет тому назад, в 70-80-ые годы прошлого века. Тем не менее, считается, что «лингвистический ландшафт» как самостоятельный метод исследования является относительно новой лингвистической дисциплиной [Кирилина 2013: 159].
Множество исследований по проблеме приходится на 90-ые и 2000-ые годы. Как известно, сам термин «linguistic landscape» впервые используется в трудах [Laundry, Bourhis 1997]. Появляются работы по моделированию городского лингвистического ландшафта в полиэтнической среде. В частности, представляет интерес трехкомпонентная модель, включающая условия автора письменного знака («sign-write» condition), его адресата («presumed reader» condition) и значимости (ценности) знака (symbol value condition) [Spolsky, Cooper 1991: 81-85]. Можно упомянуть более поздние разработки по проблемам моделирования [Reh 2004] и [Backhaus 2007].
Следует отметить, что существуют и другие термины, отражающие суть обсуждаемых проблем. Так, например, в исследованиях, посвященных языковому облику Красноярска, используется термин «лингвистическое градоведение» [Подберезкина 1998].
По нашему мнению, для характеристики понятие «языковой ландшафт города», как нельзя лучше подходит и термин «текст города». Здесь уместно еще раз вспомнить высказывание Ю.А. Сорокина о том, что текст вообще «...есть часть экстралингвистической реальности и по сути своей предстает как опосредованное отображение некоторого фрагмента окружающей действительности.» [Сорокин 2003: 4]. Такое определение, как нельзя лучше, на наш взгляд, подходит и для понятия городского текста. Когда же речь идет о переводе, с которым неизбежно приходится сталкиваться в полиэтническом городском тексте, в этом случае, как справедливо отмечает исследователь, «мы имеем дело не только с дву-язычным переводом, но с «дву-культурньш», интерпретативным переводом» [Op. cit.: 4-5].
Объектом нашего исследования является современный языковой ландшафт города Уфы, полиэтнической столицы Республики Башкортостан. Нужно сказать, что данный объект привлекал внимание региональных лингвистов с конца 90-х и начала 2000-х. Нельзя не вспомнить известные в республике и за ее пределами исследования Л.Л. Аюповой, посвященные исследованию языковой ситуации в Республике Башкортостан и проблемам билингвизма [Аюпова 1998]; Е.А. Яковлевой, занимавшейся изучением разнообразных форм существования языка города [Яковлева 2002]; а также работы их учеников, связанные с функционированием различных языковых подсистем в Уфе [Исмагилова 2007] и «жизнью» эргонимов в лингвистическом ландшафте нашего города [Емельянова 2007].
Следует отметить, что большинство подобных работ имело социолингвистический характер. Что касается психолингвистического аспекта проблемы, он до сих пор оставался без внимания со стороны региональных исследователей. Предмет нашего исследования, некоторые результаты которого предлагаются к обсуждению
в настоящей статье, составляют психолингвистические особенности восприятия лингвистического ландшафта Уфы ее обитателями, постоянными и временными, принадлежащими разным этническим, социальным и возрастным группам.
Характеризуя лингвистический ландшафт столицы нашей Республики, нужно сказать, что большая часть современного языкового ландшафта Уфы, представленная названиями улиц, магазинов, ресторанов, офисов и организаций, расположенных в историческом и культурно-деловом центре города, не является исключением в отношении общей для многих российских городов тенденции глобализации и вестернизации.
В то же время использование англицизмов и контаминаций, ставшее обычным для уличных вывесок нашего города, сочетается с тенденцией отражения в них, как дореволюционного губернского прошлого Уфы, так и истории, связанной с советской культурой. На вывесках с названиями улиц, можно встретить и ссылки на их дореволюционное прошлое, и цитаты из стихов известного российского и башкирского поэта Мустая Карима, и лозунги советского периода. Кроме того, если все названия улиц города представлены на двух языках - русском и башкирском, то в названиях центральных улиц добавляется английский язык.
обсуждение результатов экспериментального исследования
Нужно отметить, что в своем исследовании мы намеренно попытались привлечь внимание участников нашего эксперимента к лингвистическому ландшафту Уфы, включающему в себя, прежде всего, названия улиц и магазинов, ресторанов и кафе, офисов и различных организаций, а также к текстам рекламы. Иными словами, к тому языковому пространству города, в котором они живут ежедневно. По словам наших испытуемых, именно оно наиболее востребовано и при этом «наименее заметно для глаз постоянных жителей». Такую общую характеристику дали участники эксперимента лингвистическому ландшафту центральной части города во время блиц-опроса, предшествующего эксперименту и проводимого с целью выяснения, обращают ли жители Уфы внимание на «городской текст», и знакомы ли они с термином «лингвистический ландшафт».
Участниками блиц-опроса стали студенты, магистранты и аспиранты Башкирского государственного университета в возрасте от 18 до 23 лет, а также преподаватели и технические сотрудники университета, более широкого возрастного диапазона - от 25 до 65 лет. Мы опросили более ста респондентов, принадлежащих разным возрастным и социальным группам, более восьмидесяти из них стали участниками основного эксперимента.
Наиболее типичными ответами для 68-70% респондентов стали следующие: «не обращаю внимания», «идет фоном», «смотрю по необходимости». Оставшиеся 30% будущих испытуемых ответили: «всегда читаю рекламу», «иногда читаю названия новых улиц», «смотрю названия улиц, т.к. не все улицы знаю», «читаю названия улиц, (ресторанов, офисов и т.п.) из любопытства».
Таким образом, руководствуясь результатами блиц-опроса, мы поставили перед испытуемыми задачу посмотреть более внимательно на окружающий их «текст города», оценить его, а затем, возможно, дать свои рекомендации, если таковые возникнут. Рекомендации и пожелания были, безусловно, добровольным заданием.
Нашей рабочей гипотезой стало предположение о том, что при восприятии и понимании языкового ландшафта может действовать тот же самый механизм «встречного текста», исследованием которого мы занимались на материале письменных текстов самых разнообразных типов. Однако в новой экспериментальной ситуации не было необходимости в использовании полной и подробной инструкции для испытуемых, применяемой в соответствии с оригинальной методикой. Мы также не ориентировали их и на выполнение задачи, связанной с формулированием извлеченного «смысла». Однако в большинстве случаев участники эксперимента спонтанно выражали в реакциях свои «индивидуальные смыслы» как результат интерпретации воспринимаемой информации. Можно допустить, что в силу особенностей организации эксперимента, его процедура отчасти приближалась к восприятию, происходящему в естественных условиях.
В процессе эксперимента мы предполагали решить две основные задачи. Во-первых, проанализировать полученные вербальные реакции, сопровождающие восприятие и интерпретацию испытуемыми поликодового текста города. Можно было прогнозировать, что в поле реакций будут преобладать оценка, мнение, ассоциация и т.д. При этом предполагалось обнаружение и иных видов, возможно, новых.
Во-вторых, путем анализа данных реакций, не прибегая к прямым вопросам, выявить некоторые особенности вербального сознания участников эксперимента, связанные с их действительным отношением к проблемам глобализации, национальной самоидентификации и к историческим ценностям, как дореволюционного, так и советского периода.
Основное экспериментальное исследование включало также два этапа, первый из них проводился в компьютерном классе. В задачи испытуемых входили: просмотр короткого видеофильма, состоящего из десяти кадров-изображений различных вывесок; знакомство с пятнадцатью фотографиями, отображающими языковой ландшафт Уфы; анонимное письменное комментированием увиденного. Участники эксперимента могли свободно выбирать те изображения и фотографии, которые вызывали у них желание прокомментировать и оценить увиденное в свободной форме письменного высказывания.
На втором этапе испытуемые получили опросные листы, включающие ряд вопросов, связанных с оценкой содержания и формы лингвистического ландшафта Уфы, на которые их просили дать краткие ответы, а также, по желанию, высказать свои рекомендации по совершенствованию языковой среды города.
В результате осуществления первого этапа эксперимента мы получили более восьмидесяти «встречных текстов» испытуемых, представляющих собой наборы их вербальных реакций на оригинальный текст города, разных по объему, поскольку, как мы упомянули выше, они могли сами выбирать или отвергать объект своих комментариев. В целом полученные «встречные тексты» включали от 15 до 27 реакций в произвольной форме.
Наши предположения о качественном составе «встречных текстов» участников исследования во многом подтвердились. Практически все наборы реакций включают оценку или оценочное мнение, в большинстве случаев в краткой форме, с использованием эмотивной лексики. Меньшая часть оценочных реакций (приблизительно в соотношении 40% к 60%) включают элементы рассуждения или ар-
гументации, как правило, относительно того, почему нравится или не нравится та или иная вывеска, и характеризуются развернутостью. Нужно сказать, что оценка касается формы и содержания воспринимаемой информации, в равной степени.
Ниже мы приводим примеры наиболее типичной формы оценки лингвистического ландшафта нашего города. Как можно видеть, краткая эмоциональная оценка варьируется от одного слова до одного-двух предложений.
- Красота!
- Отвратительно!
- Тьфу!
- Пошло и глупо.
- Лозунги рекламные - много пошлости.
- Хорошо оформлено. Чувство гордости за родной город.
- Матур лык салоны? Это Beauty Salon? - НЕкрасиво!
Подробные оценки могут достигать пяти и более предложений:
- Очень хорошо, что на трех языках и с указанием старого и дореволюционного названия. Думаю, это правильно. Может, кто-то давно здесь не был - легче ориентироваться. И старые названия полезны - это же история моего города. Мне это интересно и полезно.
- Нравится, что на 3-х языках. Но! В первую очередь мы живем в России, а потом в Башкирии. Поэтому, на мой взгляд, русское название следует обозначить более крупным шрифтом по сравнению с другими - башкирским и английским.
- Все вывески на трех языках - перегруз информации. Мелкий шрифт. Башкиро-татаро-говорящие всегда могут понять русские названия, а туристы и так будут пользоваться навигаторами. Лучше одно название сделать в три раза крупнее. Будет видно издалека, даже людям с плохим зрением.
По частотности за оценкой следует мнение (оценочное мнение), маркированное наличием вводных слов «думаю», «считаю» и т.п. Ниже приведем несколько примеров, отражающих наиболее распространенные позиции наших испытуемых.
- «Башкортостан - край дружбы и согласия». Думаю, это вызывает положительные эмоции. Такие цитаты нужны.
- Не очень люблю навязчивые лозунги, которые проповедуют любовь к Родине, столице, республике. Думаю, патриотизм нужно воспитывать по-другому. В лозунгах есть неискренность.
- Я считаю, дублирующая надпись на башкирском языке должна быть только на гос. учреждениях. На магазинах достаточно и на русском.
- Да, какая разница, как все это раньше называлось. Я не историк. И даже не все современные названия знаю. А для чего? Будет нужно, найду по навигатору.
- Мустай Карим - уверен, это хорошо. Может, кто-то и не читал, только слышал. Вдруг понравится цитата, захочется прочитать. А я его повести люблю с детства.
Среди разных форм оценки и оценочного мнения особое место занимают реакции, комментирующие качество перевода названий улиц на башкирский язык. Понятно, что принадлежат они носителям языка и содержат критику, корректировку, а порой осознание приобретения новых знаний.
Анализ таких реакций показывает, что проблеме качества перевода много внимания уделяет довольно большая группа молодых испытуемых, в отличие от старших участников эксперимента. Последние оставили качество перевода, практически, без внимания, демонстрируя либо незнание языка, либо равнодушие к проблеме адекватности передачи названий на башкирском языке. Нужно сказать, что небольшая часть молодежи откровенно признается в недостаточном знании родного языка.
- Яны ташлы - это не «Ново-мостовая» - это ново-каменная, я точно знаю. А как мостовая? Надо уточнить.
- Ышырзар ^ло - рабкоры? Смешно. Дословный перевод. Надо было обратиться к специалистам. В конце концов, выйти на улицу, спросить жителей. Или это у переводчика такое чувство юмора? Или просто плохой переводчик.
- Странно, я не знала, что рабкор это hыйырзар Ыло. Я думала, что Ышыр это корова. А, так это - известие! Не очень знаю родной язык, вот и казус, стыдно.
- Все переводы, кроме фамилий, плохие, грубые, приблизительные. Смешно и обидно за неправильный перевод! Где хорошие переводчики с русского на башкирский?
Достаточно частотными в нашем экспериментальном материале стали ассоциативные реакции. Некоторые из них является общими для многих испытуемых, они могут быть вызваны, например, известными историческими фамилиями - Чернышевский или Ленин. Другая часть представлена ассоциациями индивидуальными, многие из которых связаны с особыми ощущениями испытуемых, их личными переживаниями и т.п.
- Чернышевского - Что делать?
- Ленина - Ленин - партия - комсомол!
- Валиди - университет, БашГУ!
- Заки Валиди. Легкое ощущение холода.
- Аксакова - светло, зеленый свет. Солнечно.
- Пушкина - тепло, блики солнца, сирень.
- Рабкоров - серый, или свинцовый.
Выделяется группа ассоциаций, выраженных одним словом, передающим, как правило, сильные чувства или ощущения испытуемых, без каких-либо объяснений.
- Гнев.
- Радость.
- Отвращение.
Помимо упомянутых выше видов реакций, присутствующих в оригинальной методике «встречного текста», можно назвать и инфиксацию, т.е. завершение прочитанного предложения «своими словами».
«Не курить!» - .. .И не буду.
«Захотела. . И взяла кредит!» - .. .А теперь отдай назад (с процентом!).
«Без перерыва / Без выходных» - ..Качаем ваши деньги!
Новыми и достаточно распространенными среди полученных реакций стали «корректировка» известной информации; констатация получения новой информации («открытия для себя»), часто сопровождаемые возникновением мотивации к
получению нового знания. Можно привести следующие примеры реакций подобного вида.
- Так, значит, Ленина была Лазаретной? Я думала, Центральной.
- Получается, бывшая Центральная-то теперешняя К. Маркса. Кто бы мог подумать. Центр сместился.
- Интересно, Менделеева - бывшая Большая Сергиевская. Ну, да, тут рядом Сергиевская церковь. И старое кладбище. Тоже, кажется, Сергиевское. Точно. Не думала. А, значит, была и Малая Сергиевская. А она-то где? Надо бы поинтересоваться.
- Как странно, Чернышевского бывшая ул. Колмацкая. Никогда не знал. Всю жизнь живу в Уфе, а историю родного города знаю плохо. Стыдно.
- Да, надо, пожалуй, почитать про старую Уфу. Что это Колымацкая? Колмацкая? Что это значит?
В результате качественного и количественного анализа реакций, основанного на методе «встречного текста», можно предложить следующую модель восприятии и интерпретации лингвистического ландшафта города и представить ее в форме следующей таблицы.
Таблица №1 Модель восприятия текста города
вид реакции Частотность (в %)
Оценка 48%
Мнение 20%
Ассоциация 14%
Коррекция известного + мотивация к получению нового знания 12%
Инфиксация 5%
Другие виды реакций 1%
Как можно видеть из таблицы № 1, оценка и мнение входят в «ядро» модели восприятия и интерпретации текста города. Нам также известно, что они составляют и так называемые «ядерные реакции» в моделях понимания письменных текстов любого типа [Пешкова 2013]; [Пешкова 2014]. Однако, значительное присутствие ассоциаций и инфиксации далеко не характерно для моделей понимания различных видов письменных сообщений. Особенностью представленной выше модели является и наличие в «ядре» упомянутой выше «коррекции» известной информации, сопровождаемой возникновением мотивации к получению нового знания.
Заключение
Итак, результаты первого этапа экспериментального исследования, обсуждаемого в настоящей статье, подробно представлены выше. К сожалению, нельзя не отметить тот факт, что второй этап, связанный с анкетированием испытуемых, по сути, не добавил дополнительной информации. Небольшое исключение составили лишь анкеты наиболее активных участников эксперимента в той их части, которая касалась добровольных предложений и пожеланий по усовершенствованию языкового ландшафта Уфы. Однако число подобных анкет достигает не более 15%. Таким образом, основным материалом для социо-психолингвистического анализа
также послужил массив «встречных текстов», позволивший нам прийти к следующим выводам.
Так, анализ реакций испытуемых показывает, что во многом негативное отношение региональных социологов и культурологов к процессам глобализации и вестернизации общества, отображаемым в лингвистическом ландшафте в форме англицизмов, которыми изобилует современная Уфа, не свойственно большинству представителей молодежного социума, независимо от их национальной принадлежности.
Более 90% оценок и оценочных мнений испытуемых молодежной группы от 18 до 27 лет характеризуются позитивным отношением к присутствию в языковой среде города английского языка наряду с русским и башкирским. Как следует из «встречных текстов», их авторы видят в этом определенную причастность к тому, что происходит в мире, выражение своего рода единства с внешним миром и, одновременно, подтверждение их собственного нежелания обособленности, замкнутости в своем локальном пространстве.
Следует заметить, что эта тенденция вполне естественно уживается с желанием знать и использовать свой родной язык. Молодежная группа участников эксперимента демонстрирует, в основном, неплохое знание родного башкирского наряду со знанием русского языка. Проведенное на основе оценки качества перевода сравнение знания национальных языков группой современной молодежи со знанием тех же языков их носителями, принадлежащими поколению молодежи 7080-ых, составивших старшую группу наших испытуемых, явно свидетельствует в пользу поколения молодежи 2000-ых.
Нельзя не отметить и отрицательное отношение к использованию в городском лингвистическом ландшафте иностранных языков, присущее части наиболее возрастной группы испытуемых от 55 до 65 лет, достигающее 45-50%. Одна часть таких реакций носит открыто агрессивный характер, другая демонстрирует недовольство, зачастую объясняя его своим незнанием чужого языка.
Нужно сказать, что среди реакций «встречных текстов» молодежной группы не наблюдается и явных националистических проявлений в отношении того или языка. Например, один из вопросов, предложенных испытуемым, касался порядка следования языков в названиях улиц. Так, распространенным современным вариантом следования языков в названиях центральных улиц является следующий: русский - башкирский - английский; не менее популярным остается и другой вариант: башкирский - русский - английский. В младшей группе респондентов не наблюдается явных предпочтений в пользу того или иного варианта. В старшей группе, как уже отмечалось, высказываются предложения, прежде всего, убрать английское название, в отдельных случаях, составляющих около 2%, выражается желание оставить только один язык - русский или башкирский.
Тем не менее, в целом, просматривается стремление к равноправию языков, присущее и младшей, и старшей группам респондентов. Большинство из них проявляют осознанное понимание необходимости использования в языковом пространстве города русского и башкирского, хорошего знания русского, однако не в ущерб знанию и владению родным языком.
Независимо от национальной принадлежности проявляется очевидный интерес к знаниям дореволюционного периода истории города. Большинство испытуемых констатирует тот факт, что на сегодня их недостаточно, и проявляет желание к получению подобных знаний. Ощущается и определенный интерес к более близкой советской эпохе, которая для молодого поколения также представляет собой историю и города, и республики, и страны.
Хотелось бы также отметить, что данные, полученные путем представленного в настоящей статье эксперимента, имеют некоторые точки соприкосновения с результатами наших предшествующих исследований языкового сознания регионального студенческого сообщества [Пешкова 2012: 8-19]. В частности, как упоминалось ранее, в большинстве оценок и мнений молодежной группы, отсутствует агрессивный фон, что, на наш взгляд, является важной тенденцией, отражающей текущее состояние вербального сознания поколения студенческой молодежи от 18 до 23 лет, участвующей в ряде наших экспериментов в течение нескольких последних лет.
Кроме того, новые экспериментальные материалы свидетельствуют и о том, что особенности восприятия испытуемыми лингвистического ландшафта города отражают как динамику изменений, произошедших в языковом сознании носителей различных языков нашего региона, принадлежащих разным поколениям, так и определенную стабильность базовых этнокультурных ценностей. Последние, как можно было еще раз убедиться, сохраняются в вербальном сознании представителей городского социума Уфы, существующей как полиэтническая языковая и культурная среда на протяжении нескольких столетий.
Аюпова Л.Л. Языковая ситуация в Республике Башкортостан: социолингвистический аспект: дисс. д-ра филол. наук. - Уфа: БашГУ 1998. - 335 с.
Емельянова А.М. Эргонимы в лингвистическом ландшафте полиэтнического города: на примере названий деловых, коммерческих, культурных, спортивных объектов г. Уфы: дисс. канд. филол. наук. - Уфа: БашГУ, 2007. - 170 с.
Исмагилова Н.В. Язык города Уфы: функционирование различных языковых подсистем и билингвизма: дисс. канд. филол. наук. - Уфа: БашГУ, 2007. - 299 с.
Кирилина А.В. Описание лингвистического ландшафта как новый метод исследования языка в эпоху глобализации // Вестник ТвГУ Серия «Филология». - № 24. - Выпуск 5. - 2013. - С. 159-167.
Пешкова Н.П. Региональные особенности языкового сознания российской молодежи // Вопросы психолингвистики - № 2(16). - 2012. - С. 8-19.
Пешкова Н.П. Психолингвистическая интерактивная модель понимания текста (на материале текстов различных типов) // Вестник Томского гос. ун-та. Серия «Филология». - № 5 (25). - 2013. - С. 48-54.
Пешкова Н.П. Из опыта экспериментальных исследований понимания речи в русле психолингвистики текста А.И. Новикова // Вопросы психолингвистики - №2 (20). - 2014. - С. 113-123.
Подберезкина Л.З. Лингвистическое градоведение (о перспективах исследования языкового облика Красноярска) // Теоретические и прикладные аспекты
литература
речевого общения. - Научно-методический бюллетень Красноярск. гос. ун-та. -Вып. 6. - 1998. - С. 22-30.
Сорокин Ю.А. Переводоведение: статус переводчика и психогерменевтические процедуры. - М.: Гнозис, 2003. - 160 с.
Яковлева Е.А. Уличные объявления как феномен речевой деятельности и как речевой жанр // Вестник Башкирского Университета. - №1. - 2002. - С. 75-79.
Backhaus P. Rules and regulations in linguistic landscaping: A contrastive perspective // Language regimes in transformation. Future prospects for German and Japanese in science, economy and politics. - Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2007. - P. 152-172.
Laundry R., Bourhis R.Y. Linguistic landscape and ethno linguistic vitality: An empirical study // Journal of Language and Social Psychology. - Vol. 16 (1). - 1997. - P. 24-49.
Reh M. Multilingual writing: A reader oriented typology // International Journal of Sociology of Language. - Vol. 170. - 2004. - P. 1-41.
Spolsky B., Cooper R.L. The Languages of Jerusalem. - Oxford: Clarendon Press, 1991. - 166 p.
investigation of urban linguistic landscape as an instrument of cross-cultural interaction in poly-ethnic
society
The article considers psycholinguistic aspects of the problem of linguistic landscape of a poly-ethnic city based on the "urban text" of modern Ufa. The author discusses some results of the experimental research, the tasks of the latter included: revealing verbal responses accompanying perception and interpretation of a creolized urban text by the experiment participants with the purpose of constructing a model of linguistic landscape perception; and, besides, investigation of the youth society language consciousness by means of the verbal reactions analysis aimed at explication of the experiment participants' attitude to the problems of globalization, national self-identification, cultural values of pre-revolutionary and soviet periods in the city history.
The author comes to the conclusion that the specific characteristics of urban linguistic landscape perception by the experiment participants reflect special features of cross-cultural communication in a poly-ethnic society and demonstrate dynamic changes in the verbal consciousness of the bearers of different regional languages, belonging to different generations, and, simultaneously, show certain stability of the basic ethno cultural values. According to the experimental data such values are maintained in the verbal consciousness of the representatives of the urban society of ufa, which has been a poly-ethnic language and cultural environment for several centuries.
Keywords: linguistic landscape, urban text, perception, interpretation, "internal/ counter text" method, verbal responses (reactions), socio-psycholinguistic analysis, verbal consciousness, cross-cultural communication.
Ayupova L.L. Yazykovaya situatziya v Respublike Bashkortostan: sotziolingvisticheskiij aspekt: diss. d-ra filol. nauk [Language situation in Republic Bashkortostan: Doctor dissertation in philology]. Ufa, Baskir State University, 1998. 335 p.
YemelyanovaA.M. Ergonimy v lingvisticheskom landshafte polietnicheskogo goroda: na primere nazvaniij delovykh, kommercheskikh, kulturnykh, sportivnykh obyektov g. Ufy: diss. kand. filol. nauk [Ergons in the linguistic landscape of a poly-ethnic city: based on the example of the names of business, commercial, cultural, sport objects: Candidate dissertation in philology]. Ufa, Baskir State University, 2007. 170 p.
Ismagilova N.V Yazyk goroda Ufy: funktzionirovaniye razlichnykh yazykovykh podsistem i bilingvizma: diss. kand. filol. nauk [Language of the city Ufa: performance of different language subsystems and bilingualism: candidate dissertation in philology]. Ufa, Baskir State University, 2007. 299 p.
Natalia P. Peshkova
Head of Foreign Languages Department (Natural Sciences Faculties),
Professor of the Bashkir State University 32, Zaki Validi Str, Ufa, Russia e-mail: peshkovanp@rambler.ru
References
Kirilina A.V. Opisaniye lingvisticheskogo landshafta kak novyij metod issledovaniya yazyka v epokhu globalizatzii [Description of linguistic landscape as a new research method in the epoch of globalization]. Vestnik TvGU. «Filologiya» [Tver' State University Bulletin. «Philology»], 2013, no. 5(24), pp. 159-167.
Peshkova N.P. Regionalnyye osobennosti yazykovogo soznaniya rossijskoij molodyozhi [Regional aspects of the Russian youth language consciousness]. Voprosy Psikholingvistiki - [Journal of Psycholinguistics], 2012, no. 2, pp. 8-19.
Peshkova N.P. Psikholingvisticheskaya interaktivnaya model' ponimaniya teksta (na materiale tekstov razlichnykh tipov) [Psycholinguistic interactive model of text comprehension based on different text-types]. Vestnik Tomskogo gos. un-ta. «Filologiya» - [Tomsk State University Bulletin. «Philology»], 2013, no. 5(25), pp. 48-54.
Peshkova N.P. Iz opyta eksperimentalnyh issledovaniij ponimaniya rechi v rusle psikholingvistiki teksta A.I. Novikova [From the experience of the experimental research in speech comprehension within the paradigm of A.I. Novikov's text-psycholinguistics]. Voprosy Psikholingvistiki - [Journal of Psycholinguistics], 2014, no. 2(20), pp. 113-123.
Podberezkina L.Z. Lingvisticheskoye gradovedeniye (o perspektivakh issledovaniya yazykovogo oblika Krasnoyarska) [Linguistic study of city (about some prospects of investigation of Krasnoyarsk image)]. Teoreticheskiye i prikladnyye aspekty rechevogo obshyeniya. Nauchno-metodicheskiij byulleten' Krasnoyarsk. gos. un-ta -[Theoretical and applied aspects of speech communication. Research and Technique Bulletin of Krasnoyarsk State University], 1998, no. 6, pp. 22-30.
Sorokin Yu.A. Perevodovedeniye: status perevodchika i psikhogermenevticheskiye protzedury [Translation Studies: the status of a translator and psycho-hermeneutic procedures]. Moscow, Gnozis Publ., 2003. 160 p.
Yakovleva Ye.A. Ulichnyye obyavleniay kak fenomen rechevoij deyatelnosti i kak rechevoij zhanr [Street signs as a phenomenon of speech activities and as a speech genre]. Vestnik Bashkirskogo Universiteta - [Baskir University Bulletin], 2002, no. 1, pp.75-79.
Backhaus P. Rules and regulations in linguistic landscaping: A contrastive perspective // Language regimes in transformation. Future prospects for German and Japanese in science, economy and politics. - Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2007. P. 152-172.
Laundry R., Bourhis R.Y. Linguistic landscape and ethno linguistic vitality: An empirical study // Journal of Language and Social Psychology. - Vol. 16 (1). - 1997. P. 24-49.
Reh M. Multilingual writing: A reader oriented typology // International Journal of Sociology of Language. - Vol. 170. - 2004. P. 1-41.
Spolsky B., Cooper R.L. The Languages of Jerusalem. - Oxford: Clarendon Press, 1991. 166 p.
