CC BY
16культурные нормы данного языкового сообщества, а с другой — постоянно подпитывается и обновляется идеями, возникающими в голове отдельных творческих личностей и создателей произведений словесного искусства.
ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ
1. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. — М.: Гнозис, 2003. — 280 с.
2. Chafe W. Discourse, consciousness of time. — Chicago, 1994. — 311 p.
3. Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопр. языкознания. — 1994. — №5. — С. 126-145.
4. Седов К.Ф. Дискурс и личность: Эволюция коммуникативной компиетенци. М.: Лабиринет, 2004. 3290 с.
5. Алефиренко Н.Ф. Дискурсивная синергетика «живого» слова // Язык. Текст. Дискурс: Межвуз. науч. альманах. Ставрополь: Краснодар, 2008. С. 9-31.
6. Алефиренко Н.Ф. Дискурсивный анализ: традиции и инновации // Язык — сознание — культура — социум: Матриалы науч. конф., посвящённой памяти проф. И.Н. Горелова. Саратов, 2008. С. 12-15.
7. Алефиренко Н.Ф. Коммуникативная ситуация как когнитивно-прагматический фактор порождения поэтического дискурса // Auspicia: Recenzovany neimpaktovany casopis pro otazky spolecenskych veci. Ceské Budejovice: Vysoká skola evropskych a regionálních studií; Praha: Filosoficky ústav akadimie ved Ceske Republiky, 2008. C. 68-73.
8. Пищальникова В.А. Введение в лингвосинергетику. — Барнаул, 1999.
9. Black M. Models and metaphors studies in language and philosophy. — N.Y.; Ithaca, 1962. — 280 p.
10. Пешё М. Контент-анализ и теория дискурса // Квадратура смысла. — М., 1999. — С. 302-336.
Б. М. Алиева
ИССЛЕДОВАНИЕ ФОНЕТИЧЕСКОЙ И ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКОЙ ГЕНДЕРНО-ОБУСЛОВЛЕННОЙ СПЕЦИФИКИ ЛАКСКОГО ЯЗЫКА В СРАВНЕНИИ
С АНГЛИЙСКИМ И РУССКИМ ЯЗЫКАМИ
В изучении гендерной проблематики в лингвистике можно выделить следующие основные направления исследований [1; 2; 3; 4; 5]: выявление определённых различий языковых уровней, а также различий в области вербальных стереотипов в восприятии женщин и мужчин; выявление семантических различий, которые объясняются особенностями перераспределения социальных функций в обществе, — подход, обусловленный исключительно социальной природой языка женщин и мужчин; построение психолингвистических теорий, в которых «женский» и «мужской» языки сводятся к особенностям языкового поведения женщин и мужчин; когнитивное объяснение выявленных показателей.
В анализе различных гендерных аспектов английского и русского языка можно условно выделить следующие основные тематические блоки: устно-речевая специфика в лингвистической гендерологии; лексико-грамматическая; ассоциативно-когнитивные аспекты; социолингвистический подход к проблемам лингвистической гендерологии; эмоционально-коннотативные аспекты в лингвистической гендерологии.
Мужчины больше женщин восприимчивы к новым фактам в языке, они употребляют больше неологизмов, а также слов из терминологической и профессиональной лексики [6]. Женщины в большей степени, чем мужчины используют престижные формы слов, новомодные иностранные заимствования. Было замечено, что женщины используют неологизмы и «модные» слова в повседневной речи, в то время как в официальной речи они стремятся их избегать [7]. Также были обнаружены соответствующие закономерности в использовании вульгарной и табуированной лексики, жаргонизмов, инвектив (нецензурная лексика) и слэнга [8; 9; 10; 11].
Так, в английском женщина использует чаще модальные глаголы в прошедшем времени: Mightn't it be the case that... ?, Would the relationship ...?. Во-вторых, частотные характеристики в использовании различных модальных глаголов существенно колеблются для мужской и женской речи. Например, мужчина предпочитает can, а женщина may. В анализе использования глаголов to be и to have в качестве модальных были получены следующие результаты: to
have как модальный, а не смысловой глагол и to be как заместитель модального глагола must , выражающего долженствование, в два раза чаще употребляется женщинами.
В-третьих, в женской речи значительно чаще присутствуют вводные слова и выражения с различной степенью уверенности говорящего и т.д. [12. С. 185]. Например, probably, possibly, certainly, I think, I suppose, you see, to seem, to my mind. Эти слова и выражения находятся, как правило, в позиции начала предложения. Женщины в пять раз больше мужчин используют в своей речи конструкцию You know.
В-четвёртых, в силу более вежливого характера своей речи женщины используют средства так называемой двойной модальности ('модальный глагол+наречие): I was wondering if you couldpossibly just do me a smallfavour (рус. : Не возражаете ли Вы...). В женской речи чаще можно встретить и словосочетание «I think' + модальное наречие»: I think you just sort of talk it out [12. С. 186-187].
Н. Конклин, американский психолог и лингвист, предположил, что превалирование в речи женщин модальных средств языка «можно объяснить за счёт неуверенности, неопределённости и нерешительности женской речи в целом» [13. P. 73]. Употребление восклицательных предложений (What lovely earrings! — рус.: «Что за прелестные серёжки!») связано с большей эмоциональностью женской речи. В речи женщин прослеживается гиперболизация, а также использование тропов (метафор, сравнений, эпитетов): I'djust die (рус.: «Я просто бы умерла»), He ll never forget me (рус. : «Он никогда не забудет меня»).
При исследовании речи англоязычных женщин было замечено, что они для выражения согласия и несогласия с мнением собеседника или своей собственной эмоции чаще употребляют «хвостовые вопросы» (вопросы типа рус. : Тебе это нравится, не так ли?, Ты меня любишь, не правда ли?) «Хвостовые вопросы» являются типичной чертой английского синтаксиса.
Женщина, задавая вопрос, делает его как бы персональным, отсюда и более частотное употребление в речи местоимений первого лица: I want to ask you what time it is? (рус.: «Я бы хотела знать, который час?») и What time is it? (рус.: «Который час?»). Типично «женскими» являются и конструкции I wonder if (рус.: «Мне интересно»), It seems to me (рус.: «Мне кажется»), My impression is (рус.: «Моё впечатление», букв. — «У меня такое впечатление»). Авторы объясняют эти особенности речи женщин тем, что она больше, чем мужчина стремится к вежливости и корректности в речевом поведении. В её речи гораздо больше вежливых форм слов, просьб, извинений — «I'm sorry», «Excuse те, please».
Исследователи отмечали и тот факт, что мужчина больше пользуется глаголами в активном залоге, а женщины в пассивном. Как видно, на настоящем этапе развития гендерной лингвистики для ряда языков — преимущественно европейских — уже выделен корпус языковых средств, в которых проявляется гендерная маркированность. Это языковые средства фонетического уровня, лексического, лексико-грамматического и под. Однако в области гендерных исследований языков кавказского ареала, многих тюркских языков, а также иных редких языков малочисленных народов, равно как и младописьменных языков стоит задача, во-первых, инвентаризации соответствующих языковых средств, и только затем их интерпретации. В этой связи вовлечение специфических языков, таких как лакский язык, позволит выявить новые типологически релевантные особенности языковой картины мира и получить практически ориентированное описание гендерно-ориентированного дискурса, представленного на лексико-грамматическом уровне. Лакский язык, насколько нам известно, не был предметом детального гендерного анализа, что делает предпринятое нами исследование исторически сложившихся гендерных стереотипов особенно актуальным, поскольку позволяет вскрыть те гендерные особенности, которые могут быть латентными параметрами в западноевропейских и славянских языках.
В настоящей работе исследуются фонетические и лексико-грамматические особенности лакского языка, которые получают адекватную интерпретацию только в гендерной перспективе.
Так, была поставлена задача установить различия в употреблении той или иной звуковой единицы лицами разного пола. Для этого информантам, как мужчинам, так и женщинам, предлагалось произнести одни и те же фразы. Приведем примеры, иллюстрирующие особенности вокализма и консонантизма. Так, выражение Чун най буру, гъар? — Куда вы идёте? жен-
щины произнесли следующим образом: [Чун ньеей буруу, гъар]. В слове най наблюдается палатализация [н] и [а], а также сужение раствора гласного а. В целом для произношения женщин также характерна большая долгота и некоторая дифтонгизация ударных, что наблюдается в словах типа Гньеей] и [буруу]. В отличие от женщин мужчины произносили данное выражение жёстко и коротко, не удлиняя ударных гласных. Выражение Щябивк1ун буру?- Сидите? женщины произносят так же, как и в первом случае ГЩьяябивк1ун буруу]. В данном примере снова наблюдается палатализация [щ], а также удлинение и частичная дифтонгизация ударных гласных. Для мужской речи при употреблении данного выражения характерно твёрдое произношение всех согласных, не наблюдается удлинение ударных гласных. Далее, выражение Бак1 ц1ий бур- Голова болит женщины произносят следующим образом: Бак1(ь) ц1ий бур, а мужчины Бак1(ъ) ц1ий бур. То же самое наблюдается и в произношении следующей фразы Къалмакъал къадурну къаик1ейссар — Без скандала не обойдётся. В отличие от мужчин женщины данное выражение произнесут гораздо мягче: [Хъалмакъал хъадурну хъаикейссар], тогда как для мужской речи характерна большая консонантная насыщенность.
Эти выражения предлагались людям, которые говорят на литературном лакском языке. Однако всё осложняется в случае лакского языка диалектными особенностями. Так, хутинцы произносят выражение Ти дуллей буру?- Что вы делаете? как — [Ти ллей буру]; а выражение Щябивк1ун буру — Сидите? звучит у них как — [Щап бивк1ун буру]. Важно отметить, что данное произношение свойственно как мужчинам, так и женщинам. По нашим наблюдениям, значительных различий в употреблении данных выражений лицами разного пола не наблюдается. Что касается селения Щара, где также есть свой диалект, наблюдается следующая картина: выражение Най буру?- Уходите? Идёте? женщины скажут как [Най бурууу]; мужчины тоже удлиняют конечный гласный звук, но не так, как женщины: [Най буруу].
Проведённые наблюдения над фонетическими гендерно-обусловленными особенностями лакского языка показали в целом, что в области вокализма женщины в целом «повышают» тон, сужают (и), раскрывают (а), палатализуют (а) звуки, а также удлиняют ударные гласные, причем удлинение сопровождается некоторой дифтонгизацией. Для мужчин, по нашим наблюдениям, в области вокализма отмечен ряд особенностей в тембральной окраске гласных, связанных с тем, что для них характерен меньший раствор рта при артикуляции звуков, чем для женщин, что приводит к образованию более «узких» и менее богатых по тембру гласных. Это обусловлено тем, что для мужчин характерны более сильные модификации гласных в потоке речи, их количественная и качественная редукция.
Что касается употребления звуков носителями диалектных говоров лакского языка, то, хотя и встречаются некоторые отличия, однако они менее ярко проявляются в гендерном отношении, чем в случае с литературным лакским языком.
Наряду с вышеописанными тендерными признаками единиц фонетико-фонологического уровня не менее перспективным представляется анализ гендерных признаков единиц других языковых уровней, в частности, лексического и грамматического.
Как показало исследование, в отличие от, например, английского языка, в область интересов гендерной лексикологии лакского попадают языковые средства типологически иного плана, чем гендерно-ориентированная лексика английского языка. В лакском языке гендерно маркируются междометнообразные единицы типа гъар и ярч. Как показывает исследование, данные слова являются гендерно маркированными, поскольку в речевом поведении у лиц разного пола наблюдаются различия в выборе и употреблении той или иной из данных единиц. В современном лакском языке эти слова выражают некоторую степень удивления, возмущения, а в ряде случаев и агрессию. Так, слово гъар может употребляться только в женской речи при обращении к собеседнику в ходе диалогического общения, причем как к мужчине, так и к женщине, приведём примеры:
Обращение женщины к женщине
1. Ина ци дулей бура? — Ты что делаешь?
Ина ци дулей бура, гъар? — Да что ты делаешь?
Ягъар, ина ци дулей бура?- В конце-то концов, что ты делаешь?
Веев, ина ци дулей бура, гъар?- Ой-ё-ёй, да что же ты делаешь, в конце-то концов?
Обращение женщины к мужчине
2. Ина ци дулей ура? — Ты что делаешь?
Ина ци дулей ура, гъар?- Да что ты делаешь?
Ягъар, ина ци дулей ура?- В конце-то концов, что ты делаешь? Веев, ина ци дулей ура, гъар?- Ой-ё-ёй, да что же ты делаешь, в конце-то концов? В первом примере женщина обращается к женщине. Как видно, употребляя структуру со словом гъар то в начале, то в конце предложения, а также, добавляя различные междометия, говорящий варьирует и эмоционально-стилистические характеристики высказывания. Так, в предложении Ина ци дулей бура? — Ты что делаешь? не привносится оттенок удивления или возмущения со стороны говорящего. Во втором предложении Ина ци дулей бура, гъар? — Да что ты делаешь? говорящий выражает некоторое удивление или изумление. Далее, выражение Ягъар, ина ци дулей бура?- В конце-то концов, что ты делаешь? несёт в себе отчетливо выраженное возмущение по отношению к собеседнику. Еще более маркировано возмущение (граничащее с агрессией) в последнем предложении Веев, ина ци дулей бура, гъар?- Ой-ё-ёй, да что же ты делаешь, в конце-то концов?. Схожая картина прослеживается и во втором примере, где женщина обращается уже к мужчине. Вторая из единиц — слово ярч — обычно используется мужчиной при обращении только к лицам мужского пола и не употребляется мужчиной при обращении к женщине, например:
Обращение мужчины к мужчине
Ина ци дулей ура?- Ты что делаешь?
Ина ци дулей урарч?- Да что ты делаешь?
Да, ина ци дулей ура?- Ну что же ты делаешь?
Ина ци дулей урар, да?- Да что же ты в конце-то концов делаешь?
Ярч, ина ци дулей ура?- Да что же ты в конце-то концов делаешь?
Исключение: Яр, ина ци дулей бура? — Обращение к женщине.
Иными словами, можно сделать вывод, что гендерный аспект проявляет себя в речевом поведении носителей лакского языка, в первую очередь, в его лексике, причем его можно обнаружить в тех пластах лексики, которые традиционно не рассматривались в лингвистике как носители гендерно маркированного содержания.
Таким образом, в современном лакском языке наблюдается чёткое различие в употребления междометноокрашенных структур лицами разного пола. Использование структуры со словом гъар свойственно только для женской речи. Более того, данная единица употребляется не только при обращении к лицам женского пола, но и при обращении к лицам мужского пола. Для мужской речи, в отличие от женской, характерно использование слова ярч только при обращении к мужчине. Важно отметить и тот факт, что различное местоположение данных единиц изменяет эмоциональную окраску предложения. Из вышесказанного можно заключить, что в лакском языке мужчина представлен в известной степени как находящийся в более обособленном, независимом положении, чем женщина. Мужчины используют ярч только при обращении к мужчине. Женщины использует единицу гъар как при обращении к мужчинам, так и к женщинам. Это может служить косвенным подтверждением тому, что мужчина представлен как имеющий некоторое преимущество над женщиной; и, таким образом, мужчине как бы отдаётся главенствующая, отдельная, более независимая роль в общественном сознании.
ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ
1. Горошко Е. И. Особенности мужского и женского вербального поведения: (психолингвистический анализ): Дис. ... канд. филол. наук. — М., 1996.
2. Кирилина А. В. Гендер: лингвистические аспекты. — М., 1999. — 289 с.
3. Колосова О. Н. Когнитивные основания языковых категорий (на материале современного английского языка): Дис. ... докт. филол. наук. — М., 1996.
4. Потапов В.В. Язык женщин и мужчин: фонетическая дифференциация // ИАНСЛЯ 1997. — Т.56, №3.
5. Потапов В.В. Многоуровневая стратегия в лингвистической гендерологии // Вопросы языкознания. — 2002. — №1. — С. 103-130.
6. Spender D. The Right Way to Talk: Sex Differences in Language // Times Educational Supplement. 1978. №3.
7. Lakoff R. Language and Woman's Place. N.Y., 1975. — 280 p.
8. Baumann M. Two Features of "Women's Speech?" // The Sociology of Languages of American Women. San Antonio, 1979.
9. Ellis H. Man and Woman. London, 1986.
10. Risch B. Women's Derogatory Terms for Men: That's Right, "Dirty" Words // Language in Society, 1987, № 16 (3).
11. Schultz M. The Semantic Derogation of Women // Language and Sex: Difference and Dominance. Rowley (Mass), 1975.
12. Потапов В.В. Проблемы гендерологии с позиции межкультурной коммуникации // Русский язык: исторические судьбы и современность. II Международный конгресс русистов — исследователей. — М., 2004. — С. 138-139.
13. Conklin N.F. Toward a Feminist Analysis of Linguistic Behaviour // Papers in Women's Studies, 1974, №1.
Е.А. Бабенкова
ИНАУГУРАЦИОННАЯ РЕЧЬ В КОММУНИКАТИВНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА (НА МАТЕРИАЛЕ ИНАУГУРАЦИОННОЙ РЕЧИ Б. ОБАМЫ)
В настоящее время все большую популярность в лингвистике приобретают семантически ориентированные исследования, проведенные на основе обширного корпусного материала с целью выявления концептуальных черт коммуникативного пространства. В связи с этим следует констатировать терминологическое становление понятия «коммуникативное пространство», равно как и обратить внимание на предпринимающиеся попытки определить, насколько частные коммуникативные пространства, построенные для различных национально-социальных популяций, обладают межкультурной инвариантностью и каковы их дифференциальные признаки.
Весьма иллюстративным в данном аспекте является политический дискурс, трактовке и описанию которого посвящено значительное количество исследований, как в России, так и за рубежом. Целесообразно отметить образование политической лингвистики, как весьма перспективной отрасли современной науки о языке [1]. Политическому дискурсу, как основополагающему понятию политической лингвистики, даются следующие определения: «совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освещенных традицией и проверенных опытом» [2. С.6], «сложное коммуникативное явление, включающее, кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знание о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста» [3. С.19]. Интерпретируя политический дискурс в его целостности, нельзя ограничиваться чисто языковыми моментами. Понимание политического дискурса предполагает знание фона, ожиданий автора и аудитории, скрытых мотивов, сюжетных схем и излюбленных логических переходов, бытующих в конкретную эпоху [4]. Политический язык представляет собой «особую подсистему национального языка, предназначенную для политической коммуникации: для пропаганды тех или иных идей, эмотивного воздействия на граждан страны и побуждения их к политическим действиям, для выработки общественного консенсуса, принятие и обоснование социально-политических решений в условиях множественности точек зрения в обществе» [5] Язык политики выступает в роли связующего звена между обществом и властью. Выражая разнообразные установки и идеи, язык является инструментом, с помощью которого граждане пытаются понять и интерпретировать политическую действительность, а также служит средством поддержания необходимого информационного уровня в масштабах всей страны. [6].
Е. И. Шейгал отмечает, что политика, как специфическая сфера человеческой деятельности, по своей природе является совокупностью речевых действий [7. С.22]. В политической коммуникации знаком коммуникативной реальности является политический текст, воспринимающийся электоратом и дающий возможность формировать представление о том или ином политике. Ряд исследователей отмечают релевантность риторической составляющей политического текста. Политическая риторика детерминируется речевой культурой политика, его способностями оперировать различными языковыми средствами. Коммуникативные стратегии политического дискурса направлены на формирование у электората положительного образа политического деятеля, на привлечение внимания к его персоне, либо на создание оправдательных аргументов его деятельности.
